непонятно...
Редактор не нашелся, что ответить. Конечно, совпадения бывают -
иногда, казалось, какая-то идея просто носилась в воздухе, пока
одновременно не оседала в мозгу двух совершенно разных людей. Но здесь
было что-то большее. За исключением двух последних глав, "Амариллис в
Аркадии", написанная мисс Кэрси, не только совпадала по фабуле с "Возьми
мое сердце" миссис Мортридж, но еще имела те же описания природы и
диалоги. Здесь не могло быть и речи о какой-то случайности.
- А откуда вы взяли замысел вашего произведения? - поинтересовался
редактор.
Джейн посмотрела на него неуверенно, чувствуя, что еще минута и она
разревется.
- Мне... мне это приснилось... Во всяком случае, мне кажется, что я
все это видела во сне.
Она не смогла заметить изумление, появившееся на его лице, так как
слезы, вызванные чем-то более глубоким, нежели разочарование по поводу
книги, застлали ей глаза, и она с всхлипыванием выскочила из редакции.
Очутившись на улице, Джейн почувствовала себя немного лучше и
направилась в ближайшее кафе, чтобы окончательно прийти в себя за чашкой
крепкого кофе. Ей было ужасно стыдно за свое поведение в редакции, так как
она вообще была против всякого проявления чувств на людях и еще год назад
не представляла, что нечто подобное может случиться с ней.
Но, по правде говоря, она уже не была такой женщиной, как год назад.
Хотя внешне она оставалась все той же Джейн Кэрси, выполнявшей те же
задания журнала, где она вела страничку для женщин, работа эта теперь
казалась ей весьма однообразной и скучной. Ну, какой можно найти интерес в
бесконечных описаниях новых моделей платьев и кулинарных рецептах, в то
время как, обладая некоторым литературным даром, она жаждала излить душу
на бумагу и рассказать о том, какая у нее тонкая натура и чувства, столь
нежные и возвышенные, что ей порой хотелось парить в облаках подобно
жаворонку.
Вполне понятно поэтому, что письмо, пришедшее от редактора
издательства, куда она послала свою повесть, вызвало у нее сладостное
головокружение и сердцебиение. Оно не только открывало перед ней новые
перспективы в сфере, которую безуспешно пытались освоить многие ее
собратья по перу, но и глубоко удовлетворяло ее авторское самолюбие.
Редактор особенно отметил ее литературные данные и этим как бы провел
черту между ней и теми, кто лишь стремился получить право на публикацию
своих поделок.
Он честно признал, что находит ее повесть просто очаровательной. По
его мнению, эта идиллическая романтическая история несомненно должна
вызвать восторг у широкого круга читателей. Правда, там было несколько
слишком откровенных мест в духе елизаветинской эпохи, но их можно было
легко сгладить, не нарушая общего впечатления.
Единственное, что несколько омрачало радость Джейн, было подозрение,
что, возможно, она не вполне заслужила эти похвалы, так как все-таки не
сама придумала сюжет, а лишь видела его во сне. Но, в конце концов, кому
какое дело, как работает твой мозг? Ведь он мог быть активным и во сне...
Никто же никогда не упрекнул известного английского поэта Колриджа за то,
что он впервые увидел идею своей поэмы "Кубла Хан" во сне...
И вот теперь такой неожиданный удар! Неизвестно откуда появилось
что-то столь похожее на ее произведение, что редактор даже и не думал
больше о его публикации! Джейн не могла представить, как это могло
произойти - ведь она не то что никому не показывала свою рукопись, но даже
словом не обмолвилась, что пишет книгу.
Она сидела, молча уставившись в чашку остывшего кофе и, только когда
наконец поднесла ее ко рту, заметила, что кто-то сел за ее столик. Это
была женщина, которая рассматривала Джейн с пристальным вниманием. На вид
ей было примерно столько же лет, как и Джейн, она была неброско одета, но
меховая шубка и шапочка, которые так шли к ее светлым волосам, несомненно
стоили очень дорого. Однако, несмотря на это, она была чем-то похожа на
Джейн - та же фигура и рост, цвет волос, уложенных, правда, совсем
по-иному. Когда Джейн опустила глаза, она заметила на руке незнакомки
обручальное кольцо. Незнакомка заговорила первая:
- Ведь вы Джейн Кэрси, не так ли? - спросила она.
