- Почему? Представь, что солнце закрыто облаками.
Дина закрыла глаза. Господи, о чем мы тут говорим? Сидим на пригорке
и рассуждаем о коде, небе без солнца. А если мы никогда больше не
вернемся?
И.Д.К. протянул руку и погладил женщину по волосам. Дина сидела
неподвижно, погруженная в свои мысли, и ему казалось, что он читает их,
будто в книге, раскрытой на какой-то странице в середине текста. Все, что
происходит, должно иметь смысл. Именно это мы должны сейчас понять: смысл.
Все, что с нами случилось, было предусмотрено Кодом. Да, тем самым, из
Торы. Нужно успокоиться, Дина, я вижу, что ты плачешь, не нужно плакать,
все будет хорошо.
- Я больше не буду, - сказала Дина. - Расскажи мне. И пожалуйста, не
думай постоянно о том, что не можешь оценить разности хода часов здесь и
на Земле. Иначе я опять запутаюсь и буду плакать.
И.Д.К. рассмеялся. Он не думал о часах, это было в подсознании.
Значит, Дина чувствует глубже, чем он.
- Я женщина, - сказала Дина.
- Я вижу, - сказал И.Д.К.
Они придвинулись друг к другу, они смотрели друг другу в глаза, и
рассказ стал излишним - они уже знали друг о друге все. Губы казались
родником. Глаза - отражением бессолнечной бесконечности неба, и нужно были
закрыть их, чтобы не упасть, не затеряться опять. Хотелось пить, и они
пили.
Будто в пустыне - не напиться.
* * *
Можно ли умереть в мире мертвых?
* * *
- Мы не должны были этого делать, - сказала Дина.
И.Д.К. молчал, он знал, что в глубине души Дина думает совсем иначе,
но не хотел показать ей, что знает это. Да и не был уверен, что прочитал
ее неосознанное желание, а может быть, - свое собственное?
- Ты слышишь? - сказала Дина. - Мы не должны были...
- Тень здесь все-таки есть, - пробормотал И.Д.К., - хотя и размытая.
Такое впечатление, будто небо - стеклянный купол, а источник света где-то
дальше. Наверное, таким был мир на второй день творения, когда Бог уже
отделил свет от тьмы, но еще не создал ни Солнца с Луной, ни звезд.
- Тогда и растений еще не было, а ты посмотри какие кусты. Правда, не
пахнут. Знаешь, я уверена, что в Иерусалиме еще и часа не прошло. Такое
ощущение.
- Значит, наши желудки живут по иерусалимскому времени - совершенно
не хочется есть.
- А это возможно - чтобы весь организм жил в одном ритме времени, а
мысль - в ином, более быстром?
- Ты считаешь, что все, что мы с тобой видели и пережили - это только
мысль, воображение?
- Да, ты прав... Я ведь с ними разговаривала - с женщинами. И вода
текла... Тогда что же это?
И.Д.К. помедлил с ответом. Они подошли к деревьям - грязно зеленым у
основания, с ярко-зелеными длинными, линзовидными листьями, растущими
прямо из ствола на высоте примерно пяти метров. В лесу было сумрачно, но
вовсе не так, как следовало бы ожидать из-за очевидного отсутствия
солнечного света.
- Саграбал, говоришь? - сказал И.Д.К. - Пусть будет Саграбал. Звучно
и непонятно, как раз то, что нужно для хорошего названия.
- Куда мы идем?
- Сюда, Дина. Под этим деревом будет наш лагерь.
- Надолго?
Может быть, навсегда. И.Д.К. задавил эту мысль, едва она возникла -
нехватало только, чтобы Дина услышала. Он должен быть уверен в себе как
верховный раввин уверен в существовании Бога.
- Нет, - сказал он, - не думаю. Не было смысла нам попадать на
Саграбал, чтобы жить здесь как Адам с Евой в раю.
Дина шагнула к нему и прижалась лбом к его плечу. И.Д.К. вдыхал
слабый запах шампуня от ее волос, думал, что так вот стоять, просто
стоять, не шевелясь, быть столбом, на который можно опереться, - тоже
счастье, дурацкое, возможно, и временное, и неправильное, но счастье,
бессмысленное и нелепое, но сейчас единственно нужное. Потому что придает
силы.
