Зарубежная фантастика - Кевин Андерсон

X-Files 1-4

X-Files 1-4

Кевин Андерсон "Антитела"
Кевин Андерсон Эпицентр
Kevin J. Andersen RUINS
Бен Мецрих "Кожа"


   Кевин Андерсон
   Эпицентр

   Плезантон, Калифорния.
   Центр ядерных исследований Тэллера.
   Понедельник, 16.03

   Даже сквозь толстые стекла окон лаборатории старик слышал крики оголтелых
демонстрантов. Они то скандировали, то  пели,  то  вопили,  не  щадя  сил  в
тщетной борьбе с завтрашним днем и прогрессом. И как им только  не  надоест:
из года в год одно и  то  же,  все  те  же  лозунги.  Да,  горбатого  могила
исправит...
   Он машинально  поправил  пластиковую  карточку  на  лабораторном  халате:
неудачная фотография пятилетней давности, даже  хуже,  чем  на  водительском
удостоверении. В отделе кадров не  любят  менять  фотографии.  Впрочем,  как
правило, на документах почти все не похожи на себя.  Во  всяком  случае,  за
пятьдесят лет, с тех пор, когда  он,  будучи  еще  младшим  техником,  начал
работать над Манхэттенским проектом', удачных снимков у  него  не  было.  За
полвека, а особенно за последние несколько лет,  черты  лица  стали  жестче,
светло-русые волосы  -  там,  где  они  остались,  -  приобрели  нездоровый,
желтоватый оттенок. Только глаза не менялись: живые  и  проницательные,  они
словно пытались проникнуть в потайные уголки вселенной.
   На карточке значилось только имя - Эмил Грэгори.  В  отличие  от  младших
коллег он не настаивал  на  перечислении  степеней  и  званий:  доктор  Эмил
Грэгори, или  Эмил  Грэгори,  доктор  физических  наук,  или  Эмил  Грэгори,
руководитель проекта. После полувека  работы  в  Нью-Мексико  и  Калифорнии,
вдали от столичной суеты, такие мелочи его не волновали. Пусть это беспокоит
тех, кто только начинает свой путь, а доктор Грэгори уже  на  самой  верхней
ступени лестницы, поэтому одного имени вполне достаточно.
   Он работал над секретными проектами,  так  что  рассчитывать  на  громкую
славу не приходилось. Но место в истории он  уже  заработал,  независимо  от
того, знают его или нет.
   Вот его бывшая ассистентка и любимая ученица Мириел Брэмен знала, над чем
он трудится, но предала его. Может, она сейчас стоит под окнами,  размахивая
плакатом и скандируя лозунги. Во  всяком  случае,  наверняка  именно  Мириел
организовала демонстрацию противников использования ядерной энергии:  у  нее
всегда был недюжинный организаторский талант.
   Подъехало еще три машины  службы  охраны,  и  демонстранты  столпились  у
ворот, преградив дорогу транспорту. Хлопнув дверями,  охранники  в  униформе
вышли из машин и, расправив плечи,  приняли  угрожающий  вид.  Переходить  к
решительным мерам они  не  имели  права:  демонстранты  держались  в  рамках
закона. На заднем сиденье одной из машин  зарычала  немецкая  овчарка.  Хотя
собака была натаскана на обнаружение наркотиков и взрывчатых веществ,  а  не
на захват преступников,  и  сидела  за  окном  с  предохранительной  сеткой,
демонстранты занервничали.
   Доктор Грэгори повернулся к окну спиной и,  с  трудом  переставляя  ноги,
пошел к компьютерам (за семьдесят два года  его  тело  полностью  выработало
свой ресурс, любил  шутить  он).  А  демонстранты  и  охранники  пусть  себе
резвятся хоть до ночи. Чтобы  шум  с  улицы  не  мешал  сосредоточиться,  он
включил радио, хотя беспокоиться не стоило: на данном  этапе  проекта  почти
всю работу делали суперкомпьютеры.
   Приемник, стоявший на  полке  среди  книг  и  папок,  ловил  только  одну
станцию: толстые бетонные стены глушили все,  не  помогала  даже  хитроумная
антенна собственной конструкции.  Слава  Богу,  крутили  в  основном  старые
песни, навевавшие воспоминания о лучших временах. Сейчас Саймон и Гарфункель
пели "Миссис Робинсон", а доктор Грэгори им подпевал.
   Цветные мониторы  четырех  терминалов,  подключенных  к  суперкомпьютеру,
высвечивали ход  его  мысли.  В  доли  секунды  послушные  его  воле  машины
проворачивали   в   своем   электронном   мозгу   бесчисленные   виртуальные
эксперименты и миллиарды итераций. Доктор Грэгори всегда работал в халате  -
без него он не чувствовал себя ученым. Если бы он сидел в уличной  одежде  и
стучал целый день по клавиатуре, чем бы Эмил Грэгори отличался  от  рядового
бухгалтера? А ведь  он  видный  конструктор  ядерного  оружия  в  крупнейшей
научно-исследовательской лаборатории страны.
   В другом здании на  территории  центра  мощные  суперкомпьютеры  Крэи-III
переваривали данные для  комплексного  моделирования  предстоящего  ядерного
испытания. Они изучали сложные ядерные гидродинамические модели  -  имитации
ядерных взрывов - принципиально  новой  концепции  боеголовки,  над  которой
доктор Грэгори работал последние четыре года.

 Манхэттенский проект - кодовое название работы по созданию первой атомной бомбы в США во время второй мировой войны. - Здесь и далее примеч. пер.

   "Брайт Энвил"'.
   Денег на проект постоянно не хватало, политические переговоры  о  ядерных
испытаниях то начинались,  то  вдруг  откладывались,  так  что  единственным
способом изучить некоторые побочные эффекты и проанализировать фронт ударной
волны  и   площадь   распространения   радиоактивных   осадков   стал   путь
компьютерного моделирования. Наземные ядерные взрывы запретили  еще  в  1963
году...  но  доктор  Грэгори  и  руководители  центра  надеялись,  что   при
благоприятном стечении обстоятельств  им  удастся  завершить  проект  "Брайт
Энвил".
   Судя  по  всему,  Министерство  энергетики  не  прочь  взять  обеспечение
благоприятных обстоятельств на себя. Грэгори перешел к следующему  монитору,
пристально вглядываясь в хитросплетение кривых  давления  и  температуры  на
наносекундной шкале. Он уже видел, что за славный вырисовывается взрывчик.
   Стол доктора Грэгори был завален отчетами, докладными записками и ворохом
распечаток лазерного принтера, которым пользовался не только он,  но  и  его
младшие коллеги по проекту,  занимавшие  кабинеты  на  этом  же  этаже.  Его
заместитель Бэр' Доули  приносил  метеосводки  и  спутниковые  фотографии  и
помечал интересные места красным маркером. На последней фотографии он  жирно
выделил значительную область пониженного  давления  над  центральной  частью
Тихого океана, похожую на шапку убегающего из кастрюли молока.
   "Назревает циклон!!! - нацарапал он на записке, приклеенной  к  фото,  не
пожалев на радостях восклицательных знаков. - Пожалуй, как раз то,  что  нам
надо!"
   Доктор Грэгори разделял его мнение, но сначала нужно завершить  последний
цикл моделирования. Хотя механизм боеголовки, кроме ядерной начинки, был уже
собран, Грэгори предпочитал перестраховаться. Когда речь идет о такой  мощи,
да еще  сосредоточенной  в  руках  одного  человека,  нужно  быть  предельно
осторожным.
   Он насвистывал "Джорджи герл", а компьютеры  моделировали  ударную  волну
массового поражения.
   С  улицы  донесся  протяжный  гудок  автомобиля:  то  ли  водитель  хотел
поддержать акцию, то ли у него сдали нервы. Доктор  Грэгори  решил  работать
допоздна, так что когда он пойдет к своей машине, демонстранты -  усталые  и
донельзя довольные собой - наверняка уберутся восвояси.
   Домой он  не  спешил:  теперь  в  его  жизни  самым  главным  был  проект
боеголовки. Конечно, он мог посидеть за компьютером и дома.  Но  там,  среди
старых фотографий  испытаний  водородной  бомбы,  снятых  в  пятидесятые  на
островах и  полигоне  в  Неваде,  слишком  тихо  и  одиноко.  В  лаборатории
компьютеры лучше, так что он останется здесь до упора. А если проголодается,
в холодильнике в холле припасен бутерброд (правда, последнее время аппетит у
него никудышный).
   Раньше Мириел Брэмен тоже частенько засиживалась с  ним  на  работе.  Она
подавала большие надежды как  физик  и  благоговела  перед  своим  учителем.
Бесспорно талантливая, с редкой интуицией, увлеченная делом и честолюбивая -
работать с ней было  одно  удовольствие.  Жаль  только,  из-за  обостренного
чувства ответственности ее постоянно терзали сомнения.
   Именно Мириел Брэмен возглавила группу активистов движения "Нет  ядерному
безумию!", возникшую в студенческом городке университета Беркли. Она бросила
работу в ядерном центре якобы из-за каких-то непонятных ей аспектов принципа
действия новой боеголовки. И теперь Мириел со  свойственным  ей  энтузиазмом
боролась с тем, что раньше составляло смысл ее жизни (так  некоторые  бывшие
курильщики  из  числа  конгрессменов   протаскивают   законопроекты   против
табакокурения).
   Он  представил  себе  Мириел  по  ту  сторону  забора.  Наверное,  трясет
плакатом, провоцирует  охранников,  ломит  напролом,  отстаивая  свою  точку
зрения.
   Доктор Грэгори не стал убеждаться в  собственной  правоте,  а  остался  у
компьютера.  Он  не  держал  зла  на  Мириел,  нет,  просто  он   в   ней...
разочаровался. Интересно, как могло получиться, что он так в ней ошибался.




   * Брайт Энвил - дословно "чудо-накональня".
   * Бэр - дословно "медведь".



   Хорошо, что ему повезло с Доули. Правда, тому не хватает такта и терпения
- настоящий танк, - зато на редкость предан делу. Да  и  с  головой  у  него
полный порядок.
   В дверь постучали, и показалась секретарша Пэтти (он  все  никак  не  мог
привыкнуть к новой формулировке - "административный помощник").
   - Дневная  почта,  доктор  Грэгори.  По-моему,  что-то  важное.  Заказное
письмо. - Она помахала небольшим плотным конвертом.  Грэгори  собрался  было
подняться, но Пэтти быстро подошла к нему. - Сидите-сидите. Вот оно.
   - Спасибо, Пэтти. - Взяв конверт, он достал из кармана очки  для  чтения,
чтобы посмотреть обратный адрес. Гавайи, Гонолулу. И больше ничего.
   Пэтти все стояла, переминаясь с ноги на ногу', словно не  решаясь  что-то
спросить. Наконец, набравшись духу, она промямлила:
   - Уже пятый час, доктор Грэгори. Можно, я уйду чуть пораньше? - Она вдруг
заторопилась,  как  будто  извиняясь.  -  Правда,  мне  нужно  еще   кое-что
напечатать, но я успею утром.
   - Конечно, успеешь, Пэтти. Идешь к врачу? - спросил он, не  отрывая  глаз
от загадочного конверта.
   - Нет, просто не хочу застрять из-за этих демонстрантов. Боюсь,  к  концу
рабочего дня они заблокируют ворота. Лучше уж уйти пораньше. - Она  опустила
глаза на аккуратно накрашенные розовые ноготки.
   Взглянув на ее встревоженное личико, доктор Грэгори улыбнулся.
   - Можешь идти. А я подожду, пока они разойдутся.
   Поблагодарив его, она вышла, плотно затворив за собой дверь, чтобы ему не
мешали.
   Компьютеры продолжали работать. Грэгори задал новую  мощность  взрыва,  и
ударная волна зловеще расползлась по всему экрану монитора. На экране  этого
не видно, но нетрудно  представить,  каковы  будут  последствия  воздействия
плазмы реального взрыва такой силы.
   Доктор Грэгори вскрыл густо намазанный конверт и, вытряхнув содержимое на
стол, удивленно поднял брови.
   Странное письмо - не на  бланке,  без  подписи,  всего  одна  строчка  на
полоске бумаги, написанная аккуратным почерком черными чернилами:
   ЗА ТВОЙ ВКЛАД В ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ.
   Кроме записки на стол выпал маленький прозрачный пакетик из  пергамина  с
каким-то черным порошком. Грэгори потряс конверт, но больше  там  ничего  не
оказалось.
   Он взял пакетик в руки и, прищурившись, попробовал  на  ощупь  -  порошок
легкий,  чуть  маслянистый,  похож  на  пепел.  Понюхав,  он  уловил  слабый
кисловатый запах угля, почти выдохнувшийся от времени.
   За твой вклад в прошлое и будущее.
   Доктор Грэгори нахмурился. Ему пришло в голову, что  это  очередной  трюк
крикунов под окнами.  Как-то  раз  они  додумались  разлить  у  ворот  кровь
животных, а вдоль подъездной дороги посадили цветы.
   Ну а теперь вот пепел, чья-то новая "светлая мысль, может,  даже  Мириел.
Он закатил глаза и вздохнул: и как им только не надоест!  -  Нечего  прятать
голову в песок: прогресс не остановишь! - пробормотал он, повернув голову  в
сторону окна.
   А   на   экранах   мониторов   уже   показались   результаты    последней
"перестраховочной" серии моделирований, съевшей часы компьютерного  времени.
Шаг за шагом электронный мозг проследил ход мысли ученого, доказав еще  раз,
что  созданный  руками   человека   механизм   может   освободить   энергию,
эквивалентную солнечной.
   Да, компьютеры подтверждают все его самые дерзкие ожидания.
   Хотя доктор Грэгори и руководил проектом, он не мог  объяснить  некоторые
моменты, основываясь лишь на теоретических выкладках: принцип действия Брайт
Энвил противоречил всему его опыту работы. Но ведь модель-то работала,  и  у
него доставало ума не задавать лишних вопросов тем, кто  спонсировал  проект
боеголовки, которую ему предстояло воплотить в металле.
   Имея за спиной полувековой стаж работы, доктору Грэгори довелось  открыть
новый, пока необъяснимый уголок в любимой науке, и это наполняло  его  жизнь
особым смыслом.
   Он отодвинул пакетик с пеплом и вернулся к работе.
   Вдруг на потолке мигнули лампы дневного света и раздался  гул,  словно  в
тонкие  стеклянные  трубки  залетел  рой   пчел.   Потом   раздался   хлопок
электрического разряда, лампы на миг ярко вспыхнули и погасли.
   Приемник затрещал как от атмосферных помех и замолк.
   Доктор Грэгори дернулся в сторону  терминалов,  мышцы  отозвались  резкой
болью: так и есть, экраны потухли.
   - Нет, только не это! - застонал он. Ведь должна была сработать резервная
система питания на случай перебоев в подаче электроэнергии.  Он  только  что
потерял результаты миллиардов вычислений!
   В бессильном гневе стукнув кулаком по столу, он с трудом  поднялся  и  на
неверных ногах, превозмогая боль, быстро подошел к окну.
   Прижавшись лбом к стеклу, посмотрел на соседнее здание.  Странно,  в  том
крыле все в порядке. Очень странно.
   Такое впечатление, словно кто-то нарочно вырубил электроэнергию именно  в
его кабинете.
   Может, это на самом  деле  подстроил  кто-то  из  демонстрантов?  Неужели
Мириел зашла так далеко?! Она бы это сумела. Правда, когда она  уволилась  и
организовала общество "Нет ядерному безумию!", пропуск  у  нее  забрали.  Но
Мириел способна исхитриться,  проникнуть  на  территорию  центра  и  сорвать
работу своему бывшему наставнику.
   Доктору Грэгори не хотелось так думать, но  он  знал,  что  Мириел  может
совершить подобный поступок, и притом без малейших угрызении совести.
   Он вдруг впервые обратил внимание на низкий  ровный  гул.  Что  это?  Раз
питания нет и машины не работают, в комнате должно быть совершенно тихо.
   Откуда же тогда шум? Как будто кто-то шепчет...
   Доктору Грэгори стало не по себе, но он,  стараясь  не  обращать  на  это
внимания, направился к двери,  чтобы  позвать  Доули  или  кого-нибудь  еще.
Неважно кого, лишь бы не оставаться одному.
   Взявшись за дверную ручку, он обжегся. Она была неестественно горячей.
   Отдернув руку, он отступил назад и, от удивления даже не  чувствуя  боли,
смотрел, как на ладони появляются волдыри.
   А вокруг массивной дверной ручки с кодовым замком уже заклубился и пополз
из скважины дымок.
   - Эй, кто-нибудь! Да что же это? Эй! Чтобы  притупить  боль,  он  помахал
обожженной рукой. - Пэтти! Ты еще не ушла?
   В бетонных стенах кабинета непонятно  откуда  поднялся  ветер,  затрещали
электростатические разряды. На столе зашевелились бумаги, загибая уголки  от
зловещего горячего дыхания. Пакетик  с  черным  порошком  лопнул,  и  воздух
наполнился черным пеплом.
   Расстегнув халат и вытащив из-за  пояса  рубашку,  чтобы  обернуть  руку,
доктор Грэгори подбежал  к  двери  и  потянулся  к  ручке.  Она  раскалилась
докрасна и светилась так, что резало глаза.
   - Пэтти! Помоги мне! Бэр! Кто-нибудь! На помощь! - От страха  он  перешел
на крик и сорвал голос.
   Свет в комнате становился все ярче и ярче, как  на  демонстрации  восхода
солнца в планетарии. Казалось, его излучают стены, и вот он стал  невыносимо
ярким и слепящим.
   Доктор Грэгори отошел от  двери  и  закрыл  глаза  руками,  словно  хотел
спрятаться от  еще  одного  физического  явления,  суть  которого  была  ему
непонятна. А шепот становился все громче, голоса все отчетливее, и  вот  уже
воздух комнате сотрясается от стонов, криков и проклятий. Критическая точка.
   Лавина жара и огня швырнула его об стену. Миллиарды  рентгеновских  лучей
пронзили каждую клетку его тела. А  потом  произошла  вспышка,  как  в  ядре
атомного взрыва. И доктор Грэгори оказался в его эпицентре.
 
   Центр ядерных исследований Тэллера.
   Вторник, 10.13
 
   Из будки у ворот внушительного забора, ограждавшего  обширную  территорию
центра, вышел охранник. Взглянув на документы и удостоверение агента ФБР  на
имя Фокса Малдера, он махнул рукой в сторону бюро пропусков.
   Дана  Скалли,  сидевшая  рядом  с  напарником,  распрямила   спину.   Она
чувствовала себя совсем разбитой, хотя день только  начинался.  Как  же  она
устала от этих ночных перелетов, да еще через всю страну! Несколько часов  в
воздухе плюс час в машине от аэропорта  в  Сан-Франциско.  Ну  какой  сон  в
самолете! Так, подремала чуть-чуть.
   - Почему преступления, которые нам поручают. Совершаются  так  далеко  от
дома? - посетовала она.
   Малдер повернулся и сочувственно улыбнулся.
   - Нет худа без добра, Скалли. Представь 6с. как нам завидует тот, кто  не
отрывает да DT стула в кабинете. Мы видим целый мир, а они смотрят  лишь  на
стены родного кабинета.
   - Так дома  и  стены  помогают.  Вот  если  когда-нибудь  возьму  отпуск,
непременно проваляюсь дома на диване  с  книжкой.  Скалли  выросла  в  семье
морского офицера, и так как отца перебрасывали с базы на  базу  и  водили  с
корабля на корабль, их детство (у нее было два  брата  и  сестра)  прошло  в
скитаниях. Скалли  с  уважением  относилась  к  работе  отца  и  никогда  не
жаловалась, но ей и в голову не могло тогда прийти, что, став взрослой,  она
выберет профессию, связанную с бесконечными разъездами.
   Малдер остановил машину у небольшого белого здания,  стоявшего  особняком
от основного комплекса. Бюро пропусков, судя по незамысловатой  архитектуре,
построили  недавно.  ("Как  домик  из  детского  конструктора",  -  подумала
Скалли.)
   Припарковав машину, Малдер потянулся  на  заднее  сиденье  за  кейсом,  а
Скалли, опустив солнцезащитный щиток,  взглянула,  не  нужно  ли  подправить
косметику. Нет, все в порядке: в меру яркая помада  на  полных  губах,  чуть
подведенные большие голубые глаза, только волосы немного  растрепались.  Вид
усталый, но вполне сносный.
   Выйдя из машины, Малдер поправил пиджак и подтянул темно-бордовый строгий
галстук: агенты ФБР должны иметь соответствующий вид.
   - Хорошо бы еще чашечку кофе, - заметила Скалли,  вылезая  из  машины.  -
Голова раскалывается. Раз  уж  мы  ради  этого  дела  пропилили  пять  тысяч
километров, надо быть в форме чтобы вникнуть в суть.
   Отворив стеклянную дверь, Малдер пропустил ее вперед.
   - Значит, фирменное варево, которым нас потчевали на борту,  не  отвечает
твоему изысканному вкусу?
   - Скажем так: история еще не знает случаев,  когда  отставные  стюардессы
зарабатывали  бы  себе  на  жизнь,  продавая  кофе-"экспрессо"  собственного
приготовления.
   Пригладив непослушные темно-русые волосы, Малдер  проследовал  за  ней  в
прохладный зал, разделенный длинной  перегородкой  на  две  неравные  части.
Слева, за перегородкой,  двери  в  служебные  помещения,  на  полу  ковер  в
коричнево-бежевых  тонах,  справа  несколько  кабинок   с   телевизорами   и
видеоплеерами. Напротив входа, у окон, мягкие стулья с голубой обивкой.
   Даже тонированные стекла не спасали от нещадного калифорнийского  солнца:
ковер  местами  безнадежно  выцвел.  Около  перегородки  стояли  рабочие   в
строительных комбинезонах, с касками под мышкой и розовыми бланками в руках.
Когда подходила очередь, у каждого проверяли документы и в обмен на  розовый
бланк давали временный пропуск.
   На стене висел плакат с перечнем предметов, которые нельзя  проносить  на
территорию Центра ядерных  исследований  Тэллера:  фотоаппараты,  стрелковое
оружие, наркотики,  спиртные  напитки,  личные  аудио-  и  видеомагнитофоны,
телескопы. "Один к одному как  в  штаб-квартире  ФБР",  -  подумала  Скалли,
ознакомившись со списком.
   - Пойду оформлю пропуска, -  сказала  она,  достав  из  кармана  зеленого
делового костюма записную книжку,  и  встала  в  очередь  за  строителями  в
забрызганных краской комбинезонах. На  их  фоне  всегда  безупречная  Скалли
сразу бросалась в глаза. В конце перегородки открылось еще  одно  окошко,  и
женшина-клерк жестом пригласила Скалли подойти поближе.
   - Я специальный агент  ФБР  Дана  Скалли,  -  объяснила  она,  протягивая
удостоверение. - Мой напарник - Фокс Малдер. Нам нужно поговорить с... - Она
заглянула в книжку. - С представителем Министерства энергетики  миз  Розабет
Каррера. Она ждет нас.
   Поправив очки в золотой  оправе,  женщина  полистала  какие-то  бумаги  и
набрала имя Скалли на клавиатуре компьютера.
   - Да, вы есть в списке с пометкой "Заказан особый пропуск". Но  все-таки,
пока мы не получим официального подтверждения, вас будут сопровождать, а для
доступа в отдельные помещения мы дадим вам специальные карточки.
   Приподняв брови, Скалли как можно любезнее заметила:
   - Вы полагаете, в этом есть необходимость?
   В ФБР у агента Малдера  и  у  меня  самая  высокая  степень  допуска.  Вы
можете...
   - Допуск ФБР, миз Скалли, здесь  ничего  не  значит.  Центр  находится  в
ведении Министерства энергетики. Мы не  признаем  даже  допуск  Министерства
обороны.  Порядок  есть  порядок.  Каждое  ведомство  осуществляет  проверку
независимо и так, как считает нужным.
   - А главное, все при деле.
   - Совершенно верно. Скажите спасибо, что не работаете в почтовой  службе.
Кто знает, как бы вас тогда проверяли?
   Подошел Малдер с полной чашкой маслянистого, с горьким запахом  кофе:  он
налил  его  из  автомата,  стоящего  на  угловом  столе,  заваленном  яркими
рекламными листовками и буклетами,  до  небес  воспевавшими  заслуги  Центра
перед человечеством.
   - Я заплатил за это  десять  центов,  -  кивнув  на  фирменную  чашку  из
пенополистирола, заметил он. - Надеюсь, не зря. Со сливками, без сахара.
   Скалли отпила глоток.
   - Похоже, его подогревают со времен Манхэттенского проекта, -  проворчала
Скалли и отпила еще глоток, давая понять, что ценит его заботу.
   - А ты представь себе, что это вино, Скалли.  Чем  больше  выдержка,  тем
ценнее.
   Клерк вручила им карточки посетителей.
   - Носить постоянно и так,  чтобы  было  хорошо  видно.  Обязательно  выше
пояса.  И  вот  это  тоже.  -  Она  протянула  каждому  голубой  пластиковый
прямоугольный пакетик с чем-то похожим то ли на кусочек  пленки,  то  ли  на
компьютерную микросхему. - Радиационные дозиметры. Прикрепите к карточкам  и
не снимайте.
   - Радиационные  дозиметры?  -  переспросила  Скалли,  стараясь  сохранять
безмятежный вид. - А что, в этом есть необходимость?
   - Просто мера предосторожности,  агент  Скалли.  Ведь  вы  на  территории
Центра ядерных исследовании.  Ну  а  ответы  на  все  остальные  вопросы  вы
получите, ознакомившись с демонстрационным видеофильмом. Пойдемте.
   Усадив Скалли и Малдера перед маленьким телевизором в одной  из  кабинок,
она вставила в плеер кассету, нажала кнопку "ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ" и вернулась за
перегородку, чтобы вызвать по телефону Розабет Каррера.
   -  Как  по-твоему,  что  это:  мультик  или   документальный   фильм?   -
полюбопытствовал Малдер,
   всматриваясь, пока не пошла пленка в "снег" на экране.
   - А  ты  можешь  себе  представить  веселый  мультик,  снятый  по  заказу
правительства? - вопросом на вопрос ответила Скалли.
   Малдер пожал плечами.
   - Юмор бывает разный.
   Видеоролик шел всего четыре  минуты.  Бодрый  голос  за  кадром  на  фоне
разрешенных для показа картинок из жизни Центра ядерных исследований Тэллера
поведал о том, что такое радиация и какая  от  нее  польза,  а  какой  вред.
Обратил внимание зрителя на широкое  использование  изотопов  в  медицине  и
прикладных  науках,  заверил,  что  Центр  гарантирует  надежную  защиту  от
радиации, и сопоставил фоновые  уровни  радиации,  которые  можно  получить,
скажем, пролетев на самолете через всю страну или прожив год на высокогорье,
например, в  Денвере.  В  заключение  после  очередной  красочной  диаграммы
веселый голос пожелал  им  отличного,  безопасного  осмотра  Центра  ядерных
исследований Тэллера.
   - Я просто сгораю от нетерпения, - заметил Малдер, включив перемотку.
   Когда они вернулись к перегородке, почти  все  строители  уже  прошли  на
территорию.
   Ждать им пришлось недолго: через пару минут появилась маленькая  женщина,
явно латиноамериканка. Заметив агентов ФБР, она, энергичным шагом подошла  к
ним и приветливо улыбнулась. Скалли, как их учили в академии  ФБР  Квантико,
попробовала  с  первого  взгляда  по  одному  внешнему  виду  определить  ее
характер. Поздоровавшись с обоими за руку, женщина представилась:
   - Розабет Каррера, представитель Министерства энергетики. Хорошо, что вам
разрешили приехать без лишней волокиты. Дело не терпит отлагательств.
   Розабет была  в  юбке  до  колена  и  красной  шелковой  блузке,  выгодно
оттенявшей  смуглую  кожу.  Живые  черные  глаза,  выразительные,   умеренно
подкрашенные губы, роскошные темно-каштановые волосы,  стянутые  на  затылке
тремя золотыми пряжками-заколками. Стройная и гибкая, очень  подвижная,  она
совсем не походила на министерскую чинушу, которую нарисовала себе Скалли.
   Скалли обратила внимание на недоуменное выражение на лице Малдера.
   - Я вас сразу заметила, -  улыбнулась  Каррера.  -  В  Калифорнии  только
большие шишки носят форменную одежду.
   - Форменную одежду? - удивленно переспросила Скалли.
   - Мы так называем деловые костюмы. В Центре Тэллера все одеваются просто.
В основном тут работают калифорнийцы и приезжие из Лос-Аламоса'. Здесь редко
увидишь кого-нибудь в костюме с галстуком.
 
   'Лос-Аламос  -  город  на  юго-западе  США,  в  Скалистых   горах,   штат
Нью-Мексико. Центр  исследований  в  области  ядерной  физики,  производства
ядерного оружия.
 
 
   - Я всегда знал, что отличаюсь от простых смертных.  Жаль,  не  додумался
надеть смокинг с бабочкой.
   - Давайте я покажу вам... место происшествия. Мы оставили все  как  было,
чтобы вы сами увидели, как это произошло восемнадцать часов назад.  Все  так
странно... Поедем на моей машине.
   Скалли и Малдер молча вышли за ней на  улицу,  где  стоял  бледно-голубой
"форд" с государственными номерами.
   - Двери тут не запирают, - заметила Каррера, садясь за руль.  -  Вряд  ли
кому придет в голову угнать государственную машину.
   Скалли села рядом, а Малдер - на заднее сиденье.
   - Вы не могли бы рассказать о деле поподробнее, миз Каррера? -  попросила
Скалли. - Мы почти ничего не знаем: нас буквально вытащили из кроватей, и мы
сломя  голову  примчались  сюда.  Сказали  только,  что  в  лаборатории  при
невыясненных  обстоятельствах  погиб  видный  ученый-ядерщик,  вероятно,   в
результате, несчастного случая.
   Притормозив  у  ворот,  Каррера  предъявила  свой   пропуск   и   бумаги,
разрешавшие Скалли и Малдеру вход на территорию центра. Охранник поставил на
них свою подпись, и они поехали дальше.
   - Именно такую версию мы выдали журналистам, - не сразу ответила  она.  -
Боюсь, надолго ее не хватит. Все так непонятно...  Но  мне  бы  не  хотелось
навязывать свою точку зрения, пока вы не увидите все сами.
   - Ловко у вас получается подогревать наш интерес, - буркнул сзади Малдер.
   Розабет Каррера молча вела машину. Они проехали мимо каких-то вагончиков,
времянок, старых  заброшенных  деревянных  построек  времен  второй  мировой
войны, и, наконец, показались новые корпуса, построенные уже при  президенте
Рейгане, когда на оборону не скупились.
   - Мы  сразу  обратились  в  ФБР.  Ведь  несчастный  случай  или  убийство
произошли на территории федеральной собственности и,  значит,  автоматически
подлежат юрисдикции ФБР.
   - Но ведь вы могли обратиться в региональный отдел, - заметила Скалли.
   - Мы так и  сделали.  Один  из  местных  агентов,  некто  Крэг  Крейдент,
приезжал вчера ночью. Вы его знаете?
   - Агент Крейдент? - наморщил лоб Малдер, отличавшийся редкой  памятью.  -
По-моему, он здешний спец по преступлениям с использованием сложной техники.
   - Совершенно верно. Как только он все увидел, он заявил, что дело  не  по
его части. Сказал что это гриф "Икс". Да, именно так он и сказал. И что  это
работа как раз для вас, агент Малдер. А что такое гриф "Икс"?
   - Да, вот что значит репутация! - проворчал Малдер.
   - Гриф "Икс" - кодовое название расследований,  связанных  с  необычными,
необъяснимыми  явлениями,  -  ответила  Скалли.  -  В  архивах  Бюро  немало
нераскрытых дел еще со  времен  отца-основателя  Джона  Эдгара  Гувера.  Нам
вдвоем не раз приходилось заниматься подобными делами.
   Припарковав машину рядом с большим лабораторным зданием,  Каррера  вышла,
заметив на ходу:
   - Значит, вам и карты в руки.
   Быстрым шагом она повела их на второй этаж. Мрачноватые  гулкие  холлы  с
лампами дневного света напомнили Скалли институтские помещения. Над  головой
мигнула неисправная трубка. "Интересно, сколько времени пройдет, прежде  чем
ее заменят", - подумала Скалли.
   Стены из бетонных блоков тут  и  там  пестрели  досками  для  объявлений.
Помимо ярких памяток по технике безопасности и  уведомлений  о  собраниях  и
совещаниях, из них можно было извлечь массу полезной  информации.  Например,
где и как лучше провести отпуск в Гонолулу, кто что  покупает  и  продает  -
среди всего прочего предлагалось  "почти  новое  альпинистское  снаряжение".
Отовсюду плакаты взывали к соблюдению бдительности. Текст,  похоже,  остался
нетронутым со времен второй мировой войны. (Правда, предупреждения "Болтун -
находка для шпиона" Скалли, как ни странно, не заметила.)
   Часть коридора была отгорожена  желтой  лентой.  Так  как  Центр  ядерных
исследований Тэллера не располагал табличкой "МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ",  вывесили
объявление "ИДУТ  СТРОИТЕЛЬНЫЕ  РАБОТЫ".  По  обе  стороны  коридора  стояли
охранники, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
   Заметив миз Каррера, один из охранников посторонился.
   - Скоро вас сменят, -- подбодрила она его.  -  Осталось  всего  несколько
минут. - И, жестом пригласив Скалли и Малдера следовать за ней, нырнула  под
оградительную ленту.
   "Интересно, почему у охранников такой бледный вид, - удивилась Скалли.  -
Неужели из-за суеверного  страха  перед  покойниками  и  от  близости  места
преступления? Впрочем, им вряд ли доводилось сталкиваться  с  расследованием
тяжких преступлений, таких, как убийство".
   За желтой  лентой  все  кабинеты  пустовали,  хотя,  судя  по  включенным
компьютерам  и  заваленным  книгами  полкам,  еще  недавно   тут   работали.
Сотрудники доктора Эмила Грэгори? Тогда надо будет их опросить. Вероятно,  в
связи с предстоящим  расследованием  их  всех  временно  перевели  в  другие
помещения.
   Дверь кабинета доктора Грэгори была плотно закрыта. Розабет Каррера сняла
с груди пропуск, на котором, кроме дозиметра, висело  несколько  ключей,  и,
выбрав нужный, вставила его в массивную дверную ручку с кодовым замком.
   - Смотрите, только быстро, - сказала она, распахивая дверь и  отворачивая
лицо. - Это только предварительный осмотр. У вас две минуты.
   Скалли и Малдер заглянули внутрь.
   На первый взгляд складывалось  впечатление,  что  в  лаборатории  доктора
Грэгори разорвалась зажигательная бомба.
   Все  было   опалено   тепловой   вспышкой   огромной   силы,   но   такой
непродолжительной, что уголки листов бумаги на рабочем столе  загнулись,  но
не воспламенились. Четыре компьютерных терминала оплавились и  покоробились,
а катодные трубки мониторов смотрели в потолок, словно  остекленевшие  глаза
мертвеца. Даже металлические столы прогнулись от чудовищно вспышки.
   Белая демонстрационная доска почернела, верхний слой облупился, но сквозь
сажу проглядывали уравнения и формулы.
   У дальней стены Скалли заметила труп Грэгори. От старого ядерщика остался
лишь обгорелый скелет. Руки и ноги,  скрючившиеся  в  результате  сокращения
мышц в момент тепловой  вспышки,  приняли  неестественную  позу,  как  лапки
лежащего на спинке насекомого, обрызганного ядом.  А  кожа  и  искаженный  в
жуткой гримасе рот выглядели так, словно доктора сожгли напалмом.
   Малдер сосредоточенно осматривал лабораторию, а Скалли не  могла  отвести
глаз от трупа. Как и  всегда  при  осмотре  места  преступления,  ее  сердце
сжалось, а мозг как бы сам по себе анализировал, ища ответы на все  новые  и
новые вопросы. Только так ей удавалось справиться  с  подступающей  к  горлу
тошнотой. Она решительно шагнула в кабинет, но миз  Каррера  остановила  ее,
твердо взяв за плечо.
   - Стойте! Пока вам туда нельзя.  Малдер  бросил  на  нее  взгляд  и  сухо
осведомился:
   - Интересно, а как же в таком случае прикажете вести расследование?
   Скалли поняла, что ее напарник уже заинтригован. Похоже,  и  ей  придется
основательно потрудиться, чтобы дать разумное объяснение тому, что произошло
в этой закрытой лаборатории.
   - Там остаточное излучение, - объяснила Розабет Каррера.  -  Сначала  вам
нужно как следует экипироваться.
   Скалли и Малдер попятились, и Скалли,  машинально  коснувшись  дозиметра,
спросила:
   -  А  почему  ваш  рекламный  ролик  скромно  умалчивает  о  том,  что  в
лабораторных помещениях опасный для здоровья уровень радиации?  Значит,  это
всего лишь пропагандистский треп?
   Закрыв дверь, Каррера терпеливо пояснила:
   - Нет. В обычных условиях все именно так, как в фильме. Но в  лаборатории
доктора Грэгори произошло нечто необычное.  Что  именно,  мы  не  знаем.  Во
всяком  случае,  пока  не  знаем  Предположительно  здесь  не  было  никаких
радиоактивных веществ, однако  и  в  стенах,  и  на  оборудовании  обнаружен
повышенный уровень остаточной радиации. Не волнуйтесь: через толщу  бетонных
стен она не проходит. Так что если держаться  отсюда  подальше,  причин  для
беспокойства не будет. Пойдемте.
   Они пошли следом за ней по коридору
   - Мы не  станем  мешать  вашему  расследованию.  Вы  сможете  работать  в
лаборатории сколько сочтете нужным. Просто придется  облачиться  в  защитные
костюмы.
 
   Центр ядерных исследований Тэллера.
   Вторник, 11.21
 
   В тяжелом костюме радиационной защиты Малдер стал  похож  на  космонавта.
Двигался он неуклюже, но был полон решимости выяснить  таинственную  причину
смерти доктора Эмила Грэгори.
   Техники из отдела охраны здоровья и труда подогнали швы  на  комбинезоне,
надели шлем, застегнули молнию на спине и, чтобы сквозь швы  не  просочились
химические  и  радиоактивные  осадки,  прикрыли   сверху   предохранительным
клапаном на липучке.
   На пластиковом смотровом щитке изнутри постоянно  оседал  конденсат,  так
что приходилось сдерживать  дыхание.  На  спине  висели  баллоны  со  сжатым
воздухом, подсоединенные к респиратору шлема, и каждый выдох гулко отзывался
в ушах. Сочленения на коленях и локтях надувались, затрудняя движения.
   Закованный в броню,  защищающую  от  невидимой  угрозы  радиации,  Малдер
чувствовал себя отстраненным от реальности.
   - А я думал, что свинцовые водолазные скафандры, как и брюки-клеш,  вышли
из моды.
   Рядом с ним все в той же  ослепительной  блузке  и  юбке  стояла  смуглая
красотка  Розабет  Каррера.  Переодеваться  и  сопровождать  их   на   место
преступления она не захотела.
   - Вы можете работать там сколько вам нужно, а я пока займусь документами,
чтобы вы не  теряли  каждый  раз  уйму  времени  на  оформление  и  вас  без
сопровождения  пропускали   в   лабораторию.   Министерство   энергетики   и
руководство Центра Тэллера заинтересованы в том, чтобы вы как можно  быстрее
выяснили, что послужило причиной смерти доктора Грэгори.
   - А что, если ответ придется им не по вкусу? - спросил Малдер.
   Облаченная в "марсианский"  костюм  Скалли  метнула  на  него  угрожающий
взгляд - условный знак, что его понесло в опасную сторону.
   - Ответ, каков бы он ни был, лучше неопределенности. А у нас пока  только
одни вопросы. - Миз Каррера махнула рукой в сторону  опечатанных  кабинетов,
где раньше работали  коллеги  Грэгори.  -  В  остальных  помещениях  уровень
радиации в норме. Вы должны помочь нам выяснить, в чем тут дело.
   - Лаборатория занимается разработками оружия, - вмешалась Скалли. - А над
чем работал доктор Грэгори? Над опытным образцом нового  вооружения?  Может,
произошла трагическая ошибка?
   Каррера сложила руки на груди и не моргнув глазом ответила:
   - Доктор Грэгори занимался компьютерным моделированием. В его лаборатории
не было никаких радиоактивных материалов и вообще ничего такого,  что  могло
бы  стать  причиной  подобных  разрушений.   Ничего   смертельно   опасного.
Оборудование его лаборатории ничуть не опаснее видеоигры.
   - Видеоигры? Может, видеоигра и есть ключ к разгадке? - съязвил Малдер.
   Розабет Каррера дала обоим по переносному  счетчику  радиации.  Вид  этих
приборов напомнил Малдеру низкопробные фильмы пятидесятых годов про  ядерные
испытания, заполонившие экраны мутантами,  уродство  которых  ограничивалось
скудными средствами, выделяемыми в то время Голливудом на спецэффекты.
   Техник вкратце объяснил, как пользоваться  счетчиком  радиации,  проверил
уровень в обоих концах коридора и сказал:
   - Похоже, все в порядке. Я проверял шкалу пару часов назад.
   - Пошли, Малдер! - Скалли явно не терпелось начать работу.
   Миз Каррера отперла дверь. Малдер и Скалли ли вошли  в  лабораторию...  и
счетчики словно сбесились.
   Стрелку прибора зашкалило (правда, знакомого по фильмам треска  счетчиков
Гейгера Малдер не услышал), но беззвучный танец стрелки впечатлял ничуть  не
меньше.
   В бетонных стенах лаборатории каким-то неведомым образом произошел выброс
радиации  такой  силы,  что  облупилась  краска,  об  цемент  и   оплавилась
металлическая мебель. Чудовищная вспышка до сих пор  давала  о  себе  знать:
остаточное и вторичное излучение не спешили угаснуть.
   Розабет Каррера закрыла дверь.
   Дыхание гулко стучало в ушах. Малдеру погналось, что ему на плечи уселось
чудовище с длинными клыками и он слышит его зловещее дыхание... но это всего
лишь резонировал шлемофон. Чем глубже он заходил  в  сожженную  лабораторию,
тем острее чувствовал, что находится  в  ловушке.  При  виде  оплавленных  и
обожженных вспышкой предметов он невольно содрогался, не в силах совладать с
отвращением, которое у него вызывал огонь.
   Скалли  сразу  направилась  к  трупу,  а  Малдер  остановился   осмотреть
покоробленные тепловой вспышкой компьютерные терминалы, оплавленные столы  и
обгоревшие бумаги.
   - Что же тут могло вызвать взрыв? - заметил он, осматриваясь кругом.
   На  стенах   висели   виды   тихоокеанских   островов:   здесь   были   и
аэрофотографии, и цветные  компьютерные  распечатки  метеокарт  с  указанием
направлений главенствующих ветров и вероятных мест  зарождения  циклонов,  и
черно-белые распечатки спутниковых метеоснимков. Причем все в западной части
Тихого океана, прямо за демаркационной линией времени.
   - Странная коллекция для специалиста по ядерному оружию, - удивился вслух
Малдер.
 
 
 
   - Если мы определим, над чем  он  работал,  и  разузнаем  поподробнее  об
испытаниях, к которым готовился, то картина несколько прояснится.
   - Прояснится? Скалли, ты меня удивляешь!
   - Напряги мозги, Малдер! Что бы  там  ни  говорила  миз  Каррера,  доктор
Грэгори - ученый-ядерщик. А вдруг он работал над  каким-нибудь  новым  видом
ядерного оружия? Может, в лаборатории у  него  был  опытный  образец,  и  он
случайно сработал. Допустим, это была всего лишь маленькая экспериментальная
модель, но ее мощи хватило на то, чтобы все тут поджарить  и  убить  доктора
Грэгори, а остальную часть здания она пощадила.
   - И слава Богу! Ты только посмотри кругом -  что-то  я  не  вижу  никаких
обломков этой штуки. Даже если  она  взорвалась,  должно  было  хоть  что-то
остаться.
   - Все-таки надо проработать и эту версию. Начнем с вскрытия. Попрошу  миз
Каррера, чтобы она договорилась с какой-нибудь местной больницей.
   Малдер заинтересовался  доской  объявлений  над  рабочим  столом  доктора
Грэгори. К обугленной пробковой  доске  почерневшей  от  сажи  кнопкой  были
приколоты обгоревшие листки бумаги. Протянув  к  ним  руку  в  перчатке,  он
разгладил загнувшиеся края верхнего листка, и  бумага  рассыпалась  в  прах,
оставив лишь облачко пепла в воздухе.
   Малдер огляделся: может, уцелели какие-нибудь документы, ведь остались же
фотографии на стенах. Он проверил  ящики  стола,  но  не  нашел  там  ничего
интересного, только журнальные вырезки и технические  записки.  И  вдруг  он
заметил на обугленной поверхности стола не тронутые огнем прямоугольники.
   - Посмотри-ка сюда, Скалли! - позвал Малдер, и когда она подошла, показал
на светлые пятна. - Здесь наверняка лежали документы, что-то важное,  но  их
успели забрать.
   - Зачем? А может, их забрали из-за высокого уровня остаточной радиации...
   - Думаю, кто-то хочет нам "помочь". Они  подчистили  место  преступления,
чтобы мы не увидели то, чего видеть не должны. Для  нашего  же  блага,  само
собой разумеется.
   -  Послушай,  Малдер,  но  как  же  вести  расследование,  если  с  места
преступления изъяли часть улик?
   - Вот и я думаю, как?
   Он взглянул на книжные полки: монографии по физике, динамике,  географии,
руководства пользователя, справочники... Переплеты обгорели и почернели,  но
сами книги не пострадали. Малдер тщательно проверил  полки:  так  и  есть  -
некоторых книг на месте нет!
   - Кто-то явно хочет помочь нам найти ответ, Скалли. Причем ответ простой.
Такой, для которого совсем необязательно иметь всю информацию.
   Он покосился на закрытую дверь.
   - Думаю, нам нужно осмотреть и все остальные кабинеты на этаже. Если  там
работали коллеги доктора Грэгори по проекту, вдруг кто-нибудь из  них  забыл
припрятать то, что так предусмотрительно изъяли с места преступления.
   Малдер подошел к доске и притронулся к еще одному  приколотому  к  пробке
хрупкому обугленному листку.  От  его  прикосновения  пепел  расслоился,  но
прежде чем листок рассыпался в прах, он успел прочесть два слова:
   Брайт Энвил.
 
   Окленд, Калифорния.
   Госпиталь Памяти Ветеранов. Вторник, 15.27
 
   Сотрудники отдела техники безопасности и специалисты по радиации в Центре
Тэллера дружно заверили Скалли, что остаточное  излучение  в  трупе  доктора
Эмила Грэгори не представляет  серьезной  угрозы  жизни.  Тем  не  менее,  к
удивлению Скалли, никто из персонала госпиталя присутствовать  при  вскрытии
желания не изъявил.
   Впрочем, ее это ничуть не огорчило:  она  медик,  на  ее  счету  не  одно
вскрытие, и она предпочитает работать одна. Тем  более  когда  речь  идет  о
таком сложном деле.
   Ей приходилось делать показательные вскрытия для слушателей академии ФБР,
но на этот раз ей бы не хотелось, чтобы ее  отвлекали  вопросами  или,  чего
хуже, глупыми шутками:
   труп в таком состоянии, что трудно справиться с собой, и, слава Богу, она
может побыть наедине со своими мыслями и чувствами.
   Скалли выделили  специальный  бокс,  которым  пользовались  при  вскрытии
трупов умерших от редких инфекционных заболеваний,  таких,  как  тропическая
чума или необычный вирус гриппа, все  необходимое  для  работы  здесь  было.
Скалли сняла простыню с трупа и инстинктивно сглотнула,  хотя  во  рту  было
совершенно сухо. "Приступим!" - сама себе приказала она.
   Скалли доводилось вскрывать трупы в более жутком состоянии, но, глядя  на
полуобгоревшее тело старика Грэгори и представляя его  мученическую  смерть,
она не могла не вспомнить  ночные  кошмары,  преследовавшие  ее,  когда  она
училась на первом курсе в Беркли. В то время все только  и  говорили  что  о
грядущем ядерном Апокалипсисе, и, начитавшись днем пропагандистских  брошюр,
стращавших ужасами ядерной зимы,  впечатлительная  Скалли  в  холодном  поту
просыпалась среди ночи.
   Перед  вскрытием  Скалли  специально   пролистала   патологоанатомический
справочник,  и  его  четкий  язык  и  бесстрастные  иллюстрации  помогли  ей
отвлечься от воспоминаний и настроиться на рабочий лад. Начали!
   Скалли глубоко вдохнула через маску респиратора. По обеим сторонам  лица,
словно мандибулы насекомого, свисали баллоны воздушного фильтра. Она была  в
защитных очках, чтобы в глаза случайно не попали  брызги  трупной  жидкости.
Скалли заверили, что уровень  излучения  ничтожен  и  респиратора  с  маской
вполне достаточно, но ей казалось, что кожа зудит от невидимой  заразы,  как
от укусов гнуса. Ей очень хотелось поскорее  закончить  с  этим,  но  сейчас
главное - поскорее начать.
   Скалли проверила хирургические инструменты на подносе рядом со столом для
вскрытия - все на месте. "Хватит тянуть время! - одернула она себя.  -  Кого
ты обманываешь? Чем раньше начнешь, тем раньше уйдешь отсюда".
   С каким бы удовольствием она сейчас присоединилась к Малдеру  и  опросила
коллег доктора Грэгори! Но ничего не поделаешь, она медик, и вскрытие  -  ее
работа.
   Скалли включила магнитофон. Интересно, влияет ли излучение  на  магнитную
ленту? Будем надеяться, что нет.
   - Труп: Эмил Грэгори. Мужчина, белый. Семьдесят  два  года,  -  диктовала
Скалли. Стол был залит светом:  хирургические  лампы,  светильники  дневного
освещения со специально установленными кривыми зеркалами - чтобы  не  падала
тень - здесь все на виду, ничто не скроется.
   Кожа Грэгори почернела и отслоилась, а  лицо  превратилось  в  сморщенную
маску, плотно приставшую к черепу. Сквозь  открытые  обугленные  губы  белел
оскал  зубов.  В  момент  мощной  тепловой  вспышки  мышцы  сократились,   и
конечности так и остались скрюченными, Скалли дотронулась  до  трупа,  и  на
стол упали почерневшие лохмотья кожи. Она тяжело сглотнула.
   - По-видимому, смерть наступила  в  результате  экстремального  теплового
воздействия.  Однако,  кроме   поверхностных   слоев,   которые   обуглились
полностью, - она нажала пальцем, и под обгоревшей кожей  показалась  красная
влажная ткань, -  мускулатура  и  внутренние  органы  на  первый  взгляд  не
пострадали. На  теле  есть  некоторые  повреждения,  характерные  для  жертв
пожара, но вместе  с  тем  многие  обязательные  признаки  отсутствуют.  Как
правило, при пожаре резко увеличивается температура всего тела, в результате
чего  повреждаются  внутренние  органы,  наносится  серьезная  травма  всему
организму и разрушаются мягкие ткани. В данном случае  тепловое  воздействие
было настолько сильным и в то же время непродолжительным, что оно испепелило
наружный слой, но не успело повредить ткани и внутренние органы.
   Окончив предварительный осмотр, Скалли взяла с подноса большой  скальпель
и начала вскрывать брюшную полость. У нее было такое ощущение, что она режет
хорошо прожаренный бифштекс.
   Затрещали счетчики Гейгера, словно кто-то застучал  ногтями  по  оконному
стеклу. Задержав дыхание, Скалли ждала, пока они наконец утихнут.
   Направив поудобнее лампу над столом, она продолжила работу, надеясь,  что
ей удастся найти ключ к тайне смерти доктора Грэгори. Она удалила внутренние
органы, осмотрела, не забыв подробно описать их состояние, и шаг за шагом  в
ней росла уверенность, что здесь что-то не так.
   Закончив и даже не сняв перчаток, Скалли подошла  к  висевшему  на  стене
внутреннему телефону и, взглянув через плечо  на  останки  Грэгори,  вызвала
онкологическое отделение.
   - Говорит специальный агент Дана Скалли из бокса номер... -  она  подняла
глаза на табличку на двери, - 2112. Мне  необходима  консультация  онколога.
Прямо сейчас. Я тут кое-что нашла,  но  мне  бы  хотелось  выслушать  мнение
специалиста. - Впрочем, Скалли  почти  не  сомневалась  в  том,  что  сейчас
услышит.
   На том конце провода большого энтузиазма не выразили и неохотно попросили
немного подождать. Скалли представила себе, как там кто-то  вдруг  вспомнил,
что еще не обедал, кто-то заторопился в гольф-клуб,  ну  а  остальные,  надо
думать,  бросают  на  пальцах,  кому  "повезет"  составить  компанию  ей   и
обгоревшему трупу.
   Скалли вернулась к столу и, стараясь держаться  подальше,  посмотрела  на
труп. Пар дыхания вырывался из респиратора, как пламя из пасти дракона.
   Задолго до взрыва, оборвавшего  жизнь  доктора  Эмила  Грэгори,  зловещие
щупальца опухолей уже подорвали его организм изнутри.
   В любом случае, жить  ему  оставалось  не  больше  месяца:  у  него  была
последняя стадия рака.
 
   База ВВС Ванденберг, Калифорния.
   Бункер управления ракетной системой "Минитмэн"
   Вторник, 15.45
 
   Ну что за тоска смертная - изо дня в день  сидеть  заживо  погребенным  в
камере бункера! Тоже мне служба...
   А ведь поначалу капитану Франклину Месте его  профессия  даже  нравилась:
сидишь себе в подземной крепости, одно движение пальцем - и начался  ядерный
Армагеддон. Набираешь координаты, нажимаешь кнопки -  судьба  всего  мира  в
твоих руках, вот он трепещет в ожидании команды "ПУСК".
   На самом же деле служба в ракетных войсках  оказалась  сродни  одиночному
заключению... только без уединения и покоя.
   Места и впрямь ощущал себя узником в камере. Правда, иногда с ним работал
напарник, но у них не было ничего общего. Сорок восемь  часов  без  дневного
света, без морского ветра. Ни тебе потянуться, ни размяться как следует...
   Какой прок, что их база расположена на живописном побережье в Калифорнии,
если целыми днями сидишь под скалой? С таким же  успехом  можно  горбатиться
где-нибудь в Северной  Дакоте.  Бункеры  везде  одинаковые  -  наверняка  их
сработали по одному  проекту,  по  какому-нибудь  дешевому  государственному
заказу.
   Может, стоит попроситься в службу  артиллерийско-технического  снабжения?
Там хотя бы общаешься с живыми людьми.
   Обернувшись, он взглянул на своего напарника, Грега  Луиса,  сидевшего  в
таком же рабочем кресле с обшарпанной  обивкой  из  красного  кожзаменителя.
Кресла  стояли  на  стальных  направляющих  таким  образом,  что   ракетчики
постоянно находились под прямым углом друг к другу. Согласно инструкции, оба
были все время пристегнуты.
   В углу висело круглое зеркало, и они могли смотреть друг другу  в  глаза,
но дотронуться друг до друга не могли. Капитан Места не сомневался, что было
немало случаев, когда в конце смены ракетчики, одурев от длительного сидения
без движения, пытались задушить друг друга.
   - Интересно, какая сегодня погода там, наверху? - спросил он.
   Капитан  Луис  сосредоточенно  царапал  какие-то  вычисления  на   листке
блокнота. Услышав  вопрос,  он  оторвался  от  формул  и  поднял  взгляд  на
отражение Месты в зеркале. Хотя  плоское  лицо  Луиса  с  широко  посажеными
глазами и толстыми  губами  казалось  глуповатым,  он  был  большой  спец  в
математике.
   - Хочешь, позвоним? Получим по факсу подробную метеосводку.
   Места покачал головой и от нечего  делать  оглядел  старые  металлические
пульты управления. Здесь все было выкрашено  в  голубовато-серый  или,  того
хуже, грязно-зеленый цвет,  приборы  допотопные,  с  черными  пластмассовыми
наборными дисками, да к тому же аналоговые - явно еще  со  времен  "холодной
войны".
   - Нет, просто интересно, - вздохнул он. Все-таки Луис туповат. - А что ты
опять считаешь?
   Луис опустил карандаш.
   - Зная приблизительную площадь нашего отсека и  глубину,  на  которой  мы
находимся,  можно  определить  объем  шахты.  А  умножив  объем  на  среднюю
плотность скальной породы, можно вычислить массу. И  тогда  мы  будем  знать
точно, сколько тонн камня висит у нас над головой.
   Места застонал.
   - Ты это серьезно?! Да ты просто шизик!
   - Все равно делать нечего. А разве тебе неинтересно?
   Места переместился в кресле по  направляющему  рельсу,  прикрепленному  к
полу  болтами,  и  проверил  показания  приборов,  хотя  проверял  их  всего
несколько минут назад. Все по-прежнему в норме.
   Он покосился на тяжелый черный телефон.
   - Пожалуй, позвоню и попрошу разрешения выйти в туалет, - сказал  он.  На
самом деле необходимости в этом не было, но это хоть какое-то развлечение. К
тому  же,  пока  получишь   разрешение   службы   охраны,   глядишь,   такая
необходимость уже появится.
   - Давай! - ответил Луис, не поднимая головы от своих формул.
   Сзади, за  плотной  красной  портьерой,  стояла  койка,  где  можно  было
уединиться и расслабиться (всего один раз в  смену).  Спать  Месте  пока  не
хотелось.
   И тут зазвонил красный телефон. В обоих  ракетчиках  мгновенно  проснулся
профессионализм, и они, как роботы, начали действовать по заложенной  в  них
программе. Вымуштрованы они были отменно и к  каждой  тревоге  относились  с
полной серьезностью. Места снял трубку.
   - Капитан Франклин Места у аппарата. Есть приготовиться к проверке шифра.
- Схватив черный журнал с шифром, он лихорадочно перекидывал  ламинированные
страницы, ища нужную дату и фразу-отзыв.
   А голос в трубке - ровный, бесстрастный  и  словно  бесполый  -  деловито
сыпал буквы условного алфавита и числа:
   - Танго Зулу Десять Тринадцать Альфа  Икс.  Следя  пальцем  по  странице,
Места повторял в трубку:
   - Танго Зулу Один Ноль Один Три Альфа Икс. Проверено. Второй, вы следите?
   У такого же аппарата капитан Луис смотрел в свой журнал.
   - Слежу. К приему информации готов.
   - К вводу координат готовы, - доложил Места.
   Хотя Места и знал, что тревога  учебная,  сердце  тревожно  застучало,  в
крови подскочил адреналин. Чтобы ракетчики не сходили с ума от  скуки  и  не
роняли уровень подготовки, учебные тревоги  проводились  довольно  часто.  А
сейчас пришел черед их расчета наводить "свою" ракету, установленную в одной
из стартовых шахт Ванденберга.
   Кроме тренировки и нарушения однообразия службы, тревоги преследовали еще
одну  цель:  они  приучали  ракетчиков   бездумно   следовать   инструкциям.
Замурованные под энным количеством тонн камня. Места и Луис не  могли  и  не
должны были знать, какой пуск они готовят  -  учебный  или  боевой.  Так  уж
распорядились начальники.
   Как только они приняли  и  набрали  координаты,  Места  понял,  что  пуск
учебный.
   - Да ведь это западная часть Тихого океана, где-то в  районе  Маршалловой
гряды,  -  заметил  он,  взглянув  на  приклеенную  к  металлической  стене,
пожелтевшую от времени карту мира. - Похоже, мы  решили  шарахнуть  бомбу  в
свой остров.
   - Наверное,  дело  в  том,  что  правительство  отказалось  от  стратегии
устрашения, - как  всегда,  совершенно  серьезно  ответил  капитан  Луис.  -
Русские не хотят, чтобы мы направляли на них ракеты даже понарошку.
   Покачав головой. Места набил "ЦЕЛЬ ЗАХВАЧЕНА" и пошутил:
   - А может, кому-то просто захотелось отведать радиоактивных кокосов?
   Даже от одной мысли, что пуск настоящий и вот-вот начнется ядерная воина,
пробивал холодный пот.
   - К вводу ключа готовы, - подсказал Луис. Места торопливо вскрыл  конверт
и вынул металлический ключ на пластиковой цепочке.
   - К вводу ключа готовы, - повторил он. - Три, два, один. Ключи в замке.
   Вставив ключи, оба одновременно с облегчением вздохнули.
   - Даже дрожь берет! - вырвалось у Месты. Луис моргнул  и  как-то  странно
взглянул на него.
   Теперь все зависело от станции передачи команд, где кто-то еще, в  другой
форме, готовит ракету к пуску, снимает с предохранителя боеголовки... Каждый
компонент  МИРВ,  ракеты  с  разделяющимися   боеголовками   индивидуального
наведения, несет в себе заряд, в  сотни  раз  превосходящий  мощность  бомб,
сброшенных на Хиросиму и Нагасаки.
   - Приступить к повороту ключа, - скомандовал голос в телефонной трубке.
   Взявшись за ключ, Места почувствовал,  что  у  него  влажные  пальцы.  Он
взглянул в зеркало и увидел, что капитан Луис тоже вставил ключ и  ждет  его
команды. Места не спеша начал отсчет.
   На счет "один" оба повернули ключи.
   Погас свет.
   Старые пульты заискрили: от перегрузки постели транзисторы,  конденсаторы
и допотопные вакуумные лампы.
   - Эй! Что за глупые шутки?! - закричал Места.
   Его вдруг охватил животный страх: он заперт, нет, заживо похоронен в этой
железной пещере с вязкой, как деготь, темнотой! Ему казалось,  что  на  него
всей своей массой, которую подсчитал  капитан  Луис,  навалилась  скала  над
бункером. Хорошо, что напарник не видит сейчас его лица.
   - Ищу аварийную систему управления.  -  В  темноте  голос  Луиса  казался
каким-то чужим:
   вроде спокойный, деловитый, но с трещинкой, выдававшей его волнение.
   - Ну что, нашел? Главное - врубить питание.
   Без питания у них скоро кончится воздух, и они задохнутся, даже не смогут
позвонить,  чтобы  их  забрали  отсюда!  Жуткие   картины   промелькнули   в
воспаленном мозгу Месты.
   А что, если запуск настоящий?  И  Соединенные  Штаты  погибли  в  ядерном
пекле?! Нет, этого не может быть!
   - Да включай же скорее свет, черт тебя побери!
   - Кажется, нашел. Не самый подходящий момент для автодиагностики. -  Луис
вдруг вскрикнул от боли. - Выключатели горячие! Я обжег ладонь.
   Места заметил, что в бункере  уже  не  так  темно:  он  различал  смутные
очертания пультов управления. В углу, как раскаленная горелка плиты, краснел
щит. Электроника вспыхнула новым фейерверком искр, а  сквозь  щели  стальных
плит стен засочился свет.
   - Что за чертовщина?! - закричал Места.
   - Телефон не работает, - невпопад и неестественно спокойно ответил Луис.
   Места заметался на кресле взад-вперед, обливаясь потом и тяжело дыша.
   - Ну и пекло! Как в микроволновой печке. В стенах начали расходиться  швы
между  стальными  плитами.  По  бункеру,  как  пули,  засвистели   заклепки,
рикошетом разбивая стекла на приборной доске. Ракетчики  истошно  закричали.
Камера наполнилась ослепительно ярким светом.
   - Но мы же под землей! - задыхаясь, выдавил Луис. - Здесь не  может  быть
ничего, кроме камня.
   Места попытался вскочить и побежать к  аварийной  лестнице  или  хотя  бы
укрыться в лифте, но  ремни  и  пряжки  намертво  приковали  его  к  креслу.
Задымилась обивка.
   - Что за шум? - удивился Луис. - Ты слышишь? Там какие-то голоса.
   В щели захлестали свет и жар, как  будто  за  стеной  бушевала  солнечная
буря. Последнее, что услышал капитан Места, это зловещий шепот, стремительно
переросший в оглушительный хор проклятий.
   А  потом  швы  в  стенах  разошлись   полностью,   и   лавина   слепящего
радиоактивного огня хлынула в камеру.
 
   Центр ядерных исследований Тэллера.
   Вторник, 15.50
 
   Прикрепив карточку  посетителя  к  воротнику,  Малдер  почувствовал  себя
коммивояжером. Следуя плану Центра Тэллера,  которым  его  снабдила  Розабет
Каррера, он искал отдел, помеченный в схеме красным кружком,  куда  временно
перевели коллег доктора Грэгори.
   Это оказался допотопный двухэтажный барак, такой ветхий, что стекла чудом
держались в рамах. Окна и двери были выкрашены желтой  краской,  напомнившей
Малдеру карандаши номер 2, которые обычно выдают  в  школах  для  выполнения
стандартных  тестов.  Стены  облицованы  рубероидной   кровельной   плиткой,
выложенной диковатым орнаментом: они чем-то  напоминали  крылья  гигантского
мотылька-мутанта.
   - Дивный уголок! - усмехнулся Малдер.
   Из рекламной брошюры, которую он взял в бюро  пропусков,  он  узнал,  что
Центр ядерных исследований Тэллера возник на месте бывшего склада оружия ВМФ
США. Судя по всему, перед ним - последнее из уцелевших с  той  поры  зданий.
Остальные давным-давно снесли, а на их месте построили блочные корпуса.
   "Интересно, кто  теперь  здесь  обитает?  -  подумал  Малдер.  -  Группы,
разрабатывающие проекты, на  которые  срезали  бюджетные  ассигнования,  или
новые сотрудники, еще  не  получившие  допуска,  а  может,  административные
работники, которым не за чем занимать место в  новых  корпусах,  напичканных
сложнейшей аппаратурой?"
   Похоже, проект доктора Грэгори несколько утратил свой престиж.
   Поднявшись по старой, скрипучей лестнице,  Малдер  не  без  труда  открыл
рассохшуюся  дверь  и  приготовился   предъявить   карточку   посетителя   и
удостоверение агента ФБР. Хотя Розабет Каррера заверила его,  что  отдел  не
занимается секретными разработками и открыт для посещения прошедших проверку
посетителей, барак окружал внушительный забор.
   В холле было пусто.  В  углу,  в  маленькой  кухне,  стояла  кофеварка  и
охладитель с большим пластиковым кувшином родниковой воды. На стенах, дверях
и досках объявлений  висели  распечатанные  на  лазерном  принтере  таблички
оранжево-розового цвета:
   ВНИМАНИЕ - асбест.
   С... по... будут проводиться работы
   по замене асбестовой изоляции.
 
   Нетрудно догадаться, что вписанные от руки числа точь-в-точь совпадали  с
днями, когда Скалли и Малдер собрались тут поработать.
   Внизу витиеватыми буквами, как будто  кто-то  захотел  поиграть  шрифтами
текстового редактора, трогательная приписка: :
   Приносим извинения за временное неудобство.
 
   Пройдя холл-кухню, Малдер попал  в  основной  коридор  с  кабинетами.  Он
обратил внимание на трещины в потолке и подтеки на шумоизоляционных плитках,
державшихся на одном честном слове. На втором  этаже  топали,  старые  балки
натужно поскрипывали.
   Коридор был полностью  отгорожен  прозрачным  пластиковым  занавесом,  за
которым  кипела  бурная  деятельность:  одни  рабочие   в   комбинезонах   и
респираторах ломом отдирали стенного покрытия, другие тут же всасывали  пыль
мощными пылесосами. Шум они поднимали изрядный. Для непонятливых  за  желтой
лентой поставили сколоченное наспех ограждение и вывесили еще одну табличку,
написанную от руки:
 
   Идут работы по замене асбестовой изоляции.
   ОПАСНО! ПРОХОД ЗАКРЫТ.
 
   Малдер достал листок, где  он  записал  номер  временного  кабинета  Бэра
Доули. - Будем надеяться, что он не там, - сказал глядя в  ту  сторону,  где
шли ремонтные работы, и пошел направо, следя за нумерацией закрытых  наглухо
дверей. Ничего удивительного. Даже если в кабинетах кто-то есть, то при
   таком шуме в коридоре работать невозможно. За спиной грохотало и  гудело.
Полвека назад готовая изоляция считалась совершенно  безвредной,  а  теперь,
следуя новым правилам безопасности, рабочие, может  статься,  создавали  для
окружающих еще большую опасность. Мало того, что работы по  замене  стенного
покрытия обойдутся налогоплательщикам в копеечку,  еще  неизвестно,  сколько
волокон разбитого асбеста останется в воздухе. Не лучше ли было оставить все
как есть?
   "А лет через десять - двадцать кому-то взбредет в  голову,  что  и  новый
материал опасен для жизни, и все вернется на круги своя", -размышлял Малдер,
идя по коридору.
   Вспомнилась старая  шутка  из  субботней  развлекательной  телепрограммы,
которая  показалась  ему  дома,  лежа  на   диване,   чрезвычайно   смешной.
Торжественным тоном диктор объявил, что ученым наконец удалось доказать, что
причиной раковых заболеваний являются... -барабанный бой - белые  подопытные
крысы
   Теперь шутка уже не представлялась такой забавной.
   Интересно, как там дела у Скалли? Что покажет вскрытие?
   Наконец Малдер дошел до кабинета Доули. Заглянув в полуоткрытую дверь, он
увидел высокого плотного мужчину в джинсовом костюме и  фланелевой  рубашке,
занятого распаковкой коробок. (Похоже, он только-только  переехал  и  теперь
раскладывал вещи по полкам и ящикам.)
   Постучав в дверь, Малдер открыл ее полностью.
   - Извините за вторжение. Вы доктор Доули?
   Мужчина  поднял  на  него  глаза.  Широкоплечий,  с  рыжевато-каштановыми
длинными волосами. Косматая борода походила на моток медной проволоки,  если
бы не  ослепительно  белая,  как  струя  пролитого  молока,  прядь  слева  у
подбородка. Нос и рот спрятаны под белой защитной маской.
   - Вы что, спятили?! Почему без маски? - Одним прыжком Доули  подскочил  к
обшарпанному письменному столу,  выдвинул  правый  верхний  ящик  и  вытащил
пакет. Разорвав мясистыми пальцами обертку,  он  швырнул  маску  Малдеру.  -
Говорят, в ФБР  работают  сплошные  умники  -  неужели  так  сложно  усвоить
нехитрые правила безопасности?
   Послушно натянув маску  и  вдохнув  ее  бумажный  запах,  Малдер  показал
пропуск и открыл удостоверение агента ФБР.
   - Бэр Доули, я не ошибся? А как вы узнали, что я из ФБР?
   Здоровяк от души рассмеялся.
   - Вы шутите?  Костюм  с  галстуком  значит  одно  из  двух:  Министерство
энергетики или ФБР. Ну а сейчас,  после  странной  смерти  доктора  Грэгори,
остается только ФБР. Нас предупредили о  вашем  приезде  и  просили  оказать
помощь.
   - Спасибо, - поблагодарил Малдер, вошел и, не дожидаясь приглашения,  сел
на стул рядом со столом, загроможденным коробками. - Пока у меня к вам всего
несколько вопросов. Постараюсь не отнимать у вас много  времени.  Мы  только
что приступили к расследованию.
   Доули продолжал разбирать веши, расставляя папки по  полкам  и  засовывая
ручки и блокноты в центральный ящик стола.
   - Во-первых, мне бы хотелось узнать, над каким  проектом  вы  работали  с
доктором Грегори.
   - Этого я вам сказать не могу, - отрезал Бэр Доули, повернулся  спиной  и
достал из тонной коробки фотографии в рамках и вороха распечаток спутниковых
метеоснимков, технических записок и карт  океанских  температуры.  -  Проект
засекречен.
   - Понятно. Но, может,  все-таки  есть  малейшая  несекретная  возможность
узнать, не произошла ли трагическая ошибка. Возможно, проект  стал  причиной
смерти доктора Грэгори?
   - Не могу сказать.
   У Малдера сложилось впечатление, что Бэр Доули всегда не слишком  любезен
с незнакомыми; людьми и не  расположен  снисходить  к  людской  глупости,  а
сейчас он еще чем-то обеспокоен. Может, его тяготит  неожиданно  свалившаяся
ответственность за проект, которым раньше руководил доктор  Грэгори?  Малдер
внимательно  следил  за  каждым  его  движением,  вслушивался  в   интонации
коротких, едва ли не грубых ответов.  Попытался  представить  себе  и  такой
вариант: Доули подстроил смерть начальнику, чтобы занять его место. Пожалуй,
нет: вид у Доули не слишком довольны и.
   - Давайте поговорим на менее опасные темы.  Сколько  лет  вы  работали  с
доктором Грэгори?
   Остановившись, Доули задумчиво почесал в затылке.
   - Пожалуй, лет пять. Почти все это время я работал  техником.  Тогда  мне
казалось, что я вкалываю как проклятый. А теперь, когда его нет, понял - это
были цветочки.
   - А когда вас назначили заместителем руководителя проекта?
   - Одиннадцать месяцев назад. - На этот вопрос Доули ответил без  запинки.
- Когда от нас слиняла Мириел.
   В холле пронзительно завизжала циркулярная пила, потом  кто-то  вскрикнул
от боли. Вся эта какофония - лязг и скрежет металла,  треск  щитов  стенного
покрытия,  гул  пылесосов,  крики  рабочих   -   навевала   воспоминания   о
незабываемых минутах в кресле зубного врача. Малдер невольно поежился.
   - А зачем такая уйма видов островов южном морен? - спросил он, кивнув  на
фотографии. Снимки со спутника, метеосводки и все такое прочее?
   Пожав плечами, Доули не сразу придумал очень убедительный ответ:
   - Да вот собираюсь в отпуск куда-нибудь подальше от суеты. Кстати, это не
юг, а запад Тихого океана.
   - Забавно. Точно такие же я видел в кабинете доктора Грэгори.
   - Может, мы с ним обратились к одному тому же агенту бюро путешествий.
   Малдер чуть наклонился вперед. Ну как можно серьезно разговаривать, когда
они оба в этих дурацких масках! От дыхания у него взмокли щеки и подбородок,
а голос стал глухим сдавленным.
   - Расскажите мне о проекте "Брайт Энвил".
   - Никогда о таком не слышал, - твердо заявил Доули.
   - Нет, слышали, и не один раз.
   - А вот вам о нем знать не за чем, - отрезал Доули.
   - У меня есть допуск ФБР к секретным документам.
   - Плевать я хотел на  ваш  допуск,  агент  Малдер!  Я  давал  подписку  и
проходил инструктаж. Наш проект засекречен. В отличие от прочих заместителей
доктора Грэгори я взятые на себя обязательства не нарушаю. Не давая  Малдеру
возразить, Доули выпалил, тыча в его сторону толстым указательным пальцем:
   - Вы, может, этого и не понимаете, господин ФБР,  но  мы  с  вами  делаем
общее дело. Выполняя правительственное задание, я работаю на благо страны. А
если вам захотелось поболтать, рекомендую  посетить  штаб-квартиру  общества
"Нет ядерному безумию!" и поговорить с Мириел Брэмен.  Адрес  вы  найдете  в
листовке: после  вчерашней  акции  их  полным-полно  валяется  в  канаве  за
забором.  Идите  и  задайте  ваши  вопросики  ей.  А  заодно  арестуйте   за
разглашение секретной информации. У вас  будет  о  чем  ее  спросить!  Между
прочим, во время, когда погиб Эмил  Грэгори,  она  крутилась  поблизости,  а
мотивов изгадить наш проект у нее предостаточно.
   - Расскажите поподробнее, - насторожился Малдер.
   Бэр Доули не пытался скрывать давнишнюю неприязнь, он даже покраснел.
   - Мириел торчала тут вместе со своими крикунами. Они заявили, что  пойдут
на все - надеюсь, вы понимаете, что  это  значит?  -  лишь  бы  сорвать  нам
работу. Мириел вполне могла такое обстряпать: ведь она  не  один  год  здесь
работала. Может, она и подбросила что-то в лабораторию Грэгори.  Может,  все
это ее рук дело.
   - Мы это проверим.
   Доули поднял с пола очередную коробку и  брякнул  ее  на  стол  так,  что
оттуда посыпались ручки, ножницы, степлер и прочая мелочь.
   - Извините, агент Малдер, но мне сейчас некогда.  У  меня  и  раньше  был
хлопот полон рот, а теперь и того хуже. Да еще вдобавок меня  вышвырнули  из
удобного кабинета и засунули в эту дыру, и я должен работать над проектом  в
бараке, где мне некуда положить секретные документы!
   Уже у самой двери Малдер остановился.
   - Кстати, из кабинета доктора Грэгори,  уже  после  его  смерти,  забрали
некоторые  документы.  Изъятие  улик  с  места  преступления   -   серьезное
правонарушение. Надеюсь, вы к этому отношения не имеете?
   Бэр Доули достал из коробки последние вещи, поставил ее вверх дном на пол
и с видимым удовольствием растоптал.
   - Дело в том, агент Малдер, что все  документы,  относящиеся  к  проекту,
регистрируют, нумеруют и вручают конкретному  сотруднику.  Некоторые  бумаги
доктора Грэгори были в единственном экземпляре. Они могли нам  понадобиться.
Работа над проектом превыше всего.
   - Даже превыше расследования убийства? На каком основании вы так решили?
   - А  вы  обратитесь  в  Министерство  энергетики.  Рассказать  о  проекте
подробно они вряд ли смогут, но на вопрос наверняка ответят.
   - Вы в этом уверены?
   - Как говаривала одна моя подружка:  у  меня  тоже  есть  недостатки,  но
неуверенностью в себе я не страдаю.
   - А вы не могли бы составить список документов,  которые  вы  забрали  из
кабинета доктора Грэгори? - настаивал на своем Малдер.
   - Нет, - твердо ответил Доули. - Они засекречены.
   С невозмутимым видом Малдер достал и кармана свою визитную карточку.
   - Здесь мой рабочий телефон в Вашингтон  и  номер  сотового.  Если  вдруг
надумаете что-то рассказать, позвоните мне прямо  отсюда  через  федеральную
телефонную систему или свяжитесь по сотовой.
   - Разумеется. - Взяв карточку, Доули не глядя сунул ее в центральный ящик
письменного стола, уже заваленный ручками, линейками, скрепками и Бог  знает
чем еще - вряд ли он найдет ее там, даже если и захочет.
   "Впрочем, такое желание у него едва ли возникнет", - подумал Малдер.
   - Спасибо, что уделили мне столько времени, доктор Доули.
   - Господин  Доули,  -  поправил  его  инженер.  -  Я  так  и  не  дописал
диссертацию: руки не дошли.
   - В таком случае, спешу оставить вас наедине с проектом. - И Малдер вышел
в холл, где рабочие за тонким прозрачным  занавесом  продолжали  сдирать  со
стен асбестовое покрытие.
 
   Плезантон, Калифорния.
   Дом Эмила Грэгори.
   Среда. 10.28
 
   Повернув ключ в замке, Малдер громко  постучал  и  лишь  потом  приоткрыл
дверь и заглянул внутрь. Тишина и полумрак.
   - Тук-тук, есть кто дома?
   - Хватит дурачиться, Малдер! - одернула его Скалли. - Ну  кто  там  может
быть? Доктор Грэгори жил один. - Она открыла папку. - Его жена умерла  шесть
лет назад. От лейкемии.
   Малдер нахмурился и покачал головой: вчерашнее вскрытие показало,  что  у
Грэгори была последняя стадия рака.
   - Похоже, люди больше не умирают просто от старости.
   Они помедлили еще, не решаясь войти в прохладный,  пыльный  дом  в  самом
конце глухого переулка.  Своей  архитектурой  он  резко  выделялся  на  фоне
соседних домов: его скругленные углы  и  изогнутые  арки  чем-то  напоминали
особняк из самана в мексиканском  стиле.  Фасад  украшали  цветные  изразцы,
веранда заросла диким виноградом.
   Постояв еще чуть-чуть, Малдер распахнул дверь, и они шагнули в  прихожую,
выложенную большими прохладными терракотовыми  плитами,  и,  спустившись  по
короткой лестнице, вошли в жилое помещение.
   Хотя Грэгори умер всего полтора дня назад, казалось,  здесь  давным-давно
никто не живет, как в доме с привидениями.
   - Поразительно, как быстро иной раз доме возникает гнетущая атмосфера!  -
нарушил тишину Малдер.
   - Сразу видно, что он жил холостяком, - заметила Скалли. 1
   Малдер осмотрелся, но никакого вопиющего беспорядка не углядел. Во всяком
случае, ничего особенного: почти как у него  в  квартире.  Или  аккуратистка
Скалли опять его подкалывает?
   В гостиной был стандартный набор мебели: диван, большое кресло на  двоих,
телевизор, музыкальный  центр,  которым,  похоже,  пользовались  не  слишком
часто. Столик у дивана завален журналами вперемешку с чертежами  и  бумагами
со штампом Центра ядерных исследований Тэллера, документами из Лос-Аламоса и
Ливерморской национальной лаборатории.
   Выкрашенные  неяркой  желто-коричневатой   краской   стены,   гладкие   и
маслянистые, напоминали фактурой мягкую глину. В каминных нишах -  коллекция
изящных безделушек: на полочках расписная керамика анасази', на стене  яркие
индейские амулеты, а над каминной полкой - связка сушеного перца чили.
   Во  всем  интерьере  гостиной  чувствовался  дух   Нью-Мексико,   искусно
созданный, как решил Малдер, покойной женой доктора  Грэгори,  а  у  старого
ученого не было ни желания, ни сил переделывать что-то на свой лад.
   - После смерти жены  доктор  Грэгори  утратил  интерес  ко  всему,  кроме
работы, - словно читала его мысли Скалли, листая досье. - Тут написано,  что
когда жена умерла, он попросил отпуск на два месяца, чтобы прийти в себя, но
просто не знал, чем заняться, и очень скоро опять вышел на работу. С тех пор
в его личном деле одни благодарности.  Он  с  головой  погрузился  в  науку.
Работа стала смыслом его жизни.
   - А там, случайно, не указано, над чем конкретно работал Грэгори?
   - Нет, не указано: ведь проект засекречен.
   - Знакомая песня!
   В  аптечке   на   кухне   Скалли   обнаружила   несколько   пузырьков   с
обезболивающими   средствами,   некоторые   еще   закупоренные,    некоторые
полупустые. Она потрясла их, прочла этикетки.
   - Он принимал сильные лекарства  -  анальгетики  и  наркотики.  Наверное,
страшно мучился. Я еще не успела ознакомиться с  его  историей  болезни,  но
уверена: доктор Грэгори знал, что жить ему осталось два-три месяца.
   - И тем не менее каждый день шел на работу. Вот это одержимость!
   Малдер бродил по пустому дому, ища сам не зная что. Выйдя из гостиной, он
направился в холл, за которым располагались спальни  и  кабинет.  Здесь  все
выглядело совсем иначе.
   Стены пестрели развешанными как попало фотографиями в  рамках,  словно  у
хозяина под рукой оказался молоток с гвоздями, а искать линейку  и  карандаш
он поленился. Доктор Грэгори, очевидно, собирал коллекцию  снимков  давно  и
вешал туда, где было свободное место.
   Несмотря на различие, все снимки объединяло одно: на них  был  запечатлен
момент ядерного взрыва. А отличались они лишь фоном и размером  грибовидного
облака: одни были сняты в пустыне, другие - в океане, с борта эсминца. Рядом
с морскими офицерами и другими военными стояли, улыбаясь  в  камеру,  ученые
(их нетрудно было узнать по одежде и очкам в темной оправе).
   -  А  кто-то  собирает  фотографии  Элвиса  Пресли,  -  заметил   Малдер,
рассматривая ядерные грибы.
   - Послушай, некоторые снимки я узнаю, - сказала у него за  спиной  только
что подошедшая Скалли. - Теперь они принадлежат истории.  Вот  эти  сняты  в
середине пятидесятых  годов  на  Маршалловых  островах  во  время  испытаний
водородной бомбы. Вон те... если не ошибаюсь, на ядерном полигоне в  Неваде,
где проводили наземные взрывы, проект "Орало".
   Она вдруг замолчала.
   - В чем дело? - спросил Малдер, заметив странное выражение ее лица.
   Покачав головой, Скалли убрала  за  ухо  выпавшую  прядь  золотисто-рыжих
волос.
   -  Ничего  особенного,  просто  вспомнила:  и   досье   доктора   Грэгори
упоминается, что он занимался разработкой  ядерного  оружия  еще  со  времен
Манхэттенского проекта. Присутствовал на первых ядерных испытаниях,  работал
в Лос-Аламосе. В пятидесятых не раз принимал участие в испытаниях водородной
бомбы.
   Малдер остановился у снимка самого мощного взрыва, поднявшего над океаном
громадное облако-гриб из воды, огня и  дыма.  Казалось,  в  единый  миг  был
уничтожен целый остров. Внизу на глянце виднелась подпись: Замок Браво.
   - Представляешь, что это было за зрелище! - невольно восхитился Малдер.
   - Представляю, но надеюсь, ничего подобного в жизни не увижу, -  выпалила
Скалли. метнув на него удивленный взгляд.
 
 
 
   *  Анасази  (инд.  навахо)  -  дословно  "древний  чужеземец",  один   из
основателей первобытной культуры индейцев, характерной для юго-запада США.
   - Я тоже. Это я так, к слову, - объясни Малдер, продолжая читать  подписи
на снимках
   Все фотографии были подписаны одной рукой, некоторые давно  -  чернила  с
годами выцвели, некоторые недавно.
   Зуб Пилы.
   Микрофон.
   Печка Бикини.
   Оранжерея.
   Плющ.
   Песчаный Икс-луч.
   - Это что, шифр? - спросил Малдер.
   - Нет,  это  кодовые  названия  испытаний  бомб  разных  конструкций.  Им
специально давали абсурдные имена.  Из  самих  испытаний  большой  тайны  не
делали,  засекречивали  только  устройство,  время,  расчетную  мощность   и
компоновку ядра. Одну серию подземных взрывов в  Неваде,  например,  назвали
именами городов-призраков в Калифорнии, другую -  названиями  разных  сортов
сыра.
   - Ну и веселая подобралась компашка! Оставив позади  фотогалерею,  Малдер
вошел в просторный захламленный кабинет. Хотя папки, журналы  и  книги  были
разбросаны повсюду, Малдеру  показалось,  что  сам  доктор  Грэгори  отлично
ориентировался в этом рабочем  беспорядке.  Берлога  мужчины,  то  есть  его
кабинет, - это святая святых, и, несмотря на внешний разгром, старый  ученый
с годами все обустроил так, как считал нужным.
   Глядя на неоконченные записи на желтых линованных  листах  и  в  прошитых
лабораторных тетрадях, Малдер почувствовал всю  глубину  драмы  оборвавшейся
жизни. Как будто режиссер-кинолюбитель нажал  на  кнопку  "ПАУЗА"  на  своей
видеокамере, и доктор Грэгори ушел навсегда в левую кулису, а декорации  так
и стоят на месте.
   Тщательно ознакомившись  с  записями,  документами  и  чертежами,  Малдер
наткнулся  на  кипу  ярких   рекламных   туристских   буклетов   по   мелким
тихоокеанским  островам.  Некоторые  -  на   глянцевой   бумаге,   сделанные
профессионально, другие сработаны грубо, явно дилетантами.
   - Малдер, что  ты  надеешься  здесь  откопать?  Вряд  ли  доктор  Грэгори
приносил секретные материалы домой.
   - Ты права. Но ведь он работал еще в старые добрые времена Манхэттенского
проекта, когда все трудились бок о бок на благо родины против одного  общего
врага, и служба безопасности еще не была такой строгой.
   - А мы по-прежнему все делаем и  делаем  новые  бомбы,  чтобы  уничтожить
нашего общего врага. Правда, теперь уже и не знаем, какого, -  словно  мысля
вслух заметила Скалли.
   - Что это было, агент  Скалли?  Комментарий  редактора?  -  поднял  бровь
Малдер.
   Вместо ответа она взяла с книжной полки снятый со стены  диплом  в  рамке
(на стене по-прежнему торчал гвоздь).
   - Интересно, почему он его  снял?  -  спросила  она,  повернув  диплом  к
Малдеру.
   Это была распечатка с лазерного принтера, логотип явно  позаимствован  из
какого-то примитивного  графического  редактора,  просто  чья-то  шутка,  но
выполненная с усердием и любовью. В  центре  этого  "пергамента"  красовался
стилизованный колокол, заключенный в круг и перечеркнутый наклонной  чертой,
как стандартный  запрещающий  знак,  а  внизу  подпись:  Настоящим  дипломом
удостоверяется,  что  коллеги  доктора  Грэгори  по  проекту  "Брайт  Энвил"
присуждают ему почетную премию Ноу-Белла*.
   - Премия Ноу-Белла! - простонал Малдер. - А Бэр  Доули,  первый  помощник
доктора Грэгори, вчера с пеной у рта доказывал  мне,  что  никакого  проекта
"Брайт Энвил" нет и быть не может! А чья подпись на дипломе?
   - Мириел Брэмен. Той самой, что работала  с  доктором  Грэгори,  пока  не
возглавила общество "Нет ядерному безумию!".
   - Вот как! В таком случае нам пора с ней  познакомиться.  Кстати,  и  Бэр
Доули советовал. Их штаб-квартира, кажется, в Беркли?  Да  ведь  это  совсем
близко отсюда.
 
   *Колокол по-английски "bell", то есть  здесь  игра  слов:  премия  Нобеля
(Nobel) и премия Ноу-Белла (No-Bell).
 
   - Малдер, ты не против, если я сама поговорю с ней? - с озабоченным видом
попросила Скалли.
   - Решила дать мне возможность расслабиться? - удивился он.
   - Это старая история. И никакого отношения к делу не имеет.
   Малдер молча кивнул. Он знал, что расспрашивать  ее  сейчас  нет  смысла:
придет время, и она расскажет сама.
 
   Центр ядерных исследований Тэллера.
   Среда, 12. 08
 
   В течение двух кошмарных дней, пока сдирали со стен асбестовую  изоляцию,
в кабинете Бэра Доули все покрылось тонким белым  налетом  -  стол,  бумаги,
компьютерный терминал, телефон...
   Вытирая бумажной салфеткой  покрытые  пылью  поверхности,  он  уговаривал
себя, что это всего лишь  известка,  штукатурка,  гипс  -  в  общем,  ничего
опасного.  А  все  асбестовые  волокна  тщательно  всосали  пылесосы:   ведь
подрядчики в конце  концов  государственные  служащие  и  отлично  выполнили
работу.
   При мысли о работе Доули невольно поморщился.
   Как бы ему хотелось поскорей вернуться в свои старый кабинет!  Здесь  все
так неудобно, все равно что жить зимой в палатке. Какая уж тут работа!
   Все эти переезды сейчас очень  некстати.  Проект  "Брайт  Энвил"  слишком
много  значит  для  него  и  его  коллег,  а  теперь,  из-за   расследования
обстоятельств  смерти  доктора  Грэгори,  они  вынуждены  терпеть   сплошные
неудобства. Ну какое отношение имеет следствие  к  подготовке  испытаний?  И
вообще, кто и где решает, что важнее? Проект ограничен  жесткими  временными
рамками, да и условия для испытания должны быть идеальными. А  расследование
преступления может продолжаться сколько угодно, независимо от времени года и
погодных условий.
   Лишь бы провести испытания без сучка и  задоринки,  а  потом  пусть  себе
агенты ФБР вынюхивают, сколько им влезет.
   Доули взглянул на часы. Свежие спутниковые снимки  должны  были  принести
еще десять минут назад. Он потянулся к телефону, но передумал  и  сокрушенно
вздохнул. Ведь он не у себя в кабинете,  где  все  нужные  номера  телефонов
введены в автоматический набор. Порывшись в ящике стола, он нашел телефонную
книжку и, отыскав номер  Виктора  Ожильви,  набрал  его  на  диске.  Кончики
пальцев побелели от вездесущей пыли.  Брезгливо  поморщившись,  Доули  вытер
руку о джинсы.
   Трубку подняли после второго звонка.
   -  Виктор,  где  метеосводка?  -  не  тратя  времени  на  приветствия   и
любезности, спросил он. Молодой помощник наверняка узнал его по голосу.
   - Только-только получили, Бэр, - прогнусавил Виктор.  -  Просто  я  решил
перепроверить прогноз еще разок. Похоже, на этот раз то, что надо.
   - Неси скорей мне, я тоже проверю. Все должно быть в лучшем виде.
   - Уже иду! - Виктор повесил трубку. Доули постарался устроиться поудобнее
на старом скрипучем стуле. Кондиционер работал вовсю, и он не  стал  снимать
джинсовую куртку.
   Длинными волосами и косматой бородой Бэр  Доули  походил  на  альпиниста.
Манера его поведения отпугивала многих, особенно тех, кто  не  знал  его  по
работе. Доули не считал себя суровым начальником. Напротив: тем, кто отлично
выполняет свои обязанности, работать с  ним  -  одно  удовольствие.  А  если
кого-то не устраивают его манеры, так он силком никого не держит.  Виктор  и
другие инженеры, знавшие Доули не первый год,  понимали,  что  с  ним  можно
ладить и он ценит их деловые качества, но им было ясно, что Бэра Доули лучше
не подводить, иначе придется поскорее уносить ноги.
   В холлах рабочие все так же стучали ломами и скрежетали пилами,  сокрушая
стенное покрытие, но теперь уже в другом крыле здания.
   Входная дверь распахнулась, и рыжеволосый  Виктор  Ожильви,  перескакивая
скрипучие ступени, почти бегом помчался по коридору  к  временному  кабинету
Доули. Раскрасневшись, с сияющим видом он ворвался в кабинет.  У  него  даже
очки чуть не слетели с носа.
   - Вот снимки со спутников. А вот карты.  -  Разложив  все  на  столе,  он
прижал загибающиеся края степлером и ножницами. - Видишь  вот  эти  грозовые
облака? С вероятностью девяносто пять процентов область пониженного давления
будет двигаться по траектории, которую я пометил  красным  пунктиром.  -  Он
провел пальцем вдоль западной части Тихого океана, прямо  за  демаркационной
линией времени в  районе  Маршалловых  островов.  -  Вот  здесь  я  подыскал
отличный островок. - И он накрыл пальцем крошечную точку посередине  океана.
- Блеск!
   - Атолл Эника, - прочел на карте Доули.
   - Посмотри в эфемеридах, - кивнул в сторону книжной полки Виктор.
   Доули взял с полки толстую книгу и сдул с корешка белую пыль.  Отыскав  в
указателе Энику, ознакомился с навигационными координатами и прочел  краткое
описание.
   - Ничего не скажешь, впечатляет! - согласился он. - Большая плоская скала
посреди океана. Хоть здесь нет фотографии,  похоже,  он  просто  создан  для
наших целей. Ни тебе населения, ни даже истории.
   - Да там никто ничего и не заметит! - вторил ему Виктор.
   - Ну-ка давай  еще  разок  посмотрим  на  синоптические  карты!  -  Доули
наклонился вперед и прищелкнул пальцами, чтобы  Виктор  поторапливался.  Тот
опять разложил карту  погоды:  над  океаном  зловеще  навис  вспененный  ком
облака, чем-то похожий на сжатый кулак.
   - На соседние острова уже  послали  предупреждения  об  урагане.  Правда,
населенных островов там раз-два и обчелся: Кваджалейн  и  Трук.  К  тому  же
атолл Эника в наших территориальных водах.
   - А ты уверен, что его накроет штормом? - спросил  Доули.  Он  и  сам  не
сомневался, просто ему хотелось услышать это от кого-нибудь еще.
   Виктор обиженно вздохнул.
   - Да ты посмотри на силу урагана! Как же  он  может  проскочить  мимо?  В
запасе у нас неделя: для прогнозов погоды это  целая  вечность,  а  вот  для
подготовки испытании времени в обрез... Если мы все-таки туда  соберемся.  -
Виктор отступил на шаг и стал переминаться с ноги на  ногу,  как  будто  ему
вдруг срочно понадобилось выйти в туалет.
   Доули свирепо на него уставился.
   - Что это за "если" и "все-таки"?! Ну-ка давай все начистоту!
   Виктор пожал плечами.
   - Да так, ничего особенного. Решение за тобой. Бэр. Теперь, когда доктора
Грэгори нет, за веревочки у нас дергаешь ты.
   Доули кивнул.
   - Отлично. Тогда начинаем всех обзванивать. С настоящего момента объявляю
начало подготовки к операции "Брайт Энвил". Первым делом надо  отправить  на
Энику подразделение инженерных войск и сообщить на базу ВМФ Коронадо,  чтобы
подготовили эсминец к отплытию.
   -  Мы  уже  предварительно  договорились  с  Министерством  транспорта  о
доставке секретного груза, - вставил Виктор. - Все необходимое оборудование,
диагностика и сама установка будут отправлены в Сан-Диего незамедлительно. И
на базу Коронадо сообщили.
   Доули молча кивнул. Обеспечить безопасную  доставку  секретного  груза  -
дело важное и  очень  хлопотное:  ведь  нужно  заполучить  разрешение  и  от
окружных властей, и от федерального  автодорожного  управления,  да  еще  от
городских комитетов.
   - Подготовь всем документы. Надо поторапливаться. Я  полечу  на  Энику  с
первой группой. А группа поддержки, то есть ты, Виктор, должна быть в полной
боевой готовности, чтобы погрузиться на  транспортный  самолет,  как  только
закончите все дела здесь.
   Виктор прилежно записывал все в блокнотик (как-то  раз  Доули  попробовал
дешифровать его каракули, но очень быстро бросил это дело).  Вид  у  Виктора
был крайне взволнованный, он только что не бил копытом.
   - Ну действуй! Время не ждет. Молодой помощник метнулся к двери, но Доули
его окликнул:
   - И вот еще что. - Тот повернулся, глуповато моргая и чуть приоткрыв рот.
- Не забудь захватить плавки.
   Виктор рассмеялся и выбежал в  коридор.  А  Доули  взглянул  на  карты  и
расплылся в улыбке. Наконец-то, после стольких трудов, они перешли к  новому
этапу. Колесики завертелись обратного хода нет.
   Кроме того, он без слез сожаления уберется подальше от ищеек из ФБР.  Его
ждет настоящая работа.
 
   Беркли, Калифорния.
   Штаб-квартира общества "Нет ядерному безумию!".
   Среда, 12.36
 
   Взяв напрокат машину, Скалли знакомой  дорогой  ехала  в  Беркли.  Она  и
узнавала и не узнавала улицы, чувствуя  себя  здесь  совсем  чужой,  а  ведь
когда-то это был и ее дом.
   Свернув на Телеграф-авеню, ведущей прямо к студенческому городку,  Скалли
увидела, что сам университет  почти  не  изменился.  Он  все  так  же  стоял
особняком, как независимый остров - Народная Республика  Беркли,  -  а  весь
остальной мир  шел  себе  своим  путем.  Проезжая  мимо  вереницы  пиццерий,
студенческих  художественных  галерей,  сувенирных  киосков  и  магазинчиков
подержанной одежды, она вдруг почувствовала, как от нахлынувших воспоминаний
у нее теплеет на  душе.  Здесь  она  проучилась  первый  курс,  узнала  вкус
самостоятельной жизни, научилась принимать решения...
   Скалли с интересом разглядывала студентов:
   одни, в белых шлемах, разъезжали на  старых  велосипедах,  другие  бегали
трусцой или катались на роликовых коньках.  И  парни,  и  девушки  одевались
здесь по своей моде, каждое движение казалось  неслучайным  и  значительным.
Сидя  за  рулем  новенькой  машины,  которая  сама  по  себе  выглядела  тут
неуместно, Скалли, взглянув в зеркало, как бы  увидела  себя  со  стороны  -
строгий деловой пиджак, слаксы, кейс - и почувствовала смущение.
   Студентка-первокурсница Дана Скалли не раз посмеивалась  с  друзьями  над
людьми, походившими на сегодняшнюю Скалли.
   Припарковав  машину  на  стоянке,  она  вышла,  надела  солнечные   очки,
огляделась  и,  сориентировавшись,  пошла  вдоль  ряда  киосков,  пестревших
афишами о фестивалях студенческих  фильмов,  собраниях  и  благотворительных
акциях.
   У дерева, тяжело дыша, лежала привязанная  к  стволу  черная  собака.  На
расстеленном  на  траве  одеяле,  лениво  перебирая  струны  гитары,  сидела
длинноволосая девица, не слишком стараясь привлечь  внимание  покупателей  к
разложенным перед ней ювелирным изделиям ручной работы.  За  дверью  старого
корпуса общежития стояла набитая потрепанными книжками картонная  коробка  с
надписью: "Пятьдесят центов за штуку!", а рядом с ней  пустая  банка  из-под
кофе для монет.
   Следя за нумерацией домов, Скалли наконец  нашла  штаб-квартиру  общества
"Нет ядерному безумию!". Она разместилась в  старом  высоком  доме,  который
вполне бы сошел за здание суда из старого  черно-белого  фильма.  На  первом
этаже - кафе-магазин и большая букинистическая  лавка,  где  студенты  могли
купить новые и сдать старые учебники или взять нужную книгу на время сессии.
   Бетонная лестница сбоку от входа вела в  полуподвал.  Рядом  с  лестницей
стоял рекламный щит  с  вывеской,  возвещавшей  миру,  что  здесь  находятся
общество "Нет ядерному безумию!" и Музей ядерных ужасов.
   Пересчитав каблучками бетонные ступени, Скалли спустилась по  лестнице  в
полуподвал. Типичное помещение для краткосрочной  аренды:  владельцы  старых
зданий на территории университета всегда сдавали незанятую площадь на  время
политических кампаний группам активистов или налоговым организациям в  конце
финансового года.
   Подходя к дому, Скалли заметила  на  фасаде  выцветший  от  времени  знак
гражданской обороны -  желтый  круг  с  трехлопастным  символом  радиации  -
значит, в подвале находится бомбоубежище на случай ядерного  удара.  "Ирония
судьбы!" - усмехнулась Скалли, глядя на знакомый знак. В  студенческие  годы
ей не раз доводилось бывать в подобных бомбоубежищах.
   Толкнув тяжелую дверь, она вошла в штаб-квартиру общества  "Нет  ядерному
безумию!", и ей показалось, что время пошло вспять. Она вдруг вспомнила себя
юной и преисполненной желания изменить мир.
   Уже на первом курсе Скалли отлично училась, прилежно изучая свою  любимую
физику. Она прекрасно понимала, во что обходится  родителям  ее  обучение  в
престижном университете - на это уходила львиная доля зарплаты отца.
   Но ее не могла не захватить  новизна  суматошной  университетской  жизни,
резко отличавшейся от привычного размеренного уклада семьи морского офицера,
и она всерьез увлеклась общественной деятельностью. Читала брошюры,  слушала
допоздна разговоры сокурсников, и чем больше она  узнавала,  тем  меньше  ей
нравилась окружающая действительность. Свято веря  в  то,  о  чем  прочла  и
услышала, Скалли ночами ворочалась без сна в общежитии,  все  думая  о  том,
может ли она изменить хоть что-нибудь в этой неустроенной жизни. Как-то  раз
она чуть было не приняла участие в демонстрации  протеста  перед  комплексом
Центра ядерных исследований Тэллера, но в последний момент передумала:  даже
в юном возрасте Скалли отличалась практицизмом.
   Тем не менее все это занимало ее настолько, что она не единожды обсуждала
- нет, чего греха таить - спорила с отцом, консервативным морским капитаном,
служившим тогда неподалеку, на авиационной базе ВМС  в  Аламеде.  Именно  на
этой почве она впервые серьезно поссорилась с ним, еще задолго до того,  как
решила пойти работать в ФБР, чего родители тоже не одобрили.
   Скалли очень любила отца, и теперь, когда его не стало  (он  умер  совсем
недавно, сразу после рождественских каникул), ей страшно его хватало.
   В Беркли Скалли проучилась  всего  год:  отца  перевели  на  новое  место
службы, и она поступила в университет в штате Мэриленд.  К  тому  времени  с
отцом она помирилась: он понял, что увлечение дочери политикой не более  чем
временное заблуждение, ошибка молодости.
   Стоя на пороге штаб-квартиры общества  "Нет  ядерному  безумию!",  Скалли
почувствовала, что старые раны опять напомнили о себе. Хорошо, что  на  этот
раз она здесь по служебным делам. Ей надо  разгадать  тайну  смерти  доктора
Грэгори, и сюда ведет одна из ниточек.
   Когда  Скалли  вошла  в  тесную  приемную,  молодая  женщина  за   столом
улыбнулась, но, заметив ее официальный костюм, подозрительно прищурилась.  У
Скалли возникло нехорошее предчувствие.
   Секретарша, мулатка лет двадцати, была и хитоне  с  диким  геометрическим
рисунком (национальный костюм суахили, решила  Скалли).  Ее  пышные  волосы,
сплетенные в косички с бусинками, были заверчены в немыслимую  прическу,  на
шее металлический ошейник-ожерелье.
   На столе красовалась вычурная табличка с именем секретарши -  Бекка  Тори
(наверное, для придания ей веса в глазах активистов-общественников). Рядом с
табличкой - телефонный справочник, телефон, старая пишущая машинка и оттиски
листовок.
   Достав удостоверение, Скалли представилась:
   - Специальный агент ФБР Дана Скалли. Мне бы  хотелось  поговорить  с  миз
Мириел Брэмен.
   Брови Бекки Торн поползли вверх.
   - Я...  я  посмотрю,  на  месте  ли  она,  -  настороженно-сухо  ответила
секретарша, и у Скалли промелькнула мысль, что она зря сюда приехала.
   Создавалось впечатление, что Бекка Торн не могла  решить,  лгать  ей  или
сказать правду. Наконец она поднялась и, шурша ярким нарядом, пошла в заднее
помещение, откуда доносился надсадный гул копировальной машины,  "шлепающей"
листовки.
   Пока  ее  не  было,  Скалли  изучала  плакаты  и  расклеенные  по  стенам
увеличенные фотографии - надо думать, это и был обещанный на  вывеске  Музей
ядерных ужасов.
   Прямо под потолком висел распечатанный на матричном  принтере  лозунг:  У
НАС УЖЕ БЫЛА ЯДЕРНАЯ ВОЙНА. НАШ ДОЛГ - НЕ  ДОПУСТИТЬ  ВТОРОЙ!  Шлакобетонные
стены украшали многократно увеличенные, с крупным зерном фотографии зловещих
ядерных грибов, напомнившие Скалли холл дома доктора Грэгори. Правда,  здесь
фотографии висели, как трофеи, на почетных местах. Как обвинительный акт.
   На  одном  из  плакатов  приводился  перечень   известных   международных
испытаний ядерного оружия и выброс радиации в результате  каждого  наземного
взрыва. А рядом график роста раковых заболеваний в США, вызванных остаточной
радиацией, в частности, загрязнением травы, идущей на корм молочным коровам,
стронцием-90. Такое молоко пьют дети за завтраком. И столбики гистограммы из
года в год становятся все выше, цифры все страшнее и страшнее.
   Еще на одном плакате перечислялись уничтоженные тихоокеанские острова,  а
на фотографиях американские  солдаты  изгоняют  несчастных  туземцев  из  их
островного рая, чтобы провести ядерные испытания на острове Бикини и  атолле
Эниветок.
   В свое время на эвакуацию местного населения потратили безумные деньги. А
потом жители острова Бикини годами просили разрешения у Соединенных Штатов и
ООН вернуться к себе на родину. И они туда вернулись. Но только после  того,
как США потратили бешеные  суммы  на  очистку  коралловых  рифов,  пляжей  и
джунглей от остаточной радиации.
   Вспомнив про фотографии в доме доктора Грэгори  и  спутниковые  снимки  и
метеопрогнозы  в  его  лаборатории,  Скалли  принялась  рассматривать   этот
экспонат с нарастающим интересом.
   В 1971 году объявили,  что  атолл  Бикини  полностью  очищен,  и  местным
жителям разрешили  туда  вернуться.  Но  в  1977  году  пробы  повторили,  и
выяснилось, что на атолле опасный уровень  радиации,  и  население  пришлось
эвакуировать  снова.  А  жители  атолла  Эниветок,  где   длительное   время
проводились испытания водородной бомбы, едва успели вернуться в свои дома  в
1976 году, как стало известно, что  радиоактивные  отходы,  захороненные  на
островах,  еще  тысячи  лет  будут  представлять  угрозу  жизни.  В   начале
восьмидесятых опубликовали статистические данные, согласно  которым  даже  у
жителей островов, удаленных от  места  ядерных  испытаний  на  сто  двадцать
километров, высокий процент опухолевых заболеваний щитовидной железы.
   Покачав головой, Скалли перешла к самому страшному,  центральному  стенду
музея - галерее фотографий обгорелых останков  жертв  Хиросимы  и  Нагасаки,
разрушенных атомным взрывом полвека назад. Некоторые трупы сгорели дотла: от
них остались лишь тени черного пепла, навечно впечатанные в стены  уцелевших
домов. Но еще ужаснее трупов фотографии тех, кому довелось  выжить:  волдыри
ожогов, гнойники ран...
   Скалли не могла не заметить,  что  между  трупами  на  снимках  и  трупом
доктора Грэгори есть несомненное сходство. Что бы это могло значить?
   - Агент Скалли? - прервал ее мысли резкий женский голос.
   Скалли  повернулась:  перед  ней  стояла  высокая  женщина   с   короткой
темно-русой стриж кой, не слишком  украшавшей  ее  продолговатое  остроносое
лицо  с  усталыми  серыми  глазами  Мириел  Брэмен   нельзя   было   назвать
привлекательной, но, судя по ее взгляду и манере поведения, Бог  не  обделил
ее ни умом, ни характером.
   - Ну и что дальше? - не давая Скалли вставить слово, раздраженно спросила
она. - Мне' это начинает надоедать. С  документами  у  нас  все  в  порядке,
разрешение  на  проведение   акции   мы   получили,   в   известность   всех
заблаговременно поставили. Так в  чем  же  дело?  Как  случилось,  что  наше
общество удостоилось чести привлечь внимание самого ФБР?
   -  Я  здесь  совсем  по  другому  поводу,   миз   Брэмен.   Я   расследую
обстоятельства смерти доктора Грэгори. Он погиб два дня назад в  лаборатории
Центра ядерных исследований Тэллера.
   С лица Мириел Брэмен упало напряжение, и она вся как-то обмякла.
   - Вот оно что. Эмил... Ну тогда другое дело. Она замолчала и, схватившись
за край стола, тяжело перевела дыхание. Бекка Торн тревожно заглянула  ей  в
лицо, не нужно ли чем помочь, и молча отправилась  к  копировальной  машине.
Мириел огляделась, словно ища поддержки у плакатов  с  жертвами  Нагасаки  и
несчастными туземцами с острова Бикини.
   Давайте поговорим, агент Скалли, но только не здесь.
   Беркли, Калифорния.
   Пивной ресторан "Трипл Рок".
   Среда. 13.06
 
   Мириел Брэмен привела Скалли в маленький ресторанчик почти в самом центре
городка, где подавали фирменное пиво собственного приготовления. Как  только
за ними закрылись стеклянные двери, голоса  пешеходов  и  шум  машин  словно
замерли. В этот час и кабинки со столиками,  на  которые  явно  не  пожалели
лака, и стойка бара с высокими стульями пустовали.
   Стены  украшали  металлические  вывески  с   торговыми   клеймами   фирм,
производивших пиво в сороковые -  пятидесятые  годы.  Над  отделанным  медью
баром висела доска с написанными мелом названиями четырех сортов  фирменного
пива, которое подавали сегодня. Вдоль задней стены, рядом с мишенью для игры
в "дартс" и бильярдным столом, стояла витрина  с  бутербродами,  хот-догами,
холодными закусками и  салатами,  которые  можно  было  получить  тут  же  в
раздаточном окошке.
   - Если хотите что-нибудь заказать, так это вон там, -  кивнула  Мириел  в
сторону маленького прилавка. -  Рекомендую  попробовать  фирменное  блюдо  -
вегетарианский перец-Чили. Еще у  них  приличный  суп,  ну  а  бутерброды...
бутерброды они везде бутерброды. Сюда приходят выпить пивка. Лучшего пива  в
Беркли не найти.
   Выбрав кабинку подальше от  входа,  Скалли  оставила  там  свой  кейс,  а
Мириел, указав на перечень сортов пива, спросила:
   - Ну что, вы сделали свой выбор? Здесь отменное крепкое пиво.
   - Предпочитаю чай со льдом. Я на службе. Мириел нахмурилась.
   - Знаете, агент Скалли, сюда обычно  приходят,  чтобы  отведать  хорошего
пива. Здесь вам не "Будвайзер Лайт". Боюсь, если мы закажем  чай  со  льдом,
нас вытолкают взашей.
   Скалли сильно сомневалась, что хозяин заведения поступит с ними  подобным
образом. Но обстановка так остро напомнила ей студенческие годы, что  у  нее
даже заныло в груди. Хоть Скалли и не была большой любительницей  пива,  она
не могла  пренебречь  предложением  дружбы  и  упустить  шанс  "разговорить"
Мириел.
   - Ну раз так, попробую  какое-нибудь  крепкое.  Но  только  одну  кружку.
Мириел слегка улыбнулась.
   - Как хотите. - Она пошла к стойке, а Скалли принялась  изучать  меню.  -
Возьмите мне хот-дог с соусом чили, - попросила Мириел.  -  Я  так  понимаю,
платит Дядя Сэм?
   - Да, плачу я, - сказала Скалли и, взглянув на цены, поняла, что обед  на
двоих обойдется ей не дороже десяти долларов.
   Вернувшись за стол, Скалли села и, придвинув  кружку  темного  солодового
пива, заметила:
   - Какое густое! В нем, наверное, ложка стоит.
   Отпив  глоток,  она  поразилась  густоте  напитка   и   сильному,   почти
шоколадному  вкусу.   Да   это   настоящий   пивной   ликер,   не   то   что
горьковато-кислое пойло, которое она изредка пила из банки на  пикниках  или
вечеринках. Приподняв брови, Скалли одобрительно кивнула  сидевшей  напротив
Мириел.
   Скалли не могла решить, с чего начать, но Мириел ее  опередила.  Проблемы
самовыражения для нее явно не существовали,  и  она,  не  тратя  времени  на
любезности и пустые разговоры и лишая Скалли возможности перейти к вопросам,
с ходу приступила к делу:
   - Хотите, я скажу, зачем вы приехали? Одно из двух. Либо вы думаете,  что
я или кто-то из моих людей имеет отношение к смерти доктора  Эмила  Грэгори,
либо вы зашли в тупик не без помощи любезных провожатых по  Центру  Тэллера.
Там все засекречено, вас никуда не пускают, никакие  документы  смотреть  не
дают. Никто вам ничего не говорит, и вот вы, думая, что у меня есть  ответы,
пришли задавать свои вопросы. Так?
   - И того, и другого понемножку, миз Брэмен, - осторожно ответила  Скалли.
- Я сделала вскрытие. Что касается причин смерти, то сомнений у меня нет, но
я никак не могу понять, как это случилось. Что конкретно  привело  к  смерти
доктора Грэгори? Вынуждена признать, что у вашего общества был веский  повод
избавиться от доктора Грэгори, так что я должна проверить и эту версию.  Еще
я знаю,  что  доктор  Грэгори,  с  которым  вы  длительное  время  работали,
руководил секретным проектом нового ядерного оружия "Брайт Энвил".  Что  это
такое, нам никто не говорит. Так что вы, миз Брэмен, оказались  как  раз  на
пересечении двух направлении расследования.
   - В таком случае позвольте сказать вам вот что, - начала  Мириел  Брэмен,
обхватив пальцами кружку  с  темным  пивом  и  отпив  большой  глоток.  -  Я
прекрасно понимаю, что избитая фраза "Мне  скрывать  нечего"  звучит  весьма
неоригинально, но в данном случае она вполне уместна. Ведь в мои задачи  как
раз и входит рассказывать как можно большему числу людей о том, что на самом
деле происходит в стенах Центра ядерных исследовании Тэллера. Весь последний
год я только этим и занимаюсь. Кстати, я захватила парочку наших брошюр. - И
она извлекла из кармана и протянула Скалли две  самодельные  книжечки,  явно
сверстанные на персональном компьютере одним из активистов движения.
   - А ведь раньше, когда я работала в  Центре  Тэллера,  я  была  преданным
помощником Эмила Грэгори, - задумчиво  продолжала  Мириел,  подперев  голову
рукой. - Он много лет был моим наставником. Всячески помогал мне с  бумажной
волокитой, чтобы у меня  оставалось  больше  времени  на  настоящую  работу.
Только не подумайте, ради Бога, что мы были любовниками или еще что-нибудь в
этом роде, ничего подобного не было, уверяю вас. Эмил годился мне в дедушки.
Он принимал во мне такое участие только потому,  что  считал:  у  меня  есть
способности и желание  стать  хорошим  сотрудником.  Он  научил  меня  очень
многому, и мы с ним отлично ладили.
   - А потом поссорились?
   - Пожалуй... но только не совсем так, как вы себе  это  представляете,  -
туманно ответила Мириел, ловко уклонившись от вопроса. - Знаете,  что  такое
Брайт Энвил? Это абсолютно новый,  нетрадиционный  тип  ядерной  боеголовки.
Хотя "холодная  война"  давным-давно  кончилась  и  предполагается,  что  мы
сворачиваем разработки  ядерного  оружия,  проекты  новых  типов  вооружения
все-таки есть. Брайт Энвил - это боеголовка, принцип действия  которой...  -
Она замолчала и  перевела  рассеянный  взгляд  на  стены,  словно  ее  вдруг
заинтересовали декоративные металлические вывески.
   - Так какой же у нее принцип действия? - осторожно переспросила Скалли.
   Вздохнув, Мириел встретила ее взгляд.
   - Принцип ее действия, я бы сказала, противоречит  всем  законам  физики,
агент Скалли, а я в физике разбираюсь, и неплохо. Не знаю, насколько глубоки
ваши познания в этой области, почерпнутые в академии ФБР, но...
   - Представьте себе, мой диплом был как  раз  по  физике,  -  прервала  ее
Скалли.  -  Первый  курс  я  проучилась  в  Беркли,  а  потом  перевелась  в
университет в Мэриленде. Тема моей  дипломной  работы  -  "Двойной  парадокс
Эйнштейна".
   Мириел округлила глаза.
   - По-моему, я ее читала. - Подумав, она уточнила: - Дана Скалли, верно?
   Скалли удивленно кивнула. Мириел выпрямилась и посмотрела на  нее  совсем
другими глазами.
   - Интересная работа! Отлично. Значит, мне нет нужды говорить  с  вами  на
детском языке, хотя, если честно, я и сама до конца всего не понимаю.
   С  самого  начала  проект  "Брайт  Энвил"  финансировался  весьма  хитрым
образом: судя по ведомостям, такого  проекта  нет  вообще.  Деньги  на  него
перекидывали с других тем, причем деньги немалые - на испытания, на  научные
исследования, на разработку  нетрадиционных  концепций,  но  деньги  эти  не
включили в бюджеты, представляемые  Конгрессу.  Так  что  пытаться  отыскать
концы - дело безнадежное.
   Эмил занимался разработкой ядерного вооружения  лет  пятьдесят,  а  то  и
больше. Принимал участие в испытаниях первой атомной бомбы в  1945  году.  -
Мириел улыбнулась. -  Он  любил  рассказывать  разные  истории...  -  У  нее
задрожали губы, и чтобы скрыть волнение, она быстро отправила в рот  кусочек
вегетарианского чили. - Но в последнее время Эмил здорово сдал.  Правда,  он
старательно скрывал это, но я догадывалась, что он серьезно болен.
   - Вы были правы, - подтвердила Скалли. Мириел кивнула, но уточнять ничего
не стала.
   - Эмил хотел сделать что-то значительное, чтобы его  карьера  завершилась
на высокой ноте. Хотел оставить наследие. Но последние  десять  лет  ему  не
везло на серьезные проекты.
   И вот наконец ему поручают Брайт Энвил. Проект попал  нам  в  полуготовом
состоянии. Мы получили  расчеты  и  чертежи  источников  высоких  импульсных
энергий. Компоненты работали. Уж не знаю, как и почему, но  работали.  Эмила
это ничуть не волновало. Он словно обрел второе дыхание. Он  понял,  что  из
этих компонентов можно создать принципиально новую боеголовку, ухватился  за
эту идею, и с этого момента ничего, кроме работы, для него не существовало.
   А меня с самого начала одолевали сомнения, но я сама  себя  обманывала  и
продолжала работать: ведь Эмил столько для меня сделал. Это  был  наш  новый
проект, и я помогала ему, хотя мне  казалось,  что  проект  вряд  ли  пойдет
дальше  лаборатории,  но  чем  больше  я  над  ним  работала,  тем  страшнее
становилось. Для меня Брайт Энвил  был  каким-то  техническим  монстром,  не
признающим ни законов физики, ни существующих технологий. Часть  компонентов
мы получили в готовом виде. Кто их изготовил и как, мы так и не узнали:  нам
их привезли из Вашингтона, вот и все.
   Допив пиво, Мириел оглянулась на  бар,  как  будто  хотела  заказать  еще
кружку, но передумала и, поставив локти на полированный  стол,  придвинулась
поближе к Скалли, боявшейся проронить лишнее слово.
   - Хотя по образованию я физик-теоретик, - продолжила Мириел, - я не  могу
понять явление, если оно не имеет под собой основания. А у Брайт  Энвил  нет
доступного  моему  разуму  научного  обоснования.   Это   что-то   настолько
экзотичное, что недоступно даже самому дикому  полету  моей  фантазии.  И  я
стала донимать всех вопросами и сомнениями, мешая тем самым  работать,  и  в
конечном итоге нажила себе уйму врагов.
   И вот однажды меня посылают в командировку в Японию - все-таки как  много
в жизни зависит от случая! Любопытства ради я решила посмотреть  Хиросиму  и
Нагасаки, так сказать, место  паломничества  физиков-ядерщиков.  Оба  города
восстановили, но это все равно что накладывать грим на шрамы. Во мне  словно
что-то сломалось. Я начала читать  литературу,  которую  раньше  старательно
обходила стороной, чтобы, не дай Бог, не потревожить свою совесть.
   А вы  знаете,  во  что  превратились  Маршалловы  острова  после  ядерных
испытаний в пятидесятых?  А  знаете,  какие  чудовищные  наземные  испытания
проводили в Неваде? Специально оставляли скот на выгоне на  разном  удалении
от эпицентра, а потом изучали воздействие ударной и тепловой волны на  живую
ткань. Знаете, скольких туземцев выгнали из домов и уничтожили их  островной
рай только потому, что кому-то захотелось рвануть бомбу покрупнее?
   - Да, знаю.
   Оттолкнув тарелку с недоеденным перцем, Мириел Брэмен поправила блузку.
   - Прошу прощения. Не  удержалась-таки  от  проповеди!  -  Она  придвинула
поближе к Скалли брошюры "Нет ядерному безумию!". - Почитайте, если захотите
узнать  побольше  обо  всем  этом  и  о  нашем  обществе.  Не  смею   больше
задерживать.
   Выскользнув из-за стола, она быстро ушла, так и не дав Скалли задать свои
вопросы.
   Раздумывая над  услышанным,  Скалли  рассеянно  принялась  за  бутерброд.
Кто-то бросил в музыкальный автомат монету, и по ушам ударил  старый  добрый
Боб Сигер, только почему-то сейчас слушать его совсем не хотелось.
   Быстренько закончив с обедом, Скалли взяла брошюры и вышла. Надо спешить:
Малдер ждет от нее новостей. Заметив у входа урну, Скалли остановилась. Мимо
пропыхтел автобус, оставив за  собой  сизое  облако  выхлопного  газа.  Лихо
огибая пешеходов, прогромыхал на скейт-борде паренек в потертых джинсах.
   Скалли чуть было не отправила доморощенные брошюры в урну, но в последний
момент передумала. "НБТ ЯДЕРНОМУ БЕЗУМИЮ!" - безмолвно кричали названия.
   Вдруг да понадобятся для расследования? И, засунув их  в  карман,  Скалли
пошла на стоянку за машиной.
 
   Сан-Диего, Калифорния.
   База ВМС Коронадо.
   Четверг, 10.05
 
   К западу от верфи Коронадо, слепя глаза и переливаясь в  лучах  утреннего
солнца,  синел  океан.  Над  узким  заливом  Сан-Диего  громоздились   белые
небоскребы. У пристани морского вокзала лениво покачивались на волнах  яркие
прогулочные катера, лабиринт причалов щетинился мачтами парусников.
   Погода стояла на редкость мягкая: светило солнце, но с  моря  дул  свежий
ветерок, так что Бэру Доули в его неизменном джинсовом костюме и  фланелевой
рубашке было вполне сносно. В такси по дороге из аэропорта он  любовался  на
удивление чистым и приятным, несмотря на многолюдие, городом.  А  здесь,  на
военно-морской базе у кромки океана, все обстояло именно так, как он себе  и
представлял: за серыми стальными громадами военных кораблей  даже  не  видно
моря.
   У причала Бэра Доули ждал молодой офицер в белой  форме.  Хотя  Доули  не
разбирался и морских знаках отличия, ему показалось, что этот светловолосый,
гладко выбритый моряк - весьма важная персона.
   Офицер лихо отдал ему честь, чем немало удивил Доули, не ожидавшего таких
уставных "нежностей", и тому ничего не оставалось, как неуклюже ответить  на
приветствие.
   - Позвольте представиться,  господин  Доули.  Капитан  первого  ранга  Ли
Кланце, старший помощник капитана эсминца "Даллас". Прибыл проводить вас  на
борт, сэр, где уже ждет капитан Ив. Экипаж в сборе и готов к отплытию.
   Рядом с отутюженным  ослепительным  кителем  джинсовая  куртка  выглядела
довольно нелепо, но Доули такие мелочи ничуть не смущали:
   его взяли на работу за способности, а не за красивые глаза.
   Рано утром перед отъездом в аэропорт Сан-Франциско Доули подровнял бороду
и подбрил щеки и шею. Затем полтора часа в воздухе  и  полчаса  в  такси  по
чистеньким улицам Сан-Диего до мыса, где расположилась  военно-морская  база
Коронадо.
   Еще полчаса ушло на бумажную волокиту (и это несмотря на то, что все было
подготовлено и оформлено заранее!). Страшно подумать, с чем бы ему  пришлось
столкнуться, если бы не хватило чьей-то подписи. Да, с военными шутки плохи.
Заставить их отступить от формальностей может разве что тотальная война.
   - Как добрались? - любезно осведомился Кланце. - Надеюсь, без проблем? Не
считая мороки с оформлением, само собой разумеется.
   - Да, нормально. Только мне так никто и не ответил, доставлен ли груз  на
борт и в каком он состоянии.
   - Все в порядке, сэр. Груз доставили на борт вчера поздно ночью.  Примите
мои извинения за излишнюю бумажную канитель. - Кланце поправил на переносице
очки в золотой оправе, и его глаза спрятались за стеклами-"хамелеонами".
   Секретный груз в  закамуфлированном,  бронированном  армейском  грузовике
отправился  в  Сан-Диего  накануне  на  рассвете.  Сзади   и   спереди   его
сопровождали неприметного вида фургоны с охраной, получившей приказ в случае
возникновения малейшей угрозы грузу открывать  огонь  на  поражение.  Делать
остановки в пути категорически запрещалось.
   Хорошо, что Доули не пришлось возиться с этим делом. Да  и  вообще,  будь
его воля, экспедиция бы отправилась из авиабазы ВМС в Аламеде, до нее  рукой
подать от Центра ядерных исследований Тэллера. Но  эсминец,  который  должен
доставить их на Маршалловы острова, стоит в Сан-Диего, и проще,  а  что  еще
важнее, незаметнее, доставить Брайт Энвил и все  оборудование  на  "Даллас",
чем перебрасывать эсминец на другую базу.
   Кланце  уже  повернулся,  чтобы  идти,  но  вдруг  оглянулся  и  смущенно
предложил:
   - Позвольте, сэр, я возьму ваш рюкзак или кейс?
   - Спасибо. - Доули протянул ему рюкзак с недельным  запасом  вещей.  -  А
кейс я понесу сам. - Хотя кейс и не был прикован к его руке, как это водится
в шпионских боевиках, в нем находилась вся секретная документация к  проекту
"Брайт Энвил", он был надежно заперт,  и  выпускать  его  из  рук  Доули  не
собирался.
   - Как вам будет угодно, сэр.
   Они отправились вдоль пристани,  мимо  ограждений  и  охраняемых  военной
полицией ворот. Посередине шла узкая асфальтированная  дорога,  а  у  кромки
причала лежали пропитанные креозотом доски. Кланце шел по дороге, поглядывая
на машины с государственными номерами и деловито снующие погрузчики.
   Наконец Доули увидел эсминец "Даллас". Огромный, как  небоскреб,  корабль
словно вырос из воды, поблескивая свежей краской, с орудиями, диспетчерскими
вышками, радарными  антеннами,  спутниковыми  тарелками,  метеорологическими
приборами и еще какими-то непонятными штуками,  как  решил  Доули,  морского
назначения.
   Вдоль причала - ограждение из каната, окрашенного в тот же  цвет,  что  и
цепь. Здесь абсолютно все было  одинакового  серого  цвета:  перила,  трубы,
такелаж,  лестницы,  трапы.  И  даже  пушки.  Только   спасательные   круги,
разведанные по корпусу через каждые  пятнадцать  ветров,  яркими  оранжевыми
мазками нарушали серое однообразие. На всех четырех углах красовались  флаги
- США и ВМФ.
   Доули остановился и с невольным  уважением  оглядел  гигантский  корабль:
такая махина не могла не внушить уважения даже скептику Доули.
   - А вот и наш "Даллас", господин Доули, -возвестил Кланце и начал  сыпать
цифрами,  что,  судя  по  всему,  доставляло  ему  особое  удовольствие:   -
Эскадренный миноносец класса "Спруанс", построен в 1971  году.  Максимальная
длина - 563. фута, четыре газотурбинных агрегата "Дженерал  Электрик".  Есть
маленький командирский катер  для  вылазок  на  берег  плюс  целая  ракетная
батарея "земля - воздух", противолодочное вооружение и  торпедные  аппараты.
Первоначально  этот  класс  эсминцев  предназначался   для   противолодочной
обороны, но у "Далласа" легкое  вооружение  и  минимальный  экипаж.  На  мой
взгляд, сэр, это лучший корабль в своем классе. Он доставит нас  на  острова
при любой погоде.
   - Значит, вы  уже  в  курсе?  -  насторожился  Доули.  Он  надеялся,  что
подробности  экспедиции  на  атолл  Эника  известны  лишь  отдельным  членам
экипажа.
   - Да, капитан Ив сообщил мне. - Кланце чуть заметно улыбнулся и  добавил:
- Ведь я старший помощник капитана. Насколько я понял, если  ваша  установка
сработает, то вряд ли для кого-то из членов экипажа  испытания  останутся  в
тайне.
   - Да, наверное, не так просто хранить секрет на борту судна, - согласился
Доули.
   - А еще труднее не заметить гигантский гриб, господин Доули.
   По широкому, как автомагистраль, трапу  они  взошли  на  борт,  потом  по
нескольким маршам металлических ступеней поднялись  на  капитанский  мостик,
где Кланце представил Доули капитану "Далласа".
   - Капитан Ив, сэр, а  это  господин  Доули,  -  обменявшись  с  капитаном
приветствиями, объявил он и, кивнув Доули, сказал: - Я отнесу рюкзак в  вашу
каюту, сэр. Не буду вам мешать:
   капитан, наверное, хочет поговорить с вами наедине.
   - Да, - ответил капитан, и  Кланце,  резко  развернувшись,  как  заводная
игрушка, зашагал
   прочь.
   - Приятно познакомиться, капитан Ив.
   Спасибо за помощь. - Доули протянул руку,  и  капитан  твердо  пожал  его
ладонь. "Да у него не мышцы, а стальные тросы,  -  подумал  Доули.  -  Таким
кулаком можно орехи колоть".
   На вид капитану Иву было под шестьдесят:
   худощавый, ростом с Доули, но жилистый, с плоским, как стиральная  доска,
животом. Двигался он с ленивой грацией, не делая ни одного лишнего движения.
Острый подбородок, темно-серые глаза  под  выцветшими,  с  сильной  проседью
бровями. Жесткие короткие усы,  аккуратно  подстриженные  седые  волосы  под
белой форменной фуражкой. Несмотря на жару, ни намека на пот.
   - Уверен, господин Доули, вас в первую очередь  волнует  секретный  груз.
Смею заверить. Груз доставлен на борт в целости и сохранности
   - Хорошо, - односложно ответил Доули: он хотел  сразу  дать  понять,  что
главный здесь Доули и  его  распоряжения  обсуждению  не  подлежат.  -  Если
оборудование  повредят,  то  и  от  отправляться  незачем.  Когда  поднимаем
паруса?
   - "Даллас" будет готов к отплытию к четырем часам дня.  Только,  если  вы
заметили, пару сов у судна нет.
   Доули удивленно моргнул, потом понял и раздраженно буркнул:
   - Это я так, к слову. У вас есть для меня карты погоды или корректировки?
   - Мы  получили  шифрованную  радиограмму,  сообщение  пилота  со  станции
слежения на острове Кваджалейн: "Атолл Эника заканчивает работу". Мы  пойдем
к Маршалловым островам на полном ходу, но будем  там  дней  через  пять,  не
раньше.
   - Пять дней?! Именно этого я и боялся. Капитан  Ив  окинул  его  стальным
взглядом.
   - Это не самолет, господин Доули, а корабль, причем большой, и лететь  по
воде он не может.
   - Ну ладно. Этого  следовало  ожидать.  У  нас  ведь  есть  информация  с
метеоспутников? Как там штормовая погода, надеюсь, все идет по плану?
   Ив подвел Доули к прокладочному столу с  картами  погоды  и  спутниковыми
снимками и длинным худым пальцем  ткнул  в  завихрение  облаков  над  темной
гладью океана.
   - Как мы и предполагали, надвигается тропический циклон. Через  несколько
дней он наберет полную силу. Согласно прогнозам, он идет прямо на атолл.
   - Хорошо. - Потирая руки, Доули наклонился поближе. Хотя по профессии  он
был  инженером-физиком,  за  время  подготовки  к  испытаниям  он   научился
разбираться и в метеорологии.
   Капитан Ив тоже наклонился и, понизив голос, заявил:
   - Скажу  откровенно,  господин  Доули,  я  уже  выразил  начальству  свое
негативное отношение к цели настоящей экспедиции. У  меня  большие  сомнения
относительно разумности возобновления наземных ядерных испытании  независимо
от места их проведения.
   Доули напрягся и, сосчитав  про  себя  до  десяти,  как  можно  спокойнее
ответил:
   - Наверное, вы не понимаете, насколько это необходимо, капитан.
   -  Отлично  понимаю  и  даже  больше,  чем  вы  думаете.  Я  не  единожды
присутствовал на испытаниях водородной бомбы, причем об одном из них, думаю,
вы и понятия не имеете, так как его результаты были засекречены.
   Доули приподнял бровь.
   - В каком году?
   - Еще в  пятидесятых.  Я  тогда  был  новобранцем,  служил  на  островах:
Эниветок, Бикини,  атолл  Джонстон,  неподалеку  от  Гавайев.  Мне  довелось
работать со многими умниками, которые не переставали  умиляться  собственным
расчетам и ни секунды не сомневались  в  величии  своих  изобретений.  И  уж
поверьте мне, господин Доули, когда эти люди, такие же,  как  вы,  создатели
нового  оружия,  столь  высоко  ценившие  свои  способности,   видели   свои
изобретения в действии, они приходили в ужас.
   - Ну что же, скоро и мои черед ужаснуться, - ледяным тоном ответил Доули.
- Приказ вы получили. А я займусь подготовкой испытаний.
   Капитан Ив выпрямился, отошел от прокладочного  стола  и  поправил  белую
фуражку.
   - Да, я получил приказ и выполню его, хотя и не согласен с ним и,  исходя
из многолетнего опыта, считаю безумием  сознательно  вести  судно  прямо  на
ураган.
   Раздуваясь от собственной значительности, Доули  расхаживал  по  мостику,
снисходительно   поглядывая   на   устаревшие   компьютерные   мониторы    и
навигационные приборы.
   - Ураган для нас единственный  способ  провести  испытания,  -  терпеливо
разъяснял он упрямому капитану. - Так что не мешайте мне  работать,  капитан
Ив. А ваше дело следить, чтобы корабль не утонул.
 
   Юг штата Нью-Мексико.
   Пустыня Хорнада-дел-Муэрто.
   Четверг, 15.13
 
   Словно выйдя из  кадра  старого  вестерна,  Оскар  Маккэррон  спешился  и
привязал свою резвую пегую  кобылу-двухлетку  к  забору  у  лавки.  Нарочито
громко топая каблуками остроносых ковбойских сапог, он поднялся на крыльцо и
под мелодичный аккомпанемент шпор неторопливо, вразвалочку подошел к двери.
   Лицо Маккэррона избороздили  морщины.  Кожа  задубела  под  стать  старым
сапогам. Светло-голубые глаза всегда  были  прищурены  от  нещадного  солнца
пустыни. Темные очки он не признавал: это баловство для городских неженок.
   Утром, как всегда перед поездкой в город, он побрился, хотя теперь  седые
усы за неделю почти не отрастали.  Перчаток  он  тоже  не  носил:  с  такими
мозолями на ладонях - наверное, они проросли уже до самых костей -  перчатки
ни к  чему.  Главным  украшением  его  костюма  и  предметом  гордости  была
внушительного размера серебряная пряжка с бирюзой в виде цветка тыквы  -  по
размеру она вполне могла служить подставкой для  стакана  с  прохладительным
напитком.
   Маккэррон приезжал со своего ранчо в  городок  за  почтой  только  раз  в
неделю. Этого ему было вполне достаточно для общения с людьми.
   Когда старый ковбой вошел, дверь, как всегда, скрипнула. Маккэррон хорошо
знал одну шаткую половицу и поэтому осторожно поставил левую ногу подальше.
   - Здорово, Оскар, - приветствовал его  хозяин  лавки  Фрэд.  Он  стоял  у
прилавка, опершись на него  локтями,  и  даже  не  удосужился  пошевелиться,
только повел глазами.
   - Фрэд, - выдавил старик,  не  стараясь  казаться  вежливым.  Когда  тебе
восемьдесят, менять привычки поздновато.
   - Почта есть?
   Он и понятия не имел, какая у Фрэда фамилия.  Хотя  Фрэд  купил  лавку  у
супружеской пары индейцев-навахо уже пятнадцать лет назад. Маккэррон  считал
его чужаком. Старики-навахо торговали  здесь  лет  тридцать  пять,  если  не
больше. Они были свои, а Фрэд... ну кто его знает, что он за человек.
   - Мы тебя ждали, Оскар. Для тебя, кроме газет и всего прочего,  есть  еще
письмо с Гавайев. На штемпеле
   Перл-Харбор. Заказное. Ну что скажешь?
   - Скажу, не твоего ума дело. Давай почту.
   Оторвав локти от прилавка, Фрэд пошел в заднее помещение, где был склад и
маленькое почтовое отделение. Маккэррон отряхнул белую пыль пустыни с куртки
и штанов. Теперь их вздумали называть "джинсами", ну а для него это,  как  и
раньше, рабочие штаны "дангери".
   Вернулся Фрэд с  почтой:  газета,  рекламе  открытки  фондов,  вымогающих
пожертвования,  счета...  Ничего  особенного,  кроме  плотного  конверта  из
оберточной бумаги.
   Взяв всю  пачку,  Маккэррон,  превозмогая  любопытство,  нарочно  сначала
проглядел все остальное, а то  ведь  от  Фрэда  просто  так  не  отвяжешься.
Реклама и прочий бумажный мусор пригодятся для разжигания костра,  когда  по
дороге домой он остановится на ночлег под открытым небом. Наконец добравшись
до конверта, он прищурился и прочел на штемпеле:
   Гавайи, Гонолулу. Обратного адреса не было.
   Фрэд навалился на прилавок, нетерпеливо постукивая  костяшками  и  моргая
карими глазами. "Ишь ты, даже  рот  раззявил,  а  щеки-то  как  развесил!  -
покосился на него старик. -  Еще  пара  лет,  и  физиономия  у  него  станет
точь-в-точь бульдожья".
   - Ну что же ты не открываешь? - не выдержал Фрэд.
   - Как бы не так! Размечтался! - огрызнулся Маккэррон.
   Никогда не простит этому хаму, что два года назад он вскрыл его  посылку,
когда Оскар задержался и приехал за почтой на день позже Зычного. В  посылке
был набор видеофильмов из серии "Морские победы".  Маккэррон  обожал  фильмы
про вторую мировую войну.
   Фрэд тогда был просто в шоке, разумеется,  не  из-за  содержания  фильмов
(Маккэррон подозревал, что хозяин лавки предпочитает фильмы с девочками),  а
из-за самого факта, что Оскар  Маккэррон  заказал  себе  видеофильмы.  Он  и
представить себе  не  мог,  что  у  старика  есть  телевизор  и  видеоплеер:
настолько    это    противоречило     тщательно     отработанному     образу
фермера-отшельника, не признающего достижений цивилизации.
   Для всеобщего  обозрения  на  ранчо  Маккэррона,  кроме  жилого  дома  из
саманного кирпича,  был  сарай  и  насос,  качавший  из  водоносного  пласта
Уайт-Сэндз' чистейшую, сладковатую на вкус воду. А на самом деле в доме были
электричество, ванна и все  прочие  удобства.  Был  не  только  телевизор  с
видеомагнитофоном, но даже припрятанная за  домом  спутниковая  антенна.  Он
купил все это в Альбукерке, привез и установил, не сказав никому  ни  слова.
Маккэррону  нравился  образ  "старого  чудака",  но  только   не   в   ущерб
собственному удобству.
   Надо отдать должное Фрэду: он, судя по всему, все два года держал рот  на
замке, но простить обиду Маккэррон все-таки не мог.
   - Да ладно тебе, Оскар! Я целый  день  жду,  когда  ты  придешь,  увидишь
письмо и обрадуешься.
   - Как  мило!  Того  гляди,  предложишь  мне  выйти  за  тебя  замуж,  как
какой-нибудь педик из  Калифорнии.  -  Шлепнув  нераспечатанный  конверт  на
стопку почты, он сунул все под мышку. - Если там есть что-нибудь  интересное
для тебя, узнаешь об этом в следующий четверг. - Он повернулся и вразвалочку
пошел к двери, на этот раз нарочно наступив на скрипучую половицу.
   Дневная жара еще давила, но желтое, как масло, солнце  уже  склонялось  к
черным вершинам гор Сан-Андрес.
   Увидев хозяина, кобылка нетерпеливо забила копытом. На улице было  пусто,
и Маккэррон  позволил  себе  довольно  улыбнуться.  Славная  кобылка!  Любит
поездки в город не меньше хозяина.
   Старик сгорал от нетерпения узнать, что же в  таинственном  конверте,  но
гордость не позволяла ему вскрыть  письмо  прямо  тут,  перед  лавкой:  Фрэд
наверняка следит за ним в засиженное мухами окно.
   Отвязав поводья, старик сел в седло, запихнул почту в седельную  сумку  и
направил коня на восток, где  простиралась  безжизненная  пустыня  ракетного
полигона Уайт-Сэндз.
 
 
   'Уайт-Сэндз - дословно Белые Пески.
   Маккэррон по привычке,  не  глядя,  нашел  ворота  в  заборе  из  колючей
проволоки, ограждавшей огромный полигон по всему  периметру,  открыл  их  и,
заехав за ограду, закрыл за собой.
   Он нащупал в кармане старый, потертый пропуск,  который  ему  выдали  так
давно, что  теперь,  пожалуй,  вряд  ли  жив  хоть  один  из  тех,  кто  его
подписывал.  Уже  несколько  лет  право  Оскара  Маккэррона   проходить   на
территорию полигона не оспаривал никто,  даже  лихие  молодчики  из  военной
полиции, сломя голову гонявшие по ослепительно  белому  гипсовому  песку  на
своих вездеходах. Но Маккэррон уважительно относился к властям и государству
вообще, ведь Дядя Сэм сделал ему немало хорошего.
   Да и портить отношения с молодыми вояками-патриотами тоже ни к  чему:  им
везде мерещатся враги отчизны, даже в этой забытой Богом пустыне.  С  такими
шутки шутить - себе дороже.
   Маккэррон ехал к темневшим впереди низким, скалистым предгорьям.  Пустыня
здесь была ровная, как  стол,  и  совершенно  голая,  словно  ее  обработали
гербицидами. Там,  впереди,  она  спускалась  в  кольцо  вулканических  гор.
Наверное, поэтому здесь и решили провеет первые испытания атомной бомбы.
   Когда-то давно все эти земли принадлежали семье Оскара Маккэррона.  Толку
от них было чуть: фермерством тут не прокормишься, да и  добывать  нечего  -
бросовые земли, хуже не найти во всем Нью-Мексико. Но в 1944 году ими  вдруг
заинтересовался "Манхэттен Инжиниринг" и предложил Маккэрронам  продать  их.
Отец с радостью согласился и продал довольно недорого, но значительно дороже
их настоящей стоимости.
   А потом ему неплохо заплатили еще  и  за  то,  что  он  дал  согласие  на
изменение документов в  Земельном  управлении:  его  имя  не  упоминалось  в
архивных записях, сделка о передаче земли была произведена тайно, и появился
новый, фиктивный договор  об  аренде,  заключенный  между  правительством  и
мифической семьей фермеров Макдоналдс.
   Правительство и те, кто работал  для  Манхэттенского  проекта,  построили
ферму и мельницу и сочинили правдоподобную сказочку  про  семью  Макдоналдс,
которые жили в  Тринити-Сайт.  Только  потом,  в  июле  1945-го,  когда  там
произвели испытания ядерной бомбы, Маккэррон понял, зачем  понадобилась  вся
эта секретность. Ядерный взрыв произошел якобы на заднем дворе фермы. Но  ни
репортеры,  ни  позднее  противники   ядерного   оружия   никаких   фермеров
Макдоналдс, естественно, не нашли.
   Отец Маккэррона заключил с властями еще одну сделку.  Это  было  в  самые
тяжелые годы второй мировой войны, когда немцы победно шествовали по Европе,
а Японская империя укрепляла позиции в Тихом океане.  Все  больше  и  больше
американских солдат гибло в боях,  и  отцу  Маккэррона  совсем  не  хотелось
прочитать имя своего молодого, здорового сына в  списках  убитых,  пропавших
без вести или раненых. Он согласился на тайную сделку по  передаче  земли  в
обмен на освобождение сына от воинской службы.
   Хотя земля здесь неприветлива, отец любил ее, а контракт гарантировал ему
и членам его семьи право приезжать сюда в любое время,  если  такое  желание
возникнет. Вот уже тридцать четыре года, как нет отца, но  в  память  о  нем
Маккэррон завел обычай хотя бы раз в неделю ночевать на природе под звездным
небом, наслаждаясь тишиной и покоем вскормившей его земли.
   Радуясь простору, резвая кобылка без понуканий перешла на рысь, а потом и
на галоп. Перескакивая низкие выступы базальта и  гулко  стуча  копытами  по
спекшейся тверди пустыни У Маккэррона было излюбленное местечко для стоянки,
и лошадь отлично знала дорогу.
   Они добрались до чашеобразной лощины  еще  засветло.  Кое-где  на  черных
скалах яркими пятнами зеленел живучий  лишайник.  Лощинка  была  припорошена
гипсовым песком, словно над пустыней пронеслась метель. В карстовой воронке,
в тени скалы, притаилось крошечное озерцо кристально чистой родниковой воды,
пробившейся сквозь толщу песчаного пласта.
   Маккэррон сразу  пошел  к  роднику  и  жадно  хлебнул  несколько  глотков
прохладной, сладкой воды. Пегая стояла за  спиной,  нетерпеливо  толкая  его
мордой в плечо. Напившись досыта,  Маккэррон  отошел,  и  кобылка,  радостно
фыркая, тоже припала к воде.
   Потом старик распряг лошадь, привязал ее к пню и, захватив мачете,  пошел
за  сушняком  мескитового  дерева  для  костра.  От   него   костер   быстро
разгорается, весело потрескивает, выстреливает снопы искр и наполняет ночной
воздух густым ароматным дымком.
   Достав из седельной сумки загадочное письмо, Маккэррон  подержал  его  на
ладони и решил еще чуть-чуть потерзать свое любопытство. В  последнее  время
жизнь не баловала его сюрпризами.
   Скомкав рекламные листовки и прочий бумажный мусор,  он  засунул  их  под
мескитовые сучья и, как всегда, одной  спичкой  разжег  костер.  Дрова  были
такие сухие, что, казалось, воспламенились сами собой.
   Расстелив одеяло и  тонкий  спальный  мешок,  Маккэррон  достал  кухонные
принадлежности. Закинув голову, он смотрел, как на темнеющем  небе  высыпают
звезды и сияют все ярче и ярче, как бриллианты на черном бархате, - ну разве
увидишь такое в городе?
   Когда костер разгорелся, Маккэррон уселся на свои любимый камень,  достал
конверт, вскрыл и вытряхнул содержимое на мозолистую ладонь.
   - Что за чертовщина? - разочарованно протянул он. -  Стоило  полдня  себя
мучить!
   Из  конверта  выпал  маленький  прозрачный  пакетик  с  каким-то   черным
порошком, похожим на пепел, и полоска бумаги. Старик покрутил пакетик,  сжал
пальцами, и порошок скрипнул. На полоске бумаги чернилами четко и  аккуратно
было выведено всего несколько слов:
 
   ЗА ТВОЙ ВКЛАД В ПРОШЛОЕ.
 
   Ни подписи, ни числа, ни адреса...
   - Что за чертовщина? За какой еще вклад? Он ругнулся на лошадь, как будто
пегая знала, но не хотела отвечать на  его  вопрос.  Да  что  же  такого  он
сделал? Единственное, что приходило на ум, так это тот  случай,  когда  игра
судьбы дала ему в наследство землю, где  провели  испытания  первой  атомной
бомбы.
   Оскар Маккэррон гордился этой  страницей  истории  своей  страны:  именно
тогда зародился  ядерный  век,  положивший  конец  второй  мировой  войне  и
остановивший кровожадных японцев, вознамерившихся завоевать полмира. Ведь, в
сущности, с того самого испытания и началась "холодная война",  приведшая  к
созданию  нового  супермошного  оружия,  которое  помогло   укоротить   руки
проклятым коммунистам. Да, Оскар Маккэррон гордился тем, что был причастен к
этому... Но ведь сам-то он ничего не сделал.
   Что еще может означать загадочное послание?
   - Какой-то псих! - пробурчал он и, разорвав письмо, швырнул его вместе  с
пакетиком пепла в потрескивающий костер из мескитовых сучьев.
   Расстегнув сумку с едой, он достал банку с красным перцем Чили, открыл ее
консервным ножом и опрокинул содержимое в котелок над костром. Потом  извлек
баночки со своими излюбленными специями - мексиканским  перцем  халапеньо  и
обжаренным зеленым перцем чили - и добавил понемногу, чтобы придать  готовым
консервам остроту.
   В котелке булькала еда, а старик вслушивался в ночную тишину: ни птиц, ни
летучих мышей, ни цикад... Только безмолвие пустыни, непроницаемая  мгла,  в
которой слышишь собственное дыхание, толчки пульса в ушах. Слышишь даже свои
мысли: ведь здесь тебя ничто не отвлекает. Закрыв глаза, он глубоко вдохнул,
смакуя острый запах специй и жареного перца.
   Внезапно тишину нарушила пегая: она фыркнула и заржала.
   - Угомонись! - прикрикнул на нее Маккэррон, но пегая  все  не  унималась:
шумно фыркала, перебирала копытами, нервно  вскидывала  голову,  словно  чуя
опасность.
   - Да что с тобой? - спросил он, тяжело  поднимаясь  на  старческие  ноги.
Кобыла вела себя так, будто рядом бродит кугуар или медведь, но ведь  такого
быть не может. В пустыне Хорнада-дел-Муэрто выживают  только  мелкие  твари:
ящерицы, гремучие змеи да кенгуровые крысы.
   Тут он услышал голоса, чей-то шепот,  поток  слов  на  непонятном  языке,
обрушившийся на него неизвестно  откуда,  пение,  барабанный  бой,  а  потом
истошный крик. А еще слышалось  какое-то  шипение,  вроде  шума  атмосферных
помех, когда телевизор включен на всю катушку, а передача  или  видеокассета
уже кончилась.
   - Что за чертовщина? Да что там такое? Маккэррон подошел к седлу  и  взял
ружье. Поднялся ветер, и он почувствовал на щеках его горячее прикосновение.
Но ведь ночью в пустыне бывает прохладно. Что это: пыльная буря? Пожар?
   Закатывая глаза, пегая металась на привязи. Вдруг она отпрянула, а  потом
рванулась и налетела боком на шершавую вулканическую скалу, словно  какая-то
невидимая сила швырнула ее на склон лощинки.
   - Спокойно, девочка! Спокойно! - По пятну на камне Маккэррон  понял,  что
лошадь ободрала бок в кровь, но сейчас было не до этого.
   Откуда же взялся гул  и  рев?  Он  угрожающе  потряс  ружьем  и  закричал
неизвестно кому или чему:
   - Вздумали со мной шутки шутить? Я вам живо отобью  охоту!  -  У  старика
слезились глаза. Он выстрелил в воздух, но  хлопок  выстрела  растворился  в
оглушительном хоре голосов.
   Как жар из раскаленной печи, воздух пустыни опалил  старику  губы,  обжег
зубы, горло. Он пошатнулся. Обезумев от страха,  дико  закричала  лошадь,  и
ужас животного передался ему быстрее, чем он успел разобраться в хаосе своих
ощущений.
   Вдруг ночь вокруг Маккэррона взорвалась, и в лощину вместе с разъяренными
голосами, шепотом и криками хлынул ослепительный  свет  и  нестерпимый  жар,
словно прямо ему на колени кто-то бросил маленькое солнце.
   Вспышка ядерного огня оборвала жизнь Оскара Маккэррона.
 
 
 
 
   Нью-Мексико.
   Окрестности Аламогордо, Тринити-Сайт.
   Пятница, И.08
 
   После Альбукерке за руль взятого напрокат "форда-таурус" села Скалли. Они
ехали на юг  по  плоской  южной  части  Нью-Мексико.  Сначала  дорога  круто
поднялась наверх, а потом начала плавно спускаться, углубляясь в пустыню,  и
тут в машине забарахлил кондиционер.
   Сидевший рядом Малдер то сворачивал,  то  разворачивал  сводку  необычных
происшествий, которую рано  утром  принесла  представительница  Министерства
энергетики Розабет Каррера.
   - Думаю, вас это заинтересует, агент Малдер, - сказала  она,  вручая  ему
копию документа, пришедшего из информационного  центра  МЭ.  -  Министерство
извещает  заинтересованных  лиц  о  необычных  происшествиях,  связанных   с
радиацией. И меня в том числе. Данный случай явно из этой категории.
   Скалли взяла из рук Малдера лист и пробежала глазами краткое описание еще
одного трупа, сгоревшего при таинственных обстоятельствах,  предположительно
в результате вспышки  ядерной  радиации.  Произошло  это  далеко  от  Центра
ядерных исследований Тэллера,  на  полигоне  Уайт-Сэндз,  рядом  с  печально
знаменитым Тринити-Сайт, где в  июле  1945  года  провели  первые  испытания
атомной бомбы.
   - Какая же тут связь со смертью доктора Грэгори?  -  спросила  Скалли.  -
Погиб старый фермер, хозяин ранчо,  не  имевший  ни  малейшего  отношения  к
разработкам нового ядерного вооружения.
   Розабет Каррера пожала плечами.
   - Обратите внимание на  подробности.  Думаю,  связь  есть.  Вряд  ли  это
простое совпадение: такая смерть не каждый день встречается.
   Малдер взял сводку и, прочитав краткое описание еще раз, сказал:
   - Надо бы проверить, Скалли. Может, именно так мы и выйдем на  версию.  И
тогда у нас будет не один, а два ключа.
   Вздохнув, Скалли согласилась:
   - Может, ключ именно в том, что  на  первый  взгляд  никакой  связи  нет.
Разберемся на месте.
   Они помчались в аэропорт  Окленд,  купили  билет  на  ближайший  рейс  до
Солт-Лейк-Сити, оттуда  полетели  в  Альбукерке,  взяли  напрокат  машину  и
отправились на юг.
   Скалли превышала предельно допустимую скорость километров на двадцать, но
остальные ехали еще быстрее. Когда мимо проскочил огромный грузовик с  тремя
прицепами, она инстинктивно вцепилась в руль, но продолжила разговор:
   - Насколько я поняла, Малдер, пока рабочая  версия  у  нас  следующая:  в
лаборатории доктора Грэгори  произошла  трагическая  ошибка  или  кто-то  из
активистов антиядерного движения ее ловко подстроил.  Ну  и  какая  в  обоих
случаях может быть связь со смертью фермера на пустынном полигоне?
   Малдер в очередной раз сложил сводку и спрятал в карман куртки.
   - Мы мыслим слишком узко, Скалли. Может,  есть  неявная  связь,  какое-то
общее отношение к ядерному оружию. Ракетный поли гон... лаборатория  ядерных
исследовании...
   - С таким же успехом в этот ряд можно  включить  и  весь  государственный
аппарат.
   - Ну что же, зато у нас будет более широкое поле для маневра.
   После минутной паузы он, покосившись на Скалли, добавил:
   - Надеюсь,  на  месте  многое  прояснится.  Я  позвонил  из  аэропорта  в
Вашингтон и думаю, в Уаит-Сэндз уже  прислали  по  факсу  данные  на  Оскара
Маккэррона. Посмотрим, может, между ним и доктором Грэгори и на  самом  деле
есть некая связь. Это было бы весьма кстати.
   Оторвав глаза от ленты дороги, Скалли задумчиво ответила:
   - Посмотрим.
   Они решили отложить обсуждение дела до тех пор, пока не прибудут к месту,
где нашли обгоревший труп старого фермера.
   Солнце  нещадно  палило  сквозь  стекла,  и  Малдер,  ерзая  по  сиденью,
проворчал:
   - Предлагаю в следующий раз, прежде чем брать напрокат машину,  выяснить,
какого цвета обивка у сидений. Если черная - не брать.
   - Принято, - продолжая следить за дорогой,  согласилась  Скалли.  Стрелка
спидометра перевалила за сто двадцать, потом за сто тридцать  километров,  и
Скалли вспомнила, что Нью-Мексико  с  его  пустынными  автомагистралями  был
первым штатом, где под бурные восторги  местных  жителей  подняли  предельно
допустимую скорость.
   На обочине стоял знак:
 
   ОСТОРОЖНО! НЕ БЕРИТЕ ПАССАЖИРОВ - РЯДОМ ТЮРЬМА.
 
   - Дивный уголок! - прокомментировал Малдер.
   Они проехали Сокорро  и,  миновав  городишко  Сан-Антонио,  повернули  на
восток, вглубь пустыни Хорнадо-дел-Муэрто, вполне оправдывающей свое мрачное
название - "Путь к смерти". В Стэллион-Гейт, у северного входа на территорию
полигона Уайт-Сэндз, они притормозили у  контрольно-пропускного  пункта.  Из
будки вышел охранник, поздоровался и, проверив документы,  пропустил  машину
на полигон.
   Прикрыв глаза от солнца ладонью, Скалли осмотрела унылый пейзаж -  словно
труп некогда плодородного края. Она не раз видела  его  на  фотографиях,  но
оказалась здесь впервые.
   - Раз в году ворота открывают для туристов и паломников, чтобы они своими
глазами увидели Тринити-Сайт и то, что осталось от ранчо Макдоналдс. Если  я
не  ошибаюсь,  это  километров  пятнадцать  вглубь  полигона.  Смотреть  там
особенно не на что: груда камней да мемориальная плита.
   - Именно так я всегда и мечтал провеет;
   отпуск. Приехать сюда и постоять в эпицентре
   Скалли молчала. Вряд ли Малдер в курсе  ее  "боевого"  прошлого  в  рядах
борцов антиядерного движения, и у нее нет  ни  малейшего  желания  делиться.
Правда, она чувствовала себя не в своей тарелке: ведь  она  всегда  доверяла
Малдеру и привыкла ничего от него  не  скрывать.  "Так  что  же  мешает  мне
сейчас? - пыталась разобраться в своих  чувствах  Скалли.  -  Смущение?  Или
чувство вины?" Она глубоко вздохнула.  Сейчас  не  до  этого:  они  приехали
работать.
   Подрулил джип с двумя военными полицейскими.  Скалли  и  Малдер  неохотно
вылезли из комфортабельного "форда" с кондиционером  и  поздоровались.  Хотя
оба были одеты неподходящим образом для поездки по гипсовым пескам,  офицеры
не обратили на это никакого внимания и пригласили агентов  ФБР  пересесть  в
джип. Спрятав кейсы под  заднее  сиденье,  Малдер  помог  Скалли  залезть  в
машину.
   Не разбирая дороги, подпрыгивая на выбоинах, джип  мчался  по  пустыне  -
Скалли и Малдеру приходилось держаться изо всех сил.  Их  провожатые  только
потуже подтянули шлемы.
   Они приехали к чашеобразной лощинке, где около отгороженной площадки  уже
толпилась группа военных полицейских и летных  офицеров.  Кто-то  в  костюме
радиационной защиты и со счетчиком Гейгера осматривал место происшествия.
   Не обращая  внимания  на  онемевшие  ноги,  Скалли  вылезла  из  джипа  и
почувствовала, как у нее похолодело внутри. Они  молча  подошли  к  лощинке,
окруженной темной вулканической скальной породой.
   Казалось, вся она изнутри оплавилась.
   Скалли и Малдер представились. Поджидавший их полковник протянул  Малдеру
факс.
   - Нам прислали его из ФБР, агент Малдер, но ничего нового здесь  нет.  Мы
прекрасно знали старика Оскара.
   - Отлично, - обрадовался Малдер. - Расскажите  нам  все  самым  подробным
образом.
   - Этот старикан, хозяин ранчо, приезжал на полигон раз в  неделю  испокон
веку. Когда-то  эта  земля  принадлежала  его  отцу,  потом,  когда  участок
понадобился для испытаний, он ее продал. Из соображений секретности имена во
всех документах  по  продаже  были  изменены  так,  чтобы  разыскать  бывших
владельцев  стало  невозможно.  Наверное,  уже  тогда  опасались   оголтелых
демонстрантов, а может, и немецких шпионов. - Кивнув на оплавленную  взрывом
лощинку, полковник заметил: - И судя по тому, что  случилось,  опасались  не
без оснований.
   Скалли не могла оторвать  глаз  от  воронки.  От  чудовищной  температуры
гипсовый песок испекся и превратился в керамическую  глазурь,  в  закаленное
стекло зеленоватого оттенка.
   - Тринитит, - произнесла она.
   - О чем это ты? - удивился Малдер. Скалли кивнула в сторону  сплавившейся
лощинки.
   - Уверена, экспертиза покажет, что это тринитит. В эпицентре взрыва после
испытаний в Тринити-Сайт от тепловой вспышки  песок  превратился  в  стекло.
Получились такие  необычные  камешки.  Их  даже  собирали  для  сувениров  и
украшений.
   - Давайте подойдем поближе,  -  предложил  полковник.  -  Раз  вам  нужна
информация, лучше все как следует осмотреть.
   - Спасибо за сотрудничество, полковник! - поблагодарила Скалли.
   Подтянутый, загорелый полковник повернулся к ней и заметил:
   - Этот орешек нам не по зубам, агент Скалли. Уступаем вам.
   Войдя вслед за полковником  внутрь  заграждения,  Скалли  по  обожженному
песку спустилась в лощинку. В лучах солнца на скалистом  склоне  поблескивал
расплавленный гипс.
   Перед ними чернели два обгоревших трупа:
   от человека остался жалкий скелет, а  лошадь  стала  плоской,  словно  ее
впечатали в  песок.  Вплавленные  в  стекло  трупы  выглядели  неестественно
страшно, как на полотне художника-фантаста, и напоминали янтарные  украшения
с завязшими в смоле насекомыми.
   Малдер передернулся и, отвернувшись, чтобы не видеть того,  что  осталось
от лица несчастного, поддержал Скалли под руку и пробормотал:
   - Ненавижу огонь!
   - Знаю, Малдер. - Она не стала говорить о  том,  что  чувствует  сама.  -
Давай уйдем отсюда поскорее.
   Она отвернулась, а перед глазами все стояли обгоревшие трупы с фотографий
из музея общества "Нет ядерному безумию!" в Беркли.
   Неужели это случилось снова?
 
   Сан-Антонио, Нью-Мексико.
   Историческое кафе "Сова".
   Пятница, 13.28
 
   На обратном пути, перед тем как свернуть  на  магистраль  на  Альбукерке,
Скалли и Малдер решили остановиться и  зайти  в  историческое  кафе  "Сова".
Большое, словно загорелое здание из  саманного  кирпича,  очень  похожее  на
заброшенный   павильон   для   киносъемок,   было,   пожалуй,   единственной
достопримечательностью Сан-Антонио.  На  покрытой  гравием  площадке  стояли
четыре видавших вида грязных грузовичка, два мотоцикла  "харлей-дэвидсон"  и
старый микроавтобус "форд".
   - Ну что, рискнем, Скалли? Все равно придется где-то  перекусить:  дорога
длинная.
   Сложив автомобильный атлас, Скалли вылезла из машины на жару  и  прикрыла
ладонью глаза.
   - Да, с аэропортами в Нью-Мексико явно негусто, - проворчала она и  пошла
за Малдером к матовой от дорожной пыли стеклянной двери кафе.  Когда  он  ее
распахнул, Скалли прочла на внутренней стороне двери, что  ресторан  одобрен
Автомобильной ассоциацией Америки.
   Внутри было сумрачно и  шумно.  Скалли  предпочитала  подобные  заведения
обходить стороной. Малдер, напротив, обожал такие местечки.
   - Смелее, Скалли! Видела вывеску? Ведь это же историческое кафе.
   - Знаешь, по-моему, я о нем что-то слышала. Кажется, оно имеет  отношение
не то к Манхэттенскому проекту, не то к испытаниям в Тринити-Сайт.
   -  Значит,  мы  сделали   правильный   выбор.   Отведаем   "тематических"
гамбургеров.
   У стойки бара толпились фермеры, даже не снявшие  широкополые  ковбойские
шляпы,  водители-дальнобойщики  в  старых  бейсбольных  кепках  и  несколько
туристов. В углу кто-то играл на автомате в  пинбол.  Над  баром  и  в  зале
мигала неоновая реклама дешевых сортов пива.
   - Шикарная  забегаловка!  Посмотри,  Скалли:  мягкие  кресла,  обивка  из
классного кожзаменителя.
   - А ты как думал!
   У кассового аппарата появился здоровый индеец-навахо с черными с  сединой
волосами. Стянутыми в хвост, в джинсах, клетчатой хлопчатобумажной рубашке с
перламутровыми пуговицами-кнопками и в галстуке "боло" с бирюзовым зажимом.
   - Выбирайте столик! - предложил  он,  обведя  незанятые  кабинки  широким
жестом,  достойным  короля,  и  принялся  протирать  стоику   бара,   откуда
доносились возбужденные голоса и обрывки невероятных историй.
   Стены кафе "Сова" пестрели плакатами, фотографиями испытаний на  полигоне
Уайт-Сэндз и грамотами за участие  в  учениях  в  условиях  ядерного  удара.
Повсюду висели фотогравюры в рамках с изображениями  грибовидных  облаков  в
пустыне. Такие же, только поменьше, были выставлены на продажу в  стеклянной
витрине рядом со  старенькой  кассой.  А  еще  здесь  продавались  блестящие
желтовато-зеленые камешки тринитита.
   - Пойду взгляну, Малдер. Вдруг там есть что-нибудь занятное.
   - Иди, а я займу стол и сделаю заказ.
   - Не знаю, можно ли тебе это доверить?
   - Разве я хоть раз ошибался? - отшутился  Малдер  и,  прежде  чем  Скалли
успела возразить, скрылся в лабиринте кабинок.
   Скалли подошла к витрине, взяла маленькую  брошюрку  с  фотографией  кафе
"Сова" на обложке и, пробежав глазами несколько незамысловатых фраз,  словно
вернулась  в  свое  университетское  прошлое,  когда  она  изучала   историю
"холодной войны", гонки вооружений и истоки ядерной программы США.
   Во времена, когда машин с кондиционерами еще не было, в  кафе  "Сова"  по
дороге из Лос-Аламоса в  Тринити-Сайт  частенько  останавливались  ученые  и
инженеры, работавшие над Манхэттенским проектом. Магистралей  между  штатами
тогда еще не построили,  и  жарким  летом  1945  года  подобное  путешествие
граничило с подвигом.
   По инструкции останавливаться в пути  было  запрещено,  но  кафе  "Сова",
стоявшее на перекрестке дорог посреди пустыни, как  нельзя  лучше  подходило
для короткой передышки. Легкий обед, стаканчик  холодного  пива  и  снова  в
путь, на восток, в безжизненную пустыню, где правительство  решило  провести
первые испытания атомной бомбы.
   Заметив у витрины Скалли, индеец подошел и осведомился:
   - Чем могу служить?
   Вздрогнув от неожиданности, Скалли показала на коллекцию камней.
   - Будьте добры, дайте мне камешек тринитита.
   - Вон тот, за пять долларов? - Достав ключик, он открыл крышку витрины  и
извлек маленький камешек. Потом положил обратно и взял другой,  побольше.  -
Возьмите лучше вот этот. Хотя, на мой взгляд, на пять долларов  он  тоже  не
тянет.
   Скалли взяла камень и, сжав  на  ладони,  попыталась  представить,  какая
чудовищная сила его сотворила. Не длительный геологический процесс в  недрах
земли, а созданный руками человека ад,  длившийся  всего  несколько  секунд.
Камень был на ощупь гладким и прохладным. Скалли  показалось,  что  от  него
покалывает ладонь, но это была просто игра воображения.
   Расплатившись, она отправилась осматривать другие экспонаты.
   Еще  до  начала  второй  мировой  войны  бывший   хозяин   кафе,   старый
индеец-навахо, начал собирать коллекцию бутылок. Он, конечно, ничего не знал
про  секретный  ядерный  проект,  хотя  не  мог   не   заметить   машины   с
государственными номерами, зачастившие в эту глушь,  военных  начальников  и
инженеров в костюмах с галстуками, которые, даже если бы очень  постарались,
не сумели бы прикинуться местными фермерами или индейцами из резервации.
   "Наверное, инженеры, работавшие  над  Манхэттенским  проектом,  выглядели
здесь так же дико, как и мы с Малдером",  -  подумала  Скалли  и  продолжила
чтение.
   За несколько дней до начала испытаний в июле 1945 года какой-то  инженер,
один из завсегдатаев кафе "Сова", предупредил старого хозяина. Не вдаваясь в
подробности, он намекнул, чтобы тот на пару  дней  спрятал  хрупкое  стекло.
Старик так и сделал, и коллекция бутылок уцелела, хотя  во  время  испытаний
стены дрожали во всей округе. Имя заботливого инженера, во имя его же блага,
осталось в тайне.
   Сжимая в руке  сувенир,  Скалли  вернулась  в  зал  и  отыскала  Малдера.
Расположившись поудобнее, он в который раз перечитывал факс, переданный  ему
на полигоне Уайт-Сэндз, и потягивал чай  со  льдом  из  красной  пластиковой
чашки.
   Усевшись напротив, Скалли увидела, что он и ей заказал чай со льдом.  Она
положила  камешек  на  стол,  и  Малдер  тут  же  схватил  его  и   принялся
разглядывать со всех сторон.
   - Помнится, когда я купил сувенир в  подобном  заведении,  ты  надо  мной
посмеялась.
   - Это совсем другое дело.
   - Ну разумеется! - с издевкой ухмыльнулся он.
   - Да, другое. Это тринитит. Помнишь, я тебе рассказывала?
   Пристально разглядывая камень в тусклом свете  неоновой  рекламы,  Малдер
заметил:
   - Точь-в-точь как с места происшествия.
   Скалли кивнула.
   Разговор прервала официантка: она  поставила  перед  ними  по  корзиночке
горячей жареной картофельной стружки и  по  огромному,  сочному  гамбургеру,
завернутому в бумагу.
   - Вот увидишь, Скалли, тебе понравится. Это фирменное блюдо  заведения  -
чизбургер с зеленым перцем чили. - Малдер взял чизбургер,  откусил  здоровый
кусок и, даже не прожевав, капая соком, проговорил: - Вкуснотища! Они  прямо
тут проворачивают мясо через мясорубку,  а  для  аромата  добавляют  зеленый
перец чили. В Вашингтоне такого не найдешь.
   - А я, может, и искать бы не стала. - Взяв  в  руки  огромный  чизбургер,
Скалли  с  сомнением  оглядела  его,  решая,  с  какой  стороны   безопаснее
приступить, и проверила, достаточно ли на столе  салфеток.  Но,  попробовав,
была вынуждена согласиться с Малдером.
   - Итак, Скалли, вернемся к делу. Что  мы  имеем?  Два  трупа,  вернее,  с
лошадью три.  В  обоих  случаях  смерть  наступила  в  результате  внезапной
тепловой вспышки, похожей на  маленький  ядерный  взрыв.  Один  произошел  в
стенах лаборатории, другой - посреди дикой пустыни.
   Скалли подняла палец, заметила,  что  он  испачкан  в  кетчупе,  схватила
салфетку, вытерла и продолжила:
   - В первом случае погиб ученый-ядерщик, работавший над секретным проектом
нового мощного оружия, а вторая смерть случилась на полигоне Уайт-Сэндз, где
военные могли проводить испытания подобного оружия. Вот тебе и связь.
   - Но ведь в кабинете доктора Грэгори  эксперименты  не  проводились.  Там
одни компьютеры. Да и в ящике картотеки ядерной боеголовки мы не нашли. Даже
если  бы  вояки  решили  испытать  Брайт  Энвил,  вряд  ли  они  выбрали  бы
Уайт-Сэндз. Ведь для этого есть  отличный  ядерный  полигон  в  Неваде  -  с
оборудованием, надлежащей охраной и все такое прочее. Кроме  того,  тебе  не
показалось, что для полковника с полигона Уайт-Сэндз все это не было  полной
неожиданностью?
   - Показалось, - неохотно согласилась Скалли. - Ему явно  не  хотелось  во
всем этом разбираться.
   Малдер вытер рот салфеткой.
   - Знаешь, Скалли, нам нужно искать неявную связь. Может,  она  вообще  не
имеет никакого отношения к Брайт Энвил.
   - Ну а к чему же тогда имеет? Малдер доел последний  кусок  чизбургера  и
занялся остатками картофельной стружки.
   -  Между  Эмилом  Грэгори  и  Оскаром  Маккэрроном,  по  всей  видимости,
существуют какие-то связи со времен второй мировой войны. Оскар Маккэррон  -
старый  фермер,  который  всю  жизнь  так  и  просидел  на  своем  ранчо   в
Нью-Мексико. Доктор Грэгори тоже родом из Нью-Мексико. Полвека назад работал
над  Манхэттенским  проектом,  потом  в  Лос-Аламосе,  а  потом  переехал  в
Сан-Франциско и начал работать в Центре ядерных исследований Тэллера.
   - Ну и что дальше, Малдер? Он пожал плечами.
   - Ничего. Пока еще не знаю. Просто мыслю  вслух.  Надо  больше  напрягать
воображение, рассматривать все варианты. Что общего могло быть у  этих  двух
людей? Мы знаем, что Грэгори участвовал в испытаниях в Тринити-Сайт, а семье
Маккэррона принадлежала земля, где эти испытания проводили.
   Отправив в рот кусочек картошки, Скалли
   заметила:
   - Тебе не кажется, Малдер,  что  временами  твое  воображение  становится
слишком необузданным?
   - Разве?! - притворно изумился Малдер.  -  А  сколько  раз  мои  безумные
догадки оказывались верными?
   Скалли съела еще кусочек.
   - Бывало и такое. Малдер вздохнул.
   - Хотя ты ужасная зануда, Скалли, я все равно тебя люблю. Она улыбнулась.
   - Должен хоть кто-то держать тебя в рамках.
   Вытерев руки салфеткой, Малдер достал карту Нью-Мексико.
   - Интересно, далеко ли отсюда Розуэлл*? Может, стоит туда заглянуть.
   - Нет, не стоит! Мы должны успеть на самолет.
   - Ну что, попалась? - рассмеялся Малдер. - Да я просто пошутил.
 
   Гонолулу, Гавайи.
   Компания "Камида Импорте".
   Пятница, 14.04
 
   Райан  Камида  сидел  за  безукоризненно  чистым  столом  в  офисе  своей
компании, расположившейся на четырех этажах небоскреба, и аккуратно  выводил
адрес на конверте.
   Перьевая ручка четко двигалась по бумаге, буквы выходили прямые и ровные,
и непросохшие черные чернила поблескивали, как спекшаяся кровь.
   Две стены в его угловом кабинете занимали окна, из которых открывался вид
на остров Оаху, но жалюзи почти всегда были полузакрыты.  Камиде  нравилось,
когда теплые солнечные лучи касались изуродованной шрамами кожи лица,  нежно
ласкали тело, как когда-то  давно,  в  безмятежном  полузабытом  детстве  на
острове, затерянном где-то в Тихом океане.
   Но когда солнце светило слишком ярко, его лучи обжигали, как  огонь.  Они
напоминали об упавшем с неба пламени, о вспышке чудовищной силы, которая как
будто подожгла сам воздух.
   Белые как снег волосы  Камиды  были  аккуратно  подстрижены  и  тщательно
уложены.  Во  взрослой  жизни  ему  удивительно  везло:  деньги  у  него  не
переводились, их с лихвой хватало на одежду, вещи, комфорт...
   Но не все можно купить за деньги. Правда, всего ему и не нужно.
   Его  отекшие,  словно  восковые  пальцы  твердо,  как   оружие,   сжимали
полированную ручку - впрочем, в каком-то смысле она и была оружием. Слова из
письма эхом отдавались в голове. Камида писал адрес ровным, четким почерком,
буквы безошибочно выходили из-под пера и выстраивались одна за одной.
   Довольный  результатом,  Камида  положил  ручку   в   знакомую   ложбинку
письменного прибора рядом с чернильницей  и  взял  конверт  в  руки,  обводя
пальцами края и острые углы. Он не сомневался, что правильно заполнил адрес.
Камида никогда никого не просил помочь, хотя сам видеть  результатов  своего
труда не мог.
   Райан Камида был слеп.
   С каждым отправленным письмом, с  каждой  найденной  мишенью  его  тайный
список становился все короче. Имена виновных навечно отпечатались  в  памяти
Камиды.
   Он  сидел  за  столом  в  своем  кабинете,   теплое   гавайское   солнце,
проскальзывая сквозь щели жалюзи, нежно гладило кожу, но он чувствовал  себя
очень одиноким (правда, ему самому захотелось побыть одному, и  он  отправил
всех  сотрудников  со  своего  этажа  пораньше  домой).  Сначала  сотрудники
возражали, ссылаясь на  неоконченную  работу,  неотложные  дела  и  грядущие
убытки, но Камида заплатил  им  в  полтора  раза  больше  обычного,  и  они,
довольные, разошлись по домам. На фирме все  давно  привыкли  к  чудачествам
Камиды.
   Так что теперь он один, и никто не мешает ему  заниматься  самым  главным
делом.
   Чтобы успокоить тайные муки совести, правительство на  протяжении  долгих
лет помогало Камиде, то под благовидными предлогами подкидывая ему  подачки,
то явно отдавая предпочтение его компании в заключении выгодных сделок. Ведь
он бизнесмен-инвалид,  да  еще  из  национального  меньшинства  (правда,  на
Гавайях уроженцы тихоокеанских островов не редкость). На  самом  деле  здесь
среди массы японских туристов и туземцев в меньшинстве
 
   * Розуэлл - город в штате  Нью-Мексико,  получивший  широкую  известность
благодаря неоднократно замеченным
   там НЛО.
 
   как раз белые.
   Камида  делал  все  возможное  для  процветания   своей   компании.   Они
специализировались  на  импорте   экзотических   изделий   с   малоизвестных
тихоокеанских островов - Элугелаб, Трук, атолл Джонстон  и  других  островов
Маршалловой гряды. Туристам  нравится  скупать  побрякушки,  привезенные  из
дальних стран с непонятными названиями.
   Деньги были нужны Камиде для главного дела его жизни.
   Нащупав клапан, он вложил в конверт написанную от руки записку, крошечный
пузырек  и  запечатал  письмо.  Он  почувствовал  облегчение,  но  это  было
мимолетное чувство.
   Сколько бы писем он ни  отправил,  сколько  бы  виновных  ни  нашел,  ему
никогда не вернуть к жизни свой народ. Это был геноцид в чистом виде:  такой
"работе" позавидовал бы сам Адольф Гитлер.  В  один  миг  вся  семья  Райана
Камиды, все его родственники, все племя...  весь  остров  исчез  во  вспышке
света и огня. Выжил только один мальчик.
   То, что именно ему суждено было уцелеть, Камида не считал  ни  чудом,  ни
благословением свыше. Просто он всю жизнь мучается жутким упоминанием о  тех
секундах, а для всех остальных этот кошмар кончился сразу.
   Во всяком случае, так он думал раньше.
   А голоса в его голове все кричат и кричат, как и в тот  день,  когда  ему
было десять.
   Отложив конверт, Камида принюхался к душному воздуху кабинета и,  закинув
обожженное лицо, уставился невидящими глазами в потолок.  Он  не  видел,  но
чувствовал, ощущал, что надвигается шторм.
   Внутренним зрением Камида видел бурное море ослепительно белого  света  с
мелькающими призрачными лицами, искаженными адской  болью.  Хоть  он  и  был
слеп, но знал: они здесь. Они не оставят его в покое.
   Призраки  его  испепеленного  народа  становились   все   беспокойнее   и
беспокойнее. Если он не  выберет  им  новую  жертву,  они  найдут  ее  сами.
Призраки ждали своего часа слишком долго и больше не подчиняются воле Райана
Камиды.
   Взяв письмо, Райан Камида поднялся из-за стола,  легко  и  непринужденно,
как зрячий, вышел из кабинета  в  коридор  и  знакомым  путем  направился  к
почтовому ящику, откуда  письмо  повезут  на  самолет,  который  полетит  на
материк. На расходы на срочную доставку Раиан  Камида  не  скупился.  Письмо
предназначалось одной весьма важной персоне  из  штаб-квартиры  Министерства
энергетики в Вашингтоне.
   Сорвать проект "Брайт Энвил" ему вряд ли удастся, но,  может,  он  сумеет
предотвратить повторение кошмара.
 
   Центр ядерных исследований Тэллера.
   Понедельник, 10.16
 
   После на удивление  тихих  и  спокойных  выходных  Малдер  ехал  знакомой
дорогой в Центр ядерных исследований Тэллера, насвистывая "Сны  Калифорнии".
Сидевшая  рядом  Скалли  только  притворно  вздохнула,  всем   своим   видом
показывая, что напарников не выбирают и она готова мириться с его более  чем
своеобразным чувством юмора. За долготерпение Малдер одарил  ее  благодарной
улыбкой.
   Судя по состоянию трупа старика-фермера в Тринити-Сайт,  было  ясно,  что
между его смертью и смертью доктора Эмила Грэгори есть связь. Так что теперь
вопросов, на которые предстояло найти ответы, стало еще больше.
   Остановившись у ворот, Скалли и Малдер предъявили  удостоверения  агентов
ФБР и пропуска на территорию Центра. Они приехали, чтобы еще раз  поговорить
с сотрудниками доктора Грэгори  по  проекту  "Брайт  Энвил"  -  заместителем
руководителя проекта Бэром Доули и  другими  учеными  и  инженерами.  Скалли
считала, что обе смерти имеют  общую  причину  -  испытание  небольшого,  но
достаточно  мощного  ядерного  механизма.  В  лаборатории  доктора   Грэгори
произошла трагическая ошибка, а на  полигоне  Нью-Мексико  неудачно  провели
испытания.
   Малдеру эта версия казалась маловероятной. Он  считал,  что  есть  другая
причина, просто они ее пока не выяснили, но Скалли упрямо стояла на своем.
   Проехав за ворота, Малдер развернул карту  территории  Центра  Тэллера  и
нашел на ней лабораторный комплекс,  где  погиб  доктор  Грэгори,  и  старый
корпус, куда временно переехал Бэр Доули.
   - Интересно, что скажет господин  Доули  после  того,  как  ты  разузнала
кое-что про Брайт Энвил из неофициальных источников. Надежная  информация  -
наше лучшее оружие.
   - Вот если бы у нас ее было побольше...
   - Если бы да кабы... - начал Малдер. Вспомнив про облака-"грибы",  Скалли
поежилась и попросила:
   - Лучше не продолжай.
   Подъехав к старому корпусу, они оставили машину на стоянке для служебного
транспорта. На этот раз Малдер благоразумно прихватил пылезащитные маски для
себя и  для  Скалли.  Он  помог  ей  застегнуть  маску,  придирчиво  оглядел
напарницу в новом обличье и глубокомысленно изрек:
   - Авангардная мода. Между прочим, тебе к лицу.
   - То дозиметры, то маски... Ну чем не курорт!
   В  коридоре  продолжались  работы  по  замене   изоляционного   покрытия.
Прозрачный  занавес  переместился  вглубь,  туда,   откуда   доносился   гул
генератора, создающего  отрицательное  давление  воздуха,  чтобы  мельчайшие
волокна асбеста не летели за заграждение.
   - Нам направо, - скомандовал Малдер. - По  сравнению  с  новым  кабинетом
Бэра Доули моя каморка в подвале штаб-квартиры ФБР просто райский уголок.
   Несмотря  на  грохот  ломов,  гул  генератора  и  крики  рабочих,   дверь
временного кабинета Доули была распахнута настежь.
   - Господин Доули, можно к вам? - постучался Малдер. - И как вы только тут
работаете!
   Заглянув в кабинет, Малдер увидел, что там никого нет. Стол  пуст,  ящики
картотеки заклеены, фотографии в рамках по-прежнему в коробках, канцелярские
принадлежности разбросаны, словно  кто-то  в  спешке  собирал  вещи,  а  все
ненужное побросал где попало. Малдер нахмурился и огляделся.
   -  Дома  никого  нет,  -  заметила  Скалли.  Внезапно  в  кабинет   вошел
рыжеволосый молодой человек. Он был в очках и в маске, скрывавшей  выражение
его лица. Из кармана клетчатой рубашки торчали ручки.  "Виктор  Ожильви",  -
прочел Малдер на пластиковой карточке.
   - Вы из Министерства обороны? - спросил Ожильви.  -  У  нас  пока  готовы
только предварительные отчеты.
   - Нам нужен господин Бэр Доули, - сказал Малдер. - Вы не подскажете,  где
его можно найти?
   Глаза за круглыми стеклами очков удивленно моргнули.
   - Как? Я точно помню, что упоминал об этом в докладной записке. Он  уехал
в Сан-Диего, еще в четверг. Через день-два "Даллас" подойдет  к  атоллу.  Мы
тоже вот-вот улетим.
   - Куда? - осведомился Малдер.
   Этот вопрос совсем сбил Ожильви с толку:
   - Что значит куда? Разве вы не из Министерства обороны?
   - А мы этого  и  не  говорили,  господин  Ожильви,  -  вмешалась  Скалли,
предъявляя значок и удостоверение. -  Мы  из  ФБР.  Специальный  агент  Дана
Скалли, а это мой напарник - агент Малдер. Не могли бы вы  ответить  нам  на
некоторые вопросы относительно Брайт  Энвил,  смерти  доктора  Грэгори...  и
предстоящих испытании на атолле в Тихом океане.
   Малдер в  очередной  раз  изумился,  как  ловко  и  непринужденно  у  нее
получается сплести все в цепь деловых вопросов.
   Казалось, глаза Ожильви вот-вот вылезут за линзы очков.
   - Я... я не могу вам ничего сказать, - чуть заикаясь, заявил он. - Проект
засекречен.
   Заметив, что молодой человек напуган, Малдер решил этим воспользоваться.
   - Вы что, не расслышали? Мы из ФБР. Вы не имеете  права  не  отвечать  на
наши вопросы.
   - Но я давал подписку.
   - Как вам будет угодно. - Малдер пожал плечами. - Хотите, я ознакомлю вас
с  некоторыми  статьями  кодекса  ФБР?  Например,  вот  с  этой:   если   вы
отказываетесь оказывать содействие расследованию, я имею право привлечь  вас
к судебной ответственности согласно статье 43, пункт "е".
   - Малдер! - одернула его Скалли.
   - Не мешай мне, Скалли! - не унимался Малдер. - Молодой человек, по  всей
видимости, не представляет, какие его ждут неприятности.
   - Я... я думаю, вам  лучше  переговорить  с  представителем  Министерства
энергетики. Она имеет право  отвечать  на  подобные  вопросы.  Если  она  не
против, тогда и я отвечу. И вам не придется меня привлекать. Честное слово!
   Малдер вздохнул: этот раунд он проиграл.
   - Ладно. Звоните ей  прямо  сейчас.  Порывшись  в  ящике  стола,  Ожильви
откопал телефонный справочник Центра ядерных исследований Тэллера и,  нервно
перелистав страницы, набрал номер Розабет Каррера.
   Скалли подошла поближе к Малдеру и шепнула на ухо:
   - Значит, статья 43, пункт "е"?
   - Незаконное ношение более одной  ручки  в  нагрудном  кармане  клетчатой
рубашки, - отшутился Малдер. - Но он-то ничего об этом не знает.
   Виктор Ожильви передал ему трубку.
   - Доброе утро, агент  Малдер!  -  Голос  Розабет  Каррера  звучал  мягко,
дружелюбно и любезно. - А я не знала, что вы уже вернулись из Нью-Мексико.
   - За  время  нашего  отсутствия  произошло  немало  интересного.  Куда-то
подевались почти все сотрудники доктора Грэгори, и мы не можем  ни  от  кого
добиться, что же с ними приключилось. Раз все они причастны к делу, нам  так
или иначе придется задать им кое-какие вопросы. Тем более теперь,  когда  мы
обнаружили связь между доктором Эмилом Грэгори и жертвой из Уайт-Сэндз.
   Скалли приподняла бровь:  Малдер  откровенно  преувеличивал,  но  Розабет
Каррера знать этого не могла.
   - Агент Малдер, - сказала миз Каррера уже  не  столь  любезно,  -  доктор
Грэгори работал над проектом, имеющим большую ценность  не  только  для  его
лаборатории, но и для государства в целом. У  таких  дорогостоящих  проектов
всегда есть жесткий график. В его соблюдении заинтересованы люди  из  высших
политических кругов, и они делают все, чтобы график соблюдался. Боюсь, мы не
сможем отозвать ученых по чьей бы то ни было прихоти.
   - Это не прихоть, миз Каррера, - перешел на официальный тон Малдер.  -  У
вас в Центре при невыясненных обстоятельствах погиб ученый-ядерщик, а теперь
еще одна жертва, уже на полигоне  Уайт-Сэндз,  при  схожих  обстоятельствах.
Думаю, у нас достаточно оснований сначала как следует  в  этом  разобраться,
прежде чем перейти к следующему этапу расследования. Я  хотел  бы  попросить
вас приостановить испытания Брайт Энвил.
   - Брайт Энвил? Первый раз слышу о таких испытаниях.
   - Давайте не будем играть в кошки-мышки! Пожалейте телефонное время.
   - К сожалению, ничем не могу вам помочь.  Работа  доктора  Грэгори  будет
продолжена согласно утвержденному  графику,  -  спокойно  и  твердо  заявила
Каррера.
   Малдер принял вызов.
   - Знаете, ведь я могу позвонить в штаб-квартиру ФБР, да и в  Министерстве
обороны у меня есть кое-какие связи.
   - Можете звонить кому угодно, агент Малдер, - почти грубо ответила она. -
Но испытания, которые готовил доктор Грэгори, все равно пройдут по  графику.
Будьте уверены. У правительства есть свои приоритеты, и я уверена, что вы  и
сами это отлично понимаете.  Расследование  убийства  в  этом  списке  стоит
значительно ниже, чем интересы национальной безопасности.
   Когда Малдер опустил трубку, Скалли заметила:
   - Насколько я поняла по твоей скорбной  физиономии,  Розабет  Каррера  не
стала навязывать нам свою помощь.
   - Да, - со вздохом признался  Малдер,  -  переговоры  прошли  не  слишком
результативно. Виктор Ожильви нервно дернулся к выходу.
   - Значит, я могу не отвечать на ваши вопросы?
   Покосившись в его сторону, Малдер буркнул:
   - Можете, но в таком случае и на поздравления с Рождеством от  меня  тоже
не рассчитывайте.
   Ожильви быстро  растворился  в  коридоре.  Уперев  руки  в  боки,  Скалли
повернулась к Малдеру и объявила:
   - Ну  ладно,  теперь  мой  черед  собирать  информацию.  Пора  еще  разок
наведаться в Беркли.
 
   Штаб-квартира общества "Нет ядерному безумию!".
   Понедельник, 15.31
 
   Когда  Скалли  спустилась  по  бетонным  ступеням  в  бомбоубежище,   где
разместился штаб противников ядерного вооружения, она обнаружила там  полный
разгром: как будто проворовавшаяся компания спешно сворачивала бизнес.
   Несколько  студентов-активистов  снимали  со  стен  плакаты  с   жертвами
Нагасаки, фотографии несчастных туземцев, лишившихся крова, списки  наземных
ядерных испытании и графики роста раковых заболевании.
   Оторопев, Скалли остановилась и молча смотрела на возню  и  суматоху.  За
тонкой перегородкой все так же надсадно гудела копировальная машина.
   На высоком табурете стояла секретарша  Бекка  Тори  и  сдирала  со  стены
лозунг, призывавший не допустить вторую ядерную войну. На этот  раз  мулатка
была все с тем же нагромождением косичек, но в еще более диком наряде.
   - Мне нужно поговорить с Мириел Брэмен, -  окликнула  ее  Скалли.  -  Она
здесь?
   Бекка выдернула еще одну кнопку, и половина  лозунга  шуршащим  водопадом
обрушилась вниз. Спустившись с табурета и вытерев руки о  цветастое  платье,
секретарша спросила:
   - Вы та самая дама из ФБР? А Мириел здесь  больше  нет.  Как  видите,  мы
сворачиваемся. Общество "Нет ядерному безумию!" закрыто.
   - Закрыто? - удивилась Скалли. - Вы переезжаете в другое помещение?
   - Нет. Просто Мириел ни с того ни с сего взяла  и  прикрыла  лавочку.  По
арендному договору мы могли сидеть тут еще  целый  месяц,  но  она  уступила
помещение другой группе. Знаете, в университете офисные помещения  всегда  в
дефиците.
   - А вас что, перестали финансировать? -
   Скалли никак не могла взять в толк, что вес таки случилось.
   - Да что вы! - рассмеялась Бекка. - За последние пять  лет  в  Беркли  не
было организации устойчивее  нашей.  На  наш  счет  переводили  дикие  бабки
откуда-то с Гавайев. Но Мириел все  разом  свернула  и  велела  переоформить
аренду на тех, кто стоял первым на очереди. Говорит, у нее изменились планы.
Думаю, ее опять куда-то понесло, только на этот раз совсем в другую сторону.
   - А что за организация будет здесь теперь? - Скалли все  никак  не  могла
прийти в себя от известия о внезапном исчезновении Мириел Брэмен. Что  могло
заставить ее отказаться от дела, которому она была так  беззаветно  предана,
ведь ради него она бросила  любимую  работу  и  нанесла  непоправимый  ущерб
карьере.
   - Теперь здесь "зеленые". Показать их плакаты? Жуть! Там  и  про  высокую
концентрацию токсичных веществ в грунтовой воде, и про то, как они проникают
повсюду и подрывают наше здоровье.
   Секретарша протянула Скалли несколько  плакатов,  где  приводился  список
формул токсичных веществ, обнаруженных в пробах водопроводной  воды.  Многие
из них Скалли знала, некоторые видела впервые. Приведенные цифры  показались
ей завышенными, и она засомневалась в чистоте анализа.
   На одном из  плакатов  приводились  данные  о  неуклонном  росте  раковых
заболеваний в результате  загрязнения  грунтовых  вод.  График  был  один  к
одному, как  на  плакате  общества  "Нет  ядерному  безумию!",  с  той  лишь
разницей, что тот во всем винил остаточную  радиацию  в  результате  ядерных
испытаний в пятидесятых годах.
   Один  из  студентов  с  грохотом  подтащил  табурет  к  другой  стене  и,
взгромоздившись на него,  стал  вытаскивать  оставшиеся  кнопки,  пока  весь
плакат не рухнул на пол.
   - Ну а чем же теперь будете заниматься вы, миз Торн? - участливо спросила
Скалли. - У вас есть рекомендации, чтобы подыскать новое место?
   Бекка Торн моргнула круглыми черными глазами.
   - А зачем? Я остаюсь с "зелеными". Какая мне  разница,  против  чего  они
протестуют. Мне все одинаково интересны. Сейчас такие  времена,  что  верить
никому нельзя, тем более правительству. Только не подумайте, что это я в ваш
огород.
   Скалли улыбнулась.
   - Знаете, мой напарник с вами наверняка бы нашел общин язык.
   Сверкнув белозубой улыбкой, Бекка Topн отерла пот со лба и предложила:
   - А вы присылайте его сюда. Нам люди всегда нужны.
   Скалли с трудом сдержала смех.
   - Вообще-то  он  слишком  занят,  в  том  числе  расследованием  дела,  -
вернулась она к цели своего визита. -  Нам  очень  нужно  поговорить  Мириел
Брэмен. Вы не знаете, как бы нам ее найти?
   Секретарша пристально посмотрела ей в глаза.
   - Номера своего телефона она не оставил::
   Но мне кажется, она  отправилась  куда-то  и  острова.  Когда  ее  мучают
угрызения совести она иной  раз  ударяется  в  путешествия.  Как-то  раз  ее
занесло в Нагасаки, другой раз - в Перл-Харбор. Кто знает, где  она  теперь?
Мириел до вольно скрытная.
   Скалли нахмурилась.
   - Значит, она где-то на островах, только вы понятия не имеете,  на  каких
именно. Может, на Ямайке? Таити? А может, в Новой Зеландии?
   Бекка пожала плечами.
   - Послушайте, мисс ФБР, я же говорю вам, Мириел ужасно торопилась. Пришла
в пятницу и сказала, что мы закрываемся. Вот и все.
   Сказала, что все свободны. Ну еще, конечно, благодарила всех за  труды  и
добавила: если кому вдруг понадобится рекомендация, пусть обращаются к  ней.
Можно подумать, в приличной фирме рекомендация какой-то Мириел Брэмен что-то
значит! Слава Богу,  у  нас  есть  кое-какие  связи,  хотя  бы  голодать  не
придется.
   Скалли протянула Бекке свою визитную карточку.
   - Миз Торн, если вдруг узнаете, где она, попросите ее позвонить  мне  вот
по этому телефону. Думаю, она не откажется со мной поговорить.
   - Хорошо. Ну, мне пора за  работу.  В  субботу  нас  демонстрация.  Нужно
расклеить листовки, позвонить в тысячу  разных  мест.  Здесь  ни  минуту  не
расслабишься. Я бы тоже не отказалась от отпуска на  островах!  Поблагодарив
секретаршу, расстроенная  Скалли  вышла  на  улицу.  Сначала  в  лаборатории
погибает доктор Грэгори, потом Бэр Доули и вся команда  срываются  с  места,
чтобы на каком-то атолле провести секретные испытания.  А  теперь  и  Мириел
Брэмен, бывший участник проекта  "Брайт  Энвил"  и  ярый  противник  ядерных
испытаний, спешно убывает куда-то на острова.
   Неужели это совпадение? Скалли терпеть не могла таких совпадений.
   Ну а каким боком прикажете воткнуть сюда старика Оскара Маккэррона?
   Хотя кусочки головоломки разбросаны далеко друг от друга, все они связаны
невидимой нитью. Остается ее нащупать. Да, придется им  с  Малдером  напрячь
мозги.
   Истина всегда существует. Только нужно ее найти.
   Гейтерсбург, Мэриленд.
   Особняк Нэнси Шекк. Понедельник, 18.30
 
   Вечер  был  жаркий  и  влажный,  воздух  липкий,   как   мокрая   тряпка.
Взлохмаченные тучи даже не собирались  проливаться  долгожданным  ливнем,  а
лишь давили, предвещая еще большую духоту и влажность.
   "Все-таки  хорошо,  когда  дома  свой  бассейн,  хоть   это   и   дорогое
удовольствие", - думала в такие дни Нэнси Шекк, возвращаясь с работы.
   Захлопнув входную дверь, она вошла в холл. Ставни были закрыты, и в  доме
царил полумрак и прохлада. Кирпичный дом с белыми колоннами  в  колониальном
стиле, окруженный ухоженной  живой  изгородью,  утопал  в  зелени  цветущего
кизила. Нэнси Шекк гордилась своим домом именно в таком солидном особняке  и
должен жить высокопоставленный чиновник Министерства энергетики.
   Вот уже десять лет, как она развелась  с  мужем,  трое  детей  выросли  и
разъехались по университетам, так что весь дом в распоряжении Нэнси и  ничто
не мешает ей наслаждаться свободой, тишиной и комфортом.
   Впрочем, для  одинокой  женщины  особняк  слишком  велик,  но  заниматься
поисками более скромного жилища не входило в ее планы, особенно теперь.  Всю
свою жизнь Нэнси отчаянно карабкалась наверх, и этот  шикарный  особняк  как
нельзя лучше соответствовал ее нынешнему облику.
   Швырнув портфель на телефонный столик, она с наслаждением сбросила душный
деловой пиджак. На такой работе независимо от погоды приходится облачаться в
строгие костюмы и мучиться в  колготках.  Для  нее  они  неотъемлемая  часть
туалета, как яркая  кепка  и  фартук  для  подростков,  стоящих  за  стойкой
закусочных Макдоналдс.
   Нэнси не терпелось сбросить с себя всю одежду,  натянуть  любимый  черный
купальник и поскорее нырнуть в прохладный бассейн.
   Схватив почту, она пошла на кухню и, небрежно швырнув письма  на  столик,
нажала  на  попку  автоответчика.  Первый  звонок  был  от  фирмы,   которая
настойчиво предлагала покрыть дом алюминием.
   - Покрыть мой дом алюминием? - фыркнула она. - Вот еще глупости!
   Потом раздался приятный знакомый голос,  хотя  в  словах  не  содержалось
ничего особенного, Нэнси слышала в них тайный смысл  и  страсть,  выходившие
далеко за рамки обычного делового знакомства и даже дружбы.
   На работе  и  на  официальных  встречах  в  Министерстве  энергетики  она
называла его "бригадный генерал Мэтью Брадукис". Когда он заходил  к  ней  в
дом, звала его просто Мэтью,  а  в  постели  шептала  глупые  нежные  слова,
которые не принято говорить вслух.
   Он не назвал своего имени: в этом не было нужды.
   - Это я. Я немного задержусь на работе, так что приеду не раньше половины
восьмого.  По  дороге  заскочу  домой  и  возьму  из  холодильника   парочку
бифштексов, которые вот уже сутки лежат в маринаде. Насадим их на вертел,  а
пока они жарятся, искупаемся или... займемся еще чем-нибудь.  Теперь,  когда
коней, уже виден и цель почти достигнута...
   Нэнси рассмеялась, узнав в словах только им двоим понятный тайный  смысл,
и в ней шевельнулось желание.
   - ...нам с тобой не мешает несколько расслабиться. - Сообщение кончилось,
раздался сигнал, и пленка перемоталась обратно.
   Войдя в спальню, Нэнси разделась и, улыбнувшись своим мыслям,  скинула  с
кровати шелковое покрывало. Потом натянула черный купальник и посмотрелась в
зеркало.
   Ей  было  чем  гордиться.  Конечно,  сейчас  он  не  так  великолепна   и
обольстительна, как в двадцать пять  лет,  но  для  своих  сорока  пяти  она
выглядит отменно. У нее отличная фигура, она прекрасно одевается, следит  за
собой и не утратила вкуса ко всем земным радостям. Короткие  волосы  стильно
подстрижены (хорошо,  что  в  светлых  волосах  не  заметна  седина,  просто
появился пепельный оттенок).
   Достав из шкафа большое махровое полотенце, Нэнси вернулась  на  кухню  и
налила себе стакан джина с тоником. Размешала, добавила пару  кусочков  льда
(Мэтью, когда придет, приготовит себе выпивку сам).
   Захватив почту  и  стакан,  с  полотенцем  через  плечо  Нэнси  вышла  во
внутренний дворик посидеть у воды. Подтащила шезлонг  поближе  к  столику  и
включила лампы для приманивания насекомых: на закате от комаров и мошек  нет
никакого житья. И, наконец, вооружившись  сачком,  обошла  весь  бассейн  по
периметру и отловила утонувших жучков и листья, нападавшие с деревьев. Когда
голубая гладь воды полностью очистилась, Нэнси вернулась в тень к шезлонгу.
   Устроившись поудобнее, она потягивала напиток, смакуя вкус тоника и джина
"Танкерей", обжигавшего прохладой горло  и  горячившего  кровь.  Представила
вкус  сочного  жареного  мяса  на  вертеле,  которое  приготовит  Мэтью.  Ей
показалось, что она уже чувствует солено-сладкий вкус его поцелуев у себя на
губах.
   Вздрогнув от желания, она скользнула руками по купальнику.
   Как хорошо, что у нее есть мужчина, который  занимает  такое  же  высокое
положение в обществе, работает вместе с ней над секретным проектом  и  знает
все, что касается тайного финансирования  Брайт  Энвил  за  счет  сокращения
ассигнований на другие программы.
   С ним можно говорить обо всем, не боясь при этом проболтаться:  бригадный
генерал Мэтью - Брадукис отвечал за разработку концепции новой боеголовки на
уровне  Министерства  обороны,  а  она  занималась  тем  же,  но  только   в
Министерстве энергетики. Так что  все  в  полном  порядке.  Мэтью  идеальный
партнер. Во всяком случае, пока.
   Нэнси втирала масло в голые  ноги,  руки,  плечи  и  шею  и  представляла
сильные пальцы Мэтью. Нет, лучше об этом не думать, а то не хватит  терпения
его дождаться.
   Чтобы отвлечься, она начала просматривать почту.  Кроме  обычных  счетов,
циркуляров, рекламы и прочей ерунды, ее внимание  сразу  привлекло  заказное
письмо со штемпелем Гонолулу без обратного адреса.
   - А вдруг я  выиграла  путевку  на  двоих?  -  сказала  она  и  торопливо
разорвала плотный конверт, но из  него  выпал  только  крошечный  пузырек  с
черным пеплом и полоска бумаги с  запиской,  тщательно  выведенной  от  руки
аккуратными, острыми, как бритва, прописными буквами:
 
   ЗА ТВОЙ ВКЛАД В БУДУЩЕЕ.
 
   Нэнси нахмурилась.
   - Что бы это значило? - Из любопытства она подняла пузырек  и  посмотрела
на свет. Мне поручают агитацию против табакокурения? Дурацкие  шутки!  Нэнси
встала. Что бы это ни было - неудачный розыгрыш  или  угроза,  ее  на  такую
удочку не поймаешь.
   - В следующий раз, будьте любезны, поподробнее! - И она  бросила  записку
на стол.
   Хватит! Солнце садится, нечего попусту терять время.
   У бортика бассейна затрещала лампа. Hэнcи  смотрела,  как  из  нее  летят
голубые искры, пожирая беззаботных комаров и мошек, прилетевших  на  манящий
огонь.
   - Так вам и надо! - усмехнулась она. Внезапно заискрили и  другие  лампы,
шипя, треща и хлопая. Лампы отчаянно мигали,  искры  падали,  как  маленькие
грозовые молнии.
   - Что это? Набег майских жуков? - озиралась  по  сторонам  Нэнси.  Обычно
лампы шипят так громко, только когда попадаются крупные  жуки.  Поскорее  бы
пришел Мэтью: жаль, если он пропустит такой фейерверк.
   Одна  задругой  лампы  взрывались,  выбрасывая  в  воздух  снопы  голубых
электрических искр похожих на римские свечи.  Нэнси  поморщилась:  теперь  в
выходные придется менять все лампы.
   - Да что, черт побери, происходит? - Все  еще  держа  в  руке  пузырек  с
пеплом, Нэнси со стуком опустила стакан на бетонный пол  дворика,  чудом  не
расколов тонкое стекло. Внезапно она, в одном купальнике, почувствовала себя
хрупкой и беззащитной. Может, лучше вернуться в дом и позвонить...
   Вдруг  непонятно  откуда  послышались  голоса,  говорившие  на   каком-то
незнакомом языке, и окружили ее невидимым плотным кольцом.
   Наэлектризованный воздух трещал и искрился, словно  все  вещи  в  дворике
разом  превратились  в  громоотводы.  От  шезлонга   к   столику   пробежала
бело-голубая вольтова дуга.
   - Помогите! - закричала Нэнси.
   Она хотела убежать, но поскользнулась и чтобы не  упасть,  схватилась  за
шезлонг - руку обожгло разрядом.
   Она открыла рот, чтобы закричать, и ил пломбами в зубах заплясали  искры.
Ее пепельные волосы зашевелились, как змеи, окружив голову нимбом.
   Пошатываясь, Нэнси шагнула к бортику бассейна, ища спасения  в  воде.  По
коже,   покалывая   раскаленными   иглами,   бежали   мурашки   статического
электричества. Пузырек с пеплом упал в воду.
   Вокруг  Нэнси  бушевал  ураган  яростного  света.  Голоса   кричали   все
оглушительнее.
   Критическая масса.
   Нэнси закружил порыв грозового ветра.
   Огненный вихрь опалил глаза. Воспламенив, как спичку, чудовищная  вспышка
жара и радиации швырнула ее  спиной  в  бассейн.  В  небо  поднялось  облако
испарившейся воды.
   Последнее, что запечатлел глазной  нерв  Нэнси  Шекк,  -  это  призрачный
зловещий ядерный гриб.
 
