-- Приступим, -- провозгласил Лоэгайрэ.
-- Скажи: "Лоэгайрэ -- герой двух великих рек".
-- "Лоэгайрэ -- герой двух великих рек", -- с готовностью
отозвался дракон, словно заурядное пресмыкающееся.
-- "Сын Солнца и Луны", -- продолжал гном.
-- "Сын Солнца и Луны", -- признал дракон.
-- "Могучий кентавр цивилизации".
Хелот издал сдавленный звук, который можно было принять за
неуместный хохот, и зажал рот ладонями.
Дракон же на полном серьезе подтвердил:
-- "Могучий кентавр цивилизации".
-- Ну ладно, хватит, -- снисходительно произнес Лоэгайрэ и
поставил на землю три баночки.
Урча и роняя слюну, дракон припал к ним и опустошил в одно
мгновение. Тэм сообразил, что все происходит на полном серьезе
и что сейчас варенье исчезнет без следа. Испустив воинственный
клич, мальчишка набросился на дракона и выхватил у него из-под
носа одну из банок.
Карий глаз дракона жалобно заморгал, когда мальчик сунул в
банку палец и облизал его. Не решаясь причинить ребенку вред,
дракон лишь ревниво смотрел на него и наконец не выдержал:
-- Хватит с тебя.
-- Дай хоть стеночку облизать, -- заныл Тэм Гили.
-- Лоэгайрэ-э-. -- взвыл Лохмор.
Гном сердито отобрал у Тэма баночку:
-- Хватит с вас. Идем, Лохмор, я помогу тебе погрузить
почтеннейшего Форайрэ. По правде говоря, он так отощал, что ты
без труда довезешь его до замка Аррой.
Далеко в глубине Серебряного Леса, в самых гибельных топях
самого гибельного и гнилого болота, похмельные тролли выстроили
маленький храм, именуемый Обителью Дорог Раскаяния. Туда и
направлялся Хроальмунд Зеленый после пережитого ужаса и
разочарования. Он хотел вознести молитвы десяти мудрым, что
странствуют по дорогам раскаяния, а заодно и провести там ночь
медитации: вдруг ему откроется свет мудрости, и он поймет, что
происходит и что надлежит делать.
Храм был тайным -- настолько тайным, что о его
существовании знали только похмельные тролли, собратья
Хроальмунда по творению. Все они привиделись Моргану в
кошмарном сне после чудовищной дозы хмельных напитков, все были
сотворены страдающим мозгом, были чувствительны и готовы в
любую минуту впасть в самоуничижение и покаяние. Другие тролли
и за троллей-то их не считали, а несотворенные тролли, вроде
Иллуги, вообще не снисходили до разговоров с этими маленькими
существами.
Хромая, Болотный Морок вошел в маленькое круглое здание,
сооруженное на островке посреди огромного болота. Кругом
булькала коричневая жижа, на поверхности которой то и дело
вздувались радужные пузыри. Деревьев здесь не росло на много
миль, и только Болотные Мороки могли проникнуть в храм по им
одним известным потайным тропкам.
Храм представлял собой глинобитную хижину, где вдоль стен
стояли глиняные статуи десяти мудрецов. Каждый из них держал
свой посох. Лица мудрецов, плоские, с едва процарапанными
чертами -- узкие глаза, широкие ноздри, тонкогубые прямые рты,
-- слепо таращились на Хроальмунда со всех сторон. И вот как
звали этих мудрых. На севере стоял владыка большой дороги
раскаяния. В руке он держал дубовый посох, и имя ему было
"Добрые Намерения", ибо этим он мостил дорогу в ад. На юге,
глаза в глаза, смотрел его двойник, называемый "Игольное Ушко",
-- покровитель тех, кто кается в скопидомстве. Болотные Мороки
имели много богословских баталий с гномами, пытаясь склонить
последних в свою веру и заставить приносить подношения этому
мудрецу. Гномы в ответ изгнали похмельных троллей из своих
земель и строго-настрого запретили этим "зеленым, покрытым
чешуей" появляться в пределах своих владений.
