запали, оказавшись в тени. - Последний большой хищник в этом районе был
убит около пяти лет назад. А если бы кто-то и забрел сюда из диких лесов,
то собаки бы это почувствовали. Они бы подняли такой вой, что разбудили бы
даже Лазаря. И я не вижу ни одной правдоподобной причины для прекращения
работы передатчика. Его детали заключены в металлическую оболочку,
которая, в свою очередь, покрыта тефлоном. Работает он от солнечной
энергии. Принцип состоит в том, что там имеется специальное приспособление
для превращения любого случайного излучения в разборчивый радиосигнал.
Ночью он питается от микроемкостей, в которых за день накапливается
энергия. Портативный локатор передает радиоволны в радиусе десяти
километров.
- Можете не рассказывать, - участливо сказал Вульф. - У меня самого
есть внуки, - он почесал бороду. - Как тогда вы все это объясняете?
- Я считаю, что прежде, чем было обнаружено его отсутствие, он ушел
от дома более, чем на десять километров и находился на таком расстоянии
все время, пока велись поиски, - Коффин ткнул в мэра пальцем. - И
поскольку мы обыскали плато в радиусе шестидесяти километров, это
означает, что он спустился в Расселину. Моя жена говорит, что он часто
сидел около нее и о чем-то мечтал.
- Я знаю Дэнни, - сказал Вульф, который знал всех. - Коэффициент
умственного развития у него несколько выше, чем следовало бы, но он
достаточно благоразумен. Я уверен, что вы его предупреждали.
- И не раз, - Коффин отвел взгляд, скрестив руки, и вновь посмотрел
на Вульфа. - Жена сказала мне, что, когда он уходил, он был очень
расстроен. Другие дети издевались над ним, и, поскольку он забыл закрыть
ворота, он... он боялся, что я рассержусь, когда узнаю об этом, вернувшись
с поля. Раз уж он часто мечтал об этой заоблачной стране, - Коффин больше
не в силах был продолжать.
- Да, это звучит правдоподобно, - Вульф покосился на дым, выпущенный
изо рта, и добавил: - По правде говоря, я уже связался по видеофону с
некоторыми из ваших соседей. Они объяснили мне свой отказ спускаться
слишком далеко вдоль этих скал. Риск ужасно велик, особенно сейчас, во
время сбора урожая. Если дожди уничтожат зерно в полях, колонии придется
пережить голодную зиму.
- Я готов пожертвовать СВОЕЙ жизнью и урожаем, - Коффин внезапно
замолчал. Его впалые щеки залила краска. - Простите меня, - пробормотал
он. - Это мой главный порок - духовная спесь. Я обращаюсь к вам, мэр,
как... как отец.
- Избавьте меня от сантиментов, - холодно сказал Вульф.
- Как вам будет угодно. Я только собираюсь выполнить свой долг по
отношению к мальчику, и мне кажется, что я еще не сделал ничего, что
выходило бы за рамки этого долга. Какая формулировка вас устроит?
- Ну... чего вы хотите от меня?
- Воздушные средства...
- Боюсь, что это невозможно. Вы знаете, какова сила воздушных потоков
в облаках, а уж о давлении и говорить пока не приходится. Ни один из наших
дряхлых аэробусов, которые еще не разваливаются только потому, что их
части все время скручивают сверхпрочной проволокой, не выдержал бы.
Правда, у нас есть несколько мощных аэрокаров, но их некому пилотировать.
Ведь, поселившись здесь, мы почти не летаем, разве что по самым
необходимым причинам. Мы разучились летать, и если б мы рискнули взяться
за пилотирование аэрокаров, то непременно шарахнулись бы пузом о горные
вершины. Это касается и наших постоянных водителей аэробусов. Я уже
говорил на эту тему с некоторыми из них. Они сказали, что, если придется
лететь на высоте не более десяти километров над горными склонами, им
неизбежно придется спуститься до уровня моря. А ведь лететь им надо
примерно на этой высоте. Может быть, О'Мелли, Гершкович или Ван Цорн еще
смогли бы продемонстрировать такое фигурное пилотирование, но они, как
нарочно, отсутствуют, проводя разведку медных месторождений в Искандрии. А
это, как вам известно, на другой стороне планеты, вне пределов
досягаемости любой радиоустановки или летательного аппарата, которые
имеются у нас здесь в наличии. Правда, наш передатчик смог бы послать
сигнал на такое расстояние, но их приемники не смогут его поймать, разве
что чисто случайно, в результате какого-нибудь необычного каприза погоды.
