это был удивительно яркий сон - ничто в нем не было искажено или
неправдоподобно. Даже звуки, раздававшиеся вокруг, были такими, какими он
их слышал в детстве: скрип колес от проезжающих телег и экипажей, цокот
лошадиных копыт и знакомая незатейливая песенка, которую наигрывал
шарманщик, стоящий на углу улицы.
- Ну что вы сегодня еле тянетесь? - ворчала нянька. - Кухарка будет
ужасно недовольна, что ей придется все разогревать.
Роберта несколько разочаровало, что они вошли в дом не через парадный
подъезд, свежевыкрашенный зеленой краской, а спустившись сначала в
полуподвал, где была кухня. Однако в детской все было на своих местах.
Роберт огляделся, узнавая знакомые предметы: лошадь-качалку с оторванной
нижней губой, процессию игрушечных коров и овец на каминной полке, газовый
светильник, уютно шипящий над столом, календарь на стене с изображением
трех пушистых котят и числом, напечатанным крупным шрифтом: 15 мая 1910
года. 1910-й год - значит, ему только исполнилось семь лет...
После чая Барбара спросила:
- А мамочка к нам придет сейчас?
- Нет, - ответила няня, - ее нет дома, они с папой уехали куда-то, но
она заглянет к вам перед сном, если, конечно, вы будете себя хорошо вести.
Все, до мельчайших подробностей, было, как в далекие годы его
детства: купание перед сном, укладывание в постель... Накрывая его
одеялом, нянька удивленно заметила:
- Уж слишком вы тихий сегодня, мастер Бобби, - надеюсь, вы не
собираетесь разболеться?
Роберт лежал в постели с открытыми глазами - все предметы в спальне
были отчетливо видны даже при тусклом свете ночника. Что-то уж слишком
долго этот сон - а может быть, это был особый, предсмертный сон, про
который говорят: "Вся его жизнь промелькнула перед ним в эту минуту". В
конце концов, ведь он не совсем поправился после болезни...
В этой связи он вдруг вспомнил того странного человека - Прендергаст,
кажется, была его фамилия, который посетил его, когда он был совсем плох.
От неожиданности этого воспоминания Роберт даже приподнял голову с подушки
и сильно ущипнул себя за руку - люди почему-то всегда щипали себя за руку,
когда хотели убедиться, что все происходящее не сон. Те люди, которые, как
упомянул этот Прендергаст, говорили: "О, если б только мог прожить свою
жизнь заново!".
Но это было совершенно нелепо, абсолютный нонсенс, и к тому же
человеческая жизнь не начиналась в семилетнем возрасте - это противоречило
всем законам природы... Но вдруг... вдруг в этом была одна
мультимиллионная доля вероятности и то, о чем говорил странный человечек,
действительно произошло...
Бобби Финнерсон лежал в своей кроватке не шевелясь и тихонько
обдумывал все открывающиеся перед ним возможности. Он достаточно преуспел
в прошлой жизни благодаря своему незаурядному интеллекту, но теперь,
вооруженный знанием того, что произойдет в будущем, было даже трудно
представить, чего только он мог бы добиться! А технические и научные
открытия, предвидение первой и второй мировых войн и используемого в них
оружия - все это предоставляло невиданные возможности. Конечно, нарушать
ход истории было бы предосудительно, но вместе с тем, что мешало ему,
например, предупредить американцев о готовящемся нападении на Пирл-Харбор
или французов о планах, вынашиваемых Гитлером? Нет, где-то здесь должна
была быть какая-то загвоздка, мешающая ему сделать нечто подобное, но в
чем она состояла?
Все было слишком неправдоподобно и, скорее всего, все-таки сном. Но
сном ли?
Пару часов позднее дверь спальни скрипнула и слегка приоткрылась,
пропуская тонкий луч света из коридора. Роберт притворился спящим.
