тускло белея над провалом ночной безлюдной улицы, и затем скрывается за
углом дома. Отсутствует она долго и, когда возвращается - как правило, не
позднее пяти часов заполночь - ее спящее лицо сомнамбулы томно улыбается,
будто за спиной осталось прямо-таки страна блаженства. Панчук пытается
проследить ее путь целиком, но это невозможно снизу, хаос дворов не
соответствует четкой планировке крыш и чердаков; многие ночи он проводит в
тщетной гонке за лунатичкой - а к этому времени его неврастения и
переутомление углубились до того, что иной раз он засыпает в своих
тайниках и засадах, не дождавшись ее возвращения, а проснувшись на
каком-нибудь чердаке долго не понимает, где он и как сюда попал. За время
ночных бдений тайный замысел Панчука вырисовывается все четче: ему нужны
свидетели недуга племянницы, скорей даже не свидетели, а врач и санитары
из психушки, которым надо лишь показать эту фигурку, бредущую по свесу
крыши, и они тут же ловко и умело скрутят ночную красавицу и навеки упекут
ее в сумасшедший дом. Неясно, откуда у Панчука такое представление о
курировании снохождения, может, это просто упоительные мечты о том, как
приятно будет навещать племянницу, дичающую среди кретинов, но "скорые" и
впрямь частые гостьи на улицах в позднее время. Однако незадача - когда
Панчук их останавливает, девушка то уже скрылась за трубой, то спрыгнула в
чье-то окно и исчезла внутри чужой квартиры, в общем, под ворчанье шофера
машина уносится дальше по своим мрачным делам, а Панчук, истомившись в
ожидании, снова засыпает где-нибудь возле лифтовой шахты.
И вот везенье - "скорая" подруливает к их подъезду в тот самый
момент, когда племянница как раз вышла на карниз, на пятно света, и ее
сейчас видно отовсюду - кажется, будто вся улица приникла к окнам, - но
Панчук-то понимает, что врачи - народ странный, и кроме собственного
вызова, их мало что может интересовать. А потому, бросившись чуть ли не на
радиатор, он кричит, воздевши руки вверх... Он кричит - и пробуждается от
собственного крика на карнизе дома в трех метрах от своего балкона. Внизу
у подъезда - он еще успевает заметить - и в самом деле стоит "скорая", а
племянница в пальтишке, наброшенном прямо на ночную рубашку, что-то
втолковывает санитарам, пристально глядящим на него снизу вверх.
ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА
14.11. Прииск "Воля". Сметную стоимость мираж-объекта N_18.2,
согласно Указу от февраля с.г., считать реальной. Деятельность в районе
приисков шамана Николая Эвченге всячески поощрять, ограничивая дозу
0,75 л. за один раз, т.к. при бОльших дозах мираж-объект теряет качество.
Отгрузку появляющихся ценностей осуществлять в общем порядке под усиленной
охраной.
Продолжают иметь место случаи обращения песка и слитков в экскременты
неизвестного животного, о чем завсклада т.Аноху серьезно предупреждаю.
Нач. вооруженной охраны капитану Дедко обеспечить отстрел неизвестного
животного.
ЦАРИЦА ТЕОДОРА
Из окна ванной комнаты, выходящего в глухой закуток двора, с
некоторых пор можно по утрам наблюдать ее - полную даму с дымчатым цуцыком
на поводке (то ли шнауцер, то ли пудель, я не разбираюсь в собаках), -
словом, во всех подробностях представлена эта часть ее утренней прогулки.
Как правило, она совпадает по времени с моим бритьем - слегка скосив
глаза, вижу в зеркале за своими плечами миниатюрную вытоптанную площадку с
тремя корявыми кленами и на ней - подвижную дюймовочку. Так выглядит
отсюда эта пышная женщина, сопровождаемая вроде бы букашкой. Я делю свое
внимание между нею и собственной намыленной щекой, и мысли мои в этот
ранний час медлительны и отвлеченны, к примеру - почему в пору великого
энтузиазма так часты были несуразицы в проектировании жилья, вроде того же
окна в ванной, или же, что по этой даме можно гораздо точнее, чем по
метеосводкам, предсказывать погоду. Не далее как в среду она появилась в
бордовых брюках и сиреневой ветровке, а шнауцер (или как там его) был
облачен в оранжевый непромокаемый комбинезон. И что же - вот уже третьи
сутки сеет беспрерывный дождь.
