этого живыми, вы могли бы замолвить за меня доброе словечко перед Ней.
Пусть Она поймет, что я слишком стар для Дороги Славы. Я бы мог многое
сделать, чтобы остаток ваших дней прошел в удобстве и радости.. если вы
по-товарищески ко мне отнесетесь.
- Разве мы не пожали на этом друг другу руки?
- Ах да, верно ведь. - Он вздохнул. - Один за всех и все за одного, -
и пан или пропал. Вы готовы.
Когда мы вернулись, было еще светло и Стар была в шатре - и моя
одежда была уже разложена. Я начал было возражать, когда разглядел ее, но
Руфо твердо ответил:
- Она оказала "неофициально", а это значит смокинг. Я одолел все,
даже запонки (которые оказались изумительно большими черными жемчужинами),
а сам смокинг был или сшит на меня, или был куплен в готовом виде кем-то,
кто знал мой рост, вес, объем плеч и талии. На ярлыке у воротника
значилось: "Инглиш Хоус, Копенгаген".
Но галстук меня убил. Я с ним бился, пока не подвернулся Руфо, он
уложил меня на землю (я не стал спрашивать зачем) и одним духом завязал
его.
- Вам нужны ваши часы, Оскар?
- Мои часы? - Насколько мне было известно, они остались в кабинете
доктора в Ницце. - Они у тебя?
- Да, сэр. Я захватил все ваши вещи, кроме вашей - его передернуло -
одежды.
Он преувеличивал. Здесь было все, не только содержимое моих карманов,
но и содержимое моего ящика из сейфов "Америкэн Экспресс": деньги,
паспорт, Удостоверение et cetera [И так далее (лат.)]. Даже те билеты
Тотализатора из Аллеи Менял.
Я начал было спрашивать, как он проник внутрь моего сейфа, но решил,
что не стоит. Ключ у него был, и все могло быть сделано просто, с помощью
фальшивой доверенности. Или непросто, как его волшебный черный ящик. Я
поблагодарил его, и он вернулся к своей стряпне.
Я хотел выбросить этот мусор, все, кроме денег и паспорта. Но в таком
прекрасном месте, как Поющие Воды, сорить невозможно.
На моей портупее был кожаный кошель; я запихал туда все, даже часы,
которые остановились.
Руфо поставил перед изящным шатром Стар столик и подвесил лампу на
дереве над ним, а на столе расставил свечи. Темнота опустилась раньше, чем
она вышла... и остановилась. Я, наконец, догадался, что она ждет моей
руки. Я провел ее к месту и усадил, а Руфо усадил меня. Он был одет в
сливового цвета униформу ливрейного лакея.
Ожидание Стар того стоило; она была одета в зеленое платье, которое
недавно предлагала продемонстрировать мне. До сих пор не УВЕРЕН, что она
воспользовалась косметикой, но выглядела она уже не как полная сил Ундина,
которая окунала меня в воду час тому назад. У нее был такой вид, словно ее
нужно держать под стеклом. У нее был вид Элизы Дулитл на балу.
Звучала мелодия "Ужина в Рио", вплетаясь в звучание Поющих Вод.
Белое вино к рыбе, розовое вино с дичью, красное вино и жаркое - Стар
болтала, улыбалась, сыпала остротами. Однажды Руфо, наклонившись ко мне,
чтобы обслужить, прошептал:
- Приговоренные ели с аппетитом.
Я уголком губ велел ему убираться к черту.
Шампанское к сладкому, и Руфо торжественно представил бутылку на мое
одобрение. Я кивнул. Что бы он сделал, если бы я отверг ее? Предложил
другую марку? "Наполеон" с кофе. И сигареты.
О сигаретах я думал целый день. Это были "Бенсон энд Хеджес" No 5...
а я курил эту французскую черноту, чтобы экономить деньги.
Пока мы курили. Стар поблагодарила Руфо за ужин, и он должным образом
принял ее комплименты, а я поддержал их. Так и не знаю, кто приготовил тот
пир гедониста. Большую часть сделал Руфо, но в трудных местах могла
поработать Стар, пока меня брили.
Спустя некоторое неспешно-счастливое время, сидя за кофе с коньяком
при потушенном верхнем свете, когда всего одна свеча отражалась в ее
драгоценностях и освещала ее лицо, Стар слегка отодвинулась от стола, и я
быстро встал и проводил ее к шатру. Она остановилась у входа.
