тут придется раскошелиться. Чтобы ваше замужество и
рождение вашего сына признаны были законными? Это
не так уж трудно, хотя тоже будет стоить денег. Чтобы
приговор за колдовство вам и Эмлин был отменен? Дело
несложное, ведь процесс-то устроил аббат. Ну как, это
все или еще что-нибудь есть?
-- Да, мастер Смит. Я хотела бы, чтоб у добрых монахинь,
которые так хорошо ко мне отнеслись, не отнимали
их дома и их земли. Я обещала отдать эти самые
драгоценности, если таким образом мощно будет этого
добиться.
-- Это вопрос денег, леди, всего-навсего вопрос денег.
Вам придется выкупить их имущество -- вот и все.
А теперь посмотрим, какие нам предстоят затраты; может
быть, фортуна мне улыбнется. -- Он достал перо, бумагу
и принялся писать цифры.
Под конец он встал, вздохнув и покачав головой.
-- Две тысячи фунтов, -- со стоном вырвалось у него,
-- сумма огромная, но уменьшить ее невозможно ни
на шиллинг, -- слишком многих надо подкупить. Да, тысячу
фунтов на взятки и тысячу -- взаймы его величеству,
который долгов не отдает.
-- Две тысячи фунтов! -- вскричала испуганная Сайсели.
-- О, откуда мн взять столько? Ведь даже доходы
за первый год я уже обещала!
-- А вы знаете стоимость своих драгоценностей? --
спросил, глядя на нее, Джекоб.
-- Нет. Половина того, что вы сказали?
-- Если назвать цифру вдвое больше, то это будет
еще довольно мало.
-- Ну, а коли так, -- ответила ошеломленная Сайсели,
-- где нам их продать? У кого наберется столько
денег?
-- Я постараюсь найти их или, во венком случае,
столько, сколько понадобится. Ну вот, кузина Эмлин, --
добавил он саркастически, -- сама видишь, в чем моя
выгода: покупаю драгоценности за полцены, а остальное
-- - мое.
-- Теперь я отвечу, как вы: хватит, -- сказала Эмлин,
-- шуточки свои попридержите до более подходящего
времени
Старик призадумался, а затем сказал:
-- Поздновато уже, но вечер погожий и мне полезно
подышать воздухом. Пусть этот ваш башковитый рыжий
парень постережет вас, пока меня не будет дома; и, ради
всего свитого, будьте осторожны со свечами. Нет, нет,
печей не топите -- придется вам померзнуть. После того,
что вы тут наговорили, мне только пожары и мерещатся.
Это всего на одну ночь. К завтрашнему вечеру я подыщу
такое местечко, что там даже аббата Мэлдона не опалило
бы адское пламя. Но пока обходитесь теплой одеждой.
У меня в закладе имеются меха, и их вам сейчас
пришлю. Вы сами виноваты, а для меня в молодости
в осенний день топки не требовалось. Ну ладно,
ладно.
Он ушел; и в тот вечер они его больше не видели.
На следующее утро, когда они сидели за завтраком,
Джекоб Смит появился и принялся говорить о чем угод-
но -- о плохой погоде, о том, что ветчина жестковата и
ни в какое сравнение не идет с той, которую приготовляли
в Блосхолме, когда он был молод, о том, что мальчуган
Сайсели очень похож на мать.
-- Ну уж нет, -- прервала его Сайсели, почувствовавшая,
что он их дразнит, -- он вылитый отец. Со мной
у него нет ни малейшего сходства.
-- Вот как? -- ответил Джекоб. -- Ладно, я выскажу
свое мнение, когда увижу отца... А кстати, дайте-ка мне
перечитать записку, которую человек в плаще передал
Эмлин.
Сайсели дала ему записку, и он стал внимательно
изучать ее. Потом безразличным тоном промолвил:
-- На днях я видел список христианских пленников,
спасенных от турок императором Карпом в Тунисе. Среди
них имеется некий Хуфлит, обозначенный как английский
сеньор и его слуга Вот мне и кажется...
Сайсели так и бросилась на него.
-- Жестокий, злодей! Сколько времени знали это -- и
слова не проронили!
-- Потише, миледи, -- сказал он, отступая. -- Я узнал
это лишь вчера в одиннадцать часов вечера, когда вы
уже спали сном праведным. Вчера ведь не сегодня, потому
я и сказа.л: на днях.
-- Мощно было меня разбудить. А теперь живо говорите,
где он.
-- Откуда мне звать? Во всяком случае, не здесь. Но
в этом документе говорилось...
-- Что же в нем говорилось?
-- Стараюсь припомнить, да память мне изменяет.
Может, и с вами такое случится, когда вы доживете до
моих лет, если небу угодно будет...
-- О, хоть бы ему угодно было заставить вас рассказывать
толком! Что говорилось в документе?
-- А, вот, припомнил! В примечании, имевшемся среди
прочих новостей. Упомянул ли я о том, что это было
письмо от посла его королевской милости в Испании?
Пишет он такими каракулями, что ничего не разобрать.
Ну, ну, не торопите меня. Так вот, говорилось там, что
означенный "сэр Хуфлит" -- посол снабдил это имя вопросительным знаком -- и
его слуга -- да,да, я уверен,
что речь шла и о слуге, -- что оба они, будучи очень злы
на турок зато,как обходились с ними эти нехристи-нет,
я забыл прибавить, что их было трое, третий -- священник,
который поступил иначе; так вот, будучи очень
злы, они остались там, чтобы вместе с испанцами сражаться
против турок до окончания военных действий.
Теперь я все сказал.
-- Все -- и как это мало! -- вскричала Сейсели. -- Но
все же лучше, чем ничего. И зачем это женатому человеку
понадобилось плыть за море, чтобы мстить несчастным,
невежественным туркам?
-- А почему нет, -- вмещалась Эмлин, -- если он, как
твой супруг, считает себя вдовцом?
-- Да, я забыла. Он думает, что меня нет в живых;
да и его скоро не будет в живых; может быть, и сейчас
уже нет, -- ведь эти безбожные, злобные турки убьют
его. -- И она залилась слезами.
-- Я забыл добавить, -- поспешно сказал Джекоб,
что в другом письме, помеченном более поздним числом,
посол сообщает, что поход императора против турок
прерван до весны и что участвовавшие в нем англичане
сражались с великой доблестью и все возвратились
живы и невредимы, но на этот раз имена их не
упомянуты.
-- Все возвратились! Если бы мой муж умер -- а он
не мог умереть бесславно, как трус, -- то разве говорилось
бы в письме, что все возвратились? Нет, нет, он
жив, но вернется ли -- кто знает? Может быть, он еще
куда-нибудь отправится или останется в Испании и женится
там.
-- Это невозможно, -- с поклоном сказал старый
Джекоб. -- Раз вы были его женой, это невозможно.
-- Невозможно, -- повторила Эмлин. -- Ведь ему надо
еще свести счеты с этим Мэлдоном! Мужчина может забыть
свою возлюбленную, особенно если он думает, что
ее нет в живых... Но раз он остался за границей, чтобы
сражаться с турками, которые с ним плохо, обращались,
так уж наверно возвратится домой, чтобы'расправиться
с аббатом, который разорил его и убил его жену.
Наступило молчание. Золотых дел мастер, чувствуя,
что всем невесело, поторопился прервать его
-- Да, он несомненно возвратится на родину. По тому,
что нам известно, может быть, уже и возвратился.
Мы тоще должны предъявить счет этому аббату. Он, конечно,
негодяй, но не следует думать, что все без исключения
аббаты злодеи. Теперь же, миледи, я расскажу
вам, что мне удалось сделать; и, может быть, вам это
понравится больше, чем мне самому. Вчера вечером я
повидался с лордом Кромуэлом, с которым у меня немало
своих дел, у него в доме, в Остин Фразере, и изложил
ему ваше дело. Как я и предполагал, этот подлый
обманщик Ли о нем с ним и не заговаривал, рассчитывая
вытащить из пудинга все сливы, а хозяину своему
передать уже объедки. Он просмотрел ваши документы,
достал ходатайства аббата к сравнил то и другое. Затем
он взял мою просьбу на заметку и сразу же спросил:
"Сколько?"
Я сказал: "Тысячу фунтов в качестве займа королю".
Заем этот возвращать же придется, а в качестве возмещения
я прошу -- от вашего имени -- все земли аббата
в добавление к вашим собственным, когда земли означенного
аббата будут конфискованы, что не замедлит
последовать. На это он согласился от имени его королевской
милости, ибо король весьма нуждается в деньгах,
но спросил -- что же ему самому? Я ответил: пятьсот
фунтов ему и его шакалам, в том числе доктору Ли, причем
никакой расписки мы не потребуем. Он же сказал,
что этого недостаточно: после того как насытятся шакалы,
для него останутся только обглоданные кости; я
должен предложить больше, ибо и мои требования не малые;
затем он сделал вид, что прекращает разговор.
Я пошел к дверям, но обернулся и сказал, что у меня
есть чудеснейшая жемчужина, и ему, любителю драгоценных
камней, может быть, любопытно будет взглянуть
на нее: жемчужина стоит не одного аббатства. Он сказал:
"Покажите!" -- и вы бы только видели! -- млел над вею,
как девушка над первым полученным ею любовным
письмом. "О, если бы таких было две!" -- прошептал он.
"Две, милорд! -- ответил я. -- Да на всем белом свете
пет другой такой жемчужины!" Правда, когда я произносил
эти слова, оправа второй, приколотой к внутренней
стороне моего камзола, крепко уколола меня, словно
рассердившись. Затем я взял у него жемчужину и вторично
начал откланиваться.
"Джекоб, -- сказал тогда Кромуэл, -- вы мой старый
друг, и ради вас я немного поступлюсь своим долгом.
Оставьте жемчужину. Его королевская милость так нуждается
в этой тысяче фунтов, что я, пожалуй, возьму
ее у вас, хоть и скрепи сердце". И он протянул руку
за жемчужиной, но я вовремя прикрыл ее своей рукой.
-- Сперва документ, потом плата, милорд. Я тут уже
сам составил бумагу, чтобы вам не беспокоиться, если
только вы соизволите подписать.
Он перечитал, потом, взяв перо, вычеркнул пункт насчет отмены приговора
за колдовство -- по его словам,
это может сделать лишь сам король или специально
уполномоченные им лица, -- но остальное подписал, приняв
на себя обязательство после уплаты тысячи фунтов
выдать документ по форме, подписанный королем и
скрепленный государственной печатью. Так как ничего
большего добиться было невозможно, я сказал, что это
нам подходит, и оставил ему вашу жемчужину. Он же
обещал со своей стороны побудить его величество принять
вас; и я не сомневаюсь, что он не замедлит это сделать
ради пресловутой тысячи фунтов. Правильно я поступил
-- Разумеется, конечно! -- вскричала Сайсели. -- Кто
бы устроил все хоть вполовину так же хорошо?
Едва она успела произнести эти слова, как со двора
раздался громкий стук в дверь, и Джекоб побежал открывать.
Почти тотчас же он вернулся, ведя за собой
посланца в роскошной одежде, который поклонился Сайсели
и спросил, не она ли леди Харфлит. Услышав в ответ,
что таково действительно ее имя, он сказал, что ему
поручено передать ей повеление его милости короля
явиться к нему сегодня в три часа пополудни в его дворец
Уайтхолл и привести с собою Эмлин Стоуэр и Томаса
Болла, чтобы держать перед его величеством ответ
по обвинению в колдовстве, возбужденному против нее
и против них; и горе ей, ежели она попытается от этого
уклониться .
-- Сэр, -- ответила Сайсели, -- я не замедлю явиться,
но скажите мне: должна ли я считать себя заключенной?
-- Нет, -- сказал вестник, -- поскольку мастер Джекоб
Смит, которому его милость изволит доверять, готов
поручиться за вас.
-- И за тысячу фунтов, -- проворчал Джекоб себе
под нос, когда он с низким поклоном провожал королевского
посланца к выходу. При этом он не преминул сунуть
золотую монету в руку, которой тот помахал ему на
прощание.
ГЛАВА XV
Черт при дворе
Было половина третьего, когда Сайсели с ребенком
на руках и в сопровождении Эмлин, Томаса Болла и
Джекоба Смита очутилась на парадном дворе Уайтхолл-
ского дворца. Кругом было много людей, пришедших по
своим делам, и сквозь эту толпу беспрестанно прокладывали
себе дорогу герольды и солдаты, крича: "Расступись!
Именем короля, расступись!" Толкотня была такая,
что некоторое время даже Джекоб не мог привлечь к себе
внимания, пока наконец он не заметил герольда, который
приходил к ним утром, и не кивнул ему.
-- Я уже высматривал вас, мастер Смит, а также леди
Харфлит, -- произнес этот человек, отвешивая поклон
Сайсели. -- Вам назначена аудиенция у его королевской
милости, не так ли? Один бог знает, удастся ли вам ее
