мы ему об этом напомним. И раз вы теперь с нами в одной компании, вам
придется согласиться прочитать вот это...
КИД (резко). Кит...
МАРЛО протягивает Стоуну листок бумаги, тот внимательно читает.
МАРЛО. Дорогой сэр, прочтение сего богохульного писания предполагает,
что вы достигли совершеннолетия и делаете это добровольно.
СТОУН. Вы уподобляете божество собаке?
МАРЛО. О нет. Тут речь о моем личном божестве. Очень симпатичное и
дружелюбное божество, умеющее вилять хвостом.
СТОУН. В какой манере прикажете мне это прочесть?
МАРЛО нравится невозмутимость Стоуна, но при этом усиливаются и
подозрения: не слишком ли быстро этот человек соглашается. СТОУН понимает, о
чем думает Марло.
СТОУН. Разумеется, при условии что я дам свое согласие.
МАРЛО. В манере, которая угодна шелудивому и влажноносому божеству.
Неожиданно МАРЛО откидывает назад голову и принимается выть по-собачьи.
КИД демонстративно отстраняется. Выбрав момент, СТОУН присоединяется к
МАРЛО, начинает лаять.
Открывается дверь и входит Том УОЛСИНХЭМ с жезлом в руке, изображая
мажордома.
УОЛСИНХЭМ. Молчание! Ее величество королева!
В соседней комнате звучит музыка. Входит РОЗАЛИНДА в роскошном одеянии
Царицы Дидоны. СТОУН потрясен красотой этой мавританки. МАРЛО и КИД тут же
включаются в игру, изображая придворных.
РОЗАЛИНДА.
"Кто этот чужестранец с жадным взглядом?"
УОЛСИНХЭМ.
"Он прежде был троянцем, королева,
Но Трои больше нет. И кем назвать его теперь - не знаю"
ОДРИ.
"Дидона, пред тобой наш командир (
Воинственный Эней".
РОЗАЛИНДА с отвращение ощупывает камзол Стоуна.
РОЗАЛИНДА.
"Воинственный Эней и в этаких лохмотьях!"
МАРЛО. Том Стоун. А это ваша Дидона.
РОЗАЛИНДА. У меня есть имя.
МАРЛО. Розалинда Бенетти. "Тигрица".
РОЗАЛИНДА.
"Отважный принц, вы в Карфагене гость желанный".
КИД. Кит обожает всякие сюрпризы.
РОЗАЛИНДА. Как вам сюрприз?
СТОУН. Сюрприз что надо.
УОЛСИНХЭМ. Мастер Стоун...
В какой-то момент СТОУН решает, что перед ним актер, с которым он
прежде работал
СТОУН. Да, да, как же...
МАРЛО. Нет, вы вместе никогда не работали. Могли бы догадаться что,
перед вами вовсе не актер, а добрейший наш хозяин Томас Уолсинхэм,
действующий при пособничестве и подстрекательстве нашей хозяйки госпожи
Одри. Здесь каждый выдает себя за другого.
УОЛСИНХЭМ. Простите, но соответствие этих строк обстоятельствам вашего
приезда показалось нам замечательным. Добро пожаловать в Скэдберри.
СТОУН. Благодарю вас, сэр... Мадам.
Отвешивает грациозный поклон
ОДРИ. Kакие манеры у твоего актера!
СТОУН. Мы много репетируем, мадам.
ОДРИ. Должно быть скучаете по Лондону...
Прежде чем он успевает ответить, ОДРИ быстро произносит молитву, явно с
целью проверить лояльность Стоуна.
Боже всемогущий, избавь королеву и подданных ее от этой напасти.
УОЛСИНХЭМ, КИД и РОЗАЛИНДА быстро говорят "аминь". СТОУН вторит им с
некоторым опозданием.
МАРЛО. Ему нужно еще порепетировать.
УОЛСИНХЭМ. С нетерпением буду ждать вашего представления, мастер Стоун.
СТОУН. Мне тоже не терпится, сэр, хотя я до сих пор не знаю, в чем
именно я буду участвовать.
УОЛСИНХЭМ. Не слишком ли много уготовлено ему сюрпризов?
ОДРИ. А вы и впрямь отважный принц, раз решились путешествовать в такое
время. Особенно в Кенте.
РОЗАЛИНДА. Я тебя видела. Где я могла его видеть?
МАРЛО (с интересом). В театре "Роуз"?
СТОУН. Я играл только в двух спектаклях. Все остальное время мы были на
гастролях.
РОЗАЛИНДА. Нет, не "Роуз". Однако точно в Лондоне.
ОДРИ. Вам известно, что одного актера вашей труппы недавно арестовали?
Входит ФРАЙЗЕР.
ФРАЙЗЕР. Некоего Абеля Моссмана.
СТОУН. Абель Моссман... Наш комик. В чем его обвиняют?
ФРАЙЗЕР. В пособничестве католикам. У нас очередная паника по поводу
возможного вторжения, и все, что движется между Лондоном и Дувром
подвергается тщательному осмотру.
ОДРИ (внимательно следя за реакцией Стоуна). Говорят в медальоне под
портретом матери он носил изображение Мадонны.
ФРАЙЗЕР. А также католическое распятие в каблуке.
РОЗАЛИНДА. Мечинита! Нон анно ньент(альтро де фаре!2(
МАРЛО. Порой мне кажется, что большую часть времени офицеры ее
величества проводят за уничтожением обуви.
СТОУН. Где он теперь?
ФРАЙЗЕР. Его допрашивают в тюрьме Мэйдстоун.
УОЛСИНХЭМ говорит очень осторожно.
УОЛСИНХЭМ. Я понимаю, этот казус с вашим актером не мог вас не
расстроить.
СТОУН. Если бы я мог как-нибудь помочь...
Он едва не произносит "ему", но МАРЛО успевает прийти ему на помощь.
МАРЛО. О, вы можете оказать нам всем неоценимую помощь, если выучите
роль Энея и сыграете ее... м-м-м... с эффектом. Порепетируй с ним,
Розалинда. Оставим их и послушаем музыкантов. Вы поможете мне выбрать музыку
для танцев?
ОДРИ. Помогать гению? Вот так задача!
Все уходят, кроме РОЗАЛИНДЫ и СТОУНА.
РОЗАЛИНДА. Мне жаль твоего друга. Этого комика.
СТОУН. Он не был моим другом. Говоря по совести, я терпеть не мог ни
его самого, ни его шутки. Бедняга Моссман!
РОЗАЛИНДА. Итак, мы будем вместе играть. Ты удивлен?
СТОУН. Да.
РОЗАЛИНДА. Небось ожидал, что эту роль будет играть юноша. Эдакий
красавчик, щечки в ямочках? В Италии роли женщин играют женщины. Настоящие
женщины, а не какие-то первертити - извращенцы.
СТОУН. Так ты итальянка?
РОЗАЛИНДА. Венецианка. Но моя мать служила при дворе короля Марокко...
То есть она была невольницей. Танцовщицей. Мой отец выкупил ее и женился на
ней. Его звали Энрико Бенетти и он был актером "Коммедиа". Слыхали про
"Коммедиа"? Коммедиа дель арте. Вот это настоящий театр. В Англии ничего
подобного нет и в помине.
СТОУН кивает.
РОЗАЛИНДА. Мой отец играл старого скрягу Панталоне. А мать - эту
смешную служанку. Знаешь? Мы приехали в Лондон, и отец заболел чумой. Труппа
поехала дальше, а мы с матерью остались ухаживать за отцом. Но видно он
полюбился Царице Небесной
Быстро крестится на католический манер - это запрещенный жест.
Потом выяснилось, что мать успела от него заразиться... Я стала
бедствовать... Но потом начала танцевать возле театров. Откуда только люди
не приходили, чтобы посмотреть, как я танцую. Я могла бы стать богачкой, но
из-за чумы все театры позакрывали. Был бы мне конец, если бы не Кит.
Вообще-то женщины его мало интересуют, но он взял меня и сделал своей ручной
тигрицей. Бандо алле чиачиерре.3(
СТОУН чувствует горечь в ее словах. РОЗАЛИНДА протягивает ему рукопись.
Ты знаешь "Дидону и Энея"?
СТОУН. Единственная из его пьес, которая мне незнакома.
РОЗАЛИНДА. Это совершенное первесо. Сплошное извращение. Низкая пьеска!
Сын шлюхи! У него Юпитер... как это сказать... ухаживает за этим хорошеньким
мальчиком Ганимедом. Кит обещает, что когда откроются театры, он даст мне
роль Зенократы в "Тамерлане Великом".
Н е о ж и д а н н о.
Мы встречались? В Лондоне?
СТОУН. Не уверен.
Она чувствует, что он знает, что они встречались, но делает вид, что не
помнит.
РОЗАЛИНДА. Если встречались, ты вряд ли бы скоро забыл меня, ведь так?
СТОУН улыбается, кивает. Из соседней комнаты доносятся звуки музыки.
З а т е м н е н и е.
С Ц Е Н А 2.
Вечер того же дня. Горят все лампы, стены увешаны гирляндами.
РЭЛИ, УОЛСИНХЭМ, ОДРИ, ФРАЙЗЕР полулежат в расслабленных позах,
покуривая трубки.
РЭЛИ. Он рассказывал, что сперва они бросили якорь возле низкого
песчаного берега. Все вокруг утопало в зарослях винограда. Ах, изобилие
Америки не поддается описанию! Там больше винограда, чем в Италии и Франции
вместе взятых. И еще они встретили людей. И хоть все они были одеты в
звериные шкуры, фигурами и лицами их женщины напоминали наших знатных дам.
Эти люди столь же учтивы и воспитаны, как и мы в Европе.
УОЛСИНХЭМ. И она назвала эту землю Вирджинией?
РЭЛИ. Да. Ах милая девственная королева. Все это ради тебя одной.
Вернутся мои корабли, и все богатства, найденные нами, будут брошены к твоим
ногам.
УОЛСИНХЭМ. Да уж, она своего не упустит..
РЭЛИ обижен этими словами.
Я хотел сказать, она вполне доверяет вам, сэр Уолтер, и верит в успех
ваших экспедиций.
РЭЛИ добродушно смеется, но в этом смехе чувствуется напряжение и
скрытая угроза.
РЭЛИ. Да, ей не откажешь в практичности. "Когда уж тебе надоест просить
милостыню"?- говорит она мне, когда я предлагаю ей способ пополнить казну.
"Когда вам,- отвечаю я,- надоест одаривать". Это у нас такая игра. Я делаю
вид, что выпрашиваю подарок. Тогда она поднимает свой крошечный пальчик и
словно пером выводит: "Когда-нибудь ты поймешь, что даже у моей щедрости
есть предел"... Признаюсь, всем, что я имею, я обязан ей одной. Недаром мои
недруги любят повторять: десять лет назад у него был один слуга, а теперь
душ пятьсот...
С м е е т с я.
Бедные мои деревенщины. Все они моряки и все родом из Девоншира. Я лишь
помог им добраться до дому, после неудачного похода в Панаму. Да, надо
позаботиться, чтобы Роджерс разгрузил четыре телеги с провизией - я выписал
ее на твое имя, Том... Да-а... А посмотрите на ее советников. Посмотрите на
Тайный совет. Этот Роберт Сесил! В жизни он не приближался к воде ближе, чем
на десять ярдов, и он же дает советы, как строить корабли, куда плыть и
когда. Мерзкий карлик! Королевская мартышка! А взять сэра Кристофера Хаттона
и всех прочих, кто приучает ее к мысли, что я негодяй...
Чувствует, что наскучил всем.
Как я когда-то приучил ее к табаку
Поднимает трубку.
ОДРИ. Кстати, у меня совершенно прошли боли в спине.
РЭЛИ. А что я говорил! Табачный дым прочищает все тело. Спросите
Хэриота.
УОЛСИНХЭМ. Я надеялся, что табак поможет мне вылечить простуду.
РЭЛИ, И что? Не получилось?
УОЛСИНХЭМ. Нет.
РЭЛИ. Как жаль.
Резко меняет тему.
Том, Инграм, скажите мне, что происходит? Почему она не отвечает на мои
письма?
ОДРИ. Потому что они до нее не дошли.
РЭЛИ. Не дошли? Из Четхэма в Гринвич? Ах, ну да. Эта чертова мартышка
Сесил прячет их от нее. Одри, не надо меня щадить. Она больше не желает
видеть меня?
ОДРИ. На позапрошлой неделе она сказала, что если ее начальник стражи
будет отсутствовать так долго, она заведет коня и назовет его Сэр Уолтер,
чтобы ездить на нем верхом и по-прежнему получать удовольствие.
РЭЛИ хохочет, хотя и несколько принужденно.
РЭЛИ. О, она любит подшучивать надо мной. А уж верхом на мне она
подобна Александру Великому, также как в охоте она подобна Диане, а походкой
- Венере... Ах, когда легкий ветерок шевелит ее светлые волосы, обрамляющие
нежные щечки, она подобна нимфе... Иногда, сидя в тени, она напоминает мне
богиню. То она поет, как ангел, то играет на лютне, как Орфей... Ее
бриллианты горят в свете ламп, и глаза ее устремлены прямо на меня, как две
обнаженные шпаги.
Слышно, как в соседней комнате музыканты настраивают свои инструменты.
УОЛСИНХЭМ. Мерлин вот-вот будет готов.
РЭЛИ. А, Кит! Милый Кит... Это правда, что он нынче не в духе?
ОДРИ. Скоро мы это узнаем.
РЭЛИ замечает какой-то магический знак на стене комнаты, смеется.
РЭЛИ. Чем он тут занимается? Пытается переплавить свинец в золото?
