Соединенные Штаты. Согласно цифрам, извлеченным Пьером Леруа-Болье из двух
последних американских переписей, общая рождаемость в Соединенных Штатах
равнялась, в 1890 году, 26,68 на 1000; французская рождаемость в настоящее время
определяется цифрой 22,5 на 1000. Но необходимо заметить, что цифра Соединенных
Штатов показывает средний процент для всего Союза, включающего в себя штаты,
стоящие на очень различных ступенях цивилизации. Наибольшая рождаемость
приходится на южные и юго-западные штаты:
Новая Мексика 34,0
Арканзас 33,8
Техас 31,3
Утах 31,2
Южная Каролина 31,1
Теннесси 30,6
Западная Виргиния 30,4
Алабама 30,4
Джорджия 30,3
Миссисипи 30,1
Десять штатов с наименьшей рождаемостью следующие:
Орегон 22,5
Род-Айленд 22,4
Йоминг 21,8
Массачусетс 21,5
Коннектикут 21,3
Калифорния 19,4
Вермонт 18,5
Нью Гэмпшир 18,4
Мэн 17,99
Невада 16,3
Читатель видит, что в этих десяти штатах процент рождаемости ниже французского.
В южных штатах находится большое количество негров, остававшихся невольниками до
1865 г., людей примитивных, стремящихся в отдаленных штатах, обитаемых почти
исключительно ими, вернуться к варварству. Даже белые, по крайней мере poor
white, бедные белые, образуют в этих штатах очень отсталое население. До отмены
невольничества, общество южных штатов было организовано на аристократический
лад; большинство белых занимало в нем вполне подчиненное положение по отношению
к крупным плантаторам, клиентами которых они были "в римском значении этого
слова". Следы такого порядка далеко не изгладились и до сих пор. Белые,
обитающие в горных областях Аллеган и Аппалахских гор, в центре южных штатов, --
также крестьяне с простыми и патриархальными нравами, словом, юг, так сказать,
не затронутый вольной европейской эмиграцией, -- во всех отношениях "отсталая"
страна, вполне отличная от других частей великой республики; в нем очень много
неграмотных. В то время как для всех Соединенных Штатов средняя цифра
неграмотных среди белых выше десятилетнего возраста равняется 7,7%, для Техаса,
южного штата, где их насчитывается всего менее, эта цифра поднимается до 10,8%,
а в Северной Каролине она достигает 23%. Среди черного населения процент
неграмотных несравненно выше: он колеблется между 44,4% в Западной Виргинии) и
72,1% (в Луизиане). Рабочая плата также невысока в южных штатах, и белые
работницы, работающие на хлопчатобумажных мануфактурах обеих Каролин или
Джорджии, получают на одну треть меньше, чем работницы в окрестностях Бостона.
Напротив того, на север, если оставить в стороне недавно заселенные штаты
рудокопов (Калифорния, Орегон, Йоминг и Невада), шесть самых старых штатов
Союза, образующих Новую Англию, страдают болезнью низкой рождаемости еще в
большей степени, нежели Франция; причем следует еще иметь в виду, что в
Соединенных Штатах нет военной службы и обязательного равного раздела наследства
между детьми, так как там установлена полная свобода завещаний.