   Особняк Нэнси Шекк.
   Вторник, 13.06
 
   Еще один труп-близнец: обуглившийся скелет, остаточная радиация и  та  же
неестественная поза - как жук на спинке, беспомощно задравший лапки.  Малдер
отчетливо вспомнил знаменитую литографию Эдварда Мунка
   "Крик".
   Только на этот  раз  все  случилось  во  внутреннем  дворике  загородного
особняка.  Здесь,  на  фоне  бассейна,  шезлонгов   и   прочего   убранства,
испепеленный ядерной вспышкой труп выглядел еще ужаснее, чем в остекленевшем
песке пустыни Нью-Мексико.
   У  бассейна  их  остановил  местный  полицейский,  но  Малдер   предъявил
удостоверение:
   - ФБР. Специальный агент Малдер, специальный агент Скалли.  Мы  прилетели
осмотреть место происшествия и труп.
   Во  дворике  уже  работали  оперативники.  Услышав  разговор  Малдера   с
полицейским,  следователь  подошел  поближе  (вид  у  него  был   совершенно
замороченный) и спросил:
   - Вы из ФБР? Значит,  без  тяжелой  артиллерии  не  обошлось.  Зачем  вас
вызвали?
   - Нас заинтересовали некоторые  обстоятельства,  -  объяснила  Скалли.  -
Возможно, эта смерть имеет непосредственное отношение к расследованию  дела,
над которым мы сейчас работаем. Третий аналогичный случай за неделю.
   Детектив удивленно поднял бровь и устало пожал плечами:
   - Буду рад, если чем-нибудь поможете. Могу и вовсе все уступить.  Крепкий
орешек! Первый раз такое вижу.
   - Поздравляю: ты стал богаче еще на одно дельце, - шепнула Скалли и пошла
осматривать бассейн и внутренний дворик.
   Достав перочинный ножик, она  соскоблила  пробу  с  почерневшего  изнутри
забора из красного дерева, ограждавшего частное владение Нэнси Шекк.
   - Обгорел только верхний слой. Похоже, тепловая вспышка была  мощной,  но
непродолжительной.
   Малдер осмотрел поцарапанное ножом место, повернулся к бассейну и заметил
разбитые лампы для приманивания насекомых.
   - Странно, все лампы разом вышли из строя.  Такое  редко  случается.  Как
будто они полопались одна за другой от резкого скачка напряжения.
   - Давай позвоним в местную энергокомпанию и уточним, не было ли перепадов
в подаче питания на момент смерти, - предложила Скалли.
   Малдер молча кивнул. Положив руки на пояс, он медленно обернулся  кругом,
как в детской игре, и  опять  уставился  на  бассейн,  словно  надеясь,  что
разгадка сама вынырнет из воды. Увы!
   - Ну ладно, Скалли. На этот раз мы не в лаборатории  разработок  ядерного
оружия и не на полигоне, а всего  лишь  во  внутреннем  дворике  особняка  в
Мэриленде. Какое логическое обоснование ты можешь мне предложить?
   Скалли вздохнула.
   -  Знаешь,  Малдер,  на  этот  раз,  боюсь,  даже  твоя  буйная  фантазия
бессильна.
   -  Ты  всегда  меня  недооценивала!   Во-первых,   я   попробую   узнать,
существовала  ли  связь  между  Нэнси  Шекк,  Эмилом   Грэгори   и   Оскаром
Маккэрроном. Имела ли она отношение к  испытаниям  ядерного  оружия.  Или  к
Манхэттенскому проекту. И Бог знает к чему еще.
   - Да во времена Манхэттенского проекта и второй мировой  войны  ее  и  на
свете-то не было! Правда, в досье сказано, что она занимала солидный пост  в
Министерстве энергетики. Если это и есть  связь,  то  весьма  отдаленная.  В
Министерстве энергетики работают десятки тысяч людей.
   - Разберемся.
   Коронер' уже упаковал труп в черный пластиковый мешок. Малдер  подошел  к
нему и жестом попросил расстегнуть молнию, чтобы еще раз  взглянуть  на  то,
что осталось от Нэнси Шекк.
   - Ничего более странного в жизни не  видел!  -  заявил  коронер,  чихнул,
громко засопел и пробормотал что-то насчет  аллергии.  -  Никогда  не  видел
подобного трупа. Это не просто жертва пожара. Я  даже  представить  себе  не
могу, что могло вызвать такую мощную тепловую вспышку. Придется полазить  по
справочникам.
   - Может, атомная бомба? - бросил пробный камень Малдер.
   Коронер нервно хохотнул и опять чихнул.
   - А почему бы и нет? Подумаешь,  рванули  бомбу  во  внутреннем  дворике.
Обычная разборка между добрыми  соседями!  Только  никто  из  свидетелей  не
приметил грибовидного облака.
   - Я понимаю, насколько дико это звучит, но за последнюю неделю это третий
подобный случай. Сначала в Калифорнии, потом в  Нью-Мексико,  а  теперь  вот
здесь.
   - Значит, вы такое уже видели? - оживился коронер  и  потер  покрасневшие
глаза. - Что же это может быть?
   Покачав головой, Малдер попросил застегнуть молнию и неохотно признался:
   - Пока я пребываю в таком же неведении сэр.
   У стеклянной двери в кухню стоял военный  в  генеральской  форме  и  двое
полицейских усердно записывающих  его  показания  в  блокноты.  Генерал  был
невысокого роста, широкоплечий, с короткой  черной  шевелюрой,  смуглый,  и,
судя по выражению лица, он был глубоко потрясен случившимся.
   -- Кто это, Скалли? - заинтересовался Малдер.
   - Я слышала, как один  полицейский  сказал,  что  это  он  вчера  вечером
обнаружил труп.
   Малдер  быстро  пошел  послушать,  что  говорит  генерал,  и  задать  ему
кое-какие вопросы.
   - Когда я пришел, бетон был еще горячий. Значит, это случилось  незадолго
до моего прихода. Забор дымился. Краска пошла пузырями, и пахло... - Генерал
сокрушенно потряс головой. - Этот запах. - Он повернулся и смотрел прямо  на
Малдера, но явно его не видел. - Я воевал и  много  чего  повидал  на  своем
веку...  Знаю,  что  такое  смерть.  Доводилось   собирать   останки   жертв
авиакатастрофы, так что меня трудно удивить. Но погибнуть вот так... у  себя
дома...
   Малдер  наконец  прочел  имя  генерала   на   пластиковой   карточке   и,
воспользовавшись паузой, спросил:
   - Скажите, пожалуйста, генерал Брадукис, вы с Нэнси Шекк вместе работали?
   Генерал был в таком состоянии, что даже  не  поинтересовался,  по  какому
праву Малдер задает ему вопросы.
   - Да... работал.
   - А зачем вы приезжали к ней вчера вечером?
   Генерал напрягся и сдвинул брови.
   - Собирались вместе поужинать. Хотели пожарить  мясо  на  вертеле.  -  Он
вспыхнул. - Мы не афишировали наши отношения, но и не делали из них большого
секрета.
   Малдер сочувственно кивнул.
   - Еще один вопрос, генерал. Миз Шекк занимала видный пост в  Министерстве
энергетики. Вы не знаете, над чем конкретно она работала?
   Брадукис отвел в сторону глаза. Полицейские занервничали, сомневаясь,  то
ли прогнать нового следователя, то ли разрешить ему задавать вопросы.
   - Мы... Нэнси не любила говорить о работе. Нащупав новую ниточку,  Малдер
воодушевился:
   - Значит,  она  занималась  одним  из  тех  секретных  проектов,  которые
финансируются из "черных дыр" бюджета?
   - Это все выдумки журналистов. Просто иной  раз  приходится  прибегать  к
нетрадиционным способам,
 
 
   Коронер - следователь, производящий дознание в случаях насильственной или
скоропостижной смерти
   Малдер придвинулся к генералу вплотную, как ястреб,  камнем  падающий  на
жертву. От следующего вопроса зависело все.
   - А работа Нэнси Шекк не имела отношения к проекту "Брайт Энвил"?
   Генерал отшатнулся, как испуганная кобра.
   - Я не имею права говорить о проекте. Тем более здесь.
   Малдер понимающе улыбнулся.
   - В этом нет необходимости, генерал. Реакция Брадукиса говорила  сама  за
себя. Малдеру показалось, что он видит, как кусочки  головоломки  собираются
воедино. Конечно, не все  еще  понятно,  но  картина  проясняется.  Пожалуй,
генерала Брадукиса лучше оставить в покое. Пока.
   - У меня все, генерал. Извините за навязчивость в столь тяжелое  для  вас
время. Вы работаете в Пентагоне? Если у меня возникнут вопросы,  я  зайду  к
вам лично.
   Брадукис неохотно кивнул, а Малдер вернулся к почерневшему  бортику,  еще
вчера окружавшему бассейн небесно-голубым ободком. Половина воды выпарилась,
а та, что осталась, помутнела. В углах скопилась бурая пена.
   Хотя вспышка была чудовищной силы, особняк  Нэнси  Шекк  не  загорелся  и
участок соседей тоже не пострадал. Как будто ею кто-то управлял,  специально
сфокусировав  в  одном  месте.  Некоторые  свидетели  заявили,  что   видели
короткую, яркую вспышку, но не придали  этому  никакого  значения.  В  таких
районах соседи не имеют обыкновения совать нос в чужие дела.
   Вдруг  Малдер  заметил  в  воде,  почти  у  самого  дна,  что-то  темное.
Присмотревшись, он понял, что это какой-то маленький  пузырек.  Оглядевшись,
Малдер нашел сачок для очистки воды (он висел на крючках над входом в кухню)
и снял его. Ручка от жара  искривилась,  но  сама  сетка,  как  ни  странно,
уцелела.
   Малдер подошел к бортику и, исхитрившись, отловил пузырек. С сачка  текла
мутная вода.
   - Смотрите, что я нашел! - крикнул он и взял в руку маленький  пузырек  с
чем-то черным внутри. В пузырек попала вода, правда, всего несколько капель.
Подошли Скалли со следователем. Зажав пузырек между большим  и  указательным
пальцами, Малдер поднял его на свет. Пузырек показался ему очень странным, и
поэтому он сразу решил, что находка может обернуться важной уликой.
   Малдер протянул пузырек Скалли, и она,  встряхнув  содержимое,  задумчиво
заметила:
   - Сказать, что это наверняка, не могу. Черный порошок, похож на пепел. Но
как он попал на дно бассейна?  Думаешь,  он  может  быть  как-то  связан  со
смертью Нэнси Шекк?
   - Есть только один  способ  проверить,  Скалли.  -  Малдер  повернулся  к
следователю. - У нас в ФБР отличная лаборатория.  Мне  бы  хотелось  отвезти
порошок на экспертизу для определения химического состава и полного анализа.
Мы сразу же сообщим результаты вам.
   - Ради Бога! - с  готовностью  согласился  следователь.  -  Одной  обузой
меньше. - Он покачал головой. - Первый раз у меня такое дело. Боюсь, оно мне
не по зубам. Так что премного вам благодарен. - Откинув со  лба  волосы,  он
усмехнулся и добавил: - Я ваш должник: если попадется труп  с  ножевыми  или
пулевыми ранами, милости прошу ко мне.
 
   Вашингтон, округ Колумбия.
   Штаб-квартира ФБР.
   Вторник, 15.10
 
   После утомительных переездов и перелетов Скалли с  рвением  принялась  за
работу, наслаждаясь тишиной и знакомой обстановкой своей лаборатории.
   Она знала, где что  взять.  Знала,  к  кому  обратиться  за  помощью  или
технической консультацией. Знала многих специалистов, чьим мнением  дорожила
и кто мог в случае необходимости  беспристрастно  и  объективно  оценить  ее
работу.
   По техническому оснащению лаборатории ФБР нет равных. Кроме  того,  здесь
собрались судебные эксперты, чьи необычные интересы и разнообразные  таланты
не один раз помогали распутывать самые сложные  дела.  Например,  среди  них
была  женщина,  обладающая  даром  различать   горьковато-миндальный   запах
цианистого калия. Знаток тропических рыб,  сумевший  распознать  неизвестный
яд, оказавшийся обыкновенным альгицидом, веществом для  очистки  аквариумов.
Или специалист по  фототехнике,  распознавший  по  копии,  на  какой  именно
копировальной машине ее сделали.
   Расследуя дела под грифом "Икс",  Скалли  и  Малдер  не  раз  озадачивали
экспертов лаборатории, заставляя их напрягать ум и воображение.
   Лаборатория насчитывала изрядное число отделов,  каждый  занимался  своей
тематикой, но все, якобы для облегчения взаимодействия, были связаны  единой
структурой.  Например,  отдел  химии  и   токсикологии,   генного   анализа,
стрелкового оружия и идентификации  инструментов,  волос  и  волокон,  отдел
взрывчатых веществ,  специальной  фотографии,  видеоувеличения,  полиграфии,
дактилоскопии, анализа материалов и многие другие. Хотя  Скалли  работала  в
ФБР не первый год, разобраться в хитросплетении отделов она так и не смогла,
зато точно усвоила, в каких случаях куда обращаться.
   Когда Скалли открыла дверь в приемную отдела биологического анализа,  где
пробы  бегло  осматривают,  прежде  чем  подвергнуть  специальному  анализу,
неприятный запах ударил в нос сильнее, чем  обычно,  а  хозяйка  лаборатории
Берлина Лу Куок, крупная китаянка, была явно не в духе.
   - Агент Скалли! Не слишком ли многого вы хотите? - В голосе металл, будто
Скалли была виновником этого жуткого запаха.  -  Разве  вы  не  знаете,  как
следует представлять пробы на анализ?  Неужели  так  трудно  воспользоваться
четкой, раз и навсегда утвержденной процедурой?
   Сжав в руке пакетик с пробой черного порошка  из  пузырька,  выловленного
Малдером из бассейна Нэнси Шекк, Скалли неловко переминалась с ноги на ногу.
   - Я подумала, может, заполню бланки сама...
   Но заведующая лабораторией, поморщившись от запаха, продолжила нотацию:
   ФБР имеет все  основания  рассчитывать,  что  местные  правоохранительные
органы хотя бы попытаются следовать  установленному  порядку.  Вы  согласны?
Ведь это же для нашего общего блага!
   Не дожидаясь ответа, она схватила со стола инструкцию (пальчики этой дамы
могли запросто сломать деревянную доску) и принялась читать вслух:
   - "Заявки следует направлять в центр  контроля  улик  ФБР.  Пули  следует
посылать бандеролью, заказным письмом или с  курьером.  Человеческие  органы
следует уложить в  сухой  лед  и  отправить  в  пластиковом  или  стеклянном
контейнере срочной почтовой посылкой, бандеролью или доставить с нарочным".
   Берлина  помахала  инструкцией,  тщетно  пытаясь  разогнать  тошнотворный
запах.
   - А тут из какой-то захолустной дыры в Северной Дакоте  присылают  печень
жертвы  на  токсикологический  анализ.  Так  эти  умники  запихнули   ее   в
пластиковый мешок с молнией, залепили клейкой  лентой,  нацарапали  адрес  и
даже не удосужились оплатить срочную пересылку! -  Она  гневно  фыркнула.  -
Нечего сказать, сэкономили! - Берлина в сердцах швырнула  инструкцию,  и  та
спланировала на пол. - А мы по их милости должны теперь дышать этой вонищей,
да к тому же вряд ли мы сумеем  что-нибудь  определить  по  тканям  в  таком
состоянии.
   Скалли сглотнула и рискнула прервать гневную тираду:
   - А когда я представлю пробу согласно инструкции, смогу  ли  я  попросить
вас об одолжении?
   Берлина Лу  Куок  прищурила  раскосые  глаза  и  неожиданно  оглушительно
расхохоталась:
   - Прошу прощения, агент Скалли.  Разумеется,  сможете.  Это  в  связи  со
смертью  высоко  поставленной   дамы   из   Министерства   энергетики?   Нас
предупредили: дело срочное.
   Скалли кивнула и вручила ей пакетик с про бой и  записку  Малдера  с  его
домыслами на это;
   счет.
   - Занятно, - заметила Лу Куок, пробежав записку  глазами.  -  Если  агент
Малдер прав, мы быстро определим состав пробы. А  вот  если  нет...  на  это
могут уйти недели.
   -  Сделайте  все,  что  сможете,  -  попросил.  Скалли.  -  Заранее   вам
благодарна. Ну а мне предстоит вскрыть два трупа.
   - Завидую! - Не отрывая глаз  от  черного  порошка,  Лу  Куок  встала  и,
по-прежнему ворча  что-то  насчет  вони  в  лаборатории,  пошла  к  столу  с
приборами и инструментами.
 
   День выдался на редкость суматошным и утомительным.
   Скалли  делала  вскрытие  тела  Нэнси  Шекк  и   старика-фермера   Оскара
Маккэррона, чьи останки благодаря усердию военных с полигона Уайт-Сэндз были
упакованы и присланы в лабораторию в  полном  соответствии  с  установленной
процедурой. Скалли подозревала, что они с превеликой  радостью  умыли  руки,
предоставив ей отвечать на все вопросы.
   Но даже теперь,  после  вскрытия  тел  трех  жертв,  погибших  одинаковой
смертью, она не представляла, что именно послужило орудием убийства.
   Причина смерти ясна: экстремальное тепловое и  радиационное  воздействие.
Но вот как быть с источником воздействия? Что это:  новый  смертоносный  луч
или миниатюрная боеголовка?
   Скалли неплохо разбиралась в ядерной физике  и  прекрасно  понимала,  что
боеголовка не может поместиться в маленькую бомбу или  ручную  гранату.  Для
размещения критической массы, инициирующего взрывчатого  вещества  и  экрана
необходим определенный объем, да и вообще такие "игрушки" камня на камне  не
оставили бы, но ни в одном из трех случаев значительных разрушений не  было.
У Скалли  пока  есть  единственная  улика  -  пузырек  с  непонятным  черным
порошком, выловленный Малдером из бассейна Нэнси Шекк.
   Закончив с вскрытием, Скалли принялась за исследование порошка.  Поместив
пробу на стерильный металлический поднос,  она  осторожно  размазала  жирную
слизь  скальпелем  и,  вооружившись   увеличительным   стеклом,   попыталась
определить ее состав.
   Вставила в магнитофон новую кассету, нажала кнопку  "ЗАПИСЬ",  установила
уровень срабатывания, чтобы в записи не было пауз, продиктовала номер  дела,
номер пробы и при ступила к предварительному осмотру.
   -  Проба  черного  вещества,  обнаруженного  в   бассейне   Нэнси   Шекк,
представляет   собой   мелкую,   хлопьевидную,   частично    гранулированную
субстанцию, в состав которой, очевидно, входят два компонента. Большую часть
составляет мягкий пепел органического происхождения. Проба  влажная:  в  ней
присутствуют хлор другие химикаты  из  бассейна.  Так  что  в  окончательном
анализе придется делать поправки.
   Второй компонент смеси представляет собой зернистую... - Скалли  отделила
крупинку кончиком скальпеля, надавила на  нее,  и  она  выскользнула  из-под
лезвия. - ...твердую кристаллическую субстанцию. Похоже на  скальную  породу
или... песок. Да, пожалуй, это темный песок.
   Прихватив немного черного порошка кончиком скальпеля, она перенесла ее на
предметное стекло, размазала по поверхности и поместила под стереомикроскоп.
Приникнув к окулярам, отрегулировала фокус и принялась рассматривать,  меняя
увеличение,  используя  поляризационный  фильтр  и   постоянно   как   можно
равномернее разглаживая вещество по стеклу.
   - Да, очень похоже на песок, - повернувшись к магнитофону, повторила  она
и нахмурилась. - Вероятно, пепел взяли где-то на берегу, где он был смешан с
грунтом. Впрочем, это предположение. - Придется потерпеть, пока будут готовы
результаты анализа обоих компонентов в лаборатории Берлины Лу Куок.
   Интуитивно предчувствуя  положительный  ответ,  Скалли  решила  проверить
пробу на радиацию,  тем  более  что  днем,  перед  вскрытием,  она  получила
суперсовременный  счетчик  альфа-излучения,   с   помощью   которого   можно
определить остаточную радиацию, превышающую фоновую.
   Она направила чувствительный элемент счетчика на размазанную  по  подносу
смесь, и от его серебристых прямоугольных  ячеек  на  металлическом  подносе
заиграли блики. Выходные данные  прибора  поступали  в  компьютер,  и  умная
машина, переварив информацию, выдала на дисплеи спектр  ядерного  излучения.
Скалли ничуть  не  удивилась,  обнаружив  в  пробе  остаточную  радиацию.  К
счастью, из-за незначительного объема пробы доза радиации никакой угрозы  не
представляла. Судя по спектру, характер излучения был довольно  необычным  и
явно связан с мощным выбросом энергии.
   Почти всю работу компьютер взял  на  себя,  сравнивая  полученный  спектр
излучения   с   тысячами   других,   хранившихся   в   памяти,   и   пытаясь
идентифицировать его природу. Скалли оставалось лишь нажимать кнопки.
   В дверь постучали, и вошла Берлина Лу Куок с папкой в руках.
   - Агент Скалли, вам срочная посылка - получите ваши результаты.
   - Как, уже готово? - поразилась Скалли.
   - А вы как думали? Что я уложу их  в  сухой  лед  и  отправлю  почтой?  -
рассмеялась Лу Куок. - Просто мне захотелось подышать свежим воздухом, вот я
их и занесла.
   - Спасибо! - Не успела Скалли взять папку, как  китаянка  развернулась  и
величаво удалилась.
   Скалли не стала  смотреть  бумаги,  а  повернулась  к  дисплею  проверить
результаты сканирования. Как ни странно, за ту минуту, пока он разговаривала
с Берлиной Лу Куок, компьютер определил источник излучения.
   Конечно, погрешность могла быть  достаточно  велика,  но  машина  сделала
заключение, что это черное вещество сорок - пятьдесят лет назад  подверглось
воздействию мощного источника ионизирующего излучения.
   Скалли тревожно вздохнула и, заранее зная ответ, не спеша раскрыла  папку
с результатам биологического анализа. Раз Лу Куок смогла определить вещество
пробы так быстро, значит догадка Малдера оказалась верной.
   Бегло перелистав отчет, Скалли нашла заключение и ужаснулась.
   Черный порошок на самом деле оказало смесью пепла, вернее,  человеческого
праха, со жженного почти дотла  мощной  вспышкой  ядерного  излучения  около
сорока лет назад, и мелкого черного песка.
   Радиоактивный  прах  сорокалетней  давности  на  месте   смерти   жертвы,
сгоревшей в такой же ядерной вспышке?
   Песок.
   Прах.
   Радиация.
   Откинувшись на спинку стула, Скалли задумчиво  закрыла  папку  и  тут  же
потянулась к телефону. Откладывать нельзя.
   Малдер будет в восторге.
 
   "Камида Импортc".
   Вторник, 12.03
 
   Когда Мириел Брэмен  поднялась  на  верхний  этаж  небоскреба,  ей  стало
чуть-чуть не по себе. За окнами сияло солнце, синел океан, спешили машины, а
над пляжем, как грозный часовой, нависала гора
   Дайамонд-Хед. Войдя в офис "Камида Импортс", Мириел словно ступила в иной
мир.
   На Гавайи ее привели ни прекрасный климат, ни морские красоты, ни пляжи с
толпами  молочно-белых   отпускников-американцев,   жарившихся   на   щедром
тропическом солнце, ни магазины, заполоненные ордами японских  туристов.  Ей
надо было срочно поговорить с Камидой.
   Предложив Мириел присесть, секретарша пошла  доложить  о  ее  приезде,  а
Мириел нервно мерила шагами приемную, слишком возбужденная для  того,  чтобы
листать яркие глянцевые журналы, разложенные на столиках.
   Она знала Камиду около года: они познакомились как раз в то время,  когда
Мириел разочаровалась в своей работе и превратилась в  яростного  противника
ядерного  вооружения.  Только  благодаря  его  щедрым  анонимным   вливаниям
общество "Нет ядерному безумию!" безбедно существовало весь этот год.
   С первого дня знакомства Мириел поняла, что у них так много  общего,  что
ее охватило предчувствие беды. Одно лишь его  присутствие  внушало  какой-то
непонятный страх. Хотя  она  не  понимала  его  философского  приятия  своей
трагической судьбы, ее притягивал этот ореол мученика.
   Работая в Центре ядерных исследований Тэллера, Мириел Брэмен не  единожды
встречалась с важными  людьми  и  привыкла  отстаивать  свою  точку  зрения.
Познакомившись с Райаном Камидой поближе и оценив его щедрость, Мириел  дала
себе слово никогда ни о чем его не просить, если в этом нет крайней нужды.
   Кажется, сейчас  такой  момент  наступил.  Камида  не  раз  говорил,  что
собирается предпринять серьезный шаг, готов прибегнуть к крайним мерам  и  у
него есть конкретный план. Временами Мириел казалось, что он ясновидящий. Но
больше верить ему на слово она не могла: выбора у нее не было.
   Из кабинета вслед за секретаршей вышел Райан  Камида.  Он  только  слегка
касался ее плеча, словно давая понять, что благодарен за участие  и  помощь.
Его незрячие глаза были мутновато-белые, как наполовину  сварившийся  яичный
белок. Лицо в рытвинах шрамов напоминало скульптуру,  вылепленную  неопытной
рукой.
   Камида повернул голову, словно сразу почувствовал, где Мириел, по тонкому
запаху дезодоранта или по звуку дыхания. "А может, - подумала Мириел,  -  он
просто не говорит никому о своих необычных способностях".
   - Здравствуйте, господин Камида! Спасибо, Райан, что нашли время со  мной
встретиться.
   Отпустив  плечо  секретарши,  Камида  подошел  к  Мириел,  а   секретарша
вернулась на рабочее место, где уже трезвонил телефон.
   - Здравствуйте, Мириел! Какой приятный сюрприз! Как это любезно  с  вашей
стороны приехать в такую даль  со  мной  повидаться!  Я  как  раз  собирался
перекусить в оранжерее. Не составите мне компанию?
   - С удовольствием! У меня к вам дело.
   - Вот как! Жаль. Или, напротив, рад?
   - Нет, жаль. Именно жаль.
   - Будь добра, Шейла, - обратился он к секретарше, -  попроси  принести  в
оранжерею обед на двоих. Нам с  миз  Брэмен  нужно  поговорить  в  спокойной
обстановке.
   В огромной комнате на последнем этаже  был  разбит  сад,  вернее,  уголок
тропического леса. Он утопал в лучах солнечного света (крыша  и  одна  стена
были полностью застеклены), увлажнители освежали воздух,  напоенный  запахом
зелени, удобрений и земли. Буйно росли папоротники и цветы, не в  горшках  и
на клумбах, а сами по себе, как джунгли на затерянном в океане острове.  Над
верхушками деревьев порхали залетевшие в окна птицы.
   Вытянув вперед руки, как священник, дающий  благословение,  Райан  Камида
уверенно шел по зеленому лабиринту. Иногда он останавливался и,  склонившись
над цветком, закрывал глаза и вдыхал его аромат.
   Фонтанчик увлажнителя выбросил струю. Камида подставил ладонь, и  на  его
шершавой, израненной коже заблестели прохладные капли.
   - Вот мой любимый уголок, Мириел. Здесь я слушаю  шелест  листвы,  вдыхаю
запах земли и аромат цветов. Для меня это  истинное  наслаждение.  Мне  даже
грустно за вас: вы видите, и именно поэтому вам  не  дано  насладиться  всем
этим в полной мере.
   Камида привел Мириел к столику, спрятанному среди буйной зелени. Выдвинул
металлический  стул  и,  когда  она  села,  придвинул  поближе  к   круглому
стеклянному столику, который как раз подходил для  обеда  вдвоем  в  райском
уголке джунглей.
   - У меня плохие новости, Райан, - выпалила Мириел, прежде чем  тот  успел
сесть.
   Камида обошел стол и устроился напротив. Мириел хотела продолжить, но тут
принесли обед: два салата и блюдо  с  дольками  свежего  ананаса,  папайи  и
манго. Мириел молча смотрела на Камиду, дожидаясь, пока уйдет прислуга.
   "Кажется, увечье пошло  ему  на  пользу,  -  думала  она.  -  Его  словно
оберегает ангел-хранитель. Ему везет в бизнесе, и его  компания  по  импорту
экзотических изделий выросла в преуспевающую корпорацию".
   Хотя Мириел познакомилась с Камидой в Нагасаки случайно, ее не  оставляли
смутные  подозрения,  что  он  подстроил  встречу,  да  и   сейчас   события
развиваются по задуманному им сценарию.
   Вздрогнув от неприятной мысли, Мириел опустила плечи и занялась салатом.
   Покинув  своего  учителя  Эмила  Грэгори,  Мириел  обратилась  к   новому
наставнику, ища опору и видя в нем единомышленника.  Райан  Камина  знал  на
редкость много о ядерных испытаниях и о военной промышленности. С ним Мириел
всегда могла обсудить смертоносные планы, рожденные в стенах Центра Тэллера,
и программы, о которых  ей  удавалось  разузнать  от  некоторых  не  в  меру
разговорчивых бывших коллег.
   Мириел  передавала  Камиде  абсолютно  все,  не  испытывая  ни   малейших
угрызений совести из-за того, что разглашает секретную информацию.  Да,  она
дала слово посвятить себя науке, но теперь  у  нее  иная  цель  в  жизни,  и
продиктована эта цель не военнопромышленным комплексом, от которого, если на
то пошло, всем одни только неприятности.  Мириел  ничуть  не  сомневалась  в
собственной правоте.
   А теперь наступил решающий момент в их борьбе. Если они не положат  конец
проекту
   "Брайт Энвил", то вся их работа не более чем пыль, которую они пускали  в
глаза тем, кто в них верил.
   Камида молча ел салат, но  по  его  серьезному  виду  Мириел  поняла:  он
наверняка знает о том что сейчас услышит.
   - У меня ничего не вышло, - сказала Мириел, доев последний листик салата,
и воткнул вилку в ломтик ананаса. - Маятник запущен, и его не остановить  ни
мне, ни вам и никому другому.
   - Значит, наш глас никто не услышал?
   - Услышать-то услышали, только не считают нужным прислушаться: подумаешь,
муха жужжит.
   Камида вздохнул и помрачнел, а Мириел продолжала уже громче, наклонившись
к нему хотя он и так ее отлично слышал:
   - Испытания Брайт Энвил проведут  и  без  доктора  Грэгори.  На  каком-то
необитаемом атолле на Маршалловых островах.
   Райан Камида выпрямился.
   - Я так и думал. Атолл Эника. Вот где пройдут испытания.
   - Откуда вы знаете?
   - А где еще их проводить? - почти закричал он и резко оттолкнул тарелку с
салатом. Тарелка слетела со стола и с  оглушительным  грохотом  разбилась  о
пол. Не дрогнув ни единым мускулом, Камида обратил на Мириел незрячие  глаза
и тихо произнес:
   - Самое страшное еще только начинается.
 
   Ваикики Oaxy.
   Особняк Камиды.
   Вторник, 23.17
 
   Слепому не нужен свет.  Раиан  Камида  сидел  один  в  сумраке  гостиной,
освещенной лишь отблеском луны на зеркальной глади океана светом  догорающих
угольков в застекленном камине за его спиной.
   Когда вечером похолодало, он аккуратно  сложил  веточки  кедра  и  сосны,
разжег  камин  сидел,  вдыхая  пряный   аромат   дыма   и   радуя   ласковым
прикосновениям тепла. Слушал, как,  пожирая  дрова,  шуршит  и  потрескивает
огонь. Как будто шепчет кто-то...
   Он открыл дверь, чтобы впустить в дом  свежее  дыхание  океана.  Издалека
доносился мягкий шорох прибоя и ровный  гул  машин  с  магистрали.  Туристы,
прилетающие на Оаху из всех уголков мира, никогда не спят,  а  целыми  днями
смотрят достопримечательности, ходят по магазинам, сидят в ресторанах...
   Скрестив на груди израненные руки, Камида откинулся на  спинку  кресла  и
ждал. Из года в год во время ночного ритуала мягкая обивка,  прогибаясь  под
его весом, идеально повторяла контуры тела.
   Скоро придут голоса. Камида одновременно и боялся, и с  нетерпением  ждал
их прихода. На этот раз больше боялся. Все изменилось к худшему. Это понимал
и он, и духи. По спине пробежал холодок, и  он  повернул  голову  налево,  к
камину, чувствуя, как по щеке разливается тепло.
   Брайт Энвил. Атолл Эника.
   То, что сообщила ему Мириел Брэмен, расстроило Камиду куда больше, чем он
показал. Он переживал по-своему. Сегодня он не может быть с ней. У него есть
обязательства перед духами.
   Голоса-призраки требовали своего:  он  должен  быть  с  ними,  и  ему  не
оставалось ничего.
   как подчиниться их воле. Он не имеет права роптать: Райан Камида  жив,  а
они нет.
   За окном, шурша галькой, то набегали, то откатывались волны.
   На столике рядом с креслом, прямо  у  нег  под  рукой,  стояла  коллекция
статуэток из мыльного камня. Камида любил подержать в руке маленькую фигурку
и, гладя ее чувствительными кончиками пальцев, изучать,  как  она  вырезана.
Хотя кожа его в шрамах, зато у него острый ум. Крошечные  точеные  дельфины,
слоники, драконы и фигурки языческих богов будоражили его воображение.
   Мало-помалу  вздохи  океана,  доносившиеся  из  открытой  двери  веранды,
отступили на  задний  план.  Камида  ощущал,  как  в  комнате  накапливается
статическое электричество и растет напряжение.  Рука  сжала  фигурку  богини
Пеле, воспетой в легендах островитян.
   И вот в ушах  зазвенели  потусторонние  голоса  на  родном,  незабытом  и
незабываемом язык Призраки окружили его со всех сторон.
   Лица призраков Камида никогда не виде но их смутные образы отпечатались в
его сознании, и он узнавал каждого без помощи омертвевших зрительных нервов.
Он знал, что ли призраков навеки застыли в предсмертном крике, когда ядерная
вспышка взорвала каждую клеточку их тела. Он не мог  видеть  мертвенно-белый
свет, игравший на его лице, когда  духи  кружили  перед  ним,  наполняя  дом
холодным призрачным сиянием.
   Духи его не трогали: они приходят не за  тем,  чтобы  навредить  ему.  Во
всяком случае, сегодня. У них совсем иная цель. Райан Камида им нужен:  ведь
из всего племени уцелел только он.
   Один за другим призраки выходили из хоровода  света  и,  проплывая  перед
ним, называли свои имена, рассказывали о себе, делились радостями и  бедами,
несбывшимися мечтами...
   Хотя их жизнь на земле оборвалась, фантомы хотели пережить каждый ее  миг
вновь и вновь и призывали Камиду в свидетели. Он был их памятью.
   На атолле Эника  жило  не  так  уж  много  людей,  но  череде  призраков,
приходивших к нему каждую ночь вот уже сорок лет подряд, не было конца,  как
нет конца его мыслям об имени и жизни каждого из них.
   Сжимая в руках фигурку богини Пеле, Райан Камида покорно сидел в  кресле.
Выбора у него не было: он слушал.
 
   Арлингтон, Виргиния.
   Пентагон.
   Среда. 10.09
 
   Малдер решил наведаться в  Пентагон  к  "другу"  Нэнси  Шекк,  бригадному
генералу Мэтью Брадукису.
   Может, теперь, когда он  немного  оправился  от  удара,  Малдеру  удастся
разговорить генерала Малдер знал, что многие избегают его именно из-за  этой
дурацкой привычки задавать неприятные вопросы. Поэтому  Малдер  не  удивился
бы, откажись Брадукис его принять.
   Однако секретарша генерала,  переговорив  по  селектору,  пригласила  его
пройти в просторный кабинет Мэтью Брадукиса.
   Бригадный генерал встал из-за  стола  и  протянул  ему  сильную  руку.  С
широкого смуглого лица исчезла печать уверенности в себе - выражение, весьма
характерное для большинства генералов. Чтобы  скрыть  нервозность,  Брадукис
твердо сжал полные губы.
   - Я ждал вас, агент Малдер. - Судя по покрасневшим векам генерала  мучила
бессонница.
   - А я, генерал, откровенно говоря, и не надеялся, что вы  пожелаете  меня
видеть. Есть люди, которым очень не нравится, что я копаюсь в этом деле.
   - Напротив. - Брадукис сел, сплел пальцы и только потом поднял  глаза  на
Малдера. - Хотите верьте, хотите нет, но я с  нетерпением  ждал  вас.  Вчера
меня смутили ваши вопросы. Я думал, какого черта нужно ФБР в доме Нэнси.  Но
потом я навел справки (у меня есть в бюро  кое-какие  связи),  узнал  о  вас
много хорошего и ознакомился с некоторыми делами, которые  вы  расследовали.
Даже встретился с заместителем директора  Скиннером.  Он  произвел  на  меня
благоприятное  впечатление.  О  вас  отзывается   хорошо,   правда,   весьма
сдержанно.
   Последнее замечание Малдера немало удивило: с замом директора у него были
довольно натянутые отношения. Скиннер зачастую и слышать не хотел  некоторые
слишком неправдоподобные на его вкус домыслы Малдера,  и  Малдер  так  и  не
разобрался, на чьей же Скиннер стороне.
   - Раз вы знаете  о  моей  репутации,  сэр,  я  вдвойне  удивлен,  что  вы
согласились со мной встретиться. Я думал, вас отпугнет мой послужной список.
   Брадукис сжал руки так, что побелели суета вы, и  его  лицо  стало  очень
серьезным.
   - Мы с вами отлично понимаем, агент Малдёр, что  происходит  нечто  очень
странное. Я не стану заявлять  об  этом  официально,  но  вам  признаюсь:  я
убежден,  что  именно  ваша...  готовность   воспринимать   некоторые   вещи
неординарно поможет расследованию.
   Малдер насторожился.
   - А вы знаете, что есть еще  две  жертвы  погибшие  аналогичным  образом?
Ученый-ядерщик из Центра ядерных исследований  Тэллера  и  старик-фермер  на
полигоне Уайт-Сэндз, неподалеку от Тринити-Сайт. Состояние трупа  такое  же,
как и в случае с Нэнси Шекк.
   Открыв ящик стола, генерал достал папку швырнул ее на стол Малдеру.
   - Добавьте сюда еще два трупа, о которых вы еще  не  слышали.  Офицеры  с
базы ВВС Вандерберг на центральном калифорнийском побережье.
   Малдер оторопело раскрыл папку с глянцевыми фотографиями,  запечатлевшими
уже знакомую картину -  обгорелые  трупы.  Он  обратил  внимание  на  пульты
управления,  допотопные  наборные   диски   и   осциллоскопы,   почерневшие,
оплавленные пластмассовые кнопки в каком-то тесном  помещении,  замурованном
подвале, где произошел смертельный взрыв.
   - Где это случилось?
   - В подземном бункере управления ракетной  системой  "Минитмэн".  Бункеры
самой надежной конструкции: они расположены  так  глубоко  под  землей,  что
могут выдержать ядерное нападение. Им  не  страшно  даже  прямое  попадание.
Кроме пострадавших, в бункере никого не было.  Из  соображений  безопасности
посторонним туда вход строго воспрещен. Все записи сохранились. Лифтом никто
не пользовался.
   Наклонившись вперед, генерал  постучал  по  страшным  снимкам  пальцем  и
произнес:
   - Тем не менее туда что-то проникло и их уничтожило.
   Малдер молча рассматривал  фотографии.  Генерал,  откинувшись  на  спинку
стула, продолжил:
   - Я знаю, что по одной из ваших  рабочих  версий  в  лаборатории  доктора
Грэгори в Центре  ядерных  исследований  Тэллера  сработал  опытный  образец
нового ядерного оружия такой же механизм взорвался на полигоне Уайт-Сэндз.
   Однако эта версия  не  объясняет,  что  же  случилось  с  двумя  молодыми
офицерами в бункере управления ракетной системой и... - него дрогнул  голос,
- что произошло у Нэнси дома.
   Была бы здесь Скалли,  она  наверняка  выдала  заумное,  но  вероятное  с
научной точки зрения логическое обоснование.
   - Могу сказать вам только одно, агент Малдёр. Я занимаю солидный  пост  в
Министерстве обороны. Курирую как раз те секретные программы, о  которых  вы
вчера говорили. И совершенно  ответственно  заявляю:  ни  одна  наших  новых
ядерных разработок не могла иметь к этому никакого отношения.
   - Значит, Брайт Энвил здесь ни при чем? закинул удочку Малдер.
   - Все не совсем так, как вы думаете. - Генерал тяжело вздохнул. -  Хотите
кофе, агент Малдер? Я попрошу принести прямо в кабинет. Может, с печеньем?
   Но Малдера было не так-то легко сбить с толку.
   - Что значит "не совсем так, как вы думаете"? Так какая  же  связь  между
этими смертями и проектом "Брайт Энвил"? Что это - побочный эффект?
   Генерал вздохнул.
   - Нэнси Шекк отвечала  за  обеспечение  проекта  на  уровне  Министерства
энергетики, а доктор Грэгори возглавлял проект  как  ведущий  ученый.  Через
пару дней на атолле, на Маршалловых островах,  проведут  испытания  опытного
образца.
   Малдер молча кивнул: это он уже знал или вычислил.
   - На Маршалловых островах, - повторил Брадукис. - Запомните: это важно.
   - Почему?
   - Как раз в тот день, когда погибли два ракетчика, у них проходили учения
по наведению ракет на цель. Теперь, когда мы  с  Россией  больше  не  враги,
наводить на нее систему  "Минитмэн"  запрещено,  даже  в  учебных  целях.  -
Генерал пожал плечами. - Дипломатические штучки. Поэтому в качестве цели  во
время учений выбирают любое место наугад.
   - Ну и как это все увязывается?
   - В то утро ракету наводили на маленький атолл на  Маршалловых  островах,
тот самый, где спланировано провести испытания Брайт Энвил.
   Малдер пристально взглянул генералу глаза.
   - Ну и что, по-вашему, это значит?
   - Этот вопрос, агент Малдер, я оставлю вам. О  вашем  буйном  воображении
ходят легенды. Жаль только,  вам  в  голову  могут  прийти  такие  варианты,
которые я не смогу довести до сведения моего начальства: меня просто засмеют
и понизят в чине.
   Не отрывая глаз от фотографий, Малдер нахмурился.
   - И вот еще что, - продолжал Брадукис. - На этом атолле, на Энике, еще  в
пятидесятые провели испытания водородной бомбы под  кодовым  названием  "Зуб
Пилы" (правда, об этом вы нигде не  прочтете).  Произошло  это  сразу  после
того, как мы с превеликими трудами вывезли туземцев с атолла Бикини. На этот
раз и ученые, и военные спешили и остров надлежащим образом не прочесали.  В
результате погибло целое племя островитян.
   - Какой ужас! - шепнул Малдер и замолк, не зная,  что  еще  сказать,  но,
заметив, что генерал ждет, не сразу предположил: - И вы полагаете, что между
трагедиен на атолле сорокалетней давности и этими непонятными смертями  есть
некая связь?
   Внезапно он вспомнил результаты анализа порошка из флакончика, найденного
в бассейне Нэнси Шекк. Человеческий  прах  сорокалетней  давности  и  мелкий
песок. Коралловый песок.
   Генерал расплел пальцы и, глядя на ногти, заявил:
   - Я, агент Малдер, ничего подобного не полагаю. Ну  а  вы  вправе  думать
все, что вам заблагорассудится.
   Малдер закрыл папку  и,  прежде  чем  генерал  успел  возразить,  спрятал
фотографии к себе в портфель.
   - Зачем вы все это мне  рассказываете?  Хотите  быть  уверенным,  что  мы
найдем виновного в смерти Нэнси Шекк?
   - Да, и поэтому тоже, - мрачно ответил  генерал.  -  А  еще  потому,  что
опасаюсь и за свою безопасность.
   - Вашу безопасность? Почему?
   - Нэнси  курировала  проект  "Брайт  от  Министерства  энергетики,  а  от
Министерства обороны этим занимаюсь я. Боюсь, в списке жертв я следующий.  Я
предпринял кое-какие меры безопасности: каждый день ночую в  разных  отелях.
Дома вообще не появляюсь. Хотя вряд ли такие меры помогут, когда речь идет о
силе, сумевшей прорваться сквозь толщу скальной  породы  и  уничтожить  двух
солдат в управления ракетным комплексом.
   - А у вас есть соображения, каким образом мы могли бы  остановить  эту...
штуку?
   Генерал вспыхнул.
   - Судя по всему, связующее звено здесь Брайт Энвил. Какую бы силу  мы  ни
разбудили и ни спровоцировали к насилию,  ясно  одно:  это  произошло  из-за
предстоящих испытаний. Мы не знаем, что это за сила, но  проявила  она  себя
только сейчас.
   Малдер вскочил.
   - Значит, уверены мы можем быть только в одном: что бы она  ни  задумала,
какие бы новые жертвы ни наметила, самое главное произойдет  на  Маршалловых
островах. - Малдера понесло. - Поэтому нам с напарницей,  просто  необходимо
там быть. Я должен быть на месте и видеть все, что происходит.
   - Хорошо. У меня такое ощущение, что все эти смерти не более чем  попытка
сорвать испытания. Может, некоторые пострадали по  ошибке...  Сила  поражает
случайные мишени, а потом возвращается и  сосредоточивает  удар  на  главной
цели. Испытания Брайт Энвил вот-вот начнутся, значит,  именно  там  и  будет
нанесен следующий удар. Но я не исключаю  и  такой  возможности,  что  потом
рикошетом перепадет и мне.
   - Но ведь проект засекречен, как же мы туда попадем? -  гнул  свою  линию
Малдер. Генерал встал.
   - Я позвоню кому следует. В том числе, если  потребуется,  и  заместителю
директора Скиннеру. А вы будьте готовы к вылету. Нельзя терять ни минуты.
 
   Александрия, Виргиния.
   Квартира Малдера.
   Среда, 18.04
 
   На кровати лежал открытый чемодан, Малдёр бегал по  комнате  и  швырял  в
него все, что может пригодиться во время отдыха на тихоокеанском острове.
   Поскольку  ездить  приходилось  постоянно,  туалетные  принадлежности  он
никогда и распаковывал, так что осталось уложить только белье и одежду.
   Улыбнувшись, он вынул из нижнего шкафа  три  яркие  гавайские  рубашки  и
положил в чемодан: кто бы мог подумать, что придется носить их  в  служебной
командировке!
   Захватил пару плавок - вот уже две недели, как он не  плавал  в  бассейне
при штаб-квартире ФБР, зато теперь вдоволь накупается в  океане.  Необходимо
постоянно быть в отличной форме:
   в здоровом теле здоровый дух.
   Не забыл захватить потрепанный недочитанный роман  Филипа  Дика  и  пакет
семечек. Им предстоит длинный перелет: сначала до  авиабазы  ВМФ  в  Аламеде
близ Сан-Франциско, где они пересядут на транспортный самолет и  полетят  на
Гавайи, а уже оттуда вместе с участниками испытаний отправятся на  маленьком
самолете на атолл Эника.
   В гостиной надрывался телевизор. Хотя Малдер раз десять видел этот фильм,
но пропустить старый черно-белый ужастик он не мог. Ох уж эти наивные фильмы
пятидесятых, где непременно фигурирует  гигантская  ящерица,  насекомое  или
доисторическое животное, проснувшееся или мутировавшее в результате  ядерных
испытании! Чего стоят  ходульные  сюжеты,  порицавшие  высокомерие  науки  и
воспевавшие триумф человеческого духа. Вот и  сейчас  на  экране  гигантские
муравьи заполонили бетонные лабиринты канализации  Лос-Анджелеса,  доставляя
немало хлопот Джеймсу Уитмору и Джеймсу Арнессу.
   На столе в маленькой кухне стояли открытые картонки с едой из  китайского
ресторана бумажные тарелки. На  одной  уже  дымился  горячий  отварной  рис,
цыпленок  кунг-пао  и  свинина  с  горохом.  Малдер  носился  по   квартире,
разрываясь между чемоданом, телевизором и кухней.
   Не успел он набить рот сочным жареным зеленым горохом, как в дверь громко
постучали.
   - Это я, Малдер, - послышался голос Скалли.
   Поспешно проглотив горох, он помчался открывать дверь. Скалли, как всегда
в безупречном деловом костюме, с раздутой дорожной  сумкой  в  руках,  сразу
перешла к делу:
   - Я готова. Специально пришла на минут раньше. Так что успеешь  объяснить
мне толком, что происходит.
   - Я заказал два билета в рай. Мы с тобой летим к южным морям.
   - Это я поняла из сообщения на автоответчике. А что мы будем там делать?
   - Я достал два билета в  партер  на  испытания  Брайт  Энвил.  Правда,  я
предпочел бы посмотреть шоу повеселее, ну да ладно, как-нибудь в другой раз.
   - На испытания? - Скалли удивленно раскрыла голубые глаза. - И  как  тебе
это удалось? Я думала...
   - Знакомства в  высших  сферах.  Один  чрезвычайно  напуганный  бригадный
генерал готов для нас  вылезти  из  кожи.  Я  заказал  кое-что  в  китайском
ресторане. Давай перекусим на дорожку. - Широким жестом  он  обвел  стол.  -
Специально для тебя - цыпленок рубленый с красным перцем в сладком соусе.
   Скалли поставила сумку на стул и подозрительно спросила:
   - Малдер, что-то я не припоминаю, чтобы мы с  тобой  на  пару  ходили  по
китайским ресторанам. Откуда ты знаешь про мое любимое блюдо?
   - Не зря же я агент ФБР: с такой простой  задачей  я,  как  видишь,  могу
справиться!
   Выдвинув стул, Скалли села и с удовольствием  достала  кусочек  цыпленка,
щедро приправленного сычуанским перцем.  Вдохнув  пряный  аромат  и  закатив
глаза, схватила палочки и придвинула салфетки.
   Малдер принес из спальни уложенный чемодан, застегнул ремни и заявил:
   - Помнишь, Скалли, я говорил: держись  меня,  и  я  покажу  тебе  дальние
страны и экзотические уголки.
   Скалли смерила его хитрым взглядом.
   -  Например,  остров,  который  раскатают  в  блин  секретными   ядерными
испытаниями? Малдер сложил на груди руки.
   - А вот я представил  себе  коралловые  рифы,  голубые  лагуны,  ласковое
тропическое солнце...
   - По-моему, как раз сейчас  там  тропический  циклон.  Если  верить  Бэру
Доули, его коллегам по проекту и их погодным картам.
   Малдер уселся напротив, придвинув тарелку с уже остывшей едой.
   - Я стараюсь быть оптимистом. Кроме  генерал  Брадукис  сказал,  что  это
займет три, не больше.
   Доев цыпленка, Скалли  взглянула  на  часы  и  вытащила  из  кармана  два
авиабилета.
   - Я забрала их из бюро по дороге, как  ты  просил.  Наш  самолет  улетает
через полтора часа.
   Малдер швырнул бумажные тарелки в мусорное ведро и, заглянув в картонки с
быстро сложил все остатки в одну под испепеляющим взглядом Скалли.
   - Отличный  завтрак!  А  если  еще  добавить  яичницу-болтунью  -  просто
пальчики оближешь. - И убрал картонку в холодильник.
   Скалли взяла сумку.
   - Иногда, Малдер, ты меня ставишь в тупик.
   Выключив телевизор (гигантских муравьев на экране сменил  монстр-тарантул
из пустыни Мохаве), Малдер вслед за Скалли вышел из квартиры.
   Он заметил, что металлическая  двойка  из  номера  "42"  на  двери  опять
свалилась на пол.
   - Подожди  минутку,  Скалли,  -  попросил  он  и  помчался  на  кухню  за
отверткой. - Все время эта двойка  падает.  Очень  подозрительно,  верно?  -
Проверил, нет ли за цифрой "жучка". (В свое время Малдер был уверен, что  за
ним следят, и убрал в квартире все съемные  детали,  в  том  числе  номер  с
двери, и теперь двойка упорно отказывалась держаться на месте.)
   - Малдер, да у тебя мания преследования! - рассмеялась Скалли.
   - Ничего удивительного: ведь за мной постоянно охотятся.
   Убедившись, что за двойкой ничего нет, Малдер как следует ее привинтил.
   - Отлично. Ну нам пора! Надеюсь, ты не забыла взять с  собой  лосьон  для
загара? Скалли потрясла набитой до отказа сумкой.
   -  А  как  же!  И  свинцовый  зонтик  на  случай  радиоактивного  дождика
прихватила.
 
   Западная часть Тихого океана.
   Маршалловы острова, атолл Эника.
   Среда (за демаркационной линией времени), 11.01
 
   За сорок лет атолл полностью  восстановился.  Низкий,  плоский  островок,
чуть прикрытый плодородным слоем, снова утопал в буйной тропической  зелени.
Здесь  росли  хлебные  деревья,  кокосовые  пальмы,  виноград,  папоротники,
высокие травы, колоказия и  сладкий  картофель.  Лагуны  кишели  рыбой,  над
сочной листвой порхали бабочки и птицы.
   Когда  капитан  Роберт  Ив  уходил  отсюда  сорок  лет  назад,   он   был
моряком-новобранцем, едва научившимся выполнять приказы  и  держать  рот  на
замке. Ядерные испытания "Зуб Пилы",  которые  ему  довелось  здесь  увидеть
произвели на него неизгладимое впечатление. В считанные секунды атолл  Эника
превратился в сплошную рану: омертвела земля, как ножом срезало  кораллы,  и
они плавали во взбаламученной горячей морской воде, пожухла зелень,  погибло
все живое...
   Только незначительная часть атолла выступала над поверхностью океана,  со
всех сторон его окружал лабиринт рифов, видневшихся кое-где  всего  в  метре
под поверхностью воды Природа удивительно быстро зализала  раны,  нанесенные
человеческой рукой, и атолл снова стал затерянным в океане райским  уголком,
девственным и необитаемым.
   Во всяком случае, капитану Иву хотелось верить, что  на  этот  раз  атолл
действительно необитаем.
   На берегу, под укрытием зубчатых коралловых скал (это была самая  высокая
точка острова) команда Бэра Доули вместе с моряками  и  судовыми  механиками
готовилась к секретным испытаниям.
   Прямо  у  самой  воды  соорудили  небольшую  взлетно-посадочную   полосу.
Выгруженные с борта  "Далласа"  бульдозеры  атаковали  джунгли,  прокладывая
дорогу от бункера управления к лагуне на самом  дальнем  конце  атолла,  где
будет установлена и взорвана боеголовка Брайт Энвил.
   Одуревшие от однообразия службы на море, где единственным  "развлечением"
служат вахты, судовые механики рьяно взялись за  работу:  управляли  тяжелой
техникой, валили пальмы  и  хлебные  деревья,  оставляя  за  собой  просеки,
зиявшие на теле острова, как свежие царапины.
   Первым делом начали  строить  бункер  управления.  На  маленьком  пятачке
разместить бункер и установку на безопасном  расстоянии  друг  от  друга  не
представлялось возможным, поэтому  пришлось  позаботиться  о  дополнительной
прочности бункера. Капитан Ив посоветовал прибегнуть к  старому  испытанному
методу.
   Проложив  канавки  для  электрического  кабеля  и  проходы  к  резервному
генератору подстанции, механики обложили деревянный каркас бункера мешками с
цементом и песком, соорудив нечто  вроде  эскимосского  иглу  или  осинового
гнезда. Затем с помощью пожарных шлангов и помп  залили  сооружение  морской
водой,  чтобы  схватился  цемент.  Через  пару  дней  на  солнцепеке  бункер
превратился в несокрушимую крепость.
   Таким же  методом  пользовались  инженеры  НАСА  на  космодроме  на  мысе
Канаверал при строительстве  защитного  бункера  для  системы  управления  и
наблюдателей во время первых запусков  ракет.  Бункеры  оказались  настолько
прочными, что саперы не смогли потом придумать, как их разрушить, и  они  до
сих пор так и стоят среди болот Флориды.
   Когда мешки с цементом и песком затвердели, Бэр  Доули  занялся  монтажом
оборудования внутри  бункера.  Пульт  управления,  тщательно  упакованный  и
привезенный сюда в трюме эсминца, он устанавливал  лично.  Закатав  руки  он
трудился в поте лица, не гнушаясь даже черной работой.
   Несмотря на нещадную тропическую жару,  Доули  не  расставался  со  своей
неизменной  фланелевой  рубашкой  и  джинсами.  Он   регулярно   слушал   по
коротковолновому приемнику прогноз  погоды  в  районе  Маршалловых  остро  и
каждый раз, когда сообщали о приближении  области  пониженного  атмосферного
давлен грозящей перерасти в тропический циклон, начинал нервничать.
   - Он уже близко, - сказал  Доули  капитану  после  очередного  штормового
предупреждения. - А нам еще работать и работать. Врем у нас в обрез.
   Капитан Ив предпочитал отмалчиваться. Его дело  маленькое:  он  выполняет
полученный приказ.
   Ив сомневался, что Бэру Доули известно об  испытаниях  водородной  бомбы,
проведенных здесь сорок лет назад. Доули не производил впечатление пытливого
человека, увлекающегося историей.
   Наверное, Роберту Иву до конца своих дней было суждено мучиться сознанием
чудовищной, трагической ошибки, свершившейся на атолле Эника.
   Ив видел, как возвращались на родину  жители  острова  Бикини  уже  после
того, как с него сняли  верхний  плодородный  слой,  привезли  новую  землю,
заново посадили деревья и развели рыбу в лагунах.
   А вот туземцам с атолла Эника повезло куда меньше.
   "Зуб Пилы" был одним из первых испытаний водородной бомбы. Его держали  в
секрете - на  всякий  случай,  если  бомба  не  сработает.  В  самый  разгар
"холодной войны" Америка не могла  позволить  себе  срыва:  пусть  проклятые
"комми" трясутся от страха!
   Испытания прошли успешно, и даже слишком.
   В те времена спутников-шпионов еще не  было,  и  атолл  окружили  кольцом
канонерских лодок, нисколько не беспокоясь, что их вдруг заметят. Сюда редко
заплывали суда, и капитаны патрульных  кораблей  получили  приказ  разгонять
рыбацкие лодки и прогулочные катера. Но термоядерная вспышка была  видна  на
сотни километров вокруг: словно над океаном вдруг, вопреки законам  природы,
на миг взошло второе солнце.
   Почему-то все тогда решили, что атолл обитаем, и в спешке никто  не  взял
на себя труд как следует его обыскать и проверить, нет ли на  нем  туземцев.
На том и порешили.
   Во время подготовки  испытаний  "Зуб  Пилы"  инженеры  и  моряки  не  раз
наталкивались на следы поселений, на орудия труда и сети для ловли рыбы,  но
они не придали этому значения и поиск организовывать не стали. К чему лишние
хлопоты?
   Канонерки расступились, и эсминец "Йорктаун"  отодвинулся  на  безопасное
расстояние за линию рифов. Немногие, у кого были сварочные  очки,  вышли  на
палубу поглазеть на взрыв. Остальных членов экипажа  обязали  в  критический
момент закрыть глаза. Тем не менее, к бомба взорвалась,  несколько  десятков
моряков на время ослепли.
   Этот день навсегда отпечатался в памяти капитана Ива. Есть вещи,  которые
нельзя забыть, даже если хочешь. Грохот стоял такой, словно мир  раскололся,
и над  водой  в  мгновение  ока  вырос  гигантский  гриб  из  морской  воды,
коралловой  пыли  и  песка  -  как  будто  забил  гейзер  в   Йеллоустонском
национальном парке, только в миллионы раз  больше.  Как  предвестник  нового
Армагеддона, ослепительная вспышка осветила небо зловещим  сиянием.  Ударная
волна всколыхнула океан, и огромный эсминец швырнуло как скорлупку...
   Через несколько часов,  когда  все  закончилось  и  океан  утих,  команды
исследователей  с  "Йорктауна",  экипировавшись   надлежащим   образом,   на
маленьких катерах поплыли к атоллу, чтобы  установить  счетчики  радиации  и
изучить последствия радиоактивных осадков. С гидроплана вели аэрофотосъемку,
чтобы определить, насколько изменилась топография атолла.
   Ива добровольно-принудительно отправили  с  одной  из  групп  обследовать
Энику по периметру. То, что они увидели,  ужаснуло  их  куда  больше  самого
взрыва.
   В воде, километрах в трех от берега, стоял  мальчик  лет  десяти.  Просто
стоял и ждал.
   Сначала молодой Роберт Ив содрогнулся от суеверного страха, приняв его за
карающего ангела,  сошедшего  с  небес  наказать  их  что  они  сотворили  с
островом. Казалось, мальчик неподвижно  стоит  прямо  на  поверхности  воды.
Потом они вспомнили, что атолл окружен лабиринтом коралловых рифов, уходящих
далеко в море, и поняли, каким образом ребенок мог оказаться так  далеко  от
острова, который еще несколько часов назад был его домом.
   Мальчика подняли на борт. Он онемел от ужаса, его трясло как в лихорадке.
Тело было обожжено, лицо  сморщилось,  глаза  провалились  и  помутнели:  от
вспышки мальчик полностью  ослеп.  Волосы  сгорели,  кожа  стала  воспаленно
красной, как будто ребенка сварили заживо.  Болевой  шок  усугубила  соленая
вода, разъедавшая ожоги.
   Когда мальчика доставили на борт "Йорктауна",  никто  не  верил,  что  он
выживет. Судовой доктор решил, что, пожалуй, так будет лучше:  ведь  ребенок
ослеп и непоправимо изуродован. Да и живой свидетель  им  ни  к  чему.  Ведь
никто понятия не имел, что на атолле Эника жило целое племя  туземцев.  "Зуб
Пилы" единым махом стер их с лица земли. Всех, кроме одного мальчика.
   Но, ко всеобщему удивлению, ребенок, несмотря на страшные гноящиеся раны,
выжил. Несколько дней он молчал, а  потом  заговорил  на  каком-то  странном
языке.
   Результаты обследования атолла  после  взрыва  "Зуба  Пилы"  отправили  в
Министерство обороны, команде  строго-настрого  приказали  держать  язык  за
зубами.
   Когда "Йорктаун" пришвартовался в Перл-Харбор, обгоревшего  мальчика  без
лишнего шума отвезли в детский дом в Гонолулу. По официальной версии вся его
семья  сгорела  во  время  пожара  и  только  одного  его  удалось   спасти.
Родственников у мальчика не было, рос он на государственном попечении, а еще
почему-то получал солидное пособие от ВМФ.
   Больше Ив о нем ничего не слышал,  хотя  поначалу  частенько  думал,  как
сложилась судьба несчастного калеки. Потом он на время о нем забыл, но когда
получил  приказ  отвести  "Даллас"   к   Маршалловым   островам,   кошмарные
воспоминания нахлынули на него с новой силой.
   Капитан Роберт Ив надеялся, что больше никогда не увидит Энику. И вот  он
снова здесь... И снова предстоят секретные ядерные испытания.
 
   Аламеда, Калифорния.
   Авиабаза ВМФ.
   Четверг, 14.22
 
   Уставшие от перелета, с покрасневшими глазами, Малдер и Скалли прибыли  в
Сан-Франциско. Большая часть дороги была еще впереди.
   Малдер взял напрокат машину, и они отправились на авиационную базу ВМФ  в
Аламеде, где чуть ли не битый час проторчали у ворот, предъявляя бесконечные
бумаги, отвечая на вопросы и споря с не в меру бдительным  офицером  военной
полиции, который по малейшему поводу советовался  со  своим  начальством  по
телефону.
   - Извините, сэр, - заявил он, возвратившись к ним в третий раз, - но ваша
версия не подтверждается. Никакой транспортный самолет С-5 сегодня  днем  на
Гавайи не вылетает. О вашем приезде нас не предупредили, равно как и о  том,
что вы полетите на транспортном самолете, если допустить, что такой  самолет
вообще есть.
   Малдер устало протянул ему документы.
   - Здесь подпись бригадного генерала Брадукиса, прямо из  Пентагона.  Речь
идет о секретном  проекте  на  Маршалловых  островах.  Я  уважаю  порядок  и
субординацию, но поймите же и вы нас: нам необходимо улететь этим рейсом.
   - Прошу прощения, сэр, но никакого рейса нет, - стоял на  своем  дежурный
офицер.
   Малдер сердито вздохнул,  и  Скалли,  погладив  его  по  руке,  поспешила
вмешаться:
   - Будьте так добры, сержант, позвоните начальнику  еще  разок  и  скажите
всего два слова:
   Брайт Энвил. А мы вас тут подождем.
   Кривя губы и качая головой, сержант вернулся в  будку.  Малдер  удивленно
взглянул на Скалли, и она, улыбнувшись, заметила:
   - А сердиться не надо: проку от этого никакого.
   Малдер опять вздохнул, а потом с усмешкой выдавил:
   - Иногда мне кажется, что от меня вообще нет проку - конец цитаты.
   Через пару минут дежурный офицер вернулся и открыл ворота. Ни  извинений,
ни объяснений не последовало. Он только протяну план-карту базы  и  показал,
куда ехать.
   - Кажется, на этой базе одно время служил твой отец? - спросил Малдер. Он
знал, как тяжело переживала Скалли смерть отца.
   - Служил. Как раз когда я поступила в университет Беркли.
   - А я не знал, что ты училась в Беркли. И диплом там защищала?
   - Нет, я окончила там только первый курс.
   - Ясно. - Он молчал,  давая  ей  возможность  продолжить,  но  Скалли  не
хотелось обсуждать эту тему, и он не стал больше задавать вопросы.
   Точно в указанном охранником месте стоял  огромный  транспортный  самолет
С-5. Рядом с ним сновали маленькие гидравлические кары, набивая  грузом  его
огромное брюхо. Вилки погрузчика поднимали последние поддоны  с  упакованным
оборудованием, а по спешно подогнанному трапу уже поднимались пассажиры.
   - Ну ты только полюбуйся, Скалли:  на  базе  нет  никакого  транспортного
самолета С-5 и вообще никто никуда  не  отправляется.  -  Малдер  беспомощно
развел руками. - Хотя такой крошечный самолетик могли и не заметить.
   Скалли давно смирилась  с  тайнами  и  запретами,  окружавшими  секретные
проекты, и промолчала. Достав из машины чемодан  и  портфель,  Малдер  почти
бегом направился к трапу.
   - Надеюсь, места у нас у окна и в салоне для некурящих.
   - Мне все равно:  постараюсь  по  дороге  хоть  чуть-чуть  вздремнуть,  -
ответила Скалли.
   Поднявшись на  борт,  Малдер  огляделся.  Через  открытые  грузовые  люки
проникал  дневной  свет,  скупо  освещая  суровый   интерьер   транспортного
самолета. Пассажиры - морские офицеры  и  несколько  гражданских  -  сновали
взад-вперед в поисках свободных мест.
   Багажного отделения Малдер не нашел: вместо него на  голых  стенах  висел
стеллаж, где остальные пассажиры уже разложили  свои  вещи.  Малдер  засунул
чемодан в свободную ячейку, потом взял сумку Скалли и  положил  в  соседнюю.
Портфель взял с собой, чтобы по дороге обсудить со Скалли кое-какие  детали.
Самолет летел в Перл-Харбор, где им предстояло пересесть на другой,  гораздо
меньше, который доставит их в западную часть Тихого океана.
   Когда он вернулся к Скалли,  она  порылась  в  сумочке  и  протянула  ему
несколько жевательных резинок.
   - Разве у меня несвежее дыхание? - спросил Малдер.
   - Нет, просто они тебе скоро понадобятся. Я  летала  на  таких  штуках  с
отцом, Они не герметизированы. А  процесс  жевания  помогает  компенсировать
перепады давления в ушах. Доверься мне, Малдер, это я тебе как врач говорю.
   Он, оглядев, сунул их в карман py6aiшки.
   - Я так и знал, что дармовые билетики выйдут нам боком! Правда, на порцию
кислорода по наивности все-таки рассчитывал.
   - Все дело в сокращении ассигнований на военные расходы.
   Они поискали место поудобнее, но выбирать было не  из  чего:  все  кресла
одинаковые -  твердые,  с  жесткой  спинкой.  Усевшись,  оба  пристегнулись.
Наконец грузовые люки закрылись, и приглушенный голос из  кабины  прокричал,
что самолет готов к отлету. Набирая обороты, гулко завибрировали  двигатели,
и кто-то задвинул дверь в пассажирское отделение.
   - Полагаю, салона первого класса здесь нет, - заметил Малдер.
   Повернувшись, он  увидел  среди  пассажиров  знакомые  лица  -  ученых  и
инженеров из Центра ядерных исследований Тэллера. Малдер улыбнулся и помахал
им рукой, а молодой рыжий парень в очках густо покраснел и съежился.
   - Здравствуйте, Виктор! Кто бы мог подумать, что я встречу здесь  Виктора
Ожильви!
   - Я... Здравствуйте, господин агент... Я... я  не  знал,  что  ФБР  будет
следить за ходом испытаний, - заикался Виктор.
   - Я же говорил, что кое-куда позвоню и все устрою. - Заметив затравленный
взгляд Виктора, Малдер несколько смутился.
   Скалли подвинулась поближе и сказала:
   - Нам предстоит долги и путь, так что давайте жить  мирно.  Ведь  все  мы
печемся о благе страны. Вы со мной согласны, Виктор?
   Ожильви с готовностью закивал головой.
   - А ты, Малдер, согласен? - И она двинула ему локтем под ребра.
   - Полностью с тобой согласен, Скалли! Неповоротливый,  как  бегемот,  С-5
накренился  вперед  и  стронулся  с  места,  жужжа,  как  гигантский  шмель.
Разогнавшись на взлетно-посадочной полосе, он легко оторвался от земли и под
рев реактивных двигателей стал подниматься все выше и выше.  Вот  он  набрал
высоту, покружил над горами к востоку  от  Окленда  и  полетел  над  морской
гладью.
   Малдер повернулся к Виктору.
   - Ну что, Виктор, оттянемся в тропиках как следует? Загорим, покупаемся и
все такое прочее.
   Виктор удивленно округлил глаза.
   - В этот раз вряд ли, агент Малдер. А дождевики вы с собой захватили?
   - Зачем? - спросила Скалли. Глаза за круглыми стеклами очков удивленно но
моргнули.
   - А я-то думал, вы отлично подготовились! Выходит, ваши сведения были  не
совсем полными. Испытания Брайт Энвил... мы идем прямо на ураган.
 
 
 
   Борт самолета над западной частью Тихого океана.
   Пятница, 8.07
 
   Они улетали из  Перл-Харбор  ясным  утром,  словно  сошедшим  с  почтовой
открытки. Скалли, Малдер и вся группа пересели в  маленький  самолет,  и  он
понес их над голубой, купающейся в солнечных лучах бездной. Скалли задумчиво
наблюдала в иллюминатор, как их догоняет рассвет.
   - Ну что, - спросил Малдер, устроившись  поудобнее  в  тесном  кресле,  -
нравится тебе наше турне на Гавайи за казенный счет? Конечно, тоска зеленая,
зато в радушии дяде Сэму не откажешь.
   Скалли задернула занавеску, поерзала в кресле и, так  и  не  сумев  найти
удобной позы ответила:
   - Ничего другого от отпуска, оплаченного государством, я и не ожидала.
   Гудя и подрагивая, самолет летел  над  океаном.  На  западе  громоздились
облака, предвещая ухудшение погоды. Судя по безмятежному  виду  Малдера,  ни
погода, ни безопасность самолета его ничуть не трогали. Впрочем,  он  всегда
легко переносил любые переезды и перелеты.
   Из любопытства Скалли обернулась посмотреть,  как  ведут  себя  остальные
пассажиры.  Виктор  Ожильви  и  еще  несколько   техников   Центра   ядерных
исследований Тэллера собрались сзади и обсуждали свои записи и чертежи.
   Моряки сидели сами по себе и громко разговаривали, не обращая внимания на
грохот самолета. Скалли знала по отцу, что моряки очень  легко  трогаются  с
места, и, столкнувшись с такими же бродягами, быстро  знакомятся  и  отлично
проводят время.
   Малдер обратил внимание на  двух  молодых  негров,  поглощенных  игрой  в
"Стратегию" в дорожном варианте с маленькой  доской  и  магнитными  фишками.
Какое-то время он наблюдал за ними, потом перевел взгляд на другую группу.
   Три  моряка  сгрудились  над  широкоплечим  матросом   латиноамериканской
наружности, увлеченно читавшим один из последних технотриллеров Тома Клэнси.
Они возбужденно обсуждали достоинства книги  и  завидовали  главному  герою,
агенту ЦРУ Джэку Раиану. "Интересно, как  они  расценивают  работу  скромных
агентов ФБР?" - пришло в голову Скалли.
   Потом троица принялась обсуждать секретную информацию, ставшую стараниями
Клэнси общедоступной.
   - Вот если бы я или ты написал такое, враз бы  загремели  на  гауптвахту.
Даже гонорар потратить не успели бы! - сказал один.
   - Да, но ведь у нас с тобой допуск к секретной информации - вот в чем вся
штука. Мы давали подписку. А у Клэнси ничего такого нет, кто ж ему поверит?
   - Ты что, хочешь сказать, он все  это  сам  придумал?  Ну  тогда  у  него
чертовски богатое воображение. Ты только вспомни подробности!
   Критик пожал плечами.
   - Подумаешь! Он всего лишь страховой агент, приятель. У него нет  прямого
доступа к информации, а значит, и достоверности.
   - Все равно, за  разглашение  секретной  и  формации  ему  бы  надо  руки
поотрывать.
   - Не пойдет! - вмешался третий. - Как  бы  он  тогда  стал  писать  новые
книжки?
   - Ну ладно, тогда пусть оторвут ноги. Не обращая ни малейшего внимания на
жаркую дискуссию у него над ухом, матрос перевернул страницу и  углубился  в
очередную главу.
   Самолет вошел в зону  турбулентности,  пассажиров  тряхануло  в  креслах.
Скалли схватилась за  подлокотники.  Малдер  преспокойно  потянулся,  достал
портфель и извлек из него бумаги.
   - Давай кое-что обсудим, пока у нас есть время.
   Самолет так  трясло,  что  двое  игравших  "Стратегию"  моряков  сдались,
смахнули магнитные фишки в футляр и сложили доску.
   У Скалли зуб на зуб не попадал. Интересно  как  в  таких  условиях  можно
что-либо обсуждать? Потом она поняла, что Малдер  придумал  это  специально,
чтобы отвлечь ее от болтанки и в душе его поблагодарила.
   - А что, по-твоему, должно произойти на этом острове, Малдер?
   - Генерал Брадукис считает, что кто бы или что бы ни убило тех людей, его
цель - сорвать испытания Брайт Энвил. Это его последний шанс.
   - Ты все время говоришь "оно", Малдер. Он пожал плечами.
   - Выбери местоимение на свой вкус. - Он вытащил  карту  Тихого  океана  с
выделенными  грядами  островов  и  разложил  поверх  документов  на   крышке
портфеля. - Если ты волнуешься по поводу урагана, то у меня  специально  для
тебя хорошие новости.
   Не выпуская  из  рук  подлокотники,  Скалли  вопросительно  взглянула  на
Малдера. Самолет по-прежнему трясло.
   - В настоящий момент меня больше всего  волнует,  как  бы  не  развалился
самолет, но раз на этот счет у тебя  хороших  новостей  нет,  я  с  радостью
послушаю про ураган.
   Озорно блеснув глазами, Малдер сообщил:
   - Хорошая новость состоит в том, что  прямо  на  ураган  мы  все-таки  не
летим.
   Скалли  сначала  обрадовалась,  но,  зная  проделки  напарника,  тут   же
усомнилась:
   - Как это? Разве изменились погодные условия? Вместо  обещанного  урагана
нам подсунули тропическую грозу?
   - Не угадала. -  Он  ткнул  в  карту  пальцем.  -  Посмотри-ка  сюда.  Мы
направляемся в западную  часть  Тихого  океана.  С  метеорологической  точки
зрения, штормы в этом регионе ураганами называть  не  принято.  Их  называют
тайфунами. Впрочем, разницы большой тут нет. И  потенциальная  угроза  такая
же.
   - Какое облегчение! Обожаю играть словами.
   Малдер внимательно изучал крошечные черные точки островов на голубом фоне
карты.
   - Хотел бы я знать, почему они выбрали именно Маршалловы острова? Раз они
относятся к подопечной территории США, наверняка это не случайность.  Может,
мы летим туда именно затем, чтобы перехватить шторм?
   Обрадовавшись, что Малдер затронул тему,  которой  она  отлично  владеет,
Скалли выпрямилась и постаралась забыть о турбулентности.
   - А может, это связано с историей ядерных испытаний в этом районе. С 1946
по  1963  именно  на  Маршалловых  островах  чаще  всего  взрывали  бомбы  -
водородные и кобальтовые, термоядерные и Бог знает еще какие.  Короче,  все,
что нельзя взрывать в Неваде. Только с 1947 по  1959  год  там  взорвали  42
ядерных устройства.
   Скалли удивлялась, как бойко изо рта выскакивают даты и цифры, словно она
читает отрывок из книги.
   - Атолл Эниветок разбили на квадраты, как в игре в "классики", и то  там,
то сям взрывали бомбы. Местных жителей  эвакуировали,  пообещали  возместить
ущерб, но у дяди Сэма руки до этого так и не дошли. Откровенно говоря, в  то
время никто не ведал, что творит, даже ученые-ядерщики. Они часто ошибались:
одни  бомбы   не   взрывались,   другие   оказывались   куда   мощнее,   чем
предполагалось. Я до сих пор не могу понять, как они могли вот так... играть
со смертоносными игрушками.
   Малдер приподнял бровь.
   - Я и не знал, что ты трибун! Что это, любимая тема?
   Скалли насторожилась и спокойно ответила:
   - Было дело.
   - Ну и что дальше? Я имею в виду испытания.
   - В 1963 году подписали договор о запрещении ядерных испытаний, и ядерные
испытания на земле и в атмосфере прекратились. К тому моменту США  и  другие
страны взорвали свыше пятисот ядерных устройств.
   - Пятисот?! На земле? Не может быть!
   - Малдер, разве я склонна к преувеличениям?
   - Нет, Скалли, только не ты.
   Самолет на две тягостные секунды провалился в яму и тотчас набрал высоту.
Моряки у них за спиной закричали и одобрительно захлопали. "Будем надеяться,
что пилот не 6росит штурвал и не выйдет раскланиваться", - подумала Скалли.
   Она перевела дыхание и продолжила:
   - Подписали мораторий и на ядерные испытания под  землей.  Но  Франция  и
Китай, хотя они упорно  это  отрицают,  до  сих  пор  их  проводят.  Недавно
французы  возобновили  испытания  на  островах  около  Таити,  вызвав  взрыв
общественного негодования. В наши дни, когда есть спутники-шпионы с  высокой
разрешающей  способностью  и  развитая  сейсмическая  служба,  замаскировать
ядерный взрыв не просто.
   - Ставлю  десять  к  одному,  что  надвигающийся  шторм  -  не  случайное
совпадение
   - А кто спорит, Малдер? Я пас.
 
   Маршалловы острова. Атолл Эника.
   Пятница, 14.11
 
   Погода окончательно испортилась, и когда маленький самолет приблизился  к
затерянному в океане островку, болтанка стала  невыносимой.  Скалли  не  раз
добрым словом вспомнила тяжелый транспортный С-5, на котором они  летели  из
Аламеды в Перл-Харбор.
   Самолет пошел на второй круг перед посадкой на  узкую  взлетно-посадочную
полосу атолла.
   - Однако приготовиться к аварийной посадке нас пока не просят, -  заметил
Малдер. - Хороший знак!
   Порыв ветра отбросил самолет в сторону, и даже у бывалых моряков вырвался
нервный вздох.
   - А ты, оказывается, большой оптимист! - ответила Скалли, в  который  раз
мысленно благодаря напарника за то, что он так ловко заговаривает ей зубы, а
самолет тем временем снова пошел на посадку. Сквозь залитое дождем окно  она
увидела пугающе короткую взлетно-посадочную полосу, расчищенную  бульдозером
на кромке берега.
   Скалли зажмурилась. Когда самолет наконец-то ударился о  твердь  земли  и
резко затормозил, пассажиры, не сговариваясь, радостно захлопали.
   Моряки первыми выпрыгнули на берег и, пряча  голову  от  дождя  и  ветра,
стали подсовывать под шасси  тормозные  колодки.  Боковая  дверь  на  мощных
тросах  превратилась  в  импровизированный  трап.  Как  только  открыли  люк
грузового отсека, из укрытия  на  берегу  выбежали  моряки  и  приступили  к
разгрузке последней партии оборудования.
   На ватных ногах Скалли подошла к  выходу  и,  отвергнув  помощь  Малдера,
спустилась по трапу. На воздухе у нее закружилась голова, и она, схватившись
за поручень, оглядела плоский, утопающий в зелени островок,  выступающие  из
воды коралловые рифы и чистый песок.
   Приближающийся шторм  окрасил  небо  в  грязновато-серо-зеленый  цвет.  В
воздухе пахло озоном  и  солоноватым  морским  йодом.  Резкие  порывы  ветра
налетали со всех сторон.
   Золотисто-рыжие волосы Скалли закрыли ей глаза. Малдер стоял рядом, ветер
трепал его строгий бордовый в полоску галстук.
   - Ну что я тебе говорил? Два билета в рай.
   -  Признайся,  Малдер,  билеты  купил  по  дешевке?  -  съязвила  Скалли,
покосившись в его сторону.
   В бухте неподалеку она  заметила  маленькое  крытое  судно,  командирский
катер, на котором доставляли людей и грузы с эсминца, стоявшего  на  приколе
за линией рифов. Скалли узнала тип корабля -  эскадренный  миноносец  класса
"Спруанс" - мощное  судно,  предназначенное  главным  образом  для  быстрого
реагирования и противолодочной обороны.
   - Да, судя по всему, флот относится к испытаниям со всей серьезностью,  -
сказала она. - Такие эсминцы просто так взад-вперед гонять не будут.
   К ним подошел  молодой  морской  офицер,  светловолосый,  наутюженный,  в
очках-"хамелеонах", прятавших глаза даже при сумрачном свете пасмурного дня.
   -  Вы  агенты  ФБР?  -  спросил  он  и  встал  навытяжку.   -   Позвольте
представиться: капитан первого ранга Ли Кланце, помощник капитана "Далласа".
Прибыл  доставить  вас  к  капитану  Иву.  Он  пока  на  берегу,  следит  за
подготовкой к испытаниям, но, насколько я знаю, наблюдать за ними собирается
с борта "Далласа".
   Кланце повернулся и широким шагом пошел вдоль берега.
   - Бригадный генерал Брадукис из Вашингтона  предупредил  нас  о  прибытии
высоких гостей, правда, мы не совсем поняли цель  вашего  визита.  Насколько
мне известно, испытания не имеют никакого отношения к ФБР.
   - Они имеют прямое отношение к расследованию дела, которым мы занимаемся,
- вставила Скалли.
   - Понятно, - ответил Кланце. "Вот что значит кадровый офицер! -  подумала
Скалли. - Знает, когда пора прекратить задавать вопросы".
   -  Мы  отведем  вас  в  бункер  управления  Брайт  Энвил   и   не   будем
препятствовать в работе. Только, ради Бога, постарайтесь держаться  подальше
и не мешать подготовке к испытаниям. Речь идет об уникально сложном и тонком
оборудовании. Одно  неловкое  движение  может  принести  вреда  больше,  чем
ураган... А господин Доули и так на взводе.
   - Спасибо за совет, - поблагодарила Скалли. Помощник капитана  вел  их  к
маленькой лагуне, где в укрытии спрятался от надвигающегося шторма бункер.
   Малдер обернулся в сторону самолета, из которого все еще выгружали  ящики
с оборудованием.
   - Мы не взяли вещи, - сказал он.
   - Не волнуйтесь: их доставят на "Даллас". Мы приготовили вам  каюты,  где
вы сможете отдохнуть и выспаться. А вот нам сейчас  не  до  сна:  времени  в
обрез. По графику испытания должны начаться завтра в четверть шестого утра.
   - Так рано? - удивился Малдер.
   - Выбора у нас нет, - бросил на ходу Кланце. Ветер хлестал их по лицам. -
В это время должен начаться ураган.
   Скалли хотела спросить, почему испытания и ураган должны начаться в  одно
и то же время, но потом решила приберечь этот  вопрос  для  Бэра  Доули  или
какого-нибудь другого ответственного лица.
   Они  подошли  к  необычного  вида  бункеру,   окруженному   всевозможными
генераторами, кондиционерами и тарелками спутниковых антенн.
   - А вот и кемпинг "Эника"! - буркнул Малдер.
   Вокруг бункера сновали техники, проверяя  генераторы  и  электропроводку.
3аметив их, офицер в капитанской форме подозвал Кланце.
   Подойдя к капитану, Скалли  машинально  достала  удостоверение  личности.
Малдер последовал ее примеру. Капитан тщательно изучил  документы  и  только
потом вернул их.
   - Будем знакомы, агенты Скалли и Малдер. Роберт Ив, капитан "Далласа".
   Скалли протянула ему руку и вдруг вспомнила, где она его видела.
   - Очень приятно, капитан. Мне кажется, мы с вами уже встречались,  только
очень давно на вечере морских  офицеров  в  Норфолке,  в  Виргинии.  Я  дочь
капитана Билла Скалли.
   - Билла Скалли! - удивился Ив. - Ну конечно, мы с ним знакомы. Прекрасный
Человек! Как он поживает?
   - Он недавно умер, - дрогнувшим голосом ответила она.
   - Извините, я не знал.  -  Ив  нахмурился.  -  Когда  почти  круглый  год
проводишь в море, многое в жизни проходит мимо. Искренне вам сочувствую.
   - Спасибо.
   Чтобы замять неловкость, Ив откашлялся.
   -  Насколько  я  понял,  вы  приехали  в  связи  с  некоторыми  странными
событиями, которые, как вы полагаете, имеют  отношение  к  испытаниям  Брайт
Энвил, Генерал Брадукис не стал вдаваться в подробности. Может, введете  нас
в курс?
   Скалли  взглянула  на  Малдера,  предоставляя  ему   возможность   самому
рассказать о необычных связях и странной теории, которую он выдвинул. Но  он
молчал, явно не собираясь воспользоваться этим шансом.
   - Мы приехали посмотреть испытания и уточнить некоторые факты.  -  Скалли
пришлось взять инициативу в свои руки.  -  Как  вы,  наверное,  уже  знаете,
погибло несколько человек, и у нас есть основания полагать,  что  их  смерть
имеет непосредственное отношение к Брайт Энвил.
   Как раз в этот момент из низенькой двери бункера вышел  Бэр  Доули,  щуря
глаза от ветра, растрепавшего его длинные волосы  и  рыжую  с  белым  клоком
бороду. Увидев Скалли и Малдера, он помрачнел под стать штормовому небу.
   Похоже, их приезд не стал для него приятной неожиданностью.
   - Не знаю, каким образом вам обоим удалось заполучить допуск на секретные
испытания, агенты Скалли и Малдер. Я не оспариваю ваше право и не могу сразу
отправить вас обратно. К превеликому сожалению. - Он упер руки в боки. -  Но
зарубите себе на носу: не смейте путаться у нас  под  ногами.  Мы  работаем.
Испытания установки нужно провести завтра рано утром. У меня нет ни времени,
ни желания нянчиться с парочкой агентов.
   - Последние четыре года я как-то обхожусь без няньки, - процедил Малдер.
   - Господин Доули, - вмешалась Скалли, - мы приносим извинения за то,  что
приехали в самый разгар подготовки к испытаниям. Поверьте,  я  бы  предпочла
получить ответы на все вопросы в  Калифорнии.  Но  вы  и  вся  ваша  команда
растворились, не поставив нас в известность, и тем  самым  не  оставили  нам
выбора.
   - Когда я говорил с вами, информацией вы  меня  не  баловали,  -  вставил
Малдер.
   - Чем богаты, - огрызнулся Доули  и  повернулся  к  капитану  Иву,  давая
понять, что разговор окончен. - Свежая распечатка спутниковой метеосводки. -
Он протянул Иву ворох бумаг.  -  Все  точно  так,  как  мы  рассчитывали.  В
настоящий момент ураган от нас километрах в трехстах пятидесяти, и сила  его
достаточна велика, так что нас он не минует. Нам везет: завтра  утром  Энику
накроет шторм.
   - Везет? - переспросил Малдер. Ив изучил сводку и кивнул:
   - Согласен.
   - Постоите, давайте разберемся, - стоял на своем Малдер.  -  Где  ядерная
установка? В одном из прилетевших с нами ящиков или уже стоит в бункере?
   Доули выдавил презрительный смешок.
   - Агент Малдер, на этот раз вы меня разочаровали! Вы что, не знаете,  что
такое бункер? Бункер - это укрытие от  ядерного  удара.  Значит,  устройство
никак не может быть установлено где-то поблизости. Логично?
   Представившаяся возможность поучить действовала на Доули умиротворяюще.
   - Брайт Энвил установлена в лагуне на противоположном конце  острова.  Ее
доставили из Сан-Диего на "Далласе". Все готово к  испытаниям,  ждем  только
начала шторма.
   - Вы сделали все от вас зависящее, чтобы держать испытания в  секрете,  -
заговорила Скалли. -  А  потом  почему-то  выбираете  заброшенный  островок,
который лежит прямо на пути мощнейшего урагана. Любой здравомыслящий человек
старается держаться от тайфуна подальше. Вы представляете себе, какой  ущерб
может нанести шторм такой силы?
   Доули  прищурился,  словно  хотел  попенять  Скалли  за  ее  тупость,  но
передумал и рассмеялся:
   - Отлично представляю, агент Скалли! Подумайте сами:  когда  на  островок
обрушится ураган и сметет все на своем пути, кому придет в  голову,  что  он
тут не один поработал?
 
   Атолл Эника. Пятница, 17. IS
 
   При мысли о надвигающемся шторме голову Скалли сжимало как в тисках.  Она
стояла на  берегу  и  смотрела  на  потемневшие  закатные  облака  и  хмурое
штормовое небо.
   У бункера уже  относительно  мирно  разговаривали  Бэр  Доули,  Малдер  и
капитан  Ив.  На  мелководье  лагуны  в  ожидании   пассажиров   покачивался
капитанский катер. На фоне тревожного, взбаламученного моря  вода  в  лагуне
выглядела  зеркально  гладкой.  Волны  разбивались  об   окружавшие   лагуну
коралловые рифы, оставляя за собой седую пену.
   Когда Скалли вернулась к бункеру, оттуда выбежал техник. Вид у  него  был
весьма взволнованный.
   - Капитан Ив, вас срочно просят  к  телефону!  -  Ив  покосился  на  свою
портативную рацию, явно недовольный тем,  что  ему  не  позвонили  лично.  -
Сообщение с "Далласа". С вами хочет поговорить начальник связи.
   Малдер взглянул на Бэра Доули и замети:
   - Может, решили отменить испытания?
   - Ну это вряд ли! - сказал Доули.
   - Да не волнуйтесь вы так: если по случаю дождя матч  не  состоится,  вам
вернут корешок билета. Посмотрите в другой раз.
   Доули молча покачал головой, словно  недоумевая  по  поводу  неистощимого
юмора Малдера.
   Все пятеро зашли в тесный бункер. Скалли с  удовольствием  спряталась  от
сырого, пронизывающего ветра. Капитан Ив подошел к телефону,  прикрепленному
к внутренней фанерной стене бункера, и снял наушники.
   - Капитан Ив у телефона, - сказал он выслушав сообщение, помрачнел. - Как
их сюда занесло в такой шторм? - Подождал ответа. - Ладно. Как далеко они от
нас? - Опять пауза. - И больше никого в этом диапазоне нет? - Нахмурился.  -
Держите связь.
   - Мы только что получили сигнал бедствия, - сказал он Доули. - Рыболовное
судно с Гавайев под японским флагом. Попали в  шторм,  и,  кроме  "Далласа",
поблизости никого нет. Это  обычный  радиосигнал  бедствия,  но  они  просят
срочно помочь. Мы не можем не ответить.
   Доули даже покраснел от возмущения.
   - Позвольте, но вы же сами говорили, что район полностью очищен!  Никаких
судов вокруг Эники быть не должно! - Он повысил голос. -  И  вообще,  какого
черта эти кретины делают в море в такую погоду? Выходить в море  в  шторм  -
чистое безумие.
   - Золотые слова! - буркнул под нос Малдер.
   Ив старался изо всех сил сдерживаться.
   - Господин Доули, из-за всей вашей секретности у нас не было  возможности
пригнать сюда флот патрульных катеров и расчистить воды как следует. Вы ведь
сами не хотели,  чтобы  кто-нибудь  заметил  повышенную  активность  в  этом
районе. Что могли, мы сделали, но никто  не  застрахован  от  ошибок.  Океан
большой, ничего удивительного, что пропустили одну маленькую рыбацкую лодку.
   Тяжело вздохнув, Доули засунул ручищи в карманы джинсов и заявил:
   - Считаю, следует оставить их там, где они есть. В другой раз будут умнее
и не сунутся в море, не узнав прогноза погоды.
   Терпение Ива лопнуло:
   - Господин Доули, спасать терпящего бедствие - морской закон. Для меня он
свят. Я всю жизнь провел на море  и  не  намерен  изменять  принципам  из-за
вашего любимого детища.
   - Ну и куда же вы их денете, когда поднимете на борт?  Свидетели  нам  не
нужны.
   - Разместим в трюме. Если вообще удастся их спасти.
   - А что, если это шпионское судно? Может, не только у нас  родился  такой
проект? Представьте себе, что установку  вроде  Брайт  Энвил  хочет  сделать
другая страна.
   Скалли чуть не рассмеялась, но медведеподобный физик  говорил  совершенно
серьезно.
   - Да уж, если японские рыбаки-шпионы насмотрятся на  нашу  боеголовку,  -
вставил Малдер, - они быстренько ее скопируют, наладят дешевое производство,
и Брайт Энвил можно будет купить в любом магазине электронной техники.
   Доули метнул на него свирепый взгляд, но ответом не удостоил, а обратился
опять к капитану:
   - Ну ладно, капитан Ив. Но вы хотя бы выясните, кто они  такие  и  какого
черта их сюда занесло. Рыбу здесь никто не промышляет.
   Вздохнув, капитан Ив спросил в трубку:
   - Как называется судно? - Услышав ответ, Ив побледнел. - "Фукурю Мару", -
повторил он. - "Счастливый Дракон"?
   Скалли задумалась.
   - "Счастливый Дракон"? Что-то о нем я вроде бы слышала...
   - Подтвердите прием, - командовал в трубку Ив.  -  Скажите,  мы  идем  на
помощь. Готовьте "Даллас" к немедленному отплытию.
   Повесив трубку, он обратился к Скалли:
   - Вы могли  слышать  о  другом  японском  рыболовном  судне  с  таким  же
названием. В 1954 году оно оказалось рядом  с  островом  Бикини,  когда  там
проводили испытания водородной бомбы под кодовым  названием  "Замок  Браво".
Экипаж получил большую дозу облучения, и разразился международный скандал.
   - А теперь судно с таким же названием опять оказалось неподалеку от места
проведения ядерных испытаний? - насторожился Малдер. -  Это  не  может  быть
случайным совпадением!
   Скалли поспешила прервать ход его мысли
   - Малдер, ради Бога, остановись! Не хочешь  ли  ты  сказать,  что  это...
явился корабль призрак тех самых японских рыбаков, чтобы  сорвать  испытания
Брайт Энвил?
   Малдер беспомощно вскинул руки.
   - Ничего подобного, Скалли! Мне  бы  твое  воображение!  -  Он  притворно
задумался. - Однако мысль занятная.
   Скалли повернулась к капитану.
   - Капитан, возьмите меня с собой! - Взглянула на Малдера, не хочет  ли  и
он присоединиться.
   - Нет, благодарю покорно! Предпочитаю остаться на тверди земной. У меня и
здесь есть чем заняться. - Когда Скалли и капитан Ив вышли на берег,  Малдер
крикнул вдогонку: - Скалли, не забудь надеть спасательный жилет!
 
   Оказавшись на палубе эсминца, Скалли старалась не мешаться под ногами.
   Капитан Ив отдал приказ рулевому развернуться и выйти в  штормовое  море.
Низкий коралловый островок уплывал все  дальше,  "Даллас"  миновал  лабиринт
барашков над коварными подводными скалами и вышел в открытое море, спеша  на
помощь попавшему в беду рыболовному судну.
   Скалли не раз пыталась завязать разговор, но не находила нужных  слов.  У
капитана Ива был встревоженный вид: он все время хмурился, нервно подергивал
уголком рта. Наконец, собравшись с духом, Скалли выпалила:
   - Капитан Ив, когда вы услышали название судна, вы пришли в смятение. Что
вы знаете о "Счастливом Драконе"? Я имею в виду то, первое судно.
   Бросив на нее взгляд, он сжал губы  в  тонкую  бледную  полоску  и  опять
уставился через забрызганное дождем  стекло  на  неспокойное  море.  У  него
поднялся и снова опустился кадык.
   - Я присутствовал на испытаниях "Замок  Браво",  агент  Скалли.  Когда  я
пришел служить на флот, мне довелось видеть не один ядерный взрыв. Я  всегда
мечтал быть моряком и, как многие другие честолюбивые новобранцы в то время,
даже "коллекционировал" ядерные взрывы. Мы  старались  попасть  на  корабли,
которые шли на испытания. Тогда мы считали это своего рода развлечением.
   Зрелище весьма впечатляющее, должен вам сказать. Что  касается  испытаний
"Замок Браво", так о  них  вообще  отдельный  разговор.  Новая  конструкция,
максимальная по тем временам мощность ядерного взрыва... Насколько я  понял,
произошла ошибка в расчетах, и вместо пяти мегатонн мощность получилась чуть
ли  не  пятнадцать.   Взрыв,   эквивалентный   пятнадцати   миллионам   тонн
тринитротолуола.  Сама  по  себе  эта  цифра  -  пустой  звук,  если  начать
сравнивать... Бомба,  сброшенная  на  Хиросиму,  эквивалентна  двенадцати  с
половиной килотоннам тротила. Значит,  взрыв  "Замка  Браво"  был  мощнее  в
тысячу двести раз. Одновременно взорвались тысяча двести бомб! - Он  покачал
головой. - Если бы вы только видели! Огненный шар  был  километров  шесть  в
диаметре. Скалли сглотнула.
   - Такое лучше не видеть. Ведь находиться  рядом  было  опасно?  Ив  слабо
улыбнулся.
   - Многие из нас получили значительную дозу облучения. Как  снег,  с  неба
сыпал  какой-то  белый  порошок.  Потом  мы  узнали,  что  это  кальций   из
превратившегося в  пар  кораллового  песка.  Судя  по  всему,  опасная  зона
оказалась намного больше, чем мы предполагали.
   - И поблизости случайно оказалось японское рыболовное судно? - подсказала
Скалли.
   - Да, "Счастливому Дракону" на этот раз не  посчастливилось.  Они  ловили
рыбу километрах в ста пятидесяти к востоку от Бикини. Довольно далеко, но, к
несчастью, прямо с подветренной стороны от радиоактивных осадков.
   Через две недели, когда судно вернулось в родной порт, все  двадцать  три
члена экипажа заболели. Правительство США предложило своих специалистов  для
оказания врачебной помощи, но химический состав осадков сообщить отказалось.
Боялись, что по составу русские смогут  определить  тип  бомбы.  Один  рыбак
скоро умер от вторичной инфекции.
   Льюис Штраус, председатель Комитета по ядерной  энергетике,  заявил,  что
никакой ответственности за случившееся США не несет - рыбаки сами  оказались
в опасной зоне и, вообще, "Счастливый Дракон" скорее всего русское шпионское
судно.
   - Русское шпионское судно?! - повторила Скалли, не веря своим ушам.
   - Именно так он и выразился. -  Прищурившись,  капитан  Ив  посмотрел  ей
прямо в глаза. - Вот почему я не допущу, чтобы еще  одно  злополучное  судно
болталось в море, рискуя попасть под радиоактивные осадки. Если оно  еще  не
потонуло.
   - Но, насколько я поняла, это оружие не дает смертоносных осадков.  Брайт
Энвил - всего лишь небольшая экспериментальная установка, и весь  океан  она
не отравит.
   Ив скептически улыбнулся.
   - Разумеется. По расчетам бомба  "Замок  Браво"  тоже  была  в  три  раза
слабее, чем оказалась на самом деле. В  отличие  от  Бэра  Доули  я  получил
неплохой урок. Установка Брайт Энвил разработана с использованием совершенно
новой технологии, и сколько бы серий компьютерного моделирования  ученые  ни
провели, они напрочь забывают о побочных эффектах. Рисковать я не хочу.
   Помолчав, Скалли спросила:
   - Вам не кажется, что... что в появлении  второго  "Счастливого  Дракона"
есть что-то сверхъестественное? Почему именно здесь и именно сейчас?
   - Сверхъестественное? - Ив чуть заметно улыбнулся. - Нет, тут всего  лишь
совпадение. Кто знает, может, это просто распространенное название  японских
рыбацких лодок? Но новых жертв я не допущу.
   Небо темнело, тучи сгущались, затягивая петлей  горизонт.  Чувствительные
приборы "Далласа" уже давно запеленговали судно,  и  эсминец  шел  прямо  на
него. Вот Скалли  уже  различила  смутные  очертания,  то  поднимавшиеся  на
гребень,  то  нырявшие  вниз.  Когда  "Даллас"   подошел   поближе,   Скалли
растерялась: она увидела совсем не то, что ожидала. Ей представлялся  не  то
"Летучий Голландец", не то потрепанная, старая посудина, чудом держащаяся на
плаву.
   "Счастливый Дракон" выглядел совсем новеньким и меньше всего  походил  на
жертву кораблекрушения. Тем не менее капитан Ив развернул "Даллас" бортом  к
судну. Внизу, на палубе, размахивая руками, стояли два  мокрых  рыбака,  еще
один остался в рубке.
   - Судно крепкое, - сказал Ив. - Думаю, дотащим его до атолла на буксире.
   Скалли поспешно кивнула, так и не поняв, то ли он спрашивает  ее  мнение,
то ли просто констатирует факт. Ив кинул  ей  непромокаемый  плащ  и  вызвал
несколько членов экипажа.
   - Поднимите всех на борт. Дайте сухую одежду и накормите супом.
   Тем временем за окнами рубки рыбацкой лодки показалось  еще  двое.  Когда
моряки с "Далласа" помогли рыбакам подняться  на  борт,  те  двое  вышли  на
палубу. Первым вышел гаваец - седой, весь в шрамах и,  судя  по  мутно-белым
глазам и осторожным движениям, совершенно слепой. Когда по  мокрой  лестнице
на борт "Далласа" начал карабкаться второй, от неожиданности Скалли чуть  не
вскрикну. Это была Мириел Брэмен.
 
   Атолл Эника.
   Пятница, 18.05
 
   Малдер взглянул на хмурое небо, и ему вспомнились рекламные  проспекты  с
лучезарным  тихоокеанским  закатом.  Мрачные  серые  облака   с   неприятным
желто-зеленым оттенком, как гангрена, расползались над горизонтом.
   Он начал напевать "Штормовую погоду", но перестал: слова не приходили  на
память.
   - Как же вы мне надоели, агент Малдер! - К  нему  подошел  Бэр  Доули.  -
Скажите, вы остались из-за технического интереса к Брайт Энвил или из боязни
шторма?
   - Да, - невпопад ответил Малдер. - Вы угадали.
   Его ответ показался Доули смешным, и он фыркнул.
   - Вы со  своим  расследованием  меня  достали:  постоянно  путаетесь  под
ногами. У меня хлопот невпроворот, а тут еще вы! - Он вздохнул. - Ну  ладно,
раз уж вы здесь, придется ввести вас в курс дела. А то понадумываете  всякой
всячины.
   Доули крикнул техникам в бункере:
   - Возьму джип и поеду проверю еще разок установку. - Повернулся к Малдеру
и пригласил: - Поехали, посмотрите все сами.
   Из бункера, протирая стекла очков, вышел Виктор Ожильви.
   - Уже проверили, Бэр. Как только прилетели, мы сразу же туда отправились.
Она в полном порядке.
   - Отлично. - Ветер трепал рыжие волосы и бороду Доули. -  Но  ведь  я  не
интересовался проверяли вы установку или нет. Я сказал, хочу проверить  сам.
Хочу еще раз лично посмотреть, ясно?
   - Но ты нужен здесь, Бэр! - Судя по тону, приближение шторма и  испытаний
ввергло молодого ассистента в панику.
   - Нет, не нужен, черт вас побери! Мало того, что я нянчусь с этим агентом
ФБР, так прикажете еще и вам всем носы вытирать?!
   Заметив обиженный взгляд Виктора, Бэр сказал уже мягче:
   - Не беспокойся, Виктор. В диагностику я не полезу, а тут в бункере ты  и
без меня отлично справишься. Через час вернусь. Нам с агентом Малдером  надо
успеть все посмотреть и  засветло  вернуться.  Сам  знаешь,  перед  тайфуном
быстро темнеет.
   Малдер и Доули отправились за бункер, где стоял накрытый брезентом  джип.
Доули сдернул брезент, швырнул его под навес и  ловко  запрыгнул  в  машину.
"Как лихой ковбой на верного коня", - подумал Малдер.
   Малдер сел рядом, и Доули (ему было тепло и удобно в джинсовой  куртке  и
фланелевой рубашке) скептически оглядел его костюм. "Кто  бы  мог  подумать,
что на остров в Тихом океане нужно брать с  собой  теплые  вещи?"  -  мрачно
подумал Малдер. Дул сырой, промозглый ветер.
   - Когда начнется ливень, ваш костюмчик намокнет, - съехидничал Доули.
   Малдер пригладил пиджак и ослабил галстук.
   - А я захватил пару гавайских рубашек, просто переодеться все некогда.
   Доули включил стартер, и джип рванул, как  на  ралли,  по  расчищенной  в
джунглях дороге, подпрыгивая на ямках и корнях.
   Малдер молчал: он пытался заговорить, но при такой езде  зуб  на  зуб  не
попадал. Вцепившись в руль, Доули не сводил  глаз  с  дороги.  Гудел  мотор,
свистел ветер.
   Скоро джунгли расступились и  показался  океан.  Волны  то  набегали,  то
отступали, создавая оптическую иллюзию: перед  глазами  все  кружилось,  как
будто островок стоял на по поворотном круге. В мелкой  лагуне  за  зубчатыми
рифами вода была довольно  спокойной.  Посередине  стоял  плот  с  необычной
технической конструкцией, напомнившей  Малдеру  незабываемые  фантастические
фильмы пятидесятых.
   - А вот и установка Брайт Энвил, - нарушил молчание Доули. - Новое  слово
в технике. Ну разве не чудо?
   На взгляд Малдера, установка смахивала потерпевший крушение  инопланетный
корабль, но он тактично согласился.
   - Видите опоры подвески? Мы могли взорвать установку и под водой,  но  на
плоту удобнее устанавливать диагностику.
   Длинные металлические провода и трубки  паутиной  оплетали  боеголовку  и
уходили в джунгли вдоль дороги к бункеру. На пересечении стояли подстанции.
   - А это световоды, - объяснял Доули. - По их оптическим  волокнам  пойдет
информационный сигнал. Они испарятся в первую секунду  взрыва,  но  световой
импульс на долю секунды опередит ударную волну, и мы получим всю необходимую
информацию. Так что до того, как эта штуковина взорвется, у  нас  будут  все
данные.  Ну  а  потом  их  расшифрует  компьютер.  Кроме  того,  в  джунглях
установили фотокамеры. Думаю, хотя бы некоторые из  них  переживут  взрыв  и
тайфун, и у нас будут отличные снимки.
   - Доверьте лучшие мгновения "Кодаку"! - съязвил Малдер.
   - Вот именно!
   - И вы полагаете, что на фоне шторма ядерный взрыв никто  не  заметит?  -
спросил Малдер, глядя на установку. - Насколько я понимаю, взрыв  водородной
бомбы может в буквальном смысле стереть с лица земли этот островок.
   Доули небрежно махнул рукой, словно отметая доводы Малдера:
   - Да, если бомба большой  мощности.  А  заряд  Брайт  Энвил  сравнительно
невелик, примерно такой, как у бомбы, сброшенной на Нагасаки. Для боеголовки
это сущая безделица.
   Вспомнив два японских города, уничтоженных в конце второй мировой  войны,
Малдер подивился более чем своеобразному представлению Доули о "безделице".
   -  Да  что  там  говорить,   -   продолжил   Доули.   -   У   современных
межконтинентальных  баллистических  ракет   мощность   боеголовки   выше   в
пятьдесят, а то и в сто раз, причем  боеголовки  у  них  разделяющиеся  и  с
независимым наведением. Конечно, в свое время, на заре юрского периода, "Фэт
Мэн"  и  "Литтл  Бой"  считались  мощными  бомбами,  ну  а  в  сравнении   с
сегодняшними возможностями это детские игрушки.
   На ветровом стекле блестели капли теплого дождя. Прикрыв глаза козырьком,
Малдер смотрел на рахитичную на вид установку.
   -  А  зачем  нужно  ядерное  оружие  малой  мощности?  -  спросил  он.  -
Специально, для покупателей с тощим кошельком?
   Бэр Доули покачал головой.
   -  Вы  упустили  из  виду  главное.  Брайт  Энвил   не   дает   выпадения
радиоактивных осадков! Благодаря изобретению доктора  Грэгори  все  продукты
радиоактивного распада сгорают во вторичных реакциях. Уж  не  знаю,  как  он
только додумался, но его открытие решает политическую проблему использования
ядерного оружия. Боеголовку Брайт Энвил можно на самом деле использовать,  а
не просто блефовать.
   - И вас это радует? - покосившись в его сторону, спросил Малдер.
   - Послушайте, а какой смысл бросать на  город  бомбу,  если  потом  из-за
радиации он полвека будет непригоден для  жилья?  Десятилетиями  люди  будут
умирать от рака. Кому это надо? - Ухмыльнувшись, Доули поднял палец. -  А  с
помощью Брайт Энвил можно превратить вражеский город в блин, а потом  занять
его, расквартировать там штаб и  объявить  своей  территорией.  Можно  сразу
приступить к репарациям. Это что-то вроде нейтронной бомбы, только наоборот,
помните? Смертельная радиация и никаких разрушений.
   -  А  я  думал,  с  нейтронной  бомбой  покончили  из-за   отрицательного
общественного резонанса: ведь она предназначалась  для  истребления  мирного
населения.
   Доули пожал плечами.
   - Политика меня не интересует. Я занимаюсь только физикой. Остальное меня
не касается.
   - Выходит, вы изобрели Брайт Энвил, ядерное оружие, которое правительство
сможет пустить в ход, ничуть не заботясь  о  последствиях.  А  политика  вас
ничуть не интересует?
   Доули, не выключая  мотора,  молча  вылез  из  джипа  и  пошел  проверить
соединения световодов, нажал  на  кнопки  подстанций  и  убедился,  что  все
светодиоды  на  приборных  досках  мигнули  зеленым  огоньком.  По-видимому,
моральная сторона его нимало не трогала, но он  чувствовал  на  себе  взгляд
Малдера. Кончив возиться с датчиками, он выпрямился  и  медленно  повернулся
лицом к ветру.
   - Ладно, агент Малдер, если честно, я думал об этом. Много думал, но факт
остается фактом: ответственности я не несу. И не надо читать мне нотации.
   - Удобная позиция, верно? - Малдер нарочито  его  провоцировал,  надеясь,
что ему удастся вывести его из терпения и тот выболтает что-нибудь.
   Но Доули на удочку не попался и спокойно ответил:
   - Я читаю газеты. Смотрю Си-эн-эн. Я достаточно умен, но не  делаю  вида,
что интересуюсь, какова будет  реакция  других  стран.  Мне  это  совершенно
безразлично. Я инженер-физик, причем очень неплохой. Я  знаю,  как  сделать,
чтобы  установка  работала.  Вот  это  мое  дело.  А  тем,  как   ее   лучше
использовать, пусть занимаются эксперты по внешней политике.
   - Понятно. Вы изобрели новую боеголовку, и если кто-то ею  воспользуется,
чтобы стереть с лица земли город в какой-нибудь Боснии, вы не будете считать
себя виновным в смерти невинных людей? Так ведь?
   Доули почесал подбородок.
   - А как по-вашему, агент Малдер: Генри Форд виновен  в  смерти  тех,  кто
погиб в  автомобильных  катастрофах?  А  производитель  оружия  отвечает  за
вооруженные  ограбления  магазинов?  Мы  изобрели  средство,  которым  будет
пользоваться правительство. Всего лишь способ разрешения конфликтов.
   Если какой-нибудь  кретин  вроде  Саддама  Хусейна  или  Муамара  Каддафи
вознамерится швырнуть доморощенную урановую бомбу в Нью-Джерси, я хочу  быть
уверен в том, что наша  страна  сумеет  достойно  защитить  себя  и  нанести
ответный удар. Политикой я не занимаюсь.  Пусть  политики  решают,  в  каких
случаях следует пользоваться этим оружием. Ведь не  мне  определять  внешнюю
политику страны. Я бы очень удивился, если бы ко мне  в  лабораторию  явился
политик и начал меня учить, как проводить эксперименты. Это было бы странно,
верно?
   - С какой стороны посмотреть, - уклонился от ответа Малдер.
   - Ясно одно: ученые в политике  смыслят  мало.  Если  мы,  руководствуясь
представлениями, основанными на обрывочной информации,  начнем  лезть  не  в
свое дело, то кончим так же, как... как Мириел  Брэмен,  которая  протестует
против  использования  ядерного  оружия,  хотя   не   имеет   ни   малейшего
представления, кто принимает конкретные решения и почему. Уверяю вас, Мириел
Брэмен разбирается во внешней политике ничуть не лучше меня.
   Бэра Доули понесло, и Малдер, не перебивая, слушал.
   - Знаете, а ведь она мне нравилась! - Доули  посмотрел  на  свои  большие
руки. - Мириел  -  настоящий  ученый.  Когда  у  доктора  Грэгори  возникали
проблемы, у нее всегда находилось нетрадиционное решение. Но,  к  сожалению,
она имела обыкновение задумываться над тем, что не входило в ее  должностные
обязанности, - и вот полюбуйтесь, куда ее это  завело!  Когда  она  ушла  из
Центра Тэллера, а потом погиб доктор Грэгори, нам пришлось туго.  И  теперь,
после стольких усилии, я никому не позволю сорвать испытания. - Доули  ткнул
пальцем в сторону плота с установкой. - Я за нее отвечаю. Я не имею права на
ошибку: установка должна сработать.
   Завершив проверку оборудования, Доули вытер руки о джинсы и залез в джип.
   - Славно мы с вами подискутировали, агент Малдер. Но обратный отсчет  уже
начался, а у меня еще полно дел. Испытания начнутся завтра утром, в четверть
шестого. Прямо как испытания в Тринити-Сайт. Правда,  тогда  из-за  урагана,
разыгравшегося ночью в Нью-Мексико, испытания задержались. А  мы,  наоборот,
на ураган рассчитываем.
   Доули нажал на газ,  из-под  задних  колес  веером  полетел  песок,  джип
развернулся и помчался к бункеру.
   Малдер взглянул на часы:  до  начала  испытаний  осталось  только  десять
часов.
   Борт эсминца "Даллас".
   Пятница, 20.09
 
   В ранних сумерках взбаламученная вода казалась  мутной  и  грязной.  Луна
спряталась за тучами. Гулко завывал ветер.
   Прильнув к поручню, Скалли стояла  у  опутанного  серыми  канатами  борта
"Далласа",  ежась  от  сырости.  Внизу,  на  палубе  "Счастливого  Дракона",
суетились матросы.  Несколько  крепких,  мокрых  от  пота  и  дождя  моряков
помогали трем рыбакам, слепому  мужчине  с  изуродованным  шрамами  лицом  и
Мириел Брэман подняться на эсминец.
   Словно завороженный,  капитан  Ив  смотрел,  как  слепец  карабкается  по
громыхающей лестнице, не в силах оторвать взгляд от страшных следов ожогов и
пустых мертвых глаз.  Несмотря  на  крепчающий  ветер,  слепой  благополучно
добрался до палубы и медленно повернулся лицом к Иву, как будто  видел,  что
тот на него смотрит. По обезображенному шрамами лицу скользнула тень улыбки.
   Скалли с интересом следила за ними, но заметив, что на  палубу  поднялась
Мириел Брэмен, повернулась в ее сторону. Скалли вдруг показалось, что Мириел
ее подставила, заманила в ловушку. От внезапного неприятного предчувствия  у
нее похолодело внутри.
   Не дожидаясь, пока Мириел ее заметит, Скалли  громко,  чтобы  перекричать
шум ветра и волн, спросила:
   - Надеюсь, вы не станете уверять нас в том,  миз  Брэмен,  что  оказались
здесь по чистой случайности?
   Мириел Брэмен удивленно оглянулась и, узнав Скалли, помрачнела.
   - Значит, вы и без меня знали все о Брайт Энвил, агент Скалли? Ну и  дура
же я! Ловко вы обвели меня вокруг пальца. А я-то разболталась...
   - Ничего подобного! - растерялась Скалли. - Я...
   Брезгливо поморщившись, Мириел поправила очки и  разметавшиеся  на  ветру
волосы.
   - И как только я додумалась откровенничать с агентом ФБР!
   К Скалли подошел капитан Ив.
   - Вы знаете эту женщину?
   - Да, знаю, капитан. Она возглавляла общество противников ядерного оружия
в Беркли. Кроме того, она может  иметь  отношение  к  смерти  доктора  Эмила
Грэгори, руководившего проектом "Брайт Энвил".
   Капитан Ив прищурился и, нахмурившись, заметил:
   - Вы выбрали неподходящее время и место для морской прогулки.
   - Уверена, что и название судна выбрано не случайно, - вставила Скалли. -
"Счастливый Дракон" - это не просто совпадение. Они  думали,  что  никто  не
вспомнит это название. Вероятно, они полагали, что удачно пошутили.
   Ив подозвал нескольких матросов.
   - Отведите всех в свободные нижние каюты.  Узнайте  имена,  устройте  как
следует, но проследите, чтобы они не доставили  нам  неприятностей.  Похоже,
это не просто потерпевшие кораблекрушение.
   Он повернулся и взглянул на слепого  незнакомца,  все  так  же  стоявшего
рядом с умиротворенной улыбкой на изуродованном лице.
   - Надо связаться с господином Доули и узнать его мнение на этот счет.
   - Думаю, он не слишком обрадуется новым посетителям, - сказала Скалли.  -
Особенно некоторым из них.
   - Пожалуй, вы правы.
   Трое рыбаков были явно обрадованы  тем,  что  попали  на  борт  огромного
устойчивого эсминца, а Мириел и слепец вели себя, как военнопленные. С гордо
поднятой головой Мириел прошествовала за моряками по трапу вниз.
   - Капитан Ив! - закричал моряк с палубы "Счастливого Дракона".  -  Думаю,
вам стоит спуститься сюда, сэр. Мы тут кое-что нашли. Взгляните лучше сами.
   - Хорошо. Уже иду.
   - Можно и мне с вами, капитан? - спросила Скалли.
   - Непременно. Похоже, вы не  меньше  моего  знаете  об  интересующих  нас
обстоятельствах. "Чем дальше, тем страннее".
   - К сожалению, ни у кого из нас нет полной картины.
   Они перелезли через поручень и по скользкой металлической лестнице начали
спускаться на палубу принайтовленной к "Далласу"  рыбацкой  лодки.  Опасаясь
внезапного порыва штормового ветра, Скалли изо всех сил цеплялась за  мокрые
перекладины-ступеньки.
   Внизу, спрятавшись за мощным эсминцем, подпрыгивал на волнах  "Счастливый
Дракон".  Похоже,  рыбацкая  лодка  ничуть  не  пострадала  от  шторма:  все
оборудование цело, палуба и корпус без единой царапины... Правда, Скалли  не
специалист и судить о состоянии маленького судна не может.
   Как только они спустились, подбежал матрос и начал докладывать:
   - Все системы работают, сэр. Повреждений не обнаружено.  Никаких  причин,
чтобы посылать сигнал бедствия, у них не было. Судно в полном порядке.
   - Может, они испугались шторма? - предположил Ив.
   Скалли быстро затрясла головой:
   - Нет, я не верю, что они терпели  бедствие.  Они  сделали  это  нарочно:
другого способа попасть на испытания Брайт Энвил у них не было.
   Капитан Ив молча потер подбородок и дернул себя за ус.
   Из трюма показалась голова еще одного матроса.
   - Очень необычная конструкция корпуса, сэр. Никогда не видел такой лодки.
Она, можно сказать,  бронированная.  Такой  прочной  посудины  раньше  я  не
встречал.
   - Необычная конструкция, -  пробормотала  Скалли.  -  Может,  ее  сделали
специально для прогулки в ураган?
   - Тайфун, - поправил ее капитан Ив.
   - Сильный шторм, - сказала Скалли. - Для выхода в море на маленьком судне
во время шторма нужна специальная конструкция.
   - Но ведь это рыбацкая лодка, - заметил стоящий рядом моряк.
   - Вернее, ее должны были принять за рыбацкую лодку,  -  размышляла  вслух
Скалли. Ив покачал головой.
   - Посмотрите на снасти и сети - новенькие, только что  из  магазина.  Эти
сети ни разу не забрасывали в воду. Это только декорация... для  маскировки.
Думаю, вы правы, агент Скалли, здесь что-то не так.
   Из заднего грузового отсека вылез еще один матрос.
   - Никакой рыбы там нет, сэр. И никакого груза тоже, кроме  запаса  еды  и
одной бочки.
   - Бочки? - переспросил Ив. - С чем?
   - Я не стал без вас открывать, сэр. Вдруг там что-то важное?
   Вслед за капитаном Скалли спустилась в трюм,  где  стояла  прикованная  к
стенке корпуса цепью бочка. Скалли лихорадочно  соображала,  вспоминая  все,
что знала о Мириел Брэмен. Она ярый противник  ядерного  оружия.  Она  может
иметь отношение к смерти доктора Грэгори. И здесь она появилась не случайно,
а чтобы сорвать испытания Брайт Энвил. Для достижения своих целей Мириел  не
остановится ни перед чем...
   Капитан Ив взял у матроса отвертку и поддел крышку бочки.
   - Постоите! А вдруг там бомба?! - крикнула Скалли.
   Но Ив уже приоткрыл крышку и  замер,  словно  ожидая  взрыва.  Взрыва  не
последовало, и он открыл металлическую крышку полностью.
   - Ничего. Только какой-то черный порошок. Похож на пепел.
   Сердце Скалли гулко застучало, она подошла  поближе  и,  взяв  у  матроса
фонарь, посветила в бочку и  заглянула  внутрь.  На  две  трети  бочка  была
заполнена жирным черным порошком.
   - Зачем им понадобилось везти  с  собой  полную  бочку  золы?  -  спросил
матрос. - Что это, бак для сжигания мусора?
   Осторожно Скалли опустила руку в бочку и взяла  щепотку  порошка.  Размяв
его  кончиками  пальцев,  она  почувствовала  жирноватую  слизь  и   твердые
песчинки. Очень похоже на смесь из пузырька,  найденного  в  бассейне  Нэнси
Шекк.
   - Нет, это не мусоросжигатель, - сказала она. - Но теперь я  точно  знаю,
что Мириел Брэмен имеет прямое отношение к гибели сотрудников проекта "Брайт
Энвил".
   Положив крышку на место. Ив повернулся к матросам:
   - Доставить судно  в  полной  сохранности.  Агент  Скалли,  нам  пора  на
"Даллас". Я хочу переговорить  с  господином  Доули.  Интересно,  что-то  он
скажет?
   Скалли молча пошла за капитаном, решив про себя, что  сама  первым  делом
пойдет к Мириел Брэмен и задаст ей парочку вопросов.
 
 
   Борт эсминца "Даллас".
   Суббота, 01.02
 
   Гремя связкой ключей, офицер охран  отпер  дверь  каюты,  где  разместили
Мириел Брэмен, и, не постучавшись, вошел. Мириел наверняка услышала их шаги:
стук каблуков по металлическому полу гулко разносился вокруг.
   Скалли  устало  прислонилась  к  стене.  Голова  гудела  от   напряжения.
Распахнув тяжелую дверь, охранник  пригласил  ее  войти.  Скалли  вздохнула,
подняла голову и вошла в тесную каюту.
   Мириел Брэмен сидела на узкой койке, поставив локти на колени и  подперев
острый подбородок. При виде Скалли ее покрасневшие глаза  зажглись  недобрым
огоньком.
   - Надеюсь, вы хотя бы принесли узнице хлеба и воды? - спросила она.
   Удивленно взглянув на охранника, Скалли перевела глаза на Мириел.
   - Вы хотите есть? Вам сейчас что-нибудь принесут.
   Мириел вздохнула, потрясла головой и,  пригладив  дрожащей  рукой  пышные
волосы, ответила:
   - Спасибо, я не голодна. Это была шутка. "А ведь  она  изменилась  с  тех
пор, как мы виделись в Беркли! - подумала вдруг  Скалли,  и  сразу  же,  как
озарение, промелькнула  догадка,  в  чем  именно  произошла  перемена  в  ее
поведении. - Вид у нее такой же самоуверенный, но она явно чем-то напугана!"
   Только дело не в том, что ее заперли в каюте. Ведь в конце концов она  не
совершила ничего противозаконного, хотя в ее желании сорвать испытания Брайт
Энвил никто не сомневался. Вид у  Мириел  Брэмен  был  потерянный.  Судя  по
глазам, она запуталась, став жертвой собственных убеждений. Вероятно, узнав,
что испытания вот-вот начнутся, она ударилась в неистовый  фанатизм.  Бросив
все, она, не побоявшись тайфуна, очертя голову на маленькой  рыбацкой  лодке
вышла в море.
   Скалли стояла посреди каюты, пытая справиться с  охватившим  ее  чувством
неловкости. С тех пор, как она впервые очутилась штаб-квартире общества "Нет
ядерному безумию!", ее  мучили  воспоминания  далеких  студенческих  дней  в
Беркли, когда она и сама чуть не стала  активисткой  антиядерного  движения.
Даже делая скидку на юношескую импульсивность, ее  родители  были  настроены
против этого увлечения. Возражали они и  против  ее  работы  в  ФБР.  Скалли
оставалась верной своим принципам, но думая о  том,  куда  убеждения  завели
Мириел Брэмен, она вдруг поняла, как опасна грань, через которую  сама  чуть
не переступи. Сложись обстоятельства иначе, и она упала бы в эту пропасть.
   - Вы не могли бы на несколько минут  оставить  нас  наедине?  -  спросила
Скалли охранника.
   - Мне подождать в коридоре? - не сразу вопросом  на  вопрос  ответил  он.
Скалли сложила на груди руки.
   - Послушайте, эта женщина не соверши никакого преступления. Не думаю, что
она  станет  угрожать  моей  безопасности.  -  Повернувшись  к  Мириел,  она
добавила: -  К  вашему  сведению,  в  академии  ФБР  я  прошла  курс  боевых
единоборств и самообороны. Думаю, в случае чего я сумею за себя постоять.
   Охранник  бросил  на  Скалли  уважительный  взгляд,  быстро  кивнул   (ей
показалось, он чуть было не отдал ей честь) и вышел. Его шаги прогремели  по
коридору и смолкли.
   - Вы сами только что сказали, агент Скалли, что никакого  преступления  я
не совершила. Я не  навредила  ни  лично  вам,  ни  кораблю,  ни  проведению
испытаний Брайт Энвил. Я попросила о помощи во время шторма, только и всего.
   Словно  подтверждая  ее  слова,  налетел  сильный  порыв  ветра  и   эхом
прокатился по кораблю. Огромный эсминец качало на волнах, но он упрямо шел к
атоллу Эника.
   - Почему меня здесь держат?  -  продолжала  наступать  Мириел.  -  Почему
заперли в каюте?
   - Потому что нервы у всех на пределе. Вы знаете,  что  испытания  вот-вот
начнутся. И не надо уверять меня, что вы оказались  именно  здесь  и  именно
сейчас по чистой случайности. Правда, мы еще не разобрались, что за игру  вы
затеяли.
   - Игру?  -  Мириел  выпрямилась,  и  ее  продолговатое  лицо  еще  больше
вытянулось от удивления. - Вот-вот, в нарушение всех между народных  законов
и  договоров  собираются  взорвать  ядерную  боеголовку.  Вы,  представитель
федеральной власти, сидите тут, потворству преступлению, да еще утверждаете,
что я затеял "игру"? Что мы с Райаном Камидой можем против  вас  сделать?  У
нас только рыбацкая лодка, никакого оружия  у  нас  нет,  взрывчаты  веществ
тоже. Это вам не рейд Гринпис.
   - У вас в трюме бочка с черным пеплом.
   - Ну и что? - удивилась Мириел. - Зачем по-вашему, она нам понадобилась?
   - Такой же черный пепел обнаружили на месте убийства  Нэнси  Шекк,  в  ее
доме в Гейтерсбурге, в штате Мэриленд.
   Мириел встала с койки и расправила еще влажную блузку.
   - Нэнси Шекк?! Я и не знала, что эта стерва умерла.
   - Думаете, я вам так и поверила?
   - А мне безразлично, верите вы мне или нет, - заявила Мириел. - Все равно
вы не поверите тому, что скоро произойдет, впрочем  как  и  в  то,  что  уже
происходит прямо у вас под носом!
   - А вы докажите! Мне нужны факты, и я с радостью вам  поверю.  Только  не
рассчитывайте, что приму за чистую монету ваши абсурдные объяснения. Мириел,
ведь вы ученый и отлично понимаете, что  я  имею  в  виду.  Что,  по-вашему,
должно произойти во время испытаний Брайт Энвил? Осталось меньше пяти часов.
   - У меня есть идея получше, - ответила Мириел и, придвинув к  себе  стул,
уселась на него, как будто жесткий стул был удобнее узкой койки. -  Лучше  я
расскажу вам, что уже произошло, а выводы сделаете сами. Что вы  знаете  про
"Индианаполис", американский эсминец времен второй мировой войны?
   Скалли задумалась.
   - Что-то слышала. Кажется, на нем доставили  сердечник  одной  из  первых
атомных бомб на остров Тиниан,  верно?  Перед  тем  как  сбросить  бомбу  на
Хиросиму.
   Мириел была приятно удивлена осведомленностью Скалли.
   - Верно. "Индианаполис" доставил на  Тиниан  урановый  сердечник  атомной
бомбы "Литтл Бой". Бомбу "Литтл Бой" сбросили  на  Хиросиму,  первую  жертву
первой мировой ядерной войны.
   - Можно без проповедей? - раздраженно оборвала ее Скалли.
   Глаза Мириел блеснули, и, подвинувшись  поближе  к  Скалли  и  пристально
глядя ей в лицо, она продолжила:
   - А вы знаете, что во время плавания сердечник  бомбы  был  прикреплен  к
полу в каюте капитана? Никто не знал,  что  это  такое.  Знали  только,  что
какое-то секретное, супермощное оружие.
   Но кто-то сболтнул лишнее. Слухи быстро разносятся по  кораблю,  особенно
во время войны. И весь экипаж "Индианаполиса" поверил, что у  них  на  борту
новое оружие, которое поможет одержать победу  над  Японией.  "Индианаполис"
благополучно доставил груз на Тиниан, где собрали бомбу...
   - А самолет "Энола Гей" поднялся в небо  и  сбросил  ее  на  Хиросиму,  в
результате чего погибло семьдесят тысяч человек. Все это я знаю.  Какое  это
имеет отношение к нашему делу?
   Мириел назидательно подняла указательный палец.
   -  К  нашему  делу  имеет  отношение  то,  что  случилось  потом,   когда
"Индианаполис" выполнил задание. Почему-то никто  никогда  не  вспоминает  о
последствиях. Напрочь о них забывают. Но ведь вслед за злом должно наступить
искупление. Вы со мной согласны?
   Скалли молчала.
   - А вот я верю в высшую  справедливость.  -  Мириел  вздохнула.  -  Такое
массовое убийство не могло остаться безнаказанным.
   Через три дня после того, как "Индианаполис"  доставил  сердечник  бомбы,
его торпедировала японская  подводная  лодка.  Скажете,  боевые  потери?  Из
тысячи ста девяносто шести членов экипажа  восемьсот  пятьдесят  остались  в
живых. Они успели спустить на воду спасательные плоты, но японская  подлодка
подбирать их не стала.
   Целых пять дней несчастные дрейфовали в кишащем акулами океане,  пока  их
не заметили с  американского  самолета.  Пять  дней  в  океане  среди  акул,
пожиравших заживо одного за  другим  их  товарищей  и  зверевших  от  запаха
крови... - Мириел увлеклась рассказом. - А знаете, почему поисковый  самолет
прилетел только через пять дней? - задала она риторический вопрос.
   Скалли молчала.
   - Произошла обычная  ошибка:  "Индианаполис"  вообще  не  числился  среди
пропавших. Его никто и не искал. Их обнаружили совершенно случайно! В  конце
концов только  триста  восемнадцать  человек  удалось  спасти.  Погибло  три
четверти всего экипажа и две трети из тех, кто не утонул вместе с  эсминцем.
Вот так печально закончилась эта история.
   - Ужасно! - содрогнулась Скалли. - Но ничего сверхъестественного я  здесь
не нахожу.
   - Ну раз вы считаете, что это ужасно, спокойно  заметила  Мириел,  -  вам
стоит поговорить с Райаном Камидой и послушать его историю.
   - Послушайте, - сообразила Скалли, посчитав в уме дни, - но ведь выходит,
что "Индианаполис" торпедировали на девять  дней  раньше,  чем  на  Хиросиму
сбросили бомбу. Ну о каком мщении  может  идти  речь,  если  ничего  еще  не
произошло? Во время войны в Тихом океане затонул не один корабль,  отец  мне
рассказывал. А вы выбрали  именно  тот,  который  подходит  вам  в  качестве
примера. Правд я так и не поняла, что именно вы хотите этим сказать.
   - Просто вы не хотите меня услышать.
   - Что?! - Скалли вдруг вспомнила догадку Малдера. -  Вы  хотите  сказать,
что духи жертв атомного взрыва мстят тем, кто занимаете ядерным вооружением?
Что это они, используя паранормальные  методы,  пытаются  сорвать  испытания
Брайт Энвил? Неужели вы думаете, что я вам поверю?!
   - Убеждать вас я не собираюсь, - устало ответила  Мириел.  Теперь,  когда
она все рассказала, она казалась спокойной. - Идите и поговорите с Райаном.
 
   Атолл Эника.
   Суббота, 02.19
 
   Не успела Скалли вернуться в свою каюту, как пришел капитан Ив.
   - Сюрпризы продолжаются, - объявил он, прислонившись  к  косяку.  (Качало
все сильнее.) - Наконец-то мне удалось связаться с Бэром Доули. И я так и не
понял, то ли он разъярился, то ли обрадовался, узнав о визите Мириел  Брэмен
и компании.
   - Что же он предлагает?
   Ив недоуменно покачал головой.
   - Он  хочет,  чтобы  мы  доставили  их  в  бункер  управления,  предложив
поприсутствовать на испытаниях.
   - Зачем ему это понадобилось?  -  спросила  Скалли  и  сама  ответила:  -
Наверное, хочет посмотреть на  выражение  лица  Мириел,  когда  Брайт  Энвил
взорвется.
   Капитан Ив нахмурился и пожал плечами.
   - Не думаю, что дело только  в  этом.  Конечно,  без  злорадства  тут  не
обошлось, но у меня сложилось впечатление, что господин  Доули  уважает  миз
Брэмен как ученого и ценит ее вклад  в  проект.  Может,  он  надеется,  что,
окажись  она  в  бункере  в  момент  испытаний,  она  поймет,  какую  ошибку
совершила,  оставив  научную  работу.  По-моему,  он  не  прочь,  чтобы  она
забросила, как он выражается, "всю эту дешевую пропагандистскую дребедень" и
вернулась к ним.
   - Пожалуй, вы правы, - согласилась Скалли  и  расстегнула  молнию  сумки,
чтобы достать запасной дождевик. Она уже успела переодеться в сухую  одежду.
- А при чем здесь этот слепой, Райан Камида? Он-то зачем понадобился Доули?
   Капитан Ив чуть заметно улыбнулся.
   - А без него миз Брэмен идти категорически отказывается.
   Скалли усмехнулась.
   - Да, вижу, они разыгрались не на шутку. Ну ладно, а как мы туда попадем?
   - Я  останусь  на  "Далласе",  -  ответил  капитан.  -  Вот-вот  начнется
шквальный ветер, часа через три-четыре шторм будет в самом разгаре. Оставить
корабль я не могу. Плохо то, что капитанский катер остался у атолла, но  мой
помощник, капитан первого ранга Кланце, доставит его сюда.
   - Значит, нам придется ждать, пока он вернется?  -  расстроилась  Скалли.
Малдер наверняка волнуется, как у нее дела.  Может,  ему  удалось  раздобыть
новые факты, и он хочет с ней поделиться... Скорее всего опять выдаст  дикую
версию о вмешательстве потусторонних или внеземных сил, усмехнулась она  про
себя. Ох уж этот Малдер!
   - Вообще-то есть и другой вариант, - не сразу ответил капитан Ив. Он  все
так же стоял у двери, высоко подняв голову и расправив плечи, как  памятник.
-  Миз  Брэмен  предлагает  добраться  до  атолла  на  "Счастливом  Драконе.
Управлять лодкой будут два моих матроса, хотя рыбаки тоже собираются  ехать.
Похоже, все просто жаждут прокатиться в тайфун, -  невесело  пошутил  он.  -
Должен признать,  что  "Счастливый  Дракон"  обладает  высокими  мореходными
качествами и, если качка усугубится - а я  не  сомневаюсь,  что  так  оно  и
будет, - мне бы не  хотелось,  чтобы  он  болтался  рядом.  От  столкновения
корпусов могут возникнуть серьезные повреждения как у лодки, так и у нас.
   Капитан Ив замолчал, думая о чем-то своем. С тех пор как на борт  подняли
пассажиров "Счастливого Дракона", он стал более замкнутым.  Скалли  все-таки
решилась выяснить, в чем дело. Закинув сумку на плечо, она вышла в коридор и
осторожно спросила:
   - Вы чем-то обеспокоены? Это связано с испытаниями?
   Капитан остановился и, не поворачиваясь, ответил:
   - Меня беспокоят тени прошлого. То, что помню и хочу забыть, но не  могу.
Воспоминания не дают мне покоя.
   - Может, вы поделитесь, и вам станет легче? - предложила Скалли.
   Ив повернулся, покачал головой и, расправив пальцем усы, посмотрел  ей  в
лицо.
   - Нет... нет, вряд ли.
   Он опустил глаза, но Скалли успела перехватить его взгляд и удивилась: от
старого морского волка она такого не ожидала.
   В его глазах промелькнул неподдельный страх.
   Ныряя среди волн, "Счастливый Дракон" уверенно шел к Энике.  Если  верить
матросам, которым поручили доставить их на атолл, управлять лодкой было одно
удовольствие.
   Пока они плыли к острову, Мириел Брэмен избегала Скалли, не отходя ни  на
шаг от Райана Камиды. Слепой казался взволнованным: не то от страха,  не  то
от перенапряжения. "Интересно, почему он ослеп и откуда эти жуткие шрамы?  -
думала, глядя на него, Скалли. - Вряд ли  он  жертва  из  Нагасаки:  слишком
молод, да и на японца не очень-то похож".
   Лодка подплыла к берегу и бросила  якорь  в  маленькой  лагуне.  В  свете
фонаря Скалли заметила  на  пороге  бункера  Малдера.  Он  радостно  замахал
руками, полы мокрого пиджака развевались на ветру. Скалли обратила внимание,
что он без галстука и верхние пуговицы рубашки расстегнуты.
   Малдер подошел и помог Скалли сойти на мокрый песок.
   - Пожалуй, на острове я провожу больше времени, чем в  каюте,  -  сказала
она, вручая ему сумку, - так что я захватила с собой вещички.
   Малдер взглянул на небо, где у них  над  головами  навис  зловещий  кулак
шторма, готовый в любой момент ударить, и грустно заметил:
   - Думаю, в ближайшее время лосьон для загара нам не понадобится.
   Из  бункера  показался  окончательно  вымотанный  Бэр  Доули.  До  начала
испытаний оставалось меньше трех часов. Уперев руки в бока, он смотрел,  как
на берег сходит Мириел Брэмен.
   Мириел помогла спуститься Райану  Камиде,  но  тот  сразу  упал,  вернее,
припал к берегу, словно обнимая коралловый песок. Когда  он  поднял  голову,
Скалли увидела, что из его слепых глаз текут слезы.
   Мириел стояла рядом, заботливо обнимая его  за  плечи.  Наконец  перевела
взгляд на Бэра Доули.
   - Здравствуй, Мириел, рад тебя видеть! - приветствовал ее Доули. -  Жаль,
что ты с такими муками к нам добиралась. А ведь стоило намекнуть, и приехала
бы вместе со всей командой.
   - Боюсь, на этот раз, Бэр, ваше общество меня бы  не  устроило.  Учитывая
все обстоятельства, - спокойно ответила Мириел. Говорила  она  тихо,  но  ее
голос не заглушал  ветер.  -  Надеюсь,  никто  не  мешал  вам  готовиться  к
испытаниям? - Голос ровный, без тени насмешки.  Скалли  решила,  что  Мириел
смирилась и  достойно  приняла  поражение.  Несмотря  на  все  ее  старания,
испытания Брайт Энвил все-таки состоятся. Интересно,  что  она  намеревалась
предпринять?
   Из трюма "Счастливого Дракона" вылезли трое рыбаков и вытащили на  палубу
бочку с черным пеплом.
   - Что вы собрались с  ней  делать?  -  крикнул  Доули.  Двое  матросов  с
"Далласа" не давали рыбакам сбросить бочку на берег.
   - Здесь она нам не нужна! - кричали рыбаки.
   - А зачем вы ее с собой привезли? - возразил один из матросов.
   - Нам нужно выгрузить ее на берег, - стояли на своем рыбаки.
   Доули подошел поближе к Мириел и спросил:
   - Что в бочке? Что-нибудь опасное?
   - Всего лишь старый пепел. Ничего страшного.
   Доули покачал косматой головой.
   - Мириел, а  ведь  раньше  мы  понимали  друг  друга...  До  чего  же  ты
докатилась! Что за бред?..
   Рыбаки умудрились-таки спустить бочку на берег.
   - Не вздумайте тащить ее в бункер! - прикрикнул на них Доули.
   - А если оставим здесь, ее унесет штормом, - попытался возразить один.
   - Это ваши проблемы! -  ответил  Доули.  Райан  Камида  поднял  голову  и
повернул
   мокрое от слез лицо к Мириел, а потом к Бэру Доули.
   - Позвольте им оставить ее на берегу, - попросил он.
   Довольные рыбаки поспешили укрыться в бункер, подальше от дождя и ветра.
   - Мириел, давай я покажу тебе наши  роскошные  апартаменты,  -  пригласил
Доули. - Надеюсь, ты еще не забыла, что к чему.
   - Хочешь ткнуть меня носом. Бэр? - спросила она.
   Бэр удивленно моргнул маленькими глазками.
   - Вовсе нет! Просто механики с корабля в половине случаев не разумеют,  о
чем я говорю, а ты все поймешь.  Ну  пойдем,  хотя  бы  в  память  о  старых
временах и об Эмиле Грэгори посмотришь на Брайт Энвил.
   Неохотно Мириел тронула Камиду  за  плечо,  приглашая  пойти  вместе,  но
слепой покачал головой.
   - Я лучше побуду здесь, - сказал он. - Не волнуйтесь, я в порядке.
   Мириел явно не хотелось оставлять его одного, и Скалли предложила:
   - Мы останемся с ним, Мириел. Вы ведь хотели, чтобы я с ним поговорила.
   Мириел кивнула и вслед за Доули и моряками пошла в бункер.
   Камида лежал на берегу, зарыв обожженные пальцы в песок  и  вдыхая  запах
кораллов и моря. Запрокинув голову к затянутому штормовыми тучами  небу,  он
вдохнул ртом и, закрыв незрячие глаза, сел, сжав кулаки и стиснув зубы.
   - Господин Камида, - обратилась к нему  Скалли.  -  Мириел  говорила,  вы
могли бы нам кое-что рассказать. Страшную историю, которую, как она считает,
мы непременно должны узнать.
   Слепой повернул израненное лицо в ее сторону и устремил невидящий  взгляд
между Малдером и Скалли.
   - Надеетесь найти ответы? - спросил он.
   - А у вас они есть? - живо откликнулся Малдер. - Пока мы даже  не  знаем,
какие вам задавать вопросы.
   - Вам не нужно задавать вопросы, - ответил Камида. - И  находиться  здесь
тоже не нужно. Вы невольные свидетели, а можете стать невинными жертвами.
   - Мириел сказала,  с  вами  случилось  что-то  ужасное.  Расскажите  нам,
пожалуйста, -попросила Скалли. -  Это  связано  с  тем,  как  вы  ослепли  и
обгорели?
   Его подбородок еле заметно дрогнул в знак молчаливого  согласия.  Сердито
шумя, волны разбивались о рифы,  завывал  ветер.  Райан  Камида  начал  свой
рассказ:
   Я родился на Энике, как и весь мой народ, все мое маленькое племя.  Здесь
мы жили...  хотя,  по  преданиям,  сначала  долго  странствовали  по  другим
островам, пока не нашли этот и не остались на нем жить. Он стал нашим домом.
Здесь нам было хорошо.
   - Но ведь атолл Эника необитаем, - удивилась Скалли.
   Да, - ответил Камида. - Да, теперь необитаем, но сорок лет  назад,  когда
Америка, упиваясь своей мощью, завоевывала мир, здесь был наш дом. У  вас  в
руках было ядерное оружие, и вы гордились своей победой  во  второй  мировой
войне.
   Но первые атомные бомбы показались вам слишком маленькими и  недостаточно
мощными, и вы изобретали все новые и новые - водородные бомбы,  термоядерные
головки... Новые бомбы надо было испытывать,  причем  в  таких  местах,  где
никто не заметил. Например на атолле Эника, где прошло мое детство.
   - Я читала, что жители атоллов Бикини и Эниветок, где проводились ядерные
испытания, эвакуировали на другие острова. Ваш народ тоже переселили?
   Камида покачал головой.
   - Правительству было не до этого. Мне тогда было лет десять, не больше. Я
на всю жизнь запомнил: испытания назывались "Зуб Пилы".
   Я родился и рос на острове. Одни назовут такую жизнь примитивной,  другие
-идиллической. Представьте себе  райский  уголок,  где  круглый  год  тепло,
растут хлебные деревья, кокосы, колоказии и сладкий картофель,  где  в  море
полно рыбы и съедобных моллюсков...
   Я рос сильным и ловким. В рифах вокруг острова было много пещер и гротов.
В подводные пещеры я не совался: там жили мурены и осьминоги, а  в  те,  что
имели вход над водой, я протискивался, как уж, и спускался в их таинственные
лабиринты, где после отлива стояла вода... В  этих  полузатопленных  морских
кладовых я собирал мидии, раковины и морские ушки.
   Пока я лазил по пещерам  в  поисках  разных  деликатесов,  мои  родители,
старшие братья и сестры ждали наверху. - Лицо Камиды осветилось улыбкой. - Я
так отчетливо все это помню: ведь воспоминания -  это  единственное,  что  я
теперь вижу...
   Из-за  скал  налетел  сильный  порыв  ветра.  От   неожиданности   Скалли
покачнулась. Малдер тут же поддержал ее  за  плечо,  а  Райан  Камида  ветра
словно и не заметил.
   - Мы знали, что вокруг острова плавают военные корабли, огромные железные
чудовища с колючими плавниками пушечных  стволов.  Когда  они  приставали  к
острову и моряки в белой форме выходили на берег, мы прятались  в  джунглях:
мы думали, что это пришли захватчики с другого острова. Может, они и  хотели
найти и эвакуировать жителей Эники, но не слишком старались. Мы их  боялись,
но в то же время нас разбирало любопытство. Мы никак не могли понять,  зачем
они привезли на наш остров диковинные машины, механизмы и разные штуки.  Нам
все это казалось делом рук волшебника. Злого волшебника.
   Набрав горсть мокрого песка, он стиснул руку в  кулак,  потом  разжал,  и
песок заструился между пальцев.
   - Я хорошо помню тот день. Многие мои родственники  пошли  посмотреть  на
сооружение, которое  построили  моряки.  Другие  смотрели,  как  от  острова
отплывают эсминцы. А мне надо было собирать раковины.  Отец  сказал,  что  в
пещерах воды как раз столько, сколько нужно, и я заполз  в  лабиринт  искать
морские сокровища. У меня был с собой только нож и сетка.
   Мне повезло: мне попалось морское ушко (моллюск был  такой  крупный,  что
его бы хватило на всю семью) и еще несколько мидий. Я пополз обратно,  отец,
как всегда, ждал меня наверху. Он стоял на солнце у входа  в  пещеру,  такой
большой и сильный. Я протянул ему сетку с уловом, он наклонился и взял ее  у
меня из рук, чтобы я вылез из пещеры. Я заглянул ему в  глаза.  Они  были  в
тени, ведь он ко мне наклонился... - Голос Камиды дрогнул. -  А  потом  небо
вдруг стало белым, ослепительно белым. Вспыхнуло белым сиянием, таким  ярким
и горячим, что не осталось ничего, кроме слепящего белого цвета.  Последнее,
что я увидел, был силуэт отца. На какую-то долю секунды он стал  прозрачным,
и во вспышке радиации я увидел его скелет. Потом  ударная  волна  превратила
его в пепел, и меня тоже поглотил неумолимый свет.
   Зажав ладонью рот, Скалли не отрывала от него глаз.
   - Но каким-то чудом я выжил, - продолжал свои рассказ Камида.  -  Ударной
волной меня затолкало  назад,  в  лабиринт  пещеры.  Остров  содрогнулся  от
взрыва, вода в пещере вскипела и гигантским  гейзером  вырвалась  наружу.  Я
сварился заживо, как поросенок.
   Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулся, пещеры уже не  было:
большая часть рифа при взрыве испарилась. Я уцелел,  но  лучше  бы  я  умер.
Лучше бы я сразу умер.
   На ощупь я брел по раскаленному лабиринту. Я дошел до лагуны, вода в  ней
чуть не кипела, обжигая ноги... Правда, никакой боли я тогда не  чувствовал.
Я все шел и шел, ничего не видя и уходя по мелководью все дальше  в  море...
Говорят, меня подобрали километрах в трех от острова.
   - Подобрали? - переспросил Малдер. - Кто вас подобрал?
   - Военный корабль. Моряки, которым поручили следить за  испытаниями  "Зуб
Пилы".  Они  не  знали,  что  со  мной  делать.  После  столь   значительной
технической победы найти выжившего свидетеля... Мое появление их не  слишком
обрадовало.
   Камида пристально всматривался в прошлое: ведь  видеть  настоящее  он  не
мог.
   - Когда я поправился, меня отправили в детский дом в Гонолулу.  Мне  дали
новое имя, и вот я живу. Да, живу, и даже неплохо. Мне везет.  Я  удачлив  в
бизнесе. У меня собственная, весьма преуспевающая фирма.
   Никаких упоминаний об испытаниях "Зуб Пилы" вы нигде  не  найдете.  Можно
подумать, их не было вовсе. Как не было и моего народа, как не  было  и  нет
меня, единственного выжившего свидетеля испытаний, о  которых  правительству
хотелось бы совсем забыть.
   - Но если никаких документов не сохранилось, а вы тогда были  совсем  еще
ребенком, откуда же вы все знаете? - удивилась  Скалли.  -  Почему  все  так
хорошо помните?
   Камида безошибочно устремил на нее взгляд незрячих глаз. Скалли внутренне
поежилась, а когда он ответил, у нее холодок побежал по спине:
   - Потому что забыть об этом мне не дают.
   - Как это? - Малдер придвинулся поближе. - Кто не дает забыть?
   - Они говорят со  мной.  Призраки  моего  племени.  Приходят  и  все  мне
рассказывают. Они говорят, я должен помнить о них и о своем прошлом.
   Вздохнув, Скалли взглянула на Малдера, но он не обращал на нее внимания.
   - Другими словами, все ваше племя  погибло  во  время  секретных  ядерных
испытании и вы,  как  единственный  уцелевший,  можете  разговаривать  с  их
призраками?
   Скалли  встала,   собравшись   оставить   несчастного   наедине   с   его
галлюцинациями.
   - Ну хватит, пойдем в бункер! - Она тронула Малдера за плечо.
   - Агент Малдер, - сказал Камида, и Скалли удивилась: ведь  она,  кажется,
имени напарника ни разу не упоминала. - Ядерная вспышка  меня  ослепила,  но
взамен я кое-что получил. Мои глаза не видят, зато  я  обрел  дар  видеть  и
слышать то, чего не  видят  зрячие.  Я  навеки  связан  с  призраками  моего
племени, и их зрительный образ, как и образ той чудовищной  вспышки,  всегда
со мной.
   Малдер удивленно вскинул  брови,  а  Скалли  глядела  на  него,  не  веря
собственным глазам: похоже, он воспринимает этот бред всерьез!
   - Подумайте сами, мой друг, - сказал Камида, обращаясь к Малдеру. (Слепой
интуитивно чувствовал, кто ему скорее поверит.) - Сорок лет они  накапливали
энергию. Их крики достигли наивысшей точки: они оглушают тех, кто виновен  в
их смерти, и тех, кто, не задумываясь, творит подобное.
   - Подождите, - перебил его Малдер. - Вы хотите сказать, что  внезапный  и
мощный  выброс  энергии  во   время   ядерного   взрыва   каким-то   образом
воздействовал на души погибших людей? И теперь  они  отличаются  от  обычных
заурядных привидений?
   - Я не ученый, - ответил Камида. - Может, духи целого  погибшего  племени
обладают большей силой, чем духи тех, кто погиб обычным  образом.  Ведь  это
был настоящий ядерный геноцид. Пожалуй, они действительно отличаются от всех
прочих. Они чувствуют связи. Они знают, кто занимается разработкой  ядерного
оружия, и отлично понимают, что испытания Брайт Энвил - это еще один  шаг  к
всемирной ядерной катастрофе. - Он улыбнулся. - Кто знает, может, духи моего
народа защищают весь людской род.
   Скалли уловила нить его рассуждении:
   - Значит, эти духи убивают ученых-ядерщиков и всех, кто имеет отношение к
атомной бомбе?
   - Агент Скалли, я признаюсь, что несу некоторую ответственность за смерть
доктора Эмила Грэгори. Я надеялся, что без него испытания не  состоятся.  Но
ошибался:  слишком  все  упрощал.  Причастен  я  и  к  смерти   старика   из
Нью-Мексико: он имел отношение к первому ядерному испытанию в  Тринити-Сайт,
выпустившему ядерного джинна из бутылки. Конечно же, не он  один  повинен  в
этом. Многие другие уже умерли от старости и  болезней.  Просто  его  имя  я
узнал первым.
   Еще я виновен в смерти чиновника Министерства  энергетики,  той  женщины,
что занималась финансированием проекта. Без нее испытания не состоялись бы.
   Но я слишком долго ждал. Слишком долго не давал духам воли... Они  больше
не слушают меня и убивают без  моего  ведома,  убивают  всех,  кто,  как  им
кажется, угрожает нашему острову.
   Скалли  вспомнила  фотографии  двух  ракетчиков,  сгоревших   в   бункере
управления, которые показывал ей Малдер.
   - Они все время начеку. Они жаждут мщения. Через пару часов они  выполнят
свое предназначение и защитят наш остров.
   - Зачем вы нам все это рассказываете?  -  спросил  Малдер.  -  Не  так-то
просто признаваться в совершенных убийствах.
   Волны роптали все громче. Скалли взял:
   Камиду за локоть и помогла подняться.
   - Скоро начнется тайфун. Пойдемте в бункер.
   - Тайфун! - Камида засмеялся. - Тайфун - это пустяки.  Вы  любознательный
человек, агент Малдер, и поэтому я прямо вам скажу: мы все тут погибнем.
   Он поднял голову, как будто видел штормовое небо или  взывал  к  кому-то.
Словно заклинание, он прошептал:
   - И огненная волна накроет берег смерти...
 
   Атолл Эника.
   Суббота. 04.11
 
   Когда остров поглотила ночная мгла и  ветер  усилился,  все  укрылись  за
мощными стенами бункера.
   Пахло пылью, припоем и смазками, бетоном и свежеоструганными  досками.  С
балок свисали провода с лампочками, бросавшими на пол и стены неровный свет.
Бэр Доули нервно мерил шагами камеру  управления,  периодически  проверяя  и
перепроверяя приборы на пульте.
   Время от времени  он  подозрительно  косился  на  Райана  Камиду  и  трех
японских рыбаков, сидевших за столом, с  которого  предусмотрительно  убрали
все документы и сводки. Рыбаки чувствовали себя не в  своей  тарелке.  Доули
погрозил им пальцем и приказал:
   - Сидеть смирно и ни к чему не прикасаться!
   Он с упреком взглянул на Мириел Брэмен, словно хотел  сказать:  "И  зачем
только понадобилось тащить в бункер слепого и трех рыбаков? Не лучше ли было
оставить их на "Далласе"? Мириел сделала вид, что ничего  не  заметила.  Она
молча стояла поодаль, глядя на пульт управления и  диагностические  приборы,
но подходить ближе явно не собиралась.
   Доули взглянул на наручные часы и объяви.
   - Четверть пятого. Остался всего час.
   - Бэр, только что получили сообщение с капитана Ива, - доложил со  своего
рабочего  места  Виктор  Ожильви,  снимая  наушники.  -  Все  идет  согласно
прогнозу. Волнение на море достигло  максимального  уровня.  Скорость  ветра
превысила сто шестьдесят километров в час. Минут через пятьдесят шторм будет
в самом разгаре.
   - Отлично! - сказал Доули. За стенами шумел, набирая силу, тайфун.
   - Отлично? - возмущенно переспросила Мириел.  -  Значит,  тебя,  Бэр,  не
волнует, что вопреки всем моральным и этическим нормам,  которые  для  тебя,
по-видимому,  просто  не  существуют,  меньше  чем  через  час  в  нарушение
международных  соглашений  начнутся  испытания?  Наземные   ядерные   взрывы
запретили тридцать с лишним лет назад!
   Взглянув на нее, Доули не сразу ответил:
   - Знаешь, Мириел, когда я кончал институт, у нас была любимая  поговорка:
"Пока не попался, все законно". Или, если угодно: "Не пойман - не вор".  Нас
никто не схватит за руку. Ураган все спишет. Даже если за нами и  следят  со
спутника, никто ничего не заметит. Нет проблем.
   Брайт Энвил не дает радиоактивных  осадков,  так  что  метеостанции  тоже
ничего не зафиксируют. Все шито-крыто. - Он сложил руки и попросил: - Ну же,
Мириел, ведь это и твое детище! Вы с Эмилом решили столько проблем...
   . - Ничего я не решала! - перебила его Мириел. - Да и Эмил тоже. Никто из
нас до конца не понимает принцип  действия  Брайт  Энвил  и  не  знает,  где
зародилась эта смертоносная игрушка. И тебя это ничуть не волнует?!
   Доули упрямо качал головой.
   - Я не понимаю, как работает мотор моей машины, но знаю: повернешь  ключ,
и он заведется... Во  всяком  случае,  должен  завестись.  Я  не  знаю,  как
работает микроволновая печь, но она отлично разогревает мне еду.  -  На  его
большом бородатом лице мелькнула надежда: - Мириел, мне бы  очень  хотелось,
чтобы ты к нам вернулась! Теперь, когда  Эмила  не  стало,  проект  чуть  не
накрылся. Когда ты ушла, мы много потеряли. Я лез и лезу из кожи, чтобы  все
шло как надо, но руководить людьми - не моя стихия. Вот ты -  совсем  другое
дело! Только не думай, что я уклоняюсь от своих обязанностей. Я доведу  дело
до конца, ведь это моя работа.
   Стоя рядом с Малдером, Скалли следила за спором двух ученых. Малдер  явно
им  заинтересовался,  а  у  Скалли  при  виде  энтузиазма  Доули  от  страха
похолодело на душе.
   - Ты меня разочаровал, Бэр, - сказала Мириел,  и  тот  помрачнел,  словно
услышал что-то ужасное. Она все так  же  стояла,  не  приближаясь  к  пульту
управления. -  Я  понимаю,  ты  хочешь  испытать  новое  оружие  в  условиях
реального использования, но мне бы хотелось, чтобы ты  удосужился  подумать,
что произойдет, если Брайт Энвил возьмут на вооружение и реально используют.
Ведь водородные бомбы и огромные термоядерные боеголовки, которые мы усердно
накапливали, только тем и хороши, что ни одному здравомыслящему политику  не
взбредет в голову пустить их в ход.
   Мириел вошла в  раж  и  принялась  отчаянно  жестикулировать  -  руки  то
взлетали вверх, то падали вниз, как крылья пойманной птицы:
   - А Брайт Энвил обеспечивает полное уничтожение  и  разрушение  в  чистом
виде. Мне страшно даже подумать, что у  Соединенных  Штатов  появится  новая
боеголовка, которую не побоятся использовать.
   - Мириел! - оборвал ее проповедь Доули. - Чинить  свою  машину  я  доверю
только профессиональному механику, делать операцию - только  хирургу.  Ну  а
решать вопросы ядерной  политики  я  доверю  только  опытному  дипломату.  Я
таковым не являюсь... Но ведь и ты тоже.
   Мириел брезгливо поморщилась, но Доули продолжил:
   - Пусть правительство само решает, как ему использовать это оружие. -  Он
часто-часто заморгал, как будто ему в глаза попал песок. - А мы  должны  ему
доверять. Там лучше знают, что нам нужно.
   Вскинув брови и вытаращив от изумления глаза, Малдер повернулся к Скалли.

   Атолл Эника.
   Суббота. 04.25
 
   Бэр Доули подошел к стене, где висели часы обратного отсчета,  прищурился
и всмотрелся в циферблат, словно плохо видел:
   - Пятьдесят минут. Все готовы? Хочу еще разок проверить все системы.
   Он повернулся и оглядел своих подчиненных.  Техники  молча  кивнули  и  в
который раз принялись проверять приборы.
   - Отлично. Все идет как по маслу, - сказал  Доули  в  воздух  и  довольно
потер руки.
   В этот момент тяжелая дверь бункера распахнулась, и в камеру ворвался вой
ветра и дождь,  хлеставший  почти  горизонтально  холодными  каплями-пулями.
Вошли два промокших до нитки моряка, и вдвоем они с трудом закрыли и заперли
дверь. В ярком электрическом  свете  их  лица  казались  болезненно  серыми,
словно помертвевшими от страха. Даже  бывалым  морякам  не  часто  доводится
попадать в такой ураган.
   - Отлично, теперь все на месте! - крикнул один,  как  будто  боялся,  что
из-за шторма его  не  услышат,  а  может,  от  оглушительного  воя  ветра  и
разгулявшейся стихии он сам стал хуже слышать.
   - Генератор работает нормально, - доложил другой. - Он надежно  укрыт  от
ветра и ливня и выстоит, даже если шторм усилится. Центр шквала скоро  будет
здесь.
   Кивнув, Доули хрипло ответил:
   - Надеюсь, генератор не подведет. От него  работают  все  диагностические
приборы. Если он выйдет из строя, испытания пойдут коту под хвост, даже если
боеголовка и взорвется, как положено.
   - Но ведь у нас есть  резервный  генератор,  -  рискнул  вставить  Виктор
Ожильви.
   - Не сомневаюсь: вы получите ваши данные, - мрачно заметила Мириел. - Все
системы сработают отлично.
   Словно в насмешку, лампы над головой мигнули и опять загорелись в  полную
силу.
   - А это еще что за новости? - насторожился Доули,  глядя  на  потолок.  -
Проверьте проводку!
   - Перепад  напряжения,  -  успокоил  его  Ожильви.  -  Резервная  система
бесперебойно питания с этим справилась. Все в порядке.
   Доули метался по бункеру, как тигр в клетке,  то  и  дело  поглядывая  на
стенные часы.
   - Сорок три минуты.
   Техники колдовали на своих рабочих  места  а  Малдер  следил  за  слепым,
который пару часов назад поведал им невероятную историю.
   Сопоставив рассказ Райана Камиды со  всем,  что  им  уже  было  известно,
Малдер начал формулировать новую гипотезу. Ему  она  представлялась  верной,
хоть и фантастичной. Он никак  не  мог  решить,  как  лучше  преподнести  ее
Скалли. Ей она наверняка покажется абсурдной.
   Скалли считала  смыслом  своей  жизни  защищать  Малдера  от  лукавого  и
убеждать его в то что даже самые невероятные на первый взгляд события  имеют
под собой конкретные логические обоснования. А Малдер  считал  своим  долгом
заставить Скалли поверить.
   Придвинувшись к напарнице поближе, Малдер зашептал ей  в  ухо,  хотя  шум
урагана  за  стенами  бетонного  бункера  надежно   защищал   от   любителей
подслушивать:
   - Я тут подумал, Скалли, и вот что пришло мне  в  голову.  Если  господин
Камида говорит правду, мы имеем дело с некоей разновидностью...  психической
ударной волны, выбросом энергии,  который  в  результате  взрыва  водородной
бомбы  на  этом  острове  трансформировался  в  некую  наделенную  сознанием
субстанцию.
   Скалли повернулась и, широко распахнув голубые глаза, спросила:
   - Что ты несешь, Малдер?!
   - Скалли, я прошу  тебя,  послушай!  Представь  себе:  живет  себе  племя
туземцев одной большой семьей, ни о чем  не  подозревает,  и  вдруг  в  долю
секунды отправляется в мир иной в  результате  мощнейшего  ядерного  взрыва.
Может, этот взрыв сыграл роль толчка к... более высокой форме  существования
и помог пересечь энергетический барьер.
   - Я так не думаю, Малдер.
   - Скалли, я прошу  тебя,  постарайся  себе  представить,  -  не  сдавался
Малдер. - В долю секунды все племя  Камиды  не  просто  убили,  а  полностью
уничтожили, практически разложили на составляющие клеточки.
   - Малдер, если энергия ядерного взрыва может превращать своих жертв  в...
- Она не могла подыскать нужного слова и, пожав плечами, продолжила: -  ...в
сборище мстительных радиоактивных призраков, обладающих огромной  силой,  то
скажи мне, пожалуйста, почему же тогда по свету не  рыщет  неумолимая  армия
фантомов жертв Хиросимы и Нагасаки?
   - Я думал об этом, - согласился Малдер. - Не  забывай,  это  были  первые
атомные бомбы. По сравнению с водородными, которые взрывали на тихоокеанских
островах, боеголовки "Фэт Мэн" и "Литтл Бой" высвободили лишь незначительную
долю энергии. В пятидесятые  мощность  бомб  достигла  десяти  -  пятнадцати
мегатонн,  а  мощность  бомбы,  сброшенной  на  Хиросиму,  была  всего  лишь
двенадцать с половиной килотонн. Это большая разница - порядка тысячи раз.
   Может, взрывы в Хиросиме и  Нагасаки  были  недостаточно  мощными,  чтобы
пересечь этот порог. Насколько я знаю, это был  единственный  случай,  когда
при взрыве водородной бомбы погибли люди.
   Скалли уже серьезно взглянула ему в лицо.
   - И ты думаешь, что это сборище призраков  охотится  за  теми,  кто  имел
отношение к разработке ядерного оружия, и за теми, кто отвечает за испытания
Брайт Энвил, и... из мести их убивает?
   - Может, из мести, - ответил Малдер, - а может, просто из желания сорвать
испытания Брайт Энвил, которые могут положить начало  новой  серии  наземных
взрывов, не говоря уже о производстве новых боеголовок.  Ведь  они  не  дают
радиоактивных осадков - бери  себе  и  взрывай  на  здоровье!  А  что,  если
призраки хотят уберечь всех нас от того, что случилось с ними?
   Скалли вздрогнула. Малдеру пришло в голову, что, скажи  он  то  же  самое
ясным днем в прохладном кабинете штаб-квартиры ФБР или в любом другом месте,
она бы его высмеяла. Но здесь, в предрассветном сумраке, когда за стеной  на
затерянном в океане острове бушует тайфун,  поверишь  в  любую,  даже  самую
неправдоподобную историю.
   Малдера вдруг озарила новая догадка:
   - Пепел!
   Он стремительно повернулся: Райан  Камида  спокойно  сидел  все  там  же,
положив израненные руки на гладкую пластиковую крышку стола. Его  лицо  было
повернуто к ним, губы таинственно улыбались, словно объяснение  Малдера  его
позабавило. Малдеру показалось, что он слышит каждое их слово.
   Малдер вскочил и подошел к нему.
   - Пепел... Что это за пепел, господин Камида?
   Слепой одобрительно кивнул.
   - Думаю, вы сами знаете ответ, агент Малдер.
   - Это прах жертв с острова, да? Вы используете его как... как  сигнальный
флаг и магнит, чтобы привлечь внимание призраков!
   Камида опустил голову, словно рассматривал свои руки:
   - Когда я вырос и привык к слепоте, встал на ноги и заработал кучу денег,
я вернулся на атолл Эника. И призраки моего народа рассказали мне все и  про
себя, и про меня. Они все говорили и говорили - я чуть с ума не сошел от  их
рассказов. Чтобы не тронуться рассудком, я должен был вернуться домой.
   Он умолк и поднял незрячие глаза на Малдера и Скалли.
   - Есть люди, которые сделают для вас  ВСЕ  что  угодно,  лишь  бы  вы  им
заплатили.
   Много дней я провел на рифах,  ползая  по  заброшенному  атоллу,  который
снова утопал в зелени. И хоть я и слепой, я знал, куда идти и где искать,  -
меня направляли голоса. Длинными жаркими днями с ножом, лопаткой и  бочонком
я без устали бродил по острову, пока не собрал все, что  осталось  от  моего
племени. Они сгорели заживо, превратившись в скудный пепел  и  черные  тени,
навечно впечатавшиеся в скалы.
   Прошло много времени, и могло так статься, что от них не  осталось  бы  и
следа, а черные пятна смыли дожди и прибой. Но  нет,  они  ждали  меня,  как
черные тени, притаившиеся среди рифов. Духи направляли меня, и я собрал прах
всех своих соплеменников.
   Я собрал все, что смог. От моего народа осталось совсем немного,  но  для
моих целей вполне достаточно... и для их тоже. Когда все было готово, я стал
посылать пепел как визитную карточку тем, кому надо.
   - Это вы послали пузырек с пеплом Нэнси Шекк? - спросила подошедшая к ним
Скалли. Райан Камида кивнул.
   - И письмо Эмилу Грэгори. И Оскару Маккэррону из Нью-Мексико. Духам пепел
не нужен: они находят свои жертвы сами. А  вот  мне  он  помогал...  помогал
направлять их.
   Малдер похолодел от ужаса.
   - Нэнси Шекк и всем остальным вы послали совсем немного, а сюда  привезли
целую бочку!
   Он вдруг вспомнил,  как  три  рыбака  выгружали  зловещий  груз  и  потом
оставили его на берегу, где он так и стоит: ведь Бэр Доули  запретил  внести
бочку в бункер.
   - Это все, что у меня осталось, - сказа Камида. - Теперь они будут здесь.
Все сразу.
   Наконец-то!
   Зазвонил телефон. Виктор Ожильви схвати  наушники  и,  надев  на  голову,
прищурился, силясь разобрать слова сообщения.
   - Бэр! - не сняв наушники, с ошарашенным видом выдавил  он.  -  Бэр,  это
капитан Ив. Говорит, на индикаторе радара  на  борту  "Далласа"  только  что
появился какой-то мощны объект. Он стремительно приближается  к  атоллу.  Но
это не ураган. Он не знает, что это такое - ничего подобного он  никогда  не
видел.
   Виктор сглотнул и снял наушники.
   - А потом связь резко оборвалась. И связаться с ним я не могу.
   - Да что,  черт  побери,  происходит?!  -  зарычал  Доули.  -  До  начала
испытаний осталось всего тридцать пять минут. Не хватает только  перебоев  в
связи!
   Тут погас свет, и бункер погрузился в кромешную тьму.
 
   Борт эсминца "Даллас".
   Суббота. 04.30
 
   Капитан Роберт Ив и сам не понимал,  как  он  умудряется  в  такую  качку
держаться на ногах. Наверное, все дело в том,  что  капитан  не  может  себе
позволить приземлиться на задницу посреди капитанского мостика, хоть бы и  в
самый разгар тайфуна. Расставив ноги пошире,  он  словно  прирос  к  палубе,
тревожно вглядываясь бушующий  океан.  По  палубе  взад  и  вперед  катались
незакрепленные предметы: карандаши, блокноты, упаковочные клети...
   В окна барабанил дождь, хмурое  небо  светилось  каким-то  неестественным
зеленоватым светом. Ив взглянул на часы:  нет,  еще  не  рассвет.  От  этого
странного, словно потустороннего свечения у него по коже  побежали  мурашки.
Он видел не один ураган, и они всегда  навевали  мысли  о  конце  света,  но
сегодняшний особенно.
   - Скорость ветра достигает ста восьмидесяти пяти километров в час, сэр! -
прокричал со своего места Ли  Кланце.  С  полки  соскользнул  регистратор  с
Международным сводом сигналов и грохнулся на  палубу.  Кланце  вздрогнул.  -
Намного выше, чем ожидалось по прогнозу. Его словно кто-то подстегивает.
   - А на каком расстоянии от нас его глаз? - спросил Ив.
   - Он будет здесь через полчаса, не раньше. Когда проскочит,  расслабимся,
главное - сейчас продержаться.
   Ив схватился за  поручень.  У  него  побелели  суставы,  и  жилы  на  шее
напряглись, как стальные канаты.
   - Мужайтесь! Худшее еще впереди.
   - Куда  еще  хуже?!  -  изумился  Кланце.  Он  бросил  взгляд  на  свежую
распечатку метеосводки. Палуба накренилась, и он схватился  за  поручень.  -
Почему вы так решили, сэр?
   - Потому что нутром чувствую беду, господин Кланце. Проверьте все!  Чтобы
экипаж был на своих местах! А лишних отправить в трюм!
   - Уже проверил, сэр!
   - Так проверьте еще раз! - отрезал Ив, и молодой помощник капитана  пошел
по танцующей палубе выполнять приказ.
   - Сколько осталось времени до начала испытаний? - спросил Ив, не  отрывая
глаз от волн у носа "Далласа". Он мог посмотреть  на  хронометр  и  сам,  но
специально занимал подчиненных делом, чтобы  у  них  не  оставалось  времени
думать о неприятном.
   - Около получаса, - ответил один штурман.
   - Тридцать восемь минут, - уточнил другой.
   - Спасибо, - поблагодарил Ив и подумал, что только безумцам могло  прийти
в голову проводить испытания в такой шторм.
   В борт "Далласа" ударил водяной вал, и корпус загудел, как гонг.  Эсминец
накренился на правый борт, потом не спеша выпрямился, как  кит-убийца  перед
новым заходом. Капитан Ив стоял неподвижно,  словно  его  припаяли  к  полу.
Хорошо, что "Счастливый Дракон" отправили на атолл!" - порадовался он.
   Переговорив по внутрисудовой связи со всеми постами и службами,  помощник
капитана вернулся на мостик и доложил:
   - Все в порядке, капитан. Мы выдержим любой шторм.
   Нахмурив седые брови. Ив внимательно посмотрел на него.
   - Любой? Да вы оптимист!
   - Так ведь я служу в военном флоте, сэр! - гордо ответил Кланце.
   - Капитан, на переднем радаре появился  объект!  -  закричал  штурман.  -
Он... Черт! Не может быть! Такой большой!
   - Что это? - спросил Ив и еле устоял  на  ногах:  в  борт  эсминца  опять
ударил водяной вал. - Объясните поподробнее.
   Не веря глазам, штурман всматривался в мерцающий индикатор радара.
   - Это что-то огромное... Двигается прямо на нас. Его уловили все приборы.
Даже гидролокатор показывает  значительное  возмущение  поверхностных  слоев
воды, помимо штормового волнения. Я не понимаю этих показаний, сэр. Что это?
Электрическая буря? Выброс мощности?
   - Свяжитесь с командой "Брайт Энвил" на берегу! - отдал приказ Ив, и  его
охватило тяжелое предчувствие. - Поставьте их в известность.  -  Он  понизил
голос и  тихо,  чтобы  никто  не  услышал,  добавил:  -  Может,  они  успеют
приготовиться.
   - А может, приборы дурят? - спросил Кланце, подходя поближе к  индикатору
радара.
   - Вряд ли, - ответил штурман. - Изображение устойчивое... и скорость.  Он
все ближе и ближе, как будто мы и есть его цель.
   Ив повернулся и сквозь залитое дождем ветровое стекло увидел над  волнами
зловещее, размытое зарево, как будто где-то в море бушует пожар.  Или  вдруг
взошло маленькое солнце.
   - Да вот же он! - сказал Кланце и показал рукой,  как  будто  Ив  сам  не
видел. - Что это может быть? Похоже на преисподнюю.
   Как завороженные все, кто был  на  мостике,  смотрели,  как  стена  света
превращается в раскаленную сферу и, рассекая  пасмурную  мглу,  стремительно
приближается к "Далласу", становясь все ярче и ярче...
   Нечто подобное Ив видел во время ядерных испытаний в далеких пятидесятых.
На всю жизнь запомнил он свет и очертания взрыва водородной бомбы  -  и  вот
теперь опять повторение!
   Ив схватил трубку аппарата внутрисудовой связи и вызвал все палубы:
   - Все наверх! Приготовиться к удару!
   Ослепительный радиоактивный свет летел на них на  гребне  кипящей  волны,
испарявшейся от раскаленного ядерного ветра.
   Стоя на своем посту. Ив беспомощно смотрел в окно. Глаза слепило, но всем
своим похолодевшим от ужаса нутром он чувствовал, что теперь  уже  ничто  не
имеет значения. Он стоял, пока огненное зарево их не настигло.
   Последнее, что увидел капитан Ив, - это острый нос мощного бронированного
эсминца. Он вдруг опустился, оплавился, и стальная броня стала испаряться.
   А потом стена света и огня накрыла "Даллас" целиком.
 
   Атолл Эника.
   Суббота, 04.40
 
   Когда в бункере погас свет, Малдер схватил висевший рядом с ним на  стене
аварийный фонарь, включил его и осветил центр камеры. Может, это приведет их
в чувство и поможет остановить панику?
   К своему удивлению, он увидел,  что  Бэр  Доули  и  все  его  подчиненные
хлопочут вокруг своих любимых приборов.
   - Надо запустить этот чертов генератор!  -  рычал  Доули.  -  Если  через
полчаса он не заработает, пропадут все данные!
   Малдер осветил фонарем круг пошире и не  заметил  никаких  повреждений  в
бункере. Скалли стояла рядом, держа его  за  локоть,  чтобы  в  суматохе  не
потеряться.
   - Но мы только что проверяли генератор! -  сказал  моряк.  -  Он  отлично
работал.
   - Ну а теперь не работает! И у нас совсем мало времени на ремонт. Идите и
выясните, в чем там дело.
   - Знаешь, Бэр, - голосом, выдававшим волнение, сказал Виктор  Ожильви,  -
боюсь, дело не в одном генераторе.
   Малдер перевел фонарь на Виктора: тот держал в руках наушники.
   - Телефон работает от резервной станции, но я никак не могу  связаться  с
"Далласом". Даже атмосферных помех не слышно. Глухо! Ничего не работает:  ни
пульт управления, ни питание, ни вспомогательные системы...
   Малдер вытащил из кармана спутниковый сотовый телефон. Интересно,  может,
у него получится? Он прижал трубку к уху - тишина. Ни  шипения,  ни  гудков,
ничего!
   Доули стоял, беспомощно сжав кулаки. Малдер понял: он на грани срыва.
   - Но что могло случиться?  Почему  ничего  не  работает?  Как  такое  мог
натворить тайфун? - ни к кому не обращаясь, спросил Доули.
   - Тайфун здесь ни при чем, Бэр,  -  спокойно  и  твердо  ответила  Мириел
Брэмен. - Ты-то должен знать, в чем дело.
   - С "Далласа" поступало сообщение,  что  на  индикаторе  радара  появился
огромный объект, - сказал Виктор. - Заряженный высокой энергией.
   Доули повернулся к Мириел и дрожащими губами спросил:
   - Я не понимаю, о чем ты. Она смотрела ему прямо в глаза. В свете  фонаря
ее лицо блестело от испарины.
   - Электромагнитный импульс, - ответила она.
   - Электромагнитный импульс? Откуда бы ему  здесь  взяться?  -  Его  вдруг
осенила страшная догадка: - Взрыв! Ядерный взрыв  в  воздухе!  А  вдруг  под
прикрытием урагана кто-то еще проводит испытания?! Господи, этого  не  может
быть! Кто-то взорвал ядерное устройство -  вот  что  увидел  капитан  Ив  на
индикаторе радара. Они нам все испортили!
   Он завертелся, не зная, за что взяться  и  что  сказать.  Виктор  Ожильви
сжался, словно боялся, что Доули схватит его за шиворот.
   - Но кто это может быть? Русские? Японцы? Кто мог произвести здесь взрыв?
И почему именно здесь?! Нет, этого не может быть!
   - Это было бы слишком просто! - ледяным тоном  возразила  Мириел.  От  ее
уверенности у Малдера похолодело на сердце.  За  бетонными  стенами  бункера
шипел ветер, как будто в котелке кипела вода. - Боюсь, Бэр,  это  недоступно
твоему пониманию.
   - Хватит меня стращать! - закричал Доули. - У меня нет  времени  с  тобой
пререкаться!
   Скалли все не отпускала руку Малдера. Он опять  вспомнил  рассказ  Райана
Камиды и свою наспех сколоченную версию.
   - Ну-ка отдайте мне фонарь, агент Малдер! - потребовал Доули. - Мне нужно
работать. Сейчас не время для приятных бесед за чашечкой кофе.
   Малдер быстро протянул ему фонарь и услышал, как за спиной лязгнул  болт.
Тяжелая бронированная  дверь  бункера  распахнулась,  и  в  камеру  ворвался
холодный дождь и ветер. По бункеру веером полетели бумаги.
   В дверном проеме в призрачном свете шторма  обрисовался  мужской  силуэт.
Наклонив голову, человек стоял на пороге, готовясь выйти в ураган.
   Это был Райан Камида.
   - Пора! - крикнул он через  плечо.  -  Они  идут!  -  И  словно  влекомый
невидимой силой, слепой стремительно шагнул навстречу разгулявшейся стихии.
   - Не надо, Райан! - закричала Мириел Брэмен.
   Камида на миг повернулся и растворился в темноте.
 
   Атолл Эника.
   Суббота, 04.55
 
   - Ну что встали?! - рявкнул Бэр Доули. - Закройте эту чертову дверь!
   - Может, стоит вернуть его? - спросил один моряк.
   -  Камиду  нельзя  оставлять  одного!  -  закричала  Скалли,   беспомощно
оглядываясь по сторонам. - Он же погибнет!
   Все заволновались, а Доули недовольно пробурчал:
   - Начнем с того, что его никто не выгонял. Мы  не  можем  себе  позволить
посылать  людей  спасать  каждого  идиота,  которому   взбредет   в   голову
прогуляться в шторм. Тем более что у нас отключилось питание. А  часики  все
тикают - второй возможности у нас не будет. Вы что, не понимаете, что сейчас
главное?!
   Два судовых механика налегли на тяжелую дверь и, с трудом  справившись  с
ветром, наконец закрыли. В полутемном бункере стало тихо как в могиле.
   Мириел Брэмен стояла, опершись на пульт, и смотрела на дверь, за  которой
скрылся Камида. Малдер удивился: он думал, она начнет спорить  и  настаивать
на том, чтобы вернуть своего друга, но она не проронила ни слова,  вероятно,
смирившись с его участью и страшась своей собственной.
   - Он сам этого хотел, - не сразу пробормотала она.
   Зажгли еще один аварийный фонарь, и по бункеру  заплясал  неровный  свет.
Техники пытались наладить оборудование и запустить резервный генератор.
   - А вдруг приборы на плоту с Брайт Энвил  тоже  не  работают?  -  спросил
Виктор Ожильви, часто моргая от яркого света  фонаря.  -  Что,  если  и  там
питание отказало? Ведь электромагнитный  импульс  с  таким  же  успехом  мог
навредить и там.
   - Мы  не  знаем  наверняка,  был  электромагнитный  импульс  или  нет,  -
вмешалась Скалли.
   - У боеголовки автономная система питания, - напомнил Доули. - Ей  ничего
не страшно: ни ураган, ни другие стихийные бедствия. Уж если  она  выдержала
"нежное" обращение моряков, ей теперь все нипочем.  Брайт  Энвил  -  крепкий
орешек. - Он покосился на Виктора. - Если  не  веришь,  пойди  прогуляйся  и
убедись сам.
   - Нет, Бэр, лучше как-нибудь в другой раз, - отшутился Ожильви  и  срочно
чем-то занялся. По выражению лица его бородатого шефа Малдер догадался,  что
Виктор затронул больную тему.
   Доули решил отыграться на Мириел. Он подошел к ней вплотную и заорал так,
что изо рта полетела слюна. Она чуть отстранилась, но  не  отступила  ни  на
шаг.
   - Это ты, Мириел, во всем виновата! Когда ты приехала на  Энику,  я  тебе
искренне обрадовался. А ты явилась, чтобы нам навредить!  Это  ты  испортила
генераторы! Говори, как тебе удалось вырубить питание? Ты  с  самого  начала
решила загубить проект! Я-то думал, ты по старой памяти захочешь  посмотреть
испытания, а ты все испортила! Что ты сделала? А Эмил Грэгори  -  тоже  твоя
работа, да?
   - Ничего я не делала, - спокойно ответила она. - Вернее, сделала  слишком
мало. Ну да ладно. Испытания Брайт Энвил  не  состоятся  -  ни  сегодня,  ни
потом. Но это не моя заслуга.
   - Вот как! Похвальная скромность! - Доули ткнул в нее пальцем.  -  Быстро
говори, что ты сделала? Нам нужно срочно подключить диагностику.
   - Спроси у агента Малдера. Он уже сообразил что к чему.
   Малдер подивился, как она, бывший ученый-ядерщик, так легко согласилась с
его неправдоподобным объяснением событий.
   - Не хочешь ли ты сказать, что к этому делу приложил ручку и он? Вряд ли,
у него бы извилин не хватило. - Доули презрительно поморщился  и  отошел.  -
Мне больше не о чем с тобой разговаривать. Вот так! Хорошо, что  Эмил  этого
не видит.
   Последнее замечание явно задело Мириел:
   она вся как-то обмякла, словно стала меньше ростом.
   - Все мы погибнем, - тихо сказала она. - Сгорим в очистительном огне. Нас
смоет волна праведного гнева  жертв  Эники.  "Далласа"  больше  нет,  теперь
подходит и наш черед. Малдер подошел к ней поближе.
   - Так вы знали? Вы знали, что так будет? Она кивнула.
   - Райан сказал мне, но я, откровенно говоря... - Она горько  усмехнулась.
- Я ему и верила, и не верила. В его пророчества трудно не  верить,  но  они
показались мне такими невероятными, что я решила поехать с ним и посмотреть,
может, я сумею сорвать испытания более реальным способом. А теперь ясно: все
именно так, как он и говорил. - Она тяжело вздохнула. - Во всяком случае,  с
Брайт  Энвил  будет  покончено,  так  или  иначе.  Все  оборудование   будет
уничтожено, да и специалисты тоже. После такой трагедии вряд ли кому  придет
в голову возобновлять проект.
   Мириел прикрыла глаза, и по ее телу пробежала судорога.
   - Я всегда знала, что наступит час, когда  мне  придется  проверить  свои
убеждения на прочность. Одно  дело  -  вступить  в  общество  распространять
буклеты и ходить с плакатами. Когда тебя с митинга забирают в  полицию,  это
уже похуже. Многие не могут преодолеть  это  барьер.  -  Она  покосилась  на
Скалли, и та отвела глаза. - Но дальше на  пути  возникают  другие  барьеры,
куда более трудные... Я только что преодолела еще один.
   Раскрыв глаза, Скалли взглянула на Малдера, а потом на Мириел.
   -  Неужели  вы  это  серьезно?  Вы  на  самом  деле  думаете,  что   сюда
направляется облако атомных призраков? Чтобы сорвать испытания Брайт Энвил и
отомстить?
   Мириел молчала. Скалли  недоверчиво  покачала  головой  и  повернулась  к
Малдеру.
   - Да, Скалли, - сказал он. - Именно так все и будет.  И  если  отсюда  не
выбраться, считай, что мы покойники.
   Трое рыбаков со "Счастливого Дракона" разом вскочили.
   -  Мы  не  хотим  здесь  оставаться!  -  выкрикнул  старший,  возбужденно
жестикулируя. - Это ловушка! Нужно поскорей выбираться отсюда!
   Другой рыбак обратился к Малдеру, как будто агент ФБР был  здесь  главным
начальником:
   - Мы хотим рискнуть, вдруг да сумеем уплыть на нашей лодке.
   - Выходить в море в шторм - чистое безумие,  -  заявила  Скалли.  -  Куда
безопаснее переждать здесь.
   Все три рыбака отчаянно затрясли головами.
   - Нет, здесь оставаться нельзя! Это смерть!
   - Скалли, ты же сама говорила, что лодка специальной конструкции и  может
выдержать шторм, - вспомнил Малдер.
   Мириел Брэмен кивнула.
   - Верно, Райан позаботился, чтобы мы благополучно сюда добрались. Вот  не
знаю только, собирался ли он возвращаться. Скорее всего нет.
   - Отлично! Выходите в шторм! - взорвался Бэр  Доули.  -  Все  убирайтесь!
Плевать я на вас хотел! Проваливайте отсюда, и побыстрее! Нам работать надо.
У нас есть еще шанс провести испытания.  Боеголовка  установлена  на  другом
конце острова, и независимо от того, сумеем ли  мы  подключить  диагностику,
обратный отсче1 продолжается.
   Малдер взглянул на Скалли. Он чувствовал, что прав - здесь скоро начнется
нечто страшное. (Наверное, то же чувствовала  и  Мириел,  когда  говорила  о
проверке своих убеждений на прочность.) Рыбаки  подошли  к  двери  и  начали
возиться с засовом.
   - Да вы что, спятили? - завопил Доули ("Пожалуй, на этот раз Скалли с ним
согласится!" - подумал Малдер.)
   - Пойдем, Скалли! - сорвался с места Малдер. - Пойдем с нами!
   - Малдер, останься! - отчаянно закричала она.
   - Ну хотя бы помоги нам найти господина Камиду, - попросил он и  заметил,
что она начала колебаться.
   Дверь наконец открыли, и в  бункер  ворвался  ураган.  Вой  ветра  звучал
как-то по-новому, теперь он напоминал человеческую речь: в нем  слышался  то
скорбный стон, то гневный шепот. Все ближе и ближе...
   У Малдера мороз побежал по коже, и он понял, что Скалли тоже заметила эту
странную перемену.
   Малдер встал у порога рядом с рыбаками. Ветер едва не валил их с ног.  Он
выглянул наружу. Зловещие черные тучи нависли над островком.  Он  видел:  на
них надвигается не только глаз бури, но что-то куда более страшное.
   - Господи помилуй! - пробормотал он.  Скалли  все  колебалась,  и  Малдер
силком потащил ее к порогу, чтобы она  выглянула  наружу.  Она  упиралась  и
упрямо бубнила: "Этого не может быть!", пока не посмотрела на небо. И больше
не возражала.
 
   Атолл Эника.
   Суббота, 04.54
 
   За шумом шторма Камида отчетливо слышал родные голоса. Они идут за ним  -
наконец-то!
   Он чувствовал неразрывную связь с призраками  и  жаждал  слиться  с  ними
воедино. Мешало только одно: он живой.
   Шатаясь от ударов ветра, Камида оторвался от  стены  бункера  и  побежал.
Ноги скользили по мокрым камням, ветер бил песком, как шрапнелью.
   Камида споткнулся и упал на четвереньки, онемевшие пальцы  погрузились  в
холодный, мокрый берег. Как бы он хотел,  чтобы  его  всего  засосал  песок,
чтобы он воссоединился с прахом своего племени и  стал  неотъемлемой  частью
израненного острова!
   - Я здесь! - закричал он.
   Завывал ветер, голоса призраков становились все громче,  словно  подгоняя
его. Он поднялся и побежал опять. Налетевший порыв швырнул его назад, вырвав
землю из-под ног, и на короткое мгновение он  воспарил  словно  призрак.  Но
нет, слишком рано: еще не все кончено.
   Камида сражался с ураганом из последних  сил.  Казалось,  легкие  вот-вот
взорвутся, а сердце перестанет биться, но он упрямо  шел  дальше,  навстречу
своей семье, своему племени - невидимым спутникам,  сопровождавшим  его  всю
жизнь.
   Камида молча взывал к ним, стараясь  складывать  слова  на  языке  своего
детства, на котором не говорил вот уже сорок лет.  Ничего,  что  у  него  не
слишком складно получается: духи обязательно его услышат. И поймут.
   Они уже совсем близко.
   Наконец Камида натолкнулся на брошенную рыбаками бочку. Это не могло быть
случайностью: инстинктивно, безошибочно  он  нашел  бочку  с  прахом  своего
племени, с  испепеленными  останками,  которые  сам  скрупулезно  собирал  с
кораллового песка.
   Он обнял бочку и приник к  ней,  прижавшись  щекой  к  гладкому,  мокрому
металлу, холодившему его израненную кожу. Он держался за нее изо  всех  сил,
как будто это якорь, и рыдал, а ураган все бушевал.
   Шепот и крики все ближе и ближе, и вот  они  уже  заглушили  шум  стихии.
Райан Камида почувствовал,  что  глаз  бури  уже  здесь:  затрещали  разряды
статического электричества, подскочило напряжение.
   Камида поднял лицо - дождь испарился, кожу ласкало тепло.
   Хотя он был слеп,  он  знал,  что  в  облаках  над  островом  разгорается
ослепительно белый, неумолимый свет. И с каждой секундой становится все ярче
и ярче...
 
   Атолл Эника.
   Суббота, 05.10
 
   Выйдя из бункера, Малдер схватил Скалли за руку,  чтобы  им  не  потерять
друг друга. Дождь застилал глаза, ветер сбивал с ног.
   Они старались держаться все вместе.  Первыми  шли  трое  рыбаков.  Вобрав
головы в плечи от ветра, они упрямо, шаг за  шагом  продвигались  к  лагуне.
Хотя высокая скала за бункером  и  приостанавливала  натиск  урагана,  ветер
нещадно обстреливал их огнем песка и мелких камней.
   Малдер огляделся: Райана Камиды нигде не было видно.
   - Малдер, это безумие! - крикнула Скалли.
   - Знаю! - ответил он, продолжая идти вперед.
   Его самого начали одолевать сомнения: выходить в море в такой шторм глупо
и  безрассудно.  Как  сказала  бы  Скалли,  "равносильно  самоубийству".  Но
поскольку разумных вариантов у них не оказалось, она,  наверное,  доверилась
его интуиции и пошла за ним. Увидев своими газами,  что  вот-вот  разразится
неподдающаяся разумному объяснению катастрофа,  она  согласилась.  "Господи,
сделай так, чтобы я ее не подвел!" - взмолился Малдер.
   Рядом  с  ними  шла  поникшая  Мириел  Брэмен.  (Выходит,  она  не  хочет
расстаться  с  жизнью  ради  правого  дела,  если   решила   воспользоваться
призрачным шансом выбраться с острова!)
   - Что бы ты ни говорил, Малдер, - закричала ему в  ухо  Скалли,  -  через
пару минут может рвануть Брайт Энвил. И если мы  не  успеем  выбраться,  нас
накроет ударной волной.
   - Знаю, Скалли, знаю! - Его слова потонули в вое ветра, и Скалли вряд  ли
их услышала. Обернувшись,  Малдер  взглянул  на  зубчатый  контур  скалы  за
бункером. Брайт Энвил спрятана в лагуне на другом конце атолла, отсюда ее не
видно.
   Рыбаки кричали что-то, но за ревом  урагана  не  понять  что.  Им  вторил
леденящий душу хор голосов, с каждым мигом набирая силу и словно  пронизывая
воздух.
   Из-за дождя, поднятого ветром песка и пасмурной мглы стало  почти  темно.
Малдер не видел, где лодка, и  на  одно  мучительно  длинное  мгновение  его
охватил ужас - вдруг ее унесло в море, и они обречены на смерть?  Может,  на
самом деле стоило остаться в бункере?
   Но через секунду он понял, почему кричат  рыбаки.  "Счастливого  Дракона"
отнесло волной чуть подальше от берега, и двое из них уже зашли в воду.
   Ловко подтянувшись, старший забрался на  борт  и  перемахнул  на  палубу.
Помог залезть товарищам, и все трое  замахали  руками,  приглашая  остальных
последовать их примеру.
   У кромки воды Скалли вдруг опять засомневалась:
   - Малдер...
   - Смелее, водичка что надо! - закричал он и силком затащил ее  в  лагуну,
не успев подумать о том, что можно бы и  разуться.  -  Не  бойся  намокнуть!
Разве мы не за этим сюда приехали? Расслабься, ведь мы на отдыхе!
   Они уже и так промокли до нитки, да и  медлить  было  нельзя.  Даже  если
Скалли не верит в разрушительную силу призраков погибших во время  испытаний
"Зуб Пилы", на дальнем конце острова с минуты на минуту взорвется боеголовка
Брайт Энвил. Времени у них в обрез.
   Все так же молча Мириел вслед за ними вошла в  воду,  и  они  все  вместе
добрели до лодки. Ловко, как кошка на дерево, она  первой  вскарабкалась  на
палубу "Счастливого Дракона".
   Один рыбак уже вбежал в рубку и запустил  двигатель  (Малдер  не  услышал
рева, но почувствовал,  что  задрожал  корпус),  другой  принялся  поднимать
якорь, а третий помог Малдеру и Скалли забраться на борт.
   Малдер не успел опомниться,  как,  подняв  водяной  веер,  мощные  моторы
развернули  лодку,  и  "Счастливый  Дракон"   двинулся   навстречу   стихии.
Схватившись за поручень, Малдер встал рядом со Скалли и Мириел.
   Бросив взгляд на атолл, он закричал:
   - Посмотри наверх, Скалли!  -  Он  указал  на  небо,  которое,  казалось,
вот-вот расколется надвое. - Это не просто ураган!
   Облака светились, шипели  и  бурлили  какой-то  непонятной  энергией,  от
которой у  Малдера  встали  дыбом  волосы.  Он  взглянул  на  часы.  Вот-вот
взорвется Брайт Энвил. Еще чуть-чуть - и все кончится, так или иначе.
   Лодка уходила от атолла все дальше,  ныряя  среди  волн,  вспененных  над
коварными,  чуть  прикрытыми  водой  рифами.  Рулевой  прирос  к   штурвалу.
Осторожно маневрируя, "Счастливый Дракон" выбирался из лагуны.
   Наконец они миновали опасное место и вышли на океанский простор, синевший
глубиной, несмотря на штормовое пасмурное небо. Радостно взревели моторы,  и
"Счастливый Дракон", прибавив ходу, рванул вперед.
   Малдер огляделся - "Далласа" не видно. Куда подевался  огромный  эсминец?
Он увидел лишь водоворот  волн,  взбаламученный  то  ли  штормом,  то  ли...
тонущими останками военного корабля.
   Над дальним концом острова полыхнуло зарницей:  словно  взошло  маленькое
солнце и поднялось, желтое и раскаленное, на миг заслонив ураган...
   - Это Брайт Энвил! - воскликнула Скалли. - Закройте глаза!
   - Ну надо же, все-таки сработало! - еле слышно произнесла Мириел Брэмен и
даже не отвела взгляд.
   Взрыв Брайт Энвил как катализатор подействовал на силу,  притаившуюся  за
штормовыми  тучами.  Таинственное  свечение  усилилось  в   тысячу   раз   и
выплеснулось из-за туч.
   Высоко в небе над островом как призрак  завис  ослепительный  раскаленный
шар суперновой звезды и на  глазах  превратился  в  зловещий  ядерный  гриб.
Очертания   его   были   размыты,    а    внутри,    словно    на    полотне
художника-сюрреалиста, мелькал жуткий калейдоскоп - черепа, лица, разверстые
в крике рты, выжженные, пустые глазницы... Призрачный гриб ринулся  вниз  на
зарево взрыва Брайт Энвил.
   Огромное облако  огня  накрыло  меньшего  собрата,  поглотило  и,  словно
подпитавшись, засияло еще сильнее, и калейдоскоп закружил еще быстрее...
   - Смотрите! - Скалли показала на быстро удаляющийся  берег  Эники.  Лодка
прибавила ходу  и,  разрезая  волны,  помчалась  еще  быстрее,  подальше  от
мстительных атомных призраков... навстречу тайфуну.
   Даже на таком расстоянии Малдер  разглядел  на  высоком  берегу  одинокую
фигурку.
   - Это Райан, - сокрушенно констатировала Мириел.
   Слепой стоял на металлической бочке с прахом своего племени и  размахивал
руками. Его движения напомнили Малдеру регулировщика на перекрестке.
   Райан Камида направлял облако-фантом.
   Как живое, разумное существо, слепящий рой жертв-призраков  пронесся  над
атоллом Эника.  Радиоактивный  смерч  опалил  джунгли  и  срезал  гряду  над
бункером.
   - Ты видишь, Скалли? - не веря собственным глазам, спросил Малдер.  -  Ты
видела?
   Разгоревшись еще ярче от цепной  реакции  выпущенного  на  волю  атомного
огня, облако прокатилось над  островом,  обрушившись  на  защищенный  рифами
берег с такой силой, что Малдер невольно прикрыл глаза и отступил  назад.  А
пламя все бушевало, превращая коралл в пар, камень - в лаву...
   "Счастливый Дракон" все дальше уходил  в  штормовое  море.  Очистительный
огонь  на  атолле  достиг  высшей  точки,  и  ветер  донес  истошные  крики.
Призрачные лица померкли и  закружились  в  едином  вихре,  превратившись  в
причудливую игру света и тени. И тут к многоголосому хору присоединился  еще
один.
   Малдеру показалось, что он узнал голо' Райана Камиды, торжествующий вопль
воссоединения со своей семьей и всем племенем связанным воедино  первобытной
неразрывной силой, силой, чья миссия наконец свершилась
   Зарево над Эникой погасло, и атолл, голый и безжизненный, как  сорок  лет
назад, дымился, остывая. "Счастливый Дракон" стрелой летел сквозь шторм.
 
   Где-то в западной части Тихого океана.
   Суббота, позднее утро
 
   Часы Малдера встали. Скорее всего от грубого обращения и  сырости,  решил
он. Нельзя же все валить  на  аномальные  явления.  Точно  сказать,  сколько
прошло времени, он не мог и решил, что уже день.  Как  только  тайфун  утих,
тропическая жара дала о себе знать.
   "Счастливый Дракон" выглядел так, словно его  взяли  на  абордаж  пираты:
краска исцарапана, два передних окна  разбиты,  поручни  погнуты,  корпус  в
выбоинах. Но он выстоял! Несколько кошмарных часов они противостояли стихии,
пока наконец-то не вырвались из лап тайфуна и  не  оказались  в  безмятежных
лазурных водах.
   Лодка  набрала-таки  изрядное  количество  воды,  и  рыбаки  по   очереди
вычерпывали ее из трюма. (Правда, у Малдера сложилось впечатление,  что  они
занимались этим, лишь бы занять себя делом.)
   Мириел Брэмен сидела на корме, мрачная и поникшая, как кукла,  у  которой
кончился завод. Она где-то обронила очки  и  теперь  близоруко  щурилась  на
солнце. Скалли пыталась ее как-то разговорить и утешить, но у нее ничего  не
вышло:  Мириел  словно  онемела.  Она  была  потрясена  и   подавлена   всем
случившимся.
   Малдер сидел на палубе, мучаясь на солнцепеке в мятом пиджаке, и с тоской
вспоминал гавайские рубашки,  плавки  и  лосьон  для  загара,  оставшиеся  в
чемодане в каюте. Сейчас бы все это не помешало... Палуба еще  не  просохла,
вода стекалась в лужицы, и они  блестели,  как  зеркала,  отражая  солнечный
свет.
   В какой-то момент Малдеру пришла в голову невеселая мысль,  что  они  все
тут умрут и кто-нибудь когда-нибудь наткнется на  корабль-призрак  с  шестью
скелетами, плывущий по океану без руля и без ветрил... "Подходящий финал для
всей этой странной истории!" - усмехнулся он про себя.
   Малдер извлек из кармана блокнот и нахлебавшуюся морской воды  авторучку.
Как ни странно, но после того, как ее основательно потрясли, она заработала,
и Малдер принялся записывать все, что видел, и вкратце изложил свою  версию.
Пусть, когда их найдут (а может, если?), будет хотя бы информация.
   Ну а если они вернутся в Вашингтон, он напечатает полный  отчет,  заведет
новое дело под грифом "Икс", и скорее всего ему опять никто не  поверит.  Ну
что же, не впервой! Правда, на этот раз у него много свидетелей и  улик,  не
говоря уже о радиоактивных трупах  и  секретных  ядерных  испытаниях.  Да  и
бригадный генерал Брадукис может подтвердить его правоту:
   ведь теперь ему нечего бояться мстительных призраков Эники.
   К нему подошла Скалли. Она зачесала волосы назад, и Малдер  заметил,  что
кожа у нее воспаленно красная.
   - Скалли, тебе лучше держаться в тени, - посоветовал он, - а то сгоришь.
   Она присела рядом и поинтересовалась:
   - Что ты все пишешь?
   - Знаешь,  я  запамятовал  купить  открытку  на  Энике  для  замдиректора
Скиннера и подумал: а не черкнуть ли ему письмецо? А то еще  решит,  что  мы
тут совсем про него забыли. Скалли нахмурилась.
   - Ты по-прежнему думаешь, что всему виной призраки, решившие отомстить за
ядерные испытания сорокалетней давности?
   Он удивленно заглянул ей в глаза.
   - Скалли, ты же сама все видела!
   - Малдер, я видела ослепительную вспышку в небе. Помнишь, что сказал  Бэр
Доули, когда в бункере погас свет? Может, кто-то еще проводил испытания,  но
только в воздухе, и тоже использовал ураган как прикрытие.
   - Значит, по-твоему, это всего лишь совпадение?
   - Я скорее поверю в  совпадение,  чем  стану  искать  объяснение  каждому
странному явлению в сфере потустороннего.
   Малдер покачал головой и подумал: ну почему даже  после  всего,  что  они
вместе пережили, после всего, что она видела собственными глазами, Скалли не
может с ним согласиться?! Может,  дело  в  том,  что  она  просто  не  хочет
поверить, как верит он?
   - Что там со связью? - сменил он тему.
   - Ничего хорошего. Связи нет. И аккумулятор намок.
   Малдер достал из кармана сотовый телефон.
   - А не позвонить ли в службу Спасение-911? Грозовой фронт давно прошел.
   Скалли  взглянула  на  него,  в  который  раз  дивясь  его  неистребимому
оптимизму,  обвела  рукой  бескрайний  простор   синей   морской   глади   и
полюбопытствовала:
   - Ну и с кем же ты свяжешься?
   - Да мало ли с кем! Может, еще с каким-нибудь  ядерным  призраком  или  с
русским судном-шпионом... А может, с яхтой  молодоженов,  решивших  провести
медовый месяц в океане. Посмотрим! - Малдер набирал  цифры  снова  и  снова,
посылая  сигнал  за  сигналом.  Он  перепробовал   множество   номеров   тех
спасательных служб, которые держал в памяти, и те немногие,  что  припомнила
Скалли, а также номера федеральных и военных ведомств.
   Когда он уже потерял надежду, ему вдруг ответили.
   - Говорит станция слежения ракетных войск США на  острове  Кваджалейн.  -
Голос бесстрастный и металлический, как у робота. -  Вы  набрали  номер  для
служебного пользования. Просьба освободить линию.
   От неожиданности Малдер резко выпрямился и чуть не уронил трубку за борт.
   - Алло, алло?
   - Повторяю: номер для служебного пользования...
   - Говорит агент ФБР Фоке Малдер. Это сигнал бедствия. Мы находимся где-то
в западной части Тихого океана. Точно где, сказ не могу.  Думаю,  неподалеку
от Маршалловы островов - во всяком случае, несколько назад мы были там.
   - Вам нужна помощь? Не  занимайте  канал.  Обратитесь  в  соответствующие
службы.
   - Ну так пришлите к нам кого-нибудь, и пусть  нас  арестуют  за  то,  что
занимаем  линию!  -  не  выдержал  Малдер.  -   Я   из   Федерального   бюро
расследований, и нам на деле нужна помощь! Нас шестеро,  мы  чудом  пережили
тайфун, а на атолле Эника могут быть раненые и без вести  пропавшие.  Группа
ученых, экипаж эсминца "Даллас"... Вполне вероятно,  погибли  очень  многие.
Нам срочно нужна мощь! Ответьте, пожалуйста! - Он взглянул на Скалли. У  нее
радостно сверкнули глаза. - Кваджалейн, вы можете запеленговать мой сигнал?
   - Агент Малдер, это наша работа: мы ведь станция  слежения.  Конечно,  мы
найдем вас! - быстро ответил голос. - И в ближайшее  время  отправим  к  вам
катер.
   Малдер расплылся в улыбке, Скалли потрясла  его  за  руку,  поздравляя  с
победой, а Малдер, щурясь от солнца, уже принялся изучать  безбрежную  синюю
даль - не идет ли к ним спасательный катер?
   Взглянув на трубку, он спросил:
   - Как ты думаешь, Скалли, может, стоило позвонить за счет абонента?
 
   Вашингтон, штаб-квартира ФБР.
   Вторник, 14.06
 
   Штаб-квартира ФБР в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия,  разместилась
в монстре-небоскребе из стекла и  бетона,  который  некогда  считался  ярким
образцом современно архитектуры. Поскольку в нем  расположилось  Федеральное
бюро расследований, его прозвали "Дворцом Головоломок".
   Агент Дана Скалли сидела за компьютером в своем крошечном кабинете, время
от времен трогая пальцами облезающую с лица кожу. Как хорошо, что она  опять
в Вашингтоне, пуст всего на  несколько  дней.  Ей  редко  доводится  подолгу
бывать дома, и она использовала каждый  свободный  час,  чтобы  собраться  с
мыслями и подготовить отчет заместителю директора.
   Приводя в порядок свои  записи  и  обдумывая  еще  раз  все  детали,  она
мысленно  выстраивала  дело,  раскладывая  все  по  полочкам  и  отвечая  на
последние вопросы.
   Скалли отпила глоток кофе - как всегда,  со  сливками  и  без  сахара,  -
впервые за много дней наслаждаясь вкусом и запахом свежесваренного  напитка.
Полистав блокнот с записями  и  пробежав  еще  раз  пресс-релиз,  она  снова
застучала по клавиатуре.
   Согласно выпущенному ВМФ  США  пресс-релизу,  военный  корабль  "Даллас",
эсминец класса "Спруанс", потерял управление  и  затонул  во  время  тайфуна
необычной силы, разыгравшегося в субботу рано  утром  в  районе  Маршалловых
островов. По сообщениям Государственной метеослужбы, подобный ураган, как по
силе ветра, так и по непредсказуемости его направления, особенно близ атолла
Эника, был зарегистрирован впервые. Специалисты изучили  спутниковые  снимки
того момента, когда тайфун достиг атолла, но объяснить его поведение  так  и
не смогли.
   Спасателям, прибывшим на Энику по сигналу бедствия агента Малдера,  найти
оставшихся в живых участников проекта "Брайт Энвил" не удалось. Как видно из
прилагаемых фотографий, бункер управления сровняло с землей. Трупов тоже  не
обнаружено, что, как отмечается в пресс-релизе,  и  неудивительно,  учитывая
необычайную силу урагана.
 
