пока Свобода, наконец, не пробрался сквозь влажную клубящуюся серую стену
к тому месту, где впереди, словно тень, маячил Коффин, а слева и справа,
едва различимые, видны были горные вершины, похожие на призраков в
капюшонах.
После долгого молчания Свобода крикнул:
- Локатор поймал какие-нибудь следы?
Коффин автоматически взглянул на черную коробочку, прикрепленную к
его рюкзаку. Настроенная на длину волны браслета Дэнни поисковая антенна
беспорядочно крутилась на своем шарнире.
- Разумеется, нет, - ответил он. - Ведь мы даже не дошли до того
места, где я был вчера. Если появится сигнал, я дам вам знать, не
волнуйтесь.
- Я прошу не разговаривать со мной таким тоном, - оборвал его
Свобода, - раз уж вы хотите, чтобы я вам помог.
- Помощь нужна не мне, а Дэнни.
- Сейчас не время для сантиментов, тем более, для таких запоздалых.
Коффин резко остановился и обернулся. На секунду из тумана выступило
его злое лицо и сжатые кулаки. У Свободы замерло сердце.
"Может, лучше извиниться", - подумал он.
- Дай мне силы, Господи, - произнес Коффин и, повернувшись, пошел
дальше.
"Только не перед этим педантом", - решил Свобода.
По мере того, как они продвигались вперед, в ушах у них гудели все
более сильные и быстрые ветра, швырявшие в них клочья тумана, однако,
бессильные полностью его развеять. Земля становилась все более влажной и,
наконец, заблестела в густых сумерках. По камням бежали ручейки воды,
между скал повсюду текли ручьи, на расстоянии нескольких метров друг от
друга били родники. Громкий звенящий шум водопадов был слышен даже с
вершин утесов, невидимых в мутном испарении.
Но растений больше нигде не было видно. Двое мужчин, казалось, были
здесь единственными живыми существами.
- Подождите минутку, - вдруг сказал Свобода.
- Что случилось? - голос Коффина звучал приглушенно во влажной
атмосфере.
- Мы приближаемся к слою облачности. Вы когда-нибудь были там?
- Нет. И что из того?
- А то, что моя шахта находится, благодарение Богу, чуть выше этого
уровня. Но иногда в силу тех или иных причин мне приходилось спускаться на
такую глубину или чуть ниже. Кроме того, существует мнение других
исследователей, спускавшихся на этот уровень еще до меня. Мы вступаем в
опасную зону.
- Кого в ней бояться? Эта зона мертвая.
- Не совсем. Но как бы то ни было, идти будет очень скользко, ветры
здесь просто ужасные, уклон тропы еще круче, а видимость никудышная. Я
думаю, мы должны заранее продумать план спуска. К тому же пора отдохнуть и
перекусить.
- А тем временем Дэнни, возможно, умирает?
- Раскиньте своими мозгами. Сможем ли мы ему помочь, если выдохнемся
раньше положенного срока? - Свобода присел на корточки и снял рюкзак.
Через минуту Коффин нехотя, проклиная про себя задержку,
присоединился к нему. Они постелили на землю кусок плиопленки, чтобы можно
было сесть, разломили плитку шоколада и зажгли под чайником термальную
капсулу.
Вообще-то здешнюю воду, равно как и воду самого вонючего низинного
болота, можно было не кипятить. Несколько местных болезней, которым были
подвержены люди, вызывались микробами, обитавшими исключительно в воздухе.
Это была хорошая сторона биохимической медали, плохая же заключалась в
том, что лишь ничтожный процент местной растительности был пригоден в пищу
человека. С животными дело обстояло лучше, поскольку человеческий желудок
справлялся с большей частью экзотического белка, но ни одно из местных
животных не могло полностью утолить голод, а большинство было так же
ядовито, как и растения.
К плохой стороне медали относилось и то обстоятельство, что некоторые
из Растумских хищников находили человеческое мясо очень приятным на вкус.
замерз, промок и устал.
