неузнаваемо как таковое, остается по большей части бессознательным или
обнаруживается как недовольство, неудовлетворенность, для которых отыс-
кивается другая мотивировка. Религии, по крайней мере, никогда не игно-
рировали роль чувства вины в культуре. Они даже претендуют на избавление
человечества от этого чувства, именуемого ими грехом (чему я не дал со-
ответствующей оценки в другом месте30) . По тому, как достигается это
избавление в христианстве - жертвенной смертью одного человека, принима-
ющего на себя общую вину всех - мы пришли к выводу относительно первого
случая обретения этой изначальной вины, с которого берет свое начало и
культура31. Полезным, хотя и не принципиально важным, было бы разъясне-
ние некоторых терминов, которые часто употреблялись нами слишком вольно
или один вместо другого: оСверх-Яп, совесть, чувство вины, потребность в
и наказании, раскаяние. Все они обозначают разные стороны одного и того
же отношения. оСверх-Яп - это открытая нами инстанция, а совесть - одна
из приписываемых оСверх-Яп функций. Совесть осуществляет надзор и суд
над действиями и умыслами оЯп, она действует как цензор. Чувство вины,
жестокость ооСверх-Яп - это, как и в случае суровой совести, ощущаемая
оЯп слежка, контроль за напряженными взаимоотношениями стремлений оЯп и
требований оСверх-Яп. Лежащий в основе всего этого отношения страх перед
критической инстанцией, потребность в наказании - это проявление инс-
тинкта ооЯп, сделавшегося мазохистским под влиянием садистического оС-
верх-Яп. Иначе говоря, оЯп употребляет часть имеющегося у него внутрен-
него деструктивного влечения для установления эротической связи со оС-
верх-Яп. О совести можно говорить лишь после того, как доказано наличие
оСверх-Яп, а сознание вины надо признать возникшим ранее, таким образом
оно старше совести. В таком случае чувство вины есть непосредственное
выражение страха перед внешним авторитетом, напряжения между оЯп и авто-
ритетом. Чувство вины - прямой потомок конфликта между потребностью в
любви и стремлением к удовлетворению влечений (задержка последнего соз-
дает склонность к агрессии). Взаимное наложение двух уровней чувства ви-
ны - из страха перед внешним и внутренним авторитетом - затрудняло нам
понимание совести. Раскаяние - это общее обозначение реакций оЯп на
чувство вины, Раскаяние содержит в почти непреобразованном виде материал
ощущений страха и является само по себе наказанием, включает в себя пот-
ребность в наказании, а потому оно может быть старше совести.
Столь же небесполезно было бы проследить те противоречия, которые
временами вносили запутанность в наше исследование. Чувство вины было то
следствием неосуществленной агрессии, то результатом агрессии как раз
совершенной (по своему историческому происхождению от отцеубийства). На-
ми был найден выход из этого затруднения: с подключением внутреннего ав-
торитета, оСверхЯп, отношение существенно изменилось. Ранее чувство вины
совпадало с раскаянием, и мы отмечали, что раскаяние означало только ре-
акцию на действительно совершенный акт агрессии. Затем различие между
намерением и совершением агрессии утратило свою силу вследствие всеведе-
ния оСверх-Яп. Чувство вины могли теперь вызывать не только действи-
тельно совершенные акты насилия - это всем известно,- но и лишь замышля-
емые - таково открытие психоанализа. Несмотря на изменение психологичес-
кой ситуации, конфликт двух влечений воздействует сходным образом.
Именно здесь следует искать решение загадки сложных взаимоотношений
чувства вины с сознанием. Чувство вины из раскаяния за деяние всегда
осознано; оно может оставаться бессознательным, будучи восприятием по-
буждения. Правда, этому противоречит невроз навязчивых состояний (и во-
обще не все так просто), Второе противоречие заключалось в том, что
энергия агрессивности оСверх-Яп предстает сначала как продолжение энер-
гии наказания со стороны внешнего авторитета; согласно другому взгляду,
она является, скорее, собственной агрессивностью, не нашедшей применения
и сталкивавшейся с этим препятствующим ей авторитетом. Первая точка зре-
ния лучше согласуется с историей, вторая - с теорией чувства виновности.
Противоречие, казавшееся непримиримым, было чуть ли не полностью сглаже-
но более детальным анализом: общим и существенным в обоих случаях оказы-
вается перенесение агрессивности внутрь. Клинические наблюдения в свою
очередь позволяют различать два действительных источника агрессивности
оСверх-Яп. В отдельных случаях доминирует воздействие одного или друго-
го, но в целом они взаимодействуют. Думаю, что в данном пункте следует
всерьез отстаивать ту точку зрения, которую я ранее рекомендовал в ка-
честве предварительной гипотезы. В новейшей аналитической литературе
предпочтение отдается учению, согласно которому всякое отречение, любое
препятствие удовлетворению влечения ведет или может вести к росту
чувства вины32. Мне кажется, что можно внести теоретическое упрощение,
если относить это только к агрессивным влечениям - тогда эту гипотезу
нелегко опровергнуть. Иначе как объяснить динамически и экономически
рост чувства вины, приходящий на место неудовлетворенного эротического
влечения? Это возможно лишь окольным путем, когда препятствие эротичес-
кому удовлетворению возбуждает частичную агрессию против мешающего удов-
летворению лица, после чего подавляется и сама агрессивность. Но и а
этом случае в чувство вины преобразуется только подавляемая и вытесняе-
мая оСверх-Яп агрессивность. Я убежден, что многие процессы можно предс-
тавить проще и яснее, если ограничить психоаналитическое учение о произ-
водном характере чувства вины агрессивными влечениями. Клинический мате-
риал не дает здесь однозначного ответа, поскольку ни одно из двух влече-
ний не встречается в чистом, изолированном от другого, виде. Но разбор
экстремальных случаев подтвердит, скорее, указанное мною направление.
Мне хотелось бы воспользоваться выгодами этого более точного подхода
применительно к процессу вытеснения. Известно, что симптомы неврозов яв-
ляются заменителями удовлетворения неосуществимых сексуальных желаний.
По ходу аналитической работы мы не без удивления обнаружили, что почти
за всяким неврозом скрывается известная доля бессознательного чувства
вины. Оно, в свою очередь, подкрепляет симптомы, использует их как ору-
дия наказания. Когда влечение подлежит вытеснению, то его либидонозные
составляющие превращаются в симптомы, а его агрессивные компоненты - в
чувство вины. Даже если эта формулировка лишь приблизительно верна, то и
тогда она заслуживает интереса.
У иных читателей этого сочинения могло возникнуть впечатление, что
они слишком часто слышали формулу о борьбе между Эросом и инстинктом
смерти. Она должна была характеризовать культурный процесс, в который
вовлечено человечество, но применялась также для индивидуального разви-
тия и, наконец, для раскрытия тайн органической жизни. Представляется
неизбежным сопоставление этих трех процессов. Применение одной и той же
формулы оправдывается тем, что культурное развитие человечества и разви-
тие индивида являются в равной степени жизненными процессами, к ним при-
менимы всеобщие характеристики жизни. Правда, это ничего не дает для их
разграничения. Пока что нам достаточно сказать, что культурный процесс
представляет собой такую модификацию жизни, которая возникает под влия-
нием Эроса и по требованиям Ананке, реальной нужды. Задачей культурного
процесса является объединение одиночек в сообщество либидонозно связан-
ных друг с другом людей. Но если пристально посмотреть на соотношение
культурного развития человечества и индивидуального процесса развития
или воспитания индивида, то мы без колебаний решим, что они сходны по
своей природе, если вообще не представляют собой один и тот же процесс
развития разнородных объектов. Конечно, культурное развитие человеческо-
го рода есть абстракция более высокого порядка, чем развитие индивида.