Восток был отдан кающимся в ложной мудрости и именовался
"Не нам, о Морган, но имени твоему". На западе стояло божество,
названное коротко: "Пьянь". Оно символизировало человека,
отдающего слишком большую дань горячительным напиткам. У
похмельных троллей Пьянь был главным мудрецом, ибо раскаяние,
охватившее Моргана в то историческое утро, стало для их
маленького народца поистине судьбоносным и вызвало их к жизни.
Кроме этих главных божеств, стояли здесь также "Не буду
трогать женщин" с рябиновым посохом, "Не стану бить детей" с
ивовым прутом, "Не отдавлю ноги ближнему своему", "Не съем
лишних пирогов", "Не убью в себе добра и тяги к свету" и "Не
оскверню родного болота недостойными Болотного Морока речами".
Усевшись в центре круга, Хроальмунд Зеленый обхватил
голову трехпалыми руками и принялся раскачиваться и причитать
вполголоса, вознося молитву каждому из десяти мудрецов. Никогда
за всю его долгую жизнь не был Болотный Морок так растерян и
так несчастен. Всегда он оставался верным и благодарным
почитателем Моргана Мэгана, полагая, что тот сотворил его в
великой мудрости. Предательство Демиурга больно ранило
маленького тролля, уничтожило все, чем он жил. А мудрецы
смотрели на него безразлнчными слепыми глазами и молчали. И под
утро Болотный Морок понял, что они ничем не могут ему помочь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Замок Аррой превратился в штаб огромной армии, готовой
выступить против Моргана и его эсхатологического легиона. По
слухам, солдаты конца света громили все подряд, сжигали
деревья, захламляли источники, оставляли после себя пепелища и
горы мусора. Барон день ото дня становился все мрачнее.
Лаймерик целыми днями проводил учения, а по ночам изучал
подробные карты местности, в великом множестве хранившиеся в
рабочем столе дамы Имлах. Большая карта леса Аррой внесла на
стене в кабинете, и на ней были обозначены флажками
расположения вражеских войск.
Лаймернк намеревался дать бой в непосредственной близости
от реки Аррой, чтобы в случае поражения можно было укрыться за
могучими стенами. Заманить врага в ловушку, утопить его в
болоте или обрушить на его голову какую-либо неожиданную сеть
было невозможно -- их возглавлял Демиург, который знал этот мир
куда лучше, чем любой из полководцев Народа. Поэтому Лаймерик
полагался только на отвагу и отчаянное мужество своих воинов.
Известие о прибытии такого важного союзника, как
замиренный огнедышащий дракон, вызвало в замке ликование. О
Форайрэ вспомнили только наутро -- всю ночь заколдованный
тролль пролежал в углу, там, где оставил его беспечный Лохмор,
-- жалобно моргая и мыча, но не в силах даже двинуться с места.
Лохмор важно разгуливал по замку, время от времени выпуская
пробные струйки пламени, снисходительно позволял гладить себя
по бокам, после чего смертельно перепугал с десяток горностаев
и уснул в штабе под картой военных действий.
На рассвете следующего дня Теленн Гвад пригласил Хелота
для небольшого совещания. Хелот явился почти мгновенно, хотя
позавтракать не успел: он был уверен, что Теленн Гвад не
проводит совещания натощак. И не ошибся -- барон восседал за
огромным столом, на котором была разложена карта, а карта, в
свою очередь, вся была уставлена блюдами, плошками, тарелками и
пивными кружками.
-- Садись, дакини, -- махнул барон. Хелот осторожно сел,
взял двумя пальцами большой кусок холодного жесткого мяса с
ближайшего блюда и принялся жевать. Барон проглотил кусок,
который оставался у него во рту, и вытер пальцы о карту,
оставив па том месте, где была обозначена деревня Городище,
большое жирное пятно.
-- Мы побывали в драконьих землях, -- начал Хелот, -- и
обнаружили там великий страх перед троллями и их
кровожадностью, но никакой злобы против Народа и леса Аррой.
Думаю, слухи о плотоядности драконов несколько преувеличены.
-- Этот Лохмор, которого вы привели с собой, представляет
изрядную боевую единицу, -- заметил барон и приложился к своей
кружке.
-- Полагаю, будет целесообразно привлечь на свою сторону
взрослых драконов, -- добавил Хелот. -- Дело в том, что Лохмор
не достиг еще зрелости. К тому же он -- существо иного вида.
