своим Вотаном. Это во-первых. А во-вторых, если ты не рад, что мы тебя
спасли, ты в любое время волен сдаться герцогу... то есть Софии, и исправить
нашу ошибку!
Варг в ответ молча протянул Януарию письмо.
* * *
Письмо: герцог Крун Нарбоннский -- принцу Варгу, в замок Эльсинор
Сын!
Это мое последнее слово к тебе. Не чаял я его произносить. Придется.
Не буду лгать тебе, и в том клянусь я памятью твоей матери Хельги.
Полагаю, это единственное, что нас еще объединяет.
Хочу открыть тебе мою тайну. Я умираю от язвы в желудке. Мне остался
год, самое большее. Скорее всего, я умру намного раньше: ты мне поможешь
умереть. Об этой тайне знают Кримхильда, София и лекари, которые живут в
моем дворце под видом миссионеров. Меня можно было спасти еще месяц тому
назад, но для этого пришлось бы снова ехать к амореям. Я отказался ехать,
так как знал, что на тебя оставить государство не могу. Теперь я понимаю,
что ошибся. В другом ошибся: я должен был казнить тебя, тогда бы и уехал!
Я поступил, как плохой отец, как слабый государь, и боги слабости мне
не простили.
Не буду уговаривать тебя отдать Ульпинов. Знаю, не отдашь, особенно
теперь, когда обязан этим тварям жизнью. Вот кто твои друзья отныне:
ублюдки, которые сыграть решили на святых чувствах нашего народа. Даже
княгиня София не представляла, что им достанет выдумки устроить подлый
балаган с нашим вчерашним богом!
Ладно. Тебе выбирать, в чьей компании губить свою душу. Я не об этом.
После моей смерти Кримхильда станет герцогиней, это решено. Но прежде я
обязан довершить несделанное -- избавить государство от тебя. Иначе ты
утопишь мой народ в крови. Ясное дело, твои друзья Ульпины помогут тебе
назвать это иначе. Ты назовешь это битвой за свободу, освободительной
войной, местью проклятым оккупантам... мало ли как назвать можно! Но суть
останется: ты будешь драться за свое до последнего нарбоннца, упрямец и
гордец безумный!
Вот почему я, отец твой и покамест господин, приказываю тебе самому
явиться ко мне в Нарбонну и принять смерть, которую ты заслужил и которая
единственная может положить конец страданиям народа.
Я знаю, ты не явишься на казнь. Твои друзья Ульпины скажут много умных
слов о долге, о свободе, об интригах вероломных амореев. И ты останешься за
стенами Эльсинора, как трусливый заяц прячется в норе!
Так вот, я вызываю тебя, сын, на смертный поединок. Завтра в полдень
жду тебя на поле Регинлейв. Я стар, я слаб, я умираю, и у тебя есть шанс. Не
трусь, а приходи. Но если есть на свете справедливость, то боги подсобят мне
перед смертью погубить того, кого я породил.
А если ты и этот вызов мой не примешь, я прокляну тебя при всем народе
и затем отправлюсь сам к тебе, к Эльсинору, с надежным войском, и с тобой
покончу. На то, что я умру до того срока, не надейся: нарочно не умру!
Друзьям своим Ульпинам можешь передать: пусть не стараются, ни я, ни
верные мне люди их привидений больше не боятся. София объяснила нам, как
отличать дурное чародейство от истинных вещей.
И кстати, о Софии. Она -- мой самый лучший друг. Она -- единственная,
кто понимает до конца меня. Я не устаю дивиться благородству этой женщины.
Ей ничего не стоит объявить Нарбоннию мятежным краем и выиграть на этом. Как
тебе известно, в Империи воинственные люди пользуются высшим спросом. А мы
нынче слабы, как никогда, да ты еще междоусобицу затеял. По-моему, одной
когорты легионеров хватит, чтобы уничтожить наше государство и сотворить тут
экзархат Империи -- на веки вечные! Но София, из нашей с нею дружбы, еще
пытается устроить дело миром.
Наверное, я это зря бумагу порчу. Ты глух к словам рассудка. Поэтому я
повторяю: вернись в Нарбонну и прими положенную казнь. Или приходи на поле
Регинлейв в завтрашний полдень. А не придешь, я прокляну тебя и сам к тебе
приду. И буду с тобой драться, пока ты не погибнешь.
