ремне мегафон.
Долькин хотел объясниться, но язык отнялся напрочь, изо рта шло шипе-
ние, будто Долькин испускал дух. При этом он бестолково лапал себя рука-
ми, - прав не было никаких.
Долькин ясно представил себя в кандалах, бредущим по Сибирскому трак-
ту, и вдруг увидел в руках лейтенанта свои права. Откуда они взялись?!
- Долькин, чья это фамилия будет? Ваша?
Долькин хотел кивнуть, мол, моя фамилия, моя, но голову дернуло из
стороны в сторону.
- Так вы не Долькин?!
Тут Долькину удался утвердительный кивок: мол, не Долькин!
- Ничего не понимаю! Да или нет? Вы немой? Или болгарин? У них "да",
как у нас "нет", а "нет", как у вас "да"! Да? Нет? - Милиционер начал
заговариваться. - Не ваши права, что ли?! А ну-ка попрошу паспорт! -
Глаза лейтенанта налились бдительностью.
Долькин пальцами правой руки пытался вскрыть себе рот, а левая рука
рыскала по карманам, за пазухой, под мышками, и вдруг паспорт нашелся
между рубашкой и майкой! Долькин рванул паспорт и вместе с куском майки
протянул постовому.
Инспектор, открыв паспорт, нахмурился:
- Это что такое?
Долькина обожгло: "Неужели паспорт не мой? Или майка не та?!"
Но, подняв глаза, увидел в паспорте деньги! Он же занял у Сомова сто
двадцать рублей! Черт попутал сунуть в паспорт! Тьфу ты! Милиционер ре-
шит, что хочу откупиться! Конечно, хочу, но от чего?
Лейтенант пересчитал деньги:
- Сто двадцать рублей?! Ваши?
И тут Долькин заговорил. Но лучше бы он молчал. Потому что неожиданно
для себя повторил слова милиционера:
- Ваши!
- За что же вы мне, интересно знать, такие деньги предлагаете?! А ну
отстегнуть ремень безопасности! Свой! Не соседний!
Так вот почему Долькин не мог выбраться из машины. Отстегнув свой ре-
мень, он рванулся к милиционеру и затараторил от ужаса членораздельно:
- Товарищ милиционер! Я все расскажу! Того, чего вам надо, там нет!
Гостинцы для одной тещи! У меня с этой тещей ни гу-гу! Клянусь здоровьем
министра внутренних дел! Поверьте, товарищ сержант!
Долькин хотел польстить милиционеру, и учитывая, что тот лейтенант,
решил назвать его чином повыше, но нечистая сила выпихнула слово "сер-
жант".
- Я лейтенант! - обиделся инспектор.
- Ничего, ничего, будете сержантом! - продолжал рыть себе яму
Долькин.
- А ну открыть багажник!
Долькин долго пыхтел над багажником, пытаясь открыть его ключом от
квартиры.
- Давайте сюда! - милиционер отпер багажник и подозрительно уставился
на гостинцы.
Сердцем чуя новые неприятности (черт знает, что за гостинцы), Долькин
затараторил:
- Сейчас жуткие тещи пошли! Среди них попадаются наркоманки!
Милиционер достал из коробки пригоршню серого порошка, понюхал, лиз-
нул. На зубах негромко заскрипело:
- Мак!.. Отличный мак! Пироги с маком...
Долькин рывком притянул милиционера к себе и зашептал в ухо:
- Пироги с марихуаной не пробовали? Да этот мак перегнать, - опиум
такой, пальчики оближете! Мы напали на след банды по перевозке наркоти-
ков!
- Молчать! - взорвался лейтенант. - Что вы из себя контрабандиста
строите?! Уж больно подозрительно зубы заговариваете! Что прячем в меш-
ке? - он ткнул пальцем в полиэтиленового Вахтанга Кикабидзе.
- Ничего особенного... труп! - ляпнул Долькин и, вспомнив, как при
этих словах Кислюков подмигнул, тупо замигал милиционеру.
- Ну и шуточки у вас! - Лейтенант правой рукой расстегнул кобуру, ле-
вую осторожно сунул в мешок и тут же выдернул. Ладонь была в крови.
Долькина крапивой хлестнуло по мозгам: "Влип! Выходит, помог раскрыть
не чужое преступление, а собственное! Кто ж поверит, что везу труп, не
зная его по имени-отчеству?!"
Лейтенант, раздув ноздри, профессионально обнюхал ладонь:
- Баранина! Точно баранина! На шашлык!