По мнению Эрикура, многообразные причины, совокупностью которых объясняется
недостаточная рождаемость в Соединенных Штатах и даже в Европе, можно свести к
стремлению женщины к вирилизации. Этим термином Эрикур называет стремление
современных женщин уподобить свое существование мужскому путем усвоения мужских
работ, удовольствий, даже мужского костюма, словом, всего, "в чем женщина думает
найти эмансипацию, о которой ей проповедуют, и какое-то смутное счастье,
составляющее, по ее мнению, удел мужского пола". При таких условиях материнство
становится признаком слабости, стеснением, от которого необходимо избавиться
прежде всего: это "клеймо пола" признается некоторыми женщинами в настоящее
время как бы унизительным для них; кроме того, несомненно, что материнство --
помеха как для профессиональных занятий, так и для новейших удовольствий. "Чтобы
успешно бороться с мужчиной на этой новой арене борьбы за существование, к
которой их так неблагоразумно призывают некоторые моралисты и многочисленные
политики, необходимо прежде всего перестать быть женщиной; и вот мы начинаем
замечать, что некоторым женщинам это до известной степени удается. В то время
как признается элементарной истиной, что всякий прогресс происходит путем
специализации и дифференциации, проповедуется равное распределение социальных
функций между мужчиной и женщиной. Будучи логичнее своих советников, женщина
поняла, что равенство необходимо полное, и вот мы готовимся пожинать результаты
опыта физиологического уравнения, вирилизации, которая для женщины может быть
только стерилизацией. Мы не понимаем хорошо, что выиграют от этого женщины, но
мы ясно видим, куда это ведет наши старые цивилизации. Зло, указанное Эрикуром,
-- реально, и оно особенно распространено в Америке; но во Франции вирилизация
женщин, по крайней мере в этом отношении, еще слишком мало подвинулась вперед,
чтобы можно было приписать ей недостаточность нашей рождаемости.
В Швейцарии, как и повсюду, классы, пользующиеся привилегией зажиточности и
культуры, постепенно вытесняются возвышающимися новыми классами. Читая историю
Ваатландского кантона, говорит Секретан, нельзя не удивляться, что множество
влиятельных семейств прошлых столетий сошло со сцены. В Женеве число исчезнувших
буржуазных семейств громадно35. Все население действительно женевского
происхождения постепенно убывает. По мнению Вюарэна и Секретана, в Женеве
сосредоточены все условия, задерживающие рождаемость: городская жизнь и очень
малочисленное земледельческое население; наследственная бережливость и
предусмотрительность в буржуазии, наконец бедный класс, состоящий
преимущественно из пришельцев. "Таким образом женевская кровь постепенно
иссякает; Женева увековечится лишь в женевском духе, которым проникаются ее
новые жители и их потомство". Лозаннская буржуазия не увеличивается численно вот
уж в течение более ста лет. В Лозанне существует только 2.525 граждан, и эта
цифра остается неподвижной, несмотря на принятие новых членов.
В Бельгии процент рождаемости, доходивший в период времени от 1830 до 1840 г. до
32,33 и даже 35 на 1000, постепенно упал до 28. За последние десять лет, т. е. с
1886 г. число рождений в Бельгии никогда не доходило до 30 на 1000; между тем
такой процент считался прежде чрезвычайно низким.
Скандинавские государства и Голландия могли бы доставить новые элементы для
доказательства нашего положения. Если в Австрии, Германии и Италии процент
рождаемости поддерживается на известной высоте -- хотя, по словам Леруа-Больё, в
Германии он уже колеблется -- то только благодаря тому, что эти страны, по
крайней мере их наиболее глубокие слои, почти избегли до сих пор "новейших
демократических веяний". В Германии, в провинциях, начинающих
"демократизироваться", ясно обнаруживается падение процента рождаемости.
Последняя достигает своего максимума в восточных провинциях: 43,3 на 1000
жителей в Познанской провинции; 43 и 40,4 на 1000 жителей в двух прусских
провинциях; 41,6 в Силезии; всего же сильнее упала она "в наиболее
социал-демократизированных" германских странах: 32,9 в герцогстве Баденском,
32,5 в курфиршестве Гессенском, 32 в Нассау, не говоря уже о нашей
Эльзасе-Лотарингии, где она наименьшая в империи, а именно -- 30,4 на 1000.
Возрастающее переселение в города не замедлит отозваться новым понижением
процента рождаемости.
В общем, в Бельгии и Англии, платящих меньше налогов, нежели мы, и не несущих
военной службы, в Швейцарии и даже в Германии замечается, как и во Франции,
уменьшение рождаемости, хотя начавшееся позднее.
