озными системами и рушится вместе с ними.
Мы обратимся поэтому к более скромному вопросу: что сами люди полага-
ют целью и смыслом жизни, если судить по их поведению, чего они требуют
от жизни, чего хотят в ней достичь? Отвечая на этот вопрос, трудно оши-
биться: они стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливы-
ми. Две стороны этого стремления - положительная и отрицательная цели; с
одной стороны, отсутствие боли и неудовольствия, с другой - переживание
сильного чувства удовольствия. В узком смысле слова под осчастьемп пони-
мается только последнее. В соответствии с этим удвоением цели дея-
тельность людей идет по двум направлениям в зависимости от того, какую
из этих целей - преимущественно или даже исключительно - стремится осу-
ществить деятельность.
Как мы видим, цель жизни просто задана принципом удовольствия, Этот
принцип с самого начала руководит работой душевного аппарата; не подле-
жит сомнению его целенаправленность, и все же программа принципа удо-
вольствия вступает в противоречие со всем миром, как с макрокосмом, так
и с микрокосмом. Она вообще неосуществима, ей противостоит все уст-
ройство Вселенной: можно было бы сказать, что намерение оосчастливитьп
человека не входит в планы отворенияп. То, что в строгом смысле слова
называется счастьем, проистекает, скорее, из внезапного удовлетворения,
разрядки достигшей высокого уровня напряжения потребности. По самой сво-
ей природе это возможно только как эпизодическое явление. Любое посто-
янство, длительность ситуации, страстно желательной с точки зрения прин-
ципа удовольствия, вызывает у нас лишь чувство равнодушного довольства,
Мы устроены таким образом, что способны наслаждаться лишь при наличии
контраста и в малой степени самим состоянием7. Так что возможности наше-
го счастья ограничиваются уже нашей конституцией. Куда меньше трудностей
с испытанием несчастья. С трех сторон нам угрожают страдания: со стороны
нашего собственного тела, приговоренного к упадку и разложению, предуп-
редительными сигналами которых являются боль и страх - без них нам тоже
не обойтись. Со стороны внешнего мира, который может яростна обрушить на
нас свои огромные, неумолимые и разрушительные силы. И, наконец, со сто-
роны наших отношений с другими людьми. Страдания, проистекающие из пос-
леднего источника, вероятно, воспринимаются нами болезненнее всех ос-
тальных; мы склонны считать их каким-то излишеством, хотя они ничуть не
менее неизбежны и неотвратимы, чем страдания иного происхождения.
Не удивительно поэтому, что под давлением этих потенциальных страда-
ний люди несколько умеряют свои притязания на счастье. Подобно тому как
сам принцип удовольствия под влиянием внешнего мира преобразуется в бо-
лее скромный принцип реальности, мы уже считаем себя счастливыми, если
нам удалось избегнуть несчастья, превозмочь страдания, Задача избегнуть
страдания вытесняет на второй план стремление к удовольствию. Размышле-
ние подводит нас к пониманию того, что к решению этой задачи ведут раз-
ные пути; все они рекомендовались различными школами житейской мудрости
и были испробованы людьми. Ничем не ограниченное удовлетворение всех
нужд выдвигается как самый что ни на есть соблазнительный образ жизни,
но такая программа ставит наслаждение выше осторожности, что слишком
быстро ведет к наказанию. Другие методы, основной целью которых является
уклонение от неудовольствия, различаются в зависимости от того, какому
источнику неудовольствия уделяется основное внимание. Имеются крайние и
умеренные методы, односторонние или действующие сразу по нескольким нап-
равлениям, Добровольное одиночество, уход от других людей является самым
обычным видом защиты от страдания, возникающего во взаимоотношениях меж-
ду людьми. Понятно, какого рода счастья можно достичь на этом пути -
счастья покоя. Если задача защиты от угроз внешнего мира ставится исклю-
чительно перед самим собой, но нет иного пути, кроме какого-нибудь ухода
от мира. Конечно, есть иной и лучший путь: в качестве члена человеческо-
го общества с помощью науки и техники перейти в наступление на природу и
подчинить ее человеческой воле. Тогда человек действует со всеми и ради
счастья всех. Самыми интересными методами предотвращения страданий явля-
ются, однако, методы воздействия на собственный организм. В конечном
счете любое страдание есть лишь наше ощущение, оно существует только по-
тому, что мы его испытываем вследствие определенного устройства нашего
организма.
Самым грубым, но и наиболее действенным методом является химическое
воздействие, интоксикация. Не думаю, что кому-либо удалось разгадать его
механизм, но мы имеем дело с фактом существования чуждых организму ве-
ществ, наличие которых в крови и тканях вызывает у нас непосредственное
чувство удовольствия; к тому же оно так изменяет нашу чувствительность,
что мы теряем способность ощущать неприятное. Оба эти воздействия не
только одновременны, они кажутся и внутренне взаимосвязанными. В нашем
собственном химизме, однако, должны существовать вещества, действующие
подобным же образом. Мы знаем по крайней мере одно болезненное состояние
- манию, при котором поведение напоминает воздействие наркотиков без их
реального употребления. Кроме того, наша нормальная душевная жизнь
представляет собой колебание между легкими и отягощенными формами раз-
рядки чувства наслаждения, параллельно которым уменьшается или увеличи-
вается чувствительность к неприятному. Очень жаль, что эта токсическая
сторона душевных процессов до сих пор ускользала от научного исследова-
ния. Действие наркотиков в борьбе за счастье и избавление от бедствий
оценивается как такое благодеяние, что и индивиды, и целые народы отво-
дят им почетное место в своей экономии либидо. Наркотикам благодарны не
только за непосредственное удовольствие, но также за высокую степень не-
зависимости от внешнего мира. С помощью этого оосвободителя от заботп
можно в любое время уклониться от гнета реальности и найти прибежище в
своем собственном мире, где условия получения ощущений отличаются в луч-
шую сторону. Известно, что именно с этим свойством наркотиков связаны их
опасность и вредность. Временами они повинны в том, что впустую растра-
чивается большое количество энергии, которую можно было бы употребить
для улучшения человеческого удела.