Я сказал.
Писано в Нарбонне двадцать второго апреля Сто сорок восьмого Года
Кракена, на рассвете.
* * *
Из дневниковых записей Януария Ульпина
...Принц молчаливо ждал, когда мой отец закончит чтение письма. Я тоже
был безмолвен, ибо не привык высказываться прежде отца.
-- Великолепно, -- отметил отец, -- просто великолепный опус! В этом
письме София превзошла саму себя!
Принц с удивлением воззрился на отца.
-- София? Она-то здесь причем?!
-- А кто ж, по-твоему, это писал? -- усмехнулся отец.
Принц помрачнел.
-- А по-твоему, Ульпин, выходит, я не в состоянии признать руку своего
отца? Это его почерк!
-- Друг мой, -- прочувствованно молвил отец, -- я вовсе не намерен
утверждать иное! Буквы сам герцог рисовал, да, но рукой его она водила!
-- Ты все еще не знаешь своего врага, -- добавил я. -- А мы знаем! В
твоем возрасте, принц, София Юстина уже преподавала политическую психологию
в Императорском Университете. Тебе это о чем-то говорит?
-- Даже мы в Мемноне считали ее одним из самых талантливых умов
Империи, особенно среди молодежи, -- сказал отец. -- Если бы она не
принадлежала к династии Юстинов, она бы стала великим ученым. Ты думаешь,
она не понимает, что никакие мы не еретики, что аватаров не было и нет, что
люди сами создают судьбу свою?! Уверен, понимает, еще как понимает! И,
понимая это, сознательно служит злу, то есть Империи Чудовищ. Потому что
только в Империи Чудовищ ей возможно ублажить свою честолюбивую мечту о
высшей земной власти. Она -- политик, она -- враг, наш и твой. А ты
по-прежнему недооцениваешь своего смертельного врага. Твое варварское
презрение к женскому полу играет с тобой злую шутку.
-- Да причем тут это! Я не хуже вашего разумею, кто такая Юстина! --
огрызнулся принц.
-- А если разумеешь, -- подхватил отец, -- то должен видеть в письме
герцога не только буквы на бумаге, но и мысли, что в воздухе витают! Ты
погляди, как тонко здесь все рассчитано, продумано до мелочей! Не забыта ни
одна струна твоей души. Вот тебе начало: клятва памятью твоей матери. Скажи,
когда последний раз твой отец о матери твоей вспоминал?
-- Не помню... давно уж это было, -- прошептал принц.
-- А тут вдруг вспомнил! Это подкупает сразу. Смотрим дальше. Он
умирает якобы, в этом его тайна. И ты, как сын, отца жалеешь. Тебе, по
замыслу Софии, должно быть стыдно в этом месте. Я не прав?
Принц сумрачно кивнул.
-- Потом о нас написано. Какие мы плохие. Ты обрати внимание на
аргументы! Уже нас обвиняют не в том, что мы еретики, а в противоположном:
мы-де играем на святых чувствах вашего народа. Чувствах к языческим богам! И
кто это говорит? Человек, насаждающий аватарианскую веру!.. Просто
великолепно! Смотрим дальше. Что тут у нас? А, о войне междоусобной. И в
этом месте тебе опять должно быть стыдно. Перечитай этот абзац, здесь каждое
слово -- психологический шедевр! Спроси у самого себя, смог ли бы герцог,
твой отец, такое написать?..
Вот так, абзац за абзацем, отец все разложил на свои места. Я испытывал
гордость за него. При всем почтении к талантам нашей врагини я полагаю, что
мой отец даст ей сто очков вперед. София здесь опять переиграла. Ей
следовало знать, что принц придет советоваться к нам, и мы ему втолкуем, что
к чему.
-- ...Это шедевр, -- резюмировал отец. -- Неприятель выложился в
надежде совратить тебя. Ты полагаешь, что чародейство, это когда сверкают
молнии и в одночасье гибнут бастионы? О нет, мой благородный друг! Вот оно,
истинное чародейство, в этом письме. Виртуозная игра на струнах человеческой
души. По каждому больному месту твоему она смогла ударить. А твой отец...
прости меня, мой друг, но твой отец давно уж раб ее, не больше!
На принца было больно смотреть. Он был намного выше ростом, чем мой
отец, но в это мгновение казался карликом, так согнула его страшная правда.
Губы его дрожали, на них выступила пена. И руки трепетали тоже, он бессильно
тискал их, то прятал за спиной, то теребил карман кожаной куртки, то к ножу
тянулся... Я мог лишь догадываться, какие чувства пробуждали в нем жестокие
слова отца.
-- Что же мне делать? -- вдруг прошептал он, перебив моего отца на
середине фразы.
-- Хороший вопрос, -- кивнул отец, -- но, опасаюсь, мой искренний ответ
тебе не понравится.
-- Знаю... Ты скажешь, что я должен отсиживаться за стенами Эльсинора.
-- Более того, ты обязан собирать вокруг себя верных людей...
-- Но это же мятеж!
-- Не ты его начал -- тебя вынуждают. Иначе ты погибнешь и погубишь
дело.
-- Я не пойду против отца войной, -- отрубил принц.
-- И не нужно! И даже вредно. Ты -- честный сын и благородный рыцарь.
Насколько понимаю я, ты не против отца, а за его и за свою свободу, против
имперских оккупантов. Вот так и нужно выступать.
-- А...
-- Собери армию и жди. Герцог намерен сам к тебе явиться -- пускай
является. На это уйдет время. Плюс еще осада Эльсинора. Ты понимаешь?
-- Нет, -- признался принц.
Отец сделал многозначительную паузу и пояснил:
-- Главная опасность для тебя -- это София. Она и так в Нарбонне целую
декаду. Это чересчур для имперского министра колоний. За ней следят ее
враги, тот же лукавый Марцеллин. Ее слишком долгое пребывание в варварской
стране вызовет в Темисии подозрения. Иначе говоря, Софии вскоре придется
уехать из Нарбонны. А без нее герцог тебе не страшен... Правда, у нее есть
другой вариант.
-- Ну, говори, я слушаю.
Отец вздохнул и наконец решился.
-- Как ты думаешь, зачем герцог написал тебе насчет смертельной
болезни? Я отвечу. Так София готовит тебя к известию о его кончине. Не
сомневаюсь, нет никакой язвы, а все те так называемые врачи, кого он...
вернее, она упоминает, на самом деле герцога не лечат, а убивают медленною
смертью... по ее приказу!
-- О, боги, -- простонал наш бедняга, -- зачем ей убивать его?! Ведь он
же делает все, что она хочет!
-- Затем, друг мой, -- объяснил я, -- что смерть герцога позволит ей
еще остаться тут, во-первых, а во-вторых, призвать военную подмогу из
метрополии. И повод будет веский: желание предотвратить брожения народа по
случаю вступления на трон твоей сестры Кримхильды. София призовет преторию
имперских легионеров, или две претории, и под шумок расправится с тобой.
-- Не верю!.. Не может быть она столь подлой! Она же аморейская
княгиня, потомок Фортуната!
-- Наивные иллюзии, -- печально усмехнулся мой отец. -- Для них,
потомков Фортуната, вы, варвары, не более чем прах и тлен, черви земные,
которым боги ради смеху даровали языки, животные, и только. Прости, но я
обязан был тебе это сказать.
-- Так что же делать?! Как мне спасти отца?
-- Благородный юноша, ты герцога уж не спасешь -- ты о стране подумай!
Ее спасти еще не поздно! Прислушайся к моим советам: скорее собирай войска,
поднимай сограждан, укрепляй замок. И выжидай. Всемогущее время играет на
твоей стороне. А мы тебе поможем. Чем больше времени оставит нам судьба, тем
мощней оружие мы выкуем тебе и твоему свободному народу...
...Когда принц нас покинул, мы снова завалились отдыхать. Давно не
ощущал себя таким счастливым. А видели бы вы отца! Он радовался, как
ребенок, и не напрасно: его резец приноровился к варварской глыбе. Из этой
глыбы мы сотворим такого голема, что Ойкумена содрогнется от его шагов.
Una manu latam libertati viam faciet,49 -- а другой рукой будем мы,
Ульпины!
Ну а покуда голем лишь в проекте, нам нужно набираться сил. За
безопасность нашу в этой замечательной пещере можно было не волноваться:
