акрах, невозможно приблизиться из-за тысяч вертолетов, кружащих над
Компанией, - журналисты прибыли.
Я быстренько проанализировал мыслительные возможности Рубке - они
оказались не на высоте, доверяться ему не стоило. Меня так и тянуло
устроить ему промывку мозгов - теперь-то я знал свои способности, - но меня
удерживало чувство "уважения к правам личности". Вместо этого мы рассказали
ему историю, близкую к правде, но доступную для его понимания. Получилось
примерно следующее: Антикадатское Общество оказалось право - наши раскопки
на Каратепе пробудили к жизни опасные могущественные силы - самих Великих
Древних. Остальное было более-менее правдой: эти существа обладают такой
мощной психической энергией, которая способна свести человека с ума. Они
поставили целью уничтожить человечество или, по крайней мере, поработить
его, и тогда в Солнечной системе вновь воцарится Древняя Раса. Но к
счастью, они не так сильны. Если мы справимся с ними вовремя, то им
придется убраться из галактики, а может, и вообще исчезнуть.
Так мы превратили правду о паразитах в легкодоступную и не слишком
страшную небылицу для детей. Мы даже дали имя злобным существам, которое
позаимствовали из лавкрафтовской мифологии, - Цатоггуаны.
А в заключение мы задали ему серьезный вопрос: стоит ли предупреждать
человечество о грозящей опасности, если это известие вызовет такую панику,
которая станет еще большим злом? Рубке стал цвета оконной шпаклевки и
забегал по комнате, задыхаясь от приступов астмы - пришлось помочь ему, - а
затем заявил, что мы обязаны рассказать миру обо всем. Удивительно, но наша
история не вызвала ни малейшего сомнения. Еще бы: сила двух разумов лихвой
перекрыла его один.
Однако "Цатоггуаны" пока что опережали нас на полкорпуса, и мы
убедились в этом часом позже. Жорж Рибо сделал заявление для "Юнайтед
Пресс", в котором обвинил меня и Райха в убийстве и злоупотреблении
доверием. Вот что говорилось в нем:
"Месяц назад ко мне подошел Винсент Джиоберти, ассистент профессора
Берлинского Университета Зигмунда Флейшмана; он рассказал, что небольшая
группа ученых образовала Лигу Спасения Мира и предложил мне вступить в нее.
Постепенно меня представили остальным членам Лиги (далее шел список) и так
называемым ее основателям - Вольфгангу Райху и Гилберту Остину - ученым,
открывшим Кадат. Именно это открытие подтолкнуло их к идее спасения мира:
они решили, что весь мир должен объединиться против некоего общего врага.
Таким врагом должны быть "Великие Древние" Кадата... Мы должны были при
любых обстоятельствах поддерживать наш союз. По мнению Райха и Остина,
только фигуры известных ученых могут заставить поверить мир в эту
фантастическую историю... Меня хотели подвергнуть гипнозу, как и всех
остальных, но я отказался. В конце концов, под угрозой смерти я согласился
на один сеанс. Мои собственные гипнотические способности позволили мне
внушить этим двоим, будто я полностью стал их рабом..."
Одним словом, Рибо заявил, что все случившееся этой ночью стало
результатом соглашения о групповом самоубийстве, вдохновителями которого
были мы с Райхом. Цель этой акции - заставить мир поверить в нависшую
угрозу. Мы с Райхом, якобы, тоже должны были умереть, чтобы наши
исследования о Великих Древних после этого были опубликованы.
Занятная выдумка, но не гениальная. Все выглядело слишком невероятно,
но ведь и самоубийство двадцати ведущих ученых было столь же невероятным,
не говоря уже о нашем собственном ответном объяснении.
Только благодаря моей победе над паразитами эта история не выбила меня
из колеи. Всего лишь сутки назад все казалось превосходным. Мы уже
прикидывали, как через месяц выступим с обращением ко всему человечеству, и
тогда сможем набрать грозную команду. А теперь все пошло прахом - Рибо стал
союзником или жертвой паразитов и повернул наши же идеально продуманные
планы против нас. Тут паразиты безусловно нас обошли. Доказательств их
существования пока нет, да они постараются и не дать их. Если мы заявим о
Цатоггуанах, то Рибо сможет доказать, что это наша выдумка. Лишь одна
группа людей могла поверить нам: Антикадатовское Общество!
Райх вдруг произнес:
- Что толку сидеть - так ничего не высидишь. Мы и так неповоротливы, да
еще эти твари обошли нас. Шевелиться надо.
- Что ты предлагаешь?
- Надо разыскать Флейшмана и братьев Грау, узнать, что с ними. Если их
потрепали так же, как и меня пару часов назад, то паразитам нетрудно их
уничтожить.
Мы попробовали связаться с Берлином по телескрину, но тщетно. Тогда
позвонили Рубке и попросили помочь срочно слетать ракетой в Берлин, но так,
чтобы никто об этом не знал. Рубке, разумеется, тоже взволновало
"признание" Рибо, и нам минут десять пришлось уламывать его, воздействуя на
мозг. Неблагодарная работа - Рубке оказался настолько безвольным, что
подстегнуть его решимость было все равно что наполнить водой ведро без дна.
И чего мы только не перепробовали: давили на жадность и честолюбие; сулили,
что имя его войдет в историю - он же наш шеф, как никак; обещали, что один
его решительный поступок не ухудшит положения фирмы. Потом мы вместе с ним
устроили маленький трюк для журналистов. Сняли на видеокассету, как Райх
отвечает по телескрину - за ним в это время маячил я, - потом он гневно
кричит оператору, что связь прервалась. Эта запись будет показана в случае,
если кто-то попытается позвонить нам.
Уловка сработала. Уже подлетая к Берлину, мы увидели себя на
телеэкране. Репортер, нарвавшийся на эту "сенсацию" записал кусок
"разговора", и через двадцать минут запись уже транслировала студия в
Диярбакыре. В тот момент как раз шли дебаты - живы мы или нет, поскольку
заявлению Рубке пресса не очень поверила, - запись тут же получила широкую
огласку. Так что, если бы кто и узнал нас в берлинском аэропорту, то решил
бы, что обознался.
Возле дома Флейшмана пришлось открыться, иначе было не проникнуть через
кольцо журналистов. Тут, кстати, мы открыли новый аспект психокинетической
силы. В принципе, для нас несложно было сделаться "невидимками" - для
этого достаточно лишь перехватить лучи внимания окружающих и отвести их в
сторону, нас бы просто не заметили. Так мы вначале и сделали: добрались до
двери Флейшмана и позвонили. Но тут-то нас и признали, началась суматоха.
Слава Богу, Флейшман узнал наши голоса по домофону, и в тот момент, когда
мы назвали себя, дверь открылась. Через мгновение, едва нам удалось
проскользнуть внутрь, журналисты забарабанили в дверь и принялись кричать
сквозь щель почтового ящика.
Флейшман выглядел лучше, чем мы ожидали, хотя сил он потерял немало. Мы
с ходу выяснили, что с ним произошло то же самое: целую ночь шла битва, а
ровно в восемь двадцать пять утра нападение внезапно прекратилось - разница
во времени между Берлином и Диярбакыром сэкономила ему два часа. Я
воспрянул духом: по крайней мере, двое наших коллег спасены благодаря мне,
и эта ночь не стала ночью полного разгрома.
Флейшман рассказал о братьях Грау - те сидели у себя дома в Потсдаме. С
утра ему удалось связаться с ними еще до того, как журналисты стали глушить
сигналы из его дома... Братья выкрутились благодаря своей телепатической
связи. На манер того, как они пользовались мозгом в качестве усилителя
ПК-энергии, им удалось "подзаряжать" друг друга во время ночной битвы.
Флейшман решил, что их, как и меня, пытались "подкопать", но телепатическая
связь снова выручила. Потом я узнал, что у них не возникало ощущения потери
личности, они подбадривали друг друга и гнали прочь все мысли на эту тему.
Видимо, техника ментального "подкопа" действует только против одиночки.
