Куляй, Лабысло,
тудой и сюдой
к ибуты мэмэ...
Я попытался закрыть уши руками, но голосовые связки пиратов были
сильнее моих жалких попыток укрыться от реальности.
- У-га-га-га,
йоханый хряп,
ибьтую мэмэ! - дружно вопили они. И проникновенно повторяли:
- У-га-га-га,
йоханый хряп,
ибьтую мэмэ!
Этот незамысловатый текст мне пришлось выслушать раз восемьдесят, и
только после этого испытания небо сжалилось надо мной и даровало мне
вожделенную передышку.
- Ну что, Ронхул Маггот, теперь поболтаем? - неожиданно спросил меня
Хэхэльф, когда на палубе стало почти тихо: пиратские крики и пение сменились
душераздирающим храпом, который, впрочем, вполне мог сойти за тишину - все
познается в сравнении... Мне-то казалось, что и Хэхэльф давным-давно
задремал, как и все его спутники, донельзя утомленные - не то давешним
морским сражением, не то собственными бесконечными колкостями в адрес
страмослябов. Я и сам уже начал было клевать носом, но услышав голос
Хэхэльфа тут же встрепенулся: меня давно распирало - не то от многочисленных
вопросов, не то просто от желания рассказать свою историю и как следует
пожаловаться на судьбу. Черт, я отлично знаю, что нет занятия более глупого
и недостойного, чем жаловаться, но у меня была минута слабости: мне просто
позарез требовалось выговориться! И меня понесло. Моя "минута слабости"
продолжалась часа два, не меньше. Хэхэльф слушал меня внимательно и почти не
перебивал. Я чувствовал, что он верит каждому моему слову - не потому что
этот дядя был доверчивым дурачком, конечно. Просто он чувствовал, что я
говорю правду, и только правду - словно поклялся на библии в суде присяжных.
Я действительно выложил ему все как есть - давно уже мне не доводилось
говорить столько правды о себе за один присест, не разбавляя ее
художественным вымыслом.
- Да, влип ты, Ронхул! - сочувственно подытожил он, когда я замолчал и
уставился в темноту, опустошенный собственной словоохотливостью.
Я молча кивнул и глупо улыбнулся от облегчения: наконец-то хоть кто-то
оказался способен оценить НАСКОЛЬКО я влип.
- Ничего, выкрутишься! - оптимистически пообещал мне Хэхэльф.
Я уставился на него с некоторым недоверием.
-Твоими бы устами, дружище!
- Ты представить себе не можешь, как тебе повезло, - серьезно сказал
он. - Я - не какой-нибудь там могущественный Ург и, уж тем более, не
Вурундшундба, но я могу помочь тебе куда больше, чем все они вместе взятые.
У меня, знаешь ли, полно добрых приятелей, которые запросто встречаются с
Варабайбой, которого ты ищешь.
- Что?! - я ушам своим не поверил.
- Что слышал, - невозмутимо подтвердил он. - Для того, чтобы
познакомиться с Варабайбой, не нужно быть таким уж великим героем.
Достаточно быть своим человеком на острое Хой. А я там вырос.
- А говорил, что ты - из Инильбы на Халндойне, - улыбнулся я.
- Так оно и есть. Я - четвертый из сыновей бывшего владельца замка на
острове в центре озера Инильба, так что можно сказать, что я и все мое
семейство - дважды островитяне... Сейчас замок вместе с островом и озером
впридачу перешел к моему старшему брату. А я там родился и жил, пока мне не
исполнилось восемь лет. А потом я попал на Хой, к людям бунаба. Мой отец
просто оставил меня у них в качестве заложника: так ему было нужно. Он
заключил с ними какой-то дурацкий договор. Полагаю, когда у человека больше
десятка сыновей, ему уже почти все равно, что с ними случится: одним больше,
одним меньше... Впрочем, все к лучшему! Я вырос среди бунаба, стал там
своим, и могу сказать тебе, положив руку на сердце: когда я смотрю на своих
братьев, выросших в родительском доме, я понимаю, как мне повезло!
- Пока я не оказался в камине у Таонкрахта, я тоже всегда полагал, что
абсолютно все, что со мной когда-либо случалось - к лучшему, - печально
сказал я.
