желает. Если в Америке и существует известное предубеждение против евреев в
связи с беспокойством, вызванным приобретением ими огромных богатств, то
причина того кроется в еврейской отчужденности, а вовсе не в их личности,
вере или расе. Ведь, формальные идеалы евреев те же, что и всего мира.
Несмотря на это, евреи не ассимилируются и своей отчужденностью укрепляют
мнение, что для них это невозможно. В этом заключается их преимущество, и в
этом можно усмотреть с их стороны известную остроту суждения.
Но, в таком случае, свою отчужденность евреи не должны включать в общий
список своих жалоб на неевреев, что они, в действительности, так охотно
делают. Было бы многим лучше, если бы все евреи раз навсегда открыто стали
на точку зрения своих единоплеменников, честно относящихся к
рассматриваемому вопросу, чем повторять слова одного молодого еврея,
который сказал: "Весь спор сводится к разнице между американским евреем и
еврейским американцем: еврейский американец разыгрывает роль коренного
туземца, который обречен вечно быть паразитом".
Дать список дел, в которых евреи являются хозяевами, значило бы
перечислить все важнейшие для жизни отрасли работы в стране. Сюда вошли бы
не только производства, действительно для жизни необходимые, но и те,
которые сделались таковыми вследствие утончения привычек и вкуса. Всем
известно, что театральное дело исключительно еврейское: все, что имеет
отношение к театру, актеры, торговля билетами, - словом все, находится в
руках евреев. Весьма вероятно, что в этом надо искать причину того, что в
настоящее время почти во всех театральных пьесах преследуются цели
пропаганды и что в них нередко встречаются восхваления духа торгашества,
исходящие не от актеров, а от авторов.
Равным образом в еврейских руках находится кинематографическое дело,
сахарное и табачное производство, более 50 процентов оптовой торговли мясом
и 60 процентов сапожной промышленности. В таком же положении находятся:
торговля готовым платьем мужским и дамским, снабжение музыкальными
инструментами, драгоценные камни, торговля зерном, горное и доменное дело
штата Колорадо, экспедиционное дело, осведомительная служба, спиртные
напитки и кассы ссуд.
Во всех этих промыслах, имеющих национальное и международное значение,
царят евреи Соединенных Штатов, либо единолично, либо в компании с
заокеанскими евреями.
Американский народ был бы в высшей степени удивлен, если бы ему показали
галерею американских дельцов, которые за границей являются блюстителями
достоинства нашей торговли: по большей части это все евреи. Они полны
сознания полноценности американского имени. Если в иностранном портовом
городе вы войдете в контору, на чьей вывеске изображено: "Американское
общество для ввоза" или "Американская торговая компания" или какое-либо
другое столь же невинное название, то в большинстве случаев вы встретите
там еврея, пребывание которого в Америке было, по всей вероятности,
непродолжительным. Из этого попутно можно составить себе представление о
том значении, каким пользуется "американский деловой метод" во многих
странах.
Если 30 или 40 различных рас правомерно ведут, таким образом, дела под
именем Американских, то не мудрено, что настоящие американцы не признают
деловые методы, называемые иностранной прессой американскими, за таковые. В
свою очередь и немцы часто жалуются на то, что о них составляют суждение на
основании знакомства с говорящими по немецки еврейскими коммивояжерами.
Примеры еврейского благополучия в Соединенных Штатах сами по себе не
представляли бы ничего удивительного, но благосостояние, как справедливую
награду за предприимчивость и трудолюбие, нельзя смешивать с господством.
