ассирийского, и все же, не будь они найдены в этом районе, я бы никогда не
отнес их к культуре хеттов.
Иероглифы представляли еще одну проблему. Со времени открытия
Грозного[17] наши познания в хеттском значительна углубились, хотя и в них
есть пробелы, особенно там, где в тексте идет речь о религиозных ритуалах.
(Представляю себе, как археологи будущего поломают голову над текстом
католической литургии, особенно над символом креста и непонятными
сокращениями.) Наверняка символы на базальтовых фигурках связаны с
подобными ритуалами, поскольку почти три четверти из них мы не понимали.
Одно из немногих расшифрованных предложений гласило: "До (или "под")
Питканаса(ом) обитали Великие Древние". В другом мы прочитали: "Тудалияс
поклонялся Абхоту Темному". Хеттский иероглиф "темный" мог также означать
"черный", "нечистый" или "неприкасаемый" в индуистском смысле.
Мои находки вызвали многочисленные комментарии светил археологического
мира. Сначала я решил, что фигурки относятся к прохеттской культуре,
которая значительно отличалась от цивилизации, открытой в Богазкее, и от
которой произошла сама клинопись хеттов. Питканас был одним из ранних
правителей хеттов, примерно, в двадцатом веке до нашей эры. Если моя
догадка верна, то из надписи следовало, что до Питканаса существовали
прото-хатти, от которых хетты унаследовали письменность (слово "под" могло
также означать, что их захоронения находились под хеттскими, как это было в
Богазкее). Что же касается упоминания о Тудалиясе, правившем хеттами в
восемнадцатом веке до нашей эры, то это еще одно свидетельство их
преемственности от прото хатт, у которых был бог Абхот Темный (или
Нечистый).
Согласно моей версии, хетты приняли некоторые положения из религии
своих предков в Каратепе и нанесли свои надписи на их фигурки в знак
преемственности. Однако чем больше я размышлял над фактами (мы опускаем их,
чтобы не усложнять повествования), тем больше начинал понимать, почему
долгие годы после падения империи хеттов Черная Гора оставалась очагом их
культуры. Что же за сила удерживала завоевателей от уничтожения Черной Горы
все это время? Все что угодно, кроме силы оружия - находки свидетельствуют
скорее о развитой художественной культуре, чем о военной организации.
Тогда, может быть, гибкая политика нейтралитета? Но о каком нейтралитете
можно говорить, когда через Каратеп, Зинырли и Каршемиш проходили главные
пути на юг - в Сирию и Аравию? Нет, лишь одна сила могла отпугнуть
воинственные племена - мистический страх. Наверняка авторитет Черной Горы и
соседних городов основывался на какой-то мощной религии, возможно,
магического характера. Вполне вероятно, что Каратеп был признанным центром
магической культуры, наподобие Дельф, а иначе как объяснить эти странные
изображения людей с птичьими головами, непонятных существ, похожих на
жуков, крылатых быков и львов?
Райх не поддерживал мою гипотезу, и свое несогласие объяснял
результатами датировки фигурок. Несмотря на то что они прекрасно
сохранились, по возрасту они оказались на тысячу лет старше культуры
прото-хатти. Позднее это подтвердил его "нейтронный датировщик".
Безусловно, меня самого не устраивала моя предварительная датировка и я
хотел знать точный возраст находок, однако оставалась главная проблема.
Насколько я знаю, до третьего тысячелетия до н.э. в Малой Азии не
существовало никаких цивилизаций, а если и были, то гораздо южнее Турции.
Но кто же тогда изготовил эти фигурки, если не прото-хатти? Может, их
завезли откуда-то с юга? Тогда откуда?
Первые два месяца нашей совместной работы Райх продолжал
экспериментировать с "нейтронным датировщиком", используя мои фигурки как
материал для исследований. И тут возникли совершенно абсурдные трудности.
Возраст черепков из Шумера и Вавилона прибор устанавливал с предельной
точностью, тем более, что у нас была возможность перепроверки, но с этими
фигурками было не все в порядке - результаты оказались настолько
необычными, что появились сомнения. Обычно нейтронный луч направляется в
течение минуты на частички каменной пыли в трещинах и выбоинах фигурок. По
этим следам эрозии и разрушений датировщик должен определить
приблизительно, когда был обработан базальт. Но тут он не сработал: стрелка
индикатора скакнула до предела: около десяти тысяч лет до н. э.! Тогда Райх
предложил увеличить масштаб замера - просто из любопытства: какой же
возраст покажет прибор, в конце концов, - и он перестроил чувствительность
на двухкратное увеличение. Стрелка тут же без колебаний дернулась в самый
угол индикатора. Чертовщина какая-то! Райх решил, что допустил в чем-то
оплошность - возможно, никакой пыли после обработки базальта не
сохранилось, и датировщик пытается зафиксировать возраст самого материала!
На всякий случай Райх велел своим помощникам изготовить шкалу для замеров
вплоть до миллиона лет - задача серьезная, решать которую придется все
лето. Вот тогда-то мы решили отправиться в Каратеп и разобраться во всем на
месте, так сказать, найти источник проблемы.
Да... источник проблемы. Сейчас просто невозможно поверить во всю эту
историю! О какой "случайности" можно толковать после всего происшедшего,
когда в один узел сплелись и смерть друга, и загадка базальтовых фигурок?
Вспоминая события того лета, просто невозможно верить в материалистическую
концепцию исторического детерминизма.
Но все по порядку. Шестнадцатого апреля мы прибыли в Кадырли. На
следующий день разбили лагерь на Черной Горе. Конечно, ничто не мешало нам
руководить раскопками прямо из отеля в Кадырли, однако наши рабочие
разместились в ближайшей деревушке, и мы решили, что нам тоже не мешает
быть рядом с объектом наших исследований. Вдобавок, моей романтической
натуре претило каждый вечер вырываться из объятий второго тысячелетия до
нашей эры и снова погружаться в атмосферу конца двадцатого века.