-Эй, Ронхул, я уже понял, что тебе хреново, и ты хочешь вернуться
домой, - мягко сказал Хэхэльф. - И хватит на эту тему. Тебе еще не надоело
сидеть с такой унылой рожей?
- Надоело, - невольно рассмеялся я.
- Ну вот и не сиди, - предложил он. - С таким настроением, как у тебя,
хорошо вешаться, а не дела делать! Ты меня здорово выручил: насколько я
знаю, из Страмодубов быстро не сбежишь, разве что уж очень повезет... Я
застрял бы там на несколько лет, так что теперь могу считать себя богачом:
словно получил эти несколько лет в подарок. Будет справедливо, если я
потрачу небольшую долю этого богатства на твои дела, а потом займусь и
своими - ничего, все успеется! Доставлю тебя на Хой, поработаю твоим
переводчиком. Вот увидишь, все будет хорошо! Старый ндана-акуса
xxxii Вару-Чару, один из тамошних правителей,
принимает меня, как родного сына. Да оно почти так и есть: я вырос в его
семье, и старик сам учил меня держать в руках и палицу гуки-драбаки, и лук
со стрелами, и флейту ута... Узнаешь, что такое бунабское гостеприимство.
Вообще-то, бунаба - народ суровый и своеобразный: одни считают их жестокими
и бесчеловечными вояками, другие - лукавыми торгашами, третьи и вовсе -
вздорными суеверными варварами... Но поверь мне: бунаба - удивительные
существа. Можешь представить себе людей, которые живут в дружбе с
сотворившим их богом?
- Не могу, - честно признался я.
- Ну вот, - веско сказал Хэхэльф. - А они так и живут. Именно в дружбе,
заметь! Варабайба не требует от них ни поклонения, ни даже послушания, ни
каких-то жертв. А иногда на досуге он учит их замечательным вещам. Каждый
бунаба - немножко колдун, а каждый бунабский колдун - непременно поэт, а
каждый бунабский воин способен прослезиться, услышав печальную мелодию.
Варабайба научил их не просто ходить по земле, а каждый день заново
удивляться красоте мира... а они научили этому меня, и я им по сей день
благодарен.
- Замечательный он мужик, этот твой Варабайба, хоть и бог! - искренне
сказал я. - И бунаба, если верить твоим словам - лучшие из людей.
- Ну вот, и я о том же... Знаешь, я часами могу расхваливать своих
друзей бунаба и сотворившего их бога, но лучше воздержусь. Сам все увидишь.
- Увижу, - согласился я. А потом решил, что могу задать ему совершенно
бестактный вопрос, и у меня даже есть шанс рассчитывать на ответ. - Слушай,
дружище, скажи мне только одно: ты ворожил, когда смотрел на меня, или это я
сам купился на твою харизму?
- На мою... чего? - изумился он.
- Ох! Считай, что я имел в виду простое человеческое обаяние, -
вздохнул я.
- Ну... На что ты купился - тебе самому решать. Я, конечно, поворожил
маленько, - невозмутимо признался Хэхэльф. - Только это и ворожбой-то не
назовешь. Просто дружеское приветствие, принятое у бунаба. Самый короткий
путь к чужому сердцу. Ты еще убедишься, что бунаба - ребята неулыбчивые,
лица у них мрачные от природы. С таким лицом захочешь - не улыбнешься!
Поэтому им пришлось изобрести "незримую улыбку", ее еще называют "сердечной
улыбкой" - потому, что доброе чувство передается прямо от сердца к сердцу,
минуя рожу.
Я невольно рассмеялся: "минуя рожу" - это надо же!
- Одним словом, я намеренно пробудил в тебе дружеские чувства: ты был
моей единственной надеждой. С этой бунабской ворожбой одно плохо, -
невозмутимо добавил Хэхэльф, - на примитивных людей, вроде тех же
страмослябов, эта ворожба не действует. Я уже пробовал - бесполезно. А с
тобой этот номер прошел. Но я собираюсь честно расплатиться за твою услугу -
я же сказал, что помогу тебе добраться до Варабайбы. Тот, кто платит по всем
счетам, живет дольше...