   Скалли остановилась и, глядя на экран, покачала головой.
 
   Сотрудники  Центра  ядерных  исследована  Тэллера  в   Плезантоне,   штат
Калифорния,  потрясены  случившимся.  Это  беспрецедентная  по  числу  жертв
катастрофа за всю историю  существования  Центра,  если  не  считать  гибели
самолета летевшего на испытательный полигон в Неваде в 1978 году.
   Согласно официальному  отчету  представителя  Министерства  энергетики  в
Центре  Тэллера  Розабет  Каррера,  группа   ученых   проводила   на   Энике
"гидрологические исследования океанских течений  в  районе  рифов".  Однако,
насколько мне известно из личных наблюдений,  это  заявление  не  имеет  под
собой никаких оснований и полагаться на него нельзя. Я считаю, что в  Центре
есть засекреченная информация, которая может пролить  свет  на  произошедшие
события.
 
   Скалли глотнула еще кофе, прочла напечатанное и сама удивилась сквозящему
между строками недоверию к официальной версии. Да, там, наверху, это вряд ли
понравится, но ведь она знает и про  Брайт  Энвил,  и  про  испытания.  Хотя
кое-кто и делает вид, что их не было. Так что ничего другого она предложить,
увы, не может.
   Скалли опять полистала записи и продолжила печатать отчет.
 
   - Заходите, агент Малдер!  -  пригласил  заместитель  директора  Скиннер,
распахнув дверь кабинета. Был ясный  полдень,  и  вместо  мертвенно-голубого
света дневных ламп в комнате играли солнечные блики.
   - Спасибо, сэр! - Малдер вошел и положил кейс на  стол.  С  портретов  на
стене на него сурово взирали президент и министр юстиции.
   Вся обстановка будила у Малдера неприятные воспоминания. Сколько раз  его
вызывали сюда на ковер! И за то, что он упрямо отстаивал свою точку  зрения,
которая не всегда приходилась  по  вкусу  боссам,  и  за  то,  что  зачастую
докапывался до фактов, которые кое-кому хотелось бы скрыть. А Скиннер не раз
оказывался в неловком положении - где-то посередине, между стоящим  насмерть
Малдером и теми, кто дергает за веревочки, предпочитая оставаться в тени.
   Закрыв дверь, Скиннер снял очки и  принялся  носовым  платком  полировать
стекла. На лысине блестели капельки пота: в кабинете было довольно тепло.
   - Опять кондиционер не  работает,  -  доверительно  сообщил  он,  начиная
неприятный разговор. - А вы, агент Малдер, что-то мало загорели в круизе  по
теплым краям - сначала  Калифорния,  потом  Нью-Мексико,  а  потом  и  вовсе
тихоокеанские острова.
   - Я работал, сэр. Мне было  не  до  солнечных  ванн.  Особенно  во  время
тайфуна.
   Скиннер взглянул на записи  Малдера,  вырванные  из  намокшего  блокнота.
Малдер пообещал, что при первой возможности их перепечатает, но замдиректора
протянул ему мятые листки и усталым тоном заметил:
   - Не трудитесь представлять официальный отчет, агент Малдер. Все равно  я
не смогу предъявить его начальству.
   - В таком случае я приведу его в порядок для  себя.  И  заведу  очередное
дело под грифом "Икс".
   - Разумеется, это ваше право, но вы только зря потратите время.
   - Позвольте узнать  почему,  сэр?  Ведь  я  видел  все  это  собственными
глазами. Скиннер поднял на него взгляд.
   -  Вы  что,  не   понимаете,   что   ваши   объяснения   не   подкреплены
доказательствами?  Ни  морское  ведомство,  ни  Центр  ядерных  исследований
Тэллера с вашей версией не согласны. Вы  выдали  очередной  бредовый  отчет,
который доказывает только то, что вы обладаете  уникальным  даром  вымышлять
сверхъестественные  объяснения  событиям,  которые  имеют  вполне   разумные
причины.
   - Почему же только разумные?
   - Вот агент Скалли всегда находит разумные причины.
   - Агент Скалли имеет право на собственную точку зрения. И хотя я  глубоко
уважаю ее как напарника и агента ФБР, я не всегда согласен с ее выводами.
   Скиннер утомленно  присел,  словно  не  зная,  что  делать  с  непокорным
агентом:
   - А она не всегда согласна  с  вашими.  Но  ведь  вы  как-то  умудряетесь
работать в паре.
   Малдер придвинул жесткий стул поближе к столу.
   - Вы наверняка говорили с генералом  Брадукисом  из  Пентагона,  сэр.  Он
может подтвердить все, что я написал.  Он  знает  про  Брайт  Энвил.  И  про
призраков тоже знает. Он опасался за свою жизнь, поэтому и отправил  нас  на
Энику.
   Скиннер запрокинул голову - стекла очков блеснули на солнце.
   - Генерал Брадукис больше не работает в  Пентагоне.  И  связаться  с  ним
нельзя: его новое место службы засекречено. Полагаю,  теперь  он  занимается
каким-нибудь новым проектом.
   - Как удобно! А вам не кажется несколько странным,  что  только  он  один
занимался проектом "Брайт Энвил"? Разве генерал Брадукис не посвятил  вас  в
детали, когда сообщил о нашей командировке на Маршалловы острова?
   Скиннер помрачнел.
   - Да, мне звонил кто-то из Пентагона, агент Малдер, но  не  назвал  себя.
Только сообщил, что имеет высокую степень допуска  к  секретным  документам.
Когда Пентагон запросил моего согласия на вашу командировку, я  его  дал.  А
никакого генерала Брадукиса я не знаю.
   - Странно, а он говорил, что знаком с вами.
   - Я не знаю никакого генерала Брадукиса! - повторил Скиннер.
   - Понятно, сэр.
   - А что касается секретных ядерных испытании Брайт Энвил,  о  которых  вы
все время толкуете, то я не хотел бы, чтобы они фигурировали  в  официальном
отчете. Вам прекрасно известно, что наземные ядерные испытания запретили еще
в 1963 году.
   - Да, я об этом знаю, сэр, и вы  тоже,  -  согласился  Малдер.  -  А  вот
участникам проекта "Брайт Энвил", по-видимому, сообщить об этом забыли.
   - Перед тем как вас вызвать, я навел кое-какие справки. Я разговаривал  с
миз Розабет Каррера, и она утверждает, что  никогда  не  слышала  о  проекте
"Брайт Энвил". Все, к кому я обращался, отрицают даже саму возможность,  что
существует некое ядерное оружие, не  оставляющее  радиоактивных  осадков.  И
никаких разработок на эту тему не ведется.  Они  говорят,  такого  оружия  в
принципе быть не может.  -  И  Скиннер  кивнул,  словно  был  доволен  таким
положением вещей.
   - Да, я тоже это слышал.  И  вы  всерьез  полагаете,  что  Эмил  Грэгори,
ведущий ученый-ядерщик, руководил проектом по исследованию океанских течений
и температур вокруг коралловых рифов  близ  Маршалловых  островов?  Так,  во
всяком случае, утверждает официальная версия.
   - Это не мое дело, агент Малдер. Малдер встал.
   - Мне бы хотелось узнать, сэр, что случилось с Мириел Брэмен?  Мы  ее  не
видели с тех пор, как за нами прибыли спасатели. Вернее, мы расстались после
того, как прилетели домой. Телефон  у  нее  дома  отключен,  и  медсестра  в
больнице, где нам оказывали помощь, сказала, что  ее  оттуда  увели  двое  в
военной форме. Мириел могла бы подтвердить наш рассказ.
   - Дело в том, агент Малдер, что доктор Мириел Брэмен согласилась помочь в
возобновлении некоторых работ, начатых доктором Эмилом Грэгори. Поскольку из
тех, кто имел отношение к проекту, только она одна  осталась  в  живых,  она
согласилась сотрудничать с Министерством обороны.
   Малдер не верил своим ушам.
   - Она никогда бы на это не пошла!
   - Представьте, согласилась.
   - А я могу поговорить с ней лично? Мне бы хотелось  услышать  это  из  ее
уст.
   - Боюсь, что нет, агент  Малдер.  Ее  отвезли  в  один  весьма  удаленный
"мозговой центр". Хотят побыстрее возобновить  работу  и  вряд  ли  позволят
отвлекать ее.
   - Другими словами, ее увезли силой и принудили заниматься тем, к чему она
поклялась больше в жизни не иметь отношения.
   - Например, исследованием океанских течений? Агент Малдер, да у вас опять
приступ паранойи!
   - Неужели? Я прекрасно понимаю, что Мириел могли предъявить  целый  букет
обвинений:
   тут и подрывная деятельность, и нарушение  границ  частного  владения,  и
предумышленное убийство... А в обмен на согласие  сотрудничать  обещали  все
обвинения снять. Весьма убедительный довод!
   - Меня это не касается, агент Малдер.
   - Неужели вам все равно? - спросил Малдер и положил руки на  край  стола.
Он и сам не знал, какой ответ хотел бы услышать.
   Скиннер пожал плечами.
   - Агент Малдер, вы единственный, кого официальная версия не устраивает.
   Малдер наклонился и забрал свои записи.
   - Вы правы: я всегда страдал этим недугом, - согласился он и вышел.
 
   Походив по кабинету и собравшись с мыслями, Скалли опять засела за отчет.

   Когда мы отплывали с атолла Эника на рыбацкой лодке "Счастливый  Дракон",
я стала свидетелем событий, которые, по всей вероятности можно объяснить как
испытания некоего ядерного устройства в воздухе, проведенные неизвестным или
неизвестными государствами. Следует отметить, что из-за  низкой  облачности,
сильного ливня и ураганного ветра, видимость была ограниченной и рассмотреть
все как следует не представлялось возможным.
   На основании личных наблюдений я могу утверждать,  что  экспериментальная
ядерная установка Брайт Энвил действительно сработала и взорвалась  согласно
графику, но определи мощность взрыва и эффективность этой конструкции, якобы
не дающей радиоактивных осадков, не могу.
   Однако,  согласно   неподтвержденным   сообщениям   спасателей,   уровень
остаточной радио на атолле соответствует норме.
 
   Скалли пропустила несколько строк и перешла к  следующей,  самой  трудной
части отчета.
 
   Что касается гибели двух человек, имеющих непосредственное  отношение  к.
проекту  "Брайт  Энвил"  -  доктора  Эмила  Грэгори  и  заведующей   отделом
Министерства энергетики Нэнси Шекк,  -  причина  ее  остается  невыясненной.
Можно предположить, что их смерть наступила в  результате  кратковременного,
но  крайне   интенсивного   выброса   ядерной   энергии   при   срабатывании
неопознанного экспериментального оборудования.
 
   На  столе  лежали  жуткие  черно-белые  фотографии  жертв  -  обгоревшие,
скорчившиеся  трупы.  К  каждому  снимку  прилагалась  папка   с   аккуратно
напечатанным описанием результатов вскрытия.
 
   Осталось невыясненным, есть ли  связь  между  тремя  подобными  смертями,
также  вызванными  экстремальным  тепловым  и  радиационным  воздействием  -
старого  фермера  Оскара  Маккэррона  из  Аламогордо,  штат  Нью-Мексико,  ч
капитанов Месты и Луиса в бункере управления ракетным комплексом  "Минитмэн"
на базе ВВС Вандерберг. Судя по схожим обстоятельствам, можно сделать вывод,
что связь между этими случаями существует, но конкретный  источник  ядерного
выброса, происхождение и тип использованного оборудования, а также  как  оно
попало в столь отдаленные друг от друга места, установить не удалось.
   Недовольная  собой,  Скалли  вглядывалась  в  строчки  на   экране.   Она
перечитала отчет несколько  раз,  но  ничего  нового  не  придумала.  Ей  не
нравилось ни логическое построение отчета, ни туманные  объяснения,  но  она
решила, что пора ставить точку. Хорошенького понемножку!
   Занеся отчет в память,  она  вывела  один  экземпляр  на  принтер  -  для
представления пред ясные очи начальства. Их такой отчет наверняка устроит, и
дело будет закрыто.
   Скалли выключила компьютер и вышла из кабинета.
 
 
 
 



Kevin J. Andersen "ANTIBODIES"

Кевин Андерсон

                                "Антитела"

                                          Всем агентам, следователям и
                                        другим сотрудникам Федерального
                                        бюро расследований.
                                          В связи с моей писательской
                                        деятельностью мне довелось
                                        встречаться с агентами и наблюдать
                                        работу ФБР, так сказать, изнутри.
                                        Не все эти люди похожи на Малдера и
                                        Скалли, но есть общие черты,
                                        которые их объединяют: гордость за
                                        свою профессию и преданность делу,
                                        которому они служат.
  

                  1

  Развалины лаборатории "ДайМар"
  Воскресенье, 23.13

  Сигнализация сработала глубокой ночью, когда в неподвижном воздухе повис
густой холодный туман.
  Заброшенный сгоревший участок окружала наспех возведенная примитивная
охранная система, а Верной Ракмен дежурил в ночную смену в одиночку..., но ему
платили - и платили на удивление щедро - за то, чтобы он не допускал посто-
ронних в готовые обрушиться развалины лаборатории "ДайМар" в предместьях
Портленда, штат Орегон.
  Скрипя облысевшими шинами по гаревой дорожке, проржавевший "бьюик"
Вернона взбирался по пологому склону туда, где еще полторы недели назад стояло
здание онкологического центра.
  Свернув на стоянку, Вернон отстегнул ремень безопасности и отправился на
разведку. Он должен был тщательно и осторожно осмотреть место происшествия.
  Верной включил тяжелый караульный фонарь, который при необходимости мог
послужить в качестве оружия, и направил яркий сноп света на почерневшие руины,
громоздившиеся по всей территории.
  Работодатели не пожелали раскошеливаться на специальный автомобиль, зато
обеспечили Вернона форменной одеждой, нагрудным знаком и заряженным
револьвером. Столкнувшись со стайкой расшалившихся подростков, гоняющихся
друг за другом среди обугленных останков лабораторного здания, он должен был
проявлять уверенность и твердость. За полторы недели, миновавшие со времени
взрыва, Вернону уже несколько раз доводилось выдворять незваных гостей -
юнцов, которые скрывались в ночи, заливаясь смехом. Верной так и не сумел
поймать никого из них.
  Между тем дело было нешуточное. Шаткие развалины в любой момент могли
обрушиться, их предполагалось снести в самое ближайшее время. На территорию
уже завезли огромные цистерны с горючим, подогнали скреперы, бульдозеры и про-
чую технику, установили запертый на висячий замок контейнер с капсюлями и
взрывчаткой. Судя по всему, кому-то не терпелось сровнять с землей руины
медицинского исследовательского центра.
  А пока лаборатория по-прежнему представляла опасность, и несчастье могло
произойти в любую минуту. Вернону Ракмену вовсе не хотелось, чтобы это
случилось в его дежурство.
  Сияющий конус света, вырывавшегося из фонаря, проникал сквозь туман в
глубь лабиринта накренившихся перекладин, обугленных деревянных брусьев и
обвалившихся потолочных балок. Лаборатория "ДайМар" более всего напоминала
декорацию из старомодного фильма ужасов, и Верной воочию представлял себе
фигуры целлулоидных монстров, выходящих из руин, в которых они прятались.
  После пожара участок обнесли сетчатым забором, и Верной увидел, что
входные ворота приоткрыты. Неподвижный воздух всколыхнуло легкое дуновение,
сетка чуть слышно загудела, а ворота скрипнули; ветер тут же утих, словно
затаенное дыхание.
  Вернону показалось, что он уловил внутри здания движение, шорох мусора и
скрип дерева. Он чуть приоткрыл ворота, только чтобы пройти самому, и,
подчиняясь требованиям инструкции, замер, внимательно прислушался и осторожно
двинулся вперед. Левая рука сжимала фонарь, правая лежала на рукоятке тяжелого
полицейского револьвера, пристегнутого к поясу.
  Кроме револьвера, на кожаном ремне Вернона висел маленький футляр с
наручниками, и он прекрасно знал, как ими пользоваться, хотя и не поймал до сих
пор ни одного нарушителя. Служба ночного патруля по большей части состоит из
чтения газет, лишь изредка прерываемого сигналами ложной тревоги.
  Подружка Вернона была типичной совой. Она училась в колледже на отделении
английской литературы и сама писала стихи, посвящая долгие ночные часы
ожиданию музы либо проводя время на своем рабочем месте в кафе, открытом
круглые сутки. Вернон подстроил свои биологические часы к ее привычкам, и
должность ночного охранника оказалась именно тем, что надо, а ощущение
усталости и сонливость прошли за первую же неделю службы.
  Но теперь, когда Вернон входил в сгоревший лабиринт, ему было не до сна.
  В лабораторию и впрямь кто-то вторгся.
  Под ногами шелестела зола, скрипели осколки разбитого стекла и бетонные
крошки. Вернон прекрасно помнил, как выглядело прежде это здание, символ эры
высоких технологий с чертами северозападной архитектуры - эдакая смесь
футуристического блеска стекла и стали со старомодным массивным деревом,
добытым в прибрежных лесах Орегона.
  Лабораторию спалили дотла защитники окружающей среды, выступление
которых началось поджогом, а закончилось взрывом.
  Вернон ничуть не удивился бы, окажись сегодняшний поздний гость не просто
хулиганом, а членом общества по охране прав животных, взявшим на себя
ответственность за поджог Может, это кто-нибудь из активистов, собирающий
военные трофеи, свидетельства кровавой победы.
  Вернон не знал, кто забрался в лабораторию, лишь чувствовал, что ему следует
быть начеку.
  Он еще продвинулся вперед и наклонил голову, пытаясь уберечься от
столкновения с поваленным деревянным столбом, черным, покрытым бо-
родавчатыми наростами серо-белого пепла и лопнувшим под воздействием сильного
пламени. Пол в главном здании основательно прогорел и грозил рухнуть в
подвальное помещение. Стены кое-где обвалились, перегородки закоптились,
оконные стекла полопались.
  Услышав крадущиеся шаги, Вернон повел фонариком вокруг, и белый свет
вонзился во тьму, отбрасывая черные тени, которые наскакивали на него с самых
неожиданных сторон и бегали по стенам. Вернон никогда не жаловался на боязнь
замкнутых пространств, но теперь ему казалось, что здание готово его проглотить.
  Он остановился, посвечивая фонарем, и вновь услышал тот же звук, тихое
шуршание, словно кто-то рылся в обломках, пытаясь что-то отыскать. Звук
доносился из дальнего угла. До пожара там находились конторские помещения, и
хотя потолок в углу отчасти просел, укрепленные перегородки выдержали натиск
огня и взрыва.
  Вернон увидел темную фигуру, которая копалась в обломках, расшвыривая
мусор. Проглотив застрявший в горле комок, он подошел ближе и рявкнул:
  - Эй вы там! Здесь частная собственность Посторонним вход запрещен!
  Пальцы Вернона легли на рукоять револьвера. "Не вздумай показывать страх и
не дай чужаку улизнуть".
  Верной осветил человека лучом фонаря. Огромный широкоплечий мужчина
поднялся на ноги и медленно повернулся к нему лицом. Он не испугался, не
побежал, и это обстоятельство лишь усугубило беспокойство охранника. Тело
незваного гостя прикрывали не подходящие друг к другу предметы одежды,
покрытые пятнами копоти; казалось, их вытащили из забытого кем-то туристи-
ческого рюкзака или сдернули с веревки для сушки белья.
  - Что вы здесь делаете? - осведомился Вернон, направляя луч света в глаза
мужчине. Тот был грязен, нечесан и выглядел хуже некуда. Только этого не хватало,
подумал Верной. Бродяга копается в развалинах, разыскивая что-нибудь, что можно
украсть и продать. - Здесь нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, - добавил
он.
  - Кое-что есть, - отозвался мужчина. В его голосе прозвучали сила и
уверенность, заставшие Вернона врасплох.
  - Вам нельзя здесь находиться, - повторил Верной, теряя терпение.
  - Можно, - ответил мужчина. - У меня есть разрешение. Я... я работал в
этой лаборатории.
  Верной шагнул вперед. Слова мужчины оказались для него полной
неожиданностью. Он не отрывал луч фонаря от лица чужака, полагаясь на фактор
воздействия яркого света, бьющего в глаза.
  - Меня зовут Дорман, Джереми Дорман. - Мужчина сунул руку в карман, и
Вернон схватился за револьвер. - Я лишь хотел показать вам свое удостоверение
сотрудника "ДайМар", - сказал Дорман.
  Вернон сделал еще шаг и в мощном свете фонаря разглядел болезненное лицо,
по которому стекали капли пота.
  - Похоже, вам нужно обратиться к врачу.
  - Нет. То, что мне нужно, находится здесь, - сказал Дорман, ткнув пальцем.
  Только теперь Вернон увидел, что нарушитель сдвинул с места кучу бетонных
обломков, за которыми пряталась дверца несгораемого шкафа.
  Наконец Дорману удалось выудить из кармана мятую, исцарапанную карточку с
фотографией - пропуск в здание "ДайМар". Действительно, он работал в
лаборатории... но это не давало ему права рыться среди ее сгоревших обломков.
  - Ваш документ мне ровным счетом ни о чем не говорит, - заявил Вернон. -
Я заберу вас с собой, и мы выясним, есть ли у вас надлежащие полномочия.
  - Нет! - воскликнул Дорман с таким пылом, что с губ сорвались капельки
слюны. - Вы отнимаете у меня время! - Казалось, кожа на его лице шевельнулась,
теряя ясные очертания, потом вернулась на место. Вернон вздрогнул, стараясь не
выдать испуга.
  Дорман отвернулся, не обращая на охранника ни малейшего внимания.
  Возмущенный Вернон шагнул вперед и достал оружие.
  - Этот номер не пройдет, господин Дорман. А ну-ка встаньте лицом к стене, и
поживее!
  Внезапно он заметил толстые бугры, которые перекатывались под испачканной
рубахой мужчины. Казалось, они движутся по собственной воле, подергиваясь и
колеблясь.
  Дорман посмотрел на Вернона сузившимися темными глазами, и тот взмахнул
стволом револьвера. Не выказывая и следа страха или почтения к представителю
властей, Дорман шагнул к уцелевшей стене, покрытой сажей и почерневшей от огня.
  - Я же сказал, вы отнимаете у меня время, - проворчал он. - А у меня его не
так уж много.
  - Времени у нас хоть отбавляй, - возразил Вернон.
  Дорман вздохнул, раздвинул руки, уперся ими в закопченную стену и замер.
  Кожа у него на ладонях напоминала то ли воск, то ли пластмассу. Казалось, она
покрыта слизью. Вернон подумал, что его пленник, вероятно, в свое время подвергся
воздействию отравляющих веществ - кислоты, например, или промышленных
отходов. Вернон чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и был вооружен.
  Уловив краешком глаза судорожное сокращение одного из бугров под рубахой
Дормана, охранник сказал:
  - Пока я буду вас обыскивать, стойте не шевелясь.
  Дорман скрипнул зубами и впился взглядом в стену, словно пытаясь сосчитать
осевшие на нее частицы сажи.
  - Не могу, - заявил он.
  - Не надо меня пугать, -быстро произнес Вернон.
  - А вы не трогайте меня, - парировал Дорман. В ответ Вернон сунул фонарь
под мышку и быстро охлопал нарушителя одной рукой, обыскав его от шеи до пят.
  Кожа Дормана оказалась горячей и пупырчатой; потом рука Вернона коснулась
чего-то влажного и липкого, и он быстро отдернул пальцы, воскликнув:
  - Что это, черт побери?
  Посмотрев вниз, Вернон увидел, что его ладонь испачкана какой-то слизью.
  Внезапно кожа Дормана начала трястись и корчиться, как будто по его телу
пробежала орава крыс.
  - Я же предупреждал: не надо меня трогать, - сердито сказал Дорман,
оглядываясь.
  - Что это за штука? - повторил Вернон, пряча револьвер в кобуру и брезгливо
рассматривая ладонь, пытаясь очистить ее о брюки от слизи. Потом он отступил на
шаг, с испугом взирая на хаотическое движение бугров на теле Дормана.
  И вдруг ладонь Вернона запылала, словно облитая едкой кислотой.
  - Эй! - крикнул он, отшатываясь назад и скользя башмаками по каменной
плитке пола.
  По руке растеклось жгучее болезненное покалывание, как будто крохотные
пузырьки, миниатюрные горячие дробинки пронизывали нервы запястья, ладони,
плеч и груди Вернона.
  Дорман опустил руки и повернулся к охраннику, внимательно наблюдая за ним.
  - Я же говорил, не прикасайтесь ко мне, - напомнил он.
  Верной Ракмен почувствовал, как все его мышцы немеют, тело корчится в
судорогах, а в голове взрываются крохотные фейерверки. Теперь он не видел ничего,
кроме всполохов огня, плясавших перед глазами. Руки и ноги Вернона затряслись,
мускулы конвульсивно сжались.
  Он услышал треск ломающихся костей. Своих костей.
  Он вскрикнул и повалился на спину. Казалось, все тело превратилось в
сплошное минное поле.
  Караульный фонарь, продолжая ярко светить, упал на пол, покрытый пеплом и
обломками.
  Несколько мгновений Дорман наблюдал за извивающимся телом охранника,
потом перевел взгляд на несгораемый шкаф, наполовину заваленный обломками
бетона. Кожа охранника подергивалась и пузырилась, а на поверхности умирающей
плоти проступили красно-черные пятна. Караульный фонарь заливал пол ярким
белым светом, и Дорман ясно видел набухающие опухоли, пустулы, бугры и
метастазы.
  Обычные симптомы.
  Дорман вырвал из стены остатки арматуры, раскрошил гипсовую штукатурку и,
наконец, освободил сейф. Он прекрасно помнил шифр замка и быстро набрал
комбинацию, прислушиваясь к щелчкам валиков, входивших в гнезда. Потом ударил
по сейфу тяжелой мясистой рукой, выбивая из щелей затекшую туда почерневшую
краску, и распахнул дверцу.
  Сейф был пуст. Кто-то извлек оттуда содержимое, записи и устойчивые
прототипы.
  Дорман рывком повернулся к мертвому охраннику, как будто Верной Ракмен
каким-то образом мог быть причастен к похищению материалов. Тело Дормана
вновь свело судорогой, и он болезненно поморщился. Содержимое сейфа было его
последней надеждой. Во всяком случае, ему так казалось.
  Дорман поднялся на ноги, кипя от злости. Что теперь прикажете делать? Он
посмотрел на свою руку, и кожа на его ладони затрепетала и сдвинулась с места, как
будто составлявшие ее клетки захватило миниатюрным штормом. Мышцы Дормана
пронзила серия затихающих конвульсий, он вздрогнул, но потом, несколько раз
глубоко вздохнув, все же сумел подчинить тело своей воле.
  Болезнь прогрессировала с каждым днем, но Дорман пообещал себе сделать все
возможное. чтобы остаться в живых. Он не привык отдаваться во власть
обстоятельств.
  Ослабев от отчаяния и безысходности, он бесцельно бродил по развалинам
лаборатории. Вычислительная техника превратилась в мусор, лабораторное
оборудование было уничтожено. Дорман наткнулся на оплавленный разбитый стол и
по его расположению понял, что некогда это!
  стол принадлежал Дэвиду Кеннесси, руководителю проекта.
  - Будь ты проклят, Дэвид, - пробормотал Дорман.
  Собравшись с силами, он выдрал из стола верхний ящик и, покопавшись в золе,
обнаружил старую, обгоревшую по краям фотографию в рамке с разбитым стеклом.
  Осмотрев снимок, он вынул его из рамки.
  На фотографии был изображен франтоватый улыбающийся Дэвид. Он стоял
рядом с симпатичной, строгой на вид молодой блондинкой и светловолосым
мальчиком. Перед ними, вывалив язык, сидел черный Лабрадор семейства Кеннесси.
  Тот самый пес.
  Фотография была сделана, когда мальчику исполнилось одиннадцать и он еще
не страдал лейкемией.
  Патриция и Джоди Кеннесси.
  Дорман взял снимок и поднялся из-за стола. Ему казалось, он знает, куда они
могли уехать, и был уверен в том, что сумеет их найти. Ничего другого ему не
оставалось. Теперь, когда материалы анализов исчезли, только кровь собаки могла
дать ответы на его вопросы. Патриция даже не догадывалась о том, какие
удивительные тайны кроются в организме ее питомца.
  Дорман оглянулся на труп охранника и, не обращая внимания на ужасные
пятна, вынул у него из кобуры револьвер и сунул в карман своих брюк. Если
случится самое худшее, ему, возможно, придется прокладывать путь силой оружия.
  Джереми Дорман покинул сгоревшую лабораторию "ДайМар", оставив на полу
остывающий обезображенный труп и унося с собой фотографию и револьвер.
  В его теле продолжала тикать биологическая мина. В распоряжении Дормана
оставались считанные дни.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  2

  Штаб-квартира ФБР
Вашингтон, округ Колумбия.
  Понедельник, 7:43
Громадный медведь намного превосходил своими размерами любого, самого
знаменитого борца-тяжеловеса. Могучие канаты мышц ощетинились золотисто-
коричневым мехом, когти были растопырены - медведь наклонялся над горным
ручьем, готовясь выхватить из воды форель.
  Малдер смотрел на его когти и клыки, любуясь первобытной мощью зверя.
  Ему оставалось лишь радоваться, что медведь уже давно мертв и хранится в
виде чучела на выставке в Гувер-билдинг, но даже и теперь стеклянная стена,
отделявшая его от любопытных, отнюдь не казалась лишней. Должно быть, это
чучело стоило набившему его таксидермисту немалого труда.
  Этот трофей был захвачен ФБР в ходе облавы на одного важного наркодельца.
  Охотничья экспедиция на Аляску обошлась ему в двадцать тысяч, а потом он
потратил еще больше на изготовление чучела. Арестовав воротилу, ФБР кон-
фисковало гигантского медведя в полном соответствии с уложениями акта RICO*,
ведь экспедиция была снаряжена на средства, поступившие от незаконной торговли
наркотиками, и набитый опилками зверь отошел в собственность федерального
правительства.
  Не зная, что с ним еще делать, ФБР выставило медведя вместе с другими
изъятыми ценностями - выполненным по индивидуальному заказу мотоциклом
"харлей-дэвидсон", изумрудными и бриллиантовыми ожерельями, браслетами, слит-
ками чистого золота.
  Порой Малдер покидал тихий сумрачный цокольный этаж, где он держал свои
материалы, помеченные грифом "Икс", и поднимался в музей взглянуть на
хранящиеся там экспонаты.
  Рассматривая могучего зверя, Малдер продолжал обдумывать только что
поступившее донесение о загадочной смерти, очередной рапорт под грифом "Икс",
полученный от агента в Орегоне. Сведения, содержавшиеся в докладе, не лезли ни в
какие рамки и вызывали у Малдера искреннее недоумение.
  Когда живое существо становится жертвой такого чудовища, как этот медведь,
причина смерти не вызывает никаких сомнений, зато случаи необъяснимых
заболеваний порождают множество вопросов. Особенно если речь идет о таинствен-
ной инфекции, поразившей человека на территории центра медицинских
исследований, только что уничтоженного огнем.
  Агент Фокc Малдер всегда интересовался вопросами, оставшимися без ответа.
  Он вошел в лифт и спустился в свой кабинет, намереваясь еще раз прочесть
рапорт из Орегона. Потом он отправится на встречу со Скалли.
  Дана Скалли, агент по особым поручениям, стояла между толстыми
перегородками тренировочного стрельбища ФБР. Достав свой пистолет,
девятимиллиметровый "сиг-сойер", она вставила в рукоять расширенную обойму на
пятнадцать патронов и загнала еще один патрон в ствол.
  Потом она отстучала команду на компьютерной клавиатуре, расположенной
слева. Взвыл гидравлический механизм, и колесико блока покатилось по тросу,
унося черный силуэт "противника" в двадцатиярдовую зону. Остановив мишень,
Скалли протянула руку к наушникам с мягкими подушечками и аккуратно
пристроила их на голове, закрыв уши и прижав дужкой золотисто-рыжие волосы.
  Потом она взяла пистолет, поставила ноги на ширину плеч, навела ствол на
мишень, прищурилась, целясь силуэту в лоб, и спустила курок привычным, ставшим
уже бессознательным движением пальца. Ее не интересовало, куда она попала;
Скалли вновь прицелилась и продолжала выпускать пулю за пулей. Стреляные
гильзы взмывали в воздух словно металлический поп-корн и со звоном падали на
бетонный пол. В ноздри ударил запах пороховой гари.
  Расправляясь с мишенью, она думала о тех безликих людях, что убили ее сестру
Мелиссу и время от времени пытались опорочить Малдера, заставить его умолкнуть
и развенчать его теории, которые шли вразрез с общепринятыми взглядами.
  Скалли ни на секунду не забывала о том, что следует держать себя в руках и
сохранять выдержку. Вздумай она дать волю гневу, и пули непременно уйдут в
"молоко".
  Она смотрела на темный силуэт мишени, но видела лишь неясные черты людей,
столь глубоко вторгшихся в ее жизнь. Оспенные шрамы, вставленные в нос трубки,
записи о прививках в медицинской карточке, таинственные исчезновения, подобные
тому, что пережила она сама, и раковые опухоли - очевидный результат всего того,
что сотворили с ней, пока она находилась в плену. У Скалли не было возможности
бороться с таинственной организацией, не было целей, в которые можно было
стрелять. Она могла лишь продолжать расследование. Скалли стиснула зубы и стре-
ляла, пока не кончилась обойма.
  Она сняла наушники и нажала клавишу, отдавая команду вернуть желтоватый
листок мишени к исходному рубежу. Агентам ФБР вменялось в обязанность сдавать
экзамены по стрельбе не реже раза в три месяца, у Скалли в запасе было еще около
четырех недель, но она предпочитала тренироваться ранним
* RICO Act - закон о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров
организациях.
  утром. В это время тир был свободен, и она могла порезвиться вволю.
  Чуть позже сюда придут туристы, и прикрепленный к ним агент станет
демонстрировать зевакам свое потрясающее умение обращаться с "сиг-сойером",
винтовкой "М-16", а то и с пулеметом Томпсона. Скалли старалась завершить
тренировку задолго до того мгновения, когда в смотровых окнах появятся
изумленные лица первой на сегодняшний день группы бойскаутов или школьных
учителей.
  Разглядев избитую пулями мишень, Скалли с удовлетворением отметила, что
все шестнадцать выстрелов кучно легли в самый центр "груди" силуэта.
  Инструкторы академии ФБР в Квантико учили будущих агентов не
воспринимать мишень как "человека", и Скалли целилась не в сердце, голову или
бок, а скорее в "центр тяжести". Ее задачей было "поразить цель", а не убить про-
тивника.
  Хороший агент обнажает ствол и стреляет в подозреваемого только в самом
крайнем случае, ведь это не лучший способ довести расследование до конца, даже
если иные методы не дали результата. К тому же пальба влекла за собой множество
утомительных формальностей. В том случае, когда агент был вынужден открывать
огонь, ему приходилось собирать все стреляные гильзы, а это порой бывало очень
нелегко, особенно после ожесточенной перестрелки на бегу.
  Скалли вынула бумажную мишень из зажима, оставив испещренную
дырочками картонную подложку висеть на тросе. Потом она напечатала на
клавиатуре команду, возвращая мишень на место, и посмотрела вверх, с изумлением
обнаружив на смотровой галерее своего напарника Малдера, который стоял,
прислонившись спиной к стене. Интересно, сколько времени он ее дожидается?
  - Отменная стрельба, Скалли, - похвалил Малдер, но не стал интересоваться,
чем она занималась - поражала мишень или разгоняла своих персональных
демонов.
  - Шпионишь за мной, Малдер? - шутливо осведомилась Скалли, скрывая
удивление, и, помолчав несколько мгновений, добавила: - Ну? Что на этот раз?
  - Очередное дело. Уж оно-то обязательно тебя заинтересует, не сомневайся,
  - улыбнулся Малдер.
  Скалли повесила на место защитные очки и вышла вслед за Малдером. Его
открытия всегда бывали необычными и захватывающими, хотя зачастую казались
совершенно невероятными.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  3

  Кафе "Ке Сан коффе шопп".
  Вашингтон, округ Колумбия.
  Понедельник., 8:44
Покидая вместе с Малдером Гувер-билдинг, Скалли в равной степени терзалась
догадками по поводу предстоящего задания и опасениями насчет того, в какую
забегаловку Малдер потащит ее на сей раз. И даже вскользь брошенное им замеча-
ние "я угощаю" отнюдь не развеяло ее дурных предчувствии.
  Они прошли сквозь раму металлоискателя, шагнули в дверь и спустились по
гранитным ступеням. На каждом углу обширного квадратного здания стояли
внушительные на вид будки, в которых дежурили облаченные в форму охранники
Бюро.
  Выйдя на улицу, Скалли и Малдер миновали длинную очередь туристов,
которые уже начинали сколачивать первую на сегодняшний день группу для
экскурсии по зданию ФБР. И хотя
большинство прохожих носили деловые костюмы, обычные для
бюрократического района Вашингтона, понимающие взгляды гостей столицы под-
сказывали Скалли, что люди безошибочно угадывают в ней рыцаря плаща и
кинжала.
  Вокруг возвышались другие государственные здания, элегантные и
величественные символы делового центра города, словно похваляясь друг перед
другом своей архитектурой. На верхних этажах большинства этих строений
располагались бесчисленные фирмы консультантов, адвокатские конторы и штаб-
квартиры могущественных лоббистских организаций. Нижние этажи занимали кафе,
закусочные и газетные киоски.
  Малдер взялся за стеклянную дверь "Ке Сан коффе шопп".
  - Ну почему ты постоянно водишь меня сюда? - спросила Скалли,
разглядывая сквозь дверь немногочисленных клиентов. В чиновничьем районе
Вашингтона было немало заведений, принадлежавших семьям корейских переселен-
цев - в основном экзотические кафетерии, бистро и рестораны, - но владельцы
"Ке Сан" почему-то предпочли скопировать типичную американскую забегаловку, и
результат получился довольно жалкий.
  - Мне нравится это место, - заявил Малдер. - Тут кофе подают в больших
стаканчиках из пенополистирола.
  Скалли не стала спорить и вошла в помещение. На ее взгляд, их ждали более
важные дела... к тому же она вовсе не хотела есть.
  Написанное от руки меню было приколото к широкой белой доске,
установленной на треножнике. Рядом с кассой располагался холодильник, набитый
бутылками с водой и соками. Большую часть пространства занимала пустая стойка с
мармитами для подогрева пищи; в обеденные часы здесь подавали дешевые - как с
точки зрения цены, так и качества - американизированные блюда восточной кухни.
  Малдер поставил кейс на один из пустующих столов и отправился к кассе, а
Скалли тем временем устроилась в кресле.
  - Чем тебя угостить, Скалли? - крикнул Малдер.
  - Только кофе, - ответила она. Малдер поднял брови.
  - Здесь отлично готовят яичницу и жареный картофель с мясом, - сказал он.
  - Только кофе, - повторила Скалли. Малдер вернулся, неся в руках два
больших пенополистироловых стакана. Еще до того как он поставил кофе на стол,
Скалли почуяла горьковатый аромат напитка; она обхватила стакан ладонями,
наслаждаясь теплом, пронзившим кончики пальцев.
  Наконец Малдер приступил к делу.
  - Думаю, тебя это заинтересует, - сказал он, открывая кейс и вынимая оттуда
бурый бумажный конверт. - Место действия - Портленд, штат Орегон,
лаборатория "ДайМар", медицинский исследовательский центр по изучению
раковых заболеваний. Финансируется федеральным правительством.
  Малдер протянул Скалли глянцевую брошюру с фотографиями современного
научного комплекса. Корпус в стиле модерн из стекла и стали с радующей глаз
деревянной отделкой и паркетными полами. Холлы богато украшены массивным
резным деревом с позолотой, уставлены цветочными горшками, а лабораторные
помещения сверкают белизной, чистотой и стерильностью.
  - Славное местечко, - заметила Скалли, перелистав страницы. - Я немало
читала об исследованиях в области раковых заболеваний, но об этой лаборатории
слышу впервые.
  - Центр "ДайМар" держался в тени, - ответил Малдер. - Во всяком случае,
до недавнего времени.
  - Что же изменилось? - спросила Скалли. Малдер вынул очередной документ
  - блестящую черно-белую фотографию той же самой лаборатории. Здание было
разрушено, огорожено сетчатым забором и почернело от огня. Типичный пример
творчества фронтового журналиста.
  - Поджог и взрыв, - сказал Малдер. - Следствие еще не закончено. Это
случилось полторы недели назад. В редакцию портлендской газеты поступило
письмо от группы под названием "Освобождение", в котором она берет на себя от-
ветственность за диверсию До сих пор об этой группе никто не слыхал. Судя по
всему, это организация защитников прав животных, разгневанных исследованиями,
которые возглавлял руководитель лаборатории доктор Дэвид Кеннесси. Ис-
следования на высочайшем техническом уровне, по большей части засекреченные.
  - Итак, это здание сожгли демонстранты.
  - Вернее было бы сказать, сожгли и взорвали.
  - Это уж чересчур. Как правило, такие группы ограничиваются
широковещательными заявлениями и шумихой в прессе, - отозвалась Скалли,
рассматривая обугленные стены.
  - Совершенно верно. Видимо, кому-то захотелось покончить с
исследованиями раз и навсегда.
  - Что же за исследования проводил Кеннесси, если они вызвали такой
яростный протест?
  - Информация на этот счет скудна и расплывчата, - озабоченным тоном
сообщил Малдер, морща лоб. - Речь идет о новейших методиках терапии рака, что
называется, передовых рубежах прогресса. Кеннесси и его брат Дарин несколько лет
работали вместе, применяя самые невероятные сочетания подходов и технологий.
  Дэвид по образованию биолог, специалист по медицинской химии. Дарин -
инженер-электронщик.
  - Электроника и терапия раковых заболеваний... - произнесла Скалли. - Эти
две науки, как правило, не соприкасаются. Может быть, братья Кеннесси
конструировали новый диагностический или лечебный аппарат?
  - Это неизвестно, - ответил Малдер. - Полгода назад Дарин расстался с
братом, бросил работу в "ДайМар" и присоединился к группе сторонников
естественного образа жизни, которые обитают в чащобах орегонских лесов.
  Связаться с ним по телефону, разумеется, невозможно.
  Скалли еще раз просмотрела брошюру, но так и не нашла списка научного
персонала.
  - Значит, Дэвид продолжал трудиться в одиночку, без брата? - спросила она.
  - Да, - ответил Малдер. - Дэвид работал на пару с младшим компаньоном,
Джереми Дорманом. Я пытался отыскать их отчеты и записи, чтобы точно выяснить
суть исследований, однако большинство документов оказались изъяты. Насколько я
мог понять, Кеннесси делал основной упор на малоизвестные методики, не
применявшиеся ранее для лечения рака.
  Скалли нахмурилась:
  - Кому могли помешать занятия Кеннесси? Удалось ли ему добиться успеха?
  Малдер пригубил кофе.
  - Судя по всему, поджигателей возмущали жестокие и, по их мнению, ничем
не оправданные эксперименты над животными. Подробности неизвестны, но мне
кажется, наш добрый Айболит малость отклонился от требований Женевской
конвенции. - Малдер пожал плечами. - Большинство записей сожжены или
уничтожены, и добыть конкретные сведения будет трудновато.
  - Чем закончился пожар? Были ли человеческие жертвы? - спросила Скалли.
  - По официальной версии, Дорман и Кеннесси погибли в огне, но сыщикам не
удалось даже полностью собрать останки, не говоря уж о том, чтобы
идентифицировать их. Не забывай, лабораторию не просто спалили - ее взорвали.
  Вероятно, заложили мину. Серьезные ребята. Действовали наверняка.
  - Все это очень интересно, Малдер. Вот только не возьму в толк, в чем твой
личный интерес.
  - Сейчас объясню.
  Насупив брови, Скалли бросила взгляд на глянцевый снимок разгромленной
лаборатории и вернула его Малдеру.
  Рядом с ними за столиками сидели мужчины в строгих костюмах. Склонившись
друг к другу головами, они продолжали свои разговоры, не обращая внимания на
окружающих. Скалли по привычке навострила уши. Группа сотрудников НАСА
обсуждала предложения по модификации новых межпланетных кораблей, а их
соседи приглушенными голосами высказывались в пользу кардинального
сокращения бюджета космических программ.
  - По-видимому, Кеннесси и раньше получал письма с угрозами, - продолжал
Малдер, - но эта группировка появилась словно из ниоткуда и тут же собрала
огромную толпу. Я не нашел ни единого упоминания об организации под названием
"Освобождение" - вплоть до взрыва в "Дай-Мар", после которого они послали в
"Портленд Орегониан" письмо, где берут на себя ответственность за данный
террористический акт.
  - Почему же Кеннесси продолжал работать в таких условиях? - Скалли вновь
взяла в руки красочную брошюру и пролистала ее еще раз, вчитываясь в броские
фразы вроде "прорыв в лечении раковых заболевании", "выдающиеся достижения",
"до исцеления рукой подать". Скалли глубоко вздохнула. Эти слова были ей хорошо
знакомы. Онкологи манипулировали подобными обещаниями начиная с
пятидесятых годов.
  Малдер достал еще один снимок, на котором был запечатлен мальчик
одиннадцати-двенадцати лет. Он улыбался в объектив, но был похож на ходячий
скелет. Изможденное лицо подростка обтягивала серая пергаментная кожа и венчала
практически голая макушка.
  - Это его двенадцатилетний сын Джоди. У парня последняя стадия рака крови
  - острая лимфобластическая лейкемия. Кеннесси спешил отыскать лекарство -
жалкая кучка активистов не задержала бы его исследования ни на минуту.
  Скалли опустила подбородок на ладони.
  - И все же я не понимаю, почему ты заинтересовался поджогом и
разрушением частной лаборатории, - призналась она.
  Малдер вынул из папки последнюю фотографию. Среди горелого мусора лежал
мужчина в форме охранника. Его лицо было искажено предсмертной судорогой,
кожа покрыта пятнами, извилистыми и вздутыми опухолями, а ноги и руки
неестественно вывернуты. Он был похож на паука, угодившего под струю
тараканьей морилки.
  - Этого человека обнаружили прошлой ночью в помещении сгоревшей
лаборатории, - сказал Малдер. - Ты только взгляни на него. До сих пор никто не
видывал ничего подобного.
  Скалли выхватила фотографию и внимательно присмотрелась. На ее лице
появилось тревожное выражение.
  - Похоже, этот человек стал жертвой очень сильного и быстродействующего
патогена, - произнесла она.
  Малдер помолчал, давая ей впитать зловещие подробности, потом сказал:
  - Может быть, объяснение кроется в исследованиях Кеннесси. Допустим, что-
то уцелело в огне...
  Скалли задумалась, чуть хмурясь.
  - Мы ведь не знаем, что делали поджигатели перед тем, как взорвать
лабораторию, - заметила она. - Может быть, они освободили подопытных
животных, выпустили на волю что-нибудь опасное.
  Малдер отпил кофе и собрал документы в папку, дожидаясь, пока у напарницы
не появятся собственные умозаключения.
  - Странные опухоли... С какой скоростью проявились симптомы? - спросила
Скалли, с живейшим интересом разглядывая фотографию.
  - Этот человек заступил на дежурство за несколько часов до гибели. Тогда он
был совершенно здоров. - Малдер бросил на Скалли пытливый взгляд. - Как ты
думаешь, какова причина его смерти?
  Скалли озабоченно поджала губы:
  - Не могу сказать, пока сама не увижу. Надеюсь, труп поместили в карантин?
  - Разумеется. Я подумал, что ты, может быть, захочешь поехать со мной и
посмотреть на него.
  Скалли сделала первый глоток. Кофе оказался еще хуже, чем она ожидала.
  - Пойдем отсюда, - сказала она и, встав из-за стола, вернула Малдеру
красочную брошюру, напичканную оптимистическими заверениями.
  Должно быть, Кеннесси проводил над животными какие-то невиданные прежде
радикальные эксперименты, подумала Скалли. Вероятно, кому-то из животных
удалось вырваться из горящей лаборатории, и теперь они бродят на свободе, неся в
себе грозную опасность.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  4

  Шоссе номер 22
Кост-Речндж*, штат Орегон
Понедельник, 22 00
Пес вышел на дорогу и нерешительно остановился на осевой линии. Из кювета
несло сыростью и пряным запахом опавшей листвы. Придорожные фонари
освещали гаревые подъездные дорожки и деревенские почтовые ящики. В лесу густо
пахло еловой и кедровой хвоей, а дорога воняла машинами, резиной, горячим
маслом и едкой выхлопной гарью.
  Фары приближавшегося автомобиля сияли, будто две блестящие монеты. Их
свет ослепил пса, запечатлев два ярких пятна на сетчатке глаз, привыкших к
темноте. Пес слышал рев двигателя, перекрывающий жужжание насекомых и шорох
ветвей деревьев, которые росли вокруг.
  Машина ревела все громче - злобно и яростно.
  Дорога была темная и мокрая. Ее окружали толстые деревья. После долгого дня
пути дети начинали капризничать, и принятое наспех решение отправиться в
поездку уже не казалось таким удачным, как прежде.
  До живописного побережья оставалось немало миль, после чего им предстоял
долгий путь по шоссе, прежде чем они достигнут одного из тех скоплений
туристических райских уголков, где их ждут кафе, сувенирные магазинчики и места
для отдыха, среди которых нет ни одного обычного мотеля, только "приюты" да
"летние домики".
  Десятью милями ранее они миновали пустынный перекресток с бензоколонкой,
закусочной и старомодной гостиницей, на фасаде которой сияла ярко-розовая
неоновая надпись "Мест нет".
  - Надо было хорошенько все обдумать, прежде чем выезжать, - сказала
Шарон, сидевшая рядом с Ричардом.
  - По-моему, ты уже упоминала об этом, и не однажды, - раздраженно
заметил Ричард.
  На заднем сиденье дети усиленно демонстрировали скуку и усталость, причем
самыми необычными средствами. Рори был до такой степени взвинчен, что даже
выключил свою электронную игру. Мэгги так утомилась, что даже перестала
поминутно шпынять брата.
  - Тоска зеленая, - пробормотал Рори. - Совсем, ну совсем нечего делать.
  - Папа, а какие еще игры ты знаешь? - спросила Мэгги. - Чем ты занимался
в детстве, когда было скучно?
  Ричард заставил себя улыбнуться и посмотрел в зеркальце на сумрачные
мордашки детей, развалившихся на заднем сиденье фургона "субару-пустынник".
  Он арендовал этот автомобиль на время отпуска, соблазнившись его крепкими ши-
нами, сулившими надежное сцепление с покрытием здешних горных дорог. В
начале долгого пути Ричард казался себе самым лучшим папой на свете.
  - Мы с сестрой любили играть в игру под названием "стога", - сказал он. -
Мы жили в Иллинойсе, там очень много ферм. Ты осматриваешь деревню,
выискивая стога, наваленные у сараев. Кто насчитает больше стогов, тот и победил.
  Ричард попытался представить игру в самом выгодном свете, хотя и помнил,
что лишь унылое однообразие сельских равнин Среднего Запада делало "стога"
сколь-нибудь приемлемой забавой.
  - Когда вокруг темно, в эту твою игру не очень-то поиграешь, - буркнул
Рори.
  - К тому же тут нет ни сараев, ни стогов, - ввернула Мэгги.
  Черные деревья все плотнее прижимались к убегавшей назад узкой ленте
дороги. Яркий свет фар сияющими туннелями пронизывал темноту. Ричард вертел
баранку, продолжая раздумывать
над тем, как позабавить детей, ведь он обещал устроить им замечательные
каникулы. Завтра они увидят "Чертову маслобойку", где океанские волны, словно
гейзер, выбрасывают воду из отверстия в скале, потом отправятся к колумбийскому
каньону, где их ждет восхитительное зрелище - цепочка водопадов.
  Ну а теперь ему хотелось лишь одного - отыскать место для ночлега.
  - Собака! - воскликнула Шарон. - Гляди, собака! Осторожно!
  В первое мгновение Ричарду показалось, что его супруга решила разыграть
какой-то причудливый вариант "стогов", но потом он заметил черный силуэт,
который робко переминался на четырех лапах посреди дороги, посверкивая живыми,
словно ртутными глазами, отражавшими свет фар.
  Ричард ударил по тормозам, и новенькие шины "субару" заскользили по
толстому ковру мокрой листвы. Автомобиль начал разворачиваться, замедляя ход,
но продолжал мчаться вперед, словно потерявший управление паровоз.
  Сзади донесся визг детей. Шины и тормоза визжали еще громче.
  
  
  * Кост-Реиндж ("Береговые хребты") - горный массив на северо-западе США,
состоящий из хребтов, протянувшихся вдоль Тихоокеанского побережья
параллельно друг другу, словно грядки на картофельном поле
В последний миг пес попытался отскочить в сторону, но не сумел увернуться от
бампера "су-бару", и тот врезался в него с отвратительным приглушенным
чмоканьем. Удар подбросил черного Лабрадора в воздух и швырнул его на капот
автомобиля.
  Ударившись о лобовое стекло, пес соскользнул в заросший сорняками кювет.
  Машина остановилась, скрипя тормозами и разбрасывая мокрый гравий
обочины.
  - Господи Боже мой! - воскликнул Ричард и резким ударом, от которого
вздрогнул автомобиль, поставил рычаг передач в нейтральное положение.
  Нащупав пряжку ремня безопасности, он бил ее кулаком, дергал и сжимал
пальцами, пока наконец не вырвал скобу из защелки. Сзади не слышалось ни звука
  - Мэгги и Рори сидели, оторопело разинув рты, - и Ричард, распахнув дверцу, вы-
скочил на дорогу, с опозданием оглядываясь по сторонам.
  К счастью, в этот поздний час дорога словно вымерла. На проезжей части не
было ни грузовиков, ни легковушек, и даже ночные насекомые умолкли, как будто
наблюдая за происходящим из глубины леса.
  Ричард обошел вокруг машины, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
  Увидев вмятину на бампере, разбитую фару и поцарапанный капот, он вспомнил, с
какой беспечностью отказался от страховки, которую ему предлагали в конторе по
прокату автомобилей. Ричард рассматривал повреждения, гадая, в какую сумму
влетит ремонт.
  Задняя дверца машины приоткрылась, и оттуда высунулось бледное лицо
Мэгги.
  - Папа! Что с собакой? - Мэгги всмотрелась в темноту, слепо моргая глазами.
  - Она жива?
  Проглотив застрявший в горле комок, Ричард обошел вокруг капота автомобиля
и ступил на мокрую траву.
  - Подожди минутку, милая. Сейчас я посмотрю.
  Черный Лабрадор лежал, широко раскинув лапы. Его череп был размозжен, но
тело продолжало содрогаться. Там, где он катился по траве, остались длинные
борозды. Пес все еще шевелился, пытаясь отползти в заросли ежевики у забора из
колючей проволоки, за которым виднелась густая листва, но его тело было слишком
избито и изувечено, чтобы двинуться с места.
  Пес шумно дышал, напрягая раздавленную грудную клетку. Из его черного
носа текла кровь. Господи, ну почему он не умер сразу? По крайней мере не мучился
бы.
  - Надо отвезти его к врачу, - вдруг произнес Рори. Ричард испуганно
вздрогнул. Он не слышал, как мальчик выбрался из автомобиля. Шарон стояла у
пассажирской дверцы, глядя на мужа широко раскрытыми глазами. Потом она чуть
заметно качнула головой.
  - Ты знаешь, сынок, вряд ли доктор ему поможет, - сказал Ричард,
обращаясь к Рори.
  - Мы не можем бросить его здесь! - негодующе воскликнула Мэгги. - Надо
доставить его к ветеринару!
  Ричард взирал на сбитую собаку, на поврежденный автомобиль и чувствовал
себя совершенно беспомощным. Шарон облокотилась на открытую дверцу.
  - У нас в кузове лежит одеяло, - сказала она. - Мы можем положить
чемоданы в ногах у детей и освободить немножко места. Отвезем собаку к врачу.
  Надеюсь, в ближайшем городе найдется ветлечебница.
  Ричард посмотрел на собаку, на жену, на детей. У него не оставалось выбора.
  Зная, что раздражение ни к чему хорошему не приведет, он проглотил язвительные
слова, готовые сорваться с губ, и отправился доставать одеяло. Шарон занялась че-
моданами.
  Ближайший достойный упоминания город, Линкольн-Сити, встретился им у
самого побережья. Огни в домах были погашены, лишь из-за занавесок спален
струился тусклый голубой свет телевизоров. Проезжая по городу и оглядываясь в
поисках ветеринарной клиники, Ричард думал, что для полноты картины местным
жителям стоило бы с наступлением ночи свернуть в рулон и унести в дом
подъездные дорожки.
  В конце концов он заметил неосвещенную, намалеванную краской табличку
"Ветеринарная клиника Хагарта" и свернул на пустую стоянку. На заднем сиденье
посапывали Мэгги и Рори;
Шарон молча сидела рядом с Ричардом, поджав губы, и он понял, что
неприятную обязанность придется взять на себя.
  Он поднялся по бетонным ступеням, позвонил в дверь и принялся яростно
молотить костяшками пальцев по оконному стеклу, пока наконец в прихожей не
зажегся свет. Увидев старика, который выглядывал в окно, Ричард сказал:
  - У нас в машине изувеченный пес. Нужна ваша помощь.
  Старый ветеринар не выказал и следа удивления, как будто не ожидал ничего
иного. Он отпер дверь, и Ричард добавил, указывая на "субару":
  - Мы сбили его на шоссе. Я... мне кажется, он очень плох.
  - Посмотрим, что тут можно сделать, - отозвался ветеринар, подходя к
машине сзади. Ричард распахнул дверцу кузова, и дети тут же спрыгнули с кресел, с
интересом и надеждой тараща глаза. Старик мельком посмотрел на Рори и Мэгги,
потом понимающе заглянул в лицо Ричарду.
  В кузове лежал истерзанный и окровавленный, но почему-то все еще живой пес.
  К удивлению Ричарда, черный Лабрадор казался куда крепче, а дыхание его было
ровнее, чем прежде. Он спал.
  Ветеринар осмотрел животное, и бесстрастное выражение на лице старика
подсказало Ричарду, что пес безнадежен.
  - Это ваша собака? - спросил ветеринар.
  - Нет, не наша - ответил Ричард. - Ни ошейника, ни бирки. Во всяком
случае, мы их не нашли.
  Мэгги заглянула в кузов.
  - Вы его вылечите, господин доктор? - спросила она. - Мы приедем
навестить песика, а, пап?
  - Придется оставить его здесь, милая, -ответил Ричард. - Этот человек
знает, что делать с собакой.
  Ветеринар улыбнулся девочке
  - Все будет хорошо, - сказал он. - У меня есть специальные шины и
повязки. - и добавил, повернувшись к Ричарду: - Помогите мне перенести ее в
операционную, а потом можеге ехать дальше.
  Ричард потупился. Судя по той легкости, с которой ветеринар прочел его
мысли, он сталкивался с подобными происшествиями едва ли не каждую неделю и
уже привык к тому, что на его попечении то и дело оказывались брошенные искале-
ченные животные.
  Мужчины подсунули руки под одеяло и подняли тяжелого пса. Сопя, отдуваясь
и подволакивая ноги, они приблизились к черному ходу дома.
  - Какой горячий, - заметил ветеринар, протискиваясь в двустворчатую дверь.
  Они положили собаку на операционный стол, и старик двинулся вдоль стен
помещения, зажигая огни.
  Ричарду не терпелось поскорее уйти. Он шагнул к выходу, рассыпаясь в
благодарностях. Положив на столик визитную карточку, он помедлил, подумал,
сунул ее обратно в карман, торопливо выскочил из дома, подбежал к "субару" и
уселся за руль.
  - Доктор сделает все, что нужно, - сказал он, не обращаясь ни к кому
конкретно, и включил передачу. Ему казалось, что его ладони покрыты липкой
грязью, шерстью и пахнут собачьей кровью.
  Машина тронулась в путь, и Ричард попытался взять себя в руки и настроиться
на веселый лад. Из леса вновь донесся стрекот ночных насекомых.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  5

  Благотворительная клиника Портленд
   Штат Орегон
Вторник, 10:00
Над городом занимался серый рассвет. Утренний туман напитал атмосферу
сыростью, и температура воздуха была гораздо ниже нормы. К полудню тучи
разойдутся, подарив земле долгожданные минуты солнечного тепла, потом наползут
опять, и пойдет дождь.
  Обычное утро в Портленде.
  В такую погоду, думала Скалли, им с Малдером остается только одно -
провести целый день в морге.
  Залы и коридоры подвального этажа напоминали кладбище. Скалли повидала
немало подобных помещений во многих клиниках, где она вскрывала или повторно
исследовала замороженные трупы, извлеченные из холодильников. Морги были ей
не в новинку, но Скалли так и не привыкла к ним.
  Доктор Фрэнк Квинтон, портлендский паталогоанатом, оказался лысеющим
мужчиной с венчиком седых волос, прикрывавших затылок. На его пухлом носу
сидели очки в тонкой металлической оправе
На лице Квинтона играла мягкая отеческая улыбка милого добродушного
старикана, но Скалли безошибочно распознала холодную твердость в его усталых
глазах. Должно быть, за долгие годы работы на посту медэксперта Квинтон повидал
немало подростков, извлеченных из разбитых машин, слишком много самоубийц,
был свидетелем множества бессмысленных несчастных случаев и прекрасно знал
коварные повадки смерти.
  Он тепло пожал руки гостям, и Малдер сказал, кивком головы указывая на
Скалли:
  - Как я уже упоминал в нашем телефонном разговоре, агент Дана Скалли -
доктор медицины и обладает богатым опытом расследования необычных случаев
смерти. Вероятно, вам будет интересно услышать ее мнение.
  Патологоанатом обратил к Скалли сияющую улыбку. Глядя на его приветливое
лицо, Дана не смогла удержаться и заулыбалась в ответ.
  - Каково нынешнее состояние тела? - спросила она.
  - Мы накачали его обеззараживающими средствами и поместили на холод,
чтобы предотвратить распространение биологически активных веществ, - ответил
Квинтон.
  За его спиной стоял худощавый ассистент, держа в руках блокнот на дощечке и
скалясь, словно домашняя собачка. Невзирая на молодость, он был почти так же
лыс, как и пожилой патологоанатом. Заметив восторженные взгляды, которые
молодой человек бросал на своего шефа, Скалли решила, что Квинтон выступает в
роли его покровителя и наставника. Должно быть, юный ассистент ждет не дождется
того дня, когда сам станет патологоанатомом.
  - Тело находится в боксе "4Е", - сообщил он, хотя, как полагала Скалли,
доктор Квинтон и сам прекрасно знал, где содержится труп охранника.
  Ассистент торопливо подошел к блистающим чистотой выдвижным
холодильникам из нержавеющей стали. Скалли не сомневалась в том, что
большинство ящиков заняты телами людей, которые умерли обычной смертью, -
дряхлые пенсионеры из домов призрения, сердечники, жертвы автокатастроф и
врачебных ошибок.
  Но был среди них ящик номер "4Е", отмеченный желтой ленточкой,
запечатанный наклейкой с черепом, костями и надписью "Биологическая
опасность". Рядом была прилеплена бумажка, гласившая: "Ограниченный доступ.
  Следственная улика".
  - Благодарю вас, Эдмунд, - сказал Квинтон и двинулся к холодильникам.
  Скалли и Малдер шагали следом.
  - Надеюсь, вам удалось в полной мере выдержать условия строгого карантина?
  - спросила Скалли.
  - К счастью, внешность трупа до такой степени напугала полицейских, что они
предприняли особые меры предосторожности, действовали в перчатках и сразу
упаковали тело в герметичный мешок, - ответил Квинтон, оглянувшись через
плечо. - Потом все это было сожжено в больничном крематории, - добавил он.
  Эдмунд остановился у стальной дверцы холодильника и сорвал с ящика
грозную наклейку. Надев стерильные резиновые перчатки, он взялся за ручку ящика,
вытянул его наружу и сказал:
  - Вот он. Такой любопытный случай у нас впервые. Этому бедняге не
позавидуешь.
  Из открытого холодильника вырывались клубы морозного пара.
  Эдмунд обеими руками извлек из ящика пластиковый мешок с останками
погибшего охранника. Словно скульптор, являющий публике свое новое
произведение, он сорвал с тела покровы и горделиво шагнул в сторону, уступая
дорогу Квинтону, Скалли и Малдеру.
  Вместе с ледяным дыханием холодильника из ящика вырвался густой едкий
запах дезинфекции, у Скалли защипало в носу и в глазах, но она, не в силах
сдержать любопытства, тут же склонилась над трупом. Под кожей охранника словно
черные синяки виднелись пятна свернувшейся крови, а мышцы пронизывали
похожие на грибы комковатые тестообразные утолщения.
  - Ни разу не видела опухолей, которые увеличивались бы так стремительно, -
заметила она. - Скорость роста метастазов ограничена быстротой воспроизводства
и деления клеток.
  Скалли нагнулась еще ниже, рассматривая чуть заметные скользкие пятна, кое-
где покрывавшие участки тела. Какая-то прозрачная жидкость... точнее, слизь.
  - Случай, несомненно, очень серьезный. - сказал Квинтон. - Мы отправили
образцы тканей в центр учета и регистрации заболеваний, и завтра они должны дать
ответ. А тем временем я начал собственные исследования, разумеется, приняв
всевозможные меры предосторожности. Но все это так необычно... Своими силами
нам не справиться.
  Скалли продолжала осматривать тело цепким профессиональным взглядом,
анализируя симптомы и пытаясь представить себе причины патологии. Ассистент
принес коробку с перчатками, и она натянула пару, резво шевеля пальцами, потом
протянула руку и прикоснулась к коже трупа. Она ожидала, что тело окажется
холодным и окоченевшим, но кожа была теплая и мягкая, словно живая.
  - Когда вы поместили его в холодильник? - спросила Скалли.
  - В ночь с воскресенья на понедельник, - ответил Квинтон.
  Скалли вдохнула морозное облачко, вырвавшееся из ящика. Ее руки также
чувствовали холод.
  - Какова температура тела? - спросила она. - Труп до сих пор теплый.
  Патанатом, сделав удивленное лицо, приблизился к умершему и коснулся его
почерневшего плеча затянутой в перчатку ладонью. Потом выпрямился и бросил
суровый взгляд на ассистента:
  - Эдмунд, надеюсь, все холодильники работают как положено?
  Ассистент метнулся к ящику, словно перепуганная белка. Гнев наставника
подействовал на него словно удар хлыста.
  - Холодильники в порядке, сэр. Я только вчера вызывал ремонтников, они все
проверили. - Эдмунд бросился к циферблатам. - Приборы показывают
нормальную температуру во всех боксах, сэр, - доложил он.
  - Пощупайте труп собственной рукой, - процедил Квинтон.
  - Нет-нет, сэр, - запинаясь, пробормотал ассистент. - Я верю вам на слово.
  Я сейчас же позвоню техникам.
  - Да уж, будьте добры, - сказал Квинтон. Сорвав перчатки, он подошел к
раковине и принялся тщательно мыть ладони. Скалли последовала его примеру. -
Только бы холодильники опять не сломались, - пробормотал патологоанатом. -
Не хватало лишь, чтобы этот бедняга протух и завонял.
  Скалли оглянулась на тело, гадая, какие результаты могли дать загадочные
эксперименты в лаборатории "ДайМар". Если из ее стен вырвалось что-то опасное,
можно было ожидать появления еще многих таких же трупов. О чем знал, о чем она.
  - Скорость роста метастазов ограничена быстротой воспроизводства и деления
клеток.
  Скалли нагнулась еще ниже, рассматривая чуть заметные скользкие пятна, кое-
где покрывавшие участки тела. Какая-то прозрачная жидкость... точнее, слизь.
  - Случай, несомненно, очень серьезный. - сказал Квинтон. - Мы отправили
образцы тканей в центр учета и регистрации заболевании, и завтра они должны дать
ответ. А тем временем я начал собственные исследования, разумеется, приняв
всевозможные меры предосторожности. Но все это так необычно... Своими силами
нам не справиться.
  Скалли продолжала осматривать тело цепким профессиональным взглядом,
анализируя симптомы и пытаясь представить себе причины патологии. Ассистент
принес коробку с перчатками, и она натянула пару, резво шевеля пальцами, потом
протянула руку и прикоснулась к коже трупа. Она ожидала, что тело окажется
холодным и окоченевшим, но кожа была теплая и мягкая, словно живая.
  - Когда вы поместили его в холодильник? - спросила Скалли.
  - В ночь с воскресенья на понедельник, - ответил Квинтон.
  Скалли вдохнула морозное облачко, вырвавшееся из ящика. Ее руки также
чувствовали холод.
  - Какова температура тела? - спросила она. - Труп до сих пор теплый.
  Патанатом, сделав удивленное лицо, приблизился к умершему и коснулся его
почерневшего плеча затянутой в перчатку ладонью. Потом выпрямился и бросил
суровый взгляд на ассистента:
  - Эдмунд, надеюсь, все холодильники работают как положено?
  Ассистент метнулся к ящику, словно перепуганная белка. Гнев наставника
подействовал на него словно удар хлыста.
  - Холодильники в порядке, сэр. Я только вчера вызывал ремонтников, они все
проверили. - Эдмунд бросился к циферблатам. - Приборы показывают
нормальную температуру во всех боксах, сэр, - доложил он.
  - Пощупайте труп собственной рукой, - процедил Квинтон.
  - Нет-нет, сэр, - запинаясь, пробормотал ассистент. - Я верю вам на слово.
  Я сейчас же позвоню техникам.
  - Да уж, будьте добры, - сказал Квинтон. Сорвав перчатки, он подошел к
раковине и принялся тщательно мыть ладони. Скалли последовала его примеру. -
Только бы холодильники опять не сломались, - пробормотал патологоанатом. -
Не хватало лишь, чтобы этот бедняга протух и завонял.
  Скалли оглянулась на тело, гадая, какие результаты могли дать загадочные
эксперименты в лаборатории "ДайМар". Если из ее стен вырвалось что-то опасное,
можно было ожидать появления еще многих таких же трупов. О чем знал, о чем
догадывался Дарин Кеннесси? Что заставило его бежать из лаборатории, забросив
исследования?
  - Пойдем, Малдер. У нас еще уйма дел. - Скалли вьперла руки и откинула с
лица рыжие волосы. - Нам необходимо выяснить, над чем работали братья
Кеннесси.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  6

  Дом семейства Кеннесси Тигард,
Штат Орегон.
   Вторник, 12.17
Дом ничем не отличался от большинства зданий на этой улице - обычное
пригородное жилище, построенное в семидесятых; алюминиевая обшивка стен,
крыша из дранки, скромная лужайка, живая изгородь. Заурядный дом семьи из
среднего класса, постоянно проживающей в предместьях Портленда.
  - Мне почему-то казалось, что дом молодого ученого, восходящей звезды
онкологии, должен выглядеть... более впечатляющим, что ли, - признался Малдер.
  - Белый докторский халат, накинутый на почтовый ящик, шеренги стеклянных
пробирок, выстроившиеся вдоль подъездной дорожки...
  - Научные работники отнюдь не такие состоятельные люди, как принято
думать, - отозвалась Скалли. - Они не обитают во дворцах и не тратят все
свободное время на игру в гольф. К тому же семье Кеннесси пришлось тратить на
медицинские нужды куда больше средств, чем полагается по страховке, - добавила
она.
  Документы, которые им удалось раздобыть, свидетельствовали о том, что недуг
Джоди Кеннесси и расходы на лечение последними, крайними средствами
окончательно истощили бюджет семьи, и Дэвиду пришлось вторично заложить не-
движимое имущество.
  Малдер и Скалли прошли по дорожке, направляясь к входной двери. Крыльцо
состояло из двух ступенек с поручнями из витых железных прутьев. Сиротливый,
разбухший от влаги кактус рос под сливом водосточной трубы гаража, явно чувствуя
себя не в своей тарелке.
  Малдер вынул блокнот. Скалли вытерла ладони о жакет. Ее нервный жест был в
равной мере продиктован как сыростью и прохладой, так и мыслями, занимавшими
голову.
  Обследовав труп охранника и увидев зловещие проявления болезни, столь
стремительно приведшей к смертельному исходу, Скалли поняла, что ей следует
точно выяснить, чем занимался Дэвид Кеннесси в лаборатории "ДайМар".
  Документы уничтожил пожар, а Малдеру так и не удалось узнать, кем возглавлялись
работы; он не смог даже разнюхать, кто курировал финансирование лаборатории из
федеральных источников.
  Малдера интриговали, подстегивали тупики и ложные следы, а Скалли больше
интересовала медицинская сторона дела.
  Она вовсе не была уверена в том, что супруга ученого очень уж много знает о
его работе, но в данном случае имелись особые обстоятельства. Скалли и Малдер
решили нанести визит вдове Дэвида Кеннесси, Патриции, образованной и вполне
самостоятельной женщине. В глубине души Скалли надеялась познакомиться с
Джоди.
  Приближаясь к крыльцу, Малдер внимательно рассматривал дом. Гаражные
ворота были закрыты, окна задернуты занавесками, вокруг темнота и тишина. На
дорожке лежал толстый воскресный выпуск "Портленд Орегониан" в защитной
пластиковой обертке. Уже вторник, а к газете до сих пор никто не прикоснулся.
  Как только Малдер потянулся к кнопке звонка, Скалли заметила сломанную
задвижку.
  - Малдер...
  Она наклонилась и пригляделась к замку. Тот был вскрыт, а дерево вокруг
растрескалось. Кто-то на скорую руку собрал обломки и приладил их на место,
произведя нечто вроде косметического ремонта, который обманул бы разве что
случайного прохожего.
  Малдер постучал в дверь.
  - Эй! - крикнул он.
  Скалли шагнула на цветочную клумбу, чтобы заглянуть в окно; сквозь щель
между занавесками она увидела гостиную, заваленную опрокинутой мебелью и
мусором.
  - Малдер, у нас есть веские основания проникнуть в дом без позволения
хозяев, - решила она.
  Малдер надавил крепче, и дверь распахнулась.
  - Агенты ФБР! - крикнул он, но ответом ему было лишь приглушенное эхо,
раздавшееся в доме. Малдер и Скалли вошли в прихожую и тут же замерли словно
вкопанные, рассматривая хаос и беспорядок, которые представились их глазам.
  - Нечего сказать, тонкая работа, - пробормотал Малдер.
  Судя по всему, в доме производили обыск. Мебель была перевернута, обшивка
кресел и диванов изрезана, мягкая набивка вынута наружу. Плинтусы сняты, а ковры
так истерзаны, словно усердные ищейки пытались докопаться сквозь них до поло-
виц. Дверцы буфетов и шкафов открыты, книжные полки сорваны со стен, вокруг
раскиданы книги и безделушки.
  - Вряд ли мы что-нибудь здесь найдем, - пробормотала Скалли, прижав
ладони к губам.
  - Если нам и нужно что-то найти, так это прислугу, которая прибралась бы в
доме, - отозвался Малдер.
  Тем не менее они все же осмотрели комнаты. Скалли вопреки своей воле
продолжала гадать, кому могло потребоваться обыскивать этот дом. Может быть,
группа взбешенных активистов, не удовлетворившись убийством Дэвида и Джереми
Дормана и сожжением лаборатории, решила расправиться с семьей Кеннесси?
  Были ли Патриция и Джоди в доме, когда сюда ворвались чужаки?
  Скалли боялась найти где-нибудь в спальне тела женщины и мальчика,
распотрошенные, избитые или попросту расстрелянные в упор.
  Дом оказался пуст.
  - Придется пригласить экспертов, пусть по ищут следы крови, - предложила
Скалли. - Надо опечатать дом и немедленно вызвать следственную группу.
  Они вошли в комнату Джоди. Перегородка была разрушена - вероятно,
искавшим пришло в голову исследовать стыки стен. Кровать мальчика оказалась
перевернута, с матраца сдернуты простыня и матерчатый чехол.
  - Бессмыслица какая-то, - проворчала Скалли. -Такой топорный... и вместе
с тем очень тщательный обыск.
  Малдер поднял с пола разбитый пластмассовый макет инопланетного
космического корабля из фильма "День независимости". Скалли представила себе, с
какими любовью и тщанием собирал его двенадцатилетний мальчуган.
  - Очень напоминает налет на "ДайМар" две недели назад, - заметил Малдер.
  Он взял в руки обломок гипсолитовой перегородки и повертел его в пальцах.
  Скалли рассматривала модель реактивного самолета, которая ранее висела на
рыболовной леске, а теперь валялась на полу. Ее пластмассовые иллюминаторы
треснули, а фюзеляж был взломан, как будто кто-то хотел заглянуть внутрь.
  Дана поднялась на ноги, чувствуя, как по спине побежал холодок. Она думала о
подростке, который и без того был приговорен к смерти недугом, безжалостно
терзавшим его тело. Джоди Кеннесси и так немало настрадался, а теперь ему при-
шлось пережить еще и это.
  Скалли повернулась и вышла в кухню, осторожно обходя осколки стаканов,
рассыпанные по полу и буфетной стойке. Вряд ли незваные гости искали что-то в
стаканах, они попросту наслаждались разрушением.
  Малдер приблизился к холодильнику и наклонился, рассматривая оранжевую
пластмассовую собачью миску. Он поднял ее, повернул и прочел имя пса, "Вейдер",
начертанное толстым фломастером. Миска была пуста, в ней остались лишь
засохшие крошки.
  - Взгляни-ка, Скалли, - произнес Малдер. - Если с Патрицией и Джоди что-
то случилось... то где же собака?
  Скалли нахмурилась.
  - Может быть, там же, где ее хозяева. - Она обвела разгромленную кухню
медленным долгим взглядом, проглотила комок в горле и добавила: - Похоже, круг
наших поисков расширяется.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  7

  Кост-Рейндж
Штат Орегон
Вторник, 14:05
Никто и никогда не отыщет их здесь, в этом крохотном коттедже, затерянном в
чащобе прибрежных гор Орегона. Никто не придет им на помощь, никто не спасет.
  Оказавшись в одиночестве, Патриция и Джоди Кеннесси старательно и безуспешно
пытались создать хотя бы видимость нормальной благополучной жизни.
  Патриции, во всяком случае, такая жизнь была не по нраву. День за днем они
проводили в страхе, шарахаясь от теней, от незнакомых звуков... но у них не было
иной возможности выжить, а Патриция дала себе слово, что Джоди перенесет этот
кошмар.
  Подойдя к окну коттеджа, она раздвинула выцветшие занавески и выглянула
наружу. Джоди стучал теннисным мячиком о стену. Он был на виду, но в двух шагах
от двора начинался густой лес, окружавший поляну, и каждый удар мяча отдавался в
ушах Патриции ружейным выстрелом, направленным ей в сердце.
  Когда-то уединенность этого глухого уголка казалась Патриции неоценимым
преимуществом. В ту пору она проектировала этот самый коттедж для своего деверя
Дарина, который хотел иметь возможность время от времени смываться из
"ДайМар" и залегать на дно. Дарин всегда был большой мастак залегать на дно,
подумала Патриция. Вдали на пологих холмах виднелись разбросанные тут и там
прогалины, следы деятельности лесорубов, которые несколько лет назад валили
здесь акр за акром деревья твердых пород, оставляя на склонах квадраты оголенной
земли, похожие на шрамы.
  Коттедж замышлялся как место отдыха и одиночества. Дарин намеренно
отказался устанавливать телефон или хотя бы почтовый ящик, а строители
пообещали сохранить местоположение участка в тайне. Теперь никто не знал, где
находится домик, и его уединенность служила Патриции и Джоди крепостными
стенами. Никто не знал, где они прячутся. Никто и никогда их здесь не найдет.
  Над головой прожужжал маленький двухмоторный самолет, едва видимый в небе.
  Потом он исчез, и гудение затихло.
  Отчаянное положение, в котором они оказались, каждый день ставило Патрицию
на грань нервного срыва. Джоди держался молодцом - всякий раз, когда Патриция
думала об этом, к ее горлу подступали слезы, - но ему довелось так
много пережить... погоня, разгром лаборатории, а еще раньше - приговор
врача, острая форма лейкемии, считанные месяцы жизни. Казалось, к шее Джоди
стремительно приближался неумолимый нож гильотины.
  Теннисный мяч отскочил от стены дома и угодил в заросли высокой травы.
  Джоди кинулся за ним, тщетно пытаясь развлечь самого себя. Патриция
переместилась к краю окна, чтобы не упускать его из виду. С того страшного дня,
когда лаборатория подверглась нападению и сожжению, Патриция делала все
возможное, чтобы не спускать с сына глаз.
  Сейчас мальчик казался намного крепче, чем раньше, но Патриция не решалась
поверить, что выздоровление будет продолжаться дальше. Джоди полагалось
находиться в клинике, но Патриция не могла отвезти его туда. Боялась.
  Мальчик нехотя ударил мячом о стену и вновь побежал за ним в траву. Он
миновал критический рубеж.- теперь, две недели спустя, скука переборола его
страхи, и ощущение опасности стало привычным, потеряло остроту.
  Двенадцать лет - очень важный возраст для мальчика, порог юношества, когда
все, что связано с наступлением половой зрелости, приобретает особое,
всеобъемлющее значение. Но Джоди не был обычным мальчиком, и никто не знал,
переживет ли он этот переломный момент.
  Патриция открыла сетчатую дверь и, оглянувшись через плечо, шагнула на
крыльцо, стараясь придать своему лицу беззаботное выражение.
  Впрочем, к этому времени Джоди уже наверняка свыкся с беспокойными
взглядами, которые то и дело бросала на него мать.
  Серая облачная пелена над штатом Орегон рассеялась, даруя земле ежедневную
часовую порцию солнца. Поляна сияла умытой свежестью после ночных ливней; во
время дождя из-за окна доносился шелест падающих капель, напоминавший чьи-то
крадущиеся шаги, и Патриция несколько часов провела без сна, глядя в потолок.
  Теперь, во второй половине дня, высокие сосны и осины бросали длинные тени на
мокрую тропинку, уходившую вверх по склону прочь от далекого шоссе.
  Джоди слишком сильно ударил по мячу, и тот улетел к подъездной дорожке,
отскочил от камня и плюхнулся в густую зелень поляны. Мальчик выкрикнул что-то
со злостью, выдававшей его раздражение, и швырнул вслед мячу ракетку, а сам,
насупившись, замер на месте.
  Порывистый и импульсивный, подумала Патриция. С каждым днем Джоди все
больше напоминал своего отца.
  - Эй, Джоди! - позвала она. Мальчик поднял ракетку и побрел к матери,
уставившись в землю. Весь день напролет он был мрачен и беспокоен. - Что тебя
тревожит? - спросила Патриция.
  Джоди поднял глаза и, не ответив, покосился в сторону густой сосновой
поросли, залитой солнечным светом. Патриция услышала надсадный
рев тяжелогруженого трейлера, мчавшегося по шоссе по ту сторону стены
деревьев.
  - Боюсь за Вейдера, - наконец признался Джоди и посмотрел на мать, ища
сочувствия. - Вчера он не пришел домой, да и сегодня я его что-то не вижу.
  Теперь она поняла причину беспокойства сына, и ее захлестнула волна
облегчения. Еще мгновение назад Патриция опасалась, что мальчик увидел кого-
нибудь постороннего или услышал по радио что-нибудь о себе и о ней.
  - Наберись терпения, - посоветовала Патриция. - С Вейдером все будет в
порядке. Как всегда.
  Вейдер и Джоди родились в один год и были неразлучны. Вот и теперь,
вспомнив о добродушном и умном черном Лабрадоре, Патриция невольно
улыбнулась вопреки своим горестям и отчаянию.
  Одиннадцать лет назад мир казался ей раем. Их годовалый сын, выбравшись из
пеленок, ползал по полу, исследуя окружающее. Его не интересовали игрушки, он
предпочитал возиться с собакой. Он знал два слова - "ма" и "па" и все время
старался произнести "Вейдер", хотя вместо клички собаки у него получалось какое-
то придушенное "дррр!". Наблюдая за тем, как Вейдер играет с мальчиком,
Патриция и Дэвид не могли сдержать улыбок. Пес носился взад и вперед, скользя
лапами по натертому до блеска паркету, и Джоди заходился радостным смехом.
  Вейдер гавкал и бегал вокруг ребенка, а тот старался повернуться вслед за псом.
  Это было тихое, счастливое время. Теперь у Патриции не было и минуты покоя
  - с той самой злополучной ночи, когда муж позвонил ей из осажденной
лаборатории.
  До этого звонка самым страшным мгновением в жизни Патриции была минута,
когда она узнала о том, что ее сын умирает от рака.
  - А если Вейдер лежит сейчас где-нибудь в канаве, истекающий кровью и
беспомощный? - спросил Джоди. Патриция заметила слезы в уголках глаз
мальчика и поняла, что тот едва сдерживает рыдания. - Что, если его застрелил
охотник, или он попал в капкан?
  Патриция покачала головой, пытаясь отвлечь сына от тягостных мыслей.
  - Вейдер вернется домой живой и здоровый, - сказала она. - Вейдер всегда
возвращается.
  И вновь Патриция почувствовала, как ее охватила невольная дрожь.
  Вейдер действительно всегда возвращался домой. Живой и здоровый.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  8

  Благотворительная клиника Портленд
Штат Орегон
Вторник, 14:24
Даже сквозь грубую резину она ощущала слизистую податливость внутренних
органов трупа. Толстые перчатки раздражали ее, стесняли движения, но Скалли
вовсе не хотела подцепить инфекцию, погубившую Вернона Ракмена.
  Насос респиратора нагнетал в дыхательную маску холодный спертый воздух,
бивший в лицо. Глаза подсохли и болели. Скалли очень хотелось протереть их
рукой, но пока не закончилось вскрытие трупа охранника, приходилось мириться с
неудобствами костюма биологической защиты.
  Диктофон Скалли лежал на столе, готовый записать ее слова и впечатления по
поводу увиденного. Что ни говори, случай незаурядный. Уже в ходе беглого осмотра
Скалли обнаружила множество аномалий, которые ставили ее в тупик, а по мере
того, как она продолжала тщательное исследование, выявлялись все более
загадочные, зловещие подробности.
  Да, скрупулезное выполнение всех этапов процедуры вскрытия отнюдь не было
пустой формальностью. Скалли еще не забыла, как она преподавала методы
аутопсии студентам Квантико в ту пору, когда материалы под грифом "Икс" были
закрыты, и им с Малдером некоторое время пришлось работать порознь. Кое-кто из
ее учеников уже окончил курсы академии ФБР и стал таким же агентом по особым
поручениям, как она сама.
  И все же Скалли сомневалась, что кому-нибудь из них доведется хоть раз в
жизни столкнуться со случаем, подобным этому.
  В такие минуты точное следование заведенному порядку оказывалось
единственным средством сосредоточиться и сохранять ясность мышления.
  - Проверка записывающей аппаратуры, - произнесла Скалли, и ее диктофон,
включавшийся от звука голоса, мигнул красным огоньком.
  - Имя: Верной Ракмен. - Скалли продолжала диктовать размеренным
голосом, который слегка приглушала толстая резиновая маска. - Возраст: тридцать
два года. Вес: приблизительно сто восемьдесят пять фунтов. Общее состояние нор-
мальное. Судя по всему, до заболевания, которое обусловило смертельный исход,
испытуемый находился в хорошей физической форме...
  Может быть, когда-то он и был здоров, но теперь создавалось впечатление,
будто все клетки его организма разом пришли в негодность.
  Скалли взглянула на покрытое синяками тело, осмотрела кожу, вспученную
вязкими сгустками крови. Лицо трупа было искажено предсмертной агонией, губы
раздвинулись, обнажая челюсти.
  - К счастью, люди, обнаружившие тело, а также исследовавший его
патологоанатом своевременно изолировали труп. Никто не прикасался к нему
незащищенными руками...
  По мнению Скалли, это заболевание, чем бы оно ни оказалось, было
чрезвычайно заразным.
  - Внешние признаки - синюшные пятна, подкожные узлы - напоминают
симптомы бубонной чумы. - Произнеся эти слова, Скалли вспомнила о том, что
черная лихорадка, сгубившая добрую треть населения средневековой Европы,
проявляла себя лишь через несколько дней после заражения, даже если речь шла о
легочной, самой гибельной ее форме. - Но этот человек скончался практически
мгновенно, и я не знаю ни единого вещества, кроме нервно-паралитических ядов,
которое обладало бы таким быстродействующим смертельным воздействием.
  Скалли прикоснулась к ладоням Ракмена. Кожа болталась на них, словно
чересчур свободные перчатки из толстой резины.
  - Эпидермис отделен от мышц, как будто соединительная ткань каким-то
образом оказалась полностью уничтоженной. Что же касается самих мышечных
волокон... - Скалли ткнула труп пальцем и почувствовала необычную мягкость. Ее
сердце подпрыгнуло. - Мышечные волокна кажутся рыхлыми, практически
распавшимися, - добавила она.
  Внезапно маленький участок кожи трупа лопнул, и Скалли от неожиданности
шагнула назад. Из-под кожи выступила прозрачная беловатая жидкость, и женщина
осторожно прикоснулась к ней затянутыми в перчатки пальцами. Жидкость была
вязкая, липкая и тягучая.
  - Я обнаружила необычную... похожую на сироп жидкость, выступившую из-
под кожи тела. Вероятно, она собиралась и накапливалась в подкожной клетчатке и
в результате моих манипуляций прорвалась наружу.
  Скалли потерла кончики пальцев друг о друга, и клейкая жидкость, прилипшая
к перчаткам, собралась в каплю и упала на поверхность трупа.
  - Ничего не понимаю, - промолвила Скалли, обращаясь к диктофону и
подумав, что в письменном рапорте она непременно опустит эти слова. - Перехожу
к брюшной полости трупа, - сказала она, подтягивая поближе блестящий поднос,
на котором лежали скальпели, зажимы, расширители и пинцеты.
  Действуя скальпелем с величайшей осторожностью, чтобы не проткнуть
перчатки, Скалли взрезала брюшину тела и, пустив в ход реберный расширитель,
вскрыла грудную клетку. Это была тяжелая работа; по лбу Скалли обильно тек пот,
щекоча брови.
  Посмотрев на месиво, открывшееся под ребрами трупа, она запустила туда руку
в перчатке и принялась ощупывать пальцами внутренние органы. Потом, следуя
процедуре, Скалли взяла в руки инструменты и по очереди извлекла легкие, печень,
сердце и кишки, попутно взвешивая их.
  - Обилие опухолей мешает идентифицировать отдельные органы, -
продолжала она, подумав, что было бы точнее сказать, что органы сами
превратились в сплошные опухоли.
  Внутренности Вернона Ракмена были покрыты и пронизаны метастазами,
похожими на клубок толстых червей. Скалли наблюдала за тем, как они
перемещаются, скользят, извиваются, словно от боли.
  Заурядная процедура вскрытия никак не могла вызвать столь бурную реакцию,
особенно если учесть, какие повреждения претерпел труп. И даже изменение
температуры при перенесении тела из холодильника в теплую комнату не могло
привести к такому энергичному сокращению тканей.
  Среди открытых ее взору органов Скалли обнаружила несколько пузырей со
слизью. Еще глубже, под легкими, залегал огромный мешок, наполненный вязким
веществом, - что-то вроде биологического островка или хранилища.
  Скалли взяла образец жидкости и поместила его в контейнер высшей
биологической защиты. Закончив вскрытие, она сама проведет анализ и отправит
образец в центр учета и регистрации заболеваний, дополнив тем самым данные, уже
посланные туда Квинтоном. Может быть, патологоанатомы уже встречались с
подобными явлениями. Однако в эту секунду Скалли была озабочена другими, более
насущными обстоятельствами.
  - Мои предварительные выводы, точнее говоря, догадки, заключаются в том,
  - продолжала Скалли, - что в лаборатории "ДайМар", вероятно, был получен
новый болезнетворный организм, микроб или вирус. Нам не удалось выяснить по-
дробности экспериментов Дэвида Кеннесси и его методов, поэтому я вынуждена
воздержаться от детальных комментариев.
  Она нерешительно взглянула на вскрытый труп Ракмена. Диктофон терпеливо
дожидался, когда хозяйка заговорит вновь. Если положение и вправду столь
серьезно, как опасалась Скалли, им с Малдером, вне всяких сомнений, придется
прибегнуть к посторонней помощи.
  - Опухоли и желваки, пронизавшие внутренние органы Вернона Ракмена,
наводят на мысль о необычайно быстром делении и росте клеток его тела, - сказала
она.
  Доктор Кеннесси занимался онкологическими исследованиями, размышляла
Скалли. Может быть, ему удалось вычленить генетические или микробиологические
предпосылки страшного заболевания, вывести новую, заразную форму рака?
  Напуганная собственными мыслями, Скалли судорожно сглотнула.
  - Мои догадки могут показаться чересчур смелыми, однако, принимая во
внимание обнаруженные мной симптомы и особенно тот факт, что за несколько
часов до смерти этот человек казался
практически здоровым, опровергнуть их будет нелегко.
  От начала заболевания до гибели прошла лишь часть ночи, а может, и того
менее. Охранник не успел обратиться за помощью, вероятно, не успел даже осознать
грозящую ему опасность...
  Ужасный недуг свалил его с ног в считанные минуты.
  Может быть, ему не хватило времени даже помолиться перед смертью.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  9

  Ветеринарная клиника Хагарта
Линкольн-Сити, штат Орегон
Вторник, 1:11
Перед доктором Эллиотом Хагартом встал мучительный выбор - усыпить
черного Лабрадора или дать ему умереть собственной смертью. За долгие годы
практики Хагарту много раз приходилось принимать подобные решения, но он так и
не свыкся с этой тягостной необходимостью.
  Пес лежал на одном из хирургических столов, как ни странно, все еще живой. В
клинике царили тишина и спокойствие. Остальные пациенты доктора бродили по
своим клеткам, молчаливые, но беспокойные и подозрительные.
  На улице уже стемнело; как всегда в это время суток моросил дождь, но было
достаточно тепло, и ветеринар распахнул заднюю дверь. Влажный ветер задувал в
дом, разгоняя густой запах химикалии и испуганных животных. Хагарт был убежден
в целительности свежего воздуха и полагал, что он столь же полезен животным, как
и людям.
  Жилые комнаты доктора находились на втором этаже, там его ждали
включенный телевизор и немытые тарелки, оставшиеся после ужина, но Хагарт
большую часть своего времени проводил внизу, в кабинете, в операционной и
лаборатории. Эта часть дома была его истинным пристанищем, а комнаты наверху
  - лишь местом, где он спал и принимал пищу.
  На склоне лет Хагарт продолжал заниматься ветеринарией скорее в силу
привычки, чем надежды сколотить состояние. Долгие годы работы не принесли ему
богатства. Местные жители то и дело обращались к нему, норовя получить бес-
платную помощь как бы в виде любезности по отношению к приятелю или соседу.
  Время от времени появлялись проезжие, у которых захворало домашнее животное.
  Нынешнее происшествие было для Хагарта самым заурядным событием - сколько
раз к нему в клинику приезжали туристы и, виновато пряча глаза, приносили труп
либо еще живую, но .безнадежно изувеченную тварь, надеясь, что доктор сотворит
чудо. Порой туристы задерживались, но гораздо чаще - как в случае с черным
Лабрадором, к примеру, - спешили продолжить прерванный отпуск.
  Черный пес лежал на столе, подрагивая, сопя и скуля. Блестящая сталь
хирургического стола была залита кровью. Первым делом Хагарт обработал раны и
перебинтовал самые глубокие порезы, пытаясь остановить кровотечение, но даже
без рентгеновской аппаратуры он ясно видел, что у собаки раздроблен
тазобедренный сустав, сломан позвоночник, а внутренние органы серьезно по-
вреждены.
  На черном Лабрадоре не было ни ошейника, ни бирки. После таких ранений он
не имел ни малейшего шанса выздороветь, но даже если каким-то чудом ему и
удастся выкарабкаться, Хагарту придется отправить его в собачий приют, где пес не-
сколько дней проведет в клетке, мечтая о свободе, пока его не прикончат товарищи
по несчастью.
  Безнадежен. Совершенно безнадежен. Старый ветеринар набрал в грудь воздуха
и с шумом выдохнул.
  Прикоснувшись к дрожащему псу, он с удивлением отметил, что температура
его тела гораздо выше, чем бывает у животных. Донельзя заинтригованный, Хагарт
поставил ему градусник и ошарашенно наблюдал за шкалой, на которой появились
показания 103, а потом 104. Нормальная температура собачьего организма - 101,5,
в крайнем случае 102 градуса по Фаренгейту, а при шоке или ранении она должна
падать. Тем временем на термометре выскочили цифры 106.
  Хагарт взял пробу крови, после чего предпринял тщательный осмотр, надеясь
выявить признаки болезни или иной причины жара, от которого тело пса полыхало,
словно раскаленная печь. То, что он обнаружил, лишь еще более изумило врача.
  Казалось, обширные повреждения, полученные черным псом, быстро заживают,
а раны затягиваются. Хагарт приподнял повязку, наложенную на глубокий порез на
ребре животного, и, хотя оттуда все еще сочилась кровь, самой раны словно не
бывало. Только мокрый, спутанный мех. Хагарт решил, что это плод воображения,
подстегнутого искренним желанием спасти бедолагу от смерти.
  Но спасти его было невозможно. Хагарт понимал это умом, хотя в душе по-
прежнему теплилась надежда.
  Пес вздрогнул и тихонько заскулил. Хагарт приподнял мозолистым большим
пальцем его зажмуренное веко и увидел закатившийся глаз, подернутый молочной
пленкой, похожий на недоваренное яйцо. Лабрадор находился в глубокой коме и
едва дышал. Все, конец.
  Температура поднялась до 107 градусов. Такой сильный жар смертелен сам по
себе, даже если бы не эти страшные раны.
  Из черного мокрого носа тонкой струйкой вытекала кровь. Увидев эту
крохотную царапину и красную ниточку, пробегавшую по черному меху и нежным
ноздрям животного, Хагарт решил избавить пса. от страданий. Животное и без того
изрядно намучилось.
  Несколько секунд Хагарт стоял над телом пациента, опустив глаза, потом
побрел к шкафчику с лекарствами, отомкнул замок и вынул оттуда большой шприц
и бутыль концентрированного спиртового раствора пентабарбитала натрия. Пес
весил шестьдесят - восемьдесят фунтов, а рекомендуемая доза составляла один
кубический сантиметр на каждые десять фунтов плюс небольшая добавка. Хагарт
набрал в шприц десять кубиков - этого было более чем достаточно.
  Если хозяева пса когда-нибудь отыщут своего питомца, они найдут в его карточке
запись "Ус.", сокращенное "усыплен", что, в свою очередь, означает "умерщвлен"...
  иными словами, "избавлен от страдании", как предпочитают говорить ветеринары.
  Приняв решение, Хагарт более не медлил. Он наклонился над псом, воткнул
шприц чуть ниже шеи и осторожно, но энергично ввел смертельную дозу. После
страшных увечий, выпавших на долю черного Лабрадора, его кожа даже не дрогнула
от укола иглы.
  Сквозь открытую дверь в дом проникала холодная сырость, но тело пса по-
прежнему оставалось лихорадочно-горячим.
  Вынимая опустевший шприц, Хагарт глубоко вздохнул и сказал:
  - Прощай, малыш. Доброй тебе охоты... в местах, где не приходится
оглядываться на автомобили.
  Пентабарбитал должен был подействовать в ближайшие минуты, прекратив
дыхание Лабрадора и постепенно остановив биение его сердца. Необратимо, но
милосердно.
  Впрыснув псу отраву, Хагарт вернулся в лабораторию, находившуюся в
примыкающей комнате, унося с собой пробу крови. Чрезмерная температура тела
собаки озадачивала его. Хагарт столкнулся с такими симптомами впервые. Сбитые
машиной животные зачастую впадают в шоковое состояние, но такого сильного
жара у них, как правило, не бывает.
  В дальней комнате дома царил отработанный десятилетиями порядок, хотя
постороннему наблюдателю он мог бы показаться сущим бедламом. Пожилой
ветеринар включил лампы, освещавшие покрытые пластиком столы лабораторного
отсека, и нанес на предметное стекло мазок крови. Первым делом следовало
сосчитать белые тельца в крови Лабрадора, чтобы определить, не заражен ли его
организм инфекцией или паразитами.
  Перед тем как попасть под машину, пес, вероятно, был серьезно болен, а может,
даже умирал. Этим и объясняется тот факт, что он замешкался на дороге, не обратив
внимания на мчащийся навстречу автомобиль. Должно быть, сильный жар причинял
животному невыносимые мучения. И если пес страдал каким-либо недугом, Хагарт
должен внести эти сведения в карточку.
  Из соседних помещений, операционной и палаты для выздоравливающих,
послышались лай и скулеж собак. Завыла кошка, задребезжали клетки.
  Старый ветеринар не обращал на шум ни малейшего внимания. Собаки и кошки
нередко впадали в бешенство без особых причин, и за долгие годы врачебной
практики Хагарт привык к истерикам пациентов. Наоборот, можно было лишь
УДИВИТЬСЯ тому, как спокойно вели себя животные в непривычной обстановке,
когда их помещали на ночь в соседние клетки.
  Мысли доктора всецело занимав черный Лабрадор. К этому времени
пентабарбшал уже должен был сделать свое дело.
  Тени, отбрасываемые оборудованием, мешали Хагарту, отвлекали внимание, и
он включил яркий светильник - флюоресцентную лампу, подвешенную над
шкафами, потом зажег маленькую лампочку в подставке микроскопа. Протерев
глаза, он заглянул в окуляр, рассматривая кровяной мазок и поворачивая ручку
настройки резкости.
  Пес уже должен был погружаться в вечный сон, но его кровь до сих пор
продолжала жить.
  Помимо обычных красных и белых кровяных телец, Хагарт увидел в крови
маленькие крупинки, крохотные серебристые зернышки... словно блестящие
кристаллики, движущиеся по собственной воле. Возможно, это какая-то обширная
инфекция, но Хагарту до сих пор не доводилось видеть подобных микроорганизмов.
  Странные крупинки были размером с кровяные клетки и перемещались с
головокружительной скоростью.
  - Невероятно, - пробормотал Хагарт, и его голос гулко отозвался в
замкнутом пространстве лаборатории. Он нередко разговаривал с животными или
сам с собой, но собственный голос никогда не беспокоил его.
  А теперь Хагарт испугался одиночества; ему хотелось, чтобы рядом оказался
кто-нибудь, способный разделить его изумление.
  С какой инфекцией, с каким заболеванием можно было сравнить картину,
представившуюся его взгляду? За долгие годы ветеринарной практики Хагарт, как
ему казалось, сталкивался со всеми мыслимыми недугами. Но до сих пор не видывал
ничего, хотя бы отдаленно напоминающего этот случай.
  Хагарт лишь надеялся, что болезнь не заразна.
  Он долгие десятилетия жил и работал в этом не раз перестроенном здании, но
теперь даже собственный дом казался ему чужим, зловещим. Если черный пес
оказался жертвой неведомой инфекции, Хагарт должен сообщить о ней в Центр
учета и регистрации заболеваний.
  Он прекрасно знал, что следует делать, столкнувшись с бешенством или иной
болезнью из тех, которыми обычно страдают домашние животные, но эти
микроскопические крупинки поставили его в тупик.
  Животные, запертые в клетках в операционной, залаяли и завыли еще громче.
  Старый ветеринар полубессознательно отметил это обстоятельство, но шум,
производимый пациентами, не мог оторвать его от созерцания загадочной картины,
которую он наблюдал в микроскоп.
  Хагарт протер глаза и еще раз настроил аппарат, сбив резкость и вновь
сфокусировав линзы. Блестящие крупинки никуда не делись, они по-прежнему
сновали между шевелящимися клетками. Доктор почувствовал сухость в горле и
судорожно сглотнул. Что прикажете делать?
  Внезапно Хагарт осознал, что мяуканье и лай в операционной превратились в
безумную какофонию, напоминавшую переполох в курятнике при виде проникшей
туда лисы. Он быстро повернулся, ударился о металлический табурет, отшвырнул
его в сторону и запрыгал на одной ноге, чувствуя, как ушибленное бедро
пронизывает боль Вбежав в конце концов в операционную, он первым делом
посмотрел на животных, которые прижимались к прутьям своих клеток, держась как
можно дальше от центра комнаты.
  На черного Лабрадора Хагарт даже не взглянул - ведь пес к этому времени
должен был умереть - и лишь несколько мгновений спустя услышал скрежет
когтей, царапающих полированную сталь.
  Пес поднялся на ноги, встряхнулся и спрыгнул со стола, оставив на чистой
поверхности лужу крови. Раны, порезы и переломы исчезли без следа. Лабрадор
нетерпеливо подрагивал и, судя по его внешнему виду, был совершенно здоров.
  Хагарт стоял, утратив дар речи, не в силах поверить тому, что животное, только
что издыхавшее от страшных увечий и смертельной дозы яда, не просто пришло в
себя, но вдобавок самостоятельно спрыгнуло на пол. Это явление казалось столь же
невероятным, как кишащие в его крови чужеродные частицы.
  Наконец ветеринар пришел в себя и осторожно шагнул вперед.
  - Эй, малыш, - сказал он, - дай-ка мне взглянуть на тебя.
  Пес вздрогнул, гавкнул и ринулся прочь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  10

  Развалины лаборатории "Дай Map"
Вторник, 16:50
Незадолго до заката облачный покров нежданно-негаданно развеялся, и над
холмами Орегона засияло чистое голубое небо Малдер, сидевший за рулем,
прищурился, жалея, что не захватил с собой темные очки Автомобиль поднимался
по крутой дороге, направляясь к участку лаборатории "ДаиМар".
  Коробка здания уцелела, хотя и была изрядно попорчена огнем. Стены
почернели, деревянные столбы превратились в уголь, мебель расплавилась и
покоробилась. Большая часть стропил обрушилась, остальные угрожающе
раскачивались на подпиравших их стенах и металлических фермах. На полу среди
пепла и бетонной крошки поблескивали осколки стекла.
  Поднявшись на вершину холма и подъехав вплотную к перекосившемуся
зданию, Малдер за гнал автомобиль на стоянку и выглянул в ветровое стекло.
  - Какой славный домик, - сказал он. - Надо будет потолковать с моим
агентом по торговле недвижимостью.
  Скалли выбралась из машины и посмотрела на Малдера через плечо:
  - Ты опоздал, Малдер. Это здание в ближайшие дни пойдет на снос, а на его
месте построят новый туристический комплекс. - Она обвела взором густую
поросль темных сосен и обширную панораму раскинувшегося внизу Портленда с его
извилистой рекой и ожерельем мостов.
  Судя по всему, строители, разбиравшие завалы, продвигались вперед ударными
темпами. Заметив это, Малдер насторожился. Они со Скалли вполне могли не успеть
закончить тщательное расследование за то время, что оставалось в их распоряжении.
  Малдер открыл забранные сеткой ворота; ограда местами провисла, и в ней
образовались зияющие бреши. То тут, то там на проволоке висели таблички
"Опасность" и "Хода нет", предупреждавшие об угрозе, которую представляло
собой полуразрушенное здание. По мнению Малдера, эти транспаранты едва ли
отпугнули бы даже самого робкого и законопослушного хулигана.
  - Полагаю, гибель Вернона Ракмена оберегает это место от незваных гостей
куда лучше любой надписи или охраны, - заметила Скалли и, задержавшись на
мгновение у забора, вслед за Малдером ступила на пепелище. - Я попросила мест-
ную полицию позволить нам принять участие в расследовании поджога, но мне до
сих пор твердят одно и то же: "Следствие продолжается, результатов нет".
  Малдер удивленно приподнял брови:
  - Серьезная организация собирает под своими знаменами огромную
разъяренную толпу, а власти не могут отыскать хотя бы одного из ее членов?
  Письмо, в котором демонстранты брали на себя ответственность за взрыв,
находилось в лаборатории ФБР. Эксперты надеялись, что ближе к вечеру им удастся
продвинуться в поиске лиц, стоящих за "Освобождением". Судя по тому впечат-
лению, которое оставила у Малдера эта записка, ее автором был наивный дилетант.
  Окинув взглядом почерневшие стены, Малдер и Скалли вошли в лабораторию,
внимательно глядя себе под ноги. В нос Малдеру ударила вонь копоти, горелого
пластика и других химических соединении.
  Стоя среди развалин и рассматривая с вершины холма лес и город, он пытался
воочию представить себе ту ночь две недели назад, когда по гаревой дорожке шагал
неудержимый поток разгневанных демонстрантов.
  - Это зрелище наводит на мысль о крестьянах с факелами в руках, - сказал
Малдер, рассматривая шаткий потолок, потрескавшиеся колонны и обвалившиеся
стены. Потом он осторожно шагнул в пространство, которое некогда служило
вестибюлем. - Я представляю себе толпу разгневанных людей, которые бегут к
вершине холма, чтобы спалить ненавистную хижину колдуна и убить книгочеев.
  На лице Скалли появилась растерянная мина.
  - Откуда такая злость, такая ярость? - спросила она. - Какими мотивами
руководствовались эти люди? Кеннесси изучал раковые заболевания. Из всех
существующих наук онкология менее всего могла бы привлечь внимание и вызвать
гнев демонстрантов.
  - Вряд ли их беспокоили вопросы онкологии, - заметил Малдер.
  - Тогда что же? - спросила Скалли, хмурясь. - Опыты на животных? Уж не
знаю, какими экспериментами занимались в лаборатории, но мне не раз доводилось
вести следствие по делу защитников прав животных. Самое худшее, на что они
способны, - это открыть клетки и выпустить на волю кошек, собак и крыс. До сих
пор я ни разу не слышала о выступлениях, которые кончались бы кровавым
насилием.
  - Думаю, причиной тому послужили сами принципы, заложенные в основу
проекта Кеннесси, - отозвался Малдер. - Должно быть, его замыслы кого-то
крепко напугали. Иначе чем ты объяснишь то, что все материалы ученого оказались
под семью замками?
  - Как я понимаю, у тебя уже появилась догадка.
  - Дэвид Кеннесси и его брат переполошили научную общественность своими
опытами, в которых они использовали нетрадиционные подходы, отвергнутые
остальными. Судя по анкетным данным, Дэвид был биохимиком, а его брат Дарин
несколько лет проработал в Силиконовой долине*. Скажи мне, Скалли, какая может
быть связь между электроникой и онкологией?
  Скалли молча бродила по развалинам, отыскивая место, где был найден труп
охранника. Наткнувшись на обнесенный желтой лентой участок, она остановилась,
вглядываясь в контуры тела, запечатленные в рыхлом пепле. Малдер обошел
огороженную площадку по периметру и, убрав с дороги покоробившийся лист
металла, увидел за ним несгораемый шкаф. Его почерневшая дверца была
приоткрыта. Малдер позвал Скалли.- Что там внутри?-спросила она. Малдер,
подняв брови, разгребал почерневший мусор вокруг железного ящика.
  - Сейф открыт, но пуст, - сообщил он. - Внутри какая-то грязь, но нет и
следа копоти. - Малдер умолк, дожидаясь, пока его слова достигнут сознания
Скалли, и только потом бросил взгляд в ее сторону. Судя по выражению лица
Скалли, ей в голову пришла та же самая мысль:
  сейф открыли не до, а после пожара.
  - Той ночью здесь был кто-то еще. Кто-то, интересовавшийся содержимым
сейфа.
  - Именно потому охранник и оказался здесь. Он заметил постороннего,
пробравшегося в развалины.
  Скалли нахмурилась:
  - Это объясняет, почему он пришел сюда, но причины убийства по-прежнему
неизвестны. Охранника не застрелили и не задушили. Мы не знаем даже, видел ли
он нарушителя.
  - Это возможно и даже весьма вероятно, - ответил Малдер.
  Скалли бросила на него пытливый взгляд.
  - Ты полагаешь, этот человек забрал все те записи, которые мы с тобой ищем?
  Малдер пожал плечами:
  - Вряд ли. Большая часть сведений о работе Кеннесси уже давно изъята и
разложена по полочкам. Нам до них не добраться. Может быть, в этом сейфе
содержались важные улики, но их украли, а охранника убили.
  - Охранник погиб от инфекции.
  - Он умер от воздействия смертельного токсина, и мы не знаем, откуда
взялось это вещество.
  - Иными словами, документы унес тот самый человек, что убил охранника.
  Малдер склонил голову набок.
  - Если их не забрали до этого
Они прошлись вдоль обгоревшей стены, пролезли под упавшей балкой и
медленно зашагали в глубь здания. Всю дорогу Скалли напряженно стискивала
губы.
  Лабораторные помещения превратились в черный шаткий лабиринт. Часть пола
прогорела и провалилась в подвальные комнаты, склады и хранилища. Оставшиеся
половицы, тоже сильно по
страдавшие от огня, угрожающе потрескивали под ногами.
  Малдер поднял кусок стекла. Яростное пламя согнуло его, оплавив острые края.
  - По-моему, уже после того, как Дарин отказался продолжать работу, Дэвиду
удалось вплотную приблизиться к долгожданному открытию, а состояние здоровья
сына подвигнуло его пуститься во все тяжкие. Кто-то узнал о его исследованиях и
попытался остановить Кеннесси самыми крутыми мерами. Подозреваю, что эта
диверсия, совершенная никому не известной группой и якобы носящая характер
стихийного протеста, на самом деле была спланирована, чтобы уничтожить ре-
зультаты Дэвида и вынудить его замолчать.
  Скалли отбросила с лица рыжие волосы, открыв маленькое пятнышко копоти,
осевшее на ее щеке.
  - Тебе повсюду мерещатся заговоры, - устало произнесла она.
  Малдер протянул руку и вытер грязь с ее лица.
  - Да, Скалли, но ведь порой я оказываюсь прав. Взрыв в "ДайМар" уже унес
две человеческие жизни. А может, и больше.
  
  
  * Силиконовая долина - район на западе штата Калифорния, в котором
сосредоточены научные и производственные центры в области высоких технологий,
в том числе микроэлектроники.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  11

  Под мостом Бэрнсаид.
  Портленд, штат Орегон.
   Вторник, 23:21
Он хотел спрятаться и отдохнуть, но всякий раз, когда он засыпал, ему являлись
ужасные видения.
  Джереми Дорман не знал, откуда берутся эти кошмары, - то ли от воздействия
несметных крохотных частиц, вторгшихся в его мозг и проникших в мысли, то ли их
причиной была нечистая совесть.
  Промокший и иззябший, кутаясь в лохмотья не по росту, Джереми укрылся под
мостом Бэрнсаид на сырой захламленной набережной Уилламет-ривер. Голубовато-
зеленая река неспешно несла по своему руслу мутную, подернутую рябью воду.
  Несколько лет назад власти центрального округа Портленда вычистили Речной
парк, превратив его в живописный, хорошо освещенный уголок города, где яппи*
могли бегать трусцой, туристы - сидеть на холодных каменных скамьях и глядеть
через улицу на реку, юные парочки - слушать уличных музыкантов, смакуя кофе и
молочные коктейли.
  Но только не в этот темный час. Теперь люди сидели по домам в тепле и даже
не думали о пришедшей на улицы холодной ночи. Дорман прислушался к
негромкому журчанию реки, обтекавшей сваи моста. Вода казалась теплой и живой,
но морозная сырость воздуха придавала ее запахам привкус холодного металла.
  Дорман поежился.
  Над его головой в фермах моста гнездились голуби, шурша и воркуя. Чуть
дальше по дорожке гремел урнами уличный бродяга, выискивая стеклянную и
жестяную тару. У зеленых мусорных баков валялись коричневые мешки, набитые
бутылками из-под ликера и дешевого вина.
  Дорман свернулся калачиком в тени, мучимый телесным страданием и
сознанием собственной беспомощности. Борясь со спазмами, охватившими его
непослушное тело, он, сам того не замечая, закатился в лужу и перепачкал грязью
всю спину.
  По гулкому мосту над головой Дормана пронесся тяжелый грузовик, издав звук,
похожий на приглушенный взрыв.
  Взрыв в лаборатории "ДайМар".
  Перед мысленным взором Дормана возникла отчетливая картина той последней
ночи, непроглядного мрака, наполненного яркими вспышками, криками и грохотом.
  Безжалостные убийцы, безымянные и безликие, объединенные чьей-то злой волей,
скрывались в тени.
  Должно быть, он уснул... или каким-то непостижимым образом переместился
назад во времени. Его воспоминания приобрели небывалую остроту, превратившись
в жестокую пытку, и виной тому, должно быть, явился какой-то непонятный выверт
судьбы, приведшей Дормана к нынешнему бедственному состоянию.
  - Ограда из проволочной сетки и пара громил-наемников не дают мне
ощущения безопасности, - сказал Дорман Дэвиду Кеннесси. По степени
охраняемости лаборатория никак не тянула на секретный объект, а Дэвид даже
умудрился тайком протащить на территорию свою собаку и пистолет. - Я уже
начинаю думать, что твой братец был прав, унеся отсюда ноги полгода назад.
  Администрация "ДайМар" обращалась к местной полиции с требованием
обеспечить меры дополнительной безопасности, но заявка была отклонена.
  Предлогом для отказа послужил давно забытый пункт законодательства,
позволявший полиции штата "оставлять разрешение внутренних разногласий
частных организаций на усмотрение сил внутренней охраны". Дэвид расхаживал по
подвалу лаборатории, кипя негодованием и требуя объяснить, с каких это пор
полиция считает нападение толпы демонстрантов "внутренним разногласием". Ему
и в голову не приходило, что
в этом деле могли быть замешаны силы, пожелавшие оставить лабораторию без
защиты.
  При всей своей гениальности в области биохимии Дэвид Кеннесси был
никудышным политиком. Его брат оказался не столь наивен. Он залег на дно - и
вовремя, - а Дэвид продолжал трудиться, надеясь спасти сына. Но ни Дарин, ни
Дэвид даже не догадывались об истинной значимости своих исследований.
  Как только прогремели первые взрывы, Дэвид заметался по лаборатории,
собирая бумаги и образцы. Его суматошные действия напомнили Дарину старые
киноленты о безумцах-ученых, которые, рискуя жизнью, выхватывают из пламени
заветный дневник. В то мгновение Дэвид, казалось, был скорее раздражен, чем
испуган. Он пнул карандашный стаканчик, катавшийся у него под ногами, сердито
фыркнул и заявил, что-де тупоголовые фанатики всегда пытались остановить про-
гресс и всякий раз терпели поражение. Коль скоро открытие сделано, его уже
невозможно закрыть.
  И действительно, в последние годы биотехнология и субмикронная инженерия
развивались семимильными шагами. Генетикам удалось получить искусственный
инсулин, вырастив особые бактерии и позаимствовав у них механизм формирования
ДНК.
  
  * Яппи - преуспевающие молодые люди, получившие хорошее образование и
высокооплачиваемую работу, живущие в фешенебельных районах крупных городов
либо их предместьях.
  Корпорация из города Сиракузы, что в штате Нью-Йорк, запатентовала
устройство хранения и считывания компьютерных данных, состоящее из кубиков
бактериородопсина - белка, подвергнутого генной перестройке. Над различными
аспектами этой проблемы работало множество людей. Дэвид был прав: остановить
развитие новых технологий не удалось бы никому.
  Однако Дорман точно знал, что кое-кто в правительстве занимается именно
этим. И невзирая на все заранее составленные планы, соглашения и обещания, эти
люди не дали Дорману времени скрыться.
  Когда Дэвид побежал к телефону сообщить жене о нападении и грозящей ей
опасности, Дорман не смог найти в лаборатории ни единого работоспособного
образца наномашин, только модели - обладавшие сомнительными свойствами
прототипы, которые с переменным успехом использовались в лаборатории для
опытов над животными, пока Дэвиду и Дорману не удалось добиться успеха с
собакой. И все же прототипы функционировали, действовали... во всяком случае, до
определенной степени. Дорман решил прибегнуть к их помощи.
  Сверху донесся звон разбитого стекла, леденящие душу вопли зазвучали совсем
рядом, и Дорман понял, что медлить больше нельзя.
  Прототипы были последней надеждой, иных средств под рукой не оказалось. В
конце концов, модели неплохо зарекомендовали себя в лабораторных опытах над
крысами, да и пес чувствовал себя превосходно. К тому же у Дормана попросту не
имелось иного выбора. Он должен был рискнуть. Его охватили страх и
неуверенность. Если он сделает то, что задумал, обратного пути уже не будет. Он не
сможет отправиться в аптеку и купить противоядие.
  Вспомнив о том, как эти люди предали его, обрекли на смерть, и все ради того,
чтобы скрыть свои неприглядные делишки, Дорман наконец набрался решимости.
  Он добавил активирующий гормон в жидкость-носитель, после чего
хранящиеся в ней наномашины должны были приступить к самонастройке,
адаптируясь к условиям окружающей среды.
  В вестибюле лаборатории с мягким фырканьем взорвалась бутылка с
зажигательной смесью, и тут же затопали бегущие шаги. Дорман услышал
приглушенные голоса, спокойные, уверенные голоса профессиональных убийц,
являвшие собой полный контраст ритмичным гневным воплям, доносившимся
снаружи, где, по сведениям Дормана, должна была собраться толпа демонстрантов.
  Он торопливо и беззвучно сделал себе укол. Мгновение спустя рядом с ним
возник Дэвид Кеннесси. Теперь руководитель лаборатории выглядел испуганным, и
для этого у него были все основания.
  Один за другим прогремели четыре выстрела. Пули угодили Кеннесси в грудь,
швырнув его спиной на лабораторный стол. Потом здание "Дай-Мар" мгновенно
охватило пламя. Пожар распространялся куда быстрее, чем мог представить себе
Дорман.
  Он попытался бежать, но пламя настигло его, окружая со всех сторон. Раздался
второй взрыв, и ударная волна припечатала Дормана к бетонной стене подвала.
  Лестница превратилась в сплошной поток огня, лизавшего его кожу. Глядя на свою
пузырящуюся плоть, Дорман издал бешеный вопль, проклиная предателей...
  Он очнулся от собственного крика, лежа под мостом. Эхо его вопля,
отразившись от водной глади, еще долго витало среди перекрытий над головой
Дормана. Он с трудом поднялся на ноги. Глаза постепенно привыкли к сумрачному
лунному свету, проникавшему сквозь облачный покров. Тело корчилось в судорогах.
  Дорман чувствовал, как по коже бегают желваки, извиваясь и бурля по собственной
воле.
  Он стиснул зубы, плотно прижал локти к ребрам и попытался взять себя в руки.
  В холодном воздухе ощущался металлический привкус, напоминавший запах
горящей крови.
  Дорман опустил глаза и посмотрел на парапет набережной, где он только что
спал, мучимый кошмарами. На каменной плите, распластав крылья, лежали пять
мертвых голубей. Их перья были встопорщены, глаза остекленели. Из открытых
клювов высовывались, маленькие язычки, сочившиеся кровью.
  Дорман смотрел на трупы птиц, его желудок сводило спазмами, а к горлу
подступала тошнота. О том, что натворило его тело, как и когда он утратил над ним
власть во сне, знали только голуби.
  Серое перо взвилось в воздух и беззвучно спланировало на тротуар.
  Дорман, спотыкаясь, бросился прочь, поднимаясь вверх к проезжей части. Он
должен покинуть Портленд и найти пса, пока еще не поздно.
  
  
  
  
  
  
  
  

                  12

  Центральный почтамт.
  Милуоки, штат Орегон.
  Среда, 10:59
Малдер стоял рядом со Скалли в зале центрального почтамта, отнюдь не
чувствуя себя серым и неприметным. Они прохаживались по помещению,
пристраивались к очередям, потом вновь возвращались к стойке и заполняли никому
не нужные бланки. Почтовый служащий, дежуривший за стойкой, бросал на них
подозрительные взгляды.
  Все это время Скалли и Малдер не спускали глаз со стены, у которой
выстроились пронумерованные абонентские ящики, похожие на игрушечные
тюремные камеры. Особым их вниманием пользовался ящик номер 3733.
  Всякий раз, когда в почтамт входил очередной клиент и направлялся к нужной
секции ящиков, Малдер и Скалли обменивались взглядами, напрягались и тут же
успокаивались - клиенты
либо не соответствовали словесному портрету, либо останавливались у другого
ящика, а то и вовсе проходили мимо, не обращая внимания на агентов ФБР.
  В конце концов после полутора часов безрезультатного наблюдения тяжелая
стеклянная дверь распахнулась, и появившийся на пороге высокий сухопарый
мужчина двинулся прямиком к ящикам. У него было худое лицо, запавшие глаза и
высокие скулы. Тщательно выбритая голова сияла, как будто он каждое утро
надраивал ее мебельной политурой, зато подбородок щетинился черной жесткой
бородой.
  - Скалли, это тот самый человек, - сказал Малдер. Знакомясь с делом
Альфонса Гурика, он видел его фотографии, снятые с самых разных ракурсов, но
тогда Гурик носил длинные волосы, а бороды у него не было. И все же Малдер его
узнал.
  Скалли коротко кивнула и тут же отвела в сторону глаза, чтобы не вызвать у
объекта подозрений. Малдер небрежно взял в руки красочную брошюру, в которой
была представлена коллекция почтовых марок с изображениями знаменитых
спортсменов, и принялся рассматривать ее, напустив на себя скучающий вид.
  Эксперты федерального центра криминальной информации быстро и без
особого труда расшифровали письмо, которым "Освобождение" принимало на себя
ответственность за взрыв лаборатории "ДайМар". Организация изложила свое по-
слание на листке почтовой бумаги, которую было нетрудно проследить, к тому же
текст был написан от руки заглавными буквами, а на бумаге остались два
явственных отпечатка пальцев. Пальцы писавшего были измазаны в грязи, да и сама
затея казалась грязной и донельзя наивной.
  Изучив почерк и отпечатки, центр криминальной информации и ФБР
определили автора письма. Им оказался некий Альфонс Гурик, человек без
определенного адреса, многократно привлекавшийся по делам нашумевших групп
протеста. Его послужной список включал в себя множество организаций, носивших
такие скандальные названия, что поверить в их существование было очень трудно.
  Именно Гурик сочинил письмо с угрозами в адрес "ДайМар".
  Однако Малдер уже начинал сомневаться. Посетив развалины лаборатории, они
со Скалли убедились в том, что это дело рук профессионалов, умелых,
безжалостных и хладнокровных. Альфонс Гурик представлялся наивным
дилетантом, который, может быть, и заблуждался, но уж зато' вполне искренне, от
души. По мнению Малдера, он никак не мог сотворить то, что случилось с
"ДайМар".
  Как только Гурик приблизился к ящику номер 3733, набрал комбинацию и
открыл маленькую дверцу, намереваясь вынуть оттуда почту, Скалли посмотрела на
Малдера и кивнула. Они разом шагнули вперед, сунув руки в карманы пальто, чтобы
достать бумажники со служебными удостоверениями.
  - Господин Альфонс Гурик, мы агенты ФБР, - произнесла Скалли твердым
непреклонным голосом. - Вы арестованы.
  Лысый резко повернулся, с громким звуком уронил корреспонденцию на пол и
прижался спиной к ящикам. На его лице застыл ужас.
  - Я ничего не делал! - воскликнул он. - Вы не имеете права!
  Клиенты почтамта отпрянули назад, изумленные и испуганные. Из окошек
высунулись головы служащих. Они вытянули и шеи, чтобы лучше разглядеть
происходящее.
  Скалли вынула из внутреннего кармана сложенный лист бумаги.
  - Вот ордер на арест, и в нем указана ваша фамилия. По данным ФБР, именно
вы являетесь автором письма, которым некая организация признает за собой
ответственность за взрыв лаборатории "ДайМар", повлекший гибель двух научных
сотрудников.
  - Но ведь... - Лицо Гурика побелело. Стараясь найти подходящие слова, он
раздвинул губы, и между ними повисла струйка слюны.
  Малдер подошел к задержанному и крепко взял его за руку, заранее отцепив от
пояса наручники. Скалли стояла поодаль, держась настороже, готовая к любым
сюрпризам, которые мог преподнести Гурик. Агент ФБР всегда должен быть начеку,
каким покорным и обескураженным ни казался бы арестованный.
  - Мы с удовольствием выслушаем вашу версию, господин Гурик, - сказал
Малдер и, воспользовавшись замешательством арестованного, сковал ему руки за
спиной. Скалли по памяти зачитала Гурику его права, но он, похоже, и без того знал
их наизусть. Судя по досье, Гурика семь раз задерживали по обвинению в мелком
вандализме - он бил камнями окна и разрисовывал безграмотными ругательствами
стены компаний, которые ему не нравились. Малдер считал его человеком
принципиальным и по-своему неплохо начитанным. Гурику хватало смелости
отстаивать свои убеждения, хотя порой он подозрительно легко от них отказывался.
  Малдер повел арестованного к выходу, Скалли нагнулась и собрала
разбросанные по полу бумаги, после чего они втроем покинули почтамт.
  Ровно через тридцать секунд, будто по сигналу будильника, Гурик открыл рот и
начал оправдываться:
  - Ладно, признаюсь: это я отправил письмо! Но я никому не причинял вреда! Я
никого не убивал, ничего не взрывал!
  Малдер подумал, что он, вероятно, говорит правду. Прежние выходки Гурика
доставляли людям немало хлопот, и все же было трудно представить его в роли
хладнокровного разрушителя, способного уничтожить целое здание.
  - Как это просто - взять собственные слова обратно, - заметила Скалли. -
Особенно теперь, когда погибли два человека и вы опасаетесь обвинений в
убийстве. Это вам не мелкое хулиганство, за которое вас арестовывали в прошлом.
  - Я был лишь одним из пикетчиков. Мы и раньше устраивали демонстрации у
стен "Дай-Мар"... но на сей раз лаборатория вдруг взорвалась. Внезапно все
завопили и забегали, но я не делал ничего противозаконного.
  - Зачем же вы написали письмо? - спросил Малдер.
  - Кто-то ведь должен взять на себя ответственность, - отозвался Гурик. - Я
подождал несколько дней, но никто так и не признался. Взрыв лаборатории -
настоящая трагедия, но она имела бы смысл лишь в том случае, если бы кто-нибудь
объявил во всеуслышание о том, против чего мы боролись. Я полагал, что нашей
целью было освободить подопытных животных, потому-то и написал это письмо... В
этой акции принимали участие несколько независимых групп. Там был один че-
ловек, который всерьез намеревался покончить с "ДайМар" и ее сотрудниками, он-
то и составил черновик письма и раздал его всем участникам еще до начала митинга.
  Он показывал нам видеокассеты, похищенные материалы. Вы не поверите, какие
ужасные опыты они ставили над животными. Вам нужно собственными глазами
увидеть то, что они сделали с несчастной собакой.
  Скалли сложила руки на груди и спросила:
  - Куда же он подевался, этот человек?
  - Мы не смогли его отыскать. Видимо, он струсил. Поэтому я в конце концов
сам отправил письмо. Мир не должен оставаться в неведении!
  Оказавшись на улице, Гурик бросил унылый взгляд в сторону дряхлого
облупившегося фургона, покрытого рыжими пятнами грунтовки. Драные сиденья
машины были завалены коробками с листовками, картами, газетными вырезками и
прочими образцами печатной продукции. Кузов фургона был обляпан наклейками и
переводными картинками. Малдер заметил, что один из "дворников" оторван, к
счастью, на пассажирской стороне ветрового окна.
  - Но я ничего не взрывал, - с жаром настаивал Гурик. - Даже камни не
бросал. Мы только кричали и размахивали лозунгами. Не знаю, кто бросал бомбы,
но, во всяком случае, не я.
  - Расскажите нам об организации "Освобождение", - попросил Малдер,
следуя заведенному порядку. - Какова ее роль в этих событиях?
  - Это моя выдумка, клянусь! Организация "Освобождение" официально не
зарегистрирована, в ней состоит один-единственный человек - я сам. Любой
гражданин имеет право создать любую организацию, не так ли? Я и раньше так
делал. В ту ночь у стен лаборатории собралось много народу, множество групп, там
были люди, которых я видел впервые в жизни.
  - Так кто же организовал налет на "Дай-Мар"? - спросила Скалли.
  - Не знаю. - Гурик по-прежнему стоял у фургона, упираясь в него руками, но
теперь он повернул голову и посмотрел на Скалли через плечо. - Мы, активисты,
поддерживаем связь между группами, встречаемся, беседуем. Мы не всегда
согласны друг с другом и тем не менее зачастую объединяем свои силы. Я думаю,
выступление против "ДайМар" было организовано одной из мелких групп,
боровшихся за права животных, против генной инженерии, либо профсоюзами или
даже какой-нибудь религиозной сектой фундаменталистов. Разумеется, учитывая
мои былые заслуги, они не могли оставить меня в стороне.
  - Еще бы, - проворчал Малдер. Он надеялся, что арестованный поможет
отыскать участников "Освобождения", но теперь создавалось впечатление, будто
Гурик и есть единственный член своей собственной группы.
  По его словам, огромная толпа пикетчиков собралась у лаборатории по воле
никому не известных людей, устроила взрыв и пожар, уничтожила здание... и тут же
рассеялась без следа, будтсГиспа-рившись. Устроители кровавого побоища очень
тонко спланировали выступления отдельных групп - их членам даже в голову не
пришло, что их сгоняют в одно место к определенному часу, будто стадо овец.
  У Малдера создавалось впечатление, что лаборатория "ДайМар" стала жертвой
тщательно разработанной акции.
  - Чем же так провинилась "ДайМар"? - осведомилась Скалли.
  Гурик возмущенно вскинул брови.
  - Чем провинилась, спрашиваете вы?! - воскликнул он. - Жестоким
обращением с животными, естественно. "ДайМар" - это медицинский
исследовательский центр. Уж вы-то должны знать, чем занимаются в таких местах.
  - Понятия не имею, - ответила Скалли. - Знаю лишь, что сотрудники
лаборатории были на пороге важного открытия, которое могло помочь людям,
страдающим раковыми заболеваниями.
  Гурик фыркнул и повернул голову:
  - Ну да, конечно. Можно подумать, у животных меньше прав на спокойное
существование, чем у человека. Какая неслыханная мерзость - мучить животных
ради продления жизни людей!
  Скалли посмотрела на Малдера, не веря собственным ушам. Ну как спорить с
таким субъектом?
  - Между прочим, наши данные свидетельствуют о том, что исследования в
"ДайМар" ограничивались опытами на крысах, - сообщил Малдер.
  - Вы лжете, - отрезал Гурик. Пропустив его слова мимо ушей, Малдер по-
вернулся к Скалли и сказал:
  - Он ничего не знает. По-моему, его подставили люди, жаждавшие
расправиться с Кеннесси и его лабораторией, а вину свалить на других.
  Скалли вскинула брови:
  - Кому это могло понадобиться и зачем? Малдер устремил на нее суровый
взгляд:
  - Полагаю, Патриция Кеннесси знает ответ на этот вопрос, и поэтому она в
опасности.
  При упоминании имени пропавшей женщины на лице Скалли появилась
болезненная мина.
  - Мы должны найти Патрицию и Джоди, - сказала она, - а заодно
допросить Дарина. Отискать Джоди будет несложно. Лечение раковой опухоли
изрядно подточило силы мальчика, и в самое ближайшее время ему потребуется
медицинская помощь. Мы должны найти его во что бы то ни стало.
  - Лечение рака! - вспылил Гурик. - Вы знаете, как это делается? - Он
издал горловой звук, как будто собирал слюну для плевка. - Посмотрели бы вы на
эти операции, на эти химикаты, на эту аппаратуру, при помощи которой врачи терза-
ют животных, собак и кошек, любую тварь, которую им удается подобрать на улице!
  - Я очень хорошо знаю о том, как трудно продвигаются онкологические
исследования, - ледяным тоном произнесла Скалли, вспоминая о том, что ей
довелось пережить, о том, что лечение рака порой оказывается столь же
мучительным и опасным, как и само заболевание. - Порой эксперименты дают
результаты, которые можно использовать только в будущем, - продолжала она, не
в силах сдерживаться. - Я не одобряю излишних страданий животных и
безжалостного обращения с ними, но исследования помогают людям, помогают
отыскать новые способы лечения смертельных болезней. Простите, но я никак не
могу согласиться с вашими взглядами.
  Гурик вывернул шею и посмотрел Скалли в лицо.
  - Думаете, они не ставят опытов над людьми? - Испуганное выражение его
глаз уступило место жгучей ярости. Гурик иронически скривил губы, и кожа на его
выбритом лице собралась складками. - Все они ублюдки и садисты. Вы нипочем не
стали бы спорить со мной, если бы собственными глазами увидели некоторые их
эксперименты. - Он набрал полную грудь воздуха и добавил: - Вы не знаете всего
того, что знаю я.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  13

  Административное здание Кристал-Сити
Штат Виргиния
Среда, 11:30
Адам Ленц сидел за столом в безликом, скудно обставленном кабинете и
задумчиво разглядывал лежащую перед ним видеокассету. Кассета все еще воняла
дымом пожара в "ДайМар", и Ленцу не терпелось поскорее ее просмотреть.
  Ни на дверях кабинета, ни на новеньком столе Ленца не было табличек с его
именем и должностью, неотъемлемых атрибутов власти чиновника, привычных и
совершенно бесполезных. Адам Ленц был обладателем множества званий и
должностей и мог выбирать любое по своему усмотрению. Ему лишь оставалось
решить, какие из них лучше всего соответствуют порученному делу.
  Его окружали голые стены. Кабинет помещался внутри здания, и здесь не было
ни окон, ни жалюзи, через которые мог проникнуть посторонний взгляд. Да и само
здание ничем не отличалось от прочих унылых государственных строений, словно
ульи напичканных кабинетами, в которых отправляла свои обязанности
расплодившаяся бюрократия.
  По вечерам федеральные чиновники - клерки, секретари и курьеры -
разъезжались по домам в Гаитенсберг, Джорджтаун, Аннапо-лис, Силвер-Спринг...
  и Кристал-Сити практически вымирал, превращаясь в город-призрак Порой Ленц
специально задерживался на работе, чтобы полюбоваться стадными инстинктами
масс.
  Одной из обязанностей Ленца здесь, в этом безымянном федеральном здании,
было наблюдение за ходом работ Дэвида и Дарина Кеннесси в лаборатории
"ДайМар". Такие же исследования параллельно проводились и другими научными
коллективами - в КАЛТЕХе, в амесовском центре НАСА*, в Институте
молекулярной инженерии, даже в японской корпорации "Мицубиси", - но на счету
братьев Кеннесси было несколько впечатляющих достижений и оригинальных идей,
поэтому Ленцу казалось, что именно они скорее всего первыми разрешат проблему в
целом.
  Он следил за работой Кеннесси, был свидетелем их замечательных успехов,
подгонял их и, когда нужно, сдерживал. Уже первые опыты на крысах и других
мелких животных дали удивительные, порой ужасающие результаты. Разумеется,
образцы и прототипы сразу же были изъяты и, как полагал Ленц, уничтожены.
  Однако даже после того как Дарин покинул лабораторию, Дэвид продолжал
трудиться в одиночку, и весьма успешно. Развитие событий постепенно вышло из-
под контроля, но Дэвид был слеп и глух.
  Ленц надеялся, что конфискованная видеокассета не пострадала от огня, в
котором погибла лаборатория "ДайМар". Бригада чистильщиков перерыла
развалины сверху донизу в поисках улик, уцелевших образцов и документации.
  Обнаружив потайной сейф, они изъяли его содержимое и передали Ленцу
видеокассету.
  На столе Ленца стоял портативный телевизор с видеомагнитофоном. Он
повернул экран к себе, воткнул вилку аппарата в сеть, запер дверь кабинета и
погасил неоновые лампы, мерцавшие под потолком. Откинувшись на спинку
обычного конторского кресла - он не был сторонником экстравагантных
новомодных удобств, - Ленц сунул кассету в приемную щель магнитофона, на-
строил трекинг и громкость и приготовился смотреть.
  На экране появилась сверкающая чистотой и огнями лаборатория. По клетке,
предназначенной для крупных подопытных животных, расхаживала собака. Пару раз
она жалобно тявкнула, неуверенно взмахивая хвостом, словно надеялась, что ее вот-
вот отпустят на волю.
  - Славный мой Вейдер, - произнес Дэвид Кеннесси, появляясь в поле зрения
видеокамеры, и скомандовал: - Место! Сидеть!
  Кеннесси прошелся по комнате, запустил пальцы в темные волосы и смахнул со
лба струйку пота. Ему явно было не по себе, и он хорохорился, стараясь скрыть
неуверенность. Дарин Кеннесси - вероятно, более умный из братьев - бросил
исследования и залег на дно около полугода назад. Но Дэвид был не столь
сообразителен и продолжал работать.
  Результаты деятельности его группы представляли огромный интерес, и
Дэвиду, судя по всему, захотелось еще раз подчеркнуть это, сняв видеофильм. Он не
знал, что успешное завершение исследований будет означать его собственную ги-
бель. Он слишком далеко зашел, напугав тем самым людей, которые никогда по-
настоящему не верили в то, что он сумеет решить поставленную перед ним задачу.
  Но Ленц знал о тяжелом заболевании сына Дэвида и понимал, что
ухудшающееся состояние Джоди может подтолкнуть его отца на неоправданный
риск. Это было опасно.
  Кеннесси самолично настроил камеру, на мгновение заслонив объектив руками,
заставив изображение вздрогнуть. Чуть поодаль у клетки с собакой стоял тучный
широкоплечий ассистент Джереми Дорман, похожий на чудовище Франкенштейна
рядом со своим создателем.
    Амес Брюс - американский биохимик В 1977 году предложил тест,
определяющий канцерогенные свойства веществ на осно вании их мутагенного
воздействия на бактерии

  - Порядок, - сказал Кеннесси в микрофон камеры. На заднем плане
слышались разнообраз
ные шумы - жужжание воздушного фильтра и диагностической аппаратуры,
скрежет мелких лабораторных грызунов, сновавших по своим собственным клеткам.
  - Щи мы вам пак-кажем ниста-ящее классна-е шеу - объявил Дэвид.
  Можно подумать, кто-то еще помнит Эда Салливана*, сказал себе Ленц.
  Кеннесси встал перед объективом, принял эффектную позу и сказал:
  - Я изложил свои данные во всех подробностях и отправил куда следует.
  Предварительные эксперименты на грызунах дали ошеломляющие результаты, но
мои отчеты либо остались непрочитанными, либо кому-то не хватило ума понять,
что в них написано. Похоже, мои документы тонут в ваших бумажных морях, и мне
это надоело. Я считаю, что сделанное нами открытие способно перевернуть мир, и
думаю, что оно стоит того, чтобы кто-то из вас оторвался наконец от кроссворда и
хотя бы мельком заглянул в наши записи.
  Нет, господин Кеннесси, думал Ленц, глядя на экран. Ваши бумаги не
потерялись. Мы очень внимательно их изучили.
  - Ты же знаешь этих канцелярских крыс, Дэвид. Неужели ты думаешь, что они
могут разобраться в сути работ, которые финансируют? - пробормотал Дорман и
тут же прикрыл рот рукой, словно испугавшись собственной смелости.
  Кеннесси посмотрел на часы и вновь перевел взгляд на ассистента.
  - Вы готовы, герр Дорман? - осведомился он.
  Дорман засуетился и положил руку на клетку. Сидевший в ней черный
Лабрадор уткнулся носом в ладонь ассистента и чихнул. Дорман едва не выпрыгнул
из собственных башмаков.
  - Ты уверен, что нам стоит повторить эту процедуру? - спросил он.
  Кеннесси смотрел на помощника с неприкрытым презрением:
  - Нет, Джереми. Я хочу немедленно бросить эту затею, прикрыть лавочку и
позволить Джоди умереть. И вообще я подумываю бросить медицину и стать
почтенным бухгалтером.
  Дорман растерянно замахал руками.
  - Что ты, что ты, - забормотал он. - Я лишь хотел еще раз убедиться...
  На дальней стене из литого бетона висел плакат, где был изображен Альберт
Эйнштейн, передающий факел человеку, которого лишь немногие люди знали в
лицо, - Эрику Дрекслеру. Тот, в свою очередь, протягивал факел воображаемому
зрителю: Ваша очередь, господа! Дрекслер принадлежал к числу первых пламенных
фантазеров и мечтателей, стоявших у истоков современной генной инженерии.
  Жаль, что мы не успели до него добраться, подумал Ленц.
  Черный пес выжидательно посмотрел на хозяина и уселся в центре клетки,
постукивая хвостом по полу.
  - Славная собачка, - пробормотал Кеннесси.
  Джереми Дорман исчез из поля зрения и несколько секунд спустя появился
вновь, неся в руках тяжелую мощную винтовку "смит-и-вессон". Ленц знал из
донесений своих людей, что Дорман сам ездил в портлендский оружейный магазин
и приобрел там винтовку за наличный расчет. И даже не включил ее в заявку на
финансирование.
  Покрывшись испариной, Дорман осмотрел оружие и повернулся к клетке.
  Кеннесси тем временем продолжал вещать:
  - Сейчас я покажу вам нечто удивительное. Полагаю, нет смысла напоминать,
что все будет происходить в реальности. Никаких трюков и спецэффектов. - Он
скрестил руки на груди, устремил в объектив жесткий взгляд и отчеканил: - Я
намерен потрясти вас до такой степени, чтобы вы наконец отбросили свои
предрассудки. - Потом он повернулся к Дорману и распорядился: - Как только
приготовитесь, Гридли, можете стрелять**.
  Дорман нерешительно замялся, словно не понимая, к кому обращены слова
Дэвида, потом вскинул "смит-и-вессон" и прицелился в собаку.
  Кадык Дормана заходил вверх-вниз, выказывая его нервозность.
  Почуя неладное, пес забился в дальний угол клетки и издал низкое угрожающее
рычание. Темные глаза Вейдера встретились с глазами ассистента, и пес обнажил
клыки. У Дормана затряслись руки. Лицо Кеннесси вспыхнуло от ярости.
  - Стреляй, Джереми, черт бы тебя побрал! Кончай тянуть резину!
  Дорман дважды спустил курок. На видеозаписи выстрелы прозвучали
отрывисто, но негромко. Обе пули угодили в черного пса, отбросив его на стальные
прутья. Одна из пуль попала ему в грудную клетку, другая раздробила позвоночник.
  Из пробитых отверстий хлынула кровь, заливая шерсть Вейдера.
  * Салливан Эд (Эдуард Винсент, 1901-1974) - знаменитый американский
телеведущий, прославившийся своим "каменным лицом", оригинальной манерой
представления участников программы и своеобразным выговором.
  ** Легендарная фраза американского адмирала Джорджа Деви, которой он в апреле
1898 года открыл историческую битву против испанского флота в манильском порту
Пес взвизгнул и грузно осел на пол, тяжело дыша.
  Дорман тупо взирал на оружие.
  - Господи, - пробормотал он. - Защитники прав животных распнут нас на
кресте.
  Кеннесси, не теряя ни секунды, выступил вперед и разразился заранее
продуманной и отрепетированной речью. Это был его звездный час. Сколь бы
напыщенными ни казались его слова, Дэвид знал, что они произведут желаемый эф-
фект.
  - Мои открытия прокладывают путь многочисленным практическим
приложениям, и именно потому так много людей столь долго работали над этой
проблемой. Исследователь, первым добившийся столь впечатляющего успеха,
принесет обществу потрясение, равного которому не знало человечество. - Он
говорил так, словно обращался к совету директоров, а тем временем в клетке за
спиной Дэвида истекал кровью его питомец.
  Ленц почувствовал невольное уважение к этому человеку. Он кивнул сам себе и
подался вперед, положив локти на стол и наклонившись к экрану телевизора. Вот
вам еще одна причина, по которой мы обязаны держать работы Кеннесси в
секрете и публиковать результаты только тогда, когда это будет совершенно
необходимо, думал он.
  Дэвид повернулся к клетке и бросил на издыхающего пса холодный
отчужденный взгляд исследователя.
  - В случае такой тяжелой травмы первой задачей наномашин является
отключение болевых центров пострадавшего, - сказал он.
  Вейдер сидел в клетке, озадаченно вывалив наружу язык. Казалось, пес не
замечает зияющих дыр в своей спине. Он неуклюже попытался привстать и тут же
распластался на полу, слизывая с шерсти кровавые потеки. Еще секунду спустя его
набрякшие веки медленно закрылись, и вскоре черный Лабрадор мирно уснул,
положив морду на передние лапы. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил
воздух.
  Кеннесси опустился на колени подле клетки и потрепал собаку по голове.
  - Деятельность наномашин сопровождается выделением тепловой энергии, и
температура тела Вейдера повысилась на несколько градусов. Посмотрите на его
раны, они уже почти прекратили кровоточить. Джереми, поставь камеру поближе и
снимай крупным планом.
  Дорман стоял, будто оглушенный, погом вдруг сорвался с места и схватил
камеру. Картина дрогнула и поплыла, затем вновь стала четкой. На экране появилось
пулевое отверстие. Кеннесси несколько секунд помолчал, предоставив изображению
самому говорить за себя, и наконец вновь приступил к прерванной лекции:
  - Обширные механические повреждения, подобные тому, которое мы сейчас
наблюдаем, исцелить гораздо проще, нежели многие широко распространенные
заболевания, например, рак. Для заживления огнестрельной раны требуется лишь
аккуратно совместить нарушенные ткани, восстановить их структуру и наложить
клеточный бандаж. Однако если речь идет о генетическом заболевании, требуется
перестроить каждую отдельную клетку, вычленив и исправив все аномалии ее
строения. Лечение ракового больного может занять недели и даже месяцы, ну а
пулевые раны... - Дэвид повел рукой, указывая на неподвижное тело черного
Лабрадора. - ... Короче говоря, Вейдер уже завтра будет как ни в чем не бывало
гоняться за белками.
  На лице Дормана были написаны изумление и недоверие.
  - Если все это попадет в газеты, нас вышибут с работы, - сказал он.
  - Вряд ли, - улыбнувшись, отозвался Кеннесси. - Держу пари на коробку
собачьих бисквитов.
  Менее часа спустя Вейдер проснулся. Его покачивало от слабости, но он
быстро набирал силы, поднялся на ноги, встряхнулся и залился здоровым веселым
лаем. Кеннесси открыл дверцу клетки, и пес выскочил наружу, ластясь к хозяину в
ожидании внимания и похвалы. Дэвид громко рассмеялся и взъерошил ему шерсть.
  Ленц оторопело наблюдал за происходящим. Теперь он видел, что Кеннесси
добился куда более значительного успеха, а его исследования грозили еще
большими неприятностями, чем представлялось до сих пор. Ленцу оставалось лишь
добрым словом помянуть своих людей, которые изъяли образцы и уничтожали все
прочие улики.
  И если что-либо подобное станет достоянием широкой публики, Ленц не
исключал возможности возникновения последствий планетарного масштаба. Нет,
все материалы должны быть уничтожены.
  Он вынул из магнитофона кассету и запер ее в сейф для секретных документов.
  К счастью, несгораемый шкаф "ДайМар" уберег кассету и прочие бумаги от пожара,
но Ленц уже перестал сомневаться в том, что некоторые образцы ускользнули от
внимания его людей.
  Теперь, после просмотра фильма, он наконец полностью осознал смысл
перехваченного телефонного разговора Дэвида Кеннесси и его жены в ту ночь, когда
было совершено нападение
Дэвид говорил отрывистым возбужденным голосом, не давая супруге даже
вставить слово:
  - Патриция, возьми Джоди и Веидера и уезжай! Немедленно! Случилось то,
чего я боялся больше всего. Вы должны бежать. Я оказался в ловушке, но вы еще
успеете скрыться. Бегите! Не давайтесь им в руки!
  После этих слов запись прервалась. Судя по всему, Патриция поняла, о чем
идет речь, и не теряла ни секунды. К тому времени, когда люди Ленца добрались до
ее загородного дома, она исчезла, взяв с собой сына и собаку.
  Просмотрев видеозапись, Ленц понял, что совершил серьезную ошибку. До сих
пор он полагал, что у Патриции могли оставаться какие-то записи и научные данные,
но теперь он видел, что опасность многократно возросла.
  Как он мог проглядеть? Черный Лабрадор и был тем самым псом, а не просто
домашним любимцем, которого Патриция не решилась бросить, уезжая. Это было
подопытное животное, и в его крови обитали наномашины, дожидаясь своего часа,
готовясь заполонить собой весь мир.
  Болезненно поморщившись, Ленц схватился за телефон, однако тут же замер и
аккуратно положил трубку на рычаг. Он не мог признаться начальству в таком
грубом промахе. Он должен действовать лично.
  Все остальные материалы сгорели в пожаре, но теперь Адаму Ленцу предстояло
мобилизовать все имеющиеся в его распоряжении силы и средства, потребовать
подкрепления и денег - столько, сколько будет нужно.
  Ему предстояло отыскать женщину, мальчишку и, самое главное, их пса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  14

  Коттедж семейства Кеннессп.
  Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Среда, 13:10
Полуденное солнце залило яркими лучами прогалины на орегонских холмах,
высветив длинные просеки, по которым возили вырубленный лес. Патриция и
Джоди сидели за столом в гостиной у окна, отдернув занавески и погасив лампы.
  Они собирали сложную картинку-головоломку, которую нашли на кедровом кресле,
стоявшем в оконной нише.
  Перед тем как взяться за игру, они позавтракали холодными бутербродами и
пачкой отсыревших в сыром воздухе картофельных чипсов. Джоди стоически
переносил тяготы, а Патриция не уставала радоваться тому, что у сына вновь
появился аппетит. Он заметно поправился, но Патриция опасалась тешить себя
надеждами. Она со страхом ждала того мгновения, когда со щек Джоди вновь
исчезнет румянец и его состояние опять начнет ухудшаться.
  А пока Патриция старалась не отпускать сына ни на шаг. Кроме Джоди, у нее
ничего не осталось.
  Они вдвоем сидели у стола, склонившись над разбросанными кусочками
мозаики. Готовая картинка должна была изображать восход Земли над лунными
кратерами, сфотографированный экипажем "Аполло". Большую часть маленького
деревянного столика занимала голубовато-зеленая сфера. Некоторые континенты
были собраны не до конца, и на месте недостающих кусочков зияли бреши.
  Игpa не доставляла Патриции и Джоди особого удовольствия. Они попросту
убивали время, отгоняя мрачные мысли.
  Патриция и Джоди разговаривали мало, предпочитая тишину, как это часто
бывает у людей, вынужденных коротать вдвоем долгие дни. Порой они
обменивались отрывочными восклицаниями, бросали друг другу шутку или замеча-
ние, понятные только им самим. Джоди протянул руку с зубчатым кусочком
снежной антарктической шапки, проверяя, как он подходит к соседним картонкам.
  - Мам, а у тебя нет знакомых, которые бывали в Антарктике? - спросил он.
  - Туда не продают билетов, малыш, - ответила Патриция, растягивая губы в
улыбке.
  - А папа ездил туда? Для экспериментов? Брови Патриции начали тревожно
хмуриться, и она, спохватившись, вновь заставила себя улыбнуться.
  - Ты имеешь в виду, чтобы проводить медицинские опыты? И на ком же? На
пингвинах? Или
на белых медведях?
  Почему бы и нет? Вейдера-то он не пощадил... Джоди насмешливо потряс
головой и сказал:
  - Белые медведи живут на Северном полюсе. Тебе, мам, следовало бы
привести в порядок свои познания.
  Порой он говорил точь-в-точь как его отец.
  Патриции пришлось объяснить сыну, почему они скрываются от окружающего
мира, почему им пришлось ждать до последней минуты, пока наконец они не
получили ответы на некоторые вопросы и не выяснили, кто истинный виновник
трагедии "ДайМар".
  Дарин расстался с братом после долгих ожесточенных споров относительно
опасностей, которые таили в себе их исследования. Он бросил работу в лаборатории
и ушел к "вольным дикарям", сторонникам естественного образа жизни, обитавшим
в орегонской глуши. С той поры Дэвид отзывался о Дарине с презрением, не
забывая всякий раз помянуть дурным словом "луддитов", к которым присоединился
его брат.
  Дарин не раз предупреждал Дэвида об опасности, которая поджидает их в том
случае, если результаты исследований получат огласку, но Дэвид почему-то был
уверен, что его достижения могут оценить только люди, получившие естественно-
научное образование.
  - Всегда приятно увидеть, что твой собеседник умнее, чем ты о нем думал, но
такое случается крайне редко, - говаривал он.
  Однако Патриция понимала, что Дэвид наивен. Да, смысл его открытий был
недоступен большинству простых людей, они были слишком сложны, и осознание
той угрозы и тех перемен, которые несли человечеству "чудеса" Дэвида, требовало
особого дара предвидения. И все же его исследования не остались незамеченными.
  Дарин испугался и сбежал, и для этого у него были достаточно веские причины.
  Теперь Патрицию занимал лишь один вопрос: кто за всем этим стоит?
  В толпе пикетчиков, осадивших "ДайМар", смешалась разношерстная публика:
  религиозные секты, защитники прав животных, представители рабочего движения и
бог его знает кто еще - иные безобидные, другие кровожадные. Дэвид погиб в
огне, успев лишь предупредить Патрицию об опасности. Беги! Скрывайся! Не
давайся им в руки!
  Поначалу Патриция решила, что нападение на лабораторию - это лишь
очередная шумиха, поднятая демонстрантами, и вскоре все уляжется. Захватив сына
и собаку, она несколько часов бесцельно колесила по округе, потом увидела вспыш-
ку взрыва и услышала удаленный гул, и в ее душу закрались самые тягостные
подозрения. Она бросилась домой, надеясь застать там Дэвида или хотя бы записку
от него.
  Вместо этого она обнаружила, что дом подвергся обыску. Неизвестные искали
материалы Дэвида и его домочадцев. Патриция тут же уехала, захватив только
самые необходимые вещи. Подгоняемые страхом, они мчались прочь от Тигарда,
Портленда и укрыться в лесной глуши.
  Несколько раз Патриция останавливалась на темных стоянках и меняла номера
машины. Дождавшись, когда время подошло к полуночи, она сняла в банкомате
Южена максимальную сумму, какую можно было брать за один раз, потом пере-
секла город и, как только пробило двенадцать, то есть начался новый день,
разыскала другой аппарат и сняла еще одну суточную порцию денег. После этого
она двинулась к побережью, направляясь к старому заброшенному коттеджу Дарина,
где они с Джоди могли укрываться сколь угодно долго, пока вновь не почувствуют
себя в безопасности.
  Уже долгие годы Патриция работала на дому, составляя архитектурные
проекты на бездоговорной основе, - особенно в последние месяцы, когда
состояние Джоди начало стремительно ухудшаться, как из-за рака, так и химио- и
радиотерапии.
  Прошло уже немало лет с тех пор, как Патриция спроектировала этот домик в
подарок своему деверю. Воспользовавшись взятым напрокат оборудованием, Дарин
сам провел электричество, накатал подъездную дорожку, спилил несколько
деревьев, но так и не сумел превратить коттедж в настоящее жилище. Он был
всецело поглощен исследованиями, которым уделял по двадцать пять часов в сутки,
  - несомненно, под влиянием Дэвида.
  О существовании давно построенного, а теперь заброшенного дома не знала ни
одна душа, и никому даже в голову не пришло бы искать там семью Кеннесси.
  Дарин скрылся из виду полгода назад, и его коттедж оказался самым лучшим мес-
том, где Патриция и Джоди могли перевести дух и решить, что им делать дальше.
  А теперь вдобавок пропал и Вейдер. Он был последней искоркой радости для
Джоди, последним якорем, который еще держал его на плаву. Черный Лабрадор так
радовался переезду в лес, где он мог вволю резвиться на природе. Всю свою жизнь
он провел в городе среди заборов и стен и вот неожиданно очутился в самой гуще
орегонских лесов.
  Патриция ничуть не удивилась исчезновению Вейдера и все же сомневалась,
что он вернется домой. Может быть, следовало держать его на привязи, но как она
могла решиться посадить его на цепь, когда сама находилась здесь в положении
пленницы? Пленницы в изгнании. Патриция была так напугана, что даже сняла с
собаки ошейник и бляху. Теперь, если пса поймают, собьют машиной или
подстрелят, он уже не вернется назад, и найти его будет невозможно.
  Джоди тяжело переживал пропажу четвероногого друга, но не терял надежды.
  В эти дни мальчика занимала лишь одна мысль - ожидание возвращения Вейдера.
  Если не обращать внимания на уныние Джоди, он казался все более здоровым; на
его голове, облысевшей после химиотерапии, вновь отросли волосы, а такой
резвости и энергии, как сейчас, он не проявлял уже очень долгое время. Джоди
вновь начинал походить на нормального ребенка.
  И все же тоска по Вейдеру мучила его, словно незаживающая рана. Всякий раз,
уложив на место очередной кусочек мозаики, он выглядывал из-за открытых
занавесок в окно, внимательно присматриваясь к лесной опушке.
  Внезапно Джоди вскочил на ноги.
  - Мама, он вернулся! - воскликнул мальчик, отталкивая в сторону кресло.
  В первую секунду Патрицию охватил страх. Она подумала о том, что Джоди,
вероятно, увидел охотника или другого постороннего человека, который мог
заметить дом и выдать беглецов. Но потом сквозь сетчатую дверь донесся собачий
лай. Патриция поднялась из-за стола с мозаикой, с изумлением наблюдая за черным
Лабрадором, выскочившим из-за деревьев.
  Джоди оттолкнулся от стола и бросился к двери. Он мчался к собаке с
невероятной прытью, и Патриции показалось, что мальчик вот-вот расквасит себе
нос о дорожку или споткнется о пень или какой-нибудь сук, валяющийся во дворе.
  - Джоди! Осторожно! - крикнула она. Не хватало только, чтобы парень
сломал себе руку - тогда пиши пропало. До сих пор Патриции удавалось избегать
общения с врачами и прочими людьми из тех, что обязаны вести записи и
спрашивать имена.
  Наконец мальчик благополучно добрался до пса, и они оба начали наперебой
демонстрировать
друг другу свою радость. Вейдер лаял и описывал круги, высоко подпрыгивая.
  Джоди обнял Лабрадора за шею и повалил его на влажную траву, взъерошив черный
мех и перепачкав его землей.
  Наконец вымокшие насквозь и покрытые травяной зеленью Джоди и Вейдер
бросились наперегонки к коттеджу. Патриция вытерла руки о кухонное полотенце и
вышла на крыльцо.
  - Я же говорила, с ним все будет в порядке, - сказала она.
  Джоди, радостно сияя глазами, лишь кивнул головой и погладил пса.
  Патриция наклонилась и, зарывшись пальцами в мех Вейдера, провела ладонью
по его телу, цепляясь золотым обручальным кольцом за черные пряди шерсти.
  Лабрадор, изнывая от нетерпения, послушно стоял на месте, переминаясь с ноги на
ногу и вывесив наружу язык. Его хвост болтался, словно потерявший управление
руль корабля, и псу пришлось упереться всеми четырьмя лапами, чтобы не потерять
равновесие.
  Патриция похлопала его по макушке, и Вейдер поднял на нее свои темно-карие
глаза.
  - Жаль, что не умеешь говорить, - промолвила Патриция, качнув головой. -
Ты бы рассказал нам много интересного.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  15

  Ветеринарная клиника Хагарта.
  Линкольн-Сити, штат Орегон.
  Среда, 17:01
Скалли услышала собачий лай еще до того, как они с Малдером подъехали к
ветеринарной клинике тихого прибрежного городка Линкольн-Сити.
  Лечебница помещалась в большом старом доме, перестроенном для приема
клиентов. Его белая алюминиевая обшивка была покрыта кляксами плесени, а
деревянные ставни уже давно следовало перекрасить. Скалли и Мал дер поднялись
по бетонным ступенькам и открыли дверь.
  Во время поисков Дарина, беглого братца Дэвида, внимание Малдера
привлекло сообщение, поступившее из ветеринарного департамента. Стоило Скалли
отправить запрос по поводу предварительных результатов анализа жидкости из
трупа погибшего охранника, и центр регистрации заболеваний тут же выдал
сообщение об образце с подобными свойствами - и, кстати, поступившем из того
же сельского района штата Орегон.
  В клинику Эллиота Хагарта поступил черный Лабрадор, в крови которого было
обнаружено аналогичное вещество. Это совпадение заинтересовало Малдера -
теперь у него по крайней мере появилась зацепка для дальнейших поисков.
  При появлении агентов у секретаря вытянулось лицо. В приемной было полно
народу. Клиенты сидели в складных креслах, а рядом расположились их питомцы -
в клетках возились котята, собаки, завывая, рвались с поводков. На книжном
стеллаже стояли месячной давности экземпляры "Таймс", "Кэт Фэнси" и "Пипл".
  По стенам были развешаны плакаты, предупреждавшие об опасности кошачьего
белокровия, ушных клещей и глистов.
  Малдер подошел к секретарю и предъявил свое удостоверение.
  - Агент Фокс Малдер, Федеральное бюро расследований, - представился он.
  - Нам нужен доктор Хагарт.
  - Вам назначено? - Слова Малдера не сразу достигли ее сознания, но потом
женщина моргнула и встрепенулась. - Как вы сказали? ФБР?
  - Мы хотим поговорить с ним собаке, которую доктор лечил два дня назад, -
вмешалась Скалли. - Он отправил образец ее крови в центр регистрации
заболеваний.
  - Доктор Хагарт примет вас сразу, как только освободится. Кажется, он сейчас
проводит операцию по удалению яичников, - отозвалась женщина. - Может быть,
пройдете в его кабинет? Малдер вежливо шаркнул ножкой:
  - С вашего позволения, мы подождем его здесь.
  Сорок пять минут спустя, когда голова Скалли уже начинала гудеть от визга и
завываний страждущих животных, на пороге комнаты появился пожилой ветеринар.
  Его глаза растерянно, но с любопытством моргали под кустистыми бровями.
  Выявить среди посетителей агентов ФБР было совсем нетрудно.
  - Прошу в мой кабинет, - сказал он и, проводив Малдера и Скалли в
маленькую процедурную, закрыл за собой дверь.
  Середину комнаты занимал большой стол из нержавеющей стали, в воздухе
висел неистребимый запах мокрой шерсти и дезинфицирующих средств. Из-за
стеклянных дверец шкафов поблескивали термометры, шприцы и иглы для лечения
бешенства, собачьей чумки и изгнания солитера.
  - Откровенно говоря, я впервые имею дело с ФБР, - произнес Хагарт тихим
спокойным голосом, в котором тем не менее угадывалось беспокойство. - Чем
могу служить?
  - Вчера вы направили в ЦРЗ образчик крови вашего пациента, черного
Лабрадора, - ответила Скалли. - Мы хотим задать вам несколько вопросов.
  Малдер вынул из кармана фотографию Вейдера, найденную в разгромленном
доме Кеннесси.
  - Взгляните, доктор, - сказал он. - Та ли это собака, которую вы лечили?
  - Опознать животное по такой фотографии практически невозможно, -
заметил ветеринар, удивленно вскинув брови. - Впрочем, размеры и возраст
соответствуют. Вполне вероятно, это и есть то самое животное. - Он моргнул. - А
что, тут замешано какое-то преступление? При чем здесь ФБР?
  Скалли показала ему снимки Патриции и Джоди Кеннесси.
  - Мы ищем этих людей, и у нас есть основания полагать, что они и есть
хозяева пса. Доктор покачал головой и пожал плечами:
  - Нет, собаку привезли другие люди. Ее сбил автомобиль, на котором ехала
семья туристов. Мужчина хотел только одного - побыстрее выбраться отсюда. На
заднем сиденье фургона хныкали дети. Была поздняя ночь. И все же я оказал псу
помощь, хотя и не видел в этом особого смысла. - Он еще раз качнул головой. -
Когда животное умирает, это видно невооруженным глазом. Ошибки быть не может.
  Но этот пес... с ним произошла странная вещь.
  - Странная? В каком смысле? - спросила Скалли.
  - Он получил тяжелейшие повреждения, - ответил ветеринар. - Глубокие
раны, сломанные ребра, таз и позвоночник, разрывы внутренних органов. Я был
уверен, что он умрет, к тому же пес, вероятно, страдал от сильнейшей боли. -
Доктор рассеянно провел ладонью по только что вымытому столу, оставляя на нем
следы пальцев. - Я перебинтовал его, но надежды не было. Пса лихорадило, у него
была такая высокая температура, какой я не видывал в жизни. Именно поэтому я
взял образец крови. То, что я обнаружил, поставило меня в тупик.
  Брови Малдера дрогнули. Скалли посмотрела на напарника, потом вновь
перевела взгляд на старика и сказала:
  - Мне казалось, после столкновения с автомобилем температура тела должна
была упасть. Особенно если пес был в шоке и начинал впадать в состояние комы.
  Доктор медленно кивнул головой:
  - Совершенно верно. Это-то меня и озадачило. Я подумал, что пес был болен
еще до происшествия на дороге. Может быть, именно поэтому он растерялся и
попал под машину. - На лице Хагарта появилась беспокойная, почти тревожная
мина. -Когда я увидел, что пес безнадежен, я усыпил его, введя пентабарбитал
натрия. Десять кубиков, с явным избытком для собаки такой массы. В таких случах
остается лишь одно - избавить животное от страданий... а этот пес очень страдал.
  - Нельзя ли взглянуть на труп? - спросила Скалли.
  - Нет, - сказал ветеринар и отвернулся. - Боюсь, это невозможно.
  - Почему? - осведомился Малдер. Хагарт глянул на агентов из-под серых
кустистых бровей и вновь принялся рассматривать свои
тщательно вымытые пальцы.
  - Я отправился в лабораторию, приступил к анализу крови, и в этот миг в
операционной поднялся переполох. Вернувшись туда, я увидел, как Лабрадор
спрыгнул со стола. Между тем я готов поклясться, что у него были сломаны лапы и
расплющена грудная клетка.
  Скалли откинулась на спинку кресла, недоверчиво внимая словам ветеринара.
  - Вы осмотрели пса?
  - Нет, не смог. - Хагарт покачал головой. - Я попытался его поймать, но он
облаял меня и бросился к двери. Я побежал следом, но этот черный дьявол скрылся
в ночи с резвостью щенка.
  Скалли увидела, как брови Малдера поползли вверх. Ветеринар нервным
жестом пригладил волосы. Похоже, воспоминания о минувших событиях выбили
старика из колеи.
  - Кажется, я видел тень, скрывшуюся среди деревьев, но сказать наверняка не
могу, - продолжал он. - Я покликал пса, но он, по-видимому, прекрасно знал,
куда направляется.
  - Вы утверждаете, будто бы животное, сбитое машиной и получившее
смертельную дозу яда... каким-то образом сумело спрыгнуть с вашего опе-
рационного стола и выбежало в дверь? - ошеломленно спросила Скалли.
  - Подумать только, какая живучесть, - заметил Малдер.
  - Послушайте, - заговорил ветеринар. - Я не в силах объяснить
случившееся. Я несколько часов бродил по лесу, по улицам, заглядывал во дворы,
обшарил автостоянку неподалеку отсюда в надежде обнаружить тело, но... ничего не
нашел. В газетах и по радио также ничего не сообщали. Мои соседи любят
поболтать о загадочных происшествиях подобного толка, но и они молчат. Скалли
перевела разговор в другое русло.
  - Сохранился ли у вас образец крови собаки? - спросила она. - Вы можете
нам его показать?
  - Разумеется, - с готовностью отозвался доктор, довольный тем, что ему
предоставили возможность подтвердить свои слова, и пригласил агентов в
маленькую лабораторию, где проводились простейшие анализы крови и выделений
животных. На столе под лампами дневного света стоял массивный
стереоскопический микроскоп.
  Хагарт вынул из ящичка предметное стекло, под покровной пластинкой
которого виднелся высохший и уже побуревший мазок крови. Поместив стекло под
объектив, он включил лампу нижней подсветки и, отступив в сторону, жестом
предложил Скалли посмотреть в окуляр.
  - Когда я впервые его рассматривал, - сказал ветеринар, - в крови кишели
крохотные серебристые крупинки. До сих пор я не встречал ничего подобного, хотя
за долгие годы практической работы мне доводилось сталкиваться с самыми
разнообразными паразитами, обитающими в крови животных. Нематоды, амебы,
всевозможные микроорганизмы... но эти частицы - нечто невиданное. Поэтому я
отправил образец в ЦРЗ.
  - А они позвонили нам, - сказала Скалли, наклоняясь к прибору и
рассматривая кровяные
клетки, окруженные сверкающими блестками на редкость правильной формы
  - угловатой, чересчур геометрической. Скалли видела такое впервые.
  - Когда эти частицы еще двигались, они были похожи на... нет, я не в силах их
описать, - продолжал старик ветеринар. - Теперь они неподвижны - то ли
мертвы, то ли впали в спячку, если можно так сказать.
  Скалли внимательно изучила серебристые частицы, но так и не поняла, что они
собой представляют. Малдер терпеливо стоял рядом, и наконец Скалли уступила
ему место у микроскопа, Малдер бросил на нее понимающий взгляд.
  Скалли повернулась к ветеринару и сказала:
  - Благодарю вас, доктор Хагарт. Возможно, мы еще обратимся к вам за
помощью. Если у вас появятся сведения о местонахождении собаки или ее хозяев,
свяжитесь с нами.
  - Что же это такое? - спросил ветеринар, шагая вслед за Малдером и Скалли
к дверям. - И откуда такое внимание со стороны ФБР?
  - Мы ищем людей, пропавших без вести, и дело не терпит отлагательства, -
сообщил Малдер.
  Выйдя из лаборатории, они со Скалли миновали приемную, прислушиваясь к
странным звукам, доносившимся из-за закрытых дверей смотровых комнат.
  Хагарт не спешил возвращаться к своим завывающим и мяукающим пациентам.
  Он остановился у выхода, глядя вслед агентам, которые спускались с крыльца.
  Малдер держал свои мысли при себе до тех пор, пока они не уселись в машину
и не захлопнули дверцы, готовые отправиться в путь.
  - По-моему, братья Кеннесси творили в лаборатории "ДайМар" настоящие
чудеса, - заявил он.
  - Не стану спорить, кровь собаки заражена чем-то необычным, но это еще не
значит...
  - Ты только представь себе, Скалли, - перебил ее Малдер, сверкая горящими
глазами. - Что, если им удалось создать невиданную прежде методику регенерации
организма? В таком случае Дэвид вполне мог бы испытать ее на своей домашней
собаке. - Скалли закусила губу, и Малдер добавил: - А если учесть, в каком
состоянии находился его сын, Дэвид вполне мог пойти на любой риск.
  Скалли откинулась на спинку сиденья и пристегнула ремень безопасности.
  - Послушай, Малдер, - сказала она. - Ты можешь представить себе
лекарство, способное поставить на ноги животное, которое попало под машину,
получило смертельные повреждения и вдобавок было усыплено пентабарбиталом?
  - Разве что какое-нибудь вещество, рожденное совместными усилиями
инженера Дарина и биолога Дэвида, - ответил Малдер и завел двигатель.
  Скалли развернула дорожную карту штата Орегон, выискивая на ней очередной
пункт расследования, район, в котором скрывался Дарин Кеннесси.
  - Но если им и вправду удалось создать такое... э-э-э... чудодейственное
средство, то почему Дарин бросил свою работу? Зачем кому-то потребовалось
взрывать лабораторию и уничтожать научные данные?
  Выехав со стоянки, Малдер остановился на перекрестке, пропуская вереницу
автотуристов, которые мчались по шоссе к побережью, потом свернул направо и
покатил по дороге, пересекавшей маленький живописный городок. Вспомнив о
погибшем охраннике, зловещих опухолях и загадочной слизи, он сказал:
  - Возможно, не все эксперименты в "ДайМар" были столь успешны. Как
знать, вдруг какому-то опасному образцу удалось вырваться на свободу.
  Скалли смотрела прямо перед собой:
  - Мы должны во что бы то ни стало найти собаку.
  Вместо ответа Малдер прибавил скорость.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  16

  Морг благотворительной клиники
Портленд, штат Орегон
Четверг, 2:04
Кое-кому могло показаться, что помещения морга в ночное время должны
внушать страх или по крайней мере воздействовать на человека угнетающе, но
Эдмунд считал тихие, слабо освещенные покои клиники лучшим местом для учебы.
  В его распоряжении были долгие часы молчаливого уединения, медицинские книги,
популярные издания по криминалистике и справочник коронера*.
  Когда-нибудь Эдмунд поступит в медицинский колледж, чтобы изучать
судебную патологоанато-мию. Этот предмет всегда его интересовал. Со временем,
если, конечно, он будет усердно учиться, Эдмунд и сам сможет стать вторым, а то и
первым ассистентом окружного медэксперта Фрэнка Квинтона. Это была его
программа-максимум.
  Учеба давалась ему нелегко, и Эдмунд знал, что колледж окажется для него
тяжелым испытанием Именно поэтому он стремился как можно больше выучить
самостоятельно, рассматривая иллюстрации, диаграммы и вызубривая текст до
мельчайших подробностей, прежде чем ему представится возможность поступить в
образовательное учреждение.
  Ведь, как ни говори, Авраам Линкольн тоже был самоучкой, и в этом нет
ничего постыдного или зазорного. А у Эдмунда было вполне достаточно свободного
времени, самолюбия и настойчивости, чтобы преодолеть любые преграды на дороге
к знаниям.
  Неоновые лампы отбрасывали яркие пятна света на белоснежные стены и
чистый кафельный пол Оборудование сверкало сталью и хромом Из отверстий
вентиляторов доносилось мягкое шуршание воздуха, напоминавшее дыхание мирно
спящего человека. В коридорах клиники царила тишина - ни гудков переговорных
устройств, ни звяканья колокольчика лифта, ни вкрадчивых шагов ботинок на
резиновой подошве.
  В ночную пору Эдмунд дежурил в морге один, и это его вполне устраивало.
  Перелистав учебник, он еще раз освежил в памяти различия между
проникающим и сквозным ранениями. В первом случае пуля входила в тело и
оставалась там, а если речь шла о сквозной ране, пуля пробивала его насквозь и
вылетала с другой стороны. Как правило, выходное отверстие оказывалось намного
больше входного, представлявшего собой аккуратную круглую дырочку.
  Эдмунд почесал облысевшее темя, вновь и вновь перечитывая определения и
стараясь как можно точнее уяснить смысл медицинских терминов. Потом он
перевернул страницу и взялся за диаграмму огнестрельного ранения, изучая штри-
ховые линии различных путей, которые пуля прокладывает в полости тела, -
некоторые из них грозили мгновенной смертью, другие легко поддавались лечению.
  Тишина в морге всегда помогала Эдмунду сосредоточиться, и когда ему
наконец удавалось постичь суть объяснений, они обычно накрепко заседали у него в
мозгу. Затылок уже начинало сводить от напряжения, однако Эдмунд больше не
хотел пить кофе или принимать аспирин. Он надеялся, что справится и так.
  В тот самый миг, когда ему показалось, что он вот-вот преодолеет очередной
рубеж, когда он уже собирался подбодрить себя торжествующей улыбкой, слуха
Эдмунда коснулся какой-то неясный звук.
  Эдмунд вскинул голову, вжал ее в плечи и оглядел комнату. На прошлой неделе
один коллега рассказал ему байку о человеке, которому машина отрезала голову.
  Попав в госпиталь Аллеганской католической общины, труп якобы встал со стола и
вышел на улицу.
  В левом углу потолка вспыхивала и гасла неоновая трубка, но Эдмунд не
увидел ни безголовых
ходячих тел, ни иных доказательств, которые подтверждали бы смехотворные
городские сплетни.
  Взглянув на неисправный светильник, Эдмунд решил, что его напугало
мерцание лампы. Вздохнув, он черкнул короткую записку для ремонтников.
  Перепроверив температуру в холодильниках, они добавили в систему фреон и
заявили, что одноместные камеры - в том числе и "4Е" - работают так, как
положено.
  Не услышав более посторонних звуков, Эдмунд перевернул страницу и
приступил к очередной главе, повествующей о разновидностях повреждений,
наносимых тупыми предметами.
  И вдруг он опять уловил это движение, легкий скрежет, шорох... и внезапный
громкий удар.
  Эдмунд рывком выпрямился, хлопая глазами. Он проработал в морге
достаточно долго и знал, что воображение тут ни при чем.
  Еще удар. Удар по металлу.
  Эдмунд встал, пытаясь определить, откуда доносится звук. Может быть, какой-
нибудь шутник пробрался в морг, чтобы устроить дурацкий розыгрыш... но как ему
это удалось? Эдмунд неотлучно находился на посту в течение трех последних часов,
но никого не видел, ничего не слышал. Он обязательно запомнил бы всякого, кому
вздумалось бы сюла зайти.
  Тишину покойницкой вновь нарушил удар, сопровождаемый скрежетом. Кто-то
бился внутри морозильников, все более настойчиво и яростно.
  * Коронер - следователь, ведущий дознание в случае насильст венной смерти
Холодея от предчувствий, Эдмунд метнулся в дальний угол помещения. В
глубине души он уже не сомневался, откуда исходит звук - из камер, в которых
хранились трупы.
  Еще школьником Эдмунд прочел немало страшных рассказов - самыми
ужасными были повести Эдгара По - о преждевременных похоронах людей,
которые на самом деле были живы. Ему доводилось слышать сплетни о жертвах,
впавших в коматозное состояние, помещенных в камеры морга и погибших не
столько от травм, сколько от холода, о людях, которым был поставлен непра-
вильный диагноз, о диабетическом шоке и эпилептических припадках, порой
напоминавших смерть.
  При всех своих ограниченных медицинских познаниях Эдмунд считал эти слухи
типичными образцами городских сплетен, россказнями выживших из ума старух...
  но теперь ошибки быть не могло.
  Кто-то стучался в дверь холодильника. Стучался изнутри.
  Эдмунд наклонил голову, прислушался и крикнул:
  - Эй! Сейчас я выпущу вас оттуда!
  Во всяком случае, это было в его силах.
  Звук доносился из ящика с наклейками "биологическая опасность",
"следственная улика", опечатанного желтой лентой и помеченного табличкой "4Е".
  В этой камере содержался труп погибшего охранника, и Эдмунд отлично помнил,
что покрытое пятнам", шишками и слизью тело пролежало в холодильнике
несколько дней. Дней? А потом агент Скалли вдобавок сделала вскрытие.
  Этот парень никак не мог оставаться в живых.
  После крика Эдмунда неумолчный стук утих, и он услышал царапанье и
скрежет, напоминавшие крысиную возню.
  Эдмунд судорожно проглотил подступивший к горлу комок Неужели это
дурная шутка, неужели его опять разыгрывают? Люди частенько издевались над
Эдмундом и называли его дегенератом. ,
Если это розыгрыш, он с ними сквитается. Но если кто-то попал в беду, Эдмунд
обязан прийти на помощь.
  - Вы здесь? - спросил он, прикладывая ухо к опечатанному ящику. - Сейчас
я вас выпущу.
  Эдмунд решительно стиснул побледневшие губы, набираясь храбрости, и
дернул ручку камеры "4Е".
  Дверца распахнулась. В ящике металось что-то непонятное и ужасное, рвущееся
наружу.
  Эдмунд вскрикнул и попытался захлопнуть дверцу. Его взгляду предстал
темный зев камеры, в котором бился загадочный скрученный клубок, царапая стены
и оставляя вмятины на нержавеющей стали. Выдвижной ящик раскачивался и гро-
хотал.
  Из камеры высунулся мясистый придаток, сгибаясь немыслимым для
суставчатой конечности образом, более всего похожий на... обрубок щупальца!
  Эдмунд вновь взвыл и подпер дверцу спиной, отчаянно извиваясь всем телом,
чтобы щупальце не смогло к нему прикоснуться. Под его тяжестью ящик начал
закрываться. Чудовище вытянуло еще несколько отростков, находившихся там, где
когда-то были руки и ноги, и принялось цепляться ими за скользкую металлическую
дверцу, стараясь удержаться на месте и выбраться наружу.
  С внутреннего потолка камеры капала тягучая слизь, похожая на слюну.
  Эдмунд налег сильнее, и дверца почти захлопнулась, придавив два щупальца и
многосуставчатый палец твари. Другие ее конечности, слишком многочисленные,
чтобы назвать их руками и ногами, извиваясь и раскачиваясь, поползли внутрь.
  При этом чудовище молчало, не издавая ни слов, ни болезненных криков,
только продолжало неистово скрежетать и колотить по металлу.
  Эдмунд напряг все свои силы и раздавил щупальце. Чудовище дернулось и
втянуло конечности, прячась в холодильной камере.
  Эдмунд, постанывая, привалился к дверце и нажимал до тех пор, пока не
раздался щелчок задвижки. Потом он вздохнул, испытывая громадное облегчение и
трясясь всем телом, повернул ручку, накрепко запер замок и застыл на месте, с
ужасом взирая на умолкший холодильник.
  Он получил короткую передышку, но уже мгновение спустя запертое в камере
создание вновь начало яростно стучать.
  - Эй вы там! Потише! - испуганно воскликнул Эдмунд.
  Потом он сделал то, что казалось ему лучшим выходом из положения -
бросился к щитку управления и настроил регулятор на самую низкую температуру,
до предела замораживая камеры в надежде, что глубокий холод справится с чудови-
щем и утихомирит его. Систему только что заправили под завязку, и морозильный
агрегат должен был мгновенно справиться со своей задачей - сохранять улики,
исключая любую возможность дальнейшего гниения и распада мертвой плоти.
  Вероятно, уже сейчас в этом металлическом ящике размером с гроб
циркулирует ледяной воздух, достаточно холодный, чтобы заморозить кошмарную
тварь, каким-то образом занявшую место человеческого трупа.
  В следующую секунду из камеры вновь послышались неистовые удары -
должно быть, чудовище охватила предсмертная агония. Эдмунду хотелось бежать
прочь, но он не решался оставить свой пост. Он не знал, что делать дальше, не знал
иного способа справиться с возникшим затруднением... Холод. Холод заморозит
чудовище.
  Удары и скрип раздавались все реже, и наконец Эдмунд сумел собраться с
силами, торопливо подбежал к телефону, нажал клавишу и вызвал службу
безопасности.
  Через несколько минут появились два охранника, заранее настроенные
скептически и насмешливо - ночная смена морга беспокоила их ложными
вызовами намного чаще, чем любой другой пост в клинике, - а запертое в ящике
чудовище к этому времени окончательно успокоилось. Замерзло, надо полагать.
  Охранники позубоскалили, решив, что Эдмунда подвело излишне живое
воображение, но на сей раз он молча снес их издевки.
  Когда пришедшие отпирали камеру "4Е", Эд-мунд отодвинулся подальше и
еще раз предупредил их об опасности, но охранники тем не менее открыли ящик.
  Стоило им бросить взгляд на хранящиеся там бренные останки, и смех застыл у
них на губах.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  17

  Росс-аилендскии мост
Портленд, штат Орегон
Четверг, 7:18
Мост вытягивался над рекой и исчезал в утреннем тумане. Его сводчатые
кружевные фермы уходили в серую мглу, словно бесконечный туннель.
  Для Джереми Дормана это был лишь путь через Уилламет-ривер, отрезок
долгой дороги, уводящей прочь из города в лес - туда, где он рассчитывал
отыскать Патрицию и Джоди Кеннесси.
  Пошатываясь, Джереми сделал шаг, потом еще один. Он не чувствовал своих
ступней, которые представлялись ему чем-то вроде мясистых наростов на концах его
ног; они и сами по себе казались резиновыми, как будто тело Дормана видоизмени-
лось, отрастив на самых неожиданных местах дополнительные конечности.
  Добравшись до верхней точки арки моста, он почувствовал себя так, словно его
подвесили в воздухе, хотя темная пелена тумана не давала разглядеть реку,
катившую свои воды далеко внизу. Огни города, небоскребов и уличных фонарей
казались отсюда призрачными искорками света.
  Дорман продолжал плестись вперед, сосредоточив свое внимание на точке, где
мост уходил в туман. Его цель была проста - перебраться по мосту на другой берег.
  Шаг за шагом. А как только Дорман выполнит эту задачу, он поставит себе другую,
потом еще одну - и так далее, пока не выберется из Портленда.
  Ему казалось, что поросшие лесом прибрежные горы и драгоценный пес
находятся на неописуемо далеком расстоянии отсюда.
  Утренний воздух был влажный и холодный, но Дорман его не чувствовал, не
замечал даже своей промокшей насквозь липкой одежды. Он весь покрылся гусиной
кожей, но это не имело ни малейшего отношения к температуре и было лишь еще
одним проявлением свирепой болезни, охватившей организм Дормана до последней
клетки. Как ученый он должен был отнестись к своему нынешнему состоянию с
интересом, но как жертва недуга считал его ужасающим.
  Дорман с усилием сглотнул. Ему казалось, что горло забито липкой слизью,
сочившейся изо всех пор. Когда Дорман стискивал зубы, они свободно шатались в
деснах. Поле зрения окружало черное кольцо слепоты.
  Дорман двигался вперед. У него не было иного выбора.
  По настилу моста прогрохотал тяжелый пикап. В ушах Дормана зазвенело эхо
ревущего двигателя и скрипа шин. Он смотрел вслед красным габаритным огням,
исчезавшим во мгле.
  Внезапно желудок Дормана сжался в комок, а позвоночник изогнулся, словно
рассерженная змея. Он испугался, что его организм вот-вот развалится на части,
превратившись в лужицу распавшейся плоти и судорожно подрагивающих мышц, в
желатинообразную массу, которая медленно потечет по решетчатой пешеходной
дорожке моста.
  Дорман издал яростный нечеловеческий вопль, расколовший утреннее
безмолвие.
  Вытянув слизистую, словно покрытую воском руку, он уцепился за поручень,
пытаясь удержать равновесие и заставить тело прекратить биться в конвульсиях. Он
опять потерял власть над собой.
  Ему становилось все труднее справляться с собственным организмом.
  Биологические системы отказывались подчиняться разуму и начинали жить
собственной жизнью. Дорман ухватился за поручень обеими руками и стискивал его
до тех пор, пока ему не показалось, что металл вот-вот согнется.
  Должно быть, сейчас он был похож на самоубийцу, который перегнулся через
ограждение моста, вглядываясь в туманную дымку и шелестящую внизу воду, но
Дорман и не думал сводить счеты с жизнью. Все, что он делал, было подчинено
одной цели - сохранить себя любой ценой.
  Дорман не мог обратиться в клинику - на свете не существовало врачей,
способных исцелить его недуг. И если бы ему пришлось называть себя, он мог бы
привлечь к своей персоне нежелательное внимание. Он не смел рисковать. Он дол-
жен был собраться с силами и терпеть.
  В конце концов спазм прошел, и Дорман, чувствуя слабость и дрожь, вновь
отправился в путь. На сей раз ему удалось совладать с телом, сохранить над ним
власть. Теперь Дорману предстояло сосредоточиться и освежить в памяти свою
цель.
  Он должен найти эту проклятую собаку.
  Дорман сунул пальцы в нагрудный кармашек рваной куртки и достал оттуда
мятую закопченную фотографию, вынутую из разбитой рамки, что лежала в столе
Дэвида Кеннесси. Со снимка ему улыбались юное прекрасное лицо Патриции с
тонкими чертами, обрамленное светлыми рыжеватыми волосами, и худощавый
растрепанный Джоди, всем своим видом показывая, как они счастливы, - это были
добрые времена, когда Джоди еще не болел лейкемией, а у Дэвида не было
безрассудного, отчаянного стимула к продолжению исследований.
  Дорман сузил глаза, накрепко впечатывая изображение в собственную память.
  Он был близким другом Кеннесси, он заменял Джоди дядю и был, по сути дела,
членом семьи, куда более родным, нежели капризный и грубый Дарин. Хорошо зная
Патридию, Дорман имел вполне отчетливое представление о том, где она могла
скрываться. Вероятно, Патриция считает,
что она в безопасности, ведь Дарин так любил хранить свои тайны.
  Внутренний карман куртки Дормана, словно свинцовый кистень, оттягивал
тяжелый револьвер, взятый у погибшего охранника.
  Добравшись в конце концов до противоположного конца Россайлендского
моста, Дорман свернул на запад. Где-то вдали маячили покрытые туманом лесистые
прибрежные горы.
  Дорман рассчитывал найти Кеннесси и увести с собой пса, не попавшись на
глаза Патриции и Джоди. Ему претила сама мысль об убийстве - черт возьми,
парень и так уже стоял одной ногой в могиле, лейкемия превратила его в настоящий
скелет, - но если придется, Дорман застрелит их, и собаку тоже. Сейчас, когда речь
шла о жизни и смерти, его отношение к семейству Кеннесси не имело никакого
значения.
  Его руки и без того были по локоть в крови.
  Он еще раз проклял Дэвида и его наивность. Дарин оказался умнее и смылся,
забравшись в пещеру и завалив вход камнями. Дэвид же, вспыльчивый и
неосторожный, охваченный стремлением помочь Джоди, в своей слепоте никак не
желал понять, кто и зачем финансирует его работу. Неужели он действительно
думал, что в лабораторию "ДайМар" вкладывают миллионы только для того, чтобы
Дэвид Кеннесси мог пораскинуть мозгами и отыскать морально оправданный способ
применения своего открытия?
  Дэвид забрел на минное поле политики, дав ход всем тем событиям, которые
привели к столь ужасающим результатам, в том числе поставив Джереми Дормана
перед необходимостью сделать первый шаг для собственного спасения.
  Шаг, который закончился неудачей. Хотя прототип и сохранил на первых порах
его жизнь, тело Дормана постепенно превращалось в биологический кисель, и
теперь он ничего не мог с этим поделать.
  Во всяком случае, до тех пор, пока не отыщет собаку.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  18

  Побережье штата Орегон.
  Четверг, 12:25
Малдер подкатил к колонке маленькой обшарпанной бензозаправки и, выйдя из
машины, бросил взгляд в сторону стеклянной будочки с эмблемой "Континентал-
ойл". В глубине души он рассчитывал увидеть старичков, сидящих в креслах-
качалках на крылечке, или хотя бы служащего, который выскочит из конторы с
выражением фальшивой сердечности на лице.
  Скалли тоже выбралась из салона, чтобы размяться. Они с Малдером несколько
часов кряду мчались по шоссе номер 101, разглядывая суровый ландшафт
побережья, проносясь мимо крохотных деревушек и одиноких домов, прятавшихся в
складках лесистых холмов.
  Где-то неподалеку обитала группа "вольных дикарей", к которым ушел брат
Дэвида Кеннесси, и где-то в этих же местах черный Лабрадор попал под машину. По
мнению Малдера, это не было случайным совпадением. Он намеревался отыскать
Дарина и получить от него исчерпывающую информацию о работах, проводившихся
в "Дай-Мар". Если Дарин знал о взрыве в лаборатории, он мог также знать о том,
где скрывается Патриция.
  Однако сведения об "отшельниках" были неясны и расплывчаты. Сам принцип,
который их объединял, заставлял общину держать свое местонахождение в секрете,
отказываясь от услуг телефонной и электрической компаний. Вероятно, найти лагерь
будет ничуть не проще, чем отыскать Патрицию и Джоди.
  Малдер отвинтил пробку бензобака и снял с колонки заправочный пистолет. В
тот же миг дверь конторы распахнулась, едва не слетев с петель, и оттуда выскочил
приземистый седовласый мужчина с брюшком. По-видимому, он не имел никакого
понятия об "обслуживании с улыбкой".
  - Эй, убери свои лапы от пистолета! - рявкнул он, наливаясь гневом. - Тут
тебе не самообслуживание!
  Малдер посмотрел на патрубок, который держал в руках, потом перевел взгляд
на транспарант, предлагавший посетителям самим заправлять свои машины. Толстяк
подскочил к нему и вырвал из его пальцев шланг, словно это была опасная игрушка,
попавшая в руки ребенку. Он сунул сопло в бак и нажал рукоятку, после чего
горделиво отступил в сторону, как будто эту деликатную операцию можно было
доверить только опытному профессионалу.
  - В чем дело, мистер? - осведомилась Скалли.
  Толстяк бросил на нее сердитый взгляд, потом посмотрел на Малдера так,
словно клиенты представлялись ему непроходимыми тупицами. Глянув на номерной
знак машины, взятой ими напрокат, он качнул головой и пробурчал:
  - Тут вам не Калифорния, а Орегон. Мы не позволяем дилетантам накачивать
себе бензин.
  Малдер и Скалли переглянулись поверх крыши автомобиля, и Малдер полез во
внутренний карман пальто.
  - Вообще говоря, мы не калифорнийцы. Мы федеральные служащие, работаем
в ФБР, и смею вас заверить, заливка горючего в бак - не самая трудная из тех наук,
которые нам преподавали в Квантико. - Он взмахнул удостоверением, указал в
сторону Скалли и добавил: - Между прочим, моя напарница не уступает мне в
умении заправлять машину.
  Толстяк скептически воззрился на Малдера. Его рваная фланелевая рубаха была
покрыта масляными пятнами, а щеки выбриты полосами, придавая ему неряшливый
неопрятный вид. Судя по всему, этот человек за всю жизнь ни разу не осквернил
свои пальцы завязыванием галстуков.
  Скалли показала ему фотографию Патриции и Джоди Кеннесси.
  - Мы ищем этих людей, - сказала она. - Женщину лет тридцати пяти и ее
двенадцатилетнего сына.
  - Впервые вижу, - отозвался толстяк и вперил взгляд в заправочный
пистолет. На счетчике колонки, сменяя друг друга, щелкали цифры.
  - У них есть собака, - добавил Малдер. - Черный Лабрадор.
  - Впервые вижу, - повторил толстяк.
  - Вы даже не посмотрели на снимок, - сказала Скалли, вытягивая руку с
фотографией над крышей автомобиля и поднося ее поближе к глазам заправщика.
  Тот тщательно изучил снимок и вновь отвернулся.
  - Впервые вижу. У меня есть более важные занятия, чем разглядывать всякого
проезжающего.
  Малдер приподнял брови. По его мнению, этот человек принадлежал к тому
типу людей, которые очень внимательно рассматривают любого клиента и любого
незнакомца, попавшегося им на глаза. Малдер ничуть не сомневался, что еще до
захода солнца воя-округа в радиусе десяти миль будет знать о федеральных агентах,
рыщущих по просторам орегонского побережья.
  - Не доводилось ли вам слышать о поселении "вольных дикарей" в этом
районе? - спросил он. - У нас есть основания полагать, что люди, которых мы
разыскиваем, могут укрываться там у своих родственников.
  На лице толстяка появилась удивленная мина:
  - Да, есть такие. Эти придурки прячутся в горах, в самой чащобе, и ни один
человек, у кото
рого найдется хоть капля здравого смысла, нипочем не решится приблизиться к
их лагерям.
  Скалли протянула ему свою визитную карточку.
  - Если вы что-нибудь узнаете, позвоните нам, пожалуйста, - попросила она.
  - Мы не собираемся арестовывать этих двоих. Они не совершили ничего
противозаконного. Им нужна помощь.
  - Буду рад выполнить свой гражданский долг, - отозвался толстяк и, догнав
показания счетчика до круглой суммы, в приступе внезапной щедрости слил в бак
остатки горючего в шланге еще на несколько центов.
  Малдер расплатился, получил квитанцию, и они со Скалли уселись в машину.
  - Здешний народ предпочитает уединение, особенно вдали от городов, -
сообщил Малдер. - Штат Орегон дает прибежище всевозможным отшельникам,
поклонникам естественного образа жизни - короче говоря, всякому, кто не желает
общаться с внешним миром.
  Скалли бросила взгляд на фотографию, лежащую у нее на коленях, посмотрела
на улыбающееся лицо Джоди Кеннесси, и Малдер понял, какая дума занимает ее
мысли.
  - Хотела бы я знать, что заставило брата Дэвида так поспешно скрыться из
виду, - сказала она.
  Миновало еще четыре часа, в течение которых Малдер и Скалли стучались в
двери, заглядывали в кафе, сувенирные лавки и музеи, и Малдер уже начинал
сомневаться в том, что от их методичных систематических поисков будет какой-то
толк, если им не удастся раздобыть другие, более надежные сведения о
местонахождении Дарина Кеннесси.
  У них было две возможности: прохлаждаться в номере мотеля в Линкольн-Сити
либо что-то делать. Малдер, как правило, не любил сидеть сложа руки.
  Он взял в руки сотовый телефон, намереваясь проверить, можно ли дозвониться
до окружного медэксперта Фрэнка Квинтона, чтобы узнать результаты анализов
загадочной слизи, и обнаружил, что это невозможно - они выехали за пределы
зоны действия аппаратуры. Малдер вздохнул, подумав, что к этой минуте они со
Скалли, должно быть, пропустили с десяток звонков. Лесистые горы были
практически необитаемы, и, уж конечно, там вряд ли имелось надлежащее
электрооборудование. Сотовые подстанции оказались слишком далеко друг от
друга, чтобы обеспечить надежную связь. Малдер сложил антенну и сунул телефон в
карман.
  - Похоже, мы отрезаны от внешнего мира, - сказал он Скалли.
  По обе стороны дороги возвышались величественные сосны, напоминая вход в
католический собор. Асфальт был покрыт мокрыми листьями, хвоей и скользкой
влагой. Кому-то из местных жителей пришло в голову установить вдоль обочины
забор из колючей проволоки, увешанный через равные промежутки табличками
"Хода нет".
  Малдер медленно катил по дороге, оглядываясь вокруг.
  - Не очень-то дружеский прием, как ты полагаешь?
  - На мой взгляд, хозяева малость перестарались, - ответила Скалли. -
Человек, который чересчур дорожит своим уединением, непременно что-то
скрывает. Не кажется ли тебе, что где-то рядом находится лагерь "отшельников"?
  Малдер краешком глаза заметил движущееся черное пятно, крупное животное,
бегущее вдоль дороги. Он прищурил глаза, присмотрелся и нажал на тормоз.
  - Скалли! Гляди! - Малдер ткнул пальцем, уже не сомневаясь в том, что
видит за забором черного пса, похожего по размерам на пропавшее животное. Пес
бросил на него любопытный взгляд и скрылся среди деревьев. - Выходи, Скалли,
  - добавил Малдер. - Надо проверить. А вдруг это Вейдер?
  Он поставил машину на узкую гаревую обочину и выскочил на асфальт. Скалли
волей-неволей пришлось ступить в кювет, и она внимательно глядела себе под ноги.
  Малдер бросился к забору, раздвинул ржавую проволоку и, нагнув голову,
пробрался на ту сторону и повернулся, чтобы помочь Скалли. Пес несколько секунд
наблюдал за ними из-за деревьев, потом нервно затрусил прочь. Малдер бежал за
ним, ломясь сквозь кусты.
  - Эй, собачка! - крикнул он и попытался свистнуть. Пес гавкнул, повернулся
и помчался во весь опор.
  Скалли бежала следом.
  - По-моему, если ты хочешь подманить пугливую собаку, нужно действовать
совсем по-другому, - заметила она.
  Малдер остановился, но, услышав собачий лай, воскликнул:
  - Вперед, Скалли!
  Даже здесь, в безлюдной чащобе, то и дело попадались висящие на деревьях
жестянки "Нет хода", "Частная собственность" и "Нарушители будут наказаны".
  Некоторые из них были испещрены дырочками от крупной дроби.
  Скалли поторапливалась, но держалась настороже, не забывая о более чем
реальной опасности, которую представляли собой ловушки и другие незаконные
меры предосторожности, которыми славились сторонники естественного образа
жизни. В любую секунду ее нога могла угодить в проволочный капкан, а сама она -
очутиться на дне глубокой ямы.
  Малдер, лавируя между деревьями и задыхаясь, бежал вслед за черным
Лабрадором вверх по склону. Наконец он достиг макушки холма и оказался на
границе участка, отмеченного транспарантами "Опасность".
  Вскоре его догнала раскрасневшаяся Скалли, и они вдвоем поднялись на
вершину.
  - Ну и ну, - пробормотала Скалли.
  Внезапно навстречу выбежала завывающая собачья свора, и в этот миг Скалли
увидела увенчанный колючей проволокой сетчатый забор, за которым располагался
целый городок из приземистых домиков, силосных ям, сборных коттеджей и сто-
рожевых будочек.
  Черный пес бежал к лагерю.
  Малдер и Скалли остановились, чувствуя под ногами мягкую лесную землю, и в
тот же миг из будочек по углам городка выскочили вооруженные мужчины. На
порогах домиков показались жители. Из окон выглядывали женщины, которые
держали на руках младенцев, судя по всему, собираясь защищать их от вторжения,
казавшегося им полицейской облавой. Мужчины разразились криками, подняли
винтовки и открыли предупредительный огонь в воздух.
  Малдер немедленно задрал руки. Из лагеря выскочили еще несколько собак -
овчарки, ротвейлеры и доберман-пинчеры.
  - По-моему, это и есть те самые "вольные дикари", которых мы с тобой ищем,
  - промолвила Скалли.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  19

  Лагерь "вольных дикареи".
  Четверг, 17:09
  - Мы из ФБР! Позвольте мне достать свое удостоверение! - крикнул Малдер
и с нарочитой неспешностью полез во внутренний карман куртки.
  Однако все стволы по-прежнему оставались нацелены на него, и Малдер понял,
что отшельники не имеют ни малейшего желания общаться с представителями
государственных властей.
  Из толпы выступил длиннобородый мужчина средних лет и, подойдя к ограде,
вперил в пришедших гневный взгляд.
  - Что, федеральные агенты уже разучились читать? - спросил он твердым
интеллигентным голосом. - Чтобы проникнуть сюда, вам пришлось миновать
десятки запрещающих знаков. У вас есть оформленный по всем правилам ордер?
  - Простите, сэр, - отозвалась Скалли. - Мы лишь пытались поймать вашу
собаку. Большую черную собаку. Мы ищем человека по имени Дарин Кеннесси и
имеем основания полагать, что он может поделиться с нами сведениями относи-
тельно вот этих людей, женщины и ребенка. - Она сунула руку в карман и вынула
фотографии.
  - Сделав хотя бы один шаг вперед, вы окажетесь на минном поле, -
предупредил бородач. Остальные взирали на Малдера и Скалли со все возраставшим
недоверием. - Так что стойте где стоите.
  Малдер сомневался, что хозяева собак позволили бы своим питомцам бегать
где заблагорассудится, если бы лагерь действительно окружало минное поле...
  впрочем, кто их знает? А Малдеру совсем не хотелось спорить с этим человеком.
  - Кто они, те люди, которых вы ищете? - осведомилась женщина с тяжелой
винтовкой в руках. Она выглядела столь же грозно, как и мужчины. - И какое у вас
дело к Дарину?
  Малдер сделал каменное лицо, стараясь не выдать своего волнения. Наконец-то
им удалось напасть на след брата Дэвида Кеннесси!
  - Мальчик, изображенный на этой фотографии, - племянник Дарина
Кеннесси, и ему требуется неотложная медицинская помощь, - ответила Скалли,
повышая голос. - У них был пес, черный Лабрадор. Мы увидели вашу собаку и
решили, что это и есть та самая, которую мы ищем.
  Мужчина с бородой рассмеялся:
  - Это спаниель, а не Лабрадор.
  - А что случилось с отцом ребенка? - спросила женщина.
  - Его недавно убили, - ответил Малдер. - Лаборатория, в которой он
работал - и Дарин тоже, - погибла в пожаре. Женщина и мальчик исчезли. Мы
подумали, что они могли спрятаться здесь, в вашем лагере.
  - Почему мы должны вам верить? - произнес мужчина. - Может, вы и есть
те люди, о которых нас предупреждал Дарин.
  - Позовите Дарина! - крикнула женщина, оглянувшись через плечо, и,
посмотрев на бородача, добавила: - Пусть он сам решает. У нас достаточно
винтовок, чтобы в случае надобности утихомирить этих двоих.
  - Мы не причиним вам беспокойства, - заверила ее Скалли. - Мы лишь
хотим кое-что узнать.
  По ступенькам одной из землянок поднялся худощавый мужчина с копной
густых светло-каштановых волос. Он нерешительно подошел поближе,
остановившись рядом с бородачом и сердитой женщиной.
  - Я Дарин Кеннесси, брат Дэвида, - сказал он. - Что вам угодно?
  Малдер и Скалли вкратце ввели его в курс дела, и на лице Дарина появилось
выражение глубокой скорби.
  - Если не ошибаюсь, вы и прежде ожидали чего-то в этом роде, еще до
уничтожения лаборатории и убийства вашего брата? - спросил Малдер. - Уже
несколько месяцев назад вы отказались продолжать исследования и спрятались
здесь, скрылись от постороннего взгляда...
  Дарин вспылил.
  - Я бросил исследования из этических соображений! - воскликнул он. - Я
увидел, что наши эксперименты принимают зловещий характер, к тому же мне не
нравились некоторые фонды... источники, из которых мой брат получал
финансирование. Я решил отмежеваться от этих работ и людей, которые за ними
стояли, и порвал с ними полностью и окончательно.
  - Мы предпочитаем держаться подальше от таких людей и избегаем контактов
с окружающим миром, - пояснил бородач. - Мы строим здесь сообщество
крепких семей и добрых заботливых соседей. Мы не желаем иметь дела с такими,
как вы - людьми в костюмах и галстуках.
  Малдер вздернул подбородок.
  
  
  - Не доводилось ли вам, ребята, читать манифест Юнабомбера*? - спросил
он. Дарин нахмурился:
  - То, как Юнабомбер распорядился достижениями физики взрывчатых
веществ, возмущает и тревожит меня ничуть не меньше, чем те опасности, которые
сулят иные научные открытия. Не все, конечно. Но в особенности нанотехнологии.
  Кеннесси умолк, чтобы набрать в грудь воздуха. Малдер подумал, что могучему
интеллекту создателя компьютерных микросхем тесно под нарочито простецким
обликом "вольного дикаря" в грубой домотканой рубахе.
  - Крохотные самовосстанавливающиеся частицы, достаточно маленькие,
чтобы действовать внутри человеческой клетки, достаточно гибкие, чтобы
приспосабливаться к любым условиям... и достаточно умные, чтобы знать, что они
делают, - продолжал Дарин.
  Малдер посмотрел на Скалли.
  - Воистину, великое порой заключается в малом, - насмешливо произнес он.
  Глаза Дарина полыхнули яростью:
  - Именно потому, что наномашины так малы, они могут очень быстро
перемещать свои составные части. Хороший пример тому - колибри, машущая
крылышками. Рой наномашин, запущенных в кучу руды или в бак с морской водой,
собирает содержащееся там серебро, золото или платину до последнего атома и
складывает их в контейнеры, действуя организованно, беззвучно, не тратя лишней
энергии.
  - Это и была ваша работа в "ДайМар"? - спросила Скалли.
  - Я начал эти исследования намного раньше, - ответил Дарин.- Потом мы с
Дэвидом объединили усилия и направили наши идеи в другое, более волнующее
русло. Наномашины способны выполнять внутри человеческого тела ту же работу,
которой заняты белые кровяные тельца, избавляющие организм от микробов,
бактерий и вирусов. Но в оТличие от кровяных телец наши крохотные врачи могут
исследовать цепи ДНК и, обнаруживая клетку, которая грозит вызвать появление
раковой опухоли, перепрограммировать ДНК, устраняя найденные мутации.
  Представьте себе, что нам удалось создать крохотные приборы, которые можно
запустить в человеческий организм, чтобы они выполняли там роль "биологического
полицейского" - субмикронных роботов, которые отыскивают и излечивают
заболевания на клеточном уровне.
  - Лекарство против рака, - заметил Малдер.
  - И любой другой болезни. Скалли бросила на Дарина скептический взгляд:
  - Господин Кеннесси, я читала нечто подобное в популярных научных
изданиях, но не встретила ни единого указания на возможность такого
революционного прорыва в области нанотехнологий в течение ближайших десятков
лет.
  - Наука порой развивается быстрее, чем вы думаете, - отозвался Дарин. - В
Висконсинском университете литографическим методом была изготовлена
действующая модель автомобильной коробки передач размером в одну десятую
миллиметра. Инженеры телефонной фирмы "Белл" создали полупроводниковые
приборы, состоящие из кластеров, в каждом из которых насчитывается от шести до
двенадцати атомов. Ученые альма-денского центра IBM при помощи сканирующего
туннельного микроскопа нарисовали подробную карту Западного полушария на
площадке в одну пятнадцатую диаметра человеческого волоса.
  - Но ведь размеры контактов, проводов и орудий, которыми манипулирует
человек, нельзя уменьшать до бесконечности, - возразил Мал-дер.
  Собачья свора разразилась громким лаем, и бородач отправился утихомиривать
псов. Дарин нахмурился, словно разрываясь между необходимостью скрывать и
отрицать свои научные достижения и той явной страстью, которую он питал к
бывшей работе.
  - Это лишь одна сторона дела. Мы с Дэвидом подобно многим другим решили
по примеру природы создать самовоспроизводящиеся механизмы. К тому времени в
Гарвардском университете уже научились использовать аминокислоты и белки в
качестве шаблонов для создания устройств, которые не превышали бы своими
размерами, скажем, живую клетку. Объединив наши знания в области
полупроводниковой микроминиатюризации и самоорганизации биологических
систем, мы с Дэвидом попытались применить на практике достижения гарвардцев,
надеясь совершить серьезный прорыв в технологиях.
  - Удалось?
  - Во всяком случае, до моего ухода из лаборатории исследования развивались
успешно. Подозреваю, мой недалекий братец продолжал рваться вперед, играя с
огнем.
  - Почему же вы бросили такие многообещающие эксперименты?
  - У медали всегда есть обратная сторона, господин Малдер, - сказал Дарин,
оглядываясь на своих соседей по лагерю. - От ошибок не застрахован никто.
  Прежде чем добиться успеха, исследователь, как правило, совершает с полдюжины
грубых промахов - это неотъемлемая составляющая процесса познания.
  * Юнабомбер - серийный маньяк-убийца, посылавший бомбы по почте. Обещал
прекратить свои бесчинства, если "Нью-Йорк тайме" или "Вашингтон пост"
опубликуют его манифест - пространный документ с критикой в адрес
современного общественного устройства и призывами решительно
воспрепятствовать научно-техническому прогрессу.
  Вопрос в следующем: имеем ли мы право на ошибку, если речь идет о
нанотехнологиях?
  Женщина с винтовкой в руках что-то проворчала, но оставила свои замечания
при себе.
  - Представьте себе, что одному из наших первых образцов, примитивному
наномеханизму без ограничителей и системы защиты удалось вырваться за пределы
лаборатории, - продолжал Дарин. - Если он запрограммирован на самораз-
множение и его копии обладают тем же свойством, то уже через десять часов в мире
будет насчитываться около шестидесяти восьми миллиардов наномашин. Менее чем
за двое суток оказавшиеся на воле механизмы перелопатят всю планету, об-
рабатывая одну-единственную молекулу за раз. Всего лишь два дня отделяют начало
процесса от конца света. А теперь попробуйте припомнить хотя бы один случай,
когда какое-нибудь правительство ухитрялось столь быстро принять решение, даже
оказавшись в критической ситуации.
  Теперь Малдер понимал, какой переполох могли вызвать в верхах результаты
экспериментов Кеннесси. Стоит ли удивляться тому, что их попытались свернуть
любой ценой?
  - Если не ошибаюсь, вы покинули лабораторию еще до того, как могли
опубликовать свои открытия, - сказала Скалли.
  - Наши результаты никто и никогда не опубликует, - с горечью в голосе
отозвался Дарин. - Я всегда знал, что они останутся недоступными для общества.
  Дэвид то и дело поднимал шум, требуя написать статью, сообщить о результатах
наших первых опытов на крысах и мелких грызунах, но я всякий раз отговаривал
его. И наш ассистент Джереми Дорман тоже. - Дарин глубоко вздохнул. - Судя по
тому, что лабораторию в конце концов решили взорвать, а наши записи уничтожить,
мы подошли к открытию слишком близко.
  - Где сейчас находятся Патриция и Джоди? - спросила Скалли. - Они с
вами?
  - Нет, наши пути-дорожки разошлись, - ответил Дарин, фыркнув. - С тех
пор как я поселился в лагере, мы не встречались и не разговаривали. - Он обвел
рукой землянки, сторожевые будки, колючую проволоку, собачью свору и сказал: -
Это место показалось бы им скучным и унылым.
  - Но ведь вы - родной дядя Джоди, - заметил Малдер.
  - Единственный человек, которого этот мальчишка удостаивал своим
вниманием, - это Джереми Дорман. Он-то и был настоящим дядей Джоди.
  - Дорман тоже погиб в пожаре, - ввернула Скалли.
  - Джереми был нашим младшим компаньоном, но он прекрасно разбирался в
коммерческой стороне дела, - сказал Дарин. - Он обеспечил
первоначальное финансирование и продолжал заботиться о том, чтобы мы не
испытывали нехватки средств. Когда я ушел, Джереми, вероятно, был счастлив стать
правой рукой Дэвида. Кроме работы, меня с ними ничто не связывало, ни тогда, ни
теперь, - добавил Дарин, нахмурившись. Его лицо все больше мрачнело, как будто
весть о гибели брата только сейчас начинала проникать в его сознание. - А ведь
когда-то мы были очень близки, любили вместе бродить по лесам.
  - Где именно? - спросил Малдер.
  - Патриция построила маленькую хижину, в которой я прятался, когда
надоедало работать.
  Скалли посмотрела на Малдера, потом опять на Дарина.
  - Не могли бы вы сообщить нам, где находится ваша хижина?
  Дарин вновь нахмурился, встревоженный и смущенный.
  - Неподалеку от Кольвена, на вырубках, - ответил он.
  - Вот моя карточка, - сказал Малдер. - Если объявятся Патриция и Джоди,
или вы узнаете что-нибудь важное...
  - В нашем лагере нет телефонов, - раздраженно перебил его Дарин.
  - Спасибо, мистер Кеннесси, мы и так отняли у вас много времени, -
торопливо произнесла Скалли, хватая Малдера за рукав.
  - Осторожнее на минном поле! - крикнул бородач.
  - Постараемся, - отозвалась Скалли.
  Усталый и взмокший, Малдер тем не менее с воодушевлением переваривал
полученную информацию.
  Они шагали по густому лесу, оставляя за спиной предупреждающие знаки и
направляясь к дороге, на обочине которой оставили свою машину.
  Образ жизни "вольных дикарей" никак не укладывался у Скалли в голове.
  - Люди обожают создавать себе трудности, чтобы потом преодолевать их, -
пробурчала она.
  
  
  
  
  

                  20

  Коттедж семейства Кеннессч.
  Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Четверг, 23:47
Услышав стон Джоди, Патриция очнулась от беспокойного сна и, отбросив
пахнущее плесенью одеяло, уселась на своей узкой койке, стоящей в единственной
отдельной спальне коттеджа.
  - Джоди!
  В коттедже царили темнота и тишина - до тех пор, пока не гавкнул Вейдер.
  Патриция протерла заспанные глаза, откинула светлые рыжеватые волосы с лица и
расшвыряла оставшиеся одеяла, словно разрывая путы, держащие ее вдали от
мальчика. Сыну нужна ее помощь.
  По пути в гостиную Патриция налетела на старое деревянное кресло и пинком
отбросила в сторону, ушибив ступню.
  - Джоди! - еще раз воскликнула она, слепо устремляясь вперед, в
кромешную тьму.
  Наконец она взяла себя в руки и проделала остаток пути, едва освещенного
серебристыми лучами луны. На диване в гостиной лежал Джоди, взмокший от пота.
  В камине угасали красно-оранжевые угли, распространяя вокруг скорее запах
горящего дерева, чем тепло. После наступления темноты дыма не было видно.
  В первое мгновение тлеющие угли напомнили Патриции о взрыве в "ДайМар",
о яростном пламени, в котором погиб ее муж. От этого страшного воспоминания
Патрицию бросило в дрожь. Дэвид был честолюбив, порывист и, вероятно,
преступил грань допустимого риска. Но он искренне верил в свои исследования и
работал не покладая рук.
  И отдал жизнь за свои открытия... а Джоди потерял отца.
  Вейдер, выпрямившись, сидел у постели мальчика, заботливо обнюхивая его
грудь, - верный страж, охраняющий покой хозяина. Увидев Патрицию, он шлепнул
хвостом по полу, на котором лежала упавшая подушка, и, уткнувшись носом в
одеяла, заскулил.
  Джоди вновь издал тот самый звук, что испугал Патрицию.
  Она замерла на месте, глядя на сына. Вейдер настойчиво смотрел ей в лицо
своими живыми карими глазами, потом еще раз заскулил, словно спрашивая, почему
она ничего не делает. Но Патриция решила не будить Джоди.
  Опять ночные кошмары.
  В течение последней недели Джоди то и дело просыпался в тихом уединенном
доме, испуганный и растерянный. Впрочем, уже с первого дня их отчаянного бегства
у него было достаточно причин для дурных сновидений. Но был ли в том повинен
страх... или что-то иное?
  Патриция опустилась на колени, и Вейдер встряхнулся, тычась носом в бок
женщине, как бы прося утешить и подбодрить его. Патриция энергично похлопала
пса по голове - именно так, как он любил.
  - Все в порядке, Вейдер, - сказала она, скорее пытаясь успокоить себя, чем
собаку.
  Приложив тыльную сторону ладони ко лбу Джоди, Патриция почувствовала
жар. Мальчик шевельнулся, и она подумала, не стоит ли его разбудить. В организме
Джоди шло сражение, настоящая война между клетками. И хотя Дэвид не желал
признавать содеянного, Патриция прекрасно знала, откуда у мальчика высокая
температура.
  Порой она думала, что, может быть, Джоди было бы лучше умереть, - но тут
же начинала ненавидеть себя за эту мысль.
  Вейдер, мягко ступая, подошел к камину, сунул нос под старое, заваленное
тряпками кресло и вернулся к кровати Джоди, неся в зубах мокрый от слюны
теннисный мячик. Он хотел играть, словно полагая, что игрой можно все исправить.
  Патриция отвернулась от дивана и бросила на собаку хмурый взгляд.
  - Ты знаешь, Вейдер, в тебе уж очень много энергии.
  Вейдер заскулил и принялся жевать мячик. В памяти Патриции всплыл один
вечер, когда они с Дэвидом сидели в гостиной своего старого пригородного дома в
Тигарде - дома, который был разорен в ходе недавнего обыска. Джоди, мучаясь от
болей, принял горячую ванну и, проглотив болеутоляющее, рано отправился в
постель, оставив родителей наедине.
  А Вейдер никак не успокаивался. Маленький хозяин не хотел играть, и пес
принялся докучать взрослым. Дэвид неохотно возился с Лабрадором, а Патриция
наблюдала за ними со смешанным чувством изумления и тревоги. Вейдеру стукнуло
двенадцать, столько же, сколько Джоди, и в этом возрасте пес никак не мог быть
столь резв и подвижен.
  - Вейдер опять как щенок, - сказала Патриция. Еще недавно черный
Лабрадор, как и положено стареющей собаке, большую часть времени проводил во
сне, хотя и не забывал приветствовать возвращавшихся домой хозяев, обильно слю-
нявя им руки и размахивая хвостом. Но в последнее время он стал таким
энергичным и игривым, каким не был долгие годы. - Интересно, что с ним
случилось? - добавила она.
  Улыбка Дэвида, его короткие темные волосы и густые брови придавали ему
лихой вид.
  - Ничего особенного, - сказал он. Патриция выпрямилась и выдернула руку
из его пальцев.
  - Ты сделал из Вейдера подопытное животное? Что ты с ним сделал? - Она
повысила голос, произнося слова с холодной яростью. - Что ты с ним сделал?
  Вейдер выронил из пасти игрушку, которую бросал ему Дэвид, и уставился на
Патрицию так,
словно она сошла с ума. Зачем кричать, когда они с хозяином так мило играют?
  Дэвид в упор посмотрел на Патрицию и вздернул брови, сделав простодушно-
искреннее лицо:
  - Ничего. Честное слово!
  Вейдер зарычал и потянул из рук Дэвида игрушку, размахивая хвостом и
упираясь лапами в ковер. Дэвид сопротивлялся, откинувшись для большей
устойчивости на спинку дивана.
  - Ты только посмотри на Вейдера! - воскликнул он. - Ну как тебе могло
показаться, будто с ним что-то неладно?
  За долгие годы семейной жизни Патриция научилась одной вещи и уже
начинала ненавидеть себя за излишнюю проницательность. Она отлично знала,
когда Дэвид лжет...
  Поглощенный своими исследованиями, он продвигался вперед с бульдожьим
упрямством, невзирая на запреты и ограничения. Он редко советовался с женой и,
вгрызаясь в работу, слушался только себя. Такой уж у него был характер.
  Дэвид был слишком увлечен экспериментами, не мыслил без них своего
существования и заметил собравшиеся над "ДайМар" грозовые тучи, когда уже
ничего нельзя было сделать. Патриция была не столь наивна, она замечала людей,
наблюдавших за домом по ночам, следивших за ней, когда она выходила с Дэвидом,
замечала странные щелчки в телефонной трубке... но Дэвид всякий раз с ходу
отметал ее тревоги. Его могучий интеллект оказался на редкость близоруким. И
только в самый последний момент он, почуяв опасность, позвонил Патриции и
предупредил ее.
  Тем временем Джоди погрузился в более спокойный сон. Его температура
оставалась высокой, но Патриция понимала, что тут она бессильна. Подоткнув
одеяла, она откинула со лба сына прямые липкие от пота волосы.
  Вейдер выплюнул мячик, сообразив, что игры не будет. Тяжело вздохнув, он
походил кругами напротив дивана и улегся, приняв удобную позу и охраняя покой
мальчика.
  Успокоенная преданностью собаки, Патриция побрела обратно к своей койке,
довольная тем, что ей не пришлось будить сына, не пришлось зажигать лампы, свет
которых можно было заметить с улицы.
  Оставив Джоди спать, она беспокойно ворочалась на постели, чувствуя, как ее
бросает то в жар, то в холод. Едва живая от усталости, Патриция не решалась
расслабиться и хотя бы на мгновение потерять бдительность.
  Она закрыла глаза и послала молчаливое проклятие Дэвиду, прислушиваясь к
звукам, доносившимся снаружи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  21

  Благотворительная клиника.
  Портленд, штат Орегон.
  Пятница, 5:09
Быстрота, с которой прибыли чиновники, изумила Эдмунда, ведь они должны
были проделать долгий путь из Атланты, штат Джорджия. Гости держались с таким
апломбом, что он даже не решился спросить у них документы.
  Эдмунд был счастлив уже оттого, что нашлись люди, поверившие его рассказу.
  После вчерашнего ночного происшествия он опечатал бокс "4Е" и до предела
понизил температуру холодильника, хотя никто из окружающих не выказывал
особого желания взглянуть на чудовище, так перепугавшее Эдмунда. Он с нетерпе-
нием дожидался разговора со своим наставником, медэкспертом Франком
Квинтоном, но тот занимался анализом образца слизи, полученной в ходе вскрытия.
  Эдмунд рассчитывал, что Квинтон вот-вот освободится и даст ему возможность
подтвердить свои слова.
  Однако первыми в морге появились эти трое - мужчины неприметной
наружности, которые тем не менее действовали так ловко, сноровисто и
самоуверенно, что Эдмунд лишь потупил глаза. Невзирая на тщательно
отутюженные дорогие костюмы гостей, их внешний вид внушал страх.
  - Мы из центра регистрации и учета заболеваний, - заявил один из них. Он
взмахнул карточкой с золотистым щитком и расплывчатой фотографией и спрятал
документ, не дав Эдмунду прочесть хотя бы слово.
  - ЦРЗ? - протянул Эдмунд запинаясь. - Значит, вы приехали за...
  - Мы вынуждены изъять образец органической ткани, который хранится в
морозильных камерах вашего морга, - прервал его мужчина, стоявший слева. -
Насколько нам известно, вчера у вас случилось чрезвычайное происшествие.
  - И еще какое! - воскликнул Эдмунд. - Приходилось ли вам видеть что-либо
подобное? Я перерыл свои справочники...
  - Соображения безопасности требуют уничтожить образец, - сказал
мужчина, стоявший справа, и Эдмунд почувствовал облегчение при мысли о том,
что наконец нашелся человек, который возьмет на себя ответственность и позаботит-
ся о дальнейшем развитии событий.
  - Будьте добры предоставить нам все записи и материальные свидетельства,
имеющие отношение к хранящемуся у вас трупу, - потребовал мужчина, стоявший
в центре.
  - Мы обязаны проверить ваши записи относительно трупа и любые образцы,
которые вы брали, - добавил мужчина, стоявший в середине. - Помимо этого нам
придется принять самые энергичные меры к стерилизации каждого квадратного
сантиметра холодильников вашего морга.
  - Как вы полагаете, я не заразился? - спросил Эдмунд.
  - Это весьма маловероятно. В таком случае у вас немедленно проявились бы
симптомы заболевания.
  Эдмунд поежился и вспомнил о своих обязанностях.
  - Я... я должен убедиться в том, что у вас есть соответствующие полномочия.
  Мой шеф, окружной патологоанатом, несет прямую ответственность за хранящиеся
здесь останки.
  - Это уж точно, - заявил Фрэнк Квинтон, входя в помещение и внимательно
приглядываясь к гостям. - Что произошло?
  - Уверяю вас, сэр, - заговорил мужчина справа, - мы облечены достаточной
властью. Данный случай, вероятно, может быть отнесен к вопросам государственной
безопасности и национального здравоохранения. У нас есть веские основания для
беспокойства.
  - У меня тоже, - отозвался Квинтон. - Связана ли ваша работа с
деятельностью агентов ФБР, которые у нас побывали?
  - Нынешняя фаза операции вне их компетенции, сэр. Это происшествие грозит
серьезной опасностью, если не предпринять должных мер по его локализации.
  Суровый жесткий взгляд мужчины, стоящего в середине, заставил смешаться
даже видавшего виды патологоанатома.
  - Для изъятия э-э-э... биологической массы из холодильника нам придется
вызвать целую бригаду, - сказал первый гость. - Мы обещаем причинить вам как
можно меньше беспокойства.
  - В таком случае, я полагаю... - В голосе мед-эксперта зазвучали
вызывающие нотки, но трое сотрудников ЦРЗ торопливо выдворили Квинто-на и
Эдмунда из тихого опрятного помещения.
  - Пойдем, Эдмунд. Выпьем по чашечке кофе, - сказал наконец
патологоанатом, бросая через плечо возмущенные взгляды.
  Обрадованный приглашением - его еще ни разу не удостаивали такой чести,
  - Эдмунд вызвал лифт, и они спустились в кафетерий. Молодой человек никак не
мог успокоиться; его до сих пор преследовало видение многорукой твари, пы-
тающейся выбраться из холодильного бокса морга.
  В других обстоятельствах Эдмунд непременно забросал бы учителя вопросами,
демонстрируя свои знания, полученные в ходе ночной зубрежки на дежурстве,
однако Квинтон сидел молчаливый, рассеянный и глубоко встревоженный, рассмат-
ривая собственные пальцы. Он вынул из кармана визитку, которую ему дали агенты
ФБР, и принялся вертеть ее в руках.

                  * * *

  Час спустя они вернулись в подвал и увидели, что помещение морга вычищено
до блеска и стерилизовано. Ящик "4Е" исчез, а вместе с ним и его содержимое.
  Гости забрали все относящиеся к нему документы, даже не оставив расписки.
  - Мы не сможем с ними связаться, чтобы узнать результат, - заметил
Эдмунд.
  Пожилой медэксперт лишь покачал головой.
  - Может быть, оно и к лучшему, - ответил он.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  22

  "Чертова маслобойка".
  Побережье штата Орегон.
  Пятница, 10:13
Океан бился о черные скалы с глухим звуком, похожим на грохот падающих
камней. Над живописным пейзажем носился холодный ветер, швыряя в лицо Скалли
пригоршни соленых брызг.
  - Вот это и есть "Чертова маслобойка", - сказал Малдер, хотя Скалли самым
внимательным образом прочла табличку с названием этого чуда природы.
  Далеко внизу вода набрасывалась на поплавки-волноломы, ударяя их о выемку
в скале, и отступала, становясь молочно-белой и образуя пенистые водовороты.
  Когда-то там была пещера, но ее свод обрушился, и вместо полости образовалось
нечто вроде туннеля, круто уходящего вверх; врываясь в узкую расщелину, вода
взмывала в воздух могучим столбом, словно выброшенная водяной пушкой,
выстрелы которой достигали вершины утеса и орошали неосторожных зевак.
  Предупреждающие знаки оповещали гуристов о том, что в этом месте погибли
несколько десятков людей, неосторожно спустившихся к самой глотке
"маслобойки" и застигнутых неожиданным извержением "гейзера". Несчастные
разбивались о покрытые скользкими водорослями камни, либо их попросту уносило
в открытый океан.
  Вокруг стояли фургоны, микроавтобусы и легковые машины туристов,
прибывавших сюда из других штатов целыми семьями, а также автомобили местных
жителей, приехавших полюбоваться побережьем. Над головами, пронзительно
крича, носились морские чайки.
  Среди прочих машин примостился старый обшарпанный торговый фургончик;
его алюминиевый навес дребезжал на ветру. Улыбающийся мужчина в шапочке для
гольфа продавал сосиски с булочками, кислый кофе, чипсы в пластиковых мешках и
банки с прохладительными напитками. На другом краю стоянки женщина с косами
зябко куталась в охотничью куртку, присматривая за своими пледами ручной вязки,
яростно хлопавшими на бельевой веревке.
  Борясь с головной болью и глубоко вдыхая холодный соленый воздух, Скалли
застегнула пальто на все пуговицы, сберегая тепло. Малдер подошел к самому краю
скалы, с любопытством заглядывая вниз и дожидаясь очередного "извержения".
  Скалли вынула сотовый телефон и с удовольствием убедилась в том, что сигнал
наконец-то стал достаточно сильным. Она принялась нажимать кнопки, набирая
номер окружного патологоанатома.
  - Ах, это вы, агент Скалли? - отозвался Фрэнк Квинтон. - Я все утро
пытался дозвониться до вас.
  - Что нового? - осведомилась Скалли. Исследовав мазок собачьей крови в
ветеринарной лечебнице, она попросила медэксперта сделать анализ образца слизи,
взятого при вскрытии трупа Вернона Ракмена.
  Малдер стоял, опираясь о шаткий поручень, и словно зачарованный смотрел на
петушиный хвост холодного потока, который взмывал в воздух и, описав петлю у
обрыва, ливнем обрушивался обратно в океан. Скалли махнула ему рукой и
подозвала к себе, не отнимая телефон от уха и прислушиваясь к размеренному
голосу Квинтона.
  - Судя по всему, во время нахождения в холодильнике морга тело
пострадавшего претерпело... какое-то очень странное превращение. - Квинтон
запнулся, подыскивая слова. - Мой ассистент доложил о звуках, доносившихся из
бокса, как будто внутри кто-то двигался. Однако со времени вашего ухода ящик
оставался опечатанным.
  - Это невозможно, - ответила Скалли. - Даже если предположить, что
Ракмен попал к вам в морг в состоянии каталепсии*, он никак не мог выжить, ведь я
произвела вскрытие.
  - Я хорошо знаю Эдмунда, он не робкого десятка, - ответил Квинтон. -
Порой Эдмунд изрядно действует мне на нервы, но на такую выдумку он не
способен. Я уж было собрался принять его рассказ на веру, но... - Патологоанатом
вновь замялся, и Скалли покрепче прижала трубку к уху, улавливая оттенки голоса
собеседника. - К сожалению, еще до того, как я успел лично разобраться что к
чему, в клинике объявились какие-то джентльмены из ЦРЗ и ради пущей
безопасности простерилизовали весь морг, даже забрали с собой выдвижной ящик
холодильника.
  - Из ЦРЗ? - недоверчиво промолвила Скалли. Она много раз сотрудничала с
сотрудниками Центра, которые неизменно оказывались специалистами высочайшего
класса и скрупулезно придерживались формальностей. Люди, о которых поведал
Квинтон, вели себя совсем по-другому.
  Теперь Скалли чувствовала еще большую тревогу в связи с тем, что она узнала
нынче утром в ходе телефонного разговора с Атлантой по поводу образца, который
она лично туда отправила. Ей сказали, что высланный ею экземпляр, по всей
видимости, затерялся по вине лаборанта.
  Малдер, старательно приглаживая мокрые волосы, которые так и норовили
разлететься под напором крепкого ветра, подошел к Скалли и посмотрел на нее,
вопросительно приподняв брови.
  * Каталепсия - разновидность коматозного состояния, при котором жизненные
процессы в организме замедляются до такой степени, что он кажется мертвым.
  - Доктор Квинтон, у вас оставался образец вещества, который вы собирались
подвергнуть анализу, - говорила тем временем Скалли нарочито нейтральным
голосом, не спуская с Малдера глаз. - Удалось ли вам обнаружить что-нибудь
интересное?
  Прежде чем ответить, патологоанатом на секунду задумался. Скалли
прислушивалась к треску электростатических разрядов, щелчкам и неясному
бормотанию, разносившимся по телефонной линии Должно быть, они находились на
самой границе действия сотовой связи
  - Думаю, это какая-то инфекция, - сказал наконец Квинтон. - Крошечные
частицы, которых я не видывал прежде. Образец буквально кишит ими При самом
сильном увеличении они не похожи на известные мне микроорганизмы. Маленькие
параллелепипеды   правильной формы..
  Скалли, холодея, внимала словам патологоанатома, которые так явно
перекликались с рассказом Дарина Кеннесси в лагере "вольных дикарей".
  - Приходилось ли вам видеть что-либо подобное, агент Скалли? - с нажимом
произнес Квинтон. - Вы ведь и сами врач, доктор медицины.
  Скалли откашлялась.
  - Я перезвоню вам позже, - сказала она. - А теперь мне нужно
посоветоваться с напарником, сверить наши записи. Благодарю вас за сведения,
которые вы нам сообщили.
  Дав отбой, Скалли посмотрела на Малдера и вкратце передала ему содержание
беседы.
  - Заметают следы, - сказал тот, кивнув. - И в первую очередь им,
разумеется, нужно было избавиться от трупа.
  Скалли задумалась, вслушиваясь в рокот прибоя.
  - То, что произошло в морге клиники, противоречит принципам ЦРЗ. Ни
отчета, ни расписки, ни даже карточки с телефонным номером, по которому доктор
Квинтон мог бы позвонить, если бы узнал что-нибудь новое.
  Малдер застегнул куртку, укрываясь от пронизывающего ветра.
  - Я сомневаюсь, что это были люди из Центра, скорее - представители той
самой группировки, что устроила взрыв в "ДаиМар" и свалила вину на других,
выбрав в качестве козла отпущения защитников прав животных.
  - Но зачем кому-то потребовалось предпринимать такие жесткие меры?
  - Ты слышала рассказ Дарина о нанотехноло-гиях, - ответил Малдер. -
Судя по всему, продукция братьев Кеннесси каким-то образом просочилась за
пределы лаборатории - вероятно, была вынесена подопытным животным, в орга-
низме которого содержалось нечто опасное. Слизь на теле погибшего охранника, как
мне кажется, имеет прямое отношение к тому, что мы видели в крови собаки...
  Скалли уперла руки в бедра, и свежий порыв ветра, налетевшего с моря,
разметал ее рыжие волосы.
  - Малдер, нам нужно найти Патрицию и Джоди Кеннесси и их собаку.
  За их спинами "Чертова маслобойка" с громким гулом извергла очередной
столб воды, который высоко взвился в воздух, рассеивая брызги. Дети, стоявшие
вместе с родителями у поручня, при виде этого зрелища разразились смехом и ра-
достными криками. Никто не обращал внимания на торговца с фургоном и женщину
с косами и самодельными пледами.
  - Согласен, Скалли, - отозвался Малдер. - После всего, что нам поведал
патологоанатом, я начинаю думать, что мы не единственные, кто их ищет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  23

  Округ Тчлламук.
  Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Пятница, 10.47
Холодный дождь низвергался на землю, пропитывая влагой обочину и все, что
находилось вокруг. Однако Джереми Дормана беспокоили куда более серьезные
затруднения, чем скверная погода. Сейчас внешний мир представлялся ему чем-то
посторонним, чужеродным. Его нервную систему пронизывала страшная боль, делая
Дормана нечувствительным к окружающему.
  Его одежда и обувь промокли, кожа стала серой и клейкой на ощупь, но эти
мелкие неурядицы не шли ни в какое сравнение с яростной войной, которая
разгоралась в его клетках. Тело Джереми покрывали липкие пятна жидкости-носите-
ля, в которой кишели размножающиеся наномеханизмы.
  Его мышцы сводило спазмами, но Дорман продолжал поднимать и
переставлять ноги, упрямо продвигаясь вперед. Теперь его мозг существовал
отдельно от тела, будто пассажир в автомобиле, кукловод с завязанными глазами,
управляющий незнакомой и очень сложной марионеткой, действуя руками в грубых
толстых перчатках.
  Мимо Дормана проехал грузовик, рассеивая брызги. Его колесо угодило в
выбоину, окатив Джереми потоком холодной дождевой воды. На заднем бампере
автомобиля загорелся тормозной фонарь, потом водитель понял, в чем было дело,
несколько раз сердито посигналил и умчался вдаль.
  Дорман шагал по раскисшей обочине, безразличный ко всему. Он смотрел
прямо перед собой. Шоссе описывало плавную петлю и углублялось в поросшие
лесом горы. Джереми понятия не имел, сколько миль он прошел от Портленда,
надеясь лишь, что ему удастся каким-нибудь образом сократить время в пути. У
него не осталось ни цента, но если бы деньги и были, Джереми не отважился
арендовать машину, боясь предъявить документы, по которым его было легко
выследить. Ни одна душа в мире не знала о том, что он все еще жив, и это его
устраивало как нельзя лучше. К тому же его непокорное тело то и дело охватывали
конвульсии, а разум время от времени погружался в черную бездну, и садиться в
таком состоянии за руль было бы опасно.
  Подволакивая ноги, Дорман миновал окружную весовую станцию, небольшую
будочку с воротами и светофором для грузовиков. Окна станции были прикрыты
прозрачными ставнями, а на
стене красовалась табличка с надписью "Весовая закрыта". Казалось, табличку
не снимали уже многие месяцы.
  Дорман с тоской заглянул внутрь. Должно быть, в помещении нетоплено, не
осталось ни еды, ни других припасов, зато там сухо. Джереми страстно хотелось
хотя бы ненадолго укрыться от дождя, заснуть... но он вполне мог и не проснуться.
  У него оставалось совсем немного времени.
  Он прошел мимо станции. По одну сторону дороги расстилались
полузатопленные картофельные поля, по другую - болото. Дорман брел вперед,
поднимаясь по легкому уклону, ведущему в горы.
  В поле его зрения, словно помехи, возникали странные непостижимые
изображения. Наномашины, суетившиеся в его теле, нарушали схему соединения
зрительных нервов, вновь их восстанавливали, вносили улучшения... или просто за-
бавлялись ими, как игрушками. Уже несколько дней Дорман не различал цветов.
  У Джереми заныли кости, и он стиснул челюсти, почти наслаждаясь болью -
настоящей болью, а не призрачным ее фантомом, побочным эффектом деятельности
крохотных самопрограммирующихся механизмов.
  Он прибавил шаг, всецело сосредоточившись на движении вперед и даже не
заметив грохота приближающегося грузовика.
  Автомобиль громыхал все громче - длинный лесовоз, наполовину
загруженный сосновыми бревнами. Их длинные ветви были обрублены, а кора
срезана. Дорман повернулся, посмотрел на машину и отступил подальше от дороги.
  Грузовик мигнул фарами.
  Водитель принялся переключать скорости, переходя на нижние передачи, и
мотор автомобиля взревел на холостом ходу. Фыркнули пневматические тормоза, и
лесовоз остановился футах в тридцати от Дормана.
  Он стоял тараща глаза и не смея поверить такой удаче. Водитель решил его
подвезти. Дорман торопливо подбежал к машине, хлюпая водой в ботинках и
прижимая руки к груди.
  Шофер наклонился над сиденьем и отомкнул пассажирскую дверцу. Дождь
продолжал лупить по бревнам, а над горячим капотом грузовика поднимался пар.
  Дорман ухватился за ручку и распахнул дверцу. Его ноги дрожали и скользили,
но в конце концов он обрел равновесие и забрался в кабину, чувствуя себя насквозь
промокшим, замерзшим и изнуренным.
  - Ну и видок у тебя, приятель, словно у настоящего страдальца, - заметил
шофер, коренастый плотный мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами.
  - А я и есть такой, - отозвался Дорман, удивляясь тому, что его голосовые
связки все еще работают нормально.
  - Что ж, продолжай страдать в моей кабине. Тебе есть куда пойти, или ты
просто бродишь по белу свету?
  - Да, мне есть куда пойти, - сказал Дорман. - Туда-то я и направляюсь.
  - Ладно, подброшу тебя до поворота на Прибрежное шоссе. Меня зовут Уэйн,
Уэйн Хайкавей.
  Дорман бросил на шофера подозрительный взгляд. Сам он вовсе не хотел
называть свое настоящее имя.
  - Я... я - Дэвид, - промолвил он, захлопнул дверцу, сунул руки в промокшие
карманы рваной куртки, ссутулился и замкнулся в себе. Хайкавей протянул было
ладонь, но сразу отдернул ее, как только стало ясно, что пассажир не намерен обме-
ниваться рукопожатиями.
  В кабине было тепло и влажно. Из-за решеток вентиляторов бил горячий
воздух. По лобовому стеклу взад-вперед метались "дворники", разгоняя воду. Из
колонок дорогой стереосистемы лились звуки радиостанции новостей, искаженные
шорохами эфира и помехами. В такой глуши качество связи было весьма низким.
  Водитель налег на рычаг и включил передачу. Застонав от натуги, лесовоз
тронулся в путь по мокрому шоссе, поднимавшемуся в гору и исчезавшему среди
деревьев.
  Пока машина набирала ход, Дормана занимала лишь одна мысль - о том, что
он с каждой минутой, с каждой милей приближается к месту своего назначения.
  Шофер даже не догадывался о смертельной опасности, которой он подвергался, но
Дорман должен был думать только о своей главной цели - отыскать Патрицию,
Джоди и их собаку. Любой ценой.
  Он откинулся на спинку и прижался к дверце, стараясь перебороть чувство
вины и страх. По его лицу стекала вода, и Дорман стряхнул ее движением ресниц.
  Он неотрывно смотрел вперед, следя за работой стеклоочистителей и стараясь по
возможности избегать взглядов Уэйна Хайкавея. Дорман не мог позволить водителю
прикоснуться к себе, боясь его заразить.
  Сердобольный шофер выключил радио и предпринял безуспешную попытку
завязать разговор. Дорман отмалчивался, и Хайкавей пустился в пространные
рассуждения о собственном житье-бытье. Он рассказывал о книгах, которые ему
нравились, поведал о своем увлечении приемами расслабления боевого искусства
тай-чи, о том, как ему однажды довелось обучать вождению безработных.
  Одной рукой Хайкавей удерживал громадную баранку могучего лесовоза, а
другой играл с заслонками вентиляторов и ручками управления обогревом. Когда
ему уже не о чем было говорить, он вновь прибавил громкости в приемнике, на-
строился на другую станцию и тут же с отвращением выключил радио.
  Дорман сосредоточился на мыслях о своем теле, полностью уйдя в себя. По
телу побежали мурашки, кожа начала трястись, а под ней, подчиняясь собственному
ритму, заходили ходуном мышечные утолщения. Дорман прижал локти к бокам;
сквозь мокрую ткань куртки проступила слизистая жидкость - носитель
наномашин, сочившаяся сквозь поры его кожи.
  Дорман молчал, словно погрузившись в транс, и через пятнадцать минут
водитель начал искоса посматривать на него, как бы гадая, что за психопата он
сдуру посадил к себе в машину.
  Стараясь избежать его взгляда, Джереми уставился в боковое окошко, и в тот
же миг его кишки внезапно свернулись тугим узлом. Он сгорбился и прижал руки к
животу, с шипением выдыхая сквозь зубы. Что-то задергалось под кожей; казалось,
в грудной клетке Дормана поселился крот и теперь пытался выбраться наружу.
  - Эй, ты в порядке? - спросил шофер.
  - Да, - ответил Дорман, с трудом извлекая звук из голосового аппарата.
  Напрягшись изо всех сил, он сумел совладать с непослушным организмом и
задышал, глубоко и судорожно втягивая в себя воздух. В конце концов спазмы
утихли.
  Уэйн Хайкавей еще раз посмотрел на пассажира, потом вновь перевел взгляд на
мокрый асфальт шоссе. Теперь он держал руль обеими руками, стискивая его с
такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
  Дорман сидел молча, навалившись на твердую неудобную дверцу. Вокруг него
на сиденье начали собираться маленькие лужицы слизи.
  Он понимал, что в любое мгновение может потерять власть над собственным
телом. С каждым часом Джереми становилось все труднее удерживать его в узде...
  
  
  
  
  
  
  
  

                  24

  Универмаг и художественная галерея "Максн".
  Кольвен, штат Орегон.
  Пятница, 12:01
Устав от долгого сидения за рулем, Скалли с удовольствием выбралась из
машины, чтобы порасспросить местных жителей и узнать, не встречались ли им
Патриция и Джоди Кеннесси.
  Малдер развалился в пассажирском кресле и жевал сырные шарики, посыпая
крошками куртку. Он развернул дорожную карту Орегона и впился в нее глазами.
  - Что-то я не вижу этот город на карте, - сказал Малдер. -Кольвен... штат
Орегон...
  Скалли остановила машину напротив старого причудливого дома с
нарисованной от руки вывеской, болтавшейся на цепи. Надпись гласила: "Макси.
  Универмаг и художественная галерея".
  - Малдер, мы уже приехали в этот город. Не надо его искать.
  Массивная деревянная дверь универмага была украшена рекламой сигарет
"Морли"; Малдер и Скалли ступили на скрипучий паркетный пол магазина, при
этом на двери звякнул колокольчик.
  - Еще бы, конечно же, у них колокольчик, - проворчал Малдер, посмотрев
вверх.
  В старых холодильниках и морозилках, отделанных по моде пятидесятых годов
белой эмалью и хромированными украшениями, стояли бутылки с напитками,
лежало мороженое мясо и охлажденные завтраки. Вокруг кассового аппарата рас-
полагались ящики с изображениями Слим-Джима*, набитые вяленым мясом
всевозможных сортов.
  На полках стояли безделушки из пахучего кедра, украшенные шутливыми
народными присказками на тему дождливой погоды в Орегоне. Рядом на плечиках
висели футболки. Ассортимент дополняли солнцезащитные очки, игральные карты и
брелки для ключей.
  Скалли заметила несколько простеньких акварельных пейзажей, висевших на
дальней стене над холодильником с пивными банками; на позолоченных рамках
были приклеены ценники.
  - Такое впечатление, будто в Орегоне есть закон, предписывающий каждому
городу иметь такое-то количество картинных галерей, - заметила она.
  За кассой сидела пожилая женщина, со всех сторон окруженная газетными
стеллажами и проводочными корзинами с жевательной резинкой, сластями и
мятными лепешками. Волосы женщины были выкрашены в отчаянно рыжий цвет, а
глаза прятались за толстыми стеклами очков, покрытыми пятнами от пальцев. Она
рассматривала изрядно зачитанную газету с заголовками "Снежный человек в Нью-
Джерси", "Замороженные эмбрионы инопланетян в федеральной лаборатории" и
даже "Людоеды в Арканзасе".
  Посмотрев на заголовки, Малдер повернулся к Скалли и вздернул брови.
  Рыжеволосая женщина бросила взгляд поверх очков и спросила:
  - Чем могу служить, молодые люди? Что вам нужно: дорожные карты?
  Содовая?
  Малдер предъявил ей свой жетон и удостоверение.
  - Мы из ФБР, мадам. Не могли бы вы указать нам дорогу к одному коттеджу в
ваших краях, он принадлежит некоему Дарину Кеннесси.
  Скалли вынула пачку фотографий семейства Кеннесси и разложила их на
прилавке. Женщина торопливо свернула газету, сунула ее под кассу и принялась
рассматривать снимки.
  - Мы ищем этих людей, - сказала Скалли, не вдаваясь в подробности.
  С фотографии отважно улыбался Джоди, но его лицо уже исхудало, глаза
запали, волосы по большей части выпали, а кожа выглядела нездоровой и посерела
после жестокой химио- и радиотерапии.
  Женщина сняла очки, протерла их салфеткой "клинекс" и вновь водрузила на
нос.
  - Да, по-моему, я видела этих двоих. Во всяком случае, эту даму. Она
появилась здесь неделю-другую назад.
  Малдер оживился:
  - Совершенно верно, нас интересует именно этот период времени.
  Скалли решила посвятить женщину в подробности дела, надеясь заручиться ее
поддержкой.
  - Этот мальчик тяжело болен, - сказала она, подавшись вперед. - Он
умирает от белокровия. Ему нужна немедленная медицинская помощь. В настоящее
время он вполне может выглядеть намного хуже, чем на фотографии.
  Женщина вновь взглянула на снимок Джоди.
  - Что ж, возможно, я ошиблась, - ответила она. - Помнится, с этой дамой
действительно был мальчик, но мне он показался совершенно здоровым. Коттедж
Кеннесси уже давно пустует, и они вполне могли поселиться там. - Она откинулась
на спинку, и кресло издало металлический скрип. -'Кто бы ни проезжал по этой
дороге, ему не ускользнуть от моих глаз, - добавила женщина, прижимая очки к
переносице.
  - Вы укажете нам дорогу, мадам? - повторила Скалли.
  * Слим-Джим - американский юмористический персонаж, очень худой человек,
"кожа да кости".
  Рыжеволосая женщина вынула ручку, но записывать не спешила.
  - Вернетесь на семь-восемь миль назад, повернете на проселок под названием
Локуст-спрингз-драйв, проедете по нему около четверти мили и свернете на выезд
для лесовозов, третий по правую руку, - объяснила она, теребя бусы из
искусственного жемчуга.
  - Наконец-то появился  четкий  ясный след, - негромко промолвила Скалли,
с нетерпением взирая на Малдера. Мысль о том, что она сможет спасти Джоди
Кеннесси, вывести его из нынешнего болезненного состояния, придавала Скалли
новые силы.
  Будучи агентом ФБР, она должна была полагаться на доводы рассудка, не
позволяя эмоциям взять верх, однако в данном случае Скалли ничего не могла с
собой поделать. Как и Джоди, она испытала на себе безжалостную хватку рака, и
этим объяснялась ее привязанность к мальчику, с которым она даже не была
знакома. Сейчас ее желание помочь Джоди было намного сильнее, чем в тот миг,
когда они с Малдером покидали Вашингтон, отправляясь расследовать взрыв в
"ДайМар".
  Вновь звякнул дверной колокольчик, и в магазин вошел полицейский в форме
дорожного патруля, в высоких ботинках, которые тяжело ступали по истертому
паркету. Скалли оглянулась через плечо, а полицейский двинулся к холодильнику и
вынул оттуда большую бутылку апельсинового напитка.
  - Как всегда, Джеред? - спросила женщина, стуча по клавишам кассы.
  - Я верен своим привычкам, Макси, - ответил тот, и женщина протянула ему
пакет сырных крекеров, взятый со стеллажа.
  Полицейский вежливо кивнул Скалли и Мал-деру.
  - Чем могу вам помочь? - спросил он, заметив фотографии и бумажник
Малдера с жетоном ФБР.
  - Мы федеральные агенты, сэр, - представилась Скалли и, показав
полицейскому снимки, изложила свою просьбу. Не будет ли он так добр отправиться
вместе с ними к уединенному коттеджу, где, возможно, томятся захваченные в плен
Патриция и Джоди?
  В эту секунду ожила рация, висевшая на бедре Джереда.
  Послышался голос диспетчера - встревоженный, но не утративший
уверенности и профессиональной четкости:
  - Отзовитесь, Джеред. Чрезвычайная ситуация Проезжий автомобилист
обнаружил труп на шоссе в миле от усадьбы Доила.
  Полицейский поднес рацию к губам.
  - Офицер Пенвик слушает, - сказал он. - Что значит труп? В каком
состоянии?
  - Щофер грузовика, - продолжал диспетчер. - Его лесовоз наполовину
съехал с дороги, а водитель лежал на рулевом колесе... короче говоря, с ним что-то
непонятное. Мы ни разу не видели таких травм.
  Заинтересованный, Малдер быстро взглянул на Скалли. Они оба тут же
сообразили, что происшествие на дороге очень напоминает их собственное дело.
  - Езжай одна, Скалли, - распорядился он. - Я прокачусь вместе с
полицейским и взгляну на труп. Если там нет ничего интересного, офицер э-э-э...
  Пенвик отвезет меня прямо к коттеджу. Встретимся на месте.
  Скалли не хотелось расставаться с Малдером, но, понимая, что им следует
незамедлительно проверить обе версии, она лишь кивнула и сказала:
  - Будь крайне осторожен.
  - Непременно, - отозвался Малдер, торопливо шагая к выходу. Полицейский,
схватив одной рукой бутылку и пакет, а другой сжимая рацию, обменялся с
диспетчером дежурными фразами и выскочил на улицу, звякнув колокольчиком и
бросив напоследок через плечо:
  - Макси, запиши на мой счет. Увидимся позже.
  Скалли метнулась следом и толкнула дверь, распахнув ее настежь. Малдер и
полицейский бежали к патрульному автомобилю, небрежно припаркованному у
магазина.
  Малдер прокричал:
  - Скалли! Попытайся их найти! Узнай все, что сможешь! Связь через сотовый
телефон!
  Хлопнули дверцы, замигал красный маячок, и патрульный автомобиль,
выбросив из-под колес струю мокрого гравия, развернулся и помчался по дороге.
  Скалли уселась за руль и завела мотор. Бросив взгляд на аппарат, лежащий на
сиденье, она с испугом отметила, что телефон не работает. Они вновь вышли из
зоны приема.
  
  
  
  
  
  

                  25

  Коттедж семейства Кеннессч
Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Пятница, 12:58
С улицы донесся лай Вейдера. Пес вскочил и расхаживал по крыльцу, негромко
рыча.
  Похолодев, Патриция бросилась к окну и раздвинула занавески. У нее
пересохло в горле. Пес прожил в ее доме двенадцать лет, и Патриция прекрасно
понимала, что на сей раз Вейдер лает не на белок, а предупреждает хозяев об опас-
ности.
  Она ждала чего-то в этом роде. Ждала и боялась.
  Поляну, на который был выстроен коттедж, окружали высокие темные сосны.
  Казалось, их корявые стволы подступали все ближе, будто армия неумолимых
захватчиков... словно безжалостная толпа людей, взорвавших "ДайМар".
  На поляне под напором легкого ветерка мерно колыхалась трава, сгибаясь под
тяжестью влаги, которую принес недавний дождь. Когда-то лужайка казалась
Патриции верхом совершенства, великолепным украшением, представлявшим лес-
ной домик в самом выгодном свете. "Классное местечко", - говаривал Дарин, и
Патриция разделяла его восторг.
  Но теперь при взгляде на обширную поляну она чувствовала себя голой и
незащищенной.
  Вейдер еще раз гавкнул и подошел к самому краю крыльца, вытягивая морду по
направлению к подъездной дорожке, уходившей в чащу. Его черные ноздри нервно
подрагивали.
  - Что случилось, мама? - спросил Джоди. Взглянув на его перекошенное
лицо, Патриция поняла, что мальчик испуган не меньше, чем она сама. Она отлично
вымуштровала его за последние дни.
  - Кто-то идет, - ответила Патриция. Собравшись с духом, она погасила в
коттедже свет, задернула занавески, распахнула входную дверь и вышла на крыльцо.
  Они с Джоди бежали и скрылись здесь без подготовки, и Патриции приходилось
рассчитывать лишь на уединенность коттеджа, поскольку у нее не было винтовки,
ни иных средств обороны. Патриция тщательно обыскала коттедж, но Дарин не
держал в доме огнестрельное оружие. Теперь единственной защитой Патриции были
голые руки и разум. Вейдер глянул на нее через плечо, потом вновь повернулся в
сторону подъездной дорожки.
  Джоди выбежал всдед за матерью на крыльцо, всматриваясь вдаль, но Патриция
затолкала его обратно в дом.
  - Мама! - гневно воскликнул мальчик. Патриция наставила на него палец,
сделав суровую мину, и Джоди поспешно ретировался.
  Материнский инстинкт овладел Патрицией, будто наркотик. Она оказалась
бессильна против рака, против таинственных людей, притворявшихся
демонстрантами и убивших отца мальчика, против тех же людей, которые
прослушивали их телефон, наблюдали за ними и, может быть, в эту самую минуту
нащупывали их след. Но Патриция сумела уберечь сына и до сих пор сохранить ему
жизнь. Патриция Кеннесси и не думала сдаваться.
  Из-за деревьев показалась фигура человека, который шагал по петлявшей среди
сосен длинной дорожке, приближаясь к коттеджу.
  Бежать было бессмысленно.
  Патриция привезла Джоди в леса орегонского побережья именно потому, что
здесь обитало великое множество "вольных дикарей", экстремистов и религиозных
отшельников - всех тех, кому было дорого уединение. Брат Дэвида присоединился
к одной из таких групп и забросил свой коттедж, стремясь еще больше отдалиться от
внешнего мира, но Патриция не решалась обратиться к Дарину с просьбой о
помощи. Люди, которые охотились на них, вполне могли вспомнить о брате Дэвида
и попытаться его отыскать. Патриция была вынуждена предпринимать неожидан-
ные, нестандартные меры.
  Она лихорадочно размышляла, стараясь припомнить хотя бы малейший свой
промах, который мог выдать их нынешнее местонахождение. Внезапно Патриция
вспомнила, что, когда она в последний раз ездила в магазин неделю назад, то видела
там обложку орегонского журнала с фотографией огороженных сеткой обугленных
развалин лаборатории "ДайМар".
  Испуганная и озадаченная, Патриция споткнулась и, пытаясь обрести
равновесие, уронила покупки на пол у ящиков с полосками вяленого мяса и
шоколадными плитками. Женщина с ярко-рыжими волосами подняла глаза и
посмотрела на нее через покрытые жирными пятнами стекла очков. Нет, пыталась
уговорить себя Патриция, вряд ли кто-нибудь мог сложить вместе столь разрознен-
ные сведения и, узнав о женщине, путешествующей вдвоем с двенадцатилетним
сыном, определить место, где они проживают.
  Однако рыжеволосая смотрела на нее очень уж внимательно...
  - Кто это, мама? - трагическим шепотом позвал Джоди, сидевший у
холодного камина. - Кто там? Ты его видишь?
  Патриция похвалила себя за то, что не зажигала нынче утром огонь, - серый
хвост дыма, струящегося из печной трубы, мог привлечь еще более пристальное
внимание чужаков.
  Патриция и Джоди заранее продумали свои действия на такой случай - они
должны были незаметно выскользнуть из дома и скрыться среди поросших
деревьями холмов. Джоди знал окрестные леса как свои пять пальцев.
  Незваный гость застал их врасплох. Он пришел пешком, чтобы не выдать себя
звуком мотора, и
теперь ни у Патриции, ни у Джоди не оставалось времени спрятаться.
  - Джоди, возьми Вейдера, выходи через заднюю дверь и жди там. Приготовься
убежать в лес, если потребуется, а пока будь настороже.
  Джоди встревоженно заморгал.
  - Я не могу бросить тебя одну, мама! - воскликнул он.
  - Если мне удастся отвлечь внимание, у тебя будет фора, а если чужак не
собирается причинить нам вреда, то тебе нечего беспокоиться. - Лицо Патриции
превратилось в каменную маску. Уразумев смысл ее слов, Джоди залился румянцем.
  Патриция вновь повернулась к двери, щуря глаза.
  - А теперь скройся из виду, - велела она. - И сиди тихо, пока не настанет
время бежать.
  Напустив на себя грозный вид, Патриция скрестила на груди руки и замерла на
крыльце, дожидаясь приближения незваного гостя. Тревога и страх буквально
парализовали ее. Вот-вот должна была наступить развязка, которой она боялась с
той самой поры, когда Дэвид позвонил ей, предупреждая об опасности.
  К дому приближался широкоплечий мужчина, двигавшийся какой-то странной
походкой. Создавалось впечатление, будто он пробирается между работающими
щетками мойки для автомобилей, неся в руках жестянки с отработанным машинным
маслом. Заметив на крыльце Патрицию, он застыл на месте как вкопанный.
  Вейдер зарычал.
  Даже на расстоянии Патриция видела темные глаза мужчины, которые впились
ей в лицо и встретились с ее собственными глазами. Он изменился, черты его лица
исказились, и тем не менее Патриция узнала его. Она испытала громадное
облегчение. Наконец-то появился друг!
  - Джереми, - проговорила Патриция, переводя дух. - Джереми Дорман!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  26

  Коттедж семейства Кеннесси.
  Кост-Рейндж, штат Орегон.
  Пятница, 13:14
  - Патриция! - хриплым голосом вскричал Дорман и двинулся к коттеджу
торопливым шагом, который почему-то казался женщине зловещим.
  Порой ей удавалось купить газеты в автоматах на безлюдных перекрестках, и
она знала о том, что помощник ее мужа также погиб в пожаре, убитый людьми,
которые не желали, чтобы открытия Дэвида Кеннесси стали достоянием широкой
публики.
  - Джереми, за тобой гонятся? Как тебе удалось скрыться?
  При виде Дормана, каким-то образом сумевшего спастись, у Патриции
появился проблеск надежды на то, что Дэвид тоже мог уцелеть. Но эта мысль
мелькнула и исчезла, словно вода, струящаяся сквозь пальцы. Патриция была готова
забросать Дормана вопросами, но главным чувством, заполнившим ее душу, была
радость оттого, что она видит знакомое лицо, видит человека, оказавшегося в таком
же трудном положении, что и она сама...
  Однако его появление здесь настораживало. Казалось, Дорману было заранее
известно, где искать Патрицию и ее сына. Впрочем, Дэвид всегда отличался
излишней болтливостью, и Патриция не сомневалась, что он в конце концов
непременно выдаст секрет тайного убежища брата, коротая вдвоем с помощником
долгие часы бдений в лаборатории.
  Внезапно ее охватила тревога.
  - Ты не привел с собой "хвост"? - спросила она. - Если за нами придут, нам
нечем защищаться, здесь нет оружия...
  - Патриция, я доведен до отчаяния, - прервал ее Джереми. - Помоги мне,
умоляю. Впусти меня в дом. - Он с усилием сглотнул, но его кадык продолжал
ходить вверх-вниз куда дольше, чем можно было ожидать.
  Теперь, когда он приблизился вплотную, здоровяк Дорман казался Патриции
безнадежно больным. Создавалось впечатление, что он едва переставляет ноги и
страдает целым букетом тяжелых хворей. Его кожа была покрыта чем-то лос-
нящимся, похожим скорее на густую слизь, нежели на влагу, осевшую из воздуха.
  - Что с тобой, Джереми? Ты выглядишь хуже некуда, - сказала Патриция,
делая приглашающий жест в сторону двери. Она никак не могла
понять, отчего ей так неуютно, ведь Дорман был давним другом их семьи, в
особенности после того, как Дарин бросил работу и ушел к "вольным дикарям".
  - Я должен многое объяснить, но у меня очень мало времени, - ответил
Джереми. - Ты только посмотри, в каком я состоянии. Где ваша собака? Вы взяли
ее с собой? Это очень важно.
  Патриция едва не лишилась чувств; чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за
мокрый замшелый поручень.
  - Прежде чем ответить, я хочу задать тебе несколько вопросов, - сказала она,
отталкиваясь от перил. Дорман нерешительно застыл на месте. - Как тебе удалось
уцелеть в пожаре? Мы думали, ты погиб.
  - Меня приговорили, - мрачным тоном отозвался Дорман.
  - Приговорили? Что это значит? В нашем последнем телефонном разговоре
Дэвид сказал, что протест у стен "ДайМар" был подстроен, что в нем принимают
участие не только защитники прав животных.
  Темные, полуприкрытые веками глаза Дормана впились в лицо женщины.
  - Меня предали - так же, как и Дэвида, - сказал он и сделал два шага к
крыльцу.
  - О чем ты? - После всего, что ей довелось пережить. Патриции уже
начинало казаться, что в этом мире может случиться все что угодно.
  - У этих людей был приказ не оставлять живых свидетелей и уничтожить все
записи и образцы, относящиеся к нанотехнологическим разработкам. Лаборатория
должна была превратиться в кучу углей, - ответил Дорман, кивая головой.
  Патриция непоколебимо стояла на месте, преграждая ему путь.
  - Дэвид сказал, что этот заговор укоренился во властных структурах гораздо
глубже, чем он подозревал. Я не верила ему до тех пор, пока не вернулась в дом -
его обыскали, перевернув все вверх дном.
  Дорман остановился в десяти футах от крыльца, сошел с дорожки и двинулся к
коттеджу по тропинке, протоптанной в траве.
  - Теперь эти люди гонятся и за тобой тоже, - сказал он. - Мы можем помочь
друг другу. Но для этого мне нужен Вейдер. В его крови содержатся стабильные
прототипы.
  - Какие еще прототипы?
  - Прототипы наномашин. Мне пришлось воспользоваться одной из ранних
версий, которые мы испытывали на мелких грызунах. Многие из них обладали ярко
выраженными аномальными свойствами. Но у меня не было выбора. Лабораторию
охватил пожар, все вокруг горело. Предполагалось, что я сумею найти путь к бег-
ству, но... моим единственным спасением оказались наномашины. - Дорман
умоляюще посмотрел на Патрицию и добавил, понизив голос: - К сожалению, они
подействовали не так, как ожидалось, но кровь Вейдера поможет мне самому
перепрограммировать криттеры*, кишащие в моем организме.
  Патриция лихорадочно размышляла. Она знала, чем занимается Дэвид, и
подозревала, что он произвел над Вейдером какой-то опыт.
  - А где Джоди? - спросил Дорман, глядя мимо Патриции на полуприкрытую
дверь и задернутые занавески. - Эй, Джоди, выходи! Все в порядке!
  Джоди любил Дормана, который заменял ему родного дядю - особенно после
исчезновения Дарина. Они на пару играли в видеоигры, и Джереми был едва ли не
единственным взрослым человеком, который знал почти столько же ловушек и
секретов "Нинтендо-64", как и сам Джоди. Они с Джереми обменивались
излюбленными приемами и хитростями из "Смертельной схватки" и "Теней
империи".
  Прежде чем Патриция собралась с мыслями и сообразила, о чем идет речь,
Джоди распахнул дверь коттеджа и выскочил на улицу вместе с Вейдером.
  - Джереми!
  Дорман с радостью и облегчением посмотрел на черного Лабрадора, но пес в
ответ задрал черные губы и показал ему клыки. Из горла Вейдера донесся рык,
похожий на звук цепной пилы, - появление гостя явно пришлось ему не по вкусу.
  Дорману было не до собаки. Он с искренним изумлением глядел на мальчика -
здорового, исцеленного Джоди. Кожа на лице Дормана вспучилась и зашевелилась.
  Он поморщился, с усилием преодолевая спазм, и пробормотал:
  - Джоди... Ты вылечился от рака?
  - Это настоящее чудо, - деревянным голосом произнесла Патриция. - Нечто
вроде спонтанной ремиссии**.
  Внезапно на лоснящемся лице Дормана появилось такое хищное выражение,
что у Патриции засосало под ложечкой.
  - Нет, это не спонтанная ремиссия. Не так ли, Джоди? Господи, Дэвид и тебе
сделал прививку!
  Мальчик побледнел и отступил назад.
  Патриция озадаченно посмотрела на сына, и ее пронзило страшное озарение.
  Она осознала весь ужас содеянного Дэвидом, тот риск, на который он пошел, ту
истинную причину, которая заставила его брата отказаться от продолжения исследо-
ваний. Выздоровление Джоди отнюдь не было следствием ремиссии. Тяжелый труд
и маниакальная увлеченность Дэвида наконец принесли плоды. Он нашел лекарство
от рака, но Патриции об этом не сказал.
  У женщины замерло сердце, и она перевела дух, испытывая невероятное
облегчение, однако ее радость омрачалась страхом перед Дорманом. Патрицию
пугали жадные взгляды, которые тот
бросал на Джоди, его неестественно подвижные черты лица и ходящие под
кожей бугры.
  - Еще лучше, чем Вейдер, - пробормотал Дорман, блеснув темными глазами.
  - Все, что мне нужно, - образец крови твоего сына. Совсем немного. Каплю.
  - Кровь? Ради всего святого... - Потрясенная и сбитая с толку, Патриция
вздрогнула, но не двинулась с места, демонстративно преграждая вход в коттедж.
  Она никому не позволит даже прикоснуться к сыну!
  - У меня нет времени на объяснения. Я не знал, что они собираются убить
Дэвида! Они устроили демонстрацию, собирались снести с лица земли лабораторию
и перенести исследования в другое, более секретное учреждение, а я должен был
возглавить работы на новом месте! - произнес Дорман искаженным от злобы
голосом. - Но они попытались прикончить и меня тоже!
  Голова у Патриции пошла кругом; привычная картина мира разом пошатнулась.
  - Так ты знал, что лаборатория обречена на уничтожение? И сам участвовал в
заговоре? - Я думал, все будет по-другому. Разрушение "ДайМар" должно было
пройти организованно, по плану. Но меня обманули.
  - Подонок! Ты обрек Дэвида на смерть! Ты захотел присвоить его достижения,
занять его место!
  - Патриция... Джоди... Без вашей помощи я погибну. Погибну в самое
ближайшее время. -
Дорман торопливо засеменил к крыльцу, но Патриция, шагнув вперед,
преградила ему путь.
  - Джоди, быстро в дом! Этому человеку нельзя верить. Он предал твоего отца!
  - Ледяной холод, прозвучавший в голосе матери, заставил мальчика, и без того
напуганного, беспрекословно подчиниться приказу.
  * Криттер - амер простореч. от слова "creature" - "тварь", "животное"
** Ремиссия - затихание болезненных явлений, ослабление болезни.
  Дорман отступил на несколько шагов, сердито глядя на женщину.
  - Не вздумай мне мешать, Патриция. Ты ничего не понимаешь.
  - Еще как понимаю. Мой сын прошел через страшные испытания, и я должна
его защитить. Откуда мне знать - а вдруг ты до сих пор работаешь на тех людей,
охотишься на нас? Я не подпущу тебя к мальчику. - Она подбоченилась, готовая
голыми руками разорвать незваного гостя на куски, и крикнула в полуоткрытую
дверь: - Джоди! Беги в лес и прячься! Ты знаешь, куда идти, действуй так, как мы
задумали! Беги!
  В груди Дормана что-то булькнуло. Он согнулся пополам, прижимая руки к
ребрам и животу. Когда он выпрямился, в остекленевших глазах застыли страдание
и боль.
  - Я не могу... больше ждать, Патриция, - пробормотал Дорман и,
пошатываясь, двинулся к дому.
  Из коттеджа послышался звук захлопнувшейся задней двери. Джоди выскочил
из дома и прямиком помчался в лес. Патриция мысленно поблагодарила сына за то,
что тот не стал спорить. Она так боялась, что Джоди захочет помочь Джереми.
  Вейдер бросился вслед за мальчиком, огибая коттедж и заливаясь лаем.
  Дорман, разом потеряв всякий интерес к Патриции, повернулся к задней части
дома.
  - Джоди! Вернись, мой мальчик! - закричал он и заковылял прочь от
крыльца, намереваясь обойти дом сбоку.
  Из горла Патриции вырвалось звериное рычание.
  - Оставь Джоди в покое! - крикнула она. Дорман рывком развернулся,
выхватил из брючного кармана револьвер и, держа его непослушными пальцами,
прицелился в окаменевшее от удивления лицо Патриции.
  - Ты сама не ведаешь, что творишь, Пэт, - сказал он. - Ты не имеешь ни
малейшего понятия о том, что происходит. Я мог бы без лишних слов застрелить
собаку или мальчишку и взять у них кровь. Вероятно, так было бы проще всего.
  Дорман то и дело терял власть над собственными мышцами, и ему было трудно
держать Патрицию на мушке. К тому же она не верила, что этот человек -Джереми
Дорман - способен ее убить.
  Издав отчаянный вопль, Патриция перепрыгнула через поручни крыльца и,
словно таран, метнулась к Дорману.
  Увидев бегущую к нему женщину, Дорман вздрогнул, и его лицо искривилось
от ужаса.
  - Нет! Не прикасайся ко мне!
  И в тот же миг Патриция врезалась в него, выбив из рук пистолет и повалив
Дормана на землю.
  - Джоди! Беги! Не останавливайся! - пронзительно завопила она.
  Дорман яростно отмахивался и извивался, пытаясь отшвырнуть от себя
женщину.
  - Патриция, не смей! Держись от меня подальше!
  Но Патриция дралась, как кошка, пустив в ход кулаки и ногти. Кожа Дормана
была клейкая и слизистая...
  Джоди и Вейдер скрылись среди деревьев.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  27

  Коттедж семейства Кеннесск.
  Кост-Речндж, штат Орегон.
  Пятница, 13:26
Густой лес встретил его в штыки. Ветви деревьев хлестали по лицу, вцеплялись
в волосы, хватали за рубашку, но Джоди продолжал мчаться вперед. Последнее, что
он слышал, был отчаянный крик матери: "Джоди! Беги! Не останавливайся!"
В течение последних двух недель Патриция успешно вбивала ему в голову
собственные страхи и опасения. Они вдвоем разработали планы на любой случай.
  Джоди отлично знал о том, что за ними охотятся могущественные и безжалостные
люди. Его отец пал жертвой предательства, а лаборатория сгорела дотла.
  Они с матерью бежали под покровом темноты, проводя ночи в машине,
укрытой подальше от дорог, и переезжали с места на место, пока наконец не
очутились в коттедже Дарина. Мать вновь и вновь повторяла, что они не могут
верить ни одному человеку, и вот теперь выяснилось, что ее запрет распространяется
даже на Дормана, на Джереми, который был ему родным дядей, играл с ним,
отдавал ему каждую минуту, свободную от работы, которой занимался вместе с его
отцом.
  Услышав крик матери, Джоди подчинился не раздумывая. Он выбежал в
заднюю дверь и пересек лужайку, направляясь к деревьям. Вейдер первым ворвался
в плотные заросли сосен; он лаял так, будто знал безопасную дорогу.
  Коттедж быстро исчез из виду, и Джоди резко свернул налево, устремляясь
вверх по склону холма. Он перепрыгивал через поваленные деревья, топтал
хрустящие обломанные ветки, продирался сквозь густые колючие кусты. Ползучие
растения хватали его за ноги, но Джоди, спотыкаясь, упрямо двигался вперед.
  За последние недели он прекрасно изучил окрестные леса. Мать не отпускала от
себя сына, опасаясь, что тот попадет в беду или заблудится, и все же мальчик
находил время побродить среди деревьев. Он отчетливо представлял, куда направ-
ляется, знал, как надежнее всего избежать преследования, помнил несколько
укромных местечек, где можно было удобно устроиться и чувствовать себя в
относительной безопасности. Мать велела бежать не останавливаясь, и Джоди не
хотел, чтобы ее усилия пропали даром.
  Если мне удастся отвлечь внимание, у тебя будет фора.
  - Джоди, остановись! - Это был голос Джереми, но он звучал необычно, как
бы придушенно. - Эй, Джоди! Все в порядке! Я не причиню тебе вреда!
  Джоди помедлил, потом вновь бросился бежать. Вейдер громко залаял и,
проскользнув под стволом упавшего дерева, понесся вверх по каменистому склону.
  Джоди карабкался следом.
  - Иди сюда, малыш! Мне нужно с тобой поговорить! - Крики Дормана
доносились издалека, от коттеджа, и Джоди понял, что Джереми только что
углубился в лес.
  На мгновение мальчик замер, тяжело дыша. Его суставы то и дело пронзало
странное покалывание, как будто отдельные части тела погружались в сон, но это
были пустяки по сравнению с тем, что ему уже довелось пережить, - хуже всего
была лейкемия, когда Джоди предпочел бы умереть, лишь бы утихла мучительная
ломота в костях. К настоящему времени мальчик достаточно окреп, чтобы
справиться с новым испытанием, только не хотел, чтобы оно затянулось надолго.
  Его кожа покрылась мурашками, по шее струился пот.
  Джоди слышал, как Дорман неуклюже пробирается среди деревьев, раздвигая
руками ветви. Звук раздавался совсем рядом, и мальчик с тревогой подумал, что
преследователь движется на удивление быстро.
  - Мать зовет тебя домой! Она ждет у коттеджа!
  Джоди торопливо спустился в неглубокую ложбину, по дну которой среди
камней и упавших деревьев протекал ручей. Два дня назад Джоди, забавляясь,
преодолел поток, осторожно прыгая по булыжникам, деревьям и каменным
выступам. Теперь он мчался со всей возможной скоростью и где-то на полпути
поскользнулся на замшелом валуне, и его правая ступня угодила в ледяную воду,
журчавшую среди камней.
  От неожиданности Джоди вскрикнул, выдернул ногу из воды и продолжал
перебираться через поток. Мама всегда заботилась, чтобы сын не промочил ноги, но
сейчас важнее всего было убежать
  - Джоди, иди ко мне! - еще раз крикнул До-рман. Казалось, он начинал
сердиться - его слова прозвучали грубо и отрывисто. - Иди сюда, прошу тебя.
  Только ты можешь мне помочь. Джоди' Вернись, умоляю!
  Хлюпая промокшим ботинком, Джоди достиг противоположного берега. Он
ухватился за свисавшую сосновую ветку и, перепачкав пальцы клейкой смолой,
подтянулся, стараясь выбраться из оврага на более ровную поверхность, по которой
можно было бы бежать дальше.
  У него закололо в боку, потом острая боль распространилась по всему телу,
охватывая почки и живот, и Джоди, чтобы продолжать бегство, пришлось крепко
стиснуть бок ладонью. Он не понимал, что происходит, и полагался лишь на свой
инстинктивный страх и предостережение матери. Он нипочем не дастся в руки
Джереми Дорману.
  Он остановился у дерева, хватая ртом воздух и внимательно прислушиваясь.
  На склоне ложбины по ту сторону ручья появилась тяжеловесная фигура
Джереми Дормана, одетого в рваную рубаху. Взгляды мальчика и мужчины на
мгновение встретились.
  В глазах Дормана ему почудилось что-то страшное и чужое, и Джоди ринулся
бежать с удвоенной энергией. Его сердце бешено колотилось, а воздух врывался в
легкие глубокими глотками. Джоди нырнул в колючие заросли, толкавшие его
назад. За его спиной Дорман с легкостью проламывался сквозь кусты.
  Джоди карабкался в гору, скользя ногами по влажной опавшей листве. Он
понимал, что чрезвычайное напряжение вскоре истощит его силы. Дорман же,
казалось, ничуть не замедлял шаг.
  Мальчик спустился в маленький овраг, заваленный буреломом и мшистыми
валунами песчаника Здесь царила темнота, и Джоди был уверен в том, что Дорман
не сумеет разглядеть его среди толстых стволов, а значит, он мог попытаться
спрятаться в мокрой звериной норе, вырытой между гниющим пнем и треснувшим
камнем. Джоди принялся устраиваться в укрытии, треща хворостом, ветками кустов
и ползучими растениями.
  Его грудь бурно вздымалась, сердце билось тяжелым молотом, но Джоди сидел
молча. Он уже давно не слышал голоса матери и опасался, что Дорман мог
покалечить ее и бросить у коттеджа Что он сделал с мамой, чем она пожертвовала
ради того, чтобы сын мог убежать?
  Послышались тяжелые шаги, но теперь Дорман шел молча, прекратив звать
мальчика. Джоди вспомнил свою компьютерную систему "нинтен-до" и игры-
"стрелялки", в ходе которых они с Джереми превращались в противников и вели
борьбу не на жизнь, а на смерть, отстаивая рубежи на далеких планетах.
  Теперь борьба шла всерьез, и на карту было поставлено нечто большее, чем
количество набранных очков.
  Дорман тем временем приближался, раздвигая кустарник и вглядываясь в
лесной полумрак. Джоди затаил дыхание, молясь, чтобы его убежище осталось
нераскрытым.
  Издалека донесся лай Вейдера, Дорман замер на месте и повернулся в другую
сторону. Джоди решил воспользоваться случаем и улизнуть. Он выбрался из норы,
но стоило ему шевельнуть казавшийся прочным и устойчивым ствол, как тот рухнул
на землю и превратился в кучу острых щепок.
  Дорман вновь застыл, потом бросился к укрытию Джоди.
  Мальчик проскользнул под очередным поваленным стволом, пробежал мимо
скользкого камня и пополз к дальнему склону оврага. Там он поднялся на ноги и
побежал, пригибая голову и отмахиваясь от веток. Дорман взревел и вломился в
чащу. Джоди отважился бросить взгляд через
плечо, чтобы понять, близко ли подобрался к нему преследователь.
  Дорман поднял мясистую руку, вытянув ее в сторону мальчика, и тот увидел
зажатый в его кулаке пистолет, из дула которого мгновение спустя вырвался сноп
огня.
  Послышался громкий треск, эхом отозвавшийся в лесу, и пуля вырвала кусок
дерева из соснового ствола в двух футах от головы Джоди. Джереми пытался его
убить!
  - Немедленно возвращайся, черт побери! - взревел Дорман.
  Едва сдержав рвущийся из горла крик, Джоди нырнул в густые заросли и
спрятался за деревом.
  В лесной полутьме слышался лай Вейдера. Пес поскуливал, словно желая
подбодрить хозяина. Джоди вскочил и побежал, прижимая к боку ладонь. В висках
стучала кровь, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.
  Дорман шлепал по холодной воде ручья, даже не попытавшись перейти его по
камням.
  - Джоди, иди сюда! - кричал он. Мальчик припустил во все лопатки. Он
бежал на лай Вейдера, надеясь, что там его ждет спасение.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  28

  В лесных дебрях Орегона
Пятница, 13:03
Длинный прицеп лесовоза наполовину сполз с дороги в неглубокий кювет, а
тягач покосился и стоял под углом, отчего автопоезд напоминал громадное стальное
чудище со сломанным хребтом.
  Приехав на место происшествия на полицейской машине и выбравшись из
салона, Малдер тут же почуял неладное. Здесь явно случилось нечто более
серьезное, чем заурядная дорожная авария. Рядом с лесовозом на обочине стоял
красный пикап "форд". При появлении Джереда Пенвика из его кабины вылез
мужчина в пластиковом дождевике.
  Оглядевшись, Малдер заметил извилистые борозды, оставленные шинами на
мокрой траве. Прежде чем остановиться, лесовоз неуправляемо метался по дороге из
стороны в сторону. На лобовое стекло патрульного автомобиля падали редкие
дождевые капли, и Пенвик оставил работать "дворники". Он взял рацию, нажал
кнопку передачи и доложил диспетчеру о своем прибытии к месту происшествия.
  Хозяин пикапа ждал у своей машины, сутуля плечи под дождевиком.
  Полицейский двинулся ему навстречу, и Малдер пошел следом, поплотнее
запахивая куртку. Ветер и дождь трепали его волосы, но с этим ничего нельзя было
поделать.
  - Надеюсь, вы ничего здесь не трогали, Доминик? - осведомился
патрульный.
  - Я старался держаться подальше, - ответил мужчина, бросая на Малдера
подозрительный взгляд. - На беднягу водителя невозможно смотреть без
содрогания.
  - Познакомься с агентом Малдером, он из ФБР, - сказал Джеред.
  - Я ехал себе по шоссе, - сообщил Доминик, по-прежнему взирая на
Малдера. Потом он повернул лицо в сторону накренившегося лесовоза и продолжал:
  - Когда я увидел эту машину, то подумал, что водитель, должно быть, не справился
с управлением на скользкой дороге. А может, как это часто делают шоферы-
дальнобойщики, попросту тормознул на обочине и завалился спать. На этом участке,
как видите, не слишком оживленное движение, однако парковать машину таким вот
образом очень опасно. К тому же он не выставил позади оранжевый треугольник. Я
решил хорошенько надрать ему задницу. - Доминик смахнул дождевую воду с
лица, покачал головой, судорожно сглотнул и добавил: - Но потом я посмотрел в
кабину и увидел такое, чего не видывал в жизни.
  Малдер оставил Джереда беседовать с хозяином пикапа, а сам отправился
осмотреть лесовоз. Он ухватился за ручку водителькой дверцы, осторожно
подтянулся и встал на подножку кабины.
  Водитель сидел, откинувшись на спинку, упираясь ладонями в бока и скрючив
ноги под рулевым колесом, словно таракан, отведавший патентованной морилки.
  Пухлое лицо водителя было перекошено и бугрилось шишковатыми опухолями,
нижняя челюсть бессильно отвисла. Белки глаз посерели, подернулись дымкой и
были покрыты густой сеткой ярко-красных жилок. По всему телу, словно пятна на
леопардовой шкуре, проступали пурпурно-черные кляксы. Казалось, его сердечно-
сосудистая система взорвалась изнутри.
  Окошко кабины было плотно прикрыто. Капли дождя продолжали барабанить
по покосившейся крыше, стекая по окну пассажирской дверцы. Внутреннюю
поверхность лобового стекла кое-где покрывали туманные пятна. Малдер заметил
легкий пар, поднимавшийся от тела.
  Стоя на подножке, Малдер повернулся к полицейскому, который с
любопытством наблюдал за его действиями.
  - Нельзя ли проверить номера и регистрацию лесовоза? - попросил-Малдер.
  - Может быть, удастся выяснить, откуда прибыл этот автомобиль и куда
направлялся.
  Малдер чувствовал себя очень неуютно - ужасная смерть произошла в
непосредственной близости от предполагаемого укрытия Патриции и Джоди
Кеннесси, совсем рядом с тем местом, которое поехала обследовать Скалли.
  Полицейский подошел к лесовозу и, в свою очередь, посмотрел в окошко
кабины, словно подглядывая сквозь дырочку в женский туалет.
  - Какой кошмар, - пробормотал он. - Что случилось с этим парнем?
  - Никто не должен прикасаться к трупу до тех пор, пока не подоспеет помощь,
  - торопливо произнес Малдер. - Окружной мед эксперт Портленда уже
сталкивался с таким явлением. Думаю, стоит ему позвонить, он знает, как дейст-
вовать в подобной ситуации.
  Полицейский нерешительно помялся, словно желая забросать Малдера
вопросами, но все же повернулся и быстрой походкой отправился к своей рации.
  Малдер обошел лесовоз спереди и обнаружил, что тягач круто забрал вправо,
отчего автопоезд едва не сложился пополам, однако лежащие в прицепе бревна
были по-прежнему крепко стянуты цепями.
  Если у водителя начались судороги и он решил свернуть с дороги, оставалось
лишь благодарить Всевышнего за то, что нога умирающего не попала на педаль
акселератора. Лесовоз остановился на подъеме, не врезавшись в дерево и не завалив-
шись под откос.
  Малдер посмотрел на решетку моторного отсека, и в этот миг дождь припустил
с новой силой. Струйки воды побежали по спине; Малдер зябко повел плечами и
поднял воротник куртки, надеясь остаться сухим.
  Обойдя тягач, он спустился в кювет. Башмаки захлюпали по лужам, по
брючным манжетам хлестала влажная трава, и Малдер подумал, что скоро он
окончательно промокнет, и тогда можно будет не обращать внимания на
усиливающийся дождь.
  И тут же заметил, что пассажирская дверца лесовоза чуть приоткрыта.
  Малдер замер на месте, лихорадочно размышляя. Что, если в кабине, кроме
шофера, был кто-то еще, возможно, попутчик, голосовавший на шоссе? Что, если он
и был носителем смертоносного вещества?
  Малдер осторожно приблизился к дверце, надеясь обнаружить еще одно
мертвое тело - труп пассажира, который, может быть, оказался во власти тех же
судорог, но сумел отползти в сторону и умер на открытом пространстве.
  Ничего подобного Малдер не увидел. Тем временем дождь превратился в
настоящий ливень.
  - Что там, агент Малдер? - крикнул полицейский.
  - Осматриваюсь, - ответил тот. - Оставайтесь на месте.
  - Я вызвал представителей местных органов правопорядка и портлендского
медэксперта, - сообщил полицейский. - С минуту на минуту здесь начнется
настоящее столпотворение. - С этими словами Пенвик, довольный тем, что Малдер
не нуждается в его помощи, вернулся к водителю пикапа, намереваясь продолжить
прерванный разговор.
  Малдер опасливо потянул на себя тяжелую дверцу, петли которой издавали
протяжный металлический скрежет, и отступил назад, вглядываясь внутрь кабины.
  Отсюда мертвый шофер казался еще более скрюченным. Осевший пар
образовал туманный ореол на лобовом стекле и окошке водительской дверцы. В
кабине чувствовалась сырость, но характерного трупного запаха Малдер не уловил.
  Тело пролежало здесь совсем недолго, хотя выглядело ужасно.
  Однако больше всего Малдера заинтересовало пассажирское кресло. Он
заметил на нем обрывки ниток и кусочки ткани, должно быть, выдранные из
рубашки. На обивке сиденья тут и там поблескивали странные капли
полупрозрачного клейкого вещества. Что-то вроде застывшей слизи, очень похожей
на ту, которую Малдер видел на теле погибшего охранника.
  Малдер проглотил застрявший в горле комок. Ему не хотелось приближаться к
трупу, а тем более - прикасаться к чему бы то ни было в кабине. Это было то самое
вещество, с которым они столкнулись в морге. Малдер не сомневался в том, что
неведомый токсин, смертельный реагент, явился продуктом зловещих
экспериментов Кеннесси.
  Вероятно, водитель лесовоза взял попутчика и заразился, оказавшись в
непосредственной близости от очага инфекции. После того как автомобиль
разбился, а шофер умер, таинственный разносчик заболевания бежал с места
происшествия и скрылся.
  Куда он мог деться?
  Малдер увидел на полу у пассажирского кресла квадратик чего-то похожего на
бумагу. Сначала он принял его за обертку от шоколадки или наклейку, но потом
сообразил, что это фотография, смятая и наполовину скрытая в тени сиденья.
  Он вынул из кармана ручку и наклонился вперед, стараясь не прикасаться к
слизи. Это было опасно, но Малдер не хотел упускать возможную улику. Он
вытянул ручку и подтянул фотографию к себе. На края снимка налипли нитки -
казалось, он выпал из кармана рубашки в ходе яростной схватки.
  Действуя ручкой, Малдер перевернул фотографию и тут же узнал
изображенных на ней женщину и ребенка. В течение последних дней он не раз видел
эти лица, предъявлял их сотням людей, надеясь, что те помогут ему отыскать
Патрицию и Джоди Кеннесси.
  Отсюда следовал вывод о том, что кем бы ни был пассажир, зараженный
нанотехнологической чумой, он тоже занимался делом, каким-то образом связанным
с этой женщиной и ее сыном.
  Он стремился к тому самому месту, куда уехала Скалли.
  Малдер швырнул ручку в кабину, не решившись положить ее в карман, и
торопливо выбежал на доро1у. Полицейский призывно махал ему рукой из
патрульной машины.
  - Агент Малдер!
  Малдер двинулся прочь от лесовоза, промокший, окоченевший и глубоко
встревоженный, и отправился узнать, что нужно Пенвику.
  - В нескольких милях позади на этом шоссе расположена весовая станция для
грузовиков, - сообщил тот. - Чаще всего она закрыта, но там установлена
автономная видеоаппаратура дорожной инспекции. Я велел техникам прокрутить за-
писи за несколько минувших часов, чтобы увидеть изображение проезжающего
лесовоза. - Пенвик улыбнулся, и Малдер кивком поблагодарил его за
находчивость. - Таким образом мы сумеем приблизительно установить
интересующий нас интервал времени.
  - Нашли что-нибудь? - спросил Малдер. Полицейский вновь заулыбался:
  - Два эпизода. В десять часов пятьдесят две минуты мимо станции промчался
вот этот грузовик. А за несколько минут до того прошел человек. На этом шоссе не
слишком оживленное движение.
  - Нельзя ли взглянуть на эти кадры? - спросил Малдер, усаживаясь в машину
и нетерпеливо посматривая на маленький экран полицейской компьютерной сети,
установленный под приборной доской.
  - Я так и думал, что вы захотите посмотреть, - отозвался Пенвик, щелкая
клавишами. - Я только что получил их... Ага, вот они.
  На экране появился лесовоз, катящий по дороге, - тот самый, что стоял теперь,
зарывшись носом в кювет. Показания цифровых часов в углу дисплея подтверждали
слова полицейского.
  Однако Малдера интересовало нечто другое.
  - Покажите пешехода, второго человека, - попросил он, хмуря брови и
размышляя. Если продукт нанотехнологий действительно был столь токсичен, как
он подозревал, водитель лесовоза вряд ли мог долго оставаться в живых рядом с его
носителем.
  Второе изображение казалось несколько смазанным, и тем не менее на нем
можно было различить мужчину, который шагал по замызганной обочине, не
обращая внимания на дождь. Подойдя к станции, он заглянул прямо в объектив
камеры, как будто намереваясь зайти в помещение, но все же прошел мимо.
  Малдеру хватило одного взгляда, чтобы узнать этого человека. В свое время он
изучил материалы по лаборатории "ДайМар", фотографии персонала и снимки двух
исследователей, которые, как считалось, погибли в опустошительном пожаре.
  Это был Джереми Дорман, ассистент Дэвида Кеннесси. Итак, он до сих пор
оставался в живых.
  И если Дорман заразился чем-то в лаборатории, значит, в его организме и
поныне содержится вещество, стоившее жизни по меньшей мере двум людям.
  Малдер выбрался из кресла и устремил на полицейского суровый взгляд.
  - Офицер Пенвик, вам надлежит оставаться здесь и охранять место
происшествия. Данный объект чрезвычайно опасен. Не позволяйте никому
прикасаться к трупу и даже влезать в кабину без средств биологической защиты.
  - Слушаюсь, агент Малдер, - ответил Пенвик. - А где будете вы сами?
  Малдер повернулся к Доминику:
  - Сэр, я агент Федерального бюро расследований, и мне нужен ваш
автомобиль.
  - Мой пикап? - промолвил Доминик.
  - Я должен немедленно разыскать напарницу. У меня есть основания полагать,
что ей грозит серьезная опасность. - Прежде чем Доминик успел возразить, Малдер
открыл дверцу "форда", протянул левую ладонь и попросил: - Ключи, пожалуйста.
  Доминик вопросительно оглянулся через плечо на Пенвика, но тот лишь
кивнул.
  - Этот человек действительно федеральный агент. Я проверял его документы,
  - сказал он и надел шляпу, защищаясь от дождя. - Не беспокойся, Доминик. Я
подброшу тебя домой.
  Хозяин пикапа нахмурился с таким видом, будто возвращение домой
беспокоило его меньше всего. Малдер захлопнул дверцу и завел дряхлый мотор.
  Услышав мерный рокот, он несколько секунд сражался с рычагом передач,
вспоминая, как отжимают сцепление и как при этом действуют педалью газа.
  - Осторожнее с моим грузовиком! - крикнул Доминик. - Мне вовсе не
хочется тратить время на препирательства со страховыми компаниями!
  Малдер нажал на газ, надеясь, что успеет вовремя догнать Скалли.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  29

  Коттедж семейства Кеннесси
Кост-Рейндж, штат Орегон.
  Пятница, 13:45
Изрядно поплутав по извилистым грунтовым дорогам для лесовозов, Скалли с
трудом развернулась на узком проселке и наконец обнаружила выезд, о котором
говорила женщина в универмаге "Макси". Здесь не было почтового ящика, только
металлический светоотражающий знак с пометками для пожарной службы и
мусоровоза.
  Это была заурядная частная дорога, которая продиралась сквозь густые
заросли, карабкаясь в гору и исчезая в неприметной ложбине. И тем не менее эта
дорога вела к тому самому месту, где могли прятаться - или томиться в плену -
Патриция и Джоди Кеннесси.
  Скалли ехала со всей возможной скоростью, какую удавалось развить на этих
ухабах и лужах склизкой грязи. По мере того как она поднималась по склону, лес
подступал к дороге вплотную.
  и ветви деревьев начинали задевать и царапать боковые зеркала.
  Наткнувшись на очередное серьезное препятствие - зарытую поперек дороги
полусгнившую колоду, - Скалли поддала газу и взлетела на вершину холма.
  Автомобиль покатил вниз, царапая днищем о гравий. Впереди виднелась
окруженная густым лесом лужайка, на которой возвышался одинокий коттедж.
  Лучшего места для укрытия и быть не могло.
  Скромный непритязательный домик казался еще более уединенным и
малозаметным, чем даже лагерь отшельников, у которых они с Малдером побывали
накануне.
  Скалли осторожно подъехала поближе и заме тила у стены коттеджа
заляпанный грязью автомобиль, укрытый от дождя металлическим гофрированным
навесом. Это был "вольво", машина той самой марки, какую наверняка предпочел
бы молодой талантливый ученый, городской житель Коренной обитатель здешних
гор купил бы подержанный пикап или спортивный автомобиль.
  У Скалли участился пульс. Место было в самый раз - уединенное, безлюдное
и жутковатое. От ближайшего населенного пункта и зоны уверенного приема
телефонного сигнала его отделяли многие мили. Здесь мог прятаться кто угодно,
могло случиться что угодно.
  Скалли затормозила напротив коттеджа и несколько секунд сидела-
неподвижно. Ситуация была непростая. Она приехала одна, рассчитч-вать на
помощь не приходилось. Она не знала и не могла знать, прячутся ли Патриция и
Джоди по своей воле, или их удерживают в качестве заложников вооруженные
люди.
  Скалли выбралась из машины, и у нее тяжело застучало в висках. Она замерла
на месте и, подождав, пока перед глазами перестанут мелькать цветные всполохи,
перевела дух, взяла себя в руки, захлопнула дверцу и крикнула:
  - Эгей!
  Она приехала, не таясь, и всякий, кто мог находиться в доме, наверняка слышал
звук мотора - вероятно, еще до того, как машина перевалила через вершину холма.
  Скалли не могла скрытничать и была вынуждена действовать прямо и откровенно.
  Несколько мгновений она помедлила у машины, дожидаясь ответа и держа
удостоверение в левой руке, а правую положив на рукоять пистолета. Она была
готова к любому повороту событии.
  Больше всего ей хотелось отыскать Джоди и сделать все возможное для того,
чтобы мальчик получил необходимую медицинскую помощь.
  - Эгей! Есть кто живой? - крикнула Скалли, повысив голос, чтобы ее слова
были слышны во внутренних помещениях дома, и отступила от автомобиля на два
шага.
  Коттедж походил на дом с привидениями. Окна были неосвещены, некоторые
занавешены, внутри царили тишина и неподвижность. Скалли не слышала ни
шорохов, ни голосов... но входная дверь была приоткрыта.
  Она заметила в деревянной обшивке у двери свежее отверстие, из которого
торчали светлые щепки, - след пули малого калибра.
  Скалли ступила на гладкие деревянные доски крыльца и еще раз позвала:
  - Есть кто живой? Я из ФБР.
  Постояв в нерешительности у входа, Скалли перевела взгляд налево и увидела
человека, неподвижно лежащего в высокой траве у дома.
  Она насторожилась и замерла, потом приблизилась к краю крыльца,
выглядывая поверх перил. В траве, распластавшись ничком на земле, лежала
женщина.
  Скалли сбежала по ступеням и вновь застыла на месте. Перед ней лежала
Патриция Кеннесси. Скалли узнала ее по светло-рыжим волосам и тонким чертам
лица - но на этом сходство заканчивалось.
  Скалли припомнила женщину, улыбавшуюся с фотографии, которую ей так
часто приходилось рассматривать. Снимок, сделанный в ту пору, когда был жив муж
Патриции, известный талантливый биолог, а Джоди еще не болел лейкемией.
  Мальчик беззаботно смеялся в объектив.
  А теперь Патриция Кеннесси лежала на поляне, неестественно изогнувшись и
повернув голову в сторону Скалли. Даже после смерти ее лицо оставалось мрачным
и угрожающим. Кожу Патриции испещряли множество пятен подкожных
кровоизлияний и опухоли всевозможных размеров и форм. Ее глаза были плотно
закрыты, и на веках проступала сетка кровеносных сосудов.
  Скрюченные пальцы женщины напоминали звериные когти, как будто она
погибла в отчаянной схватке с чем-то чудовищным и страшным.
  Скалли стояла ошеломленная. Она приехала слишком поздно.
  Она отступила назад, зная, что приближаться и прикасаться к трупу опасно -
он мог оказаться инфицированным. Патриция умерла, и теперь Скалли оставалось
лишь одно - отыскать Джоди и позаботиться о его благополучии, разумеется, если
он еще жив.
  Скалли прислушалась. В кронах высоких деревьев гулял ветер, заставляя
сосновые иголки с шорохом тереться друг о друга. Над головой нависали тяжелые
тучи, грозя вот-вот разразиться ливнем. Из чащи доносились птичьи трели и иные
лесные звуки, но Скалли казалось, что ее окружают полное одиночество и гнетущее
безмолвие.
  Потом она услышала собачий лай, отрывистый и возбужденный, а через
секунду тишину расколол, отчетливый звук выстрела.
  - Немедленно возвращайся, черт побери! - Приглушенный расстоянием
голос звучал сердито и хрипло. - Джоди, иди сюда!
  Скалли выхватила оружие и двинулась к деревьям, ориентируясь по звуку
голосов. Джоди находился где-то поблизости, продолжая спасаться бегством, а по
его следу шел человек, который, вероятно, и являлся разносчиком заразы, погубив-
шей Патрицию Кеннесси.
  Первым делом Скалли должна была настичь чужака. Она прибавила шагу и
углубилась в лес.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  30

  Коттедж семейства Кеннесси.
  Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Пятница, 13:59
Как ни старался Джоди, Дорман не отставал. Единственным убежищем, которое
приходило на ум мальчику, был коттедж, оставшийся где-то вдалеке за деревьями. И
хотя маленький домик вряд ли мог считаться неприступной крепостью, Джоди не
знал ничего лучшего. По крайней мере там можно было отыскать какой-нибудь
тяжелый предмет, орудие самозащиты.
  Его мать отличалась быстрой реакцией, и Джоди полагал, что не уступит ей в
находчивости. Он многому научился у матери в минувшие недели.
  Джоди петлял среди деревьев, описывая длинную плавную дугу. Он
рассчитывал обежать поляну и подойти к дому сзади. Вейдер продолжал лаять, то
подбегая к мальчику вплотную, то вновь исчезая в чаще, словно резвясь или охотясь.
  Джоди подумал, что все происходящее кажется псу забавной игрой.
  Он продолжал мчаться вперед, то и дело спотыкаясь и чувствуя, как ноют ноги,
словно в коленные суставы вбиты острые металлические штыри. Бок мальчика жгло
нестерпимой болью, лицо было изодрано колючими ветвями и сосновыми иглами,
но он не обращал внимания на мелкие царапины, зная, что они быстро заживут.
  Горло Джоди пересохло, и он не мог набрать в легкие достаточно воздуха.
  Он двигался по возможности бесшумно, пробираясь сквозь девственную чащу
без компаса и карты, однако в последние недели единственным его развлечением
были походы в лес, и Джоди знал, как найти дорогу к дому. Вейдер придет следом, и
они уедут отсюда, втроем с матерью... если она еще жива.
  Поднявшись на пригорок, Джоди увидел внизу поляну и маленькую коробочку
коттеджа. Он забрался дальше, чем рассчитывал, но даже отсюда сумел разглядеть
чужой автомобиль, стоявший на подъездной дорожке.
  Джоди похолодел от страха. Итак, его выследили! Вероятно, это и есть те люди,
о которых говорила мать. Даже если ему удастся перехитрить Дормана и укрыться в
доме, его будут ждать другие. А может, они хотят ему помочь? Джоди терялся в
догадках.
  Однако в данную секунду его подстерегала другая, куда более страшная
опасность.
  Дорман продолжал мчаться следом, сокращая расстояние и ломясь сквозь
кусты и деревья, словно танк. Джоди не уставал дивиться стремительности тучного
мужчины, особенно если учесть, что тот выглядел тяжелобольным.
  - Джоди, прошу тебя! Позволь поговорить с тобой хотя бы минутку, я не
сделаю тебе ничего дурного!
  Мальчик не ответил, сберегая дыхание. Он стрелой метнулся к дому, но тут же
очутился на краю крутого обрыва, образованного оползнем, который словно ножом
срезал пологий скат холма. Два огромных дерева, вывороченные с корнем, оставили
в грязи длинные глубокие борозды, похожие на зияющую рану.
  У Джоди не было времени искать обход. Дорман резво поднимался по склону.
  Он помогал себе руками, хватаясь за деревья.
  Обрыв казался мальчику почти отвесным. Он боялся, что ему не удастся
спуститься вниз.
  Вновь раздался лай Вейдера. Пес стоял слева, на полпути к подножию холма,
широко расставив лапы, весь в репьях и щепках. Он звал хозяина за собой.
  Не видя иного выхода, Джоди решил последовать примеру пса. Перебравшись
через край оползня, он начал спускаться, упираясь руками, цепляясь пальцами за
холодную землю, ступая по зыбким камням и шард вокруг в поисках опоры. Судя по
треску хвороста и шелесту ветвей, Дорман был совсем рядом.
  Джоди задвигался быстрее. Он посмотрел вверх и увидел плечистую фигуру,
показавшуюся над обрывом. Мальчик судорожно перевел дыхание, и в ту же
секунду его рука поймала пустоту.
  Он уперся ногой в камень, но тот вывернулся из сырой грязи, словно полу
сгнивший зуб из десны. Джоди потерял равновесие и начал падать, с трудом
сдерживая крик и впиваясь пальцами в сырую землю, но его тело неумолимо
скользило вниз, кувыркаясь, перекатываясь и увлекая с собой лавину камней.
  Одежда тут же промокла и пропиталась грязью. Падая, мальчик увидел наверху
Дормана, который растопырил руки, словно готовясь нагнуться и схватить его, но к
этому мгновению Джоди был уже далеко и лишь продолжал набирать скорость.
  Кувыркнувшись в очередной раз, Джоди ударился боком, потом головой, но
сознания не потерял, и его охватила страшная мысль - что, если он сломает ногу и
не сможет бежать от Дормана?
  Грязь и камни ливнем обрушивались на него, но Джоди не издал ни звука, даже
не вскрикнул, и в конце концов достиг нижней точки оползня, уткнувшись в одно из
поваленных деревьев. Его спутанные корни торчали из земли, словно грязная метла.
  Джоди ударился о ствол и бессильно распластался, хватая ртом воздух и пытаясь
сдвинуться с места. У него сильно болел бок.
  Затем, к своему ужасу, мальчик увидел Дормана, который спускался по крутому
обрыву, каким-то образом умудряясь сохранять равновесие и оставляя на мягком
склоне глубокие отпечатки ног.
  Из-под его ступней сыпались камни и земля. Он размахивал револьвером,
угрожая беглецу и веля ему оставаться на месте, но Джоди и так был не в силах
встать и бежать дальше.
  Скрипя подошвами, Дорман остановился над лежащим мальчиком. Искаженное
злобой и напряжением, лицо Дормана пылало, а кожа на нем медленно колыхалась,
будто горшок со сливочной тянучкой, вот-вот готовой закипеть.
  Он приподнял оружие, держа его обеими руками и наводя ствол на Джоди.
  Отверстие дула было похоже на глаз циклопа, на хищно разверстую пасть гадюки.
  Вдруг плечи Дормана обвисли, и он несколько секунд стоял неподвижно, глядя
на мальчика.
  - Джоди, зачем усложнять жизнь себе и мне? По-моему, мы с тобой и так уже
вдоволь набегались и настрадались.
  - Где моя мама? - требовательным тоном осведомился Джоди, жадно дыша.
  Его сердце билось, словно паровой молот, а воздух казался холодным, морозным и
впивался в легкие, словно острые кинжалы. Мальчик попытался подняться на
колени.
  Дорман вновь повел револьвером.
  - Мне нужна капля твоей крови, и больше ничего. Только твоя кровь, Джоди.
  Свежая кровь.
  - Я спрашиваю, где моя мама? - выпалил мальчик.
  На лицо Дормана набежала тень. Они с Джоди были столь поглощены друг
другом, что не заметили приближения постороннего человека.
  - Не двигаться! Я - агент ФБР! - В пятнадцати футах от них среди деревьев,
изготовившись к стрельбе, стояла Дана Скалли, раздвинув ноги на ширину плеч и
держа в вытянутых руках пистолет. - Не двигаться! - повторила она.
  Скалли, задыхаясь, мчалась по лесу, ориентируясь по собачьему лаю и злобным
выкрикам. Увидев наконец тучного мужчину, вплотную приблизившегося к Джоди
Кеннесси, она поняла, что первым делом следует обезвредить носителя ужасного,
похожего на рак заболевания и не дать мужчине прикоснуться к Джоди.
  Зловещий толстяк и двенадцатилетний мальчик разом повернули к ней лица, на
которых выразилось глубокое изумление. В первое мгновение Джоди испытал
облегчение, но его тут же обуяла подозрительность.
  - Вы - одна из тех людей! - прошептал он.
  Скалли оставалось лишь гадать, что рассказала Патриция сыну, что он знает о
гибели отца и заговоре против "ДайМар".
  Однако более всего ее поразила внешность мальчика. Он казался совершенно
здоровым. В его облике не осталось и следа смертной бледности, истощения и
изможденности. К этому времени лимфобластическая лейкемия должна была войти
в последнюю стадию. Сейчас Джоди выглядел усталым и измученным - причиной
тому, вероятно, были непрекращающиеся страхи и хроническое недосыпание, - но
на пациента онкологической клиники он не походил.
  Еще месяц назад мальчик был прикован к постели, балансируя на грани жизни
и смерти, а теперь он легко и быстро мчался по лесу и угодил в руки преследователя
только потому, что поскользнулся и упал с крутого обрыва.
  Дородный мужчина сердито посмотрел на Скалли и, более не обращая на нее
внимания, шевельнулся, намереваясь приблизиться к мальчику вплотную.
  - Я же вам сказала, не двигайтесь, - повторила Скалли. Заметив в его руке
револьвер, она с испугом подумала, что противнику может прийти в голову взять
Джоди в заложники. - Бросьте оружие и назовите свое имя.
  Мужчина бросил на нее взгляд, исполненный столь явного отвращения и
нетерпения, что Скалли похолодела.
  - Вы ничего не понимаете, - сказал он. - Не вмешивайтесь. - С этими
словами мужчина жадно посмотрел на беспомощного Джоди, потом вновь сверкнул
глазами в сторону Скалли и добавил: - А может быть, мальчишка прав? Может
быть, вы - одна из них и приехали, чтобы уничтожить нас обоих?
  Прежде чем Скалли успела ответить или задать очередной вопрос, из кустов,
словно ракета, вылетело черное пятно и бросилось к мужчине, который угрожал
мальчику.
  Скалли мгновенно узнала собаку, черного Лабрадора, который выжил после
столкновения с
автомобилем и, улизнув из ветеринарной лечебницы, отправился на поиски
Патриции и Джоди.
  - Вейдер! - крикнул Джоди.
  Пес разразился громким лаем. Лабрадоры не принадлежат к числу боевых
собак, но Вейдер, судя по всему, уловил страх и напряжение, витающие в
атмосфере, определил главного врага и решил дать ему сражение.
  Тучный мужчина испуганно вздрогнул, поднял пистолет и с внезапной
решимостью взвел затвор, но в тот же миг Вейдер, завывая и рыча, налетел на него и
схватил за запястье. Мужчина вскрикнул, взмахнул свободной рукой, защищаясь от
нападения, и его палец нажал на спусковой крючок.
  В безмолвии лесной глуши грянул выстрел.
  Пуля тридцать восьмого калибра угодила в грудь Джоди, прежде чем он успел
метнуться в сторону. Удар пригвоздил хрупкое тело к поваленному дереву, словно
невидимый кукловод дернул мальчика за ниточку. По его груди расплылось
кровавое пятно. Джоди застонал и соскользнул по мокрому от дождя стволу.
  Вейдер повалил мужчину на землю. Тот попытался отбросить собаку, но
разъяренный Лабрадор начал кромсать зубами его лицо и горло.
  Мальчик заморгал изумленно распахнутыми глазами. На его лице появилось
отсутствующее выражение, на губах выступила кровь, и Джоди сплюнул ее,
прошептав:
  - Как я устал...
  Скалли гладила Джоди по голове, не в силах оторваться от него. Она и не
подумала оттащить собаку и спасти мужчину, только что выстрелившего в мальчика.
  Пес продолжал рычать и щелкать зубами, все глубже зарываясь мордой в горло
мужчины и раздирая сухожилия. Лесная подстилка окрасилась кровью. Мужчина
выронил дымящийся револьвер и ударил Лабрадора в грудь, пытаясь освободиться и
постепенно слабея.
  Скалли смотрела на алую пену, которая хлынула из отверстия в середине груди
Джоди. Дырочка с аккуратно закругленными краями напоминала лужицу,
пульсирующий кровавый родничок. Судя по расположению раны, Скалли могла с
полной определенностью сказать, что меры первой медицинской помощи здесь
бессильны.
  - Нет, только не это, - пробормотала она и, наклонившись над Джоди и
разорвав его рубашку, убедилась в том, что пуля пронзила левое легкое и, вероятно,
задела сердце. Серьезная рана, точнее говоря,смертельная.
  У Джоди не оставалось ни малейшего шанса. Его кожа посерела, потом
побледнела, глаза закатились, и он впал в беспамятство. Из пулевого отверстия
продолжала хлестать кровь.
  Скалли подалась вперед, заставив себя забыть о сочувствии к умирающему,
переключая свои разум на иной лад, превращаясь в медика, занятого оказанием
помощи в критической ситуации. Наложив ткань рубашки на отверстие, она крепко
зажала его ладонью, стремясь остановить крово
течение. Рядом с ней рычал Веидер, расправляясь с неподвижным телом,
словно отправляя акт личного мщения, как будто этот человек когда-то причинил
ему сильную боль. Скалли ни на что не обращала внимания, всецело занятая
мальчиком. Главной ее задачей было приостановить обильное кровотечение из
пулевой раны.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  31

  Коттедж семейства Кеннесси
Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Пятница, 14:20
Внезапный выстрел ошеломил Скалли. Ей в нос ударил запах крови и
пороховой гари, а лес, казалось, еще сильнее обступил их. Утихли птичьи песни,
умолк шелестящий ветер, и даже время словно бы прекратило свой бег.
  Помедлив мгновение, Скалли вновь перестроилась, мысленно превращаясь в
сотрудника ФБР. Наложив импровизированную повязку, она отпрянула от тела
смертельно раненного Джоди и подбежала к Вейдеру, который продолжал рычать и
клацать челюстями над поверженным врагом. Скалли вцепилась в шерсть на
загривке пса и, преодолевая отчаянное сопротивление, потянула собаку в сторону.
  Окровавленная жертва лежала в грязи, скорчившись среди опавших листьев и
хвороста.
  Скалли собралась с силами и оттащила Вейдера прочь. Пес продолжал рычать,
и она подумала о том, что животное, которое только что перегрызло человеческое
горло, может представлять нешуточную опасность. Однако Лабрадор не стал
сопротивляться, послушно затрусил прочь и уселся на куче хвороста. Его морда
была покрыта розовой пеной, а сверкающие яростью карие глаза неотрывно
смотрели на лежащего мужчину. Увидев окровавленные клыки, Скалли вздрогнула и
перевела взгляд на тело мужчины. Его горло было искромсано, рубашка разорвана в
клочья. Казалось, он взорвался изнутри.
  Несмотря на то что мужчина казался безнадежно мертвым, его рука трепетала и
подергивалась, словно гальванизированная лягушка на столе препаратора, а кожа
шевелилась, как будто под ней обитала многочисленная колония тараканов. Кое-где
на поверхности тела поблескивали влажные пятна, покрытые чем-то студенистым,
похожим на слизь, которую Скалли обнаружила при вскрытии Вернона Ракмена,
Поверхность его кожи также была пятнистая и неровная, однако бугры
перемещались, появлялись и исчезали, будто подвижные кровоподтеки, гуляющие
по телу. Теперь Скалли не сомневалась, что этот мужчина и есть носитель ураганной
смерти, унесшей жизни Патриции Кеннесси, Вернона Ракмена и, возможно,
водителя грузовика, который поехал осматривать Мал дер. Скалли понятия не
имела, кто этот человек, и все же он почему-то казался ей знакомым. Должно быть,
он имел какое-то отношение к "ДайМар", к исследованиям Дэвида Кеннесси и
лекарству против рака, которое тот намеревался разработать для спасения сына.
  Скалли оглянулась на Вейдера, чтобы узнать, оказала ли смертоносная слизь
какое-либо влияние на черного Лабрадора, однако эта клеточная чума, по-видимому,
не могла преодолеть межвидовых барьеров. Вейдер сидел не шевелясь, даже не
размахивая хвостом, и внимательно наблюдал за действиями женщины. Поймав ее
взгляд, пес тихонько заскулил, как бы прося помочь его маленькому хозяину.
  Она повернулась к Джоди, который лежал, хватая ртом воздух. Из отверстия в
его груди продолжала сочиться кровь. Скалли оторвала еще немного ткани от рукава
рубашки мальчика и прижала тряпицу к ране.
  Рана была проникающая - выходного отверстия в спине не было, пуля
застряла где-то в легком или сердце...
  Удивляясь тому, что Джоди все еще жив, Скалли продолжала оказывать первую
помощь, пустив в ход все свое искусство. Ей уже доводилось терять коллег,
провожать в последний путь умирающих, но Джоди был особенно дорог, близок ей.
  Как и Скалли, двенадцатилетний мальчик страдал тяжелой формой рака. Они
оба оказались заложниками безжалостной судьбы, жертвами клеточных мутаций,
принимавших чрезмерно широкий масштаб. Болезнь и так уже приговорила Джоди к
смерти, и Скалли совсем не хотелось, чтобы трагический случай отнял у него
последние недели жизни.
  Она сунула руку в карман, вынула сотовый телефон и трясущимися
окровавленными пальцами вызвала из памяти аппарата номер Малдера, однако в
трубке раздавался лишь треск статических разрядов. Окружавшие ее уединенные
лесные холмы находились за пределами зоны связи. Скалли повторила попытку
трижды, рассчитывая уловить хотя бы слабый сигнал, надеясь, что электро-
магнитные волны сумеют пробить себе дорогу в ионосфере... но все впустую.
  Скалли была готова заподозрить, что кто-то намеренно глушит телефонный канал.
  Она осталась совсем одна.
  Скалли уже собралась бегом отправиться к машине и подогнать ее как можно
ближе к обрыву, потом вернуться за Джоди и отнести его к автомобилю на руках.
  Так было бы намного легче, если, конечно, машина прошла бы по ухабистой поляне.
  Но это означало бы бросить Джоди одного. Скалли посмотрела на свои
окровавленные руки, прижимавшие ткань к пулевому отверстию, пригляделась к
бледному лицу мальчика и уловила едва слышный трепетный звук дыхания. Нет, она
его не бросит. Ведь Джоди может умереть прежде, чем она вернется с машиной, а
Скалли нипочем не оставила бы мальчика умирать в одиночестве.
  - Похоже, придется захватить тебя с собой, - сказала она, наклоняясь над
Джоди и готовясь взять его на руки.
  Тело мальчика оказалось легким и хрупким. Хотя, по-видимому, Джоди и
преодолел в основном смертельный недуг, он еще не успел набрать вес, и Скалли
подняла его с земли без особого труда. К счастью, до коттеджа было недалеко.
  Вейдер заскулил, подбираясь ближе.
  Как только Скалли сдвинула Джоди с места, мальчик слабо застонал. Скалли
старалась не причинять ему боли, но у нее не было иного выбора. Она должна
перенести мальчика в машину и сломя голову мчаться в ближайшую больницу... где
бы та ни находилась.
  Искромсанное окровавленное тело убийцы осталось лежать на истоптанной
траве. Тучный мужчина погиб на глазах у Скалли.
  Позже сюда приедут эксперты и осмотрят тела мужчины и Патриции. Но это -
потом. У Скалли будет достаточно времени, чтобы выявить недостающие звенья и
соединить события логической цепью.
  А сейчас у нее была одна забота - обеспечить мальчику медицинскую помощь.
  Скалли чувствовала себя беспомощной, зная, что любые чудеса медицины,
реанимационные залы и самые искусные доктора вряд ли помогут Джоди. Не
успеют.
  Тем не менее она не желала сдаваться.
  Взяв мальчика на руки, она почувствовала, что у него начался жар. Тело было
непомерно горячим, но Скалли не стала терять время на поиски объяснений. Она
отправилась в путь, двигаясь как можно быстрее, торопясь вынести Джоди из леса и
доставить его в клинику. Черный Лабрадор шел рядом, встревоженный и
молчаливый.
  Рана Джоди продолжала кровоточить, оставляя алые капли на лесной подстилке
и на траве поляны у коттеджа. Скалли глядела прямо перед собой, приближаясь к
автомобилю, спеша побыстрее выбраться отсюда.
  Проходя мимо изуродованного трупа Патриции, Скалли бросила на него взгляд,
довольная тем, что Джоди не видит мать в таком ужасном состоянии. Может быть,
он до сих пор не знает о том, какая ей выпала судьба.
  Скалли подошла к машине, осторожно опустила мальчика на землю,
прислонила его спиной к заднему крылу и открыла дверцу. Вейдер гавкнул и
впрыгнул в салон, потом опять залаял, словно подгоняя женщину.
  Она подняла безвольное тело Джоди и аккуратно уложила его на сиденье.
  Импровизированный тампон отвалился, насквозь промокший, однако кровотечение
заметно ослабло, кровь начинала сворачиваться. Скалли испугалась, что причиной
тому стало ослабление сердечной деятельности, грозящее близкой смертью. Она
наложила на рану еще немного материи, торопливо уселась в кабину, завела мотор и
сломя голову понеслась по ухабистой дорожке, поднимаясь в гору. Когда машина
выезжала на проселок, ее днище опять со скрежетом проехало по камням, но
Скалли, не обращая внимания, лишь поддавала газу.
  Уединенный коттедж, вокруг которого сегодня развернулись трагические
события, остался за спиной.
  Вейдер выглядывал в заднее окно и не переставая лаял.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  32

  Административное здание Кристал-Сити, штат Виргиния
Пятница, 12:08
В безликом кабинете Ленца зазвонил телефон. Адам испуганно вздрогнул и,
оторвавшись от молчаливого вдумчивого созерцания дорожных карт и подробных
планов орегонской глуши, торопливо схватил трубку. Его прямой номер был извес-
тен весьма ограниченному числу людей, которые ни за что не стали бы звонить по
пустякам.
  - Алло? - бесстрастным тоном произнес Ленц. Прислушавшись к голосу,
звучавшему на другом конце провода, он почувствовал, как по спине побежал
холодок. - Так точно, сэр, - ответил он. - Я как раз собирался доложить вам о
развитии событий. - Он и вправду собрал целую кипу карт и схем, рапортов о
проделанной работе, списков специалистов-розыскников, прочесывавших горные
лесные массивы западного Орегона. - Однако, - продолжал он, - я уже упаковал
кейс и оформил отрывной талон на авиабилет, а мой самолет вылетает в Портленд
менее чем через час Я намерен возглавить действующую там подвижную
оперативную группу. Хочу присутствовать на месте и лично наблюдать за поисками.
  Ленц умолк и прислушался к голосу в трубке, не улавливая в нем ни
неудовольствия, ни гнева, лишь едва заметный сарказм.
  Формальный рапорт был его собеседнику ни к чему. Во всяком случае, сейчас.
  В сущности, этот человек всячески избегал бумажной волокиты, и Ленц в сжатой
форме на словах доложил ему о поисках Патриции и Джоди Кеннесси, а также их
домашней собаки.
  Поглядывая на топографические карты, Ленц ровным голосом перечислил
районы деятельности шести групп розыскников. Ему не было необходимости
придавать своему рассказу драматический характер, следовало лишь
продемонстрировать компетентность и профессионализм.
  Тем не менее голос в трубке наконец зазвучал с неприкрытой иронией:
  - Мы полагали, что все неучтенные образцы наномашин Кеннесси
уничтожены. Такой вывод вытекает из ваших предыдущих докладов. Это было
одной из главнейших наших задач, и я вынужден с глубоким прискорбием отметить,
что она осталась невыполненной. И еще собака. Очень, очень грубый промах.
  Ленц судорожно глотнул.
  - Мы были уверены, что пожар в лаборатории уничтожил все опасные
материалы. Мы отправили туда ликвидаторов подобрать оставшиеся в "ДайМар"
несгоревшие записи. Они обнаружили сейф и видеопленку, больше ничего.
  - Это так, - отозвался голос, - но состояние трупа охранника, как, впрочем,
и нескольких других тел, свидетельствует о том, что наномашинам некоторых типов
удалось вырваться за пределы лаборатории.
  - Мы найдем их, сэр, - пообещал Ленц. - Мы делаем все возможное, чтобы
выследить беглецов, и позвольте заверить вас в том, что по окончании нашей миссии
не останется ни одного работоспособного наномеханизма.
  - Ваши заверения меня не интересуют, - заявил голос. - Меня интересует
только результат.
  - Понимаю, сэр, - ответил Ленц. - Я сузил круг поисков и сосредоточил
наши усилия на одном конкретном районе в орегонской глуши.
  Продолжая разговаривать, Адам свернул карты, сложил бумаги, сунул их в кейс
и посмотрел на часы. До вылета оставалось совсем немного времени. Ленц вез с
собой только ручную кладь, не подлежащую досмотру, и документы, позволявшие
ему обойти стандартную процедуру оформления билетов. Ленц имел право занимать
пустые места, которые имеются в каждом самолете и предназначены для высших
правительственных и военных чинов. Документы Ленца позволяли ему при
необходимости пользоваться услугами авиакомпаний, не оставляя официальных
записей и прочих следов своих перемещений. Его работа не допускала иного образа
действий.
  - И последнее, - сказал голос в трубке. - Я уже говорил об этом, повторю
еще раз: внимательно приглядывайте за агентом Малдером. Прикрепите к нему
особую группу с приказом следить за каждым его движением и поступком.
  Перехватывайте все его телефонные разговоры. У вас есть для этого специальное
подразделение, но агент Малдер... обладает редкостным талантом совершать
непредсказуемые действия. Не спускайте с него глаз - быть может, он приведет вас
именно туда, куда нужно.
  - Спасибо, сэр, - ответил Ленц и вновь бросил взгляд на часы. - Мне пора
отправляться в аэропорт. Я свяжусь с вами при первой возможности, но сейчас я
должен успеть на самолет.
  - И выполнить задание, - бесстрастно напомнил голос.
  
  
  
  
  

                  33

  Коттедж семейства Кеннесси
Кост-Реиндж, штат Орегон
Пятница, 15:15
Красный пикап, в котором ехал Малдер, на удивление легко справлялся с
дорогой. Имея огромные шины и высокую посадку, автомобиль, словно паровой
каток, подминал под себя сосновые сучья, играючи преодолевая рытвины и лужи
проселков и полузаросшей запущенной дорожки, которая вела к уединенному дому.
  Осмотрев труп водителя лесовоза и увидев на видеозаписи Джереми Дормана,
который до сих пор считался погибшим, Малдер решил как можно быстрее отыскать
Скалли и предупредить ее об опасности, однако в коттедже царили безмолвие и
запустение.
  Малдер вылез из пикапа и, оглядевшись вокруг, заметил свежие следы колес,
отпечатавшиеся на грязи и мокром гравии. Кто-то совсем недавно побывал здесь и
уехал. Может, это была Скалли? Куда она могла отправиться?
  Малдер обнаружил женский труп, лежащий в траве, и признал в нем Патрицию
Кеннесси. Ошибки быть не могло.
  Нахмурившись, Малдер отступил на несколько шагов. Кожа Патриции была
обезображена такими же опухолями, которые он только что видел на теле шофера.
  Малдер зябко поежился.
  - Скалли! - воскликнул он, с крайней осторожностью прохаживаясь по
поляне и разглядывая яркие кровавые пятна, похожие на красные монеты,
разбросанные по кочковатой поверхности.
  На лбу Малдера выступил холодный пот. Он ускорил шаг, поднял голову и тут
же вновь опустил глаза к земле, высматривая пятна, кровавой дорожкой уходящие в
лес.
  Потом он увидел отпечатки ног Туфли Скалли и собачьи лапы. Сердце Малдера
забилось быстрее.
  Цепочка следов привела его к подножию крутого обрыва, врезавшегося в
пологий скат холма. Здесь лежали два поваленных дерева, и рядом с одним из них
Малдер обнаружил окровавленного широкоплечего мужчину в рваной рубахе. Его
горло было разорвано до шейных позвонков.
  Малдер узнал мужчину по фотографиям персонала "ДайМар" и кадрам, снятым
видеокамерой на весовой станции для грузовиков. Это был Джереми Дорман, явно и
безнадежно мертвый.
  В воздухе стоял запах крови, но Малдер почуял на его фоне пороховую гарь.
  Пальцы трупа сжимали рукоятку полицейского револьвера. Понюхав ствол оружия,
Малдер определил, что из него недавно стреляли, однако внешний вид тела за-
ставлял усомниться в том, что в ближайшее время Дорман сумеет нажать спусковой
крючок.
  Малдер нагнулся над трупом, вглядываясь в рваные раны на его горле. Может
быть, тут поработали зубы черного Лабрадора?
  На глазах Малдера изуродованная глотка Дормана и окружающие ее лоскуты
кожи и мышечной ткани начинали растекаться, как бы сплавляясь друг с другом,
словно невидимая рука заливала их жидким воском. Зияющее горловое отверстие
трупа наполнила полупрозрачная тягучая слизь, неторопливо наползавшая на рассе-
ченную кожу.
  Вокруг тела Малдер обнаружил следы борьбы, камни и грязь, соскользнувшие с
обрыва. Казалось, кто-то свалился с холма, убегая от преследования. Рядом
виднелись собачьи следы, отпечатки обуви Скалли...
  И отпечатки маленьких ступней. Вероятно, Джоди.
  - Скалли! - еще раз позвал Малдер, но вместо ответа услышал только шорох
сосновых ветвей и птичьи трели. Лес продолжал хранить молчание, не то
испуганное, не то сердитое.
  И в это мгновение распростертый на земле мертвец рывком уселся, словно
подброшенный пружиной.
  Его скрюченные, похожие на когти пальцы левой руки ухватились за полу
куртки Малдера, и
тот, вскрикнув, рванулся назад, но оживший труп держал крепко.
  Джереми Дорман, лицо которого по-прежнему сохраняло мертвенное
выражение, приподнял револьвер и угрожающе наставил его на Малдера. Малдер
опустил глаза, рассматривая судорожно стиснутые пальцы Дормана, его
шевелящуюся, корчащуюся кожу, покрытую слоем клейкой слизи. Густая
жидкость... средоточие смертельной нанотехнологической чумы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  34

  В лесных дебрях Орегона
Пятница, 16:19
Ближайшая клиника находилась по меньшей мере в пятнадцати милях, а вокруг
расстилались извилистые дороги, бегущие по заросшим лесом горам, и Скалли ехала
почти наугад. Из-за деревьев показались лучи предзакатного солнца, потом опять
сгустились облака.
  Подгоняя машину, Скалли мчалась на север, утопив в пол педаль газа и с
трудом справляясь с крутыми поворотами местных дорог. Слева и справа от нее
убегали назад похожие на туннель плотные заросли темных сосен.
  На заднем сиденье поскуливал встревоженный Вейдер. Его ноздри покрывали
кровавые сгустки и пена. У Скалли не было времени вычистить собаку. Пес то и
дело обнюхивал неподвижное тело мальчика, лежавшее рядом.
  Скалли еще не забыла, с каким бешенством черный Лабрадор набросился на
плотного крупного мужчину, который принес с собой страшную заразу, убившую
Патрицию Кеннесси, а потом угрожал мальчику. Теперь же, если не обращать
внимания на кровавые следы в его шерсти, Вейдер казался послушным домашним
животным, верным стражем своего хозяина.
  Прежде чем выехать с поляны, Скалли проверила пульс Джоди. Сердцебиение
было слабое, дыхание неглубокое, но мальчик продолжал упорно цепляться за
жизнь. По-видимому, он впал в коматозное состояние. За последние двадцать минут
он не издал ни звука, ни даже стона. Чтобы успокоить себя, Скалли время от
времени поглядывала на него в зеркальце.
  Справа из-за деревьев под самым носом машины выскочила собака. Заметив ее
уголком глаза, Скалли ударила по тормозам и рванула в сторону рулевое колесо.
  Животное нырнуло в кусты и исчезло из виду, а Скалли, едва не потеряв
управление, сражалась с виляющим автомобилем и лишь в последнюю секунду
вновь обрела над ним власть. Посмотрев в зеркальце, она увидела собаку, которая
перебегала дорогу, ничуть не смущенная тем, что была на волосок от гибели.
  Внезапно Джоди вздохнул, и его спина выгнулась дугой, словно в припадке
эпилепсии. Скалли остановила машину на середине дороги, отстегнула ремень
безопасности и оглянулась назад, испуганно подумав о том, что мальчик испускает
дух, до капли истощив запасы жизненной энергии.
  Она прикоснулась к Джоди и почувствовала под пальцами сильный жар и
липкий пот. Кожа мальчика буквально пылала, по лбу стекали крупные капли. Глаза
были плотно зажмурены. Несмотря на свой богатый врачебный опыт, Скалли по-
прежнему не знала, что ей делать.
  Спустя секунду конвульсии прекратились, и Джоди задышал чуть ровнее.
  Вейдер толкнул мальчика в плечо и, поскуливая, лизнул его щеку.
  Убедившись в том, что состояние раненого на некоторое время
стабилизировалось, Скалли решила не терять времени. Она включила передачу,
автомобиль пробуксовал колесами по слою мокрых листьев на асфальте и рванулся
вперед. Поворот следовал за поворотом, и Скалли пришлось забыть о мальчике и
сосредоточить внимание на дороге, петлявшей среди деревьев.
  Рядом с ней лежал сотовый телефон, на дисплее которого по-прежнему маячила
надпись "Нет связи". Скалли чувствовала себя оторванной от внешнего мира,
словно обитатель лагеря "вольных дикарей", у которых прятался Дарин Кеннесси.
  Изолированный образ жизни устраивал этих людей как нельзя лучше, но Скалли в
данную минуту хотела лишь одного - оказаться в большой клинике с яркими
огнями, множеством врачей и медицинского персонала.
  Скалли очень хотелось, чтобы рядом с ней находился Малдер, или по крайней
мере можно было связаться с ним по телефону.
  Когда Джоди откашлялся и уселся на заднем сиденье,-Скалли едва не въехала в
кювет. Мальчик
казался слабым и измученным, но во всех других отношениях был вполне
здоров.
  Вейдер залаял, ткнулся носом в хозяина, обнюхал и обслюнявил его, донельзя
счастливый тем, что Джоди наконец поправился.
  Скалли нажала педаль тормоза. Машина пошла юзом по мягкой земле обочины
и остановилась у пересечения асфальта с едва заметным проселком.
  - Джоди! - воскликнула Скалли. - Ты живой!
  - Есть хочу, - отозвался мальчик и, протерев глаза, зашарил ими по сиденью.
  Скалли посмотрела на него, перегнувшись через спинку. Кожа мальчика под
разорванной рубашкой была покрыта коркой засохшей крови, однако рана
закрылась сама собой. Скалли рывком распахнула дверцу и, оставив ее открытой,
выскочила наружу. Зазвенел колокольчик системы охраны, предупреждая женщину
о том, что она оставила ключи в замке зажигания. Скалли забралась на заднее
сиденье и схватила Джоди за плечи.
  - Откинься на спинку... Как ты себя чувствуешь? - Она прикоснулась к
мальчику, осматривая его кожу. Жар спал, но тело Джоди оставалось теплым. - Ты
в порядке? - Увидев, что пулевое отверстие в груди мальчика затянуто свежей мо-
лодой кожей, чистой и гладкой, похожей на пластиковую пленку, Скалли
пробормотала: - Не верю своим глазам.
  - У вас есть еда? - спросил Джоди.
  Скалли вспомнила о пакете с сырными шариками, оставленном Малдером на
переднем сиденье, и торопливо обежала машину, чтобы принести его. Мальчик
схватил пакет и принялся с жадностью поглощать шарики, хватая их полными при-
горшнями и посыпая пальцы и губы оранжевой сахарной пудрой.
  Черный Лабрадор повизгивал, возясь на заднем сиденье и пытаясь привлечь к
себе внимание Джоди, но у того было одно желание - насытиться. Он лишь
небрежно потрепал Вейдера по спине.
  Покончив с едой, Джоди подался вперед, осматриваясь вокруг. Скалли
заметила, как что-то сверкнуло. Послышался едва различимый звук, и из спины
мальчика выпал кусочек металла.
  Скалли протянула руку, и Джоди испуганно отшатнулся. Женщина подняла с
пола бесформенный комочек - пулю, застрявшую в его теле. Завернув рубашку на
спине Джоди, Скалли увидела красное пятно, морщинистый рубец, который исчезал
буквально у нее на глазах. Скалли перевела изумленный взор на расплющенную
пулю, зажатую в пальцах.
  - Джоди, знаешь ли ты, что с тобой произошло? - спросила она.
  Мальчик повернул к ней лицо, вымазанное сахарной пудрой. Вейдер сидел
рядом, положив морду на плечо Джоди, совершенно умиротворенный. Он моргал
огромными карими глазами, довольный тем, что хозяин очнулся и наконец обратит
на него внимание.
  Джоди пожал плечами.
  - Эти штуки сделал мой папа, - ответил он, зевнув. -Нанотех... нет, он
называл их нанокрит-терами. Сказал, что это биологические полицейские, которые
вылечат меня и остановят лейкемию. Папа взял с меня обещание не говорить об
этом никому, даже маме. - Прежде чем Скалли успела придумать новый вопрос,
мальчик вновь зевнул, и его глаза затуманились. Теперь, когда он поел, его охватила
неодолимая сонливость. - Мне нужно отдохнуть, - сказал Джоди. Скалли
попыталась продолжать расспросы, но мальчик был не в силах отвечать.
  Он несколько раз моргнул отяжелевшими веками, протяжно вздохнул,
откинулся назад и погрузился в глубокий здоровый сон, ничем не напоминавший
коматозное состояние. Это был целительный сон, в котором так нуждался его орга-
низм.
  Скалли отодвинулась и вылезла из салона, пытаясь справиться с водоворотом
мыслей, вызванных увиденным. Колокольчик продолжал звенеть, сообщая ей о том,
что водительская дверца все еще открыта, а в замке торчат ключи.
  Последние события ошеломили Скалли, и она пребывала в полной
растерянности. Малдер подозревал нечто в этом роде, и, хотя Скалли относилась к
его догадкам скептически, не в силах поверить тому, что клеточные технологии
совершили такой рывок вперед, она собственными глазами убедилась в невероятной
живучести Джоди Кеннесси, не говоря уж о том, что его организм, вне всяких
сомнений, сумел преодолеть ужасное смертельное заболевание, лишавшее мальчика
сил и превращавшее его в ходячий скелет, который Скалли видела на фотографиях.
  Женщина уселась за руль, двигаясь медленно, словно в полусне. Кружилась
голова, ныли суставы, и она попыталась уговорить себя, что это следствие
многодневного напряжения и разъездов по всей стране, а не проявление симптомов
рака, которым она страдала с той поры, когда ее держали взаперти, испытывая на
ней никому не ведомые препараты.
  Она захлопнула дверцу и пристегнулась ремнем - хотя бы для того, чтобы
замолчал надоедливый колокольчик. Вейдер глубоко вздохнул и положил голову на
колени Джоди, постукивая хвостом по мягкому подлокотнику задней дверцы.
  Скалли тронула машину и поехала, на сей раз медленнее, не имея никакой
определенной цели.
  Дэвид Кеннесси создал нечто чудесное, неслыханное - теперь Скалли в
полной мере сознавала, какую силу он скрывал у себя в лаборатории. "ДайМар"
была онкологическим центром на попечении федерального бюджета, а в результате
экспериментов Дэвида на свет появилось могучее средство, способное ежегодно
ставить на ноги миллионы раковых больных, - таких, как Скалли.
  Со стороны Дэвида Кеннесси было аморально и неэтично назначить
собственному сыну рискованный непроверенный курс лечения. Будучи медиком,
Скалли крайне отрицательно относилась к самой мысли пустить в ход новое
лекарство, пре
небрегая обычной процедурой тщательных тестов и независимых экспертиз,
анализов и проверок в Бюро пищевой и медицинской продукции.
  И все же Скалли понимала, что бывают случаи, когда человека охватывает
непреодолимое желание делать что-нибудь, делать все что угодно, прибегать к
нетрадиционным мерам, когда остальные не дают результата.
  
  Способ Кеннесси был ничем не хуже лаэтрильной терапии*, магических крис-
таллов, колдовства и прочих "последних" средств, которыми пользуются
безнадежные больные. Скалли знала, что чем меньше остается надежд, тем более
доверчив пациент. Что ему терять, почему бы не испробовать все, что возможно? А
Джоди Кеннесси неотвратимо умирал. У него не было выбора.
  Однако все эти знахари и хилеры не представляли особой опасности для
человечества в целом, и Скалли, чувствуя, как сжимаются ее внутренности, внезапно
поняла, что нанотехнологические эксперименты Кеннесси были куда более риско-
ванными. Соверши он малейший промах в ходе адаптации своих "биологических
полицейских" к человеческой ДНК, - и они могли бы превратиться в грозных
разрушителей клеточных механизмов. "Нанокриттеры" обладали способностью
размножаться и передаваться от одного человека другому. Они могли искажать
генную структуру и вызывать появление в здоровых организмах чужеродных
новообразований и опухолей, если бы действовали не так, как положено, но Дэвид
Кеннесси оказался достаточно самонадеян, чтобы решить, будто бы его
наномашины безупречны.
  Скалли стиснула зубы и опустила противосолнечный щиток, пытаясь
избавиться от мелькания спутанных теней деревьев на лобовом стекле.
  После того как они с Малдером увидели жертвы нанотехнологической чумы,
Скалли уже не сомневалась, что Дэвид допустил ошибку, грозящую тяжелыми
последствиями.
  
  
  * Лаэтрильная терапия - лечение рака при помощи вытяжки из абрикосовых
косточек. Ничем не подтвержденный, этот способ ни получил признания
официальной медицины.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  35

  Коттедж семейства Кеннесси.
  Кост-Реиндж, штат Орегон
Пятница, 16:23
Раны на горле Джереми Дормана затянулись, и от него потянуло ощутимым
теплом, пульсирующим жаром, который излучали его кожа и тело.
  Бывший мертвец открыл рот и попытался заговорить, однако из его
разрушенного голосового аппарата вырывался лишь булькающий шепот, свистящее
дыхание, модулированное движением губ.
  - Выньте оружие и положите на землю, - велел он, ткнув в Малдера дулом
револьвера.
  Малдер медленно сунул руку под полу куртки, нащупал плоскую кобуру,
достал пистолет и разжал пальцы. Пистолет с глухим звуком упал на лесную
подстилку, угодил в грязь, перекатился и остался лежать в куче сухих сосновых игл.
  - Нанотехнология, - произнес Малдер, стараясь скрыть изумление. - Ваш
организм лечит сам себя.
  - Вы - один из них, один из тех людей, - хриплым голосом заявил Дорман,
по-прежнему тяжело и прерывисто дыша.
  С этими словами он отпустил куртку Малдера, оставив на ней слизистый
отпечаток ладони. Густая жидкость впиталась в материю, расползаясь по ней,
словно амеба.
  - Вы разрешите мне снять куртку? - спросил Малдер, стараясь не выдать
своей тревоги.
  - Снимайте, - ответил Дорман и поднялся на ноги, продолжая держать
пленника на мушке. Малдер скинул верхнюю одежду и остался в темном
спортивном пиджаке.
  - Как вы меня нашли? - спросил Дорман. - Кто вы такой?
  - Я агент ФБР, моя фамилия Малдер. Я искал Патрицию и Джоди Кеннесси. О
вас я и не думал... хотя, разумеется, не прочь узнать, как вы сумели уцелеть во время
пожара в "ДайМар".
  Дорман фыркнул:
  - ФБР, как же! Вы и устроили этот пожар, я-то знаю. Вы занимаетесь
сокрытием информации, уничтожаете плоды наших трудов. Вы думали, что я мертв,
надеялись, что вам удалось меня убить.
  При любых других обстоятельствах Малдер едва ли сумел бы удержаться от
смеха.
  - До сих пор никому и в голову не приходило обвинять меня в поджоге, -
сказал он. - Поверьте, господин Дорман, я впервые услышал о вас и о Дэвиде после
взрыва в лаборатории. - Малдер помедлил и добавил: - Если не ошибаюсь, вы
заражены каким-то продуктом экспериментов Кеннесси.
  - Я и есть его продукт! - Голос Дормана все еще был хриплым и грубым.
  Внезапно в его прикрытой лохмотьями груди что-то зашевелилось, Дорман
скривил лицо и согнулся пополам. Малдер увидел червеобразные извивающиеся
опухоли и бугры странного маслянистого оттенка, которые задвигались под его
кожей, потом вдруг успокоились и вернулись на место, втянувшись в мышечную
ткань.
  Дорман взмахнул револьвером, веля Малдеру повернуться кругом.
  - У вас есть машина? - спросил он.
  - Да, что-то вроде, - кивнул Малдер, вспомнив об обшарпанном красном
пикапе.
  - Пора смываться отсюда. Вы поможете мне отыскать Джоди или хотя бы
собаку. Их увез другой ваш сотрудник... женщина. Она решила, что я
умер.
  - Принимая во внимание состояние вашего горла, это было вполне
оправданное предположение, - заметил Малдер, скрывая облегчение, которое
ощутил, услышав подтверждение тому, что Скалли побывала здесь и осталась в
живых.
  - Вы поможете мне, агент Малдер, - сказал Дорман. На сей раз его голос
прозвучал почти нормально. - Вы послужите тем ключом, который позволит мне
напасть на их след.
  - Чтобы убить их, как вы убили Патрицию Кеннесси, водителя лесовоза и
охранника?
  Дормана вновь скрутил приступ конвульсии, пробежавшей по его телу.
  - Я не хотел убивать. Меня вынудили. - Он вперил в Малдера взгляд и
добавил: - Но если вы откажетесь помогать, я сделаю с вами то же самое. Так что
не вздумайте меня трогать.
  - Поверьте, господин Дорман... - Малдер опустил глаза, рассматривая
покрытые слизью шрамы на обнаженной коже мужчины. - У меня и в мыслях нет
прикасаться к вам.
  Лицо Дормана исказила мучительная гримаса.
  - Я не хочу вредить людям, клянусь, - продолжал он. - Все, что случилось,
произошло помимо моего желания... однако мне становится все труднее не
причинять никому вреда. Если мне удастся раздобыть несколько капель свежей
крови - желательно крови мальчика, но и собачья тоже годится, - больше никто
не пострадает, а я вновь стану нормальным человеком. Очень просто, и все от этого
только выиграют.
  На сей раз Малдер не сумел скрыть скептицизма. Он знал, что черный
Лабрадор оказался в числе подопытных животных, - но при чем здесь мальчик?
  - Не понимаю, - сказал он. - Чего вы надеетесь добиться, получив кровь?
  Дорман бросил на него презрительный взгляд:
  - Естественно, не понимаете. Куда уж вам.
  - Так объясните, - попросил Малдер. - В вашем организме обитают
наномашины, не так ли?
  - Дэвид называл их нанокриттерами. Очень остроумно.
  - В крови собаки также содержатся механизмы, созданные Дэвидом и
Дарином Кеннесси для исцеления Джоди от рака, - предположил Малдер.
  - Нанокриттеры Джоди работают безупречно, - подхватил Дорман, сверкнув
темными глазами. - Мальчик практически вылечился от лейкемии.
  Малдер замер на месте, переваривая услышанное.
  - Но если... если Джоди и Вейдер тоже инфицированы, если мальчик уже
выздоровел, а псу не страшны смертельные раны, то почему вы буквально
разваливаетесь на части? Почему погибают люди, прикоснувшиеся к вашему телу?
  - Потому что нанокриттеры мальчишки и собаки действуют как положено, а
мои - нет! - выкрикнул Дорман и взмахнул револьвером, приказывая Малдеру
выходить из леса в сторону коттеджа, где стоял пикап. - У меня не было времени,
  - продолжал он. - Лаборатория пылала, и я должен был умереть вместе с
Дэвидом. Меня предали! Пришлось взять первое, что подвернулось под руку.
  Малдер вытаращил глаза и повернул голову, чтобы посмотреть через плечо.
  - Значит, вы воспользовались наномашинами ранних версий, непроверенными
и неотлаженными? Вы ввели их в свой организм, чтобы он получил возможность
самовосстанавливаться, а вы смогли бежать и скрываться от тех, кто полагал вас
мертвым?
  Дорман ухмыльнулся:
  - Первым нашим настоящим успехом были опыты над собакой. Теперь я
понимаю, что Дэвид тут же взял действующие криттеры и тайно вкатил дозу своему
сыну. В ту пору Джоди умирал от лейкемии, и Дэвиду не оставалось ничего другого.
  По-моему, он не сказал об этом даже Патриции. Но поглядите на Джоди теперь -
он вылечился, он здоров! Нанокриттеры сработали на славу. - В лесном полумарке
было видно, как кожа Дормана дрогнула, будто покрывшись рябью.
  - А ваши - нет, - заметил Малдер.
  - Дэвид был слишком подозрителен, чтобы оставлять в доступном месте что-
либо мало-мальски ценное. Хотя бы этому он научился у своего брата -
скрытности. В моем распоряжении были только материалы, хранившиеся в
криоскопической камере, - исходные прототипы, многие из которых
обнаруживали... ну, скажем, пугающие свойства. Мне следовало быть более
осторожным, но вокруг занимался пожар. Попав в мой организм, криттеры тут же
начали воспроизводиться и перестраивать мою генную структуру и клеточные
механизмы. И тем не менее я надеялся, что все закончится благополучно.
  Малдер неторопливо шагал к домику, лихорадочно размышляя, выдвигая и
отбрасывая версии.
  - Значит, лаборатория "ДайМар" была взорвана по приказу людей, которые
финансировали ваши работы и не желали широкого распространения
нанотехнологий. Они не хотели, чтобы Дэвид испытывал их на собаке и своем сыне.
  - Лекарство от рака, возможно, путь к бессмертию. Зачем делиться с другими?
  - со странным выражением в голосе произнес Дорман. - Эти люди собирались
перенести образцы в закрытую лабораторию и продолжать работы в обстановке
строгой секретности. А я должен был возглавить эти исследования, но хозяева
решили уничтожить меня вместе с Дэвидом, - едва слышно добавил он и вновь
взмахнул револьвером, подгоняя Малдера.
  Малдер осторожно переставлял ноги, словно опасаясь прервать нить
рассуждении, которые выкристаллизовывались у него в голове.
  Прототипы приспособились к структуре ДНК лабораторных животных, но,
когда Дорман столь неосмотрительно ввел их в свою кровь, эти клеточные
разведчики были вынуждены перестроиться применительно к совершенно иным
генам - "биологические полицейские", которым дали противоречивые указания.
  Такой крутой поворот, должно быть, окончательно вывел из равновесия и без того
несовершенные механизмы.
  - Итак, ваши нанокриттеры получают набор конфликтующих программных
инструкций, - заговорил Малдер, продолжая свои размышления вслух. - Попадая
в организм следующего человека, они сталкиваются с новой генной структурой и
окончательно выходят из повиновения. Стоит вам прикоснуться к кому-нибудь, и
человек заражается смертельной формой рака. Его нервную систему поражает
паралич, молниеносно распространяющийся по всему телу.
  - Думайте что хотите, - негромко пробормотал Дорман. - У меня не было
времени провести тщательные анализы.
  Малдер нахмурился.
  - Скажите, вот эта слизь... - он осторожно указал на горло Дормана,
покрытое клейкой жидкостью, - ...эта слизь и есть носитель нанокриттеров?
  Дорман кивнул:
  - Да, она буквально напичкана ими. Стоит жидкости попасть на кожу
человека, и наномашины немедленно проникают в его тело...
  Прямо перед ними на грязной дорожке стоял побитый пикап. Приближаясь к
машине, Дорман старательно обошел неподвижное тело Патриции Кеннесси.
  - И вот теперь с вами происходит то, что случилось с вашими жертвами, но
намного медленнее, - продолжал Малдер. - Ваше тело распадается на части, и вы
полагаете, что кровь Джоди могла бы вам помочь.
  Дорман с шумом выпустил воздух, как бы дивясь тупости собеседника.
  - Частицы, находящиеся в его крови, совершенно стабильны. На это я и
рассчитываю. Они работают так, как следует, их действия не искажены теми
противоречиями и ошибками, которые содержит программа моих криттеров.
  Наномашины собаки тоже вполне работоспособны, но крит-теры Джоди уже
приспособлены к человеческой ДНК. - Он тяжело вздохнул, и Малдер понял, что у
Дормана нет никаких оснований полагаться на собственные рассуждения; он был
обречен, но продолжал цепляться за соломинку. - Если мне удастся ввести в свой
организм стабильные криттеры, они окажутся сильнее моих, дефектных. Они
справятся с заражением и вынудят взбунтовавшиеся наномеханизмы действовать по
новой, правильной схеме. - Дорман пристально посмотрел на Малдера, словно
собираясь схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. - Теперь понимаете?
  Наконец мужчины подошли к пикапу, стоявшему напротив коттеджа, и Дорман
велел Малдеру достать ключи.
  - Я оставил их в замке зажигания, - ответил тот.
  - Очень легкомысленно с вашей стороны.
  - Видите ли, это не моя машина... - Малдер нерешительно затоптался на
месте, бормоча оправдания и всячески оттягивая время, чтобы решить, как ему
действовать дальше.
  Дорман с натугой распахнул скрипучую дверцу.
  - Ладно, поехали, - сказал он и уселся в пассажирское кресло, стараясь
держаться как можно ближе к дверце и избегая соприкосновения с Малдером. -
Пора отправляться на поиски.
  Малдер завел мотор и двинулся в путь, сидя бок о бок с человеком,
прикосновение которого грозило мгновенной смертью.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  36

  Передвижной штаб оперативной группы
Штат Орегон
Пятница, 18:10
Цепочка следов, оставленных беглецами, казалась Адаму Ленцу и его
сотрудникам чем-то вроде отпечатков грязных башмаков на белоснежном ковре.
  Ленц не знал своих людей по именам, но был уверен в их мастерстве и в том,
что все они прошли тщательный отбор и как нельзя лучше подготовлены к
нынешней операции, как, впрочем, и к другим подобным заданиям. Группа вполне
могла справиться собственными силами, но Адам хотел лично присутствовать на
поле боя, чтобы наблюдать, подгонять и... собрать все лавры после завершения
миссии.
  Профессия Ленца не сулила ему ни продвижений по службе, ни почетных
наград, ни ценных призов. В случае успеха он не мог рассчитывать даже на
ощутимую прибавку к жалованью, но размеры денежного довольствия не значили
для него ровным счетом ничего. У Адама было много источников личного дохода.
  Он ступил на землю Портленда, являя собой образец профессиональной
скрытности и сдержанности. В аэропорту Ленца ждала машина, которая
перебросила его в точку рандеву. Тем временем остальные члены его команды
подтягивались к месту происшествия, переполошившего здешнюю полицию.
  Тут же подкатил оснащенный по последнему слову техники санитарный
фургон, сопровождаемый черным лимузином. Распахнулись дверцы, и из машин
повалили мужчины в черных костюмах и галстуках, собираясь неподалеку от
лесовоза, уткнувшегося в придорожный кювет. Сообщение об аварии было передано
через эфир, и ударное подразделение Ленца немедля поднялось по тревоге.
  У лесовоза дежурил сотрудник дорожной полиции Джеред Пенвик. Неподалеку
от грузовика стоял патрульный автомобиль, в пассажирском кресле которого сидел
пожилой мужчина в непромокаемом плаще и красной кепке с длинным козырьком.
  Он не был похож на задержанного, и тем не менее казался испуганным и
встревоженным.
  Мужчины в костюмах торопливо предъявили полицейскому свои нагрудные
жетоны и представились оперативниками федеральных служб. Все они носили на
поясе оружие и двигались быстро и согласованно, как единое целое.
  Распахнулись дверцы санитарного автомобиля, и оттуда выпрыгнули люди в
одеяниях, похожих на космические скафандры, держа в руках пластиковые
контейнеры и сопла для нагнетания пены. Вслед за ними из машины показался еще
один член команды с огнеметом.
  - Что все это значит? - осведомился Пенвик, подступая ближе.
  - Мы - правительственная служба дезактивации и очистки, - сообщил Ленц,
не потрудившись даже предъявить свое удостоверение. - Мы рассчитываем на
ваше содействие.
  Он стоял поодаль, не желая подвергать себя риску заражения, а его люди тем
временем открыли водительскую дверцу лесовоза и набросились на мертвое тело,
окутывая его пластиковой пленкой, обрызгивая кислотой и пеной, тщательно
изолируя от окружающего мира. Несколько секунд спустя труп был полностью
обработан, руки и ноги туго связаны, и теперь его можно было завернуть в мешок,
словно гусеницу в кокон.
  Патрульный взирал на происходящее широко распахнутыми глазами.
  - Эй, вы не имеете права просто взять и...
  - Мы предпринимаем все необходимые меры, чтобы пресечь распространение
заражения. Открывали ли вы либо этот джентльмен... - Ленц кивком указал на
мужчину в дождевике, - дверцу кабины? Влезали внутрь?
  - Нет, - ответил Пенвик. - Но здесь был агент ФБР. Его фамилия Малдер.
  Полагаю, он один из вас? - Ленц не ответил, и полицейский продолжал: - Он
реквизировал пикап этого человека и уехал. Сказал, что ему нужно встретиться со
своим напарником, что это как-то связано с лесовозом. Я дожидаюсь его... -
Пенвик бросил взгляд на запястье, - ...уже около часа.
  - Отныне вам не о чем беспокоиться. Мы берем ситуацию под свой контроль,
  - сказал Ленц, отступая назад и прикрывая ладонью глаза.
  Мужчина в скафандре направил струю напалма в кабину лесовоза и с громким
хлопком зажег горючее. Взревело пламя.
  - Господи Боже мой! - крикнул мужчина в дождевике и захлопнул дверцу
патрульного автомобиля. Над дорогой пронесся горячий ветер. От мокрых растений
и асфальта поднялись облачка пара.
  - Советую отойти подальше, - сказал Ленц. - В любое мгновение может
взорваться бензобак.
  Они с Пенвиком ринулись прочь, низко пригибаясь. Остальные члены команды
вынесли завернутый труп и сунули его в кузов своего фургона, разместив тело в
стерильной изоляционной камере. Оказавшись в машине, они немедленно сняли
защитные костюмы и сожгли их.
  В серых сумерках дождливого вечера пылающий лесовоз казался раскаленным
добела факелом С оглушительным грохотом взорвался бак, мужчины на мгновение
нагнули головы - ровно настолько, чтобы уклониться от разлетающихся обломков,
  - и тут же вернулись к прерванной работе.
  - Вы упомянули об агенте Малдере, - сказал Ленц, поворачиваясь к
полицейскому. - Вы знаете, куда он отправился?
  - Да, разумеется, - ответил Пенвик, не спуская ошеломленного взгляда с
огненного шара и людей, столь эффективно уничтоживших все улики. Пламя
продолжало реветь и трещать, и в небо поднимался черный столб дыма, воняющего
бензином, химикатами и влажным деревом.
  Патрульный сообщил Адаму, как найти коттедж Дарина Кеннесси. Ленц ничего
не записывал, но запомнил все до последнего слова. Ему пришлось сделать над
собой усилие, чтобы не покачать головой.
  ...отпечатки грязных башмаков на белоснежном ковре...
  Люди Адама забрались в черный лимузин, а остальные члены группы заперли
кузов фургона, и водитель завел мотор.
  - Эй! - Пожилой мужчина в дождевике открыл дверцу патрульного
автомобиля и вышел на дорогу. - Когда мне вернут пикап? - крикнул он,
обращаясь к Ленцу.
  Представив себе агента Малдера, гоняющего на обшарпанном красном пикапе,
Ленц едва не поперхнулся, но его лицо по-прежнему сохраняло твердокаменное
выражение.
  - Мы сделаем все, что в наших силах, сэр, - ответил он. - Вам не о чем
беспокоиться.
  Адам уселся в лимузин, и его ударная оперативная группа двинулась к дому
Дарина Кеннесси, затерянному в лесах.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  37

  Орегонские проселки
Пятница, 18.17
На закате за спиной Скалли раздался короткий вздох - Джоди проснулся,
свежий и отдохнувший, готовый к беседе.
  - Кто вы, мадам? - спросил мальчик, в который раз заставив Скалли
испуганно вздрогнуть - так быстро и резко он пробудился от сна. Рядом с ним
сидел Вейдер, часто дыша, умиротворенный и счастливый. Жизнь вновь казалась
ему прекрасной и удивительной.
  - Меня зовут Дана Скалли, - ответила женщина, внимательно вглядываясь в
сумерки. - Можешь называть меня просто Дана. Я приехала сюда за тобой, я
хотела поместить тебя в больницу, пока твое заболевание не перешло в последнюю
стадию.
  - Мне не нужна больница, - сказал Джоди оживленным голосом,
свидетельствовавшим о том, что он считает этот вопрос закрытым раз и навсегда. -
Меня больше не нужно лечить.
  Скалли продолжала гнать автомобиль в темноту. Связи с Малдером по-
прежнему не было.
  - Как же это вышло, что тебя больше не нужно лечить? - спросила она. - Я
ведь читала твою медицинскую карточку, Джоди.
  - Я болел раком. - Мальчик закрыл глаза, напрягая память. - Острая
лимфобластическая лейкемия - вот как называлась моя болезнь. Сокращенно -
ОЛЛ*. Папа говорил, что у рака крови множество названий.
  - Это означает, что твои кровяные тельца испортились - они не желают
работать так, как положено, и убивают здоровые клетки.
  - Но теперь-то я в порядке, по крайней мере почти, - уверенно заявил Джоди.
  Он погладил Вейдера и обнял его. Черный Лабрадор принимал ласки хозяина с
искренним наслаждением.
  Слова Джоди вызывали у Скалли сомнения, но спорить с очевидными фактами
не приходилось.
  Внезапно мальчик бросил на нее подозрительный взгляд.
  - Вы - одна из тех, кто гонится за нами. Из тех людей, которых так боялась
мама, - заявил он.
  - Нет, - ответила Скалли. - Наоборот, я пыталась спасти тебя от тех людей.
  Тебя было трудно отыскать, Джоди. Мама очень хорошо спрятала тебя. - Она
закусила губу, понимая, какой последует вопрос... и Джоди не замедлил его задать.
  Он огляделся и, только что сообразив, где находится, выпалил:
  - Эй, а где моя мама? Что с ней? Джереми погнался за ней, и она велела мне
убегать.
  - Джереми? - спросила Скалли, презирая себя за столь неуклюжую попытку
уклониться от вопроса.
  - Джереми Дорман, - ответил Джоди таким тоном, словно был уверен в том,
что Скалли знакомо это имя. - Ассистент моего отца. Мы думали, что Джереми
тоже погиб в пожаре, но он оказался жив. Он сказал, что ему нужна моя кровь. -
Мальчик повесил голову, рассеянно погладил собаку и судорожно сглотнул. -
Джереми что-то сделал с моей мамой, да?
  Скалли глубоко вздохнула и сбавила скорость. Ей совсем не хотелось
рассказывать мальчику о гибели его матери, справляясь при этом с крутыми
опасными виражами.
  - Мне кажется, мама пыталась тебя защитить, - ответила она, - но этот
человек, господин Дорман, который хотел тебя поймать, он... - Скалли умолкла,
лихорадочно подбирая нужные слова. - Короче говоря, он тяжело болен. Ты по-
ступил очень умно, не дав ему прикоснуться к себе.
  - А мама заразилась? - спросил Джоди. Скалли кивнула, глядя прямо перед
собой и надеясь, что мальчик уже догадывается, какой будет ответ.
  - Да, - сказала она.
  - А по-моему, никакая это не болезнь, - храбрым, нарочито твердым тоном
сообщил Джоди. - Я думаю, что у Джереми в крови тоже есть наномашины. Он
украл их в лаборатории.. но его криттеры неисправны. Они убивают людей. Я-то
видел, на что стал похож Джереми
  - Значит, именно поэтому он и гнался за тобой? - спросила Скалли,
изумленная хладнокровием и сообразительностью мальчика, особенно после такого
тяжкого удара, и тем не менее его слова казались ей совершенно невероятными.
  Впрочем, после всего, что видела Скалли, она сомневалась в том, что мальчик мог
это выдумать.
  Джоди вздохнул, и его плечи поникли.
  - Мне кажется, те люди ищут не только меня, но и его. Мы с Джереми -
единственные живые носители криттеров. Кому-то очень не хочется, чтобы они
оставались на свободе.
  Он поднял лицо, и Скалли посмотрела в зеркальце, ловя в сгущающемся мраке
взгляд его сверкающих глаз. Мальчик казался испуганным и беззащитным.
  - Вы, наверное, думаете, что я опасен? Что из-за меня могут погибнуть люди?
  - спросил он.
  * Наглядный пример американского черного юмора Применительно к данному
случаю слово "олл" можно перевести как "конец" "тупик", "безнадега" и т п
  - Нет, - ответила Скалли. - Я прикасалась к тебе и осталась жива и здорова.
  Я собираюсь сделать анализы и убедиться, что у тебя все в порядке - Мальчик
промолчал; Скалли так и не поняла, удалось ли ей - его успокоить. - Скажи,
Джоди, вот эти нанокриттеры... Что тебе о них рассказывал отец?
  - Он называл их биологическими полицейскими, которые проникают в мое
тело, чтобы отыскать неисправные клетки и починить их одну за другой, -
отозвался мальчик - А также защищать меня от травм и повреждений
  - Например, от огнестрельных ран, - пробормотала Скалли. Она понимала,
что если нанокриттеры сумели вылечить запущенную лейкемию, то залатать
пулевую дырку было для них проще простого. Они могли без особого труда ос-
тановить кровотечение, соединить разрывы тканей и восстановить целостность
кожи.
  Острая лейкемия была куда более серьезной задачей Биополицеиским
пришлось исследовать миллиарды клеток организма Джоди и осуществить
огромную работу по их перестройке Между лечением рака и пулевого отверстия
была такая же разница, как между вакцинацией и наложением марлевой повязки
  - Вы ведь не отдадите меня в больницу, правда9 - спросил Джоди. - Мне
нельзя появляться на публике. Обо мне никто не должен знать.
  Скалли задумалась над его словами, жалея, что она не может немедленно
посоветоваться с Малдером И если нанотехнологии Кеннесси действительно
работоспособны - а она собственными глазами видела наглядное тому подтверж-
дение, - то, кроме Джоди и его собаки, от научных достижений центра "ДайМар"
не оставалось больше ничего. Все прочее подверглось тщательному
систематическому истреблению, а эти двое, что сидели на заднем сиденье машины,
были последними живыми носителями действующих нанокриттеров... и кому-то не
терпелось уничтожить их.
  Отвезти мальчика в клинику и доверить его попечению ничего не
подозревающего персонала означало бы совершить непоправимую ошибку. Скалли
ничуть не сомневалась, что Джоди и Вейдер немедленно угодили бы в лапы тех
самых людей, которые взорвали "ДайМар".
  Скалли крутила баранку, все более укрепляясь в мысли о том, что не может
отдать мальчика на растерзание, позволить уничтожить его и стереть саму память о
нем. Она не позволит смести его с лица земли. Он был ей слишком близок.
  - Нет, Джоди, - ответила Скалли. - Не беспокойся. Я отвезу тебя туда, где
ты будешь в полной безопасности.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  38

  Орегонские проселки.
  Пятница, 18:24
Мотор пикапа натужно ревел, дорога погружалась в темноту, и теперь Малдеру
не было нужды приглядывать за Джереми Дорманом, наблюдать сотрясавшие его
тело болезненные спазмы и непонятное шевеление под кожей.
  После долгих дней тревог, неутомимых поисков и едва сдерживаемой боли
Дорман, казалось, начинал погружаться в бессознательное состояние. Малдер видел,
что бывшего ученого, бросившего вызов своим сообщникам по заговору и, как
считалось, погибшего от их руки, терзают невыносимые страдания. Ему недолго
оставалось жить. Организм, подвергшийся разрушительному воздействию, более не
мог отправлять свои функции.
  Если Дорман не сумеет отыскать лекарство в самое ближайшее время, дальше
не стоит и пытаться.
  Однако Малдер еще не решил, до какой степени можно доверять его словам,
сколь велика его доля ответственности за взрыв в "ДайМар".
  Приподняв отяжелевшие веки, Дорман заметил торчащую из кармана пиджака
Малдера антенну телефонного аппарата, тут же уселся прямо и воскликнул:
  - Телефон! Малдер, у вас есть сотовый телефон!
  Малдер моргнул:
  - Ну и что?
  - Звоните. Набирайте номер вашей напарницы. Мы отыщем их по телефону.
  До сих пор Малдеру удавалось держать это чудовище подальше от Скалли и
невинного мальчугана, оказавшегося на ее попечении, но теперь он уже не мог
найти отговорок.
  - Набирайте номер, агент Малдер, - с откровенной угрозой прорычал
Дорман. - Немедленно, сейчас же!
  Малдер перехватил руль левой рукой - машина вильнула вправо, потом влево
и, наконец, выровнялась - и, достав аппарат, зубами вытянул антенну. К его
облегчению, в окошечке дисплея по-прежнему мерцала надпись "Нет связи".
  - Не могу, - сказал Малдер и показал окошечко Дорману. - Вы не хуже
меня знаете, в какую глушь мы забрались. - Он глубоко вздохнул и добавил: -
Поверьте, Дорман, я и сам много раз пытался с ней связаться.
  Дородный мужчина всем весом налег на пассажирскую дверцу, пока не
заскрипел подлокотник,
и прикоснулся к ветровому стеклу кончиком пальца, рисуя на нем
воображаемый узор. На стекле остался клейкий полупрозрачный след.
  Малдер не отрывал взгляда от дороги, всматриваясь в туман, пронизанный
светом фар.
  Когда Дорман вновь посмотрел на Малдера, его глаза, казалось, сверкали в
полутьме.
  - Джоди поможет мне. Я знаю, он поможет. - В сумерках за окнами
проносились темные стволы деревьев. - Мы с ним были не разлей вода. Я заменял
ему родного дядю. Мы болтали, играли на компьютере. Отец Джоди вечно был
занят, а его настоящий дядя, придурок, каких мало, во время одной ссоры с Дэвидом
заявил, что он, мол, посылает все к чертям и уматывает подальше, чтобы залечь на
дно. Джоди знает, что я нипочем не тронул бы даже волоска на его голове. Он
должен был верить мне, невзирая на то, что случилось потом. - Дорман указал на
телефон, лежавший на сиденье между ним и Малдером, и сказал: - Попробуйте
еще раз, Малдер. Позвоните своей напарнице. Прошу вас.
  Искренняя боль и отчаяние, прозвучавшие в голосе Дормана, заставили
Малдера зябко передернуть плечами. Уверенный в том, что телефон все еще не
работает, он неохотно взял аппарат и нажал кнопку, вызывая запрограммированный
номер Скалли.
  К его удивлению, на сей раз в трубке послышались длинные гудки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  39

  Передвижной iumа6 оперативной группы
Штат Орегон.
   Пятница, 18.36
Фургон и лимузин с трудом пробирались по ухабистой скользкой колее, и Ленц
продолжал гадать, как же это получилось, что его люди упустили такую очевидную
возможность.
  Первым делом они незаметно обследовали лагерь "вольных дикарей", в
котором тайно скрывался брат Дэвида - Дарин. Патриция туда не приезжала.
  Двенадцатилетнего мальчика с собакой в лагере тоже не оказалось.
  Вместо того чтобы бежать к отшельникам, Патриция предпочла спрятаться в
глухом лесу, в домике, принадлежавшем брату Кеннесси и, как считалось, давно
заброшенном. Ленц попался на удочку - проводя компьютерный поиск возможного
местопребывания Патриции, он полностью сосредоточил свое внимание на
территории "дикарей", позабыв об укромном коттедже.
  Лучшего укрытия для женщины, ее сына и собаки было не сыскать.
  Члены команды Ленца вновь выпрыгнули из машин, на сей раз до зубов
вооруженные, и нацелили свои автоматы и гранатометы на маленькое безмолвное
строение.
  Они затаились и принялись ждать. Все в доме было неподвижно, и люди Ленца
тоже не шевелились, более всего похожие на восковые фигуры солдат,
изготовившихся к атаке.
  - Подходите ближе, - сказал Ленц, не повышая голос. В воздухе, по-
прежнему насыщенном туманом, его слова прозвучали ясно и отчетливо.
  Ликвидаторы переместились, меняя позиции и беря коттедж в клещи. Несколько
человек замкнули кольцо, обежав дом сзади.
  Ленц огляделся, уверенный в том, что все его бойцы заметили на подъездной
дорожке свежие следы двух автомобилей. Малдер и его напарница Скалли уже
побывали здесь.
  Послышался крик - один из людей Ленца указывал в сторону небольшого
пятачка, заросшего густой высокой травой. Адам и остальные сотрудники торопливо
собрались вокруг женского трупа, распростертого на земле и покрытого следами
свирепой нанотехнологической чумы. Тело женщины было испещрено пятнами. Она
тоже подцепила заразу.
  Крохотные чудовища продолжали размножаться, и с каждой новой жертвой
оставалось все меньше надежд на то, что их удастся удержать в узде. Команда Ленца
только что с огромным трудом пресекла вспышку инфекции в морге благо-
творительной клиники, где наномашины, продолжая свою разрушительную
деятельность, радикально изменили строение организма первого погибшего.
  Ленц должен был позаботиться о том, чтобы этот кошмар не повторился вновь.
  - Они уехали, - сказал Ленц, - но нам придется задержаться и навести здесь
порядок. - Он приказал людям из санитарного фургона надеть свежие защитные
костюмы и приготовить аппаратуру для очередной процедуры обеззараживания и
добавил, обращаясь к одному из бойцов: - Сожгите дом. Проследите, чтобы все
сгорело дотла.
  Отдав распоряжения, Ленц отвернулся, наблюдая за группой, которая
обволакивала тело Патриции пеной и укутывала его пластиковой пленкой.
  Огнеметчик включил насос и залил стены коттеджа струёй горящего бензина, потом
обрызгал и поджег лужайку, на которой лежал труп.
  Как только занялось пламя, Ленц двинулся к автомобилю, в кузове которого
находились системы эфирной и спутниковой связи, приемные тарелки, аппаратура
прослушивания сотовой сети и дешифровальная установка.
  К этому времени отдельное подразделение радиоперехвата должно было
поставить Малдера под наблюдение, и Адам собирался затребовать всю
поступающую информацию.
  Малдер вполне мог оказаться тем человеком, который приведет его именно
туда, куда нужно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  40

  Орегонские проселки
Пятница, 18:47
Сотовый телефон заверещал в темной кабине, словно испуганный бурундук.
  Скалли торопливо схватила трубку, прекрасно понимая, кто ее вызывает, и чувствуя
громадное облегчение оттого, что наконец возобновилась связь с Малдером.
  Джоди молчал, с любопытством прислушиваясь. Вейдер заскулил было, но тут
же утих. Скалли вытянула антенну, продолжая управлять автомобилем одной рукой.
  - Скалли, это я, - послышался голос Малдера, искаженный помехами, но
вполне отчетливый.
  - Малдер, я уже несколько часов пытаюсь с тобой связаться, - торопливо
заговорила Скалли, перебивая собеседника. - Слушай внимательно, это очень
важно. Джоди Кеннесси едет со мной. Он излечился от лейкемии, приобрел
потрясающие способности к самовосстановлению, и тем не менее он в опасности.
  Мы оба в опасности. - Женщина перевела дыхание и добавила: - Малдер, вместо
заразы в крови Джоди находится лекарство.
  - Знаю, Скалли. Наномашины Кеннесси. Истинным рассадником инфекции
является Джереми Дорман, и он сидит рядом со мной - пожалуй, слишком близко,
но в данную секунду мне выбирать не приходится.
  Дорман жив! Скалли не верила своим ушам. Она собственными глазами видела
истекающее кровью тело, судорожно подергивающее конечностями. После таких
ранений не мог выжить ни один человек на свете.
  - Малдер, я видела, как на Дормана напал пес и выгрыз ему горло...
  Скалли осеклась, вспомнив о том, что еще недавно она нипочем не поверила
бы, если б ей сказали, что Джоди остался в живых, получив пулю в сердце.
  - Организм Дормана тоже кишит наномеханизмами, - сообщил Малдер, -
но они неисправны. Довольно эффектное зрелище, доложу я тебе.
  Джоди подался вперед.
  - Что случилось, Дана? - обеспокоенно спросил он. - Джереми гонится за
нами?
  - Он взял моего напарника в заложники, - шепотом ответила Скалли.
  В ту же секунду вновь послышался голос Малдера:
  - Как мы с тобой убедились, эти нанокриттеры обладают невероятными
целительными свойствами. Неудивительно, что кое-кто хочет окружить их завесой
секретности.
  - Малдер, ты помнишь, что случилось с "Дай-Мар". Мы знаем, что кто-то
проник в морг клиники и изъял все улики по делу погибшего охранника Я не хочу,
чтобы мальчика и собаку забрали, спрятали и уничтожили.
  - По-моему, мистер Дорман тоже этого не хочет, - ответил Малдер. - Он
хочет встретиться... - В трубке послышалось невнятное бормотание голосов, потом
раздалось угрожающее восклицание Дормана. Скалли помнила этот грубый голос,
пренебрежительный тон, которым Дорман говорил во время их стычки в лесу,
прежде чем его случайный выстрел пронзил грудь Джоди. - И не просто хочет, а
настаивает на встрече, - добавил Малдер.
  Скалли свернула на площадку у дороги и остановила машину. Стволы деревьев
здесь были тоньше прежнего, и сам лес казался каким-то чахлым. Дорога шла под
уклон, и Скалли увидела впереди огни маленького городка. Она не заметила по пути
щита с названием этого населенного пункта, но, судя по направлению движения,
где-то рядом начинались пригороды Портленда.
  - Малдер, у тебя все в порядке? - спросила она.
  - Дорману нужен Джоди, нужна его кровь... - заговорил было Малдер, но
Скалли прервала его:
  - Я отбила мальчика у Дормана, во всяком случае, попыталась... и не допущу,
чтобы Джоди
пострадал. - Несколько секунд трубка молчала, потом Скалли услышала
громкий шорох. - Мал-дер! Ты в порядке? - спросила она, гадая, что случилось с
ее напарником, какое расстояние их разделяет и чем она может ему помочь. Малдер
не ответил.
  Пока Малдер подбирал слова, Дорман очнулся от своих мрачных дум и
протянул руку, намереваясь вырвать из его пальцев телефон.
  - Эй! - крикнул Малдер и проворно отпрянул, уклоняясь от соприкосновения
со слизистой ладонью.
  Дорман схватил аппарат и прижал его к своему колеблющемуся лицу. Кожа на
его щеках маслянисто блестела и шевелилась, а пальцы оставляли на пластмассовом
корпусе телефона липкие отпечатки.
  - Скалли, передайте Джоди, что я не хотел в него стрелять! - сказал он в
трубку. - Я знал, что мальчик оживет, как и его пес. Я не хотел причинить ему
вреда. И другим людям тоже. - Дорман нажал кнопку внутреннего освещения ка-
бины, чтобы Малдер мог видеть его исполненное решимости лицо и револьвер,
который он по-прежнему сжимал в руке. - Придумайте что-нибудь, уговорите
мальчика. Я должен все ему объяснить.
  Малдер понимал что отныне его переговорам со Скалли пришел конец. Он ни
за что не притронется к аппарату, иначе наномеханизмы проникнут в его тело, и он
станет еще одной жертвой Дормана, покрытой пятнами и содрогающейся в
конвульсиях.
  Дорман натужно сглотнул. Увидев мучительную гримасу и желтые тени от
тусклой лампочки на его лице, Малдер подумал, что этот отчаявшийся человек,
должно быть, действительно сожалеет о том, что произошло.
  - Скажите Джоди, что его мать умерла, погибла по моей вине, но это был
несчастный случай. Она пыталась защитить сына и не знала, что одно лишь
прикосновение ко мне сулит неминуемую смерть. - Дорман на мгновение стиснул
губы и продолжал: - Находящиеся в моем теле наномашины никуда не годятся.
  Они не лечат, как криттеры Джоди, они разрушили организм его матери, и она
погибла. Я ничего не смог сделать. - Он говорил все быстрее и быстрее. - Я велел
ей держаться подальше от меня, но... - Дорман набрал полную грудь воздуха, -
...но Патрицию было не остановить. Джоди помнит, какой упрямой бывала его мать.
  Малдер продолжал гнать пикап. Машину подбросило на рытвине, и в кузове
забренчал забытый гаечный ключ. Малдер надеялся, что на очередном ухабе ключ
вылетит на дорогу, и ему больше не придется слушать надоедливый звук.
  - Поймите, Скалли, - продолжал Дорман смягчившимся голосом. Должно
быть, к этому времени его речевой аппарат полностью восстановился. - Криттеры
Джоди работают безупречно, вот для чего мне нужна его кровь. Я уверен в том, что
прививка, которую сделал ему отец, исправит мои криттеры. Это мой единственный
шанс.
  Тело Дормана вновь содрогнулось, и он поморщился, стараясь не дышать в
трубку. Рука, державшая револьвер, тряслась и ходила ходуном. Малдеру оставалось
лишь надеяться, что палец Дормана не нажмет на спусковой крючок и не выпустит
пулю в потолок пикапа.
  - Вы знаете, как я сейчас выгляжу, - сказал Дорман. - Джоди помнит, как я
выглядел раньше, помнит нашу дружбу. Мы играли в "Марио Карт", в
"Путешествие по Америке". Напомните ему тот случай, когда я поддался и позволил
себя победить. - Дорман откинулся на спинку и чуть заметно искривил губы в
улыбке, которую можно было с равным успехом отнести на счет приятных
воспоминаний либо назвать кровожадной ухмылкой хищника. - Дэвид Кеннесси
был прав. За нами охотятся сотрудники правительственных служб. Они твердо
намерены уничтожить все, что мы создали, но я сумел ускользнуть. И Джоди с
Вейдером тоже. Все мы приговорены к смерти. Я умру в ближайшие сутки, если мне
не удастся встретиться с Джоди и привести в порядок свои нанокриттеры.
  Малдер посмотрел на Дормана. Этот широкоплечий безнадежно больной
мужчина был весьма убедителен. Из трубки доносились едва слышные голоса -
должно быть, Джоди разговаривал со Скалли. Судя по выражению на лице Дормана,
мальчик склонялся к тому, чтобы принять его до воды. Впрочем, неудивительно.
  Дорман был последней ниточкой, которая связывала Джоди с прошлым.
  Двенадцатилетний мальчуган хотел верить старому другу. Плечи Дормана
облегченно обвисли.
  У Малдера засосало под ложечкой. Он еще не решил, стоит ли доверять
Дорману.
  В конце концов Дорман вновь заговорил в трубку:
  - Да, мисс Скалли. Отправляйтесь к "Дай-Мар". Лаборатория взорвана и
заброшена, но это нейтральная территория, и я уверен, что там вы не сумеете
заманить меня в ловушку. - Он положил револьвер на колени, спокойный и
уверенный в себе. - Вы должны меня понять. Я попал в отчаянное положение и
только потому устроил все это. Но если вы не привезете Джоди, я не колеблясь
прикончу вашего напарника. - Дорман вздернул брови и пояснил: - Мне даже не
придется стрелять. Хватит одного прикосновения. - С этими словами он, как бы
желая спровоцировать Малдера, швырнул револьвер на потертую обшивку сиденья
между ними и добавил: - Да, встретимся у "ДайМар", - нажал клавишу отбоя,
взглянул на покрытый слизью черный пластик аппарата, досадливо нахмурился,
опустил стекло своего окошка и выбросил телефон из машины. Аппарат ударился о
землю и рассыпался на куски. - Думаю, он нам больше не понадобится, - сказал
Дорман.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  41

  Передвижной штаб оперативной группы.
  Северо-запад штата Орегон
Пятница, 19:01
Установленные на крыше пикапа антенны-тарелки смотрели в небо под
разными углами, принимая передачи различных спутников. Компьютерные системы
вслушивались в месиво эфирных сигналов, перехватывая разговоры сотен тысяч
ничего не подозревающих людей.
  Фургон стоял у мусорной кучи, в которую утыкался короткий проселок. Гнилые
куски дерева, вырванные с корнем стволы и благоухающие отбросы громоздились
поперек дороги, словно возведенная повстанцами баррикада. Должно быть, какой-
нибудь местный фермер или хозяин лесопилки сваливал здесь мусор, чтобы потом
заплатить штраф за порчу земельных угодий штата. Вокруг висели совершенно
бесполезные таблички "Частная собственность" и "Проезд запрещен"; в
распоряжении Адама Ленца были куда более действенные меры устрашения.
  Здесь можно было не опасаться случайных гостей - во всяком случае, после
наступления темноты, - и теперь этот клочок земли безраздельно принадлежал
бойцам оперативной группы, а если вспомнить о хитроумной аппаратуре, которой
был напичкан фургон, у них под рукой оказалась практически вся Северная
Америка.
  Ощетинившиеся иголками сосновые ветви маскировали фургон сверху, а
плотные тучи создавали непроглядный туманный мрак, закрывая звезды, но ни
деревья, ни облачность не могли воспрепятствовать прохождению спутниковых
сигналов.
  Компьютеры, установленные на пультах передвижного штаба, сканировали
тысячи частотных каналов, обрабатывали переговоры алгоритмами распознавания
голосов и выхватывали из потока фраз ключевые словосочетания по заданным шаб-
лонам.
  Эта незримая охота продолжалась без особого успеха уже несколько часов, но
Адам Ленц был не из тех, кто легко сдается. И пока он сам не прикажет прекратить
поиски, ни один из его людей не осмелится обронить по этому поводу хотя бы
слово.
  Помимо всего прочего, Ленц был невероятно терпелив. Он долгие годы
воспитывал в себе это качество с теми уверенностью, ледяным хладнокровием и
беспощадностью, которые позволили ему занять столь высокое положение в высших
эшелонах власти. О его истинной сущности знали немногие, но Ленц был вполне
удовлетворен своим местом, сознанием важности и необходимости своей
деятельности.
  Ленц испытал бы еще большее удовлетворение, сумей он напасть на след
агента Малдера.
  - Ему и в голову не придет, что мы его ищем, - пробормотал Ленц.
  Сидевший у главного пульта сотрудник поверх нул к нему твердокаменное, не
выражавшее ровным счетом ничего лицо.
  - Мы были очень осторожны, - сказал он.
  Ленц задумчиво побарабанил кончиками пальцев по приборной доске. Он знал,
что Скалли и Малдер действуют порознь, что Малдер видел погибшего водителя
грузовика, труп которого уничтожила группа ликвидаторов. Ленцу было известно,
что и Малдер, и Скалли посетили скрытый в лесной глуши коттедж, который вместе
с телом Патриции Кеннесси был превращен в груду дымящегося пепла.
  Потом они уехали, и, как полагал Ленц, кто-то из них забрал с собой Джоди и
его нанотехнологи-ческого пса.
  Инфекция продолжала распространяться - вероятно, разносчиков было
несколько. Патриция и Джоди Кеннесси были чем-то напуганы. Может, их пес
взбесился? Может, его наномашины, могущество которых столь ясно и эффектно
демонстрировала видеозапись, которую просматривал Адам, каким-то образом
видоизменились и обрели способность разрушать человеческие организмы?
  Эта перспектива пугала даже бесстрашного Ленца, и он понимал, что его
начальство было совершенно право, требуя всемерного сокрытия опасных
исследований подобного толка. Доступ к этой информации могли иметь только
ответственные лица, облеченные надлежащими полномочиями.
  Ленц должен был восстановить равновесие и порядок, до сих пор
существовавшие в мире.
  За стенками фургона звенели и жужжали ночные насекомые орегонских лесов.
  Кузнечики, древесные клопы... Ленц не знал их научных названий. Он не
интересовался дикой природой. Его внимание было целиком поглощено изучением
повадок человеческого муравейника.
  Ленц откинулся на спинку, давая мозгу передышку, стараясь ни о чем не
думать.
  Отягощенный бременем тяжкой ответственности, невыносимого напряжения и
сложнейших задач, Ленц находил лучшее отдохновение в том, чтобы полностью
избавить свой разум от мыслей. Он не любил загодя продумывать планы и ходы. Он
предпочитал действовать шаг за шагом.
  А в данном случае он не мог сделать очередной шаг до тех пор, пока в эфире не
объявится агент Малдер.
  Сотрудник, сидевший у главного пульта, выпрямился в кресле, словно
подкинутый пружиной.
  - Прием, - сказал он и, сдвинув вниз наушники, защелкал клавишами. -
Номер канала... совпадает... частота... совпадает... - На его лице появился призрак
улыбки, он повернулся к Ленцу и сообщил: - Спектр голоса также подтверждается.
  Это агент Малдер. Начинаю запись. - Он протянул Ленцу наушники, и тот
торопливо натянул их на голову. Радиотехник тем временем управлялся с
приемником и записывающим устройством.
  В наушниках раздались искаженные помехами голоса Малдера и Скалли. Глаза
Ленца непроизвольно расширились, а брови, невзирая на его железное
самообладание, поползли вверх.
  Итак, Скалли взяла под свое крыло мальчика и собаку... мальчик выжил после
смертельного ранения... однако самой поразительной новостью оказалось то, что
Джереми Дорман, предназначенный организацией в козлы отпущения, не погиб в
горящей лаборатории, он выжил... и до сих пор представлял опасность, к тому же
оказался разносчиком нанотехнологической чумы.
  И мальчик тоже! Зараза продолжала распространяться.
  После покаянных признаний и угроз Дорман назначил Скалли час и место
встречи. И если команда Ленца успеет вовремя замкнуть кольцо облавы, Малдер и
Скалли, Дорман и Джоди, а также собака окажутся у него в руках.
  Как только закончился разговор по сотовой связи, Адам поднял по тревоге
своих людей.
  Все они прекрасно знали дорогу к обгорелым развалинам "ДайМар", ведь
каждый из этих наемников был участником той или иной "группы протеста",
которые разгромили помещение онкологического центра. Они собственными руками
бросали бомбы, разбрызгивали и поджигали горючее, после чего от здания
лаборатории остался лишь шаткий неустойчивый скелет.
  - Мы должны прибыть туда первыми, - распорядился Ленц.
  Фургон, словно хищная акула, вылетел из тупика, свернул на скользкое от
листьев шоссе и, набирая ход, ринулся в сторону побережья, двигаясь со скоростью,
которую едва ли можно было счесть безопасной.
  В этот миг Адама Ленца менее всего беспокоила возможность заурядной
дорожной аварии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  42

  Развалины лаборатории "ДайМар"
Пятница, 20:45
Еще один дом с привидениями, думала Скалли, направляя машину вверх по
пологому склону к опустошенным, почерневшим от огня руинам "ДайМар".
  Сквозь облака пробивался жемчужный свет Луны, заливая туманное небо
мерцающим блеском. Окружавшие лабораторию холмы утопали в зелени лесов,
которые еще недавно могли представляться уютной защитой, но теперь они казались
Скалли зловещей стеной, под прикрытием которой действовал тайный заговор
врагов, безжалостных демонстрантов... и тех людей, которые, как полагал Джоди,
гнались за ним и его матерью.
  - Сиди в машине, Джоди, - велела Скалли и отправилась к покосившемуся
сетчатому забору, который должен был оберегать стройплощадку от проникновения
посторонних. Сейчас территория развалин никем не охранялась.
  Этот крутой утес с видом на раскинувшуюся внизу панораму Портленда
принадлежал к числу первоклассных, дорогих земельных угодий, но теперь Скалли
видела здесь лишь почерневшие руины, похожие на скелет дракона, залитый скуд-
ным лунным светом. Участок был пуст, небезопасен и все-таки привлекателен.
  Войдя в широко распахнутые, словно заманивающие ворота забора, Скалли
услышала звук захлопнувшейся автомобильной дверцы. Она резко обернулась,
надеясь увидеть Малдера и его пленителя, толстяка, застрелившего Джоди, но
вместо них увидела мальчика, который вылез из машины и с любопытством
оглядывался вокруг. Рядом прыгал черный Лабрадор, радуясь возможности
размяться и поиграть с выздоровевшим хозяином.
  - Будь осторожен, Джоди, - предупредила Скалли.
  - Я пойду с вами, - сказал мальчик и, прежде чем она успела хорошенько его
отчитать, добавил: - Не хочу оставаться один.
  Скалли не хотела, чтобы Джоди входил в развалины, но у нее не хватило духу
отослать мальчика назад.
  - Ладно, пойдем, - ответила она. Джоди двинулся к ней торопливым шагом;
Вейдер весело мчался впереди. - Держи собаку рядом с собой, - распорядилась
Скалли.
  Из здания доносились едва слышные шорохи - конструкция давала усадку,
деревянные столбы потрескивали, состязаясь со временем и силой тяжести.
  Влажный ветерок был слишком слаб, чтобы шевелить угли и пепел, но почерневшее
дерево продолжало скрипеть и постанывать.
  Кое-где стены здания уцелели, хотя и грозили в любую секунду обрушиться
Часть пола провалилась в подвал, и лишь в одном углу стеновые блоки все еще
незыблемо стояли на месте, покрытые вздувшейся от огня эмалевой краской и
копотью
Вокруг здания возвышались стальные громады бульдозеров, скреперы,
передвижные туалеты "порта потти" и вагончики фирмы, взявшей подряд на
уничтожение останков "ДайМар".
  Скалли почудился звук, и она осторожно шагнула к бульдозеру. Среди машин
стояли цистерны с горючим - все было готово к работам по сносу, и Скалли
подумала, не была ли эта явно излишняя поспешность очередной деталью плана по
заметанию следов, о котором говорил Дорман
Потом она увидела распахнутый настежь металлический ящик Прямо под
надписью "Осторожно Взрывчатка" серебристо поблескивал свежий излом на дужке
сбитого замка.
  Внезапно Скалли показалось, что темнота стала еще более гнетущей, тишина -
неестественной Ее ноздри холодил влажный воздух, наполненный кисловатым
едким запахом потухшего пепелища.
  - Джоди, не отставай, - сказала она
Ее сердце учащенно забилось, все чувства напряглись. Встреча Джоди и
Дормана обещала быть тягостной и опасной, но Скалли намеревалась сделать все
возможное, чтобы мальчик благополучно миновал очередное испытание.
  Она услышала звук приближающейся машины, которая с натугой и
дребезжанием поднималась по склону, шурша шинами по гаревому покрытию
Сдвоенные фары сияли в ночи, словно надраенные до блеска медяки.
  - Держись рядом. - Скалли положила руку на плечо Джоди, и они вдвоем
остановились у входа в сгоревшее здание.
  Минуту спустя показался старый красный пикап, покрытый пятнами ржавчины
и грунтовки. Распахнулась дверь водителя, и из кабины выбрался Малдер. При этом
кузов машины отчаянно скрипел и взвизгивал.
  Появление этого поборника костюмов и галстуков в древнем обшарпанном
рыдване показалось Скалли самым невероятным из всех поступков, которыми Фокс
Малдер когда-либо удивлял.
  - Вот уж никогда не думал, что встречу тебя здесь, - сказал Малдер
У пассажирской дверцы пикапа возникла другая, более массивная фигура К
этому времени глаза Скалли привыкли к полумраку, и даже черные тени не
помешали ей уловить нечто странное в том, как двигался этот человек, как
сгибались его конечности, словно в них добавилось суставов, в той болезненной
усталости, которая, казалось, вот-вот свалит его с ног.
  Внешность Джереми Дормана и прежде оставляла желать лучшего, но теперь
он выглядел ходячим кошмаром.
  Скалли шагнула вперед, продолжая заслонять собой Джоди, и спросила:
  - У тебя все в порядке, Малдер?
  - Пока да, - ответил тот.
  Дорман приблизился к Малдеру, и тот немедленно отшатнулся, сохраняя
дистанцию. Дородный мужчина держал в руке револьвер, который, впрочем, по
сравнению с ним самим казался безобидной игрушкой.
  Скалли тут же выхватила свой пистолет. Она прекрасно стреляла и была
уверена в себе
  - Немедленно освободите агента Малдера, - велела она, нацелив
девятимиллиметровыи ствол на Дормана. - Малдер, отойди от него.
  Малдер отступил в сторону на два-три шага, перемещаясь медленно и
осторожно, чтобы не спугнуть Дормана.
  - Боюсь, я не смогу вернуть оружие вашего напарника, - произнес тот. -
Видите ли, я прикасался к пистолету, и отныне никто и никогда не сможет им
воспользоваться.
  - А еще пришлось выбросить куртку и аппарат сотовой связи, - добавил
Малдер. - Представляю, какую гору бумаг мне придется заполнить, чтобы
рассчитаться с конторой.
  Джоди нерешительно двинулся вперед и остановился рядом со Скалли.
  - Джереми, зачем ты это делаешь? - спросил он. - Ты еще хуже, чем... чем
они.
  Плечи Дормана поникли, и Скалли вспомнился персонаж пьесы "О людях и
мышах", увалень Ленни, который, сам того не ведая, причинял страдания всем, кого
любил.
  - Прости меня, Джоди, - сказал Дорман и подступил еще на шаг. Скалли не
сдвинулась с места,   прикрывая  мальчика  собственным телом. - На нас охотились
правительственные чиновники, негодяи, желавшие похоронить работы твоего отца,
чтобы он не смог помочь больным, страдающим от рака. Эти люди хотели сберечь
лекарство для себя, - вдохновенным голосом вещал Дорман, и от переполнявших
его чувств у него на лице зашевелилась кожа. - Среди демонстрантов, которые
убили твоего папу и взорвали лабораторию, находились не только защитники прав
животных. Все это было подстроено. Это был настоящий заговор. Они-то и убили
твоего отца...
  В тот же миг, словно по команде, из-за сетчатого забора по всей окружности
участка выступили неясные силуэты, мужчины в черных костюмах, появившиеся из
леса. По склону поднималась еще одна группа людей с яркими огоньками в руках.
  - Мы располагаем данными, которые свидетельствуют об обратном, господин
Дорман, - заявил человек, шедший во главе. - Мы прибыли к вам в подкрепление,
агент Малдер, - добавил он. - Предоставьте все дальнейшее нам.
  Дорман вперил в Малдера бешеный взгляд, словно заподозрил его в
предательстве.
  - Как вы узнали наши имена? - осведомился Малдер
Скалли подалась назад и схватила Джоди за руку.
  - Не надейтесь, - сказала она. - Мы ни за что не отдадим мальчика.
  - Боюсь, вам придется подчиниться, - ответил мужчина. - Уверяю вас, в
данном случае мои полномочия превышают ваши.
  Люди в костюмах подступили ближе; их черное одеяние служило прекрасной
маскировкой на фоне обугленных развалин.
  - Представьтесь, пожалуйста, - сказала Скалли.
  - Эти джентльмены не носят с собой документов, - пробормотал Малдер.
  - Что значит свидетельствуют об обратном? - воскликнул Джоди, глядя на
мужчину, возглавлявшего вновь пришедших. - Вы хотите сказать, они не убивали
моего отца?
  Мужчина смотрел на мальчика, словно собиратель насекомых, готовящийся
прибавить к своей коллекции редкого жука.
  - Так, значит, господин Дорман не сказал тебе, что на самом деле случилось с
твоим отцом? - насмешливо произнес он.
  - Ты не посмеешь, Ленц! - рявкнул Дорман и поднял револьвер, но Ленц,
казалось, ничуть не испугался.
  Скалли была слишком ошеломлена, чтобы ввязываться в перепалку, но ей было
ясно, что Дорман уже не рассчитывает на помощь со стороны Джоди - во всяком
случае, в эту минуту.
  Дорман взревел, взмахнул своими неестественно гибкими руками, поднял
револьвер и навел дуло на Ленца.
  Люди в черных костюмах оказались куда проворнее. Они выхватили оружие и
открыли пальбу.

                  43

  Развалины лаборатории "ДайМар".
  Пятница, 21.03
Рой малокалиберных пуль впился в Джереми Дормана, он издал крик боли,
взмахнул руками, и в тот же миг его тело окончательно вышло из подчинения
своему хозяину.
  Малдер и Скалли, повинуясь выработанному тренировками инстинкту,
метнулись в одну и ту же сторону. Скалли дернула за руку мальчика, который от
неожиданности вскрикнул, и потащила его за собой, стремясь укрыться среди стро-
ительных машин.
  Малдер закричал, требуя прекратить огонь, но его никто не слушал.
  Все стрелявшие целились в Дормана. Он понимал, что эти люди намерены
уничтожить его, хотя и был уверен, что они только сейчас узнали о том, что он до
сих пор жив. Не знали они и о том, что Дорман претерпел коренные изменения, что
теперь он был совсем другим существом.
  Адам Ленц уже предал его однажды -люди из организации, обещавшие, что у
Дормана будет своя лаборатория и возможность продолжать нанотехнологические
исследования, уже пытались его убить. И вот теперь они прибыли сюда, чтобы
довести дело до конца.
  Два раскаленных кусочка свинца угодили в тело Дормана - один пронзил
плечо, другой пробил грудную клетку с левой стороны. Боль, ярость и выброс
адреналина в кровь окончательно парализовали способность Дормана управлять
собственным организмом. Он утратил контроль над системами, разрушавшими его
генетическую структуру, мышцы и нервы. Он издал рев, исполненный невыразимого
бешенства и гнева.
  Его тело начало видоизменяться.
  Кожа Дормана натянулась и затрепетала, словно шкура на барабане. Его
мышцы сжимались и содрогались в конвульсиях, зловещие опухоли, выступавшие
на коже, грудной клетке и шее, вырвались наружу, раздирая и без того излохмачен-
ную рубашку.
  Такое уже случалось однажды, когда Дорман оказался в кабине лесовоза рядом
с Уэйном Хай-кавеем, однако тот случай не шел ни в какое сравнение с тем
биологическим хаосом, который воцарился в его организме на сей раз.
  Взбесившиеся нанокриттеры принялись перестраивать тело Дормана по подобию
самых примитивных конфигураций, которые они отыскали в цепочках его ДНК.
  Его плечи заскрипели, бицепсы набухли, руки начали изгибаться и
скручиваться. Из горла Дормана показался длинный хлыстообразный вырост,
начинавшийся у корня языка. Кожа на лице и шее размягчилась и потекла вниз,
будто оплавленная пластмасса.
  Люди в черных костюмах встревожились и продолжали вести огонь, чтобы
защитить себя, но целостность организма Дормана уже была нарушена, его тело
мутировало и с легкостью поглощало энергию ударов пуль, словно комок сырой
глины.
  Адам Ленц реагировал молниеносно - будучи руководителем группы, он
предпочел отступить в укрытие, а пальба тем временем продолжалась.
  Дорман метнулся к ближайшему человеку в черном костюме, протягивая к нему
руку, а из его отвратительного, похожего на первобытный сгусток материи туловища
вырастали все новые щупальца. Разум Дормана затуманился, наполненный болью и
наползающими друг на друга искаженными изображениями. Сигналы, которые его
сознание еще пыталось передавать мышцам, не оказывали ни малейшего
воздействия. Деформированная бунтующая плоть вырвалась на свободу и дала волю
своему неистовству.
  Хладнокровный стрелок в черном костюме немедленно потерял
профессиональную выдержку и яростно завопил, как только его тело опутали
мясистые выступы, щупальцеобразные наросты и другие отвратительные формы,
обвившие его руки, шею и грудь. Дорман продолжал стискивать и душить, пока
туловище противника не захрустело в его объятиях, будто щепки для костра.
  Очередная пуля раздробила Дорману бедро, но он не успел свалиться на землю
  - наномашины восстановили целость кости, давая ему возможность наброситься на
вторую жертву.
  Горячая полупрозрачная слизь, покрывавшая тело Дормана, служила средством
перемещения нанокриттеров, и было достаточно лишь прикоснуться к человеку,
чтобы клеточная чума мгновенно нарушила структуру его органов, однако
взбесившееся тело Дормана, по-видимому, находило огромное удовольствие в том,
чтобы ломать шеи, протыкать горла и сжимать грудные клетки, словно мехи
аккордеона.
  Из его рта высовывалось щупальце, похожее на длинный заостренный змеиный
язык. Дорман и сам уже не знал, как воспринимать свои собственные ощущения. Он
не имел ни малейшего понятия, много ли человеческого сохранилось в том
существе, в которое он превратился.
  Сейчас он видел перед собой только врагов, заговорщиков и предателей, а его
оглушенный разрушающийся мозг был охвачен лишь одним стремлением - убить
их всех.
  Сокрушая противников, Дорман постепенно начинал терять ориентацию в
пространстве, зрение теряло четкость, изображения расплывались Окружившие его
агенты наращивали плотность огня. Не выдержав напора летящих пуль, Дорман
начал отступать.
  В его сознании мелькнуло смутное воспоминание о лаборатории "ДайМар", о
помещениях, в которых они с Дэвидом Кеннесси занимались фантастическими
проектами, исследованиями, поставившими его на грань гибели
Словно раненый зверь, заползающий в свою берлогу, Джереми Дорман,
пошатываясь, направился к обугленным развалинам, ища укрытия.
  Мужчины в черных костюмах двигались следом.
  
  

                  44

  Развалины лаборатории "ДайМар"
Пятница, 21:19
Увидев Ленца и его людей, прибывших словно по заказу, Малдер тут же
сообразил, что никакое это не подкрепление, а группа ликвидаторов, рядовых пешек
той самой организации, против которой Малдер и Скалли вели непрекращающуюся
борьбу. Именно они гнались за Патрицией и Джоди, именно они устроили кровавую
демонстрацию, в результате которой сгорела "ДайМар", именно они обыскали дом
Кеннесси и изъяли улики из больничного морга.
  Малдер предпочел бы обойтись без такого, с позволения сказать,
"подкрепления".
  Как только началась пальба, Малдер испугался, что Скалли, Джоди или его
самого вот-вот настигнет шальная пуля, и бросился в сторону, прячась от огня.
  Своего пистолета он лишился благодаря Дорману, но Скалли была вооружена.
  - Скалли, береги мальчишку! - крикнул он и услышал влажные шлепки пуль,
впивающихся в кожу. Нечеловеческим голосом заорал Дорман.
  Малдер ринулся в сгущающуюся темноту, лавируя среди поваленных столбов и
рухнувших стен. Завывания Дормана превратились в нечленораздельный звериный
крик, и Малдер оглянулся.
  На его глазах Джереми Дорман преображался, становясь кошмарным
чудовищем.
  Молниеносное неуправляемое деление клеток породило злокачественные
раковые метастазы - они разрастались по собственной воле, превращая Дормана в
омерзительную тварь, облик которой был намечен самыми примитивными кодами,
что содержались в его ДНК.
  Словно план жилой застройки города, принятый подкупленным
муниципалитетом, подумал Малдер.
  Вакханалия безумствующих клеточных структур нашла свой выход в
хищническом инстинкте, направленном на агрессию и разрушение.
  Скалли в этот миг занимала позицию, которая не позволяла ей видеть
происходящее во всех деталях. Она спряталась за ближайшим бульдозером,
заслоняя Джоди своим телом. Послышалась отчетливая гулкая дробь пуль,
ударивших в стальной бок машины. Скалли нырнула в тень и резким толчком
повалила Джоди на землю.
  Малдер, низко пригибаясь, мчался вдоль куч кирпичной крошки и упавших
деревянных стол бов, стремясь укрыться под сомнительной защитой обгорелых
останков лаборатории.
  Дорман - точнее, монстр, в которого он превратился, - сумел прикончить
еще двух противников, пустив в ход руки, щупальца и ту невероятно смертоносную
субстанцию, которая обитала в покрывавшей его кожу слизи.
  Пальба не утихала, хлопки выстрелов следовали один за другим, напоминая
звук автомата по производству воздушной кукурузы. В темноте, словно светлячки,
вспыхивали желтые огненные точки. Малдер увидел, что мужчины в черных кос-
тюмах бросились врассыпную, окружая здание по периметру, потом стиснули
кольцо, загоняя Дор-мана внутрь развалин.
  Как будто это было частью заранее продуманного плана.
  Малдер нырнул под нависающую арку, рама которой ощетинилась похожими
на острые зубья осколками стекла, чудом сохранившимися после пожара и взрыва.
  Со стороны бульдозера донесся отчаянный крик Джоди, а его пес разразился
отрывистым лаем. Подняв голову, Малдер увидел темную тень Лабрадора,
вбегавшего в развалины. Вейдер преследовал Джереми Дормана, завывая и щелкая
зубами.
  Люди Ленца крадучись входили внутрь здания, на сей раз соблюдая
осторожность. Дорман выдержал огненный шквал и вдобавок сумел убить
нескольких преследователей. Двое агентов включили фонарики, пронизавшие
темноту яркими белыми лучами. С потревоженных Дорманом обломков сыпался
пепел. Малдер почувствовал едкий запах копоти и горелой пластмассы.
  Агент с фонариком нащупал Дормана лучом, надеясь ослепить его, словно
оленя, попавшего в поток света автомобильных фар. Мутант фыркнул и метнулся в
сторону, наткнулся на опорный столб и повалил его на пол вместе с грудой бетон-
ных осколков.
  Агент с фонариком попытался отступить, но упавший мусор угодил ему в
бедро. Обрушилась часть стены, и Малдер услышал гулкий звук лопнувшей кости.
  Человек в черном костюме, до сих пор хладнокровно преследовавший жертву, заво-
пил от боли; у него оказался высокий пронзительный голос.
  Где-то внутри обгорелого строения залаял пес.
  Стараясь укрыться тщательнее, Малдер с шумом принялся возиться среди
обломков кирпичей и битого стекла. В тот же миг возобновилась стрельба, и он
спрятался за сломанным обугленным столом.
  В стол ударила пуля, и Малдер изумленно присвистнул. Отсюда ему была
видна Скалли, которую освещала серая туманная луна. Женщина удерживала
мальчика, вцепившись в его рваную рубаху, а Джоди продолжал звать собаку. В
темноте отрывисто прозвучали выстрелы, Скалли вновь толкнула мальчика на
землю, и на бульдозер обрушился град свинца.
  Еще одна пуля пробила стол совсем рядом с Малдером.
  Малдер понял, что эти "шальные" выстрелы никак нельзя объяснить случайным
промахом. Люди, пытавшиеся прикончить Джереми, вполне могли счесть удобным
для себя, если бы Малдер и Скалли заодно с Дорманом "случайно" оказались на
линии огня.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  45

  Развалины лаборатории "ДайМар"
Пятница, 21:38
Мышеловка захлопнулась. Правда, не так ловко и изящно, как рассчитывал
Адам Ленц, но результат оказался тот же самый... хотя и достался большей кровью.
  Но не беда - кровь и грязь можно ликвидировать.
  В ночи раздавались отчетливые хлопки выстрелов, но ураганный огонь оказался
бессилен против Джереми Дормана, которого следовало уничтожить первым. Люди
Ленца получили настоятельные инструкции взять мальчишку и его собаку живыми,
но Джоди оказался под защитой Скалли, и она укрывала его, пустив в ход навыки и
умение, полученные в академии ФБР в Квантико.
  Ленц и его люди прошли еще более суровую школу в иных, менее известных
учебных заведениях.
  Как только прозвучали первые выстрелы, Ленцу показалось, что он заметил
Малдера, который спешил укрыться в пустом здании. Впрочем, не важно. О нем
позаботятся позже.
  Внимание членов группы было поглощено ужасающими трансформациями
Джереми Дормана. Увидев гибель своих товарищей от руки взбешенного чудовища,
они устремились следом за ним с мрачными лицами и ожесточением в душе.
  И хотя сам Ленц предпочел держаться подальше от Дормана с его губительной
слизью, он с крайним неодобрением наблюдал за действиями своих бойцов,
которым так быстро изменила выдержка, уступившая место жажде мщения. Он
считал своих людей самыми хладнокровными и умелыми профессионалами в мире.
  По-видимому, он в них ошибся.
  Ленц услышал доносившийся из глубин здания пронзительный вопль
очередной жертвы Дормана, и тут же вновь разгорелась пальба. Команда окружила
Дормана внутри развалин. Хотя бы в этом отношении все проходило достаточно
гладко, как и надеялся Ленц.
  Ленц подошел к автомобилю, забрался на пассажирское сиденье и взял в руки
пульт дистанционного управления взрывателями. Оставалось лишь улучить
подходящий момент.
  Его группа оказалась на месте за двадцать пять минут до прибытия Скалли и
мальчика, однако Ленц и не подумал выступить раньше времени. Гораздо выгоднее
было дождаться приезда всех участников событий.
  Искусные пиротехники Ленца смастерили мины из найденных на стройке
капсюлей, а также взрывчатки и детонаторов, которые они возили с собой в кузове
фургона. В полуразрушенных подвалах были установлены герметичные емкости с
напалмом. После взрыва пламя должно было прорваться сквозь остатки пола и
сровнять с землей руины "ДайМар", уничтожая все следы.
  Ленц не испытывал особого желания обрекать на гибель своих бойцов, которые
столь неосмотрительно погнались за Дорманом и затеяли среди полуобвалившихся
стен игру в кошки-мышки. Но незаменимых людей не бывает, а каждый член
группы, нанимаясь на работу к Ленцу, заранее знал, какие опасности его
подстерегают.
  Агент Малдер скрылся в руинах, и Ленц подозревал, что его тоже взяли на
мушку и обстреляли, хотя уничтожение всех свидетелей и не входило в
первоначальные планы группы.
  Ленц получил ясные недвусмысленные указания о том, что агент Малдер
должен остаться в живых. Ему и его напарнице Скалли отводилась определенная
роль в некоем более обширном замысле, но сейчас Ленц был вынужден поступать
по обстоятельствам, решать на месте, какая задача является главной, какая -
второстепенной. Увидев ужасную тварь, которой обернулся Дорман, Ленц более не
колебался. Если придется, он сумеет оправдать свои действия перед начальством.
  Но не теперь - потом.
  В конце концов Малдер и Скалли слишком много знают, а это открытие, это
нанотехнологическое проклятие, это дьявольское оружие следует любой ценой
держать в узде, и только избранные могут владеть такой страшной силой. Наступил
решительный миг. К бронированному фургону подбежал один из людей Ленца; его
глаза остекленели, по лбу ручьями струился пот. Он хватал ртом воздух, затравленно
озираясь.
  Ленц смерил его взглядом и рявкнул:
  - Держите себя в руках!
  Казалось, несчастного пронзил электрический удар. Он замер, пошатнулся и
судорожно сглотнул, потом вытянулся в струнку и откашлялся, ожидая дальнейших
приказаний.
  Ленц показал ему маленькую коробочку передатчика, которую вертел в
пальцах.
  - Надеюсь, все готово? - спросил он. Мужчина в черном костюме бросил
взгляд на механизмы управления, установленные в фургоне, моргнул и заговорил,
произнося слова с быстротой и отчетливостью выстрелов, раздававшихся в ночи:
  - Так точно, сэр, нажатие на красную кнопку вызовет подрыв детонаторов и
воспламенение напалма. Вам лишь остается нажать кнопку, сэр.
  - Благодарю вас, - ответил Ленц, коротко кивнул и, бросив последний взгляд
на почерневшие руины, нажал указанную кнопку.
  Лаборатория "ДайМар" полыхнула яростным огнем.

