организовали тайную масонскую ложу "Славянский Сион". Часто можно было
видеть в коридоре, как они, напялив самодельные передники и вооружившись
украденными у армян мастерками, отправляют свои зловещие секретные обряды,
стращают друг дружку и людей жуткими клятвами. Агрессор и Тетерин ставили
себе целью заманить в тенета ложи ни много ни мало самого Кузьму Никитича
с тем, чтобы сделать его покорной марионеткой в своих грязных руках. О
планах этих прекрасно знала санитарная служба, но не пресекала, чтобы в
случае чего свалить всю вину на заговор. Тайные агенты санитарной службы
Васичкин и Тыртычный изо всех сил пытались внедриться в ряды ложи, но
безуспешно: масоны то назначали и бесконечно продлевали им испытательный
срок, то предлагали подвергнуться весьма унизительному обряду, то
требовали рекомендательных писем от Ротшильда и Романенко.
10. ТРЕЗВЯТНИКИ
Васичкин и Тыртычный раньше, конечно, пили - а кто не пил? Они,
впрочем, пили крепко - все пропивали и дома, и на работе, а один раз
пропили даже американский танк "Генерал Шерман", достав его неведомо где.
Женам они при этом горячо рассказывали, что каждый раз после получки и
аванса их встречают в подворотне какие-то неизвестные люди, становят на
колени, встромляют во рты по воронке и льют туда водку, причем не устают
это делать в течении двух-трех дней. Получку потерпевших злодеи забирают
себе, чтобы через пару недель продолжить свой страшный промысел.
Жены слушали, терпели, а потом связали однажды Васичкина и Тыртычного
и повезли в связанном виде прямо в Кавказские горы к известному
гипнотизеру. Гипнотизер отказался, утверждая, что Васичкин и Тыртычный -
это два здоровенных бугая, которые вполне могут сами положить крест своему
пороку, и жаль тратить на них свою таинственную силу. Жены настаивали,
манили тонкими пачками недопропитых денег и грозили жалобами. Гипнотизер
от греха подальше согласился, но поскольку был он из-за несчастных этих
баб во взвинченном состоянии, силу свою сдержать не мог и перестарался.
Васичкин и Тыртычный, люди во всяком деле обстоятельные, начали НЕ
ПИТЬ с такой же страшной силой, с которой раньше поддавали.
Они организовали общество единомышленников и стали закупать водку
сетками, собирались на квартире у кого-нибудь и торжественно, под Шопена,
выливали напиток в унитаз или раковину. От такого бюджета жены взвыли пуще
и стали поворовывать водку у мужей с целью перепродажи в вечернее и ночное
время.
Васичкин поймал супругу на этом деле, но бить не стал, потому что в
голову ему пришла огромная идея. Зачем выливать, если можно перепродать и
купить еще? А потом опять перепродать и еще прикупить, а уж потом, когда
вся она, родимая, соберется в одних руках, тут ей карачун и сделать...
Тыртычный обрадовался и мигом отверг свой собственный сорока-летний
план (по нему предполагалось ежегодно снижать крепость хлебного вина на
один градус) как меньшевистский. И машина заработала, в подъездах у
Васичкина и Тыртычного по ночам стояли очереди.
Для общества следовало придумать эмблему - символ непьющести. Но не
изображать же телеграфный столб, который не пьет потому, что у него
чашечки вниз! И вот ночью, оставив торговлю женам, Васичкин и Тыртычный с
двумя ведрами водки пробрались на территорию зоопарка и начали угощать
всех зверей подряд. От халявы кто же откажется? И слон употребил, и
носорог, хотя в первую очередь предлагали животным отечественного
происхождения. Медведь и волк безобразно нализались, лисичка пригубила с
явным удовольствием, даже заинька косой оскоромился. Отворотила свою
противную головку только небольшая зелененькая змейка, но какой же это
символ! Звери завыли, заголосили, стали кидаться на прутья. Прибежали
служители, вызвали милицию и та, не долго думая, отправила Васичкина и
Тыртычного в Заведение, отчего жены трезвятников очень обрадовались,
потому что чувствовали себя еще молодыми.
