город, в котором когда-то родился. Впрочем, я не был уверен, что моя догадка
верна. Во-первых, никак не мог сфокусировать зрение на деталях пейзажа, а
во-вторых, мне было абсолютно все равно. Какая разница, где окажется твое
тело после того, как ты умер? Конечно, что касается дыхания, пульса и прочих
медицинских показателей, с этим у меня все было в полном порядке. Я
действительно оказался очень живучей тварью. Мое биологическое существование
продолжалось, и смириться с этим фактом оказалось куда труднее, чем я
предполагал. Мне очень хотелось завыть, как воют одинокие оборотни,
доведенные до ручки сценаристами и режиссерами третьесортных ужастиков -
громко, во всю силу своего голоса, долго и с наслаждением издавать
отвратительные душераздирающие звуки, пугая все живое в радиусе нескольких
километров. Я был почти уверен, что вой мог бы унести с собой мою боль, но я
почему-то не позволил себе это маленькое невинное удовольствие. Кажется, я
просто знал, что когда боль исчезнет, от меня вовсе ничего не останется, а
какой-то дремучий инстинкт требовал, чтобы оставалось хоть что-то...
"Тихо, - приказал я сам себе, - заткнись! И без тебя тошно... -
Внутренний монолог приносил некоторое облегчение, и я судорожно ухватился за
это немудреное средство местной анестезии. - Теперь ты понимаешь, почему
самураи делали себе харакири? Не демонстративный героизм средневековых
психов, а жест милосердия: иногда жить становится так больно, что меч,
раздирающий внутренности, приносит только облегчение... Но у тебя-то нет ни
меча, ни мужества, дружок - так уж ты устроен!" - Я шептал и шептал себе под
нос какую-то чушь про самураев и боль, про мужество и отчаяние, и не понимал
собственных слов, но это не имело никакого значения. Больше всего на свете я
боялся замолчать, потому что, когда иссякнет поток слов, окажется, что надо
как-то жить дальше, а к этому я не был готов. Чего я действительно не
понимал - с какой стати я так остервенело боролся за свою жизнь, почему
решил сохранить ее любой ценой? Ну вот, уцелел я, уплатив эту самую "любую
цену" - и что теперь?
Вечность спустя я осознал, что стало совсем темно и очень холодно. Это
было скорее хорошо, чем нет. Правда, кисти моих рук утратили подвижность,
ресницы отяжелели от смерзшихся слез, и даже кровь уже не бежала, а лениво
ползла по жилам. Но холод принес неописуемое облегчение: сначала он остудил
разгоряченный лоб, потом сковал тело, а потом подобрался к самому сердцу, и
я с благодарностью ощутил, что моя боль отступает, а на смену ей приходит
печаль.
- Моя печаль проживет дольше, чем я... - негромко сказал я вслух и
вдруг понял, что это не красивая фраза, а констатация факта. Печаль была не
чувством, а отдельным, почти независимым от меня существом, и когда я
все-таки поднимусь на ноги и уйду куда глаза глядят, она останется на этом
месте - невидимая, но осязаемая и почти бессмертная, как все призраки, и
редкие одинокие прохожие будут вздрагивать от беспричинной, но пронзительной
тоски, случайно наступив на один из гладких серых камней мостовой...
А потом подул ветер. Он проник в мою сгустившуюся кровь и зашумел в
голове - так причудливо, бессвязно, неразборчиво бормочет поднесенная к уху
морская раковина. И вдруг его смутный шепот превратился в низкий, глухой, но
вполне человеческий голос, и я даже смог разобрать слова.
- О чем ветер поет
в пустом сердце моем?
О том поет, что огонь
Сжег все в сердце моем...
По моим щекам текли слезы, они обжигали кожу, а потом застывали,
замерзая на ледяном ветру, и я знал, что вместе с соленой влагой из меня
утекает жизнь. Тихая песенка, которую принес ветер, стала моим "самурайским
мечом" - единственным и неповторимым оружием, которое мне действительно
подходило, поскольку оно не требовало ни мужества, ни твердости. Не нужно
было делать последний и решающий героический жест - достаточно слушать и
плакать, и ждать, просто ждать...
