головки лука.
- Ешь! - выключил фонарь.
Ели в полной темноте, и руки их иногда натыкались друг на друга, когда
брали пищу со стола. Запивали из одной фляги, по-братски, хотя были
совершенно чужими и разными людьми. Русинов так и не видел лица провожатого,
умело скрываемого за лучом света, раза два лишь в отсветах мелькнула
небольшая аккуратная бородка.
После еды они выбрались из избушки, провожатый прикрыл дверь, и только
сейчас, в косом свете, Русинов рассмотрел знакомый знак, начертанный на
досках. Точки были с правой стороны от вертикальной линии - знак жизни...
Он приготовился к новому маршу по бесконечным ходам- после сна болели
колени и локти, однако через три остановки провожатый вывел его в круто
падающий канал с низкой кровлей, спустился сам и, подстраховав Русинова,
велел обождать. Ушел на ощупь, без света, но через четверть часа в
приземистом, как угольная лава, зале замелькали два фонаря. Пришедший с
проводником человек был медлителен и, наверное, стар. Голос был тихий и
бесцветно-вялый.
- Ну, пойдем, Мамонт.- Он осветил его лицо.- А ты же еще совсем
молодой... И глаза еще зеленые...
Он убрал луч и тихо прошагал вперед. Его темнеющая на световом поле
фигура была угловата и по-стариковски костлява. Скоро он вывел на
тротуарчик, сбитый из двух струганых и старых досок, и зашаркал по ним
мягкими, поношенными валенками. За поворотом, в небольшом зальчике,
оказалась еще одна избушка, только повыше и попросторней, а над плоской
крышей торчала высокая, сложенная из дикого камня печная труба.
А еще Русинов заметил вдоль одной стены зальчика высокий штабель ящиков-
знакомых, окрашенных в защитный цвет с металлическими застежками крышек:
обычно в таких ящиках хранилась взрывчатка. От каждого шел тонкий кабель,
которые внизу собирались в один пучок. Казалось, ящики опутаны тенетами...
Луч света лишь на секунду выхватил их из темноты, и Русинов догадался, что
это такое, много позже: запечатленные зрением ящики долго стояли в глазах...
Старик достал с крыши длинный предмет, похожий на трубу с двумя
приваренными железными ручками, и, опираясь на него, как на посох, повел
Русинова по низкому ходу. Метров через сто в луче фонаря показалась
деревянная, с коваными железными полосами дверь.
- Ну вот, Мамонт, сейчас и увидишь сокровища,- как-то обыденно проговорил
старик, вставил трубу в невидимое отверстие и покрутил за ручки.- Я тебе
свет включу, а сам не пойду. Иди один. Да смотри, далеко не уходи. Чего
доброго, заблудишься...
Он отворил дверь, пригнувшись, протянул руку и повернул выключатель -
впереди забрезжил тускловатый свет невидимых лампочек.
Еще не перешагнув порога, Русинов ощутил гулкое биение сердца и жар
крови, сначала опаливший лицо, затем остывший и собравшийся холодным комком
в солнечном сплетении...
22
Скрыть обстрел вертолета, как ни старались и как того ни хотели, не
удалось. Техники получили хорошие деньги в марках и за одну ночь заклепали,
закрасили все пулевые пробоины, однако к обеду следующего дня в
Красновишерск свалилась с неба специальная комиссия, а затем приземлились
три военных вертолета - пятнистые, как жирафы. На сей раз ОМОНа уже не было:
из вертолетов высыпал десант- здоровые парни в камуфляжных одеждах, в
бронежилетах и касках, напоминающих скафандры, и обвешанные оружием с ног до
головы. Всех, кто оказался в обстрелянном вертолете, тщательно допросили, и
скоро в район Кошгары отправились два военных вертолета. Третий остался в
качестве резерва.
Иван же Сергеевич проводил свое следствие. Через Августу он условился с
Савельевым о встрече и скоро по пути с аэродрома посадил его в свою машину.
