- Ты говоришь это всем, кто тебе нравится?
- Какая разница? Главное, что сейчас я говорю это тебе.
- Так не шутят, - сердито сказал Костя и попытался отстраниться, но у
него ничего не вышло.
- Я не шучу, - прошептала Рашида ему на ухо. - Я колдунья в
ангельском обличье. Мне стало ясно, что ты мой, едва только я увидела тебя
в первый раз. Тебе никуда от меня не спрятаться. Я тебя приворожу...
Хочешь, уйдем отсюда?
- Куда?..
- Куда скажешь. Ко мне, к тебе, в открытый космос - угоним корабль. И
я покажу тебе, какая я колдунья...
Кратову все же удалось высвободиться. Он ощущал себя идиотом.
Самая красивая девушка из всех, что он встречал, стояла напротив,
притягивала его к себе, манила взглядом горящих глаз. А он ничего не мог с
собой поделать. Видно, и впрямь они были похожи - как одноименные заряды.
Чем сильнее влекла его Рашида, тем дальше его от нее отталкивало. Мистика,
чертовщина...
Костя отступал шаг за шагом к выходу из зала, его трясло, он сознавал
себя подлым предателем. Но предателем по отношению не к Рашиде.
Кого же он предавал, кого?!
- Ты что, Костя? - спросила Рашида, растерянно улыбаясь. - Все-таки
решил упасть в обморок?
- Вроде того, - пролепетал Кратов. - А ты говоришь - сильный...
Могло случиться все, что угодно. Девушка могла влепить ему затрещину,
как подонку. Могла расхохотаться ему в лицо. Он того заслуживал.
- Вот-вот, - сказала Рашида печально. - Ты и сейчас не хочешь, чтобы
за тебя решала я. Другой на твоем месте был бы на седьмом небе от счастья.
А ты снова берешь все на себя. Ничего, Костя. Я гордая, но не с тобой.
Тебя я подожду.
9
Кратов тихонько толкнул дверь каюты, на цыпочках прошел по
пружинящему полу, расстегивая куртку. Он неплохо видел в темноте, и ему
удалось добраться до своей койки без излишнего шума. Однако Стас все же
заворочался, засопел в другом углу, зашебуршал одеялом.
- Казанова фиговый, - сказал он внятно. - Друзья так не поступают.
- Честное слово... - попытался возразить Костя, покраснев.
- Молчи, ловелас. И без тебя знаю, что ты здесь ни при чем. Что я -
слепой? Но если тебя завтра снимут с полета, я буду только рад. Поделом:
либо корабли водить, либо амуры вертеть.
- А сам-то, сам! - возмущенно застонал Кратов.
- Главное в нашем деле - вовремя отступить, - бухтел Ертаулов,
закапываясь в одеяло с головой. - Построить редуты и флеши...
- Ну-ну, - пробормотал Костя и после паузы добавил мстительно: -
Фортификатор фиговый.
Он лежал с закрытыми глазами. Спокойно, расслабившись, как учили. И
непонятная, так и необъясненная для себя тревога оставляла его - едва ли
не впервые за весь день. Уходила в прошлое, затерявшись в толчее прежних
полудетских, полувзрослых забот и мыслей, которым, наверное, уже не было
места в завтрашней жизни. Но, пропадая, из-за дремотной пелены она еще
продолжала грозить: "Вернусь. Не знаю, как все прочее, но я-то вернусь".
"И на здоровье, - умиротворенно думал Костя. - Вот вернешься, тогда и
разберемся. Что попусту пугать..."
Теперь он был один, совсем один - давно уснувший Стас не в счет - и в
нем не оставалось и следа душевного разлада.
Где-то рядом, за слоями броневых плит и жаропрочной керамики неслышно
плыла Земля. У нее была своя жизнь, которая, следовало признать честно, не
так уж и волновала Кратова сейчас. Что такое, если разобраться, Земля?
Планета-дом, планета-гнездо, голубой с зеленым шарик, расцвеченный
сполохами мегаполисов. Родной, единственный и так далее, но - всего лишь
песчинка в пустыне, капля в океане. И его, и все сущее на этом свете
обнимает, обволакивает звездный кокон Галактики.
