менной технологии.
Цель этой книги - облагородить облик науки, показав, что между духом
восточной философии и духом западной науки существует глубокая гармония.
Я стремился показать читателю, что значимость современной физики прости-
рается далеко за пределы технологии, и что Путь - или Дао - физики может
быть "путем с сердцем" и вести к духовности и самореализации.
Глава 2. ЗНАТЬ И ВИДЕТЬ
От нереального веди меня к реальности!
От мрака веди меня к свету!
От смерти веди меня к бессмертию!
"Брихадараньяка-упанишада"
Прежде чем рассматривать параллели между современной физикой и вос-
точным мистицизмом, следует решить, можно ли вообще сравнивать тем или
иным образом точную науку, выражающую свои положения языком современной
математики - языком в высшей степени сложным,- и духовные учения, осно-
вывающиеся, прежде всего, на медитации и настаивающие на том: приобрета-
емые таким образом прозрения нельзя выразить словами.
Мы хотим сравнить высказывания ученых и восточных мистиков по тем
критериям, как они познают мир. Для того, чтобы подвести надлежащую ос-
нову под это сравнение, мы должны, прежде всего, задать себе такой воп-
рос: о каком типе "знания" мы говорим: понимает ли буддист из Ангкор Ват
или из Киото под "знанием" то же, что физик из Беркли или Оксфорда? И,
во-вторых, какого рода высказывания мы хотим сравнить? Что мы выберем из
экспериментальных данных, уравнений и теорий, с одной стороны, и из свя-
щенных писаний, древних мифов и философских сочинений-с другой? Задача
данной главы-разъяснить эти два момента: сущность подразумеваемого зна-
ния и язык, которым выражается это знание.
На протяжении истории человечества неоднократно признавалось, что че-
ловеческий ум располагает двумя способами познания, двумя типами созна-
ния, которые часто обозначались как рациональный и интуитивный, и тради-
ционно ассоциировались с наукой и религией. На Западе интуитивный, рели-
гиозный тип познания нередко считался менее ценным, чем рациональный,
научный тип познания, в то время как на Востоке было распространено про-
тивоположное мнение. Следующие заявления двух великих мыслителей Запада
и Востока по поводу познания выражают два типичных подхода. В Греции
Сократ произнес: "Я знаю, что я ничего не знаю". В Китае прозвучали сло-
ва Лао-цзы: "Лучшее знание - это незнание о том, что ты что-то знаешь".
На Востоке оценка типа знания часто явствует из его обозначения. Так,
Упанишады говорят о высшем и низшем знании, причем первое включает раз-
нообразные науки, а второе - религиозное прозрение. Буддисты говорят об
"относительном" и "абсолютном" знании, или об "условной истине" и "нео-
бусловленной истине". Китайская философия, напротив, всегда подчеркивала
взаимодополнительность интуитивного и рационального и видела в них пару
архетипов -ИНЬ и ЯН, лежащих в основе китайской философии. Соответствен-
но, в древнем Китае возникли две взаимодополняющие философские тради-
ции-даосская и конфуцианская, которые использовали два различных способа
познания.
Рациональное знание мы приобретаем в процессе повседневного взаимо-
действия с различными предметами и явлениями нашего окружения. Оно отно-
сится к области интеллекта, функции которого-различать, разделять, срав-
нивать, измерять и распределять по категориям. Так возникает мир интел-
лектуальных разграничений, мир противоположностей, не существующих друг
без друга; поэтому буддисты называют этот тип "относительным".
Уязвимое место данного подхода-абстрагирование, поскольку для того,
чтобы сравнивать и классифицировать огромное количество различных форм,
структур и явлений, мы не можем использовать все их характеристики, и
должны выбрать несколько наиболее важных. Таким образом, мы создаем ин-
теллектуальную карту действительности, на которой обозначаются лишь об-
щие очертания вещей. Но рациональное знание-это система абстрактных по-
нятий и символов, характеризующаяся линейной, последовательной структу-
рой, типичной для мышления и речи. В большинстве языков эта линейность
проявляется в использовании алфавитов, позволяющих передавать сведения и
мысли при помощи данных цепочек букв.
