Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Классика - Лев Толстой Весь текст 298.92 Kb

Рассказы

Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 26
  Нынче мне, завтра ему, а после завтра третьему: так чему же радоваться-то?

                  III.

    Едва яркое солнце вышло из-за горы и стало освещать долину, по которой мы шли,
волнистые облака тумана рассеялись, в сделалось жарко. Солдаты с ружьями и
мешками на плечах медленно шагали по пыльной дороге; в рядах слышался изредка
малороссийский говор и смех. Несколько старых солдат в белых кителях - большею
частию унтер-офицеры - шли с трубками стороной дороги и степенно разговаривали.
  Троечные навьюченные верхом повозки подвигались шаг за шагом и поднимали густую
неподвижную пыль. Офицеры верхами ехали впереди; иные, как говорится на Кавказе,
джигитовали<<5>> то есть, ударяя плетью по лошади, заставляли ее сделать прыжка
четыре и круто останавливались, оборачивая назад голову; другие занимались
песенниками, которые, несмотря на жар и духоту, неутомимо играли одну песню за
другою.
  Сажен сто впереди пехоты на большом белом коне, с конными татарами, ехал
известный в полку за отчаянного храбреца и такого человека, который хоть кому
правду в глаза отрежет, высокий и красивый офицер в азиятской одежде. На нем был
черный бешмет с галунами, такие же ноговицы, новые, плотно обтягивающие ногу
чувяки с чиразами,<<6>> желтая черкеска и высокая, заломленная назад попаха. На
груди и спине его лежали серебряные галуны, на которых надеты были натруска и
пистолет за спиной; другой пистолет и кинжал в серебряной оправе висели на
поясе. Сверх всего этого была опоясана шашка в красных сафьянных ножнах с
галунами и надета через плечо винтовка в черном чехле. По его одежде, посадке,
манере держаться и вообще по всем движениям заметно было, что он старается быть
похожим на татарина. Он даже говорил что-то на неизвестном мне языке татарам,
которые ехали с ним; но по недоумевающим, насмешливым взглядам, которые бросали
эти последние друг на друга, мне показалось, что они не понимают его. Это был
один из наших молодых офицеров, удальцов-джигитов, образовавшихся по Марлинскому
и Лермонтову. Эти люди смотрят на Кавказ не иначе, как сквозь призму героев
нашего времени, Мулла-Нуров и т.п., и во всех своих действиях руководствуются не
собственными наклонностями, а примером этих образцов.
  Поручик, например, любил, может быть, общество порядочных женщин и важных людей
  - генералов, полковников, адъютантов, - даже я уверен, что он очень любил это
общество, потому что он был тщеславен в высшей степени, - но он считал своей
непременной обязанностью поворачиваться своей грубой стороной ко всем важным
людям, хотя грубил им весьма умеренно, и когда появлялась какая-нибудь барыня в
крепости, то считал своей обязанностью ходить мимо ее окон с кунаками<<7>> в
одной красной рубахе и одних чувяках на босую ногу и как можно громче кричать и
браниться, - но всё это не столько с желанием оскорбить ее, сколько с желанием
показать, какие у него прекрасные белые ноги, и как можно бы было влюбиться в
него, если бы он сам захотел этого. Или, часто ходя с двумя-тремя мирными
татарами по ночам в горы засаживаться на дороги, чтоб подкарауливать и убивать
немирных проезжих татар, хотя сердце не разговорило ему, что ничего тут удалого
нет, он считал себя обязанным заставлять страдать людей, в которых он будто
разочарован за что-то и которых он будто бы презирал и ненавидел. Он никогда не
снимал с себя двух вещей: огромного образа на шее и кинжала сверх рубашки, с
которым он даже спать ложился. Он искренно верил, что у него есть враги. Уверить
себя, что ему надо отомстить кому-нибудь и кровью смыть обиду, было для него
величайшим наслаждением. Он был убежден, что чувства ненависти, мести и
презрения к роду человеческому были самые высокие поэтические чувства. Но
любовница его, - черкешенка, разумеется, - с которой мне после случалось
видеться, - говорила, что он был самый добрый и кроткий человек, и что каждый
вечер он писал вместе свои мрачные записки, сводил счеты на разграфленной бумаге
и на коленях молился Богу. И сколько он выстрадал для того, чтобы только перед
самим собой казаться тем, чем он хотел быть, потому что товарищи его и солдаты
не могли понять его так, как ему хотелось. Раз, в одну из своих ночных
экспедиций на дорогу с кунаками, ему случилось ранить пулей в ногу одного
немирного чеченца и взять его в плен. Чеченец этот семь недель после этого жил у
поручика, и поручик лечил его, ухаживал, как за ближайшим другом, и когда тот
вылечился, с подарками отпустил его. После этого, во время одной экспедиции,
когда поручик отступал с цепью, отстреливаясь от неприятеля, он услыхал между
врагами, что кто-то его звал по имени, и его раненый кунак выехал вперед и
знаками приглашал поручика сделать то же. Поручик подъехал к своему кунаку и
пожал ему руку. Горцы стояли поодаль и не стреляли; но как только поручик
повернул лошадь назад, несколько человек выстрелили в него, и одна пуля попала
вскользь ему ниже спины. Другой раз я сам видел, как в крепости, ночью, был
пожар, и две роты солдат тушили его. Среди толпы, освещенная багровым пламенем
пожара, появилась вдруг высокая фигура человека на вороной лошади. Фигура
расталкивала толпу и ехала к самому огню. Подъехав уже вплоть, поручик соскочил
с лошади и побежал в горящий с одного краю дом. Через пять минут поручик вышел
оттуда с опаленными волосами и обожженным локтем, неся за пазухой двух голубков,
которых он спас от пламени.
  Фамилия его была Розенкранц; но он часто говорило своем происхождении, выводил
его как-то от варягов и ясно доказывал, что он и предки его были чистые русские.
  

