например, свежей земляники, или свежего пирога с вареньем. Но пришлось
сымпровизировать.
Я принюхался. Да, запах действительно напоминал благоухание дорогих
духов - и все, черт бы его побрал, было запахом марсиан.
- Мне нравится этот запах.
- А он и не может вам не нравиться.
- Вы, должно быть, извели весь флакон. Воздух насквозь пропитан этим
запахом.
- Что? Вовсе нет. Просто полчаса назад я немного поводил у вас под
носом пробкой от флакона, а потом вернул флакон Пенни, и она унесла его. -
Он потянул воздух носом. - Запаха совершенно не чувствуется. Кстати, духи
называются "Вожделение джунглей". На мой взгляд в них многовато мускуса. Я
обвинил Пенни в том, что она собирается свести с ума весь экипаж, но она
только посмеялась надо мной. - Он потянулся и выключил стереопроектор. -
На сегодня достаточно. Хочу предложить вам кое-что более полезное.
Как только исчезло изображение, вместе с ним ослаб, а затем и
совершенно исчез запах, точно так же, как это бывает при выключении
"приставки запахов". Я был вынужден признаться сам себе, что запах
существует только у меня в голове. Но мне, как актеру, до сих пор с трудом
верилось в это.
Когда через несколько минут вернулась Пенни, она благоухала
совершенно как марсианин.
Кажется, я начинал влюбляться в этот запах.
4
Мое образование продолжалось в той же самой каюте (как оказалось,
гостиной мистера Бонфорта). Я не спал, если не считать сна под гипнозом и,
казалось, совершенно не нуждался во сне. Со мной постоянно были или доктор
Кэнек или Пенни, которые очень помогали мне. К счастью, мой прообраз, как
и всякий крупный политический деятель, был множество раз сфотографирован и
отснят на кинопленку, да к тому же большим подспорьем в изучении образа
было тесное содействие его близких. Материал был бесконечен: проблема
состояла в том, чтобы узнать, сколько материала я могу усвоить и
бодрствуя, и под гипнозом.
Не знаю, в какой момент я почувствовал симпатию к Бонфорту. Кэнек
уверял меня - и я верю ему - что он не внушил мне этого под гипнозом; я не
просил об этом и совершенно уверен, что Кэнек скрупулезно честен,
прекрасно понимал всю этическую ответственность врача и гипнотерапевта. Но
у меня есть все основания предполагать, что эта симпатия - неизбежная
спутница роли; я даже склонен думать, что если бы мне пришлось осваивать
роль Джека Потрошителя, он бы начал нравиться мне. Посудите сами: чтобы
вжиться в роль, человек на время должен превратиться в своего персонажа. А
у человека выбор только один: либо он нравится сам себе, либо кончает
жизнь самоубийством - третьего не дано.
"Понять - значит простить" - я начал понимать Бонфорта.
Во время торможения мы получили тот обещанный отдых при одном G,
который обещал Дэк. Мы ни на мгновение не оказывались в невесомости.
Вместо того, чтобы включить двигатели, чего, как мне кажется, космонавты
очень не любят делать, корабль описал, как выразился Дэк,
ставосьмидесятиградусную кривую. При этом корабль продолжает сохранять
ускорение и делается это очень быстро. Вся эта операция оказывает очень
странное воздействие на чувство равновесия. Кажется, это воздействие
называется то ли кориолановым, то ли, может быть, кориолисовым?
Все, что я знаю о космических кораблях - это то, что те, которые
взлетают с поверхности планеты, являются настоящими ракетами, но
космонавты называют их "чайниками" из-за реактивной струи воды или
кислорода, с помощью которой они движутся. Они не считаются настоящими
кораблями с атомным двигателем, хотя и в них нагрев производится с помощью
атомного реактора. Межпланетные корабли, такие как, например "Том Пэйн",
являются (как мне говорили) настоящими, приводящимися с помощью Е равного
МС в квадрате? Ну, в общем, сами знаете: того, что изобрел Эйнштейн.