- На что-то в таком роде я и рассчитывал, - честно признался я. - То
есть, мне, конечно, и в голову не приходило, что ты - свой человек на Хое,
но я надеялся, что ты знаешь местные обычаи, или, по крайней мере, поможешь
мне договориться с каким-нибудь капитаном, который собирается плыть на
Хой... Денег-то у меня нет!
- Ну вот, значит от моей ворожбы ты только выиграл, - заключил Хэхэльф.
- По крайней мере, капитана, который не станет требовать у тебя денег, ты
уже нашел.
- А почему, в таком случае, ты плыл куда-то на чужом корабле? -
полюбопытствовал я.
- Ну, не все же на своем сиднем сидеть! - ухмыльнулся он. - Должно быть
в жизни хоть какое-то разнообразие!
Хэхэльф с сочувствием посмотрел на мою разочарованную рожу: я-то ждал
от него большой и интересной истории! - и примирительно добавил: - Это не
моя тайна, Ронхул. Скажу одно: в земле Нао мой корабль знают все мореходы, а
мне требовалось, чтобы никто не догадался, что я к ним пожаловал.
- Ясно, - кивнул я. И с удивлением подумал, что в этом прекрасном мире
наверняка имеют место всяческие шпионские страсти и прочие интригующие
вещи...
- Я посплю, пожалуй, - зевнул Хэхэльф. - И тебе советую. Что еще тут
делать, если не спать?
Его совет был чудо как хорош. Я завернулся в волшебное одеяло Урга -
все это время оно служило мне своего рода плащом - и уснул так крепко, что
ни солнечный свет, ни утренняя активность страмослябских пиратов, ни их
полуденная попойка, ни даже визит Плюхая Яйцедубовича с настойчивым
предложением очередной порции "хряпы" не заставили меня вернуться в мир
бодрствующих людей. Я проснулся уже под вечер, катастрофически ослабевший -
не то от голода, не то от сна на солнцепеке - но совершенно спокойный и
почти счастливый. Мне кружило голову замечательное ощущение, что мои
скитания подходят к "финишной прямой" - хотя, никаким "финишем" в то время
еще и не пахло, конечно...
- Ты всегда так долго спишь? - удивленно спросил Хэхэльф. - Вот это, я
понимаю, настоящий демон!
- Не всегда, - вздохнул я. - Только после пяти дней жизни на рее...
- Ну тогда ладно, - усмехнулся он. - А то я уже испугался: жив ли?
- Жив, - твердо сказал я. - И мне это наконец-то начинает нравиться.
- А ноги нам так и не развязал - обещал ведь! - с упреком сказал мне
один из его спутников. Остальные тут же обратили ко мне укоризненные взоры.
Можно было подумать, что я был инициатором нападения на их корабль
страмослябских пиратов и вообще причиной всех мировых бед.
- Это я его отговорил, Бэгли, - невозмутимо соврал Хэхэльф. - Я же тебя
знаю: полезешь с голыми руками на пиратов, затеешь новую драку. А я уже
привык к мысли, что послезавтра ступлю на берег Халндойна, живой и свободный
как ветер. Если желаешь, можешь рассказать об этом на ежегодном Совете
Острова - я не против. Наши старейшины еще и прийдут ко мне с официальной
благодарностью за спасение твоей глупой головы.
- Я тебе это припомню! - буркнул сердитый Бэгли.
- Вот такие у меня бестолковые кузены, Ронхул, - весело сказал мне
Хэхэльф. - Впрочем, родные братья ничуть не лучше. А все потому, что у них
было слишком беззаботное детство...
Потом у них завязалась продолжительная дискуссия, в ходе которой я имел
возможность обогатить свой лексикон несколькими шедеврами местной брани, а
также выяснил, что из моего друга Хэхэльфа вполне мог бы выйти толк, если бы
не сомнительное воспитание, полученное им в процессе слишком
продолжительного общения с бунаба. Я слушал их с удовольствием: во-первых,
беседа действительно была занимательной, а во-вторых, она отчасти заглушала
порядком надоевшие мне восклицания "ибьтую мэмэ" и "куляй на хур", с
завидным постоянством доносившиеся с носа корабля. Страмослябы уже
приступили к очередной гулянке. На сей раз они не ограничились обыкновенным
употреблением спиртных напитков, а носились друг за другом, с перемазанными