Послышались легкие шаги. Он открыл глаза и увидел свою мать, нежно
склонившуюся над ним. Несколько секунд он глядел на нее в полном
изумлении. Она была прекрасна. Хоть и одетая в роскошное вечернее платье,
она выглядела совсем еще девочкой. С сияющими глазами она ласково
улыбнулась ему. Роберт протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, когда
вдруг с пронзительной остротой вспомнил, что ее ожидало в будущем,
всхлипнул.
Мама обняла его за плечи и тихонько, чтобы не разбудить Барбару,
попыталась успокоить.
- Ну-ну, Бобби, не плачь. О чем ты плачешь? Ведь все хорошо. Наверно,
я тебя внезапно разбудила, когда тебе снился плохой сон.
Роберт шмыгнул носом, но ничего не ответил.
- Успокойся, дорогой, от снов не бывает ничего дурного. Забудь все,
закрой глазки и постарайся уснуть.
Она накрыла его одеялом, поцеловала в лоб, затем подошла к кроватке
Барбары, убедилась, что та крепко спит, и вышла на цыпочках из комнаты.
Бобби Финнерсон продолжал лежать с открытыми глазами и строить планы
на будущее.
Так как следующий день был субботний, состоялся привычный ритуал
встречи с отцом и получения карманных денег на предстоящую неделю. Вид
отца несколько ошарашил его - не только потому, что тот был одет в
глупейшего вида белую рубашку с высоким крахмальным воротничком,
подпиравшим подбородок, и пиджак, тесно облегающий фигуру и застегнутый до
самого горла на все пуговицы, но и потому, что отец выглядел весьма
заурядным молодым человеком, а не тем героем, каким он оставался в его
памяти. Дядя Джордж тоже присутствовал при встрече.
- Здорово, юноша, - произнес он, - а ты изрядно вырос с тех пор, как
я тебя видел в последний раз. Глядишь, скоро станешь нашим компаньоном в
бизнесе. Какие у тебя соображения на этот счет?
Бобби промолчал - не мог же он сказать, что это никогда не
произойдет, так как его отец будет убит на войне, а дядя Джордж в силу
собственной глупости пустит все их состояние по ветру. Поэтому он только
вежливо улыбнулся в ответ.
Получив свои субботние шесть пенсов, Бобби вышел из столовой с
ощущением, что все будет не так просто, как он предполагал.
Из чувства самосохранения он решил не раскрывать своих пророческих
способностей до того момента, пока не выяснит для себя, имеет ли он
представление о вещах, которые неизбежно должны случиться или только могут
произойти. Если первое, то ему отводилась лишь незавидная роль Кассандры,
но если второе - то возможности его были поистине безграничны...
После обеда дети должны были пойти гулять в сквер. Они вышли через
полуподвальную дверь кухни и, пока нянька остановилась сказать что-то
кухарке, Бобби помог маленькой Барбаре преодолеть высокие ступеньки,
ведущие наверх. Затем они пересекли тротуар и остановились на обочине.
Улица была пустынна, только вдали по направлению к ним быстро катилась
повозка мясника на высоких колесах. Бобби посмотрел на нее и внезапно в
его памяти возникла ужасающая картина, четкость которой можно было
сравнить только с хорошей фотографией. Не раздумывая ни минуты, Бобби
схватил сестренку за руку повыше локтя и поволок ее к перилам лестницы. В
это же мгновение лошадь испугалась и понесла. Барбара споткнулась, упала и
покатилась под лошадиные копыта. Не отпуская ее руки, Бобби изо всех сил
подтянул ее обратно к лестнице и оба они кубарем свалились вниз по
ступенькам. Секундой позже над их головами прогрохотала тележка, из колес
посыпались спицы, а возница с диким криком упал с высокого сиденья. Лошадь
же понеслась дальше, разбрасывая из полуразвалившейся повозки воскресные
бифштексы.
Конечно, детей отругали, так как все были сильно напуганы
происшедшим, но Бобби воспринял это философски, как и шишки, полученные им
и Барбарой в результате падения, потому что знал, в отличие от других, что
именно должно было случиться на самом деле. Он-то знал, что Барбара должна
была лежать, распростертая, на мостовой с окровавленной, растоптанной
лошадиными копытами ногой, и что эта изуродованная нога впоследствии
искалечила бы всю ее жизнь. А так она лишь вопила, как любой здоровый
ребенок, который ударился и оцарапался.