Дэк как мог старался объяснить мне все это и, несомненно, для тех,
кто интересуется такими вещами, все это было очень и очень интересно. Но
лично мне совершенно не понятно, зачем настоящему джентльмену знать такие
вещи. Мне вообще кажется, что каждый раз, как эти ученые ребята
придумывают что-то новенькое, жизнь сразу становится намного сложнее. И
что было плохого в том, как мир был устроен раньше?
На те два часа, которые мы находились при обычном ускорении, меня
отвели в каюту Бонфорта. Я переоделся в его платье, в его лицо и все
вокруг старались звать меня "мистер Бонфорт" или "шеф" или (это относится
к доктору Кэнеку) просто "Джозеф", причем все это делалось только для
того, чтобы помочь мне вжиться в образ.
Все, кроме Пэнни, которая... Она просто не захотела звать меня
"мистером Бонфортом". Она изо всех сил боролась с собой, но ничего не
могла с этим поделать. Было ясно, как божий день, что она была
секретаршей, которая молча и безнадежно любит своего босса. Поэтому я
вызывал у нее глубокое, неразумное, но весьма естественное ожесточение.
Это было тяжело для нас обоих, так как я находил ее весьма
привлекательной. Ни один мужчина не смог бы спокойно работать, когда рядом
с ним постоянно находится женщина, глубоко презирающая его. Я же, со своей
стороны, не чувствовал по отношению к ней никакой антипатии: мне было жаль
ее - даже несмотря на то, что все это меня решительно раздражало.
Теперь мы достигли стадии генеральной репетиции, так как на борту
"Тома Пэйна" не все знали, что я не Бонфорт. Не могу сказать точно, кто
догадывался о подмене, а кто нет, но мне было позволено расслабиться и
задавать вопросы только в присутствии Пенни, Дэка и доктора Кэнека. Я был
совершенно уверен, что главный делопроизводитель Бонфорта, мистер
Вашингтон, знал о подмене, но ни разу не дал понять этого; он был
худощавым, зрелых лет мулатом с твердо сжатыми губами святого. Было еще
двое, которые знали точно, но их не было на борту "Тома Пэйна". Они
находились на "Банкроте" и прикрывали нас, посылая сообщения для прессы и
текущие указания. Это были Билл Корисмен, который у Бонфорта отвечал за
связи со средствами массовой информации, и Роджер Клифтон. Даже не знаю,
как определить то, чем занимался Клифтон. Политический заместитель? Он был
министром без портфеля, может помните, когда Бонфорт еще был Верховным
Министром, но это еще ни о чем не говорит. Символически это можно описать
так: Бонфорт разрабатывал политику, а Клифтон осуществлял надзор и
контроль за ее проведением в жизнь.
Эта маленькая группа знала все, а если в курсе дела был кто-то еще,
то сообщать об этом мне было признано нецелесообразным. Ясно было одно,
остальные члены персонала Бонфорта и весь экипаж "Тома Пэйна" знал, что
происходит что-то странное, но что именно, они не знали. Входящим на
корабль меня видело множество людей - но только в образе "Бенни Грея". А к
тому времени, как они снова увидели меня, я уже был "Бонфортом".
Кто-то предусмотрительный догадался запастись принадлежностями для
настоящей гримировки, но я ими почти не пользовался. Грим можно заметить
на близком расстоянии; даже силикоплоть не совсем похожа на кожу. Я
удовольствовался тем, что немного оттенил свое лицо несколькими мазками
семикорна снаружи, а внутри я постарался придать своему лицу Бонфортовское
выражение. Мне пришлось пожертвовать значительной частью своей шевелюры,
после чего доктор Кэнек умертвил корни волос. Это меня мало беспокоило:
актер всегда может воспользоваться париком - а я был совершенно уверен,
что за эту работу получу столько, что смогу на весь остаток дней своих
удалиться от дел, если, конечно, пожелаю.