                  46

  Развалины лаборатории "ДайМар"
Пятница, 21:47
Ударная волна повалила уцелевшие столбы и казавшийся незыблемым кусок
бетонной стены. Металлическая столешница уберегла Малдера от огненной
вспышки, однако напор горячего воздуха, притиснувшего стол к стене, едва не раз-
давил его.
  Вверх взметнулись яркие желто-оранжевые языки пламени, которое
распространялось с фантастической быстротой. До сих пор Малдеру казалось: все,
что могло гореть, выгорело еще две недели назад. Заслонив глаза от яркого света и
жара, он осмотрелся и по силе огня определил, что на сей раз поджигатели твердо
вознамерились уничтожить развалины, превратив их в пылающий ад.
  В этом и состоял замысел людей в черных костюмах.
  Услышав вопль ужаса и боли, Малдер осторожно приподнял голову и, моргая
слезящимися глазами, посмотрел в адское пекло. Он увидел мужчину, который
только что преследовал его. Тот пробирался сквозь обломки, а по его костюму
бегали огненные язычки. Сквозь крики и вопли слышались выстрелы, потом
раздался собачий лай.
  Пламя поднималось кверху по деревянным столбам. Жар был настолько силен,
что, казалось, запылали даже стекло и бетон. Черный Лабрадор ворвался в здание, и
взрыв отбросил его к стене. Шерсть Вейдера дымилась, но пес продолжал метаться
из стороны в сторону, что-то выискивая.
  В кучу мусора с треском повалилась объятая пламенем потолочная балка.
  Малдер поднялся из-за стола, прикрывая глаза ладонью.
  - Вейдер! - крикнул он. - Вейдер, ко мне!
  Черный пес был важной уликой. В его крови содержались действующие
наномашины, способные помочь множеству людей, не оказывая ужасных мутаций,
жертвой которых стал Джереми Дорман.
  Малдер взмахнул рукой, чтобы привлечь внимание собаки, но вместо Вейдера к
нему повернулся один из преследователей, застигнутых огнем. Он выстрелил в
Малдера, пуля ударила в стол, отрикошетила и угодила в треснувшую бетонную
стену.
  Мужчина приготовился выстрелить вторично, и в тот же миг из-за куч мусора
показалась потерявшая человеческий облик фигура Дормана.
  Мужчина с пистолетом отвернулся от Малдера в сторону чудовищного
создания. Он не успел даже вскрикнуть - несколько щупалец Дормана сразу
обвили его тело, а скрюченная, но сильная рука мутанта сломала ему шею и
швырнула труп на пол.
  В эту секунду Малдер и не подумал обращаться к своему уродливому
спасителю со словами благодарности. Прикрывая глаза рукой, полуослепшии от
дыма и нестерпимого света, он ринулся к выходу, желая лишь одного - выбраться
наружу.
  Вейдер безнадежно заплутал в дебрях развалин. Малдер никак не мог понять,
зачем пес побежал именно сюда, в такое опасное место.
  Шаткий пол охватило пламя. Горели стены, мусор... и даже воздух обжигал
легкие Малдера при каждом жадном натужном вдохе.
  Малдер не помнил, как ему удалось выбраться живым.
  Скалли ухватила Джоди за рубашку, но ткань порвалась, и мальчик,
высвободившись, бросился следом за своим псом.
  - Джоди, не смей! - крикнула Скалли, но мальчик пропустил ее слова мимо
ушей.
  Мужчины в костюмах, попавшие в западню, продолжали стрелять, и Дорман
приканчивал их одного за другим. Черный пес угодил под перекрестный огонь, а
несколько секунд спустя в той же точке оказался Джоди - как и любой другой
двенадцатилетний подросток, он был уверен в собственном бессмертии чуть-чуть
больше, чем следовало.
  Скалли уронила на землю бесполезную тряпку и, охваченная отчаянием,
высунулась из-за бульдозера. Она увидела мальчика, который каким-то чудом
уцелел и продолжал мчаться к обугленным стенам строения. От тракторной
гусеницы с громким звуком отрикошетила очередная пуля, но Скалли и не подумала
спрятаться.
  Сверху на Джоди сыпался дождь обломков, но он лишь наклонил голову и
продолжал бежать вперед. Остановившись у стены, он закричал, вглядываясь в
сплошной огненный барьер, потом низко пригнулся и попытался пробраться в разва-
лины. Скалли услышала голос Малдера, зовущего собаку, потом вновь разгорелась
стрельба. Здание "ДайМар" и все, что было внутри, продолжало пылать.
  - Малдер! - крикнула она, не имея ни малейшего понятия о том, где
находится ее напарник и может ли он выбраться из огня. Джоди очертя голову
бросился внутрь лаборатории. - Джоди! Вернись! - позвала Скалли.
  Подбежав к входному проему, она прищурилась и вгляделась в дымную пелену.
  Из осевшего потолка выпала балка, рассыпая искры. В полу зияли дыры и щели,
оттуда било пламя, подточившее опоры, которые начинали обрушиваться секция за
секцией, будто карточный домик.
  Джоди стоял, с трудом сохраняя равновесие, и кричал:
  - Вейдер! Где ты? Вейдер!
  Скалли позабыла об осторожности и бросилась в огонь спасать мальчика, как
будто от этого зависела ее собственная жизнь. Она продвигалась вперед, часто и
неглубоко дыша. Большую часть времени она держала веки закрытыми, лишь
изредка бросая короткий взгляд.
  Джоди исчез из виду, но Скалли услышала, как он зовет Вейдера. В конце
концов она подобралась к мальчику, схватила его за руку.
  - Пора уходить, Джоди. Прочь отсюда! Здание вот-вот рухнет.
  - Скалли! - крикнул Малдер сиплым, охрипшим от дыма и жара голосом.
  Скалли повернулась и увидела, как он пробирается среди обломков, ступая в огонь.
  Его брюки задымились, и Малдер захлопал по ткани ладонями, сбивая пламя.
  Скалли взмахнула рукой, подгоняя его, и в тот же миг стена за ее спиной
рассыпалась на куски. Бетонные блоки повалились в кучу тлеющих углей, а
деревянная колонна треснула.
  - Привет, Джоди, - с натугой произнес Джереми Дорман, шагая сквозь пламя
и мусор, в который превратилась только что обрушенная им стена. Уродливый
мутант остановился, не обращая внимания на жаркое пламя, бушевавшее вокруг. По
его телу барабанили угольки, оставляя на коже Дормана дымящиеся черные ямки,
которые двигались, оплывали и затягивались. Поверхность его тела напоминала
плавящуюся восковую свечу. Одежда Дормана пылала, однако его кожа продолжала
шевелиться и пучиться зловещими придатками и щупальцами.
  Дорман загораживал дорогу к выходу.
  - Джоди, ты отказался помочь мне, когда я просил, - смотри же, чем все
кончилось.
  Джоди подавил рвущийся из горла вопль, не отрывая взгляда от чудовищного
создания.
  - Ты убил моего папу! - выпалил он.
  - А теперь мы все погибнем в огне, - отозвался Дорман.
  Скалли сомневалась, что даже кишащие в крови Джоди нанокриттеры могут
спасти его от воздействия высокой температуры. И уж, во всяком случае, они с
Малдером были лишены даже такой защиты. Простые смертные, неспособные
выдерживать огонь и дым, они непременно погибнут, если не сумеют обойти
мутанта стороной.
  Малдер споткнулся и упал на колено, угодив в кучу горячих стеклянных
осколков, но тут же поднялся на ноги, даже не вскрикнув. Скалли все еще сжимала в
руке пистолет, хотя и понимала, что ее выстрелы вряд ли представляют серьезную
угрозу для Дормана. Он попросту не заметит ее пуль, как не замечал шквального
перекрестного огня мужчин в костюмах... как в эту самую секунду не замечал
пылающего вокруг огня.
  - Джоди, иди ко мне, - сказал Дорман, подходя ближе. Его кожа
подрагивала, покрывалась рябью и поблескивала слизью, которая, казалось,
сочилась из каждой поры его тела.
  Джоди придвинулся к Скалли. Она заметила на его коже ожоги, шрамы и
кровоточащие царапины на тех местах, куда при взрыве угодили осколки, и у нее в
голове мимоходом мелькнуло удивление - отчего эти мелкие повреждения не
зарастают словно по волшебству, как затянулась огнестрельная рана? Может быть,
что-то случилось с нанокриттерами? Может быть, механизмы отказали либо
попросту выключились?
  Скалли понимала, что она не в силах защитить мальчика. Дорман рывком
приблизился к Джоди и протянул к нему руку, объятую огнем.
  Внезапно сбоку, из-за куч горящего мусора, над которыми стояла совершенно
непрозрачная стена дыма и пламени, вылетел черный Лабрадор и устремился к
своей цели.
  Дорман развернулся, подергивая и раскачивая головой. Его извивающиеся,
будто сломанные во многих местах руки приподнялись и зашевелились. Щупальца и
опухоли трепыхались, похожие на змеиный клубок. Пес, словно мохнатый бульдо-
зер, столкнул Дормана с места.
  - Вейдер! - воскликнул Джоди.
  Пес толкал Дормана в огонь, в яркий скручивающийся столб пламени, которое
вырывалось из неуклонно расширяющихся брешей в полу, отчего казалось, что где-
то там, под опорной платформой, находится адская жаровня.
  Дорман взревел и обвил собаку щупальцами. То здесь, то там на шкуре
Лабрадора вспыхивали огоньки, но пес не замечал их. Невосприимчивый к
инфекции Дормана, Вейдер щелкал челюстями, глубоко погружая клыки в мягкую
податливую плоть, зараженную нанотехнологической чумой.
  Дорман схватился с тяжелой собакой, и они вдвоем упали на скрипящие
треснувшие половицы. Левая нога Дормана угодила в дыру, прожженную огнем.
  Дорман закричал, размахивая щупальцами. Пес яростно вцепился зубами ему в
лицо.
  И в тот же миг пол начал оседать, превращаясь в кучу пылающих обломков.
  Вверх взметнулись дым и искры, как будто взорвалась противопехотная мина.
  Дорман и Вейдер, один - вопя, другой - лая, исчезли в бурлящем огнем чреве
подвала.
  Джоди взвизгнул и сделал движение, как будто собираясь последовать за
собакой, но Скалли крепко ухватила его за руку и потащила к выходу. Малдер шел
сзади, подволакивая ноги и откашливаясь.
  Пламя поднялось выше, и с потолка упало еще несколько перекладин. Еще одна
бетонная стена рассыпалась на куски, и тут же целая секция пола разом рухнула в
подвал, едва не потянув за собой беглецов.
  Когда они ступили на порог здания, Скалли думала только о том, как побыстрее
выбраться на свежий воздух, в благословенную прохладу. Подальше от огня.
  После яркого света и страшного жара ночь казалась невероятно темной и
холодной. Резь в глазах и слезы мешали Скалли рассмотреть окружающее. Она
придерживала плачущего мальчика,
взяв его пальцы в свои. Наконец они втроем вышли из пылающих развалин, и
Скалли очнулась, почувствовав на своем плече ладонь Малдера.
  Она подняла голову и увидела поджидавшую их толпу мужчин. Это были
остатки подразделения Ленца. Они бросали на Скалли, Малдера и Джоди ледяные
взгляды, наводя на них стволы автоматических пистолетов.
  - Давайте сюда мальчишку, - сказал Адам Ленц.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  47

  Развалины лаборатории "ДайМар" Пятница, 21:58
Малдер должен был заранее знать, что их подстерегают мужчины в костюмах,
притаившиеся по периметру развалин. Наверняка в группе "подкрепления" нашлись
люди, которые понимали, что нет никакой необходимости подвергать себя
опасности, и будет куда проще окружить пожарище и дождаться, когда уцелевшие
"объекты" сами придут к ним в руки.
  - Агенты Малдер и Скалли, остановитесь, - велел мужчина, возглавлявший
группу. - У нас еще есть возможность достичь удовлетворительного решения.
  - Нас не интересуют ваши удовлетворительные решения, - отозвался
Малдер, захлебываясь кашлем.
  Скалли сверкнула глазами и прижала мальчика к себе.
  - Вы не получите Джоди, - сказала она. - Мы знаем, зачем он вам нужен.
  - В таком случае вам известно, какую опасность он представляет, - заметил
Ленц. - Наш приятель Дорман только что продемонстрировал, чем все это может
кончиться. Нанотехнология не подлежит бесконтрольному распространению. У нас
нет иного выбора. - Он растянул губы в улыбке, но его глаза оставались
серьезными. - Не вздумайте чинить нам препятствия.
  - Вы не получите Джоди! - с нажимом повторила Скалли и выпрямилась, как
бы желая придать своим словам больше убедительности. Ее лицо покрывала сажа,
от одежды несло дымом и запахом горелой ткани. Женщина вызывающе выступила
вперед, загораживая Джоди, встав между ним и автоматическими пистолетами.
  Малдер сомневался в том, что ее тело способно противостоять огню мощного
оружия, но упрямая решительность женщины вполне могла остановить противника.
  - Я не знаю, кто вы такой, господин Ленц, - заговорил Малдер, становясь
рядом со Скалли, - но вот этот юный джентльмен находится под нашей защитой.
  - Я лишь хочу помочь ему, - бесцветным голосом ответил Ленц. - Мы
отвезем его в клинику, в специальное учреждение, где за ним будут наблюдать
специалисты... способные разобраться в его хворях. Вы прекрасно знаете, что
традиционная медицина здесь бессильна. Скалли не клюнула на эту удочку.
  - Я уверена, что мальчик не переживет вашего лечения, - отрезала она.
  Наконец Малдер услышал доносящиеся от подножия холма сирены и звук
моторов приближающихся машин. По окраинным улочкам мчались пожарные и
полицейские автомобили, сверкая красными проблесковыми маячками. На вершине
утеса продолжала полыхать лаборатория, охваченная вторым в своей истории
пожаром. Малдер отступил назад, приближаясь к Скалли вплотную.
  - Вот теперь ты заговорила точь-в-точь как я, - сказал он ей.
  - Немедленно отдайте мальчика, - велел Ленц. Сирены звучали все громче и
громче.
  - Черта с два, - ответила Скалли. Пожарные и полицейские машины,
завывая, поднимались по склону. Еще несколько секунд - и они достигнут
вершины, и если Ленц что-то задумал, он должен действовать немедленно. Однако
Малдер понимал, что он не станет стрелять - у него не было времени на
ликвидацию последствий, прежде чем на территории "ДайМар" станет слишком
людно.
  - Господин Ленц... - пробормотал один из его уцелевших людей.
  Скалли шагнула в сторону, остановилась и после паузы, которая показалась ей
вечностью, медленно двинулась прочь. Ее решительность ничуть не поколебалась.
  Ленц пристально смотрел на нее. Мужчины в костюмах все еще держали
оружие наготове. Спасатели и пожарники открыли ворота сетчатого забора и
широко раздвинули их створки, чтобы машины могли въехать внутрь.
  - Вы сами не понимаете, что делаете, - ледяным тоном произнес Ленц и
бросил взгляд в сторону подъезжавших автомобилей, как бы решая, успеет ли он
расстрелять упрямцев и уничтожить их тела под самым носом пожарных и полицей-
ских. Он и его люди, растерянные и злые, стояли в ярком свете разгорающегося
пожара, который вот-вот должен был смести с лица земли руины лаборатории
"ДайМар".
  Но Скалли знала, что она спасает жизнь мальчика, и продолжала идти, держа
Джоди за руку, а мальчик, обернувшись, бросал отчаянные взгляды на стену
пламени. Как только люди в форме бросились к машинам, чтобы присоединить к
ним шланги, группа Ленца отступила назад, исчезая в темноте леса.
  Малдеру, Скалли и Джоди удалось пробиться к автомобилю, взятому напрокат.
  - Пусти меня за руль, Скалли, - сказал Малдер. - Ты слишком взвинчена.
  - Я буду присматривать за Джоди, - ответила она.
  Малдер завел двигатель, ожидая, что из-за деревьев вот-вот полетят пули и
лобовое стекло, покрывшись паутиной трещин, разлетится на куски. Все же ему
удалось беспрепятственно тронуться с места, и автомобиль, разбрасывая шинами
гравий, покатил прочь от "ДайМар", спускаясь по пологому склону. По пути
Малдеру пришлось несколько раз показать удостоверение сгрудившимся на пло-
щадке представителям власти. Он продолжал гадать, каким образом Ленц намерен
объяснить свое присутствие здесь... если, конечно, его группу найдут в окружающих
лесах.

                  48

  Благотворительная клиника.
  Портленд, штат Орегон.
  Суббота, 12:16
Сидя в больничном кабинете, Скалли вновь и вновь проверяла и перепроверяла
результаты анализов Джоди и даже спустя час после начала работы пребывала в том
же недоумении, как после первого прочтения документов.
  Во время перерыва на ленч Скалли устроилась в шумном кафетерии, потягивая
горький кофе. Вокруг сновали врачи и медсестры, обсуждая истории болезни с
азартом футбольных болельщиков, спорящих о своих любимых командах; пациенты
убивали время, сидя в душных палатах со своими домочадцами.
  В конце концов, понимая, что таблицы и диаграммы уже не скажут ей ничего
нового, Скалли отправилась на встречу с Малдером, который стоял на страже у
дверей палаты Джоди.
  Скалли вышла из лифта в холл, помахивая зажатым в руке картонным
скоросшивателем. Малдер вопросительно поднял взгляд, ожидая, что Скалли
подтвердит обнаружение наномашин в крови мальчика. Он сложил журнал и сунул
его в конверт из оберточной бумаги. Дверь в палату Джоди была приоткрыта,
изнутри доносилось бормотание телевизора. До сих пор никто из посторонних не
потревожил мальчика.
  - Уж и не знаю, чему больше удивляться - данным о существовании
работающих наномашин или отсутствию таковых. - Скалли покачала головой и
протянула Малдеру распечатанные на матричном принтере изображения,
полученные на лабораторных сканерах.
  Малдер взял их, бросил взгляд на колонки цифр, графики и таблицы, но было
видно, что они ничего ему не говорят.
  - Как я понимаю, эти результаты явились для тебя полной неожиданностью.
  - Я не обнаружила в крови Джоди ни малейшего следа наномашин. - Скалли
скрестила руки на груди и предложила: - Взгляни на результаты анализов.
  Малдер взъерошил темные волосы.
  - Как же так? - спросил он. - Ты ведь собственными глазами видела, как он
исцелился от смертельного огнестрельного ранения.
  - Может быть, я ошиблась, - ответила Скалли. - Наверное, пуля миновала
жизненно важные органы.
  - Но, Скалли, ты только посмотри, каким здоровым выглядит Джоди! Ты
видела его фотографии с явными симптомами лейкемии. Ему оставалось жить
месяц-другой. Мы-то с тобой точно знаем, что Дэвид Кеннесси испытал на нем свое
лекарство.
  Скалли пожала плечами:
  - В организме Джоди нет наномашин. Помнишь образец собачьей крови,
взятый в ветеринарной лечебнице? Наличие остатков нанокрит-теров не вызывало
сомнений. Доктор Квинтон, изучавший жидкость, полученную во время вскрытия
трупа Вернона Ракмена, сказал то же самое. Когда криттеров много, их совсем
нетрудно обнаружить, а для того, чтобы произвести столь радикальную перестройку
клеток, свидетелями которой мы были, в крови Джоди их должно было
насчитываться многие миллионы.
  Впрочем, первые подозрения возникли у Скалли еще в тот миг, когда она
увидела на теле мальчика свежие шрамы, царапины и ожоги. Сколь
незначительными ни казались эти повреждения, они заживали с обычной скоростью.
  Невзирая на все то, что Скалли знала о Джоди Кеннесси, теперь он выглядел самым
обычным мальчиком.
  - Куда же девались нанокриттеры? - спросил Малдер. - Может быть, Джоди
каким-то образом вывел их из своего организма?
  Скалли не знала, как объяснить этот феномен Они вошли в палату. Джоди
сидел в кровати, скучающе поглядывая на экран телевизора, включенного на полную
громкость. Учитывая все то, что ему довелось пережить, можно было сказать, что
Джоди с честью вышел из тяжелого испытания. Увидев Скалли, он тепло улыбнулся
ей.
  Несколько секунд спустя в помещение ворвался главный онколог, держа в
руках блокнот на дощечке. Он покачал головой, посмотрел на Джоди и перевел
взгляд на Скалли. Малдера он словно бы не заметил.
  - Я не усматриваю ни малейших признаков лейкемии, - заявил он. - Агент
Скалли, вы уверены, что это тот самый мальчик?
  - Мы не сомневаемся в этом. Онколог вздохнул:
  - Я видел результаты предыдущих анализов, но теперь в крови нет и следа
раковых клеток. Мы провели пункцию спинного мозга - и тоже ничего не
обнаружили. Это стандартные процедуры, как правило, дающие надежный
результат, ведь в таком запущенном случае симптомы должны быть видны
невооруженным глазом - а я, Господь тому свидетель, видывал немало случаев! -
В конце концов он посмотрел на Джоди и добавил: - Молодой человек излечился
от лейкемии, и это не просто ремиссия, а полное выздоровление.
  Скалли ничуть не удивилась.
  Онколог моргнул и опустил руки, державшие блокнот.
  - Я знаю, порой медицина сталкивается с чудесами... нечасто, но если учесть,
сколько пациентов проходит через наши руки, иногда случаются вещи, которые
наука не в силах объяснить. Как бы то ни было, этот мальчик, еще два месяца назад
страдавший острейшей формой рака, теперь не проявляет ни малейшего признака
лейкемии. -
Врач приподнял брови и посмотрел на Джоди, который безучастно наблюдал за
разговором, словно заранее знал ответы на все вопросы. - Мистер Кеннесси, вы
здоровы. Понимаете ли вы, что означает этот диагноз? Вы совершенно здоровы,
если не считать мелких царапин, шрамов и ожогов. Я не наблюдаю у вас ни
малейших отклонений.
  - Если у нас возникнут вопросы, мы обратимся к вам, - отозвалась Скалли.
  Врач, казалось, был разочарован тем, что она не проявляет и следа того изумления,
которое охватило его самого. Скалли бесцеремонно выпроводила онколога из
палаты.
  Когда он ушел, Скалли и Малдер опустились на край постели мальчика.
  - Джоди, не знаешь ли ты, почему в твоей крови не осталось и следа
нанокриттеров? Мы ничего не понимаем. Наномашины залечили твою пулевую
рану, исцелили тебя от рака, но теперь они исчезли.
  - Потому и исчезли, что я вылечился. - Джоди рассеянно смотрел на экран
телевизора, из которого доносились приглушенные звуки передачи для домохозяек.
  - Мой папа сказал, что они выключатся и растворятся, как только закончат свою
работу. Он сделал так, чтобы криттеры исправили раковые клетки одну за другой, и
сказал, что это займет много времени, но я буду выздоравливать с каждым днем. А
потом, когда криттеры закончат, они сами выключат себя.
  Малдер смотрел на Скалли, высоко подняв брови:
  - Предохранительный механизм! Сомневаюсь, что о нем знал даже брат
Дэвида, Дарин.
  - Но, Малдер, это потребовало бы колоссального усложнения схемы... -
начала было Скалли и тут же осеклась, осознав, что уже само существование
самовоспроизводящихся "биологических полицейских", которые перестраивают
человеческий организм на основании кодов, записанных в цепочках ДНК, с точки
зрения ее былых представлений о возможностях современной техники кажется
совершенно невероятным. - Джоди, - добавила она, наклоняясь к мальчику, -
мы должны придать этому результату широчайшую огласку. Мы должны сделать
так, чтобы все вокруг узнали о том, что в твоем организме более не содержится и
следа нанотехнологий. В таком случае у тех людей не будет причин продолжать
тебя разыскивать.
  - Делайте что хотите, - угрюмо отозвался Джоди.
  Скалли не стала тратить слова на лицемерные утешения. Мальчику суждено
очередное испытание, и он должен справиться с ним по собственному разумению.
  Еще недавно в организме Джоди Кеннесси содержалось волшебное лекарство
от рака и, вероятно, от любых недугов, которыми страдает человечество. Может
быть, обитавшие в крови мальчика нанокриттеры сулили бессмертие.
  Лаборатория "ДайМар" лежала в руинах, Джереми Дормана и черного
Лабрадора поглотила пылающая преисподняя, а Дэвид Кеннесси и все, кто
принимал участие в его работе, погибли. Исследования в области нанотехнологий
нужно было начинать с нуля, и новых, столь же блистательных открытий следовало
ожидать лишь в весьма отдаленном будущем.
  Скалли уже придумала, где ФБР спрячет Джоди и каким образом надолго
обеспечит ему спокойную жизнь. И хотя ее собственный замысел не вызывал у нее
особых восторгов, Скалли не видела лучшего пути.
  А Малдер тем временем составит рапорт, приложит к нему записи и ничем не
подтвержденные соображения и пополнит ими свой архив, в котором и без того
хватает свидетельств о курьезных случаях.
  И вновь у него на руках не осталось весомых надежных улик, которые могли бы
кого-нибудь в чем-нибудь убедить.
  Только очередная кипа материалов под грифом "Икс".
  По мнению Скалли, уже в самое ближайшее время Малдеру придется поставить
в своем тесном кабинете еще несколько картотечных шкафов, в которых будут
храниться указания на то, где и как отыскать ту или иную папку.
  
  
  
  
  
  
  

                  49

  Административное здание.
  Кристал-Сити, штат Виргиния
Воскресенье, 14 04
Адам Ленц отчитывался о проведенной работе в устной форме, с глазу на глаз
  - ни тебе канцелярских инстанций, ни бумажной волокиты, ни рапортов, которые
могли выплыть наружу и привлечь внимание посторонних любопытных глаз. Ленц
должен был встретиться с начальником лицом к лицу и поведать ему о своем
расследовании собственными словами.
  Эта встреча оказалась самым тяжелым испытанием из всех, которые когда-либо
выпадали на его долю.
  Из пепельницы поднималась едкая струйка дыма, зловещей пеленой окутывая
собеседника Адама. Это был сухопарый изможденный мужчина с темными
зачесанными назад волосами, запавшими глазами и заурядным неприметным лицом.
  Ничто не выдавало в нем вершителя хрупких людских судеб. Он не был похож
на человека, который провожает в последний путь президентов, разрабатывает
планы падения одних правительств и возвышения других и устраивает экспе-
рименты над пребывающими в неведении толпами, называя их "разменной
монетой".
  И тем не менее он играл мировой политикой точно так же, как другие люди
играют на бирже.
  Он глубоко затянулся сигаретой и медленно выдохнул дым, вытянув трубочкой
сухие пергаментные губы. До сих пор он не произнес ни слова.
  Ленц стоял в безликом кабинете, искоса поглядывая на мужчину с сигаретой.
  Пепельница на столе была переполнена окурками.
  - Откуда такая уверенность? - произнес наконец мужчина. У него был
обманчиво-мягкий мелодичный голос.
  И хотя Ленц не служил в армии, по крайней мере не занимал официальных
постов, он выпрямился в струнку и отчеканил:
  - Скалли и Малдер провели тщательный анализ крови мальчика. Мы
располагаем беспрепятственным доступом к больничной картотеке. Никаких
признаков нанотехнологического заражения - ни целых механизмов, ни
фрагментов, ничего. Мальчик чист.
  - Чем же в таком случае объясняются целительные свойства его крови? Что
излечило его от огнестрельной раны?
  - В сущности, никто этого не видел, сэр, - ответил Ленц. - Во всяком
случае, в его истории болезни ничего подобного не записано.
  Мужчина молча глядел на Ленца сквозь дым, клубившийся перед его лицом.
  Ленц понял, что собеседник не удовлетворен ответом. Во всяком случае, пока.
  - А лейкемия? Насколько мне известно, мальчик более не проявляет
симптомов болезни.
  - Доктор Кеннесси сознавал потенциальную опасность нанотехнологий - он
был неглуп - и вполне мог запрограммировать криттеры таким образом, чтобы они
выключились, как только закончат работу и его сын излечится от лейкемии. В
соответствии с результатами последних анализов, проведенных в клинике, Джоди
Кеннесси совершенно здоров.
  - Итак, он здоров, а его кровь более не содержит лекарства. - Мужчина
приподнял брови и выдохнул длинную струйку сигаретного дыма. - Что ж, хотя бы
в этом отношении наш труд не пропал даром Было бы крайне нежелательно по-
зволить завладеть этим чудесным открытием кому-нибудь еще.
  Ленц не ответил. Он стоял, настороженно взирая на собеседника. В этом
секретном хранилище, в здании без адреса, в комнатах без номеров и ящиках без
надписей содержались образцы и доказательства, тщательно укрытые от
постороннего взгляда. Любой из этих предметов и документов мог бы оказаться
чрезвычайно полезен людям, которые заняты поисками Истины во всех ее формах и
проявлениях.
  Но этот человек с сигаретой в зубах ни с кем не намерен делиться.
  - А что Малдер и Скалли? - спросил он. - Что осталось у них?
  - Только догадки, предположения и гипотезы, но ни единого серьезного
доказательства, - ответил Ленц.
  Мужчина вновь затянулся и несколько раз кашлянул. Это был глубокий
зловещий кашель, признак еще более глубоких затаенных болезней, может быть -
нечистой совести... а может, физического недуга.
  Ленц беспокойно зашевелился, желая одного - чтобы его отпустили, с
похвалой или выговором, не важно. Неизвестность была хуже всего.
  - Короче говоря... - начал он робко, заглядывая в неподвижные глаза
мужчины. Дым лениво поднимался кверху, образуя в воздухе причудливые узоры.
  - Короче говоря, мы уничтожили трупы всех известных нам жертв
нанотехнологическои заразы и стерилизовали все очаги инфекции. Мы уверены в
том, что ни один из этих самовоспроизводящихся механизмов не сохранился.
  - Что с Дорманом и с собакой? - спросил мужчина.
  - Мы просеяли пепел и мусор в "ДайМар" и обнаружили кости, зубы и
осколки черепов. Мы полагаем, это останки Дормана и собаки.
  - Подтверждает ли ваш вывод стоматологический анализ?
  - Это невозможно, сэр, - сказал Ленц. - В ходе клеточной перестройки
нанокриттеры исказили и изменили структуру костей и зубов и даже уничтожили все
пломбы во рту Дормана. Тем не менее мы располагаем свидетельствами очевидцев.
  Мы видели, как Дорман и пес провалились в огонь, нашли их кости... У нас не
оставалось никаких сомнений.
  - Сомнения остаются всегда, - заметил мужчина, шевельнув бровями. Потом
он равнодушно зажег очередную сигарету и выкурил половину, не произнося ни
слова. Ленц терпеливо ждал.
  В конце концов мужчина ткнул окурок в переполненную пепельницу, еще раз
кашлянул и позволил себе чуть заметно растянуть губы в улыбке.
  - Что ж, вы неплохо потрудились, - сказал он. - На мой взгляд,
человечество пока не готово к таким чудотворным лекарствам. По крайней мере в
ближайшем будущем.
  - Согласен с вами, - ответил Ленц. Мужчина слегка наклонил голову,
отпуская Ленца, и тот повернулся, с трудом сдерживая желание бежать из кабинета
во весь опор. За его спиной кашлянул мужчина. На сей раз громче прежнего.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

                  50

  Лагерь "вольных дикарей".
  Лесные дебри Орегона.
  Месяц спустя
"Странные здесь люди", - думал Джоди... но по крайней мере он чувствовал
себя в безопасности. После выпавших на его долю суровых испытаний, после того,
как весь мир, казалось, шаг за шагом рассыпается в прах - сначала лейкемия,
потом пожар, погубивший его отца, затем долгое бегство, закончившееся смертью
матери, - ему было нетрудно приспособиться к новой жизни.
  Здесь, в лагере лесных отшельников, Джоди находился под заботливой опекой
дяди. Дарин не любил вспоминать о своей работе, отказывался говорить о прошлом
  - и Джоди вполне разделял его чувства. Жизнь в этом уединенном лагере кипела
ключом, и обитавшие здесь люди подходили Друг к другу с точностью кусочков, из
которых складывается мозаика.
  Точь-в-точь как картинка Земли, всходящей над поверхностью Луны, которую
они с матерью собирали долгими вечерами, прячась в коттедже... Джоди болезненно
поморщился. Он тосковал по матери.
  Агент Скалли привезла его сюда, и обитатели вооруженного до зубов лагеря тут
же приняли мальчика под свое крыло. Джоди Кеннесси стал их символом, чем-то
вроде талисмана их дружной семьи - этот двенадцатилетний подросток познал все
ужасы мрачной репрессивной системы и сумел уцелеть.
  История Джоди лишь укрепила "вольных дикарей" в их решимости держаться
подальше от назойливого безжалостного правительства, которое они так
ненавидели.
  Джоди и его дядя Дарин наравне с другими обитателями лагеря проводили дни
в совместном физическом труде. Все члены группы охотно делились с мальчиком
своими знаниями и опытом, обучая и наставляя его.
  Джоди еще не успел полностью оправиться от жгучей боли, которую
доставляли его душевные и сердечные раны, и, когда не был занят в полевых
работах, обеспечивавших независимость колонии от внешнего мира, больше всего
любил бродить вдоль обширных границ территории лагеря.
  При взгляде на "вольных дикарей" создавалось впечатление, будто бы целый
народ снялся с места и, перенесясь BQ времени, оказался в эпохе, когда каждый мог
рассчитывать только на собственные силы. Джоди такая жизнь пришлась по душе.
  Он был здесь сам по себе. Джоди не испытывал очень уж теплых чувств к дяде
Дарину... ну да не беда. Он справится с одиночеством, как некогда справился с
безнадежным недугом.
  Соседи Джоди оказались достаточно мудры, чтобы не мешать мальчику, когда
у него было хмурое настроение, и позволяли ему бродить сколько и где угодно.
  Джоди обходил заборы из колючей проволоки, рассматривал деревья... но главным
для него была возможность без устали шагать наедине с самим собой.
  Занимался новый день, и воздух постепенно прогревался. Зашевелилась белесая
дымка, до сих пор клочками ваты цеплявшаяся за деревья и скрывавшая лесные
Прогалины. Над головой, едва видимые из-за сосновых крон, нависали тяжелые
серые облака. Джоди внимательно смотрел под ноги, хотя Дарин и заверил его, что
вокруг лагеря нет ни минных полей, ни капканов, ни потайных ловушек, о которых
шла молва в округе. "Вольные дикари" охотно поддерживали и распространяли
зловещие слухи, стремясь обеспечить покой и безопасность своих жилищ. Их
главной целью было обособиться от внешнего мира, и они решали эту задачу
любыми доступными средствами.
  Откуда-то издалека донесся четкий отрывистый собачий лай. Казалось,
холодный влажный воздух усиливает звуковые волны.
  В лагере отшельников было немало собак - немецких овчарок, гончих,
ротвейлеров, доберманов... но голос этого пса казался очень уж знакомым, и Джоди
насторожился.
  Пес залаял вновь, и теперь не оставалось никаких сомнений.
  - Вейдер! Сюда! - крикнул мальчик. Послышался треск ломающихся ветвей,
и вдруг из-за туманной пелены вырвался огромный черный Лабрадор и бросился
вперед, радостно лая при виде Джоди.
  - Вейдер! - позвал Джоди. Его сердце учащенно забилось, но он тут же
совладал с собой и внимательно присмотрелся.
  Пес казался совершенно здоровым, а ведь Джоди собственными глазами видел,
как Вейдер проваливается в огонь, охвативший лабораторию, видел, как "ДайМар"
превращается в кучу тлеющих углей, пепла и искореженных балок.
  Но Джоди знал также и то, что его пес - необычное существо, каким был и он
сам до тех пор, пока не отключились нанокриттеры в его крови.
  Наномеханизмы Вейдера не были запрограммированы на самоуничтожение.
  Пес бросился мальчику на грудь, едва не опрокинув его на землю. Он
облизывал лицо Джоди, размахивая хвостом с таким неистовством, что все
туловище ходило ходуном. На Вейдере не было ни ошейника, ни жетона с именем,
но Джоди узнал его и так.
  Он понимал, что дядя Дарин непременно заподозрит неладное, но все
остальные удовлетворятся рассказом о том, что Джоди нашел в лесу другую собаку,
отдаленно-напоминающую Вейдера. И никто не удивится, если мальчик даст своему
новому питомцу то же имя. "Вольные дикари" ни
о чем не догадаются, а окружающему миру нет никакого дела до его собак.
  Джоди обнял пса за шею и взъерошил его мех, стыдя себя за сомнения, - он
должен был ждать, надеяться и смотреть в оба, ведь мама так и сказала:
пройдет время, и Вейдер вернется.
  Вейдер всегда возвращался.




Ben Mezrich "Skin"
Бен Мецрих

                                  "Кожа"


                  1

  В два часа пополуночи вой сирен, и скрип тормозов разорвали
тишину в бетонном здании. Площадку перед приемным отделением
заполнили кареты "скорой помощи". Рычание моторов и возгласы
санитаров слились в непрерывный гул. Распахнулись массивные
двустворчатые двери, ведущие в просторное помещение с кафельным
полом.
  - Приехали! - крикнул кто-то, и все приемное отделение
пришло в движение. Врачи, растирая лица ладонями, побежали
навстречу носилкам, на ходу отдавая распоряжения младшему
персоналу, тут же появились десятки тележек с медикаментами и
хирургическим инструментом. Стороннему наблюдателю показалось
бы, что в приемной реанимации - хаос и паника, на самом же деле
действия каждого врача и санитара были тщательно продуманы и
выверены, как перемещения опытного игрока по футбольному полю
в решающие моменты матча. В этом броуновском движении
прослеживалась непостижимая гармония.
  Брэд Олджер, забившись в угол, потрясенно наблюдал за
происходящим. Он заступил на дежурство всего двадцать минут
назад, но его одежда уже пропиталась потом. На рукавах белого
халата расплылись алые пятна, рисунок на кроссовках приобрел
какой-то странный лиловатый оттенок. Белокурые волосы свалялись,
образовав на макушке нечто вроде протуберанца, под глазами
красовались такие мешки, словно Брэд месяц не спал.
  Утирая рукавом потный лоб, он едва не угодил под тележку.
  - О Боже! - простонал Брэд. - Мы уже по колено в крови. Я
думал, больше, чем в прошлый раз, привезти просто невозможно...
  Сколько же "скорых" сейчас приехало?
  - Двадцать две, - бросила в ответ санитарка, едва не
впечатавшая его в стену тележкой, и добавила, стягивая
окровавленные перчатки: - А может, и больше. Сначала они
говорили, что разбилось девять машин, теперь оказалось -
тринадцать.
  - Тринадцать машин! - пробормотал Брэд, присвистнув. -
Ничего себе авария в два часа ночи!
  - Насколько я понимаю, вы в первый раз дежурите с пятницы на
субботу, - заметила санитарка и смерила его оценивающим
взглядом. Удивительно приветливые для такой обстановки карие
глаза. Сколько ей? На вид не больше тридцати пяти. Но рядом с ней
Брэд чувствовал себя ребенком.
  - Я работаю здесь с воскресенья, - ответил Брэд, стараясь унять
предательскую дрожь в голосе.
  - Тогда - добро пожаловать в Нью-Йорк, - улыбнулась
санитарка, взяла свежую пару перчаток - и вновь ринулась в гущу
событий.
  За последние несколько дней Брэд сотню раз задавал себе
мучительный вопрос: "Какого дьявола я здесь делаю?" Всего месяц
назад ему, четверокурснику в Цинциннати, самыми неразрешимыми
проблемами в жизни казались взаимоотношения с подружкой или
долг за общежитие. Во время учебы он проходил практику на
местной станции "скорой" - но заварух, хотя бы отдаленно
напоминающих сегодняшний кошмар, ему видеть не приходилось.
  А начинался вечер вполне безобидно: пяток сердечных приступов,
два-три легких ножевых и огнестрельных ранения (в такую-то рань!)
да несколько пациентов с респираторными заболеваниями, украдкой
попыхивающих сигаретами под кислородными масками. И вдруг -
этот звонок. Катастрофа на крупной автомагистрали, десять человек
в критическом состоянии, еще, как минимум, два десятка - в
тяжелом. Работники всех отделений, не занятые неотложными
операциями, были тут же вызваны в приемную реанимации.
  С этого мгновения в реанимационной палате стали звучать очень
странные слова. Например, объявили чрезвычайный режим номер
один. И Брэд Олджер сделал большую ошибку, попросив Дюка
Бейкера перевести это на нормальный английский. Дюк, главный
врач отделения, похожий на Гаргантюа, чуть было не запустил в
новичка связкой капиллярных трубок, после чего произнес сразу
несколько нормальных английских слов - не имеющих, впрочем,
прямого отношения к делу. Потом, правда, объяснил:
  чрезвычайный режим номер один - это значит, постараться не
угробить ни одного пациента хотя бы до рассвета и не путаться у
него, Дюка Бейкера, под ногами...
  - Брэд, сюда, скорее!
  Олджер почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Его
позвал один из четырех выпускников, прибывших вместе с Брэдом,
Деннис Кроу - долговязый черноволосый парень. Олджер мог
поспорить - мурашки у него сейчас бегают по всему телу, а не
только по дрожащим рукам. В том числе и по заднице, о которую
Дюк Бейкер уже успел вытереть башмак. Деннис был единственным
из присутствующих, кого стоило вытурить раньше, чем Брэда, -
фермерский сынок, зачем-то окончивший Университет штата
Висконсин, окончательно растерялся в суете и шуме огромной
городской больницы.
  Кроу и два санитара склонились над носилками. Санитары
пытались удержать бьющегося в конвульсиях пациента, а Деннис -
ввести ему дыхательную трубку. Санитары отнюдь не отличались
хрупким телосложением, однако им стоило большого труда
прижимать к носилкам плечи и запястья пострадавшего.
  Олджер схватил со столика пару стерильных перчаток и поспешил
на помощь. Лавируя между носилками, он распорядился подвезти
электрокардиограф и тележку с медикаментами. Секунда - и
медсестра Мария Гомес уже присоединяла электроды кардиографа к
груди пациента. Несмотря на внушительные габариты, эта женщина
действовала с удивительной легкостью, движения ее были точными и
ловкими, а к пациенту она подбежала даже раньше Олджера. Сейчас
сестра Гомес озабоченно хмурилась. Конечно - ведь ни один
здравомыслящий медик по доброй воле не станет работать в команде
с двумя несмышленышами, играющими в докторов...
  Олджер с гневом прогнал эту мысль. Он не играет в доктора, он
теперь САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ДОКТОР! И хватит комплексовать.
  Вот лежит пациент, все внимание - на него.
  Лицо восточного типа, нос с горбинкой, но волосы светлые,
коротко остриженные. Лет двадцать пять, не больше. Высокий -
едва поместился на носилках, мускулистый. Санитары за-
благовременно срезали с него рубаху, обнажив размашистую
татуировку на могучем плече - дракон, изрыгающий пламя. И ни
одного внешнего повреждения, никаких типичных следов
автокатастрофы.
  Деннис все-таки сумел впихнуть в горло пострадавшего
дыхательную трубку и подсоединить аппарат искусственного
дыхания. Мощная грудь начала вздыматься, и с нее едва не
осыпались электроды. Как только дыхание возобновилось, пациент
затих и закрыл глаза.
  - Что с ним? - спросил Олджер у санитара.
  - Нашли у дороги, футах в двадцати от места аварии, - ответил
санитар, привязывая пострадавшего к носилкам. - Никаких
внешних повреждений, никаких признаков контузии. Но во время
транспортировки у него дважды начинались судороги, а несколько
минут назад произошла остановка дыхания.
  -О нем что-нибудь известно?
  - Ни документов, ни бумажника. На внешние раздражители не
реагирует. В машине на пару минут пришел в сознание, но на
вопросы не отвечал.
  - Какие-нибудь препараты вводили? Санитар покачал головой.
  - Зачем? Давление и пульс были практически в норме, дышал он
самостоятельно.
  - А кардиограмма?
  - На месте аварии такое творилось, что было не до
кардиограммы. Наша машина везла еще двоих - вообще в
критическом состоянии. Я даже не уверен, что этот тип пострадал в
аварии. Может, просто случайный прохожий. Вы ведь представляете,
как выглядит человек, вылетевший через ветровое стекло или
открытую дверь... Ну, так что, займетесь им, ребята?
  Здоровенный санитар выжидающе уставился на новобранцев.
  Олджер почувствовал, что неудержимо краснеет - он прекрасно
понимал, какими сопляками они выглядят. Впрочем, санитаров это
не заботило - они свое дело сделали и теперь заторопились к
выходу. Новички остались с пациентом один на один. Олджер
поискал глазами Дюка Бейкера - тот склонился над носилками в
противоположном конце палаты - и скрипнул зубами. Да, у него
далеко не богатый опыт, но он справится!
  - Начнем, - сказал Олджер. - Искусственное дыхание,
кардиограмма...
  Ясное дело, опытной медсестре он казался полным идиотом. Ей не
требовались подобные указания, но Олджер решил вернуться к
основным процедурам и только потом как можно увереннее
двигаться дальше. Он действовал так, как его учили. Убедившись,
что Кроу закончил с исусственным дыханием, Олджер повернулся к
экрану кардиомонитора...
  И обомлел.
  - Твою м-мать... - прошептал он, заикаясь. Кроу тоже
повернулся к монитору - и вытаращил глаза. По экрану скакали
невообразимые ломаные линии.
  - У него там внутри что, ядерный полигон? - пролепетал
Деннис. - Фибрилляция, да?
  Олджер отрицательно покачал головой. Остановка сердца могла
произойти в любую секунду. Такой кардиограммы он не видел даже
на картинках: один участок почти соответствует нормальному ритму,
другой, по соседству, - жесточайшей аритмии, причем во всех видах
сразу. Если бы бригада "скорой" увидела кардиограмму, пациент ни
за что не достался бы вчерашним студентам - его немедленно
отправили бы главному хирургу.
  Олджер снова повернулся к пострадавшему. Молодой человек по-
прежнему был без сознания и лежал спокойно. Но как только
кардиограмма ощетинивалась острыми неравномерными зубцами,
его мышцы начинали мелко содрогаться. С ним творилось что-то
крайне странное и необъяснимое.
  - Не нравится мне все это, - произнес Олджер. - Что с
давлением?
  Медсестра склонилась к циферблату портативного тонометра:
  - Двести двадцать на девяносто.
  - Что-о?!
  Мария Гомес посмотрела еще раз, пожала плечами и подтвердила:
  - Двести двадцать на девяносто. Она казалась спокойной, и
только бледность выдавала ее волнение. У Олджера засосало под:
  ложечкой. Двести двадцать на девяносто - это очень скверно. А в
сочетании с беспорядочным сердцебиением - просто кошмар.
  Кровеносная система бедняги вытворяла форменные безобразия, и
сердце работало на износ.
  - Может, пульмолярный эболизм? - продолжал сыпать
терминами Кроу.
  Олджер отмахнулся. Он, слава Богу, не забыл, как на
кардиограмме выглядит пульмолярный эболизм. Промокнув рукавом
потный лоб, он сказал себе: "Только спокойствие". Спокойствие и
сосредоточенность. Здесь какая-то тайна, но разве не это -
таинственность и непредсказуемость - привели его в отделение
интенсивной терапии?
  - 0'кей, подключаемся к системе искусственного
кровообращения...
  - Давление растет! - перебила его медсестра. - Систолическое
  - двести тридцать!
  Ч-черт! Куда же ему еще расти? Олджер процедил сквозь зубы
грязное ругательство. Хочешь - не хочешь, придется звать на
помощь Дюка. Пациент в любую секунду может "уйти". Олджер
приподнялся на носках, чтобы окликнуть главного, но Кроу
закричал:
  - Фибрилляция! Теперь - точно фибрилляция, посмотри!
  Зеленые линии на экране дергались в бешеном танце. Деннис
оказался прав - сердце пациента реагировало на разрозненные
электрические импульсы и потеряло способность перекачивать
кровь. Проще говоря, парень умирал.
  - Давление падает! - выкрикнула сестра. Олджер метнулся к
тележке с дефибриллятором, Кроу нажал на кнопку вызова срочной
помощи. В другой ситуации доктора и санитары со всех концов
палаты бросились бы на выручку - но сегодня ночью все пациенты
были в критическом состоянии. Олджер знал - как только Дюк
обнаружит, что два молодых неопытных врача остались один на один
с умирающим, он поспешит на помощь, но времени практически не
осталось. Он быстро натянул контакты дефибриллятора на руки,
обильно смочив их электролитом. Оставался единственный шанс
снова запустить останавливающееся сердце - электрошок. Олджер
никогда еще не пользовался дефибриллятором, но десятки раз видел,
как это делают другие.
  - Триста джоулей! - скомандовал он. Это было очень много для
первой процедуры, но на носилках лежал крупный молодой мужчина,
который, наверное, каждый день подкачивал мускулы...
  - Всем отойти!
  Гомес и Кроу отступили назад. Олджер приложил контакты к
груди пациента и нажал на кнопки. Тело подпрыгнуло и тяжело
рухнуло на носилки. Олджер посмотрел на экран.
  Никаких изменений. Сестра стояла у дефибриллятора наготове.
  - Триста шестьдесят! - выдохнул Олджер.
  - Господи Иисусе, - пробормотал Кроу. - Где же Дюк?..
  Олджер никак не отреагировал на эту реплику. Вмешательство
Дюка теперь не могло ничего изменить. Сердце пациента либо
забьется - либо нет. Сестра повернула регулятор напряжения, и
Олджер взял контакты на изготовку.
  - Назад!
  На этот раз тело пострадавшего взлетело на несколько дюймов,
голова запрокинулась, руки конвульсивно напряглись...
  - Нет пульса! - всхлипнул Кроу. - Брэд...
  - Еще раз!! - заорал Олджер. - Все в стороны!!
  В нос ударил запах паленого мяса. Ну что там, на кардиографе?
  Ничего. Прямая линия. Олджер сорвал с ладоней контакты
дефибриллятора, навалился на край носилок, уперся руками в грудь
пациента и начал самый отчаянный непрямой массаж сердца в своей
короткой врачебной практике. Грудная клетка мужчины показалась
ему удивительно неподатливой, а кожа грубой, словно дерматин.
  Гомес и Кроу молча наблюдали за усилиями Олджера. Мгновения
сыпались, как песок между пальцами, складываясь в минуты. Олджер
не замечал капель пота, падающих со лба, страшной боли в локтях и
плечах от адского напряжения. Он вкалывал как проклятый, и лишь
одна мысль пульсировала в мозгу: "Неужели я ошибся? Неужели
сделал что-то не так? Может быть, не стоило хвататься за
дефибриллятор?.."
  - Ну, что там? - прохрипел Олджер, оглядываясь через плечо.
  Он знал, каков будет ответ.
  - Ничего, - тихо ответил Кроу. - Он мертв, Брэд. Ты
массировал кусок мяса.
  Олджер изучил экран монитора, перевел взгляд на Денниса, потом
  - на сестру. Та молча кивнула. Брэд с трудом разогнул затекшую
спину. Проклятье! Как быстро все произошло! Дюк по-прежнему
возился с кем-то в дальнем углу палаты. Он либо не слышал вызова,
либо у него на руках был один из критических...
  "Я все делал по инструкции, - пытался убедить себя Олджер. -
Если бы на моем месте оказался Дюк, он делал бы то же самое.
  Сердце остановилось через две минуты после того, как пациент
поступил в отделение. Электрошок мог его спасти, по крайней мере
он - не причина его смерти".
  Он понимал, что прав, но чувствовал себя ужасно. Пациент умер у
него на руках. Черт же дернул его выбрать такую специализацию!
  Олджер отвернулся от носилок и посмотрел на часы, висящие над
дверью.
  - Запишите - смерть наступила в три часа пятнадцать минут.
  Он медленно стянул перчатки. Сестра Гомес толкнула носилки
вперед и покатила их к лифту. Лифт доставит труп в анатомичку,
потом - в морг. Сначала, конечно, будет вскрытие - слишком
много странностей в этой кончине. Может быть, патологоанатомы
смогут выяснить, что произошло, и Олджеру больше не придется
себя проклинать. Но пациенту уже все равно.
  Веки Олджера внезапно налились свинцом, лицо словно
превратилось в одутловатую маску - кожа полностью потеряла
чувствительность. Чья-то рука легла ему на плечо. Олджер поднял
голову - рядом стоял Деннис Кроу.
  - Мы сделали все, что могли, - сказал Кроу. - Что бы там ни
подумал Дюк, не все в таких случаях зависит от нас.
  Олджер задумчиво взглянул на коллегу, но, услышав характерный
звук, обернулся. В открытые двери реанимационной палаты
въезжали следующие носилки, везущие еще живого пациента.
  Двенадцать часов спустя Майк Лифтон, отчаянно борясь с
тошнотой, наблюдал, как его напарник Джош Кемпер вытягивает из
стены цинковый ящик. Смрад разлагавшейся плоти смешался с
резким запахом дезинфекции, заполнившим помещение морга.
  Гримаса омерзения уже несколько минут не покидала лицо Майка и
постепенно становилась все более кислой. Ему явно не стоило
соглашаться составить компанию Джошу, хотя тот и был его соседом
по комнате. Между тем Джош Кемпер - долговязый лопоухий
молодой человек с массивными конечностями - сохранял полное
спокойствие.
  - Рано или поздно ко всему привыкаешь, - Рассуждал Джош. -
Полезно также периодически вспоминать, сколько денег за это
платят. Как ни крути, а двадцать баксов в час, разливая кофе в
Старбексе, не заработаешь.
  Майк попытался выдавить из себя смешок, но он застрял где-то в
горле. Его руки в хирургических перчатках машинально теребили
рукава халата. Холодный пот тонкими противными струйками тек
между лопаток.
  Труп был запакован в полупрозрачный пластиковый пакет с
длинной "молнией". Когда Джош расстегнул замок, Майк
непроизвольно попятился.
  - Можно приступать, - объявил Джош. У Майка пересохло во
рту. Руки перестали мять халат и принялись теребить огненно-
рыжую шевелюру. Майк не впервые участвовал во вскрытии - за
шесть семестров он распотрошил достаточно покойников, чтобы
населить ими среднебюджетный фильм ужасов. Но ни один из тех
трупов не был таким... свежим.
  Тело молодого мужчины показалось ему каким-то бледным -
почти серо-голубого цвета. Глаза были плотно закрыты, широкие
скулы проступали сквозь кожу. Тело постепенно начинало коченеть
  - квадратная челюсть выдвинулась вперед, шея напряженно
вытянулась. И - ни одного повреждения, ни синяка, ни крохотной
царапины. Внимание привлекала только красочная татуировка на
правом плече.
  - Красивый дракончик, - прокомментировал Джош. - Но кожи
испортил примерно на триста долларов.
  Майк не был слишком сентиментален, однако такое циничное
замечание его покоробило. Он, конечно, напоминал себе, что
подработка в донорского банке кожи - отличная прибавка к
стипендии и великолепная практика для будущего хирурга... но от
этих напоминаний легче не становилось. Поведение однокашника
тоже не ободряло - оно не имело ничего общего с
профессиональным хладнокровием, приобретаемым вместе с опытом,
отнюдь - Джош Кемпер таким родился. Он едва не вылетел из
медицинской школы штата Колумбия за жонглирование двумя
поджелудочными железами во время практики по нормальной
анатомии. В общем тогда еще стало ясно, что из парня выйдет
отличный патологоанатом.
  Майк был другим, и на первом вскрытии едва не свалился в
обморок, стоило профессору сделать первый надрез. За последующие
три года он научился сдерживаться, но не до такой степени, чтобы
ему доверили скальпель хирурга.
  - Если бы не татуировка, - приговаривал Джош, любуясь на
труп, - это был бы экземпляр высшего сорта. Руки-ноги на месте.
  Даже банк глазных трансплантантов еще не успел поживиться -
видишь, зенки пока на месте.
  Майк опустил глаза и отвернулся, пытаясь взять себя в руки. "Мы
делаем нужную и полезную работу", - твердил он себе. В конце
концов человеческое тело - это набор запчастей. Кто-то должен
разбирать их, если есть нужда в подержанных сердцах, почках,
печенках, глазах, коже... Майк поймал себя на том, что с содроганием
пересчитывает полки морга, обступившие их с трех сторон.
  - Если хочешь блевать, делай это здесь, - строго заметил Джош.
  - В операционной все должно быть стерильно.
  - Я не собираюсь блевать, - процедил Майк.
  - Серьезно? Честно говоря, этот парень выглядит куда лучше,
чем ты. Слушай, Майк, пора привыкать к таким штукам. Перед нами
просто кусок мяса, а мы - всего лишь разделыватели туш.
  - Ты мерзкий тип, Джош.
  - Так ведь потому-то я тебе и нравлюсь. Ну, ладно, давай
заниматься делом. Сними пока ему бирку с большого пальца, а я
возьму журнал.
  Стараясь дышать через рот, Майк обошел открытый контейнер.
  Только не надо задумываться. Делай свою работу. Он склонился над
ящиком и принялся стягивать с трупа полиэтиленовый пакет. Ноги
мертвеца, длинные и мускулистые, поросли густыми светлыми
волосами. А вот ступни были, как у старика, - усохшие, с желтыми
ногтями. Видимо, покойный страдал каким-то грибковым
заболеванием.
  "Вот теперь ты мыслишь как врач", - с удовольствием отметил
Майк. На лице у него даже возникло подобие улыбки. Возникло - и
тут же исчезло. Ничего похожего на пластиковую
идентификационную бирку на пальцах трупа не наблюдалось.
  - Эй, Джош! - окликнул Майк. - Я что-то не вижу бирки.
  Джош подошел, задумчиво пошлепывая журналом по затянутой в
резину ладони.
  - Она иногда слетает с пальца.
  - Да я смотрел. Нет нигде.
  Джош пробормотал какое-то ругательство, взял журнал под
мышку и принялся искать в ящике. Приятели обыскали все углы,
перетряхнули пакет - безрезультатно.
  - ...Мать твою, - процедил Джош. - Фигово. Ну и козел этот
Эклмен!
  - Что за Эклмен?
  - Отвечает за все морговские бумажки. Ведет журнал
регистрации, цепляет бирки на трупы, и все такое. Короче,
здоровенный кусок дерьма, и пьет как... - Джош развернул журнал.
  - Зато здесь все в порядке. Вот: "Деррик Каплан, около двадцати
пяти лет, блондин, глаза голубые. Диссенция аорты. Умер в
приемном отделении реанимации".
  Майк внимательно посмотрел на труп.
  - Блондин - это точно. Но вот выглядит он явно не на двадцать
пять. А про татуировку там ничего не написано?
  Джош покачал головой.
  - Ничего. Но я же сказал: Эклмен - полнейший козел. У него
периодически случаются проколы, особенно когда из "скорой"
покойники идут косяком. Ты же знаешь, какая заваруха была
прошлой ночью...
  - Джош, может, все-таки уточнить у кого-нибудь? Вдруг это
другой труп?
  Джош почесал кадык, покосился на носилки, стоящие у двери
лифта, и решительно сказал:
  - У нас есть разрешение и есть тело. А самое главное -
операционная давно готова. Пойдем счищать с него шкуру.
  И он широким шагом отправился за носилками. Майк посмотрел
на вытатуированного грозного дракона и подумал: "Будем надеяться,
Джош знает, что делает".
  - Смотри внимательно, - сказал Джош тоном фокусника,
собирающегося исполнить свой коронный номер. - Сейчас будет
такое зрелище - закачаешься!
  Майк, кусая губы (к счастью, под хирургической маской этого не
было видно), страдальческими глазами наблюдал за тем, как Джош
колдует над одним из мешков с соляным раствором, свисающим со
стойки для капельниц. Внезапно раздалось угрожающее шипение -
ожил насос, и труп, лежащий на столе, стал раздуваться, словно
большая резиновая игрушка.
  - Клево, да? Соляной раствор заполняет подкожный слой, -
пояснил Джош. - И отделяет дермис от жировой прослойки. После
этого гораздо проще сделать качественный срез.
  Майк кивнул. Отвращение боролось в нем с любопытством. Грудь
трупа - гладко выбритая, обработанная бетадином, раздувшаяся от
соляного раствора - уже не выглядела частью человеческого тела.
  Кожа сделалась гладкой, истонченно-нежной и приобрела оттенок,
какой Майк видел только в каталоге "Дж. Крю".
  - Крови много будет? - осторожно осведомился он.
  - Не слишком, - успокоил Джош, придвигая к себе кювету с
инструментами. - Разве только когда его перевернем - в основном,
кровь скапливается вдоль спины.
  Вооружившись инструментом, напоминающим нож для нарезки
сыра, он с гордостью продемонстрировал Майку острое сверкающее
лезвие.
  - Видишь вот этот ограничитель? Выставляем на 0,9 миллиметра.
  Нужно срезать такой тонкий слой, чтобы через него можно было
смотреть, как через матовое стекло.
  Он поднес инструмент к ключице трупа. Майк хотел отвернуться,
но, стиснув кулаки, пересилил себя. Через несколько месяцев ему
придется работать в реанимационном отделении неотложной
помощи. А там увидишь вещи и пострашнее.
  Джош ловким движением сделал первый разрез через всю грудь
покойника. Струйка темной, лишенной кислорода крови побежала в
сточные канавки на хромированном столе.
  Отделив полоску кожи на ребре, Джош быстро развернул кисть,
отрезая край, - и, аккуратно ухватив кожу двумя пальцами, показал
образец приятелю. Слой действительно оказался почти прозрачным.
  - Открывай морозилку. Майк опустил глаза и обнаружил
стоящий на полу пластиковый ящик с эмблемой Нью-йоркской
пожарной службы. Открыв крышку, он извлек оттуда небольшую
ванночку с голубоватой жидкостью и протянул ее приятелю. Джош
погрузил лоскут кожи в жидкость, Майк положил ванночку в
морозилку и плотно закрыл крышку. Теперь кожу отправят в
соответствующее хранилище банка кожных трансплантантов, где ей
предстоит храниться, - в антибиотическом растворе при
температуре минус семьдесят по Фаренгейту она не испортится.
  Джош продолжил обрабатывать труп. Надрезы неизменно
получались четкими и уверенными. Всего через несколько минут
грудь, руки, ноги и большая часть поверхности живота трупа были
освежеваны. Джош не коснулся только участка с татуировкой, и он
выделялся на поверхности мертвого тела, как диковинный
разноцветный остров среди желтовато-розового моря.
  - А теперь давай-ка перевернем его, - скомандовал Джош,
захватив труп под спину.
  Даже вдвоем они с трудом перевалили тело на бок. И тут же Майк
заметил в затылочной части шеи трупа красноватое раздражение пра-
вильной круглой формы.
  - Гляди-ка, Джош. Что это такое? Джош наклонился, чтобы
рассмотреть пятно. Размером оно было около трех дюймов и состо-
яло из тысяч крохотных точек.
  - Вижу, - спокойно констатировал он. - И что дальше?
  - В карточке что-нибудь про это написано? Джош положил
покойника на живот и снова взялся за нож.
  - Было бы о чем писать. Ну, красное пятнышко. Может,
насекомое какое-нибудь укусило. Или ободрался обо что-то. Или
даже мы сами его оцарапали, когда перекладывали на операционный
стол.
  - Не знаю. Выглядит странно...
  - Майк, этот тип уже мертвый. А кто-то там умирает от ожогов, и
единственное, что может спасти, - это кожа, которую наш таль, еще
будучи живым, любезно разрешил использовать, если что. Поэтому
давай скорее закончим работу - и свалим отсюда.
  Майк кивнул. В сущности, Джош Кемпер прав. Врачи сделали все,
чтобы спасти этого молодого человека, и теперь ему уже ничем не
поможешь. Деррик Каплан умер, но благодаря его коже останется в
живых другой человек!
  Майк скрипнул зубами, подошел к приятелю и сказал, указывая на
нож:
  - Если ты не против, я тоже попробую. Джош Кемпер удивленно
приподнял брови и
одобрительно усмехнулся  в хирургическую маску.
  Неделю спустя в послеоперационной палате клиники Куинз Перри
Стэнтон, вздрогнув, пришел в себя. Доктор Алек Бернстайн тут же
склонился над ним и одарил лучезарной улыбкой.
  - Добрый день, профессор, - мягко произнес он. - Хочу вас
порадовать - все прошло как нельзя более успешно.
  Стэнтон заморгал, пытаясь развеять пелену, застилающую глаза.
  Бернстайн наблюдал за ним с отеческой гордостью. Он всегда по-
особому относился к пациентам с ожогами - совсем не так, как к
стареющим красоткам, которым подтягивал лица, наращивал пухлые
губки и накачивал силиконом груди. Ожоговые пациенты в его
послужном списке занимали весьма скромное место, но именно они
составляли предмет его особой гордости.
  Вот и сейчас, глядя на Стэнтона, Алек Бернстайн ощущал
удовлетворение и гордость. Сорокадевятилетний профессор истории,
работающий на кафедре Университета штата Ямайка, попал в
реанимацию двое суток назад с обширным ожогом левого бедра. В
хранилище университетской библиотеки взорвался паровой котел, и
струя раскаленного пара ударила профессора в ногу.
  Бернстайна вызвали в реанимацию прямо из операционной, где он
увеличивал губки очередной привередливой леди. После беглого
осмотра доктор, не мешкая ни минуты, позвонил в банк кожных
трансплантантов и уже через три часа оперировал профессора
Стэнтона...
  Сестра Терри Нестор принесла пакет со свежим раствором для
капельницы. Улыбнувшись хирургу, она подошла к пациенту и
весело заметила:
  - Скоро вы будете как новенький, профессор Стэнтон. Доктор
Бернстайн - наш лучший специалист по ожогам.
  Бернстайн скромно потупил глаза и слегка покраснел. Медсестра
подсоединила капельницу, подошла к окну, выходящему на
автостоянку перед клиникой, подняла жалюзи - ив палату хлынул
яркий солнечный свет, заиграв на экране выключенного телевизора.
  Едва солнечные лучи коснулись бледного лица профессора, тот
надсадно закашлялся. Бернстайн поморщился - горячий пар мог по-
вредить не только кожу, но и легкие пациента, причем некоторые
признаки легочной недостаточности уже наблюдались, когда
профессора привезли на "скорой". Стэнтон не отличался крупными
габаритами - рост пять футов и четыре дюйма, вес едва ли больше
ста двадцати фунтов. Коротенькие ножки, мелкие черты лица.
  Достаточно совсем небольшого количества пара, чтобы в системе
дыхания такого тщедушного человечка произошли опасные
изменения.
  Бернстайн сразу назначил пациенту сильный стероид солумедол
внутривенно, но сейчас подумал, что, возможно, увеличит дозу - по
крайней мере на несколько дней.
  - Профессор, как у вас дела с легкими? Тяжело дышать?
  Стэнтон снова закашлялся, потом мотнул головой:
  - Ничего страшного. Голова немного кружится.
  - Это из-за морфия, - Бернстайн облегченно вздохнул. - Ну а
бедро? Чувствуете боль?
  - Самую малость. Чешется довольно сильно, а боль вполне
терпимая.
  Бернстайн кивнул. Все верно - морфий сдерживает боль, пока
временный трансплантант прикрывает заживающую рану. Потом
можно будет приживить постоянный. Зуд - достаточно редкое
явление, но уникальным его не назовешь.
  - Мы немного увеличим дозу морфия - и он практически
полностью снимет болевые ощущения. А зуд постепенно пройдет сам
собой. Давайте посмотрим, как поживает ваша нога.
  Сверху трансплантант прикрывали длинные марлевые полоски.
  Бернстайн осторожно приподнял одну из них пальцами, затянутыми
в резиновую перчатку. Специальные скрепки плотно прижимали
временный трансплантант к лишенному иннервации подкожному
слою. Кожа сохраняла бледно-желтоватый оттенок.
  _ Все идет как надо, профессор. Скоро вы поправитесь.
  На зуд можно не обращать внимания - если, конечно, он не
станет слишком мучительным. Доктора беспокоило другое - то, что
он заметил во время предыдущего осмотра, когда пациент еще не
очнулся.
  - Профессор, если можно, поверните, пожалуйста, голову.
  Бернстайн, наклонившись, внимательно осмотрел затылочный
участок шеи пациента. Красноватое раздражение в форме
правильного круга еще не сошло. Несколько тысяч крохотных крас-
ных точек. Похоже, кортизональная реакция на гормоны. Ничего
страшного, конечно, но нужно будет понаблюдать.
  - Постарайтесь еще немного поспать, профессор. Я скажу Терри,
чтобы она добавила морфия. Через несколько часов я опять навещу
вас.
  Отдав распоряжение медсестре, Бернстайн вышел в коридор,
притворив тяжелую дубовую Дверь. За углом, в дальнем конце
устланного серым ковролином коридора, стояла большая кофеварка
на подставке. Можно было позволить себе скромное удовольствие.
  Бернстайн взял из стопки разовый стакан и, не торопясь, наполнил
его любимым напитком. В клинике стояла непривычная даже для
воскресного вечера тишина. Помимо Бернстайна, сегодня дежурили
еще три доктора и десять медсестер. Но в эту минуту ему казалось,
что в больнице только он и его пациент.
  Бернстайн сделал большой глоток, ополаскивая язык в потоке
горячей жидкости. Не настолько горячей, чтобы обуглилась кожа и
кровь запеклась в сосудах, но достаточно горячей, чтобы в мозг
поступил сигнал о возможной опасности. Если температура была бы
выше хотя бы на несколько градусов, мозг послал бы ответный
импульс - скорее отстраниться от источника тепла, обезопасить
организм от разрушительного воздействия. Еще чуть-чуть горячее -
и на передачу информации по нервным каналам не осталось бы
времени. Скорее всего Перри Стэнтон даже не почувствовал волны
раскаленного пара. И сейчас его болевые ощущения никак не
связаны с ожогом - нервы на этом участке сгорели вместе с кожей,
  - болели места, в которых стальные скрепки пронзали живую ткань.
  К счастью, уже через несколько недель все неприятности будут
позади - исчезнут скрепки, боль пройдет... О клинике профессору
будут напоминать только шрам и - так хотелось бы надеяться -
светлый образ чудесного хирурга, мастерски сделавшего пластичес-
кую операцию.
  Бернстайн улыбнулся, но, взглянув на расписание, висящее над
кофеваркой, сразу помрачнел. В текущую смену ему предстояло: в
четыре пополудни - подтянуть лицо одной пациентке;
час спустя - осмотреть силиконовый имплантант у другой; а в
пять тридцать - утолщить губки третьей. Полный комплект
удовольствий.
  Бернстайн собрался выпить еще стаканчик, но его рука так и
застыла в воздухе - истошный женский крик прокатился по
коридору. Доктор похолодел - вопль явно раздался в палате Перри
Стэнтона!
  Уронив пустой стакан на пол, Бернстайн бросился бежать к
дверям палаты. Крик затих, но его эхо еще звенело в ушах хирурга.
  Подобное не приснится даже в кошмарном сне.
  За тяжелой дверью раздавались треск ломающегося дерева, звон
разбивающегося стекла, грохот массивных предметов,
обрушивающихся на пол. Бернстайн застыл в нерешительности,
кусая пересохшие губы. Коридор постепенно наполнили голоса -
они звучали издалека, но уже через несколько мгновений здесь будут
все дежурные врачи, сестры и техперсонал. Но застанут ли они
Перри Стэнтона и медсестру живыми?
  Бернстайн решительно шагнул к дверям, но в следующую секунду
что-то ударило в них изнутри, и в лицо доктора полетели мелкие
Щепки. Что могло обрушиться на двери с такой силой, чтобы
проломить толстенные дубовые доски?! Бернстайн попятился,
ожидая, что следующий удар полностью вышибет створки...
  И вдруг наступила тишина. Секунда, две, три, потом грохот шагов,
раскатистый звон - и снова все стихло. Отчаянным усилием воли
Бернстайн дернул дверную ручку и заглянул в палату...
  О Боже! Металлическая койка сложена пополам, матрац разодран,
осколки телевизора, битое оконное стекло. Что случилось?! Неужели
взрыв? А где пациент?
  Взгляд доктора застыл на стойке капельницы. Она была вогнана в
стену на добрый фут. Бернстайн хотел подойти поближе - но замер,
похолодев от ужаса...
  Он стоял в луже крови, вытекающей из-под кровати. Между
искореженными планками лежало изуродованное тело Терри Нестор
  - ноги вывихнуты, руки сломаны в нескольких местах, халат в
огромных багровых разводах. Бернстайн хотел броситься к ней и
пощупать пульс - но то, что он увидел в следующее мгновение,
заглянув под кровать, заставило его закрыть рот ладонями. Колени
доктора подломились, и он медленно сполз по стене, неотрывно
глядя на плечи медсестры.
  Там, где еще несколько минут назад красовалась симпатичная
головка, осталось бесформенное кровавое месиво. Казалось, что две
гигантские, нечеловечески сильные руки словно сверхмощные клещи
сдавили ее с двух сторон - и расплющили в неровную лепешку.
  
  

                  2

  Фокс Малдер сидел на краю кровати в колониальном стиле,
бережно прижимая к челюсти мокрое полотенце. Лед почти
полностью растаял, и холодные капли, неприятно щекоча кожу,
сбегали по руке. Малдер вздохнул и медленно лег на голый матрац.
  Включенный телевизор не обострял страданий - монотонные голоса
дикторов Си-эн-эн звучали тише, чем удары пульса в висках.
  Хорошенький финал бешеного дня! Малдер пошевелил языком и
поморщился от омерзительного солоноватого привкуса подсохшей
крови, смешанного с гнилостным запахом коровьего навоза.
  "Впрочем, - подумал он, - все могло кончиться гораздо хуже.
  Мерзавец имел возможность хорошенько прицелиться..."
Малдер прикрыл глаза, осторожно массируя полотенцем
распухшую челюсть. И в который Раз, стоило только закрыть глаза,
как перед ним тотчас возникла искаженная бешеной злобой
физиономия колумбийца, а следом - летящая прямо в лицо лопата.
  Один-два дюйма в сторону или вверх - и череп Малдера разлетелся
бы вдребезги. Жаль, что Скалли так быстро надела на колумбийца
наручники - если бы завязалась настоящая драка, Малдер сумел бы
отплатить ублюдку сполна. И за подлый удар, и за дурацкую погоню,
которая привела их в этот пустой полуразвалившийся амбар.
  Хотя, если оставить в стороне эмоции и взглянуть на ситуацию
трезво - не только колумбиец виноват в том, что Малдер и Скалли
угробили две недели, распутывая дело, входящее в компетенцию
управления по экономическим преступлениям. Карлос Санчес,
разумеется, ничего не знал о множестве докладов об изуродованных
кем-то трупах коров, поступавших в ФБР в течение нескольких
месяцев. Не знал он и об увесистой подборке секретных материалов,
появившейся на столе в комнате цокольного этажа гуверовского
центра. Ведь именно вследствие своей необычности дело досталось
Малдеру - учитывая его тягу к случаям, малообъяснимым с точки
зрения здравого смысла. К тому же вряд ли кто-нибудь, кроме него,
захотел бы возиться с целым стадом убитых коров.
  Но и об этом Санчес не мог подозревать. Хотя бы потому, что, как
вскоре выяснилось истерзанные коровы играли в деле второстепен-
ную роль. А вот Малдер с самого начала должен был понять, что
данная история не достойна места в папке с секретными
материалами. Тридцать две коровы с распоротыми животами - это
тянет максимум на клише, а не на щекочущую нервы загадку.
  Стыдно, конечно, но Малдер сумел объяснить суть этого клише
слишком поздно. Только когда Скалли обнаружила, что раны
обнажили следы довольно свежих швов, он начал кое о чем
догадываться. Ну а когда выяснилось, что все животные - с одного
и того же ранчо около Боготы, сам Бог велел сделать вывод.
  Однако, лишь наткнувшись на заброшенный амбар в самой
дальней части ранчо Санчеса, Малдер понял наконец причину
происходящего. Он с тоской созерцал окоченевшие трупы, сваленные
на грязном полу, запечатанные пластиковые пакеты с белым
порошком - и думал о том, каким тупицей надо быть, чтобы не
догадаться сразу: Бендес использовал коров для транспортировки
кокаина. Заброшенный амбар служил лишь отправочным пунктом,
откуда маршруты торговцев пролегали до самого Манхэттена.
  Именно в тот момент, когда Малдера посетило долгожданное
озарение, появился Санчес со своей лопатой... Через минуту агент
ФБР Фоке Малдер сидел верхом на преступнике, вдавливая его в
кучу сушеного навоза, а Дана Скалли защелкивала наручники.
  Малдер перевернул полотенце более холодной стороной и
отвернулся, чтобы не встречаться глазами с напарницей. Скалли не
произнесла ни слова, но было ясно, что она думает. Еще один
щекочущий нервы ребус обернулся самым тривиальным
преступлением. Что ж, такова ее обязанность - видеть простое и
осязаемое там, где Малдеру мнится таинственное волшебство. В
конце концов она к нему для того и приставлена. И все же ее
молчание причиняло куда больше муки, чем боль от удара лопатой.
  Из ванной комнаты послышался шум воды. Малдер облегченно
вздохнул - Скалли ушла, и теперь можно было подняться. Все его
могучее, плечистое шестифутовое тело ныло от усталости. Обычно он
без труда побеждал утомление, но сейчас чувство досады и
недовольства собой мешало взбодриться. Между тем пора бы прийти
в себя - путь до аэродрома в Вестчестере неблизкий. Если они
собираются успеть на последний коммерческий рейс в Вашингтон,
придется гнать, игнорируя знаки ограничения скорости. Но это -
одна из привилегий, которую дают федеральные номера на машине и
удостоверения агентов ФБР.
  Малдер бросил мокрое полотенце на уродливый ковролин и
окинул комнату скептическим взглядом. Облицованные бесцветным
синтетическим материалом стены, простенький двадцатидюймовый
телевизор, письменный стол с факсимильным аппаратом и
телефоном, туалетный столик красного дерева, претендующий назы-
ваться антиквариатом, и небольшой шкаф, в котором висели
костюмы Малдера - серый и темно-синий. Вместительная дорожная
сумка валялась под столом, револьвер лежал рядом с телефоном,
свисающие за факсом ремешки кобуры мерно раскачивались в
потоке воздуха от вентилятора. Вариации на тему вечно неустро-
енного быта типичных представителей их профессии.
  Малдер поднялся было упаковать вещи, но вдруг замер,
прислушиваясь. Тренированное ухо моментально выловило в потоке
телесообщений нечто интересное. Настолько интересное, что он в
одночасье забыл о боли.
  Журналистка вела репортаж из больничной палаты,
разгороженной желтыми лентами, которыми полиция обычно
обносит место преступления. Однако ограждения не могли скрыть
ужасающие разрушения: изодранный в клочья матрац, выбитые окна,
опрокинутый телевизор, торчащую из стены подставку для
капельницы. Но больше всего Малдера поразил глубокий пролом в
двери. Его форма что-то напоминала. Но что именно?
  - ...Местные власти поражены этой кровавой Драмой, -
продолжала журналистка. - Ведутся активные поиски профессора
Стэнтона, и вскоре он будет найден. Увы, это вряд ли утешит не-
счастных родных Терри Нестор...
  На экране возникла многократно увеличенная фотография.
  Выразительные, умные голубые глаза, редеющие темно-русые
волосы, немного оттопыренные уши. Хотя нижний край кадра
проходил около основания воротника профессорского твидового
пиджака, было понятно, что Стэнтон не отличается особой статью, -
об этом свидетельствовали его тонкая шейка и тщедушные плечики.
  Журналистка Си-эн-эн описывала детали происшествия, но
Малдер почти не слушал. Он смотрел на фотографию и вспоминал
лицо озверевшего колумбийца за секунду до нападения, его
безумный взгляд. Ничего похожего на ласковые, внимательные глаза
пожилого профессора.
  На экране снова возникла разгромленная палата. Оператор взял
крупным планом погнутую кровать, осколки цветного стекла и
наконец - пролом в полуоткрытой двери...
  И тут Малдер понял, что напоминает этот пролом. Отпечаток
человеческой ладони с растопыренными пальцами, на несколько
дюймов вошедшей в толстую дубовую доску. У Малдера волосы
зашевелились на голове, когда он представил, с какой силой был
нанесен удар.
  Си-эн-эн начала транслировать спортивные новости. Малдер
медленно подошел к двери туалета и приложил пальцы к холодному
дереву. Потом слегка ударил. Затем сильнее - настолько, что локоть
отозвался болью. Как и следовало ожидать, на двери не появилось
никаких следов.
  Легкая дрожь пробежала по затылку и спустилась мурашками по
спине. Малдер почувствовал близость волнующей тайны, ожил
инстинкт, за который в гуверовском центре его прозвали Охотником
за привидениями. Во время расследования "коровьего дела" этот
инстинкт спал непробудным сном. Но сейчас по жилам Малдера, как
у наркомана после долгожданной дозы, растеклось приятное тепло.
  Возможно, большинство зрителей не увидели в репортаже ничего,
кроме изуродованной больничной палаты, добрых голубых глаз и
дырки в двери. Но Малдер почуял знакомый влекущий запах папки с
секретными материалами.
  Он подбежал к телефону, быстро набрал номер Нью-йоркского
бюро ФБР и попросил оператора сделать запрос в департамент поли-
ции, ведущий следствие по делу Стэнтона. Положив трубку, он
переключил факс в режим автоприема, поднял мокрое полотенце,
намотал на кисть руки и снова подошел к двери. Резко выдохнув, он
нанес мощный удар в центр доски. Раздался хруст. Энергично
потряхивая отбитыми пальцами, Малдер оценивающим взглядом
осмотрел отметины. Разумеется, они оказались мельче пролома в
двери клиники, но рисунок практически совпадал. С какой же силой
нужно ударить, чтобы сломать дверь, а не собственные кости!
  Осторожный стук прервал ход его мыслей.
  - Малдер, что у тебя там случилось? - спросил встревоженный
женский голос.
  Малдер поспешил отпереть щеколду. На пороге стояла Дана
Скалли. Крупные капли воды падали на пол с ее темно-рыжих волос.
  Из-под строгого черного пиджака выглядывала нижняя рубашка.
  Малдеру редко случалось видеть свою напарницу столь небрежно
одетой и без этого ее нарочитого лоска дисциплинированной и
пунктуальной служаки. Но револьвер она прихватить не забыла -
левый борт пиджака слегка оттопыривался, скрывая табельный
"Смит-Вессон". Интересно, как бы она действовала, не поторопись
Малдер открыть дверь?
  - Что у тебя здесь происходит? - осведомилась Скалли. - Кто-
то взялся крушить твою мебель?
  - Мебель тут ни при чем, - усмехнулся Малдер. - Я слегка
зацепил дверь ванной. Извини, что заставил тебя беспокоиться.
  Скалли прошла в комнату, наполнив ее нежным медовым
ароматом шампуня. Остановившись перед дверью, она потрогала
вмятины, покосилась на полотенце, все еще обернутое вокруг руки
Малдера, и задумчиво произнесла:
  - Интересный способ лечения разбитой челюсти.
  Малдер отмахнулся. Теперь он и думать забыл о боли.
  - Скажи-ка мне лучше вот что: часто пациенты пытаются убить
своих врачей?
  Скалли недоуменно подняла брови. Разомлев после душа, она явно
не собиралась обсуждать подобные темы.
  - Малдер, - сказала она, смерив его взглядом. - Давай-ка
собирать чемоданы и выезжать, иначе до Вашингтона нам сегодня не
добраться.
  - Минутку внимания, - поднял руку Малдер. - Вообрази:
  больной лежит на койке после операции, слабый, истощенный, еще
не оклемавшийся толком после наркоза. И вдруг он вскакивает - и
начинает крушить все подряд. Тебе когда-нибудь приходилось
слышать о чем-то подобном?
  Скалли посмотрела ему в глаза и все поняла. Она узнала этот
лихорадочный блеск, предвещающий очередной приступ. "Боже мой,
  - подумала Скалли, - ну почему именно сейчас, когда она так
устала от многодневной гонки за призраком тайны, а теперь наконец-
то выдалась редкая возможность вернуться домой, расслабиться,
посвятить немного времени самой себе, а не изматывающей,
всепоглощающей работе...
  - К чему ты клонишь?
  Вместо ответа раздался писк, и следом - механическое
жужжание. Скалли вздрогнула, потом поняла - факс начал
принимать какое-то сообщение.
  - Где-то убили доктора?
  - Нет, - отозвался Малдер, подходя к факсу и подбирая первую
отпечатанную страницу. - Медсестру Терри Нестор. И это еще не
все. Больной вдребезги разнес послеоперационную палату. Воткнул в
стену подставку для капельницы, а напоследок едва не прошиб
пальцами Дубовую дверь толщиной три дюйма.
  Скалли взяла у него страницы с сообщением. Разумеется, ее
внимание в первую очередь привлекло предварительное заключение
медэкспертизы. "Аналитик, что поделаешь, - подумал Малдер. -
Меня, например, вдохновляет совсем другое".
  - Си-эн-эн целую минуту показывало его фотографию. Жаль, ты
не видела. Такой маленький, старенький, добренький профессор.
  Точь-в-точь такой же был у нас в колледже. Постоянно завышал мне
оценки - боялся расстроить.
  Пробежав глазами очередной лист, выползший из факса, Скалли
равнодушно заметила:
  - Люди .убивают по множеству разных причин. А иногда -
просто так. И размер мускулов при этом не играет никакой роли.
  Человеческий организм   способен   творить   невероятные вещи -
конечно, под воздействием определенных факторов. Какие-то
наркотики, паника, страх. Кстати, в любой клинике этого навалом.
  Короче, дело должны распутывать местные полицейские, а не бюро.
  Если тут вообще есть, что распутывать...
  Скалли запнулась, прочитав следующий лист. Внезапно ее лоб
собрался напряженными складками. Малдер заглянул ей через плечо.
  Страница, которую она держала в руках, представляла собой копию
какого-то медицинского документа. Какого именно, Малдер
определить не смог - россыпи цифр и терминов на латыни казались
ему китайской грамотой. Он никогда не был особенно силен в
медицине. Скалли - другое дело, до ФБР она изучала судебную
медицину, физиологию, химию, биологию. Именно поэтому ее
отрядили в напарницы к Малдеру - рациональный; научный подход
прекрасно дополнял вдохновенные импульсы суперагента, направляя
их в нужное русло.
  - Что это за бумажка? - осведомился Малдер. Он запросил у
полицейского департамента все имеющиеся на данный момент
материалы по делу профессора, и догадаться, что именно удо-
стоилось внимания Скалли, было невозможно.
  - Предварительное заключение экспертизы после осмотра и
вскрытия Терри Нестор, - пробормотала она в ответ. - Но тут явно
какая-то ошибка.
  Малдер молча ждал объяснений.
  - Здесь фактически написано, что череп медсестры был
раздавлен с силой, равной воздействию двух грузовиков,
столкнувшихся на скорости тридцать миль в час.
  По спине Малдера пробежал холодок. Нет, черт подери, все-таки
чаще всего чутье его не обманывает! Пусть Скалли говорит, что
хочет, но возвращаться в Вашингтон они повременят.
  
  

                  3

  Два часа спустя Дана Скалли стояла в просторной кабине лифта,
наблюдая, как по очереди загораются кружочки с номерами этажей.
  Малдер, слегка потирая ладонью челюсть, выстукивал каблуком
какой-то невообразимый ритм. В глубине лифта, привалившись к
стене и уронив голову на грудь, покачивался от усталости студент-
практикант в зеленой хирургической робе. Скалли отлично понимала
его состояние - кажется, что весь мир навалился тебе на плечи, и
единственное спасение - упасть и заснуть.
  То ли дело ее напарник - глаза горят, упрямые складки в уголках
рта. Скалли поражала такая выносливость - скоро полночь, с шести
утра на ногах, а Малдеру - хоть бы что!
  Как будто это кому-то другому заехали сегодня лопатой по
физиономии!
  А все потому, что трагедия в клинике показалась ему событием,
достойным папки с грифом "секретно". С тех пор как они выехали в
сторону Манхэттена, Малдер только об этом и говорил. Его энергия
была настолько сокрушающей, что Скалли пришлось отложить
оформление заключительных страниц дела о контрабанде наркотиков
до лучших времен. Но таковые - она не сомневалась - наступят
уже через несколько дней. Да, конечно, промежуточные итоги меди-
цинской экспертизы выглядели несколько жутковато, однако
чудесам, которые творил пациент в послеоперационной палате,
найдется вполне научное объяснение.
  - "Чудеса жестокости", - хмыкнул Малдер. - Интересная
формулировка. Выходит, Перри Стэнтон - волшебник?
  - Можно подумать, ты не понял, что я выразилась фигурально, -
негромко отозвалась Скалли - ей не хотелось, чтобы студент
слышал их разговор. - Человеческое тело способно на многое. Ты
ведь читал о матерях, поднимавших машины, чтобы спасти своих
детей. А мастер карате, разбивающий кулаком стопку кирпичей. И
нет здесь никакого чуда - одна только физиология. Даже нет,
физика! Угол атаки, скорость нанесения удара. На хорошей скорости
Даже капля воды может расколоть кирпич.
  - Или череп медсестры.
  Скалли пожала плечами. Теперь, когда прошло первое потрясение,
к ней вернулась способность рассуждать спокойно.
  - Согласись - Перри Стэнтон крупнее, чем водяная капля. К
тому же выводы экспертов предварительные. Но даже если они
правы - любой физик найдет объяснение этой загадке.
  Наконец лифт остановился, двери разъехались в стороны, и они
вышли в коридор - Скалли впереди, Малдер - в шаге за нею, зало-
жив руки за спину.
  - Терри Нестор убита не физиком, - сказал он задумчиво, - не
инструктором карате, и тем более не перепуганной мамашей.
  Они повернули направо, и Скалли почувствовала до боли
знакомый запах дезинфектантов, услышала попискивание мониторов,
мерные вздохи воздухонагнетателей... Нахлынули воспоминания:
  волей судьбы она провела значительную часть своей сознательной
жизни в различных клиниках - сначала как студентка, потом как
практикантка, еще позже - как онкологическая больная. Ее битва с
болезнью едва не закончилась поражением... Но и теперь, спустя
годы, Скалли, проходя мимо дверей палаты, невольно задумывалась:
  кто лежит здесь, в каком состоянии? Возможно, несчастный молит
небеса о том, чтобы ему послали еще хоть один денек жизни...
  - Пришли, - сказал Малдер. - Вот оно, место преступ... пардон,
палата, где свершилось чудо.
  В коридоре, не огороженном желтыми лентами, словно в музее
толпились люди. Два полицейских поддерживали порядок, женщина-
инспектор беседовала с медсестрой в розовом медицинском халате,
еще двое служащих Нью-Йоркского департамента допрашивали
девушку в джинсах и заляпанной краской футболке. Скалли
распрямила плечи и подняла голову - негоже показывать копам
свою усталость. Увидев Скалли и Малдера, один полицейский
шагнул им навстречу, но Скалли, упреждая вопросы, извлекла из
кармана удостоверение.
  - ФБР. Спецагент. Дана Скалли. Это - мой напарник, агент
Малдер. Нам нужно поговорить со следователем.
  Один из офицеров, здоровенный темноволосый мужчина - рост
шесть с половиной футов, не меньше - жестом предложил им
пройти за ограждение.
  - Видела? - Малдер кивнул на полуоткрытую дверь с проломом
посередине. - Хотел бы я услышать физическое обоснование
появления этой вмятины.
  - Да ради Бога, - пожала плечами Скалли, - Дай мне
компьютер, лабораторию и неделю срока - получишь самое что ни
на есть подробное обоснование.
  Войдя в палату, они невольно замешкались у Дверей. Масштабы
разрушений и впрямь поражали. Два сотрудника полиции в белых
комбинезонах ощупывали искореженную кровать портативными
пылесосами, собирая волосы и другой мелкий материал для
экспертиз. Третий, вооружившись увесистой фотокамерой, снимал
подставку для капельницы, все еще торчащую из стены. Частые
всполохи фотовспышки, напоминающие мигание стробоскопа,
придавали всему происходящему таинственность сцены
сюрреалистического фильма Квентина Тарантино. "Столько времени
прошло, а они все копаются с уликами", - удивленно подумала
Скалли. Странное преступление и странная обстановка вокруг. И
Малдер в общем-то не преувеличивал, когда описывал ей картины,
показанные в репортаже Си-эн-эн. Действительно, трудно поверить,
что все это сделал один человек.
  Малдер тронул ее за плечо. Скалли обернулась. Он разглядывал
темное пятно на полу, очерченное мелом. Это была лужа засохшей
крови. Крови, совсем недавно бежавшей по венам и артериям Терри
Нестор.
  - Значит, вы - те самые агенты ФБР, о которых нам сообщили
из Манхэттенского бюро? - громыхнул чей-то голос у них за
спиной.
  Скалли с Малдером резко обернулись - и увидели настоящую
великаншу. Трудно было назвать женщиной это шестифутовое
широкоплечее существо в темно-сером костюме. Выцветшие глаза
великанши смотрели устало, под ними залегли устрашающие темные
круги.
  - Следователь Дженнифер Баррет, департамент полиции Нью-
Йорка, - отрекомендовалась она.
  Обмениваясь рукопожатием со следователем, Скалли чувствовала
себя маленькой девочкой, стоящей перед взрослой дородной дамой.
  Дженнифер Баррет, несмотря на возраст - а было ей, судя по всему,
никак не меньше сорока пяти, - видимо, все свое свободное время
проводила в тренажерном зале. Грубые черты лица и собранные в
тугой пучок черные волосы выглядели просто устрашающе. "Скорее
всего, - подумала Скалли, - бедняжка страдает какой-нибудь гене-
тической патологией". Малдер, судя по его красноречивому взгляду,
думал о том же самом.
  Между тем молчание становилось неловким, и Скалли решила его
прервать:
  - Насколько нам известно. Перри Стэнтон - единственный
подозреваемый. Что говорят эксперты?
  Баррет кивнула, указав на мужчин с пылесосами.
  - Данные свидетельствуют, что в момент убийства в палате были
только Стэнтон и медсестра. Согласно показаниям хирурга, доктора
Алека Бернстайна. прошло около пяти минут после того, как он
покинул помещение и притворил за собой дверь. Волосы, волокна и
отпечатки пальцев говорят то же самое. Никто не входил в палату
через дверь, а окна находятся в двадцати футах над землей.
  - Высоковато, - согласился Малдер. - Не каждый решится
прыгнуть.
  Он подошел к дверям и поднес руку с растопыренными пальцами
к вмятине, словно сравнивая размер своей ладони с размером от-
печатка.
  - Стэнтону повезло - он прыгнул удачно, - сказала Баррет. -
За автостоянкой - заросли кустарника. Мы нашли на ветках обрыв-
ки его халата. И следы крови Терри Нестор. Наши люди оцепили
район, прочесывают каждый метр. Но, к сожалению, обнаружить
Стэнтона пока не удалось.
  - Итак, попытаемся подытожить факты, - проговорил Малдер.
  - Профессор приходит в себя после операции, громит палату,
расплющивает череп медсестре, затем выпрыгивает из окна на
втором этаже, выбивая стекло собственным телом - и убегает. Да
так быстро, что полиция до сих пор не может за ним угнаться.
  Реплика была адресована Скалли, но Баррет почему-то усмотрела
в ней обидный намек. Скрестив на груди мускулистые руки, она
сверху вниз взглянула на фэбээровцев и процедила с сильным
бруклинским акцентом:
  - Хотите притащить сюда своих экспертов? Да ради Бога. Я буду
очень рада, если они объяснят эту историю как-то иначе. Журналюги
уже затрахали меня своими вопросами. А что я им скажу?
  Патологоанатомы пять раз разобрали труп Нестор на мелкие части и
собрали обратно, а сколько раз отпечатки пальцев проверяли -
одуреть можно! Все равно выходит то же самое:
  один убийца и один труп. Если вы считаете себя умнее -
пожалуйста, покопайтесь сами. Только вряд ли раскопаете новые
сведения.
  Скалли удивленно воззрилась на следователя. Такая резкая
перемена тона ее шокировала.
  Естественно, Баррет и ее команда смертельно устали, однако они с
Малдером в этом не виноваты. "Громадный рост и бешеный темпера-
мент - не лучшее сочетание", - мысленно заметила Скалли и
поспешила вмешаться, пока взаимное недовольство не перешло в
безобразную ссору:
  - Мы не собираемся мешать вам ловить преступника,
следователь Баррет. Наоборот - мы хотим помочь! В связи с этим у
меня вопрос. Вы ведь хорошо знаете историю болезни Стэнтона. Он
когда-нибудь проявлял склонность к насилию?
  Баррет хмыкнула - однако на сей раз почти беззлобно.
  - Образцовый гражданин Соединенных Штатов. Вплоть до того
момента, как убил медсестру. Ни одного проступка, даже скорость ни
разу не превысил. Шестнадцать лет счастливо прожил со своей
женой - правда, она умерла этой зимой, в феврале. Преподавал
историю стран Европы, а два раза в неделю на общественных
началах вел занятия в публичной библиотеке. Образовательная
программа для взрослых.
  - Может быть, алкоголь, наркотики?
  - Бокал вина по праздникам. По крайней мере так утверждает
дочь. Зовут Эмили Кайсдейл, двадцать шесть лет, воспитательница в
детском саду. Живет в Бруклине. Говорит, что папа всегда был
немного робким, но вполне счастливым человеком. И для полного
счастья ему требовалось немного - например, покопаться в
библиотечном хранилище. Там, кстати. его и ошпарило кипятком.
  - В общем, все это мало напоминает биографию маньяка, -
прокомментировал Малдер, разглядывая стойку для капельницы и
прикидывая, насколько глубоко она застряла в стене. - Согласно
документам, рост у него пять футов четыре дюйма, вес всего-навсего
сто тридцать фунтов. Как ты думаешь, Скалли, сколько весит вот эта
стойка?
  Скалли пропустила его вопрос мимо ушей - ей показалось, что
Малдер задал его только для того, чтобы подразнить великаншу.
  Кивнув на подшивку листов в руках Баррет, она спросила:
  - Это медицинская карточка Стэнтона? Баррет кивнула и
передала ей все документы. - Мы с доктором Бернстайном
несколько раз изучили ее от корки до корки. Хирург утверждает, что
здесь нет ничего аномального с медицинской точки зрения - кроме,
разумеется, самого ожога. То есть, как он сказал, "припадок ничем не
мотивирован". Хотя, знаете, я уже двадцать лет работаю с
убийствами - очень часто люди убивают безо всяких "мотивов".
  В карточке оказалось всего шесть страниц, испещренных
медицинскими каракулями. К счастью, Скалли умела их разбирать.
  Стэнтон был доставлен в реанимационное отделение с ожогом
третьей степени поверхности правого бедра. У него также
наблюдались проблемы с дыханием, вследствие чего был назначен
стероид солумедол внутривенно. После того как дыхание стабилизи-
ровалось, пациента перевели в операционную и доктор Бернстайн
провел эскаротомию - удаление кожи вокруг ожога, чтобы
подготовить Стэнтона к трансплантации. Затем пораженный участок
был временно закрыт куском донорской кожи.
  Операция прошла как по маслу. Через несколько часов Стэнтон
полностью пришел в себя в послеоперационной палате;
единственной его жалобой было замечание по поводу некоторого
дискомфорта. Бернстайн планировал через две недели удалить
донорскую кожу и пересадить пациенту участок его собственной.
  Скалли ничего не смыслила в тонкостях пластической хирургии,
однако общий медицинский опыт подсказывал ей, что в самой
операции вряд ли стоит искать причину припадка. Но она нашла
строку, которая кое-что объясняла.
  Она подозвала Малдера и указала на страницу в карточке:
  - Видишь? Стэнтону вводили солумедол. Это очень сильный
препарат. Известны случаи, когда после введения большой дозы
стероидов у больных начинались припадки ярости - своеобразная
реакция нервной системы. Такое редко случается - но случается.
  - Стероидальная ярость? - задумчиво проговорил Малдер. -
Но ведь ему вливали препарат еще до операции. Почему же реакция
проявилась только через несколько часов?
  Скалли пожала плечами.
  - Совсем не обязательно, что такая форма аллергии проявляется
сразу. Кроме того, операция и наркоз могли усугубить влияние
аллерген, Как только анестезия прошла - начался припадок.
  Малдер скорчил скептическую гримасу.
  - Маловероятно. И опять-таки - почем доктор Бернстайн не
высказал такого предположения следователю Баррет?
  Баррет басовито откашлялась, напоминая своем присутствии.
  - Я бы запомнила, если бы он сказал что-то подобное, -
заверила она. - Да вы сами можете с ним побеседовать. Сейчас он
на операции, но скоро освободится.
  Скалли кивнула. Малдер недовольно покосился на свою
напарницу - вечно она делает поспешные выводы!
  Он достал из кармана хирургические перчатки, аккуратно надел
их, подошел к стойке Капельницы и крепко ухватился за нее. Толсты
губы Баррет расползлись в снисходительно! улыбке.
  - Она сидит крепко. Я двадцать минут пыталась выдернуть -
результаты вы видите. По-моему у вас ничего не получится.
  Баррет явно хотела его уязвить. Малдер лучезарно улыбнулся,
дернул стойку, потом еще и еще... Мускулы заходили ходуном под
черным костюмом, по лбу покатился пот, и через минуту суперагент
был вынужден признать свое поражение.
  - М-да, - озадаченно протянул он. - Похоже, титула чемпиона
по вытягиванию железок из стенки я не заслуживаю.
  Баррет от души расхохоталась. Ее смех, напоминающий работу
мощного дизельного двигателя, оказался таким же ужасным, как и
все остальное, но Скалли обрадовалась - обаяние Малдера, похоже,
помогло разрядить ситуацию. А поскольку им придется работать с
Баррет рука об руку, лучше сразу установить с ней нормальные
дипломатические отношения.
  - Пока Бернстайн занят, может, стоит поговорить с дочерью
Стэнтона? - предложила Скалли. - Где нам ее найти?
  - А ее и искать не надо, - махнула рукой Баррет, - Она там, в
холле. Очаровашка. Всю рубаху себе лаком для ногтей забрызгала -
так переволновалась. Отказывается уходить отсюда, говорит: пока
отца не найдут, никуда не пойду. Но вы поаккуратнее с ней - очень
легко ломается.
  Скалли и Малдер, как по команде, посмотрели на ее огромные
красные ладони. Они подумали об одном и том же: в таких руках
сломается кто угодно.
  - Поверьте мне, ради Бога. поверьте - он не мог этого сделать!
  - упавшим голосом повторила Эмили Кайсдейл.
  Нетронутая чашка кофе, стоящая перед ней на столе, медленно
остывала. Малдер и Скалли не нашли ничего лучшего, как
пригласить девушку в кафетерий - сейчас это было единственное
место во всей больнице, где не шастали полисмены.
  Эмили била нервная дрожь, и вид у нее был довольно жалкий.
  Скалли так хотелось ободряюще взять ее за руку и сказать: "Не
волнуйтесь, все будет хорошо". Но она не хотела лгать. Отец Эмили
зверски убил молодую женщину, оставив без матери маленького
ребенка и без жены - любящего мужа. Возможно, всему виной
аллергическая реакция или внезапный приступ душевной болезни -
убийство оставалось убийством, независимо от причины.
  - Миссис Кайсдейл, мы хотели бы задать вам несколько
вопросов, - мягко сказал Малдер. - Понимаю, вам сейчас тяжело,
но поймите и нас - мы хотим помочь вашему отцу.
  Скалли знала, какие глубокие переживания скрыты в этих словах,
произнесенных, казалось бы, вполне официальным тоном. Наверное,
в целом мире никто не читал мысли Малдера лучше, чем она. Эмили
  - хрупкая, симпатичная молодая женщина: стройная фигурка,
длинные русые волосы, выразительные зеленые глаза, - пробудила в
суперагенте давно забытые чувства. Она напомнила Малдеру сестру.
  Саманта Малдер навсегда осталась шрамом на его сердце, и хотя
странные обстоятельства ее исчезновения давали повод
предположить, что здесь замешаны инопланетяне, - боль Малдера
не становилась меньше. Пожалуй, именно в этом таинственном
похищении крылась причина непреодолимой, почти патологической
тяги работника ФБР ко всему загадочному и труднообъяснимому.
  Страдания Эмили только укрепили его решимость открыть тайну
страшного поступка ее отца - и, возможно, даже найти ему
оправдание.
  - Отец... всегда был таким добрым человеком, - обронила
Эмили, завороженная сочувствующим взглядом Малдера. - Он жил
своей работой и вечно копался в пыльных книжках. С ним никогда
не случалось ничего... двусмысленного. Он никогда не сердился по
пустякам. никогда не жаловался. Даже когда умерла мама.
  - Миссис Кайсдейл, - осторожно перебила Скалли. - Скажите,
ваш отец страдал какими-нибудь заболеваниями, о которых не
упомянуто в карточке? Например, вирусными. Не обязательно за
последний год, может быть, раньше.
  - Ничего особенного не могу припомнить. - пожала плечами
Эмили. - Простудился раза два в этом году. Еще пневмония - два
года назад. Пожалуй, все. Ах да, аппендикс вырезали. Но это совсем
давно.
  - А аллергия на что-нибудь?
  Скалли двигалась на ощупь, но это был единственный способ
получить фактический материал для анализа. Если Стэнтон аллергик.
  можно будет достаточно уверенно прорабатывать версию с
солумедолом.
  - Мне об этом ничего не известно, - беспомощно развела
руками Эмили. - Доктор Бернстайн задавал мне тот же вопрос,
когда отцу хотели влить какое-то лекарство.
  - Стероиды, - подсказала Скалли, кивая Малдеру.
  - Вот-вот, точно, стероиды! - подтвердила Эмили. - Когда у
папы было воспаление легких, ему тоже прописали стероиды и
никаких проблем не возникло. Доктор Бернстайн сказал, что и в этот
раз проблем не будет.
  Скалли откинулась на спинку стула. Она слышала, как Малдер
постукивает ботинком по кафельному полу. Ей было понятно, что это
означает, - версия с солумедолом стала менее вероятной. Хотя не
отпадала полностью. Аллергия может проявиться в любом возрасте.
  Известны случаи, когда пожилые люди, никогда не страдавшие
непереносимостью чего-либо, внезапно умирали от укуса пчелы,
пригоршни арахиса или ожога медузы. А большая доза
сильнодействующего лекарства - это не горстка арахиса.
  Тем временем слово взял Малдер.
  - Когда вы впервые увидели отца здесь, в клинике, вам не
показалось странным его поведение или то, как он выглядел?
  Эмили снова пожала плечами.
  - У него на ноге был кошмарный ожог. Он то приходил в себя, то
терял сознание. Но ничего странного в его поведении я не заметила.
  - А после операции?
  - После операции я его не видела. Я как раз распустила детей по
домам и ехала сюда. когда по радио передали, что он... Я не
поверила. И до сих пор не верю.
  - Миссис Кайсдейл, - вкрадчиво произнесла Скалли, - в вашей
семье никто не страдал психическими заболеваниями? Может быть, в
предыдущих поколениях?
  Эмили как-то сразу съежилась. Она словно только сейчас
осознала, что перед ней - агенты ФБР.
  - Нет, - сухо сказала она. - Мне об этом ничего не известно.
  Скалли почувствовала, что в разговоре нужно сделать паузу и
обдумать дальнейшие шаги. Из последнего ответа явствовало, что
Эмили готова помогать расследованию лишь до определенной
степени. Для нее отец был не преступником, а всего лишь жертвой.
  Между тем он совершил ужасное преступление. И Скалли с
Малдером пытались понять причину внезапного приступа бешенства
не как врачи, которым предстоит лечить несчастного пациента, а как
служители закона, которые Должны разобраться в логике действий
правонарушителя, задержать его и определить меру его
ответственности. И пока именно Перри Стэнтон представлялся
единственным виновником страшной гибели Терри Нестор.
  - Миссис Кайсдейл, - на этот раз Скалли заговорила гораздо
тверже, - как вы думаете, где сейчас скрывается ваш отец?
  Возможно, вам известны какие-то места, о которых полиция не
догадывается?
  Эмили била мелкая дрожь. Она вцепилась в чашку мертвой
хваткой - так утопающий хватается за обломок судна. Наконец, с
трудом сдерживая слезы, женщина сказала:
  - Они обшарили все. Квартиру, кабинет дома его друзей.
  Облазили все закоулки университета. Даже на кладбище заглянули.
  Поймите хоть вы - я не знаю, где его найти! Потому что убийца
Терри Нестор - это... не отец. Это HI тот Перри Стэнтон, которого я
знала.
  Скалли опустила глаза. Допрашивать Эмилг ей было ничуть не
легче, чем Малдеру. Она не понаслышке знала, что значит потерять
близкого человека. Вспоминая погибшую сестру и умершего отца,
Скалли не осмеливалась осуждать свидетельницу за нежелание
отвечать более конкретно. Возможно, это и был самый определенный
ответ: Перри Стэнтон, которого она знала, ушел навсегда.
  Скалли коснулась руки женщины, молчаливо извинившись за
свою бестактность. Малдер поблагодарил Эмили за помощь и
направился к лифту. У дверей он оглянулся. Эмили беззвучно
рыдала, и слезы капали в чашку с кофе, которую она ни разу так и не
поднесла к губам...
  - Знаешь, - сказал Малдер, когда дверцы лифта захлопнулись.
  - Она права, Скалли. Её отец - совсем не тот человек, которого мы
должны искать.
  - То есть?
  - Ты же слышала: когда Стэнтона привезли сюда, он был
абсолютно нормален. Когда ввели солумедол - тоже. Но после
операции все изменилось! Нормальной реакцией человека была бы
слабость, страдания, головокружение. А Стэнтон вскочил с кровати,
стал все крушить, зверски убил человека, выпрыгнул из окна - и
ушел невредимым. То есть совершил такое, что невозможно пока ни
понять, ни объяснить.
  В этот момент Скалли очень захотелось увидеть его лицо, но
Малдер уже отвернулся - лифт остановился на четвертом этаже, где
находились операционные.
  - Что-то случилось во время трансплантации, - сказал Малдер,
понизив голос. - Что-то, полностью изменившее Перри Стэнтона.
  Они вышли в коридор.
  - О чем ты говоришь, Малдер, - покачала головой Скалли. -
Подсадка временного трансплантанта - вполне обычная и
безопасная процедура. Тем более что ожог занимал не слишком
большой участок - только правое бедро...
  Скалли еще не договорила, когда ее пронзила внезапная мысль.
  Участок действительно был небольшой, но трансплантант все-таки
контактировал с кровеносной и, следовательно, иммунной системой
пациента. Идея, высказанная Малдером, возможно, не лишена
оснований - Стэнтон мог подхватить что-нибудь через донорскую
кожу! "Нужно, конечно, как следует полистать литературу, -
подумала она, - хотя и так вспоминается прецедент, когда таким
путем пациентам передавался даже рак! Но вопрос в другом - какое
заболевание могло проявиться в форме внезапного зверсксого
припадка?!"
  - Может, какая-то форма менингита? - предположила она. -
Вообще-то немало болезней стимулируют проявления жестокости.
  - Ты не поняла, - усмехнулся Малдер. - Это был не просто
психический припадок. Стэнтон не просто заболел - он
переродился. Даже дочь отказывается его узнавать.
  Скалли вздохнула: слова Малдера - не просто гипербола. Их
следовало понимать буквально. Научные аксиомы этого человека
никогда особенно не интересовали. Но на сей раз она не пойдет на
поводу у его безудержных фантазий. Да, в деле Стэнтона кроется
какая-то тайна, но не мистическая, а медицинская. А это уже ее
специальность.
  - Иногда, - назидательно изрекла Скалли, - перерождение -
как ты выразился - заключено в самой природе заболевания.
  Между коридором и операционной было широкое окно, и Скалли
стала с интересом наблюдать, как доктор Бернстайн колдует с
лазерным скальпелем над участком тела пациентки чуть пониже
спины.
  Инструмент напоминал карандаш, соединенный длинной цепью
стальных шарниров с металлическим цилиндром около четырех
футов высотой. У основания цилиндра была педаль, нажимая на
которую, хирург регулировал силу и глубину проникновения луча.
  - Интересное сочетание, - заметил Малдер. - Новейшая
технология против изобретения тесячелетней давности.
  На коже пациентки красовалась огромная татуировка, луч лазера
медленно скользил по ее периметру, как бы съедая нанесенный
рисунок;
о том, что происходит какое-то физическое воздействие,
свидетельствовал лишь тонкий белый дымок - испаряющиеся
клетки эпидермиса. Пациентка была в сознании - местной
анестезии вполне хватало, чтобы исключить болевые ощущения.
  Подобную процедуру трудно было даже назвать операцией -
помимо хирурга и пациентки, в палате находилась только одна
сестра, следящая за монитором тонометра.
  - Ничто не вечно в наше время, - заметил Малдер. - Все
можно стереть, уничтожить...
  - Татуировка - весьма неудачный объект для философских
параллелей, - усмехнулась Скалли.
  Хотя и ей было немного жаль, что такое своеобразное
произведение искусства - лев с роскошной гривой (от которой,
правда, теперь остались одни огрызки), можно легко погубить.
  Немногие знали, что у Даны Скалли, тоже чуть пониже спины,
красуется изображение змеи, пожирающей собственный хвост.
  Иногда сама Скалли забывала об этом несмываемом свидетельстве
визита в филадельфийский танц-салон. Наверное, подобный
поступок был достоин разве что шестнадцатилетнего подростка;
однако, вспоминая о нем, агент Дана Скалли никогда не
раскаивалась в содеянном. Напротив - приятно осознавать, что ты
способна совершить нечто неожиданное. Да, она скептик, но не была
и никогда не будет конформистом. И это, возможно, одна из черт,
сближающих ее с Малдером...
  Через десять минут доктор Бернстайн закончил процедуру.
  Увидев, что его ждут, он выключил лазерный скальпель, отдал какие-
то распоряжения медсестре, стянул хирургические перчатки и быстро
вышел из операционной.
  - Насколько я понял, татуировки вас не беспокоят, -
предположил Бернстайн, когда они обменялись приветствиями. -
Чем могу служить?
  При ближайшем рассмотрении он оказался довольно высоким,
слегка полноватым и лысоватым. Самой примечательной деталью его
внешности были руки - огромные мускулистые лапищи.
  - Извините, что вынуждены вас отвлечь, доктор Бернстайн. Я -
агент Скалли, это - агент Малдер. Нас интересуют подробности
дела Перри Стэнтона.
  Хирург кивнул и задумался, массируя пальцы. Скалли заметила,
что его руки слегка задрожали.
  - Я в общем-то все рассказал следователю Баррет, - проговорил
Бернстайн. - И вряд ли могу сообщить что-то новое. Когда я
выходил из реабилитационной палаты, мой пациент вел себя
нормально, а когда вернулся - всего через несколько минут... он уже
выскочил в окно. То, что я увидел... жуткое зрелище, даже вспомнить
страшно. Не понимаю, как это могло случиться...
  "Типичный медик-практик, - подумала Скалли. - Как только
случается нечто, не вписывающееся в привычные схемы, он
приходит в полную растерянность. Даже жалко смотреть".
  - Действительно, это загадка, - согласилась она. - И мы
пытаемся ее разгадать, доктор Бернстайн. Поэтому позвольте еще
вопрос. Вы, как записано в карте, назначили Стэнтону солумедол
внутривенно?
  - Да, - подтвердил он. - После того как вы побеседовали со
следователем Баррет, она тут же спросила меня про солумедол. В
самом Деле, надо было рассказать ей об этом в первую очередь. Но...
  я не думаю, что дело в стероиде. Стэнтону уже вводили солумедол,
во время пневмонии. Это было сравнительно недавно, примерно три
года назад. Вряд ли за такой короткий отрезок времени организм мог
выработать подобную аллергическую реакцию.
  Скалли кивнула. Она обязана была задать этот вопрос, и получила
ожидаемый ответ. Окончательно отвергать версию со стероидом
нельзя, но показания хирурга сделали ее еще менее правдоподобной.
  Следовательно, наступило время прорабатывать другие версии. Что
скажет Малдер?
  - Доктор, постарайтесь вспомнить подробности операции. Как
она протекала, как реагировал пациент? Возможно, что-то показалось
вам необычным?
  Бернстайн тщательно вытер руки и произнес, чеканя каждое слово:
  - Я сотни раз делал подобные, с позволения сказать, операции. И
у меня никогда никаких сложностей не возникало. И на этот раз
процедура заняла не больше часа. Я промыл пораженный участок,
расправил трансплантант, пришил степлером...
  - Чем-чем? - недоуменно переспросил Малдер.
  Скалли украдкой усмехнулась, она-то прекрасно знала, о чем идет
речь.
  - Степлером, - повторил Бернстайн,   - Если интересуетесь, я
покажу вам это приспособление, оно в самом деле напоминает
обычный офисный степлер, только скрепки, естественно,
дезинфицированы и сделаны из особой стали. Потом я наложил
стерильную повязку, чтобы через три дня ее поменять, а недельки
через две заменить временный трансплантант постоянным. Скалли
вкратце объяснила Малдеру суть процедуры, когда они знакомились
с записями карте Стэнтона, но сейчас ей самой было интересно
выслушать пояснения специалиста.
  -  То есть, донорская кожа не приживляется навсегда? - быстро
уточнил Малдер.
  - Совершенно верно. Ведь организм пациента все равно ее
отторгнет. Спустя две недели мы пересаживаем больному участок его
собственной кожи. А временный трансплантант предохраняет рану
от проникновения инфекции и, кроме того, позволяет определить,
готов ли пациент к окончательной пересадке.
  - Но коль скоро больному подсаживается чужая кожа, очевидно,
принимаются какие-то меры предосторожности, чтобы исключить
возможность заражения инфекционными заболеваниями?
  Бернстайн внимательно посмотрел на Скалли. По выражению его
глаз она поняла, что хирург не раз задумывался над этим вопросом.
  Особенно в последнее время, после страшного происшествия, в
котором, видимо, винил и себя.
  - Если уж быть откровенным, - медленно начал он, - то
никаких особых мер не принимается. По крайней мере здесь, в
клинике. Мы получаем кожу из специального банка при Нью-
Иоркском департаменте пожарной охраны. В принципе именно они
отвечают за проверку трансплантантов на наличие вирусов. Но в
департаменте, в свою очередь, руководствуются записями в
карточках доноров. Естественно, если человек умер от какого-то
инфекционного заболевания, его кожу не возьмут - никто такой
труп и присылать не будет. Но если причина смерти иная - кожу
скорее всего примут в банк. А кто может дать гарантию, что
покойный не был носителем какого-то вовремя не обнаруженного
вируса...
  - Значит, определенный риск есть всегда. -
заключил Малдер. - Но скажите - какова вероятность
подхватить таким образом болезнь, которая проникнет в мозг и
сделает человека буйно помешанным?
  - Я бы сказал - вероятность ничтожно мала. Но исключать
ничего нельзя. Например, зарегистрированы случаи, когда
незамеченные меланомы внедрялись в организм пациентов после
пересадки кожи. Ведь механизм довольно простой: сначала через
дермис в переферийные сосуды, а затем, по магистральным сосудам
  - прямо в мозг. Таким путем движутся многие вирусы - герпеса,
СПИДа, энцефалита, менингита... можно долго перечислять. Но,
видите ли, присутствие этих вирусов в крови донора, как правило,
проявляется в виде симптомов. У такого донора кожу не возьмут.
  "Да, сознательно на это никто не пойдет, - подумала Скалли. -
Но человеку свойственно ошибаться". Вирусы маскируются, их не
просто обнаружить даже классному специалисту. Только вообразить
  - на кончике булавки умещаются миллионы вирусов!
  - Вспомните, пожалуйста, еще раз, как вел себя организм
Стэнтона после процедуры, - настаивал Малдер. - Возможно, вы
заметили какие-то незначительные симптомы? Что-нибудь, косвенно
указывающее на вирусное или бактериальное заражение.
  - Нет. А впрочем... была одна особенность. Да, теперь я
припоминаю. Только вряд ли это как-то связано с последующим
припадком.
  - Что именно?
  - Вот здесь, - Бернстайн указал на шею, чуть ниже затылка. -
Небольшое покраснение в форме правильного круга. Множество
мелких красных точек. Похоже на укус какого-то насекомого, только
покрупнее. Я, конечно, не аллерголог, но, по-моему, это может
указывать на какое-то серьезное заболевание.
  С последним утверждением можно было поспорить, однако
Скалли решила, что сейчас не время для теоретических дискуссий. В
первую очередь, следовало выяснить у Бернстайна все, что могло
помочь расследованию. Она открыла рот, готовясь задать следующий
вопрос, но хирург, посмотрев на часы, протестующе поднял Руку:
  - Прошу прощения, через несколько минут привезут следующую
пациентку. Подтяжка кожи лица. Вот так целый день - что
поделаешь, гражданки Америки требуют, чтобы мы дарили им
вечную молодость. Если у вас остались ко мне вопросы - я буду в
четвертой операционной, это дальше по коридору. И еще. Как только
появятся новости по делу Стэнтона, сообщите, пожалуйста, мне. У
нас были прекрасные отношения с Терри Нестор, а Стэнтон... он ведь
все-таки мой пациент. В том, что случилось, так или иначе есть моя
вина.
  Бернстайн еще раз извинился и вышел. Скалли почувствовала, как
к ней постепенно возвращается энергия. Бессонная ночь тут же была
забыта. Если Малдера бодрила щекочущая нервы тайна, то его
напарницу - близость ее разгадки.
  - Теперь по крайней мере ясно, что делать дальше, - сказала
она. - Пусть Баррет охотится на Стэнтона, а мы пока выясним, не
была .ли кожа, которую ему приживили, чем-нибудь инфицирована,
и не могла ли эта инфекция вызвать припадок. Надо действовать как
можно быстрее, пока они еще кого-нибудь не заразили.
  Малдер ответил не сразу. Он подошел к раковине - Бернстайн
забыл закрыть кран - и подставил руку под струю, задумчиво
наблюдая, как разлетаются брызги.
  - Скалли, скажи мне честно, ты действительно уверена, что
инфицированной кожей можно все объяснить?
  Скалли уперлась тяжелым взглядом в его могучую спину. Как
всегда, их мысли движутся в разных направлениях.
  - Абсолютно уверена. И показания Бернстайна это
подтверждают. Да, скорее всего Стэнтон подхватил что-то от
трансплантанта, это "что-то" проникло в мозг и вызвало в нем
серьезные изменения. Так это или нет - мы выясним, проследив
весь путь донорской кожи. Опять-таки, станет ясно, что делать со
Стэнтоном, когда его поймает. А еще лучше предупредить
подчиненных Баррет, чтобы приняли меры предосторожности. Знать
бы только, какие именно.
  Малдер аккуратно завернул кран, насухо вытер руки и бросил
через плечо:
  - Значит, будем стряпать обвинительный приговор микробу?
  - Я готова выслушать любую другую версию, если она
достаточно правдоподобна.
  - Интересная штука: когда медик сталкивается с чем-то
необычным, он тут же начинает искать подходящий микроб, на
который можно все спихнуть. Причем желательно, чтобы его даже в
микроскоп не было видно, - а то какой-нибудь неуч, чего доброго,
захочет проверить его убедительную версию. Классический пример
научного консерватизма.
  - Я же сказала - если у тебя есть соображения, говори, и нечего
тянуть, - поморщилась Скалли. - Критиковать ведь легче всего.
  - Да нет, в целом я с тобой согласен. Основная задача сейчас -
найти, где и у кого взяли кожу, а в конечном итоге - определить,
почему добряк Перри Стэнтон в одночасье превратился в маньяка-
убийцу. Только, боюсь, микроскоп нам ничем не поможет.
  - Что ты имеешь в виду? Малдер остановился у двери и,
усмехнувшись, сказал:
  - Для того чтобы раздавить голову медсестры, понадобился бы
очень большой микроб.
  Они уже подходили к лифту, когда в окне операционной напротив
появился очень высокий, худощавый молодой человек. Хирургичес-
кая маска почти полностью скрывала его желтовато-смуглое лицо;
из-под розовой медицинской шапочки выбивалась прядь глянцево-
черных волос. Узкие щелки глаз внимательно смотрели вслед
Малдеру и Скалли. Как только агенты ФБР скрылись из виду,
молодой человек достал из кармана маленький сотовый телефон и
ловким движением длинных пальцев набрал нужный номер. Когда на
другом конце линии подняли трубку, он быстро сказал несколько
фраз на непонятном певучем языке. Его низкий баритон звучал
приглушенно, но молодой человек так спешил, что забыл снять
маску. Выслушав ответ, он кивнул и сразу же спрятал телефон в
карман.
  И вдруг по его гибкому телу прошла сладкая дрожь. Он зажмурил
глаза и блаженно улыбнулся.
  Его ждет нечто гораздо большее, чем просто четкое исполнение
приказания. Ему предстоит испытать наслаждение, с которым не
сравнится даже эротический экстаз.
  
  

                  4

  Спустя двадцать минут Малдер и Скалли, поеживаясь от
искусственного холода, внезапно сменившего июльскую духоту,
вошли в большое подвальное помещение, расположенное под
главным корпусом Центральной клиники. Вслед за ними в коридор
морга, переваливаясь словно утка, вошел заведующий...
  Как они и предполагали, установить, откуда прибыла кожа для
пересадки, оказалось несложно. Но затем начались проблемы,
несколько поколебавшие уверенность Скалли в скором и успешном
завершении дела и заставившие ее признать, что чисто медицинским
расследованием дело не ограничится. Когда они обратились в банк
кожных трансплантантов, выяснилось, что  шесть контейнеров с
кожей донора Перри Стэнтона исчезли. Правда, администратор не
усмотрела в этом ничего криминального.
  - Через наш банк каждую неделю проходят тонны кожи, -
сказала она, отмахнувшись, - а бюджетное финансирование - сами
понимаете, какое. Немудрено, что в таких условиях сотрудники
допускают некоторую халатность. Этот случай - далеко не первый.
  Впрочем, визит в банк оказался не безрезультатным - они не
нашли образцы кожи, зато узнали, кто был донором. Деррик Каплан,
ныне лежащий в одной из ячеек морга Центральной клиники.
  Однако Малдера в отличие от Скалли не удовлетворили слова
администратора. На его взгляд, объяснять исчезновение кожи
случайностью было, по меньшей мере, наивно. Но сейчас он решил
не затевать дискуссий. Пока полиция охотится за Перри Стэнтоном, у
них есть время, чтобы найти и эксгумировать останки человека,
ставшего его донором.
  Заведующего моргом они обнаружили мирно дремлющим за
столом в своем кабинете. Именно таким Малдер представлял себе
управляющего трупохранилищем - Лиф Экклмен оказался не-
высоким, коренастым субъектом неопределенного возраста с
взъерошенными волосами и пухлыми, оттопыренными губами.
  Ярким дополнением к его образу служила недопитая бутылка "Джек
Дениэлз", стоящая под столом, - пьянство на работе обычный
грешок работников морга...
  - Вечером в пятницу дежурили два паренька из медицинской
школы, - сказал Экклмен, подходя к шкафу с архивными
документами. Говорил он хрипло и медленно - то ли не успел
окончательно проснуться, то ли не протрезвел после последней дозы.
  - Джош Кемпер, так звали одного, а его приятеля... Майк, по-моему.
  Работали в шестой операционной, этажом выше. Когда закончили,
все как следует убрали. По крайней мере, жалоб от хирургов не
поступало.
  Открыв дверцы шкафа, он стал рыться в папках. "Это надолго", -
подумала Скалли и подошла к противоположной стене, полностью
занятой огромным стеллажом с нумерованными ячейками. А ведь это
только один из восьми залов морга. "Нью-Йорк - очень крупный
город, - подумала она. - Живому трудно подыскать хорошую
квартиру, для мертвого непросто найти свободный ящик..."
  - Нашел! - голос Экклмена гулко прокатился под каменными
сводами. - Второго парня звали Майк Лифтон. Оба учатся на
третьем курсе школы Колумбия. Заявка оформлена на три
пятнадцать. Покойник - Деррик Каплан, около двадцати пяти лет.
  Блондин, глаза голубые. Ячейка номер пятьдесят два.
  Малдер побежал к стеллажу.
  - Я пока полистаю карту, мистер Экклмен, - сказала Скалли. -
Если вы, конечно, не возражаете.
  Экклмен пожал плечами.
  - Листайте на здоровье. Только там читать почти нечего. Каплан
поступил в реанимацию с жалобами на боли в области груди. Умер в
блоке реанимации. Разрыв аорты. Среди документов обнаружился
донорский билет. Ребята из банка кожи подсуетились первыми -
глазодёры застряли в пробке и приехали к шапочному разбору. Да,
ночка была горячая. После той аварии притащили семь трупов. И
только у одного покойника нашли ястребиную приманку - не
повезло трансплантаторам.
  - Как вы сказали - ястребиная приманка? - удивленно
переспросила Скалли.
  - Так мы называем донорский билет, - пояснил Экклмен. - В
морге быстро становишься циником. Хотя я лично циничным это
название не нахожу. Падальщики - птицы полезные. Если бы не
они, сколько добра сгнило бы даром! Ребята из хранилищ
трансплантантов чем-то похожи на них, вам не кажется?
  Малдеру не хотелось рассуждать на подобную тему. К тому же
время не позволяло вести досужие разговоры. Он ухватился за
металлическую ручку контейнера, секунду помедлил и потянул ее на
себя. Ящик с дребезжанием выкатился из гнезда...
  Внутри было пусто. Несколько мгновений оба агента молча
смотрели в контейнер, словно ожидая, что труп все-таки появится.
  - Мистер Экклмен, - позвала Скалли. Заведующий моргом
подошел поближе, вытаращил глаза и оттопырил нижнюю губу.
  Потом
издал короткий нервный смешок.
  - Эге! Непорядок. Вы уверены, что это именно пятьдесят второй
контейнер?
  Малдер наклонился и еще раз проверил номер.
  - Тело могли положить в другой ящик?
  - Вообще-то нет. Но когда начинается напряженка, как той
ночью... А потом - мальчишки, у них ведь мозги забиты черт-те-
чем.
  Экклмен поспешил к шкафу с архивами. Скалли углубилась в
изучение карточки Каплана.
  - Ну как, нашла что-нибудь? - поинтересовался Малдер
  - Ничего. Ничего, имеющего отношение к вирусным инфекциям.
  Но, пока мы не видели труп, выводы делать рано. Образец его кожи
  - это минимум того, что нам нужно.
  "Да, образец кожи, - подумал Малдер. - Который исчез, как и
тело. Это что, тоже случайное совпадение? Ну да ладно, постараемся
не торопиться с выводами". Он оглянулся на Экклмена. Пьянчужка
вполне мог неправильно записать номер ячейки.
  - Я проверю все шесть ячеек, которые заполнили той ночью, -
пробормотал заведующий, неся под мышкой целую стопку карточек.
  - Потом перетряхну пустые. Найдем, найдем вашего парня!
  Судя по всему, от похмельного синдрома не осталось и следа.
  - Так... Ячейка шестьдесят три. Здесь все нормально. Анджела
Доттер, множественные переломы грудной клетки. Рулевым колесом
припечатало. Пятьдесят четыре - порядок. Пятьдесят пять - тоже
все сходится. Вот еще один парень после той аварии. Лет двадцать,
не больше...
  Вдруг Экклмен охнул и взмахнул руками, словно опасаясь
потерять равновесие. Карточки выпали у него из рук и рассыпались
по полу.
  - Ч-черт возьми... Не может быть!
  - Что такое? - в один голос спросили Малдер и Скалли.
  Экклмен снял с ноги трупа бирку и поднес ее к самым глазам.
  - Деррик Каплан. Это он. Ничего не понимаю.
  Труп лежал в напряженной позе. Невидящие бледно-голубые глаза
были широко открыты Экклмен расстегнул пластиковый мешок и
сразу стало понятно, что его так изумило. Кожа трупа была
совершенно нетронутой.
  - Ч-черт, - повторил Экклмен. - Похоже, любители падали
обклевали кого-то другого.
  - Как так?
  Вместо ответа Экклмен бросился открывать нижние ячейки,
награждая каждую цветистым ругательством.
  - Я не виноват, - бормотал он. - Я тут ни при чем. Меня
вообще здесь не было.
  И вдруг он замолк, словно подавился собственными словами.
  Последний контейнер оказался пуст, как и все предыдущие.
  - Мать твою так... Если эти сукины дети не воткнули огрызок
поверх другого трупа - значит, его здесь и вовсе нет.
  Малдер осмотрел длинный ряд открытых ячеек и с удивлением
обнаружил, что скорее заинтригован, чем раздосадован.
  - Мы можем хотя бы узнать, о ком идет речь? - спросил он.
  - Скорее всего о том, кто лежал на месте Деррика Каплана, -
логично предположила Скалли. - Мистер Экклмен, вы уверены, что
в пятьдесят второй ячейке непременно находился один из погибших
в ночь с пятницы на субботу?
  Экклмен закивал, как механическая кукла, присел на корточки и
стал судорожно копаться в рассыпанных по полу документах.
  - Вот он! Некто Джон Доу. Поступил в блок интенсивной
терапии с места аварии. И приметы практически те же - блондин,
глаза голубые, только чуть помоложе. Да, вот еще - на правом плече
большая татуировка, изображающая дракона.
  - И он тоже скончался от ран, полученных в аварии, -
продолжила аналогию Скалли.
  Какое-то время Экклмен вчитывался в каракули врача,
заполнявшего карту, потом покачал головой.
  - Странно, но на теле Доу не было ни одного серьезного
внешнего повреждения. Два интерна, которые пытались его откачать,
так и не поняли, от чего он умер. Вскрытие планировали провести
завтра, в восемь утра.
  Скалли переглянулась с Малдером. Тело исчезло за пять часов до
экспертизы! Здесь кроется что-то более серьезное, чем случайность
или разгильдяйство.
  - Пойду докладывать, - обреченно махнул рукой Экклмен. -
Администратор, естественно, зажарит мою задницу себе на завтрак.
  И это будет ужасно несправедливо. Не я же обгладывал этот
проклятущий труп...
  Продолжая причитать, он медленно побрел из холодильного блока.
  - Ну, ничего, - сказала Скалли, продолжая листать карточку. -
В крупных солидных заведениях часто бывает кошмарная
неразбериха. Но если что-то пропадает среди ночи, то, как правило,
часов в восемь утра оно обязательно где-то всплывает. Во всяком
случае, тех двух студентов следует разыскать. Если профессор
Стэнтон заразился чем-нибудь от Джона Доу, в первую очередь,
именно этим молодым людям следует сказать "спасибо". Хотя они,
конечно, не подозревали, что выйдет такая штука.
  "Да, - подумал Малдер, - теперь, когда исчезли и труп, и кожа,
единственное звено, с помощью которого возможно восстановить
цепь событий - два студента медицинской школы". Но все его
вибрирующее от волнения нутро восставало против упрощенного
подхода Скалли. Черный провал пустой ячейки в стене морга сулил
открытия гораздо более удивительные, чем вирусная инфекция, пусть
даже самая нетривиальная. Малдер чувствовал себя гробокопателем,
у которого из-под носа увели труп, увешанный драгоценностями.
  Джон Доу - вот ключ к разгадке тайны трагедии в
реабилитационной палате!
  

                  5

  Зеленые осколки битых бутылок сверкали в свете уличного
фонаря, будто горсть рассыпанных изумрудов. Перри Стэнтон,
расставив ноги для устойчивости, затуманенным взором рассмат-
ривал следы пребывания не в меру веселой компании на улице
Бруклина...
  И вдруг страшная боль ударила ему в голову, костлявые плечи
задрожали под разорванным больничных халатом. Острые зеленые
осколки манили к себе, обещая избавить от невыносимой муки.
  Стэнтон запрокинул голову и издал глухой протяжный стон,
надолго повисший в прохладном ночном воздухе. Мышцы ног
судорожно напряглись, вынуждая жаждущее покоя тело двигаться
вперед. Но Стэнтон все же сумел побороть этот порыв и рухнул на
битое стекло, выгнув спину и широко раскинув руки.
  Он катался по усыпанному стеклом асфальту, превращая осколки в
пыль. Облегчение не приходило. Стекло продирало в халате огромные
дыры, но ничего не могло поделать с ужасным зудом. Словно сотни
тысяч крохотных прожорливых насекомых облепили Стэнтона со
всех сторон. Медленно и неотвратимо весь мозг профессора
заполнила одна единственная мысль: "Я больше так не могу!" Даже
самая простая команда, рождавшаяся в голове, с огромным трудом
достигала дрожащих мускулов. Стэнтон закрыл лицо руками,
беззвучно вопрошая: "Что это, что?!" И тут же с ужасом отдернул
ладони - липкая теплая жидкость залила глаза. Кровь! Опять кровь!
  Стэнтон вскочил на колени и на четвереньках пополз вперед,
судорожно всхлипывая. Адский зуд мешал четко мыслить, но даже
он не мог хотя бы временно стереть из памяти хруст черепа
медсестры, ее вылезшие из орбит глаза. И кровь. Потоки, фонтаны
крови, ударившие во все стороны... Но ужасней всего была ярость,
которая не утихала, а разгоралась с новой силой. Ее рождал
невыносимый зуд, и она кипела, заливая тело раскаленной волной.
  Первая волна накатилась, когда Стэнтон, ничего не подозревая,
лежал на больничной койке и думал о том, что скоро встанет на
ноги... Мгновение спустя он не встал, а вскочил. Горячая пульсация в
мозгу разом уничтожила все если, оставив лишь способность
ощущать.
  Ощущать страшный, невыносимый, пожирающий заживо зуд.
  Белая расплавленная ярость отчаянно требовала выхода. - и нашла
его, когда над Стэнтоном склонилась медсестра. Она улыбалась, она
посмела улыбаться!
  Улыбка мгновенно исчезла с ее лица, но было поздно - Стэнтон
уже схватил обеими руками ее голову. А потом - истошный вопль,
хруст, кровь...
  Но это не принесло облегчения. Кипящая ненависть требовала
продолжать. И Стэнтон, не в силах сопротивляться, бросился
крушить все, что попадалось под руку. Только однажды в ужасном
кроваво-красном мареве блеснул лучик рассудка, который успел
оформиться в мысль:
  "Бежать!" Туман тут же сгустился вновь, но новое устремление
потеснило ярость. Стэнтон понимал, что действует по чужой воле.
  Им властно командовала его кожа - все приказы исходили именно
оттуда. На малейшую попытку сопротивляться кожа отвечала
мучительным зудом. Она превратилась в чужеродную оболочку,
враждебную остальному телу. Стэнтон чувствовал это и ничего не
мог сделать.
  ...Осколки стекла с тихим звоном осыпались с изодранного халата.
  Помутневшие глаза смотрели вдаль. Стэнтон не знал, где находится.
  Ему и не нужно было этого знать. Потому что он услышал вой сирен.
  Значит, они уже близко. И надо бежать. Все равно куда, лишь бы ока-
заться подальше от них. Если они настигнут его, снова будут крики,
хруст костей и кровь, кровь...
  Отчаянный визг тормозов заставил Стэнтона обернуться. Сквозь
пелену, застилающую глаза, он увидел стремительно
приближающееся такси и искаженное ужасом лицо шофера,
вывернувшего баранку, Стэнтон замер посреди дороги, и в
следующее мгновение радиатор автомобиля ударил ему в ногу.
  Стэнтон посмотрел на машину, отлетевшую к тротуару, потом на
согнутый обломок бампера, лежащий на улице. Водитель уже
открывал дверь. Сейчас он выйдет и бросится к нему. Нет! Только не
это!!
  Но зуд снова начал пожирать его кожу, быстро распространяясь от
бедер к голове. Нет, нет, нет!!
  Водитель такси - высокий, худощавый негр - хотел наорать на
старого идиота, путающегося под колесами, но, увидев вмятины на
кузове своего автомобиля, обомлел.
  - Эй, мистер, - несмело окликнул он профессора, - вы в
порядке, а?
  "Все, пропал мальчишка!" - пронеслось в голове у Стэнтона.
  Кожа вспыхнула, как газетная бумага, и расплавленная ярость, точь-
в-точь как тогда, в палате, залила сознание. Неимоверным усилием
воли Стэнтон попытался остановить импульс, идущий из
пораженного мозга, прежде чем он достигнет мускулов и приведет их
в Действие. Он силился вспомнить себя таким был всю жизнь -
мягким, робким, вообразить, что рядом стоит любимая дочь...
  Но, как только миллионы невидимых насекомых вонзили в него
свои жала, все отрывочные мысли, собранные с таким трудом,
рассыпались в прах, так и не успев выстроиться в цепочку. Лицо
Стэнтона исказила гримаса неудержимой злобы.
  Только сейчас водитель заподозрил неладное. Коротко вскрикнув,
он начал отступать, но панический ужас сковал его ноги судорогой.
  - Беги! - это было последнее, что смог выдавить Стэнтон.
  Заскрежетав зубами, он вытянул вперед руки, растопырил пальцы и,
пошатываясь, двинулся на таксиста. Увидев у своего лица
напряженные окровавленные ладони, негр наконец понял все, и это
вывело его из ступора. Юркнув вниз и влево, таксист завопил - и
бросился наутек. Стэнтон, хватая руками воздух, побрел следом.
  "Беги... беги... беги..." - нескончаемым эхом звенело в его ушах.
  
  

                  6

  Небо над крышами кампуса медицинской школы было
невыразительно серым. "Около пяти", - определил Малдер, даже не
взглянув на хронометр. В мышцах появилась характерная неприятная
вибрация - свидетельство того, что он не спал больше суток. Долго
в таком режиме не протянуть - так подсказывал здравый смысл. Но
профессиональный азарт и чувство долга перед жителями
дремлющего в утренней прохладе Нью-Йорка не давали суперагенту
сомкнуть глаза.
  Несколько минут назад позвонила Скалли и сообщила последние
новости. Профессор Стэнтон объявился в северном Бруклине, где в
него резалась машина. Точнее, он врезался в нее, основательно
покорежив кузов. Водителю чудом удалось спастись. Полиция
надежно оцепила прилегающие кварталы, и теперь, уверяла Скалли,
задержание Стэнтона было делом ближайших часов.
  Но полицейские даже не представляли, какая опасность им грозит.
  Их следовало предостеречь, но от чего именно?.. Скалли и Малдер
приняли решение действовать порознь - обычно они поступали так
в случае крайнего цейтнота. Сейчас уже не столь важно, чья версия
окажется правильной. Вирусы были тому виной, или воздействие
таинственных перерождающих сил - Перри Стэнтон представлял
собой смертельную угрозу для окружающих. А возможно, и не
только он. Следовало как можно скорее отыскать и допросить
студентов, собиравших злополучную донорскую кожу.
  На третий этаж большого каменного здания Малдер взбежал всего
за полминуты. Скользнув подошвами по мраморным плитам пола, он
остановился у двустворчатой двери лаборатории.
  Сквозь круглое окошко в одной из створок Малдер увидел
просторную квадратную комнату, уставленную стальными столами.
  На некоторых из них лежали трупы, запакованные в непрозрачные
полиэтиленовые мешки. Каждый стол был снабжен стоками для
крови и кюветой для сбора органов.
  Когда Малдер наконец решился открыть дверь, его едва не
вывернуло наизнанку. Он никогда не отличался брезгливостью, тем
более что за время работы успел повидать десятки обезображенных
трупов. Но здесь все было иначе. Атмосфера этого заведения
наводила на мысль, что человеческое тело - не более чем кусок
мяса. Здесь никто не задумывался о смысле жизни, душе и даже о
Боге. Столь непохожих при жизни людей привели к общему
знаменателю скальпель, стальной стол и никелированная кювета.
  Малдер стиснул зубы и вошел в лабораторию.
  В нос ударил тяжелый запах формальдегида, и содержимое
желудка - к счастью, не слишком обильное, - немедленно
устремилось вверх по пищеводу. Малдер переборол естественную
реакцию организма, огляделся и сразу увидел того, кого искал.
  Долговязый, по-мальчишески угловатый молодой человек
производил какие-то манипуляции с извлеченным из мешка трупом.
  Его короткие рыжие волосы были всклокочены, халат расстегнут,
серая футболка небрежно свисала поверх мятых бордовых
спортивных штанов. На столе перед ним, помимо вскрытого трупа,
лежала толстая книга, в которую молодой человек внимательно
смотрел. Майк Лифтон, похоже, был полностью поглощен своим
занятием, во всяком случае, Малдера он заметил, только когда тот
подошел вплотную.
  Но стоило молодому человеку поднять глаза, Малдеру почудилось
что-то неладное. Увлеченностью работой никак нельзя было
объяснить сами собой закрывающиеся веки и подрагивающие губы.
  Что с ним? Болен? Или просто устал?
  Лифтон откашлялся, после чего его мертвенно-бледные щеки
порозовели, и сказал смущенно:
  - Извините, я не заметил, когда вы вошли. Чем могу быть
полезен?
  Малдер посмотрел на его руки в окровавленных перчатках, на
скальпель, аккуратно зажатый между указательным и большим
пальцем, и мягко произнес:
  - Это вы извините, что я оторвал вас от дела. Я из ФБР. Агент
Фокс Малдер. Ваш сосед в общежитии подсказал, где вас найти.
  Повисла тягостная пауза. Молодой человек отложил скальпель в
сторону. Малдер невольно проследил за его рукой и уперся взглядом
в разрезанный живот трупа. Он напоминал распоротый мешок,
набитый мертвыми черными змеями. Это малоприятное зрелище
обладало странной притягательностью.
  Когда Малдер снова поднял глаза, оказалось, что Майк смотрит на
него с откровенным испугом.
  - ФБР?.. Значит, я что-нибудь натворил? Он опять закашлялся.
  "Смахивает на воспаление легких", - подумал Малдер. На лице
мальчишки выступили капли пота, его явно лихорадило.
  - Вы, кажется, не слишком хорошо себя чувствуете, мистер
Лифтон, - скорее констатировал, чем спросил, Малдер.
  - Зовите меня просто Майк. Так, ерунда, простудился немного.
  Тут еще всю ночь привилось проработать, формальдегида
нанюхался, а у меня на него аллергия. Так что случилось?
  Его руки мелко дрожали. Что это - нервы или еще один симптом
лихорадки? Несмотря на свое особое мнение, Малдер постоянно
держал в уме и "микробную" теорию Скалли. Сейчас Скалли,
наверное, входит в комнату Джоша Кемпера. В каком состоянии она
его обнаружит? Вполне возможно, у Кемпера сейчас наблюдаются
сходные симптомы. Простуда? Или зловещие признаки чего-то
гораздо более серьезного?
  - Я хотел обсудить с вами процедуру взятия донорской кожи,
которую вы с вашим коллегой Джошем Кемпером производили в
прошлую пятницу ночью.
  Лифтон попятился от стола, и его руки бессильно повисли вдоль
худосочного тела.
  - Мы сделали что-то не так?
  Судя по тону, каким был задан вопрос, визит агента ФБР не
оказался для юноши слишком большой неожиданностью.
  - Видите ли, у нас есть все основания полагать, что вы и ваш
товарищ... как бы это сказать... обработали не тот труп.
  Лифтон медленно смежил веки. Его впалые щеки побледнели
сильнее прежнего.
  - Я так и знал. Я предупреждал. Но Джош настаивал. Он уверял,
что Экклмен спьяну просто перепутал бирки. "Смотри, - говорил,
  - все как в карточке: блондин, глаза голубые, никаких внешних
повреждений". Вот и достукались.
  - А почему вы решили, что взяли из морга не тот труп?
  Лифтон вздохнул, вытер рукавом пот со лба и пробурчал:
  - Нужно быть слепым, чтобы не заметить. Во-первых,
татуировка. У трупа на правом плече был наколот дракон. Во-
вторых, покраснение на шее. Об этом в карточке не говорилось ни
слова.
  Интересно. Малдер отлично помнил, что Бернстайн тоже заметил
кожное раздражение на шее трупа.
  - Какое покраснение? Можете описать подробнее?
  Лифтон повернул голову и указал на шею чуть пониже затылка.
  - Вот здесь. Правильной круглой формы, многочисленные
красные точки, как сыпь, только больно уж аккуратная. Джош
сказал, что это ерунда. Наверное, он был прав, только загвоздка в
другом. Когда покойник прибывает в морг из блока интенсивной
терапии, даже такую ерунду обязательно указывают. Если напрямую
  - через приемное отделение, - другое дело, им не до того. А в
интенсивке всегда все запишут.
  Малдер кивнул. Тело Джона Доу привезли непосредственно из
пункта "скорой". А Деррик Каплан умер в реанимации. Майкл
Лифтон оказался сообразительным пареньком. Непонятно только,
как он мог позволить однокашнику уговорить себя начать процедуру,
предварительно ничего не проверив.
  - Ну а что вы сделали с телом, когда закончили процедуру?
  Лифтон бросил на него недоуменный взгляд исподлобья.
  - Как это что? Вернули в морг, естественно.
  - В ту же ячейку, откуда взяли?
  - Само собой. Пятьдесят какая-то. То ли пятьдесят вторая, то ли
пятьдесят четвертая, не помню точно. Вообще-то у меня хорошая
память на цифры. Но работа по ночам в течении целой недели -
сами понимаете.
  Малдер снова кивнул. Хотелось бы верить, что состояние
мальчишки - результат бессонницы. Впрочем, выяснить это
необходимо немедленно.
  - Вам нужно срочно провериться у врача, - сказал он Лифтону.
  - Есть опасения, что вы подхватили от Джона Доу какую-то
инфекцию.
  Лицо студента стало белее его халата.
  - Что вы имеете в виду?.. Разве он умер от инфекционного
заболевания?
  - Мы не знаем, отчего именно он умер. Поэтому и посылаем вас
на проверку.
  Лифтон как-то сразу осел. Его губы опять задрожали, а из груди
вырвался лающий кашель.
  -- Вам следует немедленно закончить работу и идти в отделение
интенсивной терапии, - отрезал Малдер.
  Рассуждать о том, чья теория вернее - его или Скалли, некогда.
  Майк Лифтон болен, и в этом не оставалось сомнений. Его состояние
ухудшалось на глазах. "Как там второй, - думал Малдер,
нетерпеливо похрустывая суставами пальцев, пока студент зашивал
живот трупа. - Только бы Скалли успела вовремя!"
  - Мистер Кемпер! Мистер Джош Кемпер! - голос Скалли
словно разбивался о тяжелую запертую дверь. - Я агент ФБР. Со
мной комендант общежития. Если вы не откроете, мы будем
вынуждены войти сами!
  Приложив ухо к двери, она прислушалась, но услышала только
стук собственного сердца. Скалли обернулась к кряжистому мужчине
в серой форменной рубашке и решительно кивнула. Митч Батлер
поднял увесистую связку ключей, подбирая нужный. Скалли готова
была выругаться, наблюдая, как неловко он орудует толстыми, как
колбаски, пальцами. У них в запасе не было ни секунды!
  Когда первая попытка достучаться до Кемпера закончилась
неудачей, Скалли вызвала "скорую". К сожалению, бригада не могла
появиться мгновенно, а тут еще пришлось едва ли не через силу
тащить толстяка коменданта с первого на четвертый этаж. Когда
Батлер, пыхтя, карабкался по лестнице, Скалли была близка к тому,
чтобы взвалить его себе на спину.
  - Ага, вот он наконец! - облегченно выдохнул,   комендант,
показывая маленький латунный ключ - Апартаменты четыре-
двенадцать.
  Скалли, не церемонясь, схватила ключ, одним движением открыла
замок и толкнула дверь.
  - Мистер Кемпер! Джош!
  Войдя в комнату, Скалли быстро осмотрелась. не слишком
просторно, хотя мебели почти нет:
  большое кресло, телевизор напротив, фотообои во всю стену с
изображением двух симпатичных псов в смокингах, да еще на полу,
вместо ковра, кучи белья, давно ждущего стирки. Скалли вспомнила
свои студенческие годы - выкроить часок для стирки было
практически невозможно. Она была так же молода, как жилец этих
апартаментов, и так же напряженно занималась. На износ.
  - Сколько всего комнат? - крикнула она коменданту, который
шумно отдувался после беспримерного восхождения на четвертый
этаж.
  - Вот эта, еще кухня и спальня, - не сразу отозвался Батлер. -
Да вы пройдите.
  Через дверь в боковой стене Скалли попала в небольшой
коридорчик, ведущий в крохотную кухню. На деревянном столе,
больше напоминающем тумбочку, стояла открытая коробка апель-
синового сока. Кроме этого - никаких признаков жизни. Не
задерживаясь, Скалли пересекла кухню и оказалась в следующем
коридорчике. В полумраке она едва не упала, споткнувшись о мешок
с постельными принадлежностями, лежащий у дверей второй
комнаты. В центре спальни стояла кровать, на голом матрасе
валялись конспекты и научные журналы. Но Кемпера не было и
здесь.
  - А где ванная? - крикнула она коменданту.
  - Как раз из спальни вы в нее и попадете. Скалли поискала
глазами дверь и обнаружила
ее в самом неподходящем месте - в углу за шкафом.
  - Планировочка... - процедила она, рывком поворачивая
дверную ручку...
  Кемпер был в ванной. Раздетый до пояса, он лежал но полу лицом
вниз, обхватив рукой сточную трубу. Другая рука неестественно вы-
вернулась за спину. Скалли быстро нагнулась и положила ладонь на
шею студента. Пульс не прощупывался. Тело было еще теплым, но
кожа уже приобрела мертвенно-серый оттенок.
  Заметив, что суставы еще подвижны, Скалли осторожно оторвала
руку Кемпера от трубы и с трудом перевернула тяжелое тело на бок.
  На мальчишеском лице застыло выражение предсмертной муки -
глаза навыкат, рот напряженно открыт. Скалли надавила
указательным пальцем на щеку Кемпера и быстро отдернула руку.
  Кожа побелела, а потом приобрела первоначальный оттенок. Это
означало, что смерть наступила не более четырех часов назад, но
никак не менее двух. Судя по неестественной позе трупа и гримасе на
лице, Кемпер бился в конвульсиях. На теле не было никаких
видимых повреждений - следовательно, причиной смерти стал не
удар при падении, а что-то другое. Она повернула голову Кемпера
набок. Нет, шея чистая. Впрочем, отсутствие красного пятна еще не
гарантия, что Доу не передал Кемперу инфекцию. Болезнь часто
проявляется в разных симптомах.
  Вздохнув, Скалли пустила в умывальнике горячую воду и
принялась тщательно отмывать руки с мылом. Она прекрасно
осознавала, что это лишь полумера и что она рисковала, даже просто
войдя в эти апартаменты. Однако вероятность воздушно-капельного
заражения ничтожно мала - инфекции, передающиеся таким путем,
едва ли могут убить молодого, полного сил человека за считанные
часы. Кроме того, разгуливающий на свободе Стэнтон уже успел бы
спровоцировать в городе мини-эпидемию - между тем ничего
подобного не произошло. Скорее всего таинственный вирус
скрывался в крови больного. Значит, в группу риска, помимо двух
студентов, попадала хирургическая бригада Бернстайна и, возможно,
врачи и санитары "скорой помощи", которая привезла Джона Доу.
  - Миссис Скалли! - Комендант все еще не Добрел до ванной. -
Что у вас там?
  - Мистер Батлер, спускайтесь вниз и ждите "скорую". Я подойду
через несколько минут.
  Скалли подождала, когда стихнут вдали тяжелые шаги
коменданта, вытерла об одежду руки и достала из кармана сотовый
телефон. Малдер ответил после второго сигнала.
  - Где ты сейчас находишься? - спросила она.
  - В медицинской школе. А точнее - в реанимационном блоке.
  Скалли покосилась на труп. Послышалась сирена "скорой" - то
ли за окном, то ли из динамика телефона.
  - Значит, ты нашел Майка Лифтона?
  - Да. Но в каком состоянии! Скалли, с ним что-то неладное.
  Когда я привел его сюда, у него были все симптомы сильнейшей
простуды. Несколько минут назад врачи сказали, что он впал в кому.
  Скалли кивнула. Пока все сходится. Налицо признаки вирусной
инфекции, постепенно достигающей мозга. По мере ее
распространения меняются симптомы - сначала простуда, потом
психический припадок или конвульсии. В финале скорее всего -
смерть.
  - Малдер, надо немедленно проинформировать Службу по борьбе
с инфекционными заболеваниями. Пусть разыщут всех, кто
контактировал с Джоном Доу. Промедление равноценно смерти -
возможно, многих уже сейчас невозможно спасти.
  Малдер не ответил. Неужели он еще упорствует в своем
заблуждении? Или встреча с Лифтоном его все-таки в чем-то
убедила? Впрочем, он вряд ли поспешит это признать.
  Наконец в динамике снова раздался голос Малдера.
  -- А Джош Кемпер? С ним тоже дело паршиво?
  - Более чем, - мрачно отозвалась Скалли.
  - Он мертв, Малдер, мертв уже несколько часов. Я не знаю, чем он
заразился от Джона Доу, но вирус распространяется очень быстро и
еще быстрее убивает.
  - Значит, по-твоему, именно вирус заставил Стэнтона убить
медсестру?
  - Не "по-моему", а так и есть. Существует несколько видов
микроорганизмов, вызывающих воспаление мозга и неадекватные
психические реакции. Что касается Стэнтона, то сотворить что-
нибудь подобное ему больше не удастся. Болезнь, видимо, уже
подточила его силы.
  Она услышала возбужденные голоса в коридоре - прибыли
санитары.
  - Малдер, я заканчиваю. "Скорая" уже здесь, поеду с ними в
клинику. Узнаю, что за микроб скосил Кемпера, и спать. Устала, как
черт. Ты, Думаю, тоже.
  На этот раз возражений не последовало. Впервые за сегодняшний
день.
  Через десять минут носилки с телом Джоша Кемпера загрузили в
машину, двойные двери захлопнулись, и тяжелый автофургон с
натужным гудением выехал со стоянки перед общежитием.
  Не успел он скрыться из виду, когда на узкой дорожке между
домами из-за мусорного контейнера появился высокий черноволосый
молодой человек в длинном плаще и бейсболке. Его движения были
легкими и грациозными. Руки он держал в карманах, но
внимательный наблюдатель заметил бы странную деталь - на одном
из запястий, выглядывающем наружу, виднелся завернутый край
резиновой перчатки.
  Молодой человек проводил "скорую помощь" долгим взглядом.
  Правда, смотрел он не на машину, а на рыжеволосую женщину,
утомленно привалившуюся щекой к дверному стеклу.
  Молодой человек улыбнулся. Белозубая улыбка на лице цвета
карамели казалась ослепительной. Он думал о том, какое
потрясающее открытие ждет агента ФБР Дану Скалли через полчаса.
  Усталость наверняка как рукой снимет!
  Уже не таясь, молодой человек извлек из кармана руку в
резиновой перчатке - два пальца держали изящный предмет,
напоминающий шариковую ручку. Молодой человек нажал большим
пальцем на кнопку с тыльного конца предмета. Раздался тихий
щелчок.
  Молодой человек, задрожав от волнения, поднес предмет к глазам
и стал с любовью разглядывать выскочившую из него иглу. Игла
была необычайно тонкой - тоньше человеческого волоса, а диаметр
острия не превышал диаметр кожной поры. Стоило развернуть
предмет под другим углом - и игла становилась совершенно
невидимой.
  Какое изящество в сравнении с автоматом и паже с острым
лезвием ножа! И вместе с тем - какая эффективность! Молодой
человек с наслаждением прикрыл глаза, вспоминая то, что
произошло пять часов назад в переполненном вагоне метро. Одно
легкое движение запястьем - проходивший рядом студент даже
ничего не заметил. И потом, чуть позже, на лестнице у дверей
анатомической лаборатории медицинской школы... Молодой человек
щелкнул языком от досады - как жаль, что ему не пришлось
наблюдать все до конца.
  Он обожал свою работу, как новичок-энтузиаст. Однако
приходилось оставаться профессионалом. Он с сожалением нажал на
кнопку - тонкая игла исчезла, и положил "авторучку" в карман.
  Затем снял резиновую перчатку и направился к голубому "Шевроле",
припаркованному неподалеку.
  Агенты ФБР возвращаются в клинику. Если как следует нажать на
газ, можно подъехать туда сразу же вслед за "скорой", везущей тело
Кемпера. Нельзя отпускать их слишком далеко - вдруг они
окажутся сообразительнее, чем он предполагает? Но если они
потеряют бдительность и приблизятся к нему на расстояние чуть
меньше вытянутой руки... Молодой человек задрожал от сладкого
предчувствия. К черту профессионализм! Только бы они не оказались
тупицами, ведь тогда придется отказаться от величайшего
удовольствия в мире.
  

                  7

    - Я, например, перед сменой сорок минут бегал в баскетбол, -
заявил Кэнтон. Забил немного, зато с подборами в этот раз было все в
порядке.
  Малдер улыбнулся и облегченно вздохнул. Кажется, здесь
действительно все в порядке. Он, конечно, не медик, но непохоже,
чтобы у санитаров наблюдались летаргические симптомы, о которых
говорила Скалли.
  Санитары решили пройти в раздевалку, чтобы не тратить время
исключительно на разговор. Малдер согласился, но решил не
прерывать беседу даже на ходу.
  - Мне сообщили, что Джона Доу доставили прямо с места аварии
на автобане.
  - Совершенно верно, - подтвердил Кэнтон. - Мы нашли его на
разделительной полосе, футах в двадцати от первой разбитой
машины.
  Он был без сознания, но стабилен. У нас в перевозке уже лежала
женщина с проникающим ранением грудной клетки, но мы решили
рискнуть и взять на борт еще одного. Что поделать. Когда такие
аварии, дежурных машин никогда не хватает. Одних трупов
набирается на целый штабель, о живых я уж не говорю.
  Он сделал шаг в сторону и поймал проходящую медсестру за
талию. Та кокетливо рассмеялась и высвободилась - впрочем, без
особого рвения. "Да, этот парень действительно ни минуты даром не
теряет, - подумал Малдер, - и успевает пользоваться успехом".
  - И по пути в клинику его состояние оставалось стабильным?
  - Я же сказал - он был без сознания, но стабилен. Причем мне
лично показалось, что на месте аварии парень оказался случайно и не
имел к ней прямого отношения. В смысле - никаких наружных
повреждений. Ну, как вы думаете: может человек вылететь из
машины и не получить ни одной царапины?
  - Одна потертость все-таки была, - напомнил второй санитар.
  - Вернее, не потертость, а кожное раздражение. Вот здесь, на шее.
  Но это такая чепуха, что мы даже не стали сообщать, когда сдавали
его в приемной.
  Кэнтон выразительно покосился на напарника, и тот приумолк,
опустив глаза.
  - Бешеная была ночка, - объяснил Кэнтон Малдеру. - Надо
было срочно шпарить обратно, за ходячими ранеными. Пацаны, как
пить дать, заметили это пятнышко. Да и потом не от него же, в самом
деле, умер этот Джон Доу.
  Они вошли в раздевалку. В небольшой комнатке вдоль стены
стояли металлические ящики для одежды, напротив - массивный
шкаф, а посредине - две приземистых лавки. Дверь в дальнем углу
вела в душевую. Санитары открыли свои ящики и начали
переодеваться в чистую спецодежду. Пока они возились с куртками и
штанами. Малдер размышлял над словами Кэнтона. И его мысли
упрямо возвращались к тому моменту, когда Джона Доу нашли у
дороги. Если его не выбросило из машины, как утверждает санитар,
каким образом он там оказался?
  Наконец санитары переоделись, и Малдер снова обратился к
Кэнтону:
  - Я уже переговорил с диспетчером, а теперь, раз уж вы здоровы,
уделите мне один час.
  Кэнтон приподнял бровь и пожал плечами.
  - Если у вас есть официальные полномочия, - с удовольствием.
  Малдер улыбнулся. Ему определенно нравилось отношение этого
молодого человека ко всем жизненным вопросам.
  

                  8

  "Скорая" лавировала между машинами, заполонившими улицы
Нью-Йорка. Люк Кэнтон почти не пользовался "мигалкой", больше
надеясь на свое водительское мастерство. Малдер, раскачиваясь из
стороны в сторону на крутых поворотах, поглядывал на мелькающие
в окне автомобили с некоторой опаской. Его всегда поражало, как
некоторые водители ухитряются аккуратно держаться в потоке,
идущем с довольно приличной скоростью (притом, что просвет
между бамперами всего несколько дюймов) и вдобавок еще
перестраиваться!
  - Я вот тоже думаю: ничего удивительного, что они бьются в
авариях, - сказал Кэнтон, поймав его взгляд. - Странно то, что
многие ездят вот так много лет и остаются целы. Знаете, Только
людей гибнет на дорогах в одной только нашей стране?
  Малдер где-то слышал о подобной статистике, но вспоминать ее
не хотелось.
  - Более пятидесяти тысяч, - констатировал санитар. -
Примерно столько же, сколько умирает от СПИДа. Но, странное дело
  - у людей хватает воли отказываться от случайных связей, а от
лихачества на дороге - никак. Лучше разбиться в котлету...
  В следующую секунду их резко бросило вперед, потом влево -
Кэнтон нажал на тормоз и вывернул руль. Не успел Малдер понять,
что произошло, как "скорая" остановилась у разделительной полосы.
  На отбойном рельсе красовались довольно свежие вмятины, впереди
на асфальте поблескивали мелкие осколки битого стекла, а в стороне
от дороги, на траве, валялся искореженный обломок бампера. Кроме
этого, ничто не напоминало о страшной аварии.
  - Аккуратно прибрали, - сказал Кэнтон, осматриваясь. -
Видели бы вы, что творилось в ту ночь! Здоровенная гора
металлолома, реки масла пополам с бензином. Машины - как мятые
нестиранные носки. Передние слепились так, что не разберешь, где
двери. Одна женщина висела на ремнях в водительском кресле, а из
какой машины вылетела - не понять.
  Малдер открыл дверь и спрыгнул на асфальт. Рев шоссе,
одурманивающий запах выхлопных газов, горячий ветер -
ощущение было такое, словно он попал в огромный цех старого
завода. Кэнтон подошел к нему и указал прямо перед собой:
  - Вот здесь, у отбойника, стояла последняя машина. Еще
несколько - на второй и третьей полосе. Основной завал был вон
там, ярдах в тридцати. Переднее авто - двухместный "БМВ" с
открытым верхом - лежал вверх колесами. Его вообще смяло чуть
ли не в лепешку.
  Малдер медленно пошел вперед, внимательно осматриваясь. Он
прекрасно понимал, что прошло слишком много времени, да и
уборщики постарались на славу. Но всякий следователь обязан
сделать все, чтобы разыскать хоть какие-то вещественные
доказательства. Удача может подвернуться там, где ее не ждешь.
  - А из-за чего перевернулась передняя машина, никто не
выяснил? - спросил Малдер. Кэнтон кивнул.
  - Водитель одной из машин, которые пострадали поменьше,
рассказывал, что перед "БМВ" ехал большой белый фургон. То есть
"ехал" не то слово. Его просто носило как попало между рядами.
  Наконец у фургона настежь открылись задние двери, и, видимо, дама
за рулем "БМВ" здорово струхнула. Дернулась в сторону, въехала в
отбойник, отлетела и опрокинулась. А сзади на всех парах неслась
"Вольво". Семьдесят миль в час. Ну а остальные воткнулись в эти
две. Через секунду - куча-мала.
  Они подошли к тому месту, где, согласно Указаниям санитара,
перевернулась "БМВ". Малдер склонился над барьером и увидел два
глубоких разрыва в толстом металле. От центральной полосы сюда
вели черные следы покрышек. Малдер представил, как отчаянно
давила на тормоза та женщина. Но было уже слишком поздно.
  - Хозяйка "БМВ" хорошо рассмотрела белый фургон?
  - Наверное, - поморщился Кэнтон. - Сама она уже ничего
рассказать не могла. Голову отрезало. Единственный толковый
свидетель, как я уже сказал, сидел в последней попавшей в аварию
машине. Полиция выяснила только то, что фургон был белый,
американского производства, и его задние двери были открыты. Его
уже ищут, но как найдешь - мало, что ли, в Нью-Йорке белых
фургонов.
  Малдер кивнул. Конечно, по возвращении в клинику он
обязательно побеседует с полицейскими, но сомнительно, чтобы они
успели узнать новые подробности. Если водитель фургона скрылся с
места аварии, значит, он не хотел попасть в руки полиции. Едва ли
это желание возникло у него позже.
  - А что Джон Доу? Где вы его нашли? Кэнтон прошел еще
немного вперед и указал на разделительную полосу. "Ярдов десять от
того места, где "БМВ" окончательно потерял управление", -
отметил Малдер. Примерно здесь фургон мотало из стороны в
сторону. И задние дверцы открылись...
  Малдер опустился на колено и стал пристально разглядывать
поверхность асфальта. Ну, разумеется, никаких следов. Шутка ли -
прошла неделя.
  - Как он лежал? Вверх лицом или вниз?
  - В позе эмбриона, на боку. Головой в сторону от дороги.
  В следующее мгновение мимо пронесся тяжелый джип, из
открытого окна вылетела пустая банка из-под тоника, ударилась о
заграждение и, подпрыгивая, покатилась по заросшему травой
склону. "Спасибо за подсказку", - подумал Малдер и неторопливо
пошел вдоль отбойника, тщательно осматривая каждый дюйм. Не
дойдя двух шагов до Кэнтона, он внезапно остановился.
  На поверхности барьера обнаружилась едва заметная вмятина.
  Малдер долго ее разглядывал, почти уткнувшись носом в отбойник,
потом поднял голову и спросил:
  - Какая, вы говорите, была скорость у первой машины?
  - Миль семьдесят в час, не меньше.
  - А у фургона?
  - Весь поток двигался примерно с одинаковой скоростью. И
фургон - только его при этом еще носило.
  - И двери хлопали.
  - Именно.
  - Так-так...
  "Допустим, Джон Доу вылетает из фургона, Ударяется об асфальт,
потом об отбойник, отскакивает на несколько ярдов и оказывается на
Разделительной полосе. Примерно там, где сейчас стоит Кэнтон. Все,
вроде бы, сходится. За исключением одного: как могло тело после
таких кульбитов даже не поцарапаться?! Скалли наверняка первым
делом задаст именно этот вопрос".
  Ответа на него Малдера не нашел, во всяком случае пока. Но и
отвергать версию не стоило. Хотя бы потому, что между Джоном Доу
и Перри Стэнтоном существовала связь. А последний совершил
нечто невозможное даже для очень сильного человека. Возможно, и
Доу до самой смерти оставался неуязвим.
  Малдер достал стерильный пластиковый пакет. Затем -
маленькую щетку из конского волоса. Поднеся горловину пакета к
барьеру, он принялся счищать в него все, что могло прилипнуть к
металлу. Глаз не заметил ничего, кроме дорожной пыли, однако
микроскоп мог обнаружить гораздо более интересные частички.
  - Вы что там скребете? - осведомился санитар. - Я же говорил
  - мы нашли его здесь, где я стою.
  - Он оказался там далеко не сразу, - откликнулся Малдер. - И
меня, честно говоря, больше интересует не точка окончательного
приземления, а путь, который проделал Доу.
  Он уже собирался слегка поскоблить асфальт, когда заметил, что к
щетке пристало несколько тонких белых волокон. Присмотревшись,
Малдер обнаружил еще кое-что - на волокнах висели едва заметные
крупинки красноватого вещества, напоминающего пудру. Но даже в
таком ничтожном количестве красная пудра издавала довольно
резкий запах. Так пахнет заплесневевший батон, забытый во влажном
пакете на несколько дней. Интересно, имеет ли все это отношение к
Джону Доу? А почему бы и нет - волокна находились в углублении,
и вполне могли сохраниться с прошлой пятницы. Малдер достал еще
один пакет и положил последнюю пробу отдельно от остальных.
  Кэнтон наблюдал за ним с нескрываемым удивлением.
  - Скажите, а почему это ФБР так заинтересовалось Джоном Доу?
  - осторожно осведомился санитар. - Он что, был маньяком-
убийцей?
  - Да нет. Насколько мы знаем, он не сделал ничего плохого,
кроме того, что умер в расцвете сил. Беда в другом - его кожа не
умерла вместе с ним.
  И тут его озарило. Кожа! Может быть, именно кожа и есть тот
самый загадочный убийца? А вовсе не таинственный микроб, следы
которого разыскивает Скалли. Не кровь, не вирус и вообще не
болезнь. Сорок минут спустя Малдер был в инфекционном отделении
клиники. Правда, отделением отгороженную секцию блока
неотложной помощи можно было назвать лишь с большой натяжкой:
  два вестибюля и около полудюжины палат за мощными
металлическими дверями. Палаты делились по степени изоляции. В
одни можно было войти, соблюдая элементарные меры
предосторожности - надев стерильную маску и резиновые перчатки.
  В другие, в случае крайней необходимости, посетители попадали
через сложную шлюзовую камеру, облачившись в подобие
космических скафандров.
  Малдера проводили в обычную палату, в самом конце коридора.
  Надев халат, маску и перчатки, он вошел в небольшую комнату и
обнаружил там Скалли, а также Бернстайна. Хирург сидел на краю
кушетки и время от времени презрительно косился на капельницу,
торчащую из его правой руки. Было очевидно, что его раздражает вся
эта процедура, и, более того, - что он совершенно здоров.
  - Вот, полюбуйтесь, - сказал Бернстайн Малдеру вместо
приветствия. - А я ведь несколько раз повторил - не было у меня
прямого контакта с кровью пациента! Я был в перчатках, как и все
мои ассистентки. Я сделал десяток таких операций ВИЧ-
инфицированным - и, как видите, никаких последствий.
  - Доктор Бернстайн, - примирительным тоном заговорила
Скалли, - поймите, карантин - не моя затея. Так решили
инфекциологи. А они просто не имеют права рисковать, даже в
малейшей степени, так что я их прекрасно понимаю. Вполне
логичная мера предосторожности.
  - Логичная мера?! Перестраховка - вот как это называется! Если
бы я действительно заболел, это уже стало бы заметно, и тогда все
вливания, что слону дробина. Вы отлично знаете, летаргический
синдром не поддается лечению или купированию. Запретить
оперировать на время возможного инкубационного периода - это я
еще понимаю. Но какой смысл держать взаперти и меня, и мою
бригаду?!
  Скалли вздохнула.
  - В области вирусологии я не специалист. А специалисты
решили, что вам нужно вводить ацикловир. Клиническая практика
подтверждает, что при некоторых формах энцефалита...
  - При одной-единственной форме, - довольно бесцеремонно
перебил Бернстайн. - Той, которую вызывает герпес симплекс.
  Летаргический синдром к герпесу не имеет никакого отношения.
  Скалли пожала плечами.
  - Я не собираюсь вести с вами научно-медицинские споры. Моя
специализация - судебная медицина, ваша - пластическая
хирургия. С вирусологией мы оба знакомы поверхностно. Так что
давайте прислушаемся к мнению специалистов.
  Бернстайн махнул свободной рукой и посмотрел на Малдера:
  - Ладно. Придется делать, как она говорит.
  - Обычно я поступаю так же, - усмехнулся Малдер. - Скалли,
можно тебя на минутку?
  Когда они вышли в коридор и закрыли дверь, Скалли стянула
маску:
  - У меня хорошие новости. Доктор Кевеноу, старший
администратор клиники, лично займется поиском тела Джона Доу.
  Один из клерков нашел трансфертную карту с пунктом пересылки -
Медицинская школа Рутгера, Нью-Джерси. Кевеноу считает, что
труп по ошибке отправили на вскрытие. Так это или нет - станет
ясно в ближайшие часы.
  Малдер воздержался от комментариев, хотя был уверен, что
ситуация гораздо сложнее.
  - 0'кей, подождем, - согласился он. - А пока посмотри вот
сюда.
  Он достал пакетик и протянул напарнице.
  - Как ты думаешь, что это может быть? Скалли слегка встряхнула
содержимое пакета, чтобы отделить красные крупинки от волокон,
потом аккуратно пощупала их сквозь полиэтилен.
  - Ты знаешь, по-моему, я уже встречала что-то подобное, - она
открыла пакет и понюхала. - Если мне не изменяет память, это
какое-то обеззараживающее вещество. Волокна наверняка - куски
ниток от бинта. Где ты это взял?
  Малдер вдруг ощутил необыкновенную легкость во всем теле. Так
было всякий раз, когда наконец появлялась надежда вывести
расследование из тупика.
  - С места аварии. Я собрал волокна как раз в том месте, где
нашли Джона Доу.
  Скалли пристально посмотрела на него, потом - на содержимое
пакета.
  - Так... Не будем делать поспешных выводов. Надо показать это
Бернстайну. Он хирург и часто имеет дело с подобными веществами.
  Я могу ошибаться.
  Когда они вернулись в палату, Бернстайн лежал на кушетке,
заложив руки за голову.
  - Быстро вы вернулись, - заметил он. - Неужели пришел
приказ о моем досрочном освобождении?
  - К сожалению, нет, - усмехнулась Скалли, - мы хотели с вами
посоветоваться. Вам знаком этот красный порошок?
  Бернстайн поднялся, бросил короткий взгляд на пакет и сказал:
  - Знаком, конечно. Это пыль. То есть, так мы ее называем.
  Антибактериальный состав. Применяется при массированной
пересадке кожи, в случаях поражения не менее пятидесяти
процентов. Одна из новейших разработок, очень дорогая, но и очень
эффективная. Патент выдан совсем недавно.
  Малдер спрятал руки за спину, чтобы не было видно, как они
дрожат. Вот оно! Состав, используемый при пересадках кожи! Если
экспертиза установит, что он остался на ограждении после падения
Джона Доу, это будет колоссальный прорыв,
  - Доктор Бернстайн, а как широко применяется "пыль"?
  - О какой широте применения вы говорите? - поднял брови
Берстайн, возвращая пакетик Скалли. - В большинстве клиник его
вообще не видели. Ямайка - приятное исключение. Мне удалось
впервые поработать с "пылью" в прошлом году в университетской
клинике во Флориде. Более подробную информацию вам дадут
разработчики. Компания "Фиброл Интернэшнл". Они ведут
изыскания в области биотехнологии. Основное направление -
разработка искусственных материалов для имплантантов. Кстати,
они базируются где-то неподалеку.
  Малдер никогда не слышал о такой компании, но это было
неудивительно - на северо-востоке Соединенных Штатов
сосредоточено огромное количество фармацевтических фирм с
довольно узкой специализацией. Не каждый медик припомнит все
названия.
  Когда они попрощались с Бернстайном и вышли в коридор,
энтузиазм Малдера наконец вырвался наружу.
  - Что скажешь, Скалли? Не много ли совпадений?
  - Ну-у...
  - Специальный состав для трансплантации, найденный на том
месте, где подобрали Джона Доу! - Малдер шел напролом. - Это
вполне может означать, что мистеру Доу накануне тоже сделали
пересадку! Потом его кожу подсадили Перри Стэнтону, и у того
вскоре появились странные, кошмарные симптомы. Красная пудра,
"пыль" - вот ключ к разгадке! Скалли покачала головой.
  - Ты, как всегда, на две мили бежишь впереди фактов. Да, ты
нашел эту пудру на месте аварии. Но подумай сам, сколько машин
проезжает по правой полосе из Манхэттена? Тысячи и тысячи, и из
каждой может что-то высыпаться.
  - Вспомни, что сказал Бернстайн: "пыль" - штука редкая и
дорогая. Нужно срочно поговорить с руководством "Фиброл
Интернэшнл". Возможно...
  В этот момент раздался сигнал сотового телефона. Номер Скалли
знали немногие, и Малдер тут же догадался, кто звонит.
  - Баррет, - одними губами произнесла Скалли. С минуту она
внимательно слушала, наморщив лоб, потом нажала кнопку отключе-
ния и воскликнула:
  - Они обнаружили Стэнтона! Только что свидетели видели, как
он входил в метро на Бруклинских холмах. Баррет спрашивает, жела-
ем ли мы участвовать в задержании.
  Вместо ответа Малдер круто развернулся на каблуках и побежал к
лифту.
  
  

                  9

  Сьюзан Допплер закрыла глаза. На ее лице застыло непроницаемое
выражение, но в груди клокотала тихая ненависть ко всему - к
этому самоходному железному гробу, дико и протяжно визжащему на
поворотах, к людям, набившим его до отказа. Она впала в нечто
вроде анабиоза - состояние, хорошо знакомое мелким служащим,
часами трясущимся каждый день в общественном транспорте.
  Как и большинство жителей Нью-Йорка, Сьюзан терпеть не могла
подземку. Но выбирать ей не приходилось: двадцатишестилетняя
мать-одиночка не смела потратиться на такси, а прямой автобусный
маршрут от ее дома до места работы - большого универмага - пока
не ввел! Платить за несколько пересадок было бы слишком накладно
  - она предпочитала сберечь доллар-другой для дочурки, пусть даже
ценой полуторачасовой пытки подземкой.
  Но сегодня ей пришлось подвергнуться куда более изощренным
издевательствам, чем обычно, две станции назад отключилась
вентиляция, и воздух в вагоне сразу же насытился ароматом пота и
разлагающейся мочи. С каждой минутой становилось все жарче, в
горле пересохло, легкие слипались от недостатка кислорода. К тому
же Сьюзан оказалась зажатой между двумя джентльменами.
  Джентльмен справа был невероятно грузен, его рубашка, некогда
белая, насквозь пропиталась потом; а тощий джентльмен слева,
перелистывая таблоид, всякий раз вонзал свой костлявый локоть ей
под ребра.
  Закрыв глаза, Сьюзан попыталась заняться самовнушением. Она
попробовала вообразить, что находится в сауне, где-нибудь в
маленьком городке на краю Земли. Или на жарком солнечном пляже
у самой кромки Тихого океана. Или в башне горящего танка. Даже
это было гораздо лучше, чем медленно погибать от удушья в вагоне
метро.
  Острый локоть в очередной раз воткнулся ей между ребер. Сьюзан
открыла глаза и вперила возмущенный взгляд в тощего джентльмена.
  Но тот, увлеченный бульварным чтивом, ничего не замечал вокруг.
  Сьюзан сдвинулась на край сидения и задумалась, положив
подбородок на ладони. Совсем недавно на нее обращали внимание
даже в такой, отнюдь не романтичной обстановке. У тебя
удивительные глаза. Лазурные!" Так говорил ее бывший муж.
  "Чертов бабник", - подумала она с омерзением, но почти без злобы.
  Прошел целый год с тех пор, как Сьюзан вычеркнула его из жизни. А
глаза у нее никакие не лазурные, а голубые. Очень усталые глаза.
  Вагон в очередной раз резко занесло на повороте, пассажиры едва
не повалились в проход, на несколько секунд погас свет... Когда он
включился вновь, Сьюзан увидела прямо перед собой очень
странного человека. Это был даже не человек, а живая иллюстрация:
  "Только в Нью-Йорке!"
Где еще в общественном транспорте можно встретить подобного
типа? Маленький круглоголовый старичок в грязном изорванном
халате приютился между пассажирами, скрючившись и поджав ноги.
  Несмотря на удушающую жару, его била крупная дрожь. "Все
понятно, - подумала Сьюзан. - Либо крэк, либо героин". Губы ста-
ричка непрерывно шевелились, словно произносили безмолвное
заклинание. Его остекленевшие глазки были такого же цвета, как у
нее, и это особенно неприятно поразило Сьюзан.
  Она отвернулась, брезгливо поморщившись. Старик наверняка
был одним из бездомных, у которых от пережитых страданий поехала
крыша. Хорошо еще, что природа обделила его физической силой и
он не представляет серы ной опасности для окружающих. Но все
равно сидеть в двух шагах от такого экземпляра удовольствие ниже
среднего.
  Костлявый джентльмен снова ударил ее локтем. Это было уже
чересчур! Сьюзан открыла рот, чтобы высказать все, что думает, но
на сей раз любитель таблоидов все-таки обратил на нее внимание и,
смущенно улыбнувшись, извинился. Он осторожно согнул газету
пополам, потом положил на колени и продолжал читать. Когда он
переворачивал страницу, Сьюзан заметила заголовок, набранный
огромными буквами:
  МАНЬЯК-ПРОФЕССОР РАЗГУЛИВАЕТ ПО НЬЮ-ЙОРКУ!
  Под заголовком была помещена большая черно-белая
фотография...
  И тут Сьюзан словно ударило током. Она посмотрела на
оборванца, сидящего напротив - и едва не вскрикнула. Это был
человек с фотографии. А грязное тряпье, еле прикрывавшее
тщедушное тельце, - больничный халат...
  Как она могла забыть?! Ведь утром в новостях передавали -
профессор истории зверски убил медсестру и, выпрыгнув со второго
этажа, сбежал из клиники. Может быть, конечно, она и ошиблась. А
если нет?
  Сьюзан беспокойно заерзала на краю сидения. Надо что-то
сказать, предупредить окружающих! Но если она обозналась - ее за-
смеют. Раздался душераздирающий визг - поезд тормозил перед
въездом на станцию - и в этот момент оборванец посмотрел на нее в
упор...
  Сьюзан сдавленно вскрикнула и, отпрянув назад, вжалась в спинку
сиденья. Профессор прищурился, передернул плечами, протянул к
ней руки и начал медленно подниматься. Пассажиры в ужасе
наблюдали за этой сценой - их словно парализовало. Какое-то
мгновение, показавшееся Сьюзан вечностью, мерзкий старикашка
стоял в шаге от нее. Но тут поезд, зашипев напоследок, остановился,
и маньяк-убийца внезапно утратил к ней интерес. Невыносимая мука
исказила его лицо, он медленно развернулся и пошел к дверям,
отшвыривая с-дороги испуганных пассажиров. Только один
здоровенный детина баскетбольного роста попытался ему помешать,
но тут же, застонав, отшатнулся в сторону.
  Когда профессор вышел на платформу, Сьюзан, как и все
остальные пассажиры, бросилась к окну и увидела, что навстречу ему
бегут трое полицейских. Она облегченно вздохнула: теперь психу не
уйти. Полицейские были вооружены. К тому же каждый из них
предусмотрительно надел резиновые перчатки.
  Профессор на мгновение замер - и вдруг бросился ко входу в
туннель. Решение было необъяснимым - маньяк прекрасно видел,
что дорогу ему преградил полицейский. Но он упрямо, широкими
тяжелыми шагами двигался вперед.
  Полицейский стал на колено, поднял револьвер и что-то крикнул.
  Профессор не остановился. Сьюзан в ужасе закрыла лицо руками...
  Сержант Карл Лирри понял, что кричать бесполезно. В глазах
профессора плескалась расплавленная ярость. На раздумья не
оставалось времени - еще секунда, и маньяк сомнет его. Лирри
навел револьвер и спустил курок.
  Эхо выстрела гулко прокатилось под сводами станции, утонув в
дружном испуганном вздохе пассажирок. Глаза сержанта едва не
вылезли из орбит - профессор приближался как ни в чем не бывало.
  Лирри выстрелил еще раз...
  Маленький человечек прошел мимо, задев его плечом, и Лирри
упал навзничь, выронив револьвер. Зачарованно наблюдая, как
профессор исчезает в темном жерле тоннеля, сержант произнес:
  - Как?!..
  Как это случилось? Он стрелял дважды, в упор. Он не мог
промахнуться?!
  Что-то тяжелое и холодное легло ему на плечо. Лирри вздрогнул от
неожиданности, но, к счастью, это оказалась всего лишь рука его
напарника Джо Кеньона, затянутая в резиновую перчатку. Они
прошли вместе огонь и воду, и казалось, ничто в этом городе не
могло удивить опытных полицейских - но сейчас оба были
совершенно обескуражены.
  
  - Ты цел? - наконец выговорил Кеньон. - Этот психопат
случайно не обрызгал тебя кровью.
  Лирри молча мотнул головой, придирчиво разглядывая свой
револьвер. Дуло было горячим. явственно пахло порохом. Он
пересчитал патроны - двух не хватало. Пожав плечами, сержант
запустил растопыренные пальцы в рыжую шевелюру и пролепетал:
  - Чертов псих пер прямо на меня. Как танк.
  - Ничего страшного, - заверил Кеньон, - далеко ему не уйти.
  Ты его славно продырявил. Ярдов тридцать пройдет и завалится.
  Лирри ничего не ответил. Наверное, Кеньон прав - он не
промахнулся бы и с большей дистанции. Одно непонятно - почему
чокнутый профессор не упал? Получить в грудь пулю с пяти шагов
  - и даже не покачнуться? Одно слово - псих!
  Лирри достал из кармана рацию и хотел нажать кнопку, но Кеньон
только махнул рукой:
  - Прячь. Вон они идут - толстозадая Баррет и два фебеэровца.
  Лирри спрятал рацию и повернулся ко входу в туннель. Даже если
он и промазал, на этот раз Стэнтону не уйти!
  
  

                  10

  Скалли содрогнулась от отвращения - крыса размером с
футбольный мяч выпрыгнула у нее из-под ног и спряталась между
металлическими конструкциями. Обойдя это место, она снова
направила луч фонаря вперед и вскоре выхватила из темноты
широкую спину Малдера. Чуть поодаль маячила другая, не менее
мощная, спина детектива Баррет. Малдер что-то говорил ей, но его
сочный баритон заглушило рокотание вытяжных вентиляторов.
  Скалли прибавила шагу и поравнялась с коллегами.
  - Я говорю, что это - крайний вариант, - повторил Малдер,
указывая на револьвер, поблескивающий в мясистой лапе Баррет, -
Стэнтон болен и не отвечает за свои действия.
  - Он убийца, - отрезала Баррет. - И не лросто убийца - он
маньяк. Я не намерена Рисковать своей жизнью и жизнью моих
подчиненных. Если вы считаете кусок пластика с батарейкой
оружием - это ваше право.
  Она намекала на электрошоковые устройства, которые Скалли и
Малдер прихватили в ФБРовском арсенале. Скалли нравилась
удобная рукоятка, и, кроме того, устройство совсем ничего не весило.
  - Этот, как вы выразились, "кусок пластика" не менее
эффективен, чем пуля, - спокойно парировал Малдер. - Он
мгновенно выводит из строя здорового мужчину, но не причиняет
ему никакого серьезного вреда.
  - Так говорится в инструкциях, - отмахнулась Баррет. - Я их
тоже читала. А на практике вы когда-нибудь пробовали остановить с
помощью электрошока психа, у которого припадок в самом разгаре?
  Это все равно что пойти на гремучую змею с дыроколом.
  Скалли многозначительно откашлялась. На ее взгляд, дискуссия не
имела смысла - впереди, в тридцати ярдах, топали три полицейских
с крупнокалиберными  револьверами  наготове. Двое из них работали
раньше в транспортной полиции и хорошо знали расположение тун-
нелей.
  - И все-таки будем надеяться, что все обойдется без лишней
крови, - сказала Скалли. Каково расстояние между станциями?
  - Около полумили, - ответила Баррет, Но тут полно
ответвлений. Стэнтону есть где спрятаться. Я распорядилась
перекрыть все выходы на поверхность, но если мы не догоним его
сейчас, придется вызывать поисковую группу с собаками.
  Скалли опять закашлялась - на сей раз просто потому, что ей
было тяжело дышать. Она представила, как чувствует себя
профессор, пробирающийся по темному, заполненному спертым
воздухом, заросшему плесенью тоннелю. Его больной мозг закипает
от ужаса, гонит беднягу вперед, в неизвестность, прочь от людей,
которые хотят помочь.
  Несколько минут они двигались молча. Под ногами то чавкала
грязь, то хрустела щебенка. Из неровных сводов торчали увесистые
булыжники, очевидно, вделанные в бетон для прочности.
  Впереди замаячил левый поворот. Под фонарем аварийного
освещения стоял полицейский, жестом показывая, чтобы они
поторопились. Здесь была развилка - слабо освещенный основной
туннель уходил налево, а справа к нему примыкала абсолютно
темная известняковая шахта.
  - Это новая линия, - пояснил полицейский. - Пока только
строится. Лирри видел Стэнтона примерно футах в тридцати.. Они с
Кеньоном идут следом.
  Луч фонарика обрывался в нескольких шагах. Скалли подумала о
том, что преследовать носителя редкой, смертельно опасной болезни
в темном недостроенном туннеле занятие крайне небезопасное.
  Баррет стоило вызвать подкрепление...
  Грохот выстрела прозвучал в тишине, как взрыв. Малдер ринулся
вперед, Скалли - следом. Баррет и толстяк-полицейский тут же
отстали. Внезапно Скалли обнаружила, что они бегут вверх. Скорее
всего шахта выходила на поверхность. Если так, то впереди ждет
подмога...
  Малдер резко остановился, и Скалли едва не врезалась ему между
лопаток. В слабом свете фонарика она увидела лежащего на полу
полицейского. Один из трех, рыжий. Его голова была залита кровью.
  Скалли опустилась на колени, пощупала пульс.
  - Жив, - шепнула она, осторожно зажимая пальцами перебитый
сосуд. - Его ударили по голове чем-то тяжелым - железкой или
камнем. Возможен перелом черепа.
  Малдер разжал полицейскому пальцы и вынул у него из руки
револьвер.
  - Ствол еще теплый. В барабане не хватает трех патронов.
  Сзади послышались тяжелые шаги и шумное сопение.
  - Господи Иисусе! - воскликнула Баррет, склоняясь над
раненым. - А Кеньон где, черт бы его подрал?!
  - Давайте сначала окажем помощь раненому, - поморщилась
Скалли. - Мне срочно нужна аптечка. Затем сразу вызывайте
санитарную группу.
  - Аптечка на стене у развилки, - сказал толстяк-полицейский.
  Баррет махнула рукой, и он бросился назад по коридору, смешно
подпрыгивая на своих бревноподобных ногах.
  Малдер и Скалли обменялись взглядами, и этого было достаточно,
чтобы определить задачу каждого на ближайшие несколько минут.
  Малдер, держа наготове электрошок, побежал дальше, а Скалли
осталась с раненым. Баррет, не задумываясь ни на мгновение,
последовала за Малдером. Свирепое выражение ее лица и поднятый
револьвер не оставляли сомнений в намерениях детектива.
  - Не забывайте, в шахте не только Стэнтон, но и ваш
подчиненный, - напомнил Малдер, кивая на револьвер.
  - Я на память пока не жалуюсь, - огрызнулась Баррет.
  - Как только появятся санитары, я догоню вас, - крикнула
Скалли. - Заодно прикрою тыл.
  - Я думаю, он уже на поверхности, - с досадой бросил Малдер.
  - Он не может там оказаться, - хмыкнула Баррет.
  - Почему?
  - Потому что впереди тупик. Выход забетонировали две недели
назад.
  Баррет дышала, как загнанная слониха. Не в силах поспевать за
суперагентом, она сопровождала каждый шаг проклятием - и от
этого бежала еще медленнее.
  Но и Малдеру приходилось несладко. Легкие жгло огнем, сердце
колотилось в горле. Количество кислорода в воздухе уменьшилось,
на языке появился странный металлический привкус. Туннель
быстро сужался и скоро превратился в узкий коридор. Малдер
перешел на шаг, жестом попросив Баррет не шуметь. Судя по
ширине прохода, тупик был где-то рядом. Драма приближалась к
развязке.
  Внезапно коридор свернул под прямым углом - и они оказались в
просторном помещении. Ручные фонарики не могли осветить его
целиком, однако, скользнув лучом по стене, Малдер увидел
множество темных углублений и десятки толстых проводов.
  - Генераторная, - шепотом объяснила Баррет, - проходчики
подключали свои машины к генераторам, которые стояли в этих
углублениях. Бетонная стена в конце зала.
  Малдер подошел к первой нише и осветил ее фонариком. Глубина
  - футов десять, не меньше. Вполне достаточно, чтобы старичок
профессор сумел там спрятаться. И даже спрятать тело убитого
полицейского...
  Малдер поднял электрошок и осторожно пошел вдоль стены, резко
поводя фонариком вправо-влево, чтобы осветить как можно больший
участок. "Слишком рискованно, - думал он, поеживаясь. -
Стэнтон может подкрасться
незаметно, и я даже пикнуть не успею. Пройду еще шагов пять, и
поверну назад".
  Внезапно носок его ботинка уткнулся во что-то мягкое. Луч
фонарика выхватил из темноты кусок голубой ткани с полицейским
жетоном. Ткань была забрызгана красным...
  Малдер не успел даже крикнуть, чтобы предупредить Баррет. Что-
то ударило его в плечо, ударило с такой силой, что электрошок
вылетел из руки и ударился в стену, разбрасывая искры. Малдер
рухнул навзничь, уронив фонарик, но в последнюю секунду успел
высветить лицо Стэнтона. В широко раскрытых глазах старика
застыло выражение адской муки. Свет пропал, потом откуда-то
возник снова, и Малдер увидел, как нависший над ним профессор
заносит кулак для удара. "Ну почему я всегда теряю оружие в самый
неподходящий момент?!" - с тоской подумал Малдер, вытянув
перед собой руки и приготовившись принять ужасную смерть...
  И вдруг раздалось тихое жужжание. Стэнтон замер, открыв рот и
выпучив глаза, по всему телу его пошли странные, волнообразные
конвульсии, будто мускулы под кожей сами собой скручиваются в
жгуты. Колени профессора подломились, он опрокинулся на спину,
еще несколько раз содрогнулся - и затих.
  Малдер, крякнув, поднялся на четвереньки и увидел Скалли,
держащую наперевес электрошок. В следующий момент подбежала
Баррет, выцеливая неподвижное тело Стэнтона.
  - Он налетел так внезапно, - пробормотала она, - я боялась,
что пристрелю вас обоих.
  Скалли, будто выйдя из забытья, бросилась к Малдеру.
  - Ты в порядке. Уф! Лирри пришел в себя почти сразу после того,
как вы побежали вперед. Он сказал, что дождется санитаров
самостоятельно.
  - Отлично сработано, Скалли, - с благодарностью признал
Малдер. - Верный глаз, твердая рука.
  - Да я вообще не целилась, - отмахнулась Скалли, - Выставила
электрошок вперед и нажала на кнопку. Тебе просто повезло.
  - А вот Кеньону повезло меньше. Скалли осветила лучом
фонарика полицейского, подбежала к "нему, пощупала пульс, потом
попыталась перевернуть... и окаменела от ужаса. Только сейчас она
заметила, что голова Кеньона повернута на сто восемьдесят градусов.
  Баррет зло сдавила рукоятку револьвера и прорычала, водворяя
оружие в кобуру:
  - Проклятая тварь. Наплевать, чем он болен. Все сделаю, чтобы
сгнил в тюрьме.
  Малдер понимал чувства Баррет, но разделить их не мог. Стэнтон
не отвечал за себя -- достаточно было увидеть его страдальческий
взгляд, конвульсии, сотрясавшие тщедушное тело. Мышцы
несчастного профессора словно сопротивлялись коже, пытаясь
разорвать ее и выбраться на волю.
  Малдер пошарил вокруг, нашел фонарик и осветил Стэнтона. Тот
лежал на спине, оскалив зубы и вытаращив глаза. Его руки и ноги
неестественно вывернулись. Произошло что-то странное.
  - Слушай, Скалли, - окликнул он, осторожно приближаясь к
профессору. - По-моему, он не дышит!
  - Ерунда. Просто парализован. В этом электрошоке смехотворное
напряжение, ничего страшного.
  Тем не менее она решила осмотреть Стэнтона - тем более что
Кеньон уже не нуждался в помощи. Скалли поднесла ухо ко рту
профессора и вскинула брови. Пощупав пульс, она несколько секунд
сидела в полном замешательстве, потом, опомнившись, положила
руки ему на грудь и начала непрямой массаж сердца. Малдер поднес
рот к его губам, чтобы сделать искусственное дыхание.
  - Ты что?! - Скалли попыталась ему помешать, но Малдер
отстранил ее руки. - Ты забыл, что ли - летаргия!
  Нет, он не забыл. Он сознательно шел на РИСК, надеясь, что
концентрация вируса в слюне Стэнтона недостаточна для заражения.
  В эту минуту Малдер заставил себя забыть все, что натворил
безумный профессор. Быть может, он GHOBB вспомнил, как плакала
его дочь...
  Несколько минут они отчаянно пытались вернуть Стэнтона к
жизни по всем правилам реанимaлoгии. Скалли остановилась первой.
  - Он мертв, Малдер. Не понимаю... У него никогда не было
проблем с сердцем, только что голыми руками он убил здоровенного
полицейского. Неужели эта жужжалка...
  Что мог ответить Малдер? Он понимал ровно столько же. Вдали
послышались голоса, очевидно, прибыли санитары и подкрепление.
  "Интересно, Лирри уже успели эвакуировать? Стоп! Лирри! Он же
выстрелил в Стэнтона три раза. В упор. А где раны? И вообще, как
это может быть - человек остается неуязвим для пуль и погибает от
слабого удара током... Так-так. Вернемся к Джону Доу. Практически
то же самое - человек на полном ходу вылетает из машины, с
размаху ударяется о заграждение - и остается жив. А потом умирает
на операционном столе от электрического импульса
дефибриллятора!"
  - Скалли... - начал он.
  Но тут в зал ввалилась целая толпа - санитары с носилками,
полицейские Баррет начала раздавать приказания, поднялась
суматоха, и агенты ФБР сочли за благо посторониться. На данной
стадии их помощь не требовалась.
  - Я должна докопаться до истины, - отчеканила Скалли. -
Вскрытие буду делать сама. Не успокоюсь, пока не пойму, почему он
умер.
  Малдер был настроен не менее решительно. Профессор мертв, но
до закрытия дела еще далеко. Перри Стэнтон лишил жизни полицей-
ского и медсестру, но он не убийца. Он жертва!
  

                  11

  Дисплей замигал, погас, потом зажегся ровным, бледно-зеленым
светом. Скалли откинулась на спинку кресла и вопросительно
взглянула на радиолога.
  - Придется еще немного подождать, - виновато улыбнулся он.
  Скалли нетерпеливо забарабанила пальцами по корпусу
клавиатуры. Сейчас, наверное, тело Стэнтона въезжает под
цилиндрический колпак установки. Малдер наблюдал за этим
непосредственно, в комнате двумя этажами ниже, а Скалли ожидала
появления данных на экране. Потом они прихватят с собой Баррет,
представителя инфекционной службы и отправятся в анатомическую
лабораторию.
  - Вам распечатки понадобятся? - прервал его размышления
лаборант.
  - Да, конечно.
  Радиолог - невысокий молодой человек в очках с толстой
оправой - ловким движением пианиста привел в действие цветной
лазерный принтер. Он наслаждался обществом симпатичной
сотрудницы ФБР и горел желанием продемонстрировать ей свое
мастерство.
  Как правило, сканирование не включалось в процедуру
посмертного освидетельствования, но Скалли решила
воспользоваться шансом получить дополнительную информацию.
  Никто не посмел бы обвинить ее в гибели Перри Стэнтона, она сама
взяла на себя эту ответственность. Так или иначе, именно Скалли, а
не кто-то другой, нажала на кнопку электрошока. Именно ей и
предстояло теперь выяснить причину нелепой смерти профессора.
  - Ага, пошел аппарат! - воскликнул радиолог, указывая на
экран.
  Загудел принтер, а на дисплее появилась картинка, изображающая
человеческий череп в разрезе.
  С первого же взгляда Скалли поняла - все ее теории летят к
чертям.
  - Не может быть... Здесь какая-то ошибка. Радиолог подал ей
распечатки - четыре варианта экранного изображения, сделанные
под разными углами, - и сказал с оттенком обиды в голосе:
  - Все, как вы заказывали. Машина в работе с самого утра, и ни
одного сбоя замечено не было.
  Скалли разложила перед собой распечатки, озадаченно водя по
ним пальцами. Никаких признаков эдемы или отека, ничего похожего
на энцефалит. Но что-то же должно быть не в порядке! Она
всматривалась в энцифалограмму до боли в глазах и наконец
обнаружила то, что искала. Гипоталамус - железа, регулирующая
деятельность нервной системы, - был увеличен в несколько раз.
  Вокруг вспухшей железы Скалли заметила странные образования,
напоминающие полипы. Они выстроились правильным полукругом.
  Скалли провела в анатомичках много часов, но ни разу не видела
ничего подобного!
  Скалли собрала бумаги и поднялась из кресла. Нужно как можно
скорее приступать к процедуре вскрытия.
  - Я сохраню все файлы, - сказал молодой человек, подмигивая
из-под толстых очков. - Когда понадобится, вы сможете прийти
снова и посмотреть.
  Но Скалли было недосуг реагировать на заигрывания лаборанта.
  Не попрощавшись, она выбежала в коридор.
  Еще в лифте Скалли услышала голос Малдера, гремящий на все
отделение. Выйдя в коридор, она получила возможность наблюдать
великолепную сцену: три дюжих молодца в форме
Противоифекционной службы бесцеремонно перегородили дорогу
суперагенту, а он что-то возмущенно доказывал одному из них -
высокому седеющему негру. Чернокожий атлет скрестил руки на
груди и выслушивал Малдера с таким видом, словно делал ему
огромное одолжение. Казалось, этого верзилу вырядили в
медицинскую одежду по чистой случайности, но нашивка на кармане
куртки "Доктор Бэзил Джорджей, старший инспектор"
свидетельствовала об обратном.
  - Как вы не понимаете - здесь не просто случай
неустановленного инфекционного заболевания, - кипятился
Малдер. - В ФБР заведено специальное дело. И вообще - кто
предоставил вам приоритетное право на вскрытие?
  - У нас два случая энцефалитной летаргии - какие еще нужны
санкции? - задал инспектор встречный вопрос. - Ваш убийца
мертв, и никого больше не укокошит, а вирус, который нас
интересует, еще жив. По крайней мере в теле молодого человека,
лежащего сейчас в коматозном состоянии. Мы должны
гарантировать, что дальше вирус не распространится.
  - Вот, полюбуйся, - призвал Малдер на помощь напарницу. -
Эти ребята собираются выкрасть у нас тело.
  Скалли вопросительно посмотрела на инспектора. Тот пожал
плечами.
  - Наше руководство в Атланте говорило с вашим руководством в
Вашингтоне. Они решили, что вскрытие должно проходить в нашей
специальной лаборатории, откуда не выскользнет ни один микроб.
  Ближайшая лаборатория в Хобокене. Как только будут получены
результаты, мы сообщим вам подробности. А пока нужно разо-
браться, что творится в Нью-Йорке. Энцифалитная летаргия -
заболевание редкое, и Боже нас упаси от эпидемии.
  Закончив свой монолог, инспектор развернулся на каблуках и
зашагал по коридору. Его помощники, словно пара телохранителей,
пристроились чуть позади. В конце коридора на несколько
мгновений появились санитары, везущие закрытые носилки, затем
вся процессия исчезла за двойными дверями. Малдер хотел
броситься следом, но Скалли удержала его.
  - Все равно ты их не переубедишь. К тому же инспектор прав -
наше расследование, с официальной точки зрения, закончено.
  Преступник, так сказать, задержан.
  Малдер брезгливо скривил губы.
  - Они сообщат нам подробности! Каково, а? Это наше дело, а не
их.
  - У нас нет выбора, Малдер.
  - То есть, придется заткнуться и отвалить? Скалли помолчала.
  Такой вариант ей не нравится. Но пытаться мешать вирусологам
было бы глyпo.
  - По крайней мере у нас есть некоторые Данные, - сказала она,
потрясая распечатками. - Такой энцифалограммы я в жизни не
видела. Посмотри вот на эти полипы вокруг гипоталамуса!
  Малдер, прищурившись, посмотрел на изображение, но ничего
особенного не увидел. Хорошо, если Скалли знает, о чем говорит.
  - Возможно, эти полипы связаны с избытком допамина. Если так,
то налицо дисфункция гипоталамуса, и психические припадки
вполне объяснимы.
  - Допамин? Это какой-то нейротрансмиттер, если не ошибаюсь.
  Вещество, которое переносит информацию от мозга к периферийным
нервам.
  - Совершенно верно. Пока нет результатов вскрытия, надо
бросить эти снимки по закрытым медицинским сайтам. Может, кто-
то встречался с чем-то подобным.
  Малдер мрачно посмотрел на двойные двери, за которыми исчезли
носилки с телом.
  - Скалли, сколько раз мы сталкивались в работе с
инфекциологами?
  - Раз шесть, по-моему. А что?
  - У меня складывается впечатление, что кто-то очень хочет
помешать нам выяснить все обстоятельства этого дела.
  Опять он за свое! Скалли собрала в кулак всю свою волю, чтобы
не возвести глаза к небу и не завыть.
  - Малдер, если ты забыл, напоминаю - это я вызвала
инфекциологов. И диагноз "энцифалитная летаргия" тоже
предположила я.
  - И продолжаешь на нем настаивать?
  - Теперь я уже ни на чем не настаиваю. Поэтому и хочу
посоветоваться с коллегами через Интернет.
  Десять минут спустя Скалли и Малдер сидели перед компьютером
в углу маленького административного офиса, расположенного как
раз над патологоанатомическим отделением. Офис они взяли в
аренду - проще говоря, временно выселили отсюда менеджера по
кадрам, показав ему уголки своих рабочих удостоверений. В по-
мещении не было ничего лишнего: несколько стульев, стол и Ай-би-
эмовская рабочая станция, словом, окно в киберпространство.
  Компьютер, гудя и потрескивая, привел в действие модем, и через
минуту на мониторе появилось окно доступа в федеральную базу
медицинских данных, расположенную в Вашингтоне. В глазах
Скалли отплясывали азартный танец голубые блики дисплея; быстро
орудуя мышью, она пробиралась сквозь поисковый лабиринт, пока
на экране не высветилось нужное меню. Тогда Малдер зарядил
распечатки энцефалограммы в сканер. Через несколько минут
электроника переберет миллионы файлов и найдет аналогичное
изображение. При условии, что таковое вообще существует.
  - Я включила в условия поиска любые типы исследования, -
сказала Скалли. - Даже рентгеновские снимки. Система Медлайн
напрямую связана со всеми клиниками страны и большинством
крупных больниц мира. Если где-нибудь когда-нибудь видели что-
то...
  Она осеклась - система открыла файл.
  - Есть один! - воскликнул Малдер. - И какой:   Центральная
клиника   Нью-Йорка, 1984 год!
  Скалли, затаив дыхание, перешла к следующему параграфу и едва
не вскрикнула от изумления. Картина на ее распечатке в точности
соответствовала данным церебрального сканирования двух
заключенных тюрьмы Райкерз Айленд, сделанного незадолго перед
смертью. Согласно информации банка данных, заключенные добро-
вольно участвовали в экспериментальной программе,
проводившейся  биотехнологической компанией "Фиброул
Интернэшнл"!
  - Та самая фирма, которая выпускает красную пудру. Вернее,
"пыль".
  Голос Малдера звучал абсолютно бесстрастно, но такое
спокойствие не могло обмануть Дану Скалли. Нужно было что-то
ответить, но ее язык словно прилип к гортани. Два снимка,
сделанные десять лет назад, казались некачественными копиями
сегодняшней распечатки - тот же увеличенный гипоталамус в
полукольце полипов. Скалли не сразу заметила ссылку в нижней
части экрана. Щелкнула мышь - и на мониторе появились страницы
какого-то официального документа.
  - Предварительное заключение прокуратуры, - прочла
заголовок Скалли. - Против руководителя эксперимента было
возбуждено уголовное дело. А им был не кто иной, как глава и
основатель "Фиброул" Эмайл Палладии. Правда, следствие быстро
закончилось. Опыты проводились с полного согласия заключенных.
  В обмен им обещали скостить сроки. Что ж, обещание выполнили -
оба протянули недолго. О причине смерти ничего толком не сказано.
  "Несчастный случай" - хороша формулировочка!
  - Ты сюда посмотри, - Малдер указал на один из последних
пунктов, описывающий суть эксперимента. - Принципиально
новый метод пересадки кожи!
  Скалли потерла пальцами виски. Невероятно! Мозг Стэнтона был
поражен такими же полипами, но ведь над ним никто не производил
никаких экспериментов!
  - Я же тебе говорил: красный порошок - связующее звено! -
торжествовал Малдер. - А еще точнее, эта темная организация
"Фиброул Интернэшнл". Мы должны добраться до... как там его...
  Эмайла Палладина.
  - Прошло десять лет, - пыталась урезонить его Скалли. - И
главное - над Стэнтоном не ставили опытов.
  - Непосредственно над ним не ставили. И над Джоном Доу -
очень может быть. А поскольку Стэнтону пересадили его кожу, он
тоже мог оказаться случайной, косвенной жертвой эксперимента.
  Скалли покачала головой. С точки зрения современной медицины,
заражение смертельно опасной церебральной инфекцией через
клочок кожи - полнейший абсурд.
  Но в одном она была согласна с Малдером, нужно как следует
проверить деятельность "Фиброул Интернэшнл", особенно ту ее
сторону, которая связана с новыми методами трансплантологии.
  Одним словом, надо выходить на Эмайла Палладина. Пожалуй,
сейчас только он способен объяснить, каким образом пересадка кожи
может повлечь за собой разрушение мозга и откуда взялась
энцифалитная летаргия, сразившая двух неосторожных студентов.
  