Вот Роберт и получил ответ на волновавший его вопрос. Тут было над
чем подумать.
Его задумчивость приписали полученному шоку и старались всячески его
отвлечь и развлечь. Но, несмотря на все старания окружающих, это
настроение продержалось у Роберта до ночи, так как, чем больше он думал о
случившемся, тем больше запутывался в возможных последствиях своего
вмешательства в судьбу Барбары. Но одно он понял совершенно отчетливо:
жизнь человека можно изменить только один раз. Ведь теперь, не будучи
калекой, Барбара пойдет по жизни совершенно иным, непредсказуемым путем и
изменить ее будущее вторично было уже невозможно, так как оно было
неизвестно.
Эта мысль заставила Роберта задуматься и о судьбе отца. Ведь если бы
можно было устроить так, чтобы он не погиб во Франции от осколка снаряда и
остался жив, то мать бы не вышла вторично замуж так неудачно, дядя Джордж
не промотал бы их состояние, Роберта бы послали учиться в более дорогое и
престижное учебное заведение и вся его дальнейшая жизнь сложилась бы
совершенно иначе, и так далее, и так далее...
Бобби беспокойно вертелся в постели. Да, все это было не так-то
просто. Если бы его отец остался жив, это затронуло бы судьбу многих людей
- все пошло бы, как круги по воде, и даже могло повлиять на исход первой
мировой войны. А если бы сделать вовремя предупреждение о выстреле в
Сараево? Нет, лучше держаться подальше от исторических событий. Но все
же...
- Прендергаст, к нам поступила жалоба. Очень серьезная жалоба
касательно контракта ХВ 2823, - заявил директор департамента.
- Я очень виноват, сэр, но, может быть, я...
- Вы здесь совершенно ни при чем. Это все психологи, будь они
неладны. Сделайте одолжение, сходите к ним и всыпьте им как следует за то,
что они не произвели тщательную чистку памяти, а то этот субъект уже и так
натворил дел - запутал целый клубок человеческих судеб. Пока, к счастью,
это все незначительные личности, но, кто знает, что он может сделать
завтра. Пусть они не откладывают и поскорее исправят свою оплошность.
- Слушаюсь, сэр. Я немедленно займусь этим вопросом.
Бобби Финнерсон проснулся, зевнул и сел на кровати. У него было
какое-то праздничное настроение, будто сегодня Рождество или день
рождения, хотя это было всего лишь очередное воскресенье. Но он точно
помнил, что сегодня он собирался сделать что-то очень важное. Но что? Он
огляделся по сторонам - солнечный свет заливал комнату и ничто не
напоминало ему о его намерении. Бобби махнул рукой и посмотрел на Барбару,
которая продолжала сладко спать в своей кроватке. Он слез с постели,
подкрался к ней на цыпочках и дернул ее за свисавшую с подушки косичку.
Пожалуй, это было неплохое начало нового дня.
ИНТЕРFUCKъ - ТРИБУНА
Джон УИНДЕМ
ДЕНЬ ТРИФФИДОВ
неопубликованные отрывки из романа
Вряд ли кто-нибудь из новых фэнов (я уж не говорю про
старых!) не слышал о романе английского писателя Джона Уиндема
(John Wyndham) "День триффидов" (The Day Of The Triffids).
Прекрасно переведённый на русский язык чуть менее тридцати лет
назад (1966) С. Бережковым (А. Н. Стругацкий), роман стал
знаменит в нашей стране. Как только стало можно издавать то, что
хочется, его сразу же несколько раз переиздали - и наверняка
переиздадут ещё... Но! С тех самых пор - с 1966 года - и по сей
день мы с вами читаем кастрированный роман. Почему же так?
Джон Уиндем родился в 1903 году. Писать на продажу начал в
1925, но основной пик его творчества - и известности - пришёлся
