пал на тебя.
Голова Пага пошла кругом. Мог ли он мечтать о такой удаче?
Он не только научится ездить верхом, как высокородный юноша, но
и получит возможность видеться с принцессой наедине и даже
говорить с ней!
- Когда мне будет дозволено начать занятия?
- Сегодня. Сейчас же. Ведь время утренней молитвы уже
прошло.
В первый день недели благочестивые прихожане, как правило,
посещали утренние службы в замковой часовне или в городском
храме. Оставшаяся часть дня посвящалась отдыху. Челядь замка по
очереди выполняла лишь самые необходимые работы по обслуживанию
герцогского семейства и придворных. У взрослых, в отличие от
детей и подростков, отдыхавших еще и в шестой день недели, был
лишь один выходной, и они весьма дорожили им.
- Ступай на конюшню, дружок. Заниматься с тобой будет
мастер Элгон собственной персоной. Герцог уже переговорил с ним
об этом.
Не говоря ни слова, Паг выбежал из каморки, спустился вниз
по лестнице и, миновав кухню, стремглав бросился к конюшне.
Глава 4. НАПАДЕНИЕ
Паг ехал молча. Его лошадь мелкой, ленивой трусцой семенила
вдоль обрывистого берега моря.
Воздух был напоен благоуханием луговых цветов, росших по
обочинам тропинки. Далеко на востоке виднелась кромка густого
леса. День выдался жаркий, и над морем колыхалось легкое,
прозрачное марево. Белогрудые чайки, пронзительно крича,
носились над волнами, то и дело камнем бросаясь к воде за
добычей. По небу плыли пышные белые облака.
Пристально разглядывая стройную, прямую спину принцессы,
ехавшей в нескольких шагах впереди него на белоснежной кобыле,
Паг вспоминал события минувшего утра. Ему пришлось битых два
часа ожидать на конюшне появления ее высочества. Она вышла из
замка в сопровождении отца, и герцог Боуррик принялся подробно
перечислять Пагу его обязанности грума и несколько раз напомнил
об ответственности, сопряженной с этим званием. Паг терпеливо
выслушал его, хотя герцог почти дословно повторил все то, что
втолковывал ему мастер Элгон накануне вечером. Старший конюший
целую неделю учил Пага верховой езде и наконец решил, что
отныне он вполне способен сопровождать принцессу в ее
прогулках.
Паг проследовал за Каролиной к замковым воротам. Решетка
поднялась, и всадники выехали на дорогу, которая вела к берегу
моря. Паг все не мог нарадоваться свалившемуся на него счастью.
Он пребывал в прекрасном расположении духа, хотя всю минувшую
ночь провел без сна, а проснувшись, не смог притронуться к
завтраку.
Теперь же восторг, которому он предавался в течение всей
прошедшей недели, уступил место досаде и глухому раздражению.
Принцесса решительно отвергла все его попытки завязать вежливый
разговор. Она лишь отдавала ему краткие приказания, после чего
замыкалась в упорном молчании. Тон ее был сух и резок, она вела
себя с ним бесцеремонно, почти грубо и к немалой досаде Пата
упорно избегала называть его по имени, заменяя его словом
"мальчишка". Она нисколько не походила сейчас на
благовоспитанную высокородную леди, каковой ее привыкли считать
все обитатели замка. Оставшись наедине с Пагом, Каролина
уподобилась капризной, избалованной девчонке, явно задавшейся
целью вывести своего спутника из терпения.
Для прогулки Пагу оседлали старую рабочую лошадь. Похлопав
ее по шее, мастер Элгон со смехом провозгласил:
- По всаднику и конь!
Паг чувствовал себя довольно неловко, взгромоздившись на
эту неказистую клячу. Лошадь оказалась смирной и добродушной.
Она двигалась вперед с упорной медлительностью существа,
привыкшего больше всего на свете ценить покой и досуг, и
нетерпеливому всаднику при всем его старании не удавалось
заставить ее перейти с шага даже на легкую рысь.
