прямо впереди виднелось красное зарево на черном небе, и склоны огромной
горы казались черными на его фоне. Всадники приближались к Риммасу у
Пеленора, но день еще не пришел.
Король ехал в середине передового отряда, в окружении свое гвардии.
Дальше ехал Эорд Элфхелма. И вот Мерри заметил, что Дернхелм оставил свое
место и в темноте украдкой двинулся вперед, пока не оказался в тылу
королевской охраны. Всадники остановились. Мерри услышал впереди негромкие
голоса. Прискакали разведчики, которые уезжали вперед, к самой стене. Они
докладывали королю.
- Там большие пожары, повелитель, - сказал один. - Город окружен
огнем и поле полно врагов. Но все заняты нападением. И насколько мы можем
судить, на внешней стене осталось мало врагов, и они заняты разрушением и
не бдительны.
- Вы помните слова дикаря, повелитель, - спросил другой. - Я жил на
открытом нагорье в дни мира, меня зовут Видфара, и мне воздух сообщил
нечто новое. Ветер переменился. Он дует теперь с юга, в нем теперь соленый
морской привкус, хотя и слабый. Утро принесет новые известия. Когда мы
минуем стену, начнется рассвет.
- Если вы говорите правду, Видфара, желаю вам пережить этот день и
жить в благословении! - сказал Теоден. Он повернулся к своей гвардии и
заговорил ясным голосом, так что всадники первого эорда тоже услышали его.
- Настал час, всадники Марки, сыновья Эорла! Враги и огонь перед вами, а
ваши дома далеко позади. Но хотя вы сражаетесь на чужих полях, слава,
которую вы здесь завоюете, всегда будет вашей. Мы давали клятвы, теперь их
нужно выполнять - клятвы повелителю, родине и друзьям!
Люди ударили копьями по щитам.
- Эомер, сын мой! - сказал Теоден. - Вы поведете первый Эорд, и с
вами в центре пойдет королевское знамя. Элфхелм, ведите свой отряд
направо, когда мы минуем стену. А Гримболд пойдет налево. Остальные отряды
следуют за тремя. Ударим по собравшемуся врагу. Мы не можем строить других
планов, не зная, что творится на полях. Вперед и не бойтесь Тьмы!
Передовой отряд устремился вперед. Было по-прежнему темно, несмотря
на предсказание Видфары. Мерри сидел за дернхелмом и держался левой рукой,
а правой старался достать меч из ножен. Теперь он горько понимал правду
королевских слов: что вы будете делать, Мериадок, в такой битве? "Только
то, - подумал он, - что я буду мешать всаднику и надеяться, что меня не
выбросят под копыта".
Оставалось не больше лиги до внешней стены. Скоро они достигли ее
слишком уж скоро, по мнению Мерри. Послышались крики и звон оружия, но все
это продолжалось недолго. Орков на стене было мало, их захватили врасплох
и перебили или разогнали. Перед развалинами северных ворот Риммаса король
снова остановился. Первый эорд проехал мимо его. Дернхелм держался рядом с
королем, хотя отряд Элфхелма повернул направо. Люди Гримболда тоже
свернули и прошли через широкую брешь в стене дальше к востоку.
Мерри смотрел из-за спины Дернхелма. Далеко, может быть в десяти
милях или больше поднималось большое зарево, а между ним и всадниками
широким полумесяцем тянулись огни. Ближайшая точка этого полумесяца
находилась менее чем в лиге от них. Мерри мало что различал на темной
равнине и не видел никаких проблесков утра, не чувствовал изменения ветра.
Войско Рохана молча устремилось на поля Гондора, как мощный прилив
через бреши плотины, которую люди считали целой. Но мозг и воля черного
капитана были полностью поглощены гибнущим городом, и никаких известий не
получал он о том, что в планы его вкралась ошибка, просчет.
Через некоторое время король повернул со своими людьми немного к
востоку, чтобы пройти между осаждающими и огнями на полях. Их по-прежнему
не замечали, и Теоден по-прежнему не давал сигнала. Наконец он снова
остановился. Город приблизился. Запах дыма и смерти заполнил воздух.