                  IV.

    Солнце прошло половину пути и кидало сквозь раскаленный воздух жаркие лучи на
сухую землю. Темно-синее небо было совершенно чисто; только подошвы снеговых гор
начинали одеваться бело-лиловыми облаками. Неподвижный воздух, казалось, был
наполнен какою-то прозрачною пылью: становилось нестерпимо жарко. Дойдя до
небольшого ручья, который тек на половине дороги, войска сделали привал.
  Солдаты, составив ружья, бросились к ручью; батальонный командир сел в тени, на
барабан, и, выразив на полном лице степень своего чина, с некоторыми офицерами
расположился закусывать; капитан лег на траве под ротной повозкой; храбрый
поручик Розенкранц и еще несколько молодых офицеров, поместись на разостланных
бурках, собрались кутить, как то заметно было по расставленным около них фляжкам
и бутылкам и по особенному одушевлению песенников, которые, стоя полукругом
перед ними, с присвистом играли плясовую кавказскую песню на голос лезгинки:
  Шамиль вздумал бунтоваться
В прошедшие годы...
  Трай-рай, ра-та-тай...
  В прошедшие годы.
  В числе этих офицеров был и молоденький прапорщик, который обогнал нас утром. Он
был очень забавен: глаза его блестели, язык немного путался; ему хотелось
цаловаться и изъясняться в любви со всеми... Бедный мальчик! он еще не знал, что
в этом положении можно быть смешным, что его откровенность и нежности, с
которыми он ко всем навязывался, расположат других не к любви, которой ему так
хотелось, а к насмешке, - не знал и того, что, когда он, разгоревшись, бросился
наконец на бурку и, облокотясь на руку, откинул назад свои черные густые волосы,
он был необыкновенно мил. Два офицера сидели под повозкой и на погребце играли в
дурачки.
  Я с любопытством вслушивался в разговоры солдат и офицеров и внимательно
всматривался в выражения их физиономий; но решительно ни в ком я не мог заметить
и тени того беспокойства, которое испытывал сам: шуточки, смехи, рассказы
выражали общую беззаботность и равнодушие к предстоящей опасности. Как будто
нельзя было и предположить, что некоторым уже не суждено вернуться по этой
дороге!

                  V.

