Ну, а ты волен влюбляться сколько влезет. Если, разумеется, не ищешь
взаимности.
- Что же это за любовь без взаимности? - нахмурился Ертаулов. -
Пустая трата времени и сил.
- Да ты еще дитя, хоть и прикидываешься звездоходом! - засмеялась
Рашида. - На самом деле, мальчик, все происходит в точности наоборот.
Высший смысл любви, как, наверное, и всего на свете, заключается в борьбе.
Пока любовь не разделена, она наполнена борьбой за взаимность. Ее осеняют
могучие и яркие чувства. Боль, тоска, ревность, даже ненависть! Человек
любящий, но нелюбимый, живет полно, он ясно видит цель и сражается с
судьбой за достижение этой цели. Чем она ближе, тем он счастливее, и это
ощущение счастья нарастает. Оно становится поистине беспредельным, когда
вдруг зарождается взаимность! Это как цунами: далеко в океане вспучилась
волна, полого накатила на берег, вскинулась чудовищным таранным валом,
ударила со всей силы - и схлынула, оставляя после себя грязный песок,
дохлых рыб и обломки домов. Вот и разделенная любовь после бурного, но
короткого счастья неминуемо превращается в привычку и скуку.
- Маленькая кобра прикидывается большой змеюкой, - покачал головой
Стас. - Где ты, Рашуленька, нахваталась таких старческих мыслей?
- Сколько тебе лет, "Сатурн"? - спросила Рашида, сощурившись.
- Допустим, двадцать один, - ответил Ертаулов горделиво.
- Еще только двадцать один! А мне, милый мальчик, УЖЕ двадцать один!
И в первый раз я смертельно влюбилась, едва мне исполнилось четырнадцать.
О, как я страдала от безысходности! Как торопилась повзрослеть, чтобы ОН
обратил наконец на меня свой взор! Видит небо, я целых полгода ходила с
фиолетовым от слез носом и была счастлива.
- А потом? - с живым интересом осведомился Стас.
- Потом я возненавидела всех мужчин. Чуть позже утратила вкус к жизни
и выбирала, каким образом будет уместнее покончить с нею счеты: утопиться
или выпить яд. Чтобы не пострадал цвет лица... А еще спустя короткое время
снова влюбилась.
- Тогда конечно, - сказал Стас. - Мне с тобой не равняться. Должно
быть, я не настолько совершенен, чтобы влюбляться хотя бы трижды в год.
Второй, а ты как думаешь?
- Не знаю, - пробормотал Костя сердито. Ему снова было не по себе. -
Тоже, нашли тему перед самым полетом.
- А все-таки? - Рашида смотрела на него, не мигая распахнутыми на
пол-лица глазищами.
- Мне кажется, любовь - не только всякие там страсти и переживания, -
сказал Кратов, рдея. - Это еще и ответственность перед любимым человеком.
Ты дал кому-то веру в себя. Наобещал ему все сокровища мира - пусть
сгоряча, от головокружения. Так и дари ему все, что можешь и пока можешь,
докажи ему, что ты не пустобрех.
- Вот замечательное слово, - произнес Ертаулов удовлетворенно. - Уже
не первое сегодня. Ты, Костя, нынче небывало щедр на словесные диковины.
- А если надоело? - спросила Рашида. - Если скучно стало? Что же, вот
так и торчать всю жизнь подле опостылевшего человека и доказывать ему свою
любовь, которой и след простыл?!
- В любви не должно быть суеты, - упрямо сказал Костя. - Любить надо
уметь. Если не дано тебе - так и будешь вечно метаться и рыскать. А уж
коли дано, так и сам будешь счастлив, и другого человека сделаешь
счастливым.
- Но так не бывает, Костя! - возразила Рашида. - Любовь - это
вспышка, ослепление! А то, о чем ты говоришь, только бесконечное тление.
Бог весть, какие силы способны его поддерживать. Это все что угодно, а не
любовь!
- Мне кажется, мы произносим одно и то же слово, - сказал Кратов. -
Но думаем о разных вещах.
- Ты меня прости, Рашуля, - заявил Ертаулов. - Я, разумеется, твой
рыцарь отныне и навек, выпусти меня сейчас на турнир, я бы всех из седел
повыбивал с твоим именем на устах... Но ничего не могу с собой поделать, я
с Костей солидарен.