Лошади волновались. Но король сидел на снежной гриве неподвижно, глядя на
агонию Минас Тирита, как будто пораженный внезапной болью или ужасом.
Казалось, он сморщился, ссохся от возраста. Мерри сам ощущал огромный вес
ужаса и сомнения. Сердце его упало. Они опоздали! Слишком поздно, хуже,
чем никогда. Наверное, Теоден дрогнет, склонит старую голову, повернется и
ускользнет в проход между холмами.
И тут Мерри ощутил внезапную перемену. Ветер дул ему в лицо! Стало
чуть светлее. Далеко на юге стали видны медленно движущиеся облака, за
ними лежало утро.
В тот же момент блеснула вспышка, как будто молния ударила из-под
земли в городе. На какое-то мгновение поднялся столб белого света на
черном фоне, вершина его была подобна сверкающей мгле; затем тьма
сомкнулась вновь, и над полями прокатилось тяжелое бум.
При этом звуке согнутая фигура короля неожиданно распрямилась. Он
вновь стал высоким и гордым; поднявшись в стременах, он крикнул громким
голосом:
Вставайте, вставайте, всадники Теодена!
Проснулись свирепые дела: огонь и убийство!
Будут трещать копья, будут ломаться щиты,
День меча, красный день до захода солнца!
Вперед! Вперед! Вперед к Гондору!
С этими словами он взял у Гутлафа, своего оруженосца, большой рог и
затрубил в него. И тут же загремели все рога в войске, и звук рогов Рохана
был подобен буре на равнинах и грому в горах.
Вперед! Вперед! Вперед к Гондору!
Король крикнул что-то Снежной Гриве, и лошадь понеслась вперед. За
ним развевалось на ветру королевское знамя - белый конь на зеленом поле,
но он опережал его. За королем грузно скакали рыцари королевского дома.
Здесь ехал Эомер, белый лошадиный хвост на его шлеме развевался: передние
ряды Эорда летели вперед, как бурун прибоя, но догнать Теодена было
невозможно. Ярость битвы новым огнем зажглась в его жилах, он был похож на
древнего бога, на Ороме великого в битве валар, когда мир был еще молод.
Его золотой щит сверкал, как солнце, трава разлеталась по сторонам из-под
белоснежных ног его лошади. Щит сверкал, потому что пришло утро, утро и
ветер с моря; Тьма отступила, и войско Мордора, охваченное ужасом,
закричало; враги побежали, они умирали, и копыта гнева топтали их. И тут
все войско Рохана запело, и, убивая, воины пели, потому что их охватила
радость битвы, и прекрасные и ужасные звуки их пения долетели даже до
города.
6. БИТВА НА ПОЛЯХ ПЕЛЕННОРА
Но не простой вождь орков руководил осадой Гондора. Тьма рассеялась
слишком быстро, раньше даты, назначенной его хозяином: счастье на
мгновение изменило ему и мир повернулся против него; победа ускользала в
тот самый момент, когда он протянул к ней руки. Но у него были длинные
руки. Он все еще располагал огромными силами. Король, Дух Кольца, глава
назгулов - он владел многими видами оружия. Он покинул ворота и исчез.
Теоден, король Марки, достиг дороги, соединяющей реку с городом, и
повернул к городу, до которого теперь было не больше мили. Он немного
уменьшил скорость в поисках новых врагов, и рыцари, а с ним и Дернхелм,
догнали его. Впереди, ближе к стенам, люди Элфхелма появились у осадных
машин; они рубили, убивали, сбрасывали врагов в огненные ямы. Вся северная
часть Пеленнора была захвачена, здесь пылали палатки, орки толпами бежали
к реке, как дичь перед охотниками. Рохиррим передвигались свободно во всех
направлениях. Но они еще не сняли осаду и не освободили ворота. Много
врагов оставалось перед ними, а на другой половине полей их войска еще не
вступили в бой. Южнее, за дорогой, находились главные силы харадрим, и
здесь всадники южан собирались вокруг знамени своего вождя. Вождь увидел,
что знамя короля Рохана находится далеко впереди и окружено лишь небольшим
отрядом. Он громко крикнул, развернул свое знамя - черный полумесяц на
алом фоне - и поскакал к белому коню во главе большого отряда. Блеск
кривых сабель южан напоминал блеск звезд.
