Только после того, как она открыта дверь и увидела на пороге Тэйна
одетого, а не полуголого, как ожидала, она успокоилась.
- Можешь уделить мне несколько минут? - спросил он с учтивостью
странствующего проповедника. Его влажные, гладко зачесанные назад воло-
сы, его поджарое тело, обтянутое джинсовой безрукавкой, плотно облегаю-
щей его мощный, сужающийся книзу торс и выпущенной поверх узких черных
брюк, произвели на нее не менее волнующее впечатление, чем его вид нес-
колько минут назад.
- Разумеется. - Волнующее, потому что, несмотря на внутреннюю собран-
ность и несмотря на неожиданную скромность его облачения, она не могла
подавить охватившее ее чувство неуверенности в себе, заставившее ее от-
вечать ему в намеренно учтивом тоне и отступить назад, впуская его в
комнату.
Внешне спокойный, он остановился и медленно, с откровенным любо-
пытством обвел глазами ее лицо и затянутую в пеньюар фигуру и только
после этого спросил:
- Ты хорошо спишь, Сапфира?
Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, она лишь кивнула,
стараясь не выдать своего волнения, когда он прошел в глубь спальни и
остановился у кровати, где она разложила светло-желтое неглиже, как бы
застывшее в каком-то прихотливом танце.
У нее перехватило дыхание, когда Тэйн осторожно коснулся пальцами ат-
ласной ленты, завязанной бантом у основания глубокого декольте на блес-
тящей шелковой ткани.
- Надеюсь, ты видишь приятные сны, или, может быть, отсутствие твоего
нового друга мешает тебе отдыхать?
Невозможно было не прийти в ярость от явной насмешки, таящейся в глу-
бине его проницательных глаз. С холодным спокойствием, которого она вов-
се не чувствовала. Сапфира небрежно пожала плечами, делая вид, что не
поняла его подтекста.
- Спасибо, я сплю прекрасно. С тех пор как я поселилась у Лорны, ноч-
ные кошмары меня больше не мучат.
В ответ темные брови Тэйна взмыли вверх, и она успела заметить, как
посуровело его лицо.
- Я рад, что твои нервы наконец в полном порядке. - Его пальцы погла-
живали шелковистую ткань. - Но я имел в виду иного друга, твоего верного
Майкла.
Она едва не рассмеялась. Хотя Сапфире и нравился Майкл, и было прият-
но его общество, мысль Тэйна о том, что он был или мог быть ее любовни-
ком, казалась ей просто смехотворной! Как он не понимал, что именно по
его вине она теперь не способна на сильные чувства к кому бы то ни было?
Ощущение забавности происходящего тут же сменилось чувством негодования.
Она устала доказывать ему свое безразличие ко всему. Пусть думает, что
хочет.
- Вообще-то это вряд ли тебя касается, ты так не считаешь? - холодно
заметила она.
- Очень даже касается, если это может навредить нашим детям! - резко
ответил он.
- И ты смеешь мне так говорить? - с гневным вызовом воскликнула Сап-
фира. - Уж тыто не имеешь никакого права бросать камни в мой огород!
На какое-то мгновение его лицо приняло озадаченное выражение, но тут
же уголки его выразительного рта дрогнули, когда до него дошло, что она
имела в виду.
- Ах да, понимаю. Кто из нас без греха, не так ли? - Он задумчиво
улыбнулся, и она инстинктивно почувствовала, что Тэйн не собирается
изображать праведное возмущение ее словами. Он уже давно перестал играть
в эти игры. - Тем не менее было бы очень жаль, если б ты решилась прыг-
нуть из огня прямо в сточную канаву!
На этот раз она не удержалась от смеха, чувствуя, как напряжение от-
пускает ее, и не в силах противиться охватившему ее веселью, несмотря на
снисходительное презрение на лице Тэйна.
- Извини, Тэйн, - не очень искренне сказала она. - Твой английский
великолепен, но правильнее будет сказать "из огня да в полымя"!
- В данном случае, я полагаю, мой вариант более точно отражает поло-
жение вещей, - невозмутимо возразил он ей. - Майкл - этот тот, кто гото-
вит пищу и моет после еды посуду. Так что сточная канава - самый подхо-
дящий образ для завершения поговорки.