- Для пояса облачности характерна значительная водная эрозия, -
сказал он. - Скалы там рыхлые и имеют тенденцию крошиться. Я думаю, нам
следует надеть шиповки и связаться веревкой, - Свобода вздохнул. - Не
обижайтесь, но я бы не прочь иметь более опытного в альпинизме партнера,
чем вы.
- Вы могли бы привлечь к поискам Хирояму, разве нет?
- Я не стал этого делать. Если бы я его попросил, он бы пошел со
мной, но я не стал. Я вообще ему ничего не говорил.
Коффин стиснул челюсти. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь воем и
свистом ветра, а также звуками падающей и журчащей воды.
Едва справившись с собой, Коффин равнодушно спросил:
- Почему? Чем больше людей участвуют в поиске, и чем искуснее они в
альпинизме, тем больше шансов на успех.
- Да. Но у Сабуро тоже есть семья. И если мне не суждено вернуться,
он продолжит работу на шахте и тем самым будет обеспечивать мою семью
средствами к существованию.
- Члены вашей семьи в состоянии работать сами. Рабочие руки на этой
планете нужны повсюду.
- Я не желаю, чтобы Джудит где-то работала. То же самое касается и
моих детей - я имею в виду моих собственных детей, которые еще не
подросли.
- Это интересно. Я чувствую, что вы считаете меня главным виновником
происшедшего и всячески стараетесь подчеркнуть, что я не любил Дэнни, а
между тем вы никогда не скрывали неприязни к своим старшим детям.
- Я полагаю, вы не настолько глупы, что вам нужно объяснять, в чем
тут причина. Да, я считаю истинно родными только младших детей, потому что
я создал их по своему образу и подобию. И я намерен сделать все, чтобы у
них было беззаботное детство.
- Другими словами, вы хотите, чтобы они росли паразитами?
- Клянусь Богом! - Свобода привстал. - Либо вы возьмете свои слова
обратно, либо я немедленно возвращаюсь домой.
- Вы не можете этого сделать, - ядовито прошептал Коффин.
- Какого черта!
- Вспомните разговор с мэром Вульфом. Скажите еще спасибо, что ваш
грех не был наказан более жестоким образом, чем этот.
- Ах ты, чертов святоша! Ты, оказывается, еще и подслушивать умеешь!
А ну-ка, приготовь свои кулаки! Давай, поднимайся, пока я не двинул, как
следует, по твоему тощему пузу!
Коффин покачал головой.
- Нет. Тут не место для драк.
Вокруг клубился туман, образуя водовороты и завихрения. Чайник
закипел, и Коффин высыпал в него заварку. Свобода, стоя над своим
противником, тяжело дышал.
Внезапно голова Коффина поникла, и краска стыда залила его лицо.
- Извините, - пробормотал он. - Я нечаянно услышал ваш разговор. Я
просто непроизвольно прислушался. Но это не мое дело. Я буду, разумеется,
молчать об услышанном и, вообще, не должен был говорить об этом. Обещаю,
что это никогда не повторится.
Свобода закурил, снова опустился на корточки и молчал до тех пор,
пока чай не стал готов, и в его руках не очутилась полная чашка. Затем, не
глядя на Коффина, он сказал:
- Хорошо, я согласен, что это не место для ссоры. Но никогда не
называйте мою семью семьей паразитов. Неужели женщину - вдову, - на плечах
которой домашнее хозяйство и дети, можно назвать паразиткой?
- Но... - запротестовал было Коффин.
- И неужели паразитами можно назвать детей, которые учатся в школе? -
вновь перебил его Свобода.
- Полагаю, нет, - сказал Коффин, но в голосе его не чувствовалось
особой искренности.