                  12

  Цилиндрическая электронная дверь завершила свой оборот, и
агенты вступили под своды главного корпуса компании "Фиброул
Интернэшнл". На мгновение они застыли, не решаясь двинуться
дальше, - картина была поразительной: огромный холл,
стилизованный под диораму, изображающую уголок пустыни. Стены,
неотличимые от диких величественных скал, упирались в высокий
потолок - ночное небо в россыпях звезд, каждая из которых на
самом деле была маленькой, но довольно мощной люминисцентной
лампой. Пол, выстланный специально подобранным мрамором,
довольно Достоверно имитировал песчаную площадку. На Дальнем
краю площадки стоял массивный стол из черного оргстекла, за
которым восседали трое мужчин в одинаковых темно-синих
костюмах.
  Внутренний интерьер исследовательского комплекса разительно
отличался от весьма аскетично оформленного фасада. Вряд ли тот
кто проезжал мимо, обращал внимание на трехэтажные, ничем не
примечательные серые коробки. Зеленые холмы в окрестностях Нью-
Йорк-Сити буквально утыканы такими строениями. Но неброская
архитектура скрывала немыслимое, кричащее богатство внутреннего
убранства. Последнее гораздо больше соответствовало данным о
компании, которые заранее запросила Скалли. "Фиброул" поднялся
на волне биотехнологического бума конца восьмидесятых и из
скромной фирмы превратился в одного из лидеров разработки и
производства материалов для противоожоговой трансплантации.
  "Пыль" была их последним изобретением, а кроме того, "Фиброул"
принадлежали патенты на триста видов разнообразной продукции.
  Компания содержала шесть крупных клиник на северо-востоке
Штатов, имела офисы в Лос-Анджелесе, Сиэттле, Лондоне, Париже,
Риме и даже Токио.
  Вдоволь налюбовавшись роскошным потолком, Малдер обратил
внимание на стенд, протянувшийся вдоль всей правой стены. Под
стеклом красовались какие-то странные металлические и
пластиковые приспособления; только заметив инструмент,
напоминающий скальпель, Малдер сообразил, что это экспозиция,
посвященная истории трансплантологии. Стенд стоил того, чтобы
рассмотреть его повнимательнее. Вот крохотные иглы и скальпели,
чуть подальше - специальный микроскоп.   Следующий   экспонат
Малдер узнал - точно такой же лазерный скальпель использовал
Бернстайн для удаления татуировки. А вот и "пыль"! Три аккуратных
горки на блестящем металлическом подносе. Надпись гласила:
  "Антибактериальный компаунд 1279 - эффективное средство
против постоперационного сепсиса при массированной
трансплантации". Малдер тронул Скалли за рукав, намереваясь полу-
чить разъяснения, но незапланированную экскурсию прервал один из
джентльменов, сидящих за черным столом.
  - Агенты Малдер и Скалли, если не ошибаюсь! - воскликнул он,
вскакивая с места. - Надеюсь, вы быстро нашли дорогу?
  Малдер кивнул, с интересом разглядывая представителя
компании. Совсем еще юный - непослушные светлые волосы, лицо
со следами угрей. Пиджак сидел на нем как на вешалке.
  - Так это с вами я разговаривала по телефону? - спросила
Скалли.
  Мальчишка кивнул, широко улыбнулся, как будто ему сделали
комплимент, обошел стол и поспешил навстречу прибывшим.
  - Дик Бакстер, - представился он. - Я договорился о встрече с
доктором Кайлом, директором по исследовательской части. Он ждет
у себя в кабинете. Позвольте проводить вас к нему.
  Все это он тараторил, обмениваясь с Малдером и Скалли
рукопожатиями. Энтузиазм бил из молодого человека фонтаном.
  - Доктор Кайл, - говорите? - переспросил Малдер. Да,
действительно, в файлах, полученных накануне, упоминалось такое
имя. Джулиан Кайл, один из старейших сотрудников, излечивший
множество пациентов. И все-таки Малдер почувствовал некоторое
разочарование - статус агентов ФБР позволял добраться до более
высоких чинов, чем директор по науке. Впрочем, разобраться в
иерархии руководства компании было не так-то просто. Как
выяснилось - и это был крайне неприятный сюрприз, - Эмайл
Палладии не только не стоял у руля "Фиброул", он вообще не мог
занимать никаких ответственных постов по причине того, что
скончался в далекой тропической стране через несколько месяцев
после гибели двух подопытных заключенных. В данный момент
компания управлялась Советом директоров, в который входил и
Кайл. Так что, возможно, именно этот человек был им нужен.
  - Вы ведь просили о встрече с человеком, курирующим
деятельность компании на Восточном побережье, - словно в ответ
на его мысли сказал Бакстер. - Джулиан Кайл руководит всеми
новейшими проектами. Можно сказать, что он держит руку на пульсе
передовой технологии.
  Они подошли к темной стеклянной двери в мраморной стене.
  Бакстер выступил вперед и
поднес ладонь к круглой пластиковой пластине справа от двери.
  Раздался короткий металлический щелчок, и дверь с шипением
откатилась в сторону.
  - Передовая технология окружает вас, - заметила Скалли.
  - Инфракрасный контроль. - гордо изрек Бакстер, - гораздо
удобнее, чем сканирование сетчатки, и куда надежнее, чем сличение
отпечатков пальцев. Но, конечно, заметно дороже, чем обе
упомянутые технологии.
  - Ну, я вижу, "Фиброул Интернэшнл" не приходится считать
каждый доллар, - кивнул Малдер в сторону холла.
  - Это точно, - радостно рассмеялся юноша. - Особенно в
последнее время. Нам удалось запустить серию суперсовременных
разработок. Только зарубежные филиалы за последние два года
утроили доход. Совет директоров принял решение обновить
интерьеры и оборудование, чтобы они соответствовали
заслуженному имиджу преуспевающей компании. Впрочем, ин-
терьеры - это ерунда. А вот лаборатории в нижнем этаже - это
действительно что-то потрясающее. Вы обязательно должны
посмотреть.
  Миновав кодовую дверь, они вошли в длиной коридор с нежно-
розовыми стенами.
  - Я вижу, мистер Бакстер, вы очень гордитесь этими
новшествами, - отметил Малдер. - видимо, вы на своем месте -
именно такой энтузиаст и должен встречать гостей.
  - Вообще-то я студент, - признался Бакстер. - Нью-йоркский
университет, факультет физиологии. Поступил на работу только в на-
чале лета, но надеюсь закрепиться здесь после окончания. В будущем
хотел бы проводить исследования. В "Фиброу" мне действительно
очень нравится. Ради того, чтобы потом приносить реальную пользу
людям и работать в такой компании, я готов грызть науку хоть до
посинения.
  Малдер с интересом осматривался по сторонам. Многочисленные
коридоры образовывали целый лабиринт - планировка исследова-
тельского комплекса напомнила ему расположение помещений
Пентагона. Они миновали десятки кабинетов, но ни на одной из
матовых стеклянных дверей не было ни табличек, ни ручек, зато у
каждого входа непременно красовалась инфракрасная пластина.
  Кроме того, под потолком через каждые десять футов висели
миниатюрные камеры телевизионного наблюдения - аккуратно
выкрашенные под цвет стен. Очевидно, вся система управлялась из
компьютерного центра.
  - "Фиброул" серьезно относится к вопросу безопасности, -
сказал Малдер. - Камеры, инфракрасные панели. И это после того,
как тебя дважды проверили при входе.
  Бакстер энергично закивал:
  - Да, мы многое делаем, чтобы гарантировать строгую
секретность. Вы даже не представляете, что творится в нашей
отрасли - шпионы, крадут образцы, целые команды хакеров шарят в
Интернете! Знаете, за каким занятием застали в прошлом месяце одну
уборщицу? Выуживала из мусорной корзины ламинированные
документы!
  -То есть, бумажные обрезки? - усмехнулась Скалли.
  - Напрасно вы смеетесь, - нахмурился Бакстер. - Хороший
хакер запросто вычислит компьютерный пароль по фрагментам
распечаток. Знаете, что будет, если такой умник проникнет в наши
банки данных?
  Малдер догадывался, о чем сейчас подумала Скалли. Оказывается,
не только ее напарник страдает паранойей. Между тем подобные
меры предосторожности гарантируют фирме выживание в
конкурентной борьбе. "Фиброул Интернэшнл" не просто выжила,
она добилась успеха, значит, избранная тактика оказалась верной. И
неважно, что средства для достижения цели кому-то покажутся
смехотворными.
  Бакстер наконец остановился у двери, ничем не отличающейся от
всех остальных. Так же, как и в прошлый раз, он приставил к
пластине ладонь, и после двух щелчков дверь отъехала в сторону.
  Молодой человек жестом пригласил агентов войти.
  - Доктор Кайл ответит на все ваши вопросы, - сказал он,
любезно улыбнувшись, - надеюсь, вы останетесь довольны
результатами визита.
   "Удивительный паренек, - подумал Малдер. - Сама
искренность. Если ему удастся сохранить в себе такой энтузиазм, он
далеко пойдет. Отцам-основателям корпораций нужны именно такие
приемные дети".
  Малдер и Скалли от души поблагодарили провожатого и вошли в
кабинет Джулиана Кайла.
  - Вот черт! Если можно, не двигайтесь, пожалуйста, сейчас я все
исправлю.
  Малдер и Скалли и не думали двигаться. Только безумец станет
расхаживать по незнакомому помещению в полной темноте. Все
произошло внезапно - как только двери закрылись у них за спиной,
свет в кабинете погас. Переступая порог, они успели заметить
полноватого широкоплечего мужчину в белом халате, шагнувшего им
навстречу. Потом - темнота, грохот и звон разбивающегося стекла.
  - Вот она, новая энергосберегающая технология - видали?! -
воскликнул возмущенный голос. - Это Билл Гейтс придумал
"умный дом", и все дизайнеры теперь копируют его технологию.
  Вообще-то система должна отключать свет, когда работник выходит
из офиса, а не когда туда входят посетители.
  Раздался короткий треск, и световая панель ожила. Скалли и
Малдер увидели просторный квадратный кабинет с двумя
венецианскими окнами. Интерьер был выполнен в том же нежно-
розовом тоне, что и стены коридора. На больном столе стоял
системный блок компьютера, соединенный с самой разнообразной
периферией, и несколько колонок с компакт-дисками. Не хватало
только одного - монитора. Его корпус лежал на полу рядом с
креслом. Горка битого стекла - все, что осталось от экрана, -
наполовину засыпала параллелепипед из какого-то необычного,
переливающегося разными цветами материала.
  - Дьявол! Если он тоже разбился, пусть члены Совета
расплачиваются из своего кармана. Вся эта дурацкая реконструкция
  - их выдумка! Мне, например, вполне комфортно работалось в
кабинете с белыми стенами, дверным замком и обычным
выключателем.
  Джулиан Кайл вышел из дальнего угла комнаты. Если бы не белый
халат, его можно было бы принять за командира пожарного
подразделения - широченные плечи, крепкие короткие ноги,
большая голова на мощной короткой шее. Густые серебристые
волосы были аккуратно пострижены, лицо казалось удивительно
моложавым. Малдер дал ему лет шестьдесят - шестьдесят пять,
руководствуясь при этом только соображениями логики. Выражение
"на вид" в Данном случае было не применимо - ни одной
морщинки, пружинистая походка. Кайл в два прыжка оказался у
загадочного прямоугольного объекта.
  - Вам помочь? - предложила Скалли. Кайл замотал головой,
осторожно разгребая осколки и бережно поднимая странный предмет
Малдер решил, что это какая-то модель, состоящая из нескольких
слоев разного цвета и фактуры.
  - Награда Международного общества жертв ожогов, - пояснил
наконец Кайл, придирчиво осматривая предмет со всех сторон. -
Это трехмерное изображение участка здоровой кожи. Очень точно
выполнена - видите, здесь даже есть меланоцитовый слой из
бронзы.
  Кайл осторожно поставил модель на стол, и Малдер подошел
поближе, чтобы рассмотреть ее как следует. Он был. достаточно
образован и знал, что срез состоит из трех основных частей:
  эпидермиса - тонкого наружного слоя;
дермиса - главного и самого мощного слоя, и подкожной
жировой прослойки. Тонкие капилляры и хитроумно ветвящиеся
нервы пронизывали дермис, аккуратно огибая потовые железы и
темные луковицы корней волос. Малдер понял, что до сих пор
воспринимал кожу лишь как своего рода одежду, ладно пригнанную
к человеческому телу. Мастерски, почти художественно выполненная
модель напомнила ему, что кожа - самый большой и один из
сложнейших органов этого тела.
  - Многие люди просто не представляют, что такое кожа, -
сказал Кайл, перехватив заинтересованный взгляд Малдера. - Им
кажется, это нечто неизменное - пальто, надетое, чтобы не замерзли
кости. Как же далеки они от истины! Кожа - удивительный, нет,
самый удивительный орган. Жизнь здесь просто кипит - базальные
клетки выходят на поверхность из глубины, чтобы сменить
отмирающие клетки эпидермиса, кровеносные сосуды несут
кислород и питательные вещества, потовые железы оберегают тело от
перегрева. Клетки дермиса тоже постоянно взаимодействуют друг с
другом и перемещаются. Когда человек совершает движения, кожа
сокращается, растягивается, скручивается... Я уж не говорю о
процессах регенерации и увлажнения.
  Кайл предложил гостям присесть в кресла. Затем занял свое место
за рабочим столом, отбив на столешнице короткую дробь всеми
пальцами, словно напечатав что-то на невидимой клавиатуре.
  - Мы попросту не замечаем, что у нас есть кожа. Пока с ней что-
нибудь не случится - порез, ссадина. Или ожог. Вот тогда мы
понимаем, как она важна, и готовы заплатить любую сумму, лишь бы
ее снова привели в нормальное состояние.
  - Даже такую сумму, на которую впоследствии можно заказать
мрамор из Италии, - Глубокомысленно заметил Малдер, вспомнив
роскошную отделку холла.
  Кайл расхохотался, но его улыбка тут же стала кислой.
  - Или выкрасить каждый дюйм коридора в розовый цвет, -
хмыкнул он. - По-моему, это самое неразумное решение Совета
директоров Да, мы специализируемся на кожной трансплантологии,
но зачем же, черт возьми, напоминать об этом ежесекундно?!
  Впрочем, некоторые утверждают, что это производит неотразимое
впечатление на владельцев азиатских корпораций - японских,
корейских, китайских...
  - В общем, дела идут хорошо, - заключила Скалли.
  - Причем во всех смыслах, - просиял Кайл. - Наша новая
продукция спасает жизнь пациентам, которые еще два года назад
считались безнадежными. Тысячам и тысячам людей мы сохраняем и
возвращаем здоровье. Бинты для неотложной помощи, целый набор
микроскальпелей, принципиально новый сухой защитный слой -
любой специалист подтвердит, что это настоящий прорыв в данной
области исследований.
  "Этот жизнерадостный моложавый босс - такой же патриот
компании, как и Бакстер, - с удивлением подумал Малдер. -
Единственное отличие: послушаешь Кайла - и кажется, что все эти
достижения лично его заслуга".
  - Поразительно! - резюмировала Скалли, когда директор по
науке завершил свой вдохновенный монолог. - Но нас главным
образом интересует не настоящее, а прошлое вашей компании. Если
конкретно - эпизод с участием двух заключенных тюрьмы Райкерз
Айленд, имевший место в 1984 году.
  Малдер с первых минут знакомства приметил за Кайлом
способность сохранять непроницаемое выражение лица, больше
присущую военным и дипломатам, чем ученым-медикам. Директор
по науке компании "Фиброул" отлично смотрелся бы в форменном
кителе вместо белого халата. Одному Богу было известно, насколько
поразил его неожиданный поворот в разговоре, - он лишь слегка
приподнял густые седые брови и несколько секунд молча собирался с
мыслями.
  - Простите мне эту паузу, агент Скалли, - произнес он наконец,
  - прошло уже столько лет, и никто никогда не интересовался тем
инцидентом. По совести говоря, мы и сами старались о нем забыть. К
чему было ворошить прошлое, особенно после смерти Эмайла.
  У Малдера возникло странное чувство - словно воздух в
кабинете под действием энергии Кайла стал сгущаться. Он всегда
считал себя неплохим физиономистом и сейчас постарался уловить в
выражении лица директора хотя бы мимолетный отблеск вины или
глубоко запрятанной тайны. Однако удивление Кайла выглядело
вполне искренним.
  - Это было ужасное несчастье, - покачал головой ученый. - Но
подробности вам сообщить не смогу. Не потому, что не хочу, а
потому, что сам не располагаю полной информацией.
  Эмайл Палладин был очень скрытным и подозрительным
человеком. Работа велась в его собственной клинике, в ста милях
отсюда. Я знаю только то, что испытывались какие-то новые
материалы и методы трансплантации. Я тогда был всего лишь
младшим научным сотрудником и считал, что Эмайл Палладин
живет и проводит исследования где-то на небесах.
  Малдер заметил, что лоб Скалли прорезала глубокая морщинка.
  Она ожидала прямого, ясного ответа, а получила очередной ребус.
  - Когда уголовное дело было закрыто, - несколько   небрежным
тоном   продолжил Кайл, - Палладин распорядился считать резуль-
тат экспериментов отрицательным и больше не заниматься
разработками в области новых приемов транспланталогии,
переключившись на создание сопутствующих материалов. Через
шесть месяцев его не стало, но компания с тех пор развивалась
именно в указанном направлении.
  Малдер откинулся на кожаную спинку кресла. Эти, с позволения
сказать, данные у них уже были - содержались в официальном
ответе на запрос. Вся ответственность возложена на основателя
компании, а спросить с него невозможно, поскольку он мертв. Очень
удобная позиция.
  Скалли откашлялась - это означало, что она покончила с
дипломатическим маневрированием и сейчас задаст прямой вопрос.
  - Доктор Кайл, видите ли, в чем дело, мы располагаем данными,
что один человек   сегодня утром от осложнения, сопровождавшейся
теми же симптомами, что и предсмертное состояние двух
заключенных тюрьмы Райкерз Айленд. Вы не подскажете, как это
могло произойти?
  Кайл уставился на нее, вытаращив глаза.
  - Этого просто исключено! Информацией о сути и стратегии
эксперимента владел единственный человек на Земле - Эмайл
Палладин. Но он умер много лет назад. Как может сегодняшнее
происшествие быть связано с ним или его опытами?!
  - Нам сообщили, что Палладин погиб вдали от Америки в
результате несчастного случая, - сказала Скалли. - Это так?
  Кайл кивнул.
  - Во время горного похода в Таиланде. После Вьетнамской
войны эта страна стала для него второй родиной. Он служил в
госпитале МЭШа, потом построил себе дом в рыбацкой деревне
Алькат, в двухстах милях к востоку от Бангкока. После
неприятностей с заключенными Палладин захотел временно
покинуть Нью-Йорк, пожить в тихом, удаленном от цивилизации
уголке, успокоить нервы. Но видите, как судьба Распорядилась - он
погиб чуть ли не на пороге собственного дома.
  - А к кому перешло управление компанией? доктора Палладина
была семья? - Брат, Эндрю Палладин. Ему принадлежит
контрольный пакет акций, но в дела компании он не вмешивается и
ведет отшельнический образ жизни. Он тоже воевал во Вьетнаме,
был ранен и лечился в госпитале брата. Когда его поставили на ноги,
осел в Таиланде и больше оттуда не выезжал.
  - Как с ним можно связаться? - быстро спросила Скалли. -
Возможно, он знает что-то об опытах брата?
  - Связаться будет нелегко, - вздохнул Кайл. - Никто точно не
знает его нынешнего местонахождения. Но даже если вы его разыще-
те - боюсь, только зря потратите силы и время. Я же говорил -
Эмайл Палладии держал все в строжайшем секрете.
  Кайл скрестил руки на груди и откинулся в кресле, давая понять,
что аудиенция закончена. Но Малдер решил идти до конца. Он
подался вперед и задал совершенно неожиданный вопрос:
  - Доктор Кайл, что вы можете рассказать об антибактериальном
компаунде 1279?
  Впервые за весь разговор самообладание несколько изменило
директору по науке. Симптом был едва заметен - легкий прищур,
который тут же исчез, - но от внимания Малдера он не ускользнул.
  Наконец-то им удалось застать этого самодовольного типа врасплох!
  - Удивительно, как вы уже успели прослышать о "пыли", -
врастяжку произнес Кайл. - Мы только в прошлом году получили
патент. А почему, позвольте спросить, вас заинтересовал
антибактериальный порошок? Это самое последнее изобретение,
когда компанией руководил Палладии, о нем никто даже мечтать не
мог.
  Малдер покосился на Скалли - заметила ли она, что Кайл
несколько опередил события? Малдер еще ничего не сказал о
возможной связи между "пылью" и Палладином. Скалли опустила
ресницы, давая понять, что все подмечает, хотя вида не подает.
  - Доктор Кайл, - сказала она сухо, но без враждебности. -
Вчера утром мы обнаружили следы вашего препарата рядом с
автомагистралью ФДР. Нас это несколько удивило.
  Кайл энергично потер подбородок.
  - Действительно, странно. Ни одна больница Нью-Йорка "пыль"
пока не использует. Хотя возможно, она просыпалась из какой-
нибудь машины, которая курсирует между опытными клиниками.
  Наш ожоговый центр расположен в двадцати милях отсюда,
исследовательская лаборатория - в Хобокене, Нью-Джерси. Я
проверю, осуществлялась ли в эти дни перевозка "пыли". Может
быть, наши сотрудники нарушили условия транспортировки.
  Скалли, судя по всему, осталась удовлетворена объяснением. Но
Малдер не собирался так легко отступаться от Кайла.
  - А как вы смотрите на другое объяснение? возможно, следы
"пыли" оставил после себя человек, которому недавно произвели
трансплантацию?
  Кайл чуть заметно вздрогнул, потом расширил глаза и коротко
засмеялся.
  - Нет, это объяснение крайне невероятное. Почему? Потому что
"пыль" применяется только в случаях массированной пересадки.
  Такие пациенты практически нетранспортабельны, и уж никак не
могут самостоятельно разгуливать за пределами клиник.
  Малдер был несколько удивлен таким категоричным ответом.
  Почему не предположить, что в одной из ожоговых клиник пациента
решили перевезти, несмотря на риск? Врачи довольно часто
вынуждены брать на себя подобную ответственность.
  - Вы позволите нам ознакомиться с документацией, касающейся
"пыли"? Хотелось бы узнать конкретнее, каковы предписания по ее
использованию...
  - Прошу прощения, - перебил Кайл, поднимаясь из кресла. Он
по-прежнему улыбался, но в его глазах появился стальной отблеск. -
Этот вопрос я вынужден вынести на обсуждение Совета. Поймите
правильно - я не бюрократ, но конкуренция в нашем бизнесе
обострилась как никогда. Без официального решения я не могу дать
вам доступ к закрытой информации.
  Кайл не произнес слова "ордер на обыск", но было понятно, что
без этого не обойтись. Вопрос был в другом. Какова причина столь
резкой реакции - служебное рвение или желание что-то скрыть?
  Скалли встала первой, Малдер, с неохотой - вслед за ней. Когда
Кайл подошел, чтобы проводить агентов до дверей, Малдер вновь об-
ратил внимание, какими внушительными габаритами, несмотря на
относительно небольшой рост, обладает директор по науке. Плюс
осанка и выправка.
  - И последнее, - сказал Малдер, подняв ладонь. - Простите мое
любопытство, но... Вы, случайно, не были военным?
  Скалли удивленно уставилась на него, но Кайл почему-то принял
вопрос как должное.
  - Двенадцать лет, - с оттенком гордости ответил он. - Во
Вьетнаме дослужился до майора. Там я и встретил Эмайла
Палладина. Служил под его началом в Алькате. Именно тогда я
познакомился с азами трансплантации. Впервые по-настоящему
понял, какой важный орган - человеческая кожа, и как легко ее
разрушить.
  В его глазах блеснул фанатичный огонек. "Да, - подумал Малдер,
  - такой человек не пожалеет жизни, чтобы сберечь секреты фирмы
   т мнимых или реальных шпионов".
  - Сожалею, но больше ничем не могу вам помочь, - заявил
Кайл, прикладывая ладонь к панели. - Мистер Бакстер проводит вас
до машины. Если у меня появится какая-либо интересующая вас
информация, я с вами свяжусь.
  Дверь, тихо зашипев, отгородила их от кабинета. Молодой
человек, по-прежнему излучая оптимизм и доброжелательность,
повел их к выходу из лабиринта коридоров...
  Только когда агенты уединились в салоне "Шевроле", Малдер
счел возможным высказать свои соображения.
  - Кайл что-то знает, - уверенно заявил он. - И о красном
порошке, и об опытах Палладина. Знает гораздо больше, чем говорит.
  Нужно копать.
  Скалли задумчиво посмотрела на дорогу.
  - Копать, конечно, можно, но докопаться будет нелегко. Эмайл
Палладии давно умер. Кайл настаивает, что он унес все свои секреты
в могилу.
  - Не вижу смысла верить ему на слово. Ну а красный порошок? А
Джон Доу?
  - По-моему, все сказанное Кайлом звучало достаточно
убедительно. Порошок мог высыпаться из машины при перевозке. А
версия с Джоном Доу еще не доказана.
  Малдер повернул ключ зажигания.
  - "Фиброул" замешан в этом деле. Человек умеет врать, а
компьютерный томограф - нет. Стэнтон, по сути дела, тоже жертва
экспериментов Палладина. Если Кайл не может - или скорее не
хочет - внести ясность, придется поискать кого-то другого.
  Скалли не возражала. Когда "Шевроле" миновал контрольно-
пропускной пункт, ее мысли обрели словесную форму:
  - Эндрю Палладии. Тихий отшельник. Возможно, именно он -
последний человек, с которым говорил основатель "Фиброул
Интернэшнл".
  Малдер кивнул, наблюдая, как постепенно уменьшаются в зеркале
.заднего вида невзрачные сооружения научно-исследовательского
центра. И подумал: "Можно штурмовать эти стены месяц за месяцем
и ничего не добиться. Нет, разгадку тайны нужно искать не здесь, а в
тысячах миль отсюда. На другой стороне земного шара".
  

                  13

  Когда за непрошеными гостями закрылась дверь, Джулиан Кайл
вздохнул с облегчением. Он удобно устроился в кресле, положив
мясистые ладони на крышку стола. Мягкие кресла напротив еще
хранили отпечатки тел агентов ФБР. А сколько невидимых частиц
эпидермиса витает сейчас в воздухе - и не счесть! У этого Малдера
умные глаза, и напарница ему под стать - ее голос, проникающий
прямо в мозг, минуя уши, запомнится собеседнику надолго... Кайл
попытался проанализировать вопросы, которые ему задавали, и
реакцию агентов на его ответы.
  Он считал себя знатоком человеческих душ, а не только
специалистом по самому большому органу человеческого тела. Но
теперь приходилось признаться, что прочесть Малдера и Скалли ему
не удалось. Эти двое совершенно не были похожи на типичных
офицеров разведки, с которыми не раз сводила Кайла судьба. Они
действительно умны и проницательны. Такие люди на полпути не
останавливаются.
  Кайл довольно долго раздумывал, прежде чем нажал маленькую
кнопку, спрятанную внутри стола. Через несколько секунд дверь
кабинета открылась, и на пороге возник высокий черноволосый
молодой человек. Он вошел в офис, словно в собственные
апартаменты, и легко прыгнул в кресло, перебросив скрещенные
ноги через подлокотник. Скосив узкие глаза на останки
двадцатидюймового монитора, он криво усмехнулся:
  - Сегодня у тебя неудачный день, дядюшка Джулиан.
  Кайл поморщился. В этом мальчишке его раздражало все - от
неизживного тайского акцента до показной фамильярности. Он
всегда успокаивал себя тем, что между ними нет кровных связей.
  Кайл так долго создавал себе имидж богобоязненного человека с
непоколебимыми моральными устоями, что и сам в него уверовал. А
этот сопляк словно нарочно старался выставить себя полной
противоположностью директора по науке - извращенный,
циничный, постоянно таящий в себе неведомую угрозу. Он унас-
ледовал все пороки своего отца - и ни одного Достоинства.
  - У нас проблемы. - Кайл старался сократить время беседы до
минимума. - Ситуацию не удалось взять под контроль.
  Мальчишка поднял бровь, потом заложил руки за голову и сладко,
по-кошачьи, потянулся играя рельефными мускулами. Кайл невольно
содрогнулся. В Азии он встречал немало ублюдков, но этот
полукровок был страшнее всех. Он получал от своей работы ни с чем
не сравнимое, изысканное наслаждение, и выполнял ее с изо-
бретательностью истинного эротомана. Сколько людей успело
использовать этот порок для достижения своих целей!
  Кайл не любил вспоминать, что и сам эксплуатировал его
патологию. Но самое омерзительное - придется сделать это снова!
  - Агенты остались при своем мнении, - сказал Кайл, - если
они не угомонятся, то очень скоро узнают слишком много. А они не
угомонятся...
  - Что ты так нервничаешь, дядюшка? - сквозь зубы процедил
мальчишка, приглаживая рукой глянцевые волосы, - у них нет даже
тела для вскрытия. Достаточно постоянно опережать их на шаг - и
им останутся только догадки.
  Кайл почесал квадратный подбородок. Мерзавец в общем-то прав.
  Но рисковать нельзя, особенно сейчас, когда эксперимент вступил в
заключительную фазу.
  - Сейчас такой момент, что любая догадка будет для нас
некстати.
  Мальчишка сцепил длинные пальцы и пожал плечами:
  - Как всегда, с нетерпением жду дальнейших приказаний.
  Кайл испытующе глянул ему в глаза - но увидел только темные,
невыразительные щелки. Он набрал в легкие побольше воздуха и
взял со стола сотовый телефон.
  - Не надо делать вид, будто ты просто исполняешь мой приказ,
Куо Тьен. То, что ты сделаешь, спасет нас обоих.
  

                  14

    - Эндрю был хорошим солдатом - имеет два ордена за воинский
героизм и массу хвалебных отзывов от командования, - вслух
размышлял Малдер. - Однако после ранения личное дело внезапно
обрывается. Последняя строка:
  "Направлен в госпиталь МЭШ"...
  Самолет резко накренился влево, и Малдер едва успел поймать
съезжающий с коленей Скалли ноутбук.
  - Ну хоть о ранении там что-нибудь сказано? В какое, извините,
место, и насколько серьезно?
  Скалли отрицательно покачала головой. Они прекрасно коротали
время в полете:
  Скалли обрабатывала на компьютере скупые протокольные
сведения о службе Эндрю Палладина, а Малдер смотрел третий по
счету мультик - на сей раз о говорящих котах.
  - По крайней мере раны были достаточно серьезные, чтобы его
комиссовали, - предположила Скалли. - Эндрю Палладина
списали через три месяца после прибытия в Алькат... По правде
говоря, в его личном деле и зацепиться не за что. Странно - обычно
армейские бюрократы не упускают ни одной детали. По меньшей
мере где-то должна хранится копия медицинской книжки, чтобы, в
случае последующих проблем, медикам было на что ссылаться.
  - Эмайл Палладин лично лечил собственного брата, -
продолжал размышлять Малдер. - Я думаю, если он захотел что-то
утаить, то сделал это без труда.
  Скалли ахнула - свет в салоне отчаянно замигал, но вскоре
восстановился. Гроза за бортом бушевала вовсю, тяжелые капли
яростно барабанили в двойное стекло иллюминатора.
  - М-да, погодка... Но зачем Эмайлу понадобилось засекречивать
диагноз брата?
  - Значит, нашлось что скрывать. А возможно, и до сих пор есть.
  Скалли воззрилась на него, как на сумасшедшего.
  - Малдер, Эмайл Палладин погиб десять с лишним лет назад!
  - Причем сделал это очень вовремя - как Раз когда разразился
скандал, который мог угробить его фирму. Да и сам он имел все
шансы оказаться за решеткой.
  На сей раз Скалли поняла, что возразить нечего. Она молча
смотрела на Малдера, ожидая дальнейших, еще более убедительных
доводов.
  - А чего стоят обстоятельства его гибели' На краю Земли,
практически без свидетелей. Брат наследует контрольный пакет
акций, но сам остается невидимым. Ты ведь убедилась - ни адреса,
ни телефона найти невозможно. Эндрю Палладии   фактически
дематериализовался. Опять-таки при невыясненных обстоятельствах.
  - Я согласна - здесь очень много непонятного. Но предполагать,
что Эмайл Палладии сознательно сымитировал свою гибель... - она
покачала головой. - Для чего, Малдер? И как в эту схему
вписывается его брат?
  - Возможно, Эмайл решил вести исследования тайно. А брат стал
ему помогать. Но произошла какая-то утечка. За которую поплатился
жизнью ни в чем не повинный профессор истории. И не только он.
  Двух студентов наверняка отправили на тот свет, чтобы сбить нас со
следа.
  В голове Скалли бушевала буря похлеще той, что разразилась за
бортом. Этот параноик всегда прет напролом. Факты ему не нужны
  - подозрений достаточно, чтобы сделать окончательные выводы.
  Так просто нельзя работать! Откуда он знает, что Эмайл Палладин до
сих пор жив? И тем более - что студенты-медики умерли
насильственной смертью.
  Но на сей раз пытаться вернуть напарника к реальности Скалли не
решилась. В интуиции Малдеру не откажешь. Как знать, может,
именно он сейчас ближе к реальности...
  - И все-таки, Малдер, давай сосредоточимся на поиске живого
человека. Покойника, в случае чего, будем искать потом.
  "Боинг-747" клюнул носом, и в салоне опять мигнул свет. Но едва
Скалли успела подумать, как глупо именно сейчас погибнуть в
авиакатастрофе, любезный женский голос с восточным акцентом
объявил, что самолет заходит на посадку в аэропорту Бангкока.
  - Ты права - начинать нужно с Эндрю Палладина, - согласился
Малдер, пристегивая ремень. - Но боюсь, разговорами наша
поездка не ограничится.
  Однако Скалли в данный момент боялась совсем другого - что
командир лайнера не сумеет сориентироваться в этом
светопреставлении и машина воткнется носом в посадочную полосу.
  Она отвернулась от Малдера и припала к иллюминатору.
  В это время через шесть рядов за ее спиной молодой
черноволосый человек тоже посмотрел в окно. Россыпи огней
Бангкока еле пробивались сквозь редкие разрывы облаков. Куо Тьен
испытывал противоречивые чувства. В Бангкоке ему были знакомы
все закоулки, где он оттачивал свое мастерство или просто слонялся
в ожидании очередного приказа. Именно здесь он научился
зарабатывать себе на хлеб. Однако столица так и не стала для него
родным домом, и остался там, среди гор, обступивших Алькат.
  Куо Тьена угораздило родиться полукровком - сыном
американского солдата и тайской проститутки. Он был обречен стать
изгоем, неприкасаемым. Но ни разу в жизни ему не пришло в голову
проклинать судьбу. Куо Тьена и его сверстников всегда разделяла
пропасть, но не цвет кожи был тому причиной. В отличие от других
он знал, что такое настоящая жажда и как ее утолить, доставив себе
величайшее наслаждение.
  Он посмотрел поверх кресел на взъерошенную макушку Малдера,
и каждая клетка его тела наполнилась животной радостью. Куо Тьен
опустил веки и блаженно улыбнулся.
  

                  15

  Двенадцать часов спустя Малдер, отчаянно вращая рулевое
колесо, вел арендованный лендровер по размытой дороге, на глазах
превращающейся в болото. Рядом подскакивала на сидении Скалли.
  Она выполняла обязанности штурмана, то есть, несмотря на
отчаянную тряску, пыталась сличать окружающий пейзаж с военной
картой двадцатилетней давности. В результате Джип то и дело
сползал в ямищи величиной с вулканический кратер, которых на
топографическом изображении не было и в помине. Усталая Скалли
раздраженно поругивалась, а Малдер чувствовал, что силы его на
исходе. Он не мог припомнить, когда в последний раз так изматы-
вался, управляя автомобилем, - приходилось постоянно ворочать
рычагом переключения передач, ладони стерлись в кровь о грубое,
Ребристое рулевое колесо, пот ручьями стекал по лицу.
  Сейчас Таиланд ничем не напоминал тропический рай, о котором
так любят рассказывать в телепутешествиях и рекламных изданиях
по туризму. Местные красоты терялись в потоках дождя,
рассекающих тяжелый, жаркий и влажный воздух. Малдер давно
сбросил куртку, расстегнул ворот легкой рубашки, но каждый вздох
все равно давался с большим трудом.
  Петляющая дорога казалась огромной змеей, облепленной грязью,
которая в любой момент могла вытянуться стрелой и так же быстро
свиться кольцами. Время суток определялось только по часам -
свинцовые облака застилали небо сплошной пеленой и ни один луч
солнца не сумел бы пробиться сквозь эту завесу. Малдер включил
фары, и лишь благодаря этому джип до сих пор умудрялся не
врезаться в маячащие по сторонам дороги деревья.
  Физическое утомление усугублялось психической усталостью.
  Последние двенадцать часов были сплошной нервотрепкой. На
выходе из таможенного терминала аэропорта агентов ФБР уже
поджидал представитель Вооруженных сил США - капрал в ладно
сидящем мундире с неизменной пластилиновой улыбкой на лице.
  Тимоти ван Эппс оказался типичным служакой-карьеристом,
который с удовольствием послал бы Скалли и Малдера к черту, тем
более что их начальство находилось за тысячи миль отсюда. Но он
получил приказ и вынужден был подчиниться. Прочтя короткую
лекцию на тему "Отношения США с Королевством Таиланд на дан-
ный момент", ван Эппс вручил им сопроводительное письмо и карту,
ориентируясь по которой, якобы можно было добраться до местечка
Алькат. Правда, сам тут же развеял всякие иллюзии:
  - Учтите, на местности все может оказаться совершенно иначе,
чем на этом клочке туалетной бумаги. У нас не было необходимости
обновлять карту со времен Вьетнама. Так что данные устарели
минимум на двадцать лет. Если вдруг возникнет желание,
подредактируйте эту картинку и перешлите по факсу - буду очень
признателен.
  Малдер сильно сомневался, что армейским чиновникам
действительно могла понадобиться новая редакция карты, сделанная
руками спецагентов ФБР. Скорее всего, приказание сверху просто не
содержало распоряжения содействовать. Нет, Малдер не
предполагал, что со стороны Вооруженных сил против них
существует заговор, - хотя Скалли наверняка подозревала, что он
думает именно об этом. Напротив - он УДИВИЛСЯ бы, если бы
военные вдруг проявили гостеприимство. Они всегда относились к
ФБР, как к нелюбимому младшему брату - терпели, но при случае
всегда тихонько пакостили, особенно если поблизости не было
"родителей".
  Окончив инструктаж, ван Эппс посадил агентов в
правительственный лимузин с дипломатическими номерами и отвез
их на центральный Железнодорожный вокзал столицы Хуа Ламфонг.
  Скалли и Малдер уже тогда почувствовали усталость после
некомфортного перелета, а ведь это было только начало. Но
любопытство пока побеждало мучительное желание вздремнуть.
  Малдер смотрел в окно и думал о том, что жители Нью-Йорка и
Чикаго напрасно называют свои города каменными джунглями. Они
просто не видели Бангкок - вот это действительно настоящие,
непролазные джунгли. Узкие улочки, забитые малолитражками,
автобусами, моторикшами, и, куда ни глянь, - миллионы спешащих
куда-то людей. Целое сонмище клерков в белых рубашках, женщин в
разноцветных платьях, школьников в черных форменных пиджачках,
монахов в оранжевых одеяниях, словно шарики в навечно заведенной
броуновской машине. Небоскребы из стекла и бетона, словно дикие
скалы, нависающие над древними, золотоверхими пагодами, ка-
зались плодом больного воображения, миражом, который развеется
после приема соответствующего лекарства. Смешение стилей было
просто немыслимым - новое отчаянно боролось со старым даже в
пределах одного здания.
  Скалли и Малдеру очень хотелось хоть на несколько минут
окунуться в атмосферу странного города, но ван Эппс не предоставил
им такой возможности, остановив машину прямо у вокзала, в здании
которого в отличие от всего остального не было ничего
экзотического. Когда он на прощание помахал агентам рукой,
Малдер почувствовал огромное облегчение - теперь этот тип не
будет висеть над душой и можно действовать свободно.
  Вскоре за окном поезда назойливые городские картины сменились
мягкой зеленью сельских пейзажей. По мере того как поезд удалялся
на юго-восток, между залитыми водой рисовыми полями все чаще
начали появляться густые лесные заросли. Глазу не на чем было
остановиться, и Малдер решил скоротать время за беседой. Их
попутчик - местный фермер, возвращающийся домой после
трехнедельной поездки в великую столицу, - оказался весьма
словоохотлив. Беседа шла довольно бойко (хотя обоим пришлось
изъясняться на адской смеси английского и ломаного французского),
пока Малдер не упомянул о конечном пункте их путешествия.
  Тут с фермером произошло нечто странное. Он вздрогнул,
отодвинулся на край сидения и что-то зашептал, ухватившись за
амулет, висящий на шее. Малдер знал, что тайцы - один из самых
суеверных народов, но почему одно лишь название города Алькат
привело их попутчика в такой трепет?
  Фермер, судя по всему, не имел ни малейшего желания объяснять,
но Малдер настаивал и получил в ответ три слова: Май-ди-фис.
  Покопавшись в карманном словаре, он перевел это как "злые духи".
  Оставшуюся часть пути таец демонстративно молчал.
  По железной дороге они добрались только до Районга -
прибрежного городка, окруженного курортами вполне европейского
типа. Здесь на каждой улочке теснились сувенирные лавки и кафе,
предлагающие многочисленным туристам местные экзотические
блюда, вроде нам плаа - рыбного соуса.
  Центр туризма имел свои преимущества - Малдер и Скалли без
лишних хлопот арендовали джип. Пусть не новый, но вполне в
приличном состоянии. Другое дело, что дорогу на юг, по которой им
пришлось ехать, с трудом осилил бы даже болотный вездеход на
воздушной подушке. Чем ближе становилась цель путешествия, тем
чаще казалось, что здесь не ступала нога человека и полоса земли
между деревьями - вовсе не дорога, а результат какой-то природной
катастрофы...
  - Город должен быть где-то рядом, - крикнула Скалли сквозь
натужный рев двигателя. - Судя по карте, Тайский залив - у
подножия холма, по которому мы сейчас сползаем. А справа
начинается горный массив Дум Као - "черные горы". Высочайшая
вершина - двенадцать тысяч футов, площадь около двухсот
квадратных миль. По противоположному склону проходит граница с
Камбоджей. Практически непригодные для жилья места - оползни,
лавины, хищники и, кроме того, насекомые - переносчики забо-
леваний.
  - Рай для отшельника, - подытожил Малдер. - Выбери пещеру
посуше, на завтрак - какое-нибудь местное животное, по выходным
можно созывать соседей и вместе любоваться камнепадами. Вот
жизнь!
  - Осторожнее!
  Передние колеса лендровера повело влево и вниз, дорога исчезла,
и машина неудержимо понеслась на огромные камни. Малдер резко
вывернул руль, ударил по тормозам, джип чудом проскочил между
двумя валунами и замер, увязнув в грязи. Малдер облегченно
вздохнул и припал к рулю.
  А когда поднял голову, то не поверил собственным глазам -
машина остановилась на краю мощенной камнем дороги,
спускающейся в долину, с трех сторон окруженную лесным масси-
вом. С четвертой стороны ее омывал океан. Перемена была
разительной - только что они с трудом пробирались по узкому,
размытому проселку сквозь густые заросли, и вдруг - простор,
синева до самого горизонта... Десятки ярко раскрашенных рыбацких
джонок и маленьких моторных лодок вышли на промысел - дождь
не был тому ни малейшей помехой. Целую минуту Малдер с
любопытством наблюдал, как Рыболовы на ближайшем суденышке
тянут тяжелую сеть. Потом завел двигатель и начал медленно
выруливать на дорогу.
  - Ну вот, кажется, это и есть Алькат, - Удовлетворенно
констатировала Скалли, отбрасывая со лба мокрые волосы, ее глаза
заметно повеселели.
  Малдер вел машину медленно, чтобы напарница смогла отдохнуть
после изматывающего авторалли и полюбоваться окрестностями.
  Дорога вскоре привела их в центр тихого рыбацкого поселка. Вокруг
стояли одноэтажные деревянные домика с пестрыми вывесками на
тайском языке - очевидно, коммерческие магазинчики. Встречались
и традиционные дома с резными крышами и наклонными стенами.
  Большинство сооружений стояло на сваях, видимо, в сезон дождей
Алькат основательно затапливало.
  В стороне от дороги виднелись дома повыше - в два-три этажа.
  Люди деловито расхаживали по улицам. В поселке даже имелись
машины, правда, более изношенные, чем лендровер. Они мирно
соседствовали с велорикшами, бойко крутившими ржавые педали.
  Как и рыбаки, велорикши не обращали на дождь ни малейшего
внимания. Они лавировали между автомобилями, а водители,
высовываясь из окон, беззлобно поругивались на одном из тайских
диалектов. Собака, заливаясь отчаянным лаем, гналась за двумя
ребятишками, торговка рыбой громко расхваливала свой товар.
  - Да, это не Бангкок, - проговорила Скалли. - Даже не верится,
что Алькат находится в той же стране.
  - Обычное дело для "третьего мира", - кивнул Малдер. -
Столица меняется на глазах, новые дома, новые машины - и новые
люди. А сюда, в глубинку, прогресс все никак не дойдет. Меньше
пяти тысяч жителей, туриста сюда разве что шальным ветром
заносит. Вот и киснут под дождем - тихо, мирно. Интересно, почему
такая жизнь нравится американцам, которые застряли здесь после
войны? Привыкли, наверное... А вот, гляди, какой колоритный тип!
  На краю дороги, широко улыбаясь беззубым ртом, стоял старик.
  Три истертых цепочки красовались у него на шее, и на каждой
висело по кусочку нефрита. Амулеты, точно такие же, как у фермера
в поезде. Наверное, ни одна страна мира не может похвастать таким
количеством потусторонних существ на душу населения. Со-
ответственно, каждого духа полагается особым образом ублажать,
если не хочешь пойти топором на морское дно или умереть от какой-
нибудь страшной болезни.
  И все же, Малдеру этот старик показался странным. Не потому,
что он смотрел на них так, будто гости с Запада наведываются сюда
каждый день, - таким взглядом встречают тех, кого давно
поджидают.
  Малдер тряхнул головой. Это дождь виноват. Дождь и адская
усталость, от которой в воображении рождаются химеры. Старичок
дружелюбен, как большинство тайцев, - вот и все. В следующие
несколько минут прохожие не раз одаривали гостей радушными
улыбками, и очередное обострение шпиономании постепенно
прошло...
  - По-моему, мы добрались до центра, - заметил Малдер. - На
карте есть что-нибудь вроде гостиницы?
  Скалли пожала плечами.
  - Такой информации нет. Но я думаю, что хотя бы один
постоялый двор здесь найдется. А нам большего и не надо - бросить
шмотки и вперед, искать Эндрю Палладина.
  Малдер посмотрел на лес, поднимающийся по склонам горного
хребта. Что труднее - искать в этих диких джунглях отшельника
или напасть на след человека, который якобы погиб пятнадцать лет
назад? Пока ясно одно - только достигнув хоть одной из этих целей,
они смогут понять, что погубило Перри Стэнтона.
  - Ну, вот и пришли. - Скалли показала на длинный
одноэтажный дом из желтого кирпича, - Согласно этому, как сказал
ван Эппс, "клочку туалетной бумаги", перед нами клиника,
построенная на месте полевого госпиталя Эмайла Палладина.
  Малдер выплеснул воду из ботинок и отодвинул свисающие до
земли пальмовые ветки, чтобы рассмотреть все как следует. Он
увидел типичный барак - односкатная металлическая крыша, около
дюжины квадратных окон из полупрозрачного оргстекла, крыльцо с
бетонными ступеньками.   Единственная   примечательная черта -
над входом восседал улыбающийся позолоченный Будда, застывший
в медитативной позе. Седовласый хозяин крохотной гостиницы где
остановились Малдер и Скалли, рассказал, что последние десять лет
клиникой управляют буддийские монахи.
  - Гляди-ка, вон там, на противоположной стороне улицы - не
церковь ли?
  Малдер смерил взглядом двухэтажное белое здание с башней
посередине. Судя по конструкции, башня когда-то выполняла
функцию колокольни, но сейчас ничего похожего на колокол не
наблюдалось. Хотя с фасада здания только в двух местах осыпалась
штукатурка, было ясно, что сюда уже много лет никто не ходит.
  - Церковь-то церковь, но сомневаюсь, что за последние десять
лет ее посетил хотя бы один прихожанин, - заметил Малдер.
  - Таиланд - единственная страна в Юго-Восточной Азии,
которая ни разу не стала европейской колонией, - напомнила
Скалли, - поэтому христианство здесь практически не прижилось.
  - Давай отвлечемся от столь печального зрелища и посмотрим
сюда.
  Малдер показал на маленький кукольный дом, установленный на
вершине цилиндрического столба.
   Миниатюрный ломик был слелан с большим старанием и
любовью: стены украшены ярким диковинным орнаментом, крыша
покрыта пластинками чистого золота, на дверях, присмотревшись,
можно было заметить медные ручки. У основания домика висела
свежая цветочная гирлянда, а из окон, кружась, струился дымок
благовония.
  - У христианских проповедников здесь нет ни единого шанса, -
заключил Малдер. - Вера предков у танцев слишком сильна. А этот
домик - знаешь, что такое? Жилище для духов Таким образом
тайцы отваживают злые сущности от больницы - не борются с
ними, а предлагают другое обиталище. По-моему, очень разумно.
  - А ты, оказывается, крупный специалист по восточным
религиям, - сказала Скалли, с интересом заглядывая в окошко
домика.
  - Ты мне льстишь, - улыбнулся Малдер, - Но если серьезно, я
всегда уважал их веру. Духовная культура тайцев предельно
индивидуалистична. Само слово "Таи" значит "свободный". Их вера
основана не на доктрине, а на повседневных наблюдениях. Если ,они
решают ублажать какого-либо духа, то не потому, что так им сказал
проповедник, а потому, что они сами видят, как страшен его гнев.
  Скалли пристально посмотрела Малдеру в глаза. "Удивительно, -
подумала она, - столько времени проводишь рядом с человеком, а
многого о нем все равно не знаешь..."
  - Согласись, Скалли, культура народа, прожившего восемь
столетий без единой братоубийственной войны и сохранившего
независимость, достойна изучения, - сказал Малдер, поднимаясь на
крыльцо и поворачивая дверную ручку.
  Из клиники потянуло сквозняком, и Малдер, подтолкнув вперед
Скалли, поспешил закрыть дверь. Они очутились в просторном холле
с бетонным полом и чисто выбеленными стенами. Под потолком
сияли неоновые лампы, в воздухе плавал запах антисептика. Вдоль
стен рядами выстроились носилки на колесах и тележки с различным
оборудованием. На некоторых носилках лежали больные; к каждому
из них был приставлен монах в оранжевом одеянии и санитарка в
белоснежной форме Красного креста. Картину дополняли резиновые
перчатки на руках монахов и стетоскопы, надетые поверх облачений.
  В целом больница выглядела беднее хорошей западной клиники, но
по местным меркам это был настоящий медицинский центр.
  Скалли обратила внимание Малдера на одни носилки. Два монаха
пристально наблюдали, как светловолосая, высокая женщина
оказывает помощь пациенту. Ее униформа заметно отличалась по
крою, а судя по тому, как висел ее стетоскоп, было ясно, что она
прошла подготовку в Штатах.
  - Наверное, это главный врач, - шепнула пли. - Такая форма
выдается Медицинским департаментом.
  Тем временем врач отошла от носилок, чтобы монахи могли
рассмотреть результаты ее работы. Пациент- мужчина чуть за сорок -
уже пришел в сознание. Всю его грудь, от живота до ключицы,
пересекал багровый шов. Скалли одобрительно кивнула - рана была
зашита профессионально.
  - Недели три вводите антибиотики, - сказала доктор монахам.
  - И он будет у вас как новенький. Только попросите его больше не
нарываться на рыбу-меч.
  Монахи энергично закивали. Доктор сняла перчатки, бросила их в
пластиковый контейнер и подошла к посетителям. Оказалось, что она
лишь на пару дюймов ниже Малдера.
  - Доктор Лайана Филдинг, - представилась женщина.
  - Фокс Малдер. А это моя напарница Дана Скалли. Мы агенты
Федерального бюро расследований Соединенных Штатов. Вы не
могли бы уделить нам несколько минут?
  - Да, разумеется.
  - Спасибо. Скажите, доктор Филдинг, вы постоянно работаете в
Алькате?
  - Нет. Я прикомандирована к местному подразделению Красного
креста. Езжу по региону, передаю опыт, насколько это возможно.
  Странно встретить здесь федеральных агентов. Далековато вы
забрались.
  Скалли подошла к носилкам, но ровно настолько, чтобы не
приближаться к монахам вплотную и не оскорблять их религиозных
чувств.
  - Судя по качеству шва, вы учились в Штатах.
  - Вы правы, - подтвердила Филдинг. - В Чикаго. Вы тоже
врач?
  - Патологоанатом. Но сейчас у меня несколько другие служебные
обязанности.
  - Мы расследуем инцидент почти пятнадцатилетней давности, -
сказал Малдер. - В связи с этим нас интересуют люди, которые
работали здесь еще в полевом госпитале - Эмайл и Эндрю
Палладии...
  Филдинг закашлялась и быстро взглянула на монахов. Услышав
фамилию Палладии, служители быта, как по команде, подняли
головы.
  - Я думаю, ФБР известно, что Эмайл Палладии давно умер, - с
расстановкой проговорила Филдинг.
  К счастью, Малдер был человеком, а не охотничьим псом - иначе
все увидели бы, как он втягивает носом воздух и возбужденно ко-
лотит по земле хвостом. Он сразу заметил, как многозначительно
переглянулись монахи, как занервничала доктор Филдинг. Откуда
столько эмоций по поводу давно умершего человека?
  Лайана Филдинг наткнулась на его подозрительный взгляд и
торопливо пояснила:
  - Эмайл Палладин - часть истории Альката. Для большинства
здешних жителей его госпиталь, по сути дела, стал первым...
  подарком из внешнего мира. У тайцев, вы знаете, очень образный тип
мышления. Все непривычное порождает слухи, потом слухи
обрастают легендами и очень часто появляется страх. Насколько я
понимаю, Эмайл Палладин считался здесь крайне необычной
личностью.
  Малдер инстинктивно подался вперед.
  
  - А если конкретнее? Ответить Филдинг не успела. С улицы
послышался шум, дверь с грохотом распахнулась, и в помещение
ввалились два рыбака в мокрых робах, несущие стонущего старика.
  Доктор схватила свежую пару перчаток и бросилась к ближайшим
свободным носилкам, выкрикивая что-то по-тайски. Рыбаки кивнули
и осторожно опустили старика на носилки.
  Правая штанина бедняги была наспех оторвана; нога выглядела
ужасно - багровая, вспухшая, покрытая круглыми волдырями. Фил-
динг сказала пострадавшему что-то ободряющее, один из монахов
подал ей пузырек с прозрачной жидкостью, и доктор стала осто-
рожно промывать пораженные участки. Запахло уксусом.
  - Медуза, - сказала Скалли, наблюдая, как споро работает
Филдинг. - Судя по симптомам - медуза-воин. Очень болезненный
ожог, в отдельных случаях возможен смертельный исход. Уксус
стягивает стрекательные клетки и нейтрализует действие яда.
  Доктор взяла у второго монаха скальпель и начала аккуратно
счищать верхний слой пораженной кожи. Старик стонал уже тише -
либо подействовал уксус, либо несчастный впал в шоковое
состояние. Малдер увидел его помутившиеся вытаращенные глаза и
вспомнил Стентона. Именно так он смотрел на Малдера за мгновение
до гибели - с мукой и ужасом.
  Потому что его, как и этого старика, терзала уносимая боль, боль,
рождающаяся в коже! Доктор положила скальпель в кювету и снова
принялась промывать рану. Старик шумно вздохнул, и хотя он по-
прежнему морщился от боли, его взгляд приобрел более осмысленное
выражение. Филдинг решила продолжить прерванную беседу, не
отрываясь от дела.
  - Видите ли, вы обратились немного не по адресу. Я не местная и
не была лично знакома с Палладинами. Однако есть человек,
который, возможно, окажется вам полезен. Аллан Троубридж, один
из основателей этой клиники.
  Скалли достала из кармана блокнот, стряхнула с обложки
дождевые капли и приготовилась записывать.
  - Троубридж знал Эмайла Палладина?
  - Во время войны Аллан служил в госпитале санитаром. Война
закончилась, но он решил остаться. Очень многое из того, что вы
здесь видите, добыл именно он - связывался с Красным крестом,
договаривался о поставках оборудования. В городке его очень
уважают.
  "Это уже интереснее!" - подумал Малдер и бросил:
  - Он сейчас в клинике?
  - Нет, сегодня у него выходной. Но если хотите, можете
навестить его - я расскажу, как дойти. И еще... Дружеский совет...
  Если вы будете расспрашивать о госпитале и Палладине,
приготовьтесь к тому, что друзей вас не прибавится. Прошлое не
всегда стоит ворошить.
  Филдинг даже не подозревала, что, говоря это, добьется прямо
противоположного результата. После подобного предостережения
Малдера уже ничто не могло остановить.
  

                  16

  Кровь ударила Малдеру в лицо, в голове зазвенело. Агент
протянул руку, чтобы схватить стакан, но слезы, хлынувшие из глаз,
лишили его возможности ориентироваться. Вместо крика о помощи
из горла вырвался отчаянный лающий кашель...
  Эта драматическая сцена была встречена дружным смехом
хлебосольных хозяев. Аллан Троубридж даже захлопал пухлыми
ладонями.
  - Я предупреждал: сомдтам - очень сердитая штука, -
напомнил он виновато. - Даже здешние тайцы относятся к нему с
опаской.
  Малдер наконец нашел свой стакан с биатайским пивом и жадно
припал к нему, чувствуя, как пенистая жидкость постепенно гасит
огонь, пылающий во рту. Утерев слезы, он посмотрел на Скалли,
сидящую рядом на полу, скрестив ноги. Она держала палочки над
большим блюдом
и озадаченно поглядывала - то на его содержи мое, то на
Малдера.
  - Смелее, Скалли! - просипел Малдер. -_ Не одному же мне
мучаться.
  Она пожала плечами, подцепила палочкой макаронину и
отправила в рот. Прошла секунда после того, как сомкнулись ее
губы... и вдруг лицо Скалли сделалось пунцовым, глаза вылезли из
орбит, в горле забулькал сдавленный кашель, она выхватила у
Малдера стакан и залпом осушила его.
  Троубридж не сдержался и опять захохотал.
  - Напоминаю: попытка нанести увечья агентам ФБР -
государственное преступление! - с шутливой строгостью изрек
Малдер. - Так что, вы говорите, там намешано?
  Прежде, чем Троубридж успел ответить, в комнату вошла его жена
и, поклонившись, заняла свое место за приземистым деревянным сто-
ликом. Супруги являлись полной противоположностью друг другу:
  он - человек-гора, шесть футов ростом и весом не менее двухсот
фунтов;
она - миниатюрная, тонкая как тростинка. Огненно-рыжий,
бородатый Аллан был похож на викинга, Рина - типичная
представительница своего теплолюбивого племени - на бронзовую
тайскую статуэтку.
  - Сначала берем сырую папайю, - сказала она по-английски, с
легким акцентом, - потом добавляем сок лайма, пригоршню
молотого чили. сушеных креветок и маленьких береговых крабов.
  Затем толчем это в ступке и скатываем вот такими тонкими
колбасками. А мой муж - садист, он должен был вас предупредить...
  Теперь засмеялся Малдер - подобная характеристика совсем не
вязалась с внешностью добродушного толстяка.
  Несмотря на пророчества Филдинг, Аллан Троубридж довольно
спокойно отреагировал на вопросы о деятельности Эмайла
Палладина в госпитале МЭШ. Скалли и Малдер ждали насто-
роженности и отчуждения - а встретили радушие и любезность.
  Вместо того чтобы выпроводить агентов за дверь, Троубридж
пригласил их к столу.
  Положив себе рисовый шарик - по крайней мере это кушанье не
таило в себе неприятных сюрпризов, - Малдер стал разглядывать
скромное обиталище Троубриджей. Узенькая комнатка с
деревянными стенами была необыкновенно уютной; бледно-розовый
ковер и плетеные портьеры выглядели как-то особенно по-
домашнему. У дверей высилась книжная полка, заставленная
медицинской литературой и различными тайско-английскими
словарями. В дальнем углу стоял маленький буддийский алтарь, а
позади него, на мраморном пьедестале - четырехфутовая фигура
золотого Будды в позе лотоса, с воздетыми к небу руками. Статуя
была окружена потушенными благовониями и сушеными
цветочными гирляндами. Фоубридж пропитался культурой этой
страны - возможно, именно этим и объяснялось его неизменное
благодушие.
  - Вот уж не думал, что прошлое госпиталя может заинтересовать
агентов ФБР, - проговорил Троубридж, ксгда содержимое тарелок
перекочевало в желудок. - Эмайл и Эндрю - часть здешней
истории, но уж никак не часть дня сегодняшнего. Я уже много лет не
слышал, чтобы кто-то упоминал эти имена. И даже не представляю,
где сейчас находится Эндрю. Поговаривали, что он поселился где-то
в горах, - не знаю, после войны мы с ним не встречались. Так что,
боюсь, я ничем не смогу вам помочь
  - Доктор Филлинг уверяла нас, что Палладина и его госпиталь
здесь предпочитают не вспоминать, - сказала Скалли, попутно
пытаясь остудить обожженный рот вторым стаканом пива. - Что вы
думаете об этом?
  - Ну, видите та... - улыбка Троубриджа несколько потускнела,
  - шла война. А Эмайл Палладии был человек одержимый и очень
властный. Госпиталем он управлял, как феодал своею вотчиной.
  Местные жители не привыкли жить в обстановке военного времени,
поэтому госпиталь казался им настоящим адом. Соответственно,
Палладии как начальник ада - самим дьяволом.
  Троубридж поежился. Это был первый заметный признак
беспокойства с начала беседы, и Малдер сразу подумал: "Нет, за этой
улыбкой скрывается что-то еще!"
  -  Если можно, расскажите подробнее, - попросил он.
  Троубридж положил огромные ладони на пол и задумался. Потом
заговорил медленно и уже без улыбки:
  - Наш госпиталь специализировался на ожогах напалмом. Сюда
присылали самых тяжелых - пятьдесят процентов поверхности тела
и более. День за днем везли полуживых. изуродованных солдат,
большинство из которых родная мать не узнала бы, потому что у них
просто не было лиц! Лучше бы они погибли на поле боя - но в
последнюю секунду приговор почему-то изменили, и не скажу, что на
более мягкий. Каково это - продолжать дышать, страшно мучиться
и чувствовать, что в тебе не осталось ничего человеческого - ни
снаружи, ни внутри.
  Голос Троубриджа дрогнул. Его жена встала из-за стола, подошла
к статуе Будды и зажгла палочку благовоний.
  - Но Эмайл Палладин брался их лечить, - продолжал
Троубридж. Его лицо, к удивлению Малдера, оставалось удивительно
спокойным. - И отдавался этому весь, до последней капли. Сутками
не выходил из клиники, практически ни с кем не общался.
  Скалли подалась вперед, сразу позабыв о необыкновенно вкусном
десерте:
  - Вы знали, над чем он работает?
  
  Троубридж посмотрел на жену, но та стояла к нему спиной,
зажигая благовония у алтаря Рыжеволосый здоровяк заметно
побледнел, но поколебавшись несколько секунд, ответил.
  - Он пытался создать искусственную кожу. Такую, что легко
обманула бы организм рецепиента, его иммунную систему, прикрыла
и излечила ожоги. Ничем другим Эмайл не интересовался. Он
неделями сидел в лаборатории и работал, работал... В конце концов
остался единственный человек, который имел право общаться с ним.
  - Кто?
  - Его сын.
  Малдер тряхнул головой. У Эмайла Палладина был сын? Доктор
Кайл ни словом об этом не обмолвился. Почему? И главное, почему о
сыне не упоминается ни в армейском досье, ни в фэбэеровских
файлах?
  - Разве у Паладина был сын? - вторя его мыслям, спросила
Скалли.
  Троубридж снова оглянулся на жену, и на этот раз их взгляды
встретились. В глазах Рины читалась немая мольба. Она умоляла
мужа не произносить больше ни слова. Но Аллиан уже не мог
остановиться. То, о чем он давно хотел рассказать, но не смел,
неудержимо рвалось наружу.
  - Мальчишку звали Куо Тьен. Его родила проститутка, она жила
здесь, неподалеку от госпиталя. Мать умерла во время родов, и
Эмайл усыновил ребенка. Куо Тьен рос среди трупов и корчащихся,
изуродованных солдат. Можете представить, каким он вырос в таких
условиях.
  Троубридж замолчал. Малдер ждал продолжения - ведь запахло
действительно важной информацией, но напрасно. Троубридж
мотнул головой, словно отгоняя неприятные воспоминания, и сказал:
  - Но все это, как я уже говорил, далекое прошлое. Война
закончилась, госпитали расформировали. Палладину пришлось
продолжать исследования в другом месте. Они вместе с сыном уехал
из Альката... А несколько лет спустя Эмайл погиб.
  "И на этом все" - именно так следовало понимать его интонацию.
  Но по глазам Троубриджа Малдер видел, что история далеко не
закончена.
  - Несчастный случай в горах. Так нас проинформировали, -
уточнил он.
  - Так написано в свидетельстве о смерти, - тихо проговорил
Троубридж. - Палладин упал в глубокую расселину. Даже во время
войны он находил время, чтобы забраться на Си-Дум-Као. Палладии
обожал тайскую мифологию", а в горах полно следов древности. Но
опасных участков там еще больше. Говорят, Эмайл упал и сломал
себе шею. Пока нашли тело, от него почти ничего не осталось - все
обглодали стервятники.
  Рина простерлась перед фигурой Будду в ритуальном поклоне. И
вдруг резко поднялась. В ее глазах сверкал странный огонек.
  - Мой муж рассказал вам не все. Он боится Мы оба боимся!
  Малдер и Скалли были поражены внезапной откровенностью.
  Казалось, даже благовония запахли иначе от напряжения, которое
витало в воздухе. Троубридж что-то быстро сказал по-тайски, Рина
опустила глаза. Скалли украдкой взяла Малдера за руку, но разве
могла она остановить напарника...
  _ Мистер Троубридж, если вам угрожает какая-то опасность... -
решительно начал он.
  - Вот это че-пу-ха! - перебил его Троубридж. Говорил он громко,
но избегал смотреть Малдеру в глаза. - Бабкины сказки, дурацкий
миф, придуманный неграмотными суеверными рыбаками.
  - Сказки? - воскликнула Рина, шагнув вперед. -- Джин-Корнг-
Пью - сказки?!.
  Малдер мучительно напряг мозги, пытаясь вспомнить хотя бы
приблизительное значение этих слов, но напрасно. Скалли
беспокойно заерзала - она всегда чувствовала себя неуютно, если
речь заходила о потусторонних вещах, особенно когда рядом
находился Малдер. Давно пора было переходить к настоящему делу
  - поиску Эндрю Палладина, но Малдер поймал на крючок: чью-то
тайну и теперь из последних сил тащил ее на свет Божий.
  - Существует легенда, - заговорил Троубридж с оттенком
небрежности в голосе, совершенно не соответствующим выражение
его глаз. - Этой легенде много веков. Джин-Корнг-Пью буквально
означает... Пожиратель кожи. Так зовут чудовище, которое якобы
живет в пещере в глубине древних гор.
  -- Пожиратель кожи... - эхом повторила Скалли.
  - Я знаю, как глупо это звучит, но если вам интересно... Триста
лет тому назад на окраинах селения стали появляться трупы, с
которых была полностью содрана кожа. Заблудившиеся животные,
потерявшиеся дети - и все одинаково освежеванные! Их страшные,
загадочные смерти породили религиозный культ. На окраине был
построен храм, жители стали исправно приносить жертвы, и сто лет
назад изуродованные тела перестали появляться в Алькате. Легенда
шасит, что чудовище наконец-то насытилось и впало в спячку в
своей пещере. Никто не знал, когда оно может проснуться.
  - И люди снова разбудили его! - зловеще прошептала Рина. -
Двадцать пять лет назад - примерно тогда же здесь открыли
госпиталь - ТРУПЫ стали появляться снова. Сначала это были
останки домашних животных. Позже - два брата-охотника. Дальше
  - больше. Каждою неделю у кромки леса находили труп какого-
нибудь бедняги, которого угораздило забрести слишком далеко.
  Люди так испугались, что боялись даже
высунуться из дому. И все проклинали госпиталь с его
командиром - ведь именно они навлекли на поселок беду.
  "Не знаю, что скажет Скалли, - подумал Малдер, - но только
"бабкины сказки" очень часто ближе к правде, чем показания
некоторых официальных лиц".
  - А почему они так считали, миссис Троубридж? - спросил он.
  - Эмайл Палладии разбудил Пожирателя кожи. То ли когда
бродил по горам, то ли когда стал привозить сюда тысячи
изуродованных солдат. Джин-Корнг-Пью долго спал и проснулся
очень голодным.
  - А сейчас? - спросила Скалли, - трупы по-прежнему
появляются? Рина покачала головой.
  - Палладии стал последней жертвой чудовища. После его гибели
Джин-Корнг-Пью успокоился и снова заснул.
  Скалли поднялась из-за стола и тронула Малдера за плечо, давая
понять, что услышала достаточно.
  - Спасибо за вкусное угощение. Жаль, что мы не можем
воспользоваться вашим приглашением и остаться подольше. Мы
должны постараться как можно скорее найти Эндрю Палладина.
  Троубридж понимающе кивнул.
  - И вы не обессудьте - я действительно не могу вам помочь.
  Попробуйте поговорить с Дэвидом Куо. Он единственный юрист в
городке и, дозможно, встречался с Эндрю после смерти его брата.
  Его офис у самой ратуши. Небольшой круглый дом в квартале от
клиники.
  Малдер с благодарностью пожал руку гостеприимному хозяину,
потом - его жене. Уже в дверях он остановился и сказал:
  - Да, кстати, вы говорили о храме, который построили, чтобы
умилостивить Пожирателя кожи. Храм еще существует?
  Троубридж удивился - ему показалось странным, что
представителя ФБР занимают такие вопросы. Он понятия не имел,
что Малдер знает сотни подобных рассказов, основанных на
реальных фактах.
  - На самой окраине городка. Каменное строение с
куполообразной крышей. В нем служат несколько монахов,
служителей культа Джин-Корнг-Пью. Их можно узнать по темно-
красным одеждам. Нет, они не допустят, чтобы храм пришел в
запустение - вдруг...
  - Вдруг Пожиратель опять проснется! - завершила за него жена,
и в ее голосе прозвучала зловещая нотка.
  Малдер поежился. Возможно, от холода, которым потянуло из
открытой двери, но скорее - от только что сказанных слов. Скалли,
конечно, вольна не придавать им значения, но он не позволит себе
такого легкомыслия.
  Трупы с содранной кожей. Ученый-фанатик, пятивший жизнь
созданию идеальной искусственной кожи. И снова кожа - за тысячи
миль отсюда пересаженная профессору истории заставившая его
сначала убивать людей, а потом убившая его самого.
  Этого более чем достаточно для толстой папки с секретными
материалами.
  
  

                  17

  Куо Тьен не спешил. Он подождал, пока агенты удалятся,
удостоверился, что они скрылись за поворотом улицы, ведущей к
центру города, и только потом подошел к маленькому деревянному
домику.
  Он был одет в свободный черный халат, в тон намокшим от дождя
волосам. У пояса висел джутовый мешок, набитый чем-то тяжелым,
через плечо был перекинут темный, невзрачный рюкзак.
  Подойдя к двери, Куо Тьен извлек из внутреннего кармана бритву
со сверкающим трехдюймовым лезвием. Пластмассовая рукоятка
имела Удобные углубления для пальцев. Дрожь нетерпения прошла
по сухощавому гибкому телу. Юноша Коротко постучал в расписную
дверь.
  Когда послышались приближающиеся шаги, Куо Тьен едва не
потерял сознание. Как долго он ждал! Тьен быстро опустил руку, и
длинный рукав скрыл кулак вместе с бритвой. Дождевые капли
стекали ему за шиворот. Терпение. Только терпение!
  Дверь открылась... Аллан Троубридж застыл у порога, вытаращив
глаза и беззвучно открывая рот, как марионетка, которую дергают за
ниточку.
  - Привет, Аллан. - Губы Тьена растянулись в улыбку. - Что же
не приглашаешь?
  Троубридж побелел как мел. Широченные плечи мелко задрожали.
  - Я ничего не сказал им. Клянусь!
  - Отец всегда говорил: "Не клянись, это прямая дорога в ад".
  С этими словами Тьен резко выбросил правую руку вперед. Лезвие
бритвы мгновенно рассекло толстую шею Троубриджа почти до
позвоночника. Голова великана свесилась набок, из раны фонтаном
брызнула алая струя, заливая расписную дверь. Подхватив
содрогающееся тело, Куо Тьен втащил его в дом, аккуратно положил
на пол и упал рядом на колени, жадно слушая, как, булькая, хлещет
кровь. Пошло несколько долгих секунд, и вдруг горячая волна
медленно прошла у него между ног, заставив издать тихий,
мучительно сладкий стон.
  Наслаждение еще не успело угаснуть, когда из глубины дома
раздался женский голос:
  - Аллан! Кто там?
  Тьен быстрым движением вытер губы, сбросил с плеча рюкзак и
снова спрятал бритву под рукавом
  - Все в порядке, - прошептал он, - старый друг решил
заглянуть на огонек.
  Он поднялся и скользнул за выступ стены. Прижимаясь спиной к
теплому дереву, Тьен услышал легкие шаги - женщина медленно
приближалась. Когда шаги послышались совсем рядом, он
выпрыгнул из своего укрытия и встал у нее на пути, покачиваясь,
словно готовая
ужалить кобра.
  Рина Троубридж замерла, как парализованная. Ее миловидное
лицо исказила уродливая гримаса животного ужаса. При виде лезвия,
хищно выглядывающего из-под рукава Тьена, она вышла из ступора
и бросилась бежать, но юноша одним длинным прыжком настиг ее,
поймал за волосы, взмахнул бритвой... Потом провел окровавленной
рукой по дрожащим губам и наклонившись к самому уху жертвы,
тихо произнес:
  - Со старыми друзьями здороваться надо.
  
  

                  18

    - Тут есть кто-нибудь?
  Малдер стоял на пороге храма, всматриваясь в темноту длинного
коридора, ведущего во внутренние покои. Странные тени плясали на
стенах и под ногами. Малдер поднял голову и увидел переплетенные
ветви тропических деревьев, словно зеленые щупальца гигантского
спрута, тянущиеся к куполу. Они явно жаждали утащить каменное
строение в глубину леса, к неведомому чудовищу. "Да, мрачновато
ты стал мыслить", - пожурил себя Малдер, криво усмехнувшись.
  Отыскать храм оказалось довольно просто. Подбросив Скалли до
ратуши - несуразного деревянного здания в центре городка, - он
повел лендровер по главной дороге к маячащим за домами деревьям.
  Свернув у леса направо, он сразу увидел странное угольно-черное
яйцеобразное строение.
  На первый взгляд, Малдеру показалось, что храм выдолблен в
огромном валуне. Макушка валуна, покрытая чередующимися
золотыми и серебряными полосами, в двадцати с лишним футах
высилась над землей; стены были почти сплошь исписаны тайскими
иероглифами. Над входом, выполненным в виде арки, восседала
статуя Будды - на сей раз высеченная из сверкающей глыбы
нефрита. На фоне массивного сооружения изящный Будда выглядел
сиротливым и беспомощным. Храм воплощал собой верования иной,
еще более давней эпохи, когда человек руководствовался
первобытными чувствами, а не разумом. В Алькате это было, пожа-
луй, единственное здание, производящее эстетическое впечатление и
имеющее архитектурную ценность. По-видимому, Пожиратель кожи
вселял в души здешних людей неодолимый ужас; и, как всякое
сильное чувство, этот ужас вдохновил их на создание весьма
примечательного памятника. Все свои силы и весь свой талант
местные строители потратили на усмирение ненасытного чудовища.
  Не дождавшись ответа, Малдер решил войти. Еще минуту он
простоял у самых дверей, раздумывая. Боязнь осквернить святыню
боролась в нем со страстным желанием приблизиться к Разгадке
тайны. В конце концов он решился. Пусть Скалли потрошит юриста
в тишине маленького кабинета, и пусть ей повезет. У суперагента
Малдера - свой путь.
  В храме было заметно прохладнее, чем снаружи. На каменных
стенах висели деревянные факелы. Судя по запаху, их заправляли
керосином, но сейчас ни один из них не горел. "Следовало взять
спички", - подумал Малдер. Хотя кто знает, - вдруг, чиркнув
спичкой о коробок он совершил бы совсем уж непростительное
прегрешение?!
  Постепенно очертания окружающих предметов становились все
более и более расплывчатыми. Малдер вытянул руку - его пальцы
уперлись в какую-то дверь. Собственно, это была не дверь, а полог из
толстого грубого материала, прикрывающий вход в следующее
помещение. Полог оказался теплым. Малдер толкнул его двумя
руками и шагнул вперед.
  Волна горячего воздуха плеснула ему в лицо. Запах ароматических
масел царапнул горло. Малдер часто заморгал, чтобы прогнать
набежавшие слезы. Постепенно глаза привыкли к пляшущим
отсветам пламени, и он увидел круглый зал с полированным полом и
высокими, грубо обработанными стенами. В центре зала, примерно в
десяти ярдах от входа, стоял древний алтарь - глиняная
конструкция на квадратном каменном основании. На ее вершине
пылал огонь, а над ним покачивался раскаленный стальной котел с
черной жидкостью. За алтарем, подрагивая в отсветах пламени,
высилась огромная статуя из блестящего черного камня... Ничего
подобного Малдер в жизни не видел!
  - Джин-Корнг-Пью... - прошептал он, как зачарованный глядя на
каменную тварь. Монстр сидел над жертвенником, оскалив
чудовищную пасть с десятью рядами острых, словно бритва, зубов.
  Из нижней челюсти, будто гигантские сабли, торчали пятифутовые
клыки. Глаза, каждый размером со сковородку, глядели на Малдера в
упор; на месте зрачков сияли две раскаленно-алых спирали. На
голове, вместо волос, росли извивающиеся щупальца с причудливо
изогнутыми клешнями.
  Кошмарный сон, воплощенный в камне. Первобытный,
неподотчетный разуму, ужас зашевелился в душе у Малдера. "Это
всего лишь статуя, мертвое изваяние", - успокаивал он себя. Но
почувствовал, что не сможет бежать, даже если захочет - все
мускулы свело странной судорогой. Он был не в силах даже от-
вернуться.
  - В каждой культуре свои монстры, - эхом прокатилось под
сводами зала, - но все они порождены общим началом.
  Малдер огляделся, пытаясь понять, откуда доносится голос, и
увидел в стене несколько высоких углублений. В одном из них стояла
горбленная фигура в ярко-красном монашеском одеянии. На гладко
выбритой голове плясали плески пламени. Когда монах подошел
поближе, его лицо показалось Малдеру знакомым...
  Старик, приветствовавший агентов широкой улыбкой, когда они
впервые въехали в Алькат! Улыбавшийся так, словно давно
дожидался приезда.
  Старик заметил смятение Малдера и тихо засмеялся.
  - Меня вы испугались больше, чем статуи Малдер судорожно
сглотнул. Скалли, конечно, скажет, что это совпадение. Почему бы
служителю культа Пожирателя кожи не стоять
на обочине? Ничего удивительного.
  Но Малдер не верил в бесконечные "простые совпадения"!
  - Вы говорите по-английски, - сказал он, откашлявшись. Монах
кивнул.
  - Я три года учился в Бангкокском университете. Какая
специализация? Теология, разумеется. Меня зовут Ганон.
  - Вот, значит, каков Пожиратель кожи... - словно не слыша его,
сказал Малдер, указывая на статую.
  - Никто из живых не видел, каков он из себя, - проговорил
старик, буравя агента взглядом. - Эту статую сделали по
старинному рисунку, найденному на стене пещеры, что неподалеку
отсюда. Может быть, Джин-Корнг-Пью действительно существует. А
может быть, это - страшная сказка, теперь воплощенная в камне.
  Ганон махнул рукой, и из углубления появился подросток в
красном облачении. "Наверное, там, за стеной, комната, полная
монахов, которые терпеливо ждут его распоряжений", подумал
Малдер.
  - Но вы-то не верите, что это - всего лишь сказка. Для вас он
реален.
  Ганон загадочно улыбнулся. Потом щелкнул пальцами, и мальчик-
монах приблизился к Малдеру. Он был пугающе худ, но запавшие
глаза смотрели спокойно и отрешенно. Из складок одежды мальчик
извлек стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Впрочем, она
была не совсем прозрачна - в ней плавали крохотные
продолговатые листочки.
  - Верить - мой долг, - сказал Ганон. - Я всего лишь
недостойный служитель этого древнего храма. Мое предназначение
  - поддерживать в жертвеннике огонь. И еще - защищать всякого,
кто нуждается в защите.
  Мальчишка, открыв пузырек, вылил несколько капель жидкости
себе на ладонь и потянулся к щеке агента. Малдер инстинктивно
отпрянул.
  - Не бойся, - мягко сказал монах. - Это - мальку - бальзам,
отгоняющий злых духов. Он не причинит тебе никакого вреда,
напротив - он защитит твою кожу. Каждый, кто уходит в горы,
должен обмазаться малькой. Иначе его ждет ужасный конец.
  Малдер удивленно поднял брови, но позволил мальчишке втереть
жидкость себе в щеки. Бальзам имел сильный запах горького
миндаля с примесью сероводорода.
  - Откуда вы знаете, что я пойду в горы? - осторожно спросил
Малдер.
  Я ничего не знаю. Для меня главное верить, а не знать.
  Его взгляд стал непроницаем, и тщетно Maлдер пытался найти в
нем какую-нибудь подсказку
Юный монах аккуратно заткнул пузырек пробкой и подал
Малдеру:
  - Остальное возьми себе. Бальзам делает кожу невкусной.
  Затем он обошел алтарь и скрылся в темном коридоре. Малдер
посмотрел жидкость на свет и спросил:
  - Этот монстр в самом деле поедает человеческую кожу?
  - Предание гласит, что кожа дарит ему бессмертие. Но он должен
вкушать ее постоянно - иначе жизненные силы иссякнут. Только во
сне Пожиратель не теряет сил, и горе тому, кто разбудит его, лишив
покоя!
  Малдер почувствовал, что слова Ганона могут оказаться намного
полезнее всех показаний добытых Скалли. Нужно только связать их
со знакомыми персонажами - и прежде всего с Эмайлом
Палладином.
  - Значит, те, кто построил госпиталь, потревожили чудовище, и
оно бросилось утолять свой голод. Эмайл Палладии заставил
страдать весь Алькат. А сейчас Пожиратель снова мирно дремлет где-
то там, высоко в горах.
  Ганон не ответил. Легкими, скользящими шагами он подошел к
алтарю, вытащил из-под   него длинный металлический посох и
медленно помешал им горючую жидкость в котле. Пламя
взметнулось вверх, и его языки заплясали перед хищно оскаленной
пастью.
  - Где-то высоко, среди хребтов Си-Дум-Као - проговорил
монах, глядя на огонь, - есть огромная пещера Тум-Фи. Там он
спит.
  "Ты прекрасно знаешь, где находится эта пещера - по голосу
ясно!" - подумал Малдер. Он взглянул на пузырек с бальзамом - и
внезапно понял, что Ганон прочитал его мысли. Ведь еще тогда, по
дороге в Алькат, Малдер понял: разгадку тайны придется искать в
горах.
  Хребты Си-Дум-Као ждут его.
  Полчаса спустя Малдер нашел Скалли сидящей на лестнице у
входа в ратушу и листающей содержимое толстой папки. Усевшись
рядом, Малдер осмотрелся. Под окнами ратуши был разбит цветник,
но воздух, напоенный ароматом чужеземных растений, щекотал
носоглотку склонного к аллергии агента. Малдер провел ладонью по
волосам и с удивлением обнаружил, что они мокрые. А ведь он
совсем позабыл о дожде - и немудрено, стоило смежить веки, как
перед глазами возникала оскаленная пасть Пожирателя кожи.
  Скалли наконец соизволила отложить бумажки и удивленно
посмотрела на Малдера.
  - У тебя такой вид, будто за тобой гналось привидение.
  - В общем-то так и было, - усмехнулся он. - Ну, чем
закончился твой визит к Дэвиду Куо?
  Скалли вздохнула.
  - Не знает он, где искать Эндрю Палладина понятия не имеет. Он
действительно числился адвокатом Эмайла, но по сути это
номинальная должность. С Эмайлом после войны Куо встречался
всего раза два, а с его братом - ни разу.
  - А в папке что?
  - Куо раскопал ее в городских архивах. Заключение медицинской
экспертизы по факту смерти Эмайла Палладина. Прежде чем ты по-
ведаешь мне о духах и призраках, я тебя немного разочарую.
  Палладии действительно разбился. Сломал шею. По мнению
медэкспертов, упал с высоты не менее пятидесяти футов.
  Малдер даже глазом не моргнул. Он наклонился, сорвал с клумбы
желтый цветок и, как бы между прочим, осведомился:
  - А как у него было с кожными покровами? И вообще - имелись
таковые?
  - Не имелись. Но тайны здесь нет никакой. Это сделали волки и
горный лев. Отпечатки зубов не оставляют сомнений.
  Малдер глубокомысленно кивнул и оторвал один длинный желтый
лепесток. Собственно и не ожидал увидеть в заключении эксперта
упоминание о следах пятифутовых клыков и клешней. Это было бы
слишком просто.
  -- М-да, значит, последняя вылазка Эмайла лоно природы
оказалась не слишком-то удачно - с некоторым цинизмом заметил он.
  - Тело было настолько изуродовано, что личность устанавливали
по расположению зубов. Двух оставшихся зубов, если говорить
точнее. Но этого вполне достаточно для заключения. Согласно
документам, тело было востребовано его братом и через несколько
дней кремировано.
  Кремировано! Малдер откинулся на ступеньки и сделал несколько
вращательных движений головой, разминая шею.
  - Сие означает скепсис, - ядовито прокомментировала Скалли.
  - А чему же прикажешь верить? Тайским народным сказкам?
  Стэнтона не кусал Пожиратель кожи. И Палладии попросту упал в
пропасть.
  - Да-да, конечно, - примирительно произнес Малдер.
  "Ганон говорил, что кожа - источник жизненной силы чудовища.
  А Стэнтон? Он ведь в последние часы жизни был неуязвим. Откуда в
хилом теле взялась такая мощь? А появление освежеванных тел
после открытия госпиталя Палладина - это тоже случайное
совпадение?"
  - Я просто не хотел бы ничего отметать с порога, - уточнил он.
  - Вот что, Малдер... - решительно начала Скалли, но ее тирада
была прервана громкими криками. По улице, путаясь в своих
оранжевых балахонах и размахивая руками в резиновых перчатках,
бежали два монаха. На их лицах застыл неописуемый ужас.
  - Так ведь это те самые...
  - Скорее! - закричал один из монахов-медиков. - Там... Там...
  Он силился подобрать английские слова, но не мог. Другой монах
всхлипывал и тихо бормотал что-то по-тайски. Было ясно -
произошло нечто страшное.
  Все четверо бросились бежать вдоль улицы, мощенной камнем.
  Малдер и Скалли сразу же отстали - они то и дело поскальзывались
и попадали в выбоины, - но сойти на грязную грунтовую обочину
означало увязнуть окончательно.
  - Кажется, дело серьезное, - умудрилась выдохнуть на бегу
Скалли. - И как они нас нашли?
  Малдер, перепрыгнув через лежащий на пути велосипед, прибавил
шагу и поравнялся с напарницей.
  - Город маленький, - прохрипел он, - а мы - люди новые.
  "Хотя скорее всего они знают о нас больше, чем мы сами", -
добавил он про себя. Монахи свернули направо, в жилые кварталы.
  Домики на сваях показались Малдеру знакомыми.
  - Эй, Скалли, по-моему, где-то здесь живут Троубриджи!
  Скалли пронзило дурное предчувствие, и она едва не
остановилась. Но монахи бежали вперед не оглядываясь, и пришлось
вновь броситься за ними следом.
  Перед   домом   Троубриджа   собралась толпа - в основном,
женщины и дети. Слышался испуганный шепот, многие тихо
плакали. У Малдера засосало под ложечкой. Если бы он только мог
отвернуться, уйти...
  И тут он увидел Ганона. Монах пригвоздил его к месту
пристальным взглядом бесцветных глаз и произнес одними губами:
  - Джин-Корнг-Пью.
  

                  19

  Скалли расправила плечи и первой пошла сквозь неохотно
расступающуюся толпу. Хрупкая, терзаемая сомнениями женщина
исчезла. На ее месте теперь была собранная, решительная сотрудница
ФБР. Скалли пощупала кобуру. Только бы не оправдались худшие
предчувствия!
  Но когда они пробрались к забрызганной кровью двери, сердце
Скалли болезненно сжалось. Все ясно. Теперь главное - не
поддаться эмоциям. Скалли внимательно осмотрела кровавое пятно и
алую дорожку, ведущую в дом.
  - Картоидная артерия, - тихо обронила она. Верхний край пятна
находился чуть выше уровня ее глаз, следовательно, удар был
нанесен стоящему человеку. Именно удар - после прямого
попадания пули след остается другой. Оружием преступника было
что-то острое - тонкий нож или длинная бритва.
  - Убийство было совершено здесь, у дверей. Этот комментарий
Скалли адресовала скорее самой себе, чем напарнику. Она вошла в
дом, стараясь ступать осторожно и не наследить. Широкий кровавый
след тянулся по ковру, бурый на розовом фоне, словно кто-то пронес
здесь огромную опрокинутую бутылку. "Забыть, забыть, что мы
сидели с ними за столом всего несколько часов назад! - мысленно
твердила она. - Ты сейчас не имеешь права на человеческие эмоции.
  Ты врач и следователь, живая вычислительная машина..."
  - Постой! - шепнул Малдер, поймав ее за плечо и указывая
вперед дрожащей рукой.
  Скалли с трудом подняла глаза и увидела доктора Филдинг,
сидящую на коленях в глубине комнаты, закрыв лицо ладонями.
  Перед ней лежали два трупа.
  - Боже мой... - прохрипела Скалли и начала медленно оседать
на пол. Сильные руки Малдера подхватили ее и поставили на ноги.
  Они работали вместе уже много лет и повидали всякое. Но ни одна
даже самая ужасная сцена не могла сравниться с той, что открылась
перед ними теперь.
  - Вся кожа содрана, - простонала Филдинг, отнимая от лица
мокрые ладони. - До последнего дюйма. И не только кожа -
вырваны некоторые мускулы, внутренние органы... Я сразу послала
за вами, как только мне сообщили. Полиция приедет из Районга - в
Алькате нет своего отделения. Я решила, что вы, в некотором роде,
тоже...
  - Господи, - прошептал Малдер. Ему не верилось, что два
человека могут потерять столько крови. Куски расчлененной плоти
были разбросаны по всему ковру. - Это они, да? Аллан и Рина
Троубридж?..
  Скалли опустилась на колено возле большого трупа. Он казался не
разделанной до конца тушей странного животного, которую мясник
почему-то решил максимально изуродовать. Скалли попыталась
восстановить картину убийства, используя методы судебной меди-
цины. Судя по всему, первый удар убийца нанес своей жертве по
горлу чуть ниже подбородка. Сказать, что труп оскальпировли, оз-
начало ничего не сказать - с головы была снята вся кожа, срезаны
уши и нос. Следующий надрез изувер сделал по центру груди. Он
орудовал своим острым инструментом с ужасающим мастерством,
хотя, наверное, ему пришлось попотеть, прежде чем оголился послед-
ний мускул грузного тела.
  С Риной Троубридж убийца расправился, по-видимому, гораздо
быстрее. Скалли увидела кровавое месиво с прилипшими обрывками
черных локонов в том месте, где несколько часов назад было
миловидное лицо и, вздрогнув, зажмурила глаза. "Не сметь, не сметь
распускаться! - приказала она себе. - Кроме тебя, никто здесь не
разберется, как это случилось".
  - Доктор Филдинг, у вас есть еще одна пара перчаток?
  Филдинг молча кивнула, достала перчатки из внутреннего кармана
и протянула Скалли. Защитив руки от непосредственного контакта с
останками, Скалли ощупала оголенный участок большой берцовой
кости и убедилась, что там действительно остался непонятный
желобок. Обследовав труп внимательнее, она обнаружила еще
несколько глубоких царапин на костях и суставах.
  - Да, мерзавцы здесь похозяйничали, - процедил Малдер,
осторожно ступая по тем участкам ковра, которые чудом остались не
вымазанными в крови. Скоро сюда нагрянет тайская полиция, может
быть, даже в сопровождении следователей Государственной службы
безопасности из Бангкока. Легко предсказать, какова будет их
реакция, если в расследование попробуют вмешаться агенты ФБР.
  Хотя Алькат находится вдали от излюбленных туристских маршру-
тов, международная огласка подобного преступления наверняка
подпортит репутацию Таиланда. Ведь в представлении западного
обывателя эта страна - райский уголок для туриста, где самая
страшная опасность, грозящая гостю, - солнечный удар на пляже.
  Словом, необходимо пользоваться моментом и изучить место
преступления до приезда представителей местных властей. Скалли
тоже понимала, что дожидаться подробных заключений
судмедэкспертизы, проведенной здешними специалистами, ей не
стоит. Экспертизу нужно было начинать прямо сейчас, на месте.
  - Доктор Филдинг, вы обратили внимание на этот желобок и
царапины?
  Несколько мгновений Филдинг не могла заставить себя
склониться над трупом - она хорошо знала Троубриджей, особенно
Аллана, о котором всегда отзывалась с большим уважением... Но в
конце концов профессиональный медик в ней победил.
  - Желобок, очевидно, прорезан острым лезвием. А вот
царапины... Нет, никогда не видела ничего подобного.
  "Да, - подумала Скалли, - с желобком все ясно. Но вот
царапины..."
  - Я, конечно, не могу ничего утверждать, - проговорила она, -
но мне кажется, что убийца свежевал трупы дерматомическим
скальпелем.
  - Как ты сказала - дерматомическим скальпелем?! -
встрепенулся Малдер, остановившись у алтаря, который оказался
единственным местом в комнате, где убийца не посмел ничего
тронуть. - Это тот самый нож, которым берут донорскую кожу?
  Скалли кивнула. Естественно, донорскую кожу не сдирают с такой
ошеломляющей безжалостностью.
  - Расположение надрезов говорит о многом. Прежде всего, что
убийца не понаслышке знаком с медициной. И делал он это далеко не
впервые.
  - Он? - прищурившись, спросил Малдер.
  - Возможно, это была женщина. Но уж никак не чудовище, о
котором гудит толпа на улице. Для того чтобы так обработать тело,
нужно действовать руками, а не челюстями. Причем руками умелыми
и сильными. Более того, надо было тщательно все продумать: куда
сложить кожу, чтобы незаметно вынести, куда потом спрятать.
  - За что? - дрожащим голосом спросила Филдинг. - За что он
убил их? И почему такая смерть?!
  Ответ на первый вопрос Скалли знала. Но как сказать этой
женщине, что именно они с Малдером навлекли гибель на супругов
Троубриджей. Преступник отомстил им за разговоры с агентами, а
еще вероятнее, за то, что они так и не решились сказать. На второй
вопрос ответить было гораздо проще.
  - Почему такая смерть? Чтобы оживить легенду, - с
уверенностью произнес Малдер. Говоря это, он не отрываясь глядел
на алтарь - что-то казалось ему подозрительным. - Нет лучшего
способа замести следы, чем свалить вину на мифическое чудовище.
  А заодно настроить всех местных жителей против нас. Кто теперь
отважится помочь нам в расследовании? С этой минуты мы должны
надеяться только на себя.
  Филдинг с трудом встала на ноги и тяжело вздохнула:
  - Я попытаюсь поговорить с соседями. Возможно, кто-то успел
что-нибудь заметить. К сожалению, это все, чем я могу вам помочь.
  Какое горе... Я была на их свадьбе - как они смотрели друг на
друга! Оба были чужаками в здешних местах: он - американец, она
  - северянка. Но они оба любили, а все остальное, то, что их
окружало, было совсем не важно.
  Утирая глаза рукавом, доктор тихо вышла из дома, предоставив
агентам возможность делать свою работу.
  Скалли постаралась тут же забыть слова Филдинг. Если
следователь или эксперт каждую секунду помнит, что покойник
совсем недавно был достойным человеком, он сможет впоследствии
написать трагедию, но найти преступника - никогда. Она тряхнула
головой и опустила ладонь в лужу крови - по ее температуре можно
было приблизительно установить время смерти.
  - Примерно три часа назад, - определила она, - значит, убийца
поджидал, когда мы уйдем. Возможно, даже глядел нам в спину. А
потом сразу взялся за дело.
  - Может, он и сейчас крутится где-то рядом. - сказал Малдер.
  - Ждет, каков будет наш следующий шаг. Но скорее всего он уже
успокоился, ведь канал информации перерезан. В буквальном
смысле.
  Скалли подошла к Малдеру, наблюдая, как он ощупывает статую
Будды. Золотая фигура должна была весить фунтов пятьдесят.
  Металл был отполирован до блеска, кроме тех участков, где его
подплавили горячие благовония. Лик Будды остался абсолютно
умиротворенным - пятна крови нисколько не омрачили блаженной
улыбки.
  - Я рада, что ты сейчас не в толпе, Малдер. Удивительно, почему
ты не обвиняешь во всем чудовище:
  - Монстры убивают свою жертву, но никогда не обыскивают ее
дом. До такого может опуститься только человек. И только человек
настолько боится при этом небесной кары, что не смеет коснуться
статуи Будды.
  Он нажал на едва заметный выступ у основания статуи - и
раздался тихий щелчок. Фигура Будды откинулась назад, а под ней
открылся тайник!
  - Вот это да! - прошептала Скалли, - Как ты догадался?
  - Меню подсказало. Сомдтам и као-ниу - северные блюда. Коль
скоро Рина готовила их с таким мастерством - значит, она
северянка. Это, кстати, и Филдинг только что подтвердила. Но
обрати внимание на Будду - руки у талии, ладони открыты.
  Типично южный вариант изображения. Странно, что она поставила
дома именно такого, правда? Я тоже удивился, пока не обнаружил,
что преступник не дотронулся до статуи, перевернув весь дом.
  Малдер опустил руку в тайник и извлек Оттуда пухлый конверт.
  - Южный таец никогда не посмеет осквернить такой алтарь.
  Лучшего тайника просто не придумать.
  "Да, в наблюдательности с тобой мало кто сможет сравниться!" -
с уважением подумала Скалли.
  - Что там? - нетерпеливо спросила она. Малдер неторопливо,
как фокусник, вскрыл конверт и заглянул внутрь.
  - Фотографии, - бесстрастным тоном ответил он, - около
дюжины, разделены на две пачки и перехвачены резинками. И
несколько печатных листов.
  - Доставай же, хватит томить!
  Малдер подошел к столику, снял резинки и стал раскладывать
снимки. Фотографии из первой пачки потрясли Скалли едва ли не
больше, чем изуродованные тела, лежащие на полу. Снимки,
датированные началом семидесятых, запечатлели раненых солдат -
некоторые из них полностью утратили человеческий облик. Скалли
догадалась, что это люди, только по форме носилок, обычных для
военных госпиталей.
  - Ожоги напалмом, - сказала она, покачав головой. - Площадь
поражения не меньше двадцати процентов. Эти несчастные были
обречены. А скорее всего фотограф заснял уже трупы.
  Она просмотрела вторую пачку. Опять обнаженные мужские тела
на точно таких же носилках. Но на поверхности тел ни единого
повреждения, ни единого шрама. Эти люди выглядели совершенно
здоровыми. Везде была указана дата съемки - 7 июня 1975 года.
  Скалли задумалась, пытаясь понять, что означает эта странная
фотоэкспозиция.
  - Судя по носилкам, съемка проводилась в госпитале МЭШ, -
начала она рассуждать, но осеклась, заметив, что Малдер сличает два
фотоснимка. На одном было изуродованное тело, на другом - целое
и невредимое.
  -. Посмотри, Скалли!
  Скалли склонилась над фотографиями и сразу поняла, что именно
так потрясло напарника. Хотя на первом снимке правая щека ране-
ного начисто отсутствовала, не было никаких сомнений - на обоих
фото один и тот же человек. Она сверила цифры, проставленные в
уголках фотографий, и покачала головой.
  - Наверное, перепутаны даты. Такие ожоги не заживают. А если
бы он как-то умудрился выжить, то по всему телу остались бы рубцы
и шрамы.
  Малдер, казалось, совсем не слышал ее. Он раскладывал
фотографии по парам и в одном случае опознавал солдата по форме
ушей, в другом - по разрезу уцелевшего глаза. Некоторые раненые
были изуродованы до неузнаваемости, но и тех, которых удалось
опознать, вполне хватало, чтобы утверждать: искалеченные люди за
три года совершенно поправились. Малдер вопросительно посмотрел
на Скалли.
  - Я знаю, к чему ты клонишь. Не может быть. Замена небольших
участков кожи искусственной - да, допускаю. Но ничего похожего
на это! Медицина - это наука, а не магия, Малдер. Здесь просто что-
то напутано.
  Малдер пальцами отбил на краю стола барабанную дробь. Он
знал, что Скалли не права, но доказать это пока не мог. Да и некогда
было - своей очереди дожидались листы, заполненные печатной
информацией.
  Первая страница оказалась каким-то списком - имена, цифры,
диагнозы, распределенные по колонкам. Скалли узнала знакомую
форму регистрационного листа госпиталя. Цифры - личные номера
военнослужащих - отличались, как и имена, но диагнозы были на
удивление одинаковыми. У всех ожоги различной степени,
причиненные напалмом или другими агрессивными химическими
веществами. Площадь поражения - от пятидесяти процентов и
выше. У некоторых - семьдесят, что означало неизбежную
мучительную смерть.
  - В списке сто тридцать человек, - подсчитал Малдер. - И у
всех такие же серьезные ожоги, как у солдат на фотографиях... Оп-па!
  Гляди-ка! "Эндрю Палладии, ожоги напалмом, восемьдесят девять
процентов кожи"!
  Скалли не поверила, пока не прочла сама.
  - Что скажешь? - осведомился Малдер. - Еще одна ошибка,
как даты на снимках.
  - Может быть, не ошибка, - допустила Скалли, - может быть,
сознательная фальсификация. Эндрю Палладии скоро умер бы,
получив такие ранения. Он мог выжить только в ожоговом центре, но
провел бы остаток жизни в койке под капельницей. А уж никак не в
пещере в диких горах.
  - Если только...
  - Что?
  - Если только эти фотографии не подлинные, - сказал Малдер,
выкладывая из конверта последний лист, - Если только Палладину
не удалось создать идеальную искусственную кожу.
  - Малдер!..
  - Посмотри сюда. Это карта. На ней план госпиталя. Ван Эппс
дал нам такой же, но с одним существенным недостатком - там
отсутствует подземный этаж.
  Скалли взяла у него листок. В самом деле, два уровня: верхний -
палаты и коридоры, и нижний - подземные ходы и залы. Схема
была исполнена довольно грубо. Каждое подземное помещение было
помечено буквами и цифрами. И никаких объяснений. Впрочем,
важнее было другое - официальный план госпиталя не включал в
себя подземелье.
  - А что, если все эти залы и переходы не разрушены до сих пор?
  - прошептал Малдер, я глаза его засверкали. - Что, если в
подземных палатах остались следы научной деятельности
Палладина?
  Малдер быстро собрал фотографии, сложил пополам реестр и
спрятал свою добычу. Карту сунул в карман. Скалли догадалась, что
он намерен проверить свою версию на месте.
  - Двадцать лет прошло, - в который раз напомнила Скалли. -
Даже если подземные залы сохранились, в них уже ничего не найти,
кроме мышей и плесени.
  - Думаешь? А я считаю, что этих двоих, - он указал на трупы,
  - убили не просто так. Преступник знал, что они прячут какие-то
документы. Но при обыске ничего не нашли. А мы нашли!
  - Что нашли?
  - Доказательства успеха Эмайла Палладина. Эти солдаты
прибыли в Алькат, чтобы умереть, а в госпитале, судя по
фотографиям, им вернули здоровье. Палладии сотворил настоящее
чудо, но за это чудо пришлось дорого платить. Жизнями других
людей. Перри Стэнтона, медсестры, полицейского, Аллана и Рины
Троубридж.
  С точки зрения Скалли, такая версия была абсолютно надуманной.
  Ее радовало лишь одно - Малдер не пытался приплести сюда
Пожирателя кожи.
  - Но зачем тогда Палладину понадобилось скрывать свой
триумф? Разве человек, совершивший чудо, станет убивать
свидетелей?
  
  - Я и сам пока не могу это объяснить. Но, сидя здесь сложа руки,
мы не получим ответа ни на один из вопросов.
  Пожалуй, Малдер был прав. Надо отрабатывать все варианты -
ведь улики, пусть даже наверняка липовые, нельзя просто сбрасывать
со счетов.
  - Ладно, - сказала Скалли, забирая конверт, - попробуем, хотя
это вряд ли к чему-нибудь приведет. Ты обыскиваешь туннели. Я
пытаюсь добыть какую-нибудь информацию о людях из списка. Если
они были ранены во Вьетнаме, в архивах должны храниться личные
дела. А если на подписях к фотографиям все перепутано и они
умерли в здешнем госпитале, наверняка Эндрю умер здесь же
двадцать лет назад. И тогда получится, что мы даром грохнули
приличную сумму на путешествие по экзотическим странам.
  Малдер, не слушая ее ядовитые замечания, решительно
направился к двери. Скалли задержалась возле искалеченных тел,
достала из-под рубашки серебряный крестик и поднесла его к губам.
  Если разобраться, они действительно идут по следу чудовища.
  Чудовища в человеческом облике. Акт насилия, учиненный не
контролировавшим себя Перри Стэнтоном, не шел ни в какое
сравнение с кровавой драмой, разыгравшейся в этом маленьком
тайском домике.
  Скалли жаждала настичь безжалостного убийцу не меньше, чем
Малдер. Но напарник был слишком самоуверен и вряд ли подумал о
том, о чем сейчас думала она.
  Если убийца поймет, что они близки к разгадке, - следующей его
жертвой станет кто-то из них!
  
  

                  20

  Натужно крякнув, Малдер аккуратно водворил на место тяжелый
стальной стеллаж. Тесная кладовая, доверху заваленная устаревшим
оборудованием, запылившимся бельем и ржавыми походными
кроватями, даже у него, психически здорового человека, вызывала
клаустрофобию. К тому же окно кто-то добросовестно замазал
краской, и единственным источником света оставалась мигающая
неоновая лампа в углу.
  Это было пятое и последнее помещение в клинике, которое он
обыскал. Малдер простучал каждую стену, ощупал каждый дюйм
пола, но не обнаружил ничего похожего на вход в подземелье. Нужно
было искать в другом месте, но где?
  Малдер отступил от полки, тяжело дыша. Каждая минута
промедления могла перечеркнуть все усилия агентов. Тайская
полиция прибыла едва ли не в ту же минуту, как он закрыл тайник
под статуей Будды, и без лишних слов конфисковала трупы для
экспертизы. Скалли не без основания опасалась, что власти вскоре
полностью кооптируют дело, отправив агентов ФБР домой. История
о зверском двойном убийстве не подходила для туристических
рекламных проспектов.
  Малдер снова достал из кармана карту и в сотый раз принялся ее
изучать. К несчастью, составители не удосужились соблюсти
масштаб, поэтому сориентироваться по наземным сооружениям было
фактически невозможно. Госпиталь МЭШ включал в себя дюжину
строений. Самыми крупными были приемно-смотровое и
послеоперационное отделения, чуть меньше - бывший командный
пункт и барак. Малдер с досадой пнул бетонную стену. Он знал, что
туннель где-то здесь, под ногами. Но проникнуть в него можно было,
только перекопав половину двора экскаватором. Если выход на
поверхность до сих пор существует, то находится он за пределами
клиники!
  Малдер затолкал карту в карман и вышел из кладовой. Три монаха
шушукались о чем-то с Филдинг. При появлении агента они все тут
же замолчали и уставились на него. Филдинг изобразила слабое
подобие улыбки. Пожиратель кожи проснулся - об этом уже знал
весь город. Малдер чувствовал, как с каждой минутой вокруг
сгущается атмосфера первобытного страха.
  Поежившись, он в последний раз окинул взглядом помещение и
поспешил выйти на улицу. Дождь наконец ослабел, постепенно
перейдя в мелкую морось. Над деревянной колокольней заброшенной
церкви даже появился просвет в облаках. Опустив глаза на жилище
духов у входа в больницу, -Малдер увидел, что у подножия
миниатюрного домика лежат свежие цветы, а из окон виднеется
множество дымящихся благовоний. Даже столб был убран
гирляндами.
  Это сразу напомнило Малдеру об убийстве Троубриджей. Когда
Филдинг сообщила о прибытии полицейских, первым его порывом
было предложить им помощь. Но потом, поразмыслив, он понял, что
это ни к чему не приведет. Доказать связь сегодняшней трагедии с
инцидентом в Нью-Йорке не было никакой возможности: одно лишь
упоминание о Пожирателе кожи будет признано оскорблением
религиозных чувств, да и для разговора об успехе исследований
Палладина одних фотографий мало.
  Но как иначе искупить вину перед погибшими? Ведь их убили в
отместку за радушный прием, оказанный агентам ФБР. Выходит,
суеверные тайцы правы - именно Малдер и Скалли разбудили
чудовище!
  Малдер тяжело вздохнул и побрел к гостинице, где Скалли
систематизировала добытые материалы с помощью ноутбука. И
вдруг остановился как вкопанный.
  На пороге церкви стоял молодой человек. Высокий, худой, в
черном халате с длинными рукавами. Но не его странная для
здешних мест фигура привлекла внимание Малдера. Агенту
показалось, что он уже где-то видел его лицо. Кажется, молодой
человек мелькал у таможенного поста в аэропорту Бангкока. И еще
раньше, в салоне самолета. Конечно, нельзя утверждать с
уверенностью, но...
  Молодой человек улыбнулся странной, блаженной улыбкой и
проскользнул в церковь, закрыв за собою дверь.
  И тут Малдера осенило. Выхватив из кармана листок, он еще раз
заглянул в схему, прикидывая расстояния между ориентирами. А
ведь церковь стояла когда-то на территории госпиталя! И этот
мальчишка - если, конечно, Малдер не обознался - приехал сюда
не случайно, далеко не случайно.
  "Догнать!" - пронеслось у Малдера в голове, и он бросился к
церкви, на бегу расстегивая кобуру.
  У дверей Малдер остановился. Заброшенный христианский храм
  - какое великолепное укрытие для секретной исследовательской
лаборатории в таком городишке, как Алькат! Ни один из местных
жителей не опустился бы до того, чтобы входить в католическую
церквушку или тем более перестраивать ее под свои нужды.
  Малдер глубоко вдохнул и выдохнул, чувствуя как постепенно
восстанавливается сердцебиение. Хорошо бы рассказать все Скалли.
  Он даже потянулся к мобильному телефону, но вспомнил, что в этом
медвежьем углу нет системы сотовой связи. "Буду действовать
самостоятельно", - решил Малдер и толкнул дверь свободной
рукой. Створки распахнулись неожиданно легко, с грохотом
ударившись о стену. Звук получился гулким - очевидно, внутри
было обширное пустое пространство.
  Малдер пригнулся к земле и прыгнул вперед...
  Никого. Полутьма, сырость, запах гниющей древесины. Малдер
стоял в большом зале со сводчатым потолком и обшитыми деревом
стенами. Кое-где еще виднелись фрагменты росписи - Малдер узнал
изображение Тайной вечери. Но на месте некоторых досок зияли
пустоты.
  Малдер осторожно двинулся вдоль стены, давая глазам
привыкнуть к полумраку. Постепенно свет, проникающий сквозь
узкие, заросшие плесенью разноцветные окна, позволил ему
разглядеть темные проплешины на полу - раньше здесь стояли
скамьи, но чья-то рука грубо сорвала их. Чуть подальше, словно
ветви диковинного дерева, торчали изуродованные трубы органа.
  Не заметив в зале ничего подозрительного, Малдер пошел смелее.
  Как и в больнице, пол в церкви оказался цементным. Когда-то он был
затянут зеленым ковровым покрытием, от которого теперь - как,
впрочем, и от всего остального - остались только жалкие обрывки.
  В противоположном углу Малдер заметил тяжелую дверь,
висящую на одной петле. Сдвинуть ее было бы нелегко, но щель
казалась достаточно широкой, чтобы протиснуться. Могучие плечи
Малдера прошли с трудом, но все закончилось благополучно.
  Малдер осмотрелся. По-видимому, он попал в комнату
священника. В центре небольшого помещения стоял приземистый
стол, на стене, на уровне глаз, висели два распятия; под ними -
полка с нехитрыми предметами обихода: несколько свечек, дешевый
кубок да пустая бутылка из-под вина. На противоположной стене, за-
крывая ее почти полностью, висел гобелен с изображением чудесных
деяний - каких именно, разобрать было уже невозможно.
  Малдер неслышными шагами приблизился к гобелену. Нет, его
интересовало не само полусгнившее произведение искусства, а то,
что находилось за ним. В том, что там пустота, он не сомневаться -
нижний край материи характерно покачивался. Малдер приподнял
гобелен, ожидая атаки...
  Никого. За гобеленом открылась узкая лестница, круто уходящая
вниз. Ступени были основательно стерты, на них кое-где виднелись
знакомые обрывки зеленого ковролина. Малдер, прищурившись,
вглядывался в темноту. Здравый смысл подсказывал ему проявить
осторожность, бежать в гостиницу, дать знать Скалли, возможно,
даже связаться с ван Эппсом. Кто знает, куда приведет этот туннель?
  Поостеречься - и упустить такой шанс?! Мальчишка - тот уж
наверняка уйдет! Малдер тряхнул головой и начал спускаться.
  Лестница закончилась футах в тридцати под землей - в широком
коридоре, аккуратно обложенном плиткой. Малдер знал, что здесь
будет наверняка чище, чем в метро, где они гонялись за Стэнтоном,
но его удивило, что коридор освещался неоновыми лампами. Отсюда
следовало два вывода: во-первых - где-то под землей есть источник
электроэнергии, а во-вторых - подземная клиника существовала все
эти двадцать лет!
  Малдер быстро пошел вперед, стараясь двигаться бесшумно.
  Сырость исчезла, воздух посвежел и стал чуть теплее. Видимо, здесь
была установлена довольно приличная вентиляционная система -
Малдеру даже показалось, что вдали слышится ровный гул
кондиционеров.
  Очень скоро туннель раздвоился. Левое ответвление, змеясь под
Алькатом, уходило в неведомую даль. Правый коридор почти сразу
же превращался в большую комнату. Малдер припал к стене,
переложил пистолет в левую руку и снова достал карту. Он пытался
определить свое местонахождение, но это было сложно - он не знал,
в какой именно точке вошел в подземелье. Предположительно, ком-
ната впереди - помещение С43. Судя по карте, там пятьдесят футов
в ширину. Стоило осмотреть.
  Малдер спрятал карту, крепко взял пистолет двумя руками,
положил указательный палец на спуск и, выдохнув, ворвался в
комнату.
  Это была не комната, а палата с высоким полусферическим
потолком, напоминающим теннисный мяч изнутри. Стены, как и в
коридоре, были выложены кафелем, только не зеленоватым, а
голубым, в середине помещения возвышались два мощных столба,
подпирающих свод, за ними виднелся выход в следующий туннель.
  Повсюду стояли носилки на колесах, аккуратно накрытые
голубыми пластиковыми покрывалами и снабженные
хромированными подставками для капельниц.
  Взгляд Малдера растерянно блуждал по комнате. Вдоль стен
тянулись ряды всевозможных медицинских приборов и
приспособлений, большинство из которых он ни разу не видел ни в
одной больнице. Можно было только догадываться, что перед ним
аппараты ультразвукового сканирования, электрокардиографы и
дефибрилляторы, каждый из которых являлся последним словом
медицинской техники и стоил куда дороже обычных серийных
приборов. Но больше всего Малдера заинтересовал электронный
микроскоп, соединенный с несколькими большими мониторами.
  Экраны, светящиеся насыщенным синим цветом, очевидно,
находились в режиме ожидания.
  У противоположной стены стоял стеклянный стеллаж с
пузырьками и инструментами для забора анализов, а рядом -
автоклав с цифровым управлением. На контрольной панели горела
зеленая лампочка - в автоклаве что-то стерилизовалось. "Сколько
же энергии жрут эти штуки!" - изумленно подумал Малдер и обер-
нулся, чтобы подсчитать носилки. Насчитав сто тридцать, он
многозначительно поднял бровь. Ровно столько же пациентов
числилось в реестре Палладина. Неужели все они до сих пор живы и
находятся здесь?! Неужели Эмайл Палладин действительно сотворил
чудо?
  Вдруг откуда-то послышались гулкие шаги. Малдер замер... На
пороге палаты возник тот самый молодой человек. Теперь их
разделяло всего несколько шагов, и Малдер разглядел, что
мальчишка выше его на добрых два дюйма и, несмотря на худобу,
довольно мускулист. Судя по чертам лица, он был полукровком.
  Длинные рукава халата не позволяли определить, вооружен ли он.
  Но пистолет Малдера уже был направлен в его грудь.
  - Я агент ФБР США Фокс Малдер. Не делать резких движений,
иначе стреляю!
  Малдер медленно двинулся вперед. Мальчишка не шелохнулся, но
на губах его заиграла странная улыбка. За спиной Малдера раздался
шорох - из дальнего коридора в палату вошли трое юношей чуть
старше двадцати, рослые, с великолепно развитыми телами. Они
были похожи друг на друга, как близнецы. Двигаясь удивительно
легкой поступью, незнакомцы стали медленно окружать агента.
  Самый мощный из них держал в руке шприц, наполненный чем-то
прозрачным. Малдер быстро взял его на мушку.
  - Ни с места!
  Но атлет начал медленно приближаться. Взгляд у него был
странный - он таращил на Малдера широко открытые глаза, но,
казалось, ничего не видел.
  - Я сказал - ни с места! - повторил Малдер, снимая пистолет с
предохранителя. - Или я стреляю!
  Двое других наступали по бокам, но Малдер держал на мушке
человека со шприцем. Тот остановился. Но не из-за пистолета - он
взглянул на шприц и коротким движением ударил им по рукаву,
выбивая воздушный пузырь. "Дело серьезное!" - подумал Малдер, и
в то же мгновение все три гиганта одновременно ринулись вперед.
  Малдер дважды выстрелил, но человек со шприцем только
покачнулся. Не успел Малдер понять, что произошло, как сильные
ладони железной хваткой стиснули его запястья и заломили руки за
спину. Пистолет с грохотом покатился на пол.
  Малдер дернулся, но его легко усмирили. Человек со шприцем
взмахнул рукой... и Малдер внезапно заметил то, от чего его сердце
отчаянно заколотилось. На шее у незнакомца краснело пятно
правильной круглой формы!
  Острая игла впилась в тело чуть пониже ключицы. Двое гигантов
тут же отпустили его, отойдя в стороны. Колени Малдера
подкосились, и он повалился на пол, тщетно пытаясь ухватиться за
ближайшие носилки.
  Кто-то рассмеялся деревянным смехом. Малдер, собрав последние
силы, повернул голову и увидел на лице полукровка омерзительную
улыбку - кривую и широкую, как обильный кровоподтек. Малдер
инстинктивно попытался ползти, но мышцы отказались
повиноваться. Его тело словно превратилось в комок слизи, перед
глазами поплыли круги, щека коснулась холодного пола - и все
погрузилось во мрак.
  Куо Тьен отдал короткую команду, и три гуморобота послушно
удалились. Тьен залюбовался их движениями - плавные, легкие
шаги, никакого раскачивания, - все предельно экономно и
целесообразно. Да, прогресс и впрямь впечатляющий. Но они были
только началом, первой стадией эксперимента, который через
несколько часов вступит в стадию заключительную. Двадцать лет
напряженных исследований сконцентрируются в одной операции -
операции, которая вмиг сделает Тьена сказочно богатым. И теперь
ничто не сможет этому помешать!
  Тьен посмотрел на лежащего фэбэеровца. Поиграл пальцами на
рукоятке бритвы и почувствовал сладкую дрожь во всем теле. Он
представил, какая горячая кровь бежит под этой кожей, и застонал от
жадного желания умыться в этой крови, размазать ее по губам,
щекам...
  Агент лежал в позе эмбриона. Его темные волосы почернели от
пота, глаза быстро двигались под опущенными веками. Тьен
опустился на колени, положил пальцы на сведенное судорогой
предплечье, занес бритву...
  - Тьен! Убери.
  Юноша поднял глаза и злобно оскалился. Как же не вовремя
ввалился сюда Джулиан Кайл! Но доктор не обратил на гримасы
Тьена ни малейшего внимания. Поправив резиновые перчатки, он
перехватил поудобнее переносной холодильник и подошел поближе.
  - Дядя Джулиан, - процедил Тьен, - ты ломаешь мне кайф...
  - Он агент ФБР, - строго оборвал его Кайл, - и все не так
просто, как тебе хотелось бы. .
  - Ну и что? Здесь Таиланд, а не Штаты. Тьен и не думал убирать
бритву.
  - Ты не понимаешь. Они пришлют других агентов. Вмешается
армия. Придется опять ложиться на дно, а сейчас, когда остались
считанные часы до победы, это недопустимо! Есть другой выход, и
гораздо более безопасный.
  Тьен скрипнул зубами, но отошел от поверженного агента. Вечно
дядюшка Кайл находит объективные причины. Но он-то знает
истинную причину. Джулиан Кайл слабак! Но на этот раз его доводы
убедительны... Тьен закрыл бритву и спрятал ее в рукав. Черт,
почему все так церемонятся с этими агентами - в конце концов,
сунувшись в Алькат, они сами подписали себе приговор!
  - А что с женщиной? - осведомился Кайл, положив
холодильник на носилки. - Ее, надеюсь, тоже усмирят? Или уже
усмирили?
  - Я послал гуморобота, - кивнул Тьен. - Сейчас, наверное, он
уже входит в гостиницу.
  - Думаешь, одного достаточно?
  Тьен рассмеялся. Конечно, по сравнению с конечным продуктом
гуморобот - примитив. Но с бабой, даже если она агент ФБР, он
как-нибудь справится. Кайл понял всю глупость своего вопроса и
пристыженно кивнул. Скоро тело Даны Скалли будет лежать рядом с
телом ее напарника.
  

                  21

  По металлической решетке вентилятора карабкалась маленькая
зеленая ящерица. У нее были выпученные черные глазки, загнутый
крючком хвост и морщинистая, усыпанная темно-красными пятнами
кожа. Динозавр в миниатюре, уцелевший на виражах эволюции,
недалеко ушел от своих предков по части интеллекта. "Бедная
ящерка, - подумала Скалли, - она и не подозревает, какая
опасность ей грозит. Одно неловкое движение, и мощный пропеллер
разрубит ее на куски".
  Тяжелый, натужно гудящий вентилятор стоял на прикроватном
столике. Правда, самих кроватей не было и в помине - их заменяла
пара истрепанных матрацев на подставках. Спартанскую обстановку
дополнял старый одежный шкаф и ржавый торшер, который Скалли
поставила у письменного стола. Единственная лампочка, мигая от
перепадов напряжения, потихоньку плавила остатки кожаного
абажура, по полу к розетке тянулись провода с осыпавшейся от
времени и влажности изоляцией.
  По размерам письменный стол практически не отличался от
прикроватного, маленький жесткий стул ему вполне соответствовал
  - мебель делалась в расчете на тайцев, обычно не отличающихся
статью. Скалли было вполне удобно, а вот Малдер едва ли сумел бы
разместить здесь свои длинные ноги. Правильно сделал, что решил
поработать на свежем воздухе.
  Скалли нисколько не смущала неказистая обстановка. Место для
чемоданов нашлось, телефонная розетка с адаптером имеется, равно
как и обычная, значит, можно подключать к линии ноутбук и
спокойно заниматься делом. Как здорово, что техника позволяет
связываться с банком данных ФБР даже на краю света!
  Скалли откинулась на спинку стула и перевела взгляд с геккона на
экран компьютера. Курсор мигал, будто издеваясь над чудачкой,
пославшей столь сложный запрос на расстояние в десять тысяч миль.
  Скоро должна появиться информация о солдатах, чьи имена имеются
в списке. Помимо личных дел, Скалли запросила фотографии,
медицинские книжки и данные о нынешнем местонахождении. Она
знала, что навязчивые идеи Малдера можно опровергнуть только
железными контраргументами, тщательно обоснованными
фактическим материалом. На каком языке говорить с человеком,
который считает, что сожженное напалмом тело можно полностью
восстановить?
  "Искусственная кожа... Допустим абсолютно невозможное -
Палладин ее изобрел. Тогда почему умер Стэнтон? Неудачный
эксперимент? Но симптомы те же, что у заключенных Райкерз
Айленд. Что же он, топчется на месте? А как же тогда поставили на
ноги тех солдат? Куча вопросов - и ни одного ответа..."
Ноутбук выдал серию сигналов, и Скалли подалась вперед,
вглядываясь в небольшую матрицу. На экране появились фамилии, а
справа от них - строки тарабарских сокращений. Впрочем, Скалли
знала служебный язык не хуже обычного английского. Все эти люди
значились в списках погибших в период с 1970 по 1973 год. Но вот
странно - ни один из них не был отправлен в какой-либо госпиталь.
  А как же тогда они появились в Алькате?
  Скалли задумчиво постучала кончиками пальцев по губе. Что-то
одно: либо листок, который они с Малдером нашли - всего лишь
фальшивка; либо кто-то стряпал липовые свидетельства о смерти, а
потом нелегально привозил раненых сюда. Последний вариант,
конечно, правдоподобнее. Что такое этот так называемый документ
  - всего лишь клочок бумаги, да еще и не самого лучшего качества...
  Ей пришлось прервать свои размышления, потому что на экране
стали появляться фотографии. "Вот это - настоящие документы, из
армейских архивов, там у них порядок!" - подумала Скалли... и
внезапно поняла, что дело усложняется. По крайней мере три лица
были вполне узнаваемы - этих людей они видели на фотографиях из
конверта. Скалли задала большее увеличение, чтобы разглядеть как
следует остальные снимки...
  И вдруг, один за другим, раздались два металлических щелчка.
  Кто-то шевелил ручку двери.
  - Эй, кто там? - спросила Скалли. - Малдер, это ты?
  Тишина. Скалли быстро, почти бесшумно поднялась со стула,
привычным движением проверила рукой кобуру, и вспомнила, что
оставила ее вместе с пистолетом на столике рядом с вентилятором.
  - Если там кто-то есть, потрудитесь назваться!
  Раздался ужасный треск, и замок, вместе с куском двери, словно
снаряд, пролетел через комнату и ударился о стену. Скалли
попятилась, едва не опрокинув стол. На пороге стоял молодой
мужчина - высокий, атлетично сложенный, с короткой армейской
стрижкой. На нем были защитного цвета штаны и свободная белая
рубашка. Но примечательнее всего были его глаза - широко
открытые и невидящие. "Таблетки, - подумала Скалли, -
депрессант или транквилизатор".
  Мужчина шагнул в комнату и достал из кармана трехдюймовый
шприц. Скалли рванулась назад, но отступать было некуда - мешал
стол.
  - Не подходить! - скомандовала она как можно более твердым
голосом. - Я агент ФБР.
  Эти слова не возымели никакого действия. Более того, мужчина,
похоже, и вовсе ее не слышал. Он сделал еще один шаг, и его затума-
ненный взгляд остановился на ее лице. Как ни странно, его движения
были точными и легкими. К несчастью, пистолет лежал слишком
далеко. Скалли обвела комнату отчаянным взглядом, ища, чем можно
обороняться, - и увидела торшер. Он стоял совсем рядом и был
достаточно тяжелым, чтобы остановить незваного гостя. Оголенные
провода выглядели угрожающе, но если она будет действовать
быстро и аккуратно, током ее не тряхнет.
  Незнакомец не торопился. Он сделал еще шаг и встряхнул шприц.
  На кончике иглы, зло веще поблескивая, повисла капля.
  Не отрывая глаз от этой ужасной картины Скалли медленно
подалась вправо, приближаясь к торшеру. Только не паниковать, не
делать резких движений!
  И вдруг, когда незнакомец подступил еще на шаг, Скалли схватила
торшер за стойку, вскинули его на плечо и метнула. Гнилой абажур
отлетел а мигающая лампочка ударила в руку, держащую шприц.
  Стекло со звоном разлетелось, и ломающаяся игла воткнулась в
самую середину патрона. Посыпались искры, целый фейерверк искр.
  Не теряя времени, Скалли бросилась к столику и выхватила пистолет
из кобуры...
  Она не успела выстрелить. Незнакомец, сотрясаемый
конвульсиями, рухнул на пол и тут же затих. Из разбитой лампы еще
сыпались искры. Обугленные обломки шприца валялись рядом.
  Скалли издала изумленный возглас. Контакт длился доли секунды
  - его могло хорошенько тряхнуть, но чтобы вырубить!..
  Притворяется? Скалли медленно двинулась вперед, целясь лежащему
в голову. Его руки как-то странно заплелись за спиной, глаза
открылись еще шире. Голова была свернута на сторону... и Скалли
увидела на его шее знакомое красное пятно. Точно такое же было у
Перри Стэнтона. И у Джона Доу.
  По-прежнему держа револьвер наготове, Скалли опустилась на
одно колено и пощупала пульс поверженного незнакомца. Ничего!
  Поднатужившись, она перевернула его на спину и начала делать
непрямой массаж сердца, отчаянно пытаясь привести в движение
мускулистую грудь.
  Когда прошло несколько минут, Скалли наконец поняла, что все
это ни к чему. Незнакомец был мертв. Он не выдержал ничтожный
электрический разряд, после которого выжил бы даже кролик. Точь-
в-точь как Перри Стэнтон.
  Скалли вновь посмотрела на красный круг, состоящий из тысяч
мельчайших точек. Все совпадает - и симптомы, и причина смерти.
  Непонятно только, почему эти люди умерли от сверхслабого
электрошока. Придется срочно делать вскрытие. Скалли надеялась,
что Филдинг предоставит ей операционную в клинике...
  И вдруг она тихо вскрикнула. Клиника! Там же Малдер
разыскивает подземные туннели. Если к ней послали этого типа со
шприцем, наверняка кто-то охотится и за Малдером.
  Мгновение спустя, позабыв о пережитом потрясении, она
бросилась к дверям.
  

                  22

  Малдер хотел закричать, но не успел. Огромная черная тварь
прыгнула ему на грудь, и морда с увеличенным в десятки раз
волчьим оскалом нависла над его головой. Малдер не мог оторвать
глаза от красных спиралей, вибрирующих в зрачках чудовища.
  Щелкнули громадные клыки, и из отвратительной пасти полилась
смрадная, затхло-желтая слюна.
  Но монстр не прикончил его клыками - он припас куда более
изощренную пытку. К Малдеру хищно потянулись десятки щупалец.
  Они впились в кожу и начали сдирать ее длинными полосами.
  Малдер забился, пытаясь вырваться, но тварь была непреклонна.
  Пожиратель кожи проспал столько лет и проголодался. "Нет, мразь,
так просто ты меня не возьмешь!!" - заорал он из последних сил...
  Малдер открыл глаза. Кошмар рассеялся, но в горле стояла
тошнота. Он хотел вскочить, но
почувствовал, что прикован к кровати. Вскоре голубоватый свет
люминисцентных ламп пробил туман, застилавший глаза. Едва
увидев сводчатый потолок, Малдер вспомнил, где он находится.
  Подземная палата!
  С трудом сглотнув тягучий комок, Малдер сдержал приступ рвоты.
  Сколько же он здесь лежит? По отсутствию боли в конечностях
можно предположить, что не более двух часов. Толстая капроновая
тесьма перехватывала его руки и грудь, другая, точно такая же,
притягивала к кровати ноги в области колен. Малдер мог пошевелить
ладонями и ступнями, но это только усиливало ощущение
беспомощности.
  Он попытался вспомнить, как все произошло. Те трое
расправились с ним без труда. Но в одного из них он стрелял, причем
два раза в упор. Промазал? Невероятно! А красное пятно у него на
шее! А затуманенный взгляд! Все в точности, как у Стэнтона. Или у
Джона Доу.
  Малдер глубоко вдохнул - и медленно выдохнул, успокаивая
взвинченные нервы. В таком положении тратить силы на
теоретизирование недопустимо. Он вспомнил дьявольскую улыбку на
лице полукровка - признак контролируемого психоза. Такое лицо
бывает у маньяков-убийц, долго и успешно скрывающихся от
правосудия. Скорее всего мальчишка - сын Эмайла Палладина, о
котором рассказывал бедняга Троубридж. Именно он отомстил ни в
чем не повинной семейной паре за чрезмерное радушие и слово-
охотливость. Но как же Скалли? Она ведь даже не догадывается,
какая ей грозит опасность!
  Малдер отчаянно изогнулся, но тесьма оказалась крепкой, как
парашютные стропы. "Слабак! - подумал он, падая спиной на
кровать. - Не сумел защитить ни себя, ни напарницу! И теперь вам
конец!"
Но конец ли? Внезапно его осенила поразительная мысль.
  Повернувшись, насколько позволяла тесьма, Малдер ощутил в
боковом кармане твердый предмет - тот самый пузырек с чудо-
действенной жидкостью, который дал ему монах. Если как следует
потянуться, можно попробовать достать.
  И это ему удалось. Притиснув к себе флакон, Малдер открыл
крышку, и все пространство вокруг заполнил омерзительный запах
тухлятины. "От этого кожа становится невкусной", - вспомнил
Малдер слова юного монаха. Неловким движением он тряхнул
пузырек горлышком вверх, стараясь залить себя как можно сильнее.
  Вонючая жидкость растеклась по груди, несколько капель попало на
лицо и шею. Снова накатилась нестерпимая тошнота, но Малдер
знал, что мучит себя не напрасно. Наверное, Пожиратель кожи в
самом деле миф, но пусть его кожа пахнет как можно противнее. На
всякий случай.
  Внезапно послышались шаги. Малдер замер. Кто-то вошел в
палату - хорошо еще, что носилки со всех сторон были загорожены
ширмой. Малдер сунул пузырек под ногу и крепко прижал к
носилкам.
  Одна секция ширмы отъехала в сторону, и перед Малдером
выросло настоящее привидение - долговязое, узкоплечее, с
немыслимо длинными руками. Оно было облачено в стерильную
форму, а лицо его, как и полагалось, скрывала плотная хирургическая
маска. Привидение внимательно изучило свою жертвы глазами -
холодными, со стальным отливом, точнее даже цвета пламени у
самой поверхности костра. Малдер проглотил очередной комок и
постарался изобразить на лице полнейшее спокойствие. Это далось
ему невероятным усилием - взгляд этого человека ничем не отли-
чался от взора чудовища. А что если это сам Эмайл Палладии?
  Человек-привидение обернулся и отдал какой-то приказ - кому,
Малдер не увидел, как ни старался. Руки в резиновых перчатках тут
же протянули ему пластиковую кювету. Человек выбрал два
инструмента и снова повернулся к Малдеру.
  В правой руке он держал нечто вроде большого степлера, в левой
  - полоску какого-то органического материала, очевидно, только что
вынутую из раствора-консерванта. По периметру материал был
прошит П-образными скрепками. Малдер вспомнил, что ему расска-
зывал доктор Бернстайн. Именно такой степлер используют при
трансплантации. Значит, кусок этой желтой дряни собираются
пришить ему, Малдеру?'
  - Остановитесь, - прошептал он одними губами. - Вы делаете
большую ошибку. Меня будут искать...
  Человек-привидение тряхнул трансплантант и бросил:
  - Отключайте его. Поскорее.
  Мгновение - и сильные ладони прижали к лицу Малдера
наркозную маску. Малдер изумленно уставился в нависшее над ним
грубоватое лицо с квадратным подбородком. Джулиан Кайл! Значит,
он тоже здесь, в Таиланде?! Малдер забился, как пойманный зверь,
  - но стряхнуть ненавистную маску не удалось.
  - Вдохните как можно глубже, - умиротворяюще прожурчал ему
в ухо Кайл. - Вы ничего не почувствуете.
  Малдер задержал дыхание. Бороться было бесполезно, но он
боролся.
  - Не упорствуйте, - прошипел Кайл. - Это глупо.
  Через минуту перед глазами Малдера поплыли разноцветные
круги - запас воздуха в легких кончился. Перестав сопротивляться,
он вдохнул полной грудью - и почувствовал, как сладковатая
газовая смесь, щекоча язык, заполняет легкие. Веки сами собой
закрылись, но он не заснул и прекрасно слышал, как колдуют над
ним эскулапы. Раздался треск разрываемой ткани, и его бедра
коснулось что-то влажное. Малдер понял, что именно, но
сопротивляться уже не мог. Оставалось одно - как можно дольше не
отключаться.
  Голоса звучали словно издалека.
  - Теперь он нам не помешает, - сказал один.
  - А его напарница? Повисла долгая пауза.
  - С ней что-то не сработало. Мы совершили ошибку. Нельзя было
посылать гуморобота первой стадии. Теперь придется давать задание
Тьену.
  - Джулиан, у нас нет времени.
  - Но напарница...
  - К черту напарницу! Посмотри на часы. Пора бежать в главную
лабораторию. У нас короткий сеанс спутниковой связи, и за это
время нужно успеть показать все в деталях.
  - Как бы не совершить ошибку посерьезнее. Она ведь агент ФБР,
вы забываете...
  - Я же сказал - выбрось ее из головы и сосредоточься на
главном!
  Малдер почувствовал, что сознание ускользает. Он еще боролся,
но сил практически не осталось.
  - Все продумано, - продолжал незнакомый голос, - этот парень
поможет нам замести следы. Я внимательно изучил его данные.
  Стойкая репутация человека со странностями. Федералы просто
решат, что он окончательно свихнулся. Сделаем так, чтобы он
собственными руками убил напарницу - и пусть ФБР охотится за
ним. А мы под шумок спокойно завершим финальную стадию.
  Рассыпающееся сознание Малдера полыхнуло гневом и угасло. На
этот раз окончательно,

  

                  23

  Скалли сидела на мокрых ступенях у входа в клинику и с тоской
всматривалась в схему, разложенную на коленях. Вот уже два часа
она безрезультатно искала Малдера. Обошла все закоулки,
переговорила со всеми сотрудниками - единственное, что удалось
узнать: Малдер ушел отсюда давно, тем же путем, каким и вошел, -
через дверь. Подземный комплекс он, по-видимому, не обнаружил.
  Но Скалли отлично знала способность своего напарника
отыскивать несуществующее. Выйдя из клиники, она поспешила в
ратушу. Копаясь в пыльном архиве, она впервые вспомнила, что в
комнате у нее лежит труп. Следовало бы сообщить властям, но
заниматься этим было просто некогда - труп вполне мог подождать.
  Главное - вовремя прийти на выручку Малдеру. Однако в том, что
это удастся, она уже сомневалась.
  Скалли довольно быстро нашла в архиве то, что искала - схему
электроснабжения городка двадцатилетней давности. На эту мысль
ее, как ни странно, навел труп незваного гостя. Если под больницей
действительно существовали какие-то лаборатории, туда неизбежно
должны вести электрические линии, в том числе и подземные!
  Но понять это оказалось гораздо легче, чем разобраться в
запутанной карте, испещренной тайскими письменами. Здания
обозначались точками, все дороги - широкие шоссе и проселки -
линиями одинаковой толщины. Город был опутан красной паутиной,
каждая нить которой представляла собой линию электропередач. По-
верх паутины проходило несколько кривых голубого цвета.
  Присмотревшись внимательнее, Скалли заключила, что это -
дополнительные линии, ведущие от гидроэлектростанции, распо-
лагавшейся в полумиле к северу от Альката, к основным объектам
города.
  Смахнув с карты крупного москита, Скалли провела пальцем
вдоль главной дороги и остановилась на пересечении с улицей,
проходящей совсем рядом с клиникой. Обиженно зажужжав,
насекомое поднялось в воздух, оставив на схеме одну из своих
многочисленных конечностей. Она лежала как раз на голубой линии,
ведущей к больничному комплексу. Да, что-то здесь не так... Но
Малдер-то сейчас где?! Нет, нужно бросать это дурацкое копание в
бумажках и
срочно связываться с Вашингтоном, а потом, сразу же, с ван
Эппсом. Как только узнают, что исчез агент ФБР, мигом пришлют
сотрудников, и те перекопают здесь каждый дюйм, все перевернут
вверх дном, но Малдера разыщут! Если успеют... И наделают при
этом столько шума, что вести расследование "кожного дела" не будет
уже никакого смысла.
  В правом ухе раздалось жужжание - покалеченное насекомое, не
желающее униматься, вознамерилось сесть ей на шею. Как и ящерка,
оно было слишком примитивно устроено и не могло адекватно
воспринимать реальную угрозу. Скалли занесла руку, чтобы сбросить
надоедливую тварь... но тут ее ладонь застыла в воздухе.
  Три голубых линии сходились неподалеку от клиники. Скалли
наклонилась над картой, пытаясь определить точное
местонахождениие этого участка. Она даже не заметила, как жало
москита вонзилось ей в кожу. Не веря своим глазам, Скалли подняла
голову и изумленно уставилась на неказистое здание через дорогу.
  Это была заброшенная церковь, на которую они обратили внимание
еще с Малдером. Не может быть! Несколько раз она переводила
взгляд на карту и обратно. За это время москит успел досыта
напиться крови и улетел, удовлетворенно гудя.
  "Либо я ни черта не смыслю в картографии, - подумала Скалли,
  - либо три мощных электрических линии ведут к заброшенной цер-
квушке!"


                  24

  Малдер захрипел и рванулся вперед, жадно хватая ртом воздух. В
голове стучали тысячи молотков, в ушах звенело. Малдер открыл
глаза, и сознание хлынуло в него вместе с голубоватым неоновым
светом.
  Он лежал на носилках, в той же самой подземной палате, но
капроновая тесьма куда-то исчезла. Занавески на ширме были
раздвинуты, и Малдер увидел, что в данный момент он один.
  Прежняя одежда тоже исчезла, его переодели в больничный халат. В
сгиб левого локтя, чуть пониже поднятого рукава, была вставлена
трубка капельницы.
  Скрипнув зубами, Малдер вырвал капельницу из руки. Тут же
брызнула кровь, и он, выругавшись, зажал вену пальцами.
  Неожиданно в левой ноге появилось странное ощущение - будто
тысяча прожорливых червей разом закопошились в коже.
  Малдер задрал халат и увидел, что вся нога ниже колена утыкана
большими степлерными скрепками. Но странно - широкий лоскут
желтого материала, который они держали, топорщился, образуя
уродливые складки. Малдер ухватился за нижний край материала и
рванул вверх. Лоскут отделился неожиданно легко, правда, в тех
местах, где торчали скрепки, выступила кровь. Но на кровь Малдер
не обратил внимания - он осмотрел трансплантант и почувствовал
огромное облегчения. Малдер сдавил лоскут пальцами и тот вдруг
рассыпался в пыль.
  - Еще никто не видел, чтобы трансплантант отторгал пациента, а
не наоборот, - проговорил Малдер, оторвал от халата полоску
материи и перевязал лодыжку. Кровотечение быстро прекратилось, а
на боль можно было не обращать внимания - это сущий пустяк по
сравнению с тем, чего удалось избежать. Он вспомнил момент, когда
обрызгивал себя бальзамом. Вот и пригодился! Разве мог он
предположить, что это произойдет так скоро...
  Малдер сел, свесив ноги с носилок. Гул в голове не стихал, но он
знал, что это остаточное явление, которое ликвидирует одна чашка
хорошего кофе. Ступив на цементный пол, агент содрогнулся. Но не
столько от холода, сколько от ужасной мысли. Незнакомец с серо-
голубыми глазами скоро принесет следующий трансплантант. А
второго пузырька с бальзамом у него нет. Что тогда? Он знал, что
произойдет. Но для окончательных выводов нужны были
доказательства.
  Малдер, покачиваясь, медленно пошел по палате. К свободным
носилкам были придвинуты капельницы с точно такой же
желтоватой жидкостью, которой его пытались напичкать
внутривенно. "Сколько времени я лежал без сознания?" - думал он,
почесывая покрывающуюся коркой ранку под локтем. Это был
далеко не праздный вопрос. Чем дольше он пролежал
бесчувственным бревном, тем больше желтой дряни в него закачали.
  Малдер подошел к стене, у которой стоял электронный микроскоп
и несколько компьютеров. Мониторы по-прежнему были отключены.
  Малдер обратил внимание, что все системные блоки соединены с
микроскопом. Таким шансом грех было не воспользоваться!
  Проведя ладонью по корпусу микроскопа, Малдер нащупал два
выключателя - компьютеры ожили, экраны мониторов замигали, и
на них появились объекты, похожие на тарелки, на красном фоне.
  Малдер узнал картинку - нечто похожее он видел в кабинете
Джулиана Кайла. Клетки эпидермиса. Но двигались они как-то
странно - дергались и крутились. Если бы это были не клетки, а, к
примеру, пираньи, Малдер сказал бы, что они голодны и мечутся в
поисках добычи - лучшее определение подобрать было трудно...
  Малдер тряхнул головой. Так можно слишком далеко зайти в
своих рассуждениях. Остановив неудержимый полет фантазии, он
заметил небольшой стальной шкафчик-регистратор, скромно
примостившийся у последнего монитора. Горячая дрожь пробежала у
него по спине - для агента ФБР ящик с документами то же самое,
что для эротомана - собрание порнографических кассет.
  В одно мгновение он забыл о боли, о тяжелой голове, о
кровоточащих ранках. В целом свете для него остались только шкаф
и листы бумаги.
  Открыв вторую папку, Малдер обнаружил знакомый документ -
список ста тридцати солдат, копию которого они нашли в доме
Троубриджей. Но в оригинале одно из имен было вычеркнуто, а
рядом, мелким почерком, добавлено: "Допаминовый дефицит,
вследствие неполадок с капельницей. Кардиоконвульсии начались
около двух часов пополуночи, во время перевозки для демонстрации.
  К месту назначения гуморобот доставлен не был".
  Гуморобот! Малдер вспомнил атлетов, обезоруживших его
несколько часов назад, их странные, отсутствующие взгляды,
неестественно отточенные движения. Гумороботы - да, лучшего
слова придумать нельзя! И вдруг в памяти всплыл обрывок разговора
Кайла и голубоглазого незнакомца, который он слышал, прежде чем
потерял сознание. Они говорили, что послали к Скалли гуморобота.
  Неужели?.. Хотя нет, потом кто-то из них сказал, что гуморобот был
"первой стадии" и задание не выполнил. Слава Богу, Скалли скорее
всего жива. А еще они говорили о завершающей стадии. О
демонстрационном сеансе, который должен вот-вот начаться в
главной лаборатории...
  Малдер перерыл содержимое папки и обнаружил аккуратную
стопку листов, скрепленных отдельно от остальных. Первая страница
оказалась все тем же списком из ста тридцати фамилий, но это было
лишь начало. Список продолжался. Сердце Малдера учащенно
заколотилось - не менее двух тысяч фамилий! Две тысячи
обожженных напалмом солдат были доставлены сюда с 1970 по 1973
год. Две тысячи человек, обреченных на мучительную смерть, - эта
картина поразила бы воображение самого толстокожего вояки.
  Малдер открыл последнюю папку и нашел распечатки снимков,
сделанных на компьютерном томографе. Даже ему, человеку,
достаточно далекому от медицины, сразу бросилась в глаза общая
закономерность - увеличенный гипоталамус. Точь-в-точь как у
Стэнтона! Но Скалли показывала ему какие-то полипы, расположен-
ные полукругом, а здесь - ничего похожего...
  - Малдер!
  Едва не выронив папки, Малдер присел и резко обернулся на
голос. Скалли бежала к нему, лавируя между носилками и держа
наизготовку револьвер.
  Только тут Малдер почувствовал, как он ослабел. Азарт следопыта
заглушил боль и мобилизовал все силы, но при появлении Скалли -
откуда она только взялась - мобилизация внезапно закончилась.
  Ухватившись за компьютерный стол, Малдер медленно сел на
корточки.
  Подбежав к нему, Скалли сделала то, что сделал бы в такой
ситуации любой медик - стала искать раны. Долго искать не при-
шлось - струйки крови все еще текли по лодыжке. Она положила
пальцы ему на шею, чтобы нащупать пульс, и Малдер улыбнулся -
эта женщина всегда действовала строго по схеме. Ее пальцы были
теплыми и не имели ничего общего с могильным холодком
кайловских инструментов! Но позволить себе расслабиться -
теперь, когда они вплотную подошли к разгадке, - Малдер не мог.
  - Все в порядке, Скалли, - заверил он. - Это была небольшая
местная операция. Мне предложили, я отказался, а они все равно сде-
лали. Пришлось ликвидировать последствия, отсюда и кровь.
  Убедившись, что повреждения действительно небольшие, Скалли
успокоилась, но, заметив маленькую ранку под локтем напарника,
снова встрепенулась.
  - Что тебе вливали, не знаешь?
  - Вон висит, рядом с носилками. Желтая жидкость. По-
видимому, какой-то... допаминовый ингибитор.
  - Тогда понятно, почему ты такой заторможенный, - кивнула
Скалли. - А откуда ты узнал про ингибитор?
  - Не узнал, догадался. Видишь, что написано в этой бумажке:
  пациент умер от недостатка допаминового ингибитора. Насколько я
понимаю, им всем после трансплантации обязательно надо
периодически вводить эту дрянь, иначе развивается психический
припадок.
  - Значит...
  - Да, они пытались пересадить мне на лодыжку чертов
трансплантант. У них ничего не вышло, но они об этом не
догадались, поэтому подключили капельницу.
  Возможно, Малдер чрезмерно поторопился с выводами, возможно,
не все логические цепочки были выстроены до конца, но заниматься
тщательным анализом ситуации он не собирался. Пока по крайней
мере все ясно - голубоглазый эскулап пытался приживить ему кусок
кожи, превращающей человека в гуморобота. Потом его оставили
под капельницей, чтобы как следует накачать допаминовым ин-
гибитором. Вот чего не хватило Перри Стэнтону - никто ведь не
знал, что с ним происходит. В результате гипоталамус выработал
слишком много нейротрансмиттера и старичок-профессор
превратился в маньяка-убийцу, готового крушить все подряд.
  Малдер протянул Скалли распечатки из последней папки.
  - Да, гипоталамус у всех увеличен. Точно так же, как у бедняги
Стэнтона. Но посмотри - моторная кора почти вдвое больше, чем
надо. А амигдала, наоборот, практически отсутствует.
  - Кошмар! А что такое моторная кора?
  - Часть мозга, отвечающая за моторные функции и безусловные
рефлексы. Амигдала - за мыслительные процессы и личностную
идентификацию. Если в папке - подлинные снимки, значит,
томографию делали фактически живым автоматам.
  - Гумороботам, - поправил Малдер. Странно, но Скалли
приняла уточнение как должное. - Я видел их. Они не понимают,
что делают, но все движения близки к совершенству. И определенная
мозговая активность присутствует. Правда, строго определенная -
чтобы исполнять команды. Как только им перестанут вливать
ингибитор, получится целая компания Перри Стэнтонов.
  Скалли быстро поймала его мысль.
  - Ты хочешь сказать, что он стал гумороботом случайно. Ему по
неведению не вводили ингибитор, и никому, естественно, не пришло
в голову проверять уровень выработки допамина. А потом было уже
поздно.
  - Именно! - воскликнул Малдер.
  Скалли задумалась, разглядывая распечатки.
  - Послушай, Малдер. Если верить всем этим бумагам,
получается, что Джона Доу доставили сюда, в Алькат, четверть века
назад. Обожженным до неузнаваемости. И превратили в гуморобота
вместе с остальными ранеными.
  - Я понимаю, что это звучит неправдоподобно. Но со мной едва
не произошло то же самое. Причем наши тридцать солдат только
малая часть.
  Он протянул Скалли полный список. Она перевернула несколько
страниц и потрясенно воззрилась на Малдера.
  - Не может быть! Для того чтобы содержать и лечить столько
пациентов, понадобился бы огромный исследовательский центр.
  Финансировать такой немыслимый проект - и ради чего?! Ради чего
создавать две тысячи безмозглых гумороботов?
  - Помоги мне, пожалуйста, встать... Спасибо. Видишь ли, я
думаю, гумороботы - это не финальный продукт. Они - прототип
чего-то гораздо более совершенного. Палладии достиг потрясающих
результатов. Или почти достиг.
  Скалли вздохнула. Опять он обходится без доказательств! Как
будто уже проведена проверка подлинности документов и человек со
стальным глазами назвался Эмайлом Палладином.
  - Значит, ты уверен, что он изобрел искусственную кожу?
  Малдер помолчал. У него почти выстроилась теория, но он не
торопился делиться ею с недоверчивой напарницей.
  - Это не искусственная кожа, - произнес он наконец, - а
краденая. Содранная с другого живого существа.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Помнишь, Троубридж рассказывал, что Палладии живо
интересовался тайской мифологией? Я думаю, еще до приезда в
Алькат он знал о Пожирателе кожи. Палладии облазил окрестные
горы и нашел его! Вспомни: кожа чудовища - источник его
могущества. А теперь она стала источником могущества Палладина.
  Скалли посмотрела на мониторы. Эпидермальные клетки по-
прежнему скакали в бешеной пляске.
  - Она искусственная, Малдер. Сложная биохимическая структура
взаимодействует с кровеносной системой и по сосудам постепенно
проникает в контролирующие зоны головного мозга. Совершенный
материал, практически неуязвимый для внешних воздействий - за
исключением электрического. Ток проникает сквозь него напрямую,
бьет прямо по периферийным нервам, и в результате -
рефлекторная остановка сердца.
  Малдер поднял бровь. Еще не так давно Скалли отрицала связь
между гибелью Джона Доу и Стэнтона - теперь она ее признала.
  - Я тоже видела гуморобота, - пояснила Скалли. - Он вошел ко
мне в номер. Наверное, хотел убить. Но погиб сам. В руках у него
был шприц, я оборонялась лампой, и игла попала в патрон.
  Малдер кивнул. Теперь все ясно. Люди, встретившиеся с
гумороботами лицом к лицу, быстро находят общий язык.
  - Но если гумороботы только начало, то какова же следующая
стадия? - спросила Скалли задумчиво.
  - Понятия не имею! Но мы должны это установить. Если
Палладии экспериментировал над двумя тысячами солдат, значит,
где-то поблизости действительно есть огромная исследовательская
база. Пора нарушить его покой.
  Скалли промолчала, но на сей раз ее молчание было знаком
согласия. Она пойдет с ним в горы. Но каждый все-таки будет искать
свое: она - подпольный медицинский центр, он - воплощенную
легенду.
  
  

                  25

  Скалли и Малдер осторожно ступали по тропе, которую просекали
длинными мачете три худосочных тайца. Рядом шел юный монах и
указывал дорогу. Удивительное дело - тайцы продирались сквозь
джунгли вот уже семь часов, но ни один не подавал признаков
усталости. Уже час прошел с тех пор, как оранжевое небо начало
сереть, а они упрямо двигались вперед, горя желанием забраться в
горы до наступления темноты.
  - Теперь уже близко, - сказал монашек. - За следующим
холмом.
  Скалли никак не отреагировала на эти слова. Вот уже три мили
кряду Мальку периодически делал подобные заявления, холмы
следовали один за другим, а цель путешествия все не появлялась.
  Молодой человек был, наверное, от природы склонен к
преувеличениям - перед выходом он обещал тропу, а на деле повел
их сквозь едва проходимые джунгли.
  Малдер остановился, чтобы высыпать из ботинка набившиеся туда
камни. Облако прожорливых москитов тут же сгустилось над его го-
ловой.
  - Он знает, куда идет, Скалли, - сказал он убежденно. - Это в
их религии заложено - знать свой путь.
  Скалли скептически смерила его взглядом. Знаток восточных
религий в камуфляже и с автоматом наперевес. Они нашли себе
экипировку в магазине рядом с ратушей. Чего там только не было!
  Как и лендровер, все это досталось тайцам в качестве сувениров
после вьетнамской войны. Камуфляж был истрепан, и штаны на
коленях довольно сильно потерлись, зато форма отлично подошла
Малдеру по размеру. Правда, надел он ее, только когда хозяин
магазина поклялся, что предыдущий ее владелец не умер от ран.
  А вот автомат пришелся как нельзя более кстати. Пистолет
Малдера исчез вместе с вещами, и искать аналогичную замену было
просто некогда. Но в конце концов их не зря научили обращаться с
любыми моделями оружия. КАР-15, перекинутый сейчас через его
плечо, был не более чем короткоствольной версией хорошо
знакомого Ml 6. К автомату прилагался магазин с двадцатью
патронами. Надо признать, лавочник хранил свой товар очень
бережно - все узлы и
ствол были чистыми, смазанными - хоть сейчас в бой. Мощное
оружие. Его патрон прошибет любую искусственную кожу.
  - Мне бы твою уверенность, - кивнула Скалли на монаха. -
Даже если он приведет нас к скалам, подумай, сколько пещер у
подножия Си-Дум-Као!
  Малдер поморщился - надевая ботинок, он сдвинул присохший к
лодыжке бинт.
  - Ты видела карту, которую мне показал Ганон? Этот мальчишка
изучил каждую точку и линию. Он жизнь посвятил изучению всего,
что связано с Пожирателем, понимаешь? Говорю тебе - эта тропа
приведет нас к лаборатории.
  Скалли вспомнила, каких усилий ей стоило не рассмеяться, когда
старик Ганон наставлял Мальку, как вести себя вблизи логова
Пожирателя. Она старательно делала вид, что верит в эту сказку.
  Ведь Палладии не нашел бы лучшего места для своей лаборатории.
  Здешние пещеры были просторны, и в то же время ни один местный
житель не посмел бы приблизиться к горам.
  Но в само чудовище она не верила ни секунды. Она видела трупы
Аллана и Рины Троубридж - они были изуродованы, освежеваны -
но, несомненно, человеком. Она тщательно собрала остатки
трансплантанта, содранного Малдером с ноги, но, увы, под
микроскопом мельчайшие крупицы распались на молекулы, что
исключало дальнейший анализ. Хуже того - когда они вернулись в
гостиницу, труп гуморобота исчез без следа. По-видимому, хозяин
утащил его от греха подальше. Она попробовала выяснить, куда
исчезло тело, по телефону, но очень скоро поняла, что и на сей раз
провести вскрытие не удастся.
  Не везло ей в последнее время со вскрытиями. Ученый с
криминальными замашками умело заметал следы. Скалли все больше
склонялась к выводу, что за каждым их шагом следят еще с той
памятной нью-йоркской ночи. Следят и чинят всякие препятствия.
  Исчезновение трупа Джона Доу, локальная вспышка летаргического
энцефалита - все это звенья одной цепи. С Малдером трудно было
не согласиться. Но при чем здесь легенды? Нужно искать не
клыкастых монстров, а хитрых, изворотливых, умных преступников
в белых халатах! Найти - и судить. Хотя бы за то, что они учинили
над двумя тысячами американских солдат.
  - Малдер, давай определимся, - предложила она миролюбиво.
  - Мы ищем секретную лабораторию, а не логово монстра.
  Его ответ заглушил истошный вопль. Малдер вскинул автомат,
Скалли выхватила "Смит-Вессон", и агенты бросились к
проводникам. К счастью, это был крик испуга, а не агонии, тут же
сменившийся распевным чтением мантры.
  У ног монаха, свернувшись калачиком, лежал скелет,
полузасыпанный землей и камнями. Он лежал здесь не менее двух-
трех недель - кости уже пожелтели. Череп был частично раздроблен
  - Это не человек, - сказала Скалли. - Обезьяна, гиббон -
видишь, какие руки длинные. Не меньше недели пролежал.
  - И обглодан чисто, - добавил Малдер.
  - Естественно. Падальщики обглодали, - с нажимом произнесла
Скалли. - Видишь следы? Дикий кабан. Свирепая тварь. Для такой
убить гиббона не проблема.
  Малдер опустился на колено, чтобы рассмотреть скелет
повнимательнее. Мальку и другие тайцы стояли на почтительном
расстоянии и что-то тихо обсуждали.
  - Кабаны не сдирают кожу со своей жертвы, - сказал Малдер.
  - Шакалы сдирают, - нашлась Скалли. - Два вида водятся в
этих местах. Плюс волки и ястребы. И о насекомых не забывай -
объедают быстрее любого хищника.
  Малдер поднял руку. У него не было ни малейшего желания
устраивать дискуссии. Он встал на ноги, давая понять, что пора
отправляться в дорогу. Мальку крикнул что-то тайцам, но те, как по
команде, замотали головами.
  - Они возвращаются, - сказал монах, опустив глаза. - Говорят,
что я должен проводить их до Альката.
  Скалли вопросительно посмотрела на Малдера.
  - По-моему, у нас нет выбора.
  - Мальку, как далеко отсюда подножие горы? - спросил
Малдер.
  
  - Совсем недалеко. Сразу за холмом.
  - Малдер. эта, с позволения сказать, тропинка может тянуться
еще много миль, - возразила Скалли. - Скоро стемнеет, а мы
совсем не знаем местности.
  - Перед тем как потерять сознание, Скалли, я слышал, что Кайл
сказал: демонстрационный сеанс начинается через несколько часов.
  Он уже начался, понимаешь? Иди, Мальку. Мы прихватим все, что
сможем унести. Но ты возвращайся за нами, хорошо?
  Монах с готовностью закивал. Скалли задумалась, закусив губу -
ей не нравилась идея бродить впотьмах по незнакомому лесу. Но
Малдер прав - теперь надо либо идти, либо возвращаться в
Вашингтон. Второго шанса уже не представится.
  - Идем еще час, Малдер. Если не добремся за это время,
поворачиваем назад.
  - Главное - правильно работать запястьем, - учил Малдер,
нанося очередной удар мачете. - Как в гольфе. Единственная разни-
ца - если неправильно замахнешься, можешь остаться без головы.
  Скалли валилась с ног от усталости. Тело стало скользким от пота,
ремешок тяжелого автомата натер ей плечо. А Малдер еще тащил
здоровенный рюкзак с провизией на два дня. Они шли уже сорок
минут, и ей этого было более чем достаточно. Голова разламывалась
от нескончаемого гудения всевозможной летающей, прыгающей и
ползающей живности, кожа была так изглодана насекомыми, что
почти утратила чувствительность.
  - Темнеет, - напомнила Скалли, со стоном перерубая очередную
ветку с руку толщиной. Ей уже не хотелось думать ни о чем, кроме
прохладного душа и удобного кресла самолета, берущего курс на
Вашингтон. - Давай разобьем лагерь и подождем Мальку. Или, если
хочешь, попытаемся сами найти дорогу.
  - Не будем паниковать, - отрезал Малдер, - главное -
сохранять разумный... а-а, черт!!
  Его мачете выскользнул из рук и пролетел между густыми
кустами. Через секунду раздался звон металла о камень. На лице
Малдера сверкнула торжествующая улыбка.
  - Звучит обнадеживающе.
  Скалли раздвинула кусты и увидела вход в узкую расселину между
скалами футов в двадцать высотой. Ширина ее не превышала ярда. В
десяти футах впереди мини-каньон резко сворачивал вправо, и
оставалось только догадываться, как далеко он тянется. Зато ясно
было другое - они достигли опушки леса.
  - Узкая дорожка, - прокомментировала Скалли, - придется
идти по одному.
  Это была не самая приятная мысль, но раздумывать не
приходилось. Скалли стянула автомат с плеча. Со времен
тренировочного лагеря в Куантико она не держала в руках ничего,
тяжелее карабина, но морально уже приготовилась пустить в ход
непривычное оружие, если это, конечно, понадобится.
  Скалли пошла первой, Малдер, прикрывая тыл, следом. С каждым
шагом стены становились все выше, расселина все уже - теперь
агенты двигались боком, и все же острые шероховатости скал то и
дело впивались им в спины. Судя по смачным ругательствам,
Малдеру приходилось совсем тяжело.
  - Теперь я понимаю, как себя чувствуют пациенты с камнями в
почках, - громких шепотом сострил он. Скалли заткнула ему рот
рукой, но тут каменные стены неожиданно расступились, и они
вышли на голый пологий склон. После нескольких часов,
проведенных в тропических зарослях, склон казался необозримым.
  На вершине склона высилась группа скал, их вершины подпирали
темнеющее с каждой минутой небо.
  - Вот теперь действительно дошли, - шепнул Малдер. - Си-
Дум-Као. Здесь!
  Он указал на большое овальное отверстие в центральной скале.
  Именно таким виделся ему вход в пещеру со слов Ганона. Устрашаю-
щее зрелище - черная дыра футов двадцать высотой и шириной не
менее сорока. Лозы дикого винограда свисали над входом, словно
живая портьера.
  - По-моему, сюда давно уже никто не входил, - заметила
Скалли.
  - Значит, где-то есть другой вход.
  - Давай поищем, - согласилась Скалли, утирая лоб.
  Она пошла вперед, с тревогой поглядывая на небо. Еще несколько
минут - и наступит полная тьма. Забрались неведомо куда, и теперь
придется коротать ночь, ожидая прихода Мальку. Единственная
радость - немного спала удушливая жара.
  Они подошли вплотную к отвесной каменной стене, вершина
которой острым зубом пронзала небо. "Интересно, сколько здесь
пещер? - подумала Скалли. - А подземных ходов? Тысячи!
  Заберешься, начнешь искать, а потом тебя самого никогда не
найдут".
  Она потрогала покачивающийся ствол лозы. Он оказался
мясистым и колючим, как кактус. Скалли отдала автомат напарнику
и достала из кобуры револьвер. Так было надежнее. Не говоря ни
слова, Малдер раздвинул лозы и нырнул в пещеру. Скалли
последовала за ним.
  Холод и сырость мгновенно охватили ее разгоряченное тело.
  Скалли поежилась. Спертый, плесневелый воздух наполнил ноздри и
ей нестерпимо захотелось чихнуть. Она помнила, какую страшную
опасность таят в себе пещеры, - можно запросто надышаться
моноксидом углерода, метаном или даже цианидами - чего только
не образуется в результате естественного распада! Единственное, что
ее несколько успокаивало - вход был достаточно широк, и этого
наверняка хватало для минимальной вентиляции.
  Невдалеке от входа в пещеру они обнаружили большой зал,
формой и площадью напоминающий палату под клиникой. Весь пол
был утыкан живописными сталагмитами, сверкающими в полумраке.
  Некоторые из них имели пятнадцать футов в высоту - это значило,
что их возраст - тысячи, если не миллионы лет! Потолок терялся в
неведомой вышине, были видны только кончики сталактитов,
тянущихся к земле.
  Казалось, что дальше их ждет лишь непроницаемая мгла. Но когда
глаза привыкли к темноте, Скалли показалось, что она видит на полу
и сталагмитах отблески желтоватого света. Она готова была
поклясться, что свет искусственного происхождения. И точно - в
стене обнаружился аккуратный проем. Из него лился свет.
  А потом они увидели то, от чего перехватило дыхание. В дальнем
конце зала стоял тускло поблескивающий стеклянный
параллелепипед. Стараясь не шуметь, они подбежали поближе.
  Малдер держал автомат наготове и осматривался, а Скалли стала
разглядывать странный объект. Футов двенадцать в длину и около
четырех в ширину. Несколько резиновых трубок тянулось из нижней
части параллелепипеда в стену.
  Скалли смотрела в стеклянный контейнер как зачарованная.
  Огромная емкость была наполовину заполнена жидкостью с весьма
характерным запахом.
  - Раствор Рингера, - сказала она, - биохимическая композиция,
предназначенная для хранения органических тканей. Бактерий, куль-
тур...
  - И материалов для трансплантации? Скалли пожала плечами.
  Размеры контейнера поразили ее воображение. Зачем нужно столько
раствора? Значит, здесь действительно огромный исследовательский
центр. Да, они прекрасно замели следы! Изгнали из пещер
мифическое чудовище и, вместо него, поселились сами.
  - Может быть, и для синтетической кожи, - допустила она.
  - А может быть, для милого ручного зверька с пятифутовыми
клыками, - в тон ей добавил Малдер. Он опустил руку в жидкость,
потом с омерзением стряхнул капли. - По крайней мере то, что
здесь было, изъяли совсем недавно - температура воздуха заметно
холоднее.
  Не сговариваясь, они оба пошли к проему в стене. Оттуда
доносился ровный гул механического происхождения. Скалли
прислушалась - так работают только респираторные насосы,
обеспечивающие искусственную стимуляцию дыхания. За их
бормотанием едва угадывалось попискивание компьютерных
процессоров. Oна поднесла палец к губам.
  Следующий зал оказался раза в четыре больше первого. Скалли
даже представить себе не могла, что существуют пещеры размером с
футбольное поле. Весь зал был залит мягким желтым светом дюжины
мощных прожекторов. И от самого входа до дальней стены заставлен
рядами мертвенно поблескивающих хромированных носилок.
  - Все пустые, - шепнула Скалли, изумленная этим зрелищем в
стиле черной фантасмагории. - Видимо, всех вывезли... Хотя нет,
смотри!
  Она указала в дальний угол пещеры. Там особняком стояла группа
носилок, которые были накрыты полупрозрачными кислородными
капсулами.
  Подбежав к ним, агенты замерли в нерешительности. Носилки
были обставлены немыслимым количеством аппаратуры и, кроме
кислородных насосов, да еще кардиостимуляторов, ни один из
приборов Скалли никогда не видала. Малдер насчитал двадцать пять
носилок. Каждая капсула была дополнительно затянута матовым
пластиком на молнии. Почему они скрывают от глаз содержимое
капсул? Скалли аккуратно расстегнула ближайший замок - ив ужасе
отпрянула.
  - Бог мой...
  Человек, лежащий на носилках, больше напоминал обугленную
головешку, чем живое существо. В верхней части туловища сгорела
не только кожа - многие мускулы были прожжены
до костей, тут и там пульсировали оголенные вены и артерии,
вместо глаз зияли черные впадины, а в широко разинутом рте не
осталось ни единого зуба.
  Но этот наводящий ужас остаток человека все-таки жив! Грудь
вздымалась и опадала, кровь бежала по сосудам. Жив? Можно ли
назвать это жизнью? Легкие работают, кровеносная система
функционирует. А мозг? Более чем сомнительно.
  - Этот выглядит не лучше, - пробормотал Малдер, открывая
следующий чехол.
  Одну за другой они осмотрели все герметичные капсулы. Двадцать
пять живых мертвецов.
  - Только двадцать пять, - произнес Малдер. - Остальных куда-
то переместили. Куда? Мало ли...
  - Еще неизвестно, из тех ли двух тысяч эти двадцать пять, -
резонно заметила Скалли, - Ни зубов, ни отпечатков пальцев. Как
их опознать?
  - Да, об этом здесь позаботились, - кивнул Малдер. - Но ясно
и так: они все - подопытные кролики Палладина. Может быть,
последние из несовершенных. Остальные ждут где-нибудь
следующей фазы эксперимента.
  Он пошел вдоль стены огромного зала, Скалли - за ним. Все эти
предположения не укладывались в голове. Вообразить, что
гуморобот, ввалившийся в ее комнату, был когда-то таким же,
живущим за счет интенсивной работы приборов?.. Немыслимо! То,
что произошло со Стэнтоном, вполне понятно и допустимо -
нарушение баланса гормонов, неконтролируемый нервный припадок.
  Но здесь речь идет о другом. О воскрешении из мертвых!
  - Нет, - покачала она головой. - Такие раны нельзя вылечить.
  Врачи - не боги.
  Внезапно Малдер схватил ее за руку и притянул к стене. Скалли
едва не упала и прижалась к нему, затаив дыхание. Малдер
показывал вперед, на двойные металлические двери с круглым
смотровым окошком. В соседнем помещении горел яркий свет, и по
стеклу бегали неясные тени.
  - Это здесь! - произнес Малдер одними губами.
  У дверей возвышались два автоклава - паровых стерилизатора,
каждый величиной с большой одежный шкаф. Один из них был
открыт, цифровой дисплей светился красным цветом - это означало,
что прибор установлен на автоматический режим и готов к операции.
  Другой был задраен, и сквозь запотевшее стекло виднелись кюветы
со шприцами и медицинским инструментом.
  Скалли пригнулась, чтобы заглянуть в смотровое окошко, не
подходя к дверям.
  - Кажется, там что-то вроде анатомического театра, - сказала
она.
  - Театр - самое подходящее слово, - кивнул Малдер. - А еще
точнее - телестудия. Видишь, камеры наготове.
  Действительно, вокруг операционного стола на штативах стояло
несколько цифровых телевизионных камер. Высокий, худой человек
в хирургической маске говорил что-то, повернувшись к одной из них.
  Другой человек - ниже ростом, кряжистый, тоже в хирургической
одежде - стоял у стола, держа перед собой открытую холодильную
камеру.
  - Джулиан Кайл, - узнала Скалли, щелкнув затвором "Смит-
Вессона". Они обязательно разберутся, что там за операция
происходит, но для начала арестуют этих двоих. - А для чего
камеры?
  - Прямая линия спутниковой телесвязи, - отозвался Малдер,
поудобнее перехватывая автомат. - Они говорили об этом, когда я
почти потерял сознание. Демонстрируют кому-то всю процедуру,
видимо, своим потенциальным клиентам.
  - И что клиенты? Думаешь, будут заказывать гумороботов?
  "Кому они могут понадобиться? - подумала она. - Отряд
тренированных солдат и отряд сомнамбул с выключенными мозгами
  - что лучше? Мне хватило одного такого, чтобы все понять.
  Сколько может стоить отряд таких "воинов"? Вряд ли покроются
расходы на содержание такого исследовательского центра, даже за
один месяц.
  - Я же тебе говорил: гумороботы - только начало, - напомнил
Малдер. - А продолжение
сейчас снимают камеры вот в этой операционной.
  Он уже не шептал - слова вырывались с гневным шипением.
  Скалли понимала его: увидев изуродованных, истязаемых солдат,
вспомнив труп медсестры, искаженное страданием лицо Стэнтона,
трудно остаться объективным арбитром.
  Словно по команде оба агента двинулись к дверям. Через
несколько секунд все будет закончено.
  

                  26

  Желтое лицо Куо Тьена стало белым как мел, когда он увидел двух
фэбэеровцев, выходящих из-за автоклава с оружием наперевес. Он не
верил своим глазам. Но факт оставался фактом - Фокс Малдер, чьей
крови Тьен едва не попробовал, избежал последствий транспланта-
ции, прихватил с собой эту проклятую женщину и ворвался сюда, в
святая святых, в его родной дом, чтобы все испортить!
  Изумление мгновенно сменилось яростью. Он защитит свой дом.
  И теперь дядюшке Джулиану придется заткнуться!
  Тьен резко выбросил кулаки вперед, рукава халата сползли на
локти и освободили миниатюрную электрошоковую дубинку. Только
что он прибил последнего гуморобота первой стадии. Лучше
уничтожить, чем дать такому уйти, - хватит тех проблем, которые
были у них в
Нью-Йорке. Правда, эти двое не роботы и к тому же хорошо
вооружены, но Куо Тьен знал - ему хватит бритвы и электрошока.
  Потому что он опять почувствовал голод.
  

                  27

  Боковым зрением Скалли уловила какое-то движение и резко
обернулась. К ним, с удивительной ловкостью лавируя между
носилками, стремительно приближался высокий, худой, как веревка,
молодой человек в развевающемся халате. В двух шагах от себя
Скалли увидела искаженное яростью лицо, свирепо оскаленные зубы
и электрошоковую дубинку в вытянутой руке. Единственное, что она
успела сделать - схватить Малдера за плечо.
  Мощный удар тока потряс ее тело. Малдер, за которого она
ухватилась, тоже содрогнулся, приняв на себя часть удара, автомат
выскользнул у него из рук и укатился под носилки. Оба агента
рухнули на пол у самых дверей. Кожа Скалли вспыхнула огнем,
перед глазами, поплыли черные круги, в ушах зазвенело. Малдер
выскользнул из-под нее, и Скалли уронила голову на пол,
приникнув щекой к холодному бетону. Она часто моргала, силясь
не потерять сознание. Удар током не отключил ее, потому что она
держалась за Малдера, но теперь это могло погубить их обоих -
Малдер остался без оружия.
  Скалли видела, как ее напарник почти дотянулся до автомата, но
черная тень, похожая на змея в человеческом обличье, грозно
надвигалась на него. Скалли тряхнула головой, и тень обрела плоть.
  Незнакомец в чертом халате быстрым движением перевернул
Малдера на спину и занес над ним острую сверкающую бритву!
  Собрав остаток сил, Скалли бросилась к нападавшему. Ей удалось
схватить его поперек туловища и за счет инерции стащить с Малдера,
но в следующее мгновение он легко освободился, нанеся ей короткий
удар в скулу. Скалли покатилась по полу и ударилась о
кардиостимулятор, стоящий возле носилок. Прибор с грохотом
обрушился на нее, и если бы она не выставила перед собой руки,
переломал бы ей ребра. Трубка с заостренным контактом троакара
повисла в воздухе. Скалли не успела испугаться за пациента - к
счастью, в этих носилках никого не было.
  Мысль созрела в ее голове мгновенно. Крепко ухватившись за
троакар, она вырвала его из трубки, сплюнула кровь и стала
лихорадочно озираться в поисках нападавшего.
  Малдер и таец стояли на коленях перед открытым автоклавом.
  Малдер из последних сил
сжимал запястья противника, но бритва слишком сильно изранила
его, чтобы он мог скрутить нападавшего. Из разрезанной щеки и
рассеченной руки на пол стекала кровь, лицо дрожало от
напряжения, бритва неумолимо приближалась к его горлу.
  Противник улыбался, заранее празднуя победу...
  Скалли прыгнула вперед, вытянув руку с троакаром. Таец
оглянулся, но среагировать не успел. Острый, твердый контакт
глубоко вонзился ему под лопатку. Кровь фонтаном хлынула
Малдеру прямо в лицо.
  Издав изумленный вопль, таец инстинктивно вскочил на ноги,
размахивая бритвой, но колени его подкосились, и он рухнул прямо в
автоклав. Аппарат деловито зажужжал, дверь немедленно закрылась
и на контрольной панели замигали огни.
  - Он же на автомате! - поняла Скалли, бросилась к кнопкам, но
было уже слишком поздно. Раскаленный пар ударил в тайца со всех
сторон, мышцы и кожа вмиг превратились в бурые, на глазах
исчезающие спирали, и через секунду в автоклаве лежал голый
скелет.
  Скалли, задрожав от ужаса, таращилась на это жуткое зрелище -
оно словно парализовало ее. Малдер, покачиваясь, поднялся на ноги
и зажал пальцами рану на руке.
  - Карма, - коротко бросил он, - две тысячи градусов
чистейшей кармы.
  Выйдя из забытья, Скалли посмотрела на напарника. Выглядел он
довольно плачевно -
своя и чужая кровь, смешавшись, стекали по его лицу, глаза
горели лихорадочным огнем. Но и сама она наверняка выглядела не
лучше.
  - Это был сын Палладина? - спросила Скалли, сплюнув
выбитый зуб.
  Малдер не успел ответить. Металлическая дверь с грохотом
распахнулась. На пороге операционной стоял Джулиан Кайл. Он так
и застыл с открытой морозильной камерой в руках.
  - Стоять! - рявкнул Малдер, но Кайл, заметив, что фэбэеровец
безоружен, бросился бежать между рядами носилок. Малдер, махнув
рукой, кинулся в операционную.
  - Скалли. не дай ему уйти, у него кожа! Скалли поискала глазами
оброненный пистолет и, не обнаружив его, решила действовать
голыми руками - иначе она опоздает. Кайл почти добежал до входа
в туннель, откуда минуту назад появился сын Палладина. Она
ринулась следом, слыша, как захлопнулись двери за Малдером. А
ведь он тоже не был вооружен.
  "Интересно, долго мы продержимся на одном запасе их кармы? -
подумала Скалли. - Я бы все-таки предпочла пистолет".
  

                  28

  Малдер ворвался в операционную, скользя по гладкому полу, и
едва не сбил стоящую на треноге камеру. Комната была ярко осве-
щена, посередине стоял высокий операционный стол, рядом с ним -
большие емкости с дезинфектантом и два огромных кислородных
баллона. Сбоку от стола возвышался прибор, который Малдер узнал
с первого взгляда, - это был лазерный скальпель. Операционная
оказалась буквально забита работающей аппаратурой, но главное -
Малдер сразу увидел голубоглазого человека в белом халате и
резиновых перчатках. Пораженный хирург замер с острым
скальпелем наперевес. Камеры, со всех сторон окружившие стол,
продолжали его снимать, передающий спутниковый ресивер по-
прежнему подмигивал зеленым глазком.
  - Прошу прощения, но шоу придется прервать, - жестко сказал
Малдер, переводя дыхание.
  Хирург отнесся к его словам удивительно равнодушно. Он опустил
скальпель и посмотрел на пациента, чье обнаженное туловище
состояло как бы из двух частей. Живот представлял собой
обуглившуюся рану, но верхняя часть тела и голова уже были
реконструированы. Новая желтоватая кожа ладно обтягивала
выпуклые мускулы. В местах соединений она была прошита
знакомыми скрепками, присыпанными сверху красной пудрой.
  "Пыль"! А Кайл утверждал, что ее используют только в Нью-Йорке!
  Лоб пациента казался удивительно гладким и блестящим. Вся
нижняя часть его лица была закрыта наркозной маской, только глаза
оставались открытыми, светло-голубые глаза - точно такие же, как у
хирурга.
  "Эндрю Палладии! - осенило Малдера. - Вот мы и нашли обоих
братьев".
  Тем временем хирург подошел к пульту управления и нажал на
кнопку. Камеры перестали жужжать.
  - Вы прервали очень тонкую процедуру, - он укоризненно
покачал головой. - Из-за вас этот человек может умереть...
  - Этот человек должен был умереть много лет назад. - Малдер
посмотрел на скальпель, хищно поблескивающий в руке Эмайла
Палладина. Врачебный инструмент может вмиг превратиться в
грозное оружие. Видимо, он действительно выглядит совершенно
беспомощным. - И еще двадцать пять таких же, как он, лежат за
этой стеной. Родные даже не подозревают, какую адскую муку они
терпят уже два десятилетия.
  Хирург отступил от стола, крепко сжимая скальпель.
  - Эти люди остались живы только благодаря моим усилиям.
  Кожа, которую я пересаживаю, дает им новый шанс.
  - Шанс превратиться в гумороботов?! Такого вопроса
голубоглазый дьявол явно не
ожидал. Видя, что Палладии начинает отступать,
Малдер двинулся вперед.
  - Хотя нет! Гумороботы - только начальная стадия, - криво
усмехнулся он, с трудом сдерживая ненависть. - Они всего лишь
безвольные слуги, не способные самостоятельно мыслить. Другое
дело - следующая стадия! Качественно более высокая. И финансово
выгодная, не так ли?
  - Вам этого не понять, - бесцветным голосом произнес хирург.
  - Вы не способны даже приблизиться к пониманию.
  - Что вы говорите?! Вы держали этих людей изуродованными -
для чего? Для того чтобы устроить это шоу. Вы изобрели то, что
врачам кажется невозможным! Вы открыли в коже источник
выживания.
  Палладии молчал, но по его глазам Малдер видел, что он на
верном пути.
  - С гумороботами первой стадии были проблемы. Деформация
мозга не позволяла им полноценно мыслить. Они в большей степени
были роботами, чем людьми. Значит, следующая стадия -
остановить умственную деградацию, сохранив изменения в психике.
  Малдер еще раз быстро окинул взглядом операционную. Камеры
присоединены к сумматору, оттуда провод идет к ресиверу. Из него
выходит оптиковолоконый кабель, который скрывается в потолке.
  Видимо, где-то в горах стоит большая параболическая антенна,
наведенная на спутник связи.
  - Умные и неуязвимые солдаты - вот это товар! - продолжал
он. - А кто покупатель? Военные? Султаны и шейхи? Кто смотрит
ваше шоу?
  Малдер не успел даже глазом моргнуть, как в руке Палладина
появился крохотный револьвер.
  - По-моему, хватит, - сказал хирург тем же бесстрастным тоном.
  "Этот человек не похож на Кайла, - подумал Малдер. - Когда-то
он тоже носил зеленый мундир, но солдатом такой человек не
становится ни на минуту. Такие с удовольствием отдают приказы, но
сами никогда не подчиняются чужой воле. Ими движат фанатизм и
мания величия - остальное не имеет значения".
  - А ведь я ошибся, - сказал он, глядя на дуло пистолета. - Дело
не в деньгах. Вы стремитесь к большему.
  Малдер подумал об обожженных солдатах, лежащих в соседнем
зале. Столько лет они балансируют на грани жизни и смерти и,
несмотря ни на что, остаются по эту .сторону. А гумороботы! Они
выглядят совсем молодыми, может быть, даже моложе, чем двадцать
лет назад. Вот где разгадка! Вот чего они со Скалли не поняли сразу!
  - Бессмертие, - выдохнул Малдер. - Неуязвимые солдаты
только начало. Эта кожа не имеет возраста. Она не стареет с годами.
  Она делает своего обладателя вечным. Как сам Пожиратель кожи!
  Вот чего вы хотели...
  Все-таки Малдер не разучился действовать s критических
ситуациях. Он успел пригнуться в тот самый момент, когда раздался
выстрел. Пуля попала ему в плечо, хотя должна была размозжить
голову. Малдер упал и откатился в сторону так быстро, насколько
позволяло израненное тело. Вторая пуля со звоном отлетела от пола
рядом с его ногами, но он успел укрыться под операционным столом.
  Здесь оказалось довольно просторно, а за многочисленными
выступами приборов можно было спрятаться. Но как долго это могло
продлиться? Минуту, две? Малдер недооценил готовность хирурга до
последнего защищать свое изобретение. Он оказался пред-
усмотрительным, этот эгоцентрик, превративший легенду в
реальность и мечтающий оказаться сильнее смерти. Но ради победы
над смертью Палладии был готов убивать.
  "Богов, богов ты хочешь создать, - мысленно твердил Малдер,
щупая простреленное плечо. - Гибрид своих подопытных кроликов
и Пожирателя кожи, а в результате - неуязвимое бессмертное
существо. И каждый из них станет живым источником
чудодейственной кожи!"
Палладии молча прохаживался вокруг стола. Он не произносил ни
слова, но даже по походке хирурга Малдер чувствовал, что догадки
его верны.
  - Две тысячи доноров чистейшего бессмертия! - крикнул
Малдер. Он понимал, что обречен, но хотел напоследок узнать
истину. - И ваш брат среди них!
  Палладин откашлялся. Он тоже понимал, что ищейка попала в
западню, а потому не торопился ее прикончить.
  - Да, - сказал он гордо. - Я начну новый виток эволюции. Это
будет совершенно иной вид человека.
  "Нет, - подумал Малдер, - и созданием божков дело не
ограничится. Этот маньяк хочет стать Верховным Богом и управлять
историей, эволюцией! Его необходимо было остановить, но Малдер,
скрючившийся под столом, обливающийся кровью и безоружный, не
мог ничего сделать. Он опустил голову... и вдруг, на расстоянии
вытянутой руки, увидел педаль, торчащую из металлического куба.
  Лазерный скальпель!
  Непонятно откуда взявшаяся энергия вновь наполнила тело.
  Малдер чутко прислушался к шагам Палладина, пытаясь
представить, где он сейчас находится. Скальпель висит наконечни-
ком вверх, это Малдер заметил, когда вошел в операционную. Только
бы не промахнуться.
  "Сейчас!" - промелькнуло в голове, и Малдер выскочил из-под
стола во весь рост. Стоящий к нему спиной Палладии резко
обернулся, подошвы его ботинок скользнули по гладкому полу, он
ухватился за стол, едва не уронив пистолет, и в этот момент Малдер,
направив острие скальпеля в кислородный баллон, нажал на педаль.
  Мгновение показалось ему вечностью. Тонкий луч ударил в
стальную емкость. Палладии уже поднимал револьвер, когда
раздался взрыв. Малдера отбросило к стене, горячий воздух ударил в
лицо...
  То, что он увидел, не приснилось бы и в кошмарном сне. Растущий
на глазах белый огненный шар, поглотив Палладина, лизнул второй
баллон. Обхватив голову руками, Малдер успел вжаться в угол
операционной, прежде чем прозвучал второй взрыв. Туча
металлической и каменной шрапнели пронеслась совсем близко, что-
то больно ударило Мадлера в бок, раскаленный газ оплавил его
волосы...
  И вдруг все закончилось. Кислород сгорел в несколько мгновений.
  Малдер поднял голову и стал медленно подниматься, судорожно
стряхивая с себя мусор. Удивительно, как ему удалось уцелеть.
  Комната выглядела так, словно в нее прямой наводкой угодил
снаряд. Весь пол был
завален обломками приборов. Операционный стол треснул
пополам. Черные бесформенные куски, лежащие на нем, совсем
недавно были Эндрю Палладином. Видимо, взорвался наркоз,
которым врачи наполнили его легкие.
  А где же его брат? С трудом переступая через обломки, Малдер
стал искать Эмайла Палладина, а заодно осматривать последнее
ранение. Повезло - пуля прошла навылет, не задев ничего
серьезного. Споткнувшись об очередное препятствие, Малдер
опустил глаза и застыл на месте.
  - Малдер! - позвал знакомый голос, - Мал... Боже мой, что
здесь произошло?
  - В-видишь вот это? - заикаясь, сказал Мадлер, указывая на
черную дымящуюся кучу, - Это Эмайл Палладии. Придется
поверить мне на слово. Опять нет материала для вскрытия.
  Скалли подошла ближе, тяжело дыша. Волосы ее были
всклокочены и слиплись от пота, по губе стекала кровь.
  - Что Кайл? Догнала? Она покачала головой.
  - Ушел. Здесь полно ходов, и они тянутся на много миль. Поди
найди его в этом лабиринте! Как только вернемся в Алькат, надо
будет сообщить в Вашингтон и ван Эппсу. Пусть присылают солдат.
  Прочесывать джунгли  обязанность
армии.
  - Армии, говоришь? - хмыкнул Малдер, думая о своем. - Я
сомневаюсь, что военные бросятся нам помогать.
  Скалли пожала плечами. Знакомый намек. Она это уже слышала.
  Малдеру всюду мерещатся заговоры. И вообще - о чем рассуждать,
если дело, по существу, закрыто. Обгоревших солдат
идентифицировать невозможно, а остальных они упустили.
  Работники подпольного центра исчезли в неизвестном направлении,
так же, как Джулиан Кайл и заветный контейнер с образцами кожи.
  Никакого материала для дополнительного расследования.
  - Скорее всего мы никогда не узнаем, чего удалось достичь
Палладину, - сказал она, обводя взглядом разрушенную
операционную. - Хорошо хоть мы положили конец его экспери-
ментам.
  Малдер, прищурившись, внимательно посмотрел ей в глаза.
  Скалли знала, о чем он думает. У Кайла есть все, чтобы продолжить
исследования. Хотя Кайл - это не Палладии. Он не фанатик.
  Скалли начала осматривать его рану. Малдер даже не поморщился
  - сегодня он вытерпел столько боли, что прикосновения Скалли
казались легким массажем.
  - Вот и еще одно дело осталось открытым, - вздохнул он. - Ни
одного вещественного доказательства.
  - Ты знаешь, - проговорила Скалли. - На обратном пути я
нашла кое-что. Только не могу понять, что это такое. Может, ты
объяснишь?
  Малдер поднял брови. Скалли не шутила ее действительно что-то
тревожило. - Покажи.
  Двадцать минут спустя Скалли подвела Малдера к неглубокой
нише. У Малдера перехватило дыхание.
  - У меня сотня версий, - сказала Скалли,
"А у меня только одна", - хотел сказать Малдер, но промолчал -
потрясение было слишком велико. Скалли, конечно, может рас-
щепить это до молекул, засунуть под электронный микроскоп,
взвесить на атомных весах... Но никогда не узнает истину.
  А Малдер знал, точно знал, откуда взялись эти длинные, острые
как бритва, скрещенные клыки.
  

                  29

  Скалли привалилась к ограде и прикрыла глаза. Но даже сквозь
смеженные веки ей была видна длинная, вытянувшаяся цепочка
красных и голубоватых огней. Сирены были отключены, но гул стоял
такой, словно вдоль взлетно-посадочной полосы выстроилась
танковая колонна. Визжали спускаемые на бетон носилки, деловито
жестикулируя, сновали санитары.
  - Напоминает сатанинский карнавал, - прокомментировал
Малдер. Он стоял рядом с напарницей и без особого любопытства
наблюдал за происходящим. Скалли простила ему подобные
сравнения - на Малдера нельзя было смотреть без слез: правая рука
висела на подвязке, щека крест-накрест заклеена пластырем, левое
предплечье замотано бинтом, под глазами черные круги. Трудно
сказать, что его подкосило больше - раны или двадцатичасовой
перелет в сочетании с десятичасовым докладом в штабе ФБР.
  - Отсюда кажется, что "скорых" приехало не меньше сотни.
  Скалли открыла глаза, покосилась на него и подумала: "Боже,
неужели я так же кошмарно выгляжу?!" Челюсть все еще ныла от
удара тайца, в голове шумело от недосыпания - она лишь слегка
прикорнула в самолете да приняла по прибытии холодный душ. Это
временно придало ей бодрости, но Скалли прекрасно понимала, что
для полного восстановления понадобится не меньше недели.
  Работенка в этот раз выдалась утомительная, и, хуже всего -
множество вопросов так и осталось без ответа. Впрочем, многоточие
в папке с секретными материалами не было редкостью.
  Она протерла глаза тыльной стороной ладони. Видимость
несколько улучшилась. Вдали стоял "Боинг-727", освещенный
десятком мощных прожекторов. На фюзеляже стояли крупные
опознавательные знаки ВВС США. Нижние люки самолета были
открыты, оранжевые автокары под наблюдением медиков медленно
принимали груз и отвозили его к машинам "скорой помощи".
  Скиннер предположил, что на выгрузку двадцати пяти
обожженных солдат уйдет часа два. Транспортировка в Штаты на
специально оборудованном самолете стоила дорого, но последующие
расходы на поддержание в истерзанных
телах остатков жизни беглому подсчету и вовсе не поддавались.
  Впрочем, по мнению Скиннера, за все это придется отдуваться
налогоплательщикам. Военный госпиталь в Мериленде уже под-
готовился к приему новых пациентов - было закупленно
специальное оборудование, набран штат опытных санитарок. Скалли
приятно удивила оперативность военных. Первая разведгруппа
прибыла в Алькат через несколько часов после того, как они с
Малдером отправили сообщение в Бангкок. Три подразделения
морских пехотинцев под личным командованием ван Эппса живо
подготовили условия для отправки, а Скиннер тем временем
готовился принимать раненых в Вашингтоне. Еще шесть часов
спустя Малдер и Скалли ехали в "скорой" в аэропорт, а между ними
покачивались носилки с обожженным телом.
  В дороге Скалли успела как следует рассмотреть пациента, и
"долговечность" жертв напалма перестала казаться ей неразрешимой
загадкой. Как она и предполагала, мозг пациента не функционировал,
а органы действовали исключительно благодаря внешней
стимуляции. Что бы там ни говорил Малдер, вернуть этих бывших
людей к полноценной жизни современная медицина пока не в
состоянии.
  Скалли заинтересовало другое - клетки тела были, как
выяснилось, наполнены неизвестным веществом. Ни в одном
справочнике Скалли не обнаружила углеродных молекул с подобной
структурой. У вещества были поразительные свойства - оно в
несколько раз укрепляло клеточную оболочку и препятствовало
изменениям фибробластов. Изобретение такого вещества по
масштабности превосходило разработку "пыли". Согласно теории
Малдера, загадочный состав готовил пациентов к завершающей
стадии трансплантации. Но что это была за стадия и планировалась
ли она в самом деле - так и осталось тайной.
  В данный момент военные рассматривали целесообразность
проведения в окрестностях Альката массированной поисковой
операции. Скалли сомневалась, что решение военных будет
положительным - ведь не было никаких свидетельств, что две
тысячи обожженных солдат еще живы. Впрочем, определенные шаги
на дипломатическом уровне правительство наверняка предпримет, и
возможно, будет сформирована совместная поисковая группа.
  Гораздо более оптимистичными выглядели перспективы
опознания двадцати пяти найденных солдат. Из-за отсутствия зубов и
отпечатков пальцев сделать это было довольно сложно, но все
надежды возлагались на ДНК-анализ. Возьмут кровь у членов семей
раненых, а потом сопоставят образцы. Единственным препятствием
могли бы стать время и деньги - но и того, и другого у военных
всегда в избытке. Только вот обрадуются ли родственники, найдя
своих близких в таком состоянии?..
  
  - Это не Скиннер идет? - спросил Малдер, кивая на человека,
отделившегося от группы медиков и направляющегося к ним.
  Скалли сразу узнала плечистую фигуру и размашистую походку
первого заместителя директора. В руках он держал увесистую папку
  - это было дело, которое агенты успели составить во время долгого
перелета.
  - Возможно, какие-то новости о Джулиане Кайле? -
предположила Скалли. Надежда на это была - Интерпол объявил
международный розыск. Но, с другой стороны, Кайл - офицер и
воевал во Вьетнаме. Он наверняка знал, как раствориться в Азии без
следа.
  - Результаты обыска "Фиброула" показали, что эти ребята
хорошо подготовились к неприятностям, - вздохнул Малдер.
  "Да, - подумала Скалли, - здесь он прав". Найти Кайла или хотя
бы неопровержимые доказательства связи деятельности "Фиброул
Интернэшнл" с экспериментами Палладина теперь было крайне
сложно. Сотрудники ФБР прочесали каждый квадратный дюйм
исследовательского комплекса компании, прочли каждый листок в
архивах, вывернули наизнанку каждый компьютерный винчестер. Ни
единого намека на существование Палладина и проводимую им
работу. Видимо, эксперименты осуществлялись в режиме
строжайшей секретности, и в кампании о них никто не подозревал. А
если, как предположил Малдер, исследования финансировались
Пентагоном, следы нечего было и искать.
  Правда, рейд по зданиям компании нельзя было назвать пустой
тратой времени. В письменном столе Кайла нашли бумажку с безы-
мянным номером телефона. Телефон легко вычислили - он
находился в апартаментах, расположенных в районе Челси. Хозяин
покинул помещение приблизительно неделю назад, но. наследил
обильно. Эсперты почти мгновенно установили, что такие же
чешуйки кожи и волосы были оставлены в тысячах миль отсюда, в
пещере Си-Дум-Као:
  После ДНК-анализа выяснилось: апартаменты принадлежали Куо
Тьену, сыну Эмайла Палладина. Едва начав обыск, сотрудники ФБР
наткнулись в тайнике под ванной на миниатюрный герметичный
контейнер с двумя шприцами и пузырьком неизвестной жидкости.
  Подобная модель шприцов предназначалась для капиллярных
инъекций во время микрохирургических операций. А в пузырьке
оказался раствор, зараженный редким, губительным вирусом
летаргического энцефалита. Еще одна тайна - тайна заболевших
студентов - была открыта...
  - Кайл исчез и унес с собой заветные клочки кожи, -
проговорил Малдер, когда они двинулись навстречу Скиннеру. Зато
нам достались богатые трофеи: двадцать пять безымянных солдат,
цепочка садистских убийств... И, конечно же, клыки. Впечатляющий
надгробный памятник трехсотлетнему мифу.
   "Когда же ему надоест?! - с отчаянием подумала Скалли. -
Сколько раз за последние сутки мы возвращаемся к этой теме!"
Клыки были доставлены в центральную лабораторию ФБР вместе
с документами. Действительно, радиоуглеродный анализ установил
их возраст в триста с лишним лет, - но само по себе это ни о чем не
говорило. До сих пор в джунглях Таиланда можно встретить слона
или крупного кабана, а уж три сотни лет назад - и подавно. Правда,
ДНК-анализ не позволил подобрать вид, точно соответствующий
образцу, но это означало только одно - животное, которому принад-
лежали клыки, давно вымерло.
  - А может, Скиннер насчет клыков, - усмехнувшись, вполголоса
предположила Скалли - начальник был уже близко. - Хочет сдать
их в музей. Или продать с аукциона, чтобы погасить расходы на
нашу поездочку.
  - Ну уж нет, - мотнул головой Малдер. - Я повешу их над
креслом у себя в кабинете. Воспоминание о романтическом
путешествии в Юго-Восточную Азию. Как ты смотришь на это.
  Скалли? По справедливости надо бы разделить:
  один - тебе, другой - мне.
  - Благодарю, - фыркнула Скалли и сделала озабоченое лицо,
готовясь к встрече начальства. - Оставь себе оба. Это украшение
как раз в твоем стиле.




