стороне Спрюс, то почему он его не загипнотизировал? Он мог бы выяснить,
кто такой Пришелец, если, конечно, его агент знал правду.
Другое предположение: Монат знал, что Спрюс в любой момент может
покончить с собой при помощи вживленного в мозг устройства. Значит, Спрюс
не наболтает лишнего, а после завершающего эпизода допроса его душа
отправится прямиком в главный центр этиков со свежей информацией.
Монат принимал участие в допросе Спрюса и, наверно, весьма забавлялся
ситуацией. Недаром он вызвался задавать вопросы! Возможно, его диалог с
пленником был подготовлен заранее? И они оба лгали?
Но зачем вся эта ложь? Зачем нужно держать воскресших в неведении?
Существовал еще и третий вариант - по приказу Моната Спрюс намеренно
позволил Каззу заметить свою особенность. Бартон подозревал, что до
завтрака сможет придумать еще с полдюжины гипотез.
Вскоре все трое поднялись на борт "Снарка". Неандертальцы остались
наверху, Бартон спустился вниз и, отсчитав двери, остановился перед каютой
Фригейта и Логу. Он тихо приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. В
крошечной клетушке помещались одна над другой две койки, оставляя узкий
проход у стены. Лишь в этой жалкой конуре человек мог обрести
относительное уединение; здесь стояли бамбуковые ночные горшки и, в ящике
под нижней полкой, валялся скарб Логу.
Обычно Фригейт спал наверху. Вытянув руки, Бартон двинулся вперед. Он
хотел тихо разбудить его, шепнуть, что пора на вахту, и проводить на
палубу. Там сработает кулак Казза, после чего они отнесут пленника в
хижину.
Чтобы исключить возможность самоубийства, Бартон решил вести допрос
под гипнозом. По этому поводу у него возникли некоторые сомнения. Что,
если Фригейт, в отличие от Спрюса, не захочет покончить с собой - теперь,
когда воскрешения прекратились? Однако для агентов этиков такая
возможность могла сохраниться, и Бартон не хотел рисковать.
Его пальцы коснулись края койки. Он ощупал матрас, одеяло, но больше
там не было ничего. Бартон снова и снова судорожно водил руками по
постели, словно надеялся на чудо. На мгновение он замер. Может быть,
Фригейт поднялся потихоньку наверх помочиться? Может быть, он уже встал и
вышел поболтать с вахтенным перед своим дежурством? А возможно, он...
Бартон пришел в ярость. Вдруг Фригейт прокрался в его каюту и сейчас там с
Алисой?
Он подавил гнев. Нет, Алиса не станет вести нечестную игру и никогда
не опустится до тайной измены. Если она полюбит другого, то он будет
первым, кто узнает об этом. Да и сам Фригейт, как бы он ни относился к
Бартону, не способен на такую подлость.
Он нагнулся и ощупал покрывало на нижней койке. Его пальцы скользнули
по плечу Логу, потом по ее округлой груди. Бартон повернулся и вышел из
каюты.
Сердце у него билось так, что его стук, казалось, был слышен по всему
судну. Он направился к каюте Моната. Приникнув ухом к двери, он
прислушался. Тишина. Бартон выпрямился, открыл дверь и заглянул на верхнюю
койку. Моната там не было. Может быть, он спит на нижней? Но Бартон не
слышал даже дыхания. Его руки нащупали покрывало, под которым никто не
лежал.
Ругаясь на чем свет, он поплелся на палубу.
Казз с поднятым кулаком шагнул навстречу.
- В чем дело, Бартон-нак?
- Они удрали.
- Но... как же так?
- Не знаю. Если только Монат что-то заподозрил? Временами он бывает
невероятно чутким... следит за выражением лица, тоном, жестами...
Возможно, он услышал, как ты будил Бест, пошел за вами и подслушал под
дверью хижины.
- Но мы с Бест не шумели. Мы молчали, словно ласка, выслеживающая
кролика.