Через несколько минут (или часов - они так и не научились определять
время) они сидели у подножия чудовищно кривого дерева, стараясь не
касаться ствола и уж тем более - листьев. И.Д.К. тихо, иногда переходя на
мысленные образы, излагал Дине свои соображения, одновременно и сам
понимая четче их пока расхристанную суть и последовательность. Дина
слушала, закрыв глаза, впитывала не смысл, а интонации, и поскольку с
каждым словом они становились все более уверенными, то и она чувствовала,
как напряжение последних часов (дней?) расплавляется, становится мягче,
растекается воском.
- Давай рассуждать последовательно, - говорил И.Д.К., вовсе не
убежденный, что ход его рассуждений хоть как-то соответствует реализуемой
последовательности поступков, событий и следствий. - Код был прочитан. Код
включил в генетической памяти механизм, полностью переводивший организм в
новое состояние. После этого ты оказалась на планете с этими женщинами, а
я - на черном пляже. Куда пропал Йосеф, неизвестно, не исключаю, что он и
вовсе остался в Иерусалиме. Не нужно вздыхать, Дина, уверяю тебя, нам
повезло больше, чем Йосефу.
Мы, люди, были когда-то кем-то запрограммированы как ключ к
возрождению Вселенной. Запрограммированы на генетическом уровне, и
механизм был смазан и законсервирован до лучших времен. А ключ был
закодирован и дан людям в руки. Тора. В свое время люди должны суметь
распознать ключ и в нужное время воспользоваться им. Возможно, для этого
действительно нужно было, чтобы явился Мессия. Может, под этим именем
имелся в виду тот, кто будет знать Код. Не знаю, интерпретаций за тысячи
лет было множество, это очень неблагодарная и, скорее всего, бессмысленная
работа - интерпретации, рассуждения типа "что имел в виду Создатель". Весь
Талмуд на этом построен, и, тем не менее, в числе интерпретаций не
оказалось нужной. Были, в сущности, три варианта. Первый, согласный,
возможно, с замыслом: Код расшифровывается автоматически, когда весь
еврейский народ собирается в Израиле. Второй: как бы Код ни был сложен,
кому- то из цадиков, возможно, удастся разгадать его чисто случайно во
время очередной дискуссии в ешиве. Третий: развитие математических методов
обработки текстов, и тогда - расшифровка. Осуществился третий вариант, и я
не уверен, что так было предусмотрено.
- От скромности ты не умрешь, - улыбнулась Дина, про себя удивившись
тому, что способна не только внимательно слушать, но даже и улыбаться.
- Не уверен, что вообще умру от чего бы то ни было, - пробормотал
И.Д.К. - И ты, кстати, тоже.
- Я ничего не поняла в твоих рассуждениях, - подумала Дина, ей лень
было произносить мысли вслух, но И.Д.К. расслышал и сказал:
- Я просто рассуждаю, рассуждение - как глина, из которой лепишь
скульптуру. Пока все бесформенно, но, когда я говорю, то нащупываю, где
можно снять кусочек, а где чуть примять... Понимаешь?
- Нет, - подумала Дина.
И.Д.К. наклонился, чтобы поцеловать Дину в губы, и вдруг понял, что
они не одни.
Ощущение это мгновенно передалось и Дине, и оба вскочили на ноги,
оглядываясь в поисках живого.
Шагах в двадцати, под одним из соседних деревьев, лежал человек.
Мужчина в черном костюме и черных пыльных ботинках. Пиджак съехал с плеча,
и белая рубашка выглядела помятой. Рыжеватая борода, глаза, будто черные
дыры, поглощавшие рассеянный свет неба и ничего не излучавшие в этот мир.
Мертвец.
Йосеф Дари.
Дина осталась стоять, а И.Д.К. заставил себя приблизиться. Он
опустился перед трупом на колени и приложил ладонь ко лбу Йосефа. Холод.
Абсолютный нуль. И.Д.К. отдернул ладонь, испытав мгновенный страх самому
обратиться в ледышку. То, что Йосеф умер, и умер давно, не вызывало
сомнений. Где это произошло? Здесь? Вопрос был странным - где же еще мог
умереть Йосеф, мертвые не способны передвигаться, - но И.Д.К. спросил и
ответил себе сам: минуту назад тела под деревом не было. Он оглянулся, и
Дина подтвердила взглядом.
