- Но я не муж! Ты видишь женщину. Я Эовин, дочь Эомунда. Ты стоишь
между мной и моим королем и родственником. Убирайся, если ты не
бессмертен! Я убью тебя, если ты притронешься к нему.
Крылатое существо зарычало на нее, но Дух Кольца не ответил, как бы
охваченный внезапным сомнением. Крайнее изумление победило страх Мерри. Он
открыл глаза, и тьма покинула его. В нескольких шагах от него находилась
огромная птица, и все вокруг нее было во тьме: на ней сидел глава
назгулов, как тень отчаяния. Немного левее, лицом к ним, стояла она, та,
кого он называл дернхелмом. Шлем упал с ее головы, и светлые волосы
бледным золотом сверкали на ее плечах. Серые, как море, глаза смотрели
твердо и жестоко; на щеках блестели слезы. В руке она держала меч и
прикрывалась щитом от ужасных глаз врага.
Это была Эовин. В мозгу Мерри вспыхнуло воспоминание о лице, которое
он видел, когда уезжал из Дунхарроу, - лицо того, кто лишился надежды и
ждет смерти. Жалость заполнила его сердце, и неожиданно проснулась
медленно разгоравшаяся храбрость. Он сжал кулаки. Она не должна умереть,
такая прекрасная, такая отчаянная! Не должна умереть одна, без помощи!
Лицо врага было обращено не к нему, но Мерри по-прежнему не
осмеливался двигаться, боясь, что на него упадет взгляд свирепых глаз.
Мерри медленно пополз, но черный капитан обратил на него не больше
внимания, чем на червя в грязи.
Неожиданно крылатое существо взмахнуло крыльями, и поднялся зловонный
ветер. Оно поднялось в воздух и с криком упало на Эовин, угрожая клювом и
когтями.
Она не отступила, девушка из Рохана, дочь королей, хрупкая, но
прочная, как сталь, прекрасная, но и ужасная. Она нанесла сильный быстрый
удар, искусный и смертоносный. Она ударила по вытянутой шее, и отрубленная
голова упала, как камень. Огромное существо упало, раскинув крылья; Эовин
отпрыгнула, и на нее упал луч света, волосы ее заблестели в лучах восхода.
Высокий и злобный, поднялся черный капитан, возвышаясь над нею. С
криком ненависти, оглушившим всех, поднял он свою булаву и ударил. Щит
Эовин был разбит, рука сломана, она упала на колени. Он наклонился над
ней, как туча, глаза его сверкнули; он поднял булаву, чтобы добить ее.
Но неожиданно он тоже пошатнулся с криком боли, булава пролетела мимо
Эовин и вонзилась в землю. Это Мерри ударил его мечом сзади, пробил черный
плащ и под кольчугой перерезал мышцы могучей ноги.
- Эовин, Эовин! - кричал Мерри. Шатаясь, борясь с беспамятством,
напрягая последние силы, она подняла меч и ударила под корону, когда
широкие черные плечи наклонились к ней. Полетели искры, меч разбился на
много осколков. Корона со звоном откатилась в сторону. Эовин упала на
своего врага. Но что это? Плащ и кольчуга пусты! Они, съежившись,
бесформенно лежали на земле, разорванные и разбитые; и в задрожавшем
воздухе послышался крик, перешедший в резкий вой, унесенный ветром,
бестелесный крик; этот крик улетел, и больше никто никогда не слышал его в
этом мире.
Хоббит Мериадок стоял среди груды тел, мигая, как сова при дневном
свете; слезы ослепили его: сквозь туман смотрел он на прекрасную голову
Эовин. Она лежала неподвижно. Он взглянул на лицо короля, павшего в разгар
свой славы. Снежная грива в агонии прокатилась над ним, она и послужила
причиной гибели своего хозяина.
Мерри наклонился и поднял его руку, чтобы поцеловать ее. Но вот!
Теоден открыл глаза, они были ясными, он заговорил с усилием, но спокойно.
- Прощайте, мастер Холбитла! - сказал он Мерри. - Тело мое разбито. Я
иду к своим предкам. И даже в их могучем обществе мне нечего будет
стыдиться. Я низверг черный полумесяц. Угрюмое утро, радостный день и
золотой закат!
Мерри не мог говорить, он снова заплакал.