- Да, я верю тебе. А сейчас осмотри палубу. Проверь, не исчез ли
ялик.
Он встретил Казза на полпути.
- На борту все на месте.
27
Бартон поднял на ноги Алису и Логу и рассказал им все. Женщины в
изумлении внимали ему; когда он кончил, на него обрушился град вопросов.
Бартон, однако, решил отложить ответы до более подходящего времени -
сейчас им надо было торопиться к грейлстоуну. Наступало время завтрака.
Взгляд Алисы был холоднее льда, глаза - прищурены, губы - поджаты.
Бартон понял, что она в ярости.
- Прости мою скрытность, - шепнул он по дороге, - но ты должна понять
- иного выхода не было. Предположим, я все рассказал бы, а потом ты попала
Им в руки. Они исследовали бы твой мозг и обнаружили бы, что моя память
хранит запретные сведения.
- Но Они же этого не сделали? Да и зачем я им нужна?
- Откуда ты знаешь? Впрочем, если бы Они действительно сделали это,
ты ничего не могла бы вспомнить.
Это заявление так потрясло Алису, что вопросы на время прекратились.
Погода в тот день выдалась странная. Обычно солнце быстро разгоняло
туман, небо очищалось, светлело. Иногда набегали тучки, минут пятнадцать
моросил дождь, затем наступал обычный жаркий день. Этим же утром черные
массы облаков полностью затянули небосвод. Сквозь темную пелену сверкали
молнии, удары грома будили в горах глухое ворчание, будто невидимый
великан прочищал спросонок горло. В тусклом, коричневато-желтом свете лица
людей казались измученными, как после тяжелой болезни.
Казз и Бест быстро ели, поминутно оглядываясь вокруг, словно ожидая
непрошенного гостя. Неандерталец пробормотал на своем хриплом наречии:
"Идет-Медведь-Который-Приносит-Несчастье".
Бест едва не расплакалась.
- Нам нужно найти пустую хижину и спрятаться! Когда Он придет,
нехорошо сидеть у воды.
Остальные тоже были не прочь где-нибудь укрыться - надвигалась гроза.
Бартон встал.
- Друзья, прошу минуту подождать, - обратился он к собравшимся около
грейлстоуна. - Проверьте, не пропала ли у кого-нибудь лодка.
- А в чем дело? - спросил рослый светловолосый парень.
- Двое из моей команды сбежали этой ночью; может быть, им пришло в
голову украсть лодку.
Не обращая внимания на непогоду, люди бросились вдоль берега. Вскоре
к Бартону подошел человек и заявил, что у него исчез челнок.
- Ну, значит, теперь они далеко, - решил Казз. - Вот только куда они
отправились - вверх или вниз по Реке?
- В любом случае мы сможем их найти - в этих краях отличная
сигнальная система, - ответил Бартон. - Правда, если они высадятся
где-нибудь и незаметно уйдут в горы...
- Как же быть, Дик? - прервала его Алиса. - Нам нельзя тут
задерживаться, мы не успеем попасть на "Рекс"!
Бартон пожал плечами. Все и так было ясно.
- Мы будем выслеживать их? - с надеждой спросил Казз. Его
беспокойство прошло, глаза горели охотничьим азартом.
- Не знаю, - Бартон в задумчивости потер висок. - Они тоже могут
захватить нас врасплох... могут убить или просто наврать с три короба...
Пройдет немало времени, пока мы доберемся до Башни. Все может случиться...
Алиса медленно продекламировала, ее глаза загадочно мерцали:
Не ведая, правдив его совет
И в той ли Черный Замок стороне,
Я повернул безвольно, как во сне:
Ведь гордости в душе давно уж нет,
И для меня померк надежды свет,
И лишь любой конец желанен мне.
Так много лет я в поисках бродил,
Так много стран успел я обойти,
Что коль успех сумею обрести,
Им насладиться мне не хватит сил,
И я себя почти не осудил
За то, что радуюсь концу пути.