Но Долькин продолжал выкручиваться:
- Товарищ лейтенант! Учтите, признался я сам!
- Вас никто не просил признаваться!
- Это и есть чистосердечное признание! Когда не просят, а ты призна-
ешься! Говорят, тогда меньше дают!
- Да если вам дать в два раза меньше, чем вы нагородили, - это пожиз-
ненная каторга!
- К а т о р г а!!!
Сердце опять ушло в пятки:
- Не имеете права! За то, что признался, нельзя на каторгу! У меня
есть свидетели!
Действительно, как мухи на сахар, на скандал налипала толпа. Дольки-
ну, после обещанной каторги, терять было нечего. Он вырвал у милиционера
мегафон и закричал в него:
- Товарищи! Я первый сказал про труп!..
Долькин пригнулся, услышав, как его голос мощно грянул над улицей.
Лейтенант попробовал отнять мегафон, но Долькин отпихнул его.
- Товарищи! Минуту внимания! - заполнял пространство левитановский
голос Долькина.
- Разойдись! - побагровевший милиционер пускал петуха, но переорать
человека с мегафоном не удавалось пока никому.
- Это сумасшедший! - надсаживался лейтенант. - Сейчас он признается,
что царевича Алексея убил!
- Поклеп! - опустилось с небес. - Царевича Алексея пальцем не тронул!
А ведь до сих пор неизвестно, кто убил царевича Алексея! Это упрек в
сторону ваших органов, товарищ лейтенант!
Милиционер схватился за голову, крутанулся винтом и с воем бросился
прочь. А Долькин, замирая от восторга, слушал густой бас, текущий из ме-
гафона. Хронический страх выходил через поры, как простуда после чая с
малиной.
После долгих лет молчания, кивания головой Долькин будто впервые в
жизни заговорил. С удовольствием тянул гласные, чеканил согласные.
И его слушали. Еще бы! Голос гремел! Вот она, долгожданная та минута,
когда можно высказать все, что накопилось в душе! И Долькин рявкнул:
- "Москвич" сорок пять - двадцать шесть, остановитесь!
Он и сам не понял, почему в мегафон ушла эта фраза, но "Москвич" пос-
лушно затормозил. Выскочил лысый водитель и, нервничая, протянул права:
- Я что-то нарушил?
Долькин взял права. Открыл. Почитал. Обошел машину. Заглянул в салон.
На заднем сиденье лежали три палки твердокопченой колбасы.
Долькин выпрямился и заявил в мегафон:
- Колбаса!
Водитель метнулся к машине и протянул Долькину одну палку.
- Разрешите ехать?
- Проезжайте!
"Москвич" упорхнул.
Долькин повертел в руках колбасу, проглотил слюну и опустил руку с
колбасой вниз. Очевидно приняв колбасу за жезл гаишника, рядом затормо-
зила зеленая "Волга". Из нее, тихонько ругаясь, вылез парень в кепке.
- Виноват, шеф! - сказал он и протянул права. Долькин открыл. Там ле-
жала сложенная пополам десятка.
- Машина государственная? - спросил Долькин через мегафон.
Парень кивнул.
- А девицу провозим личную! Ай-яй-яй! - разнеслось над улицей.
Долькин сунул десятку в карман, права отдал и погрозил колбасой.
"Волга" исчезла.
С мегафоном в левой руке и с колбасой в правой Долькин почувствовал
себя главнокомандующим улицей.
- Товарищи! Не скопляться! Переходим дорогу! Живей!
Люди послушно побежали через дорогу. Одна женщина замешкалась и поко-
выляла на красный свет.
- Гражданочка в синем, вернемся! - прогремел голос Долькина. Женщина
подошла. Глаза ее бегали, пальцы нервно сжимали кошелку. Долькин прос-
верлил женщину глазом до позвоночника и спросил:
- Что в сумке?
- Баклажаны, - выдохнула женщина. - А разве нельзя?
- Заплатите штраф за переход улицы на красный свет с баклажанами!
Шесть рублей!
Женщина протянула две мятые трешки.
- Еще раз увижу с баклажанами... получите пятнадцать суток! За хули-
ганство!
Женщина перекрестилась и бросилась в обратную сторону, решив, что
лучше улицу не переходить.
Высоко в небе тащил за собой белую полосу самолетик. Долькин заметил
его и заорал в мегафон:
- Прими левей!
Самолетик мгновенье промедлил и двинулся влево. Долькин расхохотался,
до того хорошо стало на душе.