- Милорд Оскар...
Итак, я поцеловал ее и вошел за ней внутрь...
Черта лысого вошел! Дьявол, я был так загипнотизирован, что склонился
над ее рукой и поцеловал ее. Этим все и кончилось.
Мне не осталось ничего, кроме как выбраться из этой заимствованной у
обезьян одежды, вернуть ее Руфо и получить от него одеяло. Он выбрал себе
место для сна с одной стороны шатра, так что я подыскал место с другой и
растянулся. Было все еще так приятно тепло, что даже одеяло не
требовалось.
Но сон ко мне не шел. Говоря по правде, у меня привычка, как у
наркомана, привычка хуже, чем марихуана, хоть и не такая дорогая, как
героин. Я могу ее перебороть и заснуть невзирая на нее - но тут еще мешало
то, что я в шатре Стар на фоне света видел силуэт, который больше не был
обременен платьем.
Дело в том, что я читатель поневоле. "Гоулд медал ориджинэл" [Дешевое
книжное издание] центов за тридцать пять прямехонько уложит меня спать.
Или Перри Мейсон. Но я скорее примусь за объявления в старой "Пари-Матч",
в которую заворачивали селедку, чем обойдусь без чтения.
Я встал и обошел шатер.
- Пест! Руфо.
- Да, милорд. - Он быстро оказался на ногах, в руке кинжал.
- Слушай, в этой дыре есть что-нибудь почитать?
- Какого сорта что-нибудь?
- Что-нибудь, просто что-нибудь. Слова, поставленные по порядку.
- Минутку.
На какое-то время он исчез, копаясь с фонариком в своем плацдарме
мусорных куч. Потом вернулся и протянул мне книгу и маленькую походную
лампу. Я поблагодарил его, вернулся на место и улегся.
Это была интересная книга, написанная Альбертусом Магнусом [Альберт
Великий - средневековый алхимик] и, очевидно, украденная из Британского
музея. Альберт предлагал длиннейший список рецептов для осуществления
немыслимых дел: как укрощать штормы и летать над облаками, как одолеть
врагов, как заставить женщину быть вам верной...
Вот этот последний рецепт: "Ежели хочешь, абы женщина была ни
сладострастной, ни возжелала бы мужчин, возьми потаенные члены от Вуолка,
и волосы, кои растут на щеках, либо бровях иного, такоже и волосы, каковые
есть под бородой его, и спали все это, и дай ей этого испить, когда не
ведает, и не возжаждет она никакого мужчину".
"Вуолку" это, должно быть, было бы неприятно. Если я был бы той
женщиной, мне бы тоже было неприятно; рецепт, судя по слуху, тошнотворная
смесь. Но это точная формула, со всеми особенностями оригинала, так что
если вам приходится туго держать ее в узде, а под руку подвернется
"Вуолк", попробуйте. Сообщите мне результаты. Почтой, а не лично.
Там было несколько рецептов, чтобы заставить полюбить вас женщину,
которая вас не любит, но "Вуолк" намного опережал другие ингредиенты по
простоте. Вскоре я отложил книгу, погасил свет и стал смотреть на
движущийся силуэт на шелковом экране; Стар расчесывала волосы.
Потом мне надоело терзать себя, и я стал смотреть на звезды. Никогда
я не знал звезд Южного полушария: в таком влажном месте, как Юго-Восточная
Азия, звезды видны редко, а человеку с шишкой направления они вовсе не
нужны.
Но это южное небо было великолепно.
Я глядел на какую-то очень яркую звезду или планету (у нее, казалось,
виден был диск), как вдруг до меня дошло, что она перемещается.
Я сел.
- Эй, Стар! Она отозвалась:
- Да, Оскар?
- Подите посмотрите! Спутник. БОЛЬШОЙ спутник!
- Иду. - Свет в ее шатре погас, она быстро очутилась возле меня, так
же, как и добрый старый попе Руфо, зевавший и почесывавший ребра.
- Где, милорд? - спросила Стар. Я показал.
- Вон, прямо! Если подумать, то это, может, и не спутник; может, это
один из нашей серии "Эхо". Страх какой большой и яркий.
Она взглянула на меня и отвела глаза. Руфо ничего не говорил. Я
поглядел вверх еще немного, глянул на нее. Она смотрела на меня, а не в
небо. Я посмотрел снова, понаблюдал, как оно движется на фоне звезд.
- Стар, - сказал я - это не спутник. И не шар из "Эхо". Это луна.
Настоящая луна.
- Да, милорд Оскар.
- И значит это не Земля.
- Это правда.
- Хм... - я еще раз поглядел на маленькую луну, так быстро движущуюся
среди звезд с запада на восток. Стар тихо сказала:
- Вы не боитесь, мой герой?
- Чего?
- Очутиться в незнакомом мире.
- Кажется, довольно симпатичный мир.
- Так оно и есть, - согласилась она, - во многом.
- Мне он нравится, - согласился я. - Но, может, пора мне узнать о нем
побольше. Где мы? Сколько световых лет или чего там еще, в каком
направлении?
Она вздохнула.
- Я постараюсь. Но это будет нелегко: вы не изучали метафизической
геометрии - как и многого другого. Представьте себе страницы книги... - Я
все еще держал под рукой ту поваренную книгу Альберта Великого; она взяла
ее. - Одна страница может быть очень похожей на другую. Или быть совсем
непохожей. Одна страница может быть настолько близка к другой, что
соприкасается с ней во всех точках - и все же не имеет ничего общего с
противоположной страницей. Мы так же близки к Земле - прямо сейчас, - как
две соседние страницы в книге. И тем не менее мы так далеко, что в
световых годах это не выразить.
- Слушайте, - сказал я, - можно обойтись и без словесных выкрутас. Я
частенько смотрел "Зону сумерек" [Фантастический телесериал по сценарию
известного писателя, Р. Серлинга]. Вы имеете в виду другое измерение. Так
я это усек.
Она казалась озабоченной.
- Что-то в этой мысли есть, но... Руфо вмешался:
- И еще есть Игли утром.
- Да, - согласился я. - Если мы должны толковать с Игли поутру,
наверное, нам лучше немного поспать. Извините. Между прочим, а КТО же
такой Игли?
- Сами увидите, - сказал Руфо. Я глянул на ту летящую луну.
- Вне всякого сомнения. Ладно, прошу меня извинить за то, что
обеспокоил вас всех из-за глупой ошибки. Спокойной ночи, ребята.
Забрался я снова в свои спальные шелка, как взаправдашный герой
(сплошь мускулы и никаких гонад, как правило). Ну, и они тоже упаковались.
Она больше не включала света, так что мне не на что было смотреть, кроме
летящих лун Барсума. Я попал прямо на страницы книги.
Что ж, я надеялся, что она будет удачной, и что писателю моя жизнь
пригодится еще во множестве продолжений. Для героя все тут складывалось
недурно, по крайней мере, вплоть до этой главы. Менее чем в 20 футах от
меня спала, укутавшись в свои спальные шелка, Дея Торис [Героиня
фантастических романов Э. Р. Берроуза].
Я всерьез задумался, не подползти ли мне к откидному клапану ее шатра
и прошептать ей, что мне хотелось бы задать ей несколько вопросов о
метафизической геометрии и прочих материях. Любовных заклятьях, может. А
может быть, просто сказать ей, что снаружи холодно, и попроситься войти?
Но я так не сделал. Добрый старый и верный Руфо лежал свернувшись тут
же с другой стороны шатра, а у него была странная привычка просыпаться
мгновенно и с кинжалом в руке. К ТОМУ ЖЕ ему нравится брить трупы. Как я
уже сказал, если есть выбор, я предпочитаю быть трусом.
Я стал смотреть на летящие луны Барсума и незаметно уснул.
ГЛАВА VI
ПОЮЩИЕ птицы лучше, чем будильники, а Барсум никогда не был так
прекрасен. Я довольно потянулся, и почуял запах кофе, и подумал, не успею
ли я наскоро выкупаться перед завтраком. Наступил еще один прекрасный
день, голубой и яркий, солнце только что взошло, и я был не прочь шлепнуть
несколько драконов, пока не подоспел завтрак. Только, конечно, маленьких.
Я подавил зевок и перекатился на ноги. Чудного павильона уже не было,
а черный ящик был в основном упакован; он был не больше рояля. Стар стояла
