основ и т.п. Внедрители инстинктивных типов социального реагирования
исходили из того, что в ряде случаев таковые радикально предотвращают
саморазрушение социума. С тех пор, как был найден биологический агент,
способный воспроизводить (точнее, пересаживать) некоторые виды инстинктов,
наблюдаемых у животных, на человека, определились такие результаты:
- инстинкт, называемый условно "трудолюбие", хотя лучше подошел бы
термин "постоянная занятость". Носитель взят у подвида тропических
муравьев. Подопытная группа населения, неявно подвергнутая действию
биоагента, в настоящее время образовала ядро нового экономического района.
Промышленный бум, тем не менее, сопровождался рядом накладок и
затруднений, вызванных спонтанным и логически необъяснимым массовым рытьем
траншей, хроническим перетаскиванием различных тяжестей и общей
хаотической беготней, что поначалу воспринималось, как трудовой энтузиазм.
К побочным эффектам следует отнести также и частые случаи инфарктов -
прямое следствие такого образа жизни;
- инстинкт "единобрачие", носитель заимствован у галок, отличающихся
исключительной в животном мире верностью партнеру. Городок, в котором был
проведен тест, ныне является центром баптистской общины. Недочетом в
эксперименте явилось то, что инстинкт "единобрачие" оказался совершенно не
сопряженным с инстинктом продолжения рода, что привело к постепенному
омертвлению эмоциональной жизни городка и неуклонному постарению его
средневозрастного показателя. Тем не менее, следует отметить дальнейший
приток фанатиков в общину - помимо всякого воздействия биологического
агента;
- инстинкт "не убий". Агент изымался как у волков, так и у змей.
Известно, что эти образцовые хищники ни при каких обстоятельствах не
убивают себе подобных. Таким образом, были вакцинированы целые районы,
издавна подверженные этническим конфликтам. Во время массовых беспорядков
боевики разных группировок лишь рычали друг на друга, или же подставляли
шеи (в знак подчинения), но не пускали в ход камни и палки, как было
принято до сих пор. Осложнения: в случае применения "волчьего" биоагента,
у мужчин (самцов) возникает неукротимое желание метить контролируемую
территорию по собачьему способу; при этом хозяин территории то и дело
выясняет отношения с "нарушителем", каковых, при городском многолюдье,
всегда предостаточно. В районе вакцинации типичны сцены, когда двое
претендентов на одну и ту же территорию часами рычат друг на друга возле
условной границы, тогда как подошедший пришелец неподалеку уже метит
(орошает) спорный кордон.
Сходные, либо нейтральные результаты получены при испытаниях
биоагентов "информбалет" (имитировались танцы пчел), "навигация" (ряду
пилотов вводится биоагент перелетных птиц), "интерстар" (телекоммуникация
по принципу паутины)
Обобщая данные этого широкоохватного эксперимента, общество "Санация"
пришло к выводу о нецелесообразности прямого заимствования биологических
агентов животных и концентрации усилий в дальнейших разработках на
синтезировании универсального биоагента с наперед заданными социальными
реакциями.
ТЕЛЕРЕПОРТЕР
...Вот так и двигаться вместе с ними в сомнамбулическом трансе,
двигаться с ними в сомнамбулическом трансе, в сомнамбулическом трансе.
Оттого, что смотришь лишь под ноги, в зрении, вроде бы, и надобности
особой нет, да и в прочих органах чувств; есть лишь странная воля
откуда-то извне, воля к неспешному непрерывному движению тысячных толп.
Вот так, наверное, идет половодье леммингов по тундре к студеному
побережью. Да, надо этим проникнуться, но работа остается работой, и пора
"мотать ленту", как говорят, гнать запись.
Комбинезон застегнут наглухо, шлем задраен, телекамера на плече
привычной ношей - и теперь можно панорамировать всю долину - от взявшегося
коркой сухого дна до дальних пологих склонов, уходящих к горизонту,
усеянных вереницами идущих. Прекрасное освещение от низкого солнца, яркая
цветная одежда, длинные тени поперек холмов - все это будет неплохо
выглядеть на экранах, в миллионах зашторенных гостиных, далеко отсюда. Но
главное - это интервью.