Костя попытался, только рискнул вообразить, что же там творится среди
шелковых волокон этого кокона, и у него закружилась голова. Ему рано еще
было, не окреп... И он отступился, перевел мысли в привычное русло и
подумал о том, как завтра, нет - сегодня, усядется в кресле второго
навигатора. Поплотнее, поудобнее, надолго - пока не придет пора занять
кресло первого. Опустит пальцы на клавиши управления и будет с полным
осознанием собственной значимости выслушивать четкие и весомые команды
мастера и сам в свою очередь отдавать такие же команды.
Открыты мне Небесные врата,
Из перьев птиц я надеваю платье;
Взнуздав дракона, мчусь я неспроста
Туда, где ждут меня мои собратья...
[Цао Чжи. Пер. с кит. Л.Черкасского]
И все будет замечательно.
10
Навстречу Косте из-за двери со светящимся красным крестом выскочил
Ертаулов, розовый и счастливый. На ходу он застегивал форменную куртку.
- Чист, непорочен, и хвост заворочен! - объявил он. - Через полтора
часа улетаю в Галактику, а вы как знаете. Рашуленька, идем пить кофе, а
Костя нас догонит.
- Мастер уже прошел? - спросил Кратов, испытывая совсем уж никчемную
в такой момент слабость в поджилках.
- Еще чего! - изумился Стас. - У него же "вечная карта". Мастер с
брезгливой миной - мол, знаю я вас, штафирок, - заходит в медпост, сует
карту в нос ближайшему эскулапу. Все встают и делают под козырек, после
чего он садится и требует себе прохладительного.
- Значит, он тоже там?
- Где же ему быть?!
- Хотела бы я видеть, как этот дедушка делает под козырек нашему
мастеру, - сказала Рашида с сомнением.
- Пожалуй, ты права, - согласился Ертаулов. - Такой старичок свободно
мог и начихать на любую "вечную карту". Знаешь, кто он? Я тебе потом
расскажу. - Он подхватил улыбающуюся Рашиду под руку. - Мы ждем тебя в
баре, Второй. Только не рассиживайся там, не груби медикам. А то, не ровен
час, и впрямь снимут тебя с полета. Вот будет конфузия! Представляешь,
Рашуля, - обратился он к девушке, возмущенно возвышая голос. - Заявляется
наш Второй едва ли не под утро, весь в губной помаде...
Костя нахмурился и толкнул дверь.
Казалось, яркий свет бил сразу со всех сторон, и даже от пола
исходило некоторое сияние. Первым, что бросилось Кратову в глаза, было
громоздкое сооружение, напоминавшее заблаговременно распахнутый саркофаг.
Среди звездоходов оно было известно под названием "Железная дева" и
предназначалось для сбора информации о телесном благополучии по всем
параметрам сразу. По сути этот саркофаг являл собой архисложную систему
самых разнообразных датчиков. Косте он был не в новинку, и при виде его
тот самым непонятным образом успокоился.
Рядом с "Железной девой" за невысоким столиком сидели двое в белых
одеяниях, что символизировало их принадлежность к медицинской службе. Один
- глубокий старец, совершенно лысый и почти черный от "загара тысячи
звезд". Он глядел на Кратова в упор бесцветными глазами, больше похожими
на пуговицы, и даже не мигал. Другой выглядел ненамного старше самого
Кратова и, судя по всему, очутился здесь волей случая: не то по делам
своего ведомства, не то собирал материалы для какой-нибудь там монографии
о воздействии космических факторов на человеческий организм. Тонкие
льняные волосы его ниспадали на плечи, губы в мягкой светлой бороде
непрестанно шевелились, будто он с трудом сдерживался, чтобы не проронить
лишнего слова. Еще один медик в белых же брюках и пестром свитере сидел
спиной возле терминалов "Железной девы" и что-то записывал. В углу за
отдельным столиком, в глубоком кресле возлежал Пазур. Перед ним
действительно стоял высокий запотевший стакан.
- Здравствуйте, - сказал Костя.
Губы молодого медика нервно задергались. Пазур недовольно поморщился,
а старец продолжал буравить Кратова стеклянными глазками.
