будучи слишком велика, не находит для себя достойного тела и
тогда воплощается сразу в двух человек. Что ж, случается и
такое... Мы не всегда обладаем мудростью распознать, какую
именно душу в себе носим. В тебе, Даян, живет душа великого
человека, умершего много столетий назад.
Я приосанился. Мурзик взирал на меня как поклоняющийся на
бэлова истукана.
- ...Или часть души, - продолжала Цира. - Но и части
довольно, чтобы вознести тебя над многими... Чем ты занимаешься в
жизни?
- Прогнозированием, - ответил я послушно.
Она вскинула руку.
- Вот! Вот! Ты прикасаешься к сокровенному! Я так и думала!
Даян! - Она схватила меня за руку маленькой, горячей рукой и
сильно стиснула. - Ты должен прийти к нам.
- К кому?
- К моему учителю, к Бэлшуну. О, если бы ты знал, какой это
великий человек! Никакой мистики, все строго научно. У него два
образования, оба технические. Он слесарь и закончил физфак в
Ниневии, в тамошнем университете. Он открыл мое прошлое.
Хочешь знать, кем я была прежде?
Я кивнул.
Она проговорила торжествующе:
- В прошлом воплощении я была княгиней Адурра, я возглавила
войну моего народа против иноземных захватчиков. Когда учитель
Бэлшуну отправил меня в прошлое... Я увидела себя в
развевающихся белых одеждах на золоченой колеснице, среди
полуобнаженных бронзовых воинов... о, Даян!
Она еще сильнее сжала мою руку и приблизила свое
пылающее лицо к моему. Я поцеловал ее в шевелящиеся губы,
покрытые фиолетовой помадой. У помады был клубничный вкус.
- Даян, - дохнула она мне в рот, - ты должен побывать в своем
прошлом...
- Обязательно, - сказал я и полез к ней под свитер.
Грудки были на месте. И все такие же остренькие. Я уложил
Циру на диван и пристроился рядом. На мгновение она
приподнялась на локте и глянула через мое плечо.
- Мурзик, - позвала она, - иди к нам.
Это было уж слишком. Я не собирался делить девушку ни с
кем. И уж тем более - с моим рабом.
Я сел, застегнулся. Я был обижен. А Цира продолжала
лежать, слегка изогнувшись и уставившись сосками в потолок.
Мурзик с разинутым ртом глядел на нее.
Внезапно меня охватила злоба.
- Ну! - крикнул я Мурзику. - Иди, трахай ее! Девушка ждет!
- Дурачье. - Она перевернулась набок и обвила меня ногами в
голубеньких джинсиках. - Вы ничего не поняли, ни один, ни
другой...
Мурзик собрал посуду и вышел на кухню. А я вновь
расстегнулся и повалил Циру на диван.
Когда она ушла, я зверски наорал на Мурзика. Мурзик моргал,
вздыхал и отводил глаза. Я всучил ему денег и велел сходить в
экзекутарий.
И пусть возьмет там справку, что получил семь ударов
березой. Без справки может не возвращаться. Без справки может
идти, куда хочет, и считаться беглым.
Мурзик подал мне горячего молока, чтобы я успокоил
взвинченные нервы, и ушел самовыпарываться.
* * *
Учитель Бэлшуну оказался рослым, тяжеловесным человеком
лет сорока пяти, чем-то похожим на мясника - красные волосатые
ручищи, торчащие из засученных рукавов, одутловатое лицо,
редеющие темные волосы.
Он встретил нас громовыми раскатами приветствий и, не дав
опомниться, препроводил к себе в гостиную.
У него был свой дом. Нижний и три верхних этажа он сдавал
жильцам, а весь второй этаж занимали его лаборатория, маленькая
гостиница для иногородних учеников и личные апартаменты
мастера.
Я с наслаждением погрузил свою жопу в бархатное серое
кресло, которое тут же податливо приняло форму моего тела.
Мурзик в растерянности замаячил на пороге, не решаясь ступить
на пушистый, как кошка, ковер.
- Друг мой, - зарокотал учитель Бэлшуну, - не смущайтесь.
Ковер - всего лишь преходящее и суетное. Стоит ли заботиться о
ничтожных, подверженных тлению благах, когда впереди у нас
вечность и позади - срок не меньший...
Мурзик ничего не понял.
- Не ломайся, - перевел я бэлшуновы речи для своего раба, -
иди сюда. Только сапоги сними.
Мурзик сковырнул с ног грязные сапоги и остался в носках.
Комната сразу наполнилась запахом мурзиковых ног.
Девушка Цира еле заметно сморщила свой точеный носик, а
учитель Бэлшуну громко расхохотался и повел Мурзика в ванную
комнату. Из ванной Мурзик вернулся совершенно убитый - видать,
никогда не видел такого количества кафеля, никеля и ковров.
Носков на нем не было, а босые ноги источали запах дорогого
мыла.
Отчаянно смущаясь, Мурзик пристроился в мягкое кресло, на
самый краешек.
Учитель Бэлшуну мельком поцеловал девушку в лоб и уселся
сам. Не уселся - развалился: большой, грузный, весь какой-то
физиологический. Все в нем кричало - нет, даже не кричало -
орало! - о могучей и грубой витальной силе.
- Ну-с, друзья мои, - начал он, надвинувшись на нас с
Мурзиком, - моя Цира говорит о вас невероятные вещи...
Я ревниво поглядел на девушку, но она не сводила с учителя
Бэлшуну обожающих глаз, а я для нее как будто перестал
существовать.
Я назвал свое имя и рассказал о своем происхождении.
Упомянул тему научной работы и вскользь коснулся перспектив
развития нашей фирмы. Рассказывая, я превосходно осознавал, что
все это не имеет ни малейшего отношения к делу, ради которого мы
притащились в этот богатый дом. Но остановиться не мог. Сам не
знаю, что на меня накатило. Мне вдруг захотелось произвести на
этого мясника хорошее, а если получится, то и внушительное
впечатление.
К моему удивлению, он слушал внимательно, не перебивал.
Ему даже как будто было интересно. Иногда он энергично кивал. У
него были внимательные серые глаза и тонкий, крепко сжатый рот.
Неожиданно он спросил - вроде бы и не обрывая мой рассказ,
а как-то исключительно ловко заполняя паузу:
- Вас никогда не преследовали странные сны? Не случалось
ли чего-то такого, чему вы не можете найти объяснения?
Я начал было рассказывать про астрального гада и линию
интеллекта на ладони - даже показать порывался, но тут влез
Мурзик. Сильно покраснев, мой раб выпалил:
- А то! Как же, не случалось странного! Очень даже
случалось! А кто, извините, тут нам высказывался, что, мол, ирр-ка
нгх-аа л'гхма аанья! А?
Стало тихо. Мурзик из красного стал белым, а по его широкой
морде расплылось тоскливое предчувствие экзекутария.
Учитель Бэлшуну спросил меня - осторожно, как будто
обращался к больному:
- На каком языке говорил сейчас ваш друг?
- Он мне не друг, - мрачно ответил я. - Он мой раб.
- Я спрашиваю о языке, - повторил учитель Бэлшуну. Он
говорил мягким, тихим тоном, но в его глазах появилась неприятная
настойчивость.
- Откуда мне знать, что это за язык...
Я рассказал ему всю историю, от начала до конца. Учитель
Бэлшуну слушал, покусывая губы. Думал. Потом хлопнул себя по
коленям.
- Так, - подытожил он. - Отнесем это к числу загадок.
Продолжайте.
Но оказалось, что я сбился с мысли и запутался в собственном
повествовании. И что рассказывать мне, собственно говоря, нечего.
Ничего исключительного в моей жизни не происходило.
Кроме того, меня раздражало, что Мурзика посадили в такое
же кресло, как меня.
Бэлшуну словно угадал мои мысли.
- Перевоплощения души, ее странствия из тела в тело -
реальность, друг мой. Такая же реальность, как этот стол. И даже
в большей степени, ибо стол пришел и ушел, а душа бессмертна и
ее переселения вечны. Поэтому мы не придаем значения тем
социальным, половым и прочим различиям, которые существуют
между нами в текущем земном воплощении. Ибо настанет срок, и
души покинут тела, а после снова воплотятся в материальном мире.
И, возможно, тогда неравенство исчезнет. Или поменяет полюса.
Раб станет господином, а господин - рабом.
- Это когда еще будет, - упрямо сказал я.
- Но будет! - убежденным тоном заявил учитель Бэлшуну.
Я решил обескуражить его каким-нибудь резким заявлением и
не придумал ничего умнее, как обвинить в симпатиях к
коммунистам.
Холеный буржуй рассмеялся. Он даже возражать мне не стал.
