ему горло и отскочил в сторону, так как другой мог выстрелить.
Кто-то кричал, плакал панически в темноте. Ружье, из которого был
сделан выстрел, звонко ударилось о металл корпуса, где-то в районе носа
аппарата. Сарис прыгнул, очутился на крыше. Человек, оставшийся снаружи,
был освещен вспышками света энергетических разрядов, и пытался поймать
его своим лучом.
Хладнокровно холатанин прикинул расстояние. Далековато.
Он завыл, снова скользя по земле.
Вспышка света и грохот бластерного разряда ударили в то место, где
он только что был. Сарис покрыл расстояние до человека в три прыжка.
Подпрыгнув в воздух, он резко ударил, и почувствовал, как рвутся мышцы
шеи под его пальцами.
Теперь внутрь. Сарис нащупал люк. Тот открывался внутрь и
фиксировался простейшими механизмами, с которыми Сарис не мог справиться
из-за малой энергии мозга. Еще он чувствовал ужас сидящего внутри
аппарата человека. Ладно... Он отыскал один из бластеров, мгновение
изучал его устройство и принцип действия. Рука обхватила рукоятку, один
палец приходился на клавишу, огонь вылетает из раструба, регулятор,
устанавливающий мощность выстрела. Он поэкспериментировал с оружием и
был удовлетворен своими способностями. Вернувшись к аппарату, он встал
напротив люка.
Человек внутри прижался к противоположному борту, сжимая ружье в
дрожащих руках и пронзительно крича от страха, что этот дьявол сейчас
вломится внутрь. Сарис прощупал его телепатически и выяснил, что еще
один вход располагается в кормовой части - хорошо! С треском выбив дверь
одной рукой, он выстрелил, целя в угол. Бластер неудобно сидел в руке,
но одного разряда хватило.
Кабина наполнилась запахом горелой плоти. Сейчас надо было все
делать быстро: другой аппарат мог быть поблизости. Собрав все оружие, он
пролез на место пилота, слишком маленькое для него, и начал изучать
панель управления.
Принцип устройства летательного аппарата был незнаком науке времен
Ленгли. Он не мог узнать символы над приборами и переключателями. Но,
проследив электронные цепи и гиромагнитные поля, используя логику, он
понял, как управиться с этой штукой.
Взлетел он немного неуклюже - перестарался, манипулируя
переключателями. Он быстро поправил положение аппарата и завис над
землей. Скоро он был высоко в небе, стремительно пронзая темноту. На
одном экране было светящееся изображение карты с движущейся красной
точкой, которая показывала его местонахождение. Отлично.
- 29 -
Он не мог оставаться в этой машине долго - ее опознали бы и
посадили. Но он должен воспользоваться ею, чтобы найти себе безопасное
место, а потом пустую машину можно отправить в океан. Для этого было
необходимо овладеть программированием автопилота.
Но куда лететь? Что делать??
Ему необходимо место, чтобы отлежаться и подумать, место, откуда он
мог бы наблюдать и к которому мог бы возвращаться, где он мог бы
отсидеться, если судьба отвернется от него. И еще необходимо время для
принятия решений.
Эти люди - странная раса. Он не понимал их. Он много разговаривал с
Ленгли, они дружили, но в нем все же было много непонятного. Эта близкая
к религии концепция завоевания всего пространства просто ради самого
пространства была чужда холатанам. Кроме того, бессмысленная погоня за
чистым, абстрактным знанием; холатане не были идеалистами, но люди
находили какое-то неясное, почти непристойное удовольствие, манипулируя
дедуктивными безличными категориями.
Эти новые люди, населявшие Землю, могут попытаться завоевать Холат.
Расстояние гигантское, но нельзя быть уверенным ни в чем.
Самое мудрое и безопасное - разрушить их цивилизацию, вернуть назад
в пещеры. Это безумный план, но надо попытаться. Надо что-то делать,
надо сыграть, натравливая одну группировку на другую. Он уже давно
понял, почему они хотят поймать или убить его.