- Простите меня, повелитель, - сказал он наконец, - я нарушил ваш
приказ, но не могу больше ничем послужить вам, только при расставании
плакать.
Старый король улыбнулся.
- Не печальтесь. Я прощаю вас. Нельзя отвергать щедрое сердце. Будьте
благословенны. И когда будете мирно сидеть со своей трубкой, вспомните обо
мне! Ибо не сидеть мне с вами в медусельде, как я обещал, не слушать ваших
рассказов, - он закрыл глаза, и мери склонился к нему. Король вскоре снова
заговорил. - Где Эомер? Глаза мои застилает тьма, а я хотел бы увидеть его
перед уходом. Он будет теперь королем. И я хочу сказать слово Эовин. Она
не хотела покидать меня, и теперь я не увижу ее. Она была мне дороже
дочери.
- Повелитель, - начал разбитым голосом Мерри, - она... - Но в этот
момент раздался гул, вокруг загремели рога и трубы. Мерри оглянулся: он
забыл о войне и обо всем мире; ему казалось, что много часов прошло после
падения короля, хотя на самом деле прошло совсем немного времени. Тут он
увидел, что находится в опасности: войска вскоре должны встретится снова,
и начнется битва.
Силы врага прибывали по дороге от реки, а из-за стены выходили
легионы Моргула; а с юга подходили пехотинцы Харада, перед ними скакали
всадники, а сзади виднелись огромные спины мумаков с боевыми башнями на
них. С севера белый крест Эомера вел рохиррим, которых он снова собрал и
построил; а из города выходили осажденные, отгоняя врага от ворот, и
впереди виднелся серебряный лебедь Дол Амрота.
На мгновение в мозгу Мерри вспыхнула мысль: "Где Гэндальф? Нет ли его
здесь? Он мог бы спасти короля и Эовин!" - Но вот торопливо подскакал
Эомер, а с ним рыцари из королевской гвардии, которые справились со своими
лошадьми. Они с удивлением смотрели на тело свирепого чудовища, их лошади
не хотели идти дальше. Но Эомер соскочил с седла, печаль и отчаяние
отразились на его лице, когда он подошел к королю и остановился в
молчании.
Один из рыцарей взял из рук мертвого знаменосца короля Гутлафа знамя
и поднял его. Теоден медленно открыл глаза. Увидев знамя, он сделал знак,
чтобы его передали Эомеру.
- Приветствую тебя, король Марки! - проговорил он. - Скачи к победе!
Передай мое прощание Эовин! - с этими словами он умер, так и не узнав, что
Эовин лежит рядом с ним. Стоящие рядом с выкриками: "Король Теоден! Король
Теоден!" Заплакали.
Но Эомер сказал им:
- Не печальтесь чрезмерно! Могуч был погибший, погиб он, как
подобает. Когда насыплют его могилу, женщины будут на ней плакать. А нас
сейчас зовет битва!
Но сам он плакал, говоря это.
- Пусть его рыцари останутся здесь, - сказал он, - и с почестями
унесут тело с поля битвы! Да, и всех королевских людей, что лежат здесь!
Тут он взглянул на убитых, вспоминая их имена. Он увидел Эовин, свою
сестру, и узнал ее. На мгновение он остановился, как человек, пронзенный
стрелой в сердце в середине слова; затем лицо его смертельно побледнело,
холодная ярость отразилась на нем, на какое-то мгновение он потерял дар
речи.
- Эовин, Эовин! - воскликнул он наконец. - Эовин, как ты оказалась
здесь? Какое же безумие, какая дьявольская затея увлекла тебя? Смерть,
смерть, смерть! Смерть забирает нас всех!
Ни с кем не советуясь, не ожидая приближения людей из города, он
поскакал вперед, навстречу врагу, трубя в рог и громко крича. Над полем
звенел его голос:
- Смерть! Вперед! Вперед к уничтожению, вперед к концу мира!
И все войско пришло в движение. Но рохиррим больше не пели. Громкими
и ужасными голосами они кричали "смерть!" И, набирая скорость, как
огромный прибой, прокатились мимо своего повелителя и с ревом поскакали на
юг.