Паг надел нынче свой самый красивый ярко-красный камзол и
серые штаны. Он приберегал этот наряд, подаренный ему Кулганом,
для особо торжественных случаев, но рядом с принцессой он тем
не менее выглядел одетым бедно и жалко: скромное желтое платье
для верховой езды, рукава и подол которого были оторочены
черными кружевами, и желтая с черным шляпка, составлявшие ее
одеяние, поражали изысканностью сочетания цветов и благородной
простотой покроя. Каролина, хотя она сидела в седле боком,
по-дамски, была, казалось, создана для верховой езды. От
завистливого взгляда Пага не ускользнуло, как прямо и уверенно
держится она верхом на своей стройной, резвой кобыле. Сам же он
чувствовал себя по сравнению с ней неуклюжим деревенским
увальнем, шутки ради взгромоздившимся на рабочую клячу, вместо
того чтобы брести вслед за ней по полю, навалившись на плуг. В
добавление к неказистой внешности и возмутительной
медлительности кобыла эта имела скверную привычку
останавливаться каждые несколько шагов, чтобы пощипать травы
или обглодать верхушки ближайших кустов. В подобных случаях,
чтобы заставить ее сдвинуться с места, Пагу приходилось
колотить клячу пятками по бокам. Лошадь, на которой ехала
Каролина, была великолепно вышколена и беспрекословно
повиновалась своей всаднице. Принцесса стремительно и уверенно
мчалась вперед, не обращая ни малейшего внимания на пыхтение и
досадливые восклицания Пата, старавшегося сдвинуть с места
упрямую питомицу мастера Элгона.
Вскоре Паг почувствовал волчий голод. Все его романтические
мечты улетучились как дым, вытесненные насущнейшей потребностью
молодого, растущего организма. Он стал все чаще и чаще
поглядывать на корзинку с завтраком, притороченную к его седлу,
и глотать слюну в ожидании скорого привала.
Внезапно принцесса обернулась к нему и надменно спросила:
- Мальчишка, какому ремеслу ты обучаешься?
Паг, растерявшись от неожиданности, не сразу собрался с
ответом.
- Я... я - ученик мастера Кулгана, - запнувшись,
пробормотал он после нескольких секунд неловкого молчания.
- Ах вот ты, оказывается, кто! - Принцесса смерила его
презрительным взглядом и, казалось, полностью утратила интерес
к его персоне. Паг с тоской подумал, что с подобной же
брезгливостью Каролина, скорее всего, стала бы разглядывать
насекомое, дерзновенно заползшее на обеденное блюдо.
Прогулка продолжалась в молчании. Прошло около получаса,
когда Каролина, наконец, произнесла:
- Мальчишка, здесь мы остановимся.
Паг натянул поводья, спешился и подбежал к принцессе, чтобы
помочь ей сойти с лошади, как учили его мастер Элгон и герцог.
Но Каролина уже успела соскочить наземь. Протянув ему поводья,
она подошла к краю обрывистого берега.
С минуту она молча вглядывалась в морскую даль, затем, не
оборачиваясь, спросила:
- Ты считаешь меня красивой?
Вопрос принцессы снова привел Пага в замешательство. Он
молчал, не зная, что ответить ей. Каролина повернулась к нему
лицом и топнула ногой.
- Ну же! Отвечай!
- Да, ваше высочество.
- Очень красивой?
- Да, ваше высочество. Очень красивой.
Принцесса слегка нахмурилась и снова обратила взор к морю,
расстилавшемуся перед ней.
- Этот вопрос очень важен для меня, мальчишка, - задумчиво
произнесла она. - Мне просто необходимо быть красивой. Леди
Марна говорит, что со временем я стану самой прекрасной
девушкой Королевства. Но ведь она без ума от меня и потому,
возможно, судит пристрастно. Я желала бы стать супругой
высокородного и влиятельного вельможи, а ведь правом выбора
обладают лишь самые красивые из невест. Дурнушкам же приходится
довольствоваться теми, кого посылают им боги. Леди Марна
говорит, что искать моей руки будут очень многие. Ведь мой отец
- особа королевской крови! - Она снова взглянула на него, явно
наслаждаясь неловкостью, в которую ввергли ничтожного мальчишку
ее хвастливые высказывания. - У тебя много друзей?