- Да вы просто не знаете, что такое настоящая любовь! - возмутилась
Рашида. - Вы же северные варвары, мороженая кровь, о чем мне, дочери
теплых морей, с вами спорить?!
- И прекрасно, - сказал Ертаулов. - И не будем. У нас для этого еще
целый полет впереди. Кстати, Второй, не мастер ли подсаживался к нашему
столику? Или мне помстилось?
- Он самый.
- Ну и как? Попил он из тебя кровушки?
- Вовсе нет. - Костя помолчал и добавил: - Похоже, мастер на корабле
и мастер вне корабля - два разных человека.
- Так что же он тебе сообщил?
- Ничего особенного. Ругал уставы. Немножко поучил жизни. Так, самую
малость. Вспоминал какого-то Длинного Эна.
- Кто этот Длинный Эн? - спросила Рашида.
- Я не знаю.
- Любопытно, - промолвил Ертаулов. - Толстый Брюс - это Брустер
Силквуд. Счастливчик Мак - это Дмитрий Макаров...
- Этих мы еще застанем в Галактике, - сказал Рашида. - Мастер же имел
в виду кого-то из своего поколения. Из тех, кто ушел или уйдет со дня на
день.
- Речь шла о загалактическом броске, - сказал Костя.
- Гадать бесполезно, - махнул рукой Стас. - Лет пятьдесят назад,
когда мы только начинали готовить своих страйдеров по просьбе
Галактического Братства, там перебывали тысячи и тысячи.
- Разве так важно, что это за Длинный Эн, с которым когда-то летал
наш мастер? - пожала плечами Рашида.
- Быть третьим навигатором под командой аса всегда приятнее, - веско
заметил Ертаулов.
- Асы не командуют грузовиками, - сказала Рашида.
- Однако же в загалактическом броске он побывал, - проговорил Кратов.
- После чего мифический Длинный Эн списал его из страйдеров!
- Ну и списал, - нахмурился Костя. - Поглядим еще, что будет с нами в
его годы.
- Нет, не хочу! - встряхнула головой Рашида. - Не надо глядеть на
меня тогда! Я стану жуткой старухой, седой, костлявой, со скверным
характером. Все мои рыцари разбегутся по семейным очагам раздувать слабые
фитильки своих вечных любовей... Даже представить страшно! И хватит
разговоров, - она вдруг схватила Кратова за руку и сжала ее что было сил.
- Костя, ты идешь со мной танцевать.
- Я не Стас, - сказал Кратов с вымученной улыбкой.
- Вижу, - коротко ответила Рашида.
- Иди, Второй, - промолвил Ертаулов. - Тебя я убивать не стану. И
потом, мне нужно что-то решить с этой штукой, - он кивнул на блюдо с
оранжевой пеной, уже слегка просевшей посередке.
8
Серебряная россыпь клавесина. Чистый высокий голосок скрипки с
деревянным корпусом, без малейшей примеси обычного электронного
мелосинтеза. По-старинному изысканные и в то же время наивные, отрешенные
от прозы бытия музыкальные фразы. Менуэт, заплутавший среди столетий,
перепутавший танцевальную залу графского поместья с двигательным отсеком
орбитальной базы, в котором обосновался старый одессит Миша Винярский...
Голова Рашиды лежала на плече у Кратова, проволочно-жесткие пряди ее
волос щекотали ему шею. Он чувствовал ее спокойное дыхание, тепло ее тела,
запах ее кожи и паническое трепыхание собственного сердца.
- Ну что ты, - шепнула девушка. - Не бойся меня, не дрожи. Вот будет
нелепость, если ты сейчас на глазах у всех повалишься без памяти!
- Я совсем не то танцую, - пробормотал Костя. - Я вообще не умею
танцевать.
- Теперь это неважно. Я тоже танцую не то. Но разве у нас плохо
получается?
На пятачке церемонно кланялись и расшаркивались друг перед дружкой
медведь в напудренном парике, расшитых золотом камзоле и панталонах, и
медведица в пышной куделе "а ля Фонтань" и просторном парчовом платье.
- Уж это ни в какие ворота, - проворчал Костя.
Рашида тихонько засмеялась.