- Да, - ответила Джейн несколько настороженно.
- Меня зовут Лейла Мортридж, - сказала женщина.
- О! - воскликнула Джейн, не находя, что ответить.
Женщина деликатно прихлебывала свой кофе, а Джейн не сводила с нее
глаз. Затем Лейла аккуратно поставила чашку на стол и снова взглянула на
Джейн.
- Было совершенно очевидно, что они захотят взглянуть и на вас, -
сказала она, - поэтому я решила подождать у входа в издательство и
познакомиться с вами. Нам надо кое-что выяснить, не правда ли?
- Конечно, - согласилась Джейн.
Несколько минут они молча взирали друг на друга.
- Никто не знал, что я пишу эту книгу, - заметила Лейла.
- Никто не знал, что _я_ пишу ее, - парировала Джейн. Она глядела на
эту женщину с горечью и обидой. Трудно было поверить, что то, что она
видела и пережила, было просто сном - она никогда не слыхала о снах,
которые "шли" с продолжением каждую ночь и были столь яркими и
реалистичными, что, казалось, будто ты параллельно живешь две разные
жизни. Но, даже если и допустить такое, это был _е_е_ сон, настолько
л_и_ч_н_ы_й_, что она даже не осмелилась описать в своей повести некоторые
из его глубоко интимных моментов. Однако даже то, что она написала, могло
быть известно исключительно ей одной...
- Я никак не представляю, - начала было она, но остановилась, не смея
продолжить.
Ее соперница тоже не очень-то владела собой - уголки ее рта дрожали.
- Знаете, здесь не место говорить о таких вещах, - наконец
проговорила Джейн, - я живу тут поблизости - давайте лучше пойдем ко мне.
Лейла согласилась.
Всю недолгую дорогу до квартиры Джейн обе женщины молчали, как будто
набрали в рот воды. Только когда они, наконец, уселись в маленькой
гостиной, Лейла заговорила:
- Как ты узнала? - спросила она с явной ненавистью в голосе.
- Что именно? - спросила Джейн не менее враждебно.
- О чем я пишу.
- Нападение иногда является лучшей формой защиты, - сказала Джейн
ледяным тоном, - но только не в данном случае. Я впервые узнала о твоем
существовании всего лишь час назад в кабинете редактора. Насколько я
понимаю, ты услыхала мое имя там же, но несколько раньше. Это ставит нас в
равное положение. Я знаю наверняка, что ты не читала мою рукопись, а я не
читала твою. Обвинять друг друга в плагиате - лишь пустая трата времени.
Важнее выяснить, что же произошло на самом деле. Я-я... - тут она
замялась, не зная, как продолжить.
- Может, у тебя есть второй экземпляр твоей рукописи? - спросила
Лейла Мортридж.
Джейн поколебалась, затем подошла к письменному столу, отомкнула
нижний ящик и вынула пачку листов, отпечатанных под копирку. Не говоря ни
слова, она вручила их Лейле. Та решительно взяла пачку. Она прочитала одну
страницу и остановилась, вглядываясь в нее. Затем взялась за вторую, за
третью... Джейн не выдержала, ушла в спальню и стала у окна, погруженная в
свои мысли. Вернувшись в гостиную, она увидела на полу кипу прочитанных
страниц, а рядом в кресле - рыдающую навзрыд Лейлу Мортридж.
Джейн села на диван с ощущением, будто что-то умерло у нее внутри и
она вся одеревенела, но она понимала, что это чувство скоро пройдет и
появится боль, боль от того, что ее волшебный сон убивают и что она вряд
ли сможет жить без него дальше.
