С одной стороны, никто моей пьесой не заинтересовался.
Но с другой стороны, ведь никто и не сказал "прекрати!" Более того,
Шура произнес волшебное слово "продолжим!"
И тут почему-то меня начал мучить вопрос об авторских.
Я слышал: за пьесу полагаются авторские, то есть деньги. А поскольку
пьеса пойдет сразу во всех театрах, то сумма набегала нешуточная. Как
делить авторские с Шурой? С одной стороны, вкалывал я, а с другой сторо-
ны, вдохновлял меня он. Как поделить вознаграждение, чтобы его не оби-
деть?
Это была кошмарная ночь. Как все ленинградцы, я страдал синдромом хо-
рошего воспитания. Сочетание щепетильности и боязни остаться в дураках.
Эти два понятия тесно сплелись в диагнозе "интеллигентность", которой
гордимся из последних сил, поскольку больше нечем. Если поставить рядом
ленинградца и москвича, невооруженным глазом видна интеллигентность од-
ного и потому сразу тянет к другому.
Извертевшись на верхней полке, к утру я принял максимально интелли-
гентное решение: поделить по-братски. Шуре - 47%, себе - 53%. Почему
взял себе больше? Прости, Шура. Жена ждала ребенка. А на те гонорары,
которые я получал в "Литературке" за фразы, можно было в лучшем случае
вскоре протянуть ноги.