Вообще-то эта собаковладелица может возникнуть на прогулочном пятачке
в чем угодно, вплоть до халата, или пеньюара. Тогда, в июле, она
разминалась под окнами в шортах и майке, что было вполне по сезону, но при
этом то ли забыла снять, то ли намеренно оставила короткий кухонный
передничек, придававший ее крупной фигуре слегка цирковой, клоунский
колорит. В ее курчавых темных волосах что-то ритмически вспыхивало, в такт
упражнениям. Заинтригованный, я наспех добрился, и, прихватив цейссовский
полевой бинокль (подарок дяди, военный трофей) вернулся в ванную.
Украшенье в волосах оказалось небольшой златой на вид короной - да-да! -
размерами и формой подобною чайной чашке-пиале. Я еще раз подивился
экстравагантности дамы и поспешил на службу. Удивительно, как это я не
обращал до сих пор внимания на это характерное посверкивание в ее буйной
прическе. Было над чем задуматься. Со стороны что особенного: ну, ядреная
экстравагантная психопатка с легкой манией величия, с эксгибиционистскими
наклонностями (в самом деле, я, можно сказать, уже видел ее всю нагишом,
правда, по частям, этому способствует и отрицание бюстгальтера,
распашонки, разрезы до пояса, да и тот случай, когда она, уподобясь своему
пуделю, непринужденно присела на миг за кустиком, откинув полу халата и
обнажив широченный зад - обширную двояковыпуклость сметанной белизны -
зад, который вполне мог бы принадлежать прародительнице всего живого на
земле, так вот, что особенного, ну еще одна примета нашего шизоидного
времени)... Но коронка!
Дело в том, что по роду занятий своих я как раз и специализируюсь в
той области декоративного искусства, что занимается геральдикой и ее
воплощениям в канонизированных формах предметов монаршего культа. С
помощью телеобъектива я вскоре получил несколько отчетливых цветных
слайдов короны (это из целой кипы испорченных снимков), на двух даже видно
клеймо мастера, и теперь я окончательно убедился - это или сама корона
легендарной властительницы германиков, или же ее факсимильная копия.
Подлинная корона была то ли похищена, то ли уничтожена в 1915 году,
когда артиллерийский обстрел вызвал пожар и разграбление крыла замка, где
хранилась раритеты; таким образом, корона зафиксирована лишь на трех
черно-белых фотопластинках, где, кстати, нет многих деталей, обнаруженных
мною на слайдах. Но - идентичные царапины, сдвижка клейма, характерная
обработка зубцов и лепестков - все говорит о подлинности.
Теперь пораскинем умом. Элементарно просто - заявиться к самой даме и
прямо сообщить о своих предположениях. Но одно лишь соображение о
чудовищной стоимости короны (ведь даже факсимильная копия должна потянуть
не меньше чем на полмиллиона) заставляет меня тут же отбросить такую
мысль. Это смертельно опасно. Хотя, если в дело вовлечены мощные
преступные силы, зачем такая открытая демонстрация? Или же все-таки
невежество нуворишей, не соображающих толком, что завладели сказочным
достоянием?
Второе - уголовное расследование. По чести, мне, как искусствоведу,
претит начинать с доноса и грубого силового дознания женщины, не сделавшей
мне никакого вреда и вообще-то даже чем-то симпатичной. Скорее всего, она
по природному своему легкомыслию просто воспользовалась своим доступом к
сокровищнице банды, чтобы пощеголять (хотя бы во дворе) в роскошном уборе.
Вот так.
Но тогда почему она время от времени иронически посматривает на мое
окно - именно мое, я не ошибаюсь, - демонстрируя заодно глубокое декольте?
