семей, вовсе не имеющих детей, семей, большинство которых должны быть
бесплодными. В среднем таких семей оказывается 1 на 10. Доктор Морель
приписывает это артритизму, исходной точкой которого является полнокровие, а
результатами -- подагра, ревматизм, песок и камни в мочевом пузыре, сердечные
расстройства, диабет, альбуминурия. Артритизм сопровождается бесплодием не при
самом своем возникновении, а лишь сделавшись наследственным; что же касается до
причин, вызывающих его, то, по мнению доктора Мореля, таковыми являются:
излишнее питание, существующее повсюду среди богатых классов, злоупотребление
азотистой пищей в соединении с винами, ликерами, кофе, чаем и пр. Этой
физической причиной вместе с моральной, т. е. воздержанием от деторождения,
объясняется возрастающее бесплодие высших классов36. Что бы ни думать об этих
теориях, но факты заставляют опасаться ухудшения общего здоровья, истинной
причиной чего, по нашему мнению, является ослабление естественного и социального
подбора. В самом деле, при малой рождаемости, подбор не находит достаточно
случаев, чтобы действовать в пользу наиболее сильных и наилучше "приспособленных
к среде".
Семьи искусственно ограничивают свои размеры несколькими членами, и эти члены,
за отсутствием деятельной конкуренции вне, пользуются выгодами своей
малочисленности; они сами искусственно сохраняются, как бы слаб ни был их
организм. В конце концов это может отразиться на целой нации понижением того,
что физиологи называют жизненным тоном. Отсюда -- при общем
нервно-сангвиническом темпераменте -- ослабление сангвинического элемента в
пользу нервного: нервы лишаются своего регулятора. Будучи опасной для
индивидуума, нервозность тем более опасна для нации; во Франции она может только
усилить наш основной недостаток: неустойчивость воли, отсутствие настойчивости и
упорства.
Если врачи приписывают все зло главным образом физиологическим причинам: нервным
и венерическим болезням, наследственному артритизму и т. д., то антропологи
настаивают особенно на антропологических. По мнению некоторых из них, а именно
Лапужа, карта черепных показателей Коллиньона представляет большую аналогию с
картой рождаемости. Департаменты с высокой рождаемостью в то же время и наиболее
долихоцефальные или же наиболее брахицефалические, что как бы указывает, что
плодовитость пропорциональна чистоте расы и постоянству местных скрещиваний. Но
такое совпадение, не говоря уже о том, что оно далеко не полно, не может
служить, по нашему мнению, убедительным доказательством. Местности, где в
наиболее чистом виде сохранились расы, как Корсика, департаменты Лозеры, Верхней
Луары, Савойи, Верхней Савойи и пр., в то же время благодаря их географическому
положению очень часто наиболее удалены от новейших веяний; поэтому все, что
приписывается форме черепа, может еще с гораздо большим основанием быть
приписано нравам, понятиям, верованиям, экономическому положению и т. д.
Согласно Спенсеру, умственная деятельность может развиваться не иначе, как в
ущерб воспроизводительной, чем именно и объясняется понижение рождаемости. Но
люди, интенсивная умственная жизнь которых убивает в них животную природу, очень
редки, слишком редки, чтобы вызвать понижение рождаемости в нации. Можно
утверждать лишь, что чрезмерное развитие умственной жизни в народе может
ослабить его физически и этим путем отразиться на проценте рождаемости; но и
такого рода влияние совершенно недостаточно для объяснения современных фактов.
Оно во всяком случае должно быть связано с более общей причиной, так хорошо
выясненной самим Спенсером; а именно -- индивидуацией, в смысле поднятия уровня
индивидуальной жизни.
Теории Поля Леруа-Больё и Арсения Дюмона примыкают к теории Спенсера. В
частности Арсений Дюмон выставляет следующие положения:
Прогресс рождаемости обратно пропорционален общественной капиллярности, т. е.
стремлению каждого подняться от низших общественных функций до более высоких.
Развитие индивидуальности прямо пропорционально общественной капиллярности.
Отсюда вытекает третье положение, в силу которого численное развитие расы
обратно пропорционально индивидуальному развитию ее членов.
Арсению Дюмону возражали, что он совершенно произвольно распространяет свою
"капиллярность" на каждую социальную молекулу и что его объяснение слишком
проникнуто туманным спиритуализмом. Но, не придавая особого значения метафоре
капиллярности, мы думаем, что желание возвыситься -- явление, присущее
человечеству, и составляет прежде всего психический факт, который отражается в
экономической области. Чем больше испытывает наслаждений человек, тем больше он
желает испытывать их, так же как жажда знания возрастает вместе с приобретением
их. Присоедините сюда также инстинкт подражания, на котором особенно настаивает
Тард: если один индивидуум возвышается в каком-нибудь отношении, то и у других
является стремление возвыситься. Желание возвыситься, характеризующее
человечество и составляющее его великий психологический двигатель, проявляется в
постоянном стремлении освободиться от ручного труда. Это стремление имеет целью
обеспечить возможность досуга и наслаждений или же высшего труда в умственной,
артистической или политической сфере, который сам по себе является источником
высшего наслаждения. Чем интеллектуальнее становится народ, тем более
усиливается это стремление к возвышению. Это именно и происходит во Франции.
Кроме того, демократия уничтожает все препятствия, которые могли бы задерживать
это движение. В прежние времена одни привилегированные классы были освобождены
от физического и ежедневного труда; они достигали покоя и обеспеченности путем
завоевания, иногда же благодаря оказанным ими реальным услугам и действительному
умственному или культурному превосходству. Этот аристократический строй был
заменен демократическим, который сделал честолюбие и предусмотрительность
всеобщими и, как показал Поль Леруа-Болье, стремится повсюду понизить
рождаемость.
