по полу.
- Ч-черт возьми... Не может быть!
- Что такое? - в один голос спросили Малдер и Скалли.
Экклмен снял с ноги трупа бирку и поднес ее к самым глазам.
- Деррик Каплан. Это он. Ничего не понимаю.
Труп лежал в напряженной позе. Невидящие бледно-голубые глаза
были широко открыты Экклмен расстегнул пластиковый мешок и
сразу стало понятно, что его так изумило. Кожа трупа была
совершенно нетронутой.
- Ч-черт, - повторил Экклмен. - Похоже, любители падали
обклевали кого-то другого.
- Как так?
Вместо ответа Экклмен бросился открывать нижние ячейки,
награждая каждую цветистым ругательством.
- Я не виноват, - бормотал он. - Я тут ни при чем. Меня
вообще здесь не было.
И вдруг он замолк, словно подавился собственными словами.
Последний контейнер оказался пуст, как и все предыдущие.
- Мать твою так... Если эти сукины дети не воткнули огрызок
поверх другого трупа - значит, его здесь и вовсе нет.
Малдер осмотрел длинный ряд открытых ячеек и с удивлением
обнаружил, что скорее заинтригован, чем раздосадован.
- Мы можем хотя бы узнать, о ком идет речь? - спросил он.
- Скорее всего о том, кто лежал на месте Деррика Каплана, -
логично предположила Скалли. - Мистер Экклмен, вы уверены, что
в пятьдесят второй ячейке непременно находился один из погибших
в ночь с пятницы на субботу?
Экклмен закивал, как механическая кукла, присел на корточки и
стал судорожно копаться в рассыпанных по полу документах.
- Вот он! Некто Джон Доу. Поступил в блок интенсивной
терапии с места аварии. И приметы практически те же - блондин,
глаза голубые, только чуть помоложе. Да, вот еще - на правом плече
большая татуировка, изображающая дракона.
- И он тоже скончался от ран, полученных в аварии, -
продолжила аналогию Скалли.
Какое-то время Экклмен вчитывался в каракули врача,
заполнявшего карту, потом покачал головой.
- Странно, но на теле Доу не было ни одного серьезного
внешнего повреждения. Два интерна, которые пытались его откачать,
так и не поняли, от чего он умер. Вскрытие планировали провести
завтра, в восемь утра.
Скалли переглянулась с Малдером. Тело исчезло за пять часов до
экспертизы! Здесь кроется что-то более серьезное, чем случайность
или разгильдяйство.
- Пойду докладывать, - обреченно махнул рукой Экклмен. -
Администратор, естественно, зажарит мою задницу себе на завтрак.
И это будет ужасно несправедливо. Не я же обгладывал этот
проклятущий труп...
Продолжая причитать, он медленно побрел из холодильного блока.
- Ну, ничего, - сказала Скалли, продолжая листать карточку. -
В крупных солидных заведениях часто бывает кошмарная
неразбериха. Но если что-то пропадает среди ночи, то, как правило,
часов в восемь утра оно обязательно где-то всплывает. Во всяком
случае, тех двух студентов следует разыскать. Если профессор
Стэнтон заразился чем-нибудь от Джона Доу, в первую очередь,
именно этим молодым людям следует сказать "спасибо". Хотя они,
конечно, не подозревали, что выйдет такая штука.
"Да, - подумал Малдер, - теперь, когда исчезли и труп, и кожа,
единственное звено, с помощью которого возможно восстановить
цепь событий - два студента медицинской школы". Но все его
вибрирующее от волнения нутро восставало против упрощенного
подхода Скалли. Черный провал пустой ячейки в стене морга сулил
открытия гораздо более удивительные, чем вирусная инфекция, пусть
даже самая нетривиальная. Малдер чувствовал себя гробокопателем,
у которого из-под носа увели труп, увешанный драгоценностями.
Джон Доу - вот ключ к разгадке тайны трагедии в
реабилитационной палате!
5
Зеленые осколки битых бутылок сверкали в свете уличного
фонаря, будто горсть рассыпанных изумрудов. Перри Стэнтон,
расставив ноги для устойчивости, затуманенным взором рассмат-
ривал следы пребывания не в меру веселой компании на улице
Бруклина...
И вдруг страшная боль ударила ему в голову, костлявые плечи
задрожали под разорванным больничных халатом. Острые зеленые
осколки манили к себе, обещая избавить от невыносимой муки.
Стэнтон запрокинул голову и издал глухой протяжный стон,
надолго повисший в прохладном ночном воздухе. Мышцы ног
судорожно напряглись, вынуждая жаждущее покоя тело двигаться
вперед. Но Стэнтон все же сумел побороть этот порыв и рухнул на
битое стекло, выгнув спину и широко раскинув руки.
Он катался по усыпанному стеклом асфальту, превращая осколки в
пыль. Облегчение не приходило. Стекло продирало в халате огромные
дыры, но ничего не могло поделать с ужасным зудом. Словно сотни
тысяч крохотных прожорливых насекомых облепили Стэнтона со
всех сторон. Медленно и неотвратимо весь мозг профессора
заполнила одна единственная мысль: "Я больше так не могу!" Даже
самая простая команда, рождавшаяся в голове, с огромным трудом
достигала дрожащих мускулов. Стэнтон закрыл лицо руками,
беззвучно вопрошая: "Что это, что?!" И тут же с ужасом отдернул
ладони - липкая теплая жидкость залила глаза. Кровь! Опять кровь!
Стэнтон вскочил на колени и на четвереньках пополз вперед,
судорожно всхлипывая. Адский зуд мешал четко мыслить, но даже
он не мог хотя бы временно стереть из памяти хруст черепа
медсестры, ее вылезшие из орбит глаза. И кровь. Потоки, фонтаны
крови, ударившие во все стороны... Но ужасней всего была ярость,
которая не утихала, а разгоралась с новой силой. Ее рождал
невыносимый зуд, и она кипела, заливая тело раскаленной волной.
Первая волна накатилась, когда Стэнтон, ничего не подозревая,
лежал на больничной койке и думал о том, что скоро встанет на
ноги... Мгновение спустя он не встал, а вскочил. Горячая пульсация в
мозгу разом уничтожила все если, оставив лишь способность
ощущать.
Ощущать страшный, невыносимый, пожирающий заживо зуд.
Белая расплавленная ярость отчаянно требовала выхода. - и нашла
его, когда над Стэнтоном склонилась медсестра. Она улыбалась, она
посмела улыбаться!
Улыбка мгновенно исчезла с ее лица, но было поздно - Стэнтон
уже схватил обеими руками ее голову. А потом - истошный вопль,
хруст, кровь...
Но это не принесло облегчения. Кипящая ненависть требовала
продолжать. И Стэнтон, не в силах сопротивляться, бросился
крушить все, что попадалось под руку. Только однажды в ужасном
кроваво-красном мареве блеснул лучик рассудка, который успел
оформиться в мысль:
"Бежать!" Туман тут же сгустился вновь, но новое устремление
потеснило ярость. Стэнтон понимал, что действует по чужой воле.
Им властно командовала его кожа - все приказы исходили именно
оттуда. На малейшую попытку сопротивляться кожа отвечала
мучительным зудом. Она превратилась в чужеродную оболочку,
враждебную остальному телу. Стэнтон чувствовал это и ничего не
мог сделать.
...Осколки стекла с тихим звоном осыпались с изодранного халата.
Помутневшие глаза смотрели вдаль. Стэнтон не знал, где находится.
Ему и не нужно было этого знать. Потому что он услышал вой сирен.
Значит, они уже близко. И надо бежать. Все равно куда, лишь бы ока-
заться подальше от них. Если они настигнут его, снова будут крики,
хруст костей и кровь, кровь...
Отчаянный визг тормозов заставил Стэнтона обернуться. Сквозь
пелену, застилающую глаза, он увидел стремительно
приближающееся такси и искаженное ужасом лицо шофера,
вывернувшего баранку, Стэнтон замер посреди дороги, и в
следующее мгновение радиатор автомобиля ударил ему в ногу.
Стэнтон посмотрел на машину, отлетевшую к тротуару, потом на
согнутый обломок бампера, лежащий на улице. Водитель уже
открывал дверь. Сейчас он выйдет и бросится к нему. Нет! Только не
это!!
Но зуд снова начал пожирать его кожу, быстро распространяясь от
бедер к голове. Нет, нет, нет!!
Водитель такси - высокий, худощавый негр - хотел наорать на
старого идиота, путающегося под колесами, но, увидев вмятины на
кузове своего автомобиля, обомлел.
- Эй, мистер, - несмело окликнул он профессора, - вы в
порядке, а?
"Все, пропал мальчишка!" - пронеслось в голове у Стэнтона.
Кожа вспыхнула, как газетная бумага, и расплавленная ярость, точь-
в-точь как тогда, в палате, залила сознание. Неимоверным усилием
воли Стэнтон попытался остановить импульс, идущий из
пораженного мозга, прежде чем он достигнет мускулов и приведет их
в Действие. Он силился вспомнить себя таким был всю жизнь -
мягким, робким, вообразить, что рядом стоит любимая дочь...
Но, как только миллионы невидимых насекомых вонзили в него
свои жала, все отрывочные мысли, собранные с таким трудом,
рассыпались в прах, так и не успев выстроиться в цепочку. Лицо
Стэнтона исказила гримаса неудержимой злобы.
Только сейчас водитель заподозрил неладное. Коротко вскрикнув,
он начал отступать, но панический ужас сковал его ноги судорогой.
- Беги! - это было последнее, что смог выдавить Стэнтон.
Заскрежетав зубами, он вытянул вперед руки, растопырил пальцы и,
пошатываясь, двинулся на таксиста. Увидев у своего лица
напряженные окровавленные ладони, негр наконец понял все, и это
вывело его из ступора. Юркнув вниз и влево, таксист завопил - и
бросился наутек. Стэнтон, хватая руками воздух, побрел следом.
"Беги... беги... беги..." - нескончаемым эхом звенело в его ушах.
6
Небо над крышами кампуса медицинской школы было
невыразительно серым. "Около пяти", - определил Малдер, даже не
взглянув на хронометр. В мышцах появилась характерная неприятная
вибрация - свидетельство того, что он не спал больше суток. Долго
в таком режиме не протянуть - так подсказывал здравый смысл. Но
профессиональный азарт и чувство долга перед жителями
дремлющего в утренней прохладе Нью-Йорка не давали суперагенту
сомкнуть глаза.
Несколько минут назад позвонила Скалли и сообщила последние
новости. Профессор Стэнтон объявился в северном Бруклине, где в
него резалась машина. Точнее, он врезался в нее, основательно
покорежив кузов. Водителю чудом удалось спастись. Полиция
надежно оцепила прилегающие кварталы, и теперь, уверяла Скалли,
задержание Стэнтона было делом ближайших часов.
Но полицейские даже не представляли, какая опасность им грозит.
Их следовало предостеречь, но от чего именно?.. Скалли и Малдер
приняли решение действовать порознь - обычно они поступали так
в случае крайнего цейтнота. Сейчас уже не столь важно, чья версия
окажется правильной. Вирусы были тому виной, или воздействие
таинственных перерождающих сил - Перри Стэнтон представлял
собой смертельную угрозу для окружающих. А возможно, и не
только он. Следовало как можно скорее отыскать и допросить
студентов, собиравших злополучную донорскую кожу.
На третий этаж большого каменного здания Малдер взбежал всего
за полминуты. Скользнув подошвами по мраморным плитам пола, он
остановился у двустворчатой двери лаборатории.
Сквозь круглое окошко в одной из створок Малдер увидел
просторную квадратную комнату, уставленную стальными столами.
На некоторых из них лежали трупы, запакованные в непрозрачные
полиэтиленовые мешки. Каждый стол был снабжен стоками для
крови и кюветой для сбора органов.
Когда Малдер наконец решился открыть дверь, его едва не
вывернуло наизнанку. Он никогда не отличался брезгливостью, тем
более что за время работы успел повидать десятки обезображенных
трупов. Но здесь все было иначе. Атмосфера этого заведения
наводила на мысль, что человеческое тело - не более чем кусок
мяса. Здесь никто не задумывался о смысле жизни, душе и даже о
Боге. Столь непохожих при жизни людей привели к общему
знаменателю скальпель, стальной стол и никелированная кювета.
Малдер стиснул зубы и вошел в лабораторию.
В нос ударил тяжелый запах формальдегида, и содержимое
желудка - к счастью, не слишком обильное, - немедленно
устремилось вверх по пищеводу. Малдер переборол естественную
реакцию организма, огляделся и сразу увидел того, кого искал.
Долговязый, по-мальчишески угловатый молодой человек
производил какие-то манипуляции с извлеченным из мешка трупом.