Почему я еще ни разу не видел ее где-либо помимо собачьей площадки - а
ведь здесь я знаю всех соседей наперечет. И вообще, откуда она появляется
в этом уединенном местечке? За все время я ни разу не видел самого
процесса ее появления или ухода, всегда либо она уже здесь, либо ушла.
Недавно Теодора (с некоторых пор я называю ее так) долго и, как бы я
сказал, нарочито возилась с ошейником своего шнауцера (присев возле него,
с оголенным до ягодицы бедром, само собой), пока я не вооружился цейссом и
не вгляделся в эту собачью сбрую. Заметив меня с биноклем, она тут же
оставила это занятие и побежала трусцой вокруг двора, я же вновь был сбит
с толку. Ошейник тоже оказался исторической реликвией поры галльского
похода, обширная документация по нему хранится у меня, более того, он
(ошейник) вовсю фигурирует в моей диссертации, как свидетельство стилевого
родства двух отдаленных эпох. Насколько мне известно, никто больше этим
ошейником не занимался.
Значит, ошейник мне показали, зная обо мне...
Вот он, простор предположений для аналитика: если они так явно
предлагают для опознания эти экспонаты, то, видимо, уверены в какой-то
единственной, так сказать, безусловной, рефлекторной реакции на эту
демонстрацию. Возможно, прореагировав так, я тут же буду уничтожен, за
ненадобностью в дальнейшем. А может быть, дело обстоит иначе, и я нужен им
всего лишь как эксперт, чтобы удостоверить воров в подлинности
приобретения? Хотя зачем, ведь продать эти вещи практически невозможно...
К тому же я не думаю, что к эксперту (после выполнения его функции), они
отнесутся иначе, чем к нежеланному свидетелю.
Я на острие! В один миг я из наблюдателя, из детектива-любителя, так
сказать, мгновенно обратился в объект чужого действия, в марионетку,
реакциями которой манипулируют, в картонную фигуру, от каковой ждут вполне
определенных вещей. На что меня вызывает мафия? Где гарантия, что как бы я
ни "сработал" в этой непростой игре, то останусь цел? Может ли спасти
бездействие?
И еще соображение - царица Теодора подлинный персонаж, иначе зачем
такая сложная и длительная интродукция, этот ритуал прогулок с собачкой,
ставящий всю ситуацию с раритетами на грань нелепого. Но, предположим -
Теодора. Оказавшись здесь (уж не знаю, каким образом), на кого же еще ей
рассчитывать, как не на знатока той эпохи, способного персонально
удостовериться в ее царственной подлинности, по сравнению с которой корона
и прочие атрибуты - мишура, регалии суверена, всего лишь вещественные
доказательства ее властительной сути. И в награду за признание - любовь
царицы, ведь не зря же она демонстрирует себя так изобильно, и, кроме
того, пора варварства, надо полагать, была эпохой раскованной. Итак -
Теодора или мафия. Надо что-то делать, на что-то решаться.
Обо всем этом я мрачно размышляю нынче в пасмурное осеннее утро,
когда свежая после сна румянощекая бандитка в короне и в красном
нейлоновом трико (на этот раз) энергично вращает своим торсом посреди
площадки, тогда как ее спутник в экзотическом ошейнике сосредоточенно и
угрюмо гадит в углу.
ПРОГНОЗ ЭКОЛОГОВ (ЛИСТОВКА)
...В результате непредвиденных мутаций, а также ускоренного
(черезфазного) эволюционного развития, чем погибающая биомасса пытается
хоть как-то противостоять индустриальной агрессии, мы вскоре (на памяти
одного-двух поколений) увидим зачатки совершенно иной живой природы. Это
будут деревья с металлизированной корой, стойкой не только лишь к ножам
хулиганов, но и к скребкам бульдозеров. Это будут рыбы, утилизующие мазут,
пресноводные скаты, оводы и осы с цианидами в жалящих органах, это будут
травы с режущей, словно бритва, кромкой и парализующим соком. Полчища
бездомных собак и кошек не уменьшатся, напротив, благодаря эволюционному
уплощению (подобно камбале), эти животные станут практически неуязвимыми