Долькин лихо размахивал колбасой, вещал в мегафон, забыв про все
страхи, и тут вдруг видавшая виды дворняга, перебегая улицу в неположен-
ном месте, рванула из рук колбасу за макушку. Долькин почти достал наг-
лую мегафоном, но та ускользнула и, счастливая, бросилась прочь, на ходу
заглотив колбасу.
- Дворняга, остановитесь! - рявкнул Долькин, но звук вдруг пропал. Он
тряханул аппарат, дунул, прошептал: "Раз! Два! Три!" - но была тишина...
Шли пешеходы, летели машины, жизнь продолжалась, но Долькина в ней
уже не было.
Исчез звук, пропал голос. И разом вернулся в Долькина страх. Он
вспомнил все, в чем признался: и труп, и наркотики, да еше мегафон, от-
нятый у представителя власти...
Как в испорченном телевизоре, зарябило в мозгу одно слово: "каторга",
"каторга", "каторга"... Только что с мегафоном и колбасой он был свобод-
ным человеком, а теперь снова стал тем Долькиным, которым был раньше.
Подъехала милицейская машина. Из нее выскочили трое с погонами. Стар-
ший сказал:
- Отдайте мегафон и успокойтесь! Вы ж ничего не нарушили! Садитесь в
свою машину и уезжайте! Только спокойненько!
Долькина усадили в автомобиль, пристегнули ремень и, козырнув, зах-
лопнули дверцу. Долькин остался один в своих "Жигулях", в которых всегда
был чужим. Он с завистью посмотрел на родимый трамвайчик, набитый
людьми, и включил зажигание, бормоча: "За что же мне эта каторга, госпо-
ди!.. "
Письмо Зайцеву
Будучи настоящим мужчиной обращаюсь к главному модельеру московского
Дома моделей товарищу Зайцеву от имени всех женщин. К тому самому Вячес-
лаву Зайцеву, который не стесняясь заявляет, какие сочетания носить в
этом сезоне и по телевизору на сногсшибательных дамах показывает, а наши
жены, матери и сестры, во сне примеряя, кричат нехорошими голосами.
Слава богу, в магазинах эта одежда никогда не появится, ну а вдруг
кто-то вслепую скроит по памяти?! То, что в этом сезоне будет модно, -
понятно. Но конкретный вопрос: где у нас в стране этот сезон находится
территориально? Хотелось бы записать адресок заповедника, где женщины
открыто в этом на свободе разгуливают.
Давайте посмотрим правде не куда-нибудь, а в глаза! Как молодому че-
ловеку, с головы до пят в нашем, подойти к этой жар-птице? Чем ему зубы
себе разжать, чтобы вымолвить "как вас зовут?" И о каком увеличении рож-
даемости мы говорим, если к ней даже не подойти!
А эти спины открытые ни с того ни с сего! Казалось бы, ну есть у тебя
спина, носи на здоровье, никому не показывай! Не этим женщина гордиться
должна, есть другие достопримечательности! А вы напоказ выставляете, и
очень даже красивое зрелище: шея, плечи, лопаточки! Но как вы, товарищ
Зайцев, эту модель со спиной видите в автобусе в час пик?! А у нас этот
час с утра до вечера! Ну, вошла она туда с открытой спиной, а вывалится
оттуда? Что у нее открыто будет, вы об этом подумали?
А походка? Товарищ Зайцев, вы ногу им ставили? Эффектно, не спорю.
Каждый шаг как спектакль Большого театра в замедленной съемке. Такое
ощущение, - мы тут вообще не тем местом ходим! Но, извините за резкость
и прямоту, пока ваша модель ножку поднимет, наша отечественная модель
сто метров рысцой отмахает и обойдет вашу модель на прямой, на вираже, в
гололед у прилавка всегда первой будет! С такой восхитительной поступью
вашей модели никогда ничего не достанется!
А на работе кто ж при ней материальные ценности создавать будет? Даже
такие ценности, которые создаем мы. От вашей модели глаз не оторвать до
конца рабочего дня! То ли дело - наши дамы. Одеты так, волей неволей ра-
ботаешь, только бы они на глаза не попались!
Вы радостно щебетали насчет ансамбля: мол, как хорошо, когда у женщи-
ны юбка, сумочка и глаза совпадают по цвету. Ну, предположим, с годами
глаза с туфлями сравняются. Но что вы за сумочку через плечо предлагае-
те? Я извиняюсь, пошла ваша модель с такой малостью в магазин. А вдруг
ей бог послал кусочек сыра?! Больше пяти граммов в вашу сумочку не за-