Он должен выжидать, наблюдать и подумать, прежде, чем решить, как
ему поступать. Для этого нужно место, где можно спрятаться, и он уже
знал, где можно найти такое место. Во всяком случае, стоило попытаться.
Он изучил неподвижную карту, сопоставляя ее с той, которую видел у
Ленгли, и ввел ее в свою эйдетическую память, расшифровывая символы и
учитывая изменения за пять тысяч лет. Затем он повернул аппарат на
северо-восток и расслабился в ожидании.
Глава 6
Прогресс был налицо: к утру из перекроенной комнаты Ленгли были
удалены все следы похмелья, и обслуживающий робот прикатил завтрак на
столике и убрал посуду, когда Ленгли поел. После завтрака делать было
нечего, кроме как сидеть и размышлять. Пытаясь преодолеть депрессию,
Ленгли заказал себе книги. Раб-домоуправитель показал ему как
управляться с приспособлениями в его аппартаментах. Машина, щелкая,
отыскала в городской библиотеке микрофильм, сделала копию и выдала ее
космонавту, который вставил микрофильм в свой сканнер.
Блостейн пытался читать роман, затем какую-то поэму, затем
специальные статьи и в итоге отшвырнул их. С его ограниченным знанием
все подтексты были непонятны. Он доложил Ленгли, что все написано на
высоком уровне, в сложной форме, полной намеков на классическую
литературу двухтысячелетней давности, более важных, чем тривиальное
содержание.
- "Поп и Драйден", - пробормотал он с отвращением. -Но им-то было
хоть что-то сказать. Что ты накопал, Боб?
Мацумото, который пытался сориентироваться в современной науке и
технике, пожал плечами.
- Ничего. Все написано для спецов, считается, что читатель знает
азы. Совершенно нет популяризации. Все, что я просмотрел, - руководства
для тех, кто занимается непосредственно этими разделами науки. Муть
голубая с какими-то Загановскими матрицами... Но при этом все же
ощущается, что ничего реально нового за последнюю пару тысяч лет.
- 30 -
- Стабильная цивилизация, - сказал Ленгли. - Они полностью
уравновешены, каждый на своем месте, все идет достаточно гладко, и не
существует ничего, что выбило бы их из колеи. Может быть, на Центавре
по-другому?
Он вернулся к своим кассетам, к истории, пытаясь выяснить, как все
это произошло. Это было удивительно трудно. Первое, на что он наткнулся,
- была ученая монография, перенасыщенная непонятной эрудицией в узкой
области. Но ничего для обычного человека, если только он еще существует.
Чем ближе Ленгли продвигался к настоящим временам, тем более понимал,
что перед ним застывшая в узкой специализации цивилизация, чье будущее
как ему показалось, лежит в прошлом.
Большинство выдающихся открытий после изобретения сверхпривода
приходилось на долю параматематической теории человека, как
индивидуальности, так и общественной единицы, что позволило перестроить
общество, сделать его стабильным, предсказуемым и логичным.
Отсутствовали работы, посвященные структуре Технона, они не думали, что
подобное устройство должно заниматься производством и распределением,
они это знали. Их наука не была совершенной, да этого и не могло быть:
такие происшествия, как революция в колониях, были совершенно
непредусмотрены. Но цивилизация была стабильной, с мощной отрицательной
обратной связью; она немедленно приспосабливалась к новым условиям.
Средства социальной организации не использовались для освобождения
людей, а туже затягивали ярмо - для небольшого числа ученых было
необходимо наблюдать за реализацией своих планов, и они, или их потомки
(с прекрасным человеческим рационализмом) просто использовали силу.
Поэтому, после всего, было логично, что у власти стояли наиболее сильные
и интеллигентные - обычный человек был просто неспособен манипулировать
силами, которые могли в один прекрасный день очистить планеты от живого.