Савельев сразу поклялся, что обстреляли вертолет не его люди и что пока у
него нет никаких сведений о лесных стрелках. Он был напуган поворотом
событий, ибо оказалось, что не такой уж мощный у него контроль в регионе,
если средь бела дня некие злоумышленники палят по низко летящим вертолетам и
бесследно растворяются в тайге. Однако ответственность автоматически ложится
на его, Савельева, людей, и, возможно, всю Службу уже объявили вне закона.
Он был еще уверен, что профессиональные разведчики минуют все засады и
посты, расставленные десантом, и сумеют сохранить себя, отсидеться и
отлежаться, однако опасался за какие-то свои тайники с запасами
продовольствия и средства связи, которые можно легко засечь и обнаружить.
Прежний гонор с Савельева слетел в один миг, и Иван Сергеевич уловил
знакомые потки в его голосе, когда ученик был учеником и подчиненным.
Правда, он хорохорился и обещал в суточный срок отыскать стрелков и
поставить их под автоматы десанта.
Это был очень удобный момент, чтобы сломать Савельева, заставить его
подчиняться, согласовывать все действия с Иваном Сергеевичем, а самое
главное, вынудить, выкрутить у него из рук прямую связь с руководителем
Службы. Савельев не хотел отдавать свои полномочия, ему нравилось оставаться
"батькой Махно" и вести свою игру, но уже не прямую, а самую действенную -
что-то вроде молчаливого шведа. Похоже, он умнел на глазах и теперь
наверняка замышлял использовать обстрел вертолета в своих интересах.
Например, выявить стрелков и сдать их шведам, таким образом вновь обретя их
доверие и расположение. А потом, в самый решительный момент, вообще
отстранить их от дела.
Во всяком случае, события развивались для Ивана Сергеевича весьма
благополучно. Пулевые пробоины еще раз доказали состоятельность доводов и
аргументов: в России не работали ни принципы, ни законы, пригодные для
"цивилизованного" Запада. Помимо того, Иван Сергеевич получал относительную
свободу действий. Референт, скрывая удовольствие, согласился, чтобы поиск
Мамонта Иван Сергеевич вел один и по своему усмотрению. Можно было не брать
с собой даже секретаршу. Пули, выпущенные по вертолету с Кошгары, неожиданно
выбили искры даже у молчаливого шведа. Он официально заявил, что если Мамонт
согласится сотрудничать с фирмой "Валькирия", то может ставить любые условия
и рассчитывать на неограниченное материальное вознаграждение. Слово "да"
мгновенно делало из Мамонта собственника старого, рыцарского замка в Швеции
стоимостью в три миллиона долларов, открывало счет в банке на такую же сумму
и, разумеется, давало право шведского гражданства. Ни одного русского
специалиста в разоренной России не покупали с такой щедростью. Правда,
молчаливый Джонован Фрич тут же поправился и сообщил, что Ивана Сергеевича
ожидает вознаграждение ничуть не меньшее.
Пока в горах рыскали десантники, ни о каких полетах и поисках Мамонта
нечего было и думать. В первый день военные вертолеты вернулись на ночевку в
Красновишерск. На следующий день пришло сообщение, что утром на засаду в
районе Кошгары вышел какой-то неизвестный с автоматом, при задержании оказал
сопротивление и был убит. В перестрелке был тяжело ранен один десантник, а
другой во время схватки сломал ключицу. Старики начали стаскивать доски,
пустые ящики и городить себе за аэродромной оградой нечто похожее на шалаш.
К обеду с Кошгары доставили раненых десантников и убитого бандита. Им
оказался человек лет сорока пяти, бородатый, почти беззубый и, как определил
врач-эксперт, глухонемой при жизни. Труп дактилоскопировали и уже вечером
установили личность - некто Филиппов, судимый десять лет назад за
распространение порнографии, освободившийся из лагерей Ивделя, но так и не
доехавший до своего постоянного места жительства, где обязан был стать на
учет и под административный надзор. Стрелял по совершенно неясным мотивам,
скорее всего, из хулиганских побуждений, либо невероятной глупости- если
есть автомат в руках, почему бы не попробовать: попаду- не попаду? Эксперты
по оружию установили, что автомат "чистый", не украден, не захвачен, а
изготовлен на Тульском заводе как левый товар - без номеров и клейм.