- Вам трудно себе представить, какой долгий, какой славный
жизненный опыт у вас за плечами. Он подавлен гнетом вашей
нынешней, бесцветной жизни. Но в прошлых воплощениях вы не
были тем, чем являетесь сейчас. Вы изменяли лицо мира. От вас
зависело множество людей. Вы, не задумываясь, бросали армию за
армией в кровавую бойню, вы убивали людей и щадили их по своей
прихоти, вы овладевали прекрасными женщинами, вы мчались, стоя
на спине разъяренного быка под рев влюбленной в вас толпы!
Я обиделся. Я вовсе не считал мое нынешнее существование
бесцветным.
Но перебить учителя Бэлшуну оказалось не так-то просто. Он
порылся в своем столе и вытащил толстую тетрадь в дешевом
бумажном переплете. На обложке тетради было оттиснуто
"ГЛАВНАЯ КНИГА". Это была стандартная дешевая тетрадь, какие
обычно валяются, замусоленные, у табельщицы на проходной
государственного заводика.
- Вы должны прочесть это, - сказал он. - Возьмите.
Ознакомьтесь.
Я потянулся, взял тетрадь. Полистал. Она была исписана
разными почерками. Учитель Бэлшуну с интересом наблюдал за
мной.
- Кстати, - добавил он, - это нельзя выносить отсюда.
Я положил тетрадь себе на колени. Возражать учителю
Бэлшуну было очень трудно. Как будто в стенку идти. Но я все же
попытался.
- Не хотите же вы сказать, что я буду жить здесь, у вас.
- Именно это я и хочу сказать, - бодро улыбнулся он. - Вы и
ваш друг останетесь у меня. До тех пор, пока не поймете, какая
великая тайна вам приоткрылась.
Я встал.
- Я все понял, - сказал я. - Здесь подполье левых
террористов-радикалов. Вы - нурит?
Учитель Бэлшуну оглушительно расхохотался. У него даже
слезы выступили.
- Да сядьте вы, сядьте!.. - выговорил он сквозь смех. - Вовсе
нет. Я предлагаю вам остановиться в моей гостинице и почитать эту
книгу со всевозможным комфортом. Не более того. Если вы
считаете, что это невозможно... Или что вам это не нужно...
- Он сам не понимает, что ему нужно, - резковато вмешалась
Цира. И посмотрела на меня отстраненно. Как чужая взрослая тетя
на нашкодившего детсадовца.
Я сдался.
- Ну... ладно... Но позвонить-то я могу?
Учитель Бэлшуну безмолвно придвинул ко мне телефон. Я
набрал номер Ицхака и наврал ему что-то бессвязное.
- Что, от какой-нибудь швабры оторваться не можешь? -
спросил Ицхак.
Я воровато оглянулся на Циру.
- Не знаешь, не говори.
- Да ладно тебе, Баян... Трахайся. Только в день Мардука чтоб
был!.. Иначе уволю, понял?
- Понял, - сказал я и повесил трубку.
- Договорились? - как ни в чем не бывало спросил учитель
Бэлшуну и забрал от меня телефон. - Вот и хорошо. Для начала я
хочу предложить вам совсем простой опыт. Если вы не
возражаете...
Он посмотрел на Циру и кивнул ей на шкаф - мол, подай.
Цира безмолвно встала и вынула из шкафа небольшой ящичек,
обитый красивым шелком с тисненым узором.
Учитель Бэлшуну откинул крышку ящичка. Его широкие руки с
вьющимися черными волосками на пальцах выглядели чужими над
этой изящной безделушкой. Как руки вора.
В ящичке на двух черных бархатных подушечках лежали два
хрустальных шара, каждый размером с мурзиков кулак.
- Возьмите, - велел учитель Бэлшуну. Ни Мурзик, ни я не
посмели ослушаться. Цира погасила верхний свет. Теперь гостиная
освещалась только настольной лампой.
- Что мы должны делать? - спросил я.
- Ничего, - отозвался Бэлшуну. - Просто расслабьтесь. Вам не
грозит никакая опасность. Не будьте так напряжены и
насторожены. Сядьте так, чтобы вам было удобно. И смотрите на
шар.
- Больше ничего?
- Больше ничего.
И он широко, ободряюще улыбнулся.
Мне стало спокойно и даже весело. В самом деле, ничего
страшного не происходило. Я склонился над хрустальным шаром и