- Я знаю! - почти крикнул Коффин, перебив быструю, гладкую,
продуманную речь Вульфа. - Вы думаете, что я не учел всех деталей.
Конечно, участвующие в поисках должны будут идти пешком. Я сам готов к
этому. Но я понимаю, что искать в одиночку - самоубийство. Может быть, вы
смогли бы убедить кого-нибудь присоединиться ко мне? - затем бывший
астронавт добавил с явным отвращением: - Искусства убеждения вам не
занимать.
- Для двоих это тоже было бы равносильно самоубийству, - сказал
Вульф, удивившись меньше, чем ожидал Коффин.
- Люди уже спускались на несколько километров вниз по Расселине, даже
ниже облаков, и благополучно вернулись.
- Осторожно двигаясь вдоль самых безопасных тропинок. А ведь вы
кинулись бы в любом направлении, если бы поймали сигнал, - Вульф
нахмурился. - Прошу меня простить, Джошуа, но мальчик, по-видимому, мертв.
Если он и в самом деле спустился слишком низко, - а уклон Расселины
настолько крут, что десять километров спуска по прямой удалили бы его как
минимум на пять километров вниз от края, - если он сделал это, значит,
воздух убил его.
- Нет, на глубине пять километров от края давление таково, что может
вызвать у людей различную степень отравления углекислотой. Но Даниэль
более выносливый, чем обычные люди. Например, он никогда не начинал зевать
в душной комнате. В любом случае, отравление на этом уровне еще не
смертельно, и азотного опьянения тоже не наблюдается.
- Ну, а что, если он спустился еще ниже? Вспомните: с приближением к
уровню моря давление возрастает почти экспонентно. Как только Дэнни начал
слабеть и чувствовать головокружение, он наверняка покатился ниже и упал.
Вряд ли он смог бы попытаться влезть обратно. И потом - проблема пищи. К
настоящему времени он должен был бы испытывать такие муки голода, что
смерть была бы для него избавлением.
Коффин так же мрачно ответил:
- Мальчика хватились около ста часов назад. Плюс еще сто часов, пока
его найдут. В его возрасте это время может быть недостаточным, чтобы
умереть с голоду. Я уверен, что он помнит мой запрет есть плоды местных
растений. Я молю бога, чтобы оказалось так, что у него хватило ума сесть,
ждать и экономить силы, когда он понял, что потерялся. Имею я на это
право?
В комнате стало тихо, слышался только громкий холодный шум реки.
Потом на лесоскладе заскрипела циркулярная пила. Больше ничего не было
слышно. По обычному распорядку жизни на Растуме люди отдыхали по
десять-одиннадцать часов, а затем около двадцати часов работали. Анкер
спал. Но этот неожиданный звук в ночи заставил Коффина вздрогнуть, а
Вульфа отвлек от его мыслей.
- Дэнни давно был у меня под наблюдением, - сказал мэр.
И действительно, он подробно изучил все характеристики Даниэля
Коффина - генетические, школьные, медицинские, а также неофициальные, то
есть, просто-напросто слухи. В сущности, под ненавязчивым наблюдением
Вульфа находились абсолютно все в колонии.
- Я ожидал, что вы придете ко мне с этим предложением. И если я
отнесся к нему несколько холодно, то только потому, что хотел проверить,
искренне ли ваше желание найти Дэнни.
- Если бы это было не так, я бы не пришел.
Вульф многозначительно поднял брови, но ответил только:
- Я пытался найти хотя бы двух человек для такой экспедиции. Все до
одного фермеры отказались, ссылаясь на уборочный сезон и на огромный риск
для жизни. Они считают, что их главный долг - сохранить себя для семьи.
