- Если бы я только рискнул... я рассказал бы обо всем, но это слишком
опасно. Поверь мне, Алиса, я молчу, потому что ничего не смею сказать.
Ради нашего общего блага не требуй никаких объяснений. Ты только разозлишь
меня.
- Ну, ладно. Но ночью руки, пожалуйста, не распускай.
Он долго не мог заснуть, а перед рассветом, внезапно пробудившись, в
страхе спрашивал себя: не разговаривал ли он вслух?
Алиса сидела на постели, пристально вглядываясь в него.
22
Во время завтрака к Бартону явился Оскас, изрядно под хмельком. Он
вручил ему мех, в котором плескалось с полгаллона спиртного.
- Слышал ли ты о большой белой лодке, плывущей с низовий Реки? -
спросил вождь.
- Ну, об этом не слышал только глухой, - Бартон отхлебнул добрый
глоток. У вина был прекрасный аромат - грейлстоуны никогда не выдавали
второсортную продукцию. - А-а-ах! - Помолчав он добавил: - Мне трудно
поверить всем этим россказням. Говорят, что корабль приводится в движение
гребными колесами; значит, у них двигатели из металла. Но где удалось его
добыть? Кроме того, я слышал, что и корпус металлический. Столько металла
не собрать на всей планете - а судно не маленькое.
- Ты полон сомнений, - важно сказал Оскас, - и это очень вредно для
печени. Если слухи правдивы, то большая лодка прибудет к нам через
несколько дней. Мне бы очень хотелось иметь такую лодку.
- Не только тебе. Но если кто-то соорудил такое судно, то он имеет и
подходящее оружие для его защиты - конечно, огнестрельное. Ты никогда не
видел такого. Оно похоже на трубки из железа, выбрасывающие кусочки
металла - их называют пули. Некоторые трубки могут выпустить десяток пуль,
пока воин натягивает лук... И бьют они дальше тех холмов.
Бартон сделал еще глоток и скользнул взглядом по красному
возбужденному лицу Оскаса.
- Будь уверен, многие хотели захватить эту лодку и поплатились
жизнью, не успев даже выпустить своих стрел. Ну, а если ты ее даже
получишь, то что станешь с ней делать? Управлять таким судном могут только
умелые люди.
- Это можно устроить. Вот ты, например, мог бы с ней справиться?
- Возможно.
- Ты согласен помочь мне ее захватить? Я был бы благодарен и сделал
тебя своим первым помощником.
- Я человек не воинственный и не жадный, - ответил Бартон. Однако
твоя идея мне нравится. Я готов. А сделать нужно вот что.
Оскас с увлечением выслушал фантастические планы Бартона, потом
заявил, что пришлет еще вина. Они потолковали с полчаса, и Оскас, широко
улыбаясь и сильно пошатываясь, удалился.
Бартон смотрел вслед доверчивому индейцу. Он не собирался участвовать
в его игре; насчет судна у него имелись свои планы.
По слухам, этот корабль двигался быстрее парусников. Он должен
попасть на него. Он еще не знал, каким образом, но понимал, что здесь
нужна не сила, а хитрость.
Прежде всего, путешественники могли здесь не остановиться. Да и есть
ли у них место, чтобы принять новых людей? Захочет ли капитан взять его на
борт со всей командой?
Целый день он молчал, погруженный в свои мысли. Даже лежа в постели,
Бартон продолжал обдумывать самые различные варианты. В какой-то момент он
было решил действовать совместно с Оскасом. В конце концов, можно выдать
планы вождя и этим заслужить расположение капитана. Но он тут же отказался
от подобных замыслов. Пусть Оскас жаден и вероломен, но он, Бартон, предав
его, станет бесчестным подлецом. Кроме того, погибнут и люди Оскаса, а ему
не хотелось бы отягощать свою совесть подобной ношей.
Нет, надо искать другой путь.
В конце концов, он его нашел. Успех зависел от того, остановится ли
здесь судно. Как это устроить? К утру план был готов, и Бартон,
успокоившись, заснул.
