факелов отражался в его белоснежных волосах, как солнце в брызгах фонтана,
но лицо у него было прекрасное и юное; только мирное выражение лица не
было свойственно юности; казалось он спит.
Когда они молча постояли возле короля, Имрахил сказал:
- Где наместник? И где Митрандир?
А Эомер добавил:
- Где леди Эовин, моя сестра? Она должна лежать рядом с королем. Куда
ее положили?
Но Имрахил на это возразил:
- Но леди Эовин была жива, когда ее несли сюда. Разве вы не знаете?
Надежда так неожиданно вспыхнула в сердце Эомера, а с ней страх и
забота, что он больше ничего не сказал, но повернулся и быстро вышел из
зала. Принц последовал за ним. Когда они вышли, уже опустился вечер, и
много звезд зажглось в небе. Подошел Гэндальф и с ним человек, закутанный
в серое. Они встретились у входа в дома излечения. Поздоровавшись с
Гэндальфом они сказали:
- Мы ищем наместника. Люди говорят, что он здесь. Неужели он ранен
или заболел? И где леди Эовин?
И Гэндальф ответил:
- Она лежит там; она не мертва, но близка к смерти. А Фарамир ранен
злой стрелой, как вы, наверное, слышали, и он теперь новый наместник:
Денетор ушел, и дом его превратился в пепел.
И они преисполнились горя и удивления от его рассказа.
- Итак, победа лишает радости, какое горькое совпадение, что Гондор и
Рохан в один день лишились своих повелителей. Но рохиррим правит Эомер. А
кто будет пока править городом? Не нужно ли послать за Арагорном?
И закутанный в плащ человек сказал:
- Он пришел.
И они увидели, когда он сделал шаг к лампе, что это Арагорн, одетый в
серый плащ из лориена поверх кольчуги и не имеющий на себе никаких
отличительных знаков, кроме зеленого камня Галадриэль.
- Я пришел по просьбе Гэндальфа, - сказал он. - Но пока я всего лишь
капитан дунаданцев из Арнора; принц Дол Амрота будет править городом, пока
не придет в себя Фарамир. И мой совет: пусть Гэндальф правит всеми нами во
все последующие дни и во всех делах, связанных с Врагом.
И они согласились с ним.
Тогда Гэндальф сказал:
- Не будем стоять у дверей: время дорого. Войдем! Лишь в приходе
Арагорна остается надежда для тех, кто лежит в домах излечения. Так
сказала Иорет, мудрая женщина Гондора: "Руки короля - руки целителя, и так
можно узнать короля".
Арагорн вошел первым, остальные последовали за ним. У входа стояли
два стражника в мундирах цитадели: одни высокий, а другой ростом с
мальчика. Маленький, увидев Арагорна, громко воскликнул от удивления и
радости.
- Бродяжник! Как хорошо! Я догадывался, что это вы на черных
кораблях. Но все кричали "пираты" и не слушали меня. Как вы это проделали?
Арагорн рассмеялся и взял хоббита за руку.
- Приятная встреча! - сказал он. - Но не время сейчас для рассказов.
Но Имрахил сказал, обращаясь к Эомеру:
- Разве так зовут нашего короля? Может, он примет другое имя?
Арагорн, услышав его, обернулся и ответил:
- Вероятно, так как на высоком языке древности я Элессар, Эльфийский
Камень и Энвиньяр, Обновитель, - и он снял с груди зеленый камень. - Но
если будет основан мой дом, имя ему будет Бродяжник. На высоком древнем
языке это будет звучать не так прозаично - Телекентар. Так будут
называться и все мои потомки.
С этими словами они вошли в дома, и пока они шли по комнатам, где
лежали больные, Гэндальф рассказывал о деяниях Эовин и Мериадока.
- Я долго стоял над ними, - сказал он, - и они многое говорили в
бреду, прежде чем впасть в смертельную тьму. К тому же мне дано видеть
многое.
Арагорн вначале подошел к Фарамиру, потом к леди Эовин и наконец к
Мерри. Посмотрев на лица больных, он вздохнул:
- Мне придется применить всю мою силу и все искусство. Лучше бы тут
оказался Элронд: он старейший в нашей расе и обладает наибольшим
могуществом.