Сон впервые приснился ей около года назад. Место и время его действия
были неопределенны, но это как-то не интересовало Джейн. Какая-то
вечнозеленая Аркадия, может быть. Она лежала на берегу ручья на траве,
мягкой и душистой, как зеленый бархат. Чистый прохладный ручеек журча
бежал по белым камушкам, омывая ее спущенные босые ноги. Солнце ласково
согревало ее обнаженные до плеч руки. На ней было простенькое белое
ситцевое платье, по которому были разбросаны цветочки и резвящиеся амуры.
В траве тоже пестрели цветы - она не знала, как они называются, но
могла бы описать их до мельчайших подробностей. Птичка, размером с синицу,
присела рядом с ней на бережок и стала пить воду из ручья. Казалось, она
совсем не боялась ее. Легкий ветерок шелестел среди высоких стеблей травы
и серебристой листвы окружающих деревьев. Все ее существо впитывало
солнечный свет, как будто это был волшебный эликсир.
Смутно ей вспомнился другой мир, полный суматохи и труда, но он мало
интересовал ее: тот мир был сном, а этот - реальностью. Она живо ощущала
прохладу ручья, воспринимала все цвета и звуки, как будто никогда раньше
не была такой по-настоящему живой и причастной к природе.
Вдалеке показалась мужская фигура. Сердце ее затрепетало, и радостное
возбуждение пробежало по все жилам. Тем не менее, она продолжала лежать,
подложив одну руку под голову, и тяжелая шелковистая прядь волос спадала
на щеку. Глаза ее прикрылись, но она совершенно отчетливо продолжала
слышать все, что происходит вокруг.
Так она услышала его приближающиеся шаги и слабое дрожание земли под
его ногами. Затем что-то легкое и прохладное коснулось ее груди, и свежий
аромат цветов наполнил ее дыхание. Она открыла глаза: темная кудрявая
голова юноши склонилась над ней. Загорелое лицо с карими глазами смотрело
ей в лицо, а губы чуть-чуть улыбались. Она подняла обе руки и обвила ими
его шею...
Вот так это все началось - сентиментальный сон подрастающей
школьницы, но, тем не менее, невероятно сладкий. Она помнила, как она
проснулась, переполненная счастьем, и как постепенно, под влиянием
будничных дел и скучных людей, это счастье улетучилось. Помимо этого, у
нее возникло чувство потери, как будто ее лишили того, что должно было
принадлежать ей по праву.
На следующую ночь сон снова посетил ее, но это не было повторением
прошлого сна, а его продолжением. Она никогда не слыхала, чтобы сны так
продолжались, но, однако, это было так. Джейн окружал тот же пейзаж, те же
люди, там был тот юноша и была она. Это был ее настоящий мир, населенный
людьми, которых она знала с детства. Там стоял домик, в котором ей было
знакомо все до мельчайших подробностей и где, казалось, она прожила всю
жизнь; была ее работа - бархатная подушечка с коклюшками, которыми она
плела тончайшие кружева... Соседи, с которыми она переговаривалась, юноши
и девушки, с которыми она вместе выросла, были совершенно настоящими и
даже более реальными, чем мир ее журнала, моделей мод и редакторов,
требующих, чтобы она вовремя сдавала свои статьи. В мире, который
существовал наяву, она начала постепенно чувствовать себя какой-то усталой
и скучной, в то время как в снившейся ей деревеньке она жила полной жизнью
и была влюблена...
В течение первых двух недель Джейн неохотно открывала глаза по утрам,
боясь, что сон ускользнет от нее. Но он продолжался, становясь с каждой
ночью менее расплывчатым, более надежным, так что, наконец, она разрешила
себе поверить, что он останется с ней навсегда. После этого повседневная
жизнь не казалась уже ей столь унылой, как прежде: она начала воспринимать
события и людей в ином свете, замечая детали, на которые раньше не
обращала никакого внимания. Все как бы озарилось ее сном. Мир казался
совсем иным от сознания, что стоило ей только сомкнуть глаза ночью, как
она попадет в Аркадию и станет сама собой в подлинном смысле слова...