- А ты интеллектуальный сноб! - отпарировала она. - Майкл профессио-
нальный и талантливый шеф-повар, к тому же он совладелец ресторана, в
котором работает. И если бы даже он зарабатывал на жизнь мытьем посуды,
ты думаешь, для меня это могло бы иметь значение?
Тэйн едва заметно пожал плечами.
- Где-то человек являет собой то, что он делает!
- Из чего следует, что ты не что иное, как бесчувственная логическая
машина, перерабатывающая информацию и неспособная к субъективным сужде-
ниям, основанным на жалости, сочувствии или понимании! Бесчувственная!
Жестокая! И лишенная воображения.
При этих последних словах Сапфира в отчаянии прижала руку к горлу.
Господи! Что же она делает? Она думала, что все их стычки уже позади, и
вот сейчас позволила Тэйну спровоцировать себя...
- Для тебя мой характер - открытая книга. - Он согнулся в легком пок-
лоне, заставив ее отвести взгляд от его насмешливого лица. - Но сущность
каждого человека определяется сочетанием многих составляющих. Вполне
возможно, что ты открыла их не все.
- Может быть, мне это просто безразлично, - пробормотала она. - Ты
действительно пришел, чтобы справиться о том, как я сплю по ночам?
- Как ты спишь, никогда не будет мне безразлично, Сапфи mou (Моя (но-
вогреч.). - Он смотрел на нее холодно-задумчивым взглядом, по-своему
толкуя ее слова. - Но есть еще одна причина. Я заказал на вечер столик
для нас двоих, в одной таверне. Зайду за тобой в восемь вечера.
Просто невероятно! Сапфира глубоко вздохнула, соображая, как, не те-
ряя достоинства, отклонить его не терпящее возражений предложение.
- Очень мило с твоей стороны, - холодно сказала она, - но я уже при-
готовила для всех те салат с цыпленком на ужин.
- Для всех нас? - усмехнулся он. - Боюсь, что не совсем правильно по-
нял тебя.
- Для всех, кроме тебя, - сквозь зубы ответила она, - ты же сказал,
что в отношении еды сам позаботишься о себе!
- Сапфира, ты боишься довериться мне, оставшись со мной наедине, да?
- Он повернулся и посмотрел на нее, насмешливо изогнув бровь. - Ради
всего святого, разве могу я чтонибудь позволить себе в присутствии нес-
кольких ужинающих греков, даже если бы мне не было официально запрещено
навязывать тебе свое общество?
Она хорошо знала эту его улыбку. В ней не было и намека на доброду-
шие, скорее предупреждение о надвигающейся опасности, и при виде такой
улыбки каждая клетка ее тела стала подавать сигнал тревоги.
- Есть разные формы посягательств, помимо физической, - съязвила она,
вновь обретая равновесие. - У меня нет желания весь вечер подвергаться
оскорблениям!
- Ты действительно думаешь, что в этом и есть моя цель? - Он изобра-
зил благородное негодование. - Уверяю тебя, мои мотивы более приятны и в
то же время более прозаичны. Я хотел воспользоваться относительным уеди-
нением, чтобы поговорить о том, где ты собираешься жить после того, как
мы вернемся в Кефину. Даже в качестве временного пристанища твои настоя-
щие условия далеки от удовлетворительных. Разумеется, - он пожал плеча-
ми, - если ты предпочитаешь обсудить все здесь и сейчас... - Он со спо-
койным интересом наблюдал, как вздымается ее обтянутая атласной тканью
грудь, и Сапфира вдруг почувствовала его взгляд на своих выпирающих под
пеньюаром сосках.
Глава пятая
- Нет! - слишком поспешно ответила она и снова увидела его хищную
улыбку, ее мозг работал с лихорадочной быстротой. Он был прав, им так
или иначе придется обсудить вопрос о том, где ей жить, и тихая таверна
для этого вполне подходящее место. Сапфира вдруг почувствовала, как сжа-
лось ее сердце от ощущения глубокой безысходности. То, что она пользова-
лась щедрым гостеприимством - результатом тяжелого труда - великолепного
дома Тэйна, выглядело для нее чем-то вроде воровства. В то же время она
не могла себе позволить слишком долго оставаться у Лорны. Существовала
тем не менее надежда на компромиссное решение: она готова была согла-
ситься на меньшие блага, чем те, которые Тэйн предложил ей на суде.
- Вообще-то, - мягко заметил Тэйн, - мы могли бы одновременно кое-что
отпраздновать за ужином.
- Подняв бокалы в знак окончания нашего брака, ты это имеешь в виду?
- По какой-то непонятной для нее самой причине она почувствовала, будто
в сердце ей вонзили кинжал. Хотя, по правде говоря, их брак распался уже
несколько лет назад...
- Это выглядело бы несколько фальшиво, любовь моя, - его интимно-лас-
ковое обращение прозвучало как шипение змеи, - так как, несмотря на всю
твою радость по этому поводу, ты пока еще остаешься моей женой.
- Я лишь продолжаю носить твое имя, вот и все!
- И все же. Хочешь ты того или нет, ты мать моих детей, разве не так,
Сапфира? - Не ожидая ее ответа, он продолжил: - Это, конечно, стоило бы
отметить. Но я имел в ввиду нечто другое, а именно твой день рождения.
- Мой... день рождения? - Никогда еще она не чувствовала себя столь
глупо. Забыть о собственном дне рождения! Хотя у нее есть оправдание:
это горечь последних событий, а кроме того, дни рождения не очень-то
принято отмечать в Греции, где вместо этого празднуют именины.
Насколько она знала, святой с ее именем никогда не существовало.
По-видимому, ее тезке было суждено жариться в аду за то, что она не пре-
дала неверного мужа, усмехнулась про себя Сапфира. Вот почему она отно-
силась к своему дню рождения не как к обычному празднику - и Тэйн помнил
об этом.
- Я совершенно забыла о нем, - чуть стыдясь, призналась она.
- Вполне понятно. - Он быстро пришел ей на помощь. - При этом поздра-
вительные открытки из Англии будут ждать тебя в Кефине. Лишив тебя удо-
вольствия прочесть их в этот день, я решил, чтобы хоть как-то загладить
свою вину, предложить тебе хороший ужин и отменное вино. Если, конечно,
ты не находишь мое общество слишком отталкивающим.
Да, жить с ним действительно невозможно, но назвать его отталкиваю-
щим? Никогда. Это он нашел ее отталкивающей, а не наоборот, разве не
так? Она опять с горечью вспомнила, как в последний раз делила с ним
постель. Воспоминание отозвалось в ней такой болью, что Сапфира даже не
сделала попытки солгать, чтобы "сохранить свое лицо", и нетерпеливым
жестом отмахнулась от его слов.
- Я думаю, нам действительно нужно поговорить о будущем.
- Тогда, значит, до восьми, - сказал он, довольный и уверенный. Я
предупредил Спиридоулу, что мы вернемся поздно.
Как только он вышел, Сапфира направилась в душ, чтобы избавиться от
ощущения неуверенности, которое ему всегда с одинаковой легкостью удава-
лось вызвать в ней, чтобы смыть его, как она смывает с тела экзотически
пряный шампунь, подаренный Лорной.
В вежливых расспросах Тэйна о том, как она спит, проявлялась нотка
жалости, будто он догадывался, что спать одной в постели, в которой они
оба некогда были так счастливы, значило еще глубже почувствовать эмоцио-
нальную пустоту, постоянную спутницу ее дней и ночей. Цена, которую у
нее запрашивали за эти последние несколько дней имитации семейного
счастья, была слишком горька!
Выйдя из-под душа и потянувшись за полотенцем, Сапфира глубоко вздох-
нула, и этот вздох помог ей снять напряжение, сковавшее ее мышцы. Какое
радостное возбуждение она испытала, узнав, что у нее будет двойня, и как
бесследно исчезла эта радость из-за ее болезни и тревоги за детей, ро-
дившихся при помощи кесарева сечения и находившихся в отделении реанима-
ции.
Возвратившись домой, она узнала, что Спиридоула, по распоряжению Тэй-
на, будет няней для обоих малышей. Испытывая опасения за жизнь детей и
неожиданно для себя утратив радостный подъем, связанный с их рождением,
Сапфира с неприязнью отнеслась к молодой гречанке, постоянное при-
сутствие которой словно бы подчеркивало ее собственную беспомощность,
