плантации и должен сам дежурить там в определённую ночь. Услыхав
прямо над собой самолёт, он включает маяк. Самолёт должен
приземлиться. Наилучшая вещь, которую он может сделать после
этого - это убраться оттуда как можно скорее, прежде чем
кто-либо прибудет для расследования.
За это его ждёт не только хорошее вознаграждение в рублях, но
и - если он сумеет выбраться из России - он нашёл бы много
денег, ожидающих его в офисе "Arctic and European" в Англии.
По словам Фёдора операция прошла точно по плану. Фёдор, не
ожидая пока самолет сядет, выключил огни и уничтожил маяк.
Самолёт остановился только на короткое время, наверное менее
десяти минут, прежде чем взлетел опять. По звуку двигателя он
решил, что самолёт круто пошёл вверх сразу после взлёта. Где-то
через минуту после того, как звук стих, он опять услышал звук
двигателей. Несколько самолётов прошло над его головой на восток
вслед за первым. Сколько их было - два или более - он не мог
сказать. Но они шли очень быстро, с пронзительным звуком
турбин...
На следующий день товарищ Балтинов пропал. Это вызвало
волнения, однако в конце концов решили, что он должно быть
работает в уединении. Таким образом для Фёдора все прошло вполне
безопасно.
Из осторожности он выждал год, прежде чем двинуться. Он
потратил почти все свои рубли, купив себе путь через последний
препон. Потом, меняя множество занятий в поисках пропитания, он
провёл долгое время в пути до Англии. А теперь он хотел бы
некоторое количество денег.
К тому времени кое-какие слухи о Еловске достигли Англии,
данные Фёдора о посадке самолёта были правдоподобны. Поэтому ему
дали денег и работу, а так же приказали держать язык за зубами.
Таким образом становится ясным, что Умберто, хотя и не доставил
семена лично, то по крайней мере спас положение, разбросав их.
"Arctic and European" не сразу связала появление триффидов с
Умберто, и полиция нескольких стран разыскивала последнего от их
имени. Ничего не было, пока несколько исследователей не получили
образец триффидного масла для своих исследований и не
установили, что он в точности соответствует тому, что показывал
Умберто, и именно семена триффидов он собирался добыть.
Что случилось с Умберто в точности никогда не узнают. Я
догадываюсь, что где-то над Тихим океаном, высоко в стратосфере
его и товарища Балтинова атаковали те самые самолёты, которые
слышал Фёдор. Возможно они поняли это только тогда, когда
снаряды русских истребителей начали крушить их машину.
Я думаю также, что один из этих снарядов разбил вдребезги
некий двенадцатидюймовый фанерный куб - вместилище, подобное
чайному ящику, где, по рассказу Фёдора, были упакованы семена.
Может быть самолёт Умберто взорвался, может быть он просто
развалился на куски. Как бы то ни было, я уверен, что когда
обломки начали своё долгое падение в океан, на их месте осталось
в небе лёгкое облачко, похожее на клуб белого пара.
Но это был не пар. Это были семена, такие бесконечно лёгкие,
что они плавали даже в разреженном воздухе.
Стр. 249 (абз. 1)
[Однажды летом шестого года после катастрофы Вильям Мейсон с
Джозеллой отправились вдвоём на морское побережье. Там у них
завязался разговор о шансах человечества в борьбе с триффидами,
потом разговор перешёл на другую тему - как объяснить новым
поколениям то положение, в котором ныне оказалось человечество?
(текст от переводчика)].
- Будь я сейчас ребёнком, - сказала она задумчиво, - я бы
наверное спросила - в чём причина. Если бы мне не ответили... то
есть если бы мне разрешили думать, что меня произвели на свет в
мире, который был разрушен совершенно бессмысленно, я бы сочла
бессмысленной и саму жизнь. Самое трудное здесь в том, что это
так и представляется...