Свои палатки мы поставили неподалеку от могильного кургана. Прямо под
нами клокотали желтые воды речки Пирамус - ее глухой рокот постоянно стоял
в ушах. На самой вершине кургана был установлен электронный зонд.
О нем стоит рассказать поподробней: эта штука, изобретенная Райхом,
произвела настоящий переворот в археологии. Принципиально он был не сложнее
рентгеновской установки и работал по методу миноискателя. Однако
миноискатель фиксирует лишь металлические предметы, а луч рентгена -
твердые и светонепроницаемые, а поскольку земля сама по себе - твердый и
светонепроницаемый объект, то обычный рентгеновский аппарат для археологии
бесполезен. Более того, те предметы, что интересуют археологию - камни,
глиняные черепки, останки живых существ, имеют такую же молекулярную
структуру, как и грунт, в котором они покоятся, так что вряд ли
рентгеновская пленка смогла бы что-нибудь зафиксировать.
Райх использовал для своих целей электронный лазер и модифицировал его
настолько, что тот проникал до трех миль в глубину, а его принцип
"нейтронной обратной связи" позволил тут же получать изображения любого
объекта обычной формы, например, каменной плиты. Оставалось только
докопаться до найденного предмета, и тут нам должен помочь специальный
робот под названием "Крот".
Нетрудно представить мое возбуждение в день, когда мы начали работать в
Каратепе. За пятнадцать лет сложнейших раскопок новых фигурок отрыть не
удалось, объяснить происхождение старых мы тоже не могли, да еще оставалась
проблема - куда девать отрытый грунт? Но теперь изобретение Райха с
гениальной простотой решало эту задачу.
Вечером третьего дня к нам в гости пришли турецкие коллеги Фуад и
Дарга, и мы решили отправиться в Кадырли, чтобы поужинать в отеле.
Возникшее у нас поначалу раздражение - показалось, что турки шпионят за
нами по заданию правительства - вскоре исчезло, поскольку оба ученых вели
себя весьма дружелюбно, живо интересуясь, как идут наши дела. А после
превосходного ужина с бутылочкой доброго кларета все неприятности этого дня
показались несущественными. Затем мы отправились в холл отеля, где нас
ожидали турецкий кофе и бренди. И тут доктор Дарга вернулся к теме
самоубийств. На этот раз он явился во всеоружии фактов и цифр. Не буду
вдаваться в подробности нашей беседы - затянулась она далеко за полночь, -
однако мне показалось, что теория Дарги о "биологическом упадке" уже не
выглядела такой дикой.
Мы никогда не сможем понять, говорил Дарга, неслыханный рост числа
самоубийств в мире, если будет отчаянно держаться только за одну гипотезу -
"невроза цивилизации" и ссылаться лишь на то, что мы слишком от многого
защищены, и жизнь наша не имеет истинной цели. А как быть с многочисленными
примерами героизма и самопожертвования? А сколько многообещающих открытий
сделала психология за последние 50 лет? Даже уровень преступности заметно
понизился в последние годы, несмотря на перенаселенность планеты. В первой
половине двадцатого века рост преступности и рост числа самоубийств
увеличивались одновременно. Почему же теперь, когда преступлений становится
меньше, статистика самоубийств так драматически увеличивается? Это весьма
дурной знак: во все времена эти два патологических явления развивались
синхронно. Раньше случаи самоубийств частично зависели от преступлений,
поскольку одна треть убийц кончала с собой. Нет, говорил Дарга, тут мы
имеем дело с каким-то загадочным законом исторического упадка, о котором
догадывался один лишь Шпенглер. Каждый индивидуум представляет собой лишь
маленькую клетку гигантского тела цивилизации, а в этом теле, как и в
человеческом, неуклонно развивается процесс старения...
Должен сознаться, что он почти убедил меня. В половине первого мы
расстались, обменявшись наилучшими пожеланиями, и два наших вертолета
воспарили над Кадырли, залитым лунным светом. В час ночи мы уже были на
раскопках.
А ночь была прекрасна - в воздухе стоял аромат златоцвета - греки
называли его асфоделем, цветком подземного мира, а с холмов доносился
резкий запах каких-то кустарников. Тишину нарушал лишь рокот речки. Своей
холодной мертвой красотой вершины окружавших гор напомнили мне мое первое
путешествие на Луну.
Все еще находившийся под впечатлением речей доктора Дарги, Райх ушел к
себе в палатку. Я же побрел по холму к нижним воротам города, затем
взобрался по ступенькам на крепостную стену, откуда открывался вид долины,
залитой лунным светом. Мне вдруг захотелось задержать это необычное
романтическое настроение, и я стоял чуть дыша, силясь представить себе
давно умерших часовых, стоявших на этом месте, а на другой стороне гор в
это время прятались ассирийские лазутчики.
И вдруг ход моих мыслей принял мрачный оборот - показалось, что мое
пребывание здесь совершенно ненужно и бессмысленно. Моя жизнь - всего лишь
мельчайшая рябь на поверхности бескрайнего океана времени. Меня окружал
враждебный мир, абсолютно безраличная вселенная. До чего же абсурдно
упорство человечества, страдающего неизлечимой тягой к величию! Господи, да
ведь вся наша жизнь не что иное, как сон! Сон, который никогда не станет
реальностью.
Одиночество становилось непреносимым. Я было собрался наведаться к
Райху, но свет в его палатке уже погас. Сунув руку в карман за платком, я
нащупал подаренную доктором Фуадом сигару, которую взял скорее как знак