А Эомер, видя, что Арагорн печален и устал, сказал:
- Может, вы вначале отдохнете хотя бы немного?
Но Арагорн ответил:
- Нет, для этих троих, и особенно для Фарамира, время не ждет. Нужно
спешить.
Потом он подозвал Иорет и спросил:
- Есть ли в этом доме запас лечебных трав?
- Да, повелитель, - ответила она, - но я думаю, что их недостаточно,
они не помогут. Не знаю, где найти другие травы: все сгорело в эти
несчастливые дни, и все дороги закрыты. Уже много дней никто не приезжал с
травами из Лоссарнаха. Но попробуем получше использовать то, что у нас
есть, если вы знаете, что нужно делать.
- Посмотрим, - ответил Арагорн. - Но прежде всего: если ли у вас
ателас?
- Не знаю, повелитель, - сказала она, - во всяком случае не под таким
названием... пойду спрошу знатока трав: он знает все старые названия.
- Ее называют также королевский узор, - сказал Арагорн, - и, может
быть, вы знаете ее под таким названием, потому что в поздние дни так ее
называли крестьяне.
- Ах, это! - сказала Иорет. - Ну если бы ваша милость так сразу и
сказали, я бы ответила вам. Я уверена, что здесь это травы нет. И я
никогда не слыхала, чтобы она обладала каким-нибудь достоинством. Часто
говорила я своим сестрам, когда мы встречали эту траву в лесу:
"Королевский узор. Что странное название. Интересно, почему ее так
называют? Если бы я была королем, в моем саду росли бы растения
прекрасней". Когда ее разотрешь, она приятно пахнет, верно? Приятно не то
слово; может, правильнее сказать - полезно.
- Очень полезно, - сказал Арагорн. - Теперь, моя милая, если вы
любите повелителя Фарамира, бегите так же быстро, как быстр ваш язык, и
принесите мне "королевский узор", если в городе найдется хотя бы листок.
- А если нет, - сказал Гэндальф, - я поскачу в лес Лоссарнаха с
Иорет, Обгоняющий Тень покажет, что такое скорость.
Когда Иорет ушла, Арагорн попросил других женщин приготовить горячей
воды. Потом он взял руку Фарамира в свою, а другую руку положил больному
на лоб. Фарамир не двигался и, казалось, не дышал.
- Он почти погиб, - сказал Арагорн, поворачиваясь к Гэндальфу. - Но
не от раны. Смотрите: она излечена. Если бы его ударила стрела назгула,
как вы думали, он бы уже умер. Он ранен стрелой южанина. Кто ее выдернул?
Сохранилась ли она?
- Я вынул стрелу и остановил кровотечение, - сказал Имрахил. - Но я
не сохранил стрелу: у меня и так было много дел. Она была точно такой,
какие используют южане. Но я думал, она вылетела из тени: иначе непонятно
его состояние. Ведь рана сама по себе не глубока. Как вы это объясните?
- Усталость, горе из-за отца, рана и... Больше всего черное дыхание,
- сказал Арагорн. - Он человек сильной воли, потому и был близок к тени
еще перед битвой. И Тьма медленно захватывала его. Если бы я оказался
здесь раньше!
Тем временем появился знаток трав.
- Ваша милость спрашивает о растении, которое на низком языке
называется "королевский узор", а на высоком - "ателас" - сказал он. -
Ателасом называют его те, кто знает кое-что о великореансах...
- Я знаю, - перебил его Арагорн, - и мне все равно, назовете ли вы
его "королевским узором" или "абса аралион".
- Прошу прощения, ваша милость. Я вижу, вы не только военачальник, но
и настоящий знаток трав. Но увы, сэр, мы не держим эту траву в домах
излечения: здесь ведь излечиваются только серьезные больные и серьезные
раны. А лечебные свойства этой травы нам неизвестны. Ее можно использовать
только чтобы был приятный запах в воздухе или чтобы разогнать легкую
усталость. Впрочем, может быть, вы обратили внимание на странное
стихотворение, которое женщины, такие как наша добрая Иорет и ее подруги,
повторяет, не понимая его значения:
Когда дует черное дыхание,
Когда растет тень смерти,
Когда гаснет любой свет,
Приходи, ателас! Приходи, ателас!
Оживи умирающих, лежа в королевских руках!
Но, боюсь, что это всего лишь бессмыслица, удерживающаяся в памяти
старух. Предоставляю вам судить о значении этой загадки, если вы сумеете.
Но старики до сих пор используют настойку этой травы от головной боли.
- Тогда, во имя короля, идите и отыщите этих стариков, меньше
знающих, но более мудрых, отыщите у них эту траву! - Воскликнул Гэндальф.
Арагорн склонился к Фарамиру и положил ладонь ему на лоб. Окружающие
видели, что идет борьба. Лицо Арагорна посерело от усталости и напряжения;
время от времени он произносил имя Фарамира, каждый раз все тише и слабее,
как будто сам Арагорн удалялся от них и бродил где-то далеко в темной
долине, призывая того, кто потерян.
Наконец прибежал Бергил и принес шесть листиков.
- Это "королевский узор", сэр, - но не свежий. Его сорвали не меньше
двух недель назад. Надеюсь он пригодится, - и, взглянув на лицо Фарамира,
он разрыдался.
Но Арагорн улыбнулся.
- Пригодится, - сказал он. - Худшее позади. Успокойся!
Положив на ладонь два листка, он подул на ни них, а потом размял, и
странная живительная свежесть заполнила комнату, воздух как будто зазвенел
в ушах, искрясь радостью. Затем Арагорн бросил листья в котел с кипятком,
и все почувствовали радость в сердцах, ибо доносившийся до них запах
напоминал воспоминание о росистом утре, и о ярком солнце в мире, не
знающем тени. Арагорн распрямился, освеженный, и в глазах его была улыбка,
он поднес котел к лицу Фарамира.
- Ну кто бы мог поверить! - сказал Иорет другим женщинам. - Эта трава
лучше, чем я думала. Она напомнила мне о розах в Имлот Мелуй, когда я была
еще девочкой.
Неожиданно Фарамир зашевелился, открыл глаза и взглянул на
склонившегося к нему Арагорна. В глазах его загорелся свет сознания и
любви, и он тихонько сказал:
- Повелитель, вы звали меня. Я пришел. Что вы прикажете мне?
- Не уходить больше в тень, проснуться, - сказал Арагорн. - Вы
устали. Немного отдохните, поешьте и подготовьтесь к моему возвращению.
- Хорошо, повелитель, - сказал Фарамир. - Кто же будет лежать без
дела, когда король вернулся?
- Тогда расстанемся на время, - сказал Арагорн. - Я должен идти к
другим нуждающимся во мне.
И он вышел из комнаты вместе с Гэндальфом и Имрахилом; но Берегонд и
его сын остались, не в силах сдержать своей радости. Пиппин, шедший за
Гэндальфом, услышал восклицание Иорет:
- Король! Вы слышали? Что я говорила?.. Руки короля - руки целителя,
вот что сказала я.
И вскоре по всему городу распространилась из дома излечения известие,
что вернулся король и что после войны он принесет исцеление.
Арагорн пришел к Эовин и сказал:
- Вот где самая серьезная рана и самый тяжелый удар. Сломанная рука
получила нужное лечение и скоро срастется, если у Эовин будут силы для
жизни. Поранена у нее левая рука, но главная опасность идет от руки,
державшей меч. Она кажется неживой, хотя она и не сломана.
Увы! Она сражалась с врагом, превосходящим силы ее ума и тела. Тот,
кто поднимет оружие на такого врага, должен быть крепче стали, и все равно
шок может убить его. Злая судьба привела ее на его тропу. Она прекрасная
девушка, самая прекрасная из всех королев. И все же не знаю, как говорить
с нею. Когда я впервые посмотрел на нее и понял, как она несчастна, мне
показалось, что я вижу прекрасный и гордый белый цветок, похожий на лилию,
нежный и в то же время прочный, как будто он выкован из стали. А может,
это мороз превратил его сок в лед, и вот он стоит все еще прекрасный, но
обреченный на гибель. Ее болезнь началась гораздо раньше этого дня, верно,