Она помолчала, размышляя, затем добавила:
- Ты не считаешь, что нам стоит... Ты не считаешь, что мы
должны создать миф, чтобы помочь им? Сказку о мире, который был
чудо каким разумным, но таким злым, что его пришлось
разрушить... или он случайно разрушил себя? Снова что-нибудь
вроде Великого Потопа. Это не подавило бы их комплексом
неполноценности; это могло бы побудить их к тому, чтобы строить,
и строить на этот раз что-нибудь лучшее.
- Да... - проговорил я, подумав. - Да. В большинстве случаев
лучше говорить детям правду. Это как бы облегчает им жизненный
путь... Только зачем притворятся, будто это миф?
Джозелла с сомнением взглянула на меня.
- Что ты имеешь в виду? Триффиды... ну, я признаю, триффиды
были чьим-то злым умыслом или ошибкой. Но всё остальное...
- За триффидов, мне кажется, никого винить не стоит.
Триффидные масла были очень ценным продуктом. Никому не дано
знать, к чему ведёт великое открытие, всё равно какое - новый
вид двигателя или триффид, и до катастрофы мы управлялись с ними
превосходно. Они являлись для нас благословением, пока
обстоятельства не сложились в их пользу.
- Да, но обстоятельства изменились не по нашей вине. Это
было... ну, вроде землетрясения, урагана, - то, что страховые
компании определили бы как стихийное бедствие. А возможно, это
был страшный суд. Ведь не сами же мы сотворили комету.
- Не мы, Джозелла? Ты вполне уверена в этом?
Она повернулась ко мне:
- Что ты подразумеваешь, Билл, как мы могли?
- Что я подразумеваю, моя дорогая, - была ли это вообще
комета? Ты понимаешь, что существуют старые суеверные глубоко
укоренившиеся подозрения насчёт комет. Я знаю, мы были
достаточно современны, чтобы не молиться им, упав на колени на
улице, но всё равно эта фобия пережила века. Они служили
предзнаменованиями и символами гнева небес, предостережениями,
что конец в руках Господних, а также фигурировали в некоторых
историях и пророчествах. Таким образом, когда вы имеете
загадочное небесное явление, что может быть естественнее, чем
связать его с кометой.
Отказ от этого заблуждения потребовал бы времени, но времени
как раз и не было. А когда последовало всеобщее бедствие, это
только подтвердило для всех, что то была комета.
Джозелла посмотрела на меня очень пристально:
- Билл, хочешь ли ты сказать, что не думаешь, что это была
комета?
- Именно это, - подтвердил я.
- Но... Я не понимаю. Это должна... Иначе - чем иным это могло
быть?
Я вскрыл вакуумированную упаковку сигарет и зажёг по одной для
нас.
- Ты помнишь, что говорил Микаэль Бидли о канате, по которому
мы шли в течение многих лет?
- Да, но...
- Я думаю, что случилось - так это то, что мы свалились с
него, и только немногие из нас ухитрились пережить катастрофу.
Я затянулся, глядя на море и на бесконечное голубое небо над
ним.
- Там наверху, - продолжал я, - там наверху было, и может быть
есть неизвестное количество боевых спутников, вращающихся вокруг
Земли. Как множество спящих смертей, ожидающих кого-либо или
чего-либо чтобы осуществиться. Что было в них? Ты не знаешь, я
не знаю. Высокосекретная начинка. Всё, что мы слышали - это
догадки - расщепляющиеся материалы, радиоактивная пыль,
бактерии, вирусы... Теперь представь себе, что один тип был
сконструирован специально, чтобы испускать излучение,
непереносимое нашими глазами, что-то обжигало их или, как
минимум повреждало оптический нерв?..
Джозелла сжала мою руку.
- О, нет, Билл! Нет, они не могли... Это было бы
дьявольским... О, я не могу поверить... О нет, Билл!
- Моя сладкая, все эти штуки над нами были дьявольскими...
Теперь представь себе ошибку, или может случайность, может быть
такую случайность, как действительно неожиданный ливень кометных
осколков, которые заставили некоторые из этих штук сработать...
Кто-то начал говорить о комете, возможно опровергать это тогда
было неразумно...
Ну, естественно, они были предназначены для срабатывания
вблизи земли, где эффект распространился бы только на точно
определенные территории, но они сработали в космосе, или когда
входили в атмосферу, в общем так высоко, что люди во всём мире
смогли получить прямое излучение...
Теперь это только догадки, но в одном я вполне уверен - что
мы сами обрушили на себя эту кару. И также не было эпидемии: это
был не тиф, ты знаешь...
Я нахожу, что было бы ошибкой верить в совпадения, когда
разрушительная комета, имевшая возможность прилететь на
протяжение тысяч лет, появилась именно через несколько лет после
того, как мы преуспели в создании спутникового оружия. Не так
ли? Нет, я думаю, что мы довольно долго балансировали на
проволоке, понимая, что может произойти, но рано или поздно нога
должна соскользнуть.
- Ну, когда ты говоришь так... - пробормотала Джозелла. Её
голос прервался, и она молчала довольно долго. Потом она
сказала:
- Я думала, что это было бы более ужасным, чем идея о
естественном происхождении слепоты. Но теперь я так не думаю.
Это делает мои чувства по поводу произошедшего менее
безнадежными, поскольку делает всё как минимум понимаемым. Если
всё это было именно так, тогда как минимум можно предотвратить
повторение этого, как наибольшей из ошибок, которых должны
избежать наши пра-правнуки. Но дорогой, было так много ошибок!
Но мы их можем предупредить.
- Гм... Ну что же... - сказал я. - Впрочем, когда они
справятся с триффидами и выберутся из этого дрянного положения,
у них будет возможность делать свои собственные - новые, с
иголочки - ошибки.
Перевод с английского М. Золотарёва.
Вступительная статья и редактура М. Грегора.
УСНУТЬ И ВИДЕТЬ СНЫ...
- Но, дорогая мисс Кэрси, - сказал редактор, - мы вовсе не изменили
свое отношение к вашей книге. Мы продолжаем, как и прежде, считать ее
очаровательной романтической повестью. Просто издательство оказалось в
крайне затруднительном положении - ведь не можем же мы опубликовать
одновременно две почти идентичные книжки! Да и одну-то из них мы тоже не
можем выпустить, поскольку существуют две. Это бы неизбежно вызвало
протест со стороны одного из авторов, а нашей фирме такие скандальные
ситуации совершенно ни к чему.
- Но ведь я первая предоставила вам рукопись, - сказала Джейн с
упреком.
- Всего на три дня раньше, - возразил редактор.
Джейн опустила глаза и начала молча вертеть серебряный браслет на
руке. Редактору стало не по себе. Он вообще не любил отказывать приятным
молодым женщинам-авторам, а тут еще он почувствовал, что дело может
кончиться слезами.
- Мне очень, очень жаль, - сказал он искренним голосом.
Джейн вздохнула.
- Наверно, это было слишком хорошо, чтобы осуществиться, следовало
предвидеть какое-нибудь препятствие, - сказала она. - А кто, кстати,
написал второй вариант?
Редактор заколебался.
- Я не уверен, что я вправе...
- Но вы должны, вы просто обязаны мне сказать! Иначе это было бы
очень несправедливо - ведь нам необходимо встретиться и разобраться в этом
недоразумении.
Внутренний голос подсказал редактору, что ему лучше не впутываться в
эту историю, но, с другой стороны, он не сомневался в правдивости слов
мисс Кэрси. В конце концов чувство справедливости восторжествовало и он
сказал:
- Ее зовут Лейла Мортридж.
- Это ее подлинное имя?
- Думаю, да.
- Как странно - я его никогда не слыхала... Но ведь никто не видел
мою рукопись, даже не знал, что я пишу книгу. Все это как-то загадочно и