- О чем ветер поет
в пустом сердце моем?
О том, что вечный лед
Сковал сердце мое...
- И это правда, - горячечным шепотом говорил я ветру. - Все правда, все
правда, дружище! Так оно и есть...
И вдруг песня оборвалась, а я понял, что кто-то трясет меня за плечо.
"Ну вот, - устало и обреченно подумал я, - в кои-то веки собрался умереть, и
не дают, гады! Сейчас мне придется доказывать, что я не пьян, и меня не
нужно арестовывать за нарушение общественного порядка..." Я обернулся и
увидел перед собой озабоченное хмурое лицо Шурфа Лонли-Локли. "Макс, -
спрашивал он, - где ты взял эту гадость?" Он повторял этот вопрос снова и
снова, потому что я молча смотрел на него, пытаясь понять, что означают
странные сочетания звуков, которые издает этот странный человек,
поразительно похожий на Чарли Уотса. Шок оказался настолько глубоким, что я
утратил способность понимать человеческую речь - впрочем, я вообще перестал
понимать что бы то ни было. К счастью, не навсегда...
- Ну, так-то лучше, - бодро сказал голос Джуффина над моим ухом. - Не
пахнет от него больше никаким безумием, а ты паниковал!
Я открыл глаза и тут же снова зажмурился: комната была залита ярким
солнечным светом. Впрочем, я успел заметить, что нахожусь в кабинете сэра
Джуффина и лежу прямо на полу, вернее на роскошном кеттарийском ковре
теплого янтарного цвета. Кроме самого шефа, который сидел рядом со мной на
корточках, в кабинете находился Шурф Лонли-Локли. Я вдруг вспомнил, как он
тряс меня за плечо, а потом... Потом я вспомнил все, что этому
предшествовало, и это испытание оказалось не из легких. Я тут же судорожно
сжался в комок, инстинктивно защищаясь от боли, которая обрушилась на меня
вместе с воспоминаниями, но Джуффин решительно ухватил меня за плечи и
перевел в сидячее положение.
- Слушай меня внимательно, сэр Макс, - очень мягко, но настойчиво
сказал он. - События, воспоминания о которых доставляют тебе такие страдания
- чистой воды наваждение. Я еще не знаю, что именно тебе примерещилось, но
имей в виду: одним из последних происшествий, которые действительно имели
место в твоей жизни, был наш с тобой поход к ворчуну Мохи.
- Правда? - нерешительно переспросил я, расползаясь в кривой улыбке -
можно было подумать, что левая сторона моего лица сразу поверила Джуффину, а
правая все еще сомневалась. Так или иначе, но мои мускулы расслабились, даже
нога, которую свело судорогой, когда я сжался в комок, пытаясь укрыться от
воспоминаний, совершенно самостоятельно пришла в порядок, и я наконец-то
понял, что могу сидеть без посторонней помощи.
- А потом была небольшая вечеринка у тебя дома, - добавил Шурф. - Через
пару часов после полуночи мы разъехались по домам, а ты очевидно отправился
в свою библиотеку. Во всяком случае, я нашел тебя именно в библиотеке, с
Книгой Огненных Страниц в руках. Ты помнишь, как она к тебе попала?
- Я просто взял книгу с полки, - машинально ответил я. Немного подумал
и добавил: - Обложка яркая, в глаза бросается. Странно, что я раньше ее
никогда не замечал... - Потом до меня начало доходить, и я изумленно
спросил: - Так это была просто книга? Книга, в которой написана всякая дрянь
про меня и про вас... и про все остальное?
- Ну да, - серьезно сказал Джуффин. - Это очень страшная штука, Макс.
Ребят, которые выжили, прочитав несколько страниц, по пальцам пересчитать
можно. Собственно говоря, до тебя их было всего двое, и оба - куда более
опытные и могущественные чародеи, чем ты, счастливчик. Изумительная,
по-настоящему магическая вещь, одно из самых опасных чудес, доставшихся нам
в наследство от Эпохи Орденов. Гениальное творение Дрогги Аринриха, Великого
Магистра Ордена Белой Пяты. В начале Эпохи Кодекса мы нашли и надежно
спрятали в одном из хранилищ Холоми восемь его книг и наивно решили, что это
- все. Выходит, ошибались...