    В седьмом часу вечера, пыльные и усталые, мы вступили в широкие, укрепленные
ворота крепости NN. Солнце садилось и бросало косые розовые лучи на живописные
батарейки и сады с высокими раинами, окружавшие крепость, на засеянные желтеющие
поля и на белые облака, которые, столпясь около снеговых гор, как будто подражая
им, образовывали цепь не менее причудливую и красивую. Молодой полумесяц, как
прозрачное облачко, виднелся на горизонте. В ауле, расположенном около ворот,
татарин на крыше сакли сзывал правоверных к молитве; песенники заливались с
новой удалью и энергией.
  Отдохнув и оправясь немного, я отправился к знакомому мне адъютанту, с тем чтобы
попросить его доложить о моем намерении генералу. По дороге от форштата, где я
остановился, и я успел заметить в крепости NN то, чего никак не ожидал.
  Хорошенькая двуместная каретка, в которой видна была модная шляпка и слышался
французский говор, обогнала меня. Из растворенного окна комендантского дома
долетали звуки какой-то "Лизанька" или "Катенька-польки", играемой на плохом,
расстроенном фортепьяно. В духане, мимо которого я проходил, с папиросами в
руках, за стаканами вина сидели несколько писарей, и я слышал, как один говорил
другому: "Уж позвольте... что насчет политики, Марья Григорьевна у нас первая
дама". Сгорбленный жид,<<8>> в изношенном сюртуке, с болезненной физиономией,
тащил пискливую, сломанную шарманку, и по всему форштату разносились звуки
финала из "Лючии". Две женщины в шумящих платьях, повязанные шелковыми платками
и с ярко-цветными зонтиками в руках, плавно прошли мимо меня по дощатому
тротуару. Две девицы, одна в розовом, другая в голубом платье, с открытыми
головами, стояли у завалинки низенького домика и принужденно заливались
тоненьким смехом, с видимым желанием обратить на себя внимание проходящих
офицеров. Офицеры, в новых сюртуках, белых перчатках и блестящих эполетах,
щеголяли по улицам и бульвару.
  Я нашел своего знакомого в нижнем этаже генеральского дома. Только что я успел
объяснить ему свое желание, и он - сказать мне, что оно очень может быть
исполнено, как мимо окна, у которого мы сидели, простучала хорошенькая каретка,
которую я заметил, и остановилась у крыльца. Из кареты вышел высокий, стройный
мужчина в пехотном мундире с майорскими эполетами и прошел к генералу.
  - Ax, извините, пожалуйста, - сказал мне адъютант, вставая с места: - мне
непременно нужно доложить генералу.
  - Кто это приехал? - спросил я. - Графиня, - отвечал он и, застегивая мундир,
побежал наверх.
  Через несколько минут на крыльцо вышел невысокий, но весьма красивый человек, в
сюртуке без эполет, с белым крестом в петличке. За ним вышли майор, адъютант и
еще каких-то два офицера. В походке, голосе, во всех движениях генерала
выказывался человек, который себе очень хорошо знает высокую цену.
  - Bonsoir, madame la comtesse,<<9>> - сказал он, подавая руку в окно кареты.
  Ручка в лайковой перчатке пожала его руку, и хорошенькое, улыбающееся личико в
желтой шляпке показалось в окне кареты.
  Из всего разговора, продолжавшегося несколько минут, я слышал только, проходя
мимо, как генерал, улыбаясь, сказал:
  - Vous savez, que j'ai fait voeu de combattre les infideles; prenez donc garde
de le devenir.<<10>>
В карете засмеялись.
  - Adieu donc, cher generale.<<11>>
  - Non, a revoir, - сказал генерал, всходя на ступеньки лестницы: - n'oubliez
pas, que je m'invite pour la soiree de demain.<<12>>
Карета застучала дальше.
  "Вот еще человек, - думал я, возвращаясь домой, - имеющий всё, чего только
добиваются русские люди: чин, богатство, знатность, - и этот человек перед боем,
который Бог один знает чем кончится, шутит с хорошенькой женщиной и обещает пить
у нее чай на другой день, точно так же, как будто он встретился с нею на бале!"
Тут же, у этого же адъютанта, я встретил одного человека, который еще больше
удивил меня: это - молодой поручик К. полка, отличавшийся своей почти женской
кротостью и робостью, который пришел к адъютанту изливать свою досаду и
негодование на людей, которые будто интриговали против него чтобы его не
назначили в предстоящее дело. Он говорил что это гадость так поступать, что это
не по-товарищески, что он будет это помнить ему и т. д. Сколько я ни вглядывался
Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 26
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама