- Утром, два дня назад, и оттуда три дня пути! Как далеко место, где
вы расстались?
- Двадцать пять лиг по прямой, - ответил Фарамир. - Но я не мог
прийти быстрее. Вчера вечером я лежал на Каир Андросе, длинном острове на
реке, который мы удерживаем; лошади переправились на другой Берег. Когда
наступила тьма, я понял, что нужно торопиться, поэтому я поехал с тремя
другими. Свой отряд я отправил на юг, чтобы усилить гарнизон бродов
Осгилиата. Надеюсь, я не поступил неверно? - он взглянул на отца.
- Неверно? - воскликнул Денетор, и глаза его сверкнули. - Почему ты
спрашиваешь? И люди были в твоем распоряжении. Или ты спрашиваешь мое
мнение о всех твоих делах. Нескоро же ты обратился ко мне за советом. Ты
говорил искусно, как всегда, но разве я не видел, что ты смотрел на
Митрандира, спрашивая его, хорошо ли ты сказал и не сказал ли ты слишком
много. Он давно уже захватил твое сердце.
Мой сын, твой отец стар, но еще не выжил из ума. Я вижу и слышу; и
мало из того, что ты скрыл, о чем умолчал, неясно мне. Я знаю ответ на
многие загадки. Увы, увы, Боромир!
- Если то, что я сделал, вам не нравится, отец, - спокойно сказал
Фарамир, - то я хотел бы получить ваш совет до того, как принимать столь
тяжелое решение.
- Разве это изменило бы твое решение? - спросил Денетор. - Я думаю,
ты все равно поступил бы так же. Я хорошо знаю тебя. Ты желаешь быть таким
же величественным, щедрым и добрым, как короли древности. Может так и
подобает человеку высокой расы, обладающему силой и миром. Но в наши
отчаянные дни великодушие оборачивается и смертью.
- Да будет так! - сказал Фарамир.
- Да будет так! - воскликнул Денетор. - Но не только твоей смертью,
Фарамир, но и смертью твоего отца и всего твоего народа, который ты
теперь, после гибели Боромира обязан защищать.
- Вы хотели бы, чтобы мы поменялись местами? - спросил Фарамир.
- Да, я хочу этого, - сказал Денетор. - Ибо Боромир был верен мне и
не смотрел в глаза колдунам. Он помнил бы потребности своего отца и не
расточал бы то, что послала ему судьба. Он принес бы мне ее могучий дар.
На мгновение сдержанность изменила Фарамиру.
- Я прошу вспомнить, отец, почему я, а не он оказался в Итилиене.
Наши поручения были даны нам повелителем города.
- Не добавляй горечи в мою чашу, - сказал Денетор. - разве не пил я
ее много ночей? Если бы можно было все изменить! Тогда бы эта вещь была
моей!
- Успокойтесь! - сказал Гэндальф. - Боромир ни в коем случае не
принес бы ее вам. Он умер, и умер хорошо, пусть спит в мире. Он протягивал
руки к этой вещи, но если бы он получил ее, он бы погиб. Он взял бы ее для
себя, и вы бы не узнали сына, когда он вернулся бы.
Лицо Денетора стало жестким и холодным.
- Боромир оказался менее послушным вам, не так ли? - Негромко спросил
он. - Но я, тот, кто был его отцом, говорю: он принес бы ее мне. Вы, может
быть, и мудры, Митрандир, однако со всеми вашими тонкостями у вас еще не
вся мудрость. Мудрость может найтись и не в сетях колдунов, и не в
торопливости глупцов. В этом деле у меня больше знаний и мудрости, чем вы
считаете.
- В чем же ваша мудрость? - спросил Гэндальф.
- Ее достаточно, чтобы проникнуть в дело, которое два глупца пытаются
скрыть. Использовать эту вещь опасно. Но в наше время отдать ее в руки
безмозглых невысокликов и отправить в землю самого врага, как сделали это
вы и этот мой сын, безумие.
- А что сделал бы повелитель Денетор?
- Ничего. Но уж во всяком случае не послал бы ее в глупой надежде,
рискуя всеобщим разрушением, туда, где враг может найти то, что потерял.
Нет, его следовало бы спрятать, спрятать глубоко и надежно. Не
использовать, говорю я, разве только в одном крайнем случае, но держать в
недосягаемости для врага. Только если его победа будет несомненна и то,
что последует за ней, не будет уже тревожить нас, мертвых.