- Так значит, это была просто книга? - тупо повторил я, чувствуя, что
моя кривая улыбка наконец-то выравнивается, самым идиотским образом
расползаясь по всей физиономии. - И вы не сгорели в синем пламени! -
восхищенно сообщил я Джуффину, который сочувственно разглядывал мою
ошалевшую от хороших новостей рожу.
- Разумеется, я не сгорел, - совершенно серьезно подтвердил он. -
Кстати, а откуда ты узнал про Синее Пламя? Неужели из этой дрянной книжонки?
Или тебе твой приятель Лойсо рассказывал?
- Нет, Лойсо мне ничего такого не рассказывал, это точно... А оно
действительно существует? - испуганно спросил я.
- Как тебе сказать, - задумчиво протянул Джуффин. - Мне приятно
полагать, что нет. Наш общий знакомый, сэр Лойсо Пондохва в свое время
искренне надеялся, что оно существует... Но пока ни у кого, хвала Магистрам,
не было возможности увидеть его воочию. Синее Пламя - это миф, Макс. Причем
миф, о котором известно очень немногим... Считается, что Синее Пламя может
почти мгновенно уничтожить любую реальность, вот только до сих пор никому не
удавалось заставить его вспыхнуть - к счастью, конечно... А что, оно
фигурировало в твоих чудных видениях? Дырку над тобой в небе, сэр Макс,
хотел бы я знать, как ты вообще умудрился уцелеть?
- Но если это была всего лишь книга... - нерешительно начал я.
- Не "всего лишь книга", а Книга Огненных Страниц, - хмуро сказал Шурф.
- Тот, чье внимание ей удается похитить, умирает, прочитав о собственной
смерти. Тебе повезло: я вырвал эту дрянь из твоих рук как раз тогда, когда
ты внимательно читал отрывок, в котором подробно описывалось, как ты сходишь
с ума... Первые несколько часов ты не реагировал на внешние раздражители,
кроме того от тебя исходил столь сильный запах безумия, что любой знахарь
счел бы тебя безнадежным. К счастью, сэр Джуффин как-то привел тебя в
порядок.
- Джуффин, скажите мне, только честно: а вы, случайно, не ждете, когда
зацветет Пустое Сердце? - решительно спросил я. Что мне сейчас действительно
требовалось, так это расстаться с ужасающим предположением, что проклятая
книга была в некотором смысле пророческой - как можно скорее, пока страх
окончательно не поработил мой разум, который сейчас был беспомощен, как
новорожденный младенец.
- Так, понятно, - спокойно усмехнулся Джуффин. - Кажется, тебе
подсунули своего рода салат из всех сомнительных легенд, доставшихся нам от
Древней Династии... - он заметил, что я здорово нервничаю и поспешно
добавил: - Можешь не волноваться, мальчик: во-первых, я не верю в эту
легенду, а во-вторых... она мне не слишком нравится.
- Самое ужасное, что я вам не очень-то верю, - тихо сказал я. - Все еще
не могу убедить себя, что вы не имеете отношения к тому человеку, с которым
я имел дело в последние дни... вернее, в наваждении.
- Разумеется, - спокойно согласился Джуффин. - Тебе требуется время,
чтобы убедиться, что события, о которых ты прочитал в Книге Огненных
Страниц, не имеют никакого отношения к твоей настоящей жизни. А потом тебе
придется как следует потрудиться, чтобы отделить одно от другого. Тут тебе
никто не поможет, так что придется справляться самому. Но ты справишься, сэр
Макс - куда ты денешься?!
- Я постараюсь, - кивнул я, снова укладываясь на ковер: у меня больше
не было сил оставаться в сидячем положении. - Я полежу немножко, ладно? -
едва шевеля непослушными губами спросил я.
- Разумеется, - улыбнулся Джуффин. - И вообще, хорошая порция сладких
снов - именно то, что тебе сейчас требуется.
- Я тоже так думаю, - пробормотал я.
Проснулся я в своей собственной спальне, в Мохнатом Доме. Очевидно, мои