Однако мир вокруг нас полон разнообразия и отклонений от норм. В нем
нет абсолютно прямых линий и правильных форм, явления происходят не одно
за другим, а одновременно, и даже пустое пространство, по свидетельству
современной физики, искривлено. Понятно, что при помощи системы
абстрактных понятий полностью такой мир описать нельзя, также, как
нельзя покрыть сферическую поверхность Земли плоскими картами. Мы можем
надеяться лишь на приблизительное представление о реальности, и поэтому
рациональное познание изначально ограничено в своих возможностях. Рацио-
нальное познание, прежде всего, свойственно науке, которая измеряет,
оценивает, классифицирует и анализирует. Современные ученые, и особенно
физики, уже сознают ограниченность всех знаний, приобретенных при помощи
этих методов. Современная физика заставила ученых понять, что, говоря
словами Вернера Гейзенберга, "каждое слово или понятие, каким бы понят-
ным оно ни казалось, может найти лишь ограниченное применение" [34,
125].
Для большинства из нас слишком сложно постоянно помнить об ограниче-
ниях и относительности понятийного мышления. Поскольку проще иметь дело
с нашими представлениями о реальности, чем с самой реальностью, мы, как
правило, смешиваем одно с другим и принимаем свои символы и понятия за
реальность. Одна из основных целей, которую ставят перед собой мистичес-
кие учения Востока,-освободить нас от смешения двух разных вещей.
Дзэн-буддисты говорят, что для того, чтобы указать на Луну, нужен палец,
но если мы уже знаем, что это Луна, то его функция выполнена; даосский
мудрец Чжуан-цзы писал:
"Для ловли рыбы нужны верши; но вот ры-
ба поймана, и люди забывают о вершах; для
ловли зайцев нужны капканы; но зайцы пой-
маны. и люди забывают о капканах. Для пере-
дачи идей нужны слова; но постигнув идеи,
люди забывают о словах" [/7, гл. 26}.
На Западе семантик Альфред Корзыбский высказал практически то же са-
мое положение: "Карта не есть местность".
Восточные мистики стремятся к непосредственному восприятию действи-
тельности, превосходящему как рациональное, так и чувственное познание.
Обратимся за подтверждением к Упанишадам:
"Что беззвучно, неуничтожимо, не имеет формы,
к чему нельзя прикоснуться,
Что не имеет ни вкуса, ни запаха,
что неизменно,
Без начала, без конца, выше, чем великое,
устойчивое -
Постигнув Это, освободишься из пасти смерти".
"Катха Упанишада", 3,15
Буддисты называют такое знание "абсолютным", поскольку оно не опира-
ется на разграничения, абстракции и классификации интеллекта, которые,
как мы видели, всегда условны и приблизительны. Оно является, как учат
нас буддисты, непосредственным восприятием недифференцированной, недели-
мой и неопределимой "таковости". Абсолютное постижение этой таковости не
только лежит в основе восточного мистицизма, но также является основной
характеристикой всех мистических переживаний.
Восточные мистики постоянно настаивают на том факте, что высшая ре-
альность не может быть объектом рефлексии или передаваемого знания. Она
не может быть адекватно описана словами, поскольку лежит вне области
чувств и интеллекта, из которой происходят наши слова и понятия. Упани-
шады говорят об этом так:
"Туда не проникает ни взгляд,
Ни речь, ни ум.
Мы не знаем, мы не понимаем.
Так как же можно обучить этому?".