Согласно школе Маркса, исповедующей "исторический материализм", не следует
примешивать психологических и моральных соображений к истолкованию экономических
и социальных явлений; не следует подменять объективных результатов "чисто
объективными понятиями". Эта школа восстает против "идеалистических умов,
продолжающих приписывать нравам, воспитанию и предрассудкам способность
оказывать влияние на ход истории и общественный механизм". Если верить этой
школе, то в вопросе о движении народонаселения все может быть объяснено
"экономическими причинами". В подтверждение этой теории, Анри Деган указывает в
журнале Revue de metaphysique et de morale, что закон народонаселения, не будучи
единым, постоянным и неизменным, применимым in abstracto к целым нациям, --
особый для различных социальных групп или "общественных классов" и меняется
вместе с экономическими условиями существования. И это совершенно верно. Но
каким же иным путем могут действовать эти условия, как не развивая
предусмотрительность, боязнь иметь детей, эгоизм или альтруизм, словом, все
чувства, которые желают устранить и которые являются истинными двигателями?
Можно подумать, что воля, это "субъективное начало" не играет никакой роли в
данном случае и что дети рождаются помимо родителей, под таинственным влиянием
"экономических условий".
Деган справедливо замечает, впрочем, что в эпоху возникновения в стране
мануфактурной промышленности (противопоставляемой в этом случае машинной)
значительная полезность рабочих рук устраняет опасность интенсивного развития
пауперизма в рядах рабочего класса: каждая семья находит выгоду в увеличении
числа своих членов, потому что каждый ребенок становится добытчиком. Таким
образом в мануфактурный период Англии, от 1840 до 1870 г., ее рождаемость
поднялась с 32,6 до 36 рождений на 1000 жителей. Это -- поразительный факт, но
он как нельзя лучше доказывает вместе с тем влияние психологических двигателей,
без которых экономические условия не могли бы действовать. При мануфактурном
способе производства, каждая многочисленная семья "увеличивает шансы своего
благосостояния, и народонаселение возрастает", потому что отец семейства не
видит неудобства в произрождении детей, а это психологическая, а не механическая
причина. Затем появляются машины; вместе с ними -- уменьшение ручного труда,
увеличение числа незанятых рабочих, безработица, "прогрессивно возрастающая
замена в мастерских мужчины женщиной, и как неизбежный результат всего этого --
понижение рождаемости, увеличение детской смертности, депопуляция". Так как в
Англии нуждающееся население превосходит численно совокупность среднего и
высшего класса, то Деган заключает отсюда, что понижение общего процента
рождаемости объясняется именно уменьшением числа рождений в бедной части
населения, т. е. в рабочем классе. Это возможно; но не следует, однако,
забывать, что средние классы также ограничивают свою плодовитость, и еще в
большей степени. Во всяком случае во Франции городское рабочее население,
занятое в машинном производстве, недостаточно многочисленно, чтобы его влиянием
объяснялось общее понижение рождаемости. Крестьяне вместе с буржуазией
содействуют последнему в большей степени. Следовательно не бедность, а
благосостояние является одной из главнейших причин слабой рождаемости во
Франции. Не следует конечно держаться того мнения, что богатство, вообще говоря,
препятствует росту населения, так как, напротив того, "человек, -- говорит
Левассёр, -- живет богатством, и чем более у него богатства, тем более у него
средств для содержания многочисленного населения"; если в Бельгии приходится в
двадцать раз более жителей на каждый квадратный километр, чем в Швеции, то это
потому, что она извлекает из почвы и своих мастерских достаточно средств для их
существования. "Но, -- прибавляет Левассёр, -- наибольший контингент приращения
населения доставляется, вообще говоря, не обеспеченными классами". Дело в том,
что обеспеченные классы не желают ни уменьшать своих собственных ресурсов,
налагая на себя лишние обязанности, ни подвергать своих детей опасности перейти
в низшее положение. Эгоизм сливается в этом случае для них с альтруизмом.
При известных формах цивилизации, говорит в свою очередь Демолэн, вопрос об
устройстве детей легко и естественно разрешается самым механизмом социальных
условий. Так бывает, например, в обществах, где еще более или менее сохранилась
семейная община: там родители могут рассчитывать на помощь общины в деле
воспитания и устройства своих детей. Известно, что Восток отличается обилием
детей. Во Франции сравнительно высокая рождаемость поддерживается лишь среди
"немногочисленного населения, более или менее сохранившего общинное устройство",
как, например, в Бретани, в Пиренеях, в гористой центральной области. Демолэн
констатирует, что на противоположной оконечности социального мира та же
плодовитость наблюдается в обществах с индивидуалистической организацией. Там
судьба детей обеспечивается не общиной, а "интенсивным развитием личной
инициативы, воспитываемой в молодых людях способностью самим создавать свое
положение". Отцам семейств не приходится заботиться об устройстве своих детей;
они не дают им денежного обеспечения. Во Франции многочисленные семьи составляют
такое подавляющее бремя для родителей, что, при всей их доброй воле, у них
остается лишь одно средство: избегать их. Они не могут рассчитывать в деле
устройства детей ни на помощь общины, уже разложившейся, ни на инициативу
молодежи, мало развиваемую воспитанием. Отказавшись таким образом от надежды на
возможность воспитать и пристроить многочисленное семейство, сведя свои заботы к
минимуму, к устройству одного или двух детей, "они склонны предоставлять самим
себе наибольшую сумму наслаждений". К бездетным или малодетным родителям очень
