5. Все лица, без различия пола и возраста, имущество которых оценивалось
свыше 10 000 рублей.
По размерам и объему своей деятельности Московская Чрезвычайная Комиссия
была не только министерством, но как бы государством в государстве. Она
охватывала собой буквально всю Россию, и щупальца ее проникали в самые
отдаленные уголки Российского государства. Комиссия располагала целой армией
служащих, военными отрядами, бригадами, огромным количеством частей
пограничной стражи, стрелковых дивизий и бригад башкирской кавалерии,
китайских войск и т.п., не говоря уже о многочисленном штате доносчиков и
шпионов.
Во главе этого учреждения стоял Феликс Дзержинский с многочисленными
помощниками. Провинциальные отделения возглавляли подонки всякого рода
национальностей - китайцы, венгры, латыши, эстонцы, поляки, освобожденные
каторжники, выпущенные из тюрем злодеи, убийцы и разбойники. Это были
непосредственные исполнители директив, получавшие плату сдельно - за каждого
казненного. В их интересах было казнить возможно большее количество людей,
чтобы побольше заработать. Между ними видную роль играли и женщины, которые
даже закоренелых убийц поражали своим цинизмом и выносливостью.
В большинстве своем это были физически и психически ущербные люди, все
отличались неистовой развращенностью и садизмом, находились в повышенном
нервном состоянии и успокаивались только при виде крови.
В течение короткого промежутка времени было убито множество
представителей науки, ученых, профессоров, инженеров, докторов, не говоря
уже о сотнях тысяч всякого рода государственных чиновников, которые
уничтожались в первую очередь. Уже к концу 1919 года было уничтожено около
половины профессуры и врачей.
По свидетельствам очевидцев, людей хватали на улицах, врывались в дома
днем и ночью, волокли в подвалы чрезвычаек (стариков и старух, жен и
матерей, юношей и детей), связывая им руки, оглушая ударами, с тем чтобы
расстрелять их, а трупы бросить в ямы.
Известно, что довольно длительное время человеческим мясом кормили зверей
в Петроградском зоопарке.
Вполне очевидно, что отсутствие сопротивления, покорность и запуганность
населения еще больше разжигали страсти палачей.
На первых порах практиковались обыски якобы с целью нахождения скрытого
оружия, и в каждый дом, на каждой улице, беспрерывно днем и ночью врывались
вооруженные до зубов солдаты в сопровождении агентов чрезвычайки и открыто
грабили все, что попадалось под руку. Никаких обысков они не производили, а
имея списки намеченных жертв, уводили их с собой, предварительно ограбив как
сами жертвы, так и их родных и близких. Всякого рода возражения
были-бесполезны - и приставленное ко лбу дуло револьвера служило ответом на
попытку отстоять хотя бы самые необходимые вещи. Запуганные обыватели были
счастливы, если визиты злодеев в форме оканчивались только грабежом.
Чрезвычайки занимали обыкновенно самые лучшие дома города, а их
функционеры размещались в наиболее роскошных квартирах. Здесь заседали
бесчисленные следователи. После обычных вопросов о личности, занятии и
местожительстве начинался допрос о политических убеждениях, о принадлежности
к партии, об отношении к Советской власти, к проводимой ею программе и
прочее, затем, под угрозой расстрела, требовались адреса близких, родных и
знакомых жертвы и предлагался целый ряд других вопросов, совершенно
бессмысленных, рассчитанных на то, что допрашиваемый собьется, запутается в
своих показаниях и тем создаст почву для предъявления более жестких
конкретных обвинений.
Таких вопросов предлагалось сотни, и жертва обязана была отвечать на
каждый из них, причем ответы тщательно записывались, после чего
допрашиваемый передавался другому следователю.
Этот последний начинал допрос заново и предлагал буквально те же вопросы,
только в ином порядке, после чего жертву передавали третьему следователю,
затем четвертому и т, д, до тех пор, пока доведенный до полного изнеможения
человек соглашался на какие угодно ответы, беря на себя несуществующие
преступления, и вручал свою судьбу в полное распоряжение палачей. Многие не
выдерживали пыток и утрачивали рассудок. Их причисляли к счастливцам, ибо
впереди были еще более страшные испытания.
Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к
перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а затем
медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, винтовок или револьверов.
Пулеметчик сначала раздроблял ноги, для того чтобы они не могли поддерживать
туловище, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял свою жертву
висеть, истекая кровью... Тут же сидели и любовались казнями приглашенные
гости, которые пили вино, курили, наслаждаясь игрой на пианино или
балалайках. Людей не добивали насмерть, а сваливали в фургоны и бросали в
яму, где многих погребали заживо. Ямы, вырытые наспех, были неглубоки, и
оттуда не только доносились стоны, но были случаи, когда жертвы с помощью
прохожих выползали из этих живых могил, лишившись рассудка.
Часто изверги развлекались сдираним кожи с живых людей, для чего их
предварительно бросали в кипяток, затем, надрезав кожу на шее и вокруг
кистей рук, стаскивали ее щипцами, после чего "освежеванные" тела
выбрасывали на мороз... Этот способ был излюбленным в харьковской
чрезвычайке, во главе которой стояли товарищ Эдуард и каторжник Саенко. По
изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах
чрезвычайки много "перчаток". Так называлась вместе с ногтями содранная с
рук кожа. Раскопки ям, куда сваливали трупы убитых, обнаружили следы
чудовищных операций над половыми органами, сущность которых не могли
определить лучшие харьковские хирурги. Они высказывали предположение, что
это одна из китайских пыток, по своей болезненности превышающая все
доступное человеческому воображению.