Благословение, которым пользуются евреи, может достигнуть каждый, кто
заплатит за него цену, платимую евреями, цену, кстати сказать, в общем
очень высокую. Но ни одной нееврейской общине, при одинаковых условиях, не
удается достигнуть той степени господства, какого достигают евреи. У
нееврея нет такой способности работать рука об руку, такой своего рода
конспиративности ради достижения определенных целей и того единства высоко
развитого расового чувства, - словом, всех тех качеств, которыми отличаются
евреи. Нееврею безразлично, а принадлежит ли другой к его роду или нет; для
еврея же самый важный вопрос состоит в том, чтобы лицо, стоящее около него,
было тоже евреем. Примером еврейского благополучия может служить синагога
"Эммануэль" в Нью-Йорке: в 1846 году она для своего содержания едва могла
собрать 1.520 долларов, в 1868 году, после Междоусобной войны, она могла
уже взимать плату за отдачу в наем 231 мест - 108.755 долларов. Таким же
примером благосостояния в соединении с национальным и международным
господством может служить монопольная еврейская торговля платьем, явившаяся
результатом той же Междоусобной войны.
Можно сказать, что все, за что бы ни брался еврей в Соединенных Штатах,
ему удавалось, кроме земледелия. Обычно евреи объясняют это тем, что, де,
обыкновенная обработка земли слишком проста, чтобы дать пищу еврейскому
уму, и потому они не питают особого интереса к успешному ведению
земледельческого хозяйства, но в скотоводстве и молочном хозяйстве,
требующих больше мозгов, они достигают успеха.
В различных местах Соединенных Штатов часто делались попытки
устроить еврейские земледельческие поселки; все они представляют
собой сплошную неудачу. Одни видят причину этих неудач в
незнакомстве евреев с рациональным земледелием, другие в том, что в
сельском хозяйстве отсутствует спекулятивный элемент. Несомненно
одно, что продуктивное земледелие удается евреям меньше, чем всякая
другая непродуктивная деятельность. Исследователи в этой области
говорят, что еврей никогда не был крестьянином, но всегда торговцем.
Выбор евреями отечества в виде Палестины, страны, образующей мост
между востоком и западом, через который шла в то время внешняя
торговля культурных народов, приводится именно, как доказательство
этого положения.
IV. ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС - ФАКТ ИЛИ ПЛОД ВООБРАЖЕНИЯ?
"Еврейский вопрос все еще существует.
Отрицать это бесцельно... Еврейский вопрос существует во всех местах, где
евреи проживают в значительном числе. Туда, где он существует, его приносят
с собой евреи во время своих странствований. Само собой понятно, что мы
переселяемся туда, где нас не преследуют, но там наше присутствие вызывает
преследование ... Злосчастные евреи внесли теперь антисемитизм в Англию; в
Америку они занесли его еще раньше".
Теодор Герцль, "Еврейское Государство", ("A Jewish State"), стр. 4.
Главная трудность писать о еврейском вопросе лежит в преувеличенной
чувствительности, которую по отношению к нему проявляют и евреи, и неевреи.
Вообще существует какое-то неопределенное чувство неловкости публично
произносить или печатно применять слово "жид". Трусливо пробуют
пользоваться для этого описательными выражениями, как-то "Иудеи" или
"Семиты", хотя оба эти выражения далеко не точны. Вообще с этим вопросом
обращаются так жеманно, как будто существует какой-то запрет касаться его,
пока, наконец, какой-нибудь неустрашимый еврейский мыслитель без обиняков
не выступит с добрым старым словом "жид". Тогда заклятие исчезает и
атмосфера проясняется. Слово "жид" не содержит в себе ничего
тенденциозного, это старое, доброе имя, содержащее в себе строго
определенное понятие, которое можно встретить в любом отделе всемирной
истории, в прошедшем, в настоящем и в будущем.
Но евреи до крайности боятся гласного обсуждения еврейского
вопроса. Охотнее всего они хотели бы похоронить его в глубинах своего
сознания, скрыв под покровом молчания. Такое отношение можно
объяснить наследственно приобретенным терпением, но вернее, что оно
обусловливается бессознательным чувством сопряженных с этим
вопросом трудностей. Если публично говорят о еврейском вопросе, то не
иначе, как в духе гибкой политики или в форме милой болтовни. Большие
еврейские имена в области философии, медицины, литературы, музыки и
финансов проходят пред слушателем длинной вереницей; подчеркивают
работоспособность, ловкость, бережливость еврейской расы и каждый
уходит домой с чувством, что он услышал нечто очень приятное о
столь трудном вопросе. Но от этого ничего не меняется: как евреи, так
и неевреи остаются теми же; еврей по прежнему остается мировой
загадкой.