"Кена Упанишада". 3
Лао-цзы, называющий эту реальность Дао, утверждает то же самое в пер-
вой строке "Дао-дэ цзин"; "Дао, которое может быть выражено, не есть
вечное Дао". Этот факт, очевидно явствующий при любом прочтении газеты,
заключается в том, что человечество не стало мудрее за прошедшие две ты-
сячи лет, несмотря на гигантский рост рационального знания. Он служит
достаточным свидетельством невозможности передачи абсолютного знания
словами. Как сказал Чжуан-цзы, "если бы об этом можно было говорить,
каждый рассказал бы об этом своему брату" [60, 85].
Таким образом, абсолютное знание-полностью неинтеллектуальное воспри-
ятие реальности; опыт, возникающий в необычном состоянии сознания, кото-
рое можно назвать "медитативным" или мистическим. Существование такого
состояния было проверено не только многочисленными мистиками на Западе и
Востоке, но и при помощи психологических исследований. По словам Вильяма
Джемса,
"Наше обычное бодрствующее сознаниерациональное сознание, как мы его
называем,всего лишь один из особых типов сознания, в то время как вокруг
него, отделенные тончайшими границами, располагаются абсолютно непохожие
на него потенциальные формы сознания" [39, 888].
Хотя физики, в основном, интересуются познанием рациональным, а мис-
тики-интуитивным, и тем, и другим приходится иметь дело с обоими типами
познания. Это становится очевидным, когда мы рассматриваем способы дос-
тижения и выражения знания, к которым прибегают и физики, и восточные
мистики.
В физике познание представляет собой трехступенчатый процесс научного
исследования. Первый этап характеризуется способом экспериментальных
данных о тех явлениях, которые подлежат объяснению. На втором этапе экс-
периментальные данные соотносятся с математическими символами, и выраба-
тывается математическая модель, которая недвусмысленным и последова-
тельным образом сопоставляет все эти символы. Математическая модель яв-
ляется, если говорить более простым языком, теорией. В дальнейшем эта
теория используется для предсказывания результатов будущих эксперимен-
тов, которые проводятся для проверки всех следствий теории. На этом эта-
пе удовлетворение физикам может принести математическая модель и ее ис-
пользование для предсказывания результатов экспериментов. Но несомненно,
что рано или поздно физики захотят сообщить о своих достижениях нефизи-
кам, и этот рассказ придется вести обычным языком. Это значит, что для
интерпретации математической схемы понадобится языковая модель. И даже
для самих физиков создание такой вербальной модели, представляющей собой
третий этап исследования, будет служить критерием для оценки достигнуто-
го ими понимания.
Конечно, на практике эти три этапа разделены не полностью, и не всег-
да сменяют друг друга в такой последовательности, Например, физик может
построить модель, руководствуясь своей философской концепцией, которой
он будет придерживаться даже в том случае, если результаты экспериментов
опровергнут ее. Тогда - как это действительно часто происходит - он пос-
тарается изменить модель таким образом, чтобы она не противоречила полу-
ченным данным. Но если эксперименты продолжают свидетельствовать не в
пользу модели, он будет вынужден от нее отказаться.
Прочное экспериментальное обоснование всех теорий именуется научным
методом и, как мы увидим, имеет определенное соответствие и в восточной
философии. Греческая мифология, напротив, занимала совершенно иную пози-
цию по этому вопросу. Хотя греческие философы выдвигали чрезвычайно точ-
ные предположения относительно устройства природы, которые часто оказы-
вались близки к современным научным моделям, эмпирический подход совре-
менной науки был совершенно чужд для греческого мышления. Греки строили
свои модели дедуктивно, на основе какой-либо фундаментальной аксиомы или
принципа, а не индуктивно, на основе данных наблюдения. С другой сторо-
ны, греческое искусство логического мышления и дедукции, безусловно, яв-
ляется неотъемлемым слагаемым второго этапа при формулировании последо-
вательной математической модели, а следовательно, и существенной состав-
новной частью науки.
Научное исследование, безусловно, в первую очередь, состоит из рацио-