Паг пожал плечами.
- Есть несколько, ваше высочество.
Каролина с минуту изучающе смотрела на него, а затем со
вздохом произнесла:
- Должно быть, это здорово. - Она отвела локон, выбившийся
из-под кокетливой шляпки и грустно улыбнулась каким-то своим
мыслям. В эту минуту принцесса показалась Пагу такой одинокой и
беззащитной, что душа его снова исполнилась прежней нежности к
ней. Вероятно, чувства Пага отразились на его лице, ибо
Каролина немедленно решила укрепить пошатнувшийся было незримый
барьер в отношениях между нею и мальчишкойгрумом, барьер,
который она так упорно возводила с самого утра. Сощурив свои
синие глаза, она строго и высокомерно изрекла:
- Мы будем завтракать теперь же!
Паг с готовностью бросился выполнять ее распоряжение. Он
отвязал корзину со снедью от своего седла, поставил ее на траву
и снял плетеную крышку. От запаха свежевыпеченного хлеба, сыра
и копченой грудинки рот его наполнился слюной.
Принцесса взглянула на него сверху вниз и скомандовала:
- Отведи лошадей к ручью за холмом и напои обеих. Поесть
успеешь на обратном пути. Я позову тебя, когда окончу завтрак.
Подавив возглас досады, готовый слететь с губ, Паг взял
лошадей под уздцы и побрел к ручью. Он поддевал ногой
попадавшиеся на его пути небольшие камни и насвистывал мотив
грустной песенки, которую не так давно исполняли в главном
холле замка бродячие менестрели. Паг хорошо помнил, как строго
мастер Элгон и герцог предупреждали его, чтобы он не смел
надолго оставлять принцессу одну. Но ведь мастер также запретил
ему противоречить ее высочеству и велел без возражений
выполнять все ее приказы. Ситуация, созданная Каролиной,
предполагала нарушение по крайней мере одного из наставлений
конюшего и герцога. Паг надеялся, что сделал правильный выбор.
Здесь, вдалеке от леса, ее безопасности ничто не угрожало.
Кроме того, он был несказанно рад хоть немного отдохнуть от
принцессы, от ее возмутительного высокомерия и отпускаемых ею
колкостей.
Подойдя к ручью, он расседлал лошадей и протер их спины
пучком сухой травы. Обе кобылы напились прохладной, чистой воды
и стали мирно пастись на широкой поляне. Паг уселся на берегу
ручейка и принялся перебирать в уме события дня. В душе его
боролись противоречивые чувства. Он по-прежнему считал Каролину
самой красивой девушкой в округе, но неприязнь, которую она
демонстрировала ему на протяжении всего утра, почти уничтожила
ту нежную привязанность, то почтительное восхищение, с какими
он относился к ней вот уже несколько лет кряду. Наг вспомнил,
что, открыв корзину с завтраком, он готов был наброситься на
еду, как голодный шакал, почти мгновенно забыв о присутствии
Каролины. Он почесал в затылке, размышляя, является ли это
признаком угасания его любви к принцессе и не была ли сама эта
любовь лишь плодом его мальчишеского воображения.
Но вскоре мысли о Каролине наскучили ему, к тому же от
долгого сидения на одном месте у него затекли ноги. Паг встал,
потянулся и принялся искать на дне мелкого ручейка плоские и
круглые камешки. Плоские нужны были ему, чтобы бросать их по
воде так, чтобы они несколько раз коснулись волн, а круглые
служили снарядами для его рогатки. После недолгих поисков он
доверху наполнил карманы камнями и решил поупражняться в
меткости. Паг вынул из-за пояса рогатку и стал стрелять по
стволам тоненьких деревьев на другом берегу ручья, вспугивая
обитавших в их листве птиц. Ему удалось сбить несколько
гроздьев горьких ягод. В среднем лишь каждый шестой из его
выстрелов не достигал цели. Удовлетворенный этим результатом,
он снова сунул рогатку за пояс и пересчитал оставшиеся снаряды.
Их было немного, но Паг не стал искать новые, а заторопился к