Чувства неевреев в этом вопросе лучше всего выражаются в желании
замолчать его. Постоянно слышишь фразу: "К чему вообще говорить об этом?"
Но такое отношение к вопросу служит лучшим доказательством того, что
проблема существует; проблема, которую, по возможности, лучше всего обойти.
"К чему вообще об этом говорить?" Но, ведь, всякий логично мыслящий уже на
основании этих слов должен придти к заключению, что проблема существует в
действительности и что обойти ее молчанием или обсудить не зависит от
доброй воли хладнокровных людей. Существует ли в России еврейский вопрос?
Бесспорно и при том в острой форме. Должен ли он быть разрешен? Бесспорно и
при том всеми возможными мерами, лишь бы они несли с собой свет и
исцеление.
Числовое отношение евреев к туземному народонаселению в России
всего лишь на один процент больше, чем в Соединенных Штатах.
Большинство, евреев там так же безобидно, как и здесь; они даже жили под
известными ограничениями, которых здесь не было. И все же в России дух
еврейства приобрел такую великую силу, что совершенно поработил русскую
духовность. Будь то в Румынии, в России, в Австрии, Германии или в любом
месте, где еврейский вопрос стал на очередь, как жизненная проблема, везде
главную причину этого нужно искать в стремлении еврейского духа к
господству И у нас в Соединенных Штатах причиною возникновения еврейского
вопроса явился тот бросающийся всем в глаза факт, что в стране с 110
миллионами жителей ничтожное по численности, всего в 3 процента,
меньшинство, в 30-летний период времени достигло такой степени могущества,
какого не в состоянии было бы достигнуть в десять раз большее по
численности население любой другой расы. Три процента любой другой расы не
обратили бы на себя никакого внимания, так как почти ни одного
представителя из их среды вы не могли бы найти на высших местах, ни в
секретнейших "Совещаниях четырех" в Версале, ни в высшем суде, ни на
конференциях в Белом Доме, ни в необозримой области мировых финансов, -
словом, во всех тех местах, где стремятся к власти и где проявляют власть.
Напротив, евреев мы встречаем буквально везде в высших сферах, обладающих
властью. Еврей обладает рассудком, работоспособностью, инстинктивной
остротой ума, - качествами, которые почти автоматически возносят его на
верхи. Поэтому само собой понятно, почему еврейская раса, более чем другая,
привлекает на себя всеобщее внимание.
Тут-то и лежит начало еврейского вопроса, и при том в формулировке вполне
ясной: почему еврей, обычно не встречая противодействия, стремится на
высшие места? Как и почему он попадает на них? Что он там делает? Каковы
результаты его там пребывания для человечества? Вот вопросы, являющиеся
первоисточником еврейской проблемы. Из них вытекают все остальные.
Получат ли они разрешение в юдофильском или антиеврейском направлении,
будет зависеть от степени предубежденности, под углом зрения которой их
будут изучать; разрешение же их в духе человечности будет зависеть от
степени прозорливости и знания лиц, их разрешающих.
Употребление слова "человечность" в соединении со словом "еврей" обычно
приобретает, хотя и не умышленно, специфическое значение. Существует
мнение, что к евреям относятся не вполне человечно. Но, ведь, долг
проявлять человечность по отношению ко всему остальному человечеству лежит
также и на евреях. Еврей в течение долгого времени привык требовать
гуманного отношения исключительно только к самому себе. Но остальное
человечество тоже имеет полное право требовать и от него отказа от такого
одностороннего взгляда, требовать, чтобы он прекратил эксплуатацию мира,