Прошло два месяца и появились первые признаки приближения большого
корабля - сигналы, которые подавали соседи вспышками слюдяных зеркал,
дымом, огнями и барабанным боем. Бартон пытался представить, как выглядит
плывущий к ним левиафан. Конечно, он больше любого колесного судна,
плававшего по Миссисипи в его времена. У корабля металлический корпус,
скорость - около пятнадцати миль в час. Бартон полагал, что у нет паровые
двигатели, но, по слухам экипаж редко брал на борт дрова - по-видимому,
лишь для подогрева воды в душах и подачи пара на орудия. Ему трудно было
представить, как пар выталкивает пули и снаряды, но Монат утверждал, что
это вполне возможно.
Вскоре информация стала более определенной. Двигатели судна питало
электричество, получаемое при разряде грейлстоунов.
- Значит, у них есть не только сталь, но и медь для обмоток
электромоторов, - заключил Бартон. - Но где они добыли столько металла?
- Возможно, они использовали алюминий, - предположил Фригейт. - Он
вполне годится для обмоток, хотя медь, конечно, эффективней.
Поступали все новые и новые сведения. На борту корабля красовалось
латинское название "Рекс Грандиссимус", что в переводе означало
"Величайший король". Называли и имя его капитана, короля Джона Ланкастера,
сына Генриха II и Элеоноры, дочери герцога Аквитанского. После смерти
своего знаменитого брата, Ричарда Львиное Сердце, Джон стал Иоанном,
королем Англии, владыкой Ирландии и сопредельных земель. За время своего
правления он заработал столь скверную репутацию, что ни один повелитель
Британского королевства больше не называл своего наследника презренным
именем Джон.
Услышав эти новости, Бартон обратился к Алисе.
- Один из твоих предков командует колесным судном. Может, стоит
воззвать к родственным чувствам, чтобы попасть на борт? Правда, как
следует из истории, он не обращал внимания на такие мелочи. Он поднял
мятеж против отца и прикончил своего племянника Артура, которого Ричард
провозгласил наследником короны.
- Джон не хуже и не лучше любого короля тех времен, - возразила
Алиса. - И, несмотря на людские толки, он сделал много полезного:
реформировал денежную систему, развивал мореплавание, покровительствовал
торговле, помог достроить Лондонский мост. Джон был образованным и
неглупым человеком, читал книги на латинском и французском языках и
никогда не расставался со своей библиотекой.
- Ничего себе! - воскликнул Бартон. - У тебя он выглядит просто
святым.
- Ну, до этого ему далеко. Джона мало трогали интересы Англии и
благополучие ее народа - впрочем, как и остальных Ланкастеров. Он...
- Ладно, бог с ним! Сейчас мы стоим перед фактом - средневековый
монарх каким-то образом получил власть над грандиознейшим сооружением,
самым мощным механизмом в этом мире. Мне нужно попасть на судно. Каким
образом это сделать?
- Ты хочешь сказать - _н_а_м_ нужно попасть на борт?
- Ты права. Тысяча извинений, именно - _н_а_м_.
Спуск "Снарка" на воду сопровождался множеством поздравлений и
возлияний. Но Бартон не чувствовал радости. Он потерял к суденышку всякий
интерес.
На пиршестве Оскас обратился к нему:
- Надеюсь, ты не собираешься уехать отсюда? Я рассчитываю на твою
помощь в том деле с большой лодкой.
Бартон жаждал послать индейца ко всем чертям, но был вынужден вести
себя дипломатично. Вождь мог отнять у них "Снарк" или, что еще хуже, силой
увести Логу. В течение года он доставлял ей немало хлопот, но до прямого
насилия дело не дошло. Когда он напивался - а это происходило часто - то
открыто спрашивал Логу, когда она пойдет с ним в постель.
Фригейт, не лишенный по натуре воинственности, даже хотел вызвать его
на дуэль, хотя и понимал всю абсурдность своего намерения. Нередко ночами
им с Логу приходилось скрываться, и его мужское достоинство взывало к
отмщению. Однако он не допускал и мысли, чтобы сбежать отсюда и бросить
людей, с которыми он был близок много лет.