И.Д.К. ограничился тем, что поправил на Йосефе пиджак, и руки,
раскинутые в стороны, сложил на груди.
Дина позвала его, и И.Д.К. вернулся, не глядя больше на Йосефа. Они
постояли друг перед другом, глядя глаза в глаза, а потом погрузились в
этот потаенный мир, и чернота сознания сомкнулась над ними.
* * *
Они лежали рядом на прохладной траве, смотрели в потемневшее небо, на
котором уже могли бы появиться первые звезды, они отстранились друг от
друга, чтобы побыть наедине с собственными мыслями, но все равно были
вместе, превратившись неожиданно в сиамских близнецов, родившихся минуту
назад и теперь неразделимых, потому что на двоих у них оказалось одно
сердце.
"Нужно похоронить Йосефа, - думал И.Д.К., - нельзя оставлять его
так... А молитва? Кто прочтет кидуш? Я не умею. Только начало "Барух ата
адонай, элохейну мелех аолам..." А дальше? Я еврей или нет? Если прочитать
Тору? Заповеди? Нет, Йосеф будет недоволен. Господи, я думаю о нем, будто
он живой. А разве нет? Как он мог умереть в мире, где мертвые живут? Дина
сказала... Что-то важное... Не помню. Спросить? Какие у нее мягкие
волосы... Всегда мечтал об этом - утонуть в женских волосах, зарыться и
дышать, чтобы пахло мылом или шампунем, и какими-то духами, и еще губы...
Я люблю ее? Я имею право любить ее? Жена Мессии. Не прелюбодействуй. Мы
нарушили, и ничего у нас теперь не получится. Этот мир нужно понять, а
законы Торы здесь, вполне вероятно, значат не меньше, чем законы физики в
нашем мире. Все равно, что нарушить закон сохранения энергии. Невозможно.
А здесь получилось. Значит, законы Торы и здесь не абсолютны. Иначе мы не
смогли бы прикоснуться друг к другу. Или все проверяется лишь следствиями?
Тогда они должны быть ужасны. Мы не выберемся отсюда. И мы не похороним
Йосефа, потому что не прочтем кидуш. Мы вообще не из этого мира, попали
сюда по недоразумению. Все, что предстоит нам, должен был делать Йосеф. А
он умер. Почему? Когда?"
"Нужно похоронить Йосефа, - думала Дина. - Какая мягкая здесь трава,
но все равно будут синяки, а он совсем не умеет любить, никогда не любил,
и жена у него была глупая, ему же совсем мало нужно, чтобы стать
счастливым. А мне? Навсегда остаться здесь. Втроем. Хаиму здесь
понравится. Вернуться, взять сына и - сюда. Но сначала похоронить Йосефа.
В этой тишине он как...как чернота на белом фоне. И умер он как-то нелепо.
Здесь? Может, его вообще нельзя хоронить? Глаза. Мертвые глаза. Яна была
мертвая, но у нее были живые глаза. Почему мне не страшно? Нужно делать
что-то. Истерики не помогут. Почему он молчит? Почему нет его мыслей?
Господи, несколько минут всего прошло... Его мысли обжигали. Как жар от
утюга. Что он думал тогда... Милая. Хорошая. Родная. Не словами. Как можно
сказать это не словами? Для чего так получилось? Первый раз. Что я скажу
мужу? Ничего? Взять сына и уйти. Сюда? О чем я? Как я могу так спокойно -
об этом? Уже смирилась? С чем? Все - случайность. Мужчина и женщина. И не
более того. Открыть глаза, и вернется страх. Не открывать. Ни за что не
открывать. Пусть он..."
Они повернулись друг к другу, и одновременно открыли глаза.
* * *
День почти угас, небо стало густо фиолетовым, мир без теней быстро
превращался в мир без света. Через десяток минут должен был наступить
полный мрак, и ясно было, что ни похоронить Йосефа, ни вырыть могилу, ни
даже просто спрятать тело в укромном месте уже не удастся.
- Это тоже знак, код. - сказал И.Д.К. - Нужно его понять. Мы здесь не
для того, чтобы погибнуть. Мы здесь потому, что так было записано в
генетической программе. Это очевидно, правда? Значит, выход должен быть.