Так же логично было организовано управление: избирательное воспитание,
управляемая наследственность, психологические тренировки. Возможность
производства рабов, которые были эффективны и удовлетворены, - в общем,
все совершенно логично. Обыкновенный человек не являлся объектом
приложения таких усилий, потому, что концентрация и централизация
власти, все более и более возраставшие с Индустриальной революцией,
внушили ему традицию подчинения. Если бы человеку дали свободу, он не
знал бы, что с ней делать.
Ленгли мрачно заметил, что другого и не могло быть.
Чантхаваар предложил прогуляться по городу, который назывался Лора.
- Я знаю, он показался вам поначалу довольно скучным, -
извиняющимся тоном сказал он. - Просто последнее время у меня было много
дел, но я буду рад показать его вам завтра и ответить на все ваши
вопросы, если смогу. Мне кажется, это был бы прекрасный способ
адаптации.
Когда он отключился, Мацумото сказал:
- Кажется, он не такой гад, как все остальные. Но ежели он здесь
какой-то аристократ, то почему он все делает сам??
- Мы - нечто новое, вот поэтому он и носится с нами, - сказал
Блостейн. - Что-то новенькое.
- Или, - пробурчал Ленгли, - он нуждается в нас. Мне совершенно
ясно, что он не может добиться от нас чего-то нужного под гипнозом, или
чем там они пользуются сейчас.
- Ты думаешь, что все дело в Сарис? - нерешительно спросил
Блостейн, - Эд, у тебя есть хоть малейшая идея по поводу того, где
находится эта выдра-переросток, и что он затеял??
- 31 -
- Нет, ... еще, - сказал Ленгли.
Они говорили по-английски, но было совершенно ясно, что где-то
здесь запрятан микрофон, а запись всегда можно перевести.
- Еще не ясно, - добавил он.
Он сам поражался своей сдержанности. Он чуждался интриг, шпионажа,
сделок. Космонавту необходимо быть сдержанным, отрешенным, неспособным к
клевете и интригам, процветающим в метрополии.
В свое время он всегда был готов заняться каким-нибудь делом, и
если сталкивался с ложью, то винил в этом себя и был чувствителен к
мнению других. Сейчас ему было все равно. Ведь было так легко уступить,
сотрудничать с Чантхаваар и вообще просто плыть по течению. Как узнать,
кто прав? Ведь Технон, кажется, представляет порядок, цивилизацию,
закон, да и бессмысленно противопоставлять себя двадцати миллиардам
человек и пяти тысячам лет истории.
Если бы рядом была Пегги, он сдался бы, а не рисковал своей шкурой
ради принципов, в которых он не был уверен.
Но Пегги умерла, а у него осталось совсем мало принципов, чтобы
жить дальше. Это не игра с судьбой, в почти безвыходном положении. Ведь
он пришел из общества, которое возлагало на каждого человека
ответственность решать самому.
Чантхаваар заявил перед обедом, еще зевая:
- Пришло время вставать! Но стоит ли пытаться жить перед закатом.
Ну что, пойдем?
Когда он повел их, следом за ними пошли полдюжины телохранителей.
- Для чего они? - спросил Ленгли. - Защита против Общинников?
- Общиннику об этом даже трудно подумать, - ответил Чантхаваар. -
Если только они могут думать, в чем я сомневаюсь. Нет, они нужны мне
против моих конкурентов. Браннох был бы рад видеть на моем месте
некомпетентного преемника. Я много знаю о его агентах внутри Технона. У
меня нет долгов, взяток я не беру, поэтому они вынуждены действовать не
тонко, а напрямик.
- А чего они добьются, убив тебя? - спросил Блостейн.
- Силы, положения, может, какой-то части моего имущества. Или они
могут быть самыми отъявленными моими врагами: я люблю щелкать их по носу