Kevin J. Andersen
RUINS
1996

1
Развалины Кентаклана*.
Юкатан, Мексика. 
Пятница, 17:45
Далеко на западной окраине полуострова Юкатан, где известняковое плато смыкается с вулканическим нагорьем и влажными джунглями, природа более тысячи лет прятала от людей погибший город, скрывающий тайну происхождения цивилизации народа майя**.
Кассандра Рубикон и ее археологическая партия уже много дней самозабвенно трудились на раскопках города, который туземцы-рабочие называли Кситакланом.
Кассандра, словно леденец, перекатывала во рту это экзотическое название, наслаждаясь образами, которые оно навевало: древний жрец в великолепном золотисто-зеленом уборе из перьев птицы кецаль совершает старинный обряд жертвоприношения.
К-с-и-т-а-к-л-а-н!
День клонился к закату, а она все еще продолжала работу в недрах пирамиды Кукулькана***.
При свете фонаря она сосредоточенно ковырялась в земле. Казалось, даже воздух, насыщенный известняковой горечью, таил в себе аромат тайны, которую ей предстояло раскрыть.
Запыленной рукой Кассандра убрала со лба влажные от пота волосы. Ее отец любил подчеркивать, что они цвета корицы, но не того бледного красновато-рыжего порошка, который продается в бакалейных лавках, а свежей коричной коры, только что снятой с дерева.
Остальные участники экспедиции, коллеги Кассандры по Калифорнийскому университету, в это время наверху составляли карту общего плана города с центральной церемониальной площадью, храмами, стелами - монолитными обелисками из известняка с высеченными на них устрашающими мифическими пернатыми змеями. Им удалось обнаружить поле для игры в мяч, сплошь заросшее ползучими растениями, где древние майя устраивали кровавые спортивные игры. Проигравшие, а по версии иных историков - победители, приносились в жертву богам.
Кситаклан представлял собою богатейшую сокровищницу археологических ценностей. Большая, щедро финансируемая экспедиция и за год вряд ли смогла бы обследовать сколько-нибудь значительную их часть. Но Кассандра и четверо ее молодых друзей были ограничены скудным университетским бюджетом и стремились сделать как можно больше, пока средства не иссякли.
Многочисленные замшелые стелы возвышались над джунглями, отмечая важные астрономические точки. Некоторые были повалены, но и на них отчетливо просматривались поражающие воображение каменные иероглифы. Специалист по эпиграфике Кристофер Порт тщательно перерисовывал загадочные письмена в записную книжку, с которой никогда не расставался, и с воодушевлением пытался их расшифровать.
Но главной достопримечательностью Кситаклана была, конечно, величественная ступенчатая пирамида Кукулькана, грозно возвышавшаяся над центром города. Покрытая сверху донизу травами, мхами, ползучими растениями и кустарниками, она тем не менее прекрасно сохранилась. Своей архитектурой пирамида напоминала замечательные зиккураты**** в Чичен-Ице, Тикале и Теотихуакане*****, но она единственная из всех осталась неповрежденной. Наводящие ужас туземные суеверия до сих пор защищали ее от любопытных глаз.
На верхней площадке пирамиды высился многоколонный храм Пернатого Змея, украшенный восхитительным резным орнаментом, изображающим календарные символы, сцены из мифов и истории майя. Кассандра сама придумала это название, когда заметила часто повторяющийся в рельефах мотив, изображающий бога Кукулькана и его сподвижника или стража - пернатое пресмыкающееся; в мифах народа майя они служили .олицетворением власти. Сложные сюжеты рельефов придавали новое очарование легендам индейских племен Центральной Америки о Кецалькоатле-Кукуль-кане******.
Коллеги Кассандры обнаружили за пирамидой невероятно глубокий колодец - природную скважину в известняке, заполненную темной маслянистой водой. В ее мрачных глубинах, по предположению Кассандры, могло скрываться множество изготовленных индейцами предметов, различные реликвии и, возможно, даже скелеты принесенных здесь в жертву людей. Подобные известняковые скважины - сено-ты - находили повсюду на Юкатане в городах майя, но этот, в Кситаклане, еще ни разу не подвергался нашествию охотников за сокровищами и не исследовался археологами. 
* Кситаклан -легендарный город древних майя на полуострове Юкатан на территории современной Мексики. 
**  Майя - индейский народ в Мексике (полуостров Юкатан) и Белизе; создатель одной из древнейших цивилизаций Америки, существовавшей на территории юго-восточной Мексики, Гондураса и Гватемалы. 
*** Кукулькан - бог мудрости в мифологии майя. 
****  Зиккурат - культовая башня из кирпича-сырца в архитектуре древней Месопотамии, имела от трех до семи ярусов, соединявшихся лестницами и пандусами
***** Чичен-Ица, Тикаль, Теотихуакан - наиболее крупные города майя, появившиеся в I тысячелетии н э , развалины которых сохранились
***** Кецалькоатль - ацтекское имя бога Кукулькана.
Ребята могли быстро подготовить водолазное снаряжение, и тогда она сама погрузилась бы в манящую глубину, но сначала следовало закончить отчеты о первом этапе экспедиции. Да, много захватывающих открытий, много работы, но мало времени и очень мало денег.
Кассандра, забыв обо всем, увлеченно занималась исследованием внутренних помещений пирамиды.
Если ее группе не удастся за время этой поездки сделать основные открытия, то можно не сомневаться: конкуренты из Археологического общества не замедлят нагрянуть сюда по их следам. Но они-то организуют крупную, прекрасно оснащенную и финансируемую экспедицию. В результате значение их, первых, исследований останется в тени.
Местные рабочие, нанятые проводником группы, именующим себя искателем приключений и экспедитором Фернандо Викторио Агиларом, работали уже много дней, срывая покровы времени и природы с руин Кситаклана. Они врубались в дикие заросли плотного кустарника и расчищали в нем тропинки, растаскивали рухнувшие стволы сейбы и красного дерева, подсекали мачете гигантский папоротник и обрезали спутанные канаты лиан. Однако при виде изображений Пернатого Змея люди в ужасе отступали, боязливо перешептывались и отказывались подойти к внушающему им трепет месту, чтобы расчистить развалины, хотя Кассандра и предложила увеличить их мизерную плату. В конце концов все рабочие разбежались. Затем исчез и Агилар, покинув группу в чаще джунглей.
Кассандра привыкла уважать народные обычаи и верования - этого требовала специфика ее работы, но возбуждение от замечательных находок было так велико, что на сей раз она сочла подобные суеверия мешающими делу и ее терпение лопнуло. Археологи решили продолжать раскопки без посторонней помощи. Запасов продовольствия хватило бы на несколько недель, а передатчик позволял в случае необходимости обратиться за помощью. Поэтому Кассандра и четверо ее коллег наслаждались уединением.
Келли Роуэн, второй археолог ее группы (и мужчина, с которым она с недавних пор делила палатку), проводил последние часы уходящего  дня на ступенях пирамиды, изучая иероглифы майя. Кристофер Порт устроился неподалеку со своим неизменным блокнотом, увлеченно пытаясь разгадать высеченные письмена, а Келли кисточкой и узкой заостренной палочкой осторожно счищал с иероглифов пыль и наслоения веков.
Фотограф и летописец группы Кейт Баррон спешила при свете дня поработать над одной из своих акварелей. Прекрасный специалист, очень спокойная и уравновешенная, она не ограничивалась лишь исполнением служебных обязанностей. Кейт много фотографировала для архива, вела журнал событий и находок, делая все быстро и профессионально. Но закончив работу, она бралась за кисти и краски, пытаясь с их помощью передать очарование окружающего пейзажа.
У исследователей Юкатана издавна повелось запечатлевать детали увиденного. При этом они всегда стремились отобразить несколько больше и глубже того, что могла обыкновенная двухмерная плоскость фотографии. Кейт уже заполнила три папки прелестными акварелями, воссоздающими историю народа майя. Это были парные изображения руин: какими они предстали перед археологами и как, по представлению Кейт, выглядели в свой золотой век.
Группа археологов продолжала сосредоточенную работу, а погружающиеся в темноту джунгли стали тем временем оглашаться все более громкими и разнообразными звуками. Наступающая ночь гнала дневных животных искать надежного убежища, а хищники, наоборот, проснулись и готовились к охоте. Мелкие насекомые, досаждавшие своими укусами в дневную жару, исчезли, уступив место москитам, особенно кровожадным в часы ночной прохлады.
Но время словно остановилось во влажных сумрачных пространствах пирамиды Кукулька-на. Кассандра продолжала работать.
После того как они с Келли с большим трудом открыли разбухшие от постоянной влажности двери, слегка повредив каменную кладку и резьбу, Кассандра целые дни проводила в пирамиде, осторожно пробираясь все дальше, прокладывая путь в лабиринте ходов. Она работала не покладая рук, исследуя ниши и тупики, составляла карту запутанных переходов и коридоров в необъятном каменном сооружении, стремясь не исказить многочисленные изгибы лабиринта.
Кассандра провела в пирамиде весь вечер, выбравшись оттуда совсем ненадолго, чтобы взглянуть, как идут дела у Келли и Кристофера и как Джон Форбин, аспирант, архитектор и инженер, изучает другие полуразрушенные строения. Именно Джон определил местонахождение руин на потрепанной топографической карте, которую постоянно держал при себе, и поэтому оказался вместе с ними в глухих джунглях. Будучи инженером, Джон не интересовался названиями открытых ими зданий, а пользовался обычными цифровыми обозначениями - храм XI или стела 17.
Кассандра бросила взгляд на часы-компас и поспешила вновь спуститься в лабиринт, разгоняя мрак светом мощного фонаря. Холодный луч осветил грубо отесанные известняковые стены и шершавые балки. Всякий раз, когда она поднимала фонарь, перед ней в сумасшедшей пляске начинали метаться искривленные молчаливые тени. Что-то темное с шумом скользнуло в широкую трещину в стене. Она осторожно продвигалась вперед, вдыхая затхлый воздух.
В руке Кассандра сжимала миниатюрный диктофон и лист бумаги, на котором отмечала свой путь. Большинство обследованных туннелей оказались тупиками. Они должны были запутывать непрошеных гостей, хотя вполне могли оказаться замурованными сокровищницами. И что еще заманчивее с точки зрения археолога, - за глухими стенами в конце коридоров могли скрываться могильные склепы или хранилища древних рукописей.
Если бы им удалось найти кодекс народа майя, одну из великолепно иллюстрированных книг, написанных на бумаге, изготовленной из шелковичной древесины, это бы многократно увеличило знания человечества о древней империи в Центральной Америке. В мире существуют всего четыре кодекса времен цивилизации майя. Все остальные были уничтожены испанскими миссионерами, сверхфанатичными в безумном стремлении стереть из памяти людей все религии, кроме своей. Но ведь Кситаклан был покинут и забыт задолго до появления конкистадоров в Новом Свете.
Несмотря на страшную усталость, Кассандра снова принялась за работу. Пыль лезла в глаза, затрудняла дыхание. Одеревеневшие, сбитые в кровь руки и ноги ныли: слишком много ночей она спала на неудобном ложе. Кожа воспалилась от бесчисленных укусов насекомых. Как давно ей не доводилось попить холодной свежей воды и принять теплый душ! Но сделанные открытия стоили этих жертв. Археология - занятие не для слабаков, подумала она.
Отец считал ее красавицей и упрекал за то, что она напрасно тратит свою молодость на постижение ушедших в далекое прошлое древних цивилизаций, но она только смеялась в ответ. Ведь они были так похожи. Именно отец в первый раз привез маленькую Кассандру на археологические раскопки. Владимир Рубикон считался одним из крупнейших специалистов в области туземных доколумбовых цивилизаций, особенно по когда-то цветущей цивилизации анасази, хотя начинал карьеру с изучения народа майя.
Кассандра хотела быть не только последователем своего знаменитого отца, а стремилась к самостоятельным открытиям. Сначала она увлекалась геологией, изучала состав почв в джунглях Центральной Америки. Но в ходе исследовательской работы вдруг поняла, что знает о древних майя не меньше Келли, считавшего себя непревзойденным экспертом по археологии в их группе. Они объединили усилия и убедили правление Калифорнийского университета в Сан-Диего финансировать маленькую экспедицию в Мексику. В группу приглашались студенты, желающие использовать материалы раскопок для будущего диплома или публикации статей о новых открытиях и выразившие согласие получать более чем мизерную стипендию. Скудные размеры субсидий были вечной проблемой академических исследований.
По счастливой случайности их экспедиция неожиданно получила поддержку от частного фонда мексиканского штата Кинтана-Роо, который финансировал работы по исследованию руин Кситаклана. Благодаря этим средствам удалось приобрести водолазное снаряжение, нанять рабочих-индейцев и платить Фернандо Викторио Агилару за помощь, которую он якобы оказывал... Кассандра усмехнулась про себя...
Итак, экспедиция все же достигла определенных успехов, и, возможно, их имена будут вписаны в историю.
Кассандра продолжала углубляться в лабиринты храма, сообщая в миниатюрный микрофон о своем маршруте. Она касалась рукой шершавых каменных стен, и ее голос, то возбужденный, то замирающий от восхищения, наговаривал на пленку все, что она видела. Оригинальное решение древних зодчих - сооружение храма в пирамиде - напомнило ей о русской кукле-матрешке и вызвало новый взрыв восхищения.
Свет фонаря упал на левую по ходу стену, и Кассандра вдруг заметила, что та сложена из камней другого цвета. Она поняла, что обнаружила внутренний храм, и радостно вскрикнула. Вероятно, на фундаменте этого более раннего сооружения позже поднялась пирамида Кукуль-кана. Древние майя часто строили более высокие и величественные храмы на развалинах прежних, так как, по их поверьям, с течением времени в определенных точках концентрировалась магическая сила. Грандиозное святилище в Кситаклане было связующим звеном в цепи местных ритуалов. Много веков назад отдаленный религиозный центр в глухих джунглях стал местом притяжения для майя. Но это продолжалось лишь до тех пор, пока народ внезапно, по таинственным причинам, не покинул город. И вот спустя века она нашла его в безмолвном запустении, но не разрушенным временем и людьми, и открыла его тайны.
Кассандра поднесла микрофон к губам, стараясь диктовать по возможности бесстрастно:
- Здесь блоки из более мягкого камня, тщательнее обтесанные. Поверхность блоков гладкая и блестящая, словно остекленевшая под воздействием высокой температуры.
С улыбкой она поймала себя на том, что исследует камни с геологической точки зрения, а не как археолог.
Она погладила оплавленную поверхность и ровным голосом продолжала:
- Разумеется, я ожидала увидеть фрагменты фресок, которыми майя обычно украшали свои храмы, но здесь не видно никаких следов краски, нет даже резьбы. Стены совершенно гладкие.
Кассандра обошла помещение кругом, ощущая плотность застоявшегося воздуха: за прошедшие столетия ничто ни разу не всколыхнуло его. Она чихнула, и эхо многократно усилило звук, словно в катакомбах что-то взорвалось. Струйки песка с тихим шорохом посыпались из трещин между плитами потолка, но Кассандра надеялась, что древние балки устоят.
- Это действительно остатки первого храма, - диктовала она, - который когда-то был сердцем Кситаклана, первым сооружением в этом месте.
Возбужденная предчувствием нового открытия, Кассандра продвигалась по переходам, касаясь холодной гладкой каменной поверхности. Она старалась не отклоняться от обнаруженной древней стены, раздумывая над тем, какие секреты могут скрываться в самом сердце пирамиды.
Кассандра начинала понимать, что Кситак-лан не случайно занимал столь значительное место в культуре майя. Рассказы о легендарном городе так глубоко запечатлелись в сознании народа, что местные жители до сих пор поговаривали о проклятиях и духах, якобы обитающих в этим местах. До нее также доходили слухи о том, что здесь бесследно исчезло немало людей, но Кассандра считала эти разговоры частью местных преданий.
Что же побудило древних майя разместить культовое сооружение огромной религиозной важности здесь, в отдаленном и глухом уголке джунглей, где поблизости нет ни дорог, ни рек, ни золотоносных или меднорудных гор?
С потолка с грохотом неожиданно рухнул крупный обломок каменной кладки, преградив ей путь. Кассандра почувствовала резкий скачок адреналина в крови. Сейчас, почти достигнув центра пирамиды, она сможет узнать, что же там скрывается. Не исключено, что она уже стоит на пороге большого открытия, но оно возможно лишь в том случае, если пройти весь путь до конца.
Кассандра спрятала диктофон в карман, засунула лист бумаги с начерченным на нем маршрутом за пазуху, пристроила фонарь поудобнее и принялась вручную разбирать завал. В азарте она не обращала внимания на клубившуюся вокруг пыль и грязь. Наконец ей удалось расчистить проход, достаточный, чтобы в него пробраться. Она подлезла к щели и направила туда свет фонаря, затем попыталась заглянуть дальше и протиснулась немного по проходу, чувствуя, что пол понижается. Фонарь высветил гулкое подземелье, по размерам превосходящее все другие помещения пирамиды. Там, несомненно, могли поместиться десятки людей. В глубине виднелось отверстие бокового хода, спиралью спускавшегося еще ниже. Она осветила стены громадного зала и от неожиданности чуть не выронила фонарь. Никогда прежде ей не приходилось видеть ничего подобного.
Яркий свет фонаря отразился от стен, сделанных из блестящих металлических пластин, изогнутых перекладин и прозрачных панелей. После того как она отвела луч света в сторону, стены некоторое время еще продолжали сиять таинственным светом, затем постепенно померкли.
Познания Кассандры в области древней истории и культуры не допускали и тени возможности увидеть, здесь эти странные материалы. Майя не было свойственно широкое применение металлов, они обходились кремнем и обсидианом*. Но она не ошибается, она действительно видит гладкий блестящий металл, словно выплавленный на современном заводе. В то же время это необычный сплав, но не использовали же древние индейцы золото и бронзу! Пораженная, она замерла, лежа почти ничком в щели, едва ли шире барсучьей норы. Затем вытащила диктофон, устроилась поудобнее, одной рукой придерживая фонарь, и нажала кнопку записи.
- Это поразительно, - произнесла она и замолчала, подыскивая слова. - Я вижу металл, по структуре напоминающий серебро, но не такой темный, каким бывает серебро потускневшее. Он отсвечивает белым, словно алюминий или платина. Но этого не может быть, потому что эти металлы не были известны древним майя.
Кассандра вспомнила, как она читала о том, что порой изделия, найденные в египетских гробницах, оказывались новыми и блестящими, хотя пролежали в закрытых помещениях тысячи лет, но когда их доставали оттуда и они попадали в загрязненный воздух современного индустриального города, то быстро тускнели.
- Внимание! - произнесла она в микрофон. - Мы должны исследовать эту пещеру с величайшей осторожностью.
Ей не терпелось пробраться туда, чтобы всем сердцем насладиться находкой, но внутренний голос удержал ее.
- Я решила пока не проникать в пещеру, - диктовала Кассандра, не давая сожалению отразиться на интонациях голоса. - Нельзя ничего нарушать, пока сюда не придет вся группа, чтобы помочь мне и высказать свое мнение. Я возвращаюсь за Келли и Джоном, они помогут расчистить ход и укрепить его. Нам также понадобится Кейт, чтобы сфотографировать все как есть, прежде чем мы войдем туда. - После паузы она добавила: - Хочу сказать для нашей летописи: по-моему, это экстраординарная находка.


* Обсидиан - вулканическая порода.
Кассандра выключила диктофон. Выбравшись из щели, она начала было отряхиваться, но почти сразу махнула на это рукой. Уговаривая себя сохранять спокойствие, девушка отправилась в обратный путь по лабиринтам. Она думала о своем чудесном старом отце и воображала, как он будет гордиться дочерью, сделавшей отгробницах, оказывались новыми и блестящими, хотя пролежали в закрытых помещениях тысячи лет, но когда их доставали оттуда и они попадали в загрязненный воздух современного индустриального города, то быстро тускнели.
- Внимание! - произнесла она в микрофон. - Мы должны исследовать эту пещеру с величайшей осторожностью.
Ей не терпелось пробраться туда, чтобы всем сердцем насладиться находкой, но внутренний голос удержал ее.
- Я решила пока не проникать в пещеру, - диктовала Кассандра, не давая сожалению отразиться на интонациях голоса. - Нельзя ничего нарушать, пока сюда не придет вся группа, чтобы помочь мне и высказать свое мнение. Я возвращаюсь за Келли и Джоном, они помогут расчистить ход и укрепить его. Нам также понадобится Кейт, чтобы сфотографировать все как есть, прежде чем мы войдем туда. - После паузы она добавила: - Хочу сказать для нашей летописи: по-моему, это экстраординарная находка.
Кассандра выключила диктофон. Выбравшись из щели, она начала было отряхиваться, но почти сразу махнула на это рукой. Уговаривая себя сохранять спокойствие, девушка отправилась в обратный путь по лабиринтам. Она думала о своем чудесном старом отце и воображала, как он будет гордиться дочерью, сделавшей открытие, которое затмит высшие достижения его карьеры.
Кассандра очень торопилась, ее шаги эхом отдавались под каменными сводами. Когда она подходила к низкому выходу из пирамиды, яркие лучи заходящего солнца ослепили ее, как огни приближающегося поезда. Она поспешно выбралась наружу.
- Эй, Келли! - закричала она. - Я кое-что нашла! Нужно срочно собрать всю группу. Мне не терпится, чтобы вы это увидели!
Никто ей не ответил. Она остановилась и некоторое время ждала в тишине, щурясь от солнца. Казалось, джунгли снова обезлюдели, вокруг слышались только неясные шорохи. Кассандра посмотрела на верхний ярус пирамиды, надеясь увидеть на ступенях с иероглифами двух студентов, но там никого не оказалось...
В это время дня видимость резко ухудшалась из-за сгустившихся сумерек, все предметы принимали неясные очертания. Лишь на западе над деревьями еще виднелся тонкий край уходящего солнца, подсвечивающий подножие пирамиды странным светом, как оранжевый маяк.
- Келли, Джон, Кристофер! - звала Кассандра. - Кейт, где вы?
Заслоняя глаза от солнечного света, она всматривалась туда, где Кейт днем устанавливала свой мольберт, и увидела его на земле сломанным. Подбежав ближе, она обнаружила на новой незаконченной работе четкий след грязного ботинка. Почуяв недоброе, Кассандра взбежала на ступени пирамиды. Там сегодня Кристофер и Келли усердно очищали и зарисовывали в блокнот иероглифы, чтобы потом расшифровать хронику истории Кситаклана.
Ни Келли, ни Кристофера... кругом ни души. Она подбежала к руинам небольшого храма, который изучал сегодня молодой Джон Форбин, и заметила его ящик с инструментом, маленькие деревянные палочки и цветные ленты, которыми он разбивал исследуемый участок на секции, но никаких признаков самого Джона.
- Эй, Келли! Что за идиотская шутка! - закричала она.
Внутри у нее все сжалось, она почувствовала себя страшно одинокой в окружающих ее бескрайних джунглях. И, черт побери, почему сейчас так тихо в этом обычно шумном лесу?
До нее донесся шорох - кто-то приближался из-за пирамиды со стороны жертвенного колодца. У Кассандры отлегло от сердца. Наконец-то ее друзья вернулись!
Но из-за угла появились неясные силуэты незнакомых людей. Без сомнения, ни один из них не принадлежал к ее группе. В сумеречном свете она едва могла различить их лица, но ясно разглядела, что они вооружены.
Незнакомцы приблизились и навели на нее оружие. Один из них произнес по-английски с сильным акцентом:
- Вы пойдете с нами, сеньорита.
- Кто вы? - спросила Кассандра, загораясь гневом и забыв об осторожности. - Где моя группа? Мы - американские граждане. Как вы смеете...
Один из мужчин поднял винтовку и выстрелил. Пуля попала в стену пирамиды в шести дюймах* от лица Кассандры, отлетевшие острые каменные осколки поранили ей щеку.
Резко вскрикнув, девушка повернулась и помчалась в поисках убежища назад в храм. Она бежала вниз по длинному туннелю, слыша снаружи громкие крики на испанском, злобные проклятия. 
* Дюйм-английская единица длины, равная 0,0254 м.
Еще выстрелы. Слава Богу, промахнулись!
Сердце ее колотилось, но она не стала тратить душевные силы на то, чтобы догадаться, кто эти люди и что им нужно. Она даже не думала о том, что они могли сделать с Кейт, Джоном, Кристофером и... Келли. Подумает об этом позже, если уцелеет.
Она оглянулась. Мужчин было едва видно у дверного проема, они ругались между собой. Один ударил другого, потом злобно поднял кулак. Еще выкрики по-испански.
Кассандра чуть не налетела на угол. Луч света покачивался перед ней. Оказывается, она забыла выключить фонарь, когда вышла из пирамиды. Может, у кровожадных незнакомцев нет фонаря, но они могут заметить ее тень на каменно Кассандра этого не чувствовала. Она пробралась через каменный завал в пещеру и без сил рухнула на землю.
Кругом царила гнетущая тишина. Свет фонаря отражался от полированных поверхностей, изгибов и сфер, выполненных с геометрической точностью, что, безусловно, превышало возможности древних зодчих майя. Вдруг свет погас, словно внезапно сели батарейки. Вдалеке, за каменными стенами, в лабиринте раздались звуки новых выстрелов, затем еще и еще, намного громче, возможно, ближе, но она не могла быть уверенной: ведь изгибы каменных коридоров искажали звук.
Кассандра находилась в таинственной, совершенно неисследованной пещере. Она подошла и заглянула в боковой ход, который спиральными спусками уходил далеко вниз, в самое сердце пирамиды. Похоже, крутой туннель вел гораздо ниже уровня земли. Не раздумывая ни секунды, она поспешила вниз, все более удаляясь от преследователей.
У нее зародилась слабая надежда, что этот уклон приведет к неизвестному выходу из пирамиды глубоко под стеной. Тогда она наконец выберется отсюда!
Резкий звук выстрела, усиленный эхом, заставил ее вздрогнуть. Кассандра понимала, что ее враги не могут быть так близко. Она должна была оторваться от них благодаря крутым и запутанным изгибам лабиринта, но страх гнал ее вниз все быстрее и быстрее... пока она не оказалась в гроте, поразившем ее с первого взгляда.
...Стеклянные панели на стенах отражали множество хрустальных сфер, мерцающих предметов различной конфигурации, металлических полос, уложенных вдоль известняковых стен в геометрическом порядке. Но не успела она осмотреться, как фонарь снова потух, словно лишившись энергии, истощив батарейки досуха, так же необъяснимо, как прежде оказалась стертой магнитофонная запись.
Кассандре вдруг стало трудно глотать, возникло ощущение клаустрофобии, потерянности. Она, пошатываясь, двинулась вперед, закрыв глаза, вытянув перед собой руки, страстно желая дотронуться до чего-нибудь земного, знакомого. Ищущие пальцы наткнулись на маленькую дверцу. Она рванулась вперед, надеясь увидеть за ней свет.
Ослепительный блеск залил все вокруг, и спустя мгновение Кассандра поняла, что очутилась в крохотной, тесной нише без выхода, размером с туалет или... гроб. Яркий свет струился из-за гладких блестящих стен.
Молнией мелькнула мысль о том, что такой конец, может быть, хуже, чем вооруженные люди,
Ледяной холодный поток каскадом обрушился на нее, подобно жидкости, замораживая, сковывая тело и волю, и все мысли пропали.




















2
Штаб-квартира ФБР. 
Вашингтон, округ Колумбия.
 Вторник, 9:14
Как только специальный агент Дана Скалли решалась появиться в недрах штаб-квартиры ФБР, чтобы поговорить со своим партнером Фоксом Малдером, ей всякий раз казалось, будто она делает что-то незаконное или по меньшей мере неблагоразумное.
Она помнила тот день, когда, будучи неопытным агентом, прямо со студенческой скамьи непостижимым для нее образом оказалась причислена к группе "Икс-Файлз" и приглашена сюда, в кабинет Малдера.
- Один из самых нежелательных для ФБР сотрудников, - своеобразно представился он.
В то время агент Малдер считал ее шпионкой, приставленной к нему высшим руководством ФБР, настороженным его страстью к необъяснимым явлениям.
За три года совместной работы Скалли и Малдер расследовали десятки дел и теперь полностью доверяли друг другу. Малдер был твердо убежден в существовании сверхъестественных явлений и внеземных цивилизаций, и его вера оставалась непоколебимой, тогда как Скалли в ходе следствия всегда настойчиво искала рациональные объяснения событий. Несмотря на частое несовпадение своих заключений, вдвоем они добивались исключительных успехов.
Скалли так часто посещала тесный кабинет своего партнера, что заранее представляла, какой немыслимый и наводящий тоску беспорядок там застанет. Предчувствие не обмануло ее и на этот раз.
По всему кабинету были разбросаны материалы его специфических исследований: видеокассеты, клочки бумаги с формулами ДНК, истории болезни, увеличенные фотографии оспенных рубцов на высохшей коже, сделанные впопыхах снимки смутно видимых объектов, которые якобы доказывали существование летающих тарелок. Кусок искореженного металла, предположительно от потерпевшего крушение космического корабля, найденного в Висконсине, занимал одну из полок. Дюжина папок с материалами так и нераскрытых таинственных дел ожидали того момента, когда их поместят на хранение в ящики черных шкафов - закрытый архив под названием "Икс-Файлз", что было смыслом и оправданием жизни Малдера.
Поправив золотисто-рыжие волосы, Скалли постучала в открытую дверь и вошла.
- Не знаю, хватит ли у меня сил с утра, чтобы не дрогнуть перед этим хаосом, Малдер,- сказала она.
Малдер развернул свое вертящееся кресло, выплюнул в ладонь шелуху от семечек и поднялся ей навстречу.
- Если есть на завтрак кашу, тебе сам черт не будет страшен, - с усмешкой продекламировал он.
Скалли не понравилась его усмешка, поскольку она означала, что он захвачен какой-то новой или экстраординарной теорией, которую ей, по всей видимости, придется развенчивать.
Взглянув на стол, она заметила, что он завален литературой по археологии, древней мифологии и крупномасштабными картами Центральной Америки. Скалли попыталась сопоставить факты и понять, что на сей раз предложит расследовать ее партнер.
- Взгляни на это, Дана. - Он протянул ей светло-зеленый гладкий камень с какой-то гравировкой, размером не больше кулака. - Ну-ка отгадай с трех раз.
Скалли взяла камень, взвесила его в руке и стала рассматривать. Это была искусно вырезанная из цельного обломка камня скульптурка какого-то странного существа. Извивающееся мускулистое тело змеи венчала змеиная же голова, вокруг которой угрожающе топорщились неожиданные и не совместимые с ней длинные перья. Торчавшие из разинутой пасти изогнутые острые зубы придавали существу невероятно свирепый вид. Каменная скульптурка казалась смазанной маслом - с таким совершенством она была отполирована. Мастер оказался настоящим художником. Изображение точно совпадало с неправильной формой обломка. Дана поглаживала пальцами узор, гадая, какому испытанию подвергнет ее Малдер на этот раз.
- Что об этом думаешь? - спросил он.
- Отказываюсь понимать. - Она снова повертела камень, но он оставался для нее загадкой. - Елочное украшение?
- Ничего подобного.
- O'кей, - сказала она, решив быть серьезной. - Думаю, я узнала этот камень. Нефрит?
- Очень хорошо, Скалли. Я и не знал, что на медицинском факультете преподают минералогию.
- А они взяли и включили минералогию, скажем, в курс психологии. - Скалли снова устремила взгляд на фигурку. - Она выглядит очень древней. Какое-нибудь мифологическое существо, верно? Судя по твоим книгам, могу предположить его происхождение... Ацтеки?
- Вообще-то майя, - ответил он. - По самым скромным оценкам, этому чуду около полутора тысяч лет. Майя почитали нефрит, для них он был священным камнем, из него делали только самые значительные вещи.
- Такой же ценный, как золото? - спросила Скалли, подыгрывая Малдеру, чтобы понять, что ему уже удалось разузнать.
- Гораздо более ценный. Майя обычно носили его у поясницы как средство от колик и других болезней. Они даже вкладывали этот камень в рот особо почитаемым покойникам, так как верили, что он будет служить им сердцем в загробной жизни.
- Сказка о каменном сердце. - Скалли повертела камень. - Сразу видно, такая резьба требовала огромных усилий.
Убрав книгу, Малдер оперся локтем на стол и кивнул.
- Это был своего рода вызов для резчика. Нефрит - очень твердый и плотный камень, поэтому мастер не мог использовать обычные инструменты, которыми пользовался при резьбе по кремню или обсидиану. Ему бы потребовались абразивный порошок и еще множество инструментов и приспособлений: пилки, костяные сверла, специальный шнур из прочного и жесткого волокна - им протирают в камне вот эти маленькие желобки. Потом полируют изделие тыквой или камышовой палочкой. Адская работа!
- О'кей, Малдер. Итак, это не обычная игрушка. Кто-то действительно хотел придать ей особое значение. Тогда меня интересует, какой смысл имеет эта необычная фигурка - змея с перьями. Что, майя почитали змей?
- О, вовсе нет, - ответил он. - Ты правильно заметила, это не обычная змея, а известный мифологический персонаж, связанный с богом Кукульканом. Так его называли майя. А ацтеки пользовались именем Кецалькоатль. Кукулькан - бог великой мудрости Некоторые историки утверждают, что Кукулькан научил майя астрономии и искусству составлять календари
Малдер предложил ей семечек. Она отрицательно качнула головой, и он бросил несколько штук себе в рот.
- Жрецы - астрономы майя были настолько сильны в расчетах, что точность их "примитивных" календарей не превзойдена по сей день Они даже построили машину, чтобы производить с ее помощью календарные вычисления, основанные на пятидесятидвухлетнем цикле. Кукулькан, безусловно, был великим учителем или . ему было известно то, чего остальные не знали. Математические способности майя даже сверхэкстраординарны, они единственными из древнейших цивилизаций ввели понятие нуля .. что так важно для чековой книжки!
- Только не для моей, - сказала Скалли. Она наконец нашла себе место, чтобы присесть. Отодвинула коробку, наполненную гипсовыми слепками огромной ступни, взглянула на них, но, не рискнув ни о чем расспрашивать, перешла к делу
- Все это очень интересно, Малдер. Но какое отношение имеет к тебе этот полутораты-сячелетний камень в форме пернатого змея? Что, люди стали находить их на задних дворах? Или ты обнаружил какое-то противоречие в нашем календаре, которое смогут объяснить только древние резные изделия майя?
Она передала ему нефритовую скульптурку, и он бережно поставил ее на подборку материалов о Центральной Америке.
- При обычных обстоятельствах нас бы это никак не касалось, - ответил он. - Но эта вещица недавно была конфискована на границе мексиканского штата Кинтана-Роо, в южной части Юкатана. Арестованный торговец заявил, что эта скульптурка найдена во время археологических раскопок в руинах какого-то Кситак-лана, недавно открытого глубоко в джунглях города майя. Судя по отчетам мексиканских властей, за последние десять лет там довольно часто и весьма загадочно исчезали люди. А поскольку эта местность дикая и изолированная, можешь быть уверена, что большинство этих случаев нигде не зарегистрировано.
Скалли непринужденно закинула ногу на ногу:
- Я все-таки не вижу здесь связи, Малдер.
- Многие местные жители ни за что не подойдут к этому месту, считая, что оно проклято или священно... что тебя больше устраивает. Их легенды рассказывают о злобном Пернатом Змее и боге Кукулькане, о погибших душах священных жертв, кровь которых окропляла жертвенные камни.
- Сомневаюсь, чтобы Бюро послало нас расследовать проклятия древних майя, - заявила Скалли, выпрямившись на старом канцелярском стуле.
- Кроме этого, есть кое-что еще. - Глаза Малдера сверкнули. - Группа американских археологов из Калифорнийского университета в Сан-Диего недавно начала раскопки Кситак-лана. По данным их первых отчетов, эта местность совсем не изучена и там можно найти ключ к разгадке многих тайн истории майя. Скорее всего это была их первая попытка построить сооружение такого масштаба. Точно известно, что там часто совершались жертвоприношения. - Он улыбнулся, словно готовился окончательно потрясти ее. - Но кроме того, я сделал предварительный химический анализ скульптуры и выявил несколько серьезных аномалий: странная кристаллическая структура, неопределенные примеси. Есть все основания думать, что этот материал происходит не из руин Кситаклана...
Скалли любовалась мягким зеленым цветом камня.
- Ты думаешь, эта вещь попала к нам из космоса?
Малдер встал и стряхнул шелуху от семечек в корзину для бумаг.
- Неделю назад партия археологов бесследно исчезла. Сообщений о несчастье или каких-либо тревожных обстоятельствах не поступало. Мы с тобой едем их искать.
- Но, Малдер, ты считаешь, нам будет просто работать под надзором мексиканских властей?
- Вчера мне звонил отец Кассандры Рубикон, молодой женщины, которая руководила этой группой. Кажется, он и сам очень известный археолог. Он уже звонил в отделение ФБР в Сан-Диего. Как только они услышали слова "древнее проклятие" и "руины майя", то сразу передали дело мне. - Малдер пристально посмотрел на Скалли и значительно поднял брови: - Сегодня днем я увижу Скиннера. Завтра мы с тобой идем на встречу с Владимиром Рубиконом, он здесь, в Вашингтоне.
Скалли взглянула на нефритовую скульптурку, на книги по мифологии, затем на сияющее улыбкой лицо Малдера.
- Думаю, отговорить тебя от этого уже не удастся? - спросила она.
- Конечно, нет. - ответил он.
- Ну что ж, - вздохнула Скалли, - мне кажется, я всю жизнь мечтала съездить в Мексику.
Помощник директора Скиннер сидел за столом, постукивая кончиками пальцев по лежащим перед ним безупречно отпечатанным документам. Он не встал, когда Малдер вошел в кабинет.
Обычно это служит недобрым знаком", - подумал Малдер. С другой стороны, Скиннер пару раз кинул на него косой взгляд, пока он подходил к его столу. Малдер решил не гадать о настроении начальства.
Человек прямой, Скиннер мог быть или очень надежным другом или самым опасным врагом. Он знал свое дело и передавал информацию Малдеру, только когда считал это необходимым.
В данном случае Малдеру нужна была его благосклонность: они со Скалли собирались на Юкатан.
Скиннер поглядел на него сквозь очки в металлической оправе:
- Уверен, вы не представляете себе, за какое тонкое дело беретесь, агент Малдер.
Малдер, весь внимание, стоял перед высокочтимым столом. Сохраняя на лице нейтральное выражение, он смотрел на висевшие на стене портреты президента и министра юстиции.
- Я намерен действовать с предельной осторожностью.
Скиннер кивнул, демонстрируя, что он рассчитывал именно на это.
- Обдумывайте каждый шаг. Это очень важный случай. Исчезновения людей, возможно, имеют отношение к преступлениям против американских граждан, поэтому это подпадает под юрисдикцию Бюро. Я получил для вас и агента Скалли статус представителей, то есть легальных атташе, направленных для работы в Посольство США в Мексике. - Он поднял палец, призывая к вниманию: - Но вы знаете, насколько деликатна ситуация в условиях существующей экономической и политической напряженности. Мексиканское правительство всегда болезненно реагирует на любые действия американских властей на своей территории. Мне нет нужды напоминать вам, сколько агентов Бюро по борьбе с наркотиками погибло от рук наркобаронов в Центральной Америке.
Место, куда вы направляетесь, штат Кинта-на-Роо, - очаг политической борьбы. Местное правительство особенно уязвимо из-за упорного, набирающего силу движения сепаратистов, которые получают оружие по неустановленным каналам.
- Вы предполагаете, что партия археологов могла оказаться жертвой политической борьбы? - спросил Малдер.
- Нахожу это более правдоподобным, чем басни о проклятии древних индейцев, - ответил Скиннер. - Вы так не думаете?
- Может быть, и нет, - сказал Малдер. - Мы должны проверить любую возможность.
Скиннер собрал командировочные удостоверения и денежные чеки и передал их Малдеру. Тот принял документы, отметив про себя, что чеки уже подписаны.
- Надеюсь, вы будете строго соблюдать про токол, агент Малдер, - произнес Скиннер. - Я бы пожелал вам в любой ситуации придерживаться этой линии.
- Есть, сэр.
- Если вы заденете кого-либо в верхах, вам придется отвечать не только в ФБР, но и в госдепартаменте. Если вы до этого не угодите в какую-нибудь мексиканскую тюрьму.
- Постараюсь держаться от них подальше, сэр. - Малдер взял документы и сунул их под мышку.
- Еще одно, агент Малдер, - бесстрастно произнес Скиннер. - Желаю приятного путешествия. - Лицо его при этом не выразило никаких эмоций.




3
Офис журнала "Одинокий охотник". 
Вашингтон, округ Колумбия.
 Вторник, 16:40
- Когда все оказываются в тупике, специальный агент Малдер является и находит выход, - произнес Байере, откидываясь на стуле. Он дружелюбно улыбнулся Малдеру и погладил аккуратную рыжеватую бороду.
Малдер закрыл за собой дверь и оказался в мрачном помещении офиса. Издание "Одинокий охотник" специализировалось на публикации всевозможных разоблачительных материалов, а это подразумевало знание истинной подоплеки множества тайных акций, совершенных при участии правительственных структур.
Скалли как-то сказала, что считает эксцентричных типов, которые издают этот подпольный журнал, самыми ненормальными людьми из всех, кого она когда-либо встречала.
Но Малдеру не раз приходилось убеждаться в том, что особая информация, которой располагали три одиноких охотника, часто вела в таком направлении, о котором официальная пресса и не подозревала.
- Привет, ребята, - сказал он. - О чем говорят в мире на этой неделе?
- Мне кажется, Малдер просто следит за нами, - отозвался Лэнгли, с ленивой грацией прохаживаясь по комнате.
Высокий и сухопарый, небрежно одетый, он умел одинаково легко сойти за своего и в компании компьютерных психов, и среди устроителей гастролей рок-групп.
- Пусть остерегается, - добавил он, поправляя очки в черной оправе.
Похожие на паклю волосы Лэнгли были неестественно светлыми и наводили на подозрение, что он их красит. Малдер никогда не видел его одетым во что-либо иное, кроме майки с рекламой одной из лохматых рок-групп.
- Думаю, ему просто нравится наша компания, - пробормотал Фроик, возившийся на металлическом помосте с разобранной на части дорогой видеокамерой.
Лэнгли включил большой магнитофон, чтобы записать их разговор.
- Точно, вы именно такие парни, которые мне и нужны, - обезоруживающе улыбнулся Малдер.
Байере всегда носил костюм и галстук. Любая мать гордилась бы таким сыном, умным и мягким в общении, если бы не его нескрываемая оппозиция к любым государственным организациям и неудержимая страсть к тайнам неопознанных летающих объектов.
Фроик, очкарик с коротко подстриженными волосами и резкими чертами лица, казалось, не принадлежал ни к одной социальной группе. Он был давно влюблен в Дану Скаллй, но дальше разговоров с его стороны дело не шло. Малдеру казалось, что Фроика хватит удар, если Скаллй вдруг согласится куда-нибудь с ним пойти. Тем не менее он был очень тронут, когда этот невысокий застенчивый парень пришел с цветами навестить Скаллй в больнице, где та лежала в коме после освобождения из рук похитителей.
На двери офиса "Одинокого охотника" не было вывески, и ни в одной телефонной книге нельзя было найти их имен. Троица предпочитала делать свои дела незаметно.
Кто бы и когда бы ни звонил в офис, разговор обязательно записывался на магнитофон. При этом ребята всячески старались скрыть от посторонних глаз свою деятельность в Вашингтоне и его окрестностях.
На широких полках размещались всевозможная аппаратура для наблюдения, прослушивания и тому подобного, а также несколько мониторов. Опутывающие стены провода обеспечивали возможность подключения к любой телефонной или компьютерной сети. Малдер подозревал, что одиноким охотникам никогда не предоставляли официального допуска ко многим системам, но это не мешало им проникать в базы данных закрытой информации правительственных организаций и крупных промышленных групп.
Стулья были заняты коробками с плотными темно-желтыми конвертами, уложенными адресами вниз. Малдеру были хорошо знакомы эти конверты без обратного адреса.
- Ты пришел вовремя, агент Малдер, - сказал Фроик. - Мы как раз готовим для рассылки новый номер. Нужно разложить их кучек на тридцать по почтовым индексам, так что мы рады любой помощи.
- А можно сперва ознакомиться с их содержанием? - спросил Малдер.
Лэнгли с шумом достал из одного магнитофона заполненную кассету, убрал ее в футляр, наклеил этикетку и поставил новую кассету.
- Это специальный выпуск "Одинокого охотника". Наш номер "Весь Элвис".
- Элвис? - спросил удивленный Малдер. - Ребята, я думал, вы выше этого.
- Для нас нет тайн ниже нас! - с комическим пафосом произнес Байере.
- Понимаю, - ответил Малдер. Лэнгли снял очки и протер их своей майкой.
Потом уставился маленькими глазками на Малдера и снова надел очки.
- Ты не представляешь, Малдер, что мы раскопали. Когда прочтешь наш обзор историчес кой ретроспективы, твое отношение к этому полностью изменится. Я провел большую часть расследования и сам написал об этом. Мы думаем, Элвис был выдвинут на роль мессии неизвестными нам могущественными людьми. Подобные примеры уже встречались в истории. Погибший король возвращается после предполагаемой кончины, чтобы снова возглавить свой народ. Может ли найтись более мощная база для создания какой-нибудь новой коварной религии?!
- Ты имеешь в виду легенду о короле Артуре, который обещал вернуться из Авалона? - спросил Малдер. - Или Фредерика Барбароссу, уснувшего в горной пещере до тех пор, пока его продолжающая расти борода не сможет обернуться вокруг стола, после чего он вернется, чтобы спасти Священную Римскую империю?
Лэнгли нахмурился:
- С этими двумя вышла промашка, потому что мессия никогда не возвращался, как обещал. Однако возьмем Россию: царь Александр I победил Наполеона и как будто умер, но в течение многих лет крестьяне рассказывали, что видели странствующего нищего или монаха, который называл себя истинным царем. Это очень популярная легенда. Ну и разумеется, Библия с умершим и воскресшим для своих последователей Иисусом Христом. Не стоит напоминать тебе, сколько якобы видевших Элвиса объявляется каждый день. Мы думаем, это все срежиссиро вано, чтобы подготовить почву для нового фанатичного культа
- Так или иначе, все надеются на чудо, - сказал Малдер
Он вытянул из ближайшего конверта журнал, чтобы взглянуть на портрет Элвиса Пресли на первой странице обложки, просмотрел вступительную статью
- Итак, вы хотите сказать, что кто-то пытается убедить всех в том, что рождение Элвиса фактически и было Вторым пришествием?
- Ты знаешь, Малдер, как доверчивы люди, - сказал Фроик. - Подумай об этом Некоторые его песни для них настоящий Новый завет. Например, "Люби меня нежнее" или "Не будь жестоким". Они вполне могут быть частью Нагорной проповеди.
Байере наклонился вперед:
- А если подумать об их месте в современной действительности, то по сравнению с Нагорной проповедью любой хит захватывает в тысячу раз больше народа.
- А-а, - протянул Малдер, - так вот что Элвис пытался сказать своими песнями "Тюремный рок" и "Гончая".
- Здесь еще надо поработать, - сказал Лэнгли. - Наша интерпретация появится в следующем номере. Тебя это удивит.
- Заранее потрясен!
Байере пожал плечами и выпрямился на стуле:
- Мы не выносим приговор, Малдер, мы только даем факты. А дело наших читателей - создать свое мнение.
- О вас или о тайнах, о которых вы рассказываете?
Фроик взял большую камеру и сфотографировал Малдера.
- Для нашего архива, - пояснил он. Малдер поднял только что отпечатанный выпуск:
- Можно взять экземпляр?
- Этот должен быть на почте, - ответил Фроик.
- Почему бы тебе не пойти дальше и не подписаться, Малдер, - предложил Лэнгли. - Пусти часть своей фэбээровской зарплаты на хорошее дело.
Байере улыбнулся:
- Пожалуй, не стоит. Такую фигуру, как Малдер, следует обеспечивать каждым выпуском. Кроме того, я бы чувствовал себя неуютно, если бы его имя и адрес значились в нашем почтовом списке.
- Боитесь, что тогда не смогли бы посылать списки адресов в Расчетную палату издателей?
- Наши читатели - люди особого рода, Малдер, - сказал Байере. - Им не хотелось бы увидеть свои имена среди других, они также заинтересованы в некоторой информации, которую мы предлагаем. Не так-то просто застраховаться, чтобы список наших адресатов не - Мы не выносим приговор, Малдер, мы только даем факты. А дело наших читателей - создать свое мнение.
- О вас или о тайнах, о которых вы рассказываете?
Фроик взял большую камеру и сфотографировал Малдера.
- Для нашего архива, - пояснил он. Малдер поднял только что отпечатанный выпуск:
- Можно взять экземпляр?
- Этот должен быть на почте, - ответил Фроик.
- Почему бы тебе не пойти дальше и не подписаться, Малдер, - предложил Лэнгли. - Пусти часть своей фэбээровской зарплаты на хорошее дело.
Байере улыбнулся: - Пожалуй, не стоит. Такую фигуру, как Малдер, следует обеспечивать каждым выпуском. Кроме того, я бы чувствовал себя неуютно, если бы его имя и адрес значились в нашем почтовом списке.
- Боитесь, что тогда не смогли бы посылать списки адресов в Расчетную палату издателей?
- Наши читатели - люди особого рода, Малдер, - сказал Байере. - Им не хотелось бы увидеть свои имена среди других, они также заинтересованы в некоторой информации, которую мы предлагаем. Не так-то просто застраховаться, чтобы список наших адресатов не попал в чужие руки. Каждый из нас троих хранит одну треть имен в отдельном файле с отдельным паролем на отдельной компьютерной системе. Мы не можем проникать в записи друг друга. Только вносим адреса с уже напечатанных почтовых карточек.
- А их печатаем на копировальной машине, - сказал Фроик.
- Нельзя быть более осторожными, - сказал Лэнгли.
- Да, пожалуй, нельзя, - подтвердил Малдер.
- Ну что, уже пора запечатывать конверты, - сказал Лэнгли. - Были бы счастливы втянуть тебя в это дело. Малдер поднял руки:
- Нет уж, благодарю, я зашел только за кое-какой информацией и потом должен бежать по делам.
- И как же мы можем спасти простодушных граждан от грязных происков государства? - спросил Байере. - Ну, хотя бы на сегодняшний день?
Малдер убрал со стула коробку с конвертами и уселся.
- Вы что-нибудь слышали о Центральной Америке, Юкатане, особенно о каких-то новых руинах городов майя, которые сейчас обнаружены? Кситаклан... У меня есть пропавшая археологическая экспедиция, и я нашел одну штуку явно не земного происхождения.
- Дай подумать, - сказал Лэнгли, почесывая голову. - В колледже я специализировался по археологии.
Байере скептически взглянул на него:
- Я думал, ты занимался социальными науками.
Фроик покосился через очки:
- Мне ты говорил, что это было электронное машиностроение.
Лэнгли пожал плечами:
- Просто у меня были разносторонние интересы.
Байере, посерьезнев, обернулся к Малдеру:
- Центральная Америка, говоришь? До меня доходили неподтвержденные слухи о событиях в этом регионе. Там в одном из штатов на Юката-не действует какое-то сепаратистское движение. Называется "Либерасьон Кинтана-Роо". Кажется, оно набирает силу - взрывы поездов, письма с угрозами, ну и конечно, ты знаешь про американский военный комплекс, который поставляет борцам за свободу вооружение по непомерным ценам.
- Зачем они это делают? - спросил Малдер.
- Чтобы добиться политической нестабильности. Для них это игра, - сказал Байере, и в глубине его обычно спокойных глаз сверкнули яростные огоньки. - И не забывай о влиятельных местных наркобаронах. Они могут позволить себе торговать оружием, скупая технологии. Серьезная проблема, о которой мы даже не задумывались лет десять назад.
- Я-то думал об этом, - сказал Фроик.
- И как все это связано с твоими интересами, Малдер? - спросил Лэнгли.
- Я уже сказал, что неделю назад там пропала американская археологическая экспедиция. Они нашли изделия древних мастеров, которые затем попали на черный рынок. Местные жители не любят появляться рядом с этими руинами. По их представлениям, над городом тяготеет древнее проклятие. Он был покинут тысячу лет назад, а сейчас, я слышал, поговаривают о мести Кукулькана, их бога мудрости, и его грозного стража - Пернатого Змея.
- Зная тебя, Малдер, я бы удивился, если бы ты не охотился за древним астронавтом, - сказал Лэнгли.
- Об этом я еще подумаю, - ответил тот. - С историей и культурой майя связано много всяких тайн, но я пока не готов в них разбираться. С древними астронавтами и проклятием майя... без наркобаронов, военных операций и революционного движения, о которых говорил Байере, Юкатан действительно место, где всегда что-нибудь случается.
- Итак, ты вместе с прелестной Скалли собираешься заняться расследованием? - поинтересовался Фроик.
- Вот именно. Как раз завтра мы вылетаем в Канкун.
- Хотел бы я увидеть агента Скалли со здоровым тропическим загаром, - продолжал Фроик.





4
Вилла Ксавье Салида.
Штат Кинтана-Роо, Мексика.
Вторник, 17:01
Старый полицейский джип с государственными номерами ехал по трехрядной дороге, поднимавшейся в гору. Окруженная высокими стенами крепость одного из самых могущественных наркобаронов штата Кинтана-Роо стояла в густом лесу, как цитадель.
Машина медленно продвигалась по мокрой мощенной гравием дороге. Было заметно, что автомобиль хотели подновить, для чего покрасили, но цель не была достигнута, так как на изношенный металл кузова краска легла пятнами.
На переднем сиденье развалился Фернандо Викторио Агилар, притворяясь спокойным и непринужденным, словно был уверен в успехе предстоящей сделки. Он потер чисто выбритое всего час назад лицо, наслаждаясь свежей гладкостью кожи. Резкий, но приятный запах его одеколона наполнял машину, маскируя другой, не такой благоуханный аромат того, что Карлос Баррехо, шеф полиции штата Кинтана-Роо, усердно принимал в течение рабочего дня.
Баррехо вел машину медленно, объезжая грязные лужи. Гордый своим положением, он, рисуясь, как генеральский мундир, носил опрятную полицейскую форму, разыгрывая роль искушенного и смелого воина. Однако то, что Агилар знал о Баррехо, не позволяло считать его таковым.
На заднем сиденье разместился Пепе Канделариа, худой молодой индеец, готовый делать все, что прикажет Агилар. Он охранял какой-то предмет, тщательно упакованный в коробку.
Если бы Агилар или Пепе сделали что-нибудь, за что их по государственному закону следовало бы арестовать, они нисколько не сомневались в том, что Баррехо никогда не возьмет их под стражу, потому что ему было что терять.
Машина остановилась перед внушительными, украшенными великолепной кованой решеткой воротами, перекрывавшими въезд в крепость. Баррехо опустил окно и помахал рукой вооруженному до зубов охраннику, который сразу его узнал.
Агилар с уважением посматривал на толстые стены мощной крепости Ксавье Салида. Плиты стен покрывали богатая резьба, письмена и рельефы ягуаров, пернатых змеев и жрецов в головных уборах из кованых золотых пластинок, украшенных перьями птицы кецаль. Некоторые резные панели были подлинными, вытащенными из забытых и заросших руин в джунглях. Другие были ловкими подделками, которые сбывал Агилар.
Ксавье Салида не понимал разницы. Нарко-барона, несмотря на его могущество, несложно было надуть.
- Tiene una cita, senor Barrejo?* - спросил охранник по-испански. - Вам назначена встреча?
Карлос Баррехо побагровел, густые усы встопорщились над верхней губой, и под фуражкой взмокли волосы. Шевелюра у него была жидкая, макушку украшала большая лысина, но фуражка скрывала эти детали.
- Мне нет нужды договариваться о встрече, - рявкнул он. - Эччеленца Салида сказал, что в его доме мне всегда рады.
Агилар перегнулся через водительское сиденье, желая прервать стычку, чтобы не терять времени даром.
- У нас есть еще одна старинная драгоценная вещь, о которой эччеленца Салида давно мечтает, - крикнул он в окно. - Вы знаете, как он их любит, а эта - самая ценная из всех.
Он бросил выразительный взгляд на заднее сиденье, где под упаковкой пряталось сокровище. Тощий Пепе Канделариа бережно обнимал коробку.
- Что это? - спросил охранник.
- Только для глаз эччеленца Салида. Ему очень не понравится, если охрана увидит товар до того, как он сам сможет оценить его.
Агилар надвинул поглубже широкополую шляпу из шкуры оцелота и обнадеживающе улыбнулся.
Охранник нервно потоптался, перевесил винтовку с одного плеча на другое и наконец распахнул тяжелые ворота.
Шеф полиции припарковал машину в просторном, вымощенном плитами внутреннем дворе. В конурах выли и лаяли собаки: Салида держал для устрашения полдюжины чистокровных доберманов. Вокруг фонтана под прохладными брызгами чинно прогуливались важные павлины.
Агилар повернулся к водителю и пассажиру на заднем сиденье:
- Это очень важная сделка, так что говорить буду я. Когда встретимся с Салида, я буду вести переговоры. Вещь очень редкая и необычная, мы даже не смогли установить ее точную цену.
- Только постарайся добиться как можно большего, - пробурчал Баррехо. - "Либерасьон Кинтана-Роо" нуждается в оружии, а оно стоит денег.
* У вас назначена встреча, сеньор Баррехо? (исп.)
- Ах да, твои прекрасные революционеры, - пренебрежительно откликнулся Агилар.
Он отряхнул жилет, затем поправил свою пятнистую шляпу так, чтобы длинные темные волосы, собранные сзади в хвост, спускались из-под ее полей. Потом внимательно осмотрел просторный двор виллы Салида, выстроенной из необожженного кирпича.
Тяжелое было дело - незаметно утащить у бдительных американских археологов эти вещицы из Кситаклана, но теперь все в порядке. А иностранцы больше не доставят хлопот. Эта необычная диковина была одной из последних крупных находок, вынесенных из пирамиды - "пещеры чудес", как ее называли трепещущие от суеверного страха индейцы. Агилар похитил ее незадолго до того, как сбежал от американцев в джунгли, и никому не собирался рассказывать, где добыл это сокровище.
Но сейчас его люди совершили новый набег на Кситаклан и свободно исследовали руины, где было чем поживиться. Для всех, кто столько рисковал, настало время снимать урожай.
Агилар и Баррехо вышли из машины, а Пеле вытащил коробку, неуклюже обхватив ее. Загадочный предмет, несмотря на размеры, весил удивительно мало, но у молодого индейца были короткие руки и ноги. Ни Агилар, ни Баррехо не предложили ему помочь.
Балконы на втором этаже виллы были увиты цветами, которые свешивались с перил и вползали на кирпичную кладку. На одном балкончике висел гамак, на другом стояли плетеные стуИз дверей навстречу им вышел еще один вооруженный охранник.
- Hola!* - сказал Агилар, сияя отработанной до мелочей улыбкой. - Нам нужно видеть эчче-ленца Салида.
- Боюсь, он сегодня не в лучшем настроении, - ответил охранник. - Если вы войдете, рискуете окончательно вывести его из себя.
- Он будет рад нас видеть, - снова улыбнулся Агилар. - Если хочешь улучшить его настроение, позволь нам показать ему то, что мы принесли, идет?
Страж взглянул на коробку и тотчас принял непреклонную позу, весь напрягшись от подозрительности. Но прежде чем он успел что-то возразить, Агилар быстро проговорил:
- Новая ценная штука для твоего хозяина. Еще более потрясающая, чем статуэтка пернатого змея, которую мы привозили. А ты знаешь, как она ему понравилась.
В этот момент один из павлинов поднял ужасный шум, издавая пронзительные громкие крики. Агилар оглянулся и увидел большую птицу, развернувшую веером свой переливчатый хвост. Павлин сидел на вершине каменной стелы, с вырезанными на ней иероглифами майя и устрашающими изображениями головы ягуара.
Высота многотонной стелы равнялась десяти футам**. Она уже начала слегка клониться набок, хотя работник Салида прочно укрепил ее в грунте. Десяткам рабочих пришлось попотеть не один час, чтобы в полной тайне втащить эту реликвию вверх по мощенной гравием дороге в окруженный высокими стенами двор наркоба-рона.
Павлин снова закричал, красуясь роскошным оперением. Агилару захотелось вырвать у него все перья, одно за другим.
Стражник проводил посетителей в прохладный холл, откуда они стали подниматься по большой фигурной лестнице на второй этаж. Ксавье Салида устроил там кабинет и личные покои, куда удалялся, утомившись от дел. Сияющие пылинки плясали в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь узкие окна.
В гулком помещении эхо отражало звук шагов. Дом казался тихим и сонным... пока они не достигли второго этажа. Там раздавался громкий раздраженный голос Салида. Охранник покосился на трех визитеров:
- Я предупреждал, что сеньор Салида сегодня в плохом настроении. Один из наших малогрузных самолетов разбился неподалеку отсюда. Мы потеряли пилота и много-много килограммов товара.
- Я не имею к этому никакого отношения, - сразу занял оборонительную позицию Баррехо.
Охранник поглядел на шефа полиции:
- У сеньора Салида на этот счет свои соображения.
Они приблизились к одной из самых больших комнат в апартаментах; богато изукрашенные резьбой двери красного дерева были закрыты неплотно, оставляя узкую щель. Сквозь нее доносился визгливый крик Салида:
- Гроуб! Это наверняка Питер Гроуб! Ни у кого больше не хватит смелости! - Салида умолк, словно слушал кого-то.
- Я не боюсь обострить конкуренцию, - рявкнул он в ответ. - Нужно получить в два раза больше, чтобы возместить потери, только без объяснений и угроз. Просто делай, что тебе говорят.
Он с треском бросил трубку, и наступила гнетущая тишина.
Агилар перевел дыхание, поправил шляпу и шагнул вперед. Он рассчитывал, что, взяв инициативу разговора в свои руки и рассыпаясь улыбками, сможет отвлечь наркобарона от неприятностей. 
* Привет (исп) 
** Фут - единица длины в английской системе мер, равная 0,3048 м.
Но охранник остался на месте, с винтовкой на плече, закрывая доступ в покои. Он покачал головой, предупреждая их: 
- Пока нельзя, это неблагоразумно. Минутой позже из комнаты послышалось пение. Судя по всему, исполнялась оперная ария. Голосу певца, доносившемуся из динамиков мощной стереосистемы, вторил визгливый фальцет, звучащий едва ли не резче павлиньего крика во дворе. Пели, видимо, о невыразимых человеческих страданиях на непонятном Агила-ру языке. Он знал, что Салида тоже не понимает ни слова, но мафиози любил пускать пыль в глаза, желая снискать славу знатока искусств. Почти пять невыносимых минут продолжалась эта пытка, затем пение резко оборвалось и его заменила более спокойная классическая оркестровая пьеса.
Услышав, что зазвучала другая музыка, охранник распахнул правую створку двери и жестом разрешил им войти. Агилар и Карлос Бар-рехо протиснулись в дверь плечом к плечу, хотя Агилар считал, что должен пройти первым, так как сегодня именно ему принадлежала главная роль. Сзади Пепе с трудом тащил коробку с упакованной реликвией. Ксавье Салида повернулся к ним, протягивая навстречу руки и сияя почти неподдельной радушной улыбкой. Агилар был поражен столь быстрой сменой его настроения.
- Приветствую вас, друзья мои, - воскликнул Салида.
На нем был превосходно сшитый костюм и шелковая белая рубашка, из кармана пиджака спускалась золотая часовая цепочка. Агилар поклонился и, сняв шляпу, прижал ее к груди жестом просителя.
- Мы счастливы, что вы пожелали видеть нас, эччеленца, - сказал он. - Хотим предложить вам еще одну замечательную древнюю вещь. Такой вы никогда не видели.
Салида вздрогнул:
- Фернандо Викторио Агилар, ты хочешь сказать, что каждый раз приносишь что-нибудь в мой дом?!
- А разве не так? - улыбнулся Агилар. - Разве вы обычно не покупаете то, что я приношу?
Он жестом приказал Пепе подойти поближе и поставить коробку на низкий стеклянный столик рядом с письменным столом хозяина.
Карлос Баррехо стоял неподвижно, стараясь выглядеть подтянутым в своей полицейской форме. Агилар тем временем окинул взглядом комнату. Знакомая ему коллекция картин в тяжелых позолоченных рамах; скульптурки майя на подставках, несколько образчиков искусства доколумбового периода бережно помещены в стеклянные витрины, остальные расставлены на подоконниках. Салида выставлял напоказ только те изделия, в подлинности которых был уверен. Остальные в ожидании экспертизы лежали в ящиках. В дальнем углу комнаты разместилось несколько бочонков с дорогими винами.
Агилар знал, что, несмотря на богатство и влияние, Ксавье Салида был человеком малограмотным. Будучи уже взрослым, он нанял учителя, чтобы научиться читать. Бедняга учитель старался изо всех сил, но мало преуспел и однажды, выпив слишком много текилы в местном кабачке, позволил себе безобидную шутку над безграмотностью своего ученика... Салида тут же уволил его.
Два других наставника добились немногим больше, сумев вложить в голову великовозрастного ученика лишь поверхностное представление о живописи и музыке. С тех пор Салида, по его собственному мнению, превратился в тонкого ценителя прекрасного. Он ел дорогую севрюжью икру. Пил превосходные вина. И считал, что со знанием дела коллекционирует дорогие произведения искусства.
Прекрасно зная обо всем этом, Агилар пользовался невежеством хозяина виллы, не забывая непрестанно ему льстить. Со своей стороны, Ксавье Салида предпочитал скупать у Агилара все, что бы тот ни предложил, чем сознаваться в своей неосведомленности.
Но на этот раз Агилар был уверен, что принесенная им вещь действительно совершенно особенная.
Пеле отошел от стеклянного столика, вытер вспотевшие ладони о штаны и застыл в ожидании дальнейших указаний.
Салида жестом указал на коробку:
- Ну, продолжай, Фернандо, открой ее, дай посмотреть, что ты нашел на этот раз.
Агилар нетерпеливо обернулся к Пепе и дал тому знак. Молодой индеец сорвал упаковочную бумагу и вцепился в заколоченную крышку ящика. Он с усилием дергал ее, пока гвозди не выскочили и крышка не слетела. Тогда он смахнул бумагу со стола и осторожно извлек загадочный предмет.
Наркобарон затаил дыхание и, очарованный, шагнул вперед. Агилар почувствовал, как забилось сердце: это была именно та реакция, на которую он рассчитывал.
Перед ними стоял абсолютно прозрачный куб высотой чуть больше фута. Подобно оптической призме он излучал мерцание, переливаясь всеми цветами радуги, словно его грани были усыпаны мельчайшими бриллиантами. Внутри куба виднелось множество странных и непонятных деталей, соединенных между собой искрящимися прозрачными волоконцами. Агилар считал, что находка похожа на самые сложные в мире часы, с механизмом, изготовленным из хрусталя. В прозрачных стенках были просверлены крохотные отверстия. По углам и в центре, ближе к верхней плоскости, мелькали подвижные квадратики. На поверхности куба кое-где была нанесена гравировка, напоминающая непонятные письмена майя. 
- Что это? - спросил Салида, дотронувшись до одной из граней и сразу отдернув пальцы, словно обжегшись. - Он холодный, даже в такую жару он холодный!
- Это великая загадка, эччеленца, - сказал Агилар. - Я ничего подобного не видел, несмотря на мой археологический опыт. По правде говоря, его археологический стаж был весьма невелик, но то, что с такими вещами ему не приходилось сталкиваться прежде, прозвучало совершенно искренне. Впрочем, в Кси-таклане всегда находили множество необычных вещей.
Хозяин виллы склонился над странным предметом, полуоткрыв рот: он был в восторге.
- Откуда это?
И Агилар понял, что очень выгодная сделка сладится.
- Эта древность с новых тайных раскопок в Кситаклане, с нетронутого пока участка. Мы сейчас как раз выносим оттуда самые ценные находки. Но, боюсь, очень скоро там появится новая археологическая экспедиция и заберет немало интересного. Лицо Карлоса Баррехо помрачнело.
- Они хотят украсть ценности из Кинтана-Роо, - сказал он, - и увезти в свою страну.
Агилар надеялся, что шеф полиции не очень возбужден, иначе не избежать одной из его бесконечных политических речей.
- Да, но мы постараемся "сохранить", что возможно, пока это не случилось, - улыбаясь, вставил он. - И вы, конечно, наш самый уважаемый клиент, эччеленца Салида.
Фернандо Викторио Агилар вырос на улицах Мер иды. Его мать была проституткой. Она с детства научила сына воровать, так что жили они в относительном достатке. Однако он быстро понял, что кража есть кража, не важно, что ты украл - фрукты на рынке или "мерседес-бенц". Однажды ночью, выпив бутылку меска-ля, Агилар со смехом сказал:
- Если вы хотите украсть манго, лучше украдите у туриста часы с бриллиантами, продайте их и всю жизнь ешьте манго. Кража есть кража, так почему бы не взять самое лучшее.
Тем не менее, несмотря на свое воспитание, воруя, он испытывал в душе некоторый дискомфорт. Видя горе или страх на лицах владельцев магазинов и туристов, которых обкрадывал, он порой ощущал приступы раскаяния.
Однако, к своему восторгу, он вскоре обнаружил, что кража древних ценностей - совершенно другое дело. Здесь ты воруешь у давно умерших людей, поэтому им нет до этого дела. На этом можно заработать гораздо больше денег, и риск не так велик, как если "щипать" туристов в Канкуне.
Конечно, этому суждено продолжаться до тех пор, пока сующие во все свои длинные носы американские археологи не окажутся не в том месте и не в тот час.
Решив приобрести реликвию, Ксавье Салида назвал начальную цену, которая уже была гораздо выше, чем рассчитывал получить Агилар. Карл ос Баррехо едва сдерживал себя, чтобы сразу не согласиться, но Агилар ухитрился увеличить названную наркобароном сумму процентов на пятнадцать.
К моменту, когда охранник отправился провожать посетителей к припаркованному во дворе виллы полицейскому джипу, все были довольны. Наркобарон буквально расцвел от нового приобретения, а Агилар и Баррехо остались более чем удовлетворены достигнутой ценой сделки.
Шеф полиции вывел машину из массивных ворот и стал спускаться по усыпанной гравием дороге. У подножия холма Агилар приказал Баррехо остановить машину и повернулся к юноше-индейцу:
- Ты выйдешь сейчас, Пепе. Я хочу, чтобы ты сразу вернулся в Кситаклан. Ты видел, сколько денег мы получили за одну эту штуку. Там их гораздо больше. Я никому, кроме тебя, не доверяю. Посмотри, может быть, найдешь в руинах еще что-нибудь ценное. И поспеши.
Пепе неловко выбрался через заднюю дверцу. Затем пошарил под сиденьем и вытащил старое мачете, которое постоянно носил с собой.
- Но... вы хотите, чтобы я пошел сейчас? Агилар нахмурился: 
- Ты можешь дойти туда за два дня, а если поторопишься, задень. Прогуляйся немного, но торопись. Или ты боишься? Но ты же получил свою часть, а это большие деньги.
Пепе вздохнул и утвердительно закивал: - Я сделаю, как вы велите, сеньор Агилар.
- Ты знаешь, где меня найти. - Агилар сунул руку в карман и достал пачку купюр. - Вот, это для твоей семьи. Тебе причитается гораздо больше, но не стоит таскать их с собой, когда ты один. Передай своей дорогой матушке и сестрам от меня привет. Возможно, я скоро к ним заеду.
Пеле, заикаясь, пробормотал, что сделает все как надо, и побрел в сторону от дороги, в джунгли. Агилар распустил стянутые в хвост волосы, позволив им свободно спадать на спину, и по-плотнее натянул шляпу. Он развалился на сиденье, безмерно довольный собой. Пожалуй, в качестве награды можно еще разок побриться.
- Давай в Канкун, - обратился он к Баррехо. - Потратим слегка денежки, а?
- Трать свою долю, - ухмыльнувшись, ответил Карлос.
- Именно это я и собираюсь сделать, - ответил Агилар, и они стали спускаться дальше по грязной дороге между двумя рядами толстых деревьев.
5
Музей естественной истории.
 Вашингтон, округ Колумбия 
Среда, 10:49
Каменный ягуар неподвижно смотрел на посетителей глазами из полированного зеленого нефрита. Острые кремниевые клыки торчали из пасти, алая краска на стилизованном туловище, покрытом извилистой резьбой, за прошедшие века облупилась и выцвела. Висящая рядом табличка сообщала, что эта статуя - реликтовая находка из гробницы короля майя в городе Уш-маль.
- Напоминает соседского кота, - сказал Малдер.
Группа третьеклассников в сопровождении суетливой учительницы пересекала зал сокровищ доколумбового периода, с криком играя в салочки, несмотря на все усилия их наставницы заставить детей вести себя тихо и чинно.
Манекены в ярких головных уборах из перьев появился худощавый старик в промокшей одежде и вгляделся через плечо Скалли в носатую фигурку.
- О, это Ксиутекутли, бог огня индейцев майя. Один из древнейших богов Нового Света.
Взгляд его широко расставленных поразительно голубых глаз, чем-то напоминающий совиный, выражал неподдельный интерес. Очки для чтения с узенькими стеклами болтались на цепочке, надетой на шею. Он продолжил свою неожиданную лекцию:
- Этот парень был властелином в давние времена. Празднества в его честь становились особенно значительными на пике пятидесятидвухлетнего цикла. В эту ночь майя должны были гасить огни во всем городе, и он становился темным и холодным. Затем верховный жрец зажигал новый огонь. - Брови старика поднялись вверх, тонкие губы искривились в саркастической улыбке. - Этот особый огонь разжигался на груди пленников. Жертву привязывали к алтарю, и пламя, разгораясь, пожирало ее еще бьющееся сердце. Майя верили, что эта церемония заставляет время двигаться вперед.
- Конечно, - сказала Скалли. Человек протянул руку:
- Вы, должно быть, агенты ФБР. А я - Владимир Рубикон. Извините, я немного запоздал.
Малдер пожал протянутую руку. Ответное пожатие старого археолога было сильным и крепким, словно он постоянно ворочал каменные блоки.
- Я - специальный агент Фоке Малдер, а это мой партнер Дана Скалли.
Пока Скалли пожимала руку старика, Малдер внимательно изучал его внешность. Владимир Рубикон носил бородку-эспаньолку, подчеркивающую узкий подбородок. Лицо обрамляли спутанные пряди пегих желтовато-коричневых волос. Намокнув, они выглядели так, словно их облили кофе.
- Благодарю за то, что встретились со мной. - Ученый нервничал, видимо, не зная, как подойти к волнующему его вопросу. - Если вы поможете найти мою дочь Кассандру и вернуть ее, я навсегда останусь вашим должником.
- Постараемся сделать все возможное, мистер Рубикон, - сказала Скалли.
Рубикон выглядел усталым и печальным. Как будто избегая разговора, который его страшил, он повел рукой, обводя зал:
- Днем я помогаю музею, так как мои обязанности на курсе в этом семестре не слишком обременительны. На самом деле у меня не так уж много свободного времени, но очень хочется пробудить у новых студентов интерес к археологии. Это единственное средство, которым мы, старые землекопы, можем поддержать нашу профессию.
Старик заставил себя улыбнуться, и у Малдеpa возникло ощущение, что это его привычная шутка.
- Нам нужно получить как можно больше информации о вашей дочери, доктор Рубикон, - сказал Малдер. - Можете нам рассказать, что именно она открыла в Кситаклане, что конкретно искала?
-Да, конечно. Гм, посмотрим... - Глаза Рубикона снова широко раскрылись. - Кситак-лан - это величественный город, судя по фотографиям, которые прислала Кассандра. Десятки находок доколумбового периода. Хотел бы я там побывать.
- Если это место оказалось столь важным, доктор Рубикон, почему туда направили такую маленькую экспедицию? - спросила Скалли. - Экспедиция от Университета в Сан-Диего вряд ли может быть хорошо оснащенной и щедро финансируемой.
Рубикон вздохнул:
- Агент Скалли, вы переоцениваете место, занимаемое университетами в раскрытии тайн прошлого. Вероятно, вам будет интересно узнать, что на Юкатане, в Гватемале и Гондурасе есть тысяча важных районов, до сих пор не подвергавшихся раскопкам. Эта область земли является центром культуры майя, где были построены самые величественные в Новом Свете города. Юкатан можно считать Древней Грецией, только едва исследованной. В Греции земля эксплуатировалась в течение тысячелетий, материалы давно изучены. В Центральной Америке, напротив, повсеместно царят джунгли. Непроходимые влажные леса покрывают развалины старых городов, словно попоной, скрывая их от человека. 

- Малдер кашлянул:
- Доктор Рубикон, как я понимаю, у индейцев в этих местах существуют странные легенды и поверья, связанные со старыми заброшенными городами. Я слышал о проклятиях майя и о предупреждении людям. Как вы думаете, могла ваша дочь найти что-нибудь... необычное? Что-то, что ввергло ее в беду? Вам известно о многочисленных случаях исчезновения людей на Юкатане именно в этих районах?
Скалли незаметно вздохнула и решила воздержаться от замечаний, но Малдер смотрел на профессора с напряженным интересом.
Владимир Рубикон задорно выставил вперед бородку:
- Я в курсе этих событий, и меня, естественно, тревожит, что мою Кассандру может постигнуть такая ужасная участь. Я видел много удивительного в этом мире, агент Малдер, но более склонен предположить, что Кассандра пошла на конфликт с бандой, занимающейся похищением и продажей древних изделий на черном рынке. Поскольку моя дочь и ее партия занимались раскопками в нетронутой до этого археологами местности, думаю, это должно было, словно паразитов, привлечь темных дельцов. - Он почесал бородку и взглянул на Малдера с видом победителя. - Я больше боюсь людей с оружием, чем мифов.
Неподалеку от диорамы с конкистадорами один из школьников, нажав кнопку пожарной тревоги, распахнул дверь с табличкой "Выход в случае пожара". Учительница поспешно потащила сопротивлявшегося мальчишку прочь, но сирена уже взвыла на весь музей. Остальные дети, как цыплята, испуганно столпились вокруг учительницы. Ворвался дежурный охранник.
- Иногда мне кажется, что старому археологу было бы спокойнее снова работать в поле, - сказал Владимир Рубикон, поигрывая висящими на шее очками. Он неловко улыбнулся сначала Скалли, потом Малдеру. - Итак, когда мы выезжаем? Когда прибудем в Кситаклан? Мне не терпится отыскать дочь.
- Мы? - спросила Скалли. Малдер положил руку ей на плечо:
- Я уже все выяснил, Скалли. Он прекрасно знает эту географическую местность и является экспертом в области, в которой работала его дочь. Он знает руины майя так же хорошо, как любой гид, какого только мы сможем найти.
- У меня есть средства, и я оплачу свою поездку. - Ярко-голубые глаза Рубикона выражали отчаяние. - Вы можете себе представить, что я чувствую с тех пор, как Кассандра исчезла... не зная, жива ли она и где находится?
Малдер и Скалли переглянулись. Неожиданно до Даны дошло, почему ее партнер так сочувствует старику в его поисках пропавшей дочери. Много лет назад Малдер тоже потерял очень близкого человека...
- Да, - произнес Малдер, судорожно сглотнув. - Вы можете мне не верить, но я очень хорошо понимаю, что вам приходится переживать.


























6
Международный аэропорт Майами.
Флорида
Четверг, 13:49
Владимир Рубикон любезно предложил занять место между Малдером и Скалли, несколько раз нервно повторив, что это его нисколько не обеспокоит и совсем не стеснит. Будучи весьма долговязым, он тем не менее как-то очень ловко поместился в узком кресле. Малдер подумал, что за свою долгую карьеру археологу приходилось постоянно приспосабливаться к непростым условиям работы в поле: протискиваться ползком сквозь какие-нибудь узкие щели, спать в тесных палатках, пережидать дожди под деревьями.
Когда пассажиров пригласили в самолет, Малдер, как обычно, занял место у окна, рассчитывая заметить что-нибудь интересное. Он увидел, как к их специально зафрахтованному самолету подошла большая группа пожилых людей с сединами всех возможных оттенков, в давно вышедших из моды пиджаках и жакетах. Но вопреки ожиданиям никому не доставляя беспокойства, старики безмятежно рассаживались по местам, словно собрались в церкви на службу, и при этом шумели не меньше, чем дети в школьном автобусе. Отовсюду слышалось:
"Привет! Меня зовут..."
Вспоминая о прошлых расследованиях, которые ему пришлось вести вместе с Даной, Малдер перегнулся через соседнее сиденье и обратился к ней:
- Скалли, кажется, мы еще не сталкивались со столь тревожной ситуацией: пенсионеры фрахтуют рейс на Канкун.
Он откинулся на спинку кресла, пристегнул ремень и приготовился к необычному путешествию.
Поднявшись в воздух, самолет покинул ясную солнечную Флориду, пролетел над островами Флорида-Кис, держа курс на юго-восток через Карибское море к горизонту, где за облаками скрывался Юкатан. Пользуясь случаем, Скалли закрыла глаза и задремала.
Малдер вспомнил их первое дело, когда им пришлось вылететь в Орегон, чтобы расследовать загадочную смерть школьников, которых, по мнению Малдера, похитили иностранцы. Во время полета их самолет вдруг накренился и потерял высоту. Сам Малдер сохранял невозмутимость и спокойствие, а вот Скалли нервно вцепилась в ручки кресла.
Зажатый между ними, Владимир Рубикон надел очки и достал блокнот. Он вписывал в него неразборчивым почерком названия мест-ностей и имена людей, которых помнил по прежним экспедициям.
- Я довольно давно работал в Центральной Америке, но как раз с изучения культуры майя и началась моя карьера, - сказал он. - Может, мои старые связи помогут нам добраться до Кситаклана. Дело в том, что его нет ни на одной карте.
- Расскажите о вашей прежней работе, доктор Рубикон, - попросила Скалли. - Может, я тоже что-нибудь слышала о ней? Хотя, боюсь, мое знакомство с археологией не так глубоко, как хотелось бы.
Старый археолог улыбнулся и потеребил бородку.
- Ваши слова звучат музыкой' для стариковских ушей, дорогая Скалли! Мои первые исследовательские интересы касались юго-востока Америки, точнее, четырехугольника, очерченного северной Аризоной, Нью-Мехико, южной Ютой и Колорадо. Жилища индейцев племени пуэбло, которые там находили, свидетельствовали о крайне интересной культуре, которая до сих пор не изучена.
Очки съехали у него с носа, и он вернул их на место.
- Подобно майя, индейцы анасази и другие обитатели скал на юго-востоке создали пышно процветающую культуру, но по необъяснимым причинам она пришла в упадок, и на месте преуспевающей цивилизации остались только призрачные скальные города пуэбло. Другие племена - синагуа, хохокам, моголлоны - вели оживленную торговлю и оставили после себя руины, которые можно увидеть во многих национальных заповедниках, особенно Меса Верде и Каньон де Челли - эти остатки селений могут рассказать о многом.
Я заработал себе славу, если можно так выразиться, во время раскопок и реконструкции индейских поселений в северной Аризоне, в районе Випатли и Кратера Сансет. Большинство туристов, едущих в эту часть страны, слышали только о Гранд-Каньоне и безразличны к другим историческим достопримечательностям, что неплохо для нас, археологов, так как у туристов обычно "липкие" руки, к которым липнут древние фрагменты и изделия.
Я был просто очарован Кратером Сансет, большим вулканом неподалеку от Флагстаффа. Этот вулкан начал извергаться зимой тысяча шестьдесят четвертого года и скорее всего стер с лица земли цивилизацию анасази, подобно Помпее. Эта культура никогда полностью не восстановилась, и когда страшная многолетняя засуха столетием позже уничтожила их урожай... словом, природа сделала свое дело. Если мне не изменяет память, кажется, это место целиком превращено в национальный заповедник, потому что какой-то голливудский продюсер хотел наполнить кратер динамитом и имитировать извержение вулкана для съемок.
Скалли опустила откидной столик, заметив бортпроводницу с картой напитков.
- Исконные американские племена после извержения вулкана были рассеяны по юго-востоку более девятисот лет назад, но, с другой стороны, он сыграл и положительную роль, засыпав вулканическим пеплом окрестности и сделав их более плодородными для сельского хозяйства, по крайней мере пока не наступала засуха.
Как только разрешили отстегнуть ремни, произошло то, чего Малдер и опасался: энергичные туристы повскакали с мест и начали пересаживаться, громко разговаривать, мелькать туда-сюда по проходу между креслами и образовали очередь в крошечный туалет.
К его ужасу, их предводительница, довольно неприятная особа, придумала не что иное, как петь хором любимые песни, и они запели, причем все на удивление хорошо знали слова "Скачек в Кейптауне" и "Лунной реки".
Владимиру Рубикону приходилось перекрикивать нестройный хор:
- Кассандра еще ребенком сопровождала меня в моих последних экспедициях. Ее мать оставила нас, когда дочке было десять лет, она не захотела жить с ненормальным, который все время роется в грязной земле в забытых Богом уголках мира, возясь с косточками и склеивая разбитое. Но Кассандра оказалась такой же одержимой, как и я, она с радостью поехала со мной. Думаю, эти первые поездки и вызвали ее желание пойти по моим стопам.
Рубикон судорожно вздохнул и снял очки.
- Я буду чувствовать себя виноватым, если с ней случилась беда. Она занималась преимущественно цивилизациями Центральной Америки, следуя к югу за ацтеками, ольмеками и тольте-ками, так как они сходились в Мексике, чья культура приняла все лучшее, что было в других. Я никогда не знал, занимается ли Кассандра всем этим только из любви к делу, или стремится поразить меня и заставить гордиться ее успехами... или она просто хочет перещеголять своего старого отца. Не знаю... Надеюсь, у меня будет возможность это узнать.
Малдер мрачно нахмурился, но промолчал-.
Почти час туристы продолжали представление, которое Малдер с раздражением назвал играми старых обезьян.
Старик в шапочке для гольфа занял место помощника пилота и завладел телефоном, которым пользуются летчики для переговоров друг с другом.
- Добро пожаловать в "Вива Сансет-тур"! - закричал он, оскалив зубы в широкой улыбке и коснувшись шапочки рукой. - С вами ваш веселый друг Роланд, а почему мы еще не смеемся?
Старики разразились громким смехом на весь салон. Одни выкрикивали приветственные возгласы, другие пронзительно мяукали.
- Смотри на это как на второе детство, - пробормотала Скалли.
Малдер только покачал головой.
Веселый затейник Роланд объявил, что экипаж самолета любезно разрешил им воспользоваться внутренней связью, чтобы в оставшийся час полета они смогли сыграть несколько раундов в бинго*.
Малдер поежился. Стараясь выглядеть веселыми, задерганные бортпроводницы прошли между кресел, раздавая толстые карандаши и карточки с напечатанными на них числами.
Удалой Роланд, казалось, был прирожденным организатором развлечений подобного рода. Спустя некоторое время шумная перекличка закончилась, и в салоне установилась относительная тишина, нарушаемая приглушенным жужжанием голосов пенсионеров, погруженных в игру, пока вдруг седовласая толстуха не завопила, словно второклассница, размахивая своей карточкой:
- Бинго! Бинго!
Малдер уставился в окно, откуда были видны только голубой океан и клочья белых облаков.
Кажется, мы неподалеку от Бермудского треугольника, - тихо проговорил он, искоса взглянув на Скалли, и улыбнулся, дав понять, что шутит. Если бы Скалли сидела рядом, ему бы не избежать хорошенького тычка под ребра.
Владимир Рубикон прикончил пакетик соленых сухариков, выданный бортпроводницей, допил кофе из бумажного стаканчика и кашлянул, привлекая внимание Малдера.
- Агент Малдер, - сказал он; голос его был еле слышен сквозь гвалт веселящихся старичков. - Вы, кажется, сами страдаете от неутешного горя. Вы потеряли кого-то, кого любили больше всех? Вас еще гнетет эта боль...
Малдер хотел отшутиться, но понял, что не сможет, и серьезно посмотрел в голубые глаза Рубикона:
- Да, я потерял одного человека.
Он не стал продолжать. Рубикон положил сильную широкую ладонь ему на плечо. К чести профессора, он не стал дальше бередить рану Малдера.
Малдеру не хотелось вспоминать об ослепительной вспышке, о том, как его сестра взмыла в воздух и ее стало словно ветром относить от окна, как он увидел тонкий веретенообразный силуэт неземного
* Бинго - азартная игра, напоминающая лото.
существа, манившего его из светящегося дверного проема...
Когда-то Малдер сам похоронил эти воспоминания в глубине своего сознания и теперь мог восстановить их только под воздействием регрессивного гипноза. Скалли считала, что эти события уже должны были стереться из его памяти и занятия гипнозом только усиливают образы, в которые он хотел верить.
Но Малдер должен был доверять своей памяти. Он страстно верил, что Саманта не умерла и когда-нибудь он найдет ее.
- Неизвестно, что хуже, - произнес Рубикон, прервав его печальные воспоминания. - Бесконечно ждать и ждать, ничего не зная, не имея никакой определенности!
Сзади еще кто-то воскликнул: "Бинго!" - и бойкий Роланд занялся дотошным подсчетом номеров. Наверное, победитель получал бесплатный тропический напиток на курорте в Канкуне.
Малдеру ужасно хотелось, чтобы в аэропорту всю группу сразу же забрал автобус и увез в отель, подальше от того, где для него, Скалли и Рубикона заказаны номера.
Наконец самолет начал плавный спуск, и Малдер увидел вдалеке береговую линию полуострова Юкатан, который изломом вдавался в лазурные воды Карибского моря.
- По крайней мере вы можете сделать хоть что-нибудь для розыска дочери, - обратился он к Рубикону. - У вас есть с чего начинать.
Рубикон кивнул и засунул в карман свой блокнот.
- Интересно снова путешествовать - побывать везде и всюду, я имею в виду, - сказал он. - С тех пор как я в последний раз ездил на раскопки, прошло много времени. Я думал, дни моего восхищения Индианой Джонсом давно миновали. - Он грустно покачал головой. - Я слишком много времени потратил на преподавание, на лекции о находках, которые кто-то другой отыскивал и приносил в музеи. Я превратился просто в старый тюфяк, который жил своей прошлой славой и бесцельно проводил жизнь, - с язвительной насмешкой над собой произнес он.
Скалли повернулась к нему:
- Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти вашу дочь, доктор Рубикон. Мы узнаем правду.


























7
Джунгли Юкотана в районе Кситаклана. 
Четверг, вечер
Ночные джунгли, в дебрях которых раздавались тысячи разных звуков и мелькали тысячи таинственных теней, таили неясную угрозу. Большой серебряный серп луны лил свой жидкий свет, едва проникая в гущу сплетенных ветвей. Пепе Канделария казалось, что его занесло в другую вселенную.
Он остановился поправить ношу. Звезды над головой были прекрасно видны, но утоптанная трава едва различима под ногами. Впрочем, он и без тропы хорошо знал дорогу в Кситаклан, унаследовав от предков-индейцев врожденное чувство ориентации.
Колючий кустарник цеплялся шипами за штаны и рукава, задерживая Пепе, словно отчаявшиеся получить милостыню нищие. Он срубал его отцовским мачете и двигался дальше.
Парня переполняло чувство гордости за доверие, которое оказывал ему его друг и хозяин Фернандо Викторио Агилар. Пепе был самым доверенным гидом и помощником Фернандо. Правда, такое исключительное доверие зачастую означало лишь, что Пепе приходилось выполнять опасные задания, не рассчитывая на такую роскошь, как помощь. Порой ему казалось, что такую работу трудно сделать одному, что Фернандо перехитрил его, заставляя идти в одиночку так далеко, но Пепе не мог отказаться Фернандо очень хорошо ему платил.
Когда умер отец Пепе, у него на руках остались старуха мать и четыре сестры. На смертном одре, измученный жаром, который жег его, как раскаленная лава, отец взял с сына слово, что тот будет заботиться о семье.
И теперь мать и сестры требовали от него исполнения клятвы...
Он поднырнул под низко растущие корявые ветви. С задетой им ветки на плечо ему упало какое-то маленькое существо с большим количеством крохотных ножек. Пепе брезгливо, не разглядывая, смахнул его с себя. В джунглях насекомые часто оказываются ядовитыми или по меньшей мере очень больно кусаются.
Луна продолжала подниматься, но ее свет затеняли быстро летящие по небу большие облака. Если он будет идти быстро и ему повезет, то сможет возвратиться домой еще до рассвета.
Пепе, ведомый инстинктом, шел сквозь лес
по старым, не нанесенным ни на одну карту тропинкам, которыми издавна пользовались потомки майя и тольтеков, создавших в этих краях могущественную империю, которую потом отняли испанцы.
К несчастью, хоженые тропы вели в обход священных окрестностей Кситаклана, и Пепе приходилось прорубать себе дорогу. Он решил остановиться, чтобы заточить притупившееся острие мачете
Его отец умер от заражения крови после укуса огненно-красного скорпиона. Патер Рональд из миссии объяснил его смерть волей Божией, а заплаканная мать заявила, что это проклятие Тлацолтеотль, богини запретной любви, знак того, что муж не был ей верен.
Из-за этого мать Пепе отказалась остаться в комнате с умершим отцом и потом потребовала, чтобы его похоронили под грязным полом в их доме, как того требовал обычай. После этого семье не оставалось иного выхода, как покинуть прежнее жилище, и Пепе пришлось доставать деньги на новый дом.
Постройка нового жилья была первой финансовой ношей, которую он взвалил на себя. Теперь семья требовала, чтобы он полностью взял на себя все заботы о домочадцах во искупление позора отца и во исполнение обещания, данного при гробе умершего.
И он делал то, что был должен, но это доставалось нелегко.
Деньги, которые он получал от Фернандо Викторио Агилара, давали им пищу, их хватало на ремонт дома и даже на покупку попугая для маленькой сестренки Кармен. Она обожала птицу и научила ее произносить имя брата, что приводило того в восторг, за исключением тех случаев, когда попугай вдруг посреди ночи начинал выкрикивать: "Пепе! Пепе!"
Сухие листья пальмы зашуршали над головой индейца, как трещотка гремучей змеи. Сейчас, когда он сражался с висячими лианами, ему страстно хотелось услышать крик попугая, сонное дыхание спящей сестры и густой храп матери. Но он должен прийти в Кситаклан первым, чтобы доставить удовольствие своему другу Фернандо.
Он очень хорошо понял задание. Раз эчче-ленца Ксавье Салида интересуется и хочет покупать эти древние диковинки, Фернандо должен получить много находок из руин, и ему нужна помощь Пепе, чтобы иметь преимущество во времени перед другими искателями сокровищ.
Древний город опустел, американские археологи уже ушли. Он был особенно рад тому, что иностранцы не стали дольше оставаться в руинах. Фернандо не мог позволить пришлым чужеземцам унести его сокровища, тогда как Пепе просто не хотел, чтобы они трогали ценные предметы, заносили их в каталог, анализируя как любопытные остатки древней цивилизации.
По крайней мере клиенты Фернандо платят за сокровища ту цену, которую они стоят
Без помощи Фернандо семья Пепе, конечно, голодала бы. Его сестры вынуждены были бы работать проститутками на улицах Мериды, даже маленькая Кармен. Он сам стал бы рабом на марихуановых плантациях Ксавье Салида, или Питера Гроуба, или еще какого-нибудь наркобарона
Поиски ценных вещиц майя в давно покинутых руинах оказались почетным и выгодным делом.
Мать Пепе обожала Фернандо, заискивала перед ним, хвалила запах его одеколона и шляпу из шкуры оцелота. Она не раз повторяла, что помощь Фернандо пришла к ее сыну как дар богов, или Бога, в зависимости от того, думала ли она в этот момент о старых верованиях или о католической религии. Пепе не выражал неудовольствия - он должен ценить такую удачу, кто бы ни послал ее.
Когда по воскресеньям они собирались всей деревней в церкви на мессу, Пепе бывало интересно слушать причудливые рассказы патера Рональда из Библии, но библейские предания казались ему не совместимыми с жизнью, которую они вели здесь, в джунглях. Поющие ангелы и святые в белых одеждах могут казаться прекрасными богатым людям, посещающим церкви с кондиционерами, но в первобытном мире непроходимых джунглей более древние, более примитивные верования внушают больше доверия.
Особенно в такой момент, как сейчас.
Наверху обломился большой сук и с громким шумом упал на землю. Листья, вздрагивая, шелестели наверху, словно кто-то пробирался по верхушкам деревьев... змея, обезьяна, ягуар?
Пепе пересек узкий ручей, помня его место на мысленной карте местности, точно зная, где он находится и сколько осталось до цели. Кси-таклан лежал прямо впереди.
В густых ароматных зарослях гибискуса на берегу ручья что-то зашуршало и тяжело плюхнулось в воду. Он узнал блеснувшие в темноте глаза рептилии, обтекаемую форму тела ночного охотника-каймана - крупного и голодного, судя по высоким волнам, которые стрелами расступились перед ним. Пепе торопливо выбрался из тины и вскарабкался на берег, скрывшись в кустарнике подальше от кровожадного хищника.
Однако наверху он с тревогой услышал, как, с треском ломая ветви, в непроглядной тьме над землей пробиралось еще более крупное животное. Пепе замер, надеясь, что это не большая кошка, которая неожиданно спрыгнет на него и будет рвать на части мощными кривыми клыками. Пока он так стоял, настороженно вглядываясь в темноту, мимо него с визгливыми криками вдруг промчалась, цепляясь за лианы, стая разбуженных кем-то обезьян. Его сотрясала мелкая дрожь. Старая религия почитала ягуара, но ему совсем не улыбалась встреча с одним из них в ночных джунглях.
На протяжении веков католические священники делали все, чтобы вытравить из сознания коренного населения старую религию и связанные с нею обряды. Если патер Рональд обнаруживал на земле пятна крови, пролитой во время ритуального жертвоприношения, или нанесенные индейцами самим себе увечья острым лезвием ножа из обсидиана, как того требовали некоторые обряды, - будь то раны на теле или отрубленные пальцы рук или ног, - он разражался гневными укорами, угрожая грешникам адским пламенем и вечным проклятием.
Смиренно выслушивая его упреки, крестьяне робко умоляли простить их, исполняли наложенную на них епитимью... но не изменяли обычаям предков.
Пепе очень хорошо помнил, как однажды, когда его отец лежал при смерти, мать выбралась наружу из их низкой хижины. Она засунула в рот колючки растущих рядом растений, а потом далеко высунула язык, с которого стекала на землю яркая свежая кровь, как источник живой силы, которую мать жертвовала богам ради выздоровления мужа.
Однако жертва не подействовала. Пепе думал: может, старые боги требовали больше крови, чем мать отдала.
В прошедшие золотые времена боги майя упивались кровью растерзанных у стен великих священных храмов пленников или сердцами, вырезанными у добровольных жертв.
И от всей этой славы остались только старые развалины и поделки, сделанные умельцами тех далеких времен. Может, в конце концов боги устали от крови...
Еще целый час Пепе пробирался по ночным джунглям и наконец оказался в Кситаклане.
Раздвинув широкие гладкие листья бананового дерева, он разглядывал залитые ярким лунным светом развалины храмов, остатки стен со скульптурными изображениями крючконосого бога дождя Чака, с бесчисленно повторяющимся мотивом Пернатого Змея, порою совсем скрытого мхом, высокую пирамиду Кукулькана, чьи резкие контуры были смягчены буйно разросшимся растительным покровом.
Здесь недавно работали археологи. По их указанию были срублены самые толстые деревья, мешавшие очистить землю от густого кустарника и векового слоя перепревших трав и листьев. После них на земле остались пни и свежие раны рвов.
Партия покинула эти места всего несколько дней назад, но джунгли уже стали вновь завоевывать свою территорию.
На центральной площади Кситаклана высилась ступенчатая пирамида. Большая часть ступеней, сложенных из громадных известняковых блоков, была разрушена непобедимой силой оплетавших их корней и лиан. Но на самом верху пирамиды оставался нетронутым храм Кукулькана, бога мудрости, с охранявшими его скульптурами пернатых змеев.
Пепе должен был проникнуть в пирамиду, обшарить все узкие ходы и найти новые ниши со спрятанными в них нефритовыми изделиями, уцелевшими вазами и другой посудой, с расписными изразцами. Фернандо Агилар сочинит фантастические небылицы о найденных Пепе вещах, чтобы повысить их цену. Покупатели почти никогда не отказывались от приобретения сокровищ, за которые Пепе получал свою долю вознаграждения.
Он начал осторожно продвигаться к освещенной луной площади и вдруг замер, заметив какие-то смутные тени, неслышно скользившие вниз по ступеням пирамиды. Он продолжал стоять в испуге, тогда как тени продолжали двигаться... к нему.
В кронах деревьев снова возник громкий шорох. Закачались высокие перистые листья папоротника, словно какое-то крупное животное пробиралось в густом кустарнике.
Настороженно сузившиеся глаза Пепе бегали по сторонам. Стерев со лба ледяной пот, он достал сверкнувшее изогнутым лезвием отцовское мачете, готовый отразить атаку ягуара или дикого кабана. Все его чувства были настороже, он едва переводил дыхание и еще на шаг удалился от деревьев, оглядываясь в опаске, чтобы какой-нибудь хищник не прыгнул на него сверху.
Луна спряталась за набежавшее облако, лишая Пепе своего слабого, но ободряющего света. Индеец замер, прислушиваясь, и джунгли словно ожили, наполнились шумом передвигающихся в них существ. В сгустившейся тьме он разглядел на гранях пирамиды Кукулькана слабые отблески, словно она была окутана влажным светящимся дыханием древних погребений.
Прерывисто дыша, Пепе отошел подальше от свешивающихся ветвей каучукового дерева, соображая, где бы найти укрытие. Поблизости не было ни одной деревни, значит, на помощь рассчитывать нечего. Может, спрятаться внутри пирамиды или другого храма? Или на засыпанном обломками камней поле для игры в мяч, где атлеты майя устраивали свои жестокие соревнования для жаждущих веселья толп народа? Пепе не мог решить, куда ему направиться.
При дневном свете невысокие джунгли были для него достаточно безопасным местом, но не сейчас, не ночью, уж он-то знал.
Тут он увидел два длинных гибких тела, пробирающихся по грудам каменных развалин одного из храмов. Скользящее плавное движение существ перемежалось грациозными рывками, и Пепе понял: это их тени он видел на ступенчатой пирамиде. Они совсем не походили
на угрожающе медлительного каймана, которого он встретил у ручья.
На краю поля стояла украшенная резьбой стела, на каменных гранях которой майя высекали календарь, заносили свидетельства своих побед. От стелы отделилась третья огромная гибкая тень и стала приближаться к нему.
Пепе взмахнул мачете, надеясь, что угроза отпугнет тварей. Напротив, они заскользили к нему еще быстрее.
Высокие легкие облака уплыли прочь, и лунный свет вновь выхватил площадь из мрака. Сердце Пепе бешено колотилось, и он начал, заикаясь, бормотать молитву на древнем языке, на котором разговаривали его отец и мать. Он увидел перед собой оживших чудовищ из мифов, которые слышал, когда был мальчиком.
Пернатые змеи приближались к нему со скоростью плывущего к жертве крокодила, но превосходя энергией и смышленостью других известных ему хищных животных. Они уверенно окружали его с трех сторон.
- Кукулькан! - завопил он в отчаянии. - Кукулькан, защити меня!
Змеи зашипели, словно вода, попавшая на огонь, и выставили длинные зубы, острые, как жертвенные ножи.
С неожиданной ясностью Пепе вдруг понял, что нужно делать.
В благоговейном страхе, превосходящем его ужас, он полоснул по руке лезвием мачете, чувствуя потоки хлынувшей горячей крови, но не испытывая боли, которой ожидал. Он расширял рану, предлагая им свою кровь как жертвоприношение, надеясь ублажить милосердного Ку-кулькана своим знанием древних обычаев старой религии.
Но вместо того чтобы удовлетворить их, потоки теплой свежей крови привели чудищ в бешенство. Пернатые змеи нависли над ним, оглушая свистящим шипением.
Пепе успел подумать о том, что сегодня боги получат свою жертву. Его мачете упало на землю. Пернатые змеи напали на юношу.




8
Канкун. 
Мексика. 
Четверг, 16:31
С некоторым удивлением Скалли заметила, что Малдер облегченно вздохнул, когда туристы-пенсионеры покинули самолет и направились к таможенному посту аэропорта в Канкуне. Там прибывших ожидали таможенники в форме, которые взяли их туристические карточки и проставили штампы в паспортах, после чего старики были допущены к площадке выдачи багажа.
Человек за стойкой поставил штамп в паспорте Малдера и протянул ему.
- Если я когда-нибудь начну носить шерстяные кальсоны, обещайте, что остановите меня прежде, чем я куплю билет на корабль любви, - попытался пошутить Рубикон. - Я не собираюсь уходить в отставку.
На туристов накинулась толпа рекламных агентов, назойливо тыча каждому проспекты своих гостиниц и предлагая немедленно доставить багаж. Пожилые туристы, получив вещи, вышли на улицу и расселись в ожидавшем их роскошном автобусе, словно цыплята, которых загнали в клетку. Молодой человек, явно не из служащих аэропорта, помогал им с чемоданами, видимо, рассчитывая получить чаевые.
Скалли и ее спутники прошли иммиграционный контроль и таможню без осложнений, получили багаж и вышли на улицу нанять такси. Хотя ни Скалли, ни Малдер не говорили по-испански, вокруг сразу собралась толпа водителей. Из нее выступили три мексиканца и, тепло улыбаясь, предложили свою помощь. Рубикон был рад оказаться полезным членом экспедиции и использовал свои лингвистические способности, чтобы объяснить направление и поменять деньги.
Они ехали к отелю "Карибский берег" в маленьком пикапе вместе с молодоженами, которые были полностью поглощены друг другом. Водитель включил музыку и в такт металлическим звукам диско подпевал и барабанил пальцами то по рулю, то по приборному щитку.
Малдер сидел рядом со Скалли, просматривая красочные брошюры различных туров, на-ьязанные ему в аэропорту.
- Слушай, Скалли, - сказал он. - "Добро пожаловать в Канкун, где замечательное бирюзовое Карибское море ласкает шелковые песча
ные пляжи". В водах моря "вы найдете романтические коралловые рифы и удивительные затонувшие испанские галеоны". У того, кто стряпает эти описания, достаточно богатое воображение.
- Звучит привлекательно, - ответила она, глядя в окно машины на залитую ярким солнцем пышную растительность. - Во всяком случае, это лучше, чем исследовательская станция в Арктике или ферма по выращиванию цыплят в Арканзасе.
Малдер продолжал просматривать проспекты, включая карту гостиничной зоны - узкой полоски земли между Карибским морем и лагуной Ничупт. Броские заголовки заманивали: "Почти каждый номер имеет вид на океан!"
Рубикон сидел, положив вещи на костлявые колени. Он или слушал музыку, или полностью погрузился в невеселые размышления. В голубых глазах сверкнули слезы. Сердце Скалли сжалось от сочувствия.
Водитель засигналил и пробормотал какое-то испанское ругательство, когда ему удалось избежать столкновения с моторизованной двухместной коляской, имитирующей старомодный экипаж и занимающей слишком много места на шоссе, ведущем на гостиничную зону. Американец - водитель коляски рассмеялся и в ответ оглушительно прогудел картонным рожком. Шофер пикапа в присутствии пассажиров заставил себя улыбнуться и помахать рукой, хотя втихомолку снова ругнулся.
Молодая пара на заднем сиденье продолжала щебетать и обмениваться поцелуями.
Рубикон надел очки для чтения с узенькими стеклами и повернулся к Малдеру:
- Один из отелей хвастает: здесь оборудовали поле для гольфа так, что девятая лунка находится рядом с руинами небольшого храма майя. - В его удивленных глазах сквозило выражение тревоги и уныния. - Печально, что им разрешили это сделать, - сказал он. - Они эксплуатируют свою историю и культуру, унижая ее. Чего стоит только экстравагантное сооружение в голливудском стиле в Чичен-Ице. Они истратили кучу денег на "захватывающее шоу в храме" с огнями и музыкой, разноцветными прожекторами, освещающими пирамиду каждый вечер, модными "народными" плясками, которые исполняют профессиональные актеры, наряженные в шапочки с пластиковыми перьями и безвкусные, кричащие костюмы. Бой барабанов они передают по стереосистеме.
Презрительные нотки в голосе археолога удивили Скалли. Рубикон безнадежно вздохнул:
- Испанские конкистадоры были виновниками первого разрушающего вторжения на Юкатан, следом пришли туристы. - Он криво улыбнулся. - Во всяком случае, хоть какая-то часть доходов от туризма идет на финансирование восстановительных работ в археологических зонах вроде Кситаклана.
Их отель современной постройки якобы в стиле ацтеков, с сияющими окнами, площадками для солнечных ванн под зонтами из пальмовых листьев, находился совсем рядом с пляжем. Набегающие одна за другой волны были действительно голубого цвета, а песок - мельчайший и белый, как обещали проспекты.
Коридорный занялся их вещами, а Малдер и Скалли подошли к стойке администратора, чтобы зарегистрироваться.
Рубикон нетерпеливо листал исписанный в самолете блокнот, горя желанием сделать несколько звонков по телефону и найти гида для экспедиции в джунгли. Он не хотел терять ни минуты в поисках своей дочери. Старый археолог блуждающим взглядом окинул вестибюль отеля, украшенный гипсовыми статуями ягуаров и поддельными барельефами со стилизованными иероглифами майя.
- Приветствую вас в "Карибском береге"! - Клерк выдал им ключи и бойко начал заученную речь о вечерних развлечениях: - Сеньорита, вы не можете упустить шанс посетить замечательно интересный круиз на теплоходе, где будет подан великолепный ужин.
Скалли вежливо покачала головой:
- Нет, благодарю вас. Мы здесь по делу, а не для отдыха.
- Но ведь нужно и отдыхать, - воскликнул клерк. - У нас прекрасный набор развлечений: охота на омаров или диско-плавание, даже приключения с настоящими карибскими пиратами.
- Благодарю вас, но мне все же придется отказаться. - Скалли взяла ключи и повернулась, чтобы уйти.
- Сеньор, но вы, конечно, не откажетесь посетить сегодня наш знаменитый лимбо, вечер с привидениями! - выкрикнул клерк им вслед.
Малдер взял Скалли под руку и прошептал:
- Это их лимбо похлеще занятий по физпод-готовке у нас в Бюро.
Скалли обернулась и посмотрела на старого археолога:
- Давай отложим каникулы, пока не найдем Кассандру Рубикон.
Умывшись и переодевшись, Скалли и Малдер встретились в одном из ресторанов отеля. Им показали столик, украшенный сильно пахнущими тропическими цветами, за который они и уселись. Малдер взглянул на часы, ожидая, что Рубикон присоединится к ним с минуты на минуту.
Малдер был в удобной рубашке из хлопка и широких легких брюках вместо привычного костюма с галстуком. Скалли, заметив изменения, слегка улыбнулась, приподняв брови:
- Вижу, ты уже освоил небрежный мексиканский стиль.
- Это Карибы, - ответил он. - Мне бы не хотелось, чтобы нас раскрыли, поэтому мы должны выглядеть туристами, а не агентами ФБР.
Появился официант со стаканами местного лимонного напитка "Маргарита" и тарелочками с соленым печеньем в форме колечек.
Скалли углубилась в изучение списка дразнящих местных блюд: свежие омары, морской окунь в лимонном соусе, цыпленок с пряным шоколадным соусом моле. Малдер попробовал напиток, одобрительно улыбнулся и сделал еще глоток.
- Вы полюбите эти старые добрые напитки майя! - воскликнул он. Скалли отложила меню.
- Я звонила в консульство, чтобы там отметили наш приезд. Бюро сделало все необходимые запросы и известило власти, чтобы они усилили поиски, но, видимо, этого недостаточно. Так что следующий шаг за нами.
- Как только мы будем знать, какой шаг нужно сделать, - сказал Малдер. - Думаю, мы должны нанять машину и двигаться туда, где исчезла партия. Может, мы найдем гида, который проведет нас по джунглям.
Рубикон еще не появился, а официант уже подошел к ним принять заказ. После легкой закуски в самолете Малдер успел проголодаться.
Он выбрал цыпленка, запеченного с бананами, и местный суп с лимоном и перцем чили. Скал-ли заказала маринованную рыбу под соусом из семян аннато, запеченную в банановых листьях, - фирменное блюдо Юкатана.
- Я просмотрела данные, которые мы имеем на остальных членов археологической партии и на других пропавших без вести американцев, - сказала она, вынимая из портфеля папку. - Никогда не знаешь, где найдешь подсказку.
Она раскрыла папку, извлекла несколько досье с фотографиями студентов университета в Сан-Диего и взяла первый лист.
- Вместе с Кассандрой Рубикон инициатором экспедиции был еще один археолог. Келли Роуэн, двадцати шести лет, рост шесть футов два дюйма, атлетического сложения, студент с прекрасной репутацией, специалист по искусству доколумбового периода. Следуя совету своего научного руководителя, он почти закончил работу, в которой прослеживает связь между основными мотивами легенд майя, ольтеков, толь-теков и ацтеков в мифологии народов Центральной Америки.
Она передала лист Малдеру, и тот принялся просматривать его.
- Джон Форбин, самый молодой среди них, двадцать три года, первый год в аспирантуре. Видимо, собирался стать архитектором и строительным инженером. Поэтому его особенно интересовали примитивные методы сооружения
крупномасштабных зданий, таких как пирамиды в Центральной Америке. Возможно, Кассандра Рубикон пригласила его, чтобы он попытался разработать метод реконструкции разрушенных строений. - Она передала Малдеру и этот лист.
- Следующий - Кристофер Порт. По всем оценкам хорошо известный... эпиграфист. Тебе знаком этот термин?
- Только то, что я недавно прочитал, - ответил Малдер. - Это тот, кто специализируется на расшифровке кодов и клинописи. Большая часть письменности майя до сих пор не изучена.
- Значит, они взяли Кристофера, чтобы он переводил иероглифы, которые удастся обнаружить, - сказала Скалли и взяла последний лист. - И наконец, Кейтлин Баррон, их летописец и фотограф, страстная художница. Здесь сказано, что мисс Баррон организовала несколько небольших выставок своих акварелей в одной из студенческих художественных галерей в Сан-Диего.
Она протянула Малдеру фотографии, и он просмотрел их по очереди. Затем, еще раз посмотрев на часы, оглядел зал. Как раз в эту минуту в дверях появился Рубикон, свежевыбритый, в вечернем костюме. Большинство посетителей ресторана были в шортах, сандалиях и ярких рубашках. Малдер поднял руку, чтобы привлечь его внимание, и старый археолог устало подошел к ним.
Официант подобострастно согнулся около Рубикона, когда тот занял свободное место. Старик не заметил бокал с "Маргаритой", который официант поставил справа от тарелки
- Неудача, - произнес Рубикон - Я позвонил по всем имеющимся у меня телефонам Конечно, некоторые мои знакомые оказались там, где больше не требуется телефонная связь, других сейчас нет в Канкуне и Мериде. Один ушел на пенсию. Я начал его уговаривать, чтобы он в последний раз съездил со мной в экспедицию, а потом понял, что бедняга прикован к инвалидной коляске. Еще один из моих старых друзей, человек, который спас мне жизнь в экспедиции тысяча девятьсот восемьдеят первого года, убит в какой-то перестрелке, имеющей отношение к наркотикам. Я невольно заставил его жену расплакаться, когда попросил его к телефону. - Рубикон смущенно закашлялся. - Так же не повезло с тремя остальными
- Ну что ж, - сказал Малдер - Нам придется рассчитывать на собственную изобретательность, чтобы найти кого-нибудь, кто поведет нас к месту Это нелегкая штука - достигнуть нужной точки
Рубикон откинулся на спинку стула и отложил меню в сторону.
- Есть еще одна возможность, - сказал он. - В последней открытке, которую я получил от Кассандры, она упоминала человека, который им помогал Он из местных, его зовут
Фернандо Викторио Агилар. Я нашел человека с таким именем в телефонной книге, но не застал его. Тогда я оставил для него сообщение, что мы хотели бы пригласить его в качестве проводника в джунгли. Человек, который ответил по телефону, считает, что Агилар может согласиться. Если это так, думаю, мы можем связаться с ним или сегодня вечером или завтра утром. - Он потер руки, словно массировал суставы. - Сижу вот в ресторане среди беззаботных туристов и такую чувствую беспомощность, такую вину из-за того, что даже не знаю, что приходится сейчас переносить Кассандре.
Принесли заказанные Малдером и Скалли блюда, и грустный разговор прервался. Рубикон наскоро сделал заказ, не заглядывая в меню, и отослал официанта.
Глядя на безнадежно поникшего старика, Малдер вспомнил, как исчезла Саманта. Хотя он безжалостно подшучивал над ней - так любой брат поддразнивает сестру, - но тосковал без нее и отчаянно пытался придумать способ, как ее найти. Малдер считал себя виновным в ее исчезновении, потому что в ту ночь был с ней. Если бы он что-то сделал по-другому... если бы только это случилось при ярком свете дня... Но что мог сделать двенадцатилетний мальчишка9 Именно тогда у него появилась цель, которую он преследовал всю жизнь.
Он вспомнил, как мотался на велосипеде по соседнему городку Чилмарку, штат Массачусетс, население - 650 человек, звонил во все двери подряд и спрашивал, не видел ли кто-нибудь Саманту. Хотя в душе понимал, что для увиденного в ту ночь простое объяснение не подходит.
Много дней он сочинял объявления "Потерялась...", которые описывали его сестру, просил предоставить любую информацию, как будто разыскивал пропавшую собаку Это было в те времена, когда еще не появились доступные фотокопировальные аппараты, поэтому ему приходилось писать множество объявлений черным маркером, едкий запах которого щекотал ноздри и раздражал глаза. Он расклеивал их на витринах магазинов, на столбах и около автобусных остановок.
Но звонили только затем, чтобы выразить семье сочувствие, других звонков не было.
Мать горе просто подкосило: она стала путать слова, все забывать; отец же стойко переносил все переживания. Позже Малдер понял - отец смутно догадывался о том, что произошло в действительности.
До сих пор каждая темноволосая девочка напоминала Малдеру о Саманте. Она исчезла задолго до того, как на пакетах с молоком стали помещать фотографии потерявшихся детей. Все оказалось бесполезно: хождения по городу, стук в каждую дверь, расклейка объявлений - не возникло ни малейшей надежды, никакого
следа Саманты. Но он чувствовал необходимость хоть что-то предпринять.
Сейчас в такой же ситуации оказался Владимир Рубикон, приехавший на Юкатан, обзванивающий старых коллег, настаивающий на своем участии в расследовании, проводимом агентами ФБР.
- Мы найдем ее, - убежденно сказал Малдер, наклоняясь над столом.
В его сознании снова мелькнул образ сестры, отдалявшейся от него в ослепительно ярком свете.
Малдер пристально посмотрел на Рубикона:
- Мы ее найдем.
Но он не был уверен в том, кому именно давал это обещание.















































9
Курорт на побережье Карибского моря. 
Канкун. 
Четверг, 21:11
Довольная изысканным ужином, сбросив наконец туфли и колготки, Скалли уютно устроилась в номере, наслаждаясь комфортом. Предвидя трудности, с которыми им придется столкнуться по дороге в Кситаклан в джунглях, она решила хорошенько отдохнуть.
Номер украшала типичная для здешних отелей картина с изображением восхода солнца над покрытым бурунами Карибским морем с силуэтами пальм на берегу. Ее лоджия выходила на ослепительно белый пляж и океан. Она вдыхала солоноватый воздух вечернего бриза, вслушивалась в сухой шелест пальмовых листьев и провожала взглядом пары, прогуливающиеся вдоль пляжа под ярким светом фонарей. Мысль о купании и отдыхе манила ее, но она напомнила себе, что они прибыли сюда по делу.
С глубоким вздохом Скалли легла в кровать, не укрываясь простыней, в надежде, что покой продлится больше двух минут.
Стук в дверь был неожиданным и громким, как пушечная канонада испанских галеонов.
Она ничего не заказывала в номер, поэтому встревожилась. Стук не прекращался.
- Слышу, иду, - голосом, далеким от энтузиазма, сказала Скалли, вставая с кровати.
Она взглянула на полуоткрытую дверь, ведущую в смежный номер Малдера, чувствуя неприятный холодок - настойчивый стук не был похож на вежливое постукивание, которым прислуга отеля обычно привлекает внимание гостя. Этот звучал уверенно и нетерпеливо.
Из предосторожности она достала из туалетного столика пистолет.
Выглянув в коридор, Скалли увидела высокого толстого человека, одетого в форму шефа полиции, который уже занес кулак, собираясь снова забарабанить в дверь.
Прежде чем она успела справиться с возмущением и заговорить, человек быстро просунул ногу в проем, чтобы помешать захлопнуть дверь перед его носом.
- Я пришел, как только узнал, что вы прибыли, - сказал он, шевеля густыми черными усами. - Вы - агент ФБР Скалли, а другой агент - Малдер.
Форменная фуражка плотно сидела на его крупной голове, козырек отбрасывал на лицо легкую тень. Широкоплечий, с могучей грудью и сильными мускулистыми руками - можно было подумать, что полицейский для тренировки таскал мешки с песком.
- Простите? - вопросительно произнесла Скалли, уверенная, что он видит ее пистолет девятого калибра. - Кто вы, сэр?
Он, игнорируя оружие, ожидал, что она пригласит его зайти в номер.
- Я шеф полиции штата Кинтана-Роо Кар-лос Баррехо. Сожалею, что не смог встретить вас в аэропорту. Простите мою неучтивость: дел у меня много, а людей не хватает.
- Нам сообщили, что с вами связывались, - сказала Скалли, - но вы не выразили желания помочь нашему расследованию.
Дверь смежного номера отворилась, и в комнату вошел Малдер с взъерошенными волосами и в кое-как застегнутой рубашке. Скалли заметила, что, хотя он не успел как следует справиться с рубашкой, но кобуру на плечо все-таки накинул.
- Очевидно, мы очень расстроили клерка отеля отказом посетить один из его диско-круи-зов? - произнес Малдер, глядя на плотного полисмена.
- Учитывая бремя ваших собственных дел, мы будем рады самостоятельно заняться нашим расследованием, - сказала Скалли, оправляя халат. - Нам уже выдали все необходимые разрешения и полномочия.
Несмотря на вежливые манеры полицейского, она почувствовала его скрытую неприязнь.
- Да, у меня нет свободных людей, - сказал Баррехо, - вы же понимаете.
Пышущее здоровьем спокойное лицо придавало ему вид этакого добродушного толстяка, но поза выдавала напряжение и настороженность. Баррехо снял фуражку и открыл взорам свои жидкие волосы, тщательно зачесанные на весьма обширную лысину.
- Боюсь, мне нечего сообщить вам об исчезнувшей экспедиции американских археологов.
- Нам не раз приходилось сотрудничать с местными властями, сеньор Баррехо, - сказала Скалли, стараясь говорить спокойно и вежливо. - В конце концов у нас общая цель - поиски наших пропавших соотечественников. Мы бы очень хотели продолжить расследование и добавить к вашим результатам свои собственные.
- Разумеется, я буду с вами сотрудничать, - произнес Баррехо с холодком в глазах. - Мексиканское отделение ФБР сообщило мне, что вы оба имеете статус легальных атташе. Ваш инспектор отдела взаимодействия и международных связей любезно попросил меня, чтобы я предоставил вам копии всей информации, которой располагаю на данный момент. Мое собственное начальство разрешило удовлетворить эту просьбу.
- Благодарю вас, сеньор Баррехо, - сказала Скалли, все еще ощущая его недоброжелательность. - Поверьте, мы не намерены нарушать ваши полномочия. В штате Кинтана-Роо, где было совершено преступление...
- Предполагаемое преступление, - прервал ее Баррехо, не упустив случая исправить ошибку. - Предположительно совершенное, пользуясь вашим официальным термином. У нас нет данных о том, что же произошло на самом деле.
- Предположительно совершенное, - уступила Скалли. - Это ваша сфера деятельности. Мексика - независимая страна. Как агенты ФБР, коллега Малдер и я уполномочены только предложить свою помощь.
Малдер откашлялся, прочистив горло, и пригладил волосы.
- Однако мы имеем право расследовать преступления, совершенные против американских граждан, - вступил он в разговор, стоя рядом со Скалли. - У ФБР есть мандат на расследование случаев терроризма, поставок вооружения, торговли наркотиками, а также возможного похищения граждан Соединенных Штатов Америки. Пока нам не предоставили дополнительной информации о Кассандре Рубикон и ее коллегах, мы должны действовать исходя из предположения, что они оказались чьими-то заложниками.
- Заложниками! - улыбнулся Баррехо. - Простите, агент Малдер, но я думаю, гораздо вероятнее, что они просто заблудились в джунглях.
- От души надеюсь, что это именно так, - сказала Скалли, стоя между Малдером и дородным полицейским.
По коридору важно прошествовал официант, обслуживающий номера, с подносом, уставленным стаканами с разноцветными экзотическими напитками. Проходя мимо, он деликатно отвернулся, словно не замечая разговаривающих в дверях номера людей.
Баррехо вздохнул и качнул головой:
- Простите, если я недостаточно доверяю ФБР. - Брови его были похожи на черных мохнатых гусениц. - Мой бывший напарник в Мехико, Артуро Дуразо, пострадал во время одной из ваших коварных операций. Сейчас он гниет в американской тюрьме.
Скалли нахмурилась. Ей было совершенно незнакомо это имя.
- ФБР обвинило Артуро в том, что он продал в Штаты наркотиков на миллионы долларов, - продолжал Баррехо. - Его выманили за мексиканскую границу на остров Аруба в Карибском море, где и смогли законно арестовать, потому что, насколько я знаю, его бы никогда не выдали. Все это было подстроено.
Скалли откинула назад золотисто-рыжие волосы, мирно глядя на шефа полиции:
- Уверяю вас, мистер Баррехо, мы не собираемся вмешиваться во внутренние дела вашего штата. Мы только разыскиваем наших пропавших сограждан.
В эту минуту в коридоре показались два человека. Они торопливо направлялись в их сторону. В одном из них Скалли узнала Владимира Рубикона с неприглаженными пегими волосами и криво сидящими на тонком носу очками. Он суетился вокруг смуглолицего стройного человека. Длинные темные волосы незнакомца, собранные в хвост, спускались из-под широкополой шляпы из шкуры какого-то пятнистого животного. Молодой человек благоухал одеколоном.
- Агент Скалли! Догадайтесь, кого я нашел? - воскликнул Рубикон, но, заметив полицейского, резко остановился. - Извините, что-нибудь случилось?
Баррехо сурово посмотрел на подошедших. При виде человека в кожаной шляпе взгляд его смягчился.
- Сеньор Агилар, - спросил он, - это та самая экспедиция, которую вы собираетесь сопровождать?
- Совершенно верно, - отвечал Агилар. - Мы только что обо всем договорились с этим джентльменом. Условия меня вполне устраивают. Доктор Рубикон один из самых видных археологов. Карлос, вы должны быть польщены тем, что такой известный человек приехал в Кинтана-Роо! Может, вам повезет и вы прославитесь не только в связи с этими неприятными
сообщениями о революционной активности и незаконной торговле оружием, а? - В голосе Агилара звучала плохо скрытая угроза.
Баррехо ощетинился, его лицо потемнело. Скалли посмотрела на Рубикона, разрумянившегося от радостного возбуждения. Он улыбался и почти не обращал внимания на полицейского.
- Агент Скалли, агент Малдер, - сказал он, заглянув в комнату и делая приглашающий жест своему спутнику. - Позвольте представить вам Фернандо Викторио Агилара... Как вы себя называете? Экспедитор? Да, так вот, это человек, который может быстро все организовать - помощь, проводника, снаряжение, чтобы отвести нас в окрестности Кситаклана. Моя дочь действительно знала его. Он помогал ей набрать рабочих в самом начале, но не видел ее с тех пор, как она исчезла. Он может провести нас туда.
- Это, безусловно, нам поможет, - сказала Скалли и повернулась к шефу полиции, с усилием сохраняя любезный тон. - Полагаю, мистер Баррехо пришел сюда, чтобы передать нам карты местности и данные о поисках пропавших членов экспедиции - все, что ему уже удалось собрать. - Она подняла брови. - Не так ли, мистер Баррехо?
Полицейский побагровел и нахмурился, словно только что вспомнил нечто очень важное.
- Вы собираетесь в экспедицию. А у вас есть необходимое разрешение на проезд, на проведение работ? Кроме того, вы должны уплатить соответствующие налоги.
- Я как раз собирался все это оформить, - перебил его Фернандо Агилар. - Карлос, вы же знаете, на меня можно положиться. - Он поглядел на Скалли, потом на Малдера, затем снова перевел взгляд на Рубикона: - Мы должны получить разрешение, уплатить пошлины и налоги, чтобы в полиции все прошло гладко. Неприятное осложнение, но этого не избежать.
- Сколько это будет стоить? - спросила Скалли с внезапно проснувшимся подозрением.
- По-разному, - сказал Агилар. - Но тысячи американских долларов может оказаться достаточно, чтобы свободно отправиться хоть завтра утром, а?
- Завтра? Это замечательно! - воскликнул Рубикон, восторженно потирая руки.
- Тысяча долларов? - переспросил Малдер и взглянул на Скалли. - Это побольше моего дневного заработка, а, Скалли?
- Сотрудники Федерального бюро расследований не могут принимать участия во взяточничестве, - твердо произнесла она.
Рубикон снова занервничал.
- Чепуха, - раздраженно бросил он. - Вы и понятия не имеете, как делаются эти дела
Он расстегнул куртку и, достав бумажник, отсчитал десять бумажек из толстой пачки стодолларовых купюр и сунул их в протянутую ладонь Агилара. Затем оглянулся на агентов:
- Иногда приходится идти на уступки, а я не собираюсь тратить недели на бюрократические проволочки, пока Кассандра не найдена.
Пряча улыбку, Агилар удовлетворенно кивнул, словно только что преодолел неожиданное препятствие.
- С вами будет приятно работать, сеньор Рубикон, - заметил он, спрятал две купюры в карман, а оставшиеся восемь протянул Баррехо, который быстро схватил их, покосившись на Малдера и Скалли.
- Этого будет достаточно для обычных государственных налогов, - сказал он. - Я свяжусь с полицейским управлением и узнаю, смогут ли они сделать для вас к утру копии документов. Ответ получите у администратора. Твердо обещать не могу, так как людей у меня не хватает.
Он повернулся и пошел прочь по коридору; заворачивая за угол к лифту, ловко уклонился от очередного официанта, несущего чаши из ананасов и кокосов, наполненные напитками.
Владимир Рубикон стоял у дверей комнаты Скалли, светясь надеждой. Фернандо Агилар надел шляпу и протянул Скалли руку.
- Очень рад был познакомиться с вами, сеньорита Скалли. - Потом кивнул Малдеру: - В ближайшие дни будем видеться чаще.
Выпустив руку Скалли, он с легким поклоном отступил назад.
- Желаю вам хорошо отдохнуть ночью и найти время принять ванну. Уверяю вас, во время экспедиции условия будут намного... менее комфортными.














10
Вилла Ксавье Салчда. 
Штат Кинтана-Роо. 
Четверг, 22.17
В камине потрескивал огонь, пожирая душистые поленья. Аромат горящего дерева поднимался к потолку гостиной. Заложив руки за спину, Ксавье Салида стоял лицом к огню и глубоко вдыхал запах лавра и мускатного ореха, которые делали дым опьяняющим, как наркотик.
Насладившись благоуханием, он подошел к кондиционеру и повернул ручку настройки. Прохладная струя воздуха ворвалась в жарко натопленную комнату, разгоняя ставшую неприятной жару и одновременно освежая его лицо. На свете не так много вещей, которыми человек сумел бы наслаждаться одновременно, но Салида достиг такого положения, когда мог делать все, что пожелает.
Из медной, ручной работы каминной утвари он выбрал кочергу и ударил по пылающему полену, наблюдая за взметнувшимися искрами. Салида любил играть с огнем.
Потом он отвернулся от камина и прошелся по комнате, опираясь на кочергу, словно на трость, отрабатывая движения, походку, восхищаясь собственной грацией. Изящные манеры он приобрел совсем недавно, однако надеялся, на всю оставшуюся жизнь. Образование и культуру Салида считал невыразимой роскошью, превосходящей ценностью безделушки и произведения искусства.
Салида подошел к стереосистеме и наугад поставил запись из своей коллекции лучшей классической музыки в превосходном исполнении, способном усладить самый изощренный слух. Это оказалась симфония Сальери, забытого композитора восемнадцатого столетия. Уже то, что он мало известен, должно было означать, что его произведения очень редко исполняются и потому обладают особой ценностью.
Когда дерзкие и напряженные аккорды скрипок истощили терпение мнимого любителя музыки, Салида подошел к бутылке на столе, выдернул пробку и налил себе стакан пурпурно-красного вина. Мерлот, урожая 1992 года. Какое хорошо выдержанное и мягкое вино, думал он, не то что всякие там молодые каберне, сови-ньон, которые ему приходилось покупать в винных погребках Ему рассказывали, что это марка одного из лучших виноградников в Калифорнии. Он повернул бутылку перед камином так, чтобы отблески огня высвечивали богатый гранатовый цвет вина.
Салида вышел на балкон, глубоко вдыхая влажный ночной воздух. Висящий здесь гамак словно предполагал, что хозяин проводит свои дни в праздности, отдыхая и по вечерам... но последняя неделя была очень трудной. Тысячи напряженных ситуаций, и в каждой приходилось действовать решительно.
Взглянув вниз, Салида посмотрел на освещенный фонарем мощный силуэт стелы древних майя. Свет звезд мягко струился сверху на вожделенный монумент. Стелу увенчивало какое-то странное бугорчатое тело. Присмотревшись, он разглядел забравшегося туда проклятого павлина.
Глупый павлин, всего-навсего забавное яркое существо, а куда залетел...
Совсем как соперник Салида, Питер Гроуб, который любит производить дешевые эффекты, одевается броско и безвкусно, а сам - жалкое ничтожество. Салида даже сделал попытку договориться с бельгийскими эмигрантами, которые требовали реванша за уничтоженный Гроубом самолет Салида. Он предложил, чтобы его люди в отместку уничтожили один из самолетов Гроуба, но это оказалось невозможным. Гроуб усилил охрану, исключив нападение на свой частный аэродром. Таким образом, Салида ничего не оставалось, как прибегнуть к другим актам возмездия. Был выбран, возможно, не очень тонкий, но результативный способ: большой грузовик с горючими маслами "случайно" взорвался рядом с марихуановой плантацией Гроу-ба. Возникший пожар и едкий дым погубили большую часть урожая.
Уравняв счет, Салида не хотел доводить ситуацию до широкомасштабной войны. Он подозревал, что Гроубу просто все надоело и нужно было выпустить пар. Что сделано, то сделано.
Теперь он мог отдыхать и наслаждаться жизнью, искусством, роскошью. Подобно тому, как в симфонии Сальери возникшее с первыми звуками напряжение, постепенно усиливаясь, разрешилось мощным крещендо, Салида тоже решил достигнуть пика наслаждения и направился в гостиную к своей коллекции древних находок.
По дороге он остановился и сделал еще глоток вина. Он долго держал вино во рту, стараясь прочувствовать нюансы, о которых ему толковали: вдыхал "букет", определял "сухость" и оценивал "послевкусие".
Однако втайне Салида позволял себе иногда тосковать по тем временам, когда бездельничал с местными приятелями, пил слишком много текилы, громко хохотал и хрипло орал грубые песни. Это было давно... сейчас он выше подобных вещей. Он превратился в могущественного человека.
Салида принялся рассматривать свою изуми
тельную коллекцию исторических ценностей доколумбового периода, которой гордился бы любой музей. Но эти вещи никогда не появятся в их пыльных витринах, потому что принадлежат одному ему.
Он любовался изящной, излучающей сияние зеленой нефритовой скульптурой, сказочным образом Пернатого Змея, верного спутника Ку-кулькана, маленькой каменной фигуркой самого бога мудрости. Салида коллекционировал посуду и образцы резьбы всех народов Центральной Америки: тольтеков, ольтеков, майя и ацтеков. Он проглядывал гравированные таблички, прикрепленные к каждому изделию, освежая в памяти каждое имя и каждую деталь. Это позволит ему свободно вести утонченную беседу, не боясь опростоволоситься, что могло произойти, если бы он не знал предметов из собственной коллекции.
Наконец с тем предчувствием неожиданной радости, с каким дети встречают рождественское утро, он подошел к новому приобретению - изумительному хрустальному кубу, который Фернандо Викторио Агилар добыл для него из руин Кситаклана. Это, конечно, очень ценная вещь. Он уже знал, что выставит ее для обозрения в стеклянную витрину, но никогда не позволит ни гостям, ни слугам дотрагиваться до нее.
Поставив стакан с вином рядом с мерцающим прозрачным кубом, Салида взял его в руки, нежно поглаживая ухоженными пальцами гладкие прохладные поверхности.
Все эти проблемы и головная боль из-за Питера Гроуба два последних дня не давали возможности порадоваться новой находке, но сейчас он может вознаградить себя. Достойно покарав соперника и гладко провернув последнюю операцию, он теперь может смотреть на необычайный кубик майя с детским ощущением чуда. Пальцы Салида касались загадочных рисунков, тонко выгравированных на алмазно-прочных поверхностях. Он дотронулся до одной из граней, и вдруг предмет задвигался, словно скользил по масляной луже.
Реликвия тихо зажужжала.
Пораженный, Салида отдернул руки, ощутив, как от сильного холода у него пощипывает кончики пальцев. Однако затем он снова схватил куб, сжимая его ладонями и чувствуя внутри слабую вибрацию. Колебания, казалось, становились все сильнее, вбирая в себя энергию.
Салида засмеялся от удовольствия. Откуда-то сзади донесся едва уловимый ухом чрезвычайно тонкий пульсирующий звук, который ускользал от него, как только он пытался на нем сконцентрироваться.
Вдруг во дворе завыли в унисон его призовые доберманы, перемежая вой с истеричным лаем. Павлины пронзительными, дребезжащими криками влились в этот дикий хор.
Салида поспешил на балкон и огляделся.
Один из охранников включил ртутную лампу и осветил ярким белым светом все пространство двора. Двое других выступили вперед с ружьями, целясь в тени. Салида обвел взглядом окруженную стенами территорию, ожидая увидеть ягуара, оцелота или еще какого-нибудь ночного хищника, отважившегося перепрыгнуть через стену, чтобы добраться до павлиньего мяса. Собаки продолжали нервно визжать, но Салида ничего не заметил.
- Silencio!* - крикнул он в ночь и вернулся в гостиную, где с удивлением увидел, что древний кристаллический куб засиял серебристым светом.
Когда он взял мерцающий предмет, жужжание превратилось в ощутимую вибрацию. Грани трепетали и пульсировали. Теперь скользкие поверхности не были пронизывающе холодны, наоборот, они излучали обжигающий жар, который струился из куба, словно растопленное горячее масло.
Салида наугад нажал на несколько резных изображений, желая остановить пугающую его неистовую активность, но вместо этого увидел, что крошечные сверкающие детали внутри стеклянного ящичка вдруг с жужжанием ожили.
Самым поразительным Салида казалось то, что он знал: это изделие создано древними майя на заре истории. Они использовали примитивные приспособления, чтобы усовершенствовать свои календари .. но это устройство слишком утонченное, без узнаваемых деталей, ручек настройки, кнопок .
В самом сердце таинственного механизма начал разгораться свет, холодный, но ослепляющий... как ртуть, ярко вспыхнувшая от нагревания.
Салида отступил назад, испуганный и встревоженный. Что принес ему Агилар? Что он наделал? Как это прекратить? 
Во дворе собаки и павлины подняли такой жуткий вой, словно с них заживо сдирали кожу
Свет внутри хрустального предмета стал слепящим, достигнув невероятной яркости.
Последнее, что мог увидеть Салида, был стакан с вином, подскакивавший на столе рядом с диковиной. Темно-красная жидкость неистово бурлила в кипении.
Затем свечение достигло критической точки и перескочило на другой уровень. Его интенсивность тысячекратно возросла. Раскаленный жар и энергия нахлынули на Салида столь стремительно, что у него не осталось времени заметить взрыв невероятной силы. . и хотя бы секунду боли.







* Тихо (исп.)
11
Канкун 
Пятница, 8:05
Пронизанные солнечными лучами легкие облака плыли высоко над сверкающим бирюзовым, как бассейны Беверли-Хиллз, морем. Группы туристов высыпали из отелей и прогуливались по узкой песчаной косе между океаном и лагуной в ожидании рейсовых автобусов, которые должны были доставить их в знаменитые руины майя в Чичен-Ице, Тулуме, Ксарете и Ксел-Ха.
У входа в отель "Карибский берег" мраморные фонтаны, дно которых усеивали мелкие монеты, разбрызгивали искрящиеся струи Потрепанный джип с тремя седоками ловко прокладывал путь в потоке старых такси, фургонов и больших туристических автобусов, пока наконец не остановился возле отеля. Водитель нажал на сигнал, помахал рукой и посигналил еще раз, вызывая раздражение у служащих отеля в белой униформе, которые стояли в открытых дверях. Они выражали свое недовольство резкими жестами и суровыми взглядами, но водитель подъехал ближе к тротуару, припарковался и снова стал оглушительно сигналить, игнорируя их настроение.
Малдер отыскал свои вещи среди багажа туристов, толпящихся в холле, и, готовый отправиться в путь, обернулся к Скалли:
- По-моему, это за нами. Она отодвинула чашку с кофе и взяла свой багаж:
- Боюсь, что так.
Владимир Рубикон следовал за ними с рюкзаком и личным снаряжением, энергичный, горящий нетерпением.
- Думаю, что многим нравится отдыхать в Канкуне, но для меня это несколько... это не Юкатан. Это то же самое, что поехать в Гонолулу.
Среди сидящих в джипе людей Скалли узнала Фернандо Викторио Агилара в кожаной шляпе и с длинным хвостом черных волос. Показывая в улыбке ослепительные зубы, он помахал им рукой:
- Buenos dias, amigos!*
Малдер взял багаж Скалли и поместил его вместе со своим в багажник; Рубикон втащил свое снаряжение в набитый людьми салон. Двое темноволосых молодых людей с бронзовой кожей, которые приехали с Агиларом, предложили помочь, но Рубикон легко справился сам и влез на заднее сиденье. За ним втиснулся Малдер.
Агилар предложил Скалли сесть впереди.
- Для вас, сеньорита, рядом со мной, где безопаснее, а? - Он обернулся к Малдеру и Рубикону: - Готовы отправиться? Взяли подходящую для джунглей одежду?
Рубикон кивнул:
- Они достаточно хорошо подготовились. Малдер наклонился вперед:
- Я даже взял туристические ботинки и аэрозоль от насекомых. Скалли взглянула на него:
- Вот это здорово.
Долговязый "экспедитор" был свежевыбрит, щеки и подбородок лоснились. Скалли чувствовала запах его лосьона. Он потер лицо ладонью:
- Нам придется ехать много часов, прежде чем мы доберемся до того места, где нужно будет оставить дорогу и бросить вызов джунглям.
- А кто наши новые компаньоны? - Малдер показал на двоих юношей, теснящихся вместе с ним и Рубиконом на заднем сиденье.
- Рабочие, - ответил Агилар. - Один поведет джип обратно, а другой будет сопровождать нас в джунглях. Он уже работал со мной в подобных экспедициях.
- Только один помощник? - с недоумением спросил Рубикон. - Я ожидал, что мы возьмем гораздо больше помощников и снаряжения. Я заплатил...
- Я уже нанял проводников и рабочих, которые ждут нас с оборудованием в условленном месте, сеньор, - небрежно прервал его Аги-лар. - Нет смысла таскать их за собой по всему Юкатану.
Агилар рывком натянул шляпу и включил двигатель. Джип с визгом рванул с места и чуть не врезался в громоздкий автобус, который как раз в этот момент начал отъезжать от входа. Скалли зажмурилась, но Агилар нажал на сигнал и бросил джип влево, заехав двумя колесами на газон, затем вырулил вправо и выкатился на дорогу перед автобусом.
Джип с трудом пробирался по оживленной гостиничной зоне, поминутно увертываясь от автобусов, объезжая неторопливых, осторожных водителей мопедов и велосипедов. Агилар вел машину в юго-западном направлении, следуя к скоростному шоссе, проложенному вдоль побережья.
Они миновали заросшие сорной травой развалины в стороне от дороги, небольшие храмы, выветренные известняковые колонны, покрытые неразборчивой росписью, без подсветки, даже такой слабой, какую использовали для дорожных знаков. Джунгли поглотили их. Скалли было странно видеть, что к свидетелям тысячелетней древности относятся столь непочтительно.
* Добрый день, друзья! (исп.)
Во время поездки Агилар уделял больше внимания Скалли, чем дороге. Он несся вперед, как сумасшедший или профессиональный гонщик, покрывая за час такое расстояние, какое маршрутный автобус преодолевал за три.
Сначала они следовали вдоль побережья на юго-запад мимо знаменитых руин Тулума, затем свернули в глубь полуострова Проехали через небольшие бедные городки с экзотическими названиями Чуниаксхе, У-Мей, Лимонес и Кафе-таль с чистенькими игрушечными домиками, деревянными лачугами, газовыми заправками и супермаркетами величиной с кухню Скалли.
Скалли развернула потрепанную старую карту дорог, которая валялась на приборной доске. С упавшим сердцем она обнаружила, что в тех местах, к которым они неуклонно приближались, не существует ни шоссе, ни даже проселочных дорог. Ей хотелось надеяться, что это очень старая карта или при ее печатании были допущены ошибки.
Наконец с одной стороны шоссе потянулись низкие бесконечные джунгли. По широкой, усеянной известняковой крошкой обочине шли женщины в традиционной национальной одежде: белых хлопчатобумажных платьях с яркой вышивкой.
Путники продолжали двигаться в центр полуострова, повороты стали круче, дорога постепенно поднималась на холмы. Малдер обратил внимание на встречающиеся у дороги небольшие, побеленные известкой каменные распятия и свежие цветы под ними. Он повысил голос, чтобы перекричать шум ветра, врывающегося в машину сквозь неплотно закрытые окна джипа-
- Мистер Агилар, что это там? Придорожные святыни?
- Нет, - рассмеялся Агилар. - Это отметки тех мест, где чей-нибудь любимый погиб в автокатастрофе.
- По-моему, их слишком много, - заметила Скалли.
- Да, - ответил Агилар, презрительно фыркнув. - Большинство водителей не умеют ездить.
- Это я вижу. - Скалли посмотрела ему прямо в глаза.
Малдер наклонился к ним:
- Давайте будем повнимательнее вон у тех поворотов, где стоят два распятия.
Слегка перекусив в маленьком придорожном кафе, они еще два часа неслись с головокружительной скоростью. Скалли чувствовала, что ее укачивает, особенно после той наперченной гадости, которую она съела в кафе. Меню в нем было очень скудным, хотя Малдеру понравились свежие и пышные такхосы - маисовые лепешки и тушенный со специями цыпленок.
- Далеко еще? - спросила Скалли у Агилара в середине дня, заметив разраставшиеся серые облака.
Он посмотрел на ветровое стекло и включил
дворники, чтобы смахнуть разбившихся о стекло мелких насекомых, потом нарочито долго молчал, всматриваясь в убегающую дорогу, наконец сообщил:
- Вот здесь, - и нажал на тормоз.
Он развернул машину и свернул с одной стороны дороги на другую, не соблюдая никаких правил движения. Сзади оглушительно за-сигналил автобус и чудом объехал их, вылетев на встречную полосу, по которой приближался грузовик. Агилар съехал с дороги на известняковую обочину, откуда начиналась узкая грязная тропа в джунгли. Он остановил измученную машину и выбрался наружу. Малдер хлопнул задней дверцей и принялся расхаживать рядом, разминая затекшие ноги. Скалли тоже вылезла из машины, глубоко вдыхая влажный воздух, насыщенный испарениями окружающего леса, мокрого от дождя.
Утренние легкие облачка превратились в тяжелые кучевые, готовясь вскоре стать грозовой тучей. Глядя на невысокие густые заросли, куда им предстояло углубиться, Скалли подумала, что вряд ли дождь сможет пробиться сквозь плотный покров листвы. Два молодых помощника достали багаж Скалли и Малдера и передали рюкзак Рубикону, растиравшему онемевшие колени.
Малдер смотрел на высокую траву, толстые лианы, пальмы, плющи, непроницаемую массу листьев.
- Похоже, вы обманщик! - сказал он. Фернандо Агилар фыркнул и рассмеялся. Он потер щеки, на которых уже появилась легкая щетина.
- Послушай, приятель, если бы руины Кси-таклана находились прямо у четырехполосной скоростной дороги, могли бы они оказаться нетронутой археологической зоной, а?
- Он знает место, - заметил Рубикон. Как и обещал Агилар, из джунглей неожиданно появилась группа темнокожих черноволосых людей. Скалли заметила, что эти люди сильно отличаются от тех мексиканцев, которых она видела в Канкуне. Они были ниже ростом, очень плохо одеты и, видимо, испытывали недостаток питания - потомки древних майя, которые живут далеко от городов, в не указанных на картах селениях.
- А вот и наши трудяги-помощники, - воскликнул Агилар.
Он знаком велел индейцам взять снаряжение и рюкзаки, а сам достал из машины несколько брезентовых мешков.
- Наши палатки, - пояснил он.
Малдер стоял подбоченившись и задумчиво глядел на джунгли, втягивая носом сырой воздух. Вокруг его головы тучами вились москиты.
- Это не просто работа, Скалли, это - приключение.
Когда все вещи вынесли из машины, Агилар посигналил в знак того, что можно возвращать
ся. Один из индейцев молча забрался на водительское сиденье, включил зажигание и, выехав на дорогу, развернулся в обратную сторону, даже не взглянув на встречный транспорт. Выбросив клубы черных выхлопов, он умчался прочь.
- Ну что ж, пойдем, - сказал Агилар. - Вперед, навстречу приключениям.
Скалли заправила шнурки в ботинки. Вся группа двинулась в джунгли.
С трудом пробираясь через заросли непроходимого кустарника, сражаясь с цепкими лианами и колючими ветками, Скалли вскоре отчаянно захотела снова оказаться в джипе, несмотря на тряскую езду. Впереди упорно трудились индейцы, убирая с тропы самые крупные обломки камней, которые невозможно было обойти. Они кряхтели от натуги, но не жаловались. По обеим сторонам тропы вспыхивали всеми цветами радуги прекрасные гибискусы и другие тропические цветы. На каменистой почве тут и там поблескивали лужи. Опутанные колючими ветвями кустарника и цветущими травами стояли тонкие макогоновые деревца с гладким стволом и искривленными ветвями, торчащими во все стороны. Папоротники царапали Скалли ноги, окатывая целыми фонтанами брызг.
Они остановились на отдых рядом с каучуковым деревом, серый ствол которого был покрыт многочисленными шрамами от порезов, через которые индейцы добывали его сок. Он загусте-вал, и его можно было жевать, поэтому местные называли дерево "жвачкой", объяснил Рубикон. Скалли обратила внимание, что рабочие-индейцы действительно постоянно что-то жевали. Агилар разрешил рабочим остановиться только на несколько минут, затем они устало потащились дальше, взмахивая мачете.
Скалли чувствовала себя измученной и несчастной. Аэрозоль совершенно не защищал от укусов назойливых насекомых. Они начали свой поход в джунгли во второй половине дня, поэтому могли идти не больше четырех часов, после чего им предстояло устроить лагерь для ночлега.
Скалли спросила об этом Агилара, и он просто расхохотался, похлопав ее по спине. Ей стало не по себе от подобной бесцеремонности.
- Я стараюсь облегчить вам длинный путь, сеньорита, - сказал он. - За один день дойти до Кситаклана невозможно, поэтому часть дороги мы проехали, теперь пройдем несколько часов пешком, а потом разобьем лагерь. Ночью хорошенько отдохнем, а завтра поднажмем еще, а? Мы должны дойти до руин завтра к середине дня. Скорее всего оттуда вы и начнете искать ваших друзей. Может, у них просто сломался передатчик.
- Может быть, - с сомнением ответила Скалли.
Стояла невероятная жара, воздух был влаж
ным и плотным, как в бане. Растрепанные, пропотевшие волосы липли к лицу Скалли, кожа зудела от укусов москитов.
По верхушкам деревьев с ветки на ветку, с лианы на лиану неслась стая обезьян-ревунов, создавая своими оглушительными криками и пронзительным визгом невероятный хаос. Попугаи издавали резкие гортанные звуки, колибри, окраской подобные драгоценным камням, порхали перед глазами. Но Скалли сосредоточила все внимание на дороге, стараясь избегать глубоких луж и острых осколков известняка, густо усеявших землю.
- У меня есть предложение, - сказал Мал-дер, вытирая пот со лба. Он выглядел таким же потным и усталым, как и она. - Давай я буду Стэнли, а ты Ливингстон*, о'кей?
Владимир Рубикон шагал вперед, не жалуясь.
- Мы идем от дороги только два часа, - сказал он, - и посмотрите, в какой глуши находимся. Теперь вы понимаете, легко ли было обнаружить эти руины на Юкатане? Когда люди покинули города, джунгли быстро поглотили их, и они остались жить только в легендах.
- Но Кситаклан был особенным городом? - поинтересовался Малдер. - Не просто еще одно поселение, где находился еще один храм?
- Моя Кассандра тоже так думала. Он существовал с незапамятных времен, еще до золотого века, был под влиянием тольтеков.
Ослабевшая Скалли взглянула в ярко-голубые глаза археолога и с удивлением поняла, что он вовсе не выглядит несчастным в этих душных джунглях. Он казался более энергичным, чем в тот первый раз, когда они встретились с ним в музее в Вашингтоне. Было очевидно, что старый археолог чувствует себя здесь на своем месте, разыскивая дочь и попутно исследуя не внесенные в каталоги руины майя.
Рубикон прислонился к стволу красного дерева, чтобы перевести дыхание:
Когда тени в лесу стали длинными, рабочие еще раз продемонстрировали свою выносливость. После 
* Генри Мортон Стэнли (1841 - 1904) - журналист, исследователь Африки; ДавидЛивингстон (1813-1873) - английский исследователь Африки; предприняли совместную экспедицию на озеро Танганьика.
трудной работы по расчистке тропы индейцы без лишних слов принялись деловито устраивать лагерь у ручья. Для Малдера, Скалли, Рубикона и Агилара они поставили палатки, а сами, вероятно, собрались провести ночь под открытым небом.
Рубикон настойчиво расспрашивал Агилара о том, как он сопровождал Кассандру и ее группу к руинам две недели назад.
- Да, - сказал гид. - Я привел их сюда, но так как они собирались остаться здесь на несколько недель для раскопок, оставил их и вернулся в Канкун. Я цивилизованный человек, а? У меня есть чем заняться.
- Но она была в порядке, когда вы уходили? - снова спросил Рубикон.
- О да, - ответил Агилар, посверкивая глазами. - Более чем в порядке. Ей очень нравилось раскапывать руины Она казалась восхищенной.
- Надеюсь увидеть эти руины своими глазами, - произнес Рубикон.
- Завтра увидите, - бодро сказал Агилар.
Они расселись на поваленных деревьях и камнях, чтобы съесть холодный ужин, состоящий из круглых маисовых лепешек, толстых кусков сыра и неизвестных фруктов, которые индейцы набрали в лесу Скалли ела медленно, ощущая приятный вкус необычной пищи, счастливая уже оттого, что сидит.
Малдер отогнал от своего красного банана комара и признался Скалли, что по сравнению со вчерашним ужином в отеле эти фрукты, безусловно, лучше.
Он встал, забрался в палатку, где был сложен их багаж, и стал что-то искать в коробках.
Скалли покончила с едой и прислонилась спиной к дереву. После долгой трудной ходьбы ноги все еще дрожали.
Малдер вылез из палатки, что-то держа за спиной.
- Когда я делал предварительное расследование этого случая, то вспомнил рассказ о Тла-цольтеотль. - Он взглянул на старого археолога. - Я правильно произнес? А то звучит так, словно я проглотил черепаху.
- А-а, богиня преступной любви! - рассмеялся Рубикон.
- Да, именно она, - сказал Малдер. - Так вот, парень по имени Джаппан пожелал стать любимцем богов - что-то вроде кризиса в середине жизни. Он оставил любимую жену и все имущество, чтобы стать отшельником, забрался на высокую скалу в пустыне и проводил все время в молитвах. - Малдер огляделся вокруг. - Хотя где он здесь нашел пустыню, не знаю. Естественно, боги не могли проигнорировать такой вызов и стали его соблазнять красивыми женщинами, но он не поддался искушению. Тогда перед ним появилась Тлацольтеотль, богиня преступной любви, и нанесла ему, если так можно выразиться, последний удар. Она сказала, что так восхищена его добродетелью, что .хочет только его утешить. Она разговаривала с ним все время, пока он спускался со своего утеса, и внизу успешно совратила его - к огромному удовольствию других богов, которые только и ждали, когда он поскользнется.
Боги наказали Джаппана за нескромность, превратив его в скорпиона. От стыда за свою неудачу Джаппан спрятался под камень. Но боги хотели окончательно унизить его, поэтому привели его жену к этому камню, рассказали о его падении и тоже обратили ее в скорпиона.
Он задумчиво улыбнулся, все еще пряча что-то за спиной.
- Но в конце концов это всего лишь романтическая история. Жена Джаппана в облике
скорпиона убежала под камень, чтобы соединиться со своим мужем, и у них появилось много-много маленьких скорпиончиков.
Владимир Рубикон, улыбаясь, смотрел на него.
- Замечательно, агент Малдер, - сказал он. - Вы могли бы работать в музее, бесплатно, как и я.
Скалли встала и стряхнула крошки с одежды.
- Интересно, Малдер, но к чему рассказывать эту легенду сейчас?
Он протянул руку, и она увидела на ней безобразные останки раздавленного огромного черного скорпиона со свисающими многочисленными ножками.
- Потому что я нашел это под твоей подушкой.










12
Джунгли Юкотана. 
Суббота, раннее утро, точное время неизвестно
Когда утром они приготовились свернуть лагерь, Малдер заметил, что его часы остановились. Первой мыслью было, что ночью их группа столкнулась с чем-то чуждым и необъяснимым. Затем он решил, что скорее всего в механизм попала какая-нибудь грязь. Малдер поменял мокрую и грязную верхнюю одежду, надев свежую рубашку, хотя знал, что в лесу она за день так же испачкается и порвется.
Скалли, сонная, с припухшими глазами, вылезла из своей палатки, отмахиваясь от комаров и москитов.
- Доброе утро, солнышко! - приветствовал ее Малдер.
- Знаешь, я бы предпочла снова работать на студии звукозаписи, - сказала она, раскинув руки и потягиваясь со сна. - По крайней мере
у них сухой и чистый офис, а в холле есть автоматы для воды.
Она отхлебнула глоток из своей фляжки, потом плеснула немного воды на ладонь и умылась.
- Да, раньше я не могла оценить по-настоящему, какое это счастье - работать, когда тебе ежесекундно не досаждают мерзкие насекомые.
Фернандо Агилар стоял у дерева перед маленьким зеркалом для бритья, держа в руке бритву с раскрытым лезвием. Его шляпа висела рядом на сломанном суку. Он повернулся к ним с намыленными щеками.
- Buenos dias, amigos! - поздоровался он и вернулся к своему занятию, сбривая щетину и жмурясь от удовольствия. - Ничто так не освежает человека, как утреннее бритье, сразу чувствуешь себя готовым к новому дню, а?
Он продолжал ловко орудовать опасным лезвием, стряхивая пену в папоротник.
- Открою секрет, сеньор Малдер, я подмешиваю в мыло репеллент от насекомых и, кажется, помогает.
- Стоит попробовать, - сказал Малдер, тоже собираясь побриться. - А как потом пройти к ближайшему душу?
Агилар рассмеялся, и пронзительные звуки его громкого смеха напомнили Малдеру крикливую перебранку ревунов, разбудивших его сегодня ночью.
Рабочие быстро сложили палатки, упаковали 
их в компактные брезентовые мешки, затем собрали одеяла и остальное снаряжение.
Владимир Рубикон в нетерпении расхаживал у собранных вещей и бросал в рот изюминки из маленького пакетика.
- Скоро ли отправимся? - поминутно спрашивал он.
Малдер увидел его покрасневшие глаза и понял, что ученый плохо спал, но, конечно, не из-за непривычки к походным условиям.
Агилар закончил бритье, вытер лицо цветным носовым платком, после чего сунул платок в карман, покрутил в руках шляпу из шкуры оцелота, оглядел ее со всех сторон и нахлобучил на голову.
- Вы правы, сеньор Рубикон, мы должны поторопиться на поиски вашей дочери. Путь предстоит неблизкий, но если будем держать хороший темп, доберемся до Кситаклана до наступления ночи.
Они снова углубились в джунгли. Молчаливые рабочие возглавляли группу, расчищая мачете путь; шедший следом за ними Агилар указывал дорогу.
Стая разноцветных, сверкающих крылышками бабочек при их появлении вспорхнула с прозрачной заводи у поваленного дерева и рассыпалась по кустам, словно бесчисленное множество переливающихся в солнечных лучах бриллиантов.
Малдер заметил устремленный на него холодный взгляд свисавшей с ветки змеи. Он подумал, что стоило бы побольше разузнать о змеях, отправляясь в дикие джунгли Центральной Америки, и на всякий случай решил опасаться всех змей подряд.
Они шли не более часа, когда их настиг дождь, теплый и маслянистый, пропитанный тысячью незнакомых запахов. Лукавые говорливые ручейки скатывались с вогнутых листьев банана, смывая пауков, гусениц и других насекомых, нашедших на них свой дом. Мокрый воздух, казалось, был готов взорваться от переполнявшего его настоя ароматов освеженных растений.
Агилар загнул поля своей кожаной шляпы так, что струи дождя ручейком сбегали с нее. Его длинные волосы, стянутые в хвост, стали похожи на мокрый лоскут, свисавший на спину. Он подмигнул Малдеру:
- Вы спрашивали о душе, сеньор. Похоже, мы его нашли, а?
Малдер взглянул на Скалли и Рубикона; их одежда была перемазана зеленью, заляпана грязью и прилипшими желтыми узорными листьями папоротника.
- Неплохой камуфляж у нас получился, - заметил он.
- Это то, к чему мы стремились? - спросила Скалли, стряхивая с одежды лесной мусор. Вездесущие насекомые толпились перед ней в воздухе.
- Вот меня бы не вдохновила мысль строить храмы и пирамиды в таком месте, как это, - сказал Малдер. - Просто удивительно, что майя смогли в таких условиях создать высокоразвитую цивилизацию
- Господи, по крайней мере в храмах внутри было сухо, - заметила Скалли, выжимая воду из волос.
Лицо Рубикона приняло задумчивое выражение.
- Человеческая изобретательность всегда поражает нас, когда мы вглядываемся в глубь истории. Замечательно было бы хоть на пять минут оказаться в той эпохе и спросить, зачем они это сделали, почему Но это невозможно, и мы должны сами найти ключ к прошлому. Археолог должен быть похожим на детектива... гм, агента ФБР по расследованию прошлого, чтобы раскрыть тайны, в то время как преступники и их жертвы обратились в пыль за тысячи лет до рождения каждого из нас.
- Меня поразили научные и астрономические достижения майя, - сказал Малдер, - хотя бытует мнение, что их цивилизации, возможно, помогли.
- Помогли? - рассеянно спросил Рубикон, отводя от лица пальмовую ветку. - Гм, о какой помощи вы говорите?
Малдер преодолел колебание и заговорил:
- Согласно легендам майя, их боги сообщили им, что Земля - круглая. Для древних
людей это необычайно точное наблюдение. Известно, что они знали о планетах Уран и Нептун, которые западные астрономы открыли только на пороге девятнадцатого столетия. Учитывая, что у них не было телескопов, они должны были обладать невероятным по остроте зрением. Они определили продолжительность земного года с точностью до одной пятитысячной и знали точный годовой цикл Венеры. Они подсчитали и другие астрономические циклы на период около шестидесяти четырех миллионов лет.
- Да, майя интересовались временем, - отозвался Рубикон, не поддаваясь на приманку. - Они были просто одержимы идеей времени.
- Малдер, - сказала Скалли, - ты же не собираешься предположить...
Он отмахнулся от москитов и продолжал:
- Если посмотреть на некоторые их рельефы, Скалли, то увидишь легко узнаваемые силуэты - люди, сидящие внутри устремленных ввысь башен, точно так же, как астронавты в кабине космического корабля. Из их транспортного средства вырываются огонь и столбы дыма.
Рубикон, забавляясь, парировал удар:
- Ах да! "Колесница богов". Интересная спекуляция. Мне, разумеется, известны подобные сказки и легенды. Некоторые из них, гм, довольно любопытны. Вот одна из самых моих любимых. Вы знаете, что Кецалькоатль, или Кукулькан, как его называли майя, был богом знаний и мудрости?
- Да, конечно, - ответил Малдер. - Предположительно, он спустился с звезд
- Гм, предположительно, - подтвердил Рубикон - Так вот, врагом Кукулькана был Тец-катлипока, всю жизнь сеявший вражду. - Рубикон укрепил на носу очки, совершенно бесполезные в мокром лесу. Видимо, это делалось механически, во время изложения историй. - Тецкатлипока явился на один важный религиозный праздник в обличье красивого мужчины и привлек внимание людей танцами и волшебным пением. Это так очаровало их, что большинство стали подражать его танцам. Он привел всех на мост, который и обрушился под их тяжестью. Множество людей оказались глубоко под водой, где превратились в камни.
Рубикон усмехнулся.
- В другой раз Тецкатлипока пришел с куклами-марионетками, которые непостижимым образом плясали на его ладонях. Стремясь увидеть это чудо, люди сбились в такую громадную тесную толпу, что многие из них задохнулись. Тогда, притворившись огорченным горем, виной которому он оказался, Тецкатлипока потребовал, чтобы его забили камнями. Люди так и сделали. Но когда его тело стало гнить, от него начал исходить такой смрад, что люди умирали, только раз вдохнув его. И тогда целая группа отважных героев, передавая друг другу, как эс
тафету, смердящий труп, вынесла его из города, очистив таким образом воздух.
Рубикон пожал острыми плечами.
- Так или иначе, но это все легенды, - сказал он. - Наше дело - слушать эти истории, чтобы почерпнуть из них то, что может оказаться полезным для раскрытия тайн прошлого Я не собираюсь заставлять вас верить ни в одну из них.
- И никто другой тоже, - пробормотал Малдер и больше не стал затрагивать тему о древних астронавтах.


13
Пентагон.
 Арлингтон. 
Штат Виргиния. Суббота, 13.03
Широко шагая по коридорам восточного крыла здания Пентагона, майор Виллис Джейке по установившейся привычке обращал внимание на все приметы и повороты, чтобы найти обратную дорогу при любых обстоятельствах.
В более привычных для него условиях он приметил бы расщепленное дерево, выветренную скалу или глубокое ущелье в бесплодном высокогорье Афганистана. Ему приходилось бывать и в малярийных болотах Юго-Восточной Азии, и на территории курдов в северных горах Ирана. Но сейчас на нем вместо камуфляжной формы или комбинезона, ощетинившегося оружием и подсобным снаряжением на все случаи жизни, красовалась стесняющая движения полная военная форма. Непривычный к удобствам цивилизации, благоухающий свежестью и одеколоном, майор чувствовал себя немного не в своей тарелке.
Коридоры в гигантском здании штаб-квартиры Пентагона были расположены симметрично и имели между собой столько же отличий, сколько два бархана в пустыне, поэтому в них можно было легко заблудиться. Вы могли выйти из как будто знакомых уже дверей, направляясь к стоянке машин, но оказывались в совершенно другом крыле огромной крепости.
Но для майора Джейкса это не было непреодолимым препятствием. Он поглядывал на непрерывные ряды дверей, большей частью закрытых. По выходным кабинеты Пентагона запираются, а гражданские служащие и военный персонал остаются дома и занимаются обычными воскресными делами. Гражданские служащие работают от звонка до звонка в свою сорокачасовую неделю: заполняют необходимые бумаги, носят их из кабинета в кабинет для нужных подписей и печатей и подшивают копии.
Но для боевого офицера вроде майора Виллиса Джейкса гражданский распорядок ничего не значил. Он не отмечал свои приходы и уходы. Он работал целыми днями и ночами, если долг обязывал его к этому. Отдыхал и брал отпуск, когда позволяли обстоятельства. И, наверное, по-другому бы работать не смог.
То, что его вызвали сюда в субботу для беседы на высоком уровне, означало одно: ему будет предложено важное задание. Еще совсем недавно Джейкс находился в отдаленном уголке мира, выполняя четко поставленную задачу. Верный присяге, майор без лишних вопросов осуществлял акции, причастность к которым в случае провала его группы страна наверняка отрицала бы.
Худой и высокий, с резкими чертами чисто выбритого лица, легкий оливковый оттенок которого он унаследовал от далеких предков-египтян, майор никогда не проявлял сентиментальности.
Джейкс проследовал до конца коридора и, повернув налево, миновал несколько дверей, пока не дошел до комнаты, табличка на двери которой гласила: "Э.Дж.Пим. Изложение и запись фактов". По своему давнему опыту работы в Пентагоне майор Джейке сомневался, приглашались ли когда-нибудь в этот кабинет другие служащие.
Он отчетливо стукнул три раза в зарешеченное стеклянное окошко в двери.
Дверь открылась изнутри, и человек в темном костюме отступил в тень. Джейке вошел в полумрак комнаты. Его лицо оставалось невозмутимым, но разум напряженно работал, схватывая детали.
- Назовите себя, - бесцветным голосом произнес человек в тени.
- Майор Виллис Джейке, - ответил он.
- Правильно, майор, - сказал человек.
Не выходя на свет, он протянул Джейксу серебристый ключ.
- Откройте этим ключом дверь в задней стене кабинета. Выньте ключ и закройте за собой дверь, она захлопнется сама. Остальные ждут вас, брифинг вот-вот начнется.
Майор последовал инструкции и, открыв указанную дверь, оказался в слабо освещенном конференц-зале, на одной из стен которого был укреплен белый экран.
В креслах сидели трое мужчин в костюмах и галстуках, а четвертый возился у проектора. Джейке не встречал этих людей прежде и не был уверен, что увидится с ними еще когда-нибудь.
Человек в очках с металлической оправой и в серебристо-сером костюме обратился к Джейксу:
- Добро пожаловать, майор. Явились точно в срок. Можно предложить вам чашечку кофе? - Он 'указал на электрический чайник в глубине комнаты.
- Нет, сэр, - сказал Джейке.
- У нас есть датский кофе, если вы предпочитаете, - предложил другой мужчина, полнолицый, с темно-коричневым галстуком.
- Нет, благодарю вас, - снова отказался Джейке.
- О'кей, тогда мы можем начинать. Молодой человек включил проектор. На экране появилось мутное пятно желтоватого цвета.
Праздное любопытство не было свойственно Джейксу как профессионалу, однако острая наблюдательность и цепкая память играли решающую роль в его работе.
Третий человек, седовласый, в белой рубашке, откинулся на спинку стула, на которой висел его коричневый пиджак.
- Покажите первый слайд, - попросил он.
- Майор Джейке, пожалуйста, будьте внимательны, - сказал человек с темно-коричневым галстуком. - Каждая деталь может оказаться важной.
На экране появилась сделанная со спутника фотография густых джунглей, среди которых выделялась абсолютно гладкая, словно очерченная циркулем площадка, в центре которой был различим кратер с почти идеально круглым отверстием. Земля вокруг кратер? была безжизненной и оплавленной, словно се прижгли гигантской сигаретой.
- Это Мексика. Раньше здесь находилось частное ранчо. У вас появилась какая-нибудь идея о том, что там могло произойти, майор Джейке? - спросил мужчина в сером костюме.
- Взрывная трубка? - предположил Джейке, вспоминая один из видов осколочных бомб, которыми пользовались, расчищая в джунглях площадки для посадки вертолетов. - Или взрыв напалма?
- Ни то ни другое, - сказал седой мужчина. - Диаметр этой чаши полкилометра. Наши сейсмические датчики зарегистрировали частые и резкие колебания, а дистанционные детекторы определили значительное повышение непонятной радиоактивности.
- Вы думаете, это результат небольшого ядерного взрыва? - оживился майор.
- Нам в голову не приходит какое-либо другое объяснение, - сказал второй человек, поправляя галстук. - Это может быть только тактическое ядерное средство, такое, как атомный артиллерийский снаряд. Только он мог оставить такую воронку и подобное состояние окружающей местности. Этот тип артиллерийского оружия недавно был изобретен нами и, мы предполагаем, Советами в последние годы холодной войны.
- Но кто мог использовать подобное оружие в Центральной Америке, сэр? Какую цель может преследовать эта провокация?
- В этом районе Юкатана нет никаких причин для серьезной политической обеспокоенности, - начал говорить седовласый, по всей видимости, главный на этой встрече. - Мы знаем о многочисленных террористических актах, большей частью это разногласия между маленькими группами военных сепаратистов, но мы знаем также, что акция, подобная этой, превышает их скромные финансовые возможности. Кроме того, нам известно об острой конкурентной борьбе между тамошними нарко-дельцами, которые часто прибегают к насилию, но это, как правило, просто взрывы машин и тому подобное.
- Это не взрыв машины, сэр, - подчеркнул майор
- Разумеется, нет, - сказал человек в серебристом костюме. - Следующий слайд, пожалуйста
Оператор продемонстрировал увеличенный и более четкий снимок, на котором были видны срезанные деревья, ровные края идеально круглого кратера, словно громадная шаровая молния появилась так стремительно, что своим испепеляющим жаром мгновенно обратила лес в пар, землю - в стекло, а затем исчезла, прежде чем разбушевался порожденный ею лесной пожар
- Мы имеем как минимум одно рабочее предположение. В хаосе распада Советского Союза многие бывшие социалистические республики, став суверенными государствами, предъявили права на ядерные запасы, размещенные на их территориях и оставшиеся там после ухода коммунистического правительства Значительная часть тактического ядерного оружия оказалась, так скажем . в плохих руках и была выброшена в продажу, чем и воспользовались головорезы и террористы со всего света Мы считаем, что только данный вид вооружений обладает разрушительным действием такой силы. Это оружие могло попасть с Кубы, например, через Карибское море на Юкатан и оттуда-к наркодельцам в этой области Мексики
- То есть вы предполагаете, что это только первый взрыв, могут быть и другие.
- Такая возможность есть, раз существует такое оружие, - сказал седовласый.
На следующем слайде они увидели карту полуострова Юкатан со штатами Кинтана-Роо, Юкатан и Кампече, на которую были нанесены и соседние небольшие центральноамериканские государства- Белиз, Гондурас, Сальвадор и Гватемала
- Нам нужно, чтобы вы со своей группой нашли источник поступления этого оружия, а затем конфисковали или уничтожили его Мы не можем позволить ядерным террористам свободно применять атомное оружие, даже если они всего-навсего убивают друг друга
Человек с темно-коричневым галстуком улыбнулся, и его жирные щеки затряслись от сдерживаемого смешка
- Дело в том, что они подают плохой пример
- Собрать мою обычную команду - спросил Джейке
- В вашем распоряжении все, что потребуется, майор Джейке, - ответил седой - Мы уверены, что ни одно пенни из тех средств, что мы вложим в это дело, не пропадет.
- Или ни одно песо, - добавил демонстрировавший слайды оператор но это, как правило, просто взрывы машин и тому подобное.
- Это не взрыв машины, сэр, - подчеркнул майор.
- Разумеется, нет, - сказал человек в серебристом костюме. - Следующий слайд, пожалуйста.
Оператор продемонстрировал увеличенный и более четкий снимок, на котором были видны срезанные деревья, ровные края идеально круглого кратера, словно громадная шаровая молния появилась так стремительно, что своим испепеляющим жаром мгновенно обратила лес в пар, землю - в стекло, а затем исчезла, прежде чем разбушевался порожденный ею лесной пожар.
- Мы имеем как минимум одно рабочее предположение. В хаосе распада Советского Союза многие бывшие социалистические республики, став суверенными государствами, предъявили права на ядерные запасы, размещенные на их территориях и оставшиеся там после ухода коммунистического правительства. Значительная часть тактического ядерного оружия оказалась, так скажем... в плохих руках и была выброшена в продажу, чем и воспользовались головорезы и террористы со всего света. Мы считаем, что только данный вид вооружений обладает разрушительным действием такой силы. Это оружие могло попасть с Кубы, например, через Карибское море на Юкатан и оттуда-к наркодельцам в этой области Мексики.
- То есть вы предполагаете, что это только первый взрыв, могут быть и другие.
- Такая возможность есть, раз существует такое оружие, - сказал седовласый.
На следующем слайде они увидели карту полуострова Юкатан со штатами Кинтана-Роо, Юкатан и Кампече, на которую были нанесены и соседние небольшие центральноамериканские государства: Белиз, Гондурас, Сальвадор и Гватемала.
- Нам нужно, чтобы вы со своей группой нашли источник поступления этого оружия, а затем конфисковали или уничтожили его. Мы не можем позволить ядерным террористам свободно применять атомное оружие, даже если они всего-навсего убивают друг друга.
Человек с темно-коричневым галстуком улыбнулся, и его жирные щеки затряслись от сдерживаемого смешка:
- Дело в том, что они подают плохой пример.
- Собрать мою обычную команду? - спросил Джейке.
- В вашем распоряжении все, что потребуется, майор Джейке, - ответил седой. - Мы уверены, что ни одно пенни из тех средств, что мы вложим в это дело, не пропадет.
- Или ни одно песо, - добавил демонстрировавший слайды оператор.
Никто не отреагировал на шутку.
- Значит, это будет незаконным, скрытым.
Никто не отреагировал на шутку
- Значит, это будет незаконным, скрытым проникновением на чужую территорию с целью розыска и уничтожения объекта. Но как я смогу определить его местонахождение? Есть ли у вас сведения о том, что в этих местах действительно имеются ядерные боеголовки?
- У нас есть на этот счет самые серьезные подозрения, - сказал человек в серебристом костюме. - Похоже, что в одном из отдаленных уголков Юкатана расположена военная база. Мы перехватили мощный радиосигнал, закодированный таким шифром, подобного которому наши специалисты в своей практике не встречали. Сигнал обнаружен чуть больше недели назад и был таким сильным, что не мог пройти незамеченным. Мы считаем, что передатчик указывает на наличие секретной базы.
- Сигнал исходит из знакомого участка? - спросил майор и подался вперед, впившись глазами в карту.
Оператор щелкнул переключателем, и появилось следующее изображение - очень четкая фотография, сделанная со спутника, с наложенной на нее картой.
- Вероятнее всего, это место находится в отдаленных руинах майя. Когда мы сверили наши данные с теми, что имеются в госдепартаменте, то обнаружили, что там приблизительно в то же самое время, когда был перехвачен сигнал и всего несколькими днями раньше взрыва, исчезла группа американских археологов.
Мы подозреваем, что противник использует руины как свою военную базу. Поскольку до сих пор не поступало требования о выкупе или угроз по отношению к заложникам, положение наших сограждан остается неизвестным... и не является приоритетной целью вашей миссии.
- Вас понял, - сказал майор.
Он всматривался в указанный район и не видел ничего, что хоть отдаленно напоминало бы дороги.
Оператор покрутил колесико настройки и сделал слайд предельно четким.
- Кситаклан, - вслух прочитал название майор.
Во всяком случае, это казалось лучше, чем холодные горы Афганистана.

14
Руины Кситаклана 
Воскресенье, 16:23
Шедшие впереди индейцы начали быстро и возбужденно переговариваться на своем языке. Скалли не поняла, обрадовались они или встревожились. Последние два дня все ее усилия сосредоточивались только на том, чтобы шаг за шагом пробираться в дебри джунглей, все более удаляясь от цивилизации, комфорта и безопасности.
Фернандо Агилар ускорил шаг.
- Идите скорее, amigos, - позвал он и, раздвинув стебли гигантского папоротника, вытянул руку вперед, в сторону высокого дерева - сейбы. - Смотрите, Кситаклан!
Измученный Малдер остановился рядом со Скалли, в его глазах сверкнул интерес. Владимир Рубикон энергично рванулся вперед.
Затаив дыхание, Скалли смотрела на древний разрушенный город, который, возможно, стоил
жизни Кассандре и ее друзьям. Серые тучи, нависавшие над ним, скрывали солнце, и все вокруг было погружено в угрюмый сумрак;
только неуклюжие силуэты развалин высились подобно утесам в штормовую погоду.
Над городом доминировала увенчанная башней ступенчатая пирамида Ее очертания казались нечеткими из-за буйной растительности, опутывающей стены. Широкая открытая площадь перед пирамидой была вымощена плитами, из трещин между ними прорастали тонкие длинные деревца. Вокруг виднелись усыпальницы и богато украшенные резьбой стелы, некоторые из них были повалены разрушительной силой времени и природы
- Поразительно, - сказал Рубикон, подталкивая Фернанда Агилара в спину.
Археолог вступил на площадь, радостный и взволнованный, его эспаньолка задорно топорщилась. Он обернулся к Скалли и Малдеру, заражая их своим возбуждением:
- Обратите внимание на размеры площади. Вообразите, сколько народу приходило сюда. Дело в том, что майя возделывали землю при помощи подсечно-огневой системы, выжигая вырубки, а это, конечно, не давало им возможности прокормить крупные, густонаселенные города, подобные этому. Самые большие города, такие как Тикаль или Чичен-Ица, наполнялись народом только во время больших религиозных церемоний, игр в мяч и сезонных жертвоприношений. В остальное время года люди жили в джунглях-
- Что-то вроде современной олимпийской деревни, - заметил Малдер.
Они со Скалли подошли к старому археологу, а индейцы остались стоять на опушке леса, оживленно жестикулируя и толкуя о чем-то.
- Вы сказали, игры в мяч, доктор Рубикон? - переспросила Скалли. - Значит, у них были развиты зрелищные виды спорта?
- Полагаю, здесь находился стадион. - Доктор Рубикон обвел рукой широкое, расчищенное пространство, окруженное сложенными из отесанных плит стенами, уже частично поглощенное джунглями. - Да, это была игра... гм, что-то между футболом и баскетболом. Они толкали тяжелый каучуковый мяч поясницей, бедрами и плечами, а руками его трогать запрещалось. Нужно было забросить мяч в каменное кольцо, укрепленное на стене.
- Значит, у них были победители, награды и все такое, - сказал Малдер.
- Проигравшие в турнире обычно приносились в жертву богам, - продолжал Рубикон, - им отрубали головы, вырезали сердца, а кровью окропляли землю.
- Вероятно, чтобы избежать такой ужасной кары, несчастные напрягали все силы ради победы, - задумчиво проговорил Малдер.
Рубикон пошел вперед, озабоченно оглядываясь по сторонам и нервно теребя бородку.
- Я не вижу признаков пребывания здесь Кассандры и ее партии, не вижу следов начальных раскопок. - Он оглянулся, но их окружали безмолвный заброшенный город и угнетающие своей безбрежностью джунгли. - Думаю, придется отказаться от надежды, что у них просто сломался радиопередатчик.
Скалли обнаружила участок, где деревья и кустарник были вырублены. Полусожженные ветки и лианы громоздились кучей, будто кто-то пытался разжечь костер, чтобы уничтожить лишний мусор или подать отчаянный сигнал бедствия.
- Они находились здесь не так давно, - заметила она. - Думаю, за месяц все следы их работы были бы уничтожены и скрыты джунглями.
- Может, они заблудились в джунглях или их съел ягуар, а? - с усмешкой произнес Аги-лар..
- Они были не так уж беспомощны, - отрезала Скалли.
- Партия Кассандры должна была действовать более аккуратно, - сказал Рубикон, словно пытаясь убедить самого себя. - Не так, как в старые времена, когда любители-землекопы приходили ради забавы. Профессиональные археологи должны действовать с осторожностью, осматривая каждый камень, отыскивая важные детали. - Он пристально смотрел на полуразрушенные каменные сооружения. - Самый худший тип любителей - это те, кто считает, что трудятся на пользу истории В начале века они приходили в старые храмы, безжалостно сбивали плиты со стен и собирали все - и ненужный хлам, и камни с иероглифами - в огромные кучи, которые мы теперь называем ЗТБ - знает только Бог, потому что только он знал, что там находится.
Они ступали осторожно и переговаривались негромко, как будто боялись вызвать раздражение древних призраков Кситаклана Мощенная известняковыми плитами площадь когда-то была ровной и гладкой, но теперь плиты потрескались, и сквозь трещины пробивалась буйная тропическая растительность.
- Я понимаю, почему Кассандра испытывала здесь такой восторг, - сказал Рубикон охрипшим голосом. - Это же воплощенная мечта любого археолога - все этапы истории майя. То, что мы видим, представляет собой новые открытия Каждый камень, каждый иероглиф, который находится здесь, никогда еще не описывался. Каждая новая реликвия может оказаться долгожданным Розеттским камнем* для письменности майя Тогда-то и откроется тайна того, почему люди, достигшие такого высокого уровня культуры, покинули свои города и исчезли много веков назад.. гм, если, конечно, другие люди не растащат все это на сувениры раньше, чем научные экспедиции окончат свою работу
Скалли представила себе руины без пышной, окутывавшей их растительности. Какие-то любители все же побывали в этих местах или знали о их существовании. Кситаклан, должно быть, притягательное место.
Неподалеку, подобно стражам у ворот, стояли две стелы. Каменная резьба на них изображала пиктограммы майя и календарные символы; каждый обелиск обвивала кольцами каменная змея с топорщившимися вокруг головы перьями Скалли вспомнила нефритовую скульптуру Пернатого Змея, которую показывал ей Малдер.
- Это, вероятно, Кукулькан? - спросила она, указывая на стелу - Пернатый Змей?
Рубикон обошел стелы кругом, внимательно изучая резьбу сквозь очки
- Да, и изображен очень четко Вот этот кажется более крупным и гуще оперенным Он необычайно реалистичен, подобно тем нефритовым статуэткам ягуара, выставленным в моем музее Гм, эти змеи совершенно непохожи на стилизованные иероглифы и символические изображения, которые мы обычно встречаем на стелах майя Гораздо интереснее.
- Не исключено, что скульптура сделана с натуры, - предположил Малдер.
Скалли быстро глянула на него, и он слегка улыбнулся в ответ.
- Сумерки делают изображения причудливее, - сказал Агилар. - Может, быстренько осмотрим местность, а потом разобьем лагерь, а? Завтра вы можете начать настоящие поиски.
- Да, это хорошая мысль, - неохотно признал Рубикон.
Разочарованный отсутствием дочери, он тем не менее не мог остаться равнодушным к увиденному.
- Это настоящий пир - увидеть подобные места, прежде чем их разорят туристы. Большинство знаменитых руин были испорчены тысячами туристов, которые не интересовались историей и приезжали туда только потому, что о них рассказывали красочные проспекты. - Он в волнении стиснул руки. - Стоит обнаружить прежде неизвестную местность со следами древних культур, как туда обязательно кто-нибудь явится и моментально все разорит.
Они вчетвером пересекли площадь и обошли центральную пирамиду. Здесь с двух сторон кустарник был вырублен, и Скалли заметила в основании пирамиды приоткрытую дверь и узкий вход, ведущий внутрь древнего сооружения.
- Кажется, сюда кто-то входил, - сказала Скалли.
Малдер опередил своих спутников, обогнул пирамиду и неожиданно окликнул их. Они по
дошли и увидели, что он стоит у края круглого колодца футов тридцати в диаметре.
- Это сенот, - объяснил Рубикон. - Священный источник. Очень глубокая естественная известняковая скважина.
Скалли осторожно ступила на осыпающийся парапет, возведенный вокруг устья колодца. Они стояли у самого края, и Скалли наклонилась, чтобы увидеть далеко внизу зеркально-гладкую поверхность мрачной зеленой воды. Сенот казался бездонным. Его пятнистые известняковые стены были покрыты бороздками, напоминающими винтовую нарезку. Малдер бросил в воду голыш, наблюдая за возникшей рябью.
- Майя считали эти природные источники священными - водой от богов, поднимающейся из земли, - объяснял Рубикон. - Можете быть уверены, на дне его покоятся драгоценные реликвии и скелеты.
- Скелеты упавших туда людей? - спросила Скалли.

* Розеттский камень - базальтовая плита с параллельным текстом 196 г дон э на греческом и древнеегипетском языках Найдена близ г Розетта (ныне г Рашид, АРЕ) в 1799 г Дешифровка Ф Шампольоном иероглифического текста Розеттского камня положила начало чтению древнеегипетских иероглифов
- Да нет, сброшенных, - возразил Рубикон. - Сеноты были священными колодцами, местом жертвоприношений. Возможно, майя оглушали жертвы или душили их, а потом привязывали к телам груз, чтобы они затонули, и сбрасывали туда. Иногда, для особо важных религиозных церемоний, жертвы выбирались заранее, чуть ли не за год. В этот период им предоставлялась возможность вести жизнь, полную удовольствий: обильная пища, много женщин, хорошая одежда, вплоть до того дня, когда их поили наркотическим зельем, вели к краю сенота и бросали в священную воду.
- Я не думала, что майя были таким кровожадным народом, - сказала Скалли.
- Это результат фальсификации, сработанной одним археологом, который так восхищался майя, что ему порой изменял здравый смысл. Поэтому он тенденциозно освещал свои находки, скрывая те из них, которые свидетельствовали о проведении кровавых обрядов и других случаях кровопролития.
- Мастерски плел археологические сказки, - вставил Малдер.
- Культура майя была неистовой, проливающей много крови, особенно в последние периоды, под влиянием тольтеков. Они с восторгом наносили себе раны, отсекали пальцы рук и ног во время обрядов самоистязания и находили это прекрасным. По сути дела, самым кровожадным был культ бога Тлалока. Его жрецы перед проведением больших храмовых праздников убеждали матерей продать им своих малолетних детей. На пышной церемонии младенцев варили в кипятке, а затем съедали с большой торжественностью. Жрецы испытывали особенный восторг, когда дети плакали от боли, гм, потому что верили, что их слезы обещают хорошие дожди.
Глядя на темную воду, Скалли содрогнулась при мысли о том, какие ужасные тайны хранятся в этой мрачной глубине.
- Я уверен, что подобные церемонии не свойственны больше ни одной религии, - сказал Рубикон, словно это могло ее успокоить. Он отошел от парапета и отряхнул руки. - Вам не о чем беспокоиться. Убежден, эти древние обряды не имеют никакого отношения к пропавшим здесь людям... и к Кассандре.
Скалли уклончиво кивнула. Да, здесь они полностью изолированы: до ближайшей дороги два дня пути, их окружают молчаливые руины майя, народа, который когда-то приносил бесчисленные кровавые жертвоприношения. Здесь исчезла бесследно целая партия археологов.
В самом деле, стоит ли беспокоиться...
































15
Руины Кситаклана 
Воскресенье, 18:38
Стоя на краю полуразрушенного парапета, Малдер пристально вглядывался в манящую глубину священного источника. Тяжелый запах плесени и гниения поднимался от воды, невольно заставляя его думать о покоящихся на дне скелетах многочисленных жертв религиозных представлений майя. Погруженный в мрачные размышления, он почувствовал, как по спине пробежала необъяснимая дрожь. Легкие янтарные тени начали удлиняться под лучами уходящего солнца.
Малдеру почудилось, что тяжелая маслянистая поверхность воды покрылась рябью и стала вращаться, втягиваясь внутрь воронкой. Затем он действительно ощутил слабое сотрясение почвы под ногами... подобное вибрации, которую мог бы производить работающий под землей генератор.
Он вспомнил о рассказе Герберта Уэллса "Машина времени", о зловещем, создающем в подземном туннеле свои машины Морлоке, жаждущем плоти и крови земных жителей. Вода вращалась все стремительнее. Неожиданно на ее поверхности появились огромные, размером с бочонок, пузыри, которые, лопаясь, извергали зловонные газы глубин.
- Что происходит? - поразился Малдер. Он поспешно удалился от края источника, так как колебания почвы стали сильнее. Его нагнала волна отвратительного запаха плесени и сернистых газов. Вонь была такой сильной, словно где-то готовили омлет из тысячи протухших яиц. Задыхаясь, Малдер зажал нос. Скалли тоже дышала с трудом, хотя тяжелые запахи были ей более привычны, так как она часто присутствовала при вскрытиях.
- Что за вонь! - воскликнул Агилар.
- Может, это труп легендарного Тецкатли-пока? - предположил Владимир Рубикон, взволнованный происходящим. - Этого запаха достаточно, чтобы убить массу народа.
Скалли осторожно втянула воздух носом и покачала головой:
- Нет, я думаю, это сера, диоксид серы. Вулканический газ.
- Давайте поговорим об этом подальше от источника, - предложил Малдер.
Они поспешно двинулись вокруг пирамиды, возвращаясь на площадь.
- У меня от этой ходьбы уже колени дрожат, - пожаловалась Скалли. - Хотя, подождите, это не колени, это... земля. Она вздрагивает!
Малдер увидел, что деревья закачались, подрагивая и клонясь к земле. Он скорее почувствовал, чем расслышал пока неуловимый слухом гул и ощутил нарастающую силу толчков.
Индейцы-рабочие стояли кучкой у полунатянутой палатки, крикливо и взволнованно переговариваясь. Один тощий индеец побежал в лес, что-то крича на бегу остальным.
- А у них-то какие проблемы? - спросил Малдер. - Они что, никогда не видели, как гневаются боги?
- Это сейсмическая активность, - бесстрастным тоном аналитика произнес Рубикон. - Гм, но как же здесь может произойти землетрясение? Полуостров Юкатан - высокое, устойчивое известняковое плато. С точки зрения геологии на нем невозможна вулканическая деятельность.
Словно для того, чтобы опровергнуть его доводы, земля содрогнулась, как будто по ней ударили гигантской кувалдой. Мощенная плитами площадь вздыбилась. Тонкоствольные мака-гоновые деревья, группой растущие около старого храма, вдруг опрокинулись, вздымая в воздух вывернутые из рассыпавшейся в порошок почвы корни, подобно дрожащим в ужасе щупальцам.
Один из древних полуразрушенных фасадов неподалеку рухнул, развалившись окончательно, и каменные обломки с грохотом покатились в стороны. Из стен ступенчатой пирамиды вываливались кирпичи и, словно вырвавшись на свободу, стуча и подпрыгивая, катились вниз все быстрее и быстрее.
У опушки леса содрогающаяся земля внезапно покрылась сетью широких трещин, из которых вырывались на свободу подземные газы, распространяя вокруг отвратительный запах. Малдер схватил Скалли за руку, чтобы она не упала.
- Лучше уйти подальше от крупных сооружений, - сказала напуганная Скалли, - они могут рухнуть и погребут нас под собой.
Они подхватили старого археолога под руки и выбежали на середину открытой площади, тогда как земля продолжала колыхаться под ними.
Малдер увидел, как начал раскачиваться из стороны в сторону зиккурат, подобно чикагским небоскребам при ураганном ветре, и сжал ладонь Скалли.
- Держись крепче! - в ужасе крикнул он. Казалось, землетрясение вот-вот достигнет своего пика, но тут колебания стали заметно ослабевать и через несколько минут затихли до слабой вибрации, что было очень своевременно, иначе нервы Малдера сдали бы от страха.
Рубикон трясущимися руками теребил бородку.
- Гм, значит, я сильно ошибался относительно сейсмической стабильности этого района, - нервно улыбаясь, сказал он.
Агилар указал на разбросанное снаряжение и валяющиеся палатки: индейцы покинули лагерь.
- Похоже, мы лишились наших помощников, - сказал он и полез в карман за папиросной бумагой и кисетом. Его лицо было мертвенно-бледным. - Ну ничего, они вернутся завтра, amigos. Они хорошие рабочие. Но сегодня нам придется самим готовить себе ужин и крышу над головой, а?
Рубикон, грустно опустив голову, неловко примостился на торчащей из земли каменной плите.
- Одной из причин, привлекавших Кассандру в эти места, была, гм, очень локализованная и необычная геологическая нестабильность, в чем я категорически с ней не соглашался. Знаете, ведь ее первой страстью была геология. Моя девочка коллекционировала камни, изучала их происхождение, структуру, ее изменения. Она собрала обширную коллекцию минералов, очень их любила, часами возилась с ними, оформляла и наклеивала ярлычки.
Потом у Кассандры возрос интерес к раскопкам, она хотела не просто изучать камни, но узнавать, что под ними таится, находить следы истории между наслаивающимися веками породами.
Она где-то вычитала о сейсмической активности в этом районе, и это ее настолько поразило, что она решила параллельно с изучением руин майя обследовать здешнюю породу. - Старый археолог недоуменно покачал головой. - Но все же мне кажется невероятной столь бурная вулканическая деятельность в этом районе.
Он указал на высокую пирамиду, по ступеням которой продолжали скатываться известняковые блоки, рассыпаясь на мелкие обломки.
- Вы сами можете видеть, что эта зона довольно стабильна: если бы сейсмические волнения происходили здесь часто, эти сооружения давно сравнялись бы с землей. Именно существование Кситаклана неоспоримо доказывает феноменальную стабильность территории.
- Но минуту назад, сеньор, она вовсе не казалась стабильной, - возразил Агилар, широко расставив ноги, будто в любой момент ожидал новых толчков.
Ему наконец удалось справиться с дрожащими пальцами и скрутить папиросу.
Малдер мысленно перебирал информацию, которую накопил за многие годы благодаря упорному чтению книг, различных энциклопедий и рабочих отчетов. Он всегда запоминал любые события, если в них был малейший оттенок загадочности и неопределенности.
- Большинство главных вулканов Центральной Америки расположены в высокогорьях Мексики, так сказать, под ее спинным хребтом Но вулканы часто ведут себя непредсказуемо Один из них, именуемый Парикутин, например, неожиданно проснулся в тысяча девятьсот сорок третьем году прямо в центре кукурузной плантации, которая была плоской, как доска. Фермер пахал свое поле, но вдруг земля стала вздрагивать и дымиться. Вулкан продолжал действовать еще девять лет, выбрасывая миллиарды тонн лавы и пепла. Он полностью уничтожил два города.
- Малдер, ты хочешь сказать, что вулкан может возникнуть где угодно? - спросила Скалли.
Малдер кивнул:
- За ростом Парикутина наблюдали геологи всего мира. За первые двадцать четыре часа вулкан образовал конус из вулканических извержений высотой двадцать пять футов. Через восемь месяцев он достиг высоты полутора тысяч футов... очень энергичный подросток. Всего Парикутин покрыл лавой и пеплом около семи квадратных миль окружающей местности. Сейчас он достиг максимальной высоты в девять тысяч футов, и это произошло всего пятьдесят лет назад. Кто знает, что еще может извергнуться из земли. - Он посмотрел на Скалли, Рубикона и Фернандо Агилара. - Сегодня ночью я буду настороже и разбужу вас, если вулкан снова начнет действовать.
- Великолепное предложение, сеньор, - сказал Агилар, раскуривая новую папиросу.
Скалли с беспокойством посмотрела на Малдера. Он знал, о чем она думает, поскольку задавал себе те же вопросы. Что спровоцировало вспышку вулканической активности в Кситак-лане? Энергия какого происхождения нашла себе здесь выход? И почему именно теперь?
Что-то здесь произошло, но Малдер не знал, связано ли это каким-нибудь образом с исчезновением партии Кассандры, или просто такое совпадение.
Ему не раз приходилось сталкиваться с самыми, казалось бы, невероятными ситуациями и явлениями, но в атмосфере таинственности, царившей в заброшенном и пустом древнем городе, как-то не верилось в возможность простого совпадения.








16
Замок Питера Гроуба 
Штат Кинтана-Роо 
Воскресенье, 16.30
Карлос Баррехо, сняв полицейскую фуражку, дожидался у ворот похожего на крепость замка Питера Гроуба, пока могучий охранник переговорит с хозяином по телефону. Пухлой ладонью Баррехо пригладил волосы, прикрывающие лысину, и расправил пышные черные усы. Шеф полиции чувствовал себя просителем у ворот могущественного наркобарона, но ничего, он спрячет свою гордость, раз это необходимо для освобождения родины.
В его потертой кожаной сумке лежали бережно завернутые красивые нефритовые вещицы и старинные реликвии, извлеченные из руин в окрестностях Кситаклана. До сих пор Баррехо никогда сам не продавал статуэтки и не знал, какую цену можно за них назначить, но ему срочно нужны были деньги, так как "Либерасьон Кинтана-Роо" нуждалась в оружии и боеприпасах.
Помощник Агилара Пепе Канделариа оказался ненадежным и не вернулся из джунглей, куда его послали на задание неделю назад. Он не доставил новых сокровищ из Кситаклана и, наверное, просто-напросто сбежал, бросив мать и сестер. Баррехо больше не мог ждать, поэтому собрал безделушки, которые оказались под рукой, и решил попытаться продать их.
Конечно, Фернандо Викторио Агилар умел выбрать покупателя для особо дорогих изделий, но он не так часто этим занимался, а проблемы Баррехо требовали немедленного решения. Кроме того, сейчас, после смерти, нет! - после полного уничтожения Ксавье Салида ему было просто необходимо найти нового покупателя, даже если этим приходилось заниматься самому.
Охранник положил трубку и открыл обитые стальными листами деревянные ворота, ведущие в жилище Питера Гроуба, обнесенное толстыми стенами из известняковых плит и напоминающее крепость больше, чем самые крупные руины.
- Мастер Гроуб уделит вам пятнадцать минут, - сказал охранник. - Я провожу вас. Баррехо нервно кашлянул и кивнул:
- Благодарю.
Он одернул белый форменный китель, но фуражку надевать не стал. Какая ирония судьбы, размышлял полицейский, он, мнимый страж законов находящегося под коррумпированной властью мексиканского правительства штата Кинтана-Роо, ожидает милости со стороны нар-кобарона. Но Баррехо понимал правила игры, в которую вынужден был играть, чтобы достичь своей главной цели. У потомков майя долгая память, они веками ждали освобождения, стремясь вернуть потерянный золотой век.
Свобода и независимость! Народ Кинтана-Роо будет благодарен ему, когда беспорядки, кровопролитие и политический переворот станут воспоминанием. В конце концов, разве во время великой мексиканской революции 1910 года не был убит каждый восьмой гражданин? Люди боролись за свободу и заплатили за нее очень высокую цену.
Охранник пропустил Баррехо вперед и с грохотом закрыл за ним ворота. Баррехо увидел крепость Гроуба, стилизованную под старинный немецкий замок. Мощные стены с высокими и узкими стрельчатыми окнами производили внушительное впечатление.
Баррехо чувствовал, что охранник с автоматом наизготовку неотступно следует за ним. Ничего удивительного - у бельгийского эмигранта были причины держаться настороже. Конкурирующие наркодельцы убивали друг друга так часто, что небольшой штат полицейских под началом Баррехо не успевал расследовать каждый случай.
Странно, но охранник позволил ему оставить при себе револьвер. Поразмыслив, Баррехо решил, что страж абсолютно уверен в быстроте своей реакции и автоматная очередь уложит его наповал раньше, чем он успеет выхватить пистолет из кобуры. Но Баррехо и не собирался проверять правильность этого предположения.
Шеф полиции следовал вперед, держа в одной руке сумку с поделками из нефрита, а в другой фуражку, и гадал, не кончится ли срок его аудиенции как раз в тот момент, когда они доберутся до личных покоев Гроуба, или все-таки беседа состоится, раз они наконец встретятся лицом к лицу.
Могучий охранник провел его через главное здание в защищенную навесом галерею и оттуда, в просторный внутренний двор - патио, где находился овальный бассейн-джакузи. Из патио двери вели в другие помещения - может быть, в сауну или в душ.
Питер Гроуб сидел в патио в парусиновом кресле, наслаждаясь тишиной, слушая отдаленный шелест джунглей. Он не любил музыки и шумных развлечений.
Баррехо остановился у входа в патио, ожидая, когда его заметят. На стеклянном столике рядом с креслом Гроуба стоял черный телефонный аппарат и прозрачный запотевший кувшин, наполненный бледно-зеленым лимонадом, в котором плавали кружочки лимона.
На цепях покачивались качели. Окна, столы и качели были окутаны тончайшей паутиной нейлоновой сетки, защищающей от москитов Гроуб, невероятно худой, с отталкивающими чертами лица, сидел, завернувшись в сетку, как в кокон, и сжимал длинными пальцами черный мундштук с тлеющей едким дымом сигаретой.
Он выпростал руку, налил себе тягучего напитка, а затем снова втянул руку со стаканом под сетку.
Не дождавшись знака внимания со стороны Гроуба, Баррехо деликатно кашлянул, вызвав этим острый взгляд охранника.
Питер Гроуб оторвался от своих размышлений и повернул в их сторону длинное лицо, изборожденное глубокими морщинами Темно-каштановые волосы были модно подстрижены, на висках серебрилась седина На лице выступили капельки пота, казалось, ему душно и неудобно, несмотря на свободный костюм из светлого хлопка.
- Слушаю вас, сеньор Баррехо, - сказал он скрипучим голосом. - Ваши пятнадцать минут начались. Что вы хотели обсудить со мной.
Голос бельгийского мафиози был спокойным и твердым. Баррехо знал, что Гроуб безупречно, без малейшего акцента, говорит по-английски и по-испански - искусство, которым удается овладеть не каждому дипломату.
- Я принес несколько вещиц, которые могут заинтересовать вас, эччеленца, - сказал Баррехо.
Он шагнул вперед и поставил сумку на стоящий возле кресла хозяина низкий деревянный столик с инкрустацией. Охранник напрягся, готовый защитить хозяина от предательского нападения
- Не переигрывай, Хуан, - бросил Гроуб, даже не взглянув на него. - Давай спокойно разберемся с тем, что принес наш Друг, шеф полиции.
- Скульптурки из нефрита, эччеленца, - сказал Баррехо, - бесценные изделия ручной работы индейцев майя. Если вы купите их, они никогда не попадут в пыльные витрины музеев, где могут только потерять свою истинную художественную цену - Баррехо открыл сумку и извлек скульптурки. - Вместо этого они станут вашей собственностью, и вы сможете любоваться ими, когда пожелаете.
Каждая скульптурка представляла различные варианты образа легендарного существа, почитаемого майя в давно прошедшие времена, - искусно вырезанного Пернатого Змея с длинными когтистыми лапами и умными круглыми глазами.
Гроуб подался вперед и высунулся из своего кокона, чтобы снова разжечь потухшую сигарету. Тяжелый сладковато-едкий дым окутал Баррехо и, на его взгляд, мало чем отличался от запаха марихуаны.
- И что же заставило вас подумать, что у меня есть хоть малейший интерес к контрабандному антиквариату, сеньор шеф полиции Баррехо? - произнес Гроуб ледяным тоном. - Это что, ловушка? Вы решили спровоцировать меня на незаконные действия, чтобы арестовать с поличным?
Баррехо отступил в крайнем испуге.
- Это было бы величайшей глупостью, эчче-ленца Гроуб, - вымолвил он.
- Да, - подтвердил тот. - Совершенно верно.
- В штате Кинтана-Роо действуют свои особые законы, - продолжал Баррехо - Я знаю свое место в этом обществе, эччеленца, и также знаю ваше. Я никогда не рискнул бы сделать ничего подобного! - Он перевел дыхание. - Смею добавить, мы видели результаты вашего недовольства, эччеленца. Я лично побывал на разрушенной вилле Ксавье Салида. Для меня непостижимо, что именно вы предприняли, чтобы отомстить ему, но абсолютно ясно: вы обладаете непревзойденным могуществом, и у меня нет намерения вставать вам поперек дорого.
Судя по всему, Гроуб засмеялся, хотя сухой прерывистый хрип скорее походил на кашель.
- Мне нравится, что вы так боитесь меня, сеньор Баррехо. Это правда, что... разногласия между мной и Ксавье Салида за последние недели обострились. Но, уверяю вас, я не имею ни малейшего отношения к уничтожению его жилища. Больше всего на свете мне хотелось бы узнать, как можно произвести такое опустоше
ние, потому что тогда мои соперники боялись бы меня так же, как вы.
Потрясенный признанием, Баррехо судорожно пытался переварить полученную информацию. Если Гроуб ни при чем, кто же тогда погубил Салида? Кто в Мексике может обладать разрушающим устройством такой мощности.
Бельгиец тем временем продолжал:
- До меня дошли сведения, что вы и этот бездельник Фернандо Агилар продавали Салида произведения искусства майя из новых раскопок в руинах, которые называются. . - Гроуб приложил палец к губам, вспоминая, - Кситак-лан, кажется. Многие из моих слуг-индейцев, включая и нашего друга Хуана, - он бросил взгляд на неподвижного охранника, который по-прежнему держал оружие наготове, - верят, что эти вещи прокляты и их нельзя доставать оттуда, где они находятся. Боги сердятся и посылают отмщение. Ксавье Салида поступил неблагоразумно, покупая украденные древние изделия, и уже заплатил за это. То, что вы мне сейчас предлагаете, вероятно, тоже из Кситакла-на? Сеньор Баррехо, я не хочу навлекать на себя гнев богов.
Баррехо натужно рассмеялся и, скрывая волнение, принялся вертеть в толстых пальцах фигурку змея. Его мозг лихорадочно пытался найти такой вариант, чтобы сделка состоялась.
Ему необходимо было продать хоть несколько поделок, он должен добыть деньги. Все, что он мог пожертвовать из своего жалованья, Бар-рехо уже отдал. Ему было очень трудно совмещать работу шефа полиции со своим истинным призванием - борьбой за независимость штата Кинтана-Роо.
Самым подходящим делом казалась спекуляция на славе майя, народа, создавшего великую цивилизацию в этой части Юкатана. Их драгоценные изделия помогли бы финансировать борьбу за свободу, помочь Баррехо и его группе революционеров отвоевать независимость своей территории, выиграть в борьбе против коррумпированного правительства Мексики. Если им это удастся, то "Либерасьон Кинтана-Роо" провозгласит новое государство, в котором вновь расцветет былая слава майя.
- Должно быть, вы шутите, эччеленца, - наконец произнес Баррехо. - Какие предрассудки' Разве такой высокопоставленный европеец, как вы, может верить в древние проклятия! - Он вопросительно поднял брови.
Гроуб снова отхлебнул лимонада, поглядел на часы и глубоко вздохнул:
- Мои собственные взгляды не имеют отношения к данной ситуации, сеньор шеф полиции Баррехо. Если индейцы считают эти штучки проклятыми, я не смогу заставить ни одного из них работать на меня. Мои домашние слуги напуганы Они разбегутся в первую же ночь, и вряд ли мне удастся заменить их другими. А это значительно усложнит мое существование. -
Он положил пустой мундштук на подлокотник кресла. - Я хочу наслаждаться жизнью без всяких осложнений И мне совсем не улыбается стать объектом мести со стороны какого-нибудь последователя религии древних майя, если я вдруг захочу похвастаться этими древними игрушками.
Гроуб наклонился вперед, на прощание снова показав лицо из-за сетки. Его карие глаза сверлили Баррехо
- Моих денег хватит на то, чтобы надежно защититься от нападения моих конкурентов по наркобизнесу, но фанатик-самоубийца - это угроза, против которой мало кто устоит. - Он снова спрятался под сетку и взглянул на часы. - Ваше время истекло, сеньор Баррехо. Сожалею, но не могу воспользоваться вашими услугами.
Отказавшись от дальнейших уговоров, которые в данной ситуации выглядели бы унизительными, Баррехо уложил фигурки в сумку, неловко поклонился, надел фуражку и, ссутулившись, повернул к двери.
- Минуточку, сеньор Баррехо, - неожиданно окликнул его наркобарон.
Баррехо обернулся, сердце забилось в надежде, что Гроуб только играл с ним, стараясь сбить цену. Но вопреки его ожиданиям бельгиец сказал:
- Позвольте теперь и мне предложить вам кое-что ценное. Я не испытываю интереса к вашим реликвиям и сообщу вам информацию бесплатно - пока. Надеюсь, вы не забудете об этом и в случае необходимости сможете отплатить мне добром.
- Что это, эччеленца?
Бельгиец вынул из мундштука окурок, достал из кармана костюма темно-коричневую коробочку и вставил новую сигарету. Он зажег ее, но пока не ответил на вопрос, курить не стал:
- Благодаря своим международным связям я узнал, что в Кинтана-Роо собирается тайно проникнуть команда военных из Соединенных Штатов. У них имеется диверсионное задание. Коммандос намерены найти тайник с оружием или целую военную базу глубоко в джунглях. Возможно, вы уже знаете об этом? Может, это имеет отношение к партизанской революционной группе, известной под названием "Либера-сьон Кинтана-Роо"? - Он тонко усмехнулся. - Поскольку вы являетесь шефом полиции в ваших краях, я думаю, что вам будет интересно узнать об этом.
Баррехо похолодел, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Кусок льда в желудке не давал ему вздохнуть, в то время как по венам пробежала горячая вспышка гнева.
- Американские военные едут сюда, тайно? Как они смеют! И под каким предлогом?
- Полагаю, они проникнут через границу с Белизом. Если постараетесь, думаю, сумеете раздобыть более подробную информацию.
- Благодарю вас, - сказал ошеломленный Баррехо. - Благодарю вас, эччеленца.
С сумкой в руках, в которой лежали уже забытые фигурки, Баррехо спотыкаясь побрел за охранником.
Сиюминутная проблема изыскания денег отошла на задний план, он думал только о том, что обнаружили американцы, и к чему подбираются, и не нависла ли угроза над планами борьбы за независимость штата.




