он сам отказался от чести умереть как рыцарь. Я не смогла удержать на
корабле эту неистовую валькирию, и она высадилась на берег вместе с нашими
легионерами. Герцогиня требовала подчинить легионеров ей, как законной
государыне нарбоннских галлов, но я, разумеется, этого сделать не могла.
Майору, командиру когорты морских пехотинцев, я наказала оберегать
Кримхильду -- как-никак, другой законной креатуры на герцогский престол у
нас после смерти Круна не было. Еще я пообещала командиру когорты серьезное
повышение по службе в случае успеха операции и разжалование в простые
солдаты в случае ее неудачи.
Битва началась около часа пополудни. Нам -- мне, командующему и его
старшему помощнику -- докладывали о ходе операции по видиконовой связи; у
майора имелось портативное зеркало. Изображение и звук шли с помехами;
возможно, эти помехи создавала холмистая гряда, отделявшая нас от поля
Регинлейв, но не исключено, что и тут постарались гнусные Ульпины. Во всяком
случае, мы имели возможность судить о том, как складывается военная
ситуация.
Мятежники атаковали первыми. Залпом их катапульт и баллист убило троих
легионеров и пятерых ранило. Это внушало нам надежды на скорую победу: если
варвары настолько "эффективно" используют свою метательную артиллерию, что
уж говорить о мечах и стрелах!
Мы не ответили на их первый залп. Оставшиеся от когорты четыре центурии
надвигались на варваров обычным боевым порядком, четырьмя прямоугольниками
по двенадцать легионеров в каждой шеренге; таким образом ширина шеренги
составляла десять рядов.
Варвары выстрелили снова, на этот раз из дальнобойных луков и
арбалетов. Майор докладывал нам, что туча стрел на мгновение заслонила
солнце. По его оценке, атака лучников и арбалетчиков унесла не более десятка
жизней.
Наши воины шли вперед, не обращая ни малейшего внимания на комариные
укусы мятежников. В смятении враг открыл беспорядочную стрельбу из
метательных машин, луков и арбалетов. Легионеры не обращали на нее внимания.
Живые перешагивали через мертвых и неостановимо двигались вперед. Лишь
однажды варварам удалось удивить нас, когда прямо в центр одного из
прямоугольников упала разрывная бомба. Взрыв унес жизни пятнадцати человек.
Контр-адмирал Септимий Доламин заявил, что выстрел, безусловно, был
произведен из трофейной баллисты. За одно это я решила для себя отдать под
суд наших инспекторов, полгода тому назад проверявших, согласно мирному
договору, арсеналы герцога Круна. Неужели мой мужественный друг сознательно
утаил от инспекторов этот давний трофей?.. Не верю!
Легионеры приблизились к мятежникам на расстояние в пятьсот мер, взяли
в руки бластеры и по команде майора дали разряд. Лазоревые молнии прорезали
воздух и поразили намеченные цели. Майор доложил, что наша первая атака
взяла жизни как минимум сотни варваров. Дикари снова оросили воздух
стрелами. Легионеры двинулись дальше.
В этот момент раздался сигнал с пульта правительственной связи. Нам
пришлось отключиться от полевого канала. На экране зеркала в командном
пункте возникло лицо кесаревича Эмилия Даласина. Я ожидала увидеть кого
угодно, только не его. Лицо моего кузена было бледным и встревоженным. Он
попросил военных ненадолго удалиться и, когда они исполнили его просьбу,
сообщил мне новость: мой старший сын Палладий в тяжелом состоянии доставлен
в Центральную клинику Фортунатов. Третьего дня мой сын, как предполагают
врачи, слишком много купался в озере Феб и застудил ухо; развился отит, а
поскольку ни сам Палладий, ни его отец, мой муж Юний Лонгин не обратили
должного внимания на боль в ухе, воспаление передалось на мозг. Мой муж
забил тревогу только тогда, когда у Палладия начались спазмы и резко
поднялась температура. Кесаревич Эмилий тотчас подключился к этому делу, и,
благодаря его вмешательству, Палладий уже через час после первого обращения
угодил в руки лучших врачей нашего государства.
Несмотря на все заверения кузена, что худшее осталось позади, ни о чем
другом, кроме сына, я думать больше не могла. К великому счастью для меня, у
приемной мачты все еще висела правительственная аэросфера, на которой вчера
рано утром я прибыла из космополиса.
Всего через полчаса после звонка кузена я покинула линкор "Уаджет", и
моя аэросфера, набрав предельную скорость в пятьсот герм в час, понеслась на
юго-восток...
* * *
Из "Походных записок" рыцаря Ромуальда
...Самое лучшее у амореев -- это как они наступают. Зрелище не для
слабонервных! Представьте себе аморейского морского пехотинца: на двух ногах
и о двух руках, но весь коричнево-зеленый, в круглой каске, обтекающей
голову, так что она кажется лысой, и в личине, живописующей поганого спрута
с бессчетными щупальцами! Словно и не люди вовсе, а какие-то морские твари,
вышедшие на берег. Стреляешь в них -- из лука, из арбалета, из духового
ружья -- а им хоть бы что! Если повезет угодить стрелой в глаз, легионер
упадет. И ничего! Остальные знай себе идут на тебя, как будто ничего не
случилось. И вдобавок у тварей за поясом электробластер, у бедра -- кхопеш,
а у офицеров ихних -- еще и огнемет за спиной!
С ними главное -- не испугаться и не побежать. Унять дрожь в коленках и
припомнить, что это не чудовища, а люди. Если ты не испугался и не побежал,
ты уже почти их победил. Чем ближе они к тебе, тем ты сильнее. Лучшие их
бластеры бьют с пятисот мер, но плохо. Поэтому им приходится сокращать
дистанцию. С трехсот мер удачный выстрел из бластера может тебя поджарить,
особливо если ты не прикрылся каучуком и не прикрыл коня. А ты не жди, когда
они тебя поджарят -- рви с места и скачи врагу навстречу!
Тут нужно знать момент. Если амореи слишком далеко, скакать рано: они
увидят, как ты скачешь, успеют достать свои огнеметы и накроют тебя пламенем
прежде, чем ты к ним доскачешь. Тут уж никакой каучук не поможет. Чересчур
близко подпускать их тоже не след: во-первых, они успеют поразить многих
наших из бластеров, да и из огнеметов тоже, а , во-вторых, на близком
расстоянии не всякий конь тебя к ним понесет, потому что воздух округ них
становится как во время лютой грозы, это от разрядов электробластеров. Сам
дивлюсь, как амореи таким воздухом дышать умудряются! Ну так вот, если конь
успеет разогнаться, потом его уж скверным воздухом не остановишь.
Герцог подпустил легионеров на четыреста мер и дал сигнал к атаке. Наши
легковооруженные конники сорвались с места и что есть силы помчались на
врага. Им приходилось вилять по полю, ускользая от разрядов. Амореи уже
начали навострять свои огнеметы. К счастью для нас, огнеметы не могут
стрелять с руки; чтобы подготовить такую пушку к бою, нужно сперва снять
тяжелый ствол со спины, поставить его на штатив и подсоединить трубку к
баллону с горючей жидкостью, что остался за спиной. На это даже у самых
проворных уходят драгоценные минуты; дело наших конников успеть добраться до
огнеметов прежде, чем они начнут стрелять.
Ура! Наши успели. Первым делом наши конники атаковали огнеметчиков.
Тяжелые пики, каждая длиной в пять мер, взвивались в воздух и поражали либо
самого огнеметчика, либо его пушку. Разбитый огнемет уже не опасен.
Ясное дело, враги не стали ждать, пока мы их лишим самого грозного
оружия. Они образовали "черепаху", то есть живой щит вокруг огнеметчиков.
Нашим конникам приходилось растрачивать пики на всякую мелкоту. Не
забывайте, что в это время легионеры палили из бластеров. Я был на холме и
видел это, я видел, как наши мрут, точно мухи, один за другим... и все же
наши добились своего: ни один огнемет не выстрелил пока!
Освободившись от пик, наши конники атаковали врага мечами. Рубить
обычными клинками немейский доспех способны только настоящие мужчины.
Наконец наши полностью смешались с амореями, и завязался ближний бой. В
ближнем бою бластер -- больше помеха, нежели подмога. Поэтому амореи
запрятали бластеры и стали драться кхопешами.
Мы, галлы, к этим кривым, как змеи, клинкам испытываем презрение и
отвращение. Иное дело меч, прямой и честный клинок рыцаря. А кхопеш --
оружие хотя и маленькое, и невзрачное на вид, но коварное и подлое, как сами
амореи. Нужно признать, легионеры навострились владеть своим подлым оружием,
как иной наш рыцарь двуручным мечом не владеет. Со стороны посмотришь и не
поверишь собственным глазам: вот лишь блеснуло лезвие, а самого змеиного
клинка не видно, так он быстр, и следом твой товарищ падает со вспоротым
животом! Либо, как с кавалерией, падает конь, а вместе с ним и всадник; там,
на земле, легионер его и добивает.
Понятно дело, герцог не стал ждать, когда противник перебьет иль
перережет всех наших конников. Только амореи отвлеклись на ближний бой, к
ним устремились тяжеловооруженные рыцари; мой господин сам возглавлял их.
Следом за рыцарями побежали пехотинцы.
И тут враг показал свою истинную силу. Оказывается, основные огнеметы
были спрятаны в глубине их атакующих квадратов, а те, которые мы видели,
были муляжи для отвода глаз! Противник подпустил рыцарей на расстояние
примерно в полсотни мер, затем строй легионеров стремительно распался, и
почти сразу навстречу герцогу и его рыцарям ударила струя пламени, за ней
другая, третья и четвертая!
С холма я наблюдал, что сделал герцог. Он успел метнуть скакуна в
сторону и так избежал убийственного пламени. Не все его соратники оказались
столь же проворны. Это было жуткое зрелище: люди, которых я знал и которых
полагал своими друзьями, на моих глазах превращались в живые факелы, вместе
с конями, метались по полю -- и умирали в страшных муках...
Но некоторые пали как великие воители. Уже пылая во вражьем огне, эти
рыцари из последних сил стремили коней в гущу аморейского войска. К
несчастью, доспехи легионеров не горели, но все равно наши рыцари не
напрасно пали: им удалось рассеять верный строй легионеров, внести смущение
в ряды врага, а ведь дисциплина и порядок -- это первое, чем побеждают
амореи. Но порядок сохранить непросто, когда на тебя и на твоего товарища
несется живой факел!
А огнеметы знай себе палили наших. Считай, почти три сотни рыцарей они
вывели из битвы за считанные минуты. Покончив с рыцарями, взялись за пехоту.
На моих глазах пылающие струи ложились на солдат, и те, не рыцари, но
простые ополченцы, сыграли трусов: кто кинулся обратно, а кто припал к
земле, как будто это против огня сильно поможет... Признаюсь, в тот момент
мне показалось, что битву мы продули сразу!
Вы можете мне не поверить, но я скажу, что было дальше: всех спас
великий герцог, он один. С уцелевшими рыцарями он сделал обходной маневр и
вышел в тыл к легионерам. А огнеметы вмиг не повернешь назад; я видел сам,
как это попытался сделать один легионер в погонах турмариона -- и сломал
штатив, и ствол его загремел на землю!
Амореи заметили отряд и подняли тревогу. В моего господина принялись
палить из бластеров. Пустое дело! Одетый в немейский доспех герцог для врага
неуязвим. Как сам Донар во плоти, он несется на легионеров. Вот он уже пред
ними, его рука бросает пику, пика опрокидывает огнеметчика... Нет, мой
господин не бросил пику -- она опять в его руках! Он спешит поразить другого
аморея с огнеметом -- и поражает! Его спутники тоже не тратят времени даром.
Их убивают, но и они убивают врагов!
На моих глазах происходит чудо: герцог собственноручно приканчивает
троих огнеметчиков одной-единственной пикой! Еще четверых поражают другие
рыцари. Но всему случается конец. Коня под герцогом убивают, но мой великий
