плоским пуховым друзьям, которых называют одеялами и коврами. Тех
просто выбрасывают на снег и долго и отчаянно колотят.
Спрятался за холодильником и отсиживался там целый день. Вдруг им
придет в голову выколотить и меня? Размышлял о холодильнике. Внутри -
это обычная льдина, как у меня на родине, а снаружи он, хотя и белый,
но совсем теплый, и об него можно облокачиваться без риска застудить
спину. К тому же, внутри холодильника хранят всякие вкусные вещи, и за
это он мне особенно нравится. Перед Новым годом холодильник с каждым
днем становится все симпатичнее и симпатичнее; так что я по многу раз
на дню навещаю его. Мне кажется, мы уже сдружились, и у него нет от
меня никаких секретов.
Мыли цветы прямо в горшочках. Я им сочувствовал, потому что
никогда не видел, чтобы цветы выражали желание купаться. Цветы я
люблю. У меня на родине их вообще нет, так же, как и деревьев. Люди, у
которых много цветов и деревьев - очень счатливые.
Потом хозяйка моет окна; трет, чистит, штопает, стирает, гладит,
прячет, вынимает, таскает, переставляет, рвет, шьет, складывает,
разбрасывает и выбрасывает. А потом все с самого начала. Чтобы ей не
было скучно, я охотно помогаю в любом процессе, и тогда она начинает
воспевать меня особенно громко.
Хозяин, обычно равнодушный к такого рода делам, тоже принимается
за работу. Он вооружается так называемыми инструментами, и принимается
за свою часть встречи Нового года: он стучит, гремит, колотит, роняет,
ударяет, визжит и прыгает на одной ноге; пилит, царапает, режет, сосет
палец, визжит и прыгает на одной ноге; сверлит, устанавливает,
подключает - при этом что-то взрывается, и хозяйка воспевает его - а
он все еще визжит и прыгает сразу на двух ногах. Короче, ритуал
удивительный. И я счастлив, что имею возможность наблюдать вблизи все
подробности.
Затем наступает пора бегать по магазинам. Беготня по магазинам -
это обязательное условие встречи Нового года. И хотя меня с собой не
берут, я хорошо представляю себе, что там происходит. Люди собираются
везде в большие колонии и отчаянно шумят над предметами и продуктами,
по многу раз перекладывая их с места на место и пристально
разглядывая. Предметы под Новый год называются подарками, а продукты -
закуской или столом.
Последнее мне абсолютно непонятно, потому что столом - насколько
мне известно - называется тот прямоугольный и твердый предмет на
кухне, а также подобный ему в комнате. Они стоят себе на ножках и их
ничего не колышет. Как их можно съесть - ума не приложу. Я несколько
раз пытался, но только отбил клюв.
Подарки перед Новым годом тщательно прячут. Наверное, Новый год
может их отобрать.
Затем на украшенных улицах, а также в той цветной и пищащей
коробке, которую хозяева зовут телевизором, разные люди загробными
голосами сообщают о том, что Новый год вот-вот придет. И тогда
начинается настоящая паника.
- В чем я буду встречать Новый год? - кричит хозяйка.
- Да у тебя платьями весь шкаф завален! - кричит хозяин.
Они долго кричат, а потом начинают воспевать друг друга, и это
даже интереснее, чем когда они воспевают меня. Правда, я несколько
обижен, потому что меня никто и никогда не воспевает с таким
энтузиазмом. И еще - за мной никто не гонялся с половником. Очевидно,
Новый год пробуждает в людях теплые чувства друг к другу.
Обдумываю мысль: может, на Новый год погоняться за хозяевами с
молотком или сковородкой? Наверное, им будет приятно.
Следующим этапом встречи Нового года являются телефонные звонки.
Телефонный аппарат - как его называет хозяин - вещь сама по себе
удивительная. А под Новый год способна выбить из колеи не только
человека, но и пингвина. Замечательное изобретение.
Когда хозяин двадцать девятого декабря говорит в телефон, лицо
его становится бледным и дышит он глубоко и часто, как если бы за ним
гналась голодная касатка. Но касатка в трубку телефона не пролезет, и
я недоумеваю, почему он так волнуется.
- Твоя мамочка!.. Твоя мамочка собралась встречать с нами Новый
год! - возвещает он трагическим голосом после того, как кладет трубку
на голову телефона. - Она поссорилась с отцом и собирается переехать к
нам на это время.
- Только не это! - выдыхает хозяйка, и глаза у нее становятся
большие-большие, как у пингвина, которому на лапу свалилася увесистый
кусок льда. - Хотя бы не на Новый год!
Я их волнения не понимаю. Человек-теща мне очень нравится. Она
вся такая пухлая и прыгучая. И очень любит всех воспевать. Она поет и
машет крыльями с утра до ночи, до тех пор, пока полностью не
выдохнется. Зато встает раньше всех и будит остальных своим
воспеванием. Когда никого нет дома, она играет со мной - бегает по
всем комнатам и кричит:
- Шею сверну!
Это забавно, потому что человек-теща больше всех похожа на
пингвина. Мы ковыляем по квартире с одинаковой скоростью, так же сопим
и хлопаем крыльями на поворотах. Но в последнее время меня терзают
страшные подозрения - хозяева не пускают человека-тещу, потому что им
не по душе, как она поет. Для нее это должно стать страшной трагедией,
и теперь я ломаю голову над тем, как бы поделикатнее объяснить ей
сложившуюся ситуацию. Певец и художник не должен навязывать свое
искусство никому; даже если это на благо.
Хозяйка прилипает к телефону на целый день: она в него шепчет,
бормочет, улюлюкает и поет. Воспевает она в трубку так, как никого и
никогда в своей квартире - и я опять удивляюсь. Хозяин подпевает
сбоку, но так громко, что его, наверное, слышно и внутри трубки.
Наконец все разрешается: человек-теща остается встречать Новый год в
своем логове.
Люди нелогичны и непоследовательны - это я сразу отметил. Но
чтобы так... Когда человек-теща отказывается от идеи воспевать всех на
Новый год, хозяин говорит:
- У, змея!
Мне это непонятно. Вот я, например, пингвин. И если мне скажут:
"У, антилопа", или "У, колибри", то это будет неправильно. Размышляю.
А в доме ничего - почти как на родине. С потолка висят какие-то
сверкульки; по углам топырятся блестящие предметы; над порогом
приколотили венок из елочных лапок и шишек. Шишки эти сильно
отличаются от тех шишек, которые всегда сыпятся на голову хозяина. Тех
я не видел - они невидимые. А эти очень даже симпатичные, коричневые и
слоистые, как печенье.
Елку вытщили с балкона, где ее морозили и присыпали снегом всю
последнюю неделю. Теперь ее отряхнули от снега и заколотили в какую-то
крестовину. А потом засыпали искусственным снегом - я же говорил, что
люди нелогичны и непоследовательны: выбрасывают настоящее, чтобы тут
же заменить подобием. Не холодным, не искристым и совсем не похожим.
Размышляю.
Пока я размышляю, начинается один из самых главных моментов перед
встречей Нового года. Хозяина ставят на табуретку и он начинает
наряжать елку. Теперь я понимаю, почему хозяйка громко на него кричит:
ее он никогда не наряжает, а какую-то малознакомую елку - пожалуйста!
На елку вешают какие-то незнакомые мне предметы. Эти предметы обычно
прячут так далеко, что я до них не могу добраться; и только перед
самым-самым Новым годом их извлекают на свет и показывают домашним
питомцам. Все они сделаны из необычного на вид льда - цветного, яркого
и очень вкусного, наверное. Но есть их запрещают категорически.
От разочарования засыпаю.
А когда просыпаюсь, то не верю своим глазам: новогодняя елка -
это поэтическое и упоительное зрелище. С зеленых пушистых ее лап
свисают круглые и сверкающие шары таких цветов, которым я даже не могу
придумать названия; тонкие, перекрученные сосульки, золотые и
серебряные орехи, конфеты в ярких обертках, запах которых пробуждает
во мне хищнические инстинкты; а еще - огромное количество всяких
зверушек: мишек, сов, ежей, попугайчиков, и нас - пингвинов. Вся елка
увита блестящим "дождиком", и он гораздо красивее и приятнее того
дождя, под который я однажды сунулся в ранней молодости.
А на самой верхушке елки сияет такая красивая звезда, что у меня
захватывает дух и все мысли. И теперь я не мыслитель, а просто
восхищенный пингвин.
Под елку ставят знакомого мне полярника - бородатого и в красном
костюме, чтобы ненароком не потерялся в снегах. Правда, он почему-то
маленький и засушенный. Стоит с мешком за спиной, в очках, но не
улыбается, не разговаривает. Наверное, в спячку впал. Я слышал, что в
здешних краях такое случается.
А потом хозяин переворачивает белый листик, и на следующем
нарисованы магические закорючки 31. И это означает, что теперь начнут
происходить самые загадочные, самые завлекательные и аппетитные
события.
Весь вечер и утро следующего дня хозяйка готовит. Не так, как
обычно - на скорую руку, чтобы дети не охотились на кого попало, а
только на кастрюлю и сковородку - а со вкусом, как и положено
настоящей хозяйке. Иногда она кричит из своей кухни:
- Ты уверен, что ты покупал постное масло, как я просила?
Хозяин не уверен, уверен ли он, и идет на кухню разбираться,
оставляя без присмотра уже приготовленную еду. Тогда хозяйские дети
охотятся на нее, и меня напичкивают от души. Кажется, вопреки своему
происхождению, я люблю печенье. Над этим стоит поразмышлять.
Запахи из кухни несутся такие, что мы все - двое детей и я -
отправляемся туда, чтобы вдоволь нанюхаться. Мы стоим и втягиваем в
себя ароматы, витающие бесхозными над нашей головой. Это очень
интересное занятие. А хозяйка - вся в клубах пара и дыма, в розовом
переднике в очень маленькие мячики - что-то режет, трет, тискает,
разглаживает и колотит, как ковер. Мне интересно, и я подхожу ближе. И
тогда хозяйка дает мне постучать клювом по тесту или мясному фаршу. По
мясному фаршу я люблю стучать клювом гораздо больше, и трудолюбиво
стучу до тех пор, пока хозяйка не замечает, как от моего трудолюбия
фарш уменьшился на треть. Тогда она сильно благодарит меня, но при
этом смеется. Хорошо, когда люди смеются, но плохо, когда сами
начинают готовить и пробовать котлеты. Что получается, если они
готовят, смеясь? Размышляю.
Потом в большой комнате начинается перестановка. Стол выдвигают
на середину, а мой любимый таз с извинениями выносят в ванную комнату,
но я не протестую. Телевизор говорит, что наступающий Новый год нужно
встречать в черно-белом костюме. Костюм на мне уже есть, и я
внимательно разглядываю лапы, чтобы не пропустить тот момент, когда
Новый год решит на них наступить. Но лапы как лапы, и ничего
особенного я не замечаю.
Стол накрывают хрустящей скатертью - белой и похожей на
заснеженное антарктическое поле. Пахнет она тоже свежестью и снегом, и
немного поскрипывает, когда трогаешь ее крылом. А елка при этом звенит
украшениями.
Говорят, что Новый год все ближе и ближе, и я бегаю от окна к
балконной двери и обратно, чтобы его не пропустить, а меня все время
ловят и усаживают к телевизору. В телевизоре показывают разноцветные
чудеса и пингвинов. Оказывается, когда приходит Новый год, начинается
волшебство, и загадочный Дед Мороз (оказывается, так звали знакомого
полярника) исполняет любые желания. У хозяйских детей желаний не очень
много, но они страшно волнуются. Интересно, какие у меня желания?
Хозяин выдал мне банку сардин. Ем сардины и размышляю.
Наконец все стали такими же нарядными, как я. Ну, может, не
такими, но я не хочу расстраивать свою семью, и одобрительно кувыкаю.
Приятно видеть, как они радуются.
Дальше люди еще основательнее подтверждают мои догадки: они