А хоббит Мериадок все еще стоял, мигая сквозь слезы, и никто не
разговаривал с ним, никто даже не замечал его. Он вытер слезы, наклонился,
чтобы подобрать зеленый щит, который дала ему Эовин, и повесил его на
спину. Потом поискал меч, который теперь мог держать только левой рукой. И
смотрите! Меч его лежал рядом, но лезвие дымилось, как сухая ветвь сунутая
к огонь; и пока он смотрел на меч, его оружие сморщилось, съежилось,
уменьшилось и исчезло.
Так пришел конец мечу из курганов, сработанному на западе. Но
обрадовался бы, узнав его судьбу, тот, кто выковал его когда-то давно в
северном королевстве, когда дунаданцы были молоды, а главным их врагом
было страшное королевство Ангмар и его волшебник-король. Никакое другое
лезвие, даже направляемое самой могучей рукой, не могло бы нанести такую
рану и рассечь бессмертную плоть, разрушить древнее заклинание, делавшее
неуязвимым главу назгулов.
Короля подняли и, бросив на копья плащи рыцарей, на этих
импровизированных носилках понесли в город. Эовин тоже осторожно подняли и
понесли за королем. Но рыцарей королевской гвардии унести не смогли: их
семеро пало здесь, и среди них начальник гвардии Деорвин. Их положили в
стороне от тел врагов и свирепого животного и воткнули над ними копья.
Впоследствии, когда все кончилось, люди вернулись, разложили костер и
сожгли тело крылатого чудовища; но для снежной гривы выкопали могилу и
установили на ней камень с надписью на языках Гондора и Марки:
Верный слуга, но проклятие хозяина,
Легкокрылый конь, быстрая снежная грива.
Длинная зеленая трава выросла на могиле снежной гривы, но всегда
голой оставалась земля, где сгорело чудовище.
Мерри медленно и печально шел за носилками, не обращая больше
внимания на битву. Он устал и был полон боли, все его члены дрожали, как
от пронзительного холода. С моря пришел сильный дождь; казалось, весь мир
оплакивает Теодена и Эовин; дождь погасил огни в городе серыми слезами.
Как сквозь туман, Мерри увидел авангард защитников Гондора. Имрахил, принц
Дол Амрота, подъехал к ним и натянул поводья.
- Какую ношу вы несете, люди Рохана?
- Короля Теодена, - ответили ему. - Он мертв. Но войска в битву повел
король Эомер, вон там его белый крест.
Принц сошел с коня и преклонил колени в знак уважения к павшему
королю... Он заплакал. Встав, он взглянул на Эовин и поразился.
- Неужели это женщина? - спросил он. - И неужели даже женщины Рохана
в случае необходимости выходят на войну?
- Нет! Только одна, - ответили ему. - Это леди Эовин, сестра Эомера.
До этого часа мы не знали о том, что она с нами, и горько оплакиваем ее.
Принц, видя ее красоту, хотя лицо ее было бледным и холодным, взял ее
за руку; наклонившись, он внимательно посмотрел на нее.
- Люди Рохана! - воскликнул он. - Есть ли среди вас лекарь? Она
ранена, может быть, смертельно, но еще жива.
Он прижал к ее губам ярко сверкающий стальной нарукавник, и смотрите!
Едва различимый туман появился на стали.
- Нужно торопиться, - сказал принц и послал одного из своих людей в
город за помощью. Потом поклонился павшим, попрощался с ними и, сев на
коня, поехал на битву.
Сражающиеся смешались на полях Пеленнора - высоко поднялся звон
оружия, сливаясь с криками людей и ржаньем лошадей. Трубили рога, гремели
трубы, ревели мумаки, которых гнали в битву. Под южными стенами города
пехотинцы Гондора выступили навстречу легионам Моргула, которые собирались
для нападения. Но всадники поскакали на восток на помощь Эомеру. Это были
Хурин Высокий, губернатор Кен и повелитель Лоссарнаха, Кирлуин с зеленых
холмов и принц Имрахил со своими рыцарями.
Но не слишком быстро пришла к рохиррим помощь: счастье изменило
Эомеру, и ярость предала его. Его гневный удар опрокинул переднюю линию
врагов, и большой отряд всадников прошел сквозь ряды южан, отгоняя их
кавалерию и убивая пехотинцев. Но к мумакам лошади не осмеливались
подходить, они дрожали и сворачивали в сторону; огромные чудовища были