Однажды Логу заявила:
- Ты не коснешься этого дикаря даже пальцем. Если ты это сделаешь,
его люди убьют тебя. Предоставь мне самой с ним разобраться.
Затем она потрясла всех, а больше всего - Оскаса, вызвав его на
смертельный поединок.
Оправившись от изумления, вождь загоготал:
- Что? Мне драться с женщиной? Я луплю своих жен, когда они меня
рассердят, но не дерусь с ними. Если я на это пойду и убью тебя, мне плохо
придется. Надо мной станут смеяться, я перестану быть Оскасом Медвежьей
Лапой, и меня назовут Мужчиной-Который-Боролся-с-Женщиной.
- Ну, как же мы будем сражаться? - не отступала Логу. - На
томагавках? На ножах? Или голыми руками? Ты уже видел в состязаниях, что я
владею любым оружием. Правда, ты выше и сильней, зато я знаю много боевых
приемов.
Она не добавила, что он пьян, тучен и явно пережил свою славу
непобедимого бойца.
Если бы с Оскасом так разговаривал мужчина, он знал, как ответить. Но
сейчас, в пьяном дурмане, вождь никак не мог найти достойного выхода. Если
он убьет эту женщину, то станет всеобщим посмешищем, а если не примет ее
вызова, его сочтут трусом.
Вперед выступил улыбающийся Монат.
- О вождь! Логу - мой лучший друг; ты - мой друг тоже. Почему бы вам
не оставить эту затею? В тебе сейчас говорит вино, а не твой собственный
разум. Оскас - вождь и могучий воин. Разве может унизить его отказ от
борьбы с женщиной? - Монат пристально уставился в непроницаемые глаза
индейца и продолжал: - Тебя больше не волнует эта женщина. Тебе это только
кажется сейчас, потому что ты полон виски. С сегодняшнего дня ты будешь
обходится с Логу, как с женой другого мужчины.
- Думаю, Бартон тебе рассказывал, что когда-то я был великим
волшебником. Я еще сохранил былое могущество и мне придется пустить в ход
чары, если ты оскорбишь Логу. Я сделаю это без желания, так как весьма
почитаю тебя. Но если что-то произойдет, то пеняй на себя.
Лицо Оскаса, смуглое, с багровым румянцем на щеках, побледнело. Он
кивнул головой.
- Да, во всем виновато виски. Забудем о том, что случилось.
Больше Оскас не произнес ни слова, но на следующий день заявил, что
был накануне сильно пьян и ничего не помнит.
Несколько месяцев он проявлял к Логу лишь вежливую холодность, потом
опять вернулся к старым разговорам. Сейчас, когда близилось время отъезда,
он неотступно преследовал ее.
Беседуя с Оскасом, Бартон учитывал деликатность ситуации и старался
внушить вождю, что теперь у него должны быть другие заботы.
- Нет, пока мы не уезжаем, и я собираюсь действовать, как мы
договорились - вместе с тобой захватить лодку. Но вот что важно: она
должна остановиться у одного из кормящих камней на твоем берегу, чтобы
получить силу для дальнейшего путешествия. Если она пройдет мимо - все
пропало. Я примерно рассчитал место, где она может причалить - где-то у
четвертого или пятого грейлстоуна. Завтра наш парусник должен сделать
первый рейс. Мы отправимся туда, где остановится большое судно, и осмотрим
местность. Надо все предусмотреть для успеха дела. Не хочешь ли поплыть с
нами?
Оскас посмотрел на него прищуренными глазами и засмеялся.
- Конечно, хочу. Нельзя в битву вступать слепым.
Вождь ни словом не обмолвился о своих подозрениях насчет того, что
"Снарк" может не вернуться, но они были очевидны. Этим вечером он оставил
четырех воинов присматривать за суденышком и его экипажем, но Бартон спал
сном младенца - вместе с остальными подозреваемыми.
На следующее утро вождь появился на борту вместе с семью лучшими
бойцами племени. На палубе негде было повернуться, но Бартон, казалось,
ничего не имел против. Он стал потчевать гостей настойкой из лишайника и
листьев железного дерева; его команда благоразумно воздерживалась от