Теоден увидел это и не дожидаясь нападения, поскакал ему навстречу.
Громкий звон сопровождал их встречу. Но ярость северянина была горячей, а
рыцари короля были искусней во владении длинными копьями. Их было меньше,
но они разбили южан, как молния жжет лес. Прямо через толпу скакал Теоден,
сын Тенгела, меч его сверкал и обрушился на врага. Потом меч короля
разрубил древко знамени и знаменосца - и черный полумесяц закатился. Тогда
все уцелевшие всадники южан повернули и побежали.
Но смотрите! Неожиданно в расцвете славы золотой королевский щит
померк. Новое утро исчезло с неба. Тьма опустилась на поле. Лошади
заржали. Люди падали с седел и десятками лежали на земле.
- Ко мне! Ко мне! - кричал Теоден. - Вставайте, Эорлинги! Не бойтесь
Тьмы.
Но Снежная Грива в ужасе поднялась на дыбы, забила ногами в воздухе и
затем с громким ржанием упала на бок: ее пронзила черная стрела. Король
оказался под лошадью.
Огромная тень опускалась, как падающее облако. И смотрите! Это было
крылатое существо - птица, но больше всех других птиц, - и оно было голое,
без перьев и пуха; его обширные крылья напоминали паутину между роговыми
пальцами; от него исходило зловоние. Может, это было существо из древнего
мира, чьи родители, скрываясь где-то в забытых горах, дожили до этих дней
и вывели в отвратительном гнезде своего птенца, склонного ко злу. А
Повелитель Тьмы взял его и кормил падалью, пока он не стал больше всех
летающих существ; и дал его своему слуге в качестве крылатого коня. Вниз,
вниз спускалась гигантская птица и затем, сложив крылья с пальцами,
испустила хриплый крик и села у тела снежной гривы, выпуская когти и
вытягивая голую шею.
На птице сидела фигура в черном, огромная и зловещая. На голове у нее
была корона, но между краем короны и одеждой не было ничего видно, кроме
тусклого блеска глаз, - это был глава назгулов. Он снова вернулся, вызвав
своего крылатого коня, когда Тьма подалась; и вот он снова явился, неся с
собой уничтожение, превращая в отчаяние надежду и победу в смерть. И он
размахивал большой черной булавой.
Однако Теоден еще не был обречен. Рыцари его лежали вокруг мертвые,
другие, не сумев справиться с безумством своих лошадей, были унесены ими
прочь. Но один из рыцарей оставался здесь - юный Дернхелм, чья преданность
была сильнее страха; он плакал, потому что любил своего повелителя, как
отца. Мерри, невредимый, прошел рядом с ним через всю атаку, но когда
пришла тень, Виндфола в ужасе сбросила Мерри и теперь дико скакала по
равнине. Мерри полз на четвереньках, как оглушенное животное, и такой ужас
охватил его, что он ослеп и оглох.
- Человек короля! Человек короля! - кричало его сердце. - Ты должен
остаться с ним. Ты сказал, что он будет тебе, как отец.
Но воля его не отвечала, а тело дрожало. Он не осмеливался открыть
глаза и взглянуть.
Потом сквозь тьму, охватившую мозг, ему послышался голос Дернхелма,
но голос это теперь казался странным и напоминал другой, женский, некогда
слышанный голос.
- Убирайся, гнусная тварь, повелитель падальщиков! Дай мир мертвым!
Холодный голос ответил.
- Не становись между назгулом и его добычей! Или он не убьет тебя
просто так. Он унесет тебя в Дома Плача, за пределы всякой тьмы, где плоть
твоя будет сожрана, а дрожащий разум предстанет обнаженным перед безвекими
глазами.
Послышался звон меча, извлекаемого из ножен.
- Делай, что хочешь. Но я помешаю, если смогу.
- Помешаешь мне? Ты дурак. Ни один живой муж не может помешать мне.
И тогда Мерри услышал звук, совершенно необычный для того часа.
Дернхелм смеялся, и его ясный голос был подобен звону стали.
