вашей мудрости, в вашем добром совете. Как мне спасти немногое, что у меня
осталось?!
София приняла его руки в свои, ее теплые токи полились в его хладные
ладони, и она сказала:
-- Все будет хорошо... увидите, все будет! Я помогу вам разобраться,
зачем иначе приезжать мне?.. -- стремясь поскорее увести разговор с
тягостной ноты, она быстро достала из складок своего плаща белый свиток. --
Вы знаете, что это такое, герцог? Я вам скажу. Это концессионный договор на
разработку того самого месторождения вольфрамовых руд. Он утвержден моим
отцом, первым министром. Как только вы подпишите его, я передам вам сто
империалов в качестве задатка, а всего концессионных вы получите двенадцать
тысяч империалов, с рассрочкой выплаты на десять лет...
-- Двенадцать тысяч?.. Я не верю!
Княгиня молчаливо развернула свиток и позволила герцогу прочитать
договор. Крун затряс головой, в глазах его проступили слезы, и он простонал:
-- О, если бы на эти деньги купить бы можно было счастье!..
-- Я привезла вам сто империалов в счет задатка, -- быстро сказала
София. -- Разумеется, не в больших платиновых монетах и не в ассигнациях.
Насколько мне известно, у вас признаются только золото и серебро. Поэтому я
привезла вам тысячу солидов золотом и тысячу денариев серебром; оставшиеся
от ста империалов средства я приказала перевести в оболы; таким образом
получился еще миллион оболов, который вы сможете раздать простолюдинам...
Скрывая слезы радости и восхищения, Крун промолвил:
-- Какая же вы умница... София!
-- Македонский царь Филипп, отец Александра Великого, говорил:
"Верблюд, нагруженный золотом, перейдет через любую стену"...
Она говорила это, а сама думала: "Легко бы было жить на свете, если б
людские души, как тела, продавались за империалы. Увы! Кого-то мы купить
сумеем, а кого-то -- нет. Нам лишь бы выиграть мир, чтобы этот сильный
человек ушел из жизни с сознанием исполненного долга... А что после него...
тогда я разберусь без сантиментов!".
Они проговорили до самого утра, точнее, до того рассветного момента,
когда Круну пришлось сдаться перед натиском жестокой боли, а Софии --
позвать врачей.
Потом, когда герцог забылся в бессильной дреме, княгиня имела трудный
разговор с врачами. "Если вы не в силах совершить чудо, его совершат другие,
а вы обратитесь в прах", -- примерно такими словами она наставляла
злосчастных слуг Асклепия. Они слушали ее -- и понимали, что она не шутит.
Этим людям предстояло страдать вместе с ее проснувшейся совестью.
* * *
148-й Год Кракена (1786),
15 апреля, Галлия, Нарбонна, тюрьма во дворце герцога
Скрежет ключа в двери.
Усилием воли принц заставил себя собраться. Он догадывался, кто идет по
душу его. Она не должна увидеть его слабым. И она не должна понять, что он
ждал ее прихода, иначе ее сильный и изощренный ум тотчас вычислит Доротею...
Она была в подпоясанной на талии мужской черной весте поверх короткого
кафтана со стоячим воротником и длинными узкими рукавами, ноги укрывали
черные колготы, кисти -- перчатки черной кожи, голову -- меховой берет с
пером, а лицо -- маска аватара Сфинкса. Это сочетание благородного
рыцарского одеяния с ненавистным символом колониального господства
показалось Варгу особенно вызывающим и возмутительным, и он подумал, что,
возможно, лучше вообще уклониться от разговора с нею. Нет, нельзя, -- она
сочтет его молчание своей победой!
Пока он думал, какой тон избрать для нее, она сказала:
-- Здравствуйте, принц.
Играя изумление, он вскинул голову и раскрыл рот. София сняла маску и
впилась в него пронзительным изучающим взглядом. В свете нового факела его
глаза блестели, давая ей пищу для размышлений и выводов.
-- Вы знали, что я приеду, -- жестко заметила она.
-- Догадался, -- усмехнулся Варг.
Он вложил в эту усмешку всю природную хитрость варвара, все свои
актерские способности.
-- Вероятно, вы полагаете, что я пришла позлорадствовать.
-- А разве нет?!
София Юстина глубоко вздохнула и медленно, с достоинством, покачала
головой.
-- Тогда зачем пришли вы? Воспитывать меня?! Напрасный труд!
-- Послушайте меня, принц. Возможно, и напрасный... Но я обязана
предпринять последнюю попытку переубедить вас... -- она замялась, размышляя,
с чего начать, чтобы пробить броню в его душе. -- Ответьте честно, принц,
кто я для вас?
Он задержал ответ. Вопрос был неожиданный. И принц решил ответить
честно, как она просила.
-- Враг. Вы для меня жестокий враг, княгиня. Могущественный и коварный
враг. Только такому врагу под силу было превратить моего отца в жалкую
марионетку. Об остальных я и не говорю: вы охмурили их играючи! Вы --
сильная личность. Если бы вы были мужчиной, я бы не пожелал себе противника
достойней.
София кивнула, словно ждала именно такого комплимента.
-- И я вас уважаю, принц. Как человека, который до предела свободе
предан, равно как и я.
"Она меня провоцирует, -- с содроганием подумал Варг. -- Я ни на
мгновение не должен забывать, кто она такая и на что она способна".
-- Ваша свобода -- это наше рабство.
-- Вы ошибаетесь. Свобода или есть у всех, или ее нет ни у кого.
По-моему, каждый человек свободен настолько, насколько он отвоевал свою
свободу у судьбы.
-- Отлично сказано! -- воскликнул Варг. -- Я всегда подозревал, что
такой человек, как вы, должен понимать мои мотивы. Я не хочу, как мой отец,
ловить крохи свободы из ваших рук -- сам отвоюю себе столько, сколько смогу
переварить!
-- Вы предпочитаете моим рукам объятия Ульпинов?!
Варг вздрогнул. Эта удивительная женщина вновь перехватила у него
инициативу. Сегодня, в этой камере, она была немногословна; уважая его ум,
она предоставляла ему возможность самому додумать ее аргументы. И он,
конечно, понял, что она хочет сказать. "Объятия Ульпинов"! Ее голос вторил
его внутренним голосам -- тем, которых принудил он умолкнуть, польстившись
на обещанные знания, оружие и силу, какой у галлов от сотворения мира не
бывало... Понимая, что хитрить перед нею бесполезно, он сказал:
-- С Ульпинами у меня есть шанс... а без них я обречен на поражение!
-- Ну как же вы не понимаете! -- с горечью воскликнула София. -- Вы
говорите, шанс?! О да! У вас есть шанс поймать иллюзию свободы! У вас есть
шанс на краткий миг взмыть в небо, к солнцу, как взмыл Икар -- и кончить,
как Икар!.. Ну хорошо, допустим, вы прогнали нас из этого удела. И что
тогда? Вы думаете, тогда наступит долгожданная свобода?! Отнюдь! Наступит
истинное рабство! И безраздельным властелином воцарится в душе вашей бог,
вернее, злобный демон, по имени Марк Ульпин...
-- Ложь! Я не позволю никому командовать собою!
-- Как вы наивны, принц! Вы все еще не понимаете, с какими существами
вы связались. Это нелюди, одержимые дьяволом, у них не осталось ничего
святого в душе. Не у вас -- у них благодаря вам появился шанс... шанс
отомстить нам, то есть Империи! Вы для них -- никто, орудие, не более чем
инструмент зловещей мести. Они используют вас -- а потом выбросят за
ненадобностью! Для них ваша свобода -- предмет издевки; сами они давно уже
от совести свободны -- а есть ли господин суровее, чем совесть?!
Слова молодого Ульпина вдруг пришли на ум Варгу: "В свои-то годы я
больше прожил на свободе, чем все мои сородичи за сотни лет!..". Не ту ли
свободу, о которой говорит Юстина, еретик имел в виду? Нет, нет, конечно,
нет... она пытается совратить его... О, как она искусна! Но напрасны все
труды ее!
-- Я вам не верю, -- промолвил он. -- Это вы боитесь Ульпинов. А я их
не боюсь. Вы, что же, мне хотите доказать, что эти двое для меня опасней
всей имперской мощи?!
-- Да, -- отозвалась София, -- именно так! Прошу вас сделать над собой
усилие и забыть, кто я. Вернее, нет, не забывайте. Представьте себе людей,
враждующих друг с другом, и чудовищ, которые враждебны роду человеческому.
Разве люди не объединятся против чудовищ?
-- Чудовища -- это ваши аватары, -- упрямо выговорил Варг. -- Аватары
живут в душах человеческих и...
"Что это я говорю? -- мысленно простонал принц. -- Это разве я говорю?
Это они говорят, они, Ульпины!".
София поняла его, поняла, почему он осекся.
-- Ради всего, что дорого вашему сердцу, принц, умоляю: скажите, где
прячутся Ульпины! Ну же, говорите, пока еще не поздно их остановить!
В тот же момент она поняла, что перегнула палку. Варг, насупившись,
молчал.
-- Как только вы спасете себя и нас от Ульпинов, герцог освободит вас
из темницы, -- прибавила она.
-- Хорошо, -- сказал принц, -- я вам отвечу, где Ульпины. А вы мне
поклянетесь, что позволите отцу расторгнуть постыдный договор, который сами
же ему и навязали.
-- Нет. Я этого не сделаю. Мне просто не позволят. Ну вы же не ребенок,
принц! Вы вдумайтесь, что говорите: как может Империя добровольно отказаться
от своих владений?
-- Но это не имперская земля, а наша, галльская!
-- Вся земля под солнцем принадлежит Империи, -- вздохнула София. --
Так завещал Великий Фортунат. И я не в силах что-то изменить. Никто не в
силах, даже император. Поймите, принц, меня сметут, как жалкую тростинку,
как только заикнусь о вашей просьбе... Это же ересь суть!
-- Вот то-то и оно, -- невесело усмехнулся Варг. -- Добром Империя нас
не отпустит. Придется воевать!
"Он мне не скажет, где Ульпины, -- пронеслась в ее мозгу горькая мысль.
-- Жестокая Нецесситата! Он фанатик, ловец иллюзий. А фанатик не может быть
разумным человеком. Неужели я проиграла еретикам?..".
-- Вы раб своих страстей, мой благородный принц, -- с грустью заметила
она. -- Хотите снова воевать? А о народе вы подумали? Ведь именно его руками
вам придется воевать!
-- Народ мечтает драться за свободу.
-- Какая чушь! Мечтают драться рыцари, и то не все, а лишь зеленые
мальчишки. Народ грезит о мире, о покое, о добром урожае, о достатке...
-- В своей стране, а не под чужим ярмом!
-- А разве барон ваш или рыцарь не угнетает своих крестьян?! Какая
разница крестьянину, один ли флаг над дворцом герцога или их два? Крестьянин
равно служит господину!.. Поймите, союз с нами -- великое благо для вашего
народа! Ну сколько можно воевать! О, неужели вы, галлы, лишь бунтовать
способны?! Нет, не верю! Я знаю ваш народ, он мужествен и трудолюбив. Так не
совращайте его, дайте народу своему возможность потрудиться!
-- Для императора?! Для вас?! Затем, чтобы у вас, патрисов и магнатов,
побольше стало в кошельках империалов?! Вы мните, я не знаю, зачем открыли
вы месторождение вольфрама?! Нам, галлам, вольфрам не надобен -- вам он
нужен, для ваших батарей и бластеров. Вот вся ваша дружба: вы забираете у
нас вольфрам, а затем посредством этого вольфрама ваши пушки сжигают наши
города!
-- Вам злость и ненависть застлали разум, -- в сердцах ответила София.
-- У вас все спуталось: причины, следствия... вы мальчик, но не муж! О, да
если б я позволила себе потакать собственным страстям... то вы давно уж были
бы мертвы!
Варг зловеще ухмыльнулся, как всегда, когда ему угрожали, и спросил:
-- Так что же вам мешает подослать ко мне убийцу? Разве вы не
всемогущи, что в Миклагарде, что в Нарбонне?!
-- Да, я без труда могу устроить вашу смерть, -- кивнула она. -- Но
ваша смерть проблемы вашей не решит.
-- Вы всего-навсего боитесь, что наш народ возьмется мстить за меня.
Или какой-нибудь отважный самозванец примет мое имя и возглавит борьбу. И