- Вы, по своей привычке, думаете только о Гондоре, повелитель, -
сказал Гэндальф. - Но есть другие люди и другие жизни, и время
продолжается. Что касается меня, то я жалею даже его рабов.
- Где же будут другие люди искать помощь, если Гондор падет? -
спросил Денетор. - Если бы эта вещь хранилась в глубоких подземельях моей
цитадели, мы не дрожали бы тут от страха перед этой Тьмой. Если вы
думаете, что я не выдержал бы испытания, вы плохо знаете меня.
- Тем не менее я не верю вам, - сказал Гэндальф. - Если бы я верил, я
передал бы эту вещь вам на хранение и избавил бы и себя и других от
большой боли. А теперь слыша ваши слова, я верю вам еще меньше, не больше,
чем Боромиру. Нет, сдержите же свой гнев! Я даже себе самому не доверяю в
этом, я отказался от этой вещи, даже когда ее добровольно передавали мне.
Вы сильны и можете управлять собой, Денетор; но если бы вы получили эту
вещь, она овладела бы вами. Даже если бы ее похоронили под Миндолуином,
она продолжала бы жечь ваш мозг, когда наступала Тьма, а ведь за ней
последуют худшие вещи.
На мгновение глаза Денетора сверкнули, когда он глядел на Гэндальфа,
и Пиппин снова ощутил схватку их воль; теперь их взгляды показались ему
лезвиями скрестившимися и брызнувшими искрами. Пиппин дрожал, опасаясь
взрыва. Но Денетор внезапно овладел собой, лицо его вновь стало холодным.
Он пожал плечами.
- Если бы... - Сказал он. - Сейчас такие слова напрасны. Они ушли в
тень, и только время покажет, какая судьба ждет ее и нас. И ждать этого
недолго. А в оставшиеся дни пусть те, кто борется с врагом, держатся
вместе и сохраняют надежды, а если и надежды не останется, то можно хоть
умереть свободным. - Он повернулся к Фарамиру. - Что ты думаешь о
гарнизоне Осгилиата?
- Он слаб, - сказал Фарамир. - Я послал свой отряд на его укрепление,
как уже говорил.
- Я думаю, этого мало, - сказал Денетор. - А именно туда падет первый
удар. Там нужен сильный капитан.
- И там, и во всех других местах, - сказал Фарамир и вздохнул. - Увы,
нет моего брата, которого я так любил! - он встал. - Вы разрешите, отец? -
он покачнулся и ухватился за кресло отца.
- Я вижу, ты устал, - сказал Денетор. - Ты скакал быстро и издалека.
Мне говорили, что тебя преследовали злые существа с воздуха?
- Не будем говорить об этом, - сказал Фарамир.
- Не будем, - согласился Денетор. - Иди отдыхать. Силы тебе еще
понадобятся.
С разрешения повелителя города все отправились отдыхать, пока была
возможность. Когда Гэндальф и Пиппин, несший маленький факел, шли к себе,
была беззвездная тьма. Они молчали, пока не оказались за закрытыми
дверями. Тогда наконец Пиппин взял Гэндальфа за руку.
- Скажите мне, - попросил он, - есть ли надежда? Я имею в виду - для
Фродо.
Гэндальф положил руку на голову Пиппина.
- Надежда никогда не была особенно сильной, - сказал он. - Глупая
надежда, как я говорил. А когда я услышал о Кирит Унголе, - он замолчал и
подошел к окну, как будто стремился проникнуть в Тьму на востоке.
- Кирит Унгол! - пробормотал он. - Почему именно этот путь? - он
повернулся. - Мое сердце едва не изменило мне, Пиппин когда я услышал это
название. И однако сейчас мне кажется, что в рассказе Фарамира есть
какая-то надежда. Очевидно, что враг наконец начал войну и сделал первый
ход, пока Фродо еще на свободе. Теперь в течении многих дней внимание его
будет устремлено сюда, то есть отвлечено от его собственной земли. И
однако, Пиппин, я издалека чувствую его торопливость и страх. Он начал
раньше, чем собирался. Что-то подтолкнуло его.
Гэндальф стоял в задумчивости.
- Может быть, - пробормотал он. - Может быть, даже твоя глупость
помогла, сын мой. Посмотрим: пять дней назад он обнаружил, что мы
низвергли Сарумана и взяли его камень. Ну и что? Мы не могли
воспользоваться им, не могли смотреть в него так, чтобы он не знал. Ах! Я
догадываюсь. Арагорн. Его время близится. И он могуч, Пиппин, и отважен,
решителен и способен в случае необходимости на большой риск и на большие
дела. Может быть, и так. Он смог использовать камень и показаться врагу,
бросить ему вызов. Ну, ответ мы не узнаем, пока не прибудут всадники
Рохана, если они придут не слишком поздно. Нас ждут тяжелые дни. Спи, пока
можно.
- Но... - Начал Пиппин.
- Что "но"? Только одно "но" на сегодняшний вечер.
- Голлум, - сказал Пиппин. - Как они могли идти с ним, даже идти за
ним? И я видел, что Фарамиру то место, куда Голлум повел их, нравилось не
больше, чем вам. Что здесь плохого?
- Пока не могу ответить, - сказал Гэндальф. - Сердце мое предвещало,
что Фродо и Голлум еще встретятся перед концом. Для добра или для зла. Но
о Кирит Унголе я не буду говорить сегодня. Предательства, предательства я
боюсь, измены этого жалкого существа. Но пусть будет так. Вспомним, что
предатель может изменить себе и совершить доброе дело вопреки своим
намерениям. Иногда бывает и так. Спокойной ночи!
Следующий день начался с утра, подобного коричневой пыли, и сердца
людей, приободрившиеся немного в связи с возвращением Фарамира, снова
опустились. В этот день крылатые тени не были видны, но время от времени
высоко над городом раздавался слабый крик, и многие слышавшие его
останавливались, пораженные ужасом; менее стойкие дрожали и плакали.
А Фарамир снова ускакал.
- Ему не дали даже отдохнуть, - ворчали некоторые. - Повелитель
слишком жестоко обращается со своим сыном, а ведь он сейчас должен
выполнять обязанности двоих - свои и того, кто не вернется.
И все поглядывали на север, спрашивая:
- Где же всадники Рохана?
На самом деле Фарамир уехал не по своей воле. Повелитель города был
главой его совета и не склонен был в тот день прислушиваться к словам
остальных. Рано утром был созван совет. Все капитаны решили что из-за
угрозы на юге их силы слишком малы, чтобы самим нанесли удар, пока не
прибудут всадники Рохана. Пока же следует укрепить стены и ждать.
- Однако, - сказал Денетор, - мы не можем легко отказаться от внешней
защиты, от Риммаса, сделанного с таким трудом. И враг должен дорого
заплатить за проход через реку. Чтобы напасть на город, он должен
переправиться через реку. На севере у Каир Андроса этому мешают болота, на
юге, у Лебеннина, река слишком широка и требуется много лодок. Он ударит
по Осгилиату, как и раньше, когда Боромир помешал ему переправиться.
- Это будет лишь отсрочкой, - сказал Фарамир. - Сегодня мы можем
заставить врага понести вдесятеро большие потери, чем у нас, и все же
пожалеть об этом. Потому что враг может легче потерять войско, чем мы -
отряд. А отступление тех, кто выйдет в поле, будет страшным, если враг
переправит свои силы.
- А Каир Андрос? - сказал принц. - Его тоже нужно удерживать, если мы
защитим Осгилиат. Не будем забывать об опасности слева. Рохиррим могут
прийти, а могут и не прийти. А Фарамир сообщил нам об огромных силах
движущихся к черным воротам... Оттуда может выйти не одно войско и ударить
по нескольким проходам.
- Мы многим рискуем в этой войне, - сказал Денетор. - Каир Андрос
имеет свой гарнизон, и больше мы никого не можем послать туда. Но я не
отдам реку и Пеленор без борьбы - не отдам, если найдется здесь капитан,
достаточно храбрый, чтобы выполнить волю своего повелителя.
Все молчали. Наконец Фарамир сказал:
- Я не противлюсь вашей воле, отец. Поскольку вы лишились Боромира, я
пойду и, как смогу, заменю его - если вы прикажете.
- Прикажу, - сказал Денетор.
- Тогда прощайте, - сказал Фарамир. - Но если я вернусь, думайте обо