Десантники обложили весь район, перерезали все мало-мальски проезжие
дороги и на пятый день выловили еще одного, правда, не вооруженного, но
очень интересного с криминальной точки зрения человека по фамилии Лобанов
Александр. Четырежды судимый, но имеющий вид на жительство, лесной скиталец
занимался химподсочкой. Специальная группа следователей военной прокуратуры,
находящаяся в Красновишерске, "крутила" его несколько дней, но никаких улик
против него не было. Лобанов опознал убитого Филиппова, да и запираться не
имело смысла: бандит и мертвый источал запах живицы, и борода его, давно не
мытая керосином, склеилась и свалялась от сосновой смолы. Серогон рассказал,
что эксплуатировал Филиппова как раба, когда тот приходил к нему в барак
голодный и холодный. Работал за кормежку и чай, немного отъедался и снова
куда-то убегал на несколько месяцев. Автомат Филиппов украл из какой-то
машины не нашего производства еще в прошлом году, чтобы бить лосей. Одним
словом, держать и "колоть" его было бесполезно, и Лобанова отпустили. Но он
начал возмущаться и требовать, чтобы его отправили на вертолете назад, в
свой барак, что он терпит убытки, потому что его раба убили, а сам он теперь
не успеет снять живицу с подсеченных сосен. В качестве компенсации он начал
требовать центнер чая, и его действительно пришлось забрасывать обратно в
лес вместе с десантниками.
Операцию по ликвидации террористической группировки уже решили
заканчивать, сойдясь на том, что обстрел вертолета произвел Филиппов -
псих-одиночка, однако накануне свертывания засад и секретов поступил
тревожный сигнал. Два прапорщика - а всю десантную группу составляли опытные
офицеры и прапорщики спецназа- неожиданно исчезли, и в условленный срок они
не вышли на связь. Они контролировали малозначащую лесовозную дорогу на
пересечении ее небольшой речкой. В этот пункт срочно выслали резервную
усиленную группу, десантников спустили на специальной веревке, а вертолет
остался в воздухе, барражируя над районом - для оказания огневой поддержки.
Через пару часов исчезнувших прапорщиков обнаружили на берегу речки. Оба
были раздеты догола и пьяны до невменяемости. Вооружение, амуниция и одежда
- все оказалось в полной сохранности. Нашедшие пропавших хотели скрыть факт
пьянства товарищей- жалко ребят, устали сидеть в лесу! - однако, когда
попытались разбудить их и привести в чувство, услышали в свой адрес такое,
что сразу пропала охота спасать честь мундира. Пьяниц перетащили к месту,
где мог приземлиться вертолет, загрузили на борт, доставили в Красновишерск
и сдали на руки командирам. Протрезвевшие, они несли полную околесицу. Будто
на речке оказались два рыбака с удочками и рюкзаками - очень веселые и
компанейские ребята. Прапорщики, однако же, проверили у них документы,
обыскали вещи и ничего подозрительного не обнаружили. В этом случае они
обязаны были записать все их данные и будто бы записывали, но почему-то
фамилий их не обнаружилось в записных книжках. Рыбаки отошли с дороги и
стали ловить рыбу, причем клев оказался невероятным: за какой-то час - целое
ведро! Дело в том, что прапорщики от скуки и сами пробовали рыбачить в этой
речке, но ничего не поймали. Потом проезжавший шофер лесовоза объяснил, что
эта речка возникает после дождей и скоро пересыхает. А тут великолепная
форель! Да как берет!.. Эти удачливые рыбаки сварили уху и позвали
прапорщиков. Конечно же, на службе они пить не хотели, но как-то выпили пом
имо своей воли и всего-то по стакану. И водка была какая-то очень уж
вкусная, такой просто никогда не пивали. Потом произошло полное отключение