- Не принимай всерьез, - сказала она. - Никакая это не пошлость. Ты
не видел еще настоящей пошлости. Просто ребята из команды Винярского
шалят, резвятся. Ерничают, хотят позлить стариков и моралистов. Вроде
тебя. И вообще - почему ты думаешь о каких-то пустяках, когда ты должен
думать только обо мне?!
- Это Стасу полагается, - произнес Костя. - Он тебе в любви
объяснялся.
- Стас мне неинтересен. Красивый впечатлительный мальчик. Таких, как
он, толпы повсюду. Если бы я захотела, то каждый день собирала бы
коллекцию подобных объяснений.
- Зачем же ты собралась в Галактику? Там ты свою коллекцию не
пополнишь.
- Я же сказала: если бы захотела... Но я не хочу. Я надеюсь, что в
Галактике таких, как ты, окажется больше, чем таких, как он.
- Бедный Стас... Чем же я лучше его?
- Ты сильный. Ты не суетлив. Как ты там говорил: в любви не должно
быть суеты. В тебе есть стальной стержень, о котором ты и сам, наверное,
не подозреваешь. Тебе не нравится, когда кто-то решает за тебя. Ты привык
брать все на свои плечи. Видишь, сколько я о тебе знаю?
- Просто поразительно.
- Еще бы! Недаром мои друзья считают меня ведьмой в ангельском
обличье. На самом деле я всего лишь женщина со всем набором истинно
женских качеств. Настоящая женщина способна читать в душах мужчин, как в
детской книжке. Для нее там все понятно: крупными буквами и с цветными
картинками. Настоящая женщина умеет предсказать любому мужчине его судьбу,
едва дотронувшись до его руки.
- Что же ты предсказываешь мне?
- Ничего особенного. Хотя тебе и достанется в этой жизни... Твой
стальной стержень будут гнуть и ломать. Хотела бы я знать, что будет, если
он все же переломится!
- Я просто умру.
- Вот еще! От такого не умирают. Попросту становятся другими. Иногда
даже удается починить сломанный стержень, хотя трещины напоминают о себе
до самой смерти.
- Ну откуда, откуда ты все про всех знаешь?!
- Не забывай, что тебе, как и Стасу, только двадцать один годик, а
мне целых двадцать один. Это означает, что я чуть ли не вдвое тебя старше.
- Я слыхал про женскую логику. Оказывается, существует еще и женская
математика!
- А ты как думал? И не только математика с логикой... Между прочим, в
этих науках нет ни единого специалиста мужчины, что бы вы там себе ни
воображали.
- Ничего я не воображаю...
- Конечно, милый Костя. Это не твоя стихия. Женщины - не лучшее
применение твоим силам. Дон Кихот не сумел найти себе достойного соперника
ниже ветряной мельницы. Тебе, я думаю, и звезда покажется мелковатой. Мне
не хочется портить тебе настроение, но одно мрачное предсказание жжет мне
душу.
- Говори, я стерплю.
- Даже язык не поворачивается... Мне кажется, Костя, ты обречен на
вечное одиночество. Разумеется, иногда ты будешь испытывать некое чувство,
которое по неведению будешь принимать за любовь. Но вряд ли ты найдешь
счастье. Женщины не ответят тебе взаимностью. Ты отпугнешь их своей силой.
Мне кажется, в своих скитаниях по Галактике ты не встретишь ту, которая
тебя полюбит. Или же там, куда забросит тебя судьба, просто не окажется ни
единой женщины.
- Последнее выглядит правдоподобно. И это хорошо. Женщин покуда не
допускают туда, где опасно.
- Если бы только это, Костя! - Рашида вздохнула и прижалась к нему
всем телом, упругим и жарким. - Но одна женщина всегда сможет и понять
тебя, и полюбить, и не испугаться твоей силы.
- Кто же она? - усмехнулся Кратов.
- Разумеется, я! - воскликнула Рашида. - Как ты этого не поймешь?!
- Это что - тоже объяснение? - нахмурился Костя.
- Нет, я не люблю тебя... сейчас. Я просто способна на это, в отличие
от большинства всех прочих женщин Галактики. Мы с тобой похожи. Быть
может, мы были созданы друг для друга. Но пока между нами ничего нет,
кроме того, что я уже осознала наше взаимное предназначение, а ты еще нет.