В Заведении Васичкин и Тыртычный поначалу буйствовали, потом
попробовали "спокухи" из бачка и стали очень хитренько друг другу
подмигивать. Они сразу признали примат Кузьмы Никитича над всем живым и
разумным, быстро выучили строевые песни и практически вне конкурса были
приняты в санитарную службу под начало к Павлу Яновичу Залубко.
11. МИНИСТЕРСТВО ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ
Допрежь того, как быть низвергнуту в бездну Заведения и вновь
возвыситься там, Павлу Яновичу пришлось пройти многих славный путь.
Последовательно развалив во вверенных его попечению областях сельское
хозяйство, мебельное производство и точное машиностроение, он был волевым
решением переброшен во вновь организованное министерство.
Министерство это возникло, когда, наконец, скрепя сердце и скрипя
зубами, был признан факт уродливого явления, удачно прозванного в народе
проституцией. Нашлись умы, решившие, что, коль скоро явление это
существует, оно немедленно должно быть поставлено на службу интересам
государства.
"А Пашу Залубко поставим! - говорили друзья Павла Яновича,
окопавшиеся в самых что ни на есть верхах. - Он, правда, у нас
проштрафился несколько раз, но ведь это-то - дело нехитрое! Это-то каждый
дурак знает! Дело-то житейское!"
Начинать пришлось на пустом месте. Референт Друбецкой-заде (да-да,
тот самый!) притащил в кабинет начальника сочинения Куприна, Мопассана,
Ремарка и прочую сомнительную литературу. Новопредставленный обществу
министр долго рассматривал яркие обложки, но открыть ни одну из книг так и
не решился. "Я это все прочел, когда еще пешком ходил! - заявил он
референту. - Это нам не подходит, мы пойдем другим путем. Довольно
равняться на западную технологию!"
Для министерства было специально выстроено двадцатипятиэтажное здание
весьма символической формы. Павел Янович пошел собирать материал к
гостинице "Интурист".
"Отзынь, совок!" - сказала ему первая попавшаяся красавица и назвала
сумму, которую она берет в валюте. Залубко охнул, обрадовался, и, не теряя
времени, истратил на красавицу выделенные министерству доллары. При этом
он не уставал охать, присвистывать и пользоваться персональным
компьютером, что красавицу весьма раздражало. Наконец на дисплее
показалась цифра прибыли столь высокая, что Павел Янович, не покидая
красавицы, телефонировал цифру в вышестоящие органы.
Там тоже охнули и отпустили на первое обзаведение кредиты, потребные
для строительства одного авианосца, двух театров, четырех стадионов и
музея восковых фигур на полмиллиона голов. "Я поверну эти денежные реки в
государственный карман!" - публично заявил Залубко и установил себе
неслыханный в истории оклад денежного содержания в швейцарских франках.
"Хоть пожить по-людски!" - думал он.
По всей стране независимо от региональных и национальных особенностей
было заложено две тысячи пятьсот... долго думали, как окрестить объекты.
Старое название никуда не годилось. "Паблик хауз" по-английски - это
простая пивнушка, можно так дезориентировать иностранцев. Кроме того,
многие библиотеки носят у нас название "публичных", но это вовсе не
значит, что их сотрудницы готовы разделить свой пламень с любым читателем.
Друбецкой-заде зарылся в историю и через некоторое время вылез оттуда со
словом "вертеп". Закипела было работа на объектах "Главвертепстроя",
"Востсибвертепстроя", "Дальвертепстроя", но ненадолго - никто не знал, на
что должен походить вертеп: на больницу, дискотеку или площадку для
откорма молодняка.
Строительная программа с треском провалилась. Павел Янович кинулся за
консультацией к давешней красавице. "Да я хату снимаю на Кутузовском!" -
похвасталась красавица. Залубко завысил сулимую сумму прибыли и добился
выделения на нужды министерства большого числа вновь построенных жилых
домов. Но возникли финансовые органы: а как вы контроль будете
осуществлять? Кто знает, чем будут заниматься ваши сотрудницы там, за
закрытыми дверями? Павел Янович велел ломать к чертовой матери двери и
перегородки, чтобы все было на виду и под контролем, а посредине - будка
мастера.
Наконец все было готово. Но первая же комиссия отметила и строго
указала на отсутствие наглядной агитации. Павел же Янович, вместо того,
чтобы навырезать картинок из любимого "Плэйбоя", распорядился вывесить
социалистические обязательства, скользящие план-графики их выполнения и
доску почета. Со скрипом стали внедрять бригадный подряд.
Только через три месяца после официального, с телевидением и
Пугачевой, открытия первые сотрудницы, заливаясь девическим румянцем,
переступили порог первого заведения. Оттрубив с восьми до семнадцати
первую рабочую неделю и не дождавшись ни одного клиента, российские путаны
возобновили прежний промысел в нерабочее время.
Еще хуже дело обстояло на местах. Направляемые туда столичные
специалистки неизменно попадали в номенклатуру, а местные не могли
преодолеть еще жгучего провинциального стыда. Пришлось прибегнуть к
оргнабору, ввести дополнительные льготы: бесплатное питание и
обмундирование, состоящее из черного бушлата, черной сиротской шапки и
черных же сапог-чулок за три рубля. На бесплатное налетели вокзальные
побродяжки; в качестве же клиентов являлись через окно их прежние друзья,
с которых никакого навару. Через окно - потому что для посещения вертепа
требовался паспорт, автобиография и анкета из девяносто восьми пунктов, а
ничего этого у бичей не было сроду.
Экспериментальный молодежный вертеп "Зорюшка" поначалу пользовался
успехом, потому что там играла знаменитая рок-группа "Бляха-муха". Но в
один прекрасный день туда явились несколько молодых людей, отслуживших в
Афганистане, в считанные минуты разгромили вертеп, настыдили девиц и
набили рожи бляхам-мухам. Развалины вертепа еще долго пользовались дурной
славой.
На Павла Яновича снова начали поглядывать с неудовольствием. В третий
раз кинулся Залубко к красавице. "Ладно уж, малахольный!" - сжалилась она
и свистнула боевых подруг. Потребовав для себя кучу льгот и отмены
бюрократических рогаток, путаны столицы организовали
образцово-показательный вертеп, который отличался от провинциальных, как
"Березка" от вологодского сельпо. В книге посетителей появился
восторженный отзыв стодвадцатилетнего американского миллиардера, ставшего
еще большим другом нашей страны. Был даже проведен телемост с коллегами из
Сан-Франциско, причем наши девицы были необыкновенно сильны в идеологии.
Но если бы даже патриотически настроенные за валюту девицы работали
двадцать четыре часа в сутки, это не могло покрыть убытков на местах.
А тут еще как на грех одна известная журналистка ненадолго сменила
профессию и разразилась в "Литературке" гневной статьей. В статье она как
женщина, мать, жена и любовница нелицеприятно указала, что вертепы
работают в неудобное для трудящихся время, персонал разворовывает
импортные контрацептивы, в буфетах нахально торгуют спиртным с бешеной
наценкой, белье, как и в поездах, постоянно влажное, повсюду антисанитария
и самый настоящий разврат! Все грехи, как всегда, были свалены на школу,
комсомол и буржуазную идеологию.
Павла Яновича хотели потихоньку спровадить на пенсию, но он по
глупости заартачился и пообещал потянуть за собой на дно жизни всех
высоких покровителей. Покровители перепугались и упрятали его в Заведение,
а заодно отправили туда сильно много знавшего референта Друбецкого-заде.