Но вдруг поднялся гул былых времен,
И встали все, как рамой огневой
Вкруг новой жертвы замыкая дол.
Я всех узнал, я всех их перечел,
Но безоглядно в миг тот роковой
Я поднял рог и вызов бросил свой:
"Роланд до Замка Черного дошел!"
[Р.Броунинг "Роланд в Черном Замке",
пер. В.Давиденковой]
Бартон усмехнулся.
- Броунингу стоило бы задуматься, насколько реальность далека от
изысканного мира его поэзии. Но я готов последовать его совету. Итак, мы
двинемся к Черному Замку.
- Не знаю, о чем вы толкуете, - вмешался Казз, - главное - как нам
попасть в большую лодку.
- Если у короля Джона найдется для нас место, я предложу ему в
благодарность наш золотой запас - свободные цилиндры. Такой дар тронет
самое бескорыстное сердце.
- А если у него для нас места нет?
Бартон промолчал. Уже не раз где-то в глубине сознания у него
мелькала смутная мысль, что он проглядел некое важное звено, объединяющее
агентов. Сейчас, когда Алиса читала стихи, он вдруг осознал, что может
представить всю цепочку их связи.
Как они узнают друг друга? Монат - особый случай, его не спутаешь ни
с кем. Но по какому тайному знаку узнают друг друга остальные?
Обладая зрением неандертальцев, агенты легко распознавали бы своих.
Но, видимо, такой способности им не дано. Спрюс явно не имел представления
о даре Казза; он был испуган и поражен. Значит, они не видели меток
невооруженным глазом - и, следовательно, у них существуют другие способы
опознания.
Можно ли предположить, что все дело в хронологии? Откуда известно,
что в долине воскрешены все, умершие не позже 2008 года? Эту дату называли
Монат, Фригейт, Руах и Спрюс... Все четверо - агенты! Возможно, это ложь,
и все кончилось раньше?
Бартон совершенно не представлял себе более реальной даты, но
вспомнил, что никогда не встречал людей, за исключением упомянутой
четверки, живших после 1983 года. Но если этот год был последним, то его и
следовало принять за точку отсчета.
По-видимому, этики выбрали наиболее простой и безошибочный способ,
который позволял опознать своих - агенты были людьми, якобы обитавшими за
гранью 1983 года. Отсюда вытекало, что вся земная история между 1983 и
2008 годами являлась чистой фикцией - включая и уничтожение человечества
инопланетянами. Все, о чем ему рассказывали Монат, Руах и Фригейт -
фантазия, ловкая инсценировка! Правда, Монат не был землянином, но кто мог
подтвердить, что он действительно прилетел с Тау Кита? Все те же Руах и
Фригейт? Необъяснимым оставался только один факт - присутствие
инопланетянина в Мире Реки.
Но, возможно, Монат, Раух и Фригейт говорили правду, и все события,
случившиеся на грани второго тысячелетия, на самом деле имели место.
Возможно, все трое жили в это время и, возможно, они не лгут... Однако это
значило лишь одно - этики вербуют своих агентов среди людей, обитавших на
Земле после 1983 года. Собственно, все они - агенты... Все? Сколько их там
было? Шесть или восемь миллиардов? Бартон почувствовал легкое
головокружение.
А если предположить, что агенты только выдавали себя за людей, якобы
живших на Земле в конце двадцатом века? Существовал ли в том мире
подлинный Питер Джайрус Фригейт, писатель-беллетрист, оседлавший
загадочного Пегаса научной фантастики? Фригейт, которого он, Бартон,
встретил в долине, мог быть подделкой, а интерес, проявленный этим писакой
к его жизни - хитрым капканом, попыткой сблизиться с ним. Действительно,
кто останется равнодушным к собственному биографу, посвятившему жизнь
прославлению своего кумира!
Нет, вряд ли необходимо подобное перевоплощение. Скорее всего,
Фригейт действительно является тем человеком, за которого выдает себя. В