17
Руины Кситаклана 
Воскресенье, 20:17
Спустя несколько часов после землетрясения земля снова вернулась к состоянию относительного спокойствия.
Отвратительное зловоние сероводородных паров уступило место душному дыханию джунглей, аромату цветов, острому пряному запаху гниющей листвы.
Они сидели у костра из смолистых веток, когда подошел улыбающийся Агилар с болтающейся на плече сумкой.
- Вместо ваших американских консервов я раздобыл еду из джунглей.
Он порылся в сумке и извлек полные пригоршни круглых, как луковицы, серо-зеленых пятнистых грибов Потом стряхнул с одежды волокна мха и смахнул лесной мусор со шляпы.
- Для начала мы пожарим грибы, очень вкусные, а у них вкус, как у лесных орехов.
Малдер облизнулся, но Скалли глядела с опаской.
- А они точно съедобные?
Агилар утвердительно затряс головой:
- Это местный деликатес, он использовался во многих традиционных блюдах майя.
Рубикон взял один гриб, поднес к огню, прищурился и нацепил на нос очки.
- Да, когда-то мне приходилось их есть. Очень вкусные.
Он насадил гриб на ветку и стал обжаривать в пламени со всех сторон.
- Хорошо еще, что он не принес нам личинок жуков, - сказал Малдер, отмахиваясь от назойливых москитов.
- Ах да, жуки! - воскликнул Агилар, хлопнув себя по бедрам. - Я могу найти жуков, есть очень много съедобных и вкусных видов. Или, если хотите устроить настоящий пир, могу застрелить обезьяну.
- Спасибо, не надо, - поспешила отказаться Скалли.
- Немного отличается от вчерашнего ужина, - сказал Малдер.
Их окружала гнетущая тишина. Потрескивающий костер был маленьким островком тепла и света на обширной площади Кситаклана В других обстоятельствах Малдер предложил бы спеть хором "Плыви, моя лодка, плыви", но не здесь и не сейчас.
Вокруг бесшумно сновали летучие мыши, хватая на лету насекомых и издавая едва уловимый для человеческого уха писк. Большие ночные мотыльки чертили в воздухе изящные, бледно вспыхивающие в темноте спирали. В зарослях кустарника, окружающих площадь, порою сверкали глаза хищников, отражающие огонь костра.
Скалли сняла с ветки дымящийся гриб, внимательно осмотрела его и положила в рот. Медленно прожевывая, чтобы хорошенько ощутить вкус, она закрыла глаза, как вдруг, у самого ее лица, летучая мышь схватила крупного мотылька и мгновенно исчезла в ночной темноте. Скалли запоздало вздрогнула от неожиданности.
Малдер вспомнил об индейцах, убежавших при первых признаках землетрясения и до сих пор не решавшихся подойти ближе к руинам, но когда он заговорил об этом, Агилар презрительно фыркнул:
- Все они суеверные трусы. Их уважение старой религии перевешивает здравый смысл. Они убеждены в том, что здесь все еще обитают призраки их предков, ублажавших богов жертвами, не говоря уже о тенях самих древних богов.
Рубикон пристально вглядывался в темноту, слушая жужжание насекомых, выкрики ночных птиц, крадущиеся шаги хищников. На его худом лице застыло выражение сосредоточенности. Малдер понимал, что старый археолог думает о своей дочери, затерянной и одинокой в глухих
джунглях, кишащих грозными хищниками, ядовитыми змеями... или опасными искателями сокровищ.
Малдер поднял голову, прислушиваясь, ему показалось, что какое-то крупное существо пробирается по лесу, он увидел, как зашевелились плотные заросли папоротника. Остальные, казалось, ничего не заметили.
- Не так уж сильно все здесь изменилось в течение века, - сказал Рубикон, далеко уносясь в своих размышлениях. - Когда я думаю о Кассандре и ее экспедиции, то невольно вспоминаю первых любителей-археологов в этих краях. Они страдали от тех же трудностей, с которыми, вероятно, придется столкнуться и нам.
Рубикон насадил на нос очки. Час вечерней сказки, подумал Малдер.
- Первыми белыми людьми, приехавшими исследовать руины, были Стефенс и Казервуд, опытные путешественники, уверенные, что смогут добраться до любого места в любом диком краю.
В старинных фолиантах они отыскали упоминания о великих городах, затерянных в тропических джунглях, гм, "разрушенных и забытых, даже без названия". Думаю, что цитирую точно. Я читал их походные дневники.
Стефенс и Казервуд отправились в тропические леса на территории Гондураса в тысяча восемьсот тридцать девятом году. Спустя много дней труднейшего пути по непроходимым джунглям они наконец достигли руин Копана, где увидели покрытые растительностью разрушенные постройки, каменные лестницы. Стефенс и Казервуд ничего не знали об истории майя, а когда спрашивали у местных индейцев, кто построил город, те только пожимали плечами.
Позже они не раз возвращались в Центральную Америку, посетили десятки разрушенных городов. Вместе опубликовали захватывающий отчет о своих приключениях. Стефенс очень выразительно все описывал, а Казервуд иллюстрировал его рассказы великолепными рисунками. Их книги вызвали острый интерес к археологии, гм, не знаю, к лучшему ли.
Но далось им все это нелегко, особенно Ка-зервуду. Казалось, над ним тяготело проклятие. Он заболел малярией и жестоко страдал от перемежающейся лихорадки. От укуса какого-то насекомого его нога так распухла, что он не мог ходить. Левая рука была почти парализована, Индейцы вынесли его из леса на своих плечах.
Однако он выздоровел и вернулся в Нью-Йорк, где устроил несколько выставок своих картин. Одна из самых значительных экспозиций, где были представлены картины Казервуда и интереснейшие произведения искусства, привезенные ими из страны майя, была уничтожена пожаром.
Скалли сочувственно покачала головой:
- Какая потеря!
Рубикон продолжил, пристально v глядя на огонь:
- Спустя несколько лет Казервуд возвращался в Штаты из очередной экспедиции, его корабль столкнулся с другим, и он утонул в море. Невезение или проклятие майя - можно утверждать по-разному.
Агилар чем-то громко хрустел, сидя на корточках. Малдер мельком увидел цепкие черные лапки, когда гид бросил себе в рот очередной кусочек.
- Интересная история, сеньор, - пробормотал Агилар с полным ртом. - Но, видно, проклятие было не таким уж сильным, если не остановило поток белых людей - таких же любителей приключений, как вы, а?
- Или как моя дочь, - добавил Рубикон. Скалли встала, разминая колени, и отряхнула брюки.
- Ну, пожалуй, пора ложиться и попробовать заснуть, - сказала она. - А то с минуты на минуту вы начнете рассказывать о каких-нибудь привидениях, так что от страха уже глаз не сомкнешь.
- Неплохая идея, - отозвался Рубикон. - Лучше подняться на рассвете и приступить к тщательным поискам следов моей дочери.
- Думаю, на следующий вечер, чтобы хорошо спалось, нам стоит припасти какую-нибудь счастливую историю любви, - сухо сказал Малдер.
Малдер проснулся глубокой ночью от громкого треска веток и странного шуршания, как будто кто-то передвигался ползком. Все ближе и ближе. Он протер глаза и сел, внимательно прислушиваясь.
Снаружи доносились хорошо различимые в тишине звуки. Кто-то осторожно пробирался через площадь, может быть, крупный хищник в поисках легкой добычи. Тонкий брезентовый полог палатки показался ненадежной защитой.
Малдер осторожно наклонился, раздвинув москитную сетку, чтобы добраться до выхода, неожиданно громко зашуршал одеждой и замер, настороженно прислушиваясь, но больше не услышал ни звука.
Малдеру представилось огромное плотоядное чудовище, доисторическое животное, заблудившееся во времени, с фырканьем нюхающее воздух, устремившее горящий взгляд в направлении его палатки. Немного успокоив дыхание, он с чрезвычайными предосторожностями откинул полог и выглянул наружу.
Яркая горбатая луна только начинала всходить, освещая верхушки деревьев, по небу скользили огромные темные тучи.
Палатка была установлена неподалеку от каменной стелы с вырезанным на ней изображением Пернатого Змея. Грани стелы сходились наверху, ее остроконечная неясная тень лежала на неровных плитах площади.
Обступившие площадь деревья с голыми сучьями и дикие заросли кустарника, казалось, замерли. В самую глухую пору ночи даже ночные создания не решались шевелиться, ожидая переломного часа.
Вдруг Малдеру вновь послышалось знакомое шуршание, сопровождаемое громким рычанием. Он пристально вглядывался в темноту, пытаясь определить источник этих звуков, но опять не заметил ничего, кроме неподвижных теней. Чуть дыша и напрягая внимание, он ждал.
Наконец, когда Малдер почти убедил себя, что все эти подозрительные звуки лишь плод его воображения, ему удалось уловить в лунном свете какое-то странное молниеносное движение на опушке леса. Он повернулся в ту сторону, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь при таком слабом освещении. Среди высоких деревьев, опутанных завесами ползучих растений, он увидел необычайное существо, абсолютно бесшумно прокладывающее себе путь волнообразными скользящими движениями огромного змеевидного тела.
Малдер не сумел сдержать потрясенного возгласа, и неведомый зверь быстро обернулся в его сторону. Он увидел яркий блеск горящих круглых глаз и сверкание невероятно длинной и легкой чешуи, словно лунный свет отражался в вертикальном ряду длинных зеркал, соединенных друг с другом подобно черепице.
Затем, хлестнув по воздуху легким ударом гибкого хвоста, чудовище исчезло во мраке ночи. Малдер ждал долго, но больше не ощущал никаких признаков его присутствия. Один раз далеко в джунглях он услышал треск ветки, но это могло быть совсем другое животное...
Наконец он заполз обратно в палатку и лег, возбужденно переживая увиденное. Малдер пытался понять, что это было и было ли вообще.
Сон долго не шел к нему...













































18
Руины Кситаклана. 
Понедельник, на рассвете
Как и предсказывал Агилар, рабочие отсутствовали всего один день. На следующее утро, уже тщательно выбритый, гид сидел у остывшего костра, покуривая только что свернутую папиросу и, нахмурившись, следил за индейцами, которые, понурив головы, робко пересекали площадь. Выбравшись из своей палатки, Малдер увидел их, уже стоявших как ни в чем не бывало около лагеря, словно рабочие, явившиеся на утреннюю смену. Владимир Рубикон, видимо, встал уже давно и ползал на коленях вокруг ближайшей, обвитой змеем стелы, лежащей у палаток, отковыривая перочинным ножом мох и грязь, чтобы лучше рассмотреть письмена.
- А, агент Малдер, уже проснулись, - сказал он. - Сегодня нам обязательно нужно найти какие-нибудь следы того, чем занимались моя дочь и остальные члены ее команды. Они наверняка нашли что-нибудь значительное в этих руинах. Если мы тоже это обнаружим, то поймем, почему они исчезли.
Услышав их голоса, из палатки показалась Скалли:
- Доброе утро. Малдер, ты уже готовишь завтрак?
- Могу предложить только омлет и молоко, - отшутился он.
Агилар помахал в воздухе рукой, разгоняя дым своей вонючей папиросы, и набросился с руганью на индейцев; Малдер не понимал ни слова, но в тоне гида явно слышалось презрение.
- Что он говорит? - спросила Скалли. - Что они сделали?
Владимир Рубикон с минуту прислушивался, затем покачал головой:
- Это скорее всего язык майя. Многие местные жители до сих пор еще говорят на древнем языке. - Он пожал плечами. - Гм, я не думаю, что они совершили что-нибудь ужасное, кроме того, что сбежали накануне. Просто Агилар хочет продемонстрировать свой авторитет.
- Когда-то у меня был такой же босс, - сказал Малдер.
Подошел Агилар с удовлетворенной усмешкой на гладко выбритом лице.
- Доброе утро, amigos, - приветствовал он их. - Сегодня мы должны разгадать тайну по
кинутого Кситаклана, а? Нам предстоит узнать, что случилось с прелестной сеньоритой Рубикон и ее компаньонами.
- Вы об этом расспрашивали местных? - спросила Скалли, кивнув в сторону пристыженных руганью Агилара индейцев.
- Они говорят, что сеньориту Рубикон взяли духи этого города. Старые боги давно не получают кровавых жертв и жаждут их. Поэтому местные жители обходят руины стороной. Но ведь эти люди не такие цивилизованные, как вы и я. Они даже и не пытаются притворяться.
- Но неужели ни один из этих рабочих не остался здесь помочь археологам? - требовательно спросила Скалли. - Кто-то должен знать.
- Сеньорита Скалли, я привел партию в Кситаклан, за что мне заплатили много американских денег, и я очень доволен. Эти индейцы, потомки майя, сказали, что после моего ухода здесь было очень много громких звуков, странных вещей. Они боялись, а сеньорита Рубикон и ее друзья смеялись над их глупостью. Они говорят, что боги показали, кто глупый, а кто умный.
- Весьма своеобразный тест на проверку интеллекта, - пробормотал Малдер.
Агилар стал рыться в карманах в поисках бумаги и табака, чтобы свернуть новую самокрутку. Небольшая изящная птичка с зеленым оперением с мелодичным пением пролетела над площадью. Индейцы следили за ней, подняв головы и подталкивая друг друга.
- Смотрите, птица кецаль, - сказал Агилар и поправил поля шляпы, защищая глаза от косых лучей утреннего солнца. - Очень редкая и ценная, майя использовали ее перья для церемониальной одежды.
Рубикон нахмурился и стал оглядываться, словно ожидая увидеть дочь. Малдер с нарастающим раздражением повернулся к Агилару:
- Так они знают, что случилось с Кассандрой или нет?
- Лично мне известно, что сеньорита Рубикон была здорова и очень увлечена предстоящей работой, когда я покинул их, чтобы вернуться в Канкун.
- Давайте же наконец примемся за поиски, - проворчала Скалли.
- Руины могут протянуться на целую милю и больше, - сказал Рубикон, - отдельные храмы разделяют густые заросли.
- Объясните индейцам, что мы ищем, - предложила Скалли. - Пусть они помогут нам прочесать местность.
Агилар отдал приказание, и индейцы рассыпались по джунглям, оживленно перекликаясь.
Скалли, Малдер и Рубикон бродили по гигантскому полю для игры в мяч, исследуя углубления и ниши в окружавшей его стене в поисках какого-нибудь намека на то, что Кассандра и ее друзья просто отправились добывать себе пищу.
- Их партия состояла из двух археологов, инженера, эпиграфиста и фотографа, - сказала Скалли. - Ни одного специалиста по выживанию в экстремальной ситуации. - Она обвела взглядом зеленеющую под ярким солнцем буйную растительность. - Если рабочие разбежались, то мне не верится, что Кассандра и ее друзья решили самостоятельно пробираться через джунгли. Я бы не решилась углубляться в лес без проводника. И они просто остались бы здесь работать.
- Кассандра вполне способна справиться с трудностями, - сказал Рубикон. - У нее достаточно здравого смысла, а кроме того, у них была топографическая карта.
Скалли понизила голос:
- Кстати, вчера вечером я изучала карты и не уверена, что Агилар привел нас сюда кратчайшим путем. Думаю, по каким-то причинам он специально нас задерживает.
- Я тоже не очень доверяю ему, - сказал Малдер, - но он производит впечатление скорее обыкновенного назойливого торговца подержанными машинами, чем преступника.
- Помните, что это дикая страна, агент Малдер, - сказал Рубикон. - Однако если индейцы покинули их, то через некоторое время Кассандра была бы вынуждена принять решительные меры. Они бы нашли какую-нибудь возможность вернуться к цивилизации.
- Значит, сначала ушел Агилар, оставив индейцев здесь, потом убежали индейцы, - задумчиво сказала Скалли. - Может, здесь уже тогда начиналось землетрясение? Рубикон кивнул:
- Надеюсь, именно это и произошло.
- Или у них кончилось продовольствие, - продолжала рассуждать Скалли. - Тогда им ничего не оставалось, как двинуться в джунгли.
- Но ушли бы они в этом случае все вместе? - спросил Малдер. Он постукивал пальцами по плите с резными иероглифами. В трещину быстро скользнуло крошечное существо. - Было бы больше смысла, если бы, скажем, двое отправились за помощью, а двое остались здесь.
- Ты же видел, как трудно продвигаться по джунглям, - возразила Скалли. - Может, она решила, что надежнее держаться всем вместе.
- Все равно это неправильное решение, - сказал Малдер.
Рубикон покачал головой. Его пегие волосы слиплись от пота и плотно облепили череп.
- Лично мне больше нравится предположение Скалли, надеюсь, оно оправданно, потому что тогда остается надежда.
Неподалеку в джунглях вдруг раздался возбужденный крик. Один из индейцев громко скликал к себе людей.
- Бежим! - воскликнул Малдер. - Они что-то нашли.
Владимир Рубикон, пыхтя и отдуваясь, старался не отставать, когда они бежали, преодоле
вая деревья, громоздящиеся кучи камней, перебирались через ручей. Малдер на бегу заметил крупное животное; оно уносилось от них, с шумом ломая кустарник. Он не смог его разглядеть, но почувствовал внезапный озноб. Что, если сейчас он упустил возможность получше рассмотреть одно из тех скользких существ, которые словно привиделись ему прошлой ночью... Может быть, реальное существование грозного хищника и было основанием для многих легенд майя, и именно он и был причиной исчезновения десятков люде и... включая и Кассандру с друзьями.
Они торопливо подошли к небольшому храму, размерами не превышавшему обыкновенный гараж. Весь заросший цепкой растительностью и, безусловно, построенный в те же давние времена, что и Кситаклан, он тем не менее выглядел достаточно крепким. Большая часть окружавшего его кустарника была вырублена, ползучие растения сорваны, чтобы освободить каменные стены.
Возле входа в храм стоял перепуганный индеец, которого Агилар с побагровевшим от гнева лицом тряс за плечи. Но как только он увидел приближающихся американцев, выражение его лица волшебным образом изменилось. Он поднял валявшуюся на земле шляпу.
- Посмотрите, что мы нашли друзья! - вскричал гид. - Снаряжение, сложенное партией сеньориты Рубикон.
В храме, помещении с низким потолком, были спрятаны несколько укрытых брезентом корзин. Агилар поддел палкой угол брезента и сдернул его, чтобы показать содержимое тайника.
- Сеньорита Рубикон, наверное, оставила эти корзины здесь, чтобы уберечь от диких животных, и, хотя остальное снаряжение исчезло, вот это кажется нетронутым. Какая удачная находка!
- Но зачем она оставила все это здесь? - тихо спросила Скалли.
- Смотрите, запас продовольствия и радиопередатчик, - сказал Агилар. - Ив этой большой коробке тоже что-то есть.
Он подозвал рабочего, чтобы тот помог открыть крышку.
- Малдер, - сказала Скалли, понизив голос, - ты понимаешь, что это значит? Кассандра не могла уйти, оставив все это. Такого запаса еды хватит на месяц, а радиопередатчик им пригодился бы, чтобы вызвать помощь.
Владимир Рубикон нетерпеливо бросился к ящику, оттолкнул рабочего плечом и, вцепившись в крышку пальцами, стал изо всех сил тянуть ее на себя, в то время как Агилар, украдкой озираясь, сделал несколько шагов назад.
Увидев содержимое ящика, Скалли поразилась.
- Это же водолазный костюм и шланг, - в недоумении произнесла она. - Значит, Кассандра собиралась исследовать сенот?!
- В этом был бы большой смысл, с точки зрения археолога, - сказал Рубикон. - Вещи на большой глубине могут сохраняться веками. Да, она действительно хотела спуститься вниз, моя Кассандра, прямо как Томпсон.
Скалли отмахнулась от комаров.
- Кто этот Томпсон? Я не помню никого из их партии с такой фамилией.
Оторвавшись от изучения содержимого ящика, Рубикон рассеянно взглянул на нее.
- Кто? О, Томпсон, - нет, я имел в виду Эдварда Томпсона, последнего из любителей-археологов на Юкатане. Он много лет исследовал сеноты в Чичен-Ице, где обнаружил самые замечательные сокровища ручной работы майя.
Малдер со скептическим выражением лица поднял гибкий прорезиненный воздушный шланг.
- Он спускался в такой же глубокий колодец, как тот? - Он кивком указал в сторону главной площади и высокой пирамиды.
Рубикон отрицательно качнул головой:
- Гм, сначала нет. В течение нескольких лет он вычерпывал бадьей наверх жидкую грязь, давал ей просохнуть и потом тщательно просеивал ее. Он обнаружил человеческие кости, кусочки ткани и осколки нефрита, несколько неповрежденных черепов, один из которых, видимо, служил кадилом во время церковных обрядов, он даже сохранил запах каких-то благовоний.
Но через какое-то время Томпсон понял, что трудоемкое вычерпывание не даст тех результатов, которых может достигнуть водолаз. Он мечтал о том, чтобы организовать специальную экспедицию, купить снаряжение, овладеть водолазной техникой, и даже обучил четырех рабочих-индейцев обращению с лебедкой и воздушным шлангом.
Рубикон посмотрел на водолазный костюм, который собиралась использовать его дочь, и сдержал внезапную дрожь.
- Когда Томпсон спускался в сенот, индейцы торжественно попрощались с ним, уверенные в том, что никогда больше его не увидят. По словам ученого, он пролетел, как мешок со свинцом, тридцать футов вниз и оказался в такой черной воде, что его фонарь был бессилен рассеять темноту. На дне в грязной тине он на ощупь искал монеты, нефрит, статуэтки и предметы из каучука.
Но несмотря на скафандр, Томпсон после этого погружения получил серьезную травму среднего уха. Местные индейцы смотрели на него с благоговейным ужасом - ведь он был единственным человеком, который побывал в священном сеноте и остался жив
- И вы считаете, что ваша дочь собиралась пойти по его стопам и исследовать сенот Кси-таклана? - спросила Скалли.
Малдер перебирал снаряжение, упакованное в деревянные ящики:
- Однако не похоже, чтобы она им пользовалась. Еще не оторваны заводские этикетки.
- Значит, им помешали закончить исследования, - проронил Рубикон.
Малдер перехватил злобный взгляд, брошенный Фернандо Агиларом на индейца, который, сгорбившись, пробирался к выходу из храма, и громко сказал:
- Да, но кто или что им помешало?
Скалли, Малдер и Рубикон поднимались втроем по ступеням центральной пирамиды Ку-кулькана. В знойном и влажном воздухе дышалось трудно, а ступени были крутыми, узкими и неровными.
- Осторожно, - предупредил спутников Малдер, - здесь выпала плита.
Рубикон наклонился и осмотрел выветренные ступени, после чего указал на резьбу, очищенную от мха и грязи, а также на щели между плитами, из которых были тщательно выметены пыль и мелкая известняковая крошка.
- Смотрите, ребята из группы Кассандры очистили первые двенадцать ступеней. Если бы можно было расшифровать эти письмена, мы бы узнали, почему майя построили здесь Кси-таклан, что сделало это место особо почитаемым и священным. - Он выпрямился, потирая поясницу. - Но, к сожалению, я не эксперт в этой области. В мире можно насчитать всего несколько специалистов. Иероглифы майя относятся к одной из самых сложных письменностей человечества, которые когда-либо пытались расшифровать. Вот почему Кассандра пригласила в партию эпиграфиста.
- Да, Кристофера Порта, - вспомнила Скалли.
- Насколько я знаю, он прекрасный специалист, - сказал Рубикон.
- Давайте все же посмотрим, что на вершине пирамиды, - предложил Малдер и двинулся дальше.
- Скорее всего открытый ветрам храм, - ответил Рубикон. - Верховный жрец с верхней площадки, вероятно, наблюдал за восходом солнца перед совершением обряда.
Добравшись до самой вершины пирамиды, Малдер остановился, подбоченившись, и, восхищенно вздохнув, оглядел раскинувшуюся перед ним панораму.
Джунгли Центральной Америки ярким пышным ковром простирались, насколько хватал глаз. В отдалении над сплошными волнами зелени подобно гигантским надгробиям высились каменные величественные руины храмов.
- Прошлое еще властвует здесь, - прошептал Рубикон.
Малдер представлял себе, что жрецы майя, должно быть, чувствовали себя подобными
богам, находясь так близко к небесам под лучами утреннего солнца. Внизу толпы людей собирались после работы в джунглях, где они вырубали, а потом выжигали поляны, чтобы посеять маис, бобы и перец. Жрец стоял здесь, на вершине пирамиды, возможно, рядом с одурманенной зельем или ослепленной жертвой, готовый пролить кровь в угоду богам.
Фантастические видения Малдера оборвал отчаянный крик Рубикона, который сложил ладони рупором и позвал:
- Кассандра!
Его голос эхом разнесся по окрестностям, вспугнув птиц.
- Кассандра! - снова воззвал несчастный старик.
Рубикон замер, напряженно вслушиваясь. Малдер и Скалли стояли рядом, всматриваясь в джунгли. На глаза старого археолога навернулись слезы.
- Я должен был попытаться, - смущенно сказал он и отвернулся к колоннаде храма.
Малдер обратил внимание на искусную резьбу по камню и следы краски, все еще сохранившейся в щелях между блоками.
Строители Кситаклана многократно воспроизводили в орнаментах Пернатого Змея, создавая двойственный облик властного и раболепного существа. Другие рисунки изображали высокого человека, безликого, в странных доспехах или костюме, скрывающем тело, с языками вырывающегося из-за его фигуры пламени. На голове круглый предмет, который выглядел очень похожим на...
- Скалли, тебе эта фигура ничего не напоминает?
Она сложила руки на груди и покачала головой.
- Уж не собираешься ли ты связать древних астронавтов с исчезновением людей, а, Мал-дер? - спросила она.
- Только если увижу доказательства собственными глазами, - тихо сказал Малдер. - Может быть, Кассандра обнаружила нечто, что другие не хотели раскрывать.
- Это Кукулькан, - пояснил Рубикон, не слыша Малдера, который отошел к другим изображениям.
Они представляли странных очертаний корабль со спиралеобразными конструкциями, которые легко можно было принять за части неизвестного механизма.
- Могущественный и мудрый, он принес знания с неба. Он украл у богов огонь и передал его людям, - продолжал Рубикон.
Малдер многозначительно взглянул на Скалли.
- Это всего лишь миф, - сказала она. Рубикон нацепил на нос очки, затем, осознав их бесполезность, снова снял.
- Бог ветра, хозяин жизни, в начале времен Кукулькан принес народу майя цивилизацию.
Он научил их обращаться с металлами. Он был покровителем всех искусств.
- Прямо парень из эпохи Ренессанса, - заметил Малдер.
- Кукулькан правил много веков, пока его враг Тецкатлипока не вытеснил его, тот самый, гм, парень, чье тело издавало такой смертоносный запах. Кукулькан вынужден был вернуться на родину, поэтому он сжег свои дома, построенные из серебра и перламутра, и отплыл под парусами за море на восток. Кукулькан исчез, пообещав людям однажды вернуться.
Сердце Малдера возбужденно забилось. "Серебро и перламутр" могли означать "металл и стекло", а добавив пламя за спиной Кукулькана, он получил изображение ракеты или космического корабля.
- Народ майя был настолько убежден в правдивости своих легенд, - продолжал Рубикон, оглядывая горизонт, - что устроил посты для наблюдения за восточным побережьем, гм, в ожидании Кукулькана. Когда на своих высоких галеонах появились испанцы в сверкающих доспехах, индейцы были уверены, что это вернулся Кукулькан. Людей в серебристых костюмах легко было по ошибке принять за астронавтов.
- Пожалуйста, твое мнение, Малдер, - сказала Скалли. - Я знаю, тебя бесполезно отговаривать от твоей теории. Но у нас по-прежнему остается ненайденной партия археологов. Что, по-твоему, боги майя и древние астронавты должны были сделать на нашем месте?
- Ничего, я уверен, Скалли, - ответил Мал-дер тоном, означающим совершенно противоположное, а про себя улыбнулся: - Совсем ничего.





















































19
Руины Кситаклана Понедельник, 15.10
На обратном пути, который они проделали, спускаясь вниз подругой стороне пирамиды, где ступени были еще более разрушенными, Рубикон указал на изукрашенные резьбой плитки, грубо выбитые киркой или долотом и обнажившие пустую нишу, где могли храниться фигурки из нефрита и другие ценности.
- Эти вещицы, - с отвращением произнес он, - скорее всего оказались на черном рынке в Канкуне или Мехико, где их покупают коллекционеры произведений искусства доколумбово-го периода или просто люди, которые хотят иметь то, чего ни у кого нет. Кассандра могла пуститься в погоню за похитителями.
- Но эта местность так изолированна и труднодоступна, - возразила Скалли, одолевая вслед за ним последние ступени. - Каким образом эти изделия могут попасть на рынок?
По-видимому, здесь у них существует своя система доставки.
- Я бы не доверил их подобным типам. У него же явно темное прошлое. - Рубикон повел бровями в сторону Агилара, который спешил к ним навстречу через площадь, отшвырнув самокрутку.
- Нашли что-нибудь, amigos? - угодливо спросил он.
В ярко-голубых глазах Рубикона полыхнуло негодование.
- Сегодня мы сами хорошенько прочешем местность. Но если до завтра не найдем никаких следов, то воспользуемся радиопередатчиком Кассандры, свяжемся с мексиканскими властями и потребуем немедленной помощи. Они могут прислать своих следователей и представителей службы безопасности. Но службы национальной, а не местной, так как местные службы, по всей видимости, работают на черный рынок. - Он нахмурился. - Уже много ценностей вынесено отсюда незаконно.
Агилар смотрел на него со смешанным выражением злобной досады и оскорбленной гордости:
- То, что вы видели, могло быть сделано искателями сокровищ задолго до нас, сеньор Рубикон. Кситаклан не охраняется много-много лет.
Рубикон свирепо уставился на него: - Мистер Агилар, любой, имеющий глаз, может увидеть свежие следы. Я знаю, что эти вещи извлечены совсем недавно, не более нескольких месяцев или недель назад.
Агилар, поджав губы, скрестил руки на груди: - Так, может быть, археологическая партия вашей дочери и взяла самые ценные находки, а? Ведь они работают на американские музеи, не так ли?
Рубикон наклонился к Агилару, выставив взъерошенную бородку:
- Моя Кассандра и люди из ее партии никогда не сделают ничего подобного. Они понимают историческую ценность этих изделий, особенно тех, которые должны оставаться на месте для дальнейшего изучения.
- Я чувствую, что вы не доверяете мне, сеньор Рубикон, - примирительным тоном произнес Агилар, теребя свою шляпу. - Но мы должны работать вместе, а? Здесь, в Кси-таклане, мы отрезаны от всех. Нам следует понимать это и не начинать вражду. Если мы не станем действовать заодно, это может оказаться опасным.
Скалли направилась к лагерю, а тем временем спор между Рубиконом и длинноволосым гидом-мексиканцем становился все ожесточеннее. Она сняла рюкзак и бросила его рядом с палаткой. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, индейцы опять бесследно исчезли. Скалли почувствовала смутную тревогу.
Она остановилась у ближайшей стелы, стала рассматривать при свете дня изображение Пернатого Змея и тут заметила, что выветренный известняк странным образом изменился. Изображение было забрызгано темно-красной жидкостью, похожей на краску, которая капала с лап крупного Пернатого Змея. Она приблизила лицо, заинтересованная и встревоженная одновременно.
Кто-то втирал кровь в каменную пасть змея, словно давая изображению попробовать ее на вкус... недавнее жертвоприношение! Скалли проследила взглядом, как капли крови падают вниз, к подножию стелы, на разбитые плиты...
- Малдер! - в ужасе закричала она. Ее партнер кинулся к ней с искаженным тревогой лицом. Рубикон и Агилар, раскрасневшиеся от спора, застыли, обернувшись в ее сторону. Скалли показала Малдеру полосу крови на стеле, а потом - отрезанный человеческий палец, лежавший на плите в луже крови. Побледневшее лицо Малдера исказила гримаса отвращения.
Агилар и Рубикон тоже подошли и молча уставились на ампутированный палец.
- Видно, это произошло совсем недавно, - сказала Скалли. - Не более часа назад. Кровь совсем свежая.
Малдер тронул липкую красную жидкость.
- Только начала засыхать. Это должно было случиться, когда мы были наверху, хотя я не слышал никаких криков. Агилар, вы же были здесь.
- Нет, я был в джунглях. - Он в тревоге покачал головой и снял шляпу, словно прощаясь со старым другом. - Я боялся этого, очень боялся. - Он понизил голос, оглянулся украдкой и прищурился, как будто опасался, что индейцы с опушки леса наблюдают за своей потенциальной жертвой, после чего повторил: - Да, очень боялся.
Агилар обошел вокруг стелы, делая вид, что ищет другие следы.
- Религия майя очень древняя. Они исполняли свои ритуалы за тысячу лет до того, как белые исследователи только ступили на наши берега, и они стали более жестокими, когда смешались с тольтеками. Народ не так просто забывает свою веру, а?
- Минуточку, - сказала Скалли. - Вы хотите сказать, что некоторые из потомков майя все еще исповедуют старую религию? Продолжают вырезать сердца и бросать людей в священные колодцы?
Ей стало не по себе, когда она представила, что Кассандра и ее коллеги стали жертвами кровавого ритуала.
- Что ж, многие еще действительно помнят ритуальные песнопения тольтеков и соблюдают религиозные праздники, хотя большинство из них крещены или стали более цивилизованными. Но есть и такие, кто искренне верит в древних богов: они продолжают совершать кровавые жертвоприношения и наносить себе увечья, - сказал Рубикон. - Особенно в этой глуши, вдали от городов.
- Увечья? - спросил Малдер. - Вы хотите сказать, что один из этих индейцев отрубил свой собственный палец?
Рубикон кивнул, коснувшись кровавого пятна на камне:
- По-видимому, ножом из обсидиана. Скалли пыталась представить, каким же сильным должен быть религиозный экстаз, если человек ножом из осколка камня отсек собственный палец, разрезав сухожилия и разрубив кость, и при этом даже не вскрикнул.
Рубикон продолжал бесстрастно давать свои пояснения, как будто еще не осознал, что Кассандра могла стать жертвой подобного жестокого обряда:
- Во время священных ритуалов майя и тольтеки проливали много крови, как своей, так и пленников. В самые важные моменты священных торжеств верховный жрец острейшим шипом прокалывал свою крайнюю плоть под набедренной повязкой.
Скалли услышала, как охнул Малдер.
- Кровь - могущественная сила, - согласился Агилар.
- Кровь, стекающая каплями на полоски бумаги из луба восьмилистного фикуса, оставляла на них причудливый рисунок. Некоторые жрецы по этим узорам умели предсказывать будущее. Потом полоски сворачивали и сжигали на костре, чтобы священный дым донес послание богам. - Рубикон поднял глаза к небу. Скалли мрачно посмотрела на пятно крови:
- Если индеец отрубил палец каменным ножом, ему нужна медицинская помощь. После такой грубой операции человек легко может получить гангрену, особенно в тропическом климате.
Агилар достал из кармана уже скрученную цигарку и, не зажигая, сжал ее пальцами.
- Вы его никогда не найдете, сеньорита, - сказал он. - Этот человек убежал прочь, подальше от Кситаклана. Он принес жертву стражам Кукулькана, но теперь, когда мы узнали, что он приверженец древней религии, мы его никогда не увидим. Народ майя хорошо помнит свою историю. Они до сих пор боятся белых людей и гонений за старую веру. Они помнят одного из первых здешних губернаторов. Его звали отец Диего де Ланда. Палач.
Рубикон брезгливо хмыкнул, всем своим видом давая понять, что согласен с подобной оценкой:
- Он был францисканским монахом, и по его приказу сносились древние храмы, стирались с лица земли гробницы. Если кого-нибудь уличали в поклонении идолам, того нещадно секли, выкручивали на дыбе суставы рук и ног, обваривали кипятком.
Агилар энергично кивал, радуясь, что старый археолог снова на его стороне:
- Да, отец де Ланда нашел индейцев, которые умели читать древние письмена, и пытался с их помощью расшифровать иероглифы. Но для него все это было противно слову Господа, а? Греховным. Когда они показали ему тайник, где были спрятаны завернутые в шкуру ягуара тридцать книг, изукрашенные изображениями Пернатого Змея, он решил, что в них содержится ложное учение дьявола, и велел их все сжечь.
Рубикон с болью слушал историю утраты столь драгоценных исторических свидетельств.
- Де Ланда замучил пять тысяч индейцев, кроме того, убил около двухсот человек, прежде чем его выслали в Испанию за чрезмерную жестокость. В ожидании суда он написал большой трактат, детально описав все, что узнал о религии майя.
- А его признали виновным в бесчеловечной жестокости? - спросила Скалли.
Агилар высоко поднял брови и расхохотался:
- Нет, сеньорита! Его вернули на Юкатан, на этот раз в качестве епископа.
Рубикон опустился на колени перед испачканной кровью стелой и, размышляя, внимательно рассматривал ее. Скалли отбросила в сторону отсеченный палец. "Если некоторые из этих людей до сих пор исполняют древние обряды, то кто может стать очередной жертвой?" - думала она.
20
Джунгли Юкотана. 
Граница Белиза и Мексики. 
Вторник, 02:15 по военному времени
Неведомые,   непроходимые   враждебные джунгли были препятствием, которое предстояло преодолеть, но майор Джейке не испытывал ни малейшего сомнения в том, что его отборное подразделение успешно справится с трудностями. Это была их миссия, и они должны ее выполнить.
В его команде было десять солдат, одетых в пятнистую камуфляжную форму и оснащенных приборами ночного видения. Тайно приземлившись на безлюдном побережье у северной границы Белиза, они стремительно пересекли ее и двинулись по суше на двух армейских вездеходах.
Самой трудной оказалась первая часть пути. Стараясь остаться незамеченными, они миновали край залива Байя-Четумал, пересекли несколько пустынных ночью дорог, преодолели мост через узкую лагуну Бакалар и лишь после этого углубились в непроходимые дебри Кинта-на-Роо.
Здесь, за плотной завесой растительности, по очень подробной карте они выбрали маршрут, который позволил бы им продвигаться, минуя населенные районы и не обнаруживая себя. Впрочем, это было несложно, так как большая часть местности, отделявшей их от цели - источника запеленгованного сигнала огромной мощности, - по всем признакам была совершенно необитаема: ни дорог, ни деревень, майор всегда предпочитал такой путь.
Они должны были, не снижая темпа, за один день пройти незамеченными через джунгли и достичь секретной военной базы как раз к наступлению следующей ночи, с тем чтобы уничтожить ее и сразу отправиться в обратный путь.
Вездеходы сминали сопротивляющуюся растительность, с треском прокладывая дорогу через лес. Даже если кто-нибудь и заметил бы их, солдаты успели бы уйти достаточно далеко, прежде чем за ними организовали погоню. Тугие, защищенные броней колеса вездеходов благодаря двум ведущим осям легко и плавно лавировали по джунглям, ломая неуступчивый кустарник.
Половина команды Джейкса расселась по вездеходам, а остальные энергично двигались за машинами по прокладываемой ими тропе. Они менялись каждый час, и тогда первая группа шла пешком. Джейке по опыту знал, что это самый эффективный и безопасный способ достичь цели.
Их операция официально нигде не значилась, так же как секретный склад оружия или незарегистрированная военная база в джунглях Юкатана.
Майора Джейкса не смущал тот факт, что им приходится вмешиваться в подобные дела. Его приказы были прямолинейны и четки. Он никогда не задавал вопросов, если они не касались задания, а члены его команды спрашивали еще меньше.
Благодаря рассеянному зеленоватому свету приборов ночного видения окружающий пейзаж казался зыбким и нереальным. Новичку в таких условиях сориентироваться было бы трудно. Но не майору и его коммандос.
Они не раз незаконно и скрытно проникали на чужую территорию и уничтожали секретные объекты, которые как бы и не существовали. После операции, проведенной майором Джейк-сом и его командой, они действительно переставали существовать.
Майор сидел в переднем вездеходе. Водитель, младший лейтенант, вел машину с предельной скоростью, которая была возможна в непроходимом лесу. Он освещал дорогу ярким ртутным лучом и внимательно высматривал неожиданные препятствия. Таким образом, им почти не приходилось уклоняться от курса, и они продолжали настойчиво продвигаться вперед.
"Делай все как следует с первого раза", - всегда говорил майору его отец, и маленький Виллис Джейке научился следовать этому правилу. В детстве для него не было более страшного испытания, чем повторять домашнее задание в присутствии строгого и неумолимого отца.
- Жизнь не прощает, - говорил старший Джейке сыну, - лучше запомни это, пока ты юн.
Джейке провел много часов, неподвижно стоя у стены, размышляя о своих школьных оценках. Он научился полностью концентрироваться на цели, то есть делать все как следует с первого раза.
Луч света проникал сквозь густую листву джунглей, слегка колышущуюся от незаметного дуновения ветерка. Внезапно Джейке увидел пару ярких светящихся глаз - глаза хищника, притаившегося высоко на дереве. Лейтенант повел фонарем, пытаясь уловить движение зверя - и гладкая пятнистая кошка умчалась по веткам прочь. Джейке знал, что остальные девять солдат автоматически схватились за оружие, собираясь пристрелить ее. Но, вероятно, полный желудок удачно поохотившегося ягуара не располагал того к нападению, и он исчез в темноте.
Они ехали в молчании, едва удерживались на сиденьях, так как машинам приходилось то
въезжать на высокие груды камней и поваленные деревья, то, опасно накренившись, скатываться с них вниз. У Джейкса болели ребра, булькало в животе. Конечно, тряская езда не более удобна, чем пеший ход по неровной тропе, однако это давало возможность отдохнуть измученным ногам.
На одно из своих заданий в Южной Боснии он взял в свою группу новичка-радиста, которому казалось, что, непрерывно болтая целыми днями, он выполняет обязанности связиста. Джейке и его команда любили тишину, чтобы полностью настроить все чувства и рефлексы на выполнение задачи. А этот парень постоянно болтал о чем угодно: о своей семье, об университете, где учился, о книгах, которые читал, о погоде, наконец.
Майор Джейке сразу понял, что они не сработаются с новичком. Он даже уже решил попросить о замене, но связист был убит снайпером, когда они уходили от взорванной ими ретрансляционной станции.
Разумеется, об этих акциях коммандос не сообщалось в средствах массовой информации. Родителям парня объяснили, что он погиб в Алабаме в результате несчастного случая во время учебных тренировок по специальной программе. К счастью, его родители состояли в партии "Звезды и полосы, Бог и яблочный пирог", и им в голову не пришло потребовать расследования. В противном случае скрыть тайну гибели их сына оказалось бы намного сложнее.
Сейчас, пробираясь по джунглям, остальные члены команды, как обычно, хранили молчание. Каждый про себя размышлял о миссии в Кси-таклане, продумывал все детали, шаг за шагом. Они были профессионалами, и Джейке знал, что может на них положиться.
Сидящий позади майора специалист-подрывник пыхтел, сжимая и разжимая ладони, проделывая бесконечный комплекс изометрических упражнений, благодаря которым постоянно держал себя в отличной форме. Джейке не мешал ему, зная, что в деле он будет безупречен.
Майор посмотрел на часы и приказал ненадолго остановиться.
- Пора поменяться местами, - сказал он, - но сперва давайте настроимся на сигнал и определим его отправную точку.
Новый офицер-связист установил на втором вездеходе пеленгатор. Затем протянул антенну в сторону от вездехода и стал крутить рычажок регулирования частот, пока не поймал пульсирующий сигнал, который не могли расшифровать даже лучшие дешифровалыцики Пентагона.
Сигнал звучал громко и ясно, словно по радио передавали грохот работающего на сверхзвуковой частоте отбойного молотка. Майор никак не мог представить, кто мог посылать этот сигнал и кому. Он звучал как сирена, как предупреждение, как призыв S0S. Но что это могло означать? До сих пор никаких ответных сообщений не поступало.
- Мы на верном пути, майор, - доложил специалист по связи. - Сигнал сильный и громкий, и его координаты не изменились. Судя по этой топографической карте, мы уже отошли на пятнадцать километров от скоростного шоссе Мехико-307.
- Хорошо, --сказал майор. - Значит, мы идем быстрее графика. Это поможет нам на рассвете. - Он спрыгнул на землю и потянулся, разминая ноги. - Вторая команда, по машинам.
Вторая часть команды расселась по местам, а майор, младший лейтенант и еще трое солдат двинулись вслед за вездеходами. Новые водители немедленно стартовали, и машины рванулись вперед. Майор Джейке с трудом шагал по прокладываемой ими тропе, держа автомат наготове. Он и его команда были Хорошими ребятами, им дали приказ разбить Плохих ребят, и они сделают это без рассуждении и сожалений. Он не знал, действительно ли ставка настолько высока, что его действия могут спасти мир, но такая ситуация могла возникнуть в любой момент. Майор Джейке каждое задание считал тем самым Особым случаем.
Ему вспомнились фильмы про Джеймса Бонда, банальные приключения секретного агента, которые были так нелепы и в то же время так неинтересны по сравнению с его собственными миссиями. В каждом из этих фильмов обязательно присутствовал одержимый манией величия гений, стремящийся к мировому господству, и в каждом фильме обязательно существовала странная, неприступная крепость, затерянная в дикой пустынной местности
Пока коммандос продолжали свой трудный путь по джунглям, все более приближаясь к источнику таинственного сигнала,  майор Джейке размышлял, какой безумец выбрал безбрежные джунгли Центральной Америки, чтобы спрятать здесь свою твердыню, почему он решил соорудить суперсекретную базу в древних руинах майя.
Впрочем, это не имело значения. Его команда уничтожит Кситаклан и людей, которых там обнаружит, а потом они вернутся домой. Майор Джейке не думал о том, что выходило за рамки приказа.
Они шагали, миля за милей, все дальше углубляясь в джунгли. И с каждым шагом звук таинственного сигнала становился все громче.





21
Руины Кситаклана 
Вторник, 7:04
Скалли проснулась после очередной душной ночи, наполненной непрерывным жужжанием и писком насекомых и тревожным шорохом леса, и лежала в спальном мешке, решая, то ли поваляться еще несколько минут, то ли подняться и смело встретить новый день.
Все тело зудело от укусов насекомых; она достала из косметички крем и смазала кожу рук и шеи. Затем откинула полог палатки и выглянула наружу в туманное утро.
Лагерь был тихим и задумчивым, он словно затаил дыхание. Скалли обошла вокруг потухшего костра с кучкой серовато-белого пепла. В палатке Малдера слышалась тихая возня, значит, он тоже проснулся и одевается Но повернувшись к палатке Рубикона, она замерла от неожиданности.
Его палатка была обрушена и выглядела так, будто гигантское животное втоптало ее в землю. Скалли встревоженно огляделась вокруг, защищая глаза от косых лучей утреннего солнца. Легкая дымка тумана смягчала очертания предметов. Но ни старого археолога, ни Фернандо Агилара, ни индейцев видно не было.
- Алло, доктор Рубикон! - громко позвала Скалли, потом подождала немного и снова окликнула его.
Малдер, потягиваясь, вылез из палатки.
- Кажется, доктор Рубикон пропал, - сказала Скалли. - Посмотри, что стало с его палаткой. Ты ночью ничего не слышал?
Малдер нахмурился:
- Может, он отправился искать дочь? Решил первым что-нибудь узнать.
Скалли сложила руки рупором и снова крикнула:
- Доктор Рубико-он!
В джунглях закричали  потревоженные птицы. На опушке леса раздался треск ломаемых веток. Оба повернулись на шум, в тревоге ожидая, кто же появится из-за высокого и густого папоротника.   ^
Появился Фернандо Агилар с группой индейцев-рабочих. Они улыбались, безмерно довольные собою, и несли привязанного к толстой ветке мертвого ягуара. Все они словно сошли со старинной иллюстрации, изображающей большую охоту.
- Смотрите, кого мы поймали, - сказал
Агилар. - Этот зверь бродил ночью около лагеря, но наши друзья убили его своими стрелами. Шкура ягуара очень ценится. - Агилар поднял брови. - Хорошо, что он был не настолько голоден, чтобы напасть на нас, а?
- Возможно, и был, - ответил Малдер и указал на изуродованную палатку: - Мы не можем найти доктора Рубикона.
- Вы уверены, что он не отправился на поиски? - спросил Агилар. - Я с моими друзьями был здесь до рассвета.
- Доктор мог пойти осматривать те развалины, которые мы пропустили вчера, - признала Скалли. - Почему же он не отзывается?
- Тогда надо поискать его, сеньорита, - ответил Агилар, - но я уверен, что с ним все в порядке. Мы ведь уже убили ягуара, а?
Индейцы с триумфом подняли шест. Пятнистая кошка беспомощно висела, вывалив язык, кровь еще сочилась из множества маленьких колотых ран.
Агилар задержал взгляд на мертвом хищнике.
- Мы сейчас займемся шкурой ягуара, - сказал он. - А вы идите вперед и поищите доктора Рубикона.
- Пойдем, Малдер, - сказала Скалли.
- Когда найдем старика, не будем укорять его за то, что он не хочет терять время, - сказал Малдер. - И давай разделимся, захватим территорию пошире. Я пойду внутрь старой пирамиды, знаю, он хотел туда проникнуть.
- Согласна. А я заберусь в верхний храм и погляжу оттуда. Может, увижу его.
Позади них, как раз перед парой стел, украшенных изображениями Пернатого Змея (Скалли подумала, не по религиозным ли причинам они выбрали это место), охотники положили тушу животного и достали каменные ножи, Агилар же раскрыл свой устрашающий охотничий нож, блеснувший острым лезвием. Они склонились над ягуаром и стали сдирать с него шкуру.
Скалли карабкалась по высоким полуобвалившимся ступеням по боковой стороне пирамиды. Руки и ноги болели после вчерашних поисков, но она упорно лезла все выше, хватаясь за обломки камней, словно взбиралась на утес. Воображение представляло ей, как величаво должны были выглядеть жрецы в мрачных одеждах, когда всходили к верхнему храму для совершения своих древних обрядов.
На площади у подножия пирамиды собирался народ, распевая обрядовые песни и ударяя оленьими рогами в барабаны из черепашьих панцирей. Люди были наряжены в красочные головные уборы из перьев тропических птиц и резные украшения из нефрита. Когда она достигла колонн храма на вершине зиккурата, то увидела место, где верховные жрецы могли наблюдать за ритуальным кровопролитием или даже принимать в нем участие. Из-за ступенчатой формы пирамиды стоявший внизу народ
мог видеть только поднимающиеся руки, кровь, но не видел подробностей священного обряда.
Скалли тряхнула головой, словно отгоняя видения, и вспомнила слова доктора Рубикона, сказанные, когда он благоговейно созерцал окрестности Кситаклана: "Прошлое еще властвует здесь".
Скалли заслонила глаза от солнца, поглядела вокруг и закричала:
- Доктор Рубикон!
Ее голос разнесся окрест, как когда-то древний призыв жрецов к богам. Она посмотрела на окружающие ее рельефы, на стилизованные изображения бога Кукулькана, планы и непонятные диаграммы, которые, по мнению Мал-дера, были планами древних космических кораблей.
- Доктор Рубикон! - снова крикнула Скалли, всматриваясь в окружающие джунгли.
Внизу на площадке она увидела красное пятно на том месте, где индейцы и Агилар свежевали ягуара. Трое жилистых мужчин уносили в джунгли шкуру и кровоточащую тушу. Неужели они будут есть это мясо, ужаснулась Скалли.
Она с содроганием подумала о загадочном индейце, который в пылу религиозного фанатизма каменным ножом отрезал себе палец, и другое видение возникло перед глазами помимо ее воли: сейчас индейцы вырезают сердце ягуара и делят его на всех, вкушая кровавую плоть великого властелина джунглей.
Она снова встряхнула головой. Здесь, наверху пирамиды, она чувствовала себя одинокой и уязвимой.
Не обнаружив никаких следов пропавшего археолога, Скалли решила больше не звать его, вспомнив, как он окликал вчера отсюда свою дочь и ждал ответа, жадно всматриваясь вдаль Кассандра не ответила на его зов, так же как молчит сегодня ее отец Скалли оглядывала площадь вокруг пирамиды, но не видела ничего нового. Тогда она подошла к краю площадки и посмотрела вниз по другую сторону пирамиды. У нее внезапно перехватило дыхание.
Малдер просунул голову в пахнущий сыростью вход в пирамиду, вглядываясь в сумрак, царивший внутри. Он заметил следы рычага, которым Кассандра и ее помощники открывали вход в древнее сооружение. Они, конечно, старались действовать очень осторожно, но открыть разбухшую дверь было довольно сложно, и им пришлось разбить несколько каменных блоков.
Он включил фонарь, и его яркий луч, как копье, проник в таинственную темноту лабиринта, сооруженного пленниками майя. Свет ободрил его. Он порадовался тому, что недавно сменил батарейки.
Хотя пирамида и простояла тысячу лет, ее внутренние помещения не производили впечатления надежных и нерушимых, особенно после волнений первой ночи в Кситаклане Отесанные вручную известняковые блоки начали крошиться по краям, их поверхность разрушалась влажными лишайниками и мхом.
Шаги Малдера эхом отражались от каменного пола. Он посветил фонариком вниз и увидел в пыли следы обуви, но нельзя было сказать, принадлежат ли они кому-нибудь из археологической партии, или грабителю гробниц, или старому Рубикону.
- Алло, доктор Рубикон, вы здесь7 - крикнул Малдер, поводя фонарем в разных направлениях. Его слова вернулись к нему, усиленные эхом
Малдер двинулся внутрь пирамиды, бросив взгляд назад, на ослабевающий луч дневного света у входа. Ему захотелось, чтобы у него в кармане оказались подсолнечные семечки или хлеб и он, как Мальчик-с-пальчик, отмечал бы крошками свой путь.
Где-то капала вода. Уголком глаза он вроде бы заметил какое-то движение, но когда, посветив фонарем в том направлении, увидел острую скакнувшую тень, то понял, что это был обман зрения. Его очень угнетали темнота и тяжелый застоявшийся воздух.
Благодаря судьбу за то, что он не страдает клаустрофобией, Малдер коснулся рукой кончика носа. Температура понизилась, словно какая-то таинственная сила поглотила все тепло из воздуха
Вероятно, больше десятка веков прошло с тех пор, когда двери пирамиды открывались и впускали солнечный свет и свежий воздух. Поводя вокруг фонариком, Малдер заметил грубо отесанные стволы деревьев, поддерживающие потолок и, очевидно, недавно установленные археологами Кассандры Должно быть, она отчаянно храбрая, подумал он, если решилась проводить здесь исследования, проникая все глубже и глубже, чтобы открыть тайну пирамиды.
- Эй, мистер Рубикон! - позвал он снова, не повышая голоса из опасения еще раз услышать испугавшее его в первый раз эхо
Он посмотрел на пыль под ногами и вдруг заметил два маленьких отпечатка обуви, оставленных определенно не ботинками старого Рубикона, а женской ногой. Сердце обрадован но забилось. Кассандра побывала здесь!
Малдер стал еще осторожнее продвигаться вперед. Его пространственное мышление подсказало ему, что он приближается к центру пирамиды. Он находился глубоко, возможно, ниже уровня земли.
Внутренние стены новых коридоров отличались от прежних, сделанных из грубо отесанных известняковых глыб. Эти, слева от него, были темными, необычайно блестящими и гладкими, словно оплавленными. Что-то ему говорило о другой природе этих сооружений
Он шел все дальше, касаясь рукой гладких стен. Упавшие сверху обломки каменных блоков завалили коридор и практически преградили проход к сердцу пирамиды. Малдер остановился, подумав было, что не туда повернул. Ни Владимир Рубикон, ни Кассандра не смогли бы преодолеть эту преграду. Но, вглядевшись внимательнее, он заметил в груде обломков узкую щель, через которую мог пробраться или очень худой, или вконец отчаявшийся человек.
Он подобрался к отверстию, чувствуя себя так, как будто непрошено вторгался в чье-то жилище. Храм поглотил все звуки и тепло. Свет фонаря проник в темный ход. Малдер встал перед ним на колени и позвал, чувствуя себя круглым дураком.
- Кассандра Рубикон, вы здесь?
Зрелище, открывшееся его глазам, поразило его. Свет фонаря плясал на гладких металлических стенах, отражаясь от них, освещая выгнутые детали облицовки из стекла или хрусталя. Сверхъестественное и совершенно неожиданное внутреннее убранство зала вызвало в нем дрожь первооткрывателя.
О чем подумала Кассандра, когда заметила эти удивительные изменения в структуре стен9
Образ Кукулькана заплясал в мозгу, Малдер попытался всмотреться в глубь помещения, но фонарик стал мигать. Он потряс его, чтобы восстановить контакты и получить стабильный луч света.
Они вернутся сюда и исследуют здесь все, как только обнаружат доктора Рубикона, дума^ Малдер. Может, старый археолог найдет объяснение. Правда, потребуется поработать, чтобь расширить ход.
Малдер услышал отдаленный голос и замер Слова доносились из-за извилистых переходов храма. У него не было времени наслаждаться акустическим эффектом, так как он узнал голос Скалли, зовущий его откуда-то издалека.
Голос звучал тревожно, и это заставило его двигаться быстрее. Он спрыгнул с завала и помчался назад по коридорам, руководствуясь памятью. Фонарь освещал его путь; казалось, батарейки опять прекрасно заработали, стоило ему удалиться от центра пирамиды.
Скалли звала его снова и снова. Он уже точно различал ноты страха в ее голосе и ускорил бег.
- Малдер, я нашла его! Малдер!
Голос колоколом бился между стенами, и наконец впереди показался свет и в нем силуэт Скалли, стоящей у входа.
Малдер вырвался наружу, сердце его колотилось, словно собиралось выскочить из груди. Скалли выглядела опустошенной.
- Там, - только и сказала она.
Едва переводя дыхание, он пошел за ней по узкой тропинке, огибавшей подножие пирамиды. Они достигли полуразрушенного парапета у края священного сенота, где приносились жертвы.
Малдер остановился и посмотрел на мрачную неподвижную воду. Скалли стояла рядом с ним, прерывисто дыша и не произнося ни слова.
Внизу, в священном колодце, словно изуродованная и выброшенная кукла, вниз лицом плавало тело Владимира Рубикона.













22
Руины Кситаклана.
 Вторник, 11:14
Они обвязали веревками стволы толстых деревьев и сбросили канаты в воду. Все стояли в печальной задумчивости, ошеломленные случившимся.
Фернандо Агилар предложил, чтобы один из ловких и мускулистых индейцев спустился по веревке вниз и достал тело Владимира Рубикона. Но Малдер отказался от помощи. Он должен был сам сделать это.
Скалли молча помогла ему обвязаться веревкой, пропустив ее под мышками, затянула и проверила узлы. Подавляя волнение, Малдер стал спускаться по шершавой стене известнякового колодца, держась за веревку. Ему то и дело приходилось уклоняться от острых, грубых камней, выступающих из стен. Индейцы осторожно вытравливали веревку, и наконец он повис над водой.
Фернандо Агилар стоял наверху рядом со Скалли, отдавая команды индейцам и ругаясь, когда те неточно их исполняли, хотя было видно: они сами прекрасно знают, что делать, и не обращают внимания на выкрики Агилара.
Новость о смерти старого археолога гид и "экспедитор" воспринял с ужасом.
- Старик, верно, вышел побродить посреди ночи, - сказал он. - Края здесь обрушились, и он, видимо, упал; это было долгим падением. Очень сожалею о несчастье.
Малдер и Скалли понимающе взглянули друг на друга, но не предложили другого объяснения, противоречащего интерпретации гида, по крайней мере пока.
Малдер почти достиг поверхности стоячей воды. Его охватили пронизывающая сырость, застоявшийся запах плесени и гниющих водорослей, к которому примешивалась отвратительная вонь остаточных испарений от несвершившегося землетрясения.
Прямо под ним покачивалось тело Владимира Рубикона. Мокрая рубашка плотно облепила его острые плечи. Седовласая голова старика была неестественно повернута набок, сразу стало ясно, что у него сломана шея, но произошло ли это во время падения, или оказалось результатом физического насилия? Руки и ноги Рубикона свисали вниз, невидимые в темной воде.
Малдер стиснул зубы и задержал дыхание, когда индейцы опустили веревку еще на несколько футов Он погрузился в воду, но благодаря веревкам держался на плаву и задвигал руками и ногами, подбираясь к телу Рубикона Вторая веревка натянулась, когда он рванулс? вперед
- Осторожнее, Малдер - крикнула Скалли Он удивился, почему она напоминает ему о( этом, но вслух ответил
- Не беспокойся!
Вода была очень плотной, похожей на желе теплой от жаркого дыхания джунглей и одновре менно обжигающей холодом Малдер надеялся что колодец не кишит пиявками или еще каки ми-нибудь опасными видами тропических орга низмов Он взглянул вниз, где толща воды скрывала его ноги, и ничего не сумел разглядеть Он не сможет рассказать о том, что скрывается в глубине сенота, вдали от солнечных лучей Ещ вспомнились старинные рассказы о древних чу довищах, принадлежавших неведомому времена и пространству - может, они тоже были пернатыми змеями9 - которые плавали в темных глубинах, подстерегая беспечные невинные жер твы
Ему почудилось, что под ступнями вдруг за волновалась вода, и он быстро подтянул ноги Тело Рубикона закачалось на воде, будто под талкиваемое кем-то невидимым Тяжело дышг от страха, Малдер вглядывался вниз, но тш ничего и не увидел
- Мне просто показалось, - успокаивал он себя, памятуя о своем слишком богатом воображении
Он потянул за вторую веревку и освободился от нее. Сверху заглядывали индейцы, готовые повиноваться его командам Подбадривающе помахал рукой Агилар
Малдер накинул освободившуюся мокрую и скользкую веревку на плечо, ухватился за мокрую рубашку Рубикона и подтянул его к себе, затем обвязал веревкой худое тело археолога У него было чувство, будто он обнимает старика.
- Прощайте, Владимир Рубикон, - сказал он, затягивая узел - Во всяком случае, ваше расследование окончено
Он потянул за веревку и крикнул
- О'кей, тяните его наверх
Веревки натянулись от тяжести, когда индейцы стали поднимать труп, даже Агилар кинулся помогать Тело Рубикона медленно поднималось, словно сенот неохотно отдавал свою недавнюю находку Малдер остался в воде один Он надеялся, что если какие-то боги еще существуют в Кситаклане, они не захотят взять его взамен покойного Рубикона
Старый археолог поднимался из воды, как промокшее чучело Вода стекала с рук и ног погибшего Голова была вывернута в сторону, узловатые пальцы странным образом скрючены, мокрая бородка опутана водорослями.
Малдер задыхался и перебирал ногами в воде, ожидая, когда тело несчастного старика подни мут наверх Заметно было, что индейцам сталс не по себе, когда труп оказался рядом.
Малдер наблюдал, как они перевалили теле через край и опустили на каменистую землю Скалли помогала им, отвлекшись на минуту от Мал дера.
Ему почудилось, будто холодные руки утоп ленников хватают его за руки и за ноги, тянут за мокрую одежду. Малдер решил больше не ждать и, подплыв к стене, начал взбираться наверх хватаясь за выступы камней.
Он проделал таким образом половину пути прежде чем Агилар и индейцы, обступив отверс тие колодца, опустили ему связанную петлею веревку и помогли выбраться.
Дрожа от сырости в знойном воздухе Цент ральной Америки, Малдер напоследок заглянул в глубь колодца. Священный сенот казался тихим и невозмутимым в своей мрачной темноте и... все еще голодным.
По дороге к лагерю Малдер решил поставить на место Фернандо Агилара и повысил голос:
- Больше никаких оправданий, Агилар! Я хочу достать радиопередатчик и сейчас же воспользоваться им. Мы знаем, где он, и хватит задержек. Доктор Рубикон сегодня утром собирался послать сообщение, а теперь это более чем необходимо.
Агилар улыбнулся, признавая его правоту:
- Конечно, сеньор Малдер, это хорошая идея. В свете этой трагедии мы не сможем справиться одни с ситуацией, а? Хорошо, что мы отложили поиски сеньориты Рубикон и ее партии. Да, я сейчас же пойду и принесу передатчик.
С облегчением покинув Малдера, Агилар поспешил к тайнику, где хранилось снаряжение партии. Оно, нетронутое, так и лежало на том месте, где его обнаружили.
Однако Малдер не сказал ему, что намерен отказаться от попыток найти Кассандру.
Скалли опустилась на плиты рядом с телом Рубикона и стала осматривать его, пытаясь получить как можно больше информации.
- Думаю, нет нужды делать вскрытие, чтобы определить, отчего он умер, Малдер, - сказала она.
Она пробежала пальцами по шее старика, ощупала кадык, потом расстегнула рубашку, чтобы осмотреть грудь и плечи.
Индейцы отошли, не желая находиться урядом во время осмотра. На сей раз Малдер не почувствовал из-за этого одиночества. Отдаленное местонахождение и ненадежные спутники внушали ему всевозрастающую тревогу.
Скалли похлопала по грудной клетке Рубикона, наклонив голову и прислушиваясь, словно выгоняла воздух из мертвых легких. Она взглянула на Малдера сосредоточенными, расширившимися от волнения глазами:
- Так вот, более чем определенно - он не утонул.
Малдер с тяжелым чувством смотрел на нее. Легким движением она коснулась шеи старика.
- У него сломано несколько позвонков. Скалли перевернула тело, демонстрируя синевато-багровое пятно у основания шеи, ставшее пурпурным от пребывания в холодной воде. - Я также убеждена, что это повреждение не было вызвано падением в колодец, - сказала она. - Доктор Рубикон не подходил к нему и не падал в воду. Думаю, Агилар хочет заставить нас поверить, что он умер в результате несчастного случая, но вот доказательство того, что Рубикона сильно ударили сзади, ему чем-то сломали шею. По-моему, доктор Рубикон был уже мертв, когда его бросили в сенот.
- Агилар не хотел, чтобы доктор передавал свое сообщение сегодня утром, - заметил Малдер. - Возможно, здесь кроется более важная причина, чем я думал.
- Не забывай, что Агилар привел сюда партию Кассандры, и все они пропали, - сказала Скалли. - Думаю, мы можем предположить, что их тоже нет в живых.
Полагаешь, он собирается нас убить? - Малдер сознавал, что на этот раз задает вопрос абсолютно серьезно, без тени безумной фантазии.
Что ж, здесь все преимущества на его стороне.
- Но у нас пока есть оружие, если уж до этого дойдет, - пожала плечами Скалли. - Подумай. Агилар знает, что мы - федеральные агенты. Он знает, как Соединенные Штаты ведут себя, когда что-то случается с их специальными агентами. Вспомни, когда здесь, в Мексике, были убиты офицеры разведывательного управления. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы взять это на себя. Он еще может представить смерть Рубикона как случайность, если мы не докажем обратное, но нашу гибель он не сможет объяснить подобным образом.
Малдер украдкой оглядел площадь, увидев Агилара и его помощников, наконец возвращающихся из леса. Они несли ящик с оборудованием. Выражение лица Агилара не ободрило Малдера.
- Агилар может представлять себе все последствия, - сказал Малдер, - ну а что, если это не он? Что, если это индейцы совершают жертвоприношения, как наш друг Лефти, который вчера отрубил собственный палец?
Скалли помрачнела:
- Если это так, то, думаю, их не очень беспокоит вмешательство американского правительства.
Фернандо Агилар спешил к ним, тогда как индейцы остановились, опасаясь из-за распростертого тела Рубикона подойти поближе.
- Сеньор Малдер, - сказал Агилар, - у меня плохие новости. Передатчик сломан.
- Как это сломан? - спросил Малдер. - Мы только вчера доставали его из ящика.
Агилар пожал плечами и снял шляпу, утирая вспотевший лоб:
- Погода, дожди, здешние условия... Он достал передатчик из ящика и передал Малдеру. Тот осмотрел его и увидел, что задняя стенка задвинута неплотно: детали внутри влажные и изъедены коррозией.
- Внутрь попала вода или насекомые, - сказал Агилар. - Кого тут винить? Передатчик был в старом храме без ухода еще с того момента, когда первая группа покинула Кси-таклан. Мы не можем связаться, чтобы вызвать помощь.
- Это трагедия, - сказал Малдер, а затем тихо пробормотал: - И тоже очень своевременная.
Скалли стрельнула в него взглядом, и он понял, что они не должны раскрывать свои карты. Если бы он стал размышлять о правдоподобии, то смог бы поверить в случайную поломку радиопередатчика, или в случайную смерть Рубикона, или в случайное исчезновение Кассандры и других археологов.
Но все, вместе взятое, никак нельзя считать случайными происшествиями.
Напустив на себя безмятежный вид, Скалли произнесла:
- Тогда ничего не остается, как примириться с этим, не так ли, Малдер?
Он знал, что она тоже чувствует себя как в ловушке в этой бескрайней затерянности, без контакта с миром... А единственные люди вокруг них - кучка потенциальных убийц, которые не шевельнут пальцем, чтобы помочь им, если с ними что-то случится.




































23
Руины Кситаклана 
Вторник, 14:45
Скалли ощущала на плечах вес прорезиненной ткани водолазного костюма, словно чужую кожу, связывающую движения. Здесь, на твердой земле, пока она с помощью Малдера с трудом ковыляла по каменистой дорожке к священному колодцу, костюм только мешал движению. Громко звякали подвешенные у пояса гири. Она надеялась, что, когда спустится в воду, костюм станет помощью, а не обузой.
Малдер остановился, уперев руки в бока, и рассматривал ее, подняв брови.
- Очень модный костюмчик, Скалли, - заметил он.
Стоя на краю сенота, она потуже затянула пояс. Ею овладело странное чувство смещения времени. Костюм был приобретен для Кассандры Рубикон, чтобы исследовать сенот в поисках древностей и ответа на загадки майя Теперь Скалли оказалась единственной, кто смог влезть в этот костюм, и она будет искать в колодце нечто более зловещее
После того как было обнаружено тело Владимира Рубикона, ее опасения возросли. Она почти не сомневалась, что пять членов исследовательской группы из Университета Сан-Диего тоже утоплены в колодце. Если она и в самом деле найдет там убитую дочь старого археолога, то ее единственным утешением будет то, что доктор Рубикон уже не увидит страшных результатов этих поисков.
Малдер держал в руках тяжелый шлем.
- А теперь, чтобы закончить ансамбль, - сказал он, - твоя прелестная шляпка.
Хотя костюм был только что извлечен из коробки, он казался старым, купленным по дешевке Скалли надеялась, что его проверяли и признали годным. Подобно многим исследовательским экспедициям группа Кассандры при более чем скромном бюджете вынуждена была экономить, где только возможно Согласно бумагам, найденным в коробке и переведенным Агиларом, костюм был предоставлен мексиканским правительством как часть взноса в финансирование экспедиции, отправляющейся в Кси-таклан.
Когда Скалли стала опускать тяжелый шлем на голову, Малдер отбросил шутливый тон и серьезно спросил.
- Ты готова к этому, Скалли?
- Это часть работы, Малдер. Это наше дело, и кто-то должен спуститься вниз и посмотреть -- Она понизила голос: - Только ты держи ухо востро, а оружие под рукой Ты будешь один здесь наверху, а я, тоже одна, внизу. Не очень выгодная для нас ситуация
С того момента, как было найдено тело Рубикона, Малдер постоянно держал при себе девятимиллиметровый "сиг-сауэр", но индейцы значительно превосходили их числом, а кроме того, они доказали, что не боятся боли и могут проигнорировать опасность быть ранеными или убитыми, если затеют еще одно кровавое жертвоприношение.
Даже если Малдер и Скалли больше не столкнутся с насилием, они все равно зависят от доброй воли Агилара, ведь только он может вывести их из этих джунглей.
"Да, не очень выгодная ситуация", - мысленно согласился он со Скалли.
Скалли закрепила тяжелый водолазный шлем, замкнув его у ворота специальными крепежными кольцами. Собственное дыхание казалось ей гулким, как в пещере, от волнения она тяжело дышала.
Малдер помог ей проверить соединение воздушных шлангов, свободно свисавших за спиной Маленький генератор должен был нагнетать в шлем воздух, хотя казалось, от него с трудом мог работать портативный фен для волос.
Агилар и индейцы стояли рядом, наблюдая за ней со смешанными чувствами любопытства и тревоги. Скалли с волнением взглянула на них, но не увидела ни одного беспалого или с перевязанной рукой.
- Я не представляю, что вы ожидаете найти внизу, сеньорита, - снова сказал Агилар, скрестив руки на груди. - Мы здесь в ужасном положении и должны как можно скорее покинуть эти места. - Он указал на тихо переговаривающихся индейцев. - Мои помощники очень взволнованы тем, что вы потревожите священный сенот. Он проклят жертвами, принесенными здесь. Они говорят, что старые боги взяли старика в качестве отмщения и, если мы будем продолжать беспокоить их, боги нападут и на нас.
- Точно так же, как они напали на членов археологической партии? - предположил Мал-дер
Агилар натянул свою шляпу из шкуры оцелота, откинув волосы за спину:
- Может, именно по этой причине Кситак-лан и оставался необитаем столько столетий, сеньор Малдер.
- Я спускаюсь вниз, - твердо сказала Скалли, ее голос глухо звучал через прозрачное окошечко шлема. - Если это поможет найти наших людей, мы просто обязаны проверить. Сенот - самое подозрительное место, которое мы не осматривали, особенно учитывая обстоятельства смерти мистера Рубикона.
Она проверила гири у пояса и специальный фонарь, подвешенный рядом с ними.
- Раз уж я уважаю их религию, вашим помощникам стоило бы уважать международные законы, мистер Агилар.
Скалли хорошенько закрыла шлем и сделала Малдеру знак включить генератор. Воющий звук ворвался в джунгли. Она глубоко вдыхала сырой воздух, остро пахнущий старой резиной Через несколько мгновений она ощутила на щеке слабую струйку свежего воздуха и поняла, что пока генератор справляется со своей задачей.
Она жестом попросила помочь ей опуститься в сенот, молясь, чтобы водолазный костюм и генератор не отказали раньше, чем она осмотрит все под водой. Индейцы серьезно смотрели на нее, как будто прощались навсегда.
Ухватившись за те же веревки, по которым спускался Малдер, Скалли начала утомительный спуск. Он занял у нее долгие минуты, костюм тяжело давил на плечи, но когда она наконец достигла уровня обманчиво мирной воды, то сразу поняла, что сможет нырнуть.
Ее не остановил суеверный страх. Она оставила веревку у стены и нырнула, увлеченная вниз тяжестью подвешенных к поясу гирь.
Мрак медленно вращающейся воды окружил ее, словно густой сироп. Ткань костюма, сжимая, давила на плечи и ноги, пока она погружалась все глубже. Ослепив ее на мгновение, тьма непроницаемой воды поглотила свет. Шипящие пузырьки воздуха крутились вокруг нее. Скалли несколько раз глубоко вздохнула, проверяя, не попадали вода внутрь костюма и продолжает ли подаваться по шлангу жизненно необходимый воздух. Постепенно она осваивалась.
Сила тяжести груза продолжала увлекать ее на дно, если сенот вообще имел дно.
Когда глаза немного привыкли, она увидела, что вода вокруг стала зеленоватой, словно бледный солнечный свет проникал сквозь толстое мутное стекло. Она попробовала пошевелить руками и ногами, барахтаясь в воде. Потеряв ориентацию, она только чувствовала, что погружается все глубже.
Давление на тело ощущалось все сильнее, голову словно сдавливало тисками. Скалли опять вспомнила рассказ доктора Рубикона о том, что Томпсон получил повреждение слуха во время спуска в сенот Чичен-Ицы.
Она постаралась прогнать эти мысли и попыталась осмотреться, осторожно поворачивая голову в шлеме. Падение продолжалось, метр за метром, и невозможно было представить себе глубину колодца. Наверняка он глубже тридцатифутового сенота в Чичен-Ице.
Круг света наверху превратился в очень слабое отражение яркого мексиканского неба. Дыхание эхом отдавалось в ушах, словно отдаленный шум прибоя; она едва замечала смену воздуха.
Скалли еще раз глубоко вздохнула и ощутила специфический химический запах старых прорезиненных шлангов. Костюм казался ужасно горячим и душным, а шлем вызывал состояние клаустрофобии.
В какой-то момент все поплыло у нее перед глазами, и она стала лихорадочно, до головокружения, втягивать воздух, пока постепенно не успокоилась и не заставила себя дышать ровно, не поддаваясь панике.
В глубине показался слабый отблеск, гораздо ниже того уровня, до которого ей хотелось бы опускаться, - светло-голубое сияние, казалось, струилось со дна колодца, сочилось из пористого известняка.
Когда глаза привыкли, Скалли поняла, что зрение ее не обманывает - туманное пятно света пульсировало, как будто посылая сигнал, может быть, сигнал 80S, но с большим интервалом.
Слабый свет внизу казался холодным и неземным. У Скалли по коже побежали мурашки, но она отругала себя за глупую боязнь привидений.  Просто нервы, взбудораженные страшными историями, рассказанными в лагере около костра, так реагировали на необычное явление... Вот Малдеру это наверняка понравилось бы.
Ее партнер скорее всего предположил бы, что свет исходит от призраков жертв майя. Научный же склад ума Скалли склонен был объяснить свечение фосфоресцированием водорослей или микроскопических организмов анаэробов, живущих в известняковом сеноте на большой глубине. Мстительные привидения или инопланетяне! Она знала, что в действительности этого быть не может.
Скалли почувствовала, что спуск замедлился. Благодаря поясу с гирями она достигла равновесия, которое препятствовало дальнейшему погружению Она, как поплавок, висела в воде, ощущая ее давление со всех сторон, но в то же время чувствуя себя невесомой.
Она ощупала широкий пояс, дотянулась до фонаря, открепила его и, обернув для безопасности цепочку вокруг запястья, крепко ухватилась за ручку.
Прогнав тревогу, Скалли включила фонарь, и его туманный луч прорезал мрак.
Отталкиваясь обутой в тяжелый ботинок ногой, она повернулась в плотной воде, осматриваясь вокруг .. и лицом к лицу столкнулась с телом.
Тело плавало не дальше трех футов от нее, раскинув руки, лицом и глазными впадинами вверх, его плоть была истерзана и изъедена маленькими рыбками. Рот широко открыт и крошечные рыбешки сновали туда-сюда между челюстями.
Скалли задохнулась от ужаса. Огромный взрыв пузырьков вырвался из швов костюма, когда она юркнула в сторону. Рука ее машинально отпустила фонарь, и он скользнул вниз, освещая глубину.
Она отчаянно кинулась ловить источник света, но фонарь вдруг повис, слегка покачиваясь. Она вспомнила, что привязала его к запястью
Сердце бешено колотилось. Она направила луч на тело, которое так испугало ее.
Это был мужчина, его темные волосы медленно колыхались в воде. Привязанные к ногам камни тянули его ко дну. Он был убит и брошен в сенот, причем недавно.
Она почувствовала, какой горячий воздух с шумом поступает в шлем, тогда как тело охватывал невероятный холод окружающей ее воды.
Скалли направила луч фонаря в непроницаемую глубину сенота. Луч фонаря высветил еще один силуэт плавающего, словно бревно, тела, затопленного глубоко внизу.
Она обнаружила партию американских археологов.









































24
Руины Кситаклана 
Вторник, 16:16
Тела уложили на плитах площади.
Так как индейцы помогать отказались, Скалли и Малдеру пришлось потратить несколько часов, одно за другим извлекая тела из мрачной глубины.
Находясь в адском колодце, Скалли ножом перерезала веревки, удерживающие груз на ногах погибших, и трупы медленно всплывали на поверхность.
С волнением ожидая Скалли у края сенота, Малдер был потрясен, когда увидел всплывающее раздутое тело, потом еще одно, потом еще, тогда как Скалли оставалась внизу. Наконец она тоже появилась на поверхности, отстегнула шлем и долго с жадностью вдыхала влажный воздух, прежде чем приняться за тягостную работу.
Пока они с трудом поднимали зловонные тела из воды и укладывали их на землю, Фернандо Викторио Агилар стоял рядом, изо всех сил сдерживая дурноту. Малдер держал на виду свое оружие установленного образца. Наконец гид нехотя стал им помогать, придерживая веревку, с помощью которой Скалли карабкалась вверх по известняковой стене.
Тяжело дыша, Скалли наконец выбралась из тесного костюма и осталась в промокших от пота майке и шортах. Сдерживая нервную дрожь, она смотрела на четыре тела и задавала себе бесчисленные вопросы. Самая тяжелая часть работы была еще впереди.
Агилар, не отрываясь, смотрел на серо-зеленые полуразложившиеся тела, уставившиеся на него пустыми глазницами. Его кадык судорожно дергался то вверх, то вниз, и он машинально тер щеку, как будто ему требовалось побриться.
- Помогите нам только донести их до площади, - попросила Скалли. - Они не смогут дойти сами.
Пока они перетаскивали тела из-за высокой пирамиды и укладывали их на открытой площадке неподалеку от лагеря, Агилар то и дело украдкой оглядывался по сторонам и судорожно сглатывал, сдерживая тошноту. В конце концов он прочистил горло и стал извиняться.
- Боюсь, мне будет плохо, если я останусь здесь дольше, - сказал он, медленно отступая. - Этот отвратительный запах...
Все индейцы уже исчезли в джунглях с такими воплями и воем, что Скалли сомневалась, вернутся ли они вообще. Интересно, куда они побежали, думала она. Может быть, где-то неподалеку находится их деревня, а может, они сбились в кучу где-нибудь под раскидистым деревом и вспоминают старинные суеверия или же отсекают себе пальцы.
- Посмотрите, может, найдете нашу веселую команду, Агилар, - сказал Малдер вслед отступающему гиду. - Нам нужна их помощь, чтобы выбраться отсюда. Теперь, обнаружив наших людей, мы можем уходить.
- Да, сеньор, - отозвался Агилар. - Я вернусь сразу, как только смогу, и... гм... - Он потоптался на месте. - Поздравляю вас, вы нашли ваших людей, хотя я сожалею, что это оказалось совсем как и в тот раз, а?.. Совсем как со старым джентльменом...
Он кинулся бежать, стараясь скорее скрыться в зарослях папоротника, его стянутые в хвост длинные волосы мотались из стороны в сторону.
День клонился к закату. Малдер беспокойно бродил в сумерках, разглядывая молчаливые храмы и заросшие руины, прислушиваясь к голосам птиц в джунглях. Он высматривал что-нибудь подозрительное, а Скалли тем временем хлопотала возле четырех тел, лежавших рядом с телом Владимира Рубикона.
- Поскольку вариантов у нас немного, - сказала она, - будет довольно легко идентифицировать все четыре тела. - Ее голос звучал сухо и бесстрастно.
Она принесла из палатки папку с досье и принялась разбирать бумаги и фотографии: со снимков на нее смотрели улыбающиеся, уверенные в себе студенты, которые так стремились прославиться в малоисследованной области. Экспедиция отправилась в безобидное путешествие на Юкатан, ее участники надеялись, что после триумфального возвращения они станут желанными гостями телевизионных ток-шоу или предпримут научное турне по стране и во время лекций смогут демонстрировать редкие слайды.
Вместо этого они нашли только смерть. Скалли смотрела на фотографии, изучала данные о цвете волос, телосложении, росте. После долгого пребывания в воде все лица стали неузнаваемыми.
- Этот темноволосый - Келли Роуэн, - определила она. - Его легко опознать, он среди них самый высокий, второй лидер в группе.
Малдер присел рядом с ней на корточки.
- Эти раскопки должны были стать одним из его самых блестящих достижений, - сказал он, глядя на искаженные до неузнаваемости черты лица молодого человека. - Доктор Рубикон говорил, что он был очень одаренным студентом с истинным призванием к археологии, прекрасным партнером Кассандры.
Скалли предпочитала не развивать эту тему дальше. В подобных обстоятельствах, проводя вскрытие и идентифицируя трупы, она считала необходимым абстрагироваться от мыслей о том, что объекты ее исследований были когда-то живыми людьми. Сейчас ее задача - профессионально выполнить свой долг, даже в этих примитивных условиях.
- Второй - Джон Форбин, - сказала она, переходя к следующему телу. - Он был самым молодым в группе, это сразу видно. Первый год в аспирантуре. Архитектор, специализирующийся на крупных древних сооружениях.
Малдер грустно покачал головой:
- Должно быть, среди этих нетронутых храмов он чувствовал себя как ребенок в кондитерской.
- Эта молодая женщина, безусловно, Кейтлин Баррон. Фотограф и художница, - продолжала Скалли. - Ей больше нравилось делать зарисовки акварелью, чем фотографировать. Цвет волос и комплекция тела доказывают, что это не Кассандра.
Малдер кивнул. Скалли глубоко выдохнула, отгоняя тяжелый запах. Обычно, когда ей приходилось присутствовать при вскрытиях, она натирала крылья носа камфорной мазью, чтобы приглушить специфический запах, но здесь, в джунглях, приходилось обходиться без этого спасительного средства.
- А этот, последний, - Кристофер Порт, эксперт по иероглифам майя, - сказала она. - Как ты его назвал? Эпиграфист?
- Не так много людей в мире обладают этим искусством, и вот теперь их стало на одного меньше, - заметил Малдер.
Он насторожился и замолчал, как будто что-то услышал... Неожиданный шум заставил его быстро обернуться, схватившись за пистолет, но это была всего-навсего стайка шумных птиц в лианах. Смутившись, он повернулся к Скалли'
- Так что же произошло с Кассандрой? Ты могла не заметить ее тело в воде? Ведь там было так холодно и темно...
- Я искала, Малдер. Все тела теснились рядом, почти на одной глубине. Уверяю тебя, я возилась довольно долго, пытаясь проверить все как следует. Но больше там никого не оказалось. Если ничего не случится, будем искать ее в другом месте, но в сеноте тела Кассандры не было.
- Итак, мы разгадали одну загадку, но осталась другая, которая может оказаться такой же трудной.
Скалли чувствовала себя потной, измученной и грязной. Тяжелый прилипчивый трупный запах, казалось, забил легкие. Ей безумно хотелось принять душ или ванну, что угодно, лишь бы снова почувствовать себя свежей. Но купание в сеноте вряд ли дало бы это ощущение
К тому же задача еще не выполнена А потом можно будет хотя бы обтереться губкой
- Давай посмотрим, удастся ли определить причину смерти, - сказала Скалли.
Она разрезала ножом одежду и обнажила тела жертв.
- Теперь уже не определишь, утонули ли они, потому что воздух вытеснен из тел, а в легких полно воды.
Она повернула голову Джона Форбина из стороны в сторону, проверяя, как движется шея
- Не так, как у доктора Рубикона, шея не сломана.
Повернув тело Кейт Баррон, Скалли увидела на серовато-белой коже два круглых отверстия.
- Пулевые раны, - сказала она, удивленно подняв брови. - Держу пари, их всех застрелили, прежде чем бросить в колодец. - Она покачала головой, теряясь в догадках.
- Но где же была в это время Кассандра? - спросил Малдер. - Ее ведь так и не удалось найти
- Да, нам придется отказаться от наших надежд, - сказала Скалли и принялась детально осматривать тела.
У всех четверых оказались огнестрельные ранения в области поясницы, то есть они были парализованы, но не убиты наповал. Такая точность выстрелов не могла быть случайной, следовательно, жертвы были брошены в колодец еще живыми.
- Здесь рядом ходят опасные люди, Малдер
- После того как нам довелось увидеть отсеченный палец и кровавое жертвоприношение, убедиться в том, насколько суеверны местные жители, приходится признать, что жестокая старая вера еще действительно властвует здесь. Может быть, именно индейцы и принесли в жертву иностранцев, так кстати подвернувшихся им. Я читал, что древние племена предпочитали приносить в жертву богам пленников, чем своих соплеменников. - Малдер повернулся к пирамиде Кукулькана, грозно высившейся в центре.
- Но их сердца не вырезаны, Малдер. Эти люди были застрелены. Малдер пожал плечами:
- Когда людей сбрасывали в священный сенот, это считалось еще одним совершенно законным способом умилостивить богов. Если индейцы своими выстрелами только парализовали археологов и потом бросили их туда, жертвы были еще живыми и дышали - очень достойное подношение.
Скалли встала, чувствуя боль в коленях, и вытерла руки о перепачканные шорты.
- Малдер, вспомни, эти люди были убиты из ружей, а не зарезаны примитивными каменными ножами. Кажется, это не в здешнем стиле.
- Значит, они осовременили свои старые обряды. - Малдер держал пистолет наготове, настороженно оглядывая опушку леса. - Это их край, Скалли, и их здесь много. Не знаю почему, но я чувствую себя их следующей жертвой... как индейка в День Благодарения*.
Скалли прижалась к нему гораздо крепче, чем хотела. Они всматривались в дикие заросли, два человека, затерянные в джунглях. Даже рядом с Малдером она чувствовала себя бесконечно одинокой.

* День Благодарения - официальный праздник в США в память первых колонистов Массачусетса, празднуется в последни четверг ноября










































25
Руины Кситаклана. 
Вторник, 23:17
Опустилась ночь, оставив их в компании только поздно взошедшей луны и маленького веселого костерка, разгонявшего тьму. Угрюмая чернота джунглей, казалось, угрожала поглотить их. Малдер чувствовал себя беззащитным среди дикой природы.
Глядя на огонь костра, Скалли тихо произнесла:
- Помнишь, я говорила тебе, что Мексика звучит лучше, чем исследовательская станция в Арктике или ферма по выращиванию цыплят в Арканзасе?
-Да.
- Кажется, теперь я думаю иначе. Учитывая возможную угрозу нападения фанатичных индейцев, вероломство Агилара или кого-то еще, виновного в многочисленных убийствах, агенты решили дежурить ночью по очереди.
Малдер сидел на каменных плитах у костра, поглядывая то на огонь, то вверх на луну, слушая жужжание насекомых. Плотный и едкий дым от покрытых мхом сучьев, поднимался к его лицу, отгоняя навязчивый трупный запах. Настороженный, полный внимания, он ощупывал в кармане свой пистолет девятого калибра.
Среди ночи Скалли выбралась из палатки и села рядом.
- Может, вскипятим немного воды и сделаем чай или кофе, - предложила она. - Самое подходящее занятие ночью у костра.
Малдер посмотрел на окружающие их деревья, на светящуюся дорожку. Индейцы не вернулись. Агилар тоже, это нарушало их намерение уйти из джунглей. Впрочем, Малдер не был уверен в том, чего ему хочется больше: остаться здесь еще на какое-то время и попытаться найти Кассандру или все бросить и поскорее вернуться к цивилизации.
Между тем их единственными компаньонами были пять трупов, накрытых найденным в тайнике археологов старым брезентом. У Малдера перед глазами все еще стояли четыре распухших тела и костлявое тело Рубикона, выражение лица которого даже после смерти оставалось удивленным.
Он взглянул на Скалли. Она была такой же чумазой, как и он. Они не мылись и не меняли грязную одежду уже несколько дней. Взлохмаченные волосы слиплись от пота и пыли. Его радовало, что рядом была именно она, одному ему пришлось бы гораздо хуже.
- Скалли, - тихо и серьезно начал он, - когда мы сталкивались с какими-нибудь странными явлениями, я часто находил необычные объяснения, к которым, знаю, ты всегда относилась скептически, но каждый раз все же бывала справедлива ко мне. Ты уважаешь мое мнение, даже когда не согласна с ним. - Он посмотрел на свои руки. - Не знаю, говорил ли я тебе когда-нибудь, что очень ценю это.
Скалли с улыбкой повернулась к нему:
- Ты говорил, Малдер. Может, не словами, но говорил...
Он вздохнул и решил затронуть тему, которую обычно избегал:
- Знаю, ты не захочешь мне поверить и на этот раз, спишешь все на обманчивый лунный свет или на головокружение из-за недосыпа, но две ночи назад я услышал шум в джунглях. Я высунул голову, чтобы узнать, в чем дело, и заметил, как по краю леса передвигается огромное существо. Ничего подобного я раньше не видел. Хотя это не совсем так... Я видел это много раз, но не в реальной жизни...
- Малдер, о чем ты говоришь? - спросила она.
Но тут из джунглей до них донесся громкий треск веток, свидетельствующий о передвижении крупного животного. Малдер поднял голову и почувствовал, как в жилах холодеет кровь.
- Я думаю, что видел... одного из этих пернатых змеев. Очень похожих на эти статуи. - Он показал на обвивающуюся вокруг стелы змею. - Существо было больше крокодила и двигалось с непостижимой грацией. Ах, Скалли, это нужно видеть. Оно напомнило мне дракона.
- Малдер, Пернатый Змей - всего лишь мифический образ, - сказала Скалли, автоматически возвращаясь к своей роли скептика. - Твое видение было спровоцировано тем, что ты часто рассматривал его изображения и изучал легенды доколумбового периода. Скорее всего это был кайман, в джунглях встречаются очень крупные экземпляры этих рептилий. Когда ты увидел, как он движется, твое воображение дорисовало остальные детали, которые тебе хотелось бы видеть.
- Может быть, и так, Скалли, - сказал он, перекладывая пистолет из одной руки в другую. Шум в кустах становился все громче. Малдер заговорил быстрее: - С другой стороны, посмотри, какое огромное количество изображений Пернатого Змея встречается на всех изделиях майя в разных местностях, а здесь, в Кситак-лане, в особенности. Это очень странно. Змей с перьями. Откуда появился этот миф, если индейцы с Юкатана не видели подобного существа своими глазами? Такое можно объяснить только распространенными во всем мире мифами о драконах и других сказочных змеях.
Он следовал за своим воображением, и слова текли непрерывным потоком:
- Странно, не правда ли, что десятки культур в мире создали такие сходные мифологические образы? Они не назывались пернатыми змеями, но выглядели почти так же. Длинная перистая чешуя и извивающееся тело.
Шум в джунглях становился все громче. Какое-то существо прокладывало путь к Кси-таклану, словно его притягивало магнитом. По мере того как шум нарастал, возникало чувство, что множество гигантских существ устремилось к площади. Малдер поднял пистолет.
- Прислушайся, Скалли. Надеюсь, нам не придется встретиться с одним из моих воображаемых пернатых змеев лицом к лицу.
Шум продолжал нарастать. Трещали деревья, раскачиваясь и падая. Скалли встала рядом с Малдером поближе к костру, оба с оружием наготове, решив стоять до конца, если понадобится.
Но испуг Скалли неожиданно сменился любопытством:
- Подожди, Малдер, это же механический шум.
Как только она это произнесла, Малдер понял, что нарастающий шум действительно был скрежетом колес и гудением моторов.
С оглушающим воем в небе взорвались звезды, залив все кругом ослепительным белым светом.
- Это фосфорные вспышки, - сказал Малдер. - Обычно ими пользуются военные.
В мерцающем белом свете на выложенную плитами площадь Кситаклана выехали два громоздких вездехода. За машинами виднелись темные фигуры людей в камуфлированной форме, продирающиеся из джунглей. Они двигались, низко пригнувшись, держа автоматы наготове, перебрасываясь короткими фразами, когда стремительно меняли позицию, подобно армии термитов, устремляющихся к новому гнезду.
- Что здесь происходит? - тревожно и недоумевающе спросила Скалли своего партнера.
- Кажется, нам не стоит к ним бежать. Скалли мгновенно оценила вооружение, солдат, машины. Неуклюжие вездеходы останавливались, круша плиты, вывернув вверх корнями три огромных дерева. Коммандос подбежали, полные решимости, и тут Малдер осознал, что отрывистые фразы, которыми они перебрасывались, произносились на английском, а не на испанском языке.
С первого взгляда ему показалось, что это мексиканские партизаны, но, хотя и не заметив знаков отличия ни на форме, ни на машинах, он понял, что нашел другой ответ.
- Это американские военные, - сказал он. - Какая-то операция коммандос.
Малдер и Скалли уселись у костра, подняв руки и положив пистолеты на колени. Комман-дос подбежали и окружили их, держа на прицеле своих автоматов.
- Вижу, нам придется заплатить за стоянку, - пробормотал Малдер.
Два солдата целились им прямо в грудь, а третий выступил вперед и осторожно забрал их оружие, держа его в вытянутой руке, словно небольшие девятимиллиметровые пистолеты были ядовитыми пауками.
Фосфоресцирующий фейерверк постепенно потух, и солдаты поспешно зажгли дуговую лампу, залившую площадь резким светом.
Худощавый человек с загорелым лицом, видимо, командующий операцией, подошел к Малдеру и Скалли. У него были высокие скулы, нос с горбинкой, крупные твердые губы, крутой подбородок, узкие и темные, как обсидиан, глаза. Гроздь кленовых листьев на плечах указывала на его звание майора.
- Наblа Espanol? - требовательно спросил майор. - Que pasa?*
- Мы говорим по-английски, - сказала Скалли, наклонившись вперед. - Мы американцы, специальные агенты ФБР.
Коммандос переглянулись. Суровое выражение лица майора не изменилось.
- Что вы делаете здесь, на чужой территории?
- Мы можем задать вам тот же вопрос, - сказал Малдер.
- Мой партнер и я находимся здесь в связи с розыском пропавших граждан США. - Скалли сунула руку в карман. Солдаты напряглись, но она действовала нарочито медленно, чтобы не провоцировать выстрела. - Хочу предъявить вам удостоверение, - сказала она и извлекла свой значок и идентификационную карточку с фотографией.
Малдер поразился тому, что даже здесь, в джунглях, она держит в кармане шортов свое удостоверение.
- Мы легальные атташе, представители при консульстве Соединенных Штатов, - сказала она. - Наше задание здесь, в штате Кинтана-Роо, состоит в том, чтобы разыскать пропавшую археологическую партию.
- Майор Джейке, подойдите сюда! - крикнул издали один из двух солдат, которые тем временем обыскивали площадь.
- Убитые, сэр.

*Вы говорите по-испански? Что происходит? (исп )
Они откинули брезент, который скрывал пять тел у стелы.
Майор повернулся и посмотрел на тела.
- Ну, фактически мы уже нашли большую часть группы, - сказал Малдер, пожав плечами.
Майор Джейке оглядел площадь и руины. Не увидев других людей, кроме двух агентов, он повысил голос, чтобы отдать приказ солдатам:
- Продолжайте охранять территорию. Это не то, что мы ожидали найти, но мы должны выполнить задание, уничтожить объект и уйти до утра.
- Когда покончите с этим, не могли бы вы помочь нам выбраться отсюда, - сказал Малдер. - Я имею в виду, найдется ли место на заднем сиденье одного из ваших вездеходов.
- Если позволит задание, - невозмутимо ответил майор. Он взял карточку и стал изучать ее. - Мои люди не имеют здесь официального статуса, и в случае провала нашей акции начальство от нас откажется.
- Мы слышали об этом раньше, - сказал Малдер.
- Мы можем действовать на ваших условиях, если это потребуется, чтобы вывезти нас отсюда, - настойчиво заявила Скалли. - Каково ваше задание, майор?
- Уничтожить эту военную зону, - буднично ответил тот. - Ликвидировать источник странного нерасшифрованного радиосигнала.
- Это - военная зона? - переспросил пораженный Малдер. Он раскинул руки, указывая на осыпающуюся пирамиду, выветренные древние стелы, разрушившиеся храмы. - Это древние руины майя, покинутые тысячу лет назад. Вы можете увидеть это своими глазами. Мы с партнером несколько дней вели здесь поиски и не обнаружили никаких признаков военных технологий или оружейных складов. Это место
не имеет какого бы то ни было военного значения.
Но тут, словно нарочно, опровергая его слова, из темноты джунглей раздался треск автоматных очередей, обстреливавших коммандос.



































26
Руины Кситаклана 
Среда, 0:26
Как только раздались звуки выстрелов, Скалли инстинктивно бросилась на землю. Малдер прикрыл ее, толкнув к палатке. Прижавшись лицом к холодным плитам, Скалли могла видеть только вспышки огня от продолжавшейся атаки лесных снайперов.
Майор и его коммандос среагировали мгновенно, готовые отвечать, как рассерженные осы.
- Всем укрыться! - крикнул майор. - Стрелять на поражение!
- Я, конечно, здорово ошибся насчет военного значения этих руин, - прошептал Малдер на ухо Скалли. - Тебе не больно?
- Нет, - тяжело дыша, ответила Скалли. - Спасибо, Малдер.
Коммандос открыли такой ураганный огонь, что, даже не видя точной цели, должны были накрыть ее.
Рядом со Скалли один солдат вдруг закружился, словно волчок, и рухнул на разбитые плиты. Молоденький младший лейтенант оглянулся и в ужасе смотрел, как яркая артериальная кровь течет из простреленной груди раненого. Мельком посмотрев на него, Скалли заметила на его лице выражение смертельной обиды.
Последовал ответный удар снайперов из джунглей. Осколки камней градом посыпались от одной из стел около их палаток, и на изображении Пернатого Змея, все еще испачканного недавней жертвенной кровью, появилось полукруглое углубление.
Солдаты быстро отбежали назад к защищенным броней вездеходам. Один из них упал рядом со стелой, другой укрылся за брезентом, покрывавшим тела погибших археологов.
- Кто в нас стреляет? - спросила Скалли, когда сумела выровнять дыхание.
Американцы продолжали поливать огнем опушку джунглей, но могли только надеяться, что действительно попадают в скрытых врагов. Кто-то невидимый вскрикнул от боли, затем новый шквал выстрелов заглушил все остальные звуки. Меткий выстрел из густых зарослей разбил одну из переносных дуговых ламп.
Из джунглей раздался мощный голос с сильным мексиканским акцентом. Безо всяких усилителей он перекрывал шум боя.
- Американские захватчики! - кричал человек. - Вы незаконно находитесь на территории независимого штата Кинтана-Роо. То, что вы нарушили наши границы и законы, противоречит всем международным договорам.
Лежа на земле, Скалли подняла глаза на Мал-дера. Она узнала этот голос:
- Это шеф полиции Карлос Баррехо. - Над их головами просвистели пули. - Но почему шеф полиции штата стреляет в нас среди ночи? В центре джунглей? Это не похоже на обычный рейд.
Малдер прищурил глаза: - Значит, шеф Баррехо выступил сверх программы.
Один из солдат Джейкса выстрелил из ракетницы, и в небе вспыхнул яркий белый свет, беспощадно залив поле битвы.
- Назовите себя! - крикнул майор Джейке, припав к земле рядом с Малдером и Скалли под весьма условным прикрытием шлатки.
Один за другим затрещали выстрелы, продырявив полотно палатки. Джейке рванулся в сторону и рухнул на Малдера. На плече майора появилась рваная рана. Пуля попала в мякоть, ничего серьезного. Майор, казалось, даже не обратил на рану внимания.
- Это военные действия, - снова закричал Баррехо. - Вы, оккупанты, контрабандно пронесли оружие на нашу землю.
Пока говорил партизанский лидер, пальба утихла, только несколько одиночных выстрелов прозвучало в залитой фосфорным светом ночи.
- У нас нет другой цели, кроме защиты нашей культуры. Мы не позволим военным налетчикам из Соединенных Штатов выкрасть наши национальные сокровища.
- Но мы здесь не для того, чтобы похитить их древности, - пробормотал майор, покачивая головой. - Наша задача - взорвать пирамиду.
Малдер приподнялся на локтях и посмотрел на майора:
- Ну что ж, если это всего лишь недоразумение, может, вам стоит пожать ему руку и побеседовать об этом?
Майор не среагировал на замечание Малдера.
- Теперь все понятно, - сказал он. - Это борцы за свободу, члены непримиримой революционной организации на Юкатане "Либерасьон Кинтана-Роо". Они стремятся образовать свою собственную маленькую страну и отделиться от мексиканской нации независимо от того, чего хочет остальное население Юкатана. У них не так уж много оружия и начисто отсутствуют моральные принципы.
Малдер холодно взглянул на него: 
- Так же, как и у ваших людей. Майор Джейке ответил ему беззлобным взглядом:
- Правильно, агент Малдер.
- Бросайте оружие и сдавайтесь, - продолжал реветь Баррехо. - Вы будете арестованы и привлечены к суду как иностранцы, незаконно проникшие на нашу территорию, и соответственно осуждены... если только ваша страна не потребует вашей выдачи.
Ноздри майора Джейкса побелели. Скалли понимала, что, поскольку задание майора было секретным, американское правительство станет отрицать существование группы и откажется от нее. Джейксу и его людям грозил самосуд или заключение в мрачных пыточных камерах мексиканской тюрьмы, по выбору партизанской группы.
- Мои люди никогда не сдадутся, - выкрикнул майор. - Ни трусливым снайперам, ни террористам. Снова затрещали выстрелы.
- Мне всегда хотелось быть простым, соблюдающим нейтралитет мексиканцем, - сказал Малдер.
Скалли понимала, что в открытом бою американские коммандос способны подавить огонь бойцов "Либерасьон Кинтана-Роо", но им не удавалось укрыться от выстрелов многочисленных невидимых снайперов. В Кситаклане они оказались в ловушке.
Погасла фосфоресцирующая вспышка, разбилась вторая дуговая лампа, и все вокруг накрыла темнота, разрываемая только случайными выстрелами.
- Вы двое оставайтесь со мной, - сказал майор Джейке. - Понимаю, что вы не участвуете в операции, хотя не уверен, что это самое удачное решение проблемы.
- Тогда, может, нам вернут оружие, сэр? - спросил Малдер. - Раз уж дело идет к сражению.
- Нет, агент Малдер. Не думаю, что это будет в ваших интересах.
Майор повернул прибор ночного видения в направлении леса.
Лежа на плитах, прижимаясь к ним лицом при свисте пуль, Скалли почувствовала содрогания земли, перерастающие в энергичную вибрацию, словно к ним приближались машины еще более мощные и тяжелые, чем вездеходы, но затем она поняла, что это сотрясение исходит из глубины земли. Раздался подземный грохот и скрежет, как будто возрастающее вулканическое давление искало выход из-под корки известняка.
- Скалли, держись крепче, - воскликнул Малдер, хватая ее за руку. Майор Джейке и его люди не понимали, что происходит.
Под воздействием подземной силы почва вдруг вздыбилась и заходила ходуном. Огромная ступенчатая пирамида раскачивалась и дрожала. Глыбы вывалившихся из гнезд блоков с грохотом падали на ступени.
В джунглях раздались вопли ужаса. Люди Джейкса, напуганные не меньше своих противников, отчаянно цеплялись за каменные плиты.
Одна из двух стел, та, что стояла подальше от них, дрогнула и рухнула на плиты. Древний обелиск разлетелся на куски Деревья клонились к вздыбленной земле
Из щелей между плитами вырвался пар Земля покрылась разбегавшимися во все стороны трещинами, давая выход страшному давлению
- Скорее, Скалли, удираем отсюда! - закричал Малдер, рванув ее за руку - Нужно найти укрытие, пока на нас не обращают внимания
Он вскочил и зигзагами побежал прочь по прыгающей, словно норовистый конь, земле.
Скалли встала, собираясь присоединиться к нему, но майор Джейке преградил ей дорогу:
- Не так быстро, вы останетесь здесь Из леса доносились отчаянные крики, и Скалли слышала шум падающих деревьев, с корнями вырванных сотрясением земли Она хотела смутить майора взглядом, когда он навел на нее оружие, но, увидев выражение его лица, поняла, что убежать не удастся Малдер уже пересек половину площади, пригибаясь и подпрыгивая, пытаясь достичь укрытия в одной из низких храмовых руин На бегу он обернулся к ней, и лицо его исказилось от боли Он остановился, будто собираясь бежать обратно, сдаться майору
- Давай беги, Малдер! - крикнула она. - Убирайся отсюда!
Неожиданная грубость поразила его, и он еще быстрее устремился к подножию пирамиды. Вдогонку ему неслись выстрелы, пули рикошетом отскакивали от каменных стен, и он не знал, стреляют ли это снайперы из джунглей или солдаты Джейкса
От титанического толчка земля накренилась, и Скалли услышала звук, напоминающий треск разрываемых мышц, словно в недрах земли что-то рождалось Гигантский столб пара внезапно вырос за пирамидой Кукулькана, разбрызгивая шипящую воду, устремившуюся в трещины на земле
Она поняла, что выброс пара произошел из сенота - трещина расколола дно невероятно глубокого колодца, пропустив воду в вулканический котел.
Скалли мельком увидела силуэт Малдера и с болью в груди поняла, что он бежал именно к сеноту, как будто притягиваемый магнитом.
27
Руины Кситаклана. 
Среда, 1:31
К тому моменту, когда Малдер достиг укрытия, земля перестала колебаться и вздрагивать под его ногами. Снайперы послали ему вслед еще несколько выстрелов, но, видимо, их больше заботила собственная безопасность. Не дожидаясь, пока огонь возобновится, он протиснулся в трещину у края стены громадной пирамиды, как ни странно устоявшей против мощных толчков.
Ему было больно думать о Скалли, оставшейся в плену, или "под защитой" майора Джейкса и его солдат. Но ее последние слова, преодолевшие шум разъяренной природы, вдруг освободили его, словно порвалась связующая их нить. Если бы ему удалось найти ответ на вопросы, которые задавали себе Карлос Баррехо и майор Джейке, если бы он смог разгадать эту тайну, возможно, он сумел бы этим воспользоваться и освободить Скалли.
Пока же он оказался один, неизвестно, к худшему или к лучшему. Он понимал, что в одиночку, без оружия, ему не удастся противостоять двум враждующим сторонам. Но он надеялся найти неординарное решение проблемы.
Малдеру требовалось раскрыть секрет пирамиды Кситаклана. Что обнаружила там Кассандра Рубикон?
Подземные толчки прекратились, извержение прервалось, не успев выбросить потоки лавы и пепла, но когда Малдер пробрался к обрушенному краю священного колодца, он внезапно остановился и, потрясенный, уставился в глубину.
Где-то в недрах бездонной впадины, у самого основания планеты, земля треснула, расколов дно священного сенота. И громадный столб холодной воды, где недавно покоились тела четырех археологов и старого Рубикона, всей мощной массой обрушился в раскаленное жерло вулкана.
Когда он бежал от майора, то видел гигантское грибообразное облако пара, разносящее удушливый запах сероводорода, вырвавшееся в небо будто из взорвавшегося бурлящего котла.
Теперь скважина была пуста, из ее стен сочилась вода, слышен был треск потревоженной породы. Клубы едких вулканических газов еще всходили по ней вверх.
Малдер заглянул в удушливое отверстие се-нота, словно в преисподнюю, словно в мифический вход в Гадес*. Далеко внизу он различил слабый отблеск. Пятно неясного света не было похоже на яростное вулканическое пламя. Оно больше походило на холодный, мерцающий в ночи свет маяка, молчаливо посылающего свои предупредительные сигналы. Скалли рассказывала ему, что во время спуска видела непонятный свет, далеко внизу, гораздо ниже того уровня воды, на котором она обнаружила убитых археологов. Она предположила, что это свет фосфоресцирующих  водорослей,  растущих вдали от солнечного света. Но Малдеру это объяснение не показалось правдоподобным. Свет то вспыхивал, то ослабевал, в этом было что-то упорядоченное, слишком регулярное, здесь усматривался некий ритм, напоминающий сигнал.
Он вспомнил слова майора о том, что в руинах Кситаклана находится источник какого-то загадочного сигнала, который не могут расшифровать американские военные... Но что, если перехваченная радиограмма не может быть раскодирована только потому, что составлена на языке, которого майор Джейке и никто из земных жителей никогда не знал?
Владимир Рубикон мягко упрекал его за трактовку каменных рельефов в храме наверху пирамиды... За то, что он счел мудрого бога Кукулькана, который появился на серебристом корабле с огненным следом, древним астронавтом, возможно, явившимся из внеземного мира на Землю на рассвете человеческой цивилизации Но сейчас, наблюдая за сверхъестественным свечением в глубине осушенного сенота, он почувствовал уверенность в том, что это сигналы SOS.
Малдер обратил внимание на спутанные веревки, все еще привязанные к искривленным деревьям, свисающие в пустой теперь колодец Он присмотрелся к грубым выступам в стенах шахты. Пожалуй, если обвязаться веревками и хвататься за эти выступы, можно попробовать спуститься.
Мерцающий огонек манил его. Он должен спуститься туда, здесь нет никаких сомнений. Малдер схватил веревку, влажную и теплую. Должно быть, она сварилась в ужасном паровом котле. Но веревки оказались неповрежденными, и он понадеялся, что они выдержат его вес. 
Малдер закрепил веревку тугим узлом и осторожно спустился с края, упираясь каблуками в сырой известняк Как он и ожидал, здесь оказалось достаточно выступов и впадин, чтобы опереться всей ступней, и это очень помогало ему во время спуска. Но пятно света казалось невероятно далеким.
Напрягая мускулы, Малдер все увереннее ускорял свое продвижение вниз, с уступа на уступ. Он держался за веревку, но использовал ее мало, только как минутную опору. Время от времени он останавливался и всматривался в мигающий свет. Наконец он с облегчением определил, что хотя до маяка
придется спускаться довольно долго, но все-таки он находится не на самом дне этой жуткой пропасти.

* Гадес-в греческой мифологии подземный мир, куда уходят души умерших, бог подземного царства
Неожиданно тишину нарушил резкий звук выстрела. Малдер застыл, крепко прижавшись к шершавой стене под выступом, но понял, что стреляли не в него. Бой возобновился, как только затаившиеся в джунглях снайперы оправились от испуга перед подземными толчками. "Пожалуй, мне стоит поторопиться", - подумал он. Он не собирался позволить такому тривиальному событию, как незначительная центральноамериканская революция, помешать ему раскрыть мучившую его тайну.
Малдер спустился на следующий уступ и заметил, что цвет известняка изменился, стал более бурым и темным, покрытым слизистым осадком после того, как здесь взлетел огромный столб пара. Теперь он оказался ниже того уровня, где раньше стояла вода.
Далеко вверху раздался еще выстрел, и до него донеслись слабые отзвуки слов на испанском или на гортанном языке древних майя, на котором еще говорили местные индейцы. Интересно, подумал он, может, Фернандо Агилар со своей дикой командой вернулся и ввязался в конфликт... или, может, Агилар как-то связан с Баррехо и его движением "Либерасьон Кинтана-Роо".
Для него и Скалли возможные убийцы были очевидны. Группа повстанцев Баррехо могла убить партию американских археологов, "осквернивших" их национальную сокровищницу, ценности революции.
Но если догадки Малдера о фантастическом, неземном происхождении города майя получат подтверждение, тогда реликвии Кситаклана не принадлежат ни одному народу на Земле.
Его всегда озадачивало, почему народ майя покинул этот удаленный край с такой роскошной природой и свои другие большие города. Почему они создали Кситаклан именно здесь, вдали от торговых путей и рек? Что благоприятствовало рождению их совершенной великой империи? Почему у майя развился такой интерес к астрономии, календарным циклам, орбитам планет?
Майя были одержимы идеей времени и движением звезд, обращением Земли вокруг Солнца. Они дотошно подсчитывали дни и месяцы, подобно школьнику, вычеркивающему в своем календаре дни месяца, оставшиеся до дня его рождения.
У него было чувство, что там, внизу, в этом свете, находится ответ на все вопросы.
Чем ниже он опускался, тем крупнее оказались выступы и уступы сенота, ведь сюда меньше проникали внешние атмосферные влияния. Малдер лез вниз с бьющимся сердцем и все нарастающим любопытством.
Потом его веревочная петля оборвалась.
Малдер посмотрел на перетершийся конец веревки с длинными торчащими волокнами, висящий вдоль стены, все еще привязанный к деревьям у края колодца. У него оставался только один выход: продолжать спуск в бесконечность.
В этой сауне полого колодца он обливался потом от душного вулканического дыхания, от остатков пара. Но влекущий его свет стал светло-голубым и холодным, пульсируя между камнями. Казалось, стены едва могут сдерживать энергию, стремящуюся наружу.
Он ухватился одной рукой за ровную выемку, а другой - за шишковатый выступ известняка и, задыхаясь от усилий, нащупал ногой опору, прижавшись лицом к стене... и вдруг понял, что прижимается к гладкому металлическому прямоугольнику.
Далеко вверху в ночи снова раздался треск выстрелов, но Малдер не слышал их.
Сплав, из которого был сделан прямоугольник, покрылся ржавчиной, но все же был удивительно чистым после веков затопления в холодной воде сенота. Форма и внешний вид прямоугольника были безошибочно узнаваемыми, и Малдер дотронулся до него дрожащими пальцами.
Он, безусловно, обнаружил дверь, ведущую в... корабль.

















28
Руины Кситаклана 
Среда, 2:15
Древний металлический люк открылся с протяжным шипением. Малдер подумал, что такой звук мог издавать перед нападением Пернатый Змей...
Несмотря на сильное любопытство, он отвернул лицо и задержал дыхание, опасаясь токсинов, которые могли находиться в только что открытом помещении. К тому же стоило ему вдохнуть ядовитый смрад разложившихся тел, его обычно начинало тошнить. Что бы ни лежало под руинами Кситаклана, было похоронено на века, и он уже никогда не узнает, что могло находиться в этом давно покинутом... планетолете?
Глаза разъедал дым, все еще поднимавшийся от вулканической трещины в невидимом дне сенота. Он только надеялся, что в ближайшие часы не начнется новое землетрясение.
Услышав отдаленную стрельбу, которую не мог заглушить даже громкий стук капель, падавших сверху, с известняковых стен, Малдер понял, что у него слишком мало времени и сил, чтобы думать о собственной безопасности. Он должен успеть получить ответ на свои вопросы и сразу вернуться к Скалли.
А для этого ему нужно войти внутрь.
Он перенес ногу через дверной проем, проверил, надежен ли пол. Стены коридора, в котором он оказался, были изготовлены из полированного вещества, похожего на металл, отражающего поглощенный свет. Однако источник ослепляющего резкого сияния, как будто предназначенного для глаз, привыкших к свету другого солнца, он обнаружить не смог.
Майя не знали кузнечного дела, но умели плавить металл, чтобы создать материалы, которые он видел вокруг. Он пошел дальше по коридору, словно его что-то притягивало. Стены издавали гудение, звук был высоким и словно пульсировал, подобно неведомой музыке. Он ощущал этот звук не ушами, а костями, зубами, затылком. Малдеру очень хотелось поделиться с кем-нибудь своими ощущениями, но придется подождать, пока он не выберется отсюда.
Он вспомнил давнюю сцену на беговой дорожке неподалеку от штаб-квартиры ФБР. Когда он уже закончил долгую бодрящую пробежку, то во второй раз столкнулся с человеком, которого называли Большая Глотка. Мал-дер задал ему вопрос о посещении Земли инопланетянами, неопровержимые доказательства чему были спрятаны в секретных подвалах правительства, и Большая Глотка дал свой обычный ответ, который, в сущности, ответом не был.
- Они же здесь, разве не так? - спросил Малдер, вспотевший после тренировки, пытливо заглядывая тому в глаза.
Подняв брови, улыбаясь своей спокойной доброй улыбкой, Большая Глотка уверенно ответил:
- Мистер Малдер, они здесь с незапамятных времен.
Но может ли это обозначать тысячу лет?! Теперь Малдер осторожно ступал по бронированному коридору, исследуя то, что могло быть древним межпланетным кораблем внеземных пришельцев, которые приземлились, а может быть, потерпели крушение на полуострове Юкатан, в месте зарождения цивилизации майя, много веков назад.
- Можно говорить о незаконном вторжении инопланетян, - пробормотал он.
Перед ним за крутыми поворотами открывались новые коридоры, в стенах которых находились темные полукруглые камеры с металлическими стенами. Там, где пластины из сплава проржавели, их заменял отесанный камень. От самого корабля мало что осталось, пожалуй, только корпус, залатанный известняковыми плитами.
Малдер представил себе, как жрецы майя входят в священную пирамиду спустя много времени после исчезновения пришельцев, все еще стараясь сохранить корабль, но не зная как. Поколение за поколением благоговеющих визитеров должны были отполировать пол до гладкости.
Возможно, недостающее оборудование и пластины были варварски выломаны из сооружения, чтобы использоваться в других храмах майя... или выброшены прочь религиозными фанатиками вроде отца Диего де Ланда... или украдены искателями сокровищ.
Когда он продолжил свое исследование, его охватило чувство безграничного удивления. Никогда прежде ему не приходилось видеть таких ошеломляющих доказательств внеземного происхождения конструкции.
Коридоры погребенного корабля в точности повторяли те, что обнаружил Малдер во время исследования лабиринта пирамиды в поисках Владимира Рубикона. Там, наверху, Малдер шел по темным туннелям, пока не остановился перед грудой каменных обломков, закрывавшей переход. Вероятно, подумал он, это был верхний ход в корабль.
Малдер предположил, что корабль мог потерпеть крушение и упасть на землю, пробив кратер в глубине джунглей. Когда коренные жители, дикие индейцы племени майя, прибежали выяснить, что произошло, Кукулькан, "мудрый бог со звезд", дал им необъятные знания, вызвав к жизни великую цивилизацию.
Он провел пальцами по ложбинкам в металлических стенах, коснулся отполированного известняка. Ну что ж, лучше, чем ничего. Он хотел бы, чтобы Владимир Рубикон дожил до этой минуты и увидел все своими глазами
За тысячелетие майя или позже грубые и невежественные искатели сокровищ ободрали корабль до костей, оставив только его скелет. Но и этого оказалось достаточно, Малдер был уверен, что от подобного доказательства нельзя будет отмахнуться.
Если бы только он мог привести сюда Скалли VL показать ей все это.
Он надеялся, что с ней все в порядке, что майор Джейке защитит ее от повстанцев, хотя бы как заложницу. Если бы только им со Скалли удалось выбраться отсюда. Однажды во время их отчаянного побега с радиостанции в Аресибо, что в Пуэрто-Рико, она сказала:
- Доказательства бесполезны, если ты мертв.
Малдер подошел к плоскости, спирально поднимающейся вверх, и пошел навстречу расположенному высоко вверху пульсирующему пятну света. У него не было ни малейшего представления о глубине, на которой он находился.
Поднявшись на второй этаж, он оказался в
помещении, откуда исходил свет. Ему пришлось прикрыть глаза рукой от невыносимо ярких лучей, которые даже обжигали кожу на голове.
Это может быть капитанским мостиком, подумал он и медленно осмотрелся.
Помещение оказалось практически нетронутым, его странные сложные выступы представляли собой, очевидно, машинное оборудование Малдер тотчас сообразил, что это место должно было иметь грандиозное религиозное значение для майя.
Но тут он заметил нечто, заставившее его похолодеть.
В одной из стен обширного помещения виднелись небольшие ниши, похожие на камеры.
Одна из камер была наполнена странной полупрозрачной субстанцией, похожей на легкий гель, в котором висела человеческая фигура, с вытянутыми вперед руками и поставленными слегка врозь ступнями ног. Искаженный мраком силуэт казался тонким, похожим на скелет.
Подобно мотыльку, привлеченному огнем, Малдер неуверенно пересек наклонную плоскость капитанского мостика, чтобы подойти к узкой нише, и увидел, что в желеобразную массу погружена молодая женщина с человеческими чертами лица и длинными волосами
Малдер колебался. Рациональная часть его сознания подсказывала ему, что это не может быть его сестра.
Стоя рядом, моргая и щурясь от слишком яркого света, Малдер изучал женщину, парившую в замороженном геле, подобно насекомому в янтаре.
Он отметил, что ее лицо выглядит удивленным, глаза широко распахнуты, рот слегка приоткрыт, как будто кто-то запечатлел это выражение фотообъективом.
Слой геля стал прозрачнее, как будто его размешивал невидимый поток энергии. Малдер разглядел зелено-карие глаза, маленькую худенькую фигурку; казалось, ей был бы впору водолазный костюм, который надевала Скалли. Лицо обрамляли пряди длинных волос цвета корицы, на щеке краснели свежие царапины.
Из всех чудес, которые он обнаружил внутри покинутого корабля, это поразило его больше всего.
После стольких дней безрезультатных поисков он неожиданно нашел Кассандру Рубикон.

















29
Руины Кситаклана. 
Среда, 2:33
Майор Джейке приказал Скалли лечь на землю, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.
Он проревел своим солдатам, чтобы они предприняли решительную контратаку. Случайный выстрел снайпера из зарослей разнес дуговую лампу, но взамен коммандос Джейкса вновь запустили в небо фосфоресцирующую вспышку.
Два солдата установили небольшую ракетную установку и миномет. Скалли зажала уши, когда коммандос начали оглушительную пальбу по джунглям.
Рассыпанные по лесу защитники свободы Кинтана-Роо ответили нестройными, растерянными выстрелами. Когда же деревья, срезанные осколками мин и непрерывными разрывами ракет, стали падать, Скалли услышала панические крики и отчаянные вопли боли.
Из леса застрекотала очередь автоматных выстрелов. Двух солдат Джейкса швырнуло на землю разрывами крупнокалиберных пуль. Один из них еще стонал, другой умолк навеки.
- Оставайтесь в укрытии, - закричал майор, резко придавив Скалли к призрачной защите полотнища палатки.
Окружающие их джунгли загорелись. Место убитого солдата у ракетной установки занял другой и выпустил четыре небольшие ракеты, разрывы которых прозвучали громче недавнего вулканического гула.
В ответ снова раздались выстрелы снайперов. Сквозь треск пожара в окутанных дымом джунглях Скалли расслышала крики повстанцев, отступающих под покров макагоновых деревьев и плотных зарослей кустарника. В свете пламени метались искривленные тени.
Низко пригибаясь, подбежал перепачканный сажей солдат. По мягким чертам его округлого лица Скалли не дала бы ему больше двадцати лет, но жесткий взгляд глаз говорил о том, что он гораздо старше своего фактического возраста.
- Кажется, враг отступает, сэр, - доложил молодой солдат. - По крайней мере временно. Майор Джейке кивнул:
- Превосходящая огневая мощь всегда подавляет самонадеянных вояк. Прошу обойти наших и доложить о потерях.
- Я готов доложить сразу, сэр, - ответил солдат. - По меньшей мере четверо тяжело ранены, из них трое - смертельно, один... он выглядит очень плохо, майор.
Джейке казался ошеломленным, но быстро овладел собой.
- Осталось шестеро, - подытожил он. Подошел еще один солдат с залитой кровью правой стороной груди, однако, несмотря на ранение, он не стал лежать.
- Партизаны исчезли в лесу, сэр, - сказал он. - Полагаем, они перегруппируются, чтобы начать новую атаку.
- Они понимают, что не могут перебить нас, - ответил Джейке, - но могут устроить засаду в лесу, когда мы будем уходить.
- Прикажете отправиться в лес и поймать их, майор? - спросил раненый, зажимая рукой текущую кровь.
Майор покачал головой:
- Что слышно об их вожаке? Человеке, который предъявлял нам требования?
- Ничего определенного, сэр, - ответил солдат.
Он отнял руку от груди, расправляя слипшиеся от крови пальцы. Скалли увидела круглую красную рану с обожженными краями, пробитую в его груди пулей, прошедшей навылет. Солдат взглянул на испачканную ладонь и бесстрастно вытер ее о брюки, словно очистил руку от случайно раздавленного жука.
Мы думаем, вожак тоже скрылся в джунглях. К сожалению, он, кажется, не ранен. Последний раз его видели, когда он прорывался к главной крепости руин, вон туда. - Солдат указал на пирамиду Кукулькана. - Возможно, там их опорный пункт или склад боеприпасов. Как раз наша основная цель.
- Это место археологических раскопок, а не военный объект, - сказала Скалли, с трудом поднявшись на колени и отползая от майора.
Она разозлилась, видя смерть и тяжелые ранения, все эти бессмысленные разрушения, произведенные как повстанцами Баррехо, так и коммандос Джейкса.
- Это всего лишь древние руины майя, разве вы не видите. Ничего больше!
- Все свидетельствует об обратном, - с каменным лицом глядя на нее, сказал майор. - Если Кситаклан всего лишь руины, имеющие историческое значение, тогда почему шайка повстанцев защищает их не на жизнь, а на смерть?
Он повернулся к молодому солдату, стоявшему рядом в ожидании приказа:
- Направляйтесь к объектам задания. Установите два миномета и будьте готовы через десять минут.
- Есть, сэр, - сказал солдат и, пригибаясь к земле, побежал через открытую площадь, хотя огонь уже прекратился.
- Но по какому праву вы являетесь сюда, нападаете на независимую страну и уничтожаете сооружения огромной археологической ценности? - возмущенно спросила Скалли. - Этим руинам более тысячи лет, и они еще не изучены археологами и историками. У вас нет доказательств того, что здесь находится склад оружия или партизанская база.
Майор Джейке достал из объемистого кармана брюк ее документы, еще раз внимательно просмотрел карточку и все вернул ей.
- Очень хорошо, агент Скалли, - произнес он. - Позвольте мне представить мои доказательства. Но поскольку вы оказались свидетелем этой секретной миссии, то обязаны молчать обо всем, что видели.
- Я имею допуск к материалам по вопросам безопасности и умею держать язык за зубами, - сказала Скалли. - И больше я ничего не скажу. Пока!
- Пожалуйста, пройдите со мной к ведущему вездеходу.
Не ожидая, когда она последует за ним, он пригнулся и побежал к машинам. Скалли побежала за ним, подражая его манере скрытого передвижения, вспомнив свои тренировки в Ку-антико. Она усмехнулась про себя, подумав, как наличие опасности освежило ее память. Но на этот раз такая предосторожность явно была не лишней: Кситаклан стал полем беспощадной битвы. Впрочем, по счастью, выстрелов со стороны снайперов не последовало, и они благополучно добрались до машин.
Майор Джейке открыл ключом дверцу одно го из отделений и достал тонкую папку с документами: фотографии и отчет на тончайшей, растворимой в воде бумаге. Он извлек из папки два черно-белых снимка, сделанных со спутника. Изображение на них было неясным, словно на десятой факс-копии.
- Эта фотография показывает, что осталось от поместья главного наркобарона Центральной Америки Ксавье Салида. Поместье охранялось очень строго и было оснащено надежными средствами защиты. Мы давно знали о незаконной деятельности Салида. Агентство по борьбе с наркотиками совместно с мексиканской полицией пыталось засадить наркобарона в тюрьму, но его нельзя было взять. Слишком многих политиков кормил он из своего кармана. В этой стране всегда одна и та же проблема с нарко-дельцами.
- Если вы сотрудничали с местными полицейскими типа Карлоса Баррехо, то я могу понять почему, - мрачно сказала Скалли и приблизилась, чтобы лучше рассмотреть фотоснимок. - А, собственно, зачем мне смотреть на кратер? Наверняка ваша же команда и взорвала поместье, потому что не могла захватить законно? А теперь вы собираетесь сделать это в Кси-таклане - оставить на его месте огромный кратер?
- Нет, - ответил Джейке, нисколько не задетый ее словами. Даже недавний бой, казалось, абсолютно не взволновал его. Небольшая рана на плече уже не кровоточила. - Мы не имеем никакого отношения к тому, что произошло. Радиус кратера и его поверхность, так же, как сейсмические записи и слабая атмосферная вспышка, зарегистрированная одним из наших спутников, которые следят за поверхностью Земли, - все это позволяет сделать лишь одно заключение: налицо результат применения тактического ядерного оружия.
- Вы хотите сказать, что кто-то швырнул атомную бомбу в мексиканского мафиози? - недоверчиво спросила Скалли.
- Именно это неоспоримо доказывают все признаки, агент Скалли. Ничто другое не может сопровождаться таким выбросом энергии и столь высокой температурой.
- Но как? - спросила она. - Откуда мог конкурент наркобарона достать себе ядерный заряд?
Джейке поджал губы:
- Возможен такой вариант. Определенное количество ядерного оружия оказалось растащенным в период развала Советского Союза. Возможно, какая-то часть попала в руки террористов. Эти слизняки добиваются лучших результатов, уничтожая друг друга, чем мы, когда арестовываем их.
- Ядерным оружием? А это не слишком? - спросила Скалли, впиваясь глазами в снимок. Майор Джейке не ответил на вопрос.
- Мы также знаем, что революционная группа "Либерасьон Кинтана-Роо", джентльмены, которые стреляли в нас сегодня вечером, приобретают оружие для своей безнадежной борьбы против центрального мексиканского правительства. Мы очень озабочены тем, не попала ли одна или больше единиц ядерного оружия в их руки. Полагаем, что партизаны могут без колебаний применить его в густонаселенных районах.
Скалли кивнула, с тревогой понимая теперь мотивы, побуждающие Джейкса и его комман-дос к крутым мерам. Она сжала губы, когда подумала о том, что убийцы археологов могли иметь отношение к партизанам Баррехо или торговцам, продающим оружие наркобаронам. Может, нелегальные революционные группы использовали Кситаклан как до сих пор не обнаруженную секретную военную базу, но вдруг появилась шумная команда американских ученых, которые начали повсюду совать свои носы?
Однако это не спасет Малдера, который два часа назад убежал по направлению к пирамиде. Она хотела надеяться, что он не попал в плен к повстанцам и не убит.
- Все-таки я не могу понять, почему Кситаклан? Почему именно здесь? - сказала Скалли. - Эти отдаленные руины стояли нетронутыми десятки веков. Тут нет дорог, энергии, оборудования. Сразу видно, что это не тщательно охраняемая территория. Здесь ничего нет. Почему же именно в этом месте развертывается такая борьба?
Джейке потянулся к приборной доске вездехода. Он включил экран компьютера, который осветился серым, потом серебристо-голубым светом, затем на нем появилось мелкомасштабное изображение топографической карты с отметкой того места, где они находились, сделанной с фотографии, снятой с высоты над полуостровом Юкатан. Джейке нажал несколько кнопок, и карта уменьшилась. Из определенной точки исходили лучи пульсирующего светового сигнала, подобного сонару или бьющемуся сердцу.
- Этот сигнал исходит отсюда, агент Скалли Перед взрывом крепости Ксавье Салида сигнал был принят нашими военными локаторами. Сигнал, видимо, закодирован. Мы не можем определить его происхождение и цель, но думаем, что он связан с этими действиями. Поэтому моя команда и получила приказ проникнуть сюда чего бы это ни стоило и уничтожить передатчик.
Скалли завороженно смотрела на пульсирующую точку на экране.
- Почему вы думаете, что это военный сигнал? - спросила она. - Если вы не можете расшифровать код, у вас нет оснований быть уверенными, что это угроза. Ваше предположение нелогично.
Майор Джейке пристально всматривался в изображение.
- Наша разведка классифицировала его как военную угрозу.
- Какая разведка? Они-то знают что-нибудь, кроме того, что вы мне рассказали?
- Не мое дело задавать им вопросы, агент Скалли, - сказал майор. - Мне необходимо знать только цель и задание. Моя команда должна выполнять приказы, а не обсуждать их. По опыту скажу, что такая позиция - самая лучшая для всех, кого это касается.
Раненый солдат, покачиваясь, подошел к вездеходу. Скалли увидела, что его рана снова открылась и кровь из нее стекает на форму.
- Все готово, сэр, - сказал он. - Мы можем открыть огонь, как только вы дадите команду.
- Очень хорошо, считайте, что команда уже дана. - Джейке выпрямился, скрестив руки на груди. Он даже не посмотрел на Скалли. - Сбейте эту пирамиду.
Скалли поглядела на силуэт зиккурата, освещенный вспышками лесного пожара, пытаясь угадать, удалось ли Малдеру найти убежище.
- Огонь! - скомандовал молодой голос. Скалли в ужасе смотрела, как коммандос начали поливать огнем минометов древние руины.




















30
Древний космический корабль в Ксчтаклане 
Среда, 2:41
Малдер понемногу приходил в себя от шока. Он понял, что нашел Кассандру Рубикон, попавшую в покинутый корабль, как муха в паутину, и отступил назад.
Он постарался хорошенько овладеть собой и стал внимательно осматривать все детали, вбирая в себя всю информацию, чтобы не совершить опрометчивого поступка. Необходимо было оценить ситуацию.
Он подошел к камере настолько близко, чтобы только не задеть желеобразный барьер, затем постоял, собираясь с мыслями. Он не мог рисковать и повредить здесь что-либо... а кроме того, у него не было желания оказаться в ловушке, подобно молодой женщине.
Но все-таки это было невероятно!
С трудом оторвавшись от захватывающего зрелища, он огляделся вокруг, изучая удиви тельную комнату в поисках ключа к выходу из положения.
Сначала он увидел, что другие маленькие полутемные камеры, скорее даже ниши, похожие на ту, в которой находилась Кассандра, стояли как пустые гробы в мавзолее Затем он обнаружил, что в одной из них что-то виднеется...
Стараясь справиться с охватившим его волнением, Малдер подошел ко второй занятой нише.
- Посмотрим, что за дверью номер два, - сказал он себе
Внутри находились древние останки существа, которые представляли собой груду истлевших костей с лоскутами кое-где сохранившейся высохшей кожи. Останки не рассыпались, видимо, только потому, что их сдерживали куски затвердевшей, как железо, массы.
С первого взгляда Малдер не смог сказать, была ли это мумия человека. Он вспомнил подобные высохшие тела, с которыми сталкивался, проводя другие расследования, - в могиле старшеклассников в Орегоне, в захороненном товарном вагоне в Нью-Мехико.
У него зародилась отчаянная надежда на то, что эти жалкие останки принадлежат одному из первых хозяев корабля Может, даже самому Кукулькану
Скалли никогда не поверит такому заключению, пока не осмотрит все сама. Но если собрать вместе имеющиеся доказательства - погребенный корабль и его оборудование, резьбу майя, изображавшую астронавтов и Пернатого Змея, и добавить к ним найденные им останки, то это будет неоспоримым свидетельством визита инопланетян в древние времена даже для самого стойкого скептика, даже для Скалли.
Он повернулся к странной нише с Кассандрой, и на этот раз разница между двумя... случаями поразила его. В то время как Кассандра в своей камере была совершенно сохранившейся, словно время волшебным образом остановилось для нее, другой обитатель ниши выглядел так, будто столетия пронеслись над ним бешеным шквалом. Это высохшее тело пострадало от какого-то несчастья. Что же произошло?
Он удержался от проникновения в нишу с мумией. Не сейчас. Стены главной комнаты поблескивали пульсирующим светом, который вызывал вибрирующий звон в ушах. Тревожное сообщение передавалось на неизмеримое расстояние народу, который, наверное, перестал слушать тысячу лет назад.
Заставив себя отойти от ниш с мумией и Кассандрой, Малдер занялся осмотром главной комнаты, где вместо металлической облицовки были установлены плиты из известняка.
Он увидел рельефные изображения, подобные тем, которые встретил в верхнем храме на пирамиде. Но эти изображения были менее стилизованными и более реалистичными.
Насколько он мог рассмотреть, в сценах росписи изображалась фигура высокого чужеземца, окруженного индейцами, которые, казалось, поклонялись ему... или боялись его. Богоподобный - Кукулькан? - стоял, окруженный несколькими чудовищными пернатыми змеями.
Малдеру почудился за спиной шелестящий звук. Это были прекрасно воспроизведенные изображения того существа, которое он видел в лунном свете двумя ночами раньше. Гибкие, с тусклым блеском... неземные туловища.
Он изучал последовательный ряд рисунков на стенах, изображающих сцены жизни народа майя, возводящего храмы, города в джунглях. В каждой сцене пришелец в окружении почтительных аборигенов показан со спины, с поднятой головой, невидимое лицо поднято к небу... как будто он кого-то ждет. Может, спасителя?
Но по непонятной ему самому причине Мал-дер думал, что Кукулькан намеренно вернулся в корабль, в одну из этих камер, чтобы остаться здесь... и умереть.
Если только не произошло что-то непредвиденное.
Малдер вновь подошел к нише с молодой женщиной, страстно желая, чтобы она пошевелилась, чтобы моргнули глаза, грудь поднялась бы в дыхании, но ничего не изменилось.
Однако сквозь "янтарь" Кассандра не казалась безжизненной. Ток крови все еще окрашивал ее лицо, на щеке сверкали алые следы, словно ее оцарапал осколок. Волосы казались взмокшими от пота, кожа запыленной, как будто женщина прокладывала дорогу через загроможденные камнями катакомбы в пирамиде. Она выглядела изможденной, опаленной солнцем... испуганной.
Но не мертвой. Малдер видел достаточно, чтобы определить это.
Предположив, что обнаруженное им сооружение было погребенным межпланетным кораблем, он подумал: а вдруг это какая-то анима-ционная статическая камера, в которой время останавливается для космических исследователей, совершающих непостижимо долгие путешествия через пустоту космоса? Он видел воплощение этой идеи в многочисленных научно-фантастических фильмах. Может, инопланетяне действительно изобрели такой способ сохранения жизни.
Он осмотрел стены рядом с нишей Кассандры и не увидел ни контрольных датчиков, ни разноцветных кнопок, которые подсказали бы ему, как растопить застывшую субстанцию.
Тогда он протянул руку, чтобы дотронуться до холодного дымчатого вещества, воображая, что, может, просто возьмет Кассандру за руку и поднимет из прозрачного геля, как прекрасный принц разбудил Спящую красавицу.
Он поколебался, прежде чем коснуться пальцами реальной субстанции, опасаясь, что сам попадет в эту ловушку - два образца вместо одного и за ту же цену... Но он должен рискнуть всем. Малдер резко вытянул руку, прежде чем возросли его сомнения.
Едва он коснулся холодной желатиновой стены, она... лопнула как мыльный пузырь. Блестящая, быстро испаряющаяся жидкость выплеснулась на него.
Кашляя и задыхаясь, Кассандра Рубикон склонилась к нему, словно продолжая прерванный панический бег. Она наткнулась на него и закричала. Он отскочил, чтобы защититься, так как женщина набросилась на него с кулаками, разбрызгивая капли влажного геля.
- Нет! - кричала она. - Оставьте меня! Она схватила тяжелый фонарь, висевший у нее на поясе, и замахнулась им на Малдера, словно металлической палкой.
Он увернулся. Затем, применив прием рукопашной борьбы, одной рукой обхватил тонкие запястья, а другой выбил прочь фонарь и поднял обе ее руки вверх.
- Спокойно! Я агент ФБР. Я здесь, чтобы спасти вас.
Кассандра дрожала и не двигалась.
- Были какие-то выстрелы... и очень яркий свет.
Она смахнула со щеки студенистую влагу и, изумленная, осмотрелась по сторонам. Казалось, она находилась в состоянии прострации, как будто ее мозг не совсем еще разморозился.
Малдер сел, не сводя с нее настороженного взгляда. Он понимал, что выглядит пугающе: в грязной мятой одежде, потный и перепачканный тиной сенота. Но покрытая липкой, быстро испаряющейся жидкостью женщина выглядела еще хуже.
Она слегка отряхнула рубашку.
- Как я понимаю, вы Кассандра Рубикон? - Она кивнула, и он продолжил: - Вы и ваша группа пропали больше двух недель назад.
- Не может быть, - сказала она и опять закашлялась. - Мы пробыли здесь всего несколько дней. - Она высморкалась в полу рубашки. - Что это за вещество?
Малдер покачал головой:
- Ваш отец обратился к нам неделю назад, во вторник. Мой напарник и я прибыли с ним сюда, чтобы разыскать вас в Кситаклане.
Он заколебался, но она должна была знать правду. Лучше сразу все сказать, хотя он не решался сейчас сообщить ей об отце.
- Мне очень жаль, но мы обнаружили остальных четырех участников вашей экспедиции мертвыми,  убитыми и сброшенными в сенот.
Кассандра огляделась вокруг, прокашливаясь. В ее голосе звучала скорее ненависть, чем страх.
- Это те люди с оружием, - сказала она. - Ублюдки. Кто они? Что им было нужно?
- Думаю, они члены революционной группы. Сегодня вечером наверху они составили нам компанию.
Невидящим взглядом Кассандра уставилась на свои пальцы. Для нее гибель друзей произошла всего минуту назад.
- Тогда как... как я убежала? - Она стиснула зубы и проговорила с ненавистью: - Мерзавцы!
- Мы нашли тех четверых, но никак не могли найти вас, - продолжал Малдер. - Я только что случайно нашел вас здесь. Вы были пойманы... и я освободил вас из... что бы то ни было, вы оказались внутри этого.
Кассандра вытерла глаза и пристально посмотрела на металлические стены, но, видимо, зрение ее не фокусировалось.
- Этот состав жжет глаза, я почти ничего не вижу.
Малдер предложил ей носовой платок, чтобы обтереть лицо. Она продолжила свой рассказ:
- Я вбежала в пирамиду, чтобы спастись... заблудилась... попала сюда. Не знаю, что случилось потом. На меня обрушились потоки света, обжигающего и леденящего одновременно.
Совершенно растерянная, она сидела на полу рядом с ним.
- Я больно ударила вас? Малдер покачал головой.
- Хорошо, что вы не владеете карате, - сказал он, потирая синяк на руке.
Затем он неожиданно сообразил, что пульсирующий сигнал S0S прекратился, как только он освободил ее из ниши. Мерцающий свет, разливающийся по главной комнате, стал слабеть. Сигнал затих, и теперь покинутый корабль, казалось, снова готовился погрузиться в сон.
Из покрасневших, раздраженных слизью глаз Кассандры потекли слезы.
Малдер снова вытер ей лицо и решил, что для нее будет слишком, если он расскажет о своем предположении, что они находятся на межпланетном корабле пришельцев из космоса, погребенном под руинами Кситаклана. Или о том, что, по его мнению, она случайно натолкнулась на спасательную лодку этого корабля. Вероятно, Кассандра каким-то образом включила автоматическую систему, которая поместила ее в анимационную камеру.
Малдер встал и помог встать Кассандре. Она потянулась, потрясла для проверки руками. Холодный гель начал высыхать, превращаясь в тонкую пленку на одежде и на коже. Она немного покачивалась от головокружения, потом несколько раз глубоко вздохнула.
Малдер осмотрелся, но пульсирующий световой сигнал не возобновлялся. Он снова подумал, что появление Кассандры в анимационной камере включило сигнал бедствия. Это подтверждало его версию об автоматической системе, все еще действующей на корабле.
Малдер решил, что настало время отправляться в обратный путь:
- Благодаря вашим исследованиям, мы знаем, что отсюда есть выход в пирамиду. Это здорово, потому что мне не очень хочется снова лезть по стенам сенота.
- Я все еще плохо вижу, - сказала Кассандра, следуя вплотную за ним, когда они выходили из главной комнаты. Затем она нерешительно спросила: - Мой отец... он пришел с вами?
У Малдера сжалось сердце.
- Да, он пришел с нами. Мы старались уговорить его дождаться нашего возвращения в Штатах, но он не хотел и слышать об этом. Он стремился нам помочь. Но доктор Рубикон... его тоже убили люди, которые пытались убить вас... Я очень сожалею.
Кассандра остановилась на полушаге и, покачнувшись, прислонилась к грубой стене, из которой выпали металлические пластины, валявшиеся рядом на полу. Она смотрела на Малдера остановившимися глазами. Потом, не промолвив ни слова, сползла на пол, подтянула колени к груди, обхватила их руками и опустила голову.
Малдер понимающе и сочувственно смотрел на нее. Он погладил ее по голове и легонько потрепал по плечу. Ей нужно было побыть одной.
- Я пройду вперед и найду выход, - сказал он. - Сидите сколько нужно.
Кассандра кивнула, не поднимая головы. Оглянувшись на нее последний раз, Малдер начал подниматься по уходящей вверх наклонной плоскости. Он чувствовал глубокую жалость к Кассандре, переполненный впечатлениями от виденного и тревожась о том, что их встретит наверху: поле сражения, снайперы, выстрелы. Он надеялся, что Скалли жива и в безопасности.
Переход, стены которого были сделаны из оплавленного камня, становился все темнее. Устланный пластинами пол сменился известняковой тропой. Малдер понял, что перебрался в пирамиду. Впереди наверху он увидел то самое место, где оказался, когда искал Владимира Рубикона, только теперь он стоял по другую сторону завала. Его охватила радость - путь свободен!
Потом он повернул за угол и лицом к лицу столкнулся с Карлосом Баррехо. Луч фонаря полисмена пронзил мрак, ослепив агента. Баррехо держал револьвер, направив его на Малдера.
- Агент Малдер! - Его губы сложились в странную улыбку. - Я был уверен, что найду вас в пирамиде. К сожалению, не могу вам позволить выйти отсюда живым.











31
Руины Кситаклана. Пирамида Кукулькана. 
Среда, 3:27
Малдер инстинктивно отступил назад и наткнулся на стену. Револьвер решительно настроенного Баррехо угрожал ему. Малдер не видел, держит ли тот палец на спусковом крючке, поэтому мог в любой момент ожидать выстрела.
Малдер еще раз пожалел, что майор Джейке отнял его пистолет.
- Если рассуждать логично, - сказал он, отступив еще на шаг, - можно догадаться, что вы один из тех, кто убил археологов.
Малдер осторожно пятился по коридору. За ним, не опуская револьвера, нацеленного ему в грудь, с охотничьим блеском в глазах крадущейся поступью следовал Баррехо. Он ответил только загадочной улыбкой.
Малдер продолжал:
- Итак, вы позволили археологам найти новые сокровища - бесценные реликвии доко-лумбового периода, которые баснословно ценятся на черном рынке.
Баррехо пожал могучими плечами:
- "Либерасьон Кинтана-Роо" нуждается в деньгах.
Малдер сделал еще шаг назад. Ослепляя его фонарем, Баррехо, казалось, забавлялся этой попыткой бегства.
- Думаю, что Фернандо Агилар находил для вас покупателей. Он ведь тоже с вами заодно, ведь так?
- Он только обогащался, - ответил Баррехо, раздраженно нахмурившись. - Противно видеть человека, который не имеет другой цели, кроме удовлетворения своей алчности.
- Да, зато я вижу, что лично вы - превосходный человек.
Спуск закончился, Малдер продолжал отступать, отвлекая полисмена разговором. Баррехо неотступно преследовал его, наблюдая, как жертва все глубже увязает в ловушке.
- Но зачем понадобилось убивать археологов? - продолжал Малдер. - Вы только привлекли к себе внимание. Их экспедиция была санкционирована центральным мексиканским правительством.
Баррехо снова пожал плечами:
- Правительство ничего не знает о проблемах Кинтана-Роо. Это наша собственная земля, наша история. Мы должны стать независимым государством, как Белиз, как Сальвадор и Гондурас.
- Не могли бы вы дать мне брошюру или еще что-нибудь, чтобы я сам почитал об этом, - сказал Малдер, - вместо того, чтобы произносить целую речь?
- Мы хотели взять американцев как заложников. И все Политических заложников.
- А-а, понимаю, - поднял брови Малдер. - Тогда они, наверное, были убиты при попытке к бегству. И вам не осталось ничего, как бросить их в сенот.
- Некоторые из наших революционеров все еще верят в необходимость жертвоприношений старым богам, - сказал Баррехо, придвигая револьвер ближе к Малдеру и направляя свет фонаря прямо ему в глаза.
Малдер сощурился и поднял руки, закрываясь от света, отступая к повороту.
- Каждый должен жертвовать чем-нибудь, - заметил Баррехо.
Малдер отступил за угол, рассчитывая, что Баррехо так и будет идти за ним, продолжая игру.
Шеф полиции ухмыльнулся, блеснув в темноте белыми зубами, и вплотную приблизился к нему. Малдер понял: его время кончилось.
Когда внушительная фигура полицейского появилась из-за угла, из тени выступила Кассандра Рубикон. В руках у нее была одна из тех металлических плит, что валялись на земле, упав со стены. Она подняла плиту обеими руками и со всей силой обрушила ее на голову Баррехо. Фуражка полицейского отлетела в сторону, а тело тяжело рухнуло на пол.
Кассандра отбросила протяжно загудевшую плиту, пораженная тем, что сделала. Карлос Баррехо рычал от боли, цепляясь ослабевшими руками за стену. Он не умер, даже не потерял сознания, но был на мгновение оглушен.
Малдер не решился отнять у него револьвер. Он схватил Кассандру за руку, увлекая ее за собой.
- Скорее, мы должны бежать, - сказал он. - Это один из тех, кто стрелял в вас.
Она рванулась вслед за ним назад к капитанскому мостику.
- Этот человек убил Кейт и Джона, Кристофера и Келли? - спросила она ледяным голосом.
- Да, боюсь, что он.
- Тогда нужно было ударить его посильнее, - ответила Кассандра.
Малдер помог ей сбежать по наклонному проходу Секунду спустя Карлос Баррехо с яростным ревом бросился за ними. Он дважды выстрелил, и пули рикошетом отскочили от стен.
Задыхаясь, Кассандра проговорила:
- Ружейные выстрелы... Это они загнали меня сюда вниз. Я до сих пор ничего не вижу...мне жжет глаза.
Они вбежали в туннель, и стены, еще мерцавшие слабым светом, через мгновение потемнели. Их тронутые ржавчиной выпуклые металлические и хрустальные поверхности производили странное впечатление анахронизма рядом с известняковыми плитами, покрытыми древними письменами майя, вставленными когда-то жрецами на место выпавших или украденных пластин.
Малдер вел за собой спотыкающуюся, полуслепую Кассандру. Когда они добрались до капитанского мостика, он поставил ее за сверкающее возвышение и прошептал:
- Оставайтесь здесь и пригнитесь.
- У вас есть план? Или мы просто убегаем?
- В данный момент побег - это лучшее, что можно придумать. - сказал Малдер, останавливаясь в странном, внушающем суеверный страх главном помещении.
На капитанский мостик, покачиваясь на нетвердых ногах, влез Карлос Баррехо. Он моргал мутными глазами. Темные волосы пропитались кровью, которая сочилась из небольшой раны на голове и тонкой струйкой стекала на щеку. Его форменная фуражка, видимо, так и осталась в туннеле, там, где он ее потерял.
Оставив Кассандру в укрытии, Малдер метнулся в сторону. Карлос Баррехо уловил в темноте движение. Он схватил револьвер и стал судорожно палить в ту сторону, но жертва исчезла. Одна из пуль влетела в темную нишу, где
покоились останки того, кто, по мнению Малдера, мог быть Кукульканом.
- Где вы? - заорал Баррехо, стирая кровь с лица, и замычал от боли, случайно коснувшись раны. - Что это за место?
Помутившимися глазами он рыскал по темному помещению, но, казалось, был не в состоянии различать предметы. Малдер подумал, уж не получил ли он сотрясение мозга от удара Кассандры.
Баррехо двинулся вперед, паля наугад куда попало. Пуля ударила в центральное возвышение из металла и хрусталя, выбив сверкающий холодным голубовато-зеленым огнем град осколков.
Надеясь каким-то образом отвлечь Баррехо, Малдер схватил с пола осколок хрусталя и бросил его, целясь полисмену в голову, но промахнулся. Баррехо заметил быстрое движение, увернулся и тут услышал звук удара по внутренней стене узкой ниши, той самой, где была найдена Кассандра. Как спринтер, Баррехо рванулся на звук, взмахнув пистолетом.
Выстрелив еще раз, он ворвался в камеру.
Внезапно на полицейского хлынул водопад ослепительного света.
Малдер инстинктивно прикрыл глаза ладонью.
Баррехо раскинул дрожащие руки и вытаращил глаза, клацая зубами. Мерцающий легкий гель стремительно обволакивал его тело, застывая на воздухе. Грудь поднялась в последнем дыхании, и Баррехо застыл на месте, как попавшая в смолу мушка. "Янтарь" затвердевал.
Баррехо висел неподвижно, как экспонат в музее, замерев на полувздохе; изумленные глаза еще жили, а на щеке застывали капли крови.
Малдер уловил неясный вибрирующий звук, как будто погребенный корабль снова стал посылать сигналы SOS. Но нельзя было разобраться, к кому же он обращен.
Кассандра поднялась с пола, отряхиваясь и разминая затекшие ноги. Вид у нее был удовлетворенный. Осторожно пробравшись вперед, она остановилась перед переливающейся мягким светом стеной, вглядываясь в ее прозрачную глубину.
Малдер неподвижно стоял позади нее, чувствуя тяжелые удары собственного сердца.
Насмотревшись, молодая женщина послала Баррехо холодную усмешку.
- На сей раз я по эту сторону стены. И такой вариант мне нравится больше, - прошептала она.












32
Руины Кситаклана Пирамида Кукулькана 
Среда, 3:51
Сверху донесся страшный грохот, Малдер взглянул на потолок и увидел, что тот вздрагивает. Когда раздался второй глухой удар, Малдер с ужасом подумал, что под Кситакланом снова начинается землетрясение, но на этот раз они в ловушке, в брошенном корабле, и надежды, что он выдержит толчки, нет.
Затем, один за другим, послышались удары. Малдер пригнулся к полу. С потолка сыпалась пыль.
- Звуки напоминают взрывы, - сказала съежившаяся рядом с ним Кассандра.
- Да, - согласился Малдер. - Очень похоже на бомбежку. Думаю, майор Джейке наверху немного разгорячился, но вот не знаю, выдержат ли эти руины еще несколько ударов. Мне не улыбается мысль быть похороненным заживо, а вам?
Кассандра побледнела и покачала головой:
- Я тоже не стремлюсь к тому, чтобы стать экспонатом в археологическом музее.
- Давайте попробуем еще раз, - сказал Малдер и повел ее к верхнему выходу. - Нам нужно подняться в пирамиду. Если Баррехо смог сюда попасть, значит, проход открыт.
- Во всяком случае, пока, - заметила Кассандра.
Они вскарабкались по крутому подъему, оставив полицейского в ловушке. Если все обойдется, агенты всегда смогут вернуться и арестовать его.
Малдер зажег фонарь, когда они оказались в более темных коридорах, выложенных известняковыми плитами. Кассандра с развевающимися на бегу волосами в нетерпении поспешила к появившемуся впереди завалу. Оказалось, что Баррехо своим мощным телом расширил лаз настолько, что они могли спокойно пролезть по нему.
Кассандра взобралась на груду камней и поползла по проходу, огибая крупные камни. Малдер подтолкнул ее, и женщина исчезла в темноте норы. Выбравшись, на другой стороне, Кассандра тотчас повернулась, чтобы подать ему руку. С неожиданной силой она тянула его к выходу. Он протискивался сквозь узковатую для него щель, обдирая бока острыми камнями, и наконец спрыгнул с кучи обломков на пол коридора рядом с Кассандрой. Они оказались в верхнем коридоре пирамиды.
Малдер огляделся кругом и отряхнул одежду. Снаружи донеслись удары, теперь еще более грозные и близкие. Малдер зажег фонарь и увидел, как с потолка потоком сыплется пыль. Одна из поддерживающих балок начала трещать от напряжения.
- Надо спешить, пока они не рухнули и не запечатали нас здесь, - сказала Кассандра.
Они побежали дальше по изгибающемуся туннелю с оплавленными стенными блоками.
- Минутку! - Кассандра достала из кармана листок бумаги, на котором отмечала свой путь во время исследования пирамиды. - Давайте проверим дорогу. Читать придется вам, я все еще плохо вижу.
- Я сам добрался до этого места два дня назад, - сказал Малдер, вспомнив, как Скалли звала его, когда обнаружила в сеноте тело Владимира Рубикона. - Хотя дальше я не пошел... Меня прервали.
Кассандра не обратила внимания на заминку. Она облизнула пересохшие губы и сказала:
- Ну, мне-то кажется, что прошло только около часа. По-моему, нам сюда.
Она повернула в переход, поднимающийся вверх и отличающийся от предыдущего своими стенами.
Гораздо ближе к ним раздался новый взрыв. Пол и толстые стены пирамиды задрожали. Каменные блоки ударились друг о друга.
- Какой громкий звук, - сказала Кассандра. - Это значит, что мы недалеко от входа.
- Будем надеяться.
Они услышали еще один взрыв и свист воздуха.
- Ого, это мина. Кто-то палит из миномета. - Неожиданно Малдер вспомнил задание майора Джейкса и его коммандос. - Кажется, они хотят уничтожить пирамиду.
- Никакого уважения к древности, - заметила Кассандра.
Они обогнули угол и прямо перед собой увидели выход на площадь. Ночное небо освещалось лесным пожаром и белыми вспышками горящего фосфора.
- Не знаю, стоит ли выбегать, чтобы попасть в самое пекло, - сказал Малдер. - Пригните голову.
Сразу после этих слов он увидел вспышку, услышал свист снаряда и, инстинктивно схватив Кассандру, прижался с ней к стене. Один из снарядов попал в фасад пирамиды как раз над дверным проемом. От взрывной волны Малдеру заложило уши. Лавина взорванных блоков и камней рухнула, полностью закрыв вход. Низкий потолок коридора раскололся и провалился внутрь как раз в тот момент, когда Малдер утащил Кассандру глубже в туннель. Оба совершенно ослепли от яркой вспышки и последовавшей затем внезапной темноты.
Они задыхались и кашляли от горячих газов и всепроникающей каменной пыли, когда пробирались туда, откуда только что вышли.
- Это становится смешным,-сказала Кассандра, хрипло дыша.- Нам никогда не выйти из туннеля.
- Надо идти к комнате с резными плитами. Попробуем тот ход, по которому я попал сюда. На третий раз должно получиться.
Малдер вел Кассандру все глубже под землю, ссылаясь на свою великолепную память, но он немного плутовал: в пыли коридоров отчетливо виднелись его следы.
- Этот переход ведет к сеноту, - сказал Малдер. - Когда попадем туда, придется взбираться с помощью рук.
- Сенот? - спросила Кассандра. - Но мы, вероятно, находимся ниже уровня воды. Мы поплывем или как? По крайней мере я смою с себя всю эту грязь.
Малдер удивленно уставился на нее:
- О, я забыл вам сказать: благодаря землетрясению священный сенот теперь просто огромная полая скважина.
- Какому еще землетрясению?
- Вы слишком долго спали.
Они добрались до древнего металлического люка, который Малдер обнаружил, когда спустился в сенот. Стоя у таинственного входа в заброшенный корабль, Кассандра с любопытством выглянула в колодец. Она увидела шишковатые известняковые стены, из которых сочилась вода, почувствовала едкий запах вулканических газов.
- Мне приходилось слышать, как быстро разрушаются древние археологические местности, когда появляются посторонние, - сказала Кассандра, - но это превосходит мои ночные кошмары.
Далеко вверху небо озарялось пожаром и разрывами мин.
- Осторожно, - предупредил Малдер. Он вылез, подал ей руку, и они оказались на скользком от водорослей уступе.
- Первую половину пути нам придется одолеть самим, - пояснил Малдер, - но начиная вон оттуда, сможем воспользоваться веревками, которые мы здесь привязали.
- А зачем вам понадобились веревки? Малдер замялся:
- Ну, мой партнер Скалли брала ваш водолазный костюм, чтобы опуститься в воду. Это здесь она обнаружила тела ваших товарищей... А я воспользовался веревками, чтобы поднять вашего отца. Мы нашли его тоже здесь, в священном колодце.
Кассандра сжала побелевшие губы и кивнула:
- Я рада, что вы достали его до того, как вода ушла отсюда... хотя и не могу представить более подходящей могилы для такого закоренелого диггера, каким был он.
Малдер ухватился за первую выемку руками и осторожно подтянулся, считая, что подъем не
так страшен, как спуск. Сейчас он мог смотреть наверх и видеть цель, а это совсем другое дело, чем спускаться в неведомую глубину.
Легкая и гибкая, как кошка, Кассандра находила крошечные выступы, за которые Малдер даже не пытался уцепиться. Они медленно карабкались вверх по шероховатым стенам, пока не достигли оборванных концов висящих веревок.
Снизу все еще восходили пары вулканических газов. Малдер знал, что они еще не преодолели середину подъема, но решил не останавливаться, чтобы не потерять темпа.
Его башмак соскользнул, и он вцепился в веревку. Кассандра мгновенно схватила его за кисть руки.
- Спасибо, - сказал он.
- Не за что, - ответила Кассандра. - Уверена, вы сделали бы то же самое для меня.
Он нащупал ногой надежную опору, и они продолжали одолевать последние метры до выхода из сенота - ровной известняковой площадки, с края которой одурманенные зельем жертвы сбрасывались в глубокую скважину, и она жадно поглощала их тысячи лет.
Решив держаться осторожно, Малдер и Кассандра приподняли головы над краем колодца, вглядываясь в пирамиду Кукулькана, силуэт которой виднелся в отблесках огня.
Часть пирамиды обрушилась. Выстрел миномета пробил огромную дыру в украшенной искусной резьбой лестнице.
Малдер увидел неясные силуэты людей, мечущихся по площади в поисках укрытия. Обе резные стелы были опрокинуты, из палаток каким-то чудом уцелела одна. Малдер заметил фигуры людей в камуфлированной форме, которые, пригнувшись, передвигались короткими перебежками. На одном из бежавших одежда была другая. Это Скалли!
Прежде чем они успели перелезть через край колодца, Малдер услышал гортанные выкрики на языке майя, доносившиеся из джунглей. Их заглушили автоматные очереди атакующих повстанцев, выскочивших из-за деревьев. Партизаны вели огонь по оставшимся в живых солдатам, которые отвечали им тем же.
Пространство площади непрерывно простреливалось. Соперничая с ярким светом луны, в небо взмыли две фосфорные ракеты, рассыпавшись беспощадным огнем.
Малдер наблюдал, выжидая, и вспоминал относительный покой погребенного космического корабля.
33
Руины Кситаклана Среда, 3:26
Скалли зажала уши, когда миномет послал очередной снаряд в полуразрушенный зиккурат. Она пригнулась, солдаты тоже приникли к земле, прикрыв уши руками. Снаряд взорвался в основании пирамиды. Огонь, дым и град осколков разлетелись во все стороны. После сокрушительного удара в лестнице образовались огромные трещины - на тех самых ступенях, по которым она недавно поднималась к площадке на самом верху, откуда открывался захватывающий вид на бескрайние джунгли.
Удары следовали один за другим в течение часа, но древнее сооружение пока не поддавалось энергичному напору коммандос.
Скалли несколько раз пыталась убедить Джейкса прекратить разрушение, не допустить уничтожения сокровищ седой старины. При этом в мозгу постоянно билась тревожная мысль о Малдере. Она не знала, где он скрылся, но неизвестно почему была уверена, что Малдер находится в гуще событий.
- Сколько еще это будет продолжаться9 - спросила она, ощущая при этом, что голос отдается в ушах. - В пирамиде могут быть люди.
- О них можно только пожалеть, - отвечал майор Джейке
- А вас это не волнует? - воскликнула она, словно упрямый ребенок хватая его за рукав и чувствуя, насколько это безнадежно. - Неужели вы не видите, что творите?
Джейке бесстрастно взглянул на нее. Потом на его лице промелькнуло странное выражение.
- Нет, агент Скалли, не волнует. Я не должен ни к чему испытывать сочувствие, это слишком опасно.
- Вы убеждаете себя, чтобы не думать о бессмысленности и жестокости своих действий? Вы не можете не задумываться о последствиях.
Он не шелохнулся.
- Мой разум - это машина, способная выполнить кажущиеся невыполнимыми задания, но только потому, что я никогда не разрешаю себе отступать от приказов. Когда очень много размышляешь, возникают вопросы, сомнения, а это вносит сумятицу
Я много раз бывал в аду, агент Скалли. Карта называет это Боснией, или Ираком, или Сомали .. но это был ад. - В его глазах сверкнули искорки чувств. - И если бы я слишком обременял свою совесть, то сошел бы с ума или погиб
Скалли промолчала, и майор обернулся к оставшимся в живых солдатам.
После нескольких прямых попаданий древняя пирамида, казалось, готова была рухнуть. Огромные блоки вылетели из своих гнезд, где они пребывали веками, и опрокинулись на землю, круша своей тяжестью кружево резьбы Колоннада верхнего храма была разбита, статуи Пернатого Змея превращены в пыль. Восточный фасад пирамиды обрушился лавиной камней, с грохотом катившихся по ступеням и усугублявших ночной мрак тучами густой пыли.
- Мы почти добили ее, - сказал майор. - Еще несколько прямых попаданий, и наша миссия будет выполнена. Соберем убитых и можем отправиться назад.
- Нет, мы не можем оставить здесь Малдера, - закричала Скалли. - Мы должны найти его. Он американский гражданин, майор Джейке. Ваши действия вовлекли его в незаконную военную акцию, и я считаю вас лично ответственным за его безопасность.
Джейке снова спокойно посмотрел на нее:
- Агент Скалли, меня здесь нет. Моей команды тоже здесь нет. Нашей миссии не существует. Мы не несем никакой официальной ответственности за кого бы то ни было.
Но в этот момент пуля ударила майора в левое предплечье, толкнув его на Скалли; они оба упали на землю. Он глухо застонал.
- Снайперы вернулись! - пронзительно крикнул один из солдат.
Оставшиеся в живых солдаты, пригнувшись, отходили от миномета. Над ними рассыпался град пуль. Партизаны послали свой вызов.
Коммандос укрылись за вездеходами. Они выпустили несколько очередей из автоматов в джунгли, ориентируясь на вспышки выстрелов партизан, которые начали выходить из-за деревьев.
С едва сдерживаемым стоном майор Джейке тяжело оперся на Скалли. Он встал и зажал плечо, сквозь пальцы текла кровь. Он взглянул на нее, и она заметила кровавое пятно на своей рубашке.
- Извините, запачкал вас, - сказал он и предложил ей руку, чтобы помочь подняться.
Один солдат, который задержался у миномета, вдруг беззвучно упал навзничь, его голова быстро окрашивалась яркой кровью.
- Еще один погиб, - сказал майор. - Моя группа уменьшается с каждой минутой.
- Тогда нужно скорее убираться отсюда, - сказала Скалли. - Найдем Малдера и уходим.
- Задание еще не выполнено, - сквозь стиснутые зубы отвечал майор.
Стреляя на ходу, осмелевшие партизаны подходили все ближе. Солдаты Джейкса отвечали
огнем, но их оборона, казалось, была уже сломлена. Один из солдат метнул в гущу бойцов "Либерасьон Кинтана-Роо" гранату. Она взорвалась в самом центре их скопления. Разорванные тела с раскинутыми руками и ногами взлетали и падали на деревья, загоревшиеся от осколков гранаты.
Ужасный ответ солдат заставил повстанцев дрогнуть.
Майор Джейке схватил Скалли за руку:
- Пойдемте, я хочу, чтобы вы спрятались в палатке. А я смогу заняться обороной.
- Я не собираюсь идти в палатку. Мне необходимо остаться здесь и отыскать партнера.
- Нельзя, - возразил майор. - Вы обязаны выполнить мой приказ, и точка.
- Но палатка не может служить убежищем.
- Ничего, этого вполне достаточно, - сказал Джейке. - Вас не должны видеть атакующие. Вам не следует быть особой целью. Это лучшее, что я могу сделать.
- Но я вас не просила...
- Нет, просили. Вы сказали, что я лично отвечаю за вашу безопасность. Поэтому я хочу увести вас отсюда, чтобы не беспокоиться за вас и не выслушивать ваши непрерывные пререкания.
Здоровой рукой он подталкивал ее в палатку. Сопротивляясь, она обернулась и закричала изо всех сил:
- Малдер!
- Он не может вам помочь, где бы он ни был. Я стараюсь защитить вас, мэм. Она рассерженно посмотрела на него:
- Мне нужно, чтобы он знал, где я.
- Только сидите внутри, мэм.
- Не называйте меня "мэм"! - взорвалась она.
- А вы не заставляйте меня прибегать к грубости.
Побежденная и беспомощная, Скалли скорчилась в темной палатке, зарывшись в одеяла. Майор опустил полог у входа.
Скалли казалось, что она в могиле. Звуки стали глуше.
Темноту в палатке разрежали вспышки выстрелов и отдаленных разрывов мин.
Она подняла подушку, чтобы проверить, не забрались ли под нее скорпионы, и встала на колени, прислушиваясь к шуму боя. До нее доносились хриплые выкрики команд майора Джейкса.
Вдруг брезент пробила пуля и свистнула в дюйме от ее головы. В боковой стенке палатки появилось еще одно круглое отверстие.
Скалли распласталась на полу и слушала нескончаемый грохот боя.
























34
Кситаклан. 
Район сражения.
 Среда, 4:06
Малдер помог выбраться Кассандре, затем подтянулся сам и вылез наконец из колодца на твердую землю.
Все тело ныло от напряжения, голова шла кругом, но ему нужно было сообразить, в каком направлении лучше двигаться, чтобы избежать опасности быть убитыми в гремящем вокруг сражении.
Сердце сжалось, когда он увидел, что по пирамиде продолжают наносить удары. Спрятанные в глубине останки древнего космического корабля могли бы ответить на многие вопросы археологов, которые интересуют их уже более ста лет. Но каждый снаряд уничтожал свидетельство внеземного влияния на культуру майя.
Осторожно, короткими перебежками, припадая к любому укрытию, они огибали зикку-рат. Малдер хотел добраться до лагеря, расположенного на площади. Несмотря на то, что она свободно просматривалась и потому была опасным местом, ему казалось, что именно там он скорее всего найдет Скалли. Найти Скалли и не погибнуть - это было его задачей на данный момент.
Очередной снаряд взорвался на верхней площадке изящного храма, где в древние времена священнодействовали жрецы, и окончательно разрушил колоннаду, обломки которой с шумом и грохотом рухнули на землю с огромной высоты, вздымая облака пыли.
Протирая глаза, Кассандра с гневным возмущением оглядывала непоправимые разрушения:
- Сначала мои друзья, потом отец и сейчас - это надругательство!
Она не смогла сдержать стон боли и вдруг вскочила, выпрямилась во весь рост и, потрясая кулаками, закричала в ночь:
- Не делайте этого!
Словно бросая ей вызов, раздался еще один взрыв. Поднятый взрывной волной, один из громадных блоков сорвался со ступеней и пронесся над ними, разбрасывая крупные обломки.
- Осторожно! - крикнул Малдер и бросился к Кассандре, но град острых осколков накрыл его спутницу. Один из них ударил ее по темени.
Издав короткий стон, она упала как подкошенная, и алая кровь мгновенно залила волосы цвета корицы.
Малдер наклонился к Кассандре, осторожно приподнимая ее голову. Остатки каменной шрапнели все еще разрезали воздух вокруг них. Однако он отделался только громадным синяком на лопатке и глубоким порезом на правой ноге.
Пирамида накренилась набок, и на площадь посыпались огромные блоки.
- Кассандра, - позвал Малдер, склонившись к ее лицу. - Кассандра, вы меня слышите?
Ее кожа приобрела землистый оттенок, на лбу выступил пот.
Тяжело вздохнув, молодая женщина села, оглушенная и потрясенная. Она помотала головой, вздрогнула, потом пощупала макушку и вскрикнула:
- Ой, прямо в яблочко!
Малдер осторожно осмотрел ее голову, стараясь определить серьезность ранения. Несмотря на обильное кровотечение, рана казалась поверхностной. Он опасался сотрясения мозга или трещины в черепных костях.
- Мы не можем оставаться здесь, Кассандра! - сказал он. - Надо срочно найти какое-то убежище, или через несколько минут нам придется совсем плохо.
Он оглядывался кругом, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в неверном свете пожара, разгоняющем обволакивающую темноту.
- Если мы найдем Скалли, она сможет оказать вам первую медицинскую помощь.
Он видел на площади стремительно передвигающиеся фигуры людей. Подобно смертельным светлякам, в ночи сверкали огни ружейных выстрелов. Впереди на площади возле палатки он заметил высокую плотную фигуру, а рядом маленькую, женскую - наверняка Скалли. Казалось, они ссорились, затем мужчина втолкнул женщину в палатку, опустил полог и остановился у входа.
Оберегал ее этот человек или она стала его пленницей? Малдер не мог издали определить, был ли это один из американских коммандос или борец за свободу из команды Карлоса Бар-рехо.
- Пойдем, Кассандра, - сказал Малдер, обхватив ее за талию и помогая подняться на ноги.
Она стонала, глаза ее блуждали, невероятно расширившиеся зрачки не давали взгляду сфокусироваться. Кровь все еще текла из раны, заливая лицо.
- Эй, я могу идти сама, - дрожащим голосом сказала она, словно ребенок, пытающийся поразить отца своей бравадой.
Малдер отнял руки, но Кассандра обмякла, как переваренная лапша, и стала медленно оседать на землю.
- Дайте-ка я лучше вам помогу, - сказал он, снова обхватывая ее за талию.
Они побрели через площадь. Малдер напряженно вглядывался в неясную фигуру около палатки.
Канонада продолжалась, не прерываясь ни на секунду. Коммандос снова рассыпались по площади, но человек у палатки никуда не спешил. Малдер видел, как автоматная очередь пунктирным огнем прорезала пространство как раз рядом с ним. Несколько пуль прошили тент, и Малдер молился, чтобы Скалли в палатке лежала на земле.
- Мы должны туда добраться, - с тревогой сказал он.
Кассандра спотыкалась, согнувшись, чтобы быть менее заметной. Малдер ожидал, что их могут подстрелить в любую секунду.
Они достигли двух поверженных обелисков на краю площади. Брезент, которым они со Скалли укрыли убитых археологов, в нескольких местах был пробит осколками. Слава Богу, Кассандра не знала, кто лежит под этим брезентом. Он помог ей устроиться за разбитым известняковым монолитом, выбрав его в качестве убежища.
Затем, к удивлению Малдера, грохот прекратился. Над полем битвы нависла гнетущая тишина.
Малдер настороженно огляделся. Тишина становилась все оглушительнее. Должно быть, случилось что-то странное.
Он ощутил легкое покалывание кожи и почувствовал, как от статического электричества на затылке шевелятся волосы Малдер опустился на колени и подполз к Кассандре. Что-то заставило его поднять глаза вверх.
Он увидел свет, льющийся на землю.
Сияние исходило от огромного корабля, висящего в ночном небе. Он видел его только одно мгновение, пока глаза не заболели от невыносимо яркого света, но воображение дорисовало детали.
Это была гигантская конструкция, поражающая невиданным сочетанием углов и плавных изгибов, создающих геометрическую форму, которую не мог бы вообразить ни один архитектор в мире.
Затмевая все остальные детали, вокруг корабля, подобно ореолу, полыхало пламя.
Корабль.
Он знал, что этот корабль должен появиться. Когда Кассандра Рубикон случайно попала в анимационную камеру, та начала издавать пульсирующий сигнал тревоги, который понесся через бесконечное пространство космоса... пока наконец не прибыл спасательный корабль.
Малдер вспомнил неясные изображения Ку-кулькана на стенах главной комнаты погребенного древнего планетолета: высокий пришелец с
надеждой смотрит в небо. Но корабль прибыл спустя тысячу лет, слишком поздно для него.
- Кассандра, посмотрите туда! - сказал он, тряся ее за плечи. - Только посмотрите! Она застонала и закрыла глаза рукой.
- Слишком ярко...
Малдер снова посмотрел наверх.
Как только корабль достиг полуразрушенной пирамиды, из его днища, словно копья, появились длинные лучи пламени.
Малдер задохнулся и заслонил рукой глаза от слепящего света.
Земля под ним задрожала и приподнялась, словно тонкая железная пластинка, притягиваемая мощным магнитом. Оставшиеся блоки верхнего храма слетели вниз. Во все стороны покатились гигантские обломки, более мелкие осколки врезались в землю, как метеориты.
Он попытался взглянуть еще раз на пришельцев, но свет был нестерпимо ярок, и ему пришлось снова закрыть глаза. Малдер слышал, как необычайный корабль продолжает свои раскопки, не обращая внимания на американских солдат, партизан, агентов ФБР. Разящий луч раскидывал широкое основание пирамиды с легкостью, с какой ребенок рушит домик из кубиков.
Теперь Малдер понял, что его предположения оправдывались. Кукулькан не мог быть спасен, потому что его спасательная камера оказалась повреждена, но случай с Кассандрой вызвал помощь из космоса.
И сейчас корабль пришел, чтобы отрыть из глубин пирамиды погребенного там древнего. собрата, посылающего тревожные сигналы.
Земля вздрогнула и вздыбилась, когда сверкающие лучи разрушили основание пирамиды. Паника охватила повстанцев, скрывавшихся в джунглях, и оставшихся в живых солдат.
Кассандра снова застонала.
- Пожалуйста, не разрушайте ее, - невнятно произнесла она.
- Вряд ли я смогу это остановить, -- пробормотал Малдер, сквозь щелочки между пальцами следивший за происходящим.
Извергающийся из корабля огонь становился все ярче и жарче.
Наконец показался внутренний храм, под которым покоился древний корабль. Внезапно тьма упала на землю, лишив Малдера возможности ориентироваться. Он подумал, что корабль зондирует глубину... и в этот момент сверкающие лучи снова устремились вниз, их титаническая сила расшвыривала пласты породы, чтобы добраться до останков корабля Кукуль-кана.
Земля треснула и закачалась, когда парящий корабль своими пронзающими лучами вырвал наконец на поверхность остов погибшего судна. Малдера швырнуло в сторону, и из руин того, что было пирамидой великого Кукулькана, появился искореженный корпус.
Рискуя ослепнуть, Малдер следил, как спасательный корабль извлек корабль Кукулькана из руин. Так когда-то жрецы вырезали сердца из тел своих жертв.
Каменные обломки и пыль непрерывным потоком низвергались на землю. Малдер припал к ней, испуганный грохочущими тенями, которые со свистом разрезали воздух.
Пренебрегая законом земного тяготения, искореженное судно поднялось в воздух. Сверкающий корабль-спасатель с невероятной быстротой набирал высоту, унося за собой реликвию. От сыпавшейся с нее каменной крошки и песка в воздухе словно поднялась снежная пурга.
Малдер смотрел в небо, наблюдая за тем, как его мечта представить древние и неопровержимые доказательства прихода инопланетян безвозвратно уносится ввысь.
Он силился и не мог представить, куда ушел корабль, кто эти потомки Кукулькана, которые будут оплакивать его мумифицированные останки.
Со слезами на глазах Малдер следил, как уменьшается яркое пятно и превращается в мигающую звездочку, оставляя ему лишь незабываемые воспоминания.
Вдруг он сообразил, что в спасательной камере остался шеф полиции Карлос Баррехо. Может быть, он выживет во время невообразимого путешествия. Или бедняга погиб, когда раскапывали древний корабль. Так или иначе, межпланетный странник захватил с собой революционного вожака.
Малдер знал, что этот случай похищения не заставит его пуститься на отчаянные розыски. Он посмотрел на зияющий дымящийся провал на месте пирамиды и задумчиво произнес:
- Скатертью дорога!
































35
Руины Кситаклана 
Среда, 4:19
Скалли распласталась на полу палатки, чувствуя себя беззащитной в этом жалком убежище и прислушиваясь к тому, что творилось снаружи, к звукам катастрофического разрушения. Ей казалось, что настал конец света или по меньшей мере нечто подобное гибели Помпеи.
Грохот взрывов и раскалывающихся каменных глыб по звуку отличался от разрывов и воя мин. Коммандос разбежались по укрытиям, и миномет замолчал. Несколько пуль продырявили полог палатки, не задев Скалли. Уже не было слышно ни майора Джейкса, ни его солдат.
Она раздумывала, когда же можно будет выбраться отсюда. Скалли раздражало, что ее держат здесь, как принцессу в дворцовой башне. Джейке бросил ее в это душное укрытие только потому, что она женщина. Но она считала, что шансов уцелеть в палатке еще меньше, чем если выбраться отсюда и достичь укрытия в руинах или в джунглях, где к тому же можно отыскать Малдера.
- Хватит ждать, - сказала себе Скалли. - Пора вылезать отсюда.
Она выбралась из палатки и поползла прочь, ежеминутно ожидая, что кто-нибудь из солдат снова загонит ее обратно. А этот чертов майор, пожалуй, и ударит, лишь бы выполнить дополнительную задачу и "лично защитить ее"!
Но Скалли никого не заметила. Она отползала от палатки, готовая в любой момент спрятаться. Но ни одна пуля не ударила по плитам.
Она неуверенно поднялась на ноги, чтобы осмотреться в колеблющемся свете горящих джунглей.  Казалось,  Кситаклан  поражен шоком.
Скалли обнаружила майора Джейкса на том месте, где он упал. Пуля крупного калибра разворотила ему грудь, и он лежал на плитах площади в огромной луже крови как еще одна жертва богам майя. Его лицо, даже мертвое, было бесстрастным, словно он по-прежнему выполнял свою миссию.
Перепрыгивая через груды камней и поваленные деревья, к ней бежал обезумевший от ужаса солдат в изорванной форме с автоматом на плече. На поясе болтались пустые крючки, видно, он израсходовал все свои гранаты и метательные ножи.
- Нас атаковали с неба! - орал он всполошенным голосом. - Я не видел ничего подобного, и мы не можем устоять! Они уже уничтожили пирамиду.
Широко открытые глаза солдата побелели от ужаса, на лице выступил пот.
В этот момент его взгляд упал на залитое кровью тело майора Джейкса.
- О, дьявол! - воскликнул он и смущенно посмотрел на Скалли: - Извините за грубость, мэм.
- Не называйте меня так, - пробормотала она, вспомнив, что то же самое говорила майору.
- Эй, пора отступать! - крикнул солдат
своим невидимым товарищам. Он взглянул на нее, будто что-то сообразив. - Мэм, вам лучше убраться из джунглей, пока не вернулся корабль. Вы можете просить помощи у любого представителя власти. А у нашей команды такой возможности нет. Если мы попадемся, то погибнем. Нас осталось только трое.
Не тратя больше слов, солдат побежал назад через площадь, стараясь держаться под деревьями. Скалли обернулась к тому месту, где стояла пирамида Кукулькана, но увидела только зияющий провал.
- Господи! - в ужасе воскликнула она. На площади громоздились вывернутые и расколотые блоки, словно их разбросала неведомая титаническая сила.
Она взглянула на неподвижное тело Джейкса:
- Похоже, вы выполнили свою миссию, майор Джейке.
Однако она понимала, что даже все мины, выпущенные из миномета одновременно, не смогли бы сровнять с землей выстоявшую столько веков каменную громаду пирамиды. Она подумала о словах солдата - атака с неба. Что это было? Военно-воздушные силы? Бомбовая атака? Или тактическое ядерное оружие, атомная боеголовка?
- Скалли! - музыкой прозвучал знакомый голос, и она обернулась на зов. - Скалли, сюда!
Она увидела своего партнера, уставшего и перепачканного. Он поддерживал незнакомую женщину, и они вместе пробирались через площадь.
- Малдер, ты спасся! Скалли побежала к нему.
- Давай воздержимся от поспешных заключений, - сказал он. Его лицо разрумянилось, глаза возбужденно сверкали. - Скалли, ты видела это? Ты это видела? - Он указал на провал на месте пирамиды.
Скалли покачала головой:
- Меня держали в палатке, поэтому я почти ничего не видела. Майор Джейке убит и большинство его людей тоже. Нам посоветовали уходить отсюда как можно скорее, мы предоставлены самим себе, Малдер.
Тут джунгли будто очнулись, из-за деревьев раздалось несколько одиночных выстрелов. Скалли поняла, что опасность еще не миновала. Уцелевшие коммандос майора Джейкса уже забрались в один из вездеходов и двинулись в джунгли, не дожидаясь остальных.
- Она ранена, Скалли, - сказал Малдер. - Ее ранило в голову осколком шрапнели или камня, но, главное, она жива.
Скалли осмотрела женщину и установила, что кровь уже начала свертываться, склеивая волосы вокруг раны.
- Малдер, это Кассандра? Где ты нашел ее?
- Это долгая история, Скалли, и, когда я все расскажу, ты не поверишь. Но она здесь, живое доказател ьство.
Прежде чем Малдер успел начать свой рассказ, земля снова стала вздрагивать. Плиты на площади ходили ходуном, качаясь из стороны в сторону, будто погребенный в глубинах земли титан прокладывал дорогу наверх.
- Надеюсь, извержения и на этот раз не произойдет, - закричала Скалли.
Обломки нескольких плит внезапно взлетели в небо, будто поднятые гейзером. Вся площадь сдвинулась в сторону вместе с пришедшим в движение пластом земли. Сотрясение было настолько мощным, что в центре площади образовался разлом, в который обрушилась стена, окружавшая поле для игры в мяч.
- Здесь очень опасный участок. - Потрясенный Малдер глядел в сторону разлома. -
После всех этих взрывов, мне кажется, Кситак-лана вскоре не станет.
Из кратера на месте пирамиды вырвались потоки пепла с сернистым запахом, за ними - фонтаны лавы и дыма. Известняковые глыбы вспыхнули, как восковые свечи. Земля треснула, разрушив стены колодца.
- Помнишь тот новый вулкан Парикутин, который проснулся в тысяча девятьсот сорок третьем году? - спросил Малдер. - Мне кажется, извержение будет продолжаться, пока полностью не преобразит это место и на месте древних руин не появятся новые ориентиры.
Он помог слабой Кассандре встать на ноги.
- Возможно, тебе это безразлично, Скалли, но лично мне не очень нужна мемориальная доска с моим именем у памятника в честь посещения земли инопланетянами. Давайте уйдем отсюда.
Огонь снайперов стих, партизаны скрылись в джунглях, удовлетворенные полной победой, ибо все, что находилось в Кситаклане, было уничтожено.
Скалли обратила внимание на оставшийся вездеход:
- На этой машине мы быстрее пробрались бы через джунгли, хотя я не представляю себе, куда идти.
- Как насчет того, чтобы просто убраться отсюда подальше? - спросил Малдер. - Ты знаешь, как с ней управляться?
Скалли посмотрела на него:
- Слава Богу, мы с тобой образованные люди и должны в этом разобраться. - Но несмотря на уверенный тон, ее все же терзали сомнения.
- На твоем месте я бы не был так уверен. Это же военная техника.
Они подхватили Кассандру с двух сторон и стали пробираться к вездеходу под огнем лавы и подступающего лесного пожара.


















36
Джунгли Юкотана. 
Среда, 5:01
Огромный оранжевый язык лавы позади них рванулся к небу именно в тот момент, когда Малдер забрался в вездеход, чтобы ознакомиться с его управлением.
- Скорее, Малдер, - тревожно произнесла Скалли.
Она усадила Кассандру на заднее сиденье и стала осматривать ее рану, оглядываясь через плечо на пламя и пар, со страшной силой вырывавшиеся из трещин в земле.
-  Мне  приходилось  брать напрокат "форд", - сказал Малдер. - Здесь кое-что устроено иначе, но все-таки я попробую.
Мотор вездехода заработал с рычанием и кашлем. Малдер нажал на педаль газа, и машина рванулась вперед. Они болтались внутри, подскакивая и ударяясь о стенки и потолок кабины, испытывая такие же легкость и комфорт, как при авиакатастрофе.
Их путь проходил по той самой тропе, которая была проложена людьми Джейкса. Толстые колеса вездехода переваливали через поваленные деревья и перемалывали густые заросли кустарника и плотного папоротника.
Скалли изо всех сил старалась защитить от сотрясений безжизненное тело Кассандры. Она разорвала одежду и кое-как перевязала рану.
- А что это за гадость на ней насохла? - спросила она.
Молодая женщина очнулась и попыталась уклониться от забот Скалли.
- Со мной все в порядке, - сказала она и с легким стоном снова потеряла сознание.
Малдер держал направление в глубь джунглей на раздражающе малой скорости, так как приходилось поминутно объезжать громадные поваленные деревья, валуны и трещины.
Пламя, вырывающееся из свежих трещин в земле, освещало джунгли. Из кратера на месте древнего освобожденного корабля Кукулькана извергались потоки кипящей магмы. Подожженный гранатами лес заволокло сероватыми клубами дыма.
Сквозь невероятный грохот и гул вулканических извержений Малдер уловил еле различимый шум, доносящийся словно из-под земли, и ему показалось, что в чаще джунглей он заметил бегущих людей. Очевидно, это были партизаны или же уцелевшие коммандос майора Джейкса, пытавшиеся выбраться в безопасное место и отыскать обратную дорогу.
- Этой женщине необходима медицинская помощь, но со временем она поправится, - сказала Скалли. - Ничего серьезного, только поверхностная рана... но это свежая травма, полученная не недели назад. - Она с любопытством посмотрела на Малдера, широко открыв голубые глаза и подняв брови: - Тогда где находилась Кассандра все это время?
- Она оказалась в ловушке под землей, в недрах пирамиды, Скалли.
Скалли скептически нахмурилась:
- Но по ее виду не скажешь, что ей пришлось голодать или переносить физические мучения. Она не похожа на человека, который прятался в течение многих дней.
Малдер напряженно взглянул на нее, чувствуя такое волнение и такую убежденность, что даже краска прилила к щекам.
- Я расскажу тебе все, как только мы выберемся отсюда.
Скалли поддерживала голову Кассандры, стараясь, чтобы она не касалась дверцы. Позади раздался новый взрыв, метнувший в воздух лаву и пепел. Малдер вздрогнул и постарался выжать из ворчащей машины большую скорость.
Вездеход левым крылом наткнулся на толстое дерево, и Малдер резко вывернул руль вправо, чтобы выровнять его, затем вновь взял прежнее направление. В темноте и хаосе он уже потерял проложенную солдатами дорогу. Может быть, подумал он, удастся узнать дорогу на заправочной станции.
Он рванул вперед и снова свернул, пытаясь определить направление в обступивших их джунглях.
-- Надеюсь, мы не застрянем в этой чащобе до конца наших дней. Я ведь купил сезонный билет на футбольные матчи. - Он посмотрел вниз на приборную доску и аппаратуру. - Посмотри в "бардачке", Скалли, может, найдешь карту.
Скалли предпочла воспользоваться компьютером и, включив его, стала искать подходящий файл, одновременно рассказывая Малдеру о своем разговоре с майором.
- Майор Джейке показывал мне досье - файл со снимками, сделанными со спутника. На них был огромный кратер, образовавшийся после того, как по замку одного местного нар-кобарона выстрелили, как они предполагают, ядерным зарядом. Ты бы, конечно, решил, что это неправильно сработали какие-нибудь инопланетные технологии, но мы не будем в это вдаваться. Я только хочу сказать, что у них была очень подробная карта местности.
Она поискала еще немного и разочарованно вздохнула:
- Наверное, все это в другой машине.
Но тут появился файл "Ориентировка", и вслед за тем на экране высветилась карта Юка-тана с маленьким компасом сбоку.
- Ура, нашла! - воскликнула она. - Вот, мы находимся здесь. Я могу не найти приемник или зажигалку, но это именно то, что нам нужно.
Малдер облегченно вздохнул.
Неожиданно, преградив им дорогу, из-за кустов появилась гибкая жилистая фигура. Человек был потный и усталый, его костюм превратился в лохмотья, шляпа из шкуры оцелота потерялась где-то в джунглях. Но темные прищуренные глаза горели фанатичным огнем. Он угрожающе поднял дуло автомата, раньше, несомненно, принадлежавшего одному из солдат Джейкса.
- Я убью вас сейчас или чуть позже, - сказал Фернандо Викторио Агилар, беря их на прицел, - но остановлю так или иначе.











































37
Джунгли Юкотана в районе Кситаклана 
Среда, 5:26
Малдер повернул рычаг и остановил вездеход. Автомат Агилара выглядел убедительно. Посреди тесно обступившей их растительности, не имея опыта вождения армейского вездехода, он не был уверен, что сумеет послать машину вперед и сбить гида. Если это не удастся ему с первой попытки, Агилар спрячется в кустарнике и без колебаний расстреляет их. Малдер не решился рисковать жизнями Скалли и Кассандры.
Кассандра застонала и очнулась настолько, чтобы узнать Агилара.
- Он, - сказала она. - Ублюдок! Бросил нас...
Затем откинулась назад и снова потеряла сознание, словно эти слова отняли у нее весь запас сил.
Агилар, пораженный, посмотрел на нее и затем ткнул их автоматом:
- Где вы нашли дочь археолога? Люди Бар-рехо искали ее несколько дней, но так и заблудились в пирамиде
- Она обнаружила очень хорошее убежище, - сказал Малдер. - Фактически сеньор Баррехо нашел то же самое местечко, но я не думаю, что мы снова с ним увидимся.
- Очень жаль. Но так или иначе, он был просто идиотом-политиком.
Агилар поднял автомат, приставив дуло ко лбу Малдера. Агент чувствовал, как полый ствол буквально буравит лоб, словно длинноволосый гид собирался приступить к трепанации его черепа.
- Что вам нужно, Агилар? - спросила Скалли.
Тот перевел оружие на нее. Малдер увидел его длинные волосы, грязными прядями болтающиеся по спине. Агилар улыбнулся Скалли:
- В данный момент мне нужны заложники и этот вездеход, сеньорита.
Он свободной рукой потер щеку, словно его беспокоила отросшая щетина. Все его планы рухнули, но, в общем, Агилар, казалось, был доволен ситуацией.
- Если вы будете исполнять все, что я скажу, никто не окажется ранен. Но поверьте мне, "Либерасьон Кинтана-Роо" расправилась бы с вами более жестоким образом. Все, что хотел я, это древние реликвии, а они хотели иметь политических заложников. Мы могли бы уйти отсюда без потерь, но, увы, обстоятельства этого не позволили. Благодаря вашим американским солдатам и вашему собственному упрямству, а?
Малдер услышал впереди в вершинах деревьев хруст ветки и бросил взгляд на кроны. Агилар заметил неожиданное движение и снова направил автомат на Малдера.
- Не двигаться, - приказал он.
Малдер замер, продолжая прислушиваться к потрескиванию веток вверху. Через секунду за спиной у Агилара с шумом зашевелился папоротник, но гид ничего не замечал, полностью поглощенный беседой с людьми, сидящими в вездеходе.
- Мы добывали реликвии в этих покинутых городах, - говорил он. - Это наша земля, земля майя. Это было вроде кражи, но никто не страдал, никто ничего не терял. Bueno!* Джунгли веками хранили эти сокровища, а теперь мы с их помощью делали деньги, а?
Баррехо тратил все, что получал, на свои политические фантазии о независимости, но я предпочитал на них наконец-то пожить как следует. Я вырос на улицах Мериды, сеньор Малдер, - произнес Агилар со злобной ухмылкой. - Моя мать была проституткой. С восьми лет я жил один, торгуя всяким хламом, обкрадывая туристов, прячась от дождя в коробках.
Но благодаря Кситаклану я стал вполне преуспевающим человеком и не делал никому ничего дурного, пока чужие люди не стали протягивать свои длинные руки к тому, что им не принадлежало.
Он потер голову.
- Местные знают здесь все дороги. Американским археологам стоило бы узнать столько же... и вам тоже.
- Вы же собирались нас убить, - сказала Скалли. - А теперь пытаетесь завоевать наши симпатии?
Агилар пожал плечами, дуло автомата дрогнуло.
- Мы все хотим быть понятыми, - произнес он с улыбкой. - Такова человеческая натура, а?
Вдруг наверху треснула сломанная ветка. К крайнему изумлению Малдера, оттуда свесилось извивающееся тело гигантской змеи с перекатывающимися под кожей мускулами.
Агилар вскинул голову и, издав жуткий вопль, передернул затвор автомата, но было уже поздно.
Сверкнули острые и длинные изогнутые клыки, полыхнула огромная жадная пасть. Вокруг плоской головы развернулась корона оперенной чешуи, похожей на выкованные из драгоценного металла фестоны. Чудовище промелькнуло в воздухе, как молния.
Агилар, придавленный его тяжестью, упал на
землю. Злобная рептилия обвилась вокруг него, сжимая своими стальными витками.
*Хорошо!(исп.)
- Боже мой! - прошептала Скалли.
Агилар испускал отчаянные вопли боли и ужаса, автомат отлетел в кусты. Гид колотил руками по покрытому чешуей телу пернатого змея. Тот еще раз стиснул жертву, и изо рта Агилара брызнул фонтан крови.
Кости его хрустнули, как сухое дерево, и Агилар пронзительно завизжал. Огромная змея скользнула в кусты, утаскивая за собой исковерканную жертву, и скрылась за густым пологом растительности.
Агилар вскрикнул еще пару раз, и крики оборвались громким булькающим звуком. Теперь они слышали только звуки разламываемых костей и рвущегося мяса.
Скалли сидела, скованная ужасом.
- Малдер... я... - Она не могла справиться с прыгающими губами.
Кассандра закашлялась и выкрикнула:
- Кукулькан!
Что-то быстрое и гибкое метнулось сквозь кусты с другой стороны вездехода и устремилось к Малдеру. Оно проскользнуло сквозь листву и папоротник и вдруг возникло из покрова листвы, глядя на них.
Второй, еще более крупный пернатый змей раскачивался всего в футе перед ними, как кобра перед броском, со свистом обнажая страшные зубы.
- Малдер, что это? - дрожащим голосом спросила Скалли.
- Замри и не двигайся, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
Чудовище, превосходившее размерами самого крупного крокодила, раскачивалось перед ними взад и вперед. Из пасти вырвался отвратительный шипящий свист. Длинная сверкающая чешуя с перьями топорщилась вокруг змеиной головы.
- Чего он хочет? - прошептала Скалли.
Переливчатое, глянцевитое тело змеи метну-лось, сверкнув, словно оптический обман, как будто оно было из ртути и подчинялось другим законам гравитации.
Малдер не мог пошевелиться. Он, не отрываясь, смотрел на животное, надеясь, что не вызовет его нападения.
Ужасное создание с глухим ворчанием уставилось на Малдера гипнотическим взглядом горящих круглых глаз, который показался ему удивительно осмысленным. В мозгу Малдера молнией пронеслись изображения Кукулькана и змея на погребенном корабле и в верхнем храме. Эти гигантские рептилии каким-то образом связаны с пришельцами из космоса. Мысли теснились одна за другой.
Сам Кукулькан умер много веков назад, потомки же прибывших с ним пернатых змеев остались на земле в непривычных для них условиях. Спустя столетия они освоились в джунглях
Центральной Америки и остались жить благодаря крайней недоступности этих мест.
Змей гипнотизировал его взглядом, подползая ближе. Время остановилось.
- Малдер, что нам делать? - спросила Скалли.
Малдер встретил опаляющий взгляд чудовища. Они с минуту смотрели друг на друга, и через разделяющую их бездну перекинулся мостик понимания.
Малдер затаил дыхание. Скалли стиснула руки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
Кассандра Рубикон застонала и затуманенным взором уставилась на змея.
Наконец напряжение необъяснимым образом исчезло, и пернатый змей уполз прочь, скользя в кустарнике. Он пропал так же быстро, как и появился, оставив только сломанные ветки.
В лесу снова воцарилась тишина.
- Мне кажется, больше они нас не потревожат, - прошептал Малдер.
- Надеюсь, ты прав, - прерывисто вздохнув, сказала Скалли. - Но давай поскорее уедем отсюда, пока кто-нибудь из них не передумал.













38
Госпиталь памяти Джексона. 
Майами.
Суббота, 11.17
Освеженный глубоким, спокойным сном в уютном отеле, чисто выбритый, Малдер вошел в Госпиталь памяти Джексона, где находилась на излечении Кассандра Рубикон.
Непроходимые джунгли, кишащие змеями и скорпионами, днем и ночью звенящие от писка назойливых насекомых, изматывающие своей влажной духотой, сейчас, когда они вернулись в современный город, казались ему другим, далеким миром. Даже не верилось, что это было всего два дня назад. Но воспоминания о тяжелых испытаниях не оставляли его.
С помощью компьютерной карты вездехода им удалось обнаружить шоссе на востоке штата Кинтана-Роо. Малдер развил большую скорость, распугивая пастухов в красочных индейских одеждах.
Скалли обнаружила в машине санитарную сумку и дала Кассандре обезболивающие и противовоспалительные таблетки. К сожалению, больше она ничем не могла ей помочь.
В конце концов их остановил дорожный полицейский патруль и потребовал объяснить, как они оказались здесь на американском армейском вездеходе. Скалли вежливо попросила сопроводить их в ближайшее американское консульство.
Еще в лесу они нашли в машине неприкосновенный запас продовольствия и несколько бутылок воды. Кассандра не могла говорить и есть и казалась такой слабой после перенесенных потрясений, что Малдер начал сомневаться, сможет ли она быть свидетелем появления космического корабля и акции коммандос. Вся пища досталась Скалли и Малдеру, и к моменту их задержания они чувствовали себя относительно неплохо.
Кассандру направили в Мексиканский медицинский центр, пока Малдер делал соответствующие телефонные звонки, а Скалли писала подробный отчет о поездке. После прибытия в Майами Кассандру поместили в этот госпиталь для обследования и лечения. Она восприняла это как отдых после всего, что ей пришлось перенести.
Пересекая выстланный линолеумом вестибюль госпиталя, Малдер думал о том, узнает ли его Кассандра, ведь она никогда не видела его в форме ФБР, в костюме с галстуком.
Он вошел в лифт и нажал кнопку нужного этажа. Тяжелые двери узкого лифта соединились за ним, и он вдруг вспомнил Карлоса Баррехо в его камере, которая была с треском вырвана из руин, поднята в воздух и вознеслась к звездам... тут двери лифта раздвинулись, и он вышел на лестничную площадку.
Дверь в палату Кассандры была открыта. Кассандра с забинтованной головой лежала под белой простыней. Равнодушным взглядом она следила за дневной передачей женского ток-шоу по телевизору, укрепленному высоко на стене. Темой разговора были женщины, которые добивались права выходить замуж за пришельцев из космоса.
- Где они только находят этих пришельцев? - заметил Малдер, остановившись в дверях.
Кассандра увидела его, и ее лицо просвет лело.
- Я что-то пропустила из тех событий в джунглях, - сказала она, выключая телевизор.
- Ну как, уже лучше? - поинтересовался Малдер, подходя к кровати.
- Намного, - ответила она. - Да и ваш внешний вид изменился в лучшую сторону.
Он посмотрел на тарелку с малоаппетитной едой на столике у кровати:
- Вам необходимо хорошо питаться, вы же так много перенесли в джунглях, теперь должны набираться сил.
Она улыбнулась ему. Тугая повязка почти полностью скрывала густые волосы цвета корицы.
- Ну, археология не для слабаков, мистер Малдер.
- Пожалуйста, зовите меня просто Малдер. Я привык к тому, что мистером Малдером называют моего отца.
При упоминании об отце лицо Кассандры снова напряглось.
- Я бы хотел спросить вас, Кассандра, - Малдер стал серьезным, - потому что все, что мы видели, уничтожено без следа. Удалось ли вам сохранить какие-то записи, фотографии или еще что-нибудь из Кситаклана?
Она покачала головой, и лицо ее исказилось от боли:
- Нет, ничего. Вся группа погибла там:
Джон и Кейт, Кристофер и Келли, все в начале своей карьеры. Мой отец погиб из-за меня, из-за Кситаклана. - Она вздохнула и снова посмотрела на телеэкран, словно желая отвлечься от разговора с Малдером. - Нет, Малдер. Пропало все, включая наши отчеты. Единственное, что я сохранила, это мои воспоминания, но и они не очень отчетливы.
Малдер стоял молча, подыскивая слова, чтобы успокоить ее.
Наконец Кассандре удалось справиться с волнением, и, когда она заговорила, он был поражен тем, что услышал от этой измученной и ослабевшей молодой женщины.
- На Юкатане существует еще тысяча мест, где не проводились раскопки, Малдер Может, когда я выздоровлю, то соберу новую экспедицию. Кто знает, что еще мы сможем найти?
Малдер усмехнулся про себя, а вслух сказал-
- Действительно, кто знает?



















































39
Дом Скалли 
Аннаполис
 Воскресенье, 13:07
Скалли включила компьютер и, уныло вздохнув, уселась за стол. Рядом на диване, свернувшись клубком, спал щенок.
Какая поразительная разница между затерянностью во влажных, гудящих от насекомых джунглях Центральной Америки и уютом родного дома, думала она.
Сейчас, когда она вернулась домой, ей необходимо сосредоточиться и подготовить официальный отчет о поездке в Кситаклан, связывая оборванные нити событий. Их ожидали новые задания и исследования, другие "Икс-Файлз". Она должна как можно скорее покончить с отработанным делом.
За несколько часов покоя и одиночества в своей квартире она сумела завершить отчет о пестрой череде событий, захвативших их в Мексике.
Скалли закинула ногу на ногу и положила на колени записную книжку, чтобы сделать краткий обзор основных событий и впечатлений, прежде чем ввести данные в компьютер.
Специальное задание - найти пропавшую археологическую партию - ими выполнено. Ей было приятно, хотя бы технически, поставить на этом пункте отметку "закрыто". Помощник директора Скиннер будет доволен.
Она перечислила имена четырех погибших членов экспедиции, добавив рассказ о том, как они с Малдером обнаружили трупы в сеноте, как извлекали их оттуда. Описала очевидную причину смерти: убийство ружейными выстрелами и затопление тел. Сделала вывод: Кейт Баррон, Кристофер Порт, Келли Роуэн и Джон Форбин были убиты членами повстанческой организации "Либерасьон Кинтана-Роо".
Скалли не знала, что писать о Кассандре Рубикон, которая была найдена живой и невредимой. Женщина не могла вразумительно объяснить свое исчезновение и то, где провела две недели. Бродила ли она по джунглям, или пряталась в руинах Кситаклана в то время, как ее товарищи погибли. Скалли не могла включить в отчет и рассказ Малдера о погребенном космическом корабле с его анимационными камерами.
В качестве дополнения она описала, как в результате землетрясения в Кситаклане и провала секретной военной американской операции мексиканское правительство наконец собралось с силами и разгромило партизанское движение. Солдаты конфисковали незаконно хранившееся оружие и арестовали оставшихся в живых революционеров, которых нашли в лесных деревнях.
Движение "Либерасьон Кинтана-Роо" было уничтожено. Его номинальный лидер, ренегат, шеф полиции Карлос Баррехо остался на свободе. У Малдера имелось свое объяснение тому, что с ним произошло. Несмотря на уговоры партнера, он не согласился с теми версиями необъяснимых явлений, которые Скалли сочла возможным включить в свой отчет. Они так и не пришли к общему решению этого вопроса.
Что касается тактического ядерного оружия, которым предположительно была уничтожена крепость Ксавье Салида, то розыск не обнаружил на черном рынке никаких признаков этого вида вооружения, которое могло бы попасть в руки центральноамериканских криминальных групп.'Дальнейшие розыски предлагалось перепоручить другим федеральным агентствам, например, государственному департаменту.
Под заголовком "Владимир Рубикон" Скалли суммировала все факты, относящиеся к его гибели: удар по голове, нанесенный Фернандо Викторио Агиларом, который хотел помешать старому археологу вызвать на помощь мексиканские государственные службы, поскольку боялся разоблачения в связи с кражами древних реликвий.
Поколебавшись, Скалли сделала приписку о том, что их гид Агилар, убийца Рубикона, был растерзан в джунглях "диким хищником".
Вздохнув, она отложила карандаш и встала, чтобы приготовить себе чашку кофе.
Грозные пернатые змеи были самым трудным пунктом. Их фантастические образы не вписывались в прозаическую стилистику ее отчета.
Она не представляла себе, как охарактеризовать эти создания. С другой стороны, она видела чудовищ собственными глазами и не могла игнорировать их существование.
Незадолго до описываемых ею событий Мал-дер поведал ей о своем видении неземного змееподобного существа, промелькнувшего в лунном свете. Тогда Скалли решила, что это было всего лишь игрой его воображения. Но она сама видела громадного изгибающегося змея с длинными, отливающими перламутром чешуйками и изогнутыми зубами.
В конце концов Скалли взяла себя в руки и снова села за стол.
Не раздумывая дольше, она изложила свое объяснение, самое лучшее, какое только смогла сочинить.
Пернатые змеи должны относиться к большой, ранее не описанной группе рептилий, вероятно, почти вымершей, но с достаточным количеством представителей, которым удалось выжить с очень древних времен, судя по их многочисленным изображениям на художественных изделиях и в скульптурах майя. Вспоминая теперь, она пришла к выводу, что Малдер был прав - изображения Пернатого Змея встречаются на очень многих стелах и в иероглифах. А это скорее всего означает, что древние майя видели эти существа живыми.
Малдер даже предположил, что плотоядные пернатые змеи и были виновниками того, что в окрестностях Кситаклана так часто пропадали люди.
Она написала, что благодаря необычайно богатой и разнообразной природе тропических лесов Центральной Америки в этом регионе каждый год ученые открывают множество новых разновидностей биологической жизни. Поэтому, по ее мнению, не так уж невероятно, что большая плотоядная рептилия, наделенная необычной для животного сообразительностью, могла до сих пор остаться вне поля зрения научных экспедиций и зоологических партий.
Агент Малдер напомнил ей, как много чудовищ, подобных Пернатому Змею, существует в мифологиях различных народов: драконы, василиски, змеи-горынычи, китайские водяные драконы, - и чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что эти редкие животные не плод досужей фантазии.
Из-за вулканической активности в Кситакла-не и последующего разрушения древнего города Малдер не смог представить убедительных доказательств. Факты о якобы виденных им творениях иноземной цивилизации остались неподтвержденными; покинутый инопланетянами корабль был уничтожен. Она понимала, что, включив в отчет устные показания партнера, даст ему возможность настаивать на своей оценке событий.
Она пригубила горьковатый кофе и еще раз просмотрела записи, вычеркнула несколько строчек, стараясь четко выразить мысли на бумаге, и... ей пришлось удалить весь финал отчета.
Скалли повернулась к компьютеру и положила пальцы на клавиатуру. Она могла сказать только то, что в Кситаклане много необычайных явлений, которые остались необъясненными.

































40
Штаб-квартира ФБР. 
Вашингтон, округ Колумбия 
Воскресенье, 14:12
Хотя штаб-квартира ФБР никогда не пустовала, но воскресным днем Малдера в отличие от обычной суматохи будних дней встретила обстановка, полная тишины и спокойствия.
Он шел слабо освещенными коридорами, которые в другие дни наполняли шум шагов, нестройный хор голосов сотрудников и посетителей, беспрестанные трели телефонных звонков. Сейчас все кабинеты были погружены в сонную тишину.
Он не так уж редко заходил в офис в выходные. Скалли всегда, подшучивая, говорила, что ее партнер не приспособлен к личной жизни.
Малдер сел и включил настольную лампу. Задумчиво потирая переносицу, сдвинул в сторону стопку книг по археологии и о мифах майя.
Он рассматривал сделанные со спутника фотографии, которые получил в обмен на два билета на футбольные матчи. Он купил абонемент на весь сезон, хотя постоянная занятость редко позволяла ему посещать игры. Однако билеты часто оказывались своеобразным и очень действенным средством для получения в Бюро неофициальных услуг.
Он вглядывался в свежие снимки. На некоторых из них был виден кратер, оставшийся на месте бывшего поместья мексиканского наркобарона. Удивленный, Малдер вернулся к другой фотографии, изучая увеличенное изображение адского ландшафта вокруг руин Кси-таклана. Очаг вулканической деятельности уже вызвал необычайное возбуждение геологов. Эта часть Юкатана считалась геологически стабильной и никак не должна была стать местом рождения действующего вулкана, очень похожим на таинственное появление Парикутина в 1943 году. Новый вулкан уже начал образовывать конус, и недавние отчеты геологов предполагали, что извержение может длиться годами.
Малдер попытался найти связь между Па-рикутином и Кситакланом, но отбросил эту мысль.
Вряд ли ему удастся еще раз побывать на Юкатане. Причин для возвращения нет, потому что извергающаяся лава и вулканические сотрясения уничтожат все свидетельства, даже все мирно известные теперь руины. Не останется и следа от древней славы Кситаклана.
Малдер достал драгоценное древнее изделие, гладкий блестящий бледно-зеленый нефрит, вырезанный в форме Пернатого Змея.
На этот раз он почувствовал сверхъестественный холод, потому что собственными глазами видел реальное существо, ставшее прообразом скульптурки. Он погладил пальцами ложбинки вдоль каменных перьев, зубы в открытой пасти. Сколько таинственных легенд скрыто в Кситак-лане и в этом древнем чуде.
Однако поскольку Кситаклан разрушен, никто не поверит его объяснениям. Как обычно.
Малдер поставил нефритовую фигурку на стол и вздохнул. По крайней мере она может служить прекрасным пресс-папье.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (1)