порядочный человек, сделал все, что полагается, и могу уйти.
- Сказку! - повелительно сказала Алиса.
- Да, но... Черт побери! - сорвался я. - С какой стати ты командуешь?
- Сказку! Сказку! - настаивала она и облилась чаем. - Вот видишь, что
ты наделал? А если бы я в чае утонула? Мама бы тебя побила. Кроме меня,
у нее никого нет.
- В некотором царстве, в некотором государстве... - уныло начал я пе-
ресказывать "Анну Каренину" - единственное, что помнил из прочитанного.
Слушала она необыкновенно! Не то что мой трехлетний оболтус Витька.
В конце истории Алиса зарыдала и бросилась мне на шею. Когда она ус-
покоилась, я украдкой посмотрел на часы - полседьмого! Три часа неиз-
вестно почему я находился в чужой квартире с этой девочкой. Я уже плюнул
на визит к знакомому, но час назад пора было прийти домой. Все! Хватит!
- Видишь ли, Алисонька, я тебе рассказал все, что знал, а теперь мне
надо...
- Правильно! А теперь надо, чтобы я тебе почитала стихи. Ну, слушай.
Эта девочка знала стихов намного больше меня. Сразу чувствовалось:
девочкой занимаются. Не то что моя жена с моим сыном.
За окном были сумерки, когда Алиса, невнятно дочитав стихотворение,
замурлыкала, свернувшись калачиком у меня на коленях. Внезапно вскочила:
"Слушай! Почини замок! Почини! Мама обрадуется. Вот молоток".
Я посмотрел на часы - все равно дома будет скандал, так пусть он нач-
нется позже. Я заворачивал ножом последний шуруп в замке, когда дверь
распахнулась, ударив меня по лбу. Когда очнулся, надо мной склонилась
женщина с зелеными глазами.
- Извините! Как хорошо, что вы все-таки пришли, - затараторила она,
вытаскивая покупки. - Три месяца, как я вызвала слесаря из конторы, а
вас все нет и нет. А что Алиса делала сегодня?..
Пока она болтала, я рассмотрел, кроме зеленых глаз и красивого рта,
длинные золотые волосы, легкую фигуру в прелестном платье с большим во-
ротником. Одевалась она современнее моей жены, которая только и может
выписывать кучу журналов с дурацкими выкройками. Я протянул хозяйке ключ
и предложил открыть дверь. Замок работал безупречно!
- Спасибо! - улыбнулась она. - Сколько я вам обязана? Трех рублей
хватит или полагается пять?
Обидевшись, я хотел сказать: за то, что я сегодня переделал, полага-
ется десять рублей, но сказал: "Извините! Я не слесарь. Шел мимо, ваша
дочь затащила меня сюда. Сижу с полчетвертого, включаю газ, кормлю ее,
рассказываю сказки - неужели за пять рублей?"
- Мама! Не ругай дядю. Он хороший. Про тетю Аню и поезд рассказывал,
- вступилась за меня Алиса, уже перемазанная шоколадом.
- Ради бога, извините! - смутилась женщина. - Опять Алисины фокусы.
Даже не знаю, как вас отблагодарить!
- Накорми дядю, он голодный, - сказала Алиса.
- Ой! Вы же проголодались! - Женщина бросилась на кухню. Алиса тем
временем достала свои рисунки и стала объяснять, что нарисовано. Алисина
мама вернулась с подносом, на котором аппетитной горкой лежали гренки,
бутерброды с сыром, две чашки кофе...
Представив, что заявила бы супруга, застав меня тут, я вскочил.
- Благодарю, но...
- Никаких но. Садитесь, будем ужинать.
"Какая-то фантасмагория", - подумал я и пристально посмотрел в зеле-
ные глаза женщины. Она не отвела глаз, и я пролил кофе на брюки.
- Ой! - испугалась она. - Что мы наделали?! Быстренько снимайте брю-
ки, я замою, а то пятно будет.
- Да, но... - промямлил я.
- Пока наденьте мой халат.
Что оставалось делать? Явишься домой с таким пятном - скандал. Я вы-
шел на кухню, надел мягкий, ароматный халат.
Пока Галя возилась с брюками, мы с Алисой смотрели телевизор и хрус-
тели гренками. В жизни не ел ничего более вкусного!
А экран телевизора явно больше нашего. И видимость лучше.
Галя вернулась, сказала, что брюки сохнут над плитой, и села к нам на
диван. "Курите?" - спросила она.
- Да, - ответил я и вспомнил, что дома жена не позволяла курить в
комнате.
- Давайте закурим, - обрадовалась Галя.
Мы закурили. При вспышках сигарет, я любовался ее лицом.
В десять часов у Алисы стали слипаться глаза.
- Все, - сказала она, - будем спать.
- Да, но... - начал я.
- Нет. Уже поздно. Сейчас все спать, а утром в зоопарк поедем! - зак-
ричала Алиса.
Ну что мне оставалось делать?.. Утром действительно поехали в зоо-
парк.
Еще неделю я чувствовал себя неловко, понимал, что надо бы зайти до-
мой или хотя бы позвонить. Но так и не собрался. Было много работы по
дому. А я не люблю делать тяп-ляп.
Через два года Алиса пошла в первый класс. Успехи ее в рисовании были
поразительные.
С Галей все это время жили прекрасно. Но последнее время стали жить
хорошо. А вчера я понял: все-таки мы с ней разные люди. Посудите сами:
дома постоянный беспорядок, никогда не найдешь то, что нужно. А что за
манера курить в комнате при ребенке? И скажите, сколько лет подряд можно
есть одни гренки? Но, как порядочный человек, я терпел, потому что не
мог бросить женщину с ребенком.
Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы сегодня, поднимаясь по
лестнице к знакомому, я не наткнулся на маленького мальчика. Он протянул
ключ и сказал: "Дядя, открой дверь! " Разве я мог отказать ребенку?
Замок никак не хотел открываться, и я понял: эта история надолго.
Между
Ничем в жизни человек так не обеспечен, как тоской. Оттого тоскуем,
что ко всему привыкаем.
То, чего когда-то не хватало, как воздуха, теперь не замечаем, как
воздух, которым дышим.
Недавно радовала крыша над головой, уже раздражают низкие потолки под
этой крышей.
Любимый человек - жена, ближе которой никогда никого не было и нет,
вот что досадно, плюс ее замечательный борщ со сметаной, ложка в котором
стоит по стойке "смирно". Но сам борщ стоит уже вот здесь!
То же с любимой работой, от которой ежедневно получаешь удовлетворе-
ние с восьми до семнадцати как проклятый. Оживление вызывает только об-
вал потолка, но, к сожалению, это не каждый день.
И один умный посоветовал: надо все менять. Чтобы забыть, как кошмар-
ный сон, очнуться в другом месте, потом вернуться, а там все как в пер-
вый раз, даже лучше.
Значит, так, когда жена и борщ становятся поперек горла, зажмурива-
ешься, посылаешь к черту и с головой ныряешь в работу, забывая все на
свете. День и ночь работаешь, работаешь, причем с удовольствием. И так
вплоть до полного отвращения. До аллергии на товарищей по работе.
Тогда зажмуриваешься, посылаешь к черту и ныряешь в другой город, в
командировку. А там все новое: дома, женщины, консервы, тараканы в гос-
тинице - кошмар какой-то! Вплоть до того, что жена сниться начинает.
Значит, пора в семью. Зажмуриваешься и с головой ныряешь в дом родной, в
борщ, к жене, к детям. Млеешь там день, два, три, пока сил хватит, пока
не бросишься из дому вон, на улицу, к незнакомым людям.
Вот так, окуная себя то в одно, то в другое попеременно, носишься
между своими привязанностями, к которым привязан на всю жизнь. Улетаешь,
чтобы вернуться, как бумеранг. Через отвращение идешь к радости. И все
как в первый раз. Даже хуже. Потому что со временем темп возрастает. И
не успев толком плюнуть на работу, рвешь в командировку, от которой тош-
нит уже при посадке, поэтому первым же рейсом - назад, в дом, из которо-
го хочется бежать, едва переступил порог.
Поэтому человек так любит переезды - в пути находишься между тем, что
было, и тем, что будет.
Вот почему так хорошо в поездах, самолетах, такси и на верхней палубе
теплохода. Потому что между.
Адреса
Опять задерживают рейс на Батуми. Нелетная погода. В кои-то веки соб-
рался лететь - чем нелетная? Нико ждет. Он сказал: "Приезжай, гостем бу-
дешь!" Я так давно не был гостем. Нико говорил: "Будешь пить молодое ви-
но, есть хин... хин..." Не помню, но вкусно... наверное. Вот, адрес
есть. Батуми, Тургенева, дом четыре... А квартира? Да! Нико сказал,
квартира - это и есть дом. Дом-квартира... Он сказал: "А полетим сегод-
ня? С сестрой познакомлю". Чудной! Что я, птица, чтобы взлетать, не ду-
мая? А голова на что?
А может, так и надо? Почему не сорвался, не бросил все? А что бро-
сать? Что нас держит тут, кроме земного притяжения?
Почему хорошо там, где нас нет? Может, и хорошо оттого, что нас нет?
Прилетим, испортим, а пока там хорошо. Одни летят сюда, другие отсюда...
Что же он говорил вкусное с мясом?.. Хинпури?.. Нет...
Загорелось! Регистрация на Владивосток. Почему не Батуми? Владивос-
ток, Владивосток... У меня же там есть... Валентин! Вот адрес. Еще и
лучше. Еще и дальше. На берегу океана. С ума сойти! Окна у Валентина вы-
ходят на океан. А куда выходит мое окно? Никуда не выходит. Хоть окно
должно выходить куда-то. Лечу! Владивосток принимает! Океан! Плыви, куда
хочешь, тони, где вздумается. Полная свобода. Да-да-да! Послать все по-
дальше, начать с белого листа, с понедельника на берегу океана! Какой я,
к черту, инженер, я в душе морской волк. Неужели там не требуются морс-
кие волки на постоянную и временную работу? Господи, лету-то всего де-
вять часов. Девять... А сейчас?.. Сколько? Значит, завтра к матери не
зайду опять... Просила мусор вынести в декабре. Кроме меня, никто не мо-
жет. Все на мне, все. Сашка позвонит насчет лекарства... У меня же нико-
го нет в аптеке, зачем обещал? Завтра суббота. Это значит - к сестре.
Посидеть с ее ребенком. Хоть в субботу имеет она право отдохнуть? Имеет.
А я?.. Неужели человек не имеет права нырнуть в океан и обратно?
О, загорелось! Посадка на рейс Москва - Париж? Вот это рейс! Париж,
Па... Да у меня адрес есть. Вот. Визитная карточка. Мсье Жорж. Стояли на
улице, так он, здесь я, честное слово! Он еще спрашивал, как пройти к
универмагу. Что ему в нашем универмаге понадобилось, ума не приложу.
Мсье Жорж Латен. Адрес не прочесть, не по-нашему, но парижане объяснят,
они обязательно объяснят, как пройти, и я пойму. В лепешку расшибусь, но
пойму. Париж... Еще значок ему подарил. На память о себе. Сувенир. Пре-
зент НТО - Научно-техническое общество. Уес? Ол райт! Заходить, когда
буду в Париже? Чтоб я был в Париже и не зашел? Не так воспитаны, Жорж!
Когда прилечу? Да вот только ремонт закончу. И дела тут. Бизнес! Бутылки
накопились, надо сдать. Ну, мани-мани, франки. Но когда вернусь, первым
делом к вам, а потом уже к остальным французам. Оревуар, Жорж!
Оревуар... Громко сказал. Две женщины покраснели - что-то им в буквах
почудилось.
А что? Рвануть в Париж? Ведь адрес есть. На улице не останусь. Окна
заклею, когда вернусь из Парижа. Жена тут не замерзнет. У нее кофта теп-
лая, еще не старая, только на локтях протерлась. Я ей из Парижа кожаные
заплатки привезу. Ругатъся не будет. Заплачет. Каждый раз плачет, когда
из Парижа к утру возвращаюсь... Нет, сегодня в Париж никак, вот окна
заклею... В другой раз. Адреса-то есть! Вот они, вот. Батуми, Владивос-
ток, Париж, Киев, Наратай какой-то. По всему миру, по всей земле горят
посадочные огни. Везде дадут переночевать, воды испить. Адреса есть,
значит, могу, пусть не сегодня, завтра, послезавтра, но могу! Главное -
не чувство полета, а чувство возможности чувства полета. Вот от чего
захватывает дух.
Ого! Семь часов. Пора лететь домой. Что-то важное там. Раз никуда не
лечу, значит, там очень важное... Если опять никуда не лечу...
Лекарство
Господи! Что за жизнь пошла! В кармане шороху рублей на пятьдесят, не
больше! Полгода назад был Рокфеллером, а сегодня у нищего в кепке наки-
дано больше, но с ним рядом не сядешь. Все места заняты!
Жена ушла к другому и даже записки, гадина, не оставила - к кому
именно! Где, спрашивается, ее искать? Только она знает, где носки чис-
тые!
Лег на диван - за стеной сосед жену из последних сил лупит. И слова