Поэтому его труднее изобразить наглядно, а при поиске аналогий возможны
натяжки и преувеличения. Но при однородности целей не удивляет и
сходство средств осуществления: здесь - включения индивида в ряды чело-
веческой массы, там - установление из множества коллективов их единства.
Огромное значение имеет одна отличительная черта обоих процессов. Прог-
рамма принципа удовольствия в индивидуальном развитии крепко держится
главной цели - достижения счастья, Вхождение в сообщество или приспособ-
ление к нему суть необходимые условия достижения Этой цели, хотя не будь
этих условий, идти к ней было бы легче. Иначе говоря, индивидуальное
развитие предстает как продукт интерференции двух стремлений: именуемого
оэгоистическимп стремления к счастью и стремления к объединению с други-
ми, именуемого оальтруистическимп. Оба эти наименования не идут далее
поверхностных характеристик. В индивидуальном развитии подчеркивается
эгоизм стремления к счастью; другое стремление, окультурноеп, как прави-
ло, довольствуется здесь ролью ограничителя. Иначе при культурном про-
цессе, где главенствует цель - создать единство из множества индивидов;
хотя еще сохраняется цель оосчастливитьп индивида, она оттесняется на
задний план. Кажется даже, что сотворение огромного человеческого сооб-
щества достигается тем успешнее, чем меньше заботы о счастье индивида.
Таким образом, индивидуальное развитие имеет особые черты, которые не
повторяются в культурном процессе человечества. Первый процесс имеет
целью вхождение индивида в сообщество только там, где он совпадает со
вторым. Подобно тому, как планета вращается не только вокруг собственной
оси, но и вокруг центрального тела, отдельный человек, следуя по своему
собственному жизненному пути, принимает участие и в развитии человечест-
ва, Нашему слабому зрению игра небесных сил кажется застывшим и вечно
самому себе равным порядком; в органическом мире, напротив, мы видим
взаимную борьбу сил и непрерывную смену результатов этого конфликта. У
каждого индивида сталкиваются два стремления - к собственному счастью и
к единению людей; точно так же враждуют и оспаривают друг у друга место
под солнцем процессы индивидуального и культурного развития. Но эта
борьба прямо не вытекает из непримиримого антагонизма двух первичных
влечений, Эроса и Смерти. Здесь мы имеем дело с раздором в самом хо-
зяйстве либидо, сравнимым со спором о распределении либидо между оЯп и
объектами. Эта борьба, будем надеяться, допускает согласие индивида с
обществом в культуре будущего, сколь бы этот раздор не отягощал сегод-
няшнюю жизнь индивида.
Аналогию между культурным и индивидуальным развитием можно сделать
еще более широкой. А именно, предположив, что у общества также формиру-
ется некое оСверх-Яп, оказывающее влияние на развитие культуры. Для зна-
тока различных культур было бы заманчивой задачей - проследить эту ана-
логию во всех деталях, Я ограничусь несколькими бросающимися в глаза мо-
ментами. оСверх-Яп любой культурной эпохи имеет тот же источник, что и
оСверх-Яп индивида. Им является впечатление, оставленное вождями, людьми
подавляющей духовной силы, либо людьми, у которых одна из человеческих
страстей получила самое сильное и чистое - поэтому часто одностороннее -
выражение. Иногда аналогия идет еще дальше: достаточно часто, если не
всегда, эти личности при жизни подвергаются насмешкам, преследуются или
даже жесточайшим образом уничтожаются. Ведь и праотец был обожествлен
много позже своей насильственной смерти. Самым трогательным примером по-
добной судьбы может служить личность Иисуса Христа, если только она не
принадлежит мифу, вызванному к жизни мрачной памятью о том изначальном
убийстве. Совпадение есть и в другом: культурное оСверх-Яп, как и оС-