Сложное строение нашего душевного аппарата допускает, однако, целый
ряд иных воздействий. Удовлетворение влечений дает нам не только
счастье, оно представляет собой и первопричину тягчайших страданий, ког-
да внешний мир отказывает нам в удовлетворении потребностей и обрекает
на лишения. Поэтому можно надеяться на освобождение от части страданий
путем воздействия на эти влечения. Такого рода защита от страданий нап-
равлена уже не на аппарат ощущений, она желает подчинить внутренние ис-
точники потребностей. Крайним случаем такой защиты является умерщвление
влечений - как тому учит восточная мудрость и как это осуществляет на
практике йога. Если это удается, то тем самым достигается и отречение от
любой другой деятельности (в жертву приносится жизнь), и мы иным путем
достигаем опять-таки лишь счастья покоя. На этом пути можно ставить уме-
ренные цели, скажем, когда стремятся только к контролю над жизнью наших
влечений, Господствующими становятся в таком случае высшие психические
инстанции, подчиненные принципу реальности. Здесь вовсе нет отречения от
цели удовлетворения влечений; определенного рода защита против страданий
достигается благодаря менее болезненному ощущению неудовлетворенности
контролируемых влечений в сравнении с необузданными первичными влечения-
ми. Но следствием этого является и несомненное снижение возможностей
наслаждения. Чувство счастья при удовлетворении диких, не укрощенных оЯп
влечений несравнимо интенсивнее, чем насыщение контролируемых влечений.
Непреодолимость извращенных импульсов, а может быть и притягательность
запретного плода вообще, находят здесь свое экономическое объяснение.
Другая техника защиты от страданий пользуется смещениями либидо, дос-
тупными нашему душевному аппарату. Благодаря этому его функционирование
становится более гибким. Задача состоит в такого рода смещении целей
влечений, чтобы они не сталкивались с отказом со стороны внешнего мира,
чему способствует сублимация влечений. Человек достигает больше всего,
повысив уровень наслаждения от психической и интеллектуальной работы.
Тогда судьба мало чем может ему повредить. Такое удовлетворение, как,
например, радость творчества художника при воплощении образов своей фан-
тазии или радость ученого при решении проблем и познании истины, облада-
ют особым качеством, которое нам, наверное, удастся когда-нибудь охарак-
теризовать с точки зрения метапсихологии. Сейчас мы можем лишь образно
сказать, что они кажутся нам самыми оутонченными и возвышеннымип, но их
интенсивность невысока в сравнении с грубыми первичными влечениями; они
не потрясают нашу плоть. Слабость этого метода состоит в том, что его
применимость не универсальна. Он доступен лишь немногим людям, предпола-
гает наличие особых, не слишком часто встречающихся способностей и даро-
ваний. Но и этим немногим избранным он не обеспечивает совершенной защи-
ты от страданий: он не одевает их в латы, непроницаемые для стрел
судьбы, и отказывает, как только источником страданий оказывается
собственная плоть8. Если уже этот метод дает наглядное представление о
стремлении сделаться независимым от внешнего мира, о поисках удовлетво-
рения во внутреннем мире психических процессов, то в следующем методе
защиты от страданий эти черты еще более усиливаются. Связь с реальностью
здесь еще меньше, удовлетворение достигается за счет иллюзий, признавае-
мых как таковые людьми, что не мешает им тем не менее находить наслажде-
ние в уклонении от реальности. Эти иллюзии суть порождения фантазии. В
свое время, когда завершалось развитие аппарата восприятия реальности,
фантазия осталась за пределами требований проверки представлений
действительностью и сохранилась как иллюзорное исполнение труднодостижи-
мых желаний. На самой вершине такого рода фантастических удовлетворений
стоит наслаждение произведениями искусства; посредством художника это
наслаждение становится доступным и для нетворческой личности9. Любому
восприимчивому к воздействию искусства человеку оно знакомо как незаме-
нимый источник наслаждения и утешения. Но легкий наркоз, в который нас
погружает искусство, дает не больше, чем мимолетное отвлечение от тягот
жизни. Он недостаточно силен, чтобы заставить нас забыть о реальных бе-
дах.
Энергичнее и основательнее другой метод, который видит единственного
врага в реальности, являющейся источником всех страданий,- с нею невоз-
можно сосуществовать, с нею нужно порвать всякие отношения, чтобы хоть в
каком-то смысле быть счастливым. Отшельник отворачивается от мира, он не
хочет иметь с ним дела. Но можно подвигнуться на большее, можно возже-
лать переделать мир, создать вместо него другой, в котором были бы унич-
тожены самые невыносимые его черты - они заменяются на другие, соот-
ветствующие нашим желаниям. Тот, кто в отчаянном бунте становится на
этот путь, как правило, ничего не достигает - действительность слишком
сильна для него. Он становится безумцем и чаще всего не находит себе по-
мощников в попытках реализации своих иллюзий. Впрочем, можно предполо-
жить, что у каждого из нас есть свой опунктикп, и мы ведем себя подобно
параноику, желая своими мечтаниями исправить ту или иную невыносимую
сторону мира, привнося свои иллюзии в реальность. На особую значимость
претендует тот случай, когда множество людей совместными усилиями пыта-
ются обеспечить себе счастье и защиту от страданий путем иллюзорного