Настоящие драконы его племени -- черные. Кроме того, сии ящеры
крылаты.
Дверь раскрылась, и вошел Лаймерик. Хелот не сразу узнал
его. Полководец Народа был облачен в блестящую кирасу и шлем, в
иных мирах именуемый "бургундским". У него был властный и
вместе с тем усталый вид. Длинный меч с рукоятью в виде двух
переплетенных букв 8 бил его по бедру. Барон приподнялся,
приветствуя полководца, и Хелот машинально сделал то же самое.
Лаймерик махнул им рукой и рухнул в кресло. Несмотря на то что
маленький человечек должен был утонуть в гигантском кресле
великаньего замка, этого не произошло. Военный вождь был
действительно внушительной персоной, каким бы маленьким он ни
выглядел.
-- Хелот из Лангедока, мне доложили о твоем благополучном
прибытии, -- начал он, не став тратить время на приветствия. --
Рад, что выполнил обет и избавил нас от страха перед драконами.
Как полагаешь, насколько будет нам полезен Лохмор?
-- Я только что говорил господину барону, что Лохмор еще
дитя, ровесник моему Тэму Гили, -- ответил Хелот. -- Я не
уверен, что стоит втягивать ребенка в кровопролитие.
-- Идет война на уничтожение, Хелот, -- сказал Лаймерик.
-- Если каждый из нас не возьмет в руки оружие, следующему
поколению уже не родиться. Мы будем сметены с лица земли. И это
не шутки.
В этот момент в комнату ворвался гонец -- несомненно, один
из троллей. Желтые всклокоченные волосы торчали из-под сбитого
набок тарелкообразного шлема, красные глаза слезились.
-- Говори! -- произнес Лаймерик.
-- Морган вошел в Серебряный Лес! -- выпалил гонец.
-- Где Иллуги?
-- Наблюдает.
-- А дама Имлах?
-- Снимает заклятие с могучего Форайрэ. Говорит, что
успешно. Мы не решаемся ее тревожить вопросами...
-- Хорошие новости есть?
-- Да. Через день здесь будет делегация гномов с новым
оружием.
-- Это все? -- отрывисто спросил Лаймерик.
-Да.
-- Можешь идти.
Тролль поклонился и выскочил из зала. Лаймерик обратил на
Хелота усталые, покрасневшие от бессонницы глаза:
-- Теперь ты видишь, дакини, что мы ведем войну не на
жизнь, а на смерть. Ни один меч не будет лишним, когда дойдет
до великой схватки. Ты с нами?
-- Да, -- сказал Хелот, мрачнея. -- Я с вами, Лаймерик.
Кроме того, у меня свои счеты с Морганом, И он заплатит за все!
Маленький полководец снова удивил человека.
-- Ты опять видишь только внешнюю сторону дела, дакини.
Наша задача состоит вовсе не в том, чтобы уничтожить Моргана,
-- сказал он. -- Нам нужно спасти наш мир.
-- Разве это не одно и то же?
-- Нет, -- сказал Лаймерик. -- Боюсь, что это прямо
противоположные вещи.
-- Говорят, у них дракон появился, -- сказал грамматикус,
отдавая дань завтраку -- творению красных лапищ толстухи
Хильдегард, любимицы полкового палача.
-- Ты опять сеешь панику в наших стройных рядах, --
заметил солдат, который вчера так ловко орудовал Моргенштерном.
-- Мэган, хоть и придурочный, а все же молодец. Он неплохо
проводит операции по уничтожению этих нелюдей. И хорошо
информирован, а это самое главное.
-- Мэган слишком много пьет, -- возразил ирландец. --
По-моему, он полон сомнений. А нет ничего хуже полководца,
которого терзают сомнения.
-- Опять умствуешь, -- махнул рукой солдат. -- Тебя не
доведут до добра твои рассуждения. Зачем ты вообще нанялся в
отряд?
-- Любопытствую... -- неопределенно отозвался грамматикус.
-- Вот, например, этот человек, который постоянно трется возле
Мэгана...
-- Рябая морда? Сарацин? Грамматикус кивнул.
-- Откуда он взялся? Его с нами не было. И людей в этом