С другой стороны, иногда я начинал бояться, что "остаток дней" может
оказаться не таким уж длинным - вы, вероятно, тоже помните эти старинные
поговорки о парне, который слишком много знал, и ту, в которой говорится,
что лучше всего хранят тайну покойники. Но, честно говоря, мало-помалу я
начал доверять этим людям - они рассказали мне о Бонфорте неимоверно много
- они буквально поклонялись ему. Политическая фигура не может быть одним
человеком, постепенно начал понимать я, а обязательно должна состоять из
группы хорошо сработавшихся людей. И если сам Бонфорт не был бы приличным
человеком, он бы никогда не смог бы сгруппировать вокруг себя всех этих
людей.
Самым большим препятствием для меня оказался марсианский язык. Как и
большинство актеров, я в свое время нахватался достаточно марсианского,
венерианского, внешнеюпитерианского и т.д., чтобы пробормотать несколько
слов, необходимых по роли перед камерой или на сцене. Но эти округленные
или дрожащие согласные очень трудны. Голосовые связки человека не так
гибки, как типаны марсиан, по крайней мере на мой взгляд, да к тому же
полуфонетическая передача этих звуков латинскими, например "kkk" или "ggg"
или "ppp" имеет с подлинным звучанием этих фонетических значений не больше
общего, чем звук "г" в слове "гну" походит на действительный щелчок с
придыханием, с которым банту произносят слово "гну". Например, марсианское
"ggg" больше всего напоминает веселое приветствие, принятое в Бронксе.
К счастью для меня, у Бонфорта не было больших способностей к языкам
- а я ведь профессионал: мои уши слышат по-настоящему, я могу имитировать
любой звук, начиная со звука пилы, напоровшейся на гвоздь в бревне, и
кончая нервным кудахтанием курицы, которую побеспокоили во время
насиживания яиц. Мне нужно было овладеть марсианским в той ступени, в
которой владел им Бонфорт. Он приложил много усилий к тому, чтобы
преодолеть недостаток способностей, и каждое слово и фраза, произнесенные
им по-марсиански были тщательно записаны им на пленку и отсняты, чтобы он
мог изучать свои ошибки.
Вот и мне пришлось изучать его ошибки. Проектор перенесли в офис и
рядом со мной усадили Пенни, в обязанности которой входило менять бобины и
отвечать на вопросы.
Все человеческие языки делятся на четыре группы: флективные, такие,
как например, англо-американский; позиционные, как китайский;
агглютинативные, как турецкий, и полиспитетические (с синтаксическими
единицами), как эскимосский - к которым, само собой, мы теперь добавили
внепланетные языки, диковинно-чуждые и непосильные для человека, как с
огромным трудом воспринимаемый и с человеческой точки зрения совершенно
невозможный венерианский. К счастью, марсианский язык во многом напоминает
земные языки. Базисный марсианский, торговый язык, позиционен и содержит в
себе только самые конкретные идеи - вроде приветствия "Я вижу тебя".
Высший марсианский полиспитетичен и чрезвычайно стилизован, обладая
специальным выражением для каждого нюанса их сложной системы поощрений и
наказаний, обязательств и долгов. Все это оказалось почти непосильным для
Бонфорта. Пенни сказала, что он еще мог читать эти полчища точек, которые
они используют в качестве письменности, и довольно бегло, но что касается
разговорного высшего, то на нем он мог произнести едва ли несколько сотен
фраз.
Боже, сколько мне пришлось потрудиться, чтобы овладеть тем немногим,
что он знал!
Пенни пребывала в еще большем напряжении, чем я. И она и Дэк немного
говорили по-марсиански, но львиная доля нагрузки по обучению пала на ее
плечи, так как Дэку приходилось большую часть времени сидеть в рубке у
приборов: смерть Джека лишила его надежного помощника. На протяжении
последних нескольких миллионов миль, оставшихся до Марса, мы перешли с
двойного ускорения на одинарное и за все это время Дэк вообще ни разу не
наведался к нам. Я посвятил все это время изучению ритуала, который