- Конфликт между нами можно назвать конфликтом квази-культур, -
заметил Свобода, пытаясь улыбнуться и разрядить обстановку. - Вы, фермеры,
имеете тенденцию быть в дурных отношениях с нами, предпринимателями,
потому что мы являемся для вас конкурентами в плане машин, которых все еще
не хватает. Однако, существует еще и значительное различие в наших
жизненных позициях, которые со временем усугубляются. Я считаю, что это -
неизбежно. Люди с более научным складом ума непроизвольно стремились
избрать для себя работу, не связанную с сельским хозяйством. По своей сути
они, как мне кажется, более прагматичны и гедонистичны. Я часто слышу, как
хозяева ферм и ранчо сетуют на то, что Высокогорье Америки превращается в
еще одну механизированную и пролетаризированную Землю.
- Это как раз одна из причин, по которым я выбрал фермерство,
несмотря на мою прежнюю профессию, - согласно кивнул Коффин.
Свобода устремил неподвижный взгляд в ветреную мглу.
- Нам не придется беспокоиться об этом в течение нескольких столетий,
- сказал он. - Даже если в этот процесс будет вовлечен весь мир.
- Но мир пока еще нам и не принадлежит, - заметил Коффин. - В нашем
распоряжении пока лишь возвышенности, многие из которых пустынны. С
течением нескольких поколений мы их заселим. А что потом? Мы не должны
допустить того, что случилось на Земле. Наша культура должна избежать той
ловушки, в которую попалась культура человечества на нашей родной планете.
- Да, я и раньше слышал такие рассуждения. Что касается меня, то я
лично не представляю себе, каким образом вы сможете заставить эволюцию
культуры идти по вашему кругу, не утрачивая при этом свободы, ради которой
мы и прилетели сюда.
- Может быть, вы правы. Хотя, на мой взгляд, вы опасно переоцениваете
свободу, - но как мне кажется, вероятно, потому, что я никогда не был
конституционалистом. Я убежден, что для свободы нужен простор. Как может
человек стать хотя бы индивидуальностью, если ему некуда даже пойти, чтобы
побыть наедине со своим Господом? А Высокогорье Америки через
столетие-другое перестанет быть просторным.
- Когда-нибудь появятся люди, которые смогут жить на уровне моря.
Природа позаботится о выведении такой породы путем естественного отбора.
- Спустя тысячелетия? Тогда это уже не будет иметь большого смысла.
Ваше свободолюбие, мой индивидуализм (они ведь далеко не идентичны) - к
тому времени давно угаснут, - взгляд Коффина обратился туда же, куда и
взгляд Свободы, - в мокрую пустоту впереди. - Однако, мне хотелось бы
знать, что ждет людей там, внизу.
- Там может быть все, что угодно.
- Э... Мне помнится, недавно вы сказали, что в облачном слое
существуют какие-то формы жизни, - Коффин видимо, хотел сменить тему
разговора.
Свобода был не против.
- Разве вы не слышали о пылепланктоне? Вообще-то, вряд ли, потому что
он редко поднимается на такую высоту. О нем известно очень немного, только
то, что он состоит из крошечных организмов - растительных, животных и
промежуточных, - которые находятся во взвешенном состоянии внутри
постоянных границ какого-то одного облака. У меня на этот счет есть своя
теория, согласно которой ветер сдувает разные мелкие частички с
поверхности скал, а плотный ветер приносит их на этот уровень, где
обильная влага растворяет некоторые неорганические вещества. На Земле, я
думаю, такое вряд ли могло бы случиться, но здесь, где имеются толстые
постоянные напластования и где атмосфера в состоянии удержать довольно
большие капли влаги, в облаках образуется заметная концентрация ионов
минералов. И, конечно, там же присутствует CO2 и - не удивительно -
обильный солнечный свет. Моя гипотеза заключается в том, что эти
микроскопические живые организмы мутировали таким образом, что
приспособились питаться этим малокалорийным минеральным супом. С течением
времени они научатся потреблять все новые виды ионов минералов и так
далее.
Но, как вы сами понимаете, эта живая прослойка очень незначительна. Я
был бы удивлен, если б оказалось, что она занимает больше места в
кубометре воздуха, чем десятая доля семечка чертополоха. И тем не менее, -
это жизнь.
Существуют здесь и гигантские формы, по объему, а, может быть, и по
весу, больше человека, которые пасутся на этих планктоновых полях.
