Такой шаг приводит, говорят, к чуду. А органы не мешало бы бросить. Канайте
в грузчики. Вон у вас ручищи какие! Грузчику хорошо! Покидал себе
мешочки-ящички - и лети домой легкий, как птица. А с таким грузом на душе,
как у вас, доходягой скоро станете и потащитесь на полусогнутых в скорбный
лазарет. Молюсь за вас.
Вот, говорю, уйдете вы сейчас, а мне все еще не ясно: простили ли вы
врагу вашему, возлюбили ли ненавидящего вас? Сами-то вы как?
А этот, говорит Павло... говорит Георгий Леонтьевич... говорит
Христиан... кажется, все-таки это был Христиан... Христиан, но неважно,
неважно... этот мучительный, возможно, конечный вопрос, который по моему
глубочайшему убеждению несет на себе отблеск Высшей Реальности, Разум
своевольно и лукаво переводит в соответствующей сложнейшей ситуации из
области Душевной, из сферы чувств безъязыких в свой великолепный
вычислительный центр.
А человеческие чувства, Душа человеческая так трогательно неумны в
истинно наивном состоянии, то есть в величественном и простом обращении к
ничем и никем не замутненному образу бесконечной Гармонии, что Разуму ничего
не стоит смутить человеческую душу логическими категориями прагматической
очевидности и навязать Душе ответ, устраивающий Разум и делающий честь
безупречной работе его вычислительного центра. Сообразно ответу и ведет себя
личность, но поскольку ответ на мучительный вопрос принадлежит на самом деле
Разуму, лукаво выступившему от имени Души и хамовато присвоившему себе ее
прерогативы, то он - ответ - изолирует Душу от Света Истины, он уводит ее
от возможности великодушного соотнесения своих обид и чужих зверств с тайной
чудесного предназначения человека в участии, возможно, почти на равных с
Богом в Высшем Промысле, целью которого, как я уже не раз заявлял, гражданин
следователь, является, на мой взгляд, насаждение и торжество жизни во
Вселенной. Дайте-ка попить водички... Спасибо... Вы спросили меня: прощаю ли
и возлюбил ли я вас, своего палача, уходя в неизвестность?
Допустим, я нахожусь в привычно-бытовом отношении к знаковой и
смысловой структуре вопроса. Именно в таком состоянии и стремится удержать
Разум Душу при ее стремлении вознестись от логики опыта, от низшей
целесообразности к нормам поведения, интуитивно ощущаемых Душой благодатными
и предельно просто разрешающими душераздирающие антиномии жизни в полной
больших и малых горестей земной юдоли... Допустим. В очередной раз доказал
Разум, что прощение и любовь к врагу - очевидное мудачество. Доказал,
подлец!
Но вот я взрываю последним усилием воли или, что одно и то же, полной
расслабленностью, гражданин подполковник, бедный палач, эту вонючую,
привычно-бытовую, семиотическую и семантическую, черт бы ее побрал,
структуру любого вопроса, будь то: можешь ли возлюбить врага своего?
Подставишь ли левую щеку, когда заедут ни с того ни с сего по правой, да к
тому же, пока ты не успел очухаться от боли и обиды, звезданут по
подставленной левой? Способен ли ты не осудить предавшего тебя? Взрываю,
короче говоря, камеру, в которую заточил Душу так называемый здравый смысл,
этот заурядный недолгожитель, выкидываю к чертям собачьим на площадь
Дзержинского сквозь вот эту решку, расплавившуюся от одного моего смиренного
взгляда, наручники, плюю на режим устрашения, и... вот уже я, веруя в
реальность высшую, переношусь в нее! Я чувствую не боль и обиду, а
непозволительность создания отношения, в котором мои страдания и унижения
считают себя вообще бесконечно превышающими жизнь. И я вашу злодейскую
службу Дьяволу и его идее, ваши грехи, ваши увечья, погибель души вашей вижу
более обидными и страшными, чем мои обиды и раны. Но я не говорю вам, ибо
словам не разорвать проклятый заколдованный круг, возведенный Разумом, я
люблю вас, враг мой, я вас прощаю! Просто я сейчас нахожусь в пространстве
такого, потрясающего все мое существо, состояния покоя и воли, где хватит
места всем: и вам, и мне, и вашим органам внутренних дел, и страшному
прошлому, и абсурдному настоящему, и искупительному будущему, и многому,
многому и хорошему, и дурному. Я не говорю вам слов, заводящих в тупик. В
силу сохранившегося во мне веселого характера, в надежде на извинительность
юмора, я чистосердечно приглашаю вас, Василий Васильевич, в Высшую
реальность! Милости прошу! В это мгновенье, стоящее вечности, мы с вами
вносим свою лепту во Вселенскую Жизнь, укрепляем душу, смываем грехи и
чувствуем, что воистину бесконечно меньше радостного течения жизни наши
общие мытарства и что разгадка жизни не больше самой жизни, что она -
чудо... А слова... Хрен с ними, со словами... Кланяюсь низко вам. Не вы, так
и не посетило бы меня, возможно, такое состояние и такое понимание. Это не
означает, что я извиняю и приветствую деятельность палачей. Прощайте.
Завещаю вам изъятое у меня при обыске Священное Писание. Читайте в перерыве
между допросами. Вдруг поможет оно вам облегчить муки узников? Я ничего,
кстати, нового вам не сказал. Я только обрел личный опыт постижения Образа
Жизни. Образ Жизни и есть Христос. Передайте Сталину, что он свинья.
Господи, прости меня за столь частые выпадения из течения Высшей Жизни...
Прощайте, Василий Васильевич!
28
Опять мы долго пропетляли... Долго... В общем, просматривая
реквизированный у одного теоретика соцгуманизма альбомчик с изображением
орудий пыток глубокой древности, жду, когда приволокут ко мне вашу рожу...
Это я возвращаюсь к случайности.
Вдруг - звонок. Звонит тот самый дружок мой, секретарь обкома, тогда
еще, правда, горкома, Вчерашкин. Подох, говорит, твой человек Понятьев
Василий... Как, ору, подох? Очень просто: трехтонка под лед провалилась с
агитбригадой. В колхоз я ее посылал, отвлекать колхозничков от ненужных
настроений. Снабженцы их охмурили очень и заготовители... Снабженцы не
привозят, а заготовители увозят. Колхознички же посасывают лапу. Теперь до
весны пролежит подо льдом грузовик. Жалко. И два баяна жалко. Два баяна у
меня роту чекистов иногда заменяют. Ну, а трупам, как говорится, вечная
слава...
Вот идиот какой я был! Мне бы выехать, водолазов взять эпроновских,
вытащить трупешник, и сразу стало бы ясно, что не вы это, а брат ваш
двоюродный затонул вместе с казенным грузовичком.
Поскрипел я зубами, что вывихнула вам судьба большой фарт миновать
Руку, ох, и поскрипел! Вот вам и случай счастливый для вас и
неудачный для братца-агитпроповца,
Очень странная и ужасающая подчас штука - случай. Может, он ничто
иное, как удар Рока, нацеленный именно в ваш лоб, но из-за какой-то
ничтожной ошибки в расчете, из-за каких-то мизерных ваших перемещений в
пространстве вбок, вверх или вниз от мушки прицела, захерачивший не по вам,
а по другому, случайно, случайно ли, гражданин Гуров, попавшему в зону
действия рокового удара человеку? А? Что вы скажете? Или бесчинствующий Рок
не самовластен и на него тоже имеется управа, имеется Судьба, отводящая удар
от одного живого существа или его счастья и плюющая на все последствия
веселенького рикошета? Но может ли не ведать Судьба, что творит ее левая
рука, а что правая, может ли не задуматься она, что неотвратимость,
воплощенная материально в роковом случае, оставила в покое гражданина
Гурова, но проломила лед под грузовиком "Зис"? Ведь если бы было иначе, то
вам бы кранты, кранты, Василий Васильевич! А ведь вместе с братцем вашим
погибло еще несколько человек и два баяна. Ведь у тех погибших тоже были
судьбы и ангелы-хранители наверняка были! .. Впрочем, стоп! Возможно,
ангелов хранителей-то и не было у тех погибших, и в этом весь фокус.
Кто-то из моих говорил, что человека, погубившего свою душу, покидает
ангел-хранитель, и он, естественно, оказывается беззащитным перед лицом
враждебных сил и траекторий роковых ударов, густо пронизывающих пространство
существования человечества. Нет! Не могу я допустить такого расклада! Не
могу. Едет грузовик отвлекать недовольных колхозников, а в нем специально
для того, чтобы гражданин Гуров, эта сука, этот жестокий хорек, эта гнойная,
продавшая все на свете пропадлина, продолжал грабить государство и
подсовывать народу вместо нормальной колбасы и сосисок хер знает что,
продолжал жить, позавтракав рагу "папенькины уши по-пионерски", пообедав
супом из материнских слез с бриллиантовыми запонками и поужинав в
"Метрополе" с блядями из Совнаркома! Так значит специально для этого Судьба
погрузила в трехтонн'ый грузовик "Зис" 26 рыл, покинутых
ангелами-хранителями, и 2 невиннейших баяна? Невозможно согласиться с таким
раскладом. Не могло не быть в грузовике хотя бы одного праведника или
обыкновенного грешника. А в таком случае отвлечение внимания ответственного
работника НКВД от приговоренного заочно к смерти В. Понятьева погибелью ни в
чем не повинных комсомольцев вызывает недоумение, сомнение относительно
тождества наших представлений о справедливости с представлениями о них же
Высших Сил и полное непонимание принципов механики Судьбы. Или она никак не
может примириться с вмешательством НКВД СССР в свои собственные внутренние
дела? Хорошо. Согласен. Нехрена, допустим, совать свои рыар в чужую жизнь и
в чужие смерти. Судьбе видней. Каков ни есть негодяй Понятьев, он же Гуров,
но его час не пробил, пущай живет сволочь, никуда не денется, молчать,
отставить, крругом... а-арш! Я вам покажу, скоты и разложенцы, полюбуйтесь,
что я сейчас натворю и погублю вам в устрашение грузовик, 26 рыл и 2 баяна!
И если у вас есть совесть, то в следующий раз семижды семь задумайтесь и не
всовывайте свои палки в мое неумолимое колесо! На вас вина за ни в чем не
повинных!..
Меня лихорадит мысль о ситуации войны. Десятки миллионов погибли,
сгорели, сгнили заживо, в крови, в гное, в кишках, в костях, в грязи, в
страданье, десятки миллионов, а гражданин Гуров в это время выменивал по
всему Союзу с помощью своих прохиндеев шматы сала на драгоценности и
картины. Блудил. Опохмелялся вместе с Алексеем Толстым, был такой случай, в
ванне с шампанским. Мать голодом уморил, наплодил гнуси, лжи и разврата, но
берегли его силы Судьбы, берегли, близко не подвели к роковой черте, от
бандитое спасали, от следствия, от хвори, от бед. Как это понять? Не лично
ли Дьявол вас опекал, гражданин Гуров? А на войне и каторгах гибли лучшие,
хотя и говна полегло немало. Странно. Странно... Неизбежно ли должен быть
поражен ударом Рока, отведенным от тебя, другой? Что это за палка такая
хитрая о двух концах используется иногда при ударе? Стараются ли
ангелы-хранители, отводя удар от своих подопечных, успеть сообщить коллегам
по Промыслу, чтобы не проморгали они такого-то числа во столько-то минут и
секунд, в таких-то точках пространства принять необходимые меры
безопасности, дабы кирпич упал, никого случайно не задев... на мостовую,
отъезд в свадебное путешествие на новом "Бьюике" был отложен... грибы,
ужасно похожие на шампиньоны, не изжарены... акции не покупались... девочка
не ходила на вечеринку... не выпит мальчиком денатурат... баянисты поехали
не в колхоз, а на свадьбу... дедушка Гитлера не познакомился с бабушкой...
девушка в Гори не дала сапожнику... Ленин не пошел по другому пути... никому
не приходила в голову мысль о коллективизации... не убивали отца и мать...
не горела моя деревня... дабы приняли ангелы меры, и я не сидел бы на