Уменьшение рождаемости -- наиболее серьезный из аргументов, приводимых в
доказательство нашего вырождения. Чрезвычайно трудно определить, зависит ли оно
лишь от волевых и психических причин, или же отчасти также и от непроизвольной,
механической и физиологической. Один из лучших способов, предложенных для
разрешения этой тревожной проблемы, заключается в сопоставлении всех рождающихся
с числом новорожденных мальчиков. Семьи, добровольно ограничивающие число своих
детей, желают иметь преимущественно сыновей; часто даже, если их первенец
мужского пола, супруги уже не производят более детей. Отсюда следует, что там,
где уменьшение рождаемости чисто произвольное, должен возрастать процент
рождающихся мальчиков. Напротив того, уменьшение числа новорожденных мужского
пола дает основание предполагать физиологическое истощение. В самом деле, отцы
производят наиболее мальчиков в самый цветущий возраст, с двадцати шести и до
пятидесяти лет. Когда какая-нибудь растительная или животная раса ослабевает и
даже подвергается опасности счезновения, ее бесплодие проявляется прежде всего
со стороны мужского потомства. У гибридных растений, очень трудно
оплодотворяющихся, обыкновенно остается большое число цветков с хорошо
сформированными яичками, между тем как пыльники у них атрофированы, и цветочная
пыль почти инертна. Во французских коммунах, которых эмиграция (часто вызванная
филлоксерой) лишает наиболее здоровой части населения, немедленно же замечается
одновременное уменьшение рождаемости и процента рождающихся мальчиков, что
указывает, что и самое понижение рождаемости объясняется в таких случаях
непроизвольными причинами. В некоторых департаментах, как например в Жерском,
очень слабая рождаемость соединяется, напротив того, с очень высоким процентом
новорожденных мужского пола; это доказывает, что слабая рождаемость зависит от
волевых причин. В деревнях рождается больше мальчиков, чем в городах, а в
последних больше, чем в столицах; между тем города и столицы населены семьями,
наиболее склонными к воздержанию от деторождения и даже довольствующимися одним
мальчиком. Это доказывает, что уменьшение рождаемости в городах объясняется не
только желанием родителей, но и физиологической усталостью. Какие же выводы
можно сделать из этих положений относительно всей Франции? Вот что говорят
факты. Хотя во Франции число детей, приходящихся на каждую супружескую пару,
постоянно уменьшалось в течение целого столетия и хотя, вследствие этого,
процент единственных сыновей должен был увеличиться, мы видим, что процент
новорожденных мужского пола, хотя медленно, но очень правильно понижался с
начала этого столетия и до наших дней. В 1801 г. 107 мальчиков приходилось на
100 девочек; в настоящее время на 100 родившихся девочек приходится 104
мальчика. Отсюда заключают, что если уменьшение рождаемости в нашей стране и
объясняется в значительной степени волевыми причинами, но так как оно совпадает
с понижением процента новорожденных мужского пола, то оно должно зависеть также
и от причин физиологического характера. Таким образом во Франции одновременно
уменьшаются и желание родителей и их способность иметь много детей; первое --
очень быстро, второе -- очень медленно, как бы в предостережение об опасности,
угрожающей расе.
Но одного увеличения рождаемости еще недостаточно. Арсений Дюмон показал, что за
последние годы процент рождаемости повысился в коммуне Эссан и почти удвоился в
кантонах Лильебоне и Изинви; между тем население этих коммун уменьшается. Дело в
том, что увеличение рождаемости объясняется в них пьянством, развращенностью и
непредусмотрительностью. Дети родятся хилыми, число мальчиков уменьшается, и
смертность прогрессирует быстрее рождаемости. Отсюда видна сложность этих
проблем.
К счастью, понижение процента новорожденных мужского пола еще очень слабо и
медленно у нас, чтобы оно могло указывать на действительное вырождение. Правда,
что к нему присоединяется еще один печальный симптом: прогрессивное возрастание