- Второй навигатор мини-трампа "пятьсот-пятьсот" Константин Кратов, -
спохватился тот. - Прибыл для предполетного медицинского осмотра.
- Хвала аллаху, - проворчал Пазур и потянулся за стаканом.
- Карту! - хрипло каркнул старец.
Костя поспешно подал ему свою личную карточку - белый пластиковый
квадратик размером с ладонь. Старец тщательно осмотрел ее со всех сторон,
будто опасался подделки. Затем не глядя ткнул человеку в свитере, который
так же, не глядя, принял ее и уронил в щель дешифратора.
- Подлинная, - сказал он, не оборачиваясь.
- Раздевайтесь, - проскрипел старец.
Костя медленно избавился от одежды, с подчеркнутой аккуратностью
сложил ее на пустом диване за ширмой, после чего вернулся в центр комнаты,
слегка холодея от смущения. Пазур неопределенно хмыкнул. Молодой медик
откинулся в своем кресле. На его лице было написано глубочайшее
удовлетворение.
- Титан, - сказал он звучно. - Геркулес!
Человек в свитере наконец обернулся. У него было унылое вытянутое
лицо, похожее на добрую лошадиную морду.
- Что и говорить, - произнес он со вздохом. - Красивый мальчик. Но
девочка была лучше.
Костя вдруг представил, как с полчаса назад вся эта компания точно
так же таращилась на обнаженную Рашиду, и почувствовал, что начинает
злиться. Менее всего его беспокоил старик с пустым равнодушным взглядом.
Но лучше бы здесь не было этого самодовольного молодца, и уж во всяком
случае - мастера!
- Все хороши, - сказал молодец. - О девушке у меня и слов не
находится, но там прекрасная наследственность. А тут нечто иное.
Кропотливая, тщательная, умная работа над собственным телом. Совершенство
силы. Великолепная мышечная архитектура. Что это? - спросил он Кратова. -
Гимнастика, борьба? Или же, пронеси Господи, тривиальный атлетизм?
- Борьба, - пробурчал Костя.
- Вы знаете, я не только медик. Я еще и скульптор. Не знаю, кто я
больше... Моя фамилия Кристенсен, не слыхали? - Костя отрицательно мотнул
головой. - Недавно у меня была выставка в Стокгольмском Центре искусств.
По моим сведениям, отзывы неплохие. Верьте профессионалу: вашему телу
можно завидовать. Вот я так просто погибаю от зависти. И еще от сожаления,
что такой материал через несколько часов улетит из моих рук неведомо куда,
а я даже не успею вас запомнить.
- Это еще неизвестно, - внезапно лязгнул старец. - Улетит материал,
или не улетит, покажет осмотр.
- Вот я сижу здесь, - продолжал Кристенсен, - и думаю о том, как мне
уговорить вас троих после полета прийти в мою мастерскую в Висбю, на
Готланде. Я задумался об этом, когда здесь побывала девушка. А когда
пришли вы, я понял, что это просто необходимо для меня. Да и для
человечества, впрочем, тоже. - Пазур в своем углу снова хмыкнул. -
Напрасно иронизируете, командир. У вас прекрасный экипаж, а вы того не
понимаете.
- Прекрасный экипаж, или из рук вон, я увижу только в полете, -
сказал Пазур.
- У вас искаженный подход к прекрасному, - не унимался Кристенсен,
все более воодушевляясь. - Он искусственно сужен, хотя и в нем есть
определенный смысл, который, мне кажется, от вас ускользает. - Пазур в
очередной раз хмыкнул, теперь с изрядной долей негодования. - Разумеется,
телесное совершенство неизбежно сопровождается нравственной чистотой,
душевным равновесием и отточенностью нервных реакций, что так важно для
исполнения близких и понятных вам профессиональных функций. Хотя,
подчеркиваю, это лишь производная от телесной красоты... В самом деле,
соглашайтесь, - обратился Кристенсен к озадаченному таким напором Кратову.
- Я назову эту скульптурную группу "Устремленные в небо". Между прочим,
девушка дала мне свое согласие. Правда, юноша, что был перед вами,
отчего-то много смеялся и, похоже, не воспринял мое предложение с
