З.ФРЕЙД
Сочинения
СТРОКИ БИОГРАФИИ
Психология масс и анализ человеческого "Я"
О сновидении
З.ФРЕЙД - СТРОКИ БИОГРАФИИ
Выкуп - 100 тысяч шиллингов
Родился в городке Фрайберг в Моравии (тогда провинция Австрии) 6 мая
1856 года. Поступил на медицинский факультет Венского университета в
1873 году. Работал в терапевтической, психиатрической клиниках Вены, у
Шарко - в Париже, у Бернхайма - в Нанси. В 1881 г. получил степень док-
тора медицины. Вместе с Йозефом Брейером разработал катартический метод
лечения неврозов. В 1895 г. в и шла их книга "Исследования истерий". От
нее принято вести историю психоанализа. С 1902 г. - профессор Венского
университета.
Более сорока лет посвятил разработке теории и практике психоанализа.
Работы: "Толкование сновидений" (1899), "Психопатология обыденной жизни"
(1901), "Тотем и табу" (1913), "Лекции по введению в психоанализ"
(1917), "Психология масс и анализ человеческого "Я" (1921), "Я" и "Оно"
(1923), "Будущее одной иллюзий" (1927), "Неудовлетворенность в культуре"
(1930) и другие. В 1930 году удостоен Премии Гете, в 1936 г. избирается
иностранным членом Королевского научного общества (Лондон).
Фрейда называют и ученым, и провидцем, и основоположником нового нап-
равления в науке. С его именем связывают понятие бессознательного в пси-
хике человека. Его теория обогатила многие области современных знаний.
В 1938 году, после вторжения нацистов в Австрию, стал узником гетто.
Его лишили паспорта, конфисковали имущество, библиотеку. Международное
психоаналитическое общество пыталось вызволить Фрейда. Фашисты потребо-
вали выкуп. Одна из пациенток Фрейда, принцесса Мария Бонапарт, заплати-
ла 100 тысяч шиллингов за его освобождение. Семья Фрейда переехала в
Лондон, а четыре его сестры погибли в газовых камерах.
Умер в Лондоне 23 сентября 1939 года.
З.ФРЕЙД
НЕДОВОЛЬСТВО КУЛЬТУРОЙ
I
Невозможно отрешиться от мысли, что обычно люди меряют все ложной ме-
рой: они рвутся к власти, успеху и богатству, восхищаются теми, кто всем
этим обладает, зато недооценивают истинные блага жизни. Правда, такое
обобщение как всегда небезопасно; предается забвению многокрасочность
человеческого мира и душевной жизни. Есть люди, которым не отказывают в
почтении их современники, хотя все их величие покоится на таких
свойствах и деяниях, которые совершенно чужды целям и идеалам толпы. До-
пустим, что великими их признает тоже меньшинство, тогда как подавляющее
большинство ничего не желает о них знать; но и тут не все так просто,
если учесть расхождение человеческих слов и дел, многообразие людских
желаний.
Один из этих замечательных людей в письмах называет меня своим дру-
гом. Я послал ему свою небольшую работу, где религия расценивается как
иллюзия. Он отвечал мне, что был бы целиком согласен с моей оценкой, но
сожалеет, что я не воздал должного подлинному источнику религиозности.
Таковым он считает особое чувство, никогда его не покидающее, обнаружи-
ваемое им у многих других и, предположительно, присущее миллионам. Это
чувство он называет оощущением вечностип, чувством чего-то безгранично-
го, бескрайнего, оокеаническогоп. Такое чувство - дело чисто субъектив-
ное, это не вопрос веры. Здесь не примешивается обещание личного бесс-
мертия, но зато в этом чувстве - источник религиозной энергии, питающей
различные церкви и религиозные системы. Они направляют его по определен-
ным каналам, где оно и поглощается. Лишь на основании такого оокеаничес-
когоп чувства человек может называть себя религиозным - даже если он от-
вергает всякую веру и любую иллюзию.
Это суждение моего уважаемого друга, который сам однажды отдал дань
волшебству поэтической иллюзии, поставило меня перед лицом немалых труд-
ностей1. У себя я не нахожу этого оокеаническогоп чувства; научному под-
ходу чувства вообще создают неудобства. Можно попытаться описать их фи-
зиологические признаки. Там, где это получается, - а я опасаюсь, что оо-
кеаническое. чувство такой характеристике не поддается, - не остается
ничего, кроме содержания тех представлений, которые ассоциативно связаны
с этим чувством. Если я правильно понял моего друга, он имеет в виду то
же самое, что и один оригинальный и весьма своеобразный поэт, утешавший
своего героя перед самоубийством: оНам не уйти из этого мирап2. Таким
образом, речь идет о чувстве неразрывной связи, принадлежности к мирово-
му целому. Для меня это имеет, скорее, характер интеллектуального умоз-
рения - конечно, не без сопровождающих чувств, но их ведь хватает и при
других мыслительных актах сходной значимости. Личный опыт не убеждает
меня в том, что такие чувства первичны по своей природе, Я не могу оспа-
ривать на этом основании факта наличия их у других; вопрос лишь в том,
насколько верно они истолковываются и могут ли считаться оfons et origoп
всех религиозных запросов.
Мне нечего предложить для окончательного решения этой проблемы. Идея
о непосредственном, изначальном оповещении человека этим чувством - о
его связи с окружающим миром - звучит столь странно, так плохо совмести-
ма с нашей психологией, что следовало бы предпринять психоаналитическое,
т.е. генетическое исследование подобного чувства. Тогда в нашем распоря-
жении следующий путь: в нормальном состоянии для нас нет ничего досто-
вернее чувства самих себя, нашего собственного оЯп, кажущегося нам са-
мостоятельным, целостным, ясно отличимым от всего остального, Видимость
обманчива, не существует четкой внутренней границы между оЯп и бессозна-
тельной душевной субстанцией, обозначаемой нами как оОноп. оЯп для нее
служит лишь фасадом - этому научил нас психоанализ. Ему предстоит еще во
многом уточнить отношения между оЯп и оОноп, однако, по крайней мере в
отношениях с внешним миром, оЯп кажется отделенным от последнего резкой
разграничительной линией. Только в одном, хотя и необычайном, но не па-
тологическом состоянии дело обстоит иначе. На вершине влюбленности гра-
ница между оЯп и объектам угрожающе расплывается. Вопреки всякой очевид-
ности, влюбленный считает оЯп и оТып единым целым и готов вести себя
так, будто это соответствует действительности. То, что на время может
устранить известная физиологическая функция, может, конечно, быть ре-
зультатом и болезнетворных процессов, Из патологии нам известно большое
число состояний, когда грань между оЯп и внешним миром делается ненадеж-
ной, либо границы пролагаются неверно. Таковы случаи, при которых части
нашего собственного тела или даже душевной жизни - наши восприятия, мыс-
ли, чувства - кажутся нам как бы чужими, не принадлежащими нашему оЯп.
Либо те случаи, когда на внешний мир переносится нечто порожденное или
явно принадлежащее оЯп. Таким образом, чувство оЯп также подвержено на-
рушениям, а границы оЯп неустойчивы.
Дальнейшие размышления показывают, что чувство оЯп взрослого человека
не могло быть таковым с самого начала, Оно должно было пройти долгий
путь развития. Понятийно это зачастую недоказуемо, но реконструируется с
достаточной степенью вероятности3. Младенец еще не отличает своего оЯп
от внешнего мира как источника приходящих к нему ощущений, Его постепен-
но обучают этому различные импульсы. Сильнейшее впечатление должно про-
изводить на него то, что одни источники возбуждения все время могут по-
сылать ему ощущения (позже он узнает в них органы собственного тела),
тогда как другие источники время от времени ускользают. Самый желанный
из них- - материнская грудь, призвать которую к себе можно только нас-
тойчивым криком. Так оЯп противопоставляется некий ообъектп, нечто нахо-
димое ововнеп, появляющееся только в результате особого действия.
Дальнейшим побуждением к вычленению оЯп из массы ощущений, а тем самым к
признанию внешнего мира, являются частые, многообразные и неустранимые
ощущения боли и неудовольствия. К-их устранению стремится безраздельно
господствующий в психике принцип удовольствия. Так возникает тенденция к
отделению оЯп от всего, что может сделаться источником неудовольствия.
Все это выносится вовне, а оЯп оказывается инстанцией чистого удо-
вольствия, которому противостоит чуждый и угрожающий ему внешний мир.
Границы такого примитивного оЯ п - чистого удовольствия - исправляются
под давлением опыта.Многое из того, что приносит удовольствие и от чего
нельзя отказаться, принадлежит все же не оЯп, а ообъектуп. И наоборот,
многие страдания, от которых хотелось бы избавиться, неотделимы от ооЯп,
имеют внутреннее происхождение. Целенаправленная деятельность органов
чувств и соответствующих умственных усилий учит человека методам разли-
чения внутреннего (принадлежащего оЯп) и внешнего, пришедшего из окружа-
ющего мира. Тем самым он делает первый шаг к утверждению принципа ре-
альности, который будет управлять дальнейшим его развитием. Такое разли-
чение, понятно, служит и практическим целям - защите от угрожающих неп-
риятных ощущений. То обстоятельство, что оЯп способно применять для за-
щиты от внутреннего неудовольствия те же методы, которыми оно пользуется
против внешних неприятностей, является исходным пунктом некоторых
серьезных психических расстройств.
Так оЯп отделяется от внешнего мира. Вернее, первоначально оЯп вклю-
чает в себя все, а затем из него выделяется внешний мир. Наше нынешнее
чувство ооЯп - лишь съежившийся остаток какого-то широкого, даже все-
объемлющего чувства, которое соответствовало неотделимости оЯп от внеш-
него мира. Если мы примем, что это первичное чувство ооЯп в той или иной
мере сохранилось в душевной жизни многих людей, то его можно признать
своего рода спутником более узкого и ограниченного чувства оЯп в зрелом
возрасте. Этим же объясняются представления о безграничности и связи с
мировым целым, именуемые моим другам оокеаническимп чувством. На вправе
ли мы из остатков первоначального, существующего наряду с возникшим поз-
же, выводить второе из первого?
Конечно, в этом не была бы ничего удивительного - ни в области душев-
ной жизни, ни в любой иной. Мы твердо убеждены, что в животном царстве
высокоразвитые виды произошли от самых низших, причем простейшие формы
жизни встречаются и поныне. Гигантские динозавры вымерли, освободив мес-
то млекопитающим, но такой представитель этого вида, как крокодил, про-
должает здравствовать и сегодня. Эта аналогия может показаться несколько
натянутой, да и ущербной, поскольку выжившие низшие виды по большей час-
ти не являются истинными предками современных более развитых видов. Про-
межуточные звенья по большей части вымерли, они известны только по ре-
конструкциям. Напротив, в душевной жизни сохранение примитивного наряду
с возникшим из него и преобразованным встречается столь часто, что тут
даже можно обойтись без примеров. Происходят перерывы в развитии, ка-
кая-то количественно определенная часть влечения остается неизменной,
тогда как другая развивается дальше.
Мы затрагиваем тем самым общую проблему сохранения психического, еще
почти не разработанную, но столь увлекательную и значимую, что даже без
достаточного к тому повода уделим ей толику внимания. С тех пор, как мы
преодолели заблуждение, будто обычное забывание есть разрушение следа в
памяти, иначе говоря, уничтожение, мы склонны придерживаться иного
взгляда. А именно, в душевной жизни ничто, раз возникнув, не исчезает,
все каким-то образом сохраняется, и при известных условиях, например, в
случае далеко зашедшей регрессии, может вновь всплыть на поверхность.
Попробуем содержательно пояснить это на примере из другой области, В ка-
честве такой иллюстрации возьмем развитие Вечного Города4. Историки учат
нас, что древнейший Рим был Roma quadrata, огороженным поселением на Па-
латине. Затем следует период Septimontium - объединения поселений на се-