- Ощущаете радиацию?
- Не-а! - засмеялся добродушный пузан. - Жир защищает... Да вы ведь в
костюме, чего вам бояться.
- Я телерепортер.
- Вижу, вижу... Вы не с нами, значит.
И отходит немного в сторону, впрочем, без враждебности. А рядом -
молодожены, сухощавый брюнет и плотная белокурая девушка, тугая, словно
пружинка - от них так и веет счастьем, будто каким живым излучением,
наперекор радиации.
- А вы-то почему здесь?
Так спрашивать запрещено, есть на этот счет особая инструкция; юноша
нахмурился, но девушка тут же выпалила, сияя:
- А когда же еще? Лучше, чем теперь, нам уже не будет, так ведь? А
вечного ничего нет...
Это уже к спутнику. Он приобнял ее за плечи, парочка не спеша
двинулась дальше. Затем привратница, старая, изможденная, неизлечимо
больная (ну тут уж все ясно), дальше семейка, у которой небольшая
неприятность - малыша лет пяти стало вдруг тошнить (излучение чем дальше,
тем яростней), отец озабоченно смотрел, как жена, присев у обочины,
тщательно вытирает личико сына, приговаривая: ничего, ничего, теперь уже
недолго. И следом - желчный лысоватый тип лет пятидесяти с полным рюкзаком
за спиной, как у обычного пешего туриста. Все прочие идут налегке.
- Почему рюкзак? - этот вопрос, похоже, его окончательно разозлил. -
А как с ними иначе? Что я, не знаю эту контору?
- Да здесь-то разве могут надуть?
- Не валяй дурня - могут! Когда что у них было в срок? Нескладуха,
обычное дело... Прошлая партия, знаешь, сколько стояла на этой корке?
Почва в самом деле напоминает спеченную шлаковую кору.
- ...сутки с лишним! Нескладуха. Когда пыхнуло, половина уже
разошлась.
- Отчего, как вы думаете?
- Расхотелось! - прошипел "турист" в микрофон. - Перебудь в давке, в
голом поле, под радиацией целую ночь - тут и загнуться раздумаешь. Хотя...
они пока стояли, столько нахватались, что долго не протянут теперь...
И двинул дальше, работая посохом. Его спина, как он уходит, как
оборачивается, что-то ворча, и вот в кадре миловидная женщина лет тридцати
пяти, с ней говорить - одно удовольствие.
- Это, мне кажется, своего рода слабость. Такой - веселый
Апокалипсис. Свободный выбор, знаете, имеет свои крайности... Все сразу,
мгновенно - в пар.
Видно, что для нее затруднительно разговаривать, не видя лица
собеседника за толстенным светофильтром шлема.
- ...не наедине с собой, не под операционной лампой, не в маразме
старческом - а вот так, чуть ли не в гуще карнавала...
Действительно, кое-где бряцали гитары; бородатые угрюмые барды, да и
молодые компании.
- ...а сказать так, что здесь личная драма, отчаяние - нет. Просто,
такое чувство, что все необходимое мною выполнено, теперь можно спокойно
удалиться. Думаю, это лучший способ...
Она улыбнулась наугад в стекло шлема. Ее лицо, волосы, бежевый
спортивный костюм - все теперь на ленте, три-четыре витка. Теперь - надо
показать это - появились вешки с черно-желтыми нумерованными флажками, это
рубеж зоны, за которой гарантировано полное исчезновение - вот оно, вот
чего ждут эти толпы - исчезновения без остатка. Где-то здесь располагался
вход в укрытие для наблюдателей. Спрошенный об этом паренек на костылях
охотно указал место и заковылял дальше. Затылок его между плеч, задранных
костылями, спины, лица, толпы плывут в кадре, словно рыбы в аквариуме.
- Сколько там? - буднично спросил мужик бывалого вида с обшарпанной
пропитой мордой.
- Еще восемнадцать минут, если все точно по распорядку.
- Ладно, я пошел за флажками. Меня там приятель ждет - не разлей
вода, дружба на всю жизнь!
- Где ждет - за флажками?
- Иди ты - за флажками! - внезапно обиделся мужик. - Где надо, там и
ждет. Прыгай лучше в свою кастрюлю, живой труп. Тебе еще долго гнить!
Может ли оскорбить человек, который вскоре станет дымком? Толпа все
гуще, сплошной гул от шагов по раскрошенной пемзе, и вот - нашелся, какое
облегчение - колпак входа, весь будто окаменелый бугристый волдырь. Люк,
покрытый чудовищной окалиной, термоокно и спасительный узкий тоннель вниз,
в прохладный лабиринт ходов под испытательным полем. Можно считать, что
нелегкий репортаж на пленэре завершен. Пальцы на кнопки радиоключа - и
будто открылся пуп земли за бугристой толщей люка - стерильная чистенькая
ячейка-вход. Кое-кто из пришедших сюда глянул в эту сторону с недоумением,
но большинство уже находилось далеко... Где-то затянули песню. И тут
словно общий вздох прошел долиной - в вечернем зените, в густеющей
голубизне обозначилась яркая точка.
- Везут! Пунктуальные на этот раз...
Это давешний бродяга-турист, он устало сбросил поклажу наземь и,
сощурясь, уставился в небо. Можно взять еще несколько сцен - вот так, по
пояс в укрытии, словно танкист из башни, можно всосать через объектив эти
обреченные толпы, опустевшие, сразу будто ставшие одинаковыми лица, можно
еще остановить кадр на подростке, глядящем в небо с истинно детским
любопытством, но непобедимая жуть ерошит волосы и нужно успеть задраиться
и сбежать вниз, на приличную глубину, хотя...
- К-р-р-рак!
Как? Уже? Раньше, чем намечалось? Звон в ушах, болит плечо, где
камера, и что же это было? Что? Но кому интересен рухнувший внезапно на
землю человек с телекамерой; все глаза - в небесах, на желтом,
канареечного оттенка парашюте.
- Ах, негодяй!
Да, это он, тот самый мерзавец с рюкзаком, именно от него следовало
ожидать такой гнусности - выдернуть ничего не подозревающего репортера из
укрытия и спрятаться туда самому. Его рожа смутно белеет за полуметровой
толщей термостекла, не поймешь, что на ней - издевка, или боль. И незачем
теперь ломать ногти об шершавую корку намертво захлопнутого люка, не надо
вопить, не стоит барабанить кулаками в окошко со смутно маячащим там
ублюдком, хватит тщетно нажимать радиоключ... Нужно в эти две минуты, пока
будет еще опускаться парашютик, успеть пройти все то, что согнало сюда это
людское море, - и смириться.
А потому - полная воля на эти две минуты! Шлем в сторону, перчатки
долой. Телекамеру за ремень - и вдрызг об валун (жаль, правда, запись,
хороший мог получиться репортаж). Комбинезон - вжик вдоль живота - упал за
спиною тяжкими складками, в светлом бельишке, легкий, выбрасываешься на
осенний ветерок, как в детстве - кожа в пупырышках, зябко, и будто перед
прыжком с обрыва в реку, куда подбегаешь как бы помимо своей воли, с
предвкушением ледяного ожога...
Он расставил руки, будто собираясь взлететь.
МЕНЮ СТОЛОВОЙ ЭВАКОПУНКТА
Аспарагус железистый - 3.70
Икра многоразового употребления - 0.16
Эмбрионы заливные сх - 4.18
Хлопья кактусовые в соусе "индиго" - 0.93
Седло гамадрила - 5.60
Отбивная из вырезки (самонарастающей) - 9.04
Салат-каналья - 1.12
Пиво "Цусима", 0,33 л - 2.45
ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ
Мне думается, все знают этот тип деятеля, начальничка средней руки,
что с первыми лучами солнца уже вовсю озабоченно снуют из кабинета в
кабинет, с завода в райком, а то и вовсе из города в село, на задрипанном
брезентовом вездеходе по буеракам нашей действительности - с неизменной