Тем более, что вы, если говорить откровенно, не завоевали большой симпатии
среди колонистов. Но я думаю, можно обратиться к тем, кто не занимается
фермерством. Начать хотя бы с Яна Свободы.
- С рудокопа? - Коффин поскреб длинный подбородок. - Я его плохо
знаю. Хотя моя жена дружит с его супругой.
- Эта мысль пришла мне в голову как раз перед вашим приходом. При
этом я имел в виду, главным образом, местонахождение его разработок. Он
сейчас копает на северном плече плато и достиг уже глубины в три
километра. Он привык к повышенному давлению, а это очень кстати, и к
работе в условиях большой облачности, что еще более кстати.
Вульф покачал головой. По его облысевшему черепу заскользили световые
блики.
- Мы так мало знаем о Растуме, - задумчиво сказал он. - Первая
экспедиция не прошла дальше исследования поверхности данной конкретной
возвышенности на данном конкретном континенте. А мы, колонисты, были
слишком заняты проблемами устройства и выживания, чтобы позволить себе еще
и дополнительные исследования. Я помню, как бойко, бывало рассказывали на
Земле астронавты о той или другой планете, словно говорили о каком-то
большом городе, а ведь любая планета - это целый огромный мир! Специальное
образование Свободы, годы его опыта смогут вписать целый параграф в
многотомный труд по географии Растума, который когда-нибудь будет создан.
- Что вы объясняете мне очевидные вещи? - проскрипел Коффин.
- О'кей, - мощная фигура Вульфа поднялась из-за стола и с
удивительной легкостью двинулась к двери. - Возле дома стоит мой служебный
аэрокар. Поехали к Свободе.
4
Когда Вульф посадил машину, в небе вставала внешняя луна Ракш.
Находясь в перигее и будучи видна почти полностью, она казалась вдвое
больше по угловому диаметру, чем Луна, видимая с Земли, и напоминала
крапчатый диск цвета меди, чей свет обрисовывал далекие снежные вершины и
заставлял сверкать изморозь на траве. Ракш медленно, очень медленно
двигался с запада. Чтобы завершить видимый с Растума период, ей
требовалось 53 часа - почти в два раза больше, чем время ее обращения на
орбите вокруг Растума, - и тогда можно было заметить, как она меняется в
размерах и переходит в другую фазу, оставаясь висеть в небе.
Малютка Сухраб тоже появлялась с запада, но пересекала небо в южном
направлении слишком низко и слишком быстро, чтобы человек мог ее заметить.
Казалось бы, при таком двойном освещении звезды должны быть едва видны, но
густой воздух лишь слегка затуманивал их. Кроме системы Эридана, которая,
впрочем, не была видна с Высокогорья Америки, в ночном небе можно было
отыскать созвездия Ориона, Дракона, Большой Медведицы, Кассиопеи - те же
самые, к которым привыкли земляне. Но профессиональный астроном отметил бы
некоторое их искажение. (Даже само Солнце оказывалось прямо над Волопасом,
когда его можно было разглядеть в часы затмения Ракша). Двадцать световых
лет - сорок лет полета - но в масштабах Галактики это был пустяк.
Выйдя из аэрокара, Коффин поежился от холода. Под сиянием Луны
дыхание превращалось в белый пар. Свет, падавший из окон дома на сад,
казался холодным и призрачным. Он окаймлял серебром длинные листья дуба и
отбрасывал на замерзший пруд тень пихтовой рощицы. Среди ветвей этой
рощицы, подобно фонарю гоблинов, висело гнездо цветастого феникса,
покинутое осенью, но все еще мерцавшее от облепившей его светящейся
древесной губки.
Крыло дома, в котором горел свет, голубело сквозь деревья. Оттуда
доносилась трель поющей ящерицы, сверхъестественная, как некая трехтактная
старинная шотландская мелодия. Ветер, медленный и тяжелый, шелестел сухими