На трупах бывших офицеров, кроме того, были вырезаны ножом или выжжены
огнем на плечах погоны, на лбу - советская звезда, а на груди - орденские
знаки, были отрезанные носы, губы и уши... На женских трупах - отрезанные
груди и сосцы и прочее. Встречалась масса раздробленных и скальпированных
черепов, содранные ногти с вбитыми под них иглами и гвоздями, выколотые
глаза, отрезанные пятки. Многие арестованные были попросту живьем затоплены
в подвалах.
В Петербурге во главе чрезвычайки стоял латыш Петере, переведенный затем
в Москву. По вступлении своем в должность он немедленно расстрелял свыше
1000 человек. Трупы казненных он приказал бросить в Неву, куда сбрасывались
и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917
года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров,
уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем
Урицким.
Переведенный в Москву, чекист Петере, в числе прочих помощников имевший
латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Краузе издевалась над
своими жертвами, измышляя самые изуверские виды мучений преимущественно в
области половой сферы, и прекращала их лишь после полного изнеможения и
удовлетворения собственной половой реакции. Такие экзекуции длились часами,
и она делала перерыв только после того, как корчившиеся в страданиях молодые
люди превращались в окровавленные трупы. Ее достойным сотрудником был не
менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать
мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах. Только в
Москве им было расстреляно несколько тысяч подростков. Другой чекист, Мага,
объезжал тюрьмы и расстреливал заключенных, третий посещал с этой целью
больницы...
В изданной Троцким брошюре "Октябрьская революция" большевистский
теоретик и практик хвастается несокрушимым могуществом Советской власти. "Мы
так сильны, - пишет он, - что если мы заявим завтра в декрете требование,
чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на
Марсово поле, чтобы каждый получил 25 ударов розог, то 75% тотчас бы явилось
и стало бы в хвост и только 25% более предусмотрительных подумали запастись
медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания..."
В Киеве управление чрезвычайкой находилось во власти латыша Лациса. Его
помощниками были Авдохин, товарищ Вера, Роза Шварц и другие девицы. Здесь
было полсотни различных комиссий - чрезвычаек. Каждая имела свой собственный
штат служащих-палачей, но наибольшей жестокостью отличались упомянутые выше
девицы. В одном из подвалов чека было устроено подобие театра, где были
расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т, е, на
эстраде, производились казни.
После каждого удачного выстрела раздавались крики "браво", "бис" и
палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот
людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней крышке которого было
проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель для этих девиц была
только легкой забавой и уже не возбуждала их притупившихся нервов. Они
требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и товарищ Вера
выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросами, или забивали под ногти
тонкие гвозди. Особенную ярость у Розы и Веры вызывали те из попавших в
чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных
глумлений они срывали эти кресты и огнем выжигали изображение креста на
груди или на лбу своих жертв. С приходом Добровольческой армии и изгнанием
большевиков из Киева Роза Шварц была арестована в тот момент, когда
подносила букет одному из офицеров, ехавших верхом во главе отряда,
вступавшего в город. Офицер узнал в ней свою мучительницу.
Практиковались в киевских чрезвычайках и другие способы истязаний. Так,
например, несчастных втискивали в узкие деревянные ящики и забивали их
гвоздями, катая ящики по полу... Пользовались палачи и Днепром, куда сотнями
загоняли связанных друг с другом людей, которых либо топили, либо пачками
расстреливали из пулеметов. Ударами тяжелого молота раскалывали голову
несчастным пополам так, что мозг вываливался на пол. Это практиковалось в
киевской чрезвычайке на Садовой, 5, где солдатами Добровольческой армии был
обнаружен сарай, асфальтовый пол которого был буквально завален
человеческими мозгами. Неудивительно, что за шесть месяцев владычества
большевиков в Киеве погибло более 100 000 человек.
Приказ Лациса: "Не ищите никаких доказательств какой-либо оппозиции
Советам в словах или поступках обвиняемого. Первый вопрос, который нужно
выяснить, это к какому классу принадлежал подсудимый и какое у него
образование". Этот приказ его сотрудникичекисты выполняли буквально.
В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман с целым штатом
прислужников, среди которых были китайцы и один негр, специальностью
которого было вытягивать жилы у людей. Здесь же прославилась и Вера
Гребенщикова, ставшая известной под именем Доры. Она лично застрелила 700
человек. Каждому жителю Одессы было известно изречение Дейча и Вихмана, что
они... "не имеют аппетита к обеду, прежде чем не перестреляют сотню людей".
Тотчас после оставления Одессы союзниками большевики, ворвавшись в город
и не успев еще организовать чрезвычайку, использовали для своих целей
линейный корабль "Синоп" и крейсер "Алмаз", куда и уводили свои жертвы. За
людьми буквально началась охота, пойманных не убивали на месте только для
того, чтобы сперва их помучить. Приводимых на борт "Синопа" и "Алмаза"