Теперь перед нами стояла почти неразрешимая проблема: как попасть в
Потсдам к братьям Грау или, хотя бы, сообщить, чтобы они срочно вылетали в
Диярбакыр. Дом окружен репортерами, а в небе постоянно патрулирует дюжина
вертолетов. Когда прошла новость о нашем появлении в доме, их число
увеличилось до сотни. Одна попытка связаться с Потсдамом, и журналисты
тотчас бросятся туда - местную связь прослушать еще легче, чем
международную. Насколько мы знали, имя братьев Грау пока нигде не
упоминалось, значит, у них оставалась какая-то свобода передвижения.
И Флейшман подсказал выход. Через час после общения с нами ему
сделалось заметно лучше: стимулировать его мозг было куда легче, чем серое
вещество Рубке. Особенно воодушевил его рассказ о моей победе - Флейшман
снова загорелся прежним оптимизмом. Вот что он сказал:
- Теперь мы знаем кое-что интересное о паразитах: они обитают вне
пространства. Посмотрите, ведь на меня нападали те же самые паразиты, что и
на вас двоих в Диярбакыре, иначе почему они остановились одновременно?
Мы с Райхом уже прикидывали такую возможность. Но Флейшман заметил еще
один аспект:
- Стало быть, мы ошибались, считая, что сознание существует в
физическом пространстве. В ментальном смысле все пространство Вселенной
каким-то образом сжимается в одну точку. И паразитам незачем разъезжать из
Берлина в Диярбакыр - они одновременно находятся в обоих городах.
- И в Потсдаме тоже, - добавил Райх.
Тут мы поняли, что из этого следует. Если паразиты были, в некотором
смысле, сейчас в Потсдаме, то и м ы т о ж е б ы л и т а м.
Ну конечно, что может быть проще! Люди обитают в материальном мире,
если у них нет способности входить в контакт с сознанием. Представьте: двое
едут в поезде - один, который может погружаться в себя, и для него нет
пространства и времени, а второй сидит у окна и зевает от скуки - ему
приходится замечать каждую минуту и каждую милю. Наша сила в борьбе с
паразитами на том и основана, что мы погружаемся в себя и уничтожаем их на
их же территории. Акуле легко достать человека, плывущего по поверхности
моря, однако водолаз, плывущий под водой с маской и аквалангом, может
считать себя равным хищнице. Так и мы, погружаясь в область сознания, где
нет ни времени, ни пространства, становились на равных с паразитами. Если
братья могут телепатически связываться друг с другом, то почему мы не можем
выйти на связь с ними?
Ответ был прост: а как это сделать? Ясно, что для этого надо
задействовать силу, подобную психокинезу, но какую именно?
И тогда мы выключили свет, сели вокруг стола и попробовали
поэкспериментировать. Увидел бы кто нас в эту минуту - головы опущены, руки
сцеплены, - решил бы, что мы проводим спиритический сеанс.
Первым попробовал я. Как только мы уселись, я послал мысленный сигнал:
"Готовы?" Ответа никакого. И вдруг - неожиданный всплеск какого-то теплого
чувства: мне показалось, что в моей груди прозвучал голос Райха: "Ты
готов?" Я ответил: "Да, а ты слышишь меня?" Снова его ответ: "Не очень
четко".
Флейшману понадобилось минут десять, прежде чем он тоже включился в
игру. Но к тому времени мы уже общались с Райхом довольно сносно. Ведь мы,
подобно братьям Грау, уже давно были настроены друг на друга. Немного
погодя мы поймали первый сигнал Флейшмана - он звучал, словно отдаленный
возглас.
Хорошо, друг с другом мы связываться научились, но выйдет ли то же
самое с братьями Грау?
Битый час мы потратили в попытках установить контакт, я чувствовал себя
как заблудившийся в горах путник, который зовет на помощь. Я неустанно
посылал мысленные сигналы Луису и Генриху Грау, но это были лишь слова, а
выразить надо было чистое стремление к контакту безо всяких слов.
Вдруг Райх сказал:
